Где-то за домами захлёбывалось смогом красное спросонья солнце. Натыкаясь друг на друга в туманной утренней мгле, мощёными улочками спешили на работу сонные прохожие. На углу пахло типографской краской: продавали утреннюю прессу. Кондукторша, старая, накрашенная тётка, наполовину втиснув свои пышные формы в дверь, заглушая звон трамвая, что-то орала всед спрыгнувшему с подножки парню. Оказалось, тот не купил билета и проехал до нужной остановки "зайцем". Я, радуясь образности мышления Набокова, которого как раз читал, зашёл в булочную. Некто в чёрном пил кофе, вприкуску с ромовой бабой. Сверкнув золотой печаткой на пальце, я сел напротив типа с бабой. Набоков, сверкнув золотым тиснением на корешке, приземлился на столик. Официантка, кудрявая молоденькая вертихвостка, принесла мой заказ и робким голоском пожелала приятного аппетита. Тип в чёрном благосклонно кивнул, не отрывая глаз от своей чашки. Минут пять прошло в полном молчании. Неожиданно, мой сосед резко поднял голову. Его внешность заслуживала пристального внимания: заносчивое лицо было будто высечено из камня, но при этом не было грубым или одутловатым. Тонкие губы выдавали в нём капризную натуру. Об этом же говорили узкие, холёные кисти рук с длинными пальцами. Глаза его были как чёрные угли и имели лихорадочный блеск. Он был немолод, о чём говорили зачёсанные назад седые волосы и морщины в уголках глаз. Думаю, он был итальянец, поскольку носил тонкие усики, модные тогда там. Итак, мой сосед поднял голову и глубоким когда-то, а сейчас надтреснутым голосом сказал:
Я вижу, Вам нравится Набоков. Он был хороший человек. Хороший, смелый писатель. Я хорошо знал его в своё время.
С этими словами он достал портсигар и, открыв его, педложил угоститься. Внутри оказались добротные гаванские сигары. Я вежливо отказался.
Надо сказать, что в то время, когда мы встретились с этим человеком, я только приехал из Франции и теперь, как ни странно, заново привыкал к городу, в котором родился, вырос и скоро буду стареть. Я тогда производил Впечатление. Высокий, не по годам дородный человек, с чёрными как смоль, набриолинеными волосами. Друзья, за осанку и царственные манеры, в шутку называли меня Шаляпин. Тогда я был одет в длинное кашемировое пальто нараспашку и чёрный костюм-тройку. На шее висело кашнэ.
Конечно, мужчина разглядывал меня. Он был лет на пять старше и немного другой комплекции. Из раздумий меня вывел его голос:
Вы в Москве впервые?
Нет, с чего Вы взяли? Я здесь вырос.
Странно, - незнакомец был разочарован своим промахом
- Впервые моё умение разбираться в людях подвело. Что ж, попробую угадать со второй попытки: Вы выросли здесь, но потом уехали, или эмигрировали.
Сожалею, но Вы опять не правы. Я жил за границей в течение месяца и приехал, вот, вчера утром. Вы, позволю себе заметить, не здешний. Я прав?
Неужели контраст так разителен? - При этих словах мужчина вздёрнул брови.
Вас выдаёт внешность. Как, впрочем, и меня. Вы здесь живёте?
Нет, кстати, моё имя Хосе Рамирез.
Оказалось, он не итальянец, а испанец. Конечно же, куда я смотрел? Только у испанцев кожа такого оттенка, да и акцент у него не итальянский.
Приятно познакомиться, Борис Мамонтов.
О, Вы просто однофамилец, или действительно происходите из знатного рода русских купцов?
Я вижу, Ваши познания в истории, несмотря на то, что Вы иностранец, очень хороши. Я действительно принадлежу к роду купцов Мамонтовых. Скажите, Хосэ, а чем Вы занимаетесь в Москве, кто Вы по професии?
У меня нет профессии как таковой. Я писатель, хотя, мог бы стать юристом. При желании, естественно.
Что же Вам помешало?
Это длинная история, к тому же, она выставляет меня в абсолютно невыгодном свете. Возможно, когда-нибудь я Вам её расскажу. Давайте-ка мы лучше о Вас поговорим. Вот Вы, Борис, чем занимаетесь?
Я пошёл по стопам предков.
Вы предприиматель.
Я продаю картины, если быть точным.
Это интересный бизнес. Торговля искусством, так сказать.
Эти слова, несмотря на их резкость, нисколько не обидели меня. Я считал своё дело немного непорядочным по отношению к художникам.
Да, именно. Но чаще всего художники не имеют ни гроша за душой.
Здесь Вы не совсем правы.
Отнюдь, я имею в виду моих клиентов. Они приносят картины, чтобы иметь деньги хотя бы на хлеб. Я искренне сочувствую им и иногда покупаю картины сам.
Это верно. И такие поступки выдают ваше благородное происхождение.
Хосэ, а в каком жанре Вы пишете?
Я пишу прозу. Фантастические романы.
На испанском?
Нет, на русском. Это мой второй родной язык. Мать была русская, отец - испанец.
Ну а жили вы, наверное, в Испании?
Нет, как только я появился на свет, мать с отцом перебрались в Кито.
А кто Ваш отец был по професии?
Он тоже, к несчастью, был писатель.
Отчего же к несчастью?
Видите ли, тут есть одна тонкость. Редкий писатель всей душой приемлет своего ученика, в особенности если тот его превзошёл. А я действительно превзошёл отца. Он писал в том же жанре.
И всё же, почему Вы не стали юристом?
Как-то в юности, когда я учился в университете, я принёс отцу небольшой фантастический очерк под названием "А глаза у них зелёные...". Отец прочёл его, накричал на меня, назвал плагиатором и сказал что никогда из меня не выйдет путного писателя, что я напрасно перевожу бумагу. Во мне взыграла горячая кровь конкистадоров, и я поклялся себе, что сведу талант отца на нет. Я чувствовал, что у меня есть талант, что я могу развить его. И я начал писать. Писал много, часто. Относил свои работы в разные журналы, участвовал в конкурсах, побеждал...печатался...
А отец?
С отцом мы не разговаривали до самой его смерти. Он оставил мне предсмертную записку, в которой было написано: "Молодец, сын. Я горжусь тобой. " И всё.
Да, это действительно печальная история. Но не было бы её не было бы Вас. Точнее, Вы не были бы писателем.
Да, это так, но это не делает меня счастливым.
Отчего же?
Простите за недоверие, но Вы не смолжете понять меня, пусть это звучит немного по-детски, но я не могу выразить свои мысли иначе.
На этом наше занкомство могло бы закончиться, но этого не произошло, потому, что это был не простой человек.
Хосэ со вздохом поднялся и я увидел, что на нём длинный чёрный плащ.
Что же, я должен поспешить. Если хотите, я оставлю Вам номер своего телефона. Я не пишу картин, но, возможно, Вы захотите пообщаться со мной не по долгу службы.
Он достал из внутреннего кармана блокнот и вечное перо и каллиграфическим почерком написал на листке своё имя и номер телефона. Закончив, он протянул мне листок. Я поднялся и, сделав попытку взять его, случайно коснулся смуглой руки Хосэ. Такое впечатление, будто через мою руку пропустили ток низких частот.
Я не придал этому особого значения. Статическое электричество, наверное. Но, всё равно странно. Он развернулся, чтобы уйти, но, в последний момент протянул мне руку. Я было собрался осделать ответный жест, но с опаской отдёрнул руку.
Вот видите, даже Вы меня боитесь. - тихо сказал он и, тронув меня за плечо, пошёл к выходу.
Мне было неприятно, что я своей трусостью сделал больно человеку, поэтому я, чтобы как-то сгладить неприятный момент, выбежал на улицу и крикнул ему вслед:
Почему, почему вы несчастны, Хосэ???
Он резко обернулся. Его глаза горели недобрым огнём. Едва заметным движением тонкой руки он распахнул плащ. Боже Правый!!! Этого не могло быть! Здесь, в Москве, укутанный пеленой дождя, передо мной стоял высокий, поджарый испанец, одетый в чёрный долгополый плащ. Его черные, с проседью волосы были собраны в хвост на затылке. Тонкие, холёные пальцы в перстнях покоились на рукояти приглушённо мерцавшего каменьями меча. Гордый, колючий взгляд был обращён ко мне.
Неожиданно, меч, повинуясь мимолётному движению кисти испанца, взметнул своё острие вверх. Никогда я не видел ничего подобного. Этот меч...он был прекразсен...его лезвие, излучало тихий лунный свет, и непонятные знаки были видны в этом свете на поверхности оружия. Меч остриём прорезал туман. В сером небе раздался глухой рокот. И, отражаясь и исчезая в полированной глади прекрасного оружия, с неба низверглась, разрывая непогожий полумрак, яркая синяя стрела. Видение исчезло. Всё стихло. В гулкой тишине всеобщего изумления, я услышал глубокий, множащийся в небесном своде голос:
- Я, Хосэ Рамирез, обречен на самое жестокое наказание, когда-либо ниспосланное Богом на землю. Я -БЕССМЕРТЕН!!!!!!!!!!!