Аннотация: ...Получив задание написать репортаж о работе горных спасателей, я тут же созвонилась со спорткомитетом и уже через пару часов на стареньком "Жигуленке" мы направились в сторону Архыза...
Командировка
За несколько лет работы в отделе новостей и спорта редакции областной газеты в Карачаево-Черкессии у меня появились свои люди во всех сферах моих производственных интересов.
Получив задание написать репортаж о работе горных спасателей, я тут же созвонилась со спорткомитетом и уже через пару часов на стареньком "Жигуленке" мы направились в сторону Архыза. Мой водитель оказался руководителем базового лагеря спасателей. Сигнал о чрезвычайном происшествии к ним поступил ранним утром. В горах сбились с маршрута два московских альпиниста-студента.
Архыз - властелин гор. Это свободный перевод. Здесь я вынужденно сделаю небольшое отступление. Карачаевский язык, при первом с ним знакомстве, явно покажется вам грубым и шероховатым, как само слово "Архыз". Признаюсь, он буквально нашпигован неблагозвучными шипящими с буквой "ы" ... Но оставим этот сравнительный анализ на совести лингвистов и филологов...
Итак, двое суток мне предстояло прожить в жестком мужском мире, где практически не ступала нога женщины. Друг мой, опытный спасатель, в прошлом известный альпинист, проживший в этой местности не один десяток лет, во время дороги даже предостерегал меня: "Сударыня, горы живут по своим невыдуманным естественным законам, не так, как мы - люди! Будьте готовы к новым эмоциям и ощущениям. В горах вас может охватить чувство беспричинной тревоги, одиночества. Здесь надо родиться, чтобы ощущать себя в родной стихии...".
Но пока мы добирались к месту, было весело; из приемничка звучали лирические мелодии, а за окошком мелькали, удивительной красоты, пейзажи. Я была уверена, что судьба подарит мне два теплых, августовских денечка. Но разочарование в погоде наступило уже при подъезде к Архызу. Небо потяжелело и обвисло, готовое к кесареву сечению. В лицо мне, вместо дождя, ударила стайка твердых, стеклянных снежинок. Я зачарованно смотрела на остроконечный пик вершины, куда сегодня отправятся спасатели. Из разговоров с ними, я уяснила, что горную вершину, интересующую нас, можно было полностью увидеть и рассмотреть лишь на глянцевых открытках. Вот и сейчас вершина играла со мной в прятки; ее остроконечник скрывали облака, в крепких объятиях ее держали туманы, вечно плывущие над горной цепью. О покорении такой вершины в "двойке" могли мечтать только опытные альпинисты.
Мне пришлось свыкнуться с мыслью - быть стиснутой со всех сторон горами. И базовый лагерь спасателей, состоящий из трех деревянных строений, тоже был втиснут в горную расщелину. Ощущение жутковатое; старая душа гор будто застряла и никак не может подняться вверх. Отсюда и необъяснимое чувство безысходности. Только воспари она вверх - и взойдет солнце, а на душе повеселеет и захочется жить. К тому же мысль о столичных студентах, терпящих бедствие в горах, только усиливали всеобщее чувство беспокойства.
Я как бы со стороны (в такие минуты лучше не задавать вопросов) наблюдала за подготовкой спасателей. Склонившись над картой, они долго прорисовывали свой маршрут, скрупулезно укладывали снаряжение, проверяли связь, часто переговариваясь по рации с кем-то из начальства. Где-то в глубине души, я надеялась принять непосредственное участие в спасательной операции; как-никак я спортсменка, долгое время занималась туризмом, участвовала в восхождениях в районе Убинского плато и Цейского ущелья. Но меня было решено, кем-то сверху, оставить на базе и виной всему оказались сложные погодные условия или еще неизвестные мне обстоятельства. Одним словом, журналисту не удалось поменять профессию, я поняла без слов: "Не создавай дополнительных трудностей. Жди готового!" Обидно!
Оставшись одна, я решила осмотреть окрестности, пройдя небольшой отрезок горной тропы. Справа от лагеря увидела журчащий водопад, скорее водопадик, вода, ниспадая, рисовала мне белую фату невесты. Быстрая смена погоды меня озадачила, я наблюдала за происходящим в природе, размышляя о цене риска, о благе жизни и о мужестве парней этой трудной, благородной профессии, а ведь длинным рублем они здесь не разбалованы, думай теперь, что их так держит в этой профессии...
Да, выходить на покорение такой вершины следует подготовленной группой, с необходимым снаряжением, с технической поддержкой, опытным руководителем похода и обязательно учитывая погодный фактор. Незабываемо впечатление от кладбища альпинистов в Домбае. Среди гор - небольшая ровная площадка, тающая под ярким горным солнцем. Вместо крестов, вмерзшие в снег ледорубы, камни и вязки карабинов. Как говорится, мороз по коже! И сейчас мной управлял не пресловутый инстинкт самосохранения, а женский, материнский инстинкт воспроизводства и сохранения потомства. Сейчас, как никогда, я понимала, что риск необходимо сводить к минимуму.
Мой взгляд то скользил вниз по отвесным скалистым стенам, отполированным ветрами и дождями, то поднимался к ангельско-белым облакам, рассыпанным по небу в виде киношного попкорна.
Моментально снежинки превратились в холодный моросящий дождь - он и загнал меня под кровлю гостевого домика. Вы правы, я не могла заранее знать, чем закончится спасательная операция, поскольку утром в понедельник я должна явиться в редакцию с отчетом - готовым в номер репортажем; я уселась у окна и стала обдумывать первую фразу своего материала. И она оказалась удивительно красивой и что немаловажно - правдивой: "В дождь Архыз расцветает как серая роза." Это по аналогии с Парижем. Эта строчка буквально вдохновила меня и я подробно описала суровый быт спасателей, обрисовала портреты и характеры людей, спешащих на выручку, не поскупилась для них ярких героических красок. Кстати, и дежурный заголовок родился сам собой и, по-моему, неплохо звучал: "Рыцари без страха и упрека..." Только окончание репортажа я отложила на потом, не выходило окончить его на высокой оптимистической ноте. Творчески иссякнув, я ужасно проголодалась. Хорошо, что на столе стояла открытая банка сгущенки и я с удовольствием, прямо как в детстве, выпила ее с холодной водой из горной речки.
Постучалась в соседний домик к радисту, хотелось узнать новости, но тот был молчалив и занят своей работой. Вернувшись восвояси, я привела себя в порядок, побродила по комнате, изучая аскетический быт здесь пребывающих, и забралась на удобные деревянные полати. Там, у стены, вместо подушек, лежали аккуратно свернутые спальные мешки. Я выбрала синий и не прогадала. Нырнув вовнутрь, о чудо! Я оказалась в замкнутом пространстве пухового кокона. Спальник был легким, почти воздушным из гагачьего пуха, правда, слегка влажным, как все в горах. И уже через несколько минут я согрелась в нем, и, послав благодарную волну всем, кто имел отношение к появлению этого чуда здесь, незаметно для себя уснула, но перед этим мне кто-то неизвестный тихо читал стихи:
Я камешком лежу в ладонях Коктебеля.
И вот она плывет - горячая неделя
Ловлю дыханье волн и слушаю прибой
Качаюсь на спине под крышей голубой!
У ног моих шуршит разорванная влага
Струится в воздухе громада Карадага...
Почему именно здесь, в холодном Архызе мне привиделся жаркий, солнечный Карадаг?!
... Мужчины вернулись на базу только на рассвете. Они были нервно оживлены, полны скрытой силы и отчаяния. Меньше чем за сутки им удалось отыскать горе-туристов и отправить их санавиацией в областной центр. Одному из них посчастливилось больше, он оказался жив, хотя находился в состоянии глубокого шока, наверное от того, что рядом в черном полиэтиленовом мешке транспортировалось тело его погибшего друга, сорвавшегося с ледника.
Слушая детальный разбор спасательной операции, а он предназначался явно для меня, я закончила свой репортаж и, окончательно озябнув, влезла в свой уже любимый синий спальник.
Рассвет был холодным. Мой Рыцарь докладывал по рации, курил, мылся, обрабатывал йодом ранки на стершихся ладонях... Этот запах, вместе с запахом шершавого девственного ледника, он занес в мой пуховый кокон. Рыцарь крепко обнял меня, словно хотел оградить от всего трагического, что происходило с нами в этом мире. К нам, в комнату, преодолевая сотни тысяч космических лет, несла свой белый поток, утренняя звезда Венера.
... Площадь, где располагалась моя редакция, была в самом центре города. Здесь же самое оживленное автомобильное движение. Стрелка часов неумолимо приближалась к утренней девятке. Наш редактор не любил нарушителей трудовой дисциплины больше, чем бездарей и несостоявшихся журналистов.
Тороплюсь... Еще какая-то часть меня мысленно плавает в горах Архыза, зато другая - стремительно интегрируется в свое привычное редакционное пространство. Неуложенная прическа, несвежая блузка не смогли испортить моего приподнятого настроения после командировки. Вот уже остаются считанные метры. Перейти дорогу. Впереди - распахнутые редакционные окна. Но ни налево, ни направо я головы не поворачиваю. Только вижу перед собой полосатую зебру перехода и слышу звук разбитого стекла, ощущаю запах гари шин после долгого торможения. Уверена - это был момент превращения меня в бабочку, легко вспорхнувшую из-под колес мчавшегося автомобиля. Ни водительской ругани, ни блеющего милицейского свистка. Только оглушительная тишина. На меня в упор смотрели и до сих пор смотрят две пары сочувствующих глаз. Без капли осуждения.
Бабочка моя легкокрылая, как ангел-хранитель, свернула свои крылышки, поставила в сторонке свой фонарь и испарилась. Вместо нее прилетела откуда ни возьмись мысль: "Забеременела!" Только это обстоятельство, согласитесь, смогло уберечь меня от неминуемой гибели или от страшного увечья... Со временем это подтвердилось...