Аннотация: И верно, амазонки не разбили бы лагерь в самих Афинах и не сражались бы совсем рядом с Пниксом и Мусеем, если бы сначала не овладели всей страной и не подступили безбоязненно к городским стенам. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Тесей.
Весло и меч - 5
Глава 1. Путь пленницы 1
Глава 2. Тихие радости домашней жизни. 3
Глава 3. В Афинах 4
Глава 4. Враг у ворот 7
Глава 5. Вторжение. 9
Глава 6. Незнаменитый фронт 10
Глава 7. Бросок тигрицы 13
Глава 8. Битва под Фтией 15
Глава 9. Проклятие Скотуссы 17
Глава 10. Долопия 19
Глава 11. Битва в Афинах 22
Глава 12. Последние схватки 27
Глава 13. Горе побежденным. 33
Эпилог 36
Эпистолы 36
Примечания 37
Глава 1. Путь пленницы
Плененную Антиопу поместили в крохотной каютке на корме "Посейдона", флагманской пентеконтеры Тесея. Фалер очень гордился этим усовершенствованием в конструкции корабля, позволявшим укрыть от ветра и дождя на время отдыха хотя бы пару судовых начальников. На "Посейдоне" каюту делили Тесей с Пирифоем, но теперь ближайший друг и организатор похищения был изгнан делить невзгоды плавания с остальным экипажем.
Прекрасная пленница продолжала во всю силу легких поносить грязных ахейских собак и мерзких морских шакалов еще сутки. Потом голос сел. Оставалось только метать на похитителей гневные взгляды,
что очень умиляло Тесея. От пищи Антиопа само собой тоже отказалась. Она продержалась три дня, потом коварный трезенец сообщил ей, что идут переговоры о выкупе пленных, и она рискует совершенно напрасно убить себя накануне освобождения. Он сам приносил ей еду, воду для умывания, выводил прогуляться от кормы до носа и обратно, рассказывал все новости о событиях, о том, как идут переговоры,
и о том, как безумно он в нее влюблен.
Последнее пленнице было совершенно непонятно. Мужчины в личной жизни амазонок играли только одну роль - в специально отведенное время этих кобелей допускали к телу, чтобы получить потомство. Девочек оставляли в общине, мальчиков отдавали мужчинам. Их община не была чисто мужской, с ними жили рабыни, захваченные в набегах, и изгнанницы из общины амазонок, слишком слабые или неловкие, или наказанные за особо тяжелые провинности начальницами. Так что о младенцах у них было кому позаботиться. В результате ни о каких чувствах между мужчинами и амазонками и речи не шло. Это было бы так же противоестественно, как влюбиться в собаку или в осла. Естественная для человека потребность в любви могла проявляться только по отношению к равным себе - подругам-амазонкам.
Это даже поощрялось обычаями и начальницами - подруги защищали друг друга в бою и стремились отличиться перед любимой.
Что-то стало проясняться, когда Тесей рассказал Антиопе, какой выкуп за нее дает Ипполита. Она была очень удивлена, узнав, что Тесей отказывается от выкупа, чтобы сохранить ее. Значит она для него
дороже такой кучи добра ? Неужели и в нем есть что-то, напоминающее амазонку ? Она стала присматриваться к нему, мысленно представляя его амазонкой, наряжая в принятую у амазонок одежду.
Получалось неплохо. Та же Меланиппа, например, имела куда более грубые черты лица. По сравнению
с ней амазонка-Тесей выглядела красоткой. Да и так, надо отдать ему должное. Будь Тесей женщиной, его сила, ловкость, умение владеть оружием заставили бы многих мечтать о такой подруге. Антиопа сама пугалась иной раз своих мыслей. Может быть она просто порочна, раз позволяет себе думать такое ?
Совсем плохо стало, когда флот союзников покинул устье Фермодонта и вышел в море. Прощай, надежда освободиться, вернуться к своим. Впереди позорный плен, вечное рабство у грязных дикарей.
Вдобавок мучила морская болезнь. Хорошо еще, что кормовая надстройка, в которой находилась каюта,
была немного выдвинута за корму. Через отверстие в полу можно было облегчаться или блевать прямо в воду. Было так ужасно, что даже этот противный Тесей уже не был так противен. По крайней мере он
поил ее водой, смешанной с кислым вином, заботливо смачивал холодной водой высохшую тряпку на лбу
и рассказывал, что когда они приплывут в прекрасный город амазонки Афины, все станет хорошо, и она сможет там жить, как раньше.
В Мариандине действительно стало полегче. Морская болезнь прекратилась. Можно было сойти на берег, почувствовать под ногами твердую землю. Ей отвели комнату во дворце царя Лика, ей прислуживали женщины. Все обращались с ней почтительно, как подобает обращаться с членами царского рода. У мужчин здесь не было того затравленно-злобного и одновременно похотливого взгляда, как у мужчин ее племени. Они держались с ней просто - как амазонки. И хотя они тут были главными, женщины относились к ним без страха и отвращения. А Тесей исчез. Ей сказали, что он ушел на войну с врагами, напавшими на эту страну. Антиопе стало не по себе. Она уже несколько привыкла к своему заботливому врагу. А если его убьют ? Что с ней будет ? Позволят ли ей вернуться домой или сделают еще чьей-нибудь пленницей, может быть - рабыней ?
Когда он вернулся, целый и невредимый, она даже обрадовалась. Впервые она ответила на его белозубую улыбку, когда обитатели дворца встречали героев. А он, обрадованный, рассказывал ей о походе, о том, что больших опасностей не было, враги испугались и убежали. Зато они с Пирифоем
ходили в разведку, захватили несколько пленных и обоз. Кое-что он нашел там и для нее. Он показал красивое платье и женские украшения. Лучше бы что-нибудь из оружия принес. Ну нет, он понимает, что тогда она вернула бы себе свободу. Или умерла бы... . А может быть сначала бы посмотрела, что будет дальше ?
Дальше, вечером, был пир в честь победы. Тесей просил Антиопу пойти на пир вместе с ним, надеть платье и украшения. Она сделала ему одолжение. На пиру все вокруг громко хвалили Тесея за храбрость,
ее за красоту. Это было даже приятно. Тесей налил ей необычного вина - сладкого, с нежным запахом цветов. "Попробуй", - сказал он, - "это лемносское". Это было очень вкусно, она попросила еще.
Было шумно, весело. Женщины и мужчины танцевали. Тесей пригласил ее танцевать, но она не умела
танцевать с мужчинами, только неловко переступала с ноги на ногу и чувствовала себя смешной.
Обозлившись, она задрала длинный подол платья, завязала его узлом на поясе и исполнила ритуальную боевую пляску амазонок. Огромный мегарон ревел от восторга. В глазах Тесея она читала восхищение -
тут ошибиться было невозможно. Потом она еще пила лемносское. Голова кружилась, но не так, как на корабле - муторно, а приятно и весело. Все казалось простым и легким. Тесей унес ее из мегарона на руках. Она еще не ложилась с мужчинами, но была достаточно об этом наслышана. Успела еще подумать, что ему тоже потомства хочется. Сначала было немного больно, но потом стало так хорошо, как никогда не было с подругами.
Утром он ей шепнул:
- Так будет всегда, всю жизнь.
И она поверила.
Тесей знал многих женщин, но такой у него еще не было. Анаксо, учившая его "быть мужчиной" в Трезене, Перигуна, взятая силой, после того, как он убил ее отца Синида, Ариадна, первая жена, помешавшаяся в ночь убийства Минотавра, Перибея, невольная жена Минотавра и его подлинная убийца. В ту ночь, озверевшие от возбуждения и страсти Тесей и Перибея "сопряглись" прямо на полу в луже крови рядом с трупом. В этот момент их и застигла Ариадна, искавшая пропавшего супруга. Пережитый ею шок обернулся помешательством. Все эти женщины вызывали у Тесея желание, иногда сочувствие, но любовь он впервые почувствовал к Антиопе. Пожелав добиться не только тела, но и любви прекрасной воительницы, он сам попался в собственную сеть.
Когда корабли союзников покинули гостеприимный Мариандин, морская болезнь возобновилась.
Но теперь плыть все же было несравненно легче, эту единственную неприятность можно было и перетерпеть, раз уж все остальное перестало ее страшить. Да и с каждым днем Антиопа понемногу привыкала к качке, в конце концов она чем-то напоминала долгие переходы верхом, которые ей приходилось совершать. Стоянка в Сигейоне вообще была сплошным блаженством. Каждый день Тесей рассказывал Антиопе такие чудеса о своих Афинах, что она с нетерпением ожидала, когда же они отправятся в этот замечательный и прекрасный город.
Сразу отправиться в Афины не удалось. Пришлось плыть вдоль побережья Фракии, то и дело высаживаясь на берег для боев с разномастными фракийцами. Тесею эта война была ни к чему, но он
не мог оставить товарищей в таких обстоятельствах, и плавание в Афины затянулось. Все-таки в море
Антиопу укачивало сильнее, чем в Понте или в Пропонтиде. Она надеялась, что в Афинах все станет хорошо. Но и когда они высадились наконец в Фалерской гавани, качка почему-то не прекратилась.
Вызванная на консультацию Меланиппа, жена городского врача Асклепия и сама специалист по всем женским делам, подтвердила надежды Тесея.
Глава 2. Тихие радости домашней жизни.
Как и в прошлый раз, по возвращении из похода Пелей послал Феникса на Пелион - не так чтобы очень уж по делу, а чтобы дать ему вполне заслуженный отпуск. Тем не менее велел вернуться не позже, чем через две недели. Дел, как и всегда, было невпроворот. По пути Феникс доставил в Феры долю Адмета в фасосской добыче. Теперь его в Ферах только что на руках не носили. На Пелионе его ждали хорошие новости. Асклепий из Афин сообщал, что Меланиппа родила сразу двойню, оба мальчишки. Назвали их Махаоном и Подалирием. Хирон, ставший дважды прадедом, цвел и сиял. Соответственно цвели и сияли все на Пелионе. Только Гелланика была необычно тиха и молчалива. Феникс даже испугался, не случилось ли чего.
- Просто боялась все это время, - призналась она. - Вдруг бы с вами что-нибудь случилось. У меня даже
на память никого бы не осталось. Сына я от тебя хочу. Или дочку. Работай, давай ! Если рожу, поеду с тобой жить во Фтию. Ребенок с отцом жить должен.
Обрадованный Феникс предложил сразу же и пожениться. Но Гелланика отвергла эту идею.
- Ты можешь принять ребенка на колени, признать своим. А жениться... ? Ты царский сын и жениться должен на царевне. А я была наложницей и дальше так проживу. Я уже многому научилась, могу твоим кавалеристам поломанные руки-ноги лечить. И травам меня Медея научила. Дворцовые и так передо мной на цыпочках бегать будут.
Две недели пролетели как два вздоха. По возвращении Пелей велел Фениксу заняться вопросом охраны границ. Граница, собственно, была одна - северная. На западе жили мирные долопы. Южная граница
была надежно прикрыта горами и крепостью Тавмаки. За горами тоже врагов никаких не было.
На востоке были Иолк и союзный ему Ормений, но они были недостаточно сильны, чтобы в открытую воевать со Фтией, тем более, что в случае войны на помощь Пелею пришли бы Адмет и Хирон.
А вот на севере - там жили племена дикие и беспокойные - дорийцы, перребы, лапифы. А еще дальше к северу - разнообразные фракийцы. Через Пеней приграничные шайки в набеги ходили редко, но для большого вторжения Пеней серьезной преградой не был.
Вспомнив свой мисийский опыт, Феникс распределил вдоль всей северной границы сторожевые посты, снабженные наблюдательными вышками. На каждом посту несла службу пятерка конников. От постов
тянулась вглубь страны цепочка сигнальных вышек, с которых были далеко видны огонь ночью или дым днем. Благодаря им о вторжении вражеского войска через Пеней во Фтии знали бы через пару часов.
Устройство системы сигнализации заняло всю зиму.
В самый разгар зимы, в середине аполлония Пелей получил письмо от Кастора.
Пелей, брат наш
Радуйся.
Когда мы высадились, наконец, в Эпее, город был в трауре. Представь, этот слизняк Периклимен объявил, что все мы погибли, чтобы оправдать свое трусливое бегство. Там уж собирались весной посылать посольство в Мисию, чтобы выкупать наши тела. Узнав, что мы вернулись, он прислал нам письмо с оправданиями. И троянцев-то была тьма-тьмущая, и ветер его гнал, не мог он к нам повернуть.
Сам небось не посмел появиться. Тьфу ! Мы его за брата считали, а до дела дошло - дерьмом оказался.
Старики наши чуть концы не отдали от его россказней. Для нас его больше нет.
Кстати о стариках. Папаша наш, пока мы путешествовали, сварганил нам сестричку - Клитемнестру.
Хоть мать ее одна из наложниц, отец признал ее своей законной дочерью. Значит, теперь она считается и дочерью мамы. Она смеется: " Я хоть и на шестом десятке, а еще молодая, вот доказательство". Отец
поясняет - девчонка вырастет, можно будет ее замуж выдать за серьезного человека, пригодится в политических целях. Другой бы уж на покой ушел, а он все политические планы строит.
Кстати, имей в виду, вес у него в Плевроне немалый, да и мы с Полидевком не во втором ряду сидим.
Понадобятся куреты, только сообщи. Ну, будь здоров, будет случай, навестим.
Кастор. Всегда твой.
В начале весны пришло письмо от Ификла.
Пелею, ванакту и человеку,
Радуйся.
Наслышаны мы о подвигах твоих в качестве палочки-выручалочки для этих мессенско-этолийских авантюристов. Не будь они аргонавтами, можно было бы сказать, что ребята сами нашли приключений на свою задницу и сами пусть расплачиваются. Вольно ж им было затевать свою войну по секрету от нас. Сказали бы вовремя, можно было бы вместе прикинуть, как лучше действовать. Но они же самые крутые, сами знают, что делать. Вот и сели в лужу - орлы... . Ты, конечно, благородно поступил, да и не без ума. Плеврон и Мессена теперь твои союзники. Впрочем, я всегда подозревал, что ты самый умный из нас.
Таланты, говорят, от тестя к зятю передаются. А о нас с Алкидом когда-нибудь скажут: "Пара недоумков
времен мудрого Пелея".
Ты, наверное, думаешь: "Опять они меня в какую-то хрень тянут с длинным подходцем". Так вот, ошибаешься. В этом году можешь спокойно сидеть дома, отдыхать от походов и заниматься своими делами. Атрей с Катреем договорились совместно заняться выполнением "Великого Плана" Миноса.
Мы идем на Запад, составлять перипл западных вод и земель и сажать критские фактории в Иберии, Кельтике и на Тринакрии. Коринфские купцы тоже принимают участие в деле. Собственно, они и финансируют пополам с критянами. Мы только обеспечиваем безопасность. Признаться, я не слишком рад. В прошлом году мы изрядно разворошили осиное гнездо в Азии, да ос не передавили. Как бы не пожаловали к нам. Но Атрей отмахивается от нас: "Вы, мол, там напортачили на Востоке, теперь реабилитируйтесь на Западе, а в восточной политике, дескать, дуболомам не место". Да, подставил нас этот бабник Тесей. В общем, не зевай там, будь осторожен. Надеюсь, зимой увидимся в целости и здравии.
Ификл, брат великого Геракла.
Пелей даже позавидовал Амфитрионидам. Новые моря, новые земли, новые возможности... .
Пожалуй, и Фтиотиде не следовало бы отставать от предприимчивых критян и микенцев. Наберут дополнительных доходов и силы на Западе, и не догнать будет. Хорошо бы заиметь свой выход в Ионическое море. Тогда начинать торить дорогу надо с долопов... .
От государственных замыслов отвлекали дела повседневные, семейные. В очередном послании Менетий поздравил Пелея с обзаведением юным кузеном. У них со Сфенелой тоже родился сын,
назвали его Патрокл - "слава отца". В сердце невольно шевельнулась зависть, смешанная с тревогой. Вот и Астидамия стала бабкой, и сам Пелей уже дед, а сына у него все еще нет.
Глава 3. В Афинах
Афины основал Кекропс, зять элевсинского царя Актея, незадолго до Девкалионова потопа.
Точнее, он построил Кекропию - небольшую крепость на вершине высокого холма, впоследствии названного Акрополем. Время было военное, на царство Актея часто нападали то карийцы, то беотийцы, и надо было дать жителям окрестных деревень место, где можно было бы укрыться во время вражеского набега. И храм в крепости устроили - воительнице Афине - пусть защищает. Народ стал селиться поближе к крепости, в храм потянулись богомольцы, появились базар и постоялый двор, вокруг крепости образовалось поселение. Спустя некоторое время местный басилей Амфиктион назвал это поселение в честь богини-покровительницы Афинами.
Десятый царь Афин Эгей был бездетен, хотя и дважды был женат. А сын-наследник был ему необходим, его младший брат Паллант так пылал желанием самому поскорее стать царем, что от него можно было ожидать чего угодно. Еще больше боялись смены царя придворные Эгея. Многочисленные сыновья и родственники Палланта разом вышибли бы их с насиженных теплых местечек. В отчаянии Эгей обратился к Медее, прославленной целительнице мужских недугов. Ее снадобья помогли ему помолодеть и взбодриться, но время шло, а желанный наследник не появлялся. Друг Эгея Питфей, царь города Трезены, нашел гениальный выход - предложил Эгею в сыновья своего незаконнорожденного внука Тесея. Убедить афинян, тем более Палланта, в правах Тесея на афинский престол было нелегко, но за Питфеем стояла огромная сила - Дом Пелопидов.
Пелопс был когда-то правителем города Сипила в заморской Мэонии, черезвычайно богатого,
так как на расположенной рядом с ним одноименной горе были залежи электра - природного сплава золота и серебра. Естественно, что соседи всегда точили зубы на столь лакомый кусок. После того,
как Пелопс проиграл войну с троянским царем Илом, отцом Лаомедонта, ему пришлось так туго, что пришлось бросать родную землю и переселяться за море, в Апию. К своему счастью ему удалось вывезти
городскую казну. Его богатство снискало ему симпатию тогдашнего царя Писы Эномая и руку его дочери Гипподамии. Вскоре Эномай очень кстати разбился в гонках на колесницах, до которых он был большой охотник, и Пелопс унаследовал власть над городом. На достигнутом предприимчивый азиат не успокоился и начал один за другим подгребать под себя окрестные городишки. Где он мог, употреблял силу, где не мог, дипломатию и брачные союзы. Под стать ему были и его многочисленные сыновья.
Один из них - Трезен женился на дочери могущественного царя-мореплавателя Аэтия, властителя двух городов - Посейдонии и Гипереи. На второй дочери женился друг Трезена - предводитель отряда лапифов-наемников, которых немало тогда было в этих местах, Питфей. Зятья унаследовали города Аэтия, а после ранней смерти Трезена Питфей объединил оба города в один и назвал его в честь друга Трезеной. Могущество Питфея было так велико, что другие сыновья Пелопса тоже искали дружбы и союза с ним, называли братом. Постепенно и другие начали считать его Пелопидом. Мудрый Питфей
это мнение не опровергал. Царь Ликии Гиппоной, прославившийся под прозвищем Беллерофонт,
сватал его дочь Эфру, но свадьба расстроилась из-за внезапной болезни и смерти Гиппоноя. Эфра погоревала, погоревала, да и родила себе сыночка, названного Тесеем. Согласно традиции отцом
младенца-безотцовщины объявили Посейдона, бога-покровителя Трезены. А когда Тесей подрос, пришло время ему еще раз сменить отца. Питфей и Эфра "вспомнили", что шестнадцать лет назад Эгей побывал у них в гостях и, мертвецки пьяный, переспал с Эфрой, став таким образом родителем Тесея.
Справедливость этой истории убедительно подтвердило объединенное войско Трезены и Пелопидов огнем и мечом прошедшее по Истмийскому перешейку от Апии до Аттики. Паллант попытался взять реванш, когда Тесей отправился на Крит, где ему предстояла разборка с еще одним претендентом на гегемонию в Элладе - царем Миносом. Но Тесей вернулся живой, здоровый и с вновь обретенными друзьями. Этого возвращения Паллант не пережил.
Так Тесей стал одиннадцатым в ряду афинских царей. Правда, в его принадлежность к роду Кекропса так никто и не поверил, слишком уж фантастическим казалось неожиданное объявление доселе неведомого сына у бездетного царя Эгея, но когда выяснилось, что он мастерски умеет отрывать слишком длинные языки вместе с головой, говорить об этом вслух перестали. Да и правителем Тесей оказался неплохим, объединил всю Аттику под властью Афин, навел порядок в финансах, заботился о развитии морской торговли, начал строить флот. В этом деле ему помогал Фалер, бывший аргонавт, ставший навархом молодого афинского флота.
И с соседями у Тесея сложились хорошие отношения. Он был своим для Пелопидов, завел дружбу с членами влиятельнейшего Союза Аргонавтов, Фивы и Аргос, готовившиеся воевать друг с другом,
старались привлечь его каждый на свою сторону. Все шло прекрасно, но дав однажды человеческим
чувствам взять верх и полюбив пленную амазонку, он навлек грозу на свой город.
Внучка Хирона не сразу освоилась в Афинах. Уж больно резким был переход от вольной жизни в пелионских лесах, где она могла в свободное время предаваться любимым занятиям - верховой езде и охоте, к размеренной жизни хозяйки дома городского врача. Конечно Меланиппа не погрузилась с головой в заботы о кухне и прочем домашнем хозяйстве - с этим достаточно успешно справлялись служанки. Но Тесей сразу дал понять афинянам, придворным в первую очередь, как следует относиться
к новому лекарю - родичу сразу двух могущественнейших домов Фессалии. Близкое знакомство с Асклепием, если не дружба, стало обязательным свидетельством принадлежности к высшим кругам афинского общества. И поскольку Асклепий с утра до вечера был занят своими обязанностями - недостатка больных, как известно, никогда не бывает - Меланиппе пришлось заниматься приемом гостей,
заведением знакомств и участием в развлечениях местной знати. Веселая и общительная, умевшая вместе с тем держаться с истинным аристократизмом - недаром царские семьи считали за честь посылать своих сыновей на воспитание к Хирону - она быстро стала душой общества и обзавелась шлейфом приятельниц,
как ровесниц, так и женщин постарше. Они подражали ее манере поведения, советовались с ней о своих делах, делились секретами и жаловались на проблемы со здоровьем, с которыми им казалось не совсем удобно обратиться к врачу-мужчине. И тут Меланиппа, до замужества работавшая в больнице Хирона вместе с Асклепием, была вполне сведуща, могла помочь и советом и рецептом. Кое-что она успела перенять и у Медеи. Одним словом, вскоре по Афинам пошла слава, что по части лечения женских болезней и иных проблем жена Асклепия не уступит мужу. Немудрено, что Тесей обратился к ней с просьбой присматривать за Антиопой.
Амазонка и кентавресса быстро почуяли друг в друге родственную душу. Обе страстно любили верховую езду, стрельбу из лука и охоту, обе владели оружием на уровне профессиональных воинов,
обе были в Афинах пришелицами, обе переживали первую любовь. Антиопа готовилась впервые стать матерью, Меланиппа совсем недавно родила сразу двух мальчишек и тоже впервые. На этом сходство кончалось, дальше начинались различия.
Как выяснилось, к войне они относились по-разному. Для Антиопы война была смыслом жизни.
Она жила, чтобы сражаться, не задумываясь, для чего. Думать о войне, определять врагов и цели было делом старших. Ее делом было драться, добывать победу. Это было важно и нужно, все остальное было просто неинтересно. По сути, Антиопа, как и почти все ее подруги, была просто живым оружием, которому все равно, для чего его употребляют. Кажется, этого хотела великая богиня Ма ... . Впрочем,
для Антиопы и это было слишком высокой материей. А Меланиппа относилась к войне, как к тяжелой необходимости. По ее мнению вести войну следовало только для того, чтобы защищаться от вражеского нападения. Удовольствие же она находила совсем в других занятиях. Помимо действительно благородных развлечений, таких как охота или упражнения с оружием, ей нравилось лечить людей, устраивать праздники, болтать с другими людьми о таких отвлеченных вещах как устройство мира, искусство и даже цены на вино и оливковое масло не только в Афинах, но и в других землях. Даже к возне с крикливыми перепачканными младенцами она относилась без ужаса и отвращения. Еще и Антиопу уверяла, что та тоже полюбит такого, грязного... .
У амазонок такого не водилось. Мальчиков сразу сдавали в мужскую общину и больше ими не интересовались. Девочек кормили до того возраста, когда они уже могли обходиться без материнского молока, и тоже сдавали - в военную школу, где с ними с самого раннего детства занимались только офицеры-воспитательницы, слишком старые или увечные, кто не мог уже ходить в походы. Интересоваться ими после этого считалось неприличным. Ко всему молодому пополнению полагалось относиться одинаково. Здесь все было не так. Военному делу учили только мальчиков, да и то, когда
они становились уже довольно большими. Значит, Антиопе придется самой возиться с ребенком ?
- Ничего ! Ты тоже его полюбишь. Тебе даже приятно будет с ним возиться, - успокаивала ее Меланиппа.
Вот уж в это Антиопа никак не могла поверить. Хотя... полюбила же она Тесея. Полгода назад она тоже не поверила бы в это.
К мужчинам они тоже относились по-разному. Меланиппа совершенно не разделяла брезгливо-пренебрежительного отношения к ним амазонок. С детства росшая в окружении мужчин, пользующихся всеобщим уважением, таких как Хирон, Асклепий , Пелей и их друзья, она считала их ничуть не уступающими женщинам в уме, способности к благородным чувствам и поступкам и пригодности к дружбе. Не всех, конечно, но факт, некоторых-то уж точно. Представление амазонок о том, что только женщина может быть достойна любви женщины, она находила чересчур узким. Нет, конечно, ничего плохого в том, чтобы подруги ласкали друг друга, но зачем же так себя ограничивать ? Кроме того, завести ребенка можно только от мужчины, и гораздо приятнее от любимого, которым можно гордиться, чем от какого-нибудь случайного самца.
Несмотря на то, что от столь вольных рассуждений Меланиппы все амазонки пришли бы в ужас и негодование, Антиопа чувствовала, что они приходятся ей по душе. Ведь они оправдывали ее, помогали не чувствовать себя преступницей, предавшей идеалы сообщества подруг-воительниц.
Несколько раз они предпринимали верховые прогулки. В такие дни Антиопа чувствовала себя совсем как прежде: конь, поле, лес, подруга рядом... . Не хотелось возвращаться в город. Обычно эти прогулки затягивались до заката. Потом Меланиппа их запретила, сказала, что уже становится опасно, Антиопа должна беречь себя и будущего ребенка.
Антиопа и сама почувствовала, что эти прогулки становятся тяжелы для нее. И вообще, она чувствовала себя все хуже. Неужели это всегда так бывает ? Или с ней что нибудь не в порядке ? Меланиппа ее успокаивала: все так, все в порядке. С ней было то же самое. Потом все пройдет, все наладится. Антиопа верила, но все же боялась - это ведь не в атаку на врага идти, когда кровь звенит в ушах, и голова кружится от боевого задора. Под конец стало совсем тяжело.
И еще она узнала, что Ипполита идет за ней.
Глава 4. Враг у ворот
В начале месяца гомолия Пелей получил письмо от Подарка, в котором тот сообщал, что амазонки переправляются через Геллеспонт. Он немедля разослал гонцов на Пелион, в Филаку, в Этолию,
в Беотию, к локрам, Тесею и Теламону. Затем созвал военный совет. Бор и Феникс к счастью были на месте, Лаэркей, как обычно, был в Алосе, готовил корабли к отправке на охрану торговых путей.
Прежде всего прикинули, когда ждать незваных гостей. Все зависело от того, сколько времени займет у амазонок путь через Фракию. Если с фракийцами они договорились заранее, ждать их следовало уже недели через две-три. Ясно, что они не станут забираться в северные горы, а пойдут сначала берегом моря, а потом Темпейской долиной, вдоль Пенея. Там их и следовало встречать, прежде чем конница амазонок выйдет на Фессалийскую равнину. Теперь все зависело от того, какую позицию займут вожди лапифов,живших по обоим берегам Пенея.Самый авторитетный из них - Кеней , был знаком Пелею по совместному походу на "Арго". Однако впоследствии их пути разошлись. Пелей сдружился с кентаврами,
а отношения лапифов с южными соседями мягко говоря оставляли желать лучшего. Малая война
на границе владений лапифов и кентавров, проходившей между Оссой и Пелионом продолжалась с незапамятных времен. Постоянные стычки, угон скота и лошадей, в чем не раз участвовали и Пелей и Кеней, каждый на стороне "своих", не способствовали поддержанию дружественных отношений. Теперь, однако, "семейные раздоры" следовало отложить до лучших времен и совместно встречать более опасного врага.
Кеней на посланное ему известие ответил быстро. Он сообщил, что выслал разведку, которая должна будет его предупредить о приближении врагов к землям лапифов. Пока же он начал сбор войск и просил Пелея быть в готовности прислать помощь или прийти самому к нему в Лариссу, его столицу.
Лаэркей из Алоса тоже сообщил, что послал триаконтеру на Фасос и в Абдеры - собрать сведения.
Хирон ответил, что может выставить отряд в сотню конных и две сотни пеших кентавров. Пусть Пелей укажет пункт сбора.
Сам Пелей мог выставить шесть сотен гоплитов, имевших бронзовые доспехи. Втрое больше было
ополченцев, имевших панцири и шлемы из звериных шкур. Щитов и копий в арсенале было достаточно,
кроме того ополченцы имели кинжалы или секиры. Лучников, правда, было маловато. Пелей привык прибегать к помощи локров, отличных стрелков и охотников, но мирмидоняне, жители плодородной Фессалийской равнины, занимались не столько охотой сколько земледелием или ремеслами. Поэтому помощь кентавров была очень кстати. Пелей немедленно вызвал их во Фтию. Он надеялся, что Менетий и Теламон успеют прийти к нему на помощь, но уже через две недели Лаэркей доложил, что неделю назад
амазонки переправились через Нест, миновав Абдеры. На следующий день пришло извещение от Кенея,
что амазонки переправляются через Аксий. При таких темпах амазонок следовало ожидать через несколько дней. Пелей приказал выступать на помощь лапифам. Две сотни гоплитов и тысячу ополченцев постарше он оставил Мемалу - охранять город.
Ларисса, столица лапифов, расположенная на южном берегу Пенея, была основана Пеласгом, сыном Посейдона, и названа в честь его матери, дочери легендарного царя лапифов Гипсея. Так во всяком случае
утверждали лапифы. На самом деле это был когда-то город пеласгов, который относительно недавно
захватил вождь лапифов Элат, отец Кенея. Город был хорошо укреплен еще пеласгами, которым постоянно приходилось отражать нападения тех или иных соседей. В конце концов их так допекли, что многие из них предпочли переселиться в Азию. Это и дало возможность лапифам овладеть городом, оскудевшим защитниками.
Пелей невольно позавидовал Кенею, когда увидал стены Лариссы. Пеласги умели строить, стены их городов были сложены из огромных каменных глыб, державшихся друг на друге безо всякого скрепляющего раствора лишь за счет своей тяжести. А его Фтия была защищена лишь рвом да земляным
валом, увенчанным частоколом. Каменными были только несколько башен. Правда, соваться в сердце мирмидонских владений охотников не было уже давно. Еще Актор, дед Пелея, внушил всем окрестным народам благодетельный страх перед дружинами мирмидонян. Но сейчас по мнению Пелея крепкие стены Фтии не помешали бы.
Кеней встретил мирмидонян перед воротами города. Увидев его, Пелей даже покачал головой. Как время нас меняет ! Кто бы узнал в могучем чернобородом воине того тоненького юношу, почти мальчика,
такого застенчивого и постоянно красневшего из-за грубоватых шуток товарищей, каким он был на "Арго". Некоторые даже дразнили Кенея девицей и отпускали в его адрес скабрезности, пока его старший брат Полифем, приятель Геракла, не заставил шутников придержать языки. А теперь вот - вождь и стратег... .
Кеней оказался готов к походу. Он собрал до полутора тысяч бойцов. Бронзовые доспехи , правда,
имели немногие, но народ был крепкий, к оружию привычный. Пришел с тремя сотнями гоплитов и Адмет из Фер. К нему успела присоединиться и дружина Менетия. Пелей облегченно вздохнул, теперь лучников, так необходимых для боя с амазонками, прибавилось.
Вечером на совете решили немедленно идти к Гиртоне, тоже городу лапифов, в котором правил царь Иксион, отец Пирифоя. Почти сразу за Гиртоной начиналось Темпейское ущелье, где союзники надеялись преградить дорогу нашествию. Кеней сообщил, что Пирифоя и его дружины в Гиртоне нет,
он отправился в очередной поход за добычей, как только прекратились бури, и стало можно выходить в море. Иксион же в страхе ждет мести амазонок.
Выступив из Лариссы утром, к середине дня войско подошло к Гиртоне. Укрепления Гиртоны
пожалуй не уступали ларисским. Не говоря уж о том, что она представляла собой пиратское логово, откуда ежегодно отправлялся в свои походы Пирифой, Гиртона постоянно была не в ладах с кем-нибудь из соседей, то с дорийцами, то с магнетами. Да и царь ее, скупой и неуживчивый Иксион претендовал на первенство среди лапифов, постоянно интригуя против Кенея. Конечно она нуждалась в крепких стенах.
К удивлению Пелея, который полагал, что Иксион встретит союзников, как спасителей, последний отнюдь не сбивался с ног от гостеприимства. Он даже не открыл им ворота города, а только пригласил военачальников на обед и совет. За обедом царь Гиртоны все жаловался на отсутствие сына и его дружины, все время объяснял, что оставшихся в городе войск еле-еле хватит для охраны стен. Было ясно, что Иксион врет. В поле он мог выставить людей немногим меньше, чем Кеней. Если даже часть из них ушла с Пирифоем, все равно Иксион мог серьезно подкрепить союзников, не слишком ослабляя оборону города.
Все стало на свои места, когда вожди союзников вернулись в свой лагерь. В их отсутствие Кенею доставили письмо от Ипполиты, царицы амазонок. В письме Ипполита писала, что не намерена причинять каких-либо неприятностей лапифам, ее единственной целью является освобождение сестры из афинского плена и наказание пиратов, совершивших вероломный набег на Фемискиру ( прозрачный намек на Пелея). Далее она писала, что знает, о том, что Кеней в этом не участвовал, и просила только беспрепятственно пропустить амазонок через его владения. Она обещала также Кенею щедрую оплату военных поставок и богатую добычу в том случае, если он станет ее союзником.
- Похоже, старый козел получил что-то в этом роде от Ипполиты, - усмехнулся Кеней. - То-то
он так юлит. Засядет в городе, а когда мы пойдем в ущелье, у него будет выбор: подождать, пока нас перебьют, а потом просить мира, ударить нам в спину или поздравить нас с победой, если по-другому не выйдет.
- В таком случае ущелье может стать для нас ловушкой. Драться, имея этого двурушника за спиной..., - Пелей покачал головой.
- Возвращаемся в Лариссу, - предложил Кеней. - Если они пойдут на Фтию, ударим им в тыл.
Выставят заслон - будем бить их по частям.
- А если они осадят Лариссу ? Надолго у тебя хватит припасов ? Нет, в осаду садиться нельзя.
Надо сохранять свободу действий. Лучше отойти к западу и смотреть, что они будут делать.
Возможность ударить наверняка предоставится.
- Возможно ты прав. Но сейчас нужно возвращаться. Они уже близко и могут напасть внезапно.
К вечеру они снова вернулись в город Кенея.
Глава 5. Вторжение.
Через два дня амазонки появились под Гиртоной. Держались они невраждебно и предложили Иксиону
обсудить предложенные ему в письме Ипполиты, которое он действительно получил, условия мира.
Условия эти Иксиона вполне устраивали, он был согласен даже на союз. Ему хотелось получить только от царицы амазонок признание его верховным вождем лапифов. Как опытный дипломат, он потребовал сначала власть над всей Фессалией. Поторговавшись для приличия, он умерил свои требования и получил желаемое. Союзный договор был подписан, и Гиртона открыла ворота амазонкам.
Иксион встретил Ипполиту на площади перед дворцом, где собрались все взрослые жители города.
Приветствовав свою могучую союзницу и покровительницу, Иксион заверил ее в безусловной покорности и верности Гиртоны и, обращаясь к гиртонцам, перечислил еще раз все преимущества и выгоды, которые нес Гиртоне союз с амазонками.
В ответной речи Ипполита заявила, что очень рада союзу с народом лапифов и благородным городом Гиртоной, пообещала гиртонцам долю в добыче после победы над врагами, а также полную безопасность
всем жителям Гиртоны.
- Единственное исключение, - добавила она, - я делаю для гнусного пирата Пирифоя, участника вероломного похищения моей сестры, а также для его отца Иксиона, так плохо воспитавшего своего сына.
Иксион захлебнулся от ужаса и возмущения. Но телохранительницы Ипполиты уже деловито приставили нож к его горлу и вязали ему руки.
Казнь Иксиона состоялась на следующий день. На площади вбили в землю два столба, между которыми
вертикально установили большое, почти в человеческий рост колесо. Иксиона привязали к ободу колеса,
развели под колесом костер, и палачи начали вращать колесо. Иксион то погружался в пламя костра, то его поднимали наверх, так что огонь до него не доставал. Таким образом, он даже не успевал потерять сознание. Мучился и ревел он долго. Когда это надоело Ипполите, она дала знак, его спустили вниз и подбросили хворосту в огонь. Пламя охватило все колесо, и крики несчастного скоро прекратились.
Потрясенным небывалым способом казни гиртонцам навсегда запомнилось огненное колесо Иксиона.
Чтобы "закрепить союз" Ипполита присоединила к своему войску всю дворцовую и городскую стражу.
"Мобилизованы" были также все боеспособные мужчины из семей гиртонской знати. Правда в поход их повели без оружия - Ипполита заявила, что не собирается рисковать жизнями столь дорогих ей друзей.
Все оставшееся в городе оружие было собрано и заперто в дворцовых подвалах. В Гиртоне остался сильный гарнизон во главе с суровой Протоей. Кроме того Ипполита широким жестом пожаловала лежавший в трех десятках стадий от Гиртоны городок Мопсион для поселения фракийцам из племени бисалтов. Возмутившихся было местных жителей бисалты без лишних слов порубили. С этого времени по Элладе понеслась обгоняя войско амазонок молва об "эорпатах" - "мужеубийцах", пришедших из Азии.
***
Укрепления Лариссы произвели впечатление и на войско амазонок. На стенах толпилось множество
народу, к Кенееву войску присоединились все боеспособные жители города, не исключая и женщин.
На попытки вступить в переговоры горожане отвечали грубо и цинично. Было ясно, что штурм будет стоить много крови, а осада - много времени. Да и то не факт, что дело кончилось бы успехом. Застрять в осадной войне в самом начале похода не входило в планы Ипполиты и ее штаба. В то же время просто махнуть на Кенея рукой и отправиться дальше, означало подставить ему тыл и обозы. После некоторых колебаний было решено оставить в Фессалии отряд амазонок из Ликестии, которыми командовала опытная и предусмотрительная Келайно. Отряд был невелик - шесть сотен всадниц и вдвое больше пехотинцев-гаргареев, но его должны были поддержать орды западных фракийцев - эдонов, боттиеев, македнов, которые жили сравнительно близко от плодородной Фессалии и желали сюда переселиться.
С ними у Келайно под командой оказывалось огромное войско - тысяч в десять по крайней мере, не считая все новых подкреплений, непрерывным потоком подходивших из Фракии. Это воинство должно было завоевать Фессалию или по крайней мере сковать войска местных властителей до окончательной победы над Тесеем. Основные же силы амазонок, а также хетты, другие азиаты и фракийцы из той части Фракии, что была ближе к Азии, чем к Элладе, должны были продолжать движение к Афинам.
Войско Ипполиты еще десять дней оставалось под стенами Лариссы, пополняя запасы продовольствия на плодородной Фессалийской равнине и готовясь к продолжению похода. Ежедневно царица, ее военачальница Орифия и Келайно обсуждали возможные планы военных действий в Фессалии. Решать приходилось одновременно несколько задач.
Во-первых требовалось прикрыть армию Ипполиты от удара с тыла.
Во - вторых надо было не дать Пелею и Кенею объединить свои силы. Келайно была уверена, что поодиночке она легко их разобьет, вместе же они представляли куда большую силу.
В-третьих надо было сохранить под своим контролем пути во Фракию, особенно Темпейскую долину, чтобы иметь возможность получать подкрепления.
В-четвертых надо было обзавестись укрепленной базой, опираясь на которую, вести завоевание Фессалии. Для этой цели идеально подошла бы Ларисса, стоящая на пересечении пяти дорог и единственной в Фессалии большой реки. Но для ее штурма сил не хватало, надо было дожидаться подкреплений и вербовать союзников из других фессалийских племен.
Преимуществом амазонок была конница - своя и фракийская, практически отсутствующая у мирмидонян и лапифов. Немногочисленными кентаврами можно было пренебречь. Это означало, что в полевом бою противники были обречены на окружение и капитуляцию будучи отрезаны от источников воды. Не следовало только лезть на рожон - опыт прежних неудачных атак конницы на сомкнутый строй пехоты был учтен военачальницами.
Окончательный план действий выглядел следующим образом: силами конницы блокировать Лариссу и Фтию (амазонки полагали, что Пелей тоже засел в своей столице) и не позволять осажденным делать вылазки. Пехоте же, преимущественно фракийцам, предстояло брать или склонять к союзу небольшие фессалийские города. Когда же Фессалия будет затоплена переселенцами из Фракии, Пелей и Кеней должны будут в конце концов сдаться или порознь принять бой в открытом поле.
Когда план был принят, войско Ипполиты двинулось кратчайшим путем на юг по дороге на Фтию.
Несмотря на то, что укрепления Фтии выглядели гораздо менее непреодолимыми, чем мощные стены Лариссы, амазонки не стали задерживаться и здесь. Ипполита считала, что Пелей со своим войском находится в городе, поэтому штурмовать его рискованно. Обрыскав окрестные поля и деревни в поисках продовольствия (Мемал позаботился все заблаговременно свезти в город), амазонки быстро двинулись дальше.
Дальше, за реками Энипеем и Апиданом, дорога поднималась на гору Нартакий, на северном склоне которой стоял небольшой городок Фарсал. Жители его укрылись в высоком акрополе, оставив свои дома на разграбление неприятелю. Крепость приглянулась Ипполите. Обойти ее было нельзя и в руках амазонок она надежно защищала бы их тыл от удара с севера. В то же время отсюда можно было постоянно держать Фтию под угрозой нападения. Поэтому она распорядилась взять акрополь.
Изготовление осадных лестниц и передвижных укрытий на повозках для лучников заняло несколько
дней. Еще несколько дней занял штурм. То один, то другой отряд пехотинцев бросался с лестницами к стенам. Столпившихся на стене защитников засыпали стрелами лучники из-за укрытий. Затем штурмующие отходили, не упорствуя и избегая существенных потерь. Это повторялось раз за разом три дня и три ночи. Атакующие сменялись, а обороняющиеся не имели такой возможности из-за
своей малочисленности. Когда под утро четвертого дня на штурм ринулась вся пехота амазонок, мало кто из защитников Фарсала сумел вовремя проснуться. Крепость была взята.
Поставив в Фарсале гарнизон под командой амазонки Филиппиды и поручив ей связаться с Келайно, Ипполита продолжила поход на юг.
Глава 6. Незнаменитый фронт
Kраннон , небольшой городок, в котором Пелей разместил свое войско, находился на расстоянии пятичасового пути к югу от Лариссы, несколько западнее дороги из Лариссы во Фтию.
Примерно таким же было расстояние и до Фтии. Отсюда Пелей мог быстро оказать помощь любой из союзных столиц, вздумай амазонки штурмовать какую-либо из них.
Пока амазонки под Лариссой готовились к продолжению своего похода, Пелей и Бор тоже не теряли времени даром. Они тренировали своих воинов и местное ополчение и обратились за помощью к западным соседям.
Феникс тем временем высылал своих кентавров в разведку, нападал на слишком далеко забравшихся фуражиров и мародеров, иногда беспокоил налетами часовых, после чего приходилось сломя голову удирать от высыпающих из лагеря конников. Долго те, правда, не преследовали, видимо, опасались засад.
- Ну что, гиппарх, - спросил как-то Пелей, после очередного набега, в котором участвовал и Феникс, - что скажешь об амазонках ?
- Амазонок вижу редко, - ответил Феникс, - все больше с фракийцами приходится дело иметь.
- И как они в конном бою ?
- Не хуже наших кентавров, - признался Феникс. И конем владеют хорошо, и бится умеют. И много их. В открытом бою мы их не осилим, разве что из засады.
- А фалангой против них устоим ? - поинтересовался Бор.
- Трудно сказать, против амазонок держались же.
- У амазонок напор лихой, да сила все же не мужская. И кони у фракийцев покрупнее, - заметил Пелей. - Боюсь, в открытом поле с ними потяжелее придется.