Я скажу тебе последнее 'прощай' и вырву из сердца. Если получится. Но перед этим позволь задать тебе вопрос, который мучит меня на протяжении всех семи месяцев, что мы не виделись, и объясниться. Мы ведь так и не поговорили по душам. Может, мне станет легче. И тебе тоже.
Прошлого не вернуть, да я и не жалею. У меня прекрасная дочь, ты ее хорошо знаешь. Я бы желала быть с тобой, но это невозможно.
Однажды, мне гадала цыганка - по линиям на руке. Она сказала, что очень многие будут меня любить, но счастья мне никогда не видеть. А еще, что в ближайшие полгода я выйду замуж и через год рожу ребенка. Я посмеялась ей в лицо. Выходить замуж не входило в мои планы. Но все так и получилось, как прочла по линиям гадалка.
У нас была обычная семья. Тихая, мирная. Поругаемся - помиримся. Все по кругу. Муж жил сам по себе, я сама по себе. Никто никому ведь ничего не должен. Так было до тех пор, пока Риточка не заболела. Мы объездили всех врачей, никто не мог поставить диагноз, а ей становилось все хуже. И в этот время моя подруга предложила сходить в церковь при мужском монастыре. Есть, говорит, там один батюшка, очень добрый, может, что и посоветует. Я пошла.
Мы встали пораньше: подруга ночевала у меня. Я мало верила в результат, но кто ж знает. Бывают чудеса на свете.
Ехать пришлось через весь город, в промерзших трамваях. Когда мы зашли в храм, ты исповедовал старушек, выстроившихся в очередь. В храме пел мужской хор - очень похоже на григорианскую музыку, что я предпочитаю. Я долго слушала как завороженная.
В храме было тепло, и я, наконец, отогрелась с улицы. Подруга толкнула меня в бок, - иди к нему на исповедь. Я-то примерно знаю, что говорить надо, а как к тебе подошла, посмотрела в твои глаза, так поняла, ничего не смогу сказать. Утонула я в них. Раз и навсегда.
Я стала каждый раз ходить на службу в те дни, когда ты был дежурный. Я думала только о тебе. Я надела платок и юбку. На работе меня не узнавали. Потом я стала ходить с ребенком. Муж смотрел на меня с подозрением, но молчал. Как он всегда говорил, у каждого свои тараканы в голове.
Чем чаще я видела тебя, тем больше не могла надышаться тобой. Я научилась исповедоваться и разбираться в церковной службе, но всей правды я тебе не говорила, мне было стыдно. Я поверила в Бога, представляешь? По-настоящему. Господь призвал меня к себе через любовь к тебе. Значит, наша встреча все-таки не была случайной.
Потом я узнала, что батюшка может стать духовным отцом, и тогда духовному чаду он может уделять больше времени.
Это была настоящий выход. Я спросила тебя, что мне нужно сделать, чтобы ты стал моим духовником. Ты сказал, молиться.
А потом, мы случайно встретились с тобой у входа в супермаркет. Собиралась гроза, и ты предложил мне сесть в твою машину. Как я была счастлива! Я говорила сама себе 'наслаждайся каждой минутой', и вдыхала тебя как аромат цветов. Ты был таким неуловимо-нежным. Мне казалось, если я вдохну глубже, то втяну тебя целиком.
Помнишь, пока мы сидели тобой в машине, пошел сильный дождь. Он глухо тарабанил по крыше, стекла заливала вода и ничего не было видно сквозь них. Мир остался там, за окнами. Время остановилось. Моя жизнь осталась в том вечере.
Ты довез меня до остановки, благословил, перекрестив золотым крестом. Что толкнуло меня, не знаю, я не успела ничего подумать, как будто кто вскинул мои руки на твои плечи, я обняла тебя. Мы сидели так с минуту. Твоя рука покоилась у меня на боку. Я ощущала ее спокойное тепло.
Кончился ливень. Я ушла, унеся на щеке колючесть твоей бороды. Мое сердце плакало и рвалось к тебе. Я думала ты меня презираешь. Я сгорала со стыда и стремления бежать к тебе. По крайней мере, ты меня не оттолкнул. А это уже что-то значило.
Наступило лето, твоими молитвами моя дочь поправилась, и мы семьей уехали на море. Я сидела на желтом песке и писала твое имя, пока муж с ребенком резвились на берегу. Море лениво бросало редкие волны, растушевывая буквы. Вот так, как вода смывает слова, так и жизнь наша стирает все, что не проживи.
Да, наверное, я была счастлива тогда. Рядом были море, здоровая, смеющаяся дочь и ухаживающий муж. А еще у меня был ты. Я не смела надеяться, но что-то подсказывало, что в своих мыслях ты тоже со мной. Я почти физически ощущала тебя.
А через неделю после нашего приезда ты сам меня отыскал. Ты же все про меня знаешь. Ну, или почти все. Ты продолжение моей души, вторая половина моего сердца. Я не умею говорить как поэты, но знай, что нет на свете слов, чтобы передать, что я чувствовала тогда к тебе, и что чувствую сейчас.
Мы снова сидели в твоей машине. Ты посмотрел мне в глаза, и я поняла, ты хочешь, чтобы я сама сделала шаг. Я его сделала. Я снова прижалась к тебе как в первый раз, и подумала, что вот так бы всегда, каждый день засыпать и просыпаться на твоем плече и умереть на нем. Я приплыла к моему единственному берегу, и не хочу двигаться дальше.
Ты нашел мои губы, и странное чувство появилось у меня. Нет, то была не страсть даже. Нежность, да, может быть, нежность. А еще... стыд. Да, стыд. Я любила тебя, но мне казалось, что я подняла руку на собственность Всевышнего.
Но в тот же момент я подумала, что раз ты себе это позволяешь, то почему не могу позволить себе это я. И вместе с тем, скажу честно, любимый, пришло разочарование. Я считала тебя неприступной стеной, человеком сильным и верным своим идеалам. Теперь я видела, что ошибалась.
Прости, что я могла так подумать о тебе.
Как глупо, у нас ничего не было, а я чувствую себя змеей, покусившейся на святыню. Про таких говорят - 'блудница'. Наверное, ты тоже так считаешь? Скажи мне, это так? Ты обещал позвонить мне, но прошло несколько месяцев, а звонка все нет. Почему? Ты ненавидишь меня?
Прости меня за все, я слишком люблю тебя, чтобы остановиться и замолчать. Но я не хочу, чтобы по моей вине погибла твоя душа. Поэтому я не позвоню тебе и не приду в твой храм.
Пусть все остается так, как есть. Ты прав.
А если причина твоего молчания не в стремлении спасти душу, тогда в чем? Я хочу знать.
Как гадко я себя чувствую. Прошу тебя, ответь, ты презираешь меня? Или же хоть чуть-чуть любишь? Напиши мне только одно слово, и я буду счастлива. Или навсегда похороню тебя в прошлом.
Твоя Людмила.
Мое солнышко!
О чем же ты говоришь? Ты сама не понимаешь, что ты говоришь. Ты не представляешь, что ты со мной сделала? Что мы вместе сделали? Я слаб.
Безнадежно слаб человек без помощи Божьей. Я закапывал себя в холодную землю, чтобы не думать о тебе. А потом я зажигал свечу и держал над ней пальцы, чтобы мне не хотелось прикоснуться к тебе. Я просил Господа о помощи в борьбе с бесом блуда. Господи, прости меня грешного!
Я прекрасно помню, как увидел тебя в первый раз. Мы смотрели в глаза друг другу, и мне казалось, что никого нет вокруг. Мир исчез. Это было наваждение. Я молился долго, чтобы избавиться от него. Забыть твои глаза, твои руки.
Я тебе рассказывал, как родители настояли на моем поступлении в институт. Я, также, рассказывал тебе, как положил красный диплом на стол перед родителями, и сказал, что ухожу в монастырь. Отец настоял на аспирантуре, в надежде, что я все-таки женюсь за время учебы. Я закончил и ее, но мои идеалы не поменялись.
Семь лет я окормлялся в пещерах Грузии у духовных старцев, остерегая чистоту помыслов. Я боролся со страстями постом и молитвой. Потом я закончил семинарию и вот, уже десять лет служу в одном и том же храме, вдали от дома.
Встреча с тобой разрушила все, что я так тщательно взращивал в душе. Но ты не виновата. Это враг работает. Я стал терять веру, меня все чаще посещали мысли об уходе из монастыря. Я представлял себе, как мы с тобой были бы счастливы вместе. Как спасались бы вместе. Временами, когда я подходил к причастию, совесть говорила мне, что пора бы остановиться. Но тогда, в машине, в первый раз я понял, что просто люблю тебя, как любят простые смертные. Если бы можно было повернуть время вспять, лет на двадцать назад, мы могли бы обрести с тобой счастье. Хотя тогда ты была бы еще ребенком. Вот как действует враг! Какие мысли он внушает! Как силен и хитер он!
Потом ты уехала. Целый месяц я выглядывал тебя в толпе прихожан. Я не мог молиться, не мог смотреть в глаза братии, причастие обжигало мне губы. Я проваливался в пропасть. Надо было срочно остановиться. Я пытался молиться, но грех настолько завладел мной, что я готов был уйти из храма и жить мирской жизнью.
Я нашел тебя. Мы принадлежали друг другу, но только лишь в наших мыслях и наших чувствах. Поцелуй, это все, что я смог себе позволить. Я знал, что он был прощальный, но не был уверен.
С трудом, благодаря помощи Господа, я взял себя в руки. Покаялся, и положился на волю Божию. Я понимал, что если уйду к тебе, то не будет нам счастья. Я разрушу твою семью, а нашей не сложится. Тот, кто покидает монашество, уже не бывает счастлив, как и тот, кто строит счастье на чужом горе. А тем более священник - помазанник Божий. Грех какой!
Со временем ты возненавидела бы меня. Ведь я то, что я есть. Служить Богу и людям - все, что я умею, и все, что мне хочется в этом мире, полном страдания. А кто я буду в мирской жизни? Нужен ли я буду тебе там другой?
Прости меня. Я буду молиться за тебя и твою семью. Чтобы вы с мужем были счастливы, чтобы с помощью Божьей ты выкинула из головы губительную страсть. А ты молись за меня. И мы духовно всегда будем рядом. Претерпевший до конца спасется.