Аннотация: Что-то странное. Как всегда рассказ. Почти как всегда happy end. Про любовь. Но какой-то он странный.
Свет выключен. Сижу, жду. Даже дверь не закрыла. Он все равно войдет, а кому-нибудь потом пришлось бы чинить дверь.
- За все в этой жизни приходиться платить.
Я знаю, Командор. Я все знаю. И давно готова заплатить. Можно сказать, что я давно жду, когда же мне выставят счет.
- Ох, доиграешься когда-нибудь, Лиса. Ох, и доиграешься...
Уже доигралась, Леший. Уже... Глупой была, наивной. Любила играться с огнем. Вот и обожглась. Прав, тысячу раз прав, был Леший. Да вот только поздно уже. Доигралась. "Незаменимых нет" - это нам вбивают в самом начале. А уж если под эту марку случайно и чужими руками избавиться от слишком везучего, но не управляемого агента, то это вообще замечательно.
Ну что дурочка, думала тебя сия чаша минет?! Думала, тебе позволят спокойно уйти, как срок придет?! Наивная. Вот теперь плати за свою наивность. Вспомни, сколько раз за последний год ты еле уходила. Точнее убегала со всех ног, поджав хвост. Из скольких дел торчат лисьи ушки? Из многих. Так что теперь-то? Жди. Он вот-вот придет.
Я поняла, что он здесь еще до того, как он вошел в квартиру. Как бы там ни было, а такие навыки не растеряешь, не пропьешь.
- Могла бы хоть дверь закрыть, - немного обиженно проговорили у меня за спиной.
- А зачем?
- Что б было не так скучно, - проговорил он, садясь в кресло напротив. Я специально поставила кресла друг напротив друга. Что бы видеть его лицо. Что бы знать, кого они послали. Хотя в этом не было никакой нужды. Я узнала его, как только он вошел в квартиру.
- Так ты пришел веселиться? - ехидно спрашиваю я. Могу себе позволить. - А я-то наивная думала, убивать.
- Вот уж точно наивная, - раздраженно ответил он, и уселся поудобнее. Капитально так сел. Надолго. Положил ногу на ногу, сверху руку с пистолетом. Старый, добрый 8-ми зарядный ПМ с глушителем. Сама такой люблю. - Свет включи.
Хмыкнув, я включила лампочку, которая стояла на столике возле моего кресла. Я на свету, он в темноте. Удобно. Вместо благодарности он пробурчал что-то невразумительное.
- Будем считать, что ты меня поблагодарил, - с каким-то бесшабашным весельем проговорила я.
Он не ответил. Только сидел и смотрел на меня.
- Так ты пришел смотреть на меня или убивать? - немного раздраженно спросила я.
- Еще не решил.
Как же я ненавижу этот его спокойный тон. Как будто бы он не убивать меня пришел, а сидит на светском рауте. Он всегда спокоен. Всегда. Хладнокровный.
- Решай скорее, Драко. Скоро ведь рассвет, - ерничаю, веселюсь на последок. А в ушах звучит голос Лешего "Ох, доиграешься". Пусть. Быстрее бы, не люблю ждать.
- Как скажешь красавица...
Десять лет спустя.
Столько лет прошло, а я все не могу привыкнуть к тому, что у меня теперь другое лицо. Вроде бы я, но в то же время не я. Смотрюсь в зеркало и не узнаю. Чужой человек. Чужое лицо, а на нем мои глаза. И голос мой.
- Ма, а па где?
А сын на меня похож. На ту, которой больше нет.
- Скоро придет. Ты же знаешь он на работе.
- Но я есть хочу. Может, пока папы нет, я съем мороженое, а он придет, мы поедим, - хитрит мой ребенок, пытаясь выторговать мороженное. Пусть хитрит.
- Нет. Ты же знаешь, до ужина нельзя. Тем более вы с Антониной Павловной недавно полдничали, - еле сдерживая улыбку и по возможности строго, говорю я.
- Когда то было... - расстроено тянет слова ребенок. И хитро так, с надеждой, - Ма, ну давай, а папе мы ничего не скажем.
- Папа уже пришел, - говорю я, и в этот момент раздается скрежетание ключа в замке.
Мой взрослый, шестилетний, сын с громким криком "Папа!" бежит к двери, усиленно топая босыми пятками по полу. Ну, правильно, папа пришел, тапки нам одеть некогда. Папа же пришел. С трудом наклоняюсь за тапками.
- Сидите-сидите, Алисочка, я подниму, - заполошно кудахчет наша домработница. Мировая женщина и очень мне помогает. Живет исключительно интересами семьи. Моей семьи. Муж у нее умер, а дети поразъехались. - Давайте я вам встать помогу. Ну, что ж вы сами наклоняетесь.
С трудом мы подняли меня из мягких объятий дивана.
- Да все хорошо, Антонина Павловна, я беременна, а не инвалид, - говорю, а сама себя чувствую именно тем инвалидом. Ног не видно, спина болит, да еще и живот брыкается.
- Как вы тут? - раздается от двери в комнату такой родной голос.
Стоит себе в проеме, улыбается, в деловом костюме весь из себя такой солидный мужчина. Ребенок висит под каким-то немыслимым углом у него на руках и рассказывает, как прошел день. Оба довольные как не знаю кто.
- Хорошо, - одновременно отвечаем мы.
Перекрутив ребенка еще раз в воздухе, чем вызвал бурю радости, мой благоверный поставил сына на пол, где его тут же взяла за руку Антонина Павловна и повела в ванную мыть руки перед ужином.
- Привет, - сказано персонально мне, а поцелуй достался животу.
- Привет. Устал?
- Немного. Соскучился страшно, - вот теперь и я получила свой законный поцелуй.
- Пойдем руки мыть, а то мы есть хотим, - говорю, а сама развязываю его галстук. У нас есть такой ритуал, когда он приходит домой с работы, я всегда сама развязываю и снимаю галстук. А утром завязываю. И обязательно целую его до и после. Вот такой вот ритуал.
- Пихается, - с улыбкой заметил муж.
- Пихается, - соглашаюсь я. - Он рад тебя видеть.
- Ма, ну скоро вы там? - раздается из кухни крик ребенка.
- Идем, - кричу в ответ.
- Как скажешь красавица. Быстро так быстро. Сейчас в загс, потом в аэропорт, а потом к пластическому хирургу.
- В загс-то зачем? - удивленно спрашиваю я.
- Что б не сбежала от меня. Больше никогда. Как там говориться? "Пока смерть не разлучит"?!
- Как-то так, - ошарашено отвечаю.
- Пошли. Чего сидишь? Кого ждешь? Я уже тут, твой рыцарь на черной "Yamaha". Так что пошли, красавица. Кстати, я тебя люблю.