| Николай Максимов |
 |
ОХ, ВРЕМЯ! Ох, время! Репрессивным ураганом несёшься ты, страх сея по стране: на воле - словом, в камере - наганом, а в зоне - псами и штыком к спине. Трепали и меня вы, ураганы, и я на нарах преклонял главу: семь лет я Вышеславские Поляны лишь в грёзах видел, а не наяву. И вот Поляны въяве пред глазами. Но только в грёзах я увижу их: дорога с телефонными столбами цела пока, а изб нет никаких. Народ наш, где ты 'выполняешь планы'? Ты 'строишь коммунизм' на стороне. Ты бросил Вышеславские Поляны... Лишь дед на пне да галка на плетне. И то - дед грезится, лишь галка въяве. Но с дедом говорю я, как с живым: ведь он учитель мой, и я не вправе как с мёртвым говорить-то с ним. Когда в стране залгали и поэты, слагали аллилуйю в честь вождя, он был грозой в засушливое лето, его стихов народ ждал, как дождя. А люб народу - ненавистен власти: шутить над властью - загреметь в тюрьму. Придёт - вновь лезет с шуткой к жуткой касте, как золотарь с черпалкою к дерьму. А мне он говорил: 'Остерегайся! Не то - как вошь под ноготь попадёшь'. Но... от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Попал и я, дед, - как под ноготь вошь. Я ж твой последователь - кость от кости. И вечным сном - в промёрзлой стороне, а не на этом дедовском погосте, где нет тебя, придётся спать и мне. Ведь время репрессивным ураганом несётся, страхи сея по стране: на воле - словом, в камере - наганом, а в зоне - псами и штыком к спине. 1956. |
|