Свеча догорала, крохотный огонек шипел и плевался горячим воском, вздрагивал и трепетал. От этого тени на стенах затевали неистовую пляску, их продолговатые изломанные фигуры то дергались, будто агонизируя, то размытыми пятнами вихрились по неровностям бетона, то вновь замирали. В такт скворчанию свечи монотонно бубнил человек. Стараясь не обращать внимания на пляску теней, он старательно читал латинский текст из новенькой книги с аляпистой обложкой. В комнате полностью обитой черной тканью эта обложка была неуместной, впрочем, читающему было плевать. Его взгляд бороздил страницы и лишь изредка, стреляя в направлении пентаграммы начертанной на полу. Длинная прядь волос на лбу слиплась от пота, градом стекавшего по худому лицу с выступающими скулами. За пределами комнаты было лето, жаркое Оренбургское лето, там роился сухой обжигающий степной ветер, пела кукушка и трещала саранча. Там неспешно созревали огурцы, а нелепый розовый детеныш колорадского жука, спеша жить, хрустел листьями ботвы. Там был мир, а в комнате не было ничего...ничего кроме свечи и пентаграммы. Монотонное бормотание то стихало, то вновь набирало обороты, одни и те же слова вились по кругу, рассекая воздух и заставляя колебаться свечу вновь и вновь.
- Он не явится!- три слова упали в мрачную атмосферу комнаты и породили звенящую тишину, даже свеча на мгновенье утихла. Оборачиваясь, чтец начал было гневную тираду:
- Я не знаю, как вы прошли сюда, но я бы попросил...- он полагал, что увидит вездесущего соседа Данилыча, но осекся, разглядев нежданного гостя. Из полумрака комнаты резко светились белоснежно-седые волосы, обрамлявшие лицо с нездорово бледной кожей. По телу чтеца прокатилась не приятная волна, и холодная испарина выступила по всей коже. Только не смотри ему в глаза. Мысль пришла откуда-то извне, но поздно. Яркие голубые глаза чтеца встретились с тяжелым взглядом пришельца. Глаза, которого будто мерцали в такт подергиванию свечи, они казались мертвыми и в тоже время всепоглощающими, в них плескался хаос и в тоже время угловатые столпы тайного знания, лукаво сочились из блеклой, будто бы выцветшей радужки этих глаз. Читавший с трудом отвел взгляд и в тот же миг комната начала плавное движение по спирали, огонек свечи слился в одну линию, и всё ускоряясь черно-желтая спираль начала тянуть человека, засасывать его под потолок в никуда, в черное пятно тени. Нет! Борись несчастный! Нервы напряглись как стальные канаты, пот закапал с подбородка от дикого усилия, каждая мышца казалось, вот-вот лопнет, но с тихим хлопком комната приняла нормальное положение. Мгновенье и человек кулем оседает на пол. Он учащенно дышит, тело полностью мокрое от пота, а сердце, кажется, пытается покинуть тесную грудную клетку. Свеча догорела, глаза почти ничего не различают в абсолютной мгле комнаты, ничего кроме седой головы с бледным лицом и страшными глазами. Незнакомец смотрит на полулежащего, а тот, чувствуя этот взгляд, ежится, опасаясь поднимать глаза. Но будто кто-то подтолкнул его за подбородок, он поднял голову и скрестил взгляд, вновь душа скакнула в пятки, а ноги принялись позорно подрагивать. В этот раз незнакомец смотрел по-другому, в глубине зрачков заклубились озадаченность, подозрение и одобрение одновременно. Судорожно вздохнув, чтец хотел заговорить и уже приоткрыл рот, как вдруг в него попала непонятная вязкая, но безвкусная жидкость. Незнакомец исчез, как и все окружающее вокруг была только безбрежная черная река, будто сама мгла сгустилась и тянет ко дну. Человек тонул, легкие жгло от не достатка воздуха, а душу от безысходности. Он ощущал себя яркой радужной искрой, которую окутала и душит тьма. Рывок. Еще рывок. Разум решил сопротивляться, тело уже сдалось, движения были вялыми, но продолжались. Вязкая как кисель вода вдруг обрела течение, она теперь не просто топила, она теперь несла к водопаду. Это знание пришло само собой, это знание открыло второе дыхание. Будто порыв свежего ветра подул над черной рекой, будто чайка крикнула где-то сверху. Мышцы тела вновь натянулись до упора, но вместо мощных гребков человек сделал шаг назад. Река исчезла, в нос ударил сокрушительный компот запахов ночи, глаза резанули яркие звезды. Чтец стоял на балкончике второго этажа своей дачи. Он тяжело опирался на перила, откуда мгновенье назад спустился. Еще одно неверное движенье в реке, окончилось бы падением с трехметровой высоты. Беглый взгляд вниз породил приглушенный всхрип, на месте предполагаемого падения металлическими звездами ощерился культиватор. Тотчас перед глазами живописно раскинулось собственное тело, нелепо раскинутые руки, неправильно подогнутые ноги, шея неестественно вывернута, а из-под правой щеки виднеется, красноватый от крови, метал культиватора. Голова повернута в сторону калитки и яркие голубые, но мертвые глаза, казалось, умиротворенно ждут гостей.
Чтец дернул головой и виденье исчезло. Яростно похлопав по карманам руки, извлекли пачку сигарет и вскоре человек нервно закурил. И чуть не поперхнулся сигаретой когда, повернув голову, столкнулся взглядом с тем же незнакомцем. Чтец выдохнул дым через ноздри, носоглотка резко воспротивилась подобному обращению и с громким чихом сигарета вылетела за бортик балкона. Пришелец равнодушно посмотрел в небо и зашевелил губами. Там в окружении звезд висела синевато-желтая луна, человек внезапно увидел её по-новому, будто первый раз. Да и все окружающее: старый дачный домик, надоевшие в пору перекопки десять соток земли, покосившийся забор, ржавые ворота, зачем-то покрашенные в разные цвета; все казалось ему новым и необычным. К земле вдруг захотелось прикоснуться босыми ступнями, втянуть ноздрями порыв уже прохладного ночного ветерка, сорвать свежий огурец и... На земле между огуречными грядками он вновь увидел культиватор.
- Кто т...вы такой? И что за ересь тут произошла?!- голос прозвучал отчаянно, но неожиданно громко. Так что сам человек испугался его звучания.
- Хорошее слово ересь. Правильное...Сеера, не явился... Ты звал его, а он не явился. Тебе должно быть обидно человек?- голос гостя был хрипл и говорил он будто бы с надрывом. Послушав в ответ живую тишину ночи, он неспешно продолжил.- Занят он. Теперь весь ад занят не кому на чернокнижников отвлекаться. Да и какие из вас нынешних, чернокнижники, предложить ничего не можете, да и вызываете так побаловаться. Вот взять тебя Владимир, думаешь демона ада можно удержать пентаграммой? Едва ли.
- Это я и без ва...тебя знаю, что нельзя. Ты лучше объясни, кто ты такой и какого зеленого растения тут творилось.- Голос срывался. У человека сдавали нервы, внезапно задергалось левое веко.
- Тебя уносило...
- Куда?
-На тот свет.- Незнакомец бесстрастно смотрел на луну, словно для него этот вид был важнее собеседника. Человек вскочил на ноги, прикурил еще одну сигарету и глубоко затянулся.
- Почему же я не ушел?- Тихо вместе с дымом выдохнул он. Пришелец прищурился и пожал плечами. Чтец с удивлением заметил, что глаза незваного гостя перестали его пугать, они остались все такими же блеклыми и бездонными, но обрели какую-то живость.
- Я собираюсь это узнать.
- Как? Кто ты такой?- Незнакомец поежился.
- Я дух познания. Я открою тебе часть себя, а ты откроешься мне. Потом я узнаю все что нужно. И что не нужно тоже.- Верхняя губа дернулась от брезгливости. Это не ускользнуло от парня.
- Насколько сие опасно?- Пришелец пристально взглянул на чтеца и ухмыльнулся.
- Не опаснее чем вызывать Демона...
- Это был эксперимент, к тому же...- В порыве праведного гнева парень сжал кулаки, но продолжать фразу не стал.
- Как скажешь, у нас тоже будет опыт и к тому же очень опасный. Ты не должен думать. Просто сиди и не дергайся. Иначе тебя затянет.
- Я перейду на тот свет?
- Нет, ты лишишься рассудка, совсем лишишься.- Экспериментатор испуганно поежился.
- А если я откажусь?
-Боюсь у тебя нет выбора, я должен узнать, почему ты избежал перехода. Без твоего содействия сумасшествия не избежать. Расслабься и смотри мне в глаза.
Чтец подчинился, с содроганием в душе он поднял взгляд. Глаза духа вновь мерцали, блеклая радужка обрамляла зияющие провалы зрачков. Из которых тянулся туман, парень чувствовал, как этот туман окутывает его тело, как он набивается в нос и уши. Ощущения были одновременно приятны и раздражающие. Разве тебе не интересно? Чужая мысль родилась в голове. Ты же хочешь знать, что там за чертой? Просто подумай! Владимир пытался наоборот ни о чем не размышлять, перспектива безумия не прельщала его. И все же мысли настойчиво лезли в голову. Интересно, а та черная река Стикс или нет, подумалось вдруг. Туман исчез. Чтец ощутил себя парящим над черной тягучей и неимоверно тяжелой водой. Ему не нужно было спускаться он чувствовал это, более того он это знал. Тихий плеск привлек внимание к сгустку тьмы на поверку оказавшейся старинной ладьей. У кормы стояла высокая метра под два фигура, закутанная в рваный плащ, из-под которого торчали широкие ступни в сандалиях, лица видно не было из-за внушительного капюшона. Монотонными движениями шеста ладья двигалась вперед. Вскоре можно было различить пассажиров, несколько человек обоих полов с понурыми лицами, разных рас и судя по одежде национальностей.
- Суши весла Харон, я схожу здесь.- Голос ударил по ушам, чтец с удивлением узнал духа познания. Перевозчик же пожал плечами и продолжил движение.
- Аид еще далеко.- Дух познания подскочил в ладье и Владимир с удивлением увидел, что у его неожиданного знакомого ярко синие глаза и русые волосы.
- Харон, старый ты дурак, ты не понял что я не грек и не язычник? Мне здесь не место!
- Аид еще далеко.
- Я спрыгну в реку.
- Это Стикс, ты никогда не выплывешь. Лучше в Аид, который еще далеко.- Диалог окончился также неожиданно, как начался. Перевозчик душ бесстрастно повел ладью дальше, а его собеседник рассеянно сел на скамью.
- Ты все-таки рискнул,- голос раздался над ухом, но человек посмотрел на лодку и только потом на духа познания парящего рядом. Он раздумывал, как спросить...Но его опередил пришелец.
- Да это я. До того как стал духом познания.
- Как ты выбрался?
Тьма вдруг сгустилась до предела, и вдруг уступило место свету. Три тропы светились, выводя из темноты, по одной шел тот, кто стал духом. Его дорога тянулась через пропасть, истончаясь до ширины лезвия. Приблизившись, неудавшийся чернокнижник увидел на ней следы крови. По тропе верхом на ослике ехал человек, его лицо светилось счастьем и безмятежностью... Будущий дух пожал плечами, ступил на лезвие тропы и тут же одернул ногу. Стопу рассекло почти полностью, кровь хлынула вниз, следом за ней обрушился и стонущий человек. Чтец, было, дернулся за ним, но его оттолкнуло. Тебе туда нельзя. Снова словно кто-то чужой в голове.
- Аид, что-то вроде чистилища Харон привозит мертвых, и они разбредаются по тропам. Здесь путь праведников, путь мусульман я не прошел его и попал в ад. Не смотря на разные вероисповедания ад один, как собственно и...- Дух познания прервался, словно опасаясь продолжать фразу.- Там внизу я вел себя неподобающе, посмел задать вопрос и был наказан.
- Так это наказание быть всеведущим духом?- Владимир развел брови.
- Глупец, всеведущ только..., а я лишь дух познания и вынужден узнавать все что могу.
- Разве ты этого не хочешь?
- Перехотелось!- Казалось, дух был рассержен - Где тебе понять. Ты думаешь, многие знания это благо, но это многие печали. Ты думаешь, зная ответы на все вопросы можно быть счастливым, но вопросы бесконечны. Ты думаешь чувствовать то, что ощущает другой всегда хорошо?- Блеклые глаза разгорелись огнем, смотри, радуйся.
Он танцевал на кубе. Или стоп она танцевала на кубе, кажется в каком-то клубе. Музыка пульсировала в её крови и растекалась электрическими разрядами по телу. От этого тело содрогалось в танце. Извивалось и гнулось в такт аккордам и переливам, музыка была ею, а она была музыкой. Она ощущала, как радуется каждая клетка тела, уносясь в дивной пляске. Она танцевала на кубе. Чтец нежился в новых ощущениях и ни как не мог понять, что здесь не нравиться духу познания. Что-то изменилось. Нет, музыка все еще пульсирует в крови, но отчего на теле холодная испарина. Смотри под куб. Под кубом парни о им нравится её танец, ну и что? Смотри её глазами. Ох. Она танцевала на кубе, а вниз ей смотреть нельзя. Чтец содрогнулся, разглядев парней, в их глазах угадывалось явное и не прикрытое желание. Не благородное чувство восхищения, в этих масляных пьяных в дым глазах светилась похоть, с губ капала слюна. Она танцевала на кубе и боялась смотреть в низ. Там стояла свора голодных животных, свора, которая только и ждет когда кончится танец, ждет, что бы бросится и разорвать. Ей было страшно, но еще страшней было бы остаться без работы, рядом с парализованной бабушкой и грудным ребенком, от одного из животных подобной своры... Боль и унижение терзали душу, а музыка терзало тело,...Она танцевала на кубе.
- Как тебе?- Глаза духа уже не светились.
- Плохо.
- Держись, будет хуже.
Холодный камень мешал уснуть. Впрочем, спать не хотелось, запах крови носился в воздухе, это было чертовски приятно. Сержант тупоголовый кретин, махнул рукой, и пришлось вставать. Долгую речь слушать неинтересно, оказывается пора идти в атаку, только тихонько пока местные спят. Чертовы колючки и горячий песок мешали быстро идти, но все же уже через час взвод вошел в село. Рука привычно пристегнула штык нож, лицо перекосило злорадной ухмылкой. Хижину разрезало почти пополам, раздались крики. Дьявольски захохотав, он ворвался в хижину, две пары испуганных глаз уставились на дуло автомата. Волна ненависти захватила душу, это не люди животные, они не уважают великую страну они...они... к черту они должны умереть. Штык нож с присвистом пронзил грудную клетку женщины. Она застонала и упала, истекая кровью. Маленький ребенок испуганно прижался к матери он, кажется, плакал, плевать на маленькое чудовище. Рука вытянула пистолет, глаза умирающей расширились от ужаса. Выстрел. Голова ребенка лопается как переспевший орех и кровь, смешанная с мозгом заливает уже безумную умирающую мать.
Владимира рвало долго и мучительно, дух стоял рядом.
- Извини.
- Нормально.- Чтец врал, смех солдата порвал ему душу. И казалось, навсегда её изгадил.
Она умирала на песке. Её били многие, те, кто, когда-то носил портфель, те, кто водил в кино, её били все. Боль потрясала тело, в нем казалось не осталось ничего целого, ни костей, ни сосудов. Били давно и безжалостно, они убивали и радовались этому. Её поднимали и бросали словно куклу, вот кто-то бросил каменный блок на голову. Боже как больно, но кажется, все...Становится холодно, как кадры кинопленки проносится перед глазами жизнь, нет, не надо. Она не хочет вспоминать, она любила его. Забавный молодой отважный, он покорил её с первых минут. А потом стало плохо, её изнасиловали, и как потом выяснилось, заразили СПИДом. Она не знала, а после было поздно. Её любимый инфицировался и в испуге вскрыл вены. За это её убил...Сознание померкло, и чтец увидел беснующуюся толпу над трупом маленькой, как ему показалось, девушки. По лицу экспериментатора текли слезы. Дух познания стоял рядом.
- Теперь понял?- Владимир смолчал, он не мог говорить. И вдруг прорвало.
- Почему только это? Неужели ни кто не любит, не творит добро, где отвага, честь?
- Какая к дьяволу отвага? В бою на войне? Нет никакой отваги, есть только жажда крови! Где честь, нет чести. Любовь?! Я покажу тебе любовь.
Чтеца будто с головой макнули в бочку с вином, сознание мутилось, но тонкий букет чувств перебивал аромат алкоголя. Он смотрел на самую...в общем на НЕЕ. Он читал ей стихи, из глаз, кажется, текли слезы... Ее улыбка озаряла его естество, он парил над землей, не отрываясь от ее глаз. Экспериментатору было радостно вместе с ним и вместе с ним стало плохо...
-Эй, хорош трепаться... Высокий парень с улыбкой хлопнул по плечу. Чтец почуял не ладное внутри, будто что-то загорелось, вены, будто обожгло из нутрии, глаза налились чем-то горячим. Он обернулся и улыбка пропала. Больше не было светлого чувства, была лютая звериная ярость...НЕТ
Дух стоял мрачнее тучи.
- Насмотрелся? Он убил в ту ночь...Милиция застрелила его, когда он в ярости бросился на них...Это была самая сильная любовь в этом веке...
- А она что не любила его? - Владимир рассеяно хлопал по карманам в поисках сигарет...
- Она не знает сама. - Дух покачал головой и сокрушенно выдохнул.- Любовь, о да я видел любовь, любовь матери к ребенку, но, сколько я видел обратного. Сколько ненависти и злобы в людях, сколько презрения...Добро понятие добра стало расхожим и опошленным, днем добрый человек подает милостыню старушке, а вечером с наслаждение сбивает её своим джипом. Политик во имя добра бомбит города. О каком добре ты говоришь?- По бледному лицу духа познания катились слезы, его ноздри трепетали, а губы подрагивали.
-Почему я не умер?- Дух задумался и, вдруг, как будто решившись, сказал.
- Ты должен отпустить меня. Ты должен ответить на тот вопрос...
- Так какой вопрос ты задал?
- В чем смысл жизни...
- Ты знаешь, ответ, ты видел его иногда, я уверен в этом.
-Да нет никого смысла, нет ... В чем может быть смысл короткого существования в клетке тела. Треклятого тела подверженного всем порокам открытого сатане и закрытого для веры. Искра божья пылает в каждом с младенчества, но ведь сам он делает все, что бы её затушить. Кто если не он посылает на нас горести и болезни, лишения и увечья. Кто распыляет счастье до такой степени, что ни одну крупицу нельзя удержать на долгий срок. Я не вижу смысла. Я не видел людей счастливыми, кроме тех коротких моментов первой любви, моментов рождения ребенка, момента...молитвы.- Глаза духа просияли, он растворился в воздухе.
Чтец качнул головой, вдалеке виднелась узкая как лезвие тропа, по которой, шатаясь как пьяный, шел бывший дух познания, шел как по широкой трассе, и ни капли крови не вытекло из порезов.
Яркое солнце било в глаза. Она ковырялась в огороде, а её любимый сын спал. Он молодой и красивый, но какой-то странный. Тревога сжимала её сердце. Она готова была пойти на любые жертвы, лишь бы ему было хорошо. Он не ценил этого, и это было обидно.
- Все будет хорошо мама!- прошептал Владимир, стряхивая ненужное прозрение. Давно поднявшись, он боялся выходить из дома. Под лестницей висело зеркало и оттуда на него взирало лицо с белоснежной прядью седых волос и блеклыми голубыми глазами. Это значило, что хорошо ему теперь не будет никогда, ибо многие знания, многие печали.