Зонтик проживал в прихожей, в уютном закутке, вместе с Плащом и Рюкзаком. Все втроём подружились когда-то в походе, да так и не расстались после. А что? Походно-полевые условия как нельзя лучше подходят для выбора друзей. И правда, компания подобралась подходящая, по крайней мере, не грызлись друг с другом, как семейства других соседей, живущих рядом, например, Ботинки или Кроссовки. Оба Ботинка и между собой редко договаривались, хотя, как ни странно, они считались самой хорошей парой среди обитателей прихожей.
- И что в них, спрашивается, хорошего, если столько грязи с улицы нанесли, а убираться за собой не желают? - удивлялся Зонтик, уважающий тишину, чистоту и порядок. - Пусть бы тогда дружили с Веником и Шваброй, да умывались бы раз в неделю, раз такими "хорошими" себя выставляют!
- Что до Веника и Швабры - то за ними надо бежать на кухню или в ванную, а это не так уж близко, - заявляли Ботинки, избалованные вниманием Обувной Щётки, для которой, наоборот, грязь на улице была кстати: чем сильнее Ботинки испачкаются, тем больше будут нуждаться в прикосновении её щетинок. А уж ей-то только того и надо - то-то она с утра до ночи была занята исключительно тем, что поджидала их на пороге, особенно в непогоду, вот какая настырная!
- Необъективно все рассуждают, - фыркнул Плащ. - Вот я - привык сам о себе заботиться. Сам к себе отношусь как к универсальному виду одежды, но не делаю из этого рекламы и на Одёжную Щетку не пеняю, и уж тем более не пользуюсь её благосклонностью ко мне... ещё и так открыто. Совесть имею.
- Совершенно согласен с Плащом и Зонтиком, - вступил в дискуссию Рюкзак, расстёгивая ремешки и ослабляя боковые стяжки, в очередной раз приступая к пересмотру своего содержимого. Он тоже считал себя универсальным до какой-то степени. - Как меня судьба ни испытывает, чего ни подсовывает, стараюсь там же от этого избавляться, а домой мусор не приносить - лишнее на улице и вытряхиваю. Потому и компания наша подходящая, что поддерживаем друг друга в главном.
Ну, о том, что старается избавляться от лишнего, Рюкзак сильно преувеличивал: его бока постоянно раздувались от чего-нибудь "новенького" или "интересненького", что мусором назвать нельзя, но и чем-то другим - вряд ли. Но в общем, привычки Рюкзака никому не мешали. А грязь-то... Грязно или чисто - виднее всего было Коврику, лежащему на самом бойком месте, на пороге прихожей. Он косо посматривал на Ботинки и всё их крикливое семейство, благосклонно - на Швабру с Веником и уж не жалел добрых слов для Зонтика и его друзей, почти не причинявших ему хлопот. Плащ отличался скрупулезностью и педантичностью, Рюкзак - некоторой расхлябанностью, а Зонтик... Зонтик был просто... хорошо воспитан. Ему нравилось жить со всеми в мире, и если уж он осуждал кого, то исключительно за дело (например, эти Кроссовки), а высказывался резко потому, что жалко смотреть, как они обижают Коврик.
Да, среди обитателей прихожей Зонтик считался самым смирным и справедливым. Он был хорошего роду-племени, практичной, глубокой тёмно-серой расцветки, с плотной и крепкой ручкой; не привлекал к себе особого внимания, соблюдал приличия, придерживался порядка - да это и лучше, чем протестовать или выражать недовольство по любому поводу. Одно было нехорошо для Зонтика: все знали, что он отличался покладистым характером, и пользовались этим.
Насколько же выгодным оказывался
Зонтик для кого-то: то раскрывался,
то складывался, то раскрывался опять
- делал всё, как полагается, чтобы
оправдать свое предназначение.
Оправдать? Вот с этим можно поспорить, потому что оправдывать свое предназначение можно по-разному. Да и каково это предназначение? Неужели именно и только такое? Но позвольте спросить: каким оно может быть, если лично для себя Зонтику ничего не нужно, кроме не самой скверной погоды и любимого места в прихожей, а всем остальным требуются его исключительные качества, которых у самих не хватает?! Хорошо выполняет свои функции - так вернее сказать. А предназначение... Зонтику было незачем вдаваться в глубокие рассуждения на эту тему; просто он был рад услужить друзьям и помочь остальным. Внутренне он стремился к движению, к чему-то новому и неизвестному. Ведь невозможно всю жизнь оставаться неподвижно-непоколебимым чучелом, как, например, Лосиные Рога, висевшие на стенке прихожей рядом с Ружьём! Да и неинтересно... А само Ружьё, которое сокрушается о том, что давненько не стреляло... Ну-ка, ну-ка... Рога-то ни к кому никогда не подстраивались, но где теперь тот лось? Разве что Ружью кое-что известно... Нет, довольно! Зонтику было совсем не интересно рассуждать о недостатках или проблемах соседей, а дело было в его мировоззрении: жить только собой, только для себя - скучно!
Так Зонтик и размышлял, никого не посвящая в свои мысли. А иногда с грустью думал о том, что ценят-то его, ценят, а главного не знают: его души... Никому и невдомёк, что она у него есть. Нет, друзья, Плащ и Рюкзак, крепко уважали его и в обиду не давали - вступались горой, особенно когда видели, что Зонтику совсем туго приходится. Всё бы хорошо, но по душам они втроём почти не разговаривали, а Зонтику так хотелось поделиться сокровенным, да боялся, что не поймут. Поэтому стоит ли говорить, как он обрадовался однажды, поймав на себе изучающий взгляд изящной розовой Шляпки - с самого верхнего стеллажа прихожей! Подумал, что это случайно, но она снова взглянула на него и улыбнулась именно ему! У Зонтика дрогнуло сердце: таких сильных чувств он ещё не испытывал... Может, она заметила в нём то сокровенное и важное, что не сумели разглядеть другие? Зонтик предался приятным размышлениям...
О чём он размышлял на этот раз, не догадался никто.
Так уж никто? С того дня Зонтик только и мечтал о том, чтобы милая Шляпка как можно чаще смотрела на него, потом они познакомятся поближе, а когда-нибудь он откроет ей душу, и она её поймет! А вся прихожая оценила ситуацию по-своему, по-житейски, и вскоре заговорили, что Зонтик по уши влюбился - и в кого бы? - в фетровую Шляпку, известную кокетку и балаболку. Зачем ему сие? Ведь давно известно: Шляпка - ветрена, непостоянна, только и знает, что другим голову морочить, считает это "красивой жизнью". Как только потеплело, эту воображалу-Шляпку никаким арканом дома удержать было нельзя: не успеет утром солнышко выглянуть - она тут же и упорхнёт на какие-то пикники и пляжи. И Зонтику ли, такому умному и степенному, связываться с пустышкой? Подумаешь, улыбнулась ему два раза, а может, вовсе и не ему, а он-то...
Нет, осуждать его незачем, а пожалеть стоило, и вот почему ещё. Всем, абсолютно всем известно, что прошлой весной Шляпка завела близкое знакомство с Шарфиком и Беретом - да-да! - все правильно поняли: одновременно. И чего не завести, когда все трое... Не хочется разбирать "по косточкам" чужое воспитание, но даже Лосиные Рога не удивились, когда они втроём, Шляпка, Шарфик и Берет, перебрались из-под их опеки на верхнюю полку стеллажа - подальше с глаз.
А уж Лосиным Рогам эта публика хорошо известна!
Ружьё только ухмыльнулось без комментариев: много шума из ничего. Ну, у высокомерного Ружья свои резоны, а остальные переживать за соседей любят. Обе Щётки, Обувная и Одёжная, - не лыком шиты, хотя и не так дружны, но словоохотливы - догадались сразу же и принялись шушукаться: "Доверчивый и услужливый Зонтик расчувствовался некстати и позволил такой безделушке увлечь себя! Поначалу просто смотрел на неё - ну и пусть бы. Потом несколько раз прогулялся с ней - понять его можно. А дальше - просто с утра до ночи только и делает, что слоняется за ней по пятам. К чему это? Есть же пределы!"
Вот уж воистину: любовь к Шляпке зла...
- Ах, Зонтик! И на кого свои чувства тратит? - морщился Плащ, доверительно беседуя с Рюкзаком и оглядываясь по сторонам, не слышит ли кто. - Сегодня проснулся в полдень, гляжу, на его месте только чехол и остался. Думаю: куда в такую жару понесло? Смотрю, и Шляпки нет, значит, то ли с собой увела, то ли сам за ней увязался.
- Конечно, дружище, так оно и есть, - тяжело задышал Рюкзак, волнуясь и расстегивая верхнюю молнию. Среднее его отделение так и раздувалось от обилия необходимых в быту вещей: мотков проволоки, спичечных коробков, баночек с гвоздями, кусочков резины и кожи, обрезков цветного металла. Все эти предметы были подобранны недавно по случаю и ожидали дальнейших распоряжений. - Не хочу лезть в чужие дела, от своих пухну, как видишь. Но хозяйство не бросишь, никуда от него не денешься... Да, бедолага наш Зонтик... Уж я сроднился с ним, сроднился настолько, что смотреть на всё это не могу, прямо заплачу. Веришь ли? - все больше расходился сердобольный Рюкзак.
- Да потише ты... - остановил его Плащ. - Я-то верю, а что делать? И я тоже... Каюсь, сначала думал: пусть себе поухаживает за ней. По себе знаю, что слегка увлечься не вредно... - Сам же кинул осторожный взгляд на Одежную Щётку, так и засветившуюся радостью от этого взгляда. Одежную Щётку Плащ привлекал тем, что забот с ним немного, но Плащу она казалась слишком прилипчивой. Он уже имел печальный опыт по части прекрасного пола - иногда вспоминал о строгой и аккуратной Юбочке, за которой пытался ухаживать совсем недавно. И виделись-то всего два раза, десяти слов друг другу не сказали, но... В институте Благородных Юбок узнали об этом, и Юбочке всыпали нагоняй: не тот кавалер! Она дала Плащу отставку, он разобиделся на неё, да об остальных дамах стал подумывать с неприязнью. - И надо же, наш доверчивый Зонтик "вляпался"! Гляди-ка, чехол свой бросил и за "фиговой безделкой" "усвистел"!
- И правда, даже о чехле забыл... Мне-то больше всего обидно потому, что - кто она такая? - не унимался Рюкзак, распираемый изнутри. - О тебе и твоей даме молчу - там случилось по-другому: указание сверху! А тут? Шляпка и Шляпка... Была б стоящая, так никакого чехла не жалко! А то - ветреная болтушка, комедиантка, пустышка недалёкая! Ни в чём не разбирается, всё переводит на шуточки - недаром бантик на боку! А уж этот Шарфик напыщенный, фигляр безмозглый... И Берет брюзгливый, да к тому же облезлый... - Рюкзак высказал всё свое возмущение и, потратив силы, неуклюже оступился, потревожив Коврик. Плащ хотел присесть рядом, но...
- Эй! - вздрогнул Коврик спросонья. - С каких это пор на меня наваливаются какие-то... Ах, это вы, ребятушки? Вздремнул, не ожидал... У вас что-то случилось?
- Прости, старина, - извинился Плащ, оттаскивая за лямку с прохода тяжелый Рюкзак. - Это мы балуемся под настроение.
- Ладно-ладно, я и сам не прочь побаловаться, да приходится перед всеми стелиться. - Коврик вздрагивал, стряхивая песок в сторону. - Мне не до баловства: скоро жильцы толпой возвращаться станут, хочу поспать пару часиков, пока дают.
Коврик зевнул и снова сладко задремал. Рюкзак долго сопел и возмущался по-тихому, а Плащ помалкивал; он предполагал худшее, но "накаркать" не хотел. Да что "каркать"? И без "карканья" всё прояснилось". Целый день прошёл в ожидании - никогда ещё Зонтик так надолго не отлучался. Ясно, эта безобразница потащила бедолагу в "зону активности"... К вечеру Плащ не выдержал и решил пойти поискать друга, только где? Но, тем не менее, приосанился, расправил складки, застегнулся на все пуговицы, приготовился к выходу. И тут... Тут в дверях появилась взволнованная Шляпка, и, не задерживаясь, проскользнула на своё облюбованное местечко, поближе к Шарфу и Берету. Вот как! А где же Зонтик? Рюкзак не успел отпустить ни одной колкости по поводу скорости перемещения Шляпки, потому что повод наметился другой - Зонтик! И это - Зонтик? Зонтик робко отворил дверь и остановился на пороге у самого Коврика, наверное, для того, чтобы все смогли полюбоваться его новым обликом. Как полюбоваться? А так... Рюкзаку пришлось "полюбоваться" первым, потому что Плащ в это время складывал чехол от Зонтика, собираясь запихнуть в карман, чтобы не потерять на улице.
- Батюшки-светы... Она соблазнила его, - прошептал Рюкзак в самый капюшон Плащу. - Ты только глянь!
Плащ, взглянув на пришедшего с прогулки друга, так и застыл вместе с чехлом, просто оцепенел: Зонтик полностью поменял свою расцветку! Или нет... Может, это был чужой Зонтик, а не тот, кого они знали столько лет? Плащу, который устоял бы перед любой непогодой, на этот раз стало нехорошо.
- Ты ли это? - спросил он, оглядывая Зонтик со всех сторон.
- Конечно, - отвечал Зонтик, смело проходя вперёд игривой походкой (откуда научился?), небрежно переступив через Коврик. - А где мой чехол?
- Твой? С чего ты взял, что у тебя есть чехол? - обескуражил его почти догадавшийся обо всём Плащ.
- Как - с чего? У меня всегда был чехол, не то что у некоторых... - промолвил Зонтик, не находя свой чехол, туго свёрнутый и уложенный в карман Плаща. Зонтик сделал вид, что расстроился. Или вправду расстроился?
- Ага, хочешь в чехол спрятаться - от стыда, чтобы никто не увидел, во что... - Плащ подбирал слова, - во что ты превратился, связавшись...
- Да успокойтесь вы, потише, потише, - остановил обоих Рюкзак, опасаясь, как бы не возмутилось общее спокойствие. - Нечего комедию ломать... на радость... Ружьям с Патронами. Угомонитесь оба!
Ружьё, несомненно, услышало, о чём речь, но решило давно, что не стоит обращать внимание на какие-то Зонтики, Шляпки, Рюкзаки. Патроны же забеспокоились совсем по другой причине: им показалось, что кто-то собирается на охоту... Вот если бы и в самом деле - на охоту! Нет, охотой не пахло, а страсти вскипали. Рюкзак раздувался, Плащ шелестел подкладкой, продолжая укорять Зонтик, и тому становилось всё более неловко, несмотря на охвативший его азарт. Ведь раньше он никогда не стремился быть центром внимания, тем более - нездорового интереса: ишь, как публика встрепенулась! Ой, как всё неприятно...
Зонтик не раскаивался, хотя чувствовал приближение грозы. Анализируя происходящее, повторял про себя: "Не устоял!" Он ни в коей мере не собирался "выпячиваться", но... Шляпка увлекла его, так закрутила, так затмила собой всё вокруг, что он только и делал, что следовал за ней и уступал её желаниям: какое-то шоу, вернисаж, кабаре... Да - произошло нечто из ряда вон выходящее: сегодня по прихоти Шляпки Зонтик поменял имидж - она того добивалась, причём чрезвычайно настойчиво. Начала исподтишка и незаметно подвела Зонтик к мысли о несоответствии его внешности и внутреннего содержания.
Уже на обратной дороге из кабаре, где Шляпка, как всегда, имела головокружительный успех, она, изредка бросая недовольные взгляды на сурового спутника, который угрюмо плелся вслед за ней, выговаривала без стеснения:
- Когда я нахожусь в твоём обществе, все думают, что ты - мой строгий дядюшка или преподаватель юриспруденции, словом, "протокол ходячий". Молодец, что в чехол не нарядился, а то - хоть бегом от тебя беги!
- Но что же мне делать? - вопрошал он робко.
- Что? Хочешь знать правду, чего тебе по-настоящему не хватает?
- Хочу, - затаив дыхание, отвечал Зонтик.
- Индивидуальности.
- Вот как? По... Почему?
- Почему - не знаю. Или оригинальности. Ты вечно скован и зажат, даже когда раскрываешься, как ты считаешь, полностью. Раскрепощаться до конца не умеешь! - Шляпка поправила милый бантик, чуть-чуть съехавший набок во время этой горячей тирады. Только вдали от дома она могла уверенно отстаивать свои принципиальные позиции. Дома это сделать очень сложно (по соседству с Ружьём-то), а на воле - вполне! Сменить одну прихожую на другую она не решалась...
- Да я... - Зонтик не предполагал, что его классические пружинки, так легко подчиняющиеся каждому его движению, могут показаться кому-то зажатыми, о чём и заявил Шляпке прямо и без обиняков.
- Ну что ты, друг мой, - обворожительно улыбнулась Шляпка. - Ведь я не о том. С пружинками у тебя всё в порядке, не то, что... Позволь быть откровенной - не то, что у бесхребетного Шарфика! Понимаешь? Зато у него есть другое, не менее важное!
- И что же это? - тихо спросил Зонтик, которого объяснения Шляпки задели за живое: чтоб какой-то Шарфик...
- Что? - Шляпка звонко засмеялась и задела ручку Зонтика краешком своих трепетных нежно-розовых полей, чем привела его в крайнее смущение. - Он стремится быть модным, элегантным, неповторимым, ценит качество своей пряжи, держит марку фирмы. А ещё у него есть шарм!
- Шарф и шарм... Есть шарм? А... а у меня - нет? - ещё больше стушевался Зонтик, чувствуя, что она в чём-то права. - Но где же выход, как мне быть?
- Право слово, ты - как будто из другого мира. В наше время имидж изменить ничего не стоит. Скажи, а что ты любишь больше: зиму или лето, то есть солнце, дождь, град...
- Спрашиваешь... - Зонтик обрадовался, когда речь пошла о погоде, ведь это - его излюбленна тема. - Конечно, лучше подставлять себя солнечным лучам, чем снегу и дождю.
- Ну, вот и славно. Поздравляю! Я так и думала, что твой разум возьмёт верх над ханжеством. В тебе есть здравое начало.
- И в чём это будет выражаться непосредственно? Этот "верх над ханжеством"?
- А в том, что мы сейчас зайдем в салон к моей лучшей приятельнице Кисточке, и она придаст тебе новый, светлый и солнечный, облик. У неё - свои профессиональные секреты, огромный опыт, и ей можно доверять вполне. Тебе обязательно понравится! - засмеялась очаровательная Шляпка, зная, какое впечатление может произвести своим смехом на Зонтик.
Зонтик и подумал: а не этой ли приятельнице Шляпка обязана тем, что прекрасно выглядит? Да разве она признается... А все эти напыщенные болваны в кабаре с неё глаз не спускали, и все расфуфырены, надуты, как индюки, чтоб их! В этот момент Шляпка и Зонтик как раз проходили мимо какого-то популярного заведения, находившегося в полуподвале высотного дома. Над входом маячила вызывающе яркая реклама, начинавшаяся словами "Только у нас в салоне..." - и Шляпка воскликнула:
- Постой, нам как раз сюда и надо!
Или это Шляпка так подстроила? Словом, через минуту Зонтик оказался в "чудодейственных руках" Кисточки, которая, казалось, дожидалась именно их. Она выслушала пожелания Шляпки, и тотчас же приступила к воплощению ее идеи, совершенно не интересуясь мнением Зонтика, словно не замечая его слабых протестов. А идея-то Шляпки была проста, да и Кисточке, видно, не впервые приходилось "воплощать" подобные идеи! Зонтику казалось, что Кисточка едва касается его; её прикосновения ласкали его суровую ткань, щедро делясь и с тканью, и даже с его мыслями цветами радуги. "Что со мной происходит?" - вяло думал он, покоряясь действиям Кисточки и невольно погружаясь в водоворот приятных мыслей.
Когда всё закончилось, и преобразившейся во всех отношениях Зонтик увидел в зеркале своё отражение, он узнал себя только по росту да по форме выгнутой ручки: унылая черно-серая выцветшая местами непромокаемая ткань обновилась полностью. Она стала не менее плотной, но более приятной на ощупь. А расцветка! Основной фон ткани стал сине-голубым, словно небо одарило её своим цветом, а солнце озарило яркими лучами; по краю купола - зеленая кайма, переходящая в заросли травы и растений, по синему небу - птицы, стрекозы, бабочки...
Неужели за полчаса можно измениться до неузнаваемости?
От изумления Зонтик не нашёлся что ответить, забыл и поблагодарить... По дороге домой - а домой ли они идут? - приказывал себе оставаться спокойным и подумывал о том, что теперь-то, в любом случае, невзрачный чехол вряд ли подойдет ему - да так ли он нужен?
- Давай поторапливайся, спешу, есть небольшое дело, - подгоняла его Шляпка. - А вообще радуйся: теперь с тобой будет не стыдно появиться в приличном обществе. Сейчас-то уже поздно, никуда не успеем, а вот послезавтра у моего знакомого дизайнера состоится презентация клуба в Палас-отеле; надеюсь, пришлёт мне парочку приглашений, тогда мы с тобой... Да, через месяц-другой можем отправиться в морской круиз!
Она ещё что-то мило щебетала, дотрагиваясь до золотистых бабочек, облепивших цветок ромашки на сложенном куполе Зонтика, и он попросту разомлел от нахлынувших на него светлых и жарких чувств - того и гляди, сам в стрекозу обратится и к небу взлетит! Быть весёлым и нарядным, нравиться Шляпке - не в этом ли радость? Идти с ней рядом, быть ей ровней - это ли не счастье! Да, да! Какое-то седьмое чувство нашёптывало ему о том, что сожалеть о сделанном не стоит:
"Не огорчайся глубоко,
прихожая - это только преддверье дома,
твой дом - впереди; все ещё образуется,
и ты поймешь, что твоя жизнь только началась!"
Да уж, не огорчайся! На улице-то хорошо, а что будет дома?
Дом, прихожая, соседи, друзья... Раздумья сдерживали шаг; тревога усилилась, когда подошли к дому, где в родной прихожей его ждал безжалостный суд друзей. Суд и судьи - вот чем заканчивается вызов судьбе. Суд был строгим - так Зонтику пришлось перенестись из мира мечты в реальность, в прихожую своей жизни. Он словно ушат воды на себя принял, стоя перед Зеркалом в роли подсудимого и слушая, как охает Рюкзак и что вещает строгий судья Плащ, потрясая перед ним его же чехлом:
- Сравни, кем был и чем стал! Во что обратился? - Плащ кидал гневные взгляды то на Зонтик, застывший в неудобной позе, то на Шляпку, якобы забывшую о недавней милой забаве, прикрывшуюся полями и уютно устроившуюся на верхнем стеллаже в обществе небрежно разлёгшегося Шарфика и расфранчённого Берета. Вся компания о чём-то страстно перешептывалась, якобы не обращая внимания на громкие причитания Плаща. - С кем связался, к кому прислушался? Эх, ты, а мы-то...
Зонтик тоже взглянул в сторону "треугольника" и отказывался понимать... Затем всмотрелся в Зеркало пристально - что-то неприятное шевельнулось внутри.
- Я ли это? - спросил Зонтик.
- Это - ты, не сомневайся, - улыбнулось чистосердечное Зеркало. - Это ты - сегодняшний. Неужели ты хотел бы, чтобы во мне отражался твой вчерашний день?
- Ты слышишь, Плащ? Зеркало не умеет лгать, - Зонтику захотелось приподняться в настроении, и он полностью раскрыл свой купол. - Или тебя интересует мой вчерашний день? Будь, что будет, но - сегодня!
Он снова обернулся к Шляпке - та все больше распускала свой очаровательный бантик в сторону Шарфика, едва замечая страдания бедняжки Зонтика. Берет противно морщился, мерзко хихикая при этом. Вот как... Подтолкнула к пропасти, оставила на краю, и тут же забыла... Нет, где же если не справедливость, то намёк на нее?! Зеркало только покачнулось в ответ, отражая внутреннее состояние обиженного напрочь Зонтика...
А Шляпка украдкой от соседствующих приятелей всё-таки поглядывала на Зонтик и улыбалась, радуясь, что её затея удалась. Зонтик же... Он сложил купол, затянулся потуже тесёмкой. Настроение упало до нуля.
- Да уж, не стой как Эйфелева башня у всего Парижа на виду, - усмехнулся Плащ, нехотя переменив роль строгого судьи на участь истинного друга. Он видел, что пора прекращать препирания во избежание крупной ссоры, теребил вынутый из кармана и никому теперь не нужный чехол Зонтика. Плащ всё больше входил в положение друга - не перекрашиваться же ему по второму разу!
- Давай-ка сюда, - сказал Рюкзак, забирая чехол себе, - чтоб глаза не мозолил, засуну в самое дальнее отделение, где, помнится, Циркуль лежал.
- Циркуль? Припоминаю... И где тот Циркуль теперь? - медленно проговорил Плащ, поправляя капюшон, спросил просто так, чтобы разрядить напряжение. - Уж то-то он юлил и вертелся, всё ему смирно не жилось - да, наверное, не искал себе пикантных приключений, как некоторые.
- А может, искал, - усомнился Рюкзак, понимая уловку друга. - Всю подкладку мою пропорол, так наружу рвался. Когда и куда делся, не припомню. Пропал и - с концами. Нарушил мои планы насчёт перепланировки нашей прихожей... Слушайте, а я ведь запамятовал, у кого теперь все мои инструменты, которые я ещё до Циркуля таскал. Помню только, что молоток отдал кому-то сам - попросили, свёрла строители забрали, плоскогубцы - соседям ремонтировать чего-то нужно было... - Рюкзаку никак не удавалось расстаться с мыслью о порядке вещей. - А Циркуль и Транспортир, помнится, считали себя не только инструментами, но... "элитными приборами высшего применения" - во как! Затесались в общую "строительно-ремонтную" компанию, да, видно, не понравилось им соседство с шурупами и плоскогубцами - враз подевались куда-то. Ну, пусть их! - Рюкзак глубоко вздохнул. - Надоело мне тяжкое бремя нести, да привык по-хозяйски, чтоб всему найти применение... Вот снова ерунды какой-то насобирал...
- А зачем за всё хватаешься? Зачем Циркуль подобрал? Ведь обходился ты без него раньше! - покончив с осуждением Зонтика, Плащ, приучившийся не отступать от темы и до конца выкладывать свои мысли, начал в который раз вычитывать Рюкзак за его бестолковый характер. - Хоть и говоришь, что старое выбрасываешь, а сам в склад ненужных вещей превратился. Склад и порядок - не одно и то же. Бери пример с меня. Для меня самое главное - избавляться от случайных накоплений, а ты...
Зонтику был привычен их "бурчащий" разговор и почти всё равно, о чем болтали приятели, заботясь о практичности и экономичности, что ли. Наверное, все эти проволоки и свёрла того не стоили... Да и Циркуль какой-то, не говоря об остальном... Или они распинаются ради него? Ну что же... Хотя друзья и старались загладить неприятность, на душе у Зонтика становилось всё гаже и гаже; каждой спицей он чувствовал, что теряет душевное равновесие, которым втайне гордился.
...Благоразумный Коврик наблюдал за происходящим с сожалением, но вмешиваться не решался: пусть разбираются сами, лишь бы грязь в дом не тащили. Что же о чувствах - то они домашней чистоте не вредят. Конечно, о чистоте - у каждого своё понятие. А чувства...
Ну, хватит возмущаться, скоро спать, пора успокоиться всем!
Преобразившийся за один день Зонтик прислонился к удобному и молчаливому Дверному Косяку, оглянулся на Ружьё: "Оно может разрядиться хоть когда-нибудь - от избытка чувств, а я? Приходится терпеть у всех на виду; в чехол не спрячешься. И Шляпка так-таки не смотрит на меня... Ведь поверил ей, был на всё готов, а теперь у неё свои дела нашлись, мои дела её не интересуют... И для чего разыграла сегодняшний спектакль? Чтобы посмеяться надо мной вместе с этими... Шарфиком и Беретом? Морской круиз, говорила, презентация какая-то... А я... Уж я ли не укрывал её от непогоды? А друзья? Им-то всё представилось так, что я опустился... опустился до уровня... до уровня кабаре. Неужели не понимают? О горе горькое! Как жить дальше? Как... Как в этом мире мало ценится искренность и верность! Как, оказывается, мало мы все значим друг для друга... Как легко она отвернулась от меня... Как плохо мне, как страдает моя душа! Зачем вообще нужны чувства? Лучше, гораздо лучше быть бесчувственным..."
...Все уснули. Зонтику долго не спалось. Казалось, никогда раньше у него не было так скверно на душе. Конечно, в прихожей и прежде случались нешуточные неприятности, даже скандалы, но не с ним же, то есть совсем не касались его. Бессонница нагнетала всё более грустные мысли и чувства, и Зонтик сам себе становился не мил. Не уснуть никак... Другие-то спят хоть бы что! Оглядев прихожую при свете уличного фонаря, услужливо заглядывающего в маленькое окошечко, Зонтик всё больше расстраивался и наконец, не сдерживаясь, тихонечко заплакал - памятью о тысячах и миллионах капель дождя, скатившихся с его серого (когда-то!) купола...
Он понял: дальше так продолжаться не может
- нельзя оставлять всё, как есть,
а необходимо изменить в корне.
Да, надо менять свою жизнь, раз толчок к тому сделан! И только после этой мысли тяжко уснул, провалившись в память прошлого. Проснулся рано. Рюкзак мирно посапывал, вздымая и опуская правый бок, а Плащ, как обычно, мелко вздрагивал, досматривая предрассветный сон. Зонтик подумал: "Как же я привык к ним!" Но... Вспомнил: всё решено, надо действовать. Впредь следует жить не по велению чувств, а по разуму!
- Прощайте, дорогие друзья, - прошептал Зонтик, наклонившись и прикоснувшись к каждому из них с нежностью; затем затянул потуже тесёмку, служившую ему поясом. Обойдя Коврик, осторожно отворил входную дверь, чтобы не разбудить остальных. На бессовестную Шляпку, наверняка утопающую в мягких объятиях Шарфика, даже не взглянул, чтобы не травить рану. На пороге задержался на секунду, не оборачиваясь назад. - Прощайте, не поминайте лихом...
Уже рассвело, но день обещал быть пасмурным. Редкие прохожие выглядели полусонными, и только Зонтик бодро топал по переулочку и вскоре, обогнув квартал, вышел на трассу. Теперь - только вперёд! Интересно, куда же? Он шёл, не сбавляя шага, не оглядывался назад, старался не думать о прошлом, о вчерашнем, а целиком положился на судьбу. Вспомнил слова Зеркала: "Важно то, что есть сегодня!" Седьмое чувство опять нашёптывало что-то несуразное, и Зонтик с досадой отмахнулся от него... Остановился на троллейбусной остановке и не успел задуматься, куда податься, как вмиг подошел троллейбус.
- Вам куда? В аэропорт? - крикнул водитель, высунувшись в окошко.
- Мне... - Зонтику было всё равно куда, лишь бы подальше отсюда. - Да, в аэропорт!
Троллейбус был пуст. До аэропорта добрались без заминок; больше пассажиров не встретилось. Зонтику показалось, что он едет не в троллейбусе общего пользования, а в огромном автомобиле с личным водителем. Зонтик вышел на последней остановке; троллейбус тут же испарился, будто его и не было. Куда же дальше? Зонтик, помедлив, вошел в здание аэровокзала, пристроился в очередь за билетами в крайнюю кассу, где народу меньше. В толпе толкались бесцеремонно, но Зонтик этого почти не замечал. Ему оставалось всё меньше времени на решение вопроса: куда? Очередь подходила, но он так и не решил, куда. Вдруг вспомнил, что денег с собой не взял... А паспорт? И паспорт совершенно упустил из виду...
Значит, что же - зря стремился переменить жизнь?
Заспанная и неприветливая кассирша уже отсчитывала сдачу предыдущему пассажиру... В это время Зонтик почувствовал, что кто-то потянул его за тесёмку, неудобно стягивавшую сложенный купол. Он обернулся и узнал... Надо же! Знакомый силуэт, узнаваемые черты... Циркуль - да, это был тот самый Циркуль, пропавший совсем недавно из заднего кармана Рюкзака! Только вроде ростом выше стал... Откуда же он взялся здесь и в такую рань?
- Ты хотел куда-то улететь? - спросил Циркуль, загадочно улыбаясь всеми сверкающими винтиками и колёсиками.
- А в чём дело? - удивился Зонтик, туго соображая.
- В том, что у меня как раз имеется два билета на один интересный рейс.
- Интересный? - оживился Зонтик.
- Чрезвычайно интересный, - заверил его Циркуль, - и вдвойне интересный для того, кто решил полностью переменить свою жизнь!
- Вот это да! - воскликнул Зонтик и тут же обмяк: - А ведь я забыл дома деньги и паспорт...
- Да не нужны они нам! - обрадовал его Циркуль и потащил за собой прочь от касс, но не к стойкам регистрации авиарейсов, а на улицу. Возле здания аэровокзала скопилось несколько маршрутных такси, и одно из них тут же подкатило к ним.
- Садись, - пригласил Циркуль, - ехать всего полчаса.
- А куда едем-то? - заикнулся Зонтик, но ответа не дождался, потому что как только сели, его моментально потянуло в сон - плохо спал сегодня, вот и результат. И что Циркуль подумает?
Зонтик дремал рывками и проснулся, когда уже выехали за город. Незнакомая дорога... "Ни деревьев, ни кустарников. Какое-то чистое поле... Где мы?" - подумал он и почувствовал, что засыпает снова, но посмотрел в окно и увидел, что подъезжают к огромному полигону. Что это? Он окончательно стряхнул с себя сон, присмотрелся и разглядел в самом центре полигона стройный силуэт космической ракеты. Ого! А где же охрана? Где КПП, военные или...
Не успел ничего спросить, как Циркуль бросил водителю:
- Так, хорошо. Поворачиваем прямо к цели, едем к ракете, - Циркуль нетерпеливо вертелся и ёрзал, вздрагивая всеми суставами. Такси моментально свернуло на бетонное полотно полигона и понеслось к ракете.
Как только машина остановилась, Циркуль сказал Зонтику:
- Всё, приехали, хватит спать. Выходим!
Они вышли у самого трапа, поднимающегося ко входу в ракету, на борту которой было написано "Межпланетные перелёты", и только успели ступить на него, как трап сам въехал внутрь корабля. Зонтик едва успел уцепиться своей ручкой за какую-то перекладину, а Циркуль - за него, как створки двери захлопнулись, и их понесло на транспортёре в салон для пассажиров. "Таких неожиданных фортелей судьба ещё не выкидывала со мной - ну, если не считать... вчерашнего", - подумал Зонтик, когда они оказались в удобных креслах, к которым какая-то неведомая сила тут же пристёгнула их тройными ремнями безопасности. Других пассажиров не было.
- Пассажирам не подкидать свои места во время полёта! - прозвучал зычный голос невидимого командира корабля. - Выполнять только мои распоряжения! Внимание, стартуем!
Стартовали мгновенно. Зонтик ощутил всю силу перегрузки, ему стало немного не по себе, и чувство раскаяния зашевелилось в нём: а стоило ли убегать, уезжать и улетать от родного дома, от милой прихожей, от хороших друзей? Немного привыкнув к необычному состоянию души и тела, оглядел себя: он это или не он - такого цвета и... и где это он? Не снится ли?
- Послушай, приятель, - обратился он к Циркулю, который совершенно не волновался и всё время держался так, будто привык совершать подобные перелёты каждый день, да и вообще ему наскучило летать на космических кораблях. - Объясни толком, куда мы держим путь, а то невежливо как-то получается по отношению ко мне.
- Ну, прости, если невежливо... - ответил Циркуль спокойно. - Объясняю: мы летим на другую планету, в другое созвездие, боюсь, что эти названия будут новыми для тебя.
- Вот тебе и раз, - огорчился Зонтик. - Перемены в жизни хороши, но не так резко и не до такой же степени!
- Почему ты так думаешь? - остановил его Циркуль. - Погляди на меня: моя жизнь целиком подчинена переменам, и я смирился с ними. Главное, чтобы дело делалось, чтобы получать радость от своей деятельности, а всё остальное...
- Ну, у тебя свои, чисто геометрические расчеты и... какое-то "высшее применение", - догадался Зонтик, - а у меня - свои... неразрешимые проблемы.
- Проблемы, говоришь? - Циркулю совершенно не хотелось, чтобы Зонтик и дальше считал его невежливым и озадаченным только своим собственным или "высшим применением". - Мы с тобой летим как раз туда, где можно сразу сделать два дела: и от своих проблем избавиться, и другим помочь разрешить их проблемы, а проще - в несчастье помочь. Понял?
- Не очень-то, - отвечал Зонтик, поглядывая в иллюминатор. Густота ночи Вселенной надёжно охраняла невидимые тайны Космоса. Почти ничего не просматривалось; звёзды казались мелкими, и лишь вдалеке ясно светилась большая красивая звезда, окруженная туманными облаками...
- Слушай меня, - Циркуль собрался с мыслями и начал объяснения. - Мы летим не куда-нибудь, а ко мне домой, в созвездие Стрекоззан, по направлению к звезде Кулонцу.
- Ты не шутишь? - спросил Зонтик недоверчиво.
- Нисколько, и не перебивай... Я живу на Циркулоне, понимаешь? Циркуллон - так называется наша планета, подходящая для жизни точных, правильных фигур, созданных ими творений и сопутствующих одушевленных предметов. А наше светило - Кулонце: всё равно, что у вас - Солнце. В созвездии Кулонца - четыре планеты (в порядке отдаленности от светила): Окуллон, Баллон, Диколлон и Циркуллон. Для сведения: на Окуллоне жили стеклообразные обитатели, на Баллоне - преимущественно металлообразные, на Диколлоне - в основном жидкостные аборигены.
- Ну и названия у вас! Циркуллон... - натянуто улыбнулся Зонтик, ошарашенный неожиданными сведениями, но уже заинтересовавшийся рассказом Циркуля.
- Хорошее название, - продолжил Циркуль, - соответствует сущности нашей планеты, где жили по ступенчатым законам основополагающего Циркуля. Не стану сейчас излагать тебе эти законы, да ты и не готов к их пониманию. Продолжу историю нашего народа, привыкшего жить в мире и спокойствии. И сколько разумного присутствовало в жизни циркуллян! Они ощущали себя в единстве с природой планеты и внешним миром, миром Космоса, бережно относились к своей планете, были очень чуткими к погоде, уважительны к другим формам жизни, трудолюбивы, добры и милосердны друг к другу. Циркулляне планировали жизнь с учётом состояния определённых фаз дневных и ночных светил, уж не говоря о соблюдении законов развития. Бывали и неприятности, но наши руководители научились правильно относиться к ним, и мы переносили все испытания с малыми потерями... Тебе не скучно? - прервал он рассказ, посматривая на Зонтик: не потянет ли его в сон?
- Нет, что ты, - успокоил его Зонтик. - Так любопытно! Я никогда не слыхивал такого. Диву даюсь... Неужели на других планетах не так, как у нас? Единство, уважение, милосердие... И даже... законы развития...