Аннотация: Очередное нашествие? Яйца всмятку. Перекусить на улице. Столб надежды. Тяжёлый труд винодела. Дама из президиума.
ОЧЕРЕДНОЕ НАШЕСТВИЕ?
Я в глубокой пенсии. Живу в Краснодаре. Октябрь. У нас дожди, а в Сочи жарища, если верить метеодивам. Вода в море класс. Люди купаются.
А что? Сочи рядом. Стали мы с подружкой собираться. Купил я хороший, слегка дорогой, правда, китайский, фотоаппарат. И "видео" есть! Купил и флешку китайскую на 10 тысяч кадров. Купил радиоприёмничек. Дешёвый, но тоже китайский. В магазине, да и дома брал "Маяк" и ещё чего-то там ловил... Время показывал. "Волну" в цифрах выдавал. В описании говорилось, что и будильник есть. Настроишь кнопочки на определённый час - и даже выключенный приёмник секунда в секунду заорёт на всю громкость на оставленной волне и будет орать, пока не выключишь.
Позвонили в гостиницу в Адлер, в очень далёкий от цивилизаций четырёхэтажный приют, но на берегу моря (в октябре там резко падают цены) и попросили номер с балконом на море.
Вёз нас в шикарном мягком автобусе вроде бы русский парень, вроде бы. Лысым он был... На передних креслах сидели брюнеты, "борцы" и всю дорогу что-то бубнили на своём родном наречии. По дорожке между кресел бегала смугленькая девочка. Она иногда плакала, чаще смеялась. Мать и, видимо, бабушка тихо переговаривались, похоже, по-армянски.
Вечером приехали в Адлер. Дорога измотала. Кто испытал езду по этим сочинским, даже "выровненным" "языкам" - тот меня поймёт. Стоим на остановке. Наша маршрутка только отошла. Ждём. Рядом как вороны пристроились таксисты. Место фартовое. Авто и железнодорожный вокзалы. Аэропорт.
Нам пешком пройти без вещей от силы полчаса. Подходит таксист. Небольшого роста, но полный достоинства сочинский "карапет". Я убираю живот, делаю шаг вперёд, смотрю "карапету" в глаза и называю адрес.
- Так это же рядом! - изумляется таксист.
- Значит, быстрые деньги!
"Карапету" лет пятьдесят, - он считает в уме!
- Нет!
- За сколько?
- За пятьсот.
Билет из Краснодара до Сочи стоил четыреста. Я смотрю ему в глаза:
- Ищи лопухов!
Он извиняюще улыбается и задом, а потом боком удаляется. Опытный. За ним целый взвод ублюдков. Стоят около машин. Однако... Этот как воробей: ворует и оглядывается во все стороны.
Не дремли, Колокольцев!
В сумерках мы наконец-то добрались до гостиницы. Нас догнал молодой парень на почти игрушечном мотороллере - скутере. Рядом с ним бежала здоровенная овчарка. Поднялись на второй этаж. Овчарка осталась лежать на открытой "веранде", или по задумке архитектора это вестибюль? Мотоциклист уже ждал нас за стойкой администратора.
- С Ашотом Вы договорились? С самим Ашотом?
- Да! Двухместный номер с видом на море. Второй этаж.
- Ваши ключи, - и смуглый южанин с лёгкой улыбкой протягивает ключи. - А вот и ваша комната, зачем далеко ходить.
Никаких записей, никаких паспортов. Купить можно всё. Бюрократия теряет смысл. Ашот дал добро - и ладненько.
Парень указывает на дверь рядом с нашими сумками, и улыбочка на его юном лице становится шире.
Одной стены в нашей комнате не было. Как раз той стены, которая выходит к морю. Вместо неё зияла прозрачная зеркальная хреновина с такой же дверью и такой же громадной рамой, которая открывалась и так и этак. Полы, очень европейские, были тёплыми.
Утром мы проснулись поздно. Спали при открытых "дверях и окнах". Прямо у ног за зеркальной стеной море изображало штиль. Настырные, еле заметные волны касались берега и играючи перетирали красивые угловатые камни в мягкий ласковый песочек. Вода плюс 18. Однако кролем и брассом я изумлял свою подружку только спустя два дня. У нас был план: Красная Поляна и деревня, Олимпийская. Там мы уже бывали, и не раз. Поэтому справок не наводили ни здесь, ни в Краснодаре. Сегодня на Красную поляну. Я щёлкал своим китайским фотоаппаратом направо и налево. И кадры, и "видео". И вдруг камера заморгала и даже объектив не смог встать на место. И, боже мой, "стёклышко" осталось открытым. Китайской сборки камера отказала, а мы ещё и из автобуса не вылезали! Хорошо, в мобильнике есть фото! Я ещё не знал, что эти китайские штуковины практически одноразовые. Хозяином супермаркета, где я покупал это барахло, был какой-то "местный" олигарх. Естественно, еврей. "Набил бы ему, Петька, морду, да языков не знаю". Потом в мастерской я выяснил - виновата китайская флешка (память). Заменил на японскую - всё заработало.
Доехали до Розы Хутор. Что-то подозрительно мало народу... Выходим. К подъёмникам не подойти. Кругом беготня. Сваи вбивают, кирпичи кладут, с кабелями бегают. В небе вертолёты, как бы это мягче сказать, возят что-то скрюченное и рыжее. Нет-нет! Может быть, и не рыжее. Солнце так осветило...
У кого спросить? Идёт мужик в робе.
- Вы не подскажете...
Машет обеими руками и мотает головой. Ищем русского. Попался. Не местный. Похоже, вологодский. Посоветовал идти ниже.
- Там "Газпром", и у них наверняка подъёмники работают. А мы только прокатку делаем новым линиям.
Мы прошли "Газпром", прошли все линии. На последней заприметили почти начальственного вида симпатягу. Умные синие глаза. И ведь не боится ни холода, ни грязи. Ему бы в Голливуде шпионов играть. Сидит на катушке кабеля. К нему подходят люди. Он им что-то толкует, записывает в блокнотик. Но кругом всё тарахтит. Что говорит? На каком языке?
- Вы не подскажете...
- Эраунд ол педж. Пендж. Пендж.
Говорил этот не наш человек с мягкой баталовской улыбкой, упорно напирая на пендж. Когда мы отошли - подружка мне говорит:
- Этот турок чеиндж хотел сказать.
Вокруг большие перемены. Нам осталось 100 дней до ОЛИМПИАДЫ. Какое тут кофе на снегу! Идите дедушка, идите. Но слаб был турок в английском. Видимо, в Германии учился. А в России по-немецки только президенту можно говорить, да и то не каждому...
И что этому Челентано у нас надо? А может быть, у Турции здесь свой интерес? Их всегда несло на север. Грабили они наши деревни, жгли, угоняли красавиц в рабство. Но били их русичи в древние времена и в очень древние. А они всё лезут и лезут. Как тараканы! И не так давно били. Дед мой бил, рассказывал... И Суворов бил! И Кутузов бил! Видать, плохо били... Мысль улавливаете?
С турками я ещё раз встретился, в эфире. Я же говорил -купил китайский приёмничек-будильник. В Адлере он ловил только местные радиорекламы. Я его выключил. И забыл. Это я забыл. Но в дороге, где-то, видимо, случайно... ну вы меня понимаете. Ночь. А если уж быть точным, то в четыре часа утра без предупреждения эта китайская сволочь заорала на всю гостиницу по-турецки:
- Кау гурес мифаса. Ич хотата чаю хатите.
И понеслась. Да так громко. Я с перепугу не сразу сообразил, что это "помощь" китайских товарищей. Включил свет. Слава богу, в гостиницах на берегу в эти дни уже пусто. Нашёл китайскую штучку, перетыкал все кнопки - инструкция осталась дома. Турки, пропади они пропадом, затихли. Турция же рядом. Радиостанция, видать, мощная. В море преград никаких... Замотал телефон толстым полотенцем и спрятал на дно дорожной сумки. Ночью где там вытаскивать батарейки! Замотал и забыл. Но и ещё раз из-под кровати ночью сдавленным голосом мне кто-то предлагал:
- Чаю хатите?
... Удивительное дело. В горах работает много русских. Это уже удивляет... Вся стройка за высокой красивой бирюзовой сеткой. ...Поздно спохватились! В апреле, когда мы посещали этот райский уголок (будет, будет через сотню дней), сетки ещё не было. Все стройматериалы лежали сваленными прямо у дороги. Сейчас материалов почти нет, но везде есть сетка. Не украдёшь! Да и незачем. По всей трассе от Адлера до хуторков Красной Поляны широкой полосой стоят шикарные двух-трёхэтажные домики в новейшем европейском стиле, срубленные из... очень современного стройматериала. И только посёлочек Нижневерхнее (есть тут такой) в этом плане несколько приотстал. Далековат он от Красной поляны. Да и люди в нём, наверно, живут не совсем определившиеся. То ли они уже верхние, а, может быть, всё ещё нижние...
В Адлере основная работа - это то, что бросается в глаза - менять на тротуарах асфальт на новейшие вычурные плитки. Снимают и старые плитки - кладут новые. Рядом завалы громадных катушек из-под кабелей, битого и не битого железобетона, а тут немодные плиточки меняем на модные. Олимпиада называется...
И среди плиточников встречаются русичи. Совсем нет наших мужиков на базарах. Бабы попадаются, но изредка. Мужики нет. Искал я тут саженцы лавра благородного. Облазил один базар. Отправили на другой, на "Мишутку". Там саженцы были. Так что говорю со знанием дела. Был здесь совсем недавно казачий рынок, но то ли стоял не на том месте, то ли люди там были непокладистые... Нет сейчас казачьего рынка. Там, мне говорили, тоже саженцы разные могли быть. Мне ещё саженец чайного куста нужен. На "Мишутке" его не было.
...Второй день - олимпийская деревня. Побывали везде, где можно. Близко не подойти - сетка. В апреле её не было. Опоздали ребята! Все эти охотничьи да перепёлочные улочки да переулочки (это их старинные и не переделанные пока названия), что "притулились" к олимпийским дворцам с трассы, застроены классными коттеджиками - пальчики оближешь. А лет десять назад варганили здесь домики из шлакобетона, да и вагончики стояли. Сам видел. Рубил здесь бамбук. Удочек девяносто удалось увезти. Ребята-шофёры мне доверили эту работу. Да я и сам понимал: если что - за меня заступятся, да и сам я не бамбук. И в карманЕ у меня визитка. Для научных целей, мол, растения рублю!
... В деревне попадалось довольно много рослых, русоволосых и вроде бы натренированных парней. Где таких набрали? Сбивал с толку их довольно опрятный для строителей вид, аккуратная стрижка и поначалу, казалось, спортивность, а поразмыслив, думаю, нет. Это офицерская выправка. Она даётся строевой муштрой в первую очередь, а уж потом плаванием, гимнастикой и прочей обязательной в таких заведениях физкультурой. Так это что? Пожар?
Но есть здесь народец и попроще. Из мест жарких, пустынных, но говорящих по-нашему.
И в этот раз мы чем-то понравились полиции. Они подъехали, потом машина дала задний ход. Вышел мильтоша с камерой, примерно такой же, как у Дмитрия Анатольевича. Заснял нас. Спокойно вернулся в свой драндулет и отчалил. А в прошлый раз было столько вежливых упрёков. Я, конечно, был виноват, сожалел, а сам думал:
- Ах вы, подлые трусы, умеете же быть людьми...
... До олимпиады сто дней с копейками. Успеют! Но вот сверлит один вопрос. Олимпиада строится точь-в-точь как учатся наши студенты - весь курс за последнюю ночь. А после олимпиады всё рухнет? Как и знания у наших хирургов. Далее домысливайте сами... Про хирургов.
... Скоро здесь будет город-сад. Но жить в нём будут не русоволосые с васильковыми глазами русичи, а турки или армяне. И история снова повторится. А если без Суворовых и Кутузовых? Какой-нибудь Табуреткин объявится?
... В Адлере вдоль берега аккуратненько выстроились (можно считать и так и этак) четырёхэтажные гостиницы, кафе, рестораны, шашлычные с подогретыми, а до того замороженными и размороженными и не раз (халтурят не наши кавказцы...) шашлыками. Попался и я на такой шашлычок - кошмар!
Здесь в обслуге (какой обслуге! - среди хозяев) славянские лица не попадаются вовсе. И фотографы - "брунеты". Один фотограф был с обезьянкой. Вглядываюсь. Показалось. Да и хвостом... Бродяги, опустившиеся люди - не наши, тоже "брунеты". Прямо заграница какая-то.
... Нагулявшись по набережной, возле своей гостиницы мы попали в лето. Одни только мы. Пляж был пустым. Вода - плюс 18! Я и кролем и брасом... И лёгкие, и сердце, сжав зубы, терпели. Момент такой! Можно и потерпеть. Но я не долго их терзал.
Вернувшись в номер, я вышел на балкон и решил ещё раз проверить работу камеры. Рядом поставил китайский приёмник с часами и мобильник. Всю сознательную жизнь провёл в окружении приборов. В юные годы это были громоздкие ящики, металлические или деревянные, требующие довольно значительных подготовительных усилий. С годами ящички уменьшались, усилий требовалось меньше. А затем и вообще - всё само записывалось, ну почти всё, а молоденькие симпатяшки по твоему указанию что-то вставляли или вливали в нужные места в указанное время. Живи - не хочу!
Да только новизна у нас кому-то поперёк горла стоит!
О чём это я? Да. Сижу в кресле на балконе, подружка дремлет в комнате, утомилась. Вижу: на горизонте над морем белая черта - далеко летит самолёт. Хорошее получится "видео", если получится. Включаю камеру. Заработала. А на "видео" кино сопровождается звуком...
- Владимир Владимирович, это вы?
- Я, я!
- У меня к Вам вопрос.
- Давай, Май. Видел тебя и твою даму в бирюзовом берете и на Красной Поляне, и в деревне. Как считаешь, успеем всё зачистить за сто дней?
- Столько народу суетится. Успеем. Турок много. Я вот хочу спросить - эти земли вы, случайно, не собираетесь отдавать нашим южным соседям армянам или туркам?
- С чего это ты взял?
- В горах турки, в Адлере и Сочи сплошь одни не наши кавказцы! Они здесь хозяева. В чём дело, Владимир Владимирович?
- Это ты у своих губернаторов спроси. Это они их сюда запустили.
Тут китайская камера прекратила нашу беседу.
- Ты с кем сейчас разговаривал? - проснулась моя подружка.
- Это китайский будильник снова включился.
- Да нет. Вроде бы твой голос,- неуверенно, но уже с широко открытыми глазами и вглядываясь в прищуренные для интриги мои, проговорила несколько растерянная милая моя визави, фотография которой (и моя тоже) уже занесены в электронную память полиции Олимпиады.
...Совсем недавно, в годы моей молодости, отслужив и "отложив в запас свой автомат", я с друзьями недельку "отдыхал" в Сочи. "Брунетов" не было вовсе!
Кто подарил Сочи армянам? Потеряли Крым. А теперь и вообще теряем самое синее в мире?
Беззаветно тебя мы любили,
Святорусская наша земля.
Но ты жертвою подлости стала
Тех, кто предал тебя и продал.
(Слова из песни Агапкина и Мингалёва)
ЯЙЦА ВСМЯТКУ
Занесло меня однажды в Вышестеблиевку. Виноградный край на берегу азовских лиманов. Винзавод там гремит на всю Кубань, а может быть, и страну. Знатоки знают. В ту пору и аэродром был у них. Работал по чётным дням, а по нечётным самолётик из Керчи только пролетал над полем, простите, аэродромом и летел себе дальше.
И вот в сентябре в чётный день я на маленьком самолётике приземлился в Вышестеблиевке. Поселили меня в комнате для гостей. За стенкой жил ветеринар. Побегал я по своим делам денька три, поездил по виноградникам, а сегодня суббота. Меня предупредили. В выходные тут у всех свои дела. И ты отдохни...
Утром осторожно открывает дверь мужичок лет сорока пяти и в уже открытую дверь вежливо стучит:
- Я ваш сосед, ветеринар. Иван Кузьмич.
Мы знакомимся. Меня приглашают позавтракать вместе. Естественно, соглашаюсь. Я же о завтраке ещё и не думал...
Заходим к ветеринару в его лабораторную комнату. Он быстро готовит яичницу на сале. Достаёт откуда-то двухлитровый закатанный баллон белого десертного вина и пол-литровую начатую баночку чёрной икры.
После завтрака мгновенно последовало предложение:
- Поехали купаться на море, в Мирный.
- Что за Мирный?
- Узнаешь. Стоит на самом берегу. На, надень мой халат, чтоб вопросов не было.
И мы поехали. На старинном мотоцикле. Я таких давно не встречал. Возможно, даже ещё трофейный. Два сиденья на пружинах... Но завёлся сразу! Трасса была пуста, асфальт новенький. На изгибах дороги стойка мотоцикла чиркала по асфальту. Было жутковато. Спидометр, конечно, не работал. Но я сам в ту пору гонял на мотороллере и скорость - примерно - мог определить и без приборов. Шли мы в среднем 80 километров в час. Для старого драндулета это игра со смертью!
- Сейчас заедем тут к одним. Я у них недавно кабанчика кастрировал,- наклонился ко мне ветеринар.
Показался маленький хуторок. Подъезжаем. Калитка открывается прямо в огромную виноградную беседку. В углу беседки за довольно обширным дощатым столом сидят четверо мужиков. Перед ними двухлитровая банка вина, стаканы. Хозяйка что-то готовит на летней кухне и обещает, что сейчас всё будет готово. Мы приехали вовремя!
Хозяева хуторка изобразили радость, увидев нас. Но любой руководитель сельской самодеятельности сказал бы, выпучив для большей убедительности глаза:
- Не верю!
Но мы всё же слегка перекусили, ещё немного выпили и потарахтели дальше.
Где-то минут через десять ветеринар снова наклонился ко мне и прокричал:
- Сейчас заедем на птицеферму, ей баба моя заведует. Яиц наберём.
Показался громадный сарай - ферма. Заезжаем. Иван Кузьмич знает все ходы-выходы. Заходим. Сидит по одну сторону столика молодая, дородная, белолицая, белобровая птичница, а по другую толстенький водитель самосвала, вылитый Карлсон, лыбится. Я его раза два засёк в станице. Где он свой самосвал спрятал?
Ветеринар спокойно здоровается за руку с толстяком и к птичнице:
- Я за яйцами.
- Бери.
И она достаёт из-под стола короб огромных куриных яиц. Таких размеров яйца только в мультфильмах показывают. А куда же их брать? Я смотрю на ветеринара.
- В карманы халата!
И он, и я набираем в карманы яйца и мирно отъезжаем в посёлок Мирный. Вот и голубое море. Мы по сухому вязкому песку чудом спускаемся прямо к воде. Рядом симпатичные девушки перебрасывают волейбольный мяч друг дружке. Если бы Дейнека увидел эту сценку - он бы навсегда полюбил посёлочек Мирный и его обитательниц. Построил бы здесь домик. Что-нибудь в духе Карбюзье. И приезжал бы сюда каждое лето. Рисовать. Колледж одногодичный. Натура каждое лето "свежая". Этим девахам всегда шестнадцать. Плюс-минус. Где вы, художники?
Чуть выше, на высоком берегу, стояло длинное двухэтажное здание. Цвет этот архитектурный шедевр потерял давно. Ветеринар любезно дал мне некоторые пояснения: здание - сельскохозяйственный колледж, девочки - студентки этого колледжа. Потом, посмотрев на меня, предложил снять халат и простирать его. Все яйца в карманах были всмятку. Пришлось стирать и халат, и брюки, и рубаху. Кепка - и та была в яйцах. Одно яйцо было только треснутым. Я его съел. Ничего особенного. Может быть, потому, что без соли?
Всю мокрую, но хорошо выжатую одежду мы положили на горячий песок и пошли купаться. Я плавал то кролем, то брассом, нырял на глубину... А где ветеринар? А он уже играет с плотненькими блондиночками в волейбол. В этой округе почему-то народ весь блондинистый. Догадываюсь почему. Во времена кавказских войн стоял здесь, видимо, полк, набранный из северных мест России. Ну а потом брюнеты сюда, конечно, совались, но народ здесь особый...
Попытался поиграть и я в мячик. Попадал, но не часто. Девчонки смеялись.
...Домой ехали без остановок, и кажется, с ещё большей скоростью. Я клялся себе, что если выживу, то я-то за руль пьяным ни за что не сяду. Подножка на изгибах дороги с ужасным скрежетом царапала асфальт. Но мы вернулись живыми.
Скоро уезжать, если повезёт - улетать. Иду к сотруднице, с которой вместе работали всё это время. Хочу купить у неё чёрную икру. Пол-литровую баночку. Выяснил у ветеринара - икру он достаёт у неё.
- Ой-ёй! Кто пришёл!
Достаёт графин белого сухого вина, начатую пол-литровую баночку чёрной икры. Делает бутерброды: ломоть хлеба, масла толщиной с палец и такой же толщины икра. Сидим, разговариваем. Станица Вышестеблиевская. Сентябрь.
- Ещё?
- Нет, спасибо, а купить баночку икры у Вас можно? Домой.
Баба называет такую цену - билет на самолёт до Краснодара в два раза дешевле. Правда, тогда аэрофлот был человеческим.
Вот так. С тех пор чёрную икру я исключил из своего меню, яйца пока ем, но вкрутую-вкрутую, и не сажусь за руль даже ежели чуть-чуть...
НАСТЫРНЫЙ
Еду в автобусе Кисловодск-Адлер. Где-то за Краснодаром в посёлке Яблоновка в автобус подсели два парня. Они пробрались на последние места в самый хвост нашего дилижанса. Мы мирно катили к морю. Мотор был мощным, водитель опытным - горные подъёмы и повороты почти не сказывались ни на скорости машины, ни на наших ощущениях. ... До поры до времени. Но подъезжая к перевалу, я начал "продувать" уши - их закладывало. Перепад высот.
Продул и стал слышать говорок за спиной по мобильнику:
- Лена, Лена. Я могу заехать к тебе? - Пауза. - Почему? Лена, мне негде ночевать, Лена. Ну, на одну ночь, Лена. - Короткая пауза. - Лена, мне что: оставаться всё ночь под открытым небом, Лена.
И через минуту:
- Мама. Мама. Сегодня я уже не успею в отдел кадров. Уже вечер, отдел кадров закрыт. Буду там завтра. Мама, на мобильнике уже нет зарядки. Я больше говорить не могу.
Минуты через две тот же голос:
- Земляк, можно я поговорю по твоему мобильнику?
- Да, пожалуйста.
- Ира, Ира, это я. Можно к тебе заехать? Посидим, поговорим. По сто рублей нам хватит?... Почему? Хорошо посидели бы. Почему нет? Ира...
- Мама. Мне тут земляк дал телефон поговорить. Может быть, ты позвонишь Ире? Уговори её пустить меня. Мне негде ночевать. Да закрыт уже отдел кадров. Ты посмотри в окно.
В хвосте автобуса закурили. Мне пришлось открыть "форточку". Она была не вверху, как обычно, а у самых колен. Но "телефонист" сделал две-три затяжки - видимо, было невмоготу - и успокоился. Он ещё пару раз звонил Ире. Выяснил, что у неё вечеринка - собрались подружки по работе - и он пролетает. Удивительно, но и Лена отвечала на его звонки.
Потом он звонил какому-то Мише. Жаловался на ту и другую.
- Ну, отказали бы они мне прямо, - плакался он Мише,- а то я что-то их не пойму.
А я начинаю понимать, что за фрукт сидит у меня за спиной.
Теперь он пытался уговорить Мишу пустить его к себе, но, похоже, у Миши тоже были веские причины не видеть "настырного телефониста".
Ещё я заметил, что в разговорах он не правильно называл места, которые мы проезжали. Полчаса давал себе фору. Это чтобы появиться внезапно. И всегда он напирал на то, что "не ночевать же ему под открытым небом?" Бил на жалость. Кажется, Миша посоветовал ему скоротать ночь на вокзале... Больше звонков к негостеприимному знакомцу я не слышал.
В Туапсе 10 минут остановка. Я вышел поразмяться. Вышли и пассажиры, сидевшие за моей спиной. Двое крепких парней. При плохом освещении явный криминал в их лицах и фигурах не просматривался. Один жадно дымил сигаретой. Миссис Хадсон сказала бы - сержанты. Да и мне показалось, что это отставные сверхсрочники. "Телефонист" явно службу бросил - отдел кадров, отдел кадров... А вот "земляк", добродушный, расслабленный, мог и просто ехать домой в отпуск. Парни крепкие, подтянутые, чувствовалась в них военная жилка. Но до офицеров недотягивали. "Телефонист" плакался. "Земляк" общался с этой...
Автобус покачивало, мелькающие дорожные фонари заставляли прикрыть глаза, справа море то появлялось, то исчезало. "Макаронник" вёл настойчивые переговоры то с Леной, то с Ирой и не забывал про маму. Мамаша была в курсе всех его дел.
- Лена, Лена,- плачущим голосом тянул "телефонист".- Почему нет?
- Ира, Ира...
- Мама, отдел кадров уже давно спит...
Почему-то вспомнились строки из романа в письмах Достоевского.
В конце концов, я задремал. ...В Адлере, выйдя из автобуса, глазами нашёл "телефониста". Тот чуть ли не в обнимку стоял рядом с "земляком". Они ждали багаж. Довольная ухмылочка блуждала на лице убеждённого "макаронника". Трудный вопрос о ночлеге был уже явно решён.
Сколько бы лет ни прошло после добровольной, почти "швейковской" службы "телефониста", какие бы должности он потом ни занимал - "макаронник" в нем узнаётся сразу. "Неправедная" армейская жизнь в молодые годы накладывает на этих людей какую-то печать. Я говорю о тех служаках, которых знал. Но мои заключения совпадают и с наблюдениями моих товарищей, прошедших армию примерно в те же годы.
ПЕРЕКУСИТЬ НА УЛИЦЕ
В уже далёкие времена в этот южный город я приехал впервые. Командировка. Выдался свободный день. Гуляю. Запахло шашлыком. Смотрю: небольшой базарчик и тощий кавказец лет тридцати, а может, ему было и больше - недельная щетина скрывала и возраст, и мимику - жарит шашлыки.
Спрашиваю цену - смехотворно дешёвая. Покупаю только один шампур и устраиваюсь за стойкой. Мясо слишком жёсткое. Смотрю на хозяина. Тот отводит глаза. Жую второй кусок и искоса посматриваю на шашлычника. Тот мнётся за углями и, похоже, ждёт, чтобы я скорее убрался. Я жую третий кусок, а их всего пять, и в упор разглядываю горца. Тот уже с ненавистью сверлит меня глазами.
Я только что отслужил. Все дни и ночи проводил с автоматом, и ребята рядом. На какое-то время почувствовал, что я не один. Подхожу к хозяину с недоеденными кусками.
- Это баранина? - спрашиваю.
- Баранина, баранина. Может быть, не дожарил?
Потом в этом городе я ел шашлыки только в гостях. Да и не в городе. Здесь любят выезжать на шашлыки к снегу. Снег близко. Он виден прямо из окон.
Но это не всё. Прошло несколько лет. Опять командировка в знакомые места. Мы с другом гуляем по городу и проходим неладный базарчик. Я рассказываю ему историю про жёсткий шашлык.
- А ты когда-нибудь видел кладбище ослов?
- Нет!
- И я не видел. Жевал ты старую жареную ослятину, дружище. В горах всё идёт в дело...
Мы вообще любим подкалывать друг друга, но после тех командировок шашлыки я пристрастился делать сам. И мясо выбираю сам.
СТОЛБ НАДЕЖДЫ
Дело было давно. Маршрутки ещё не бегали, троллейбусов было мало. Я торчал на какой-то остановке и от нечего делать разглядывал приклеенные к столбу объявления. Одно меня заинтересовало.
"Литератор будет счастлив познакомиться с молодой образованной особой без вредных привычек, умеющей печатать на машинке".
В ту пору о компьютерах, принтерах, о программах со встроенными корректорами, литературными редакторами и прочей ерундой ещё и слыхом не слыхали.
Прошло, наверное, года два. Я уже носился на мотороллере. Но в тот день свой грозный (для котов и собак) транспорт я оставил дома (намечался сабантуйчик). А поздно вечером снова оказался возле столба объявлений. "А ну-ка, ну-ка! Как дела у литератора?" К изумлению, вижу знакомый почерк: "Одинокому литератору срочно требуется машинистка без вредных привычек".
Похоже, достали труженика пера курящие дамы. А если ещё и под хмельком? Подошёл мой троллейбус, и я укатил.
...Прошли годы. Я забыл про одинокого литератора и его приклеенные к столбу "прошения". Наши трудные дороги и неумолимое время довели когда-то бодрый мой мотороллер до "инфаркта", и я уже на четырёх колёсах. И вдруг банкет в почти забытых местах - и меня снова прибило к "столбу надежд". Ищу знакомый почерк.
Вот! "Срочно требуется домработница с навыками санитарки. Литерато..."
На последнюю букву у бедолаги уже не хватало сил, или это рассеянное внимание? Но к "столбу надежд" он всё-таки приплёлся и приклеил своё последнее объявление. Его ли это подвиг? Или соседка смилостивилась?
ТЯЖЁЛЫЙ ТРУД ВИНОДЕЛА
Друзья нужны всем. Но есть профессия, в которой так трудно бывает без друга. Это, ребята, виноделы. Был свидетелем таких мучений, и не один раз. И даже попадал под горячую руку.
В средней полосе студентов посылают на картошку. На юге - на виноград и помидоры. А нам с другом как-то раз здорово повезло. Послали в винный цех. Привозят виноград. Мы грозди в "дробилку". Зелёный сок течёт в одну ёмкость, пустые гребни падают в другую. Нет винограда - мы гуляем по цеху. Пьём сок кружками, да ещё и на спор. Кто больше выпьет.
Дня через два это наше увлечение заметил главный винодел хозяйства и пожурил.
- Не делом, ребята, занимаетесь. Пейте сусло!
И подвёл нас к огромной бочке, до самого верха заполненной белой бражкой - бродящим виноградным соком. Чтобы заглянуть внутрь, нужно было подняться по маленькой, но на века срубленной дубовой лесенке. На верхней ступеньке стояла кружка 0,5 л.
- Пейте сусло. Но только одну кружечку до обеда и одну после. Больше не стоит, а то растолстеете.
Мы были послушными. Не растолстели. Так, щёки слегка надулись.
Как-то недельки через две к нам опять заявляется Иван Иосифович, так звали главного винодела.
- Идём, ребята, со мной.
И повёл нас в подвал. Там рядами стояли двухсотлитровые бочки с вином. А дальше был столик с пустой двухлитровой колбой, лабораторные стаканчики и несколько, видимо, списанных кресел. Хозяин всего этого богатства подозвал одну из работающих не так далеко от столика женщин, отдал несколько ласкающих наш слух распоряжений и, довольный, удобно расположился в кресле.
- Присаживайтесь, ребята,- это звучало как команда.
Очень скоро нам принесли полную колбу ярко-соломенного цвета, по всей видимости, сухого вина и мокрую гроздь только что промытого и, видать, недавно привезенного в цех винограда.
Винодел расставил стаканы, наполнил их вином.
- Алиготе прошлого года. Молодое вино. Пробуйте.
Вино было великолепным или даже восхитительным, как сказал бы один мой знакомый кавказец, большой знаток винограда и вин. Мы испробовали всё, до последней капли.
- А теперь работать. Виноград, наверно, уже привезли.
Иван Иосифович тоже был доволен. Тяжело, наверное, каждый день пить в одиночестве. А на троих совсем другой настрой.
Мы с Володей стали частенько навещать столик в подвале. Дорожку-то нам проложил сам Иван Иосифович. Но на всякий случай мы это делали в те часы, когда он куда-нибудь отлучался. Я не знаю, что думала Таисия Алексеевна, лаборантка, которую он при нас послал за вином, но нам она не отказывала, и мы этим пользовались.
Да и сам скучающий винодел ещё пару раз сводил нас к заветному столику.
Работали мы в цеху дней сорок. Бочек двадцать перепробовали. Мы уже знали, что ароматнее вино получается, если оно выдерживается в новых бочках, и год должен быть жарким и засушливым. Долго держались у меня в голове загадочные не в нашей стране придуманные марки вин. После столика Ивана Иосифовича и Таисии Алексеевны магазинные вина я уже не употреблял. Это небо и земля. Долго ещё ездил с канистрой в старый цех, покупал или клянчил их "простецкое" сухое вино.
Да... Кто вспоминает со слезами на глазах картошку, костёр, песни, подружек. А нам с Володькой вот и вспомнить вроде бы нечего. Обошла нас романтика...
ДАМА ИЗ ПРЕЗИДИУМА.
Как правило, волосы под блондинку, с огромнейшим начёсом наверх. Говорить может гладко, а может и не уметь, но на физиономии нахально вырисована вельможность и - никуда не спрячешь, очень заметно - из грязи в князи...
С людьми говорит, четко придерживаясь их "значимости" для себя. С высочайшими - очень уважительно, даже с придыханием, просто с высокими -уважительно, но без придыхания. С равными себе общаться не умеет - она всё-таки равнее... А с подчинёнными - тут уж по настроению. Может такого себе позволить!