Часть I. Хозяйственный кризис Руси конца XV - начала XVII вв.
Проблемы средневековой демографии непосредственно связаны с проблемой хозяйства. А поскольку подавляющая часть населения занималась крестьянским трудом - хозяйства сельского. Именно количество прибавочного сельскохозяйственного продукта и способы его получения прямо лимитировали количество населения и его прирост. Большинство историков по-прежнему рассматриваю историю как преимущественно политическую, во вторую очередь - военную и социальную, в наименьшей степени экономическую. Надо отметить, что экономическая история Средневековья, особенно русского, небогата источниками, так что такая позиция понятна. Естественно, что в экономически стабильном обществе проблемы хозяйства являются как бы константными, а проблемы политические - переменными, что и обуславливает куда больший интерес к последним. Но в случае хозяйственного кризиса - а именно такой и был на Руси XVI в. - политические, социальные, военные события становятся в непосредственную зависимость от экономики и ею объясняются.
Разумеется, масштаб перемен, произошедших в русской истории XVI в, исследователям отлично известен. Но объясняются эти перемены в основном как социально-политические. Скажем, немало было сказано про переход от вотчинного хозяйства к поместному. Я же постараюсь показать, что социально-политическая история Московской Руси XVI в. прямо связана с масштабным хозяйственным кризисом, в котором она объективно очутилась в то время.
От чего зависит хозяйствование людей во вмещающем ландшафте во времена Средневековья? Во-первых, от природно-климатических условий, во-вторых, от применяемой людьми технологии, в-третьих, от количества населения. Мы должны рассмотреть эти факторы применительно к русским землям.
Сложнее всего с климатом. Данных явно недостаточно, а их интерпретация затруднена. Главный вопрос - насколько сказался в русских землях "малый ледниковый период"? В Европе замечательный исследователь Ле Руа Ладюри нашел точный и подробно описанный в источниках индикатор - виноград. Для Руси такого индикатора не нашлось. Однако логично предположить, что похолодание имело место и на Руси. И безусловно, резко возросло количество вредных метеорологических явлений. И.В.Бучинский по летописным свидетельствам подсчитал, что таких явлений в XII в. зафиксировано 49, в XIII - 52, в XIV - 71. А вот в XV - 144, в XVI - 151. Климатологи отрицают похолодание в XVI в. по сравнению с предыдущим, но XV в. уже был кризисным. Можно констатировать, что в интересующее нас время климатические условия для занятий сельским хозяйством ухудшились, хотя отнюдь не катастрофически.
Теперь перейдем к технологии земледелия. Вот на ней надо остановиться поподробнее. Все знают, что к XVI в. в Московской Руси было две системы земледелия - пашенное и подсечно-огневое. Они органично дополняли друг друга и успешно обеспечили хозяйственное развитие и рост населения северо-восточной Руси.
Известная фраза гласит, что "цивилизация начинается с урожая сам-4". Русское пашенное земледелие и после XVI в. давало в основном сам-3, за исключением черноземных районов. Соответственно, цивилизация развиваться вроде бы не могла, однако же развивалась, причем успешно. В чем дело? Дело во втором и более важном компоненте хозяйствования - подсечно-огневом земледелии. Есть замечательная и подробная работа В.П.Петрова на эту тему.
Итак, подсечно-огневое земледелие (ПОЗ). Собственно, это не вполне "земле-делие", поскольку земля как раз почти не обрабатывается, это скорее "лесо-делие". ПОЗ является составной частью лесного хозяйствования. В древней и средневековой Руси одна семья порой хозяйствовала на площади в тысячу десятин и более, где размещались подсеки, ловища, бортни и т.п. ПОЗ способно дать высокие, даже исключительные урожаи. Это зафиксировано и в источниках, и при научном наблюдении подсеки в XIX в. При пожоге векового леса урожай составлял сам-45 - сам-75, порой даже сам-100! При пожоге леса в возрасте 30-50 лет - сам 10-18, возраста до 10 лет - сам-7-10. Даже пожог "на кубышах" (кустарник, дерн) в первый благоприятный год дает сам 16-20. Сравните с урожаем сам-3 при пашенном земледелии и вы поймете, как и почему развивалась северо-восточная Русь. Наивысший зафиксированный урожай ржи при пашенном земледелии в XVI в. - сам-7, получен на "поилке" - участке, удобряемом весенним илом.
Если брать не соотношение, а собственно урожаи, то при подсеке сеяли пуда 3 ржи на десятину, получая в среднем от 100 до 150 пудов. В рассматриваемое время на среднюю семью в 5 человек, по подсчетам Шапиро, требовалось 75 пудов зерна. При пожоге векового леса на семью было достаточно одной десятины, да еще были излишки. Из источников известно, что минимальный размер "лядины" (засеваемого участка) составлял в среднем 0,75 десятины, а семья в среднем имела 2-4 участка. При пашенном земледелии в то время минимальный надел составлял 6 десятин.
Однако, давая исключительные урожаи, ПОЗ требовало особых условий. Казалось бы - лесные просторы северо-восточной Руси огромны. Однако не всякий лес годился для подсеки. Более того, для подсеки годилась только малая часть леса. Почему? Главный враг посева - иней и заморозки. По отношению к лесу подсека оказывается низиной, куда стекается холодный воздух, и где он при отсутствии естественной вентиляции застаивается, вымораживая посевы. Вторым врагом посева была избыточная влага. Дерево работает естественным насосом, лес поглощает куда больше воды, чем поле. Поэтому вода естественно стремилась к росчисти, и посевы гнили. Для борьбы с этими врагами росчисть делали значительно больше, чем собственно ниву. Но годился для этого не всякий участок. Особенно ценились прибрежные возвышенности - "бережины", во вторую очередь - возвышенности простые. Там было достаточно утроить размер росчисти по сравнению с нивой. Но в равнинном, слабо вентилируемом лесу часто требовалось выжечь участок в тридцать раз больше нивы.
Пока подходящих участков хватало, ПОЗ было сравнительно легким и высокопродуктивным. Причем достаточно было собственно подсеки - найдя подходящий участок, крестьянин "подсекал" деревья - то есть глубоко срезал с них кору, чтобы они засохли и повалились. А через 5-15 лет, в зависимости от качества леса, можно было выжигать участок и сеять. Такая работа легко выполнялась силами одной семьи, не случайно абсолютное большинство поселений в северо-восточной Руси до XVI в. - однодворные. Но когда удобных участков стало недоставать, подсека сменилась рубкой. Дело в том, что в равнинном лесу поваленное дерево часто начинает гнить и оставить участок лет на 10 бессмысленно. При рубке дерево сохнет раз в пять быстре - через 1-3 года после рубки можно жечь. Однако для рубки нужно много труда. На десятину требуется (по данным XIX в.) около 20 работников, половина - мужчины, которые валят лес, половина - женщины и подростки, валящие подсед. При рубке трудозатраты на десятину примерно вдвое выше, чем при пашенном земледелии, но и урожайность еще выше. В.П.Петров на основании данных писцовых книг утверждает, что в XVI в. прочно господствовала рубка. Это означает, что резервы удобных для ПОЗ участков были исчерпаны. Переход к рубке означал настоящий социальный переворот - ранее подсекой успешно кормилась малая семья, теперь же необходима была община. И мы действительно видим в XV - XVI вв. растущее укрупнение поселений. Часто это явление связывают исключительно с распространением поместной системы, но подлинная причина - в изменении условий хозяйствования.
Теперь перейдем к пашенному земледелию (ПЗ). До XV в. для него, как и для ПОЗ, сохранялся резерв удобных земель. Прежде всего, ценились прибрежные участки, в том числе удобряемые весенним разливом. В северо-восточной Руси ПЗ было развито в основном в опольях - самой природой созданных для нивы, плодородных землях. До сих пор не существует удовлетворительного объяснения природного происхождения ополий. Естественно, ополья занимали только малую часть территории, поэтому довольно рано началось сведение лесов под пашню в удобных для этого местах. Но и свободной земли - пара -хватало, в первый год можно было при удаче получить урожай сам 5-6, а потом оставить участок. При таких условиях неудивительно, что до XVI в. мы не встречаем в источниках ни одной оценки земли по качеству - только по количеству. Земледельческое население, за исключением жителей сел - то есть более 80% всего населения, вело фактически "полукочевой" образ жизни, легко переходя от одного участка к другому. Понятие "полукочевой" не следует понимать буквально - легко оставляли участки, не так легко -дом. Обычно посеки располагались в радиусе 10 км от поселения (пашенные нивы - максимум 4 км). Однако степень мобильности русского земледельца была высока. Сел было мало, в основном то были или хозяйства вотчинников и князей, фактически подсобные, или связанные с торговлей. Даже в опольях средний размер поселений в XVI в. был в 6 дворов. Русский крестьянин, пока сохранялся резерв удобной земли в лесу - для ПОЗ или в опольях - для ПЗ, мог вести достаточно зажиточную жизнь, дополняя занятие земледелием иными, связанными с лесом, торговлей, ремеслом. Конечно, он страдал от усобиц и набегов, но сравнительно легко мог и покинуть угрожаемую местность. Владимирская Русь кормилась сама, в том числе кормила и довольно многочисленное для средневековья городское население, активно вывозила хлеб на Север - в Новгород.
Но что произошло, когда резерв удобных земель был исчерпан? И когда это случилось? Мы можем уверенно ответить на оба вопроса. Когда - со второй половины XV в. Не касаясь пока проблем собственно демографических, замечу, что ряд исследователей утверждает - в XV в. население Московской Руси в ее начальных границах удвоилось. Сказались и резкое сокращение набегов и усобиц, и рост населения, то есть увеличение числа работников. И вот возник кризис, продолжавшийся весь XVI век. Симптомом кризиса, симптомом земельного голода является сведение лесов. Нынешние леса, например, Подмосковья, установились с середины XVII в., резко вырос удельный вес ельников - "вторичных" лесов, появившихся на местах прошлой хозяйственной деятельности. Изменился и водный, пойменный режим - Алексей Михайлович пытался развести в своем имении пчел, но не сумел.
А.В.Абатуров на основании источников выявил, что в XV в. господствовавший до того перелог сменяется трехпольем. Это говорит об исчерпании свободного земельного фонда. Казалось бы, в чем проблема - идет очередная "великая распашка". Но есть ряд негативных факторов.
Во-первых, далеко не всегда на месте сведенного леса удается завести удачное ПЗ. При корчевании часто образуются впадины и при отсутствии естественного стока участок заболачивается, становиться "болотиной". Также происходят вспышки эрозии или смыв почвы в прибрежных урочищах. Ю.В.Готье отмечает по источникам для XVI в. везде, кроме ополий, обилие стоячих вод.
Во-вторых, исчерпаи резерва свободной удобной земли означает вынужденный переход к трехполью. А.Л.Шапиро показывает, что "третье поле" и "паренина" появляются в источниках только в XV в. Но резервы земель до конца века еще сохраняются, сделки о земле не фиксируют ее качества и имеют общую неопределенную формулу - "и куда соха, топор и коса ходили". В XVI в. уже меняется смысл очень распространенного прежде понятия - "пашня наездом". Ранее это освоение свободной земли, теперь же - отданная на оброк пашня вдали от деревни. Свободных удобных земель уже нет. К середине XVI в. массово распространяется оценка качества земли в формулярах писцовых книг.
А трехполье для урожайности в нечерноземных землях, да еще при русском холодном климате, требует обязательного унавоживания. Иначе урожай не поднимется выше сам-3, а то и сам-2. Ранее проблемы унавоживания просто не существовало - участок бросали и переходили к следующему. В источниках XIV-XV вв. исчислены около 200 крестьянских повинностей, но упоминаний о навозном удобрении среди них просто нет! В XVI в. эта проблема становиться ключевой. И выражение "навоз возити" появляется в большинстве грамот. Но для унавоживания нужно развитое скотоводство. А для скотоводства нужны покосы и пастбища, но были они не везде. Для них обычно просто не было места - вся возможная земля шла под пашню. У нас практически нет данных об обеспеченности крестьян скотом в XVI в., но значительным оно явно не было. А.Я.Дягтерев показывает, что в первой половине XVI в. наибольший рост дворов имел место там, где было больше сенокосов. Двора с сенокосами, дающими более 25 копен на двор росли в 3 раза быстрее, чем те, где на двор приходилось менее 20 копен. Развитие скотоводства было крайне неравномерным - об этом можно судить по количеству конюшен и хлевов. Так, в Тверском погосте конюшни и хлева были в 4% дворов, в Кирьяжем погосте - в 40 %.
Сельское хозяйство стало рискованным и малопродуктивным. Продолжающийся демографический рост приводил вдобавок к уменьшению дающих невеликий урожай наделов. Так, по данным того же Дягтерева, в 1492 г. на каждый двор Порховского уезда приходилось по 1 обжи, в 1539 - по 0,92 обжи, далее, в связи с отягощающим налогообложением, началось и вовсе падение - 1576 г. - по 0,48 обжи, 1582 - всего по 0,31 обжи. К концу XVI в., по данным Готье, подворная пашня в ряде мест сократилась до 2.6 десятин. Напомню, что на семью надо в среднем 75 пудов зерна. С такого участка при безнавозном (а откуда взяться скоту у владельца столь жалкого надела?) трехполье получается максиум 65 пудов. Это -бедность. А при неурожае - 26 пудов. Это голод и часто - голодная смерть.
В Подмосковье XVI в. пашня имела максимальные за всю историю размеры. Быстро сводились леса. Даже та земля, которая при рациональном хозяйстве могла бы быть цветущей, часто портилась - заболачивалась, подвергалась эрозии и т.п.
Итак, XVI в. в северо-восточной, Московской Руси был кризисным на всем протяжении. Причем кризис возник раньше - еще к концу XV в. Кризис носил социально-экономический, и даже экологический характер. Не будет преувеличением сказать, что Русь подошла к порогу бедствия, или даже катастрофы. В принципе, из кризиса было два пути выхода - интенсивный и экстенсивный, причем по отдельности каждый из них не срабатывал. При интенсивном пути необходимо было резко повысить культуру земледелия, распространить навозное удобрение, довести урожайность до сам-4. Однако, как уже сказано выше, далеко не весь эксплуатируемый людьми вмещающий ландшафт позволял это сделать. Рост населения, уменьшение наделов тоже не позволяли силами самих крестьян интенсифицировать хозяйство. При экстенсивном пути следовало резко расширить земельный фонд и обеспечить переселение на новые земли "лишнего" населения. Однако и на этом пути Московскую Русь ждали значительные сложности.
Плодородные, удобные земли находились прежде всего к югу и востоку от Московской Руси. Однако они были плохо защищены от возможных набегов. Следовательно, нужно было сокрушить Казань и организовать надежную оборону южной границы, постепенно отодвигая ее дальше на юг. Но решение этих огромных по масштабу задач требовало больших сил и средств. Подходящий инструмент, впрочем, существовал - это поместная дворянская конница, доказавшая свою боеспособность на Шелони. Присоединив окончательно Новгород и Псков, Иван III частично и временно снял земельную проблему. После присоединения население этих земель растет очень быстро - подробнее об этом будет сказано ниже. Часто исследователи останавливаются только на ротации элиты - "испомещении" московских дворян и купцов на новгородских землях и перемещении новгородских бояр и купцов в земли московские. Однако эта мера, призванная покончить с сепаратизмом и надежно обеспечить единство русских земель, не должна заслонять главного - активной миграции на прежде новгородские земли московского земледельческого населения. Конечно, кризис не был преодолен - на Севере климатические условия были хуже, а процент удобных земель еще меньше, но отложен.
Вообще часто именно проблему "испомещения" служилого сословия рассматривают как основную. Так, например, можно рассмотреть борьбу "иосифлян" и "нестяжателей". Естественно, в условиях кризиса прежние пожалования уже не давали достаточного дохода - и московское правительство вынуждено прикладывать большие усилия для дополнительного, денежного обеспечения дворян. И конечно, Иван III был бы не прочь расширить фонд помещичьих земель за счет монастырских вотчин. А почему этого не произошло? Ю.Г.Алексеев полагает, что "нестяжатели" могли бы победить на соборе 1503 г, если бы не болезнь Великого князя. Р.Г.Скрыльников рассматривает ситуацию более подробно - Иван III не мог осуществить силовое давление на клир, а сами "иосифляне" были против силовых методов, в том числе и экспроприации. Но давайте представим себе, что монастырские земли конфискованы и переданы помещикам. Это кризис только усугубит. Монастыри обладали капиталом, знаниями, временем, чтобы вести более-менее рациональное хозяйство в своих вотчинах. Помещик, занятый службой, и прежде всего - летом, в самый сезон, закономерно с такой задачей не справится.
Интересы всего населения Московской Руси, в том числе и помещиков, настоятельно требовали продвижения на юг и восток. При Иване IV сокрушены Казань и Астрахань, завоевана Западная Сибирь, осуществляются операции против Крыма. Казалось, демографическое давление могло начать снижаться и кризис мог быть успешно преодолен. Но этого не произошло. Почему? Во-первых, кризис длился уже более полувека, демографическое давление достигло высоких значений, а на переселение и организацию устойчивого хозяйства на новом месте требовалась в среднем жизнь одного поколения. Во-вторых, московскому правительству не удалось в достаточной степени разрешить задачу обеспечения безопасности южного рубежа, наиболее плодородных территорий, и это не случайно - для наступательной войны против Крыма не было баз и решающего военного перевеса, а создание "черт" требовало времени и ресурсов. Конечно, была проведена громадная и в целом успешная работа, но, к сожалению, недостаточная в тех конкретных условиях. В-третьих, военно-политические успехи были оплачены увеличением налогового давления на и без того находящееся в кризисе хозяйство. Наиболее тяжело приходилось черным землям. По данным Дягтерева, соотношение норм обложения помещичьих, монастырских и черных земель составляло 100 : 144 : 166. Резко выросло число бобылей - фактически люмпенов. В XVI в. количество бобылей удвоилось, достигнув 20%, а кое-где и 40 % земледельческого населения.
Русское хозяйство в условиях кризиса было опасно перенапряжено и любое негативное явление сразу приводило в большой беде. К сожалению, правительство Ивана IV не осознало размер кризиса, успешная и "естественная" война с Казанью и Крымом сменилась Ливонской. Сама по себе эта война в случае удачи - на которую вполне можно было рассчитывать - сулила неплохие, хотя и не блестящие перспективы. Но в условиях кризиса любая неудача была очень опасна. Неудачный и затяжной характер войны, из которой правительство не сумело вовремя выйти, рост налоговых тягот усугубили кризис. "Где тонко - там и рвется". Затяжной кризис в полной мере проявился в условиях Смуты, когда основной проблемой стали не поляки, а "воры" - местные социопаты, которых тягостная жизнь привела на сторону Хаоса. "Злой человек хуже беса, ибо бесы хоть людей не стыдятся, да Бога боятся, а злой человек ни Бога не боится, ни людей не стыдится". Много, очень много таких людей было выпестовано кризисом...