Впервые я увидел реку года в два с половиной. Это был Енисей. Зима. Я сижу на подоконнике и со второго этажа наблюдаю, как через замёрзшую, заснеженную реку переходят люди из близлежащей деревушки в город Красноярск. Пешеходов немного. Это в основном бабы с мешками. Они несут молоко - белые, замороженные в мисках, диски. Одна из этих тётушек скоро появится в нашей коммунальной кухне, усядется на табурет, раскроет мешок. А там диски белого мороженого молока, которые у неё мигом раскупят.
У дальнего берега лица пешеходов - белые пятна. Ни глаз не видно, ни носа, ни губ. Но уже на середине реки у лиц в окружении платков появляются глаза. А когда они подходят к нашему берегу, то можно разглядеть очертания губ и точечки ноздрей. Но! Под платками все женщины, а это были молодухи - дорога дальняя, груз тяжёлый - очень похожи. "Точка, точка, запятая...". И только у нас на кухне я, двухлетний малыш, с удивлением всматривался в раскрасневшееся улыбающееся лицо уже узнаваемой нашей молочницы. Искал особенности, характерности... Но лицо было простым, круглым - точка, точка, запятая. Все вокруг улыбались и благодарили молодую крестьянку. А мне мама откалывала кусочек замёрзшего молока - тогдашнее моё лакомство - "мороженое".
Вскоре сибирские морозы пошли на убыль, и меня начали выпускать на улицу. Я забросил свои "наблюдения". Но однажды меня подозвали к окну:
- Ледоход!
"Лёд тронулся!" По Енисею плыли огромные льдины. Наш "громадный" двухэтажный деревянный дом стоял прямо на берегу реки, и до меня доносился треск и скрежет наползающих друг на друга ледяных махин, с приличной скоростью проплывающих мимо. Иногда слышались прямо пушечные выстрелы. Это я сейчас пишу - пушечные, а тогда это был просто гром. И громыхал он где-то у моста. Мне объясняли:
- Это льдины так ломаются.
Но я не очень верил. Я уже хорошо знал взрослых. Им соврать малышу ничего не стоит. "Лекарство не горькое, укол - ерунда..." И моё чутьё меня не подвело. Лет через десять уже на реке Припять в Мозыре в Белоруссии во время ледохода я видел, да что видел - стоял рядом, когда солдаты из миномёта стреляли по застрявшим льдинам возле моста.
Кто-то посоветовал не уши закрывать, а открывать рот, когда мина должна вылететь из ствола миномёта в небо. Миномётов было несколько. Тот, около которого пристроился я, стоял на пригорке. Мины в него опускали одну за другой. Но падали они не в одну точку, а крошили лёд на довольно большой площади. Артиллеристы были опытными - мины падали около моста, не задевая его.
Но вернёмся на Енисей. Ледоход шёл несколько дней. И как-то мне удалось незамеченным улизнуть со двора. Я обогнул дом и бабок, продающих самодельную жвачку. И вот мощная река. Крутой спуск. Льдины, уже не толпясь, проплывали довольно быстро к мосту. Ближе подходить я не рискнул - берег был скользким.
Я полюбовался картиной "Ледоход на Енисее" и поспешил в свой двор. Было мне тогда уже три года. Исполнилось в марте.
Но наш дом в Красноярске примечателен и тем, что одной стороной он выходит на Енисей, а другой на Чалым (так мне запомнилось название этой реки). Нужно было перейти дорогу - и вот тихая река. Летом в жаркие дни в ней купались. Пляжное место было на другом берегу. Людей совсем немного. Это не теперешняя Анапа. Меня изумил плотненький мужичок, который лежал на воде, на середине реки, и читал книгу. Слабое течение миролюбиво передвигало его. Через много лет, научившись плавать, я пытался и до сих пор пытаюсь вот так же полностью на спине улечься на воде. Не получается. Тут же тонут ноги...
... Мальчишки с нашего травянистого берега раздевались, брали одежду в одну руку и, гребя свободной рукой, переплывали на песчаный берег.
Пацанам у берега было воды по колено. Рискнул и я. Снял сандалии и майку. Схватился двумя руками за траву и спрыгнул. Воды, к моему удивлению, по шейку. Держась одной рукой за траву, стал бить ногами. Может быть, я и научился бы плавать в три года, но тут меня из реки выхватила мама.
Осенью к нашему берегу на Чалыме пристал то ли пароход, то ли баржа. Прямо напротив нашего дома. Это был застеклённый домик на воде. Внутри были шкафы с книгами. Ходила тётушка, выбирала какую-нибудь книгу, разглядывала её, ставила на место или уносила. Это была, по-видимому, передвижная библиотека на воде. Хорошо бы... Стеклянный домик довольно долго простоял напротив нашего двора, но потом исчез.
А теперь мы отправимся во Псков. Было мне уже шесть лет. Ходил я в детский садик, расположенный возле реки Псковы. Летом мы каждый день играли возле мелкой каменистой речки под присмотром воспитательниц.
Местная ребятня, примотав проволокой к палке вилку - острога, охотилась за рыбёшками в воде. Я это запомнил. Через десять лет стал заядлым подводным охотником.
... Отец всегда брал меня в интересные, но не утомительные поездки. И в этот раз меня взяли посмотреть окрестности Пскова. Я увидел глубокую, величественно протекающую реку Великую, а за ней полуразрушенный Кремль. Каменные стены Кремля кое-где были почти разобраны, а местами отсутствовали и вовсе.
- Всё восстановим! - успокоил меня отец, увидев мои глаза.
Ездили мы на какой-то фарфоро-фаянсовый завод. Посещали склад готовых изделий. Меня поразили вазы. Отец искал вазу с рисунком. Нашли. Медведь в лесу. Купили. Эта ваза лет тридцать сопровождала нас по всей стране... Не каждый ботаник встречал такое разнообразие полевых цветов, с каким знакома была наша фарфоровая ваза с медведем.
Возвращались уже в темноте и на мосту через реку Великую остановились. Все вышли посмотреть, как орудует острогой рыбак.
Ночь. Вода чёрная. Лодка на середине реки на якоре. На ней, на корме, горит костёр. Всё продуманно. Рыбак - крепкий мужик лет сорока - стоит с острогой наготове. Вдруг раз! Острога уже в воде. Вытаскивает. А там рыбина! Мы на мосту в восторге. Рыбак глянул на нас, широко улыбнулся - "знай наших!"
... Красоту и величие Невы я постигал постепенно. Увидел я её впервые в восемь лет и отнёсся к ней без должного почтения. Это не могучий Енисей с завораживающим ледоходом, это не Чалым с Карлсоном, который читает на воде, это не река Великая с ночной охотой острогой под свет костра на корме лодки...
В восемь лет Нева меня не впечатлила! Она не сопровождалась тем восторгом, который я прочувствовал на других реках.
Это потом, уже аспирантом, а затем и научным работником, бывая Питере, я ощутил и прелесть гранитных ступеней к воде, и столетиями существующие "современные" набережные...
Ещё восьмилетним мальчишкой я заметил одну особенность ленинградцев. Как только я появился в коммунальной квартире на кухне - сразу маме стали давать дружеские советы:
- Вы ещё не были в Эрмитаже? Сводите туда Виталика. И в Русский музей. Непременно!
- А сегодня в час ночи будет развод мостов. Отремонтировали. Мы все идём. Это рядом. Идёмте. Покажем и Виталику.
Разбудили... Показали.
Это на кухне. В научной среде это предупредительные, обязательные и компетентные люди. Если это, конечно, коренные ленинградцы... А их, к сожалению, в этом городе не так уж много осталось...
Продолжу тему. В Краснодаре в отдалённые времена за пивом всегда была очередь, а тут смотрю - почти никого. Стою у высокого столика - наслаждаюсь. Слышу умный "конструкторский" разговор рядом. Присмотрелся. Два джентльмена лет под сорок рассуждают. Появляются термины лекала, мастер, и становится ясно, что это рабочие с завода, что за забором... О, думаю, а интеллект-то у этих парней выше, чем у (нужные слова подберите сами).
В томсойеровском возрасте я бегал по брёвнам на реке Пярну в Эстонии. Есть там курортный городок в небольшой бухточке, и тоже называется Пярну. Отец у меня был офицером Красной армии... Я во многих местах побывал и рек видел много...
Так вот. Море в Пярну мелкое. Идёшь, идёшь, а тебе всё море по колено. И вода довольно холодная. А в шторм волны заносит аж за дюны, и там образуются мелкие, хорошо прогреваемые, озёрца. И воды в них тоже по колено. Там мы и купались. Но это скоро наскучило. А вот на реке возле лесопилки огромные брёвна плавали в воде. Ждали своей очереди. Мы, ребятня, ещё не умея по- настоящему плавать, - так, метра три, и всё - прыгали на эти брёвна, а глубина под ними немереная. Раскручивали их, бегая как белки в клетке на барабане, а затем прыгали в воду в сторону вращающегося другого громадного бревна, и оно выносило нас наверх. Это уже цирковой трюк. Вращение бревна требовалось остановить сотоварищам в момент появления смельчака сверху.
К реке и обратно я проходил через большой "двор" рыболовецкой бригады. Там я заприметил два громадных "барабана", на которые наматывалась толстая "нить" с вяленой рыбкой. Наматывалась не просто, а рыбка в "барабанах" висела, как хрусталики в люстре. Я, проходя мимо, одну-две рыбки срывал. Рыбаки не возражали.
Однажды я видел, как они вытаскивали сеть из реки прямо себе во двор. Река в этом месте довольно широкая. Это устье. И рыбакам было где размахнуться. Когда сеть уже подбирали к берегу - все увидели в ней трепещущих огромных щук. Штук двадцать. Думаю, килограммов по десять каждая, не меньше.
Эту сценку, кроме меня, наблюдали и несколько женщин. Одна что-то сказала рыбаку, видимо, бригадиру. Тот кивнул, поднял рядом лежащий огромный сачок и в своих до пояса сапогах вошёл в воду, выловил одну из щук и опустил дамочке в раскрытую сумку. Рыба не вмещалась. Голова перевешивала, щука трепыхалась и выпадала. Верзилы-рыбаки посмеивались. Бригадир помог покупательнице. Он что-то сделал со щукой, изогнул её серпом и уложил на дно сумки. Торчали только нос и хвост. Дамочка с тяжёлой ношей удалилась. Отправился домой и я, сняв парочку вяленой рыбёшки с барабана.
Следующей рекой моего детства была весёлая, очень изменчивая и непоседливая речушка Уж. Это Украина. Познакомился я с ней в старинном городе Коростене. В древней Руси его называли Искоростень. Дубовые стены там ставили, огораживая город второпях. Врагов много. Брёвна от коры не отёсывали. Такие стены долго не стоят. Нет сейчас вокруг Коростеня дубовых рощ...
В этом городке я заканчивал четвёртый класс. Русских парней было всего двое. Я третий. Мы тут же стали друзьями. Помог местный "истеблишмент". На первой же перемене во дворе школьная шпана попыталась меня избить. Сорок против одного! Один жидёнок уже пристроился за моей спиной на карачках и улыбался, а четверо, боясь и оглядываясь, подходили толкнуть меня. Тому, который сзади, я успел сделать больно. Но тут рядом встали мои белобрысые одноклассники, и кучерявая сволочь мигом куда-то пропала. Последним, согнувшись, улепётывал улыбчивый малый. "Подло избивать одного - это мы любим, а драться, да ещё с троими? Что вы, что вы"... Вот такой это городок... И такая там шпана... Но нас они не трогали. Уважали!
Отец приезжал из заграничных командировок. Хромовые сапоги, синие галифе, гимнастёрка защитного цвета, кожаная портупея... Кобура, правда, была пустая. Но кто это знает...
... Шпана притихла.
Но река! Даже в маленьком городке на расстоянии в шестьсот метров, может быть, чуть больше, она трижды меняет свой облик. Слева по течению есть у реки широкое и глубокое место. Там построили вышку с двумя площадками. Верхняя, как мне говорили, на высоте пяти метров. Хлопцы прыгали с пяти метров головой вниз, да ещё делали ласточку. Некоторые. Я прыгал только солдатиком. Попробовал с пяти метров вниз головой - ударился как об асфальт. Меня учили руки правильно складывать, но я больше не рисковал.
Зато Валерка и Игорь - так звали моих новых друзей - научили меня плавать по-настоящему: и брассом, и кролем, и в размашку.
Выше по течению, метров через сорок, песчаная река немного сужалась, приобретала гранитную окантовку. На левом берегу красовались два могучих камня. Один, высокий и имеющий круглую площадку, хлопцы (я говорю хлопцы - на реке у всей ребятни русые головы, и обращаются они друг к другу - хлопцы!) так и называют: Круглый. Другой камень очень похож на ту часть памятника Петру Первому в Санкт-Петербурге, на котором вздыбился жеребец императора. Очень похож!
Нанырявшись вдоволь, я с друзьями любил греться внизу у воды на изгибе этого камня. А звали это чудо природы Долгий, что значит длинный.
Мальчишки разбегались по ровной площадке розоватого гранита и прыгали в воду с высоты примерно трёх метров. Глубина позволяла.
Вода была настолько прозрачна, что мы, сидя в полуметре от поверхности, видели дно, любовались рыбёшками, шныряющими между водорослями. Искали глазами раков, но их здесь не было.
Ещё выше было место, которое называли "Ольгины ванны". По преданию, когда княгиня Ольга осадила город Искоростень, чтобы отомстить князю Малу за убийство своего мужа князя Игоря, она принимала ванны именно здесь. Река в этом месте сужается, как мне помнится, до пяти метров и пробивается через красные гранитные "льдины".
Да! Толстые куски отполированного ровненького гранита напоминали мне ледяные торосы в Пярнуской бухте, где я ещё год назад с тамошними друзьями катался на коньках, используя ветер как тягу, распахнув пальто и маневрируя им, как птица крыльями. К вспученным льдинам мы старались не приближаться.
Предание гласило, что Ольга усаживалась в природную каменную ванну, а сверху на неё лился умеренный поток воды. Неиссякаемый кувшин.
Мы с Валеркой и Игорем специально обшарили все водопады, но княжеской ванны не нашли. То водопад падал на ровную плиту, мимо ванны, то ванны вообще уже не было. Годы... годы... Сдвигаются и крошатся даже камни. Ушли в далёкое прошлое и недальновидный князь древлян Мал, и не в меру "требовательный" Игорь, и жестокая Ольга...
А местные бабы нашли применение гранитным плитам на реке. Они стирают на них бельё. Бьют мокрое бельё о гладкий гранит. Бьют бесконечно долго. Потом тут же полощут его в проточной воде. Вот и вся радость.
Ещё выше по течению река опять разливается. Красного гранита уже нет. Но зато есть раки. Мы собираем на мелководье ракушек. Их мясо любят раки. Наламываем прутья. Привязываем к каждому метровому пруту трёхметровую суровую нитку. К нитке мясо ракушки - и в воду. Прут втыкается в глинистый берег у самой воды. Таких "закидушек" мы успевали сделать обычно штук десять. Потом уже было не до того!
Если нитка натянулась - рак схватил клешней мясо и тащит. Вытаскиваем рака - и в ведро. Вытаскивать рака нужно не мешкая. В воздухе "товарищ" может и отпустить наживку. Примерно за час мы вылавливали почти ведёрко кусучих тварей. Улов мы не делили. Соображали, у кого сегодня их лучше сварить. Раза два, может быть больше, готовили раков и в нашем дворе.
Жили мы на квартире в украинской, но новой деревянной хате. Хозяйка, Вознючка, имела большой огород. У неё были три дочки. И когда мы приносили ведро раков - это был праздник! И громадная кастрюля, и укроп, и молодая картошка... Мы ели горячих раков на открытом воздухе за большим столом. Едоков было много, но раков хватало всем. Да под молодую картошечку, да с малосольными огурчиками и свежим хлебом!
На древней земле мы чувствовали себя добытчиками!
Через год мы уже были в Белоруссии, в Мозыре. Квартиру нам выдали в военном городке, и я тут же обзавёлся новыми друзьями, тоже только что приехавшими. Мы стали всей "командой" осваивать широченную реку Припять - приток Днепра. (Уж был, кстати, притоком Припяти).
Наш двор хоть и находился в трёх кварталах от реки, но до пляжа добраться - нужно было потратить почти час. Спуститься к понтонному мосту, перейти на другую сторону и пройти вдоль берега к чистому пляжному песочку, излюбленному месту отдыха "гимназисток".
Бывали мы на пляже... но больше нас манила рыбалка. На Припяти рыбу не половишь - течение уносило поплавок или топило. Но рядом было небольшое озерко - старица Припяти. Там мы и рыбачили. И с удочками ходили на озеро, и с самодельной сетью. Представьте хоккейные ворота с крыльями в мелкую сеточку. Попадались почему-то щурята. Окуни и плотва реже.
Рыбку мы жарили на углях и ели без соли и хлеба. Было даже вкусно!
Однажды на реке мы видели большой длинный плот, громадный плот. Его тянул маленький тягач. Брёвна там были связаны в несколько слоёв. Нас всех поразила избушка - деревянный домик из брёвен посередине плота. Рядом костёр, а над ним котелок, и девчушка что-то там деловито помешивала.
С тех пор мечта вот так не спеша проплыть по большой реке на плоту с друзьями, ловить рыбу, варить уху, днём греться на солнышке, ночью взирать на звёздное небо где-то затаилась у меня в глубинах сознания и нет-нет - даёт о себе знать. Мечта Марка Твена? Не находите?
Однажды, выйдя поздно во двор, я узнал, что ребята ушли на пляж. И я решил не идти через мост, а выйти к реке около пляжа и переплыть её. Так я экономил минут сорок. Подошёл к берегу, к тому месту, где течение меня вынесет прямо на пляж. Снял одежду и ботинки. Ремнём пристегнул всё это к голове и поплыл. И прямо на пляж.
Когда я добрался до середины реки, меня уже заприметили. А когда выходил, столпившиеся "гимназистки" расступались, в атмосфере чувствовалось уважение к смельчаку. Я подошёл к своим товарищам.
- Зря рискуешь,- негромко сказал Стас, наш заводила.
Было мне тогда уже тринадцать лет.
... Зимой мы на озерке за Припятью таскали окуньков из проруби. Сами лёд мы не рубили. Находили старую прорубь, удаляли молодой, тонкий лёд - и всё: прорубь готова!
Удочка - это короткая палочка с леской в метр - полтора, на конце грузило и крючок с червяком или шариком хлеба. Клевали одни окуньки. Каждый налавливал на сковородку. Дома радовались нашим уловам... И большим, и маленьким. Был такой мурлыкающий товарищ. Он любому улову был рад.
А до озерка мы добирались на лыжах. Прямо через Припять. От реки километра на два-три через сосново-еловый лес были холмы с самодельными снежными трамплинами. Туда мы ходили по наезженной лыжне. Прыжки с трамплинов меня не вдохновили. Из пяти попыток только две у меня почти получались. А вот просто катание с горок без всяких взлётов мне нравилось.
Зимой у нас было много времени для рыбалки и лыжных прогулок. Зимние каникулы - раз. А потом в сильные морозы районное начальство школы закрывало. Деток жалело. Могут замёрзнуть. А мы и замерзали! Мне Стас в лесу на обратном пути с горок белые замороженные мои щёки снегом оттирал!
...Ледоход на Припяти - это, конечно, зрелище. Но с енисейским не сравнить... Масштабы не те! Там мощь. Толстенные льдины грызли друг друга!
На Припяти лёд шёл спокойно. Понтонный мост развели. Но льдины почему-то сгрудились. Узкий проход, видите ли... Это предвидели. Миномёты давно ждали команды. Ударили с высокого берега. И льдины опять спокойно поплыли к Днепру. На них даже садились вороны то ли передохнуть, то ли корм поискать. А может быть, хитрые птицы давно уже приспособились использовать ледоход как бесплатный проезд на юг, где уже вовсю весна?
А потом была речушка Случь. Там же, в Белоруссии. И пристроился возле этой речушки городок - Слуцк. Жили мы на квартире. И школа была далеко, и речка чёрт-те где... Летом я мотался на велосипеде то к товарищам в военный городок поиграть в футбол, то на речку - искупаться. А речушка мелкая, воды по пояс.
Рыбной ловлей на речке увлекался только молодой местный поп, живущий рядом. Я как-то раз засвидетельствовал, как он в своём чёрном, видимо, суконном одеянии, высоко подвязанном, переходил по полузатонувшим мосткам реку с удочками и довольно значительным уловом в садке.
А в другой раз я видел, как два могучих мужика топили грузом здоровенный обрубок дерева возле берега. - Это наши соседи-столяра так морят дуб, - объяснил мне местный пацан.
Всё. Больше об этом ручейке сказать нечего!
Но вот следующая река, которую я увидел, увидел в пятнадцать лет, заслуживает строк больше. Это Кубань. Меня поразили мощное, прямо енисейское, течение и чернозём... Его не спрячешь... Сейчас понаделали шлюзов, водохранилищ. Мощь реки уже не та. Река обмелела, но вода стала "чище". Исчезла коричневатость. А что прибавилось?
... Помню, 26-го апреля мы, ватага пацанов, пройдя пару кварталов от нашей улицы, вышли на берег Кубани. Солнышко, зелёная травка! Разделись и прыгнули! Вода, к моему удивлению, тёплая. В любом городе, где бы я ни жил, у мальчишек был закон - первого мая после демонстрации мы все идём на речку или на море купаться. Открываем плавательный сезон. Но вода всегда и везде была ого-го какая холодная! А на Кубани теплынь! Коричневая ванна...
Нас сразу понесло по течению, но опытный Борис (за его рассудительность мы шутя называли его по имени отчеству - Борис Трофимович) дал команду:
- Всем к берегу!
Удобные пляжи были на старицах Кубани. Это Старая Кубань, куда я добирался, пересекая весь город на трамваях. И Затон. Местечко почти в центре города. Прошла пара десятков лет - появился новый мост и можно было на своём транспорте добраться на удобный пляж на другой стороне Кубани.
По реке сновали пароходики (конечно же, дизельэлектро...)
Плавал я по Балтике, по Черному морю на больших белых лайнерах. Вдрызг укачивало меня в шторм на Азове, когда мы осмелились пересечь его на яхте... Всё это не то. Мечта проплыть на деревянном плоту без шума и гама. Ловить удочкой рыбу. Вечером где-нибудь вдали от цивилизации у костра с товарищами варить уху в котелке, печь картошку в углях и смотреть на бескрайнее звёздное небо. Мечта, которая проникла в моё мальчишеское сердце на Припяти, всё-таки осуществилась.
... Мечта осуществилась. Но с оговорками. Да ещё какими. Не было плота. Мой товарищ соорудил по чертежам из журнала маленькую яхточку. И мотор был. Не новый, но работающий сносно (как уверял наш яхтсмен, он же и моторист-профессионал в прошлом, когда-то в Одессе окончивший соответствующее морское учебное заведение).
... Но была река, были товарищи. Хорошее течение, явно обладая навыками экскурсовода, подсовывало нам один пейзаж за другим. Я только щёлкал затвором и снимал на фото и видео. Володя крутил по сторонам своей дорогой камерой.
- Подержите кто-нибудь руль! Я тоже сниму пару кадров,- вежливо упрашивал нас Валентин.
Был октябрь. В листве появились золотые и рубиновые оттенки. На отдельных деревьях. На песчаных отмелях волны и ветер рисовали фотогеничные узоры. Мощные коряги, если найти ракурс, создавали нужное настроение, и не только на фотобумаге. В таком месте в обеденное время или перед ночёвкой мы разжигали костёр. Сухие дрова, аккуратно прибитые к берегу волной, ждали нас. Но необходим был ещё или в меру глубокий берег или бухточка - тогда Валентин глушил мотор.
Найти берег для причала не так-то просто. Иногда мы проходили по времени минут сорок, пока все необходимые компоненты собирались в одном месте.
Но вот ужин у костра. Уха, печёная картошка. Бывалый чайник пыхтит на тлеющих углях. Слышен лёгкий шумок воды на перекатах. Высоко-высоко над головой мерцает звёздный путь. Рядом близкие по духу друзья, с которыми прошагал по жизни не один десяток лет... Далёкая мальчишеская мечта сбылась?
P.S. Служебные дела позволили мне познакомиться и с Днепром, и с Волгой. В Волге даже я плавал. Вода в ней и в июле возле Саратова всё ещё прохладная-прохладная. Всего 19 градусов. Градусник на пляже на острове Казачьем соврать не даст. И у "аборигенов" любопытствовал.
- А что ты хочешь? Волга же с севера воды свои несёт. А глубина? А ширина? К Астрахани водичка, пожалуй, нагреется.
Я почему-то ожидал, что вода в Волге будет прозрачной. Нет! И цвет воды, и скорость течения были почти как на Кубани.
К Днепру близко подойти не удалось. Любовался с пригорка. И полностью согласен с Николаем Васильевичем. Редкая птица долетит до середины Днепра. Ни воробей, ни голубь не долетит. А косяки журавлей - это же редко кому так везёт. Любоваться строем журавлей, пролетающих в небе высоко над Днепром...
Много рек я видел. Рыбачил, плавал, нырял, но ярче и красочней всего засели в моей памяти реки мальчишеской поры и тогдашние мои неразлучные друзья, неразлучные в каждом городе, мои Томы Сойеры и Гекльберри Финны, разбросанные от песков Балтики до камней Черного моря.