Пролог.

     Дебора Харлоу Норрис, пятидесятилетняя американская прорицательница, брела по вечернему парку, наслаждаясь запахом озона, который наполнил воздух после дождя.

     Десять лет назад Деб покинула родную Пенсильванию и вслед за взрослым сыном переехала в Россию. Сбережений женщины вполне хватило на приличную двухкомнатную квартиру в доме рядом с этим парком. Тихая жизнь медленно протекала сквозь время, но иногда бурные потоки горной реки сбивали Дебору с ног. Тогда прорицательница находила собственную отдушину в вечерних прогулках по парку накануне полнолуния.

     Бабушка Харлоу, Екатерина, была русской, но любовь к её дедушке вмиг взяла верх над разумом, в первую же встречу. Они полюбили друг друга с первого взгляда и это чистое чувство оставалось в их сердцах до последнего вздоха. Они умерли во сне от старости, когда Деборе было двадцать семь лет. Таких, как они, называли детьми Судьбы. Люди, предназначенные друг другу. Миссис Норрис всегда верила в Судьбу и по возможности помогала немощной старухе творить справедливость.

     Харлоу гадала всем просящим на картах Таро, делала привороты и отвороты и ещё много чего. И если в Пенсильвании её называли мошенницей, то здесь, в России, верили каждому её слову. А Дебора ни разу не солгала.

     Миссис Харлоу встрепенулась, вглядываясь ослабевшими от старости глазами в темноту. Возле одного из фонарей мелькали, сражаясь, два силуэта - мужской и женский. Мужчина, на две головы выше женщины, в основном оборонялся, пытаясь захватить руки своей спутницы, чтобы та ненароком не повредила себе что-нибудь. Дебора улыбнулась, а фигуры вдруг вспыхнули лунным светом и замолчали, затихли. Прошло порядка трёх секунд, прежде чем женщина со всего размаха удалила мужчину по лицу и убежала.

     Деб хмыкнула, тихо нашептывая себе под нос слова древнего, но порядком поднадоевшего заклинания.

     "Дети Судьбы ещё не знают, что предназначены друг другу. А по сему, я сама подтолкну их к нужному Судьбе финалу."

     Глава 1 или "–Можно я присяду? –Мне безразлично, даже если Вы застрелитесь."

     –Знаешь, Лан, я пожалуй приеду. - смеясь, отвечала я подруге, одновременно совершая маневр на кольце.

     Моя старушка-десятка (ВАЗ-2110) едва ли не разваливается на части, когда я выжимаю педаль газа. Коробка передач давно насилует мой мозг, но загнать машину в авто-сервис нет времени. Езжу на развалюхе, доставшейся мне от отца. Неудивительно, что Ланка не соглашается садиться в десятку. Да что там, моя подруга даже подойти к старушке боится.

     "А вдруг она взорвётся?" - обычно после этих слов на лице Светы застывает гримаса напускного ужаса и девушка озирается по сторонам в поисках помощи.

     Двадцати трёх летняя Светлана Цвигун, нереально красивая брюнетка с длинными ногами "от ушей" и руками из...кхм... учится на актрису и живёт со мной в одной квартире. Мы с Ланой дружим со школы и так совпало, что в чужом городе оказались вместе. Цвигун поступила в театральное училище, а я на факультет иностранных языков. Съёмная квартира, деньги за аренду которой мы отдаем пополам, находится недалеко от МГИМО и очень далеко от МГПУ, где я уже четвёртый год учусь на переводчика. Впрочем, жаловаться я не привыкла - машина спасает меня от изнурительных пеших прогулок и мозговыносящих поездок на общественном транспорте.

     И сейчас, когда подруга предложила мне сходить вечером в кафе и отметить мою удачно сданную сессию, я отказываться не стала. Неприятной деталью стал новый бойфренд Светы - Михаил, (хотя он предпочитал имя Михаэль) который увязался за Цвигун. Мало мне её парня-юриста ("Подающего большие надежды адвоката!"), так ещё и друг его.

     –Так как его зовут, ты говоришь? - решила уточнить я, чтобы начать заучивать имя кавалера на вечер уже сейчас, дабы не опозориться перед Ланкой и Мишей. Да и человека жалко. Наверное, так же, как и меня, вынудили обстоятельства.

     Света громко фыркнула (ну как лошадь, ей-Богу) и по слогам произнесла:

     –Фил-лип. Ф. И. Л. Л. И. П. Боже, Кира, какой ты тормоз!

     –Я задний газ. - автоматически отшутилась я, выворачивая руль. Блютуз-гарнитура всегда спасает в таких случаях, пусть за этот гаджет я и заплатила чертову кучу бабок.

     –Так значит заметано? В семь часов, в "Лесном"? И, прошу тебя, оденься прилично. - умоляющим тоном произнесла Цвигун.

     –Подожди, тебя что, не будет дома? - выпучила глаза я.

     –Я у Михаэля. - похоже, только Лана его так называет. –Знаешь, одень то бирюзовое платье, ага?

     –А пятнадцатисантиметровые каблуки не напялить? - фыркнула я, разбрызгивая ядом.

     –А ты можешь?! - ошарашенно произнесла Лана и рассмеялась. Актриса из Цвигун выйдет отличная. Да и сейчас есть, что греха таить.

     –Так, все, до вечера. - быстро ответила я и в наушнике послышались гудки. Совершая маневр, я случайно подрезала какого-то козла на чёрном "мерсе" и теперь этот упырь усиленно жал на гудок, крича в открытую форточку что-то крайне неприличное. Пальцы автоматически сложились в знакомой распальцовке а потом, не долго думая, я показала мужчине средний палец. Водитель "мерса" начал сильнее брызгать ядовитой слюной. На вид ему не было и тридати лет, поэтому я мысленно записала водилу в список врагов. Вот кого-кого, а мажоров, которые без родителей в туалет сходить не могут, я ненавижу. С детства меня готовили к тому, что кроме меня самой, в жизни никто не поможет. Поэтому в шестнадцать я устроилась на работу - а работаю там по сей день - и стала зарабатывать собственные деньги. От родителей я перестала зависеть, уже учась на первом курсе университета, а после отцовская "десятка" досталась мне. Папа умер от сердечного приступа в тридцать девять лет, а матери, у которой не было водительских прав, машина была без надобности. Да, пожалуй у меня были причины показать водителю "мерса" два средних пальца. После, чтобы не нарваться на неприятности в его лице, я утопила педаль газа и умчалась в далёкие дали.

     ***

     В шесть сорок пять по московскому времени я сидела за забронированным Михаилом столиком в кафе "Лесное". Никого, из троих приглашенных помимо меня, ещё не было. Я заказала себе апельсиновый сок - за рулём, сегодня не пью - и лёгким движением поправила распущенные волосы, когда за спиной раздался фальцет Михаэля, немного противный смех Светочки и третий, по всей видимости принадлежащий моему кавалеру, бархатистый голос.

     –...Я серьёзно тебе говорю: подрезала и неприличными жестами закидала. - приятный "третий голос" явно дорассказывал крайне смешную историю. Неприятная догадка всколыхнула мозг. Что если?... –Все, теперь с девушками, которые ездят на машинах, не знакомлюсь. - подытожил - кто? - и Лана снова захохотала.

     Я не стала оборачиваться просто из вредности. Конечно же, как я не поняла раньше, откуда мне знаком "третий" голос? Тот урод на "мерсе" сегодня утром!

     –Филлип, у вас такая насыщенная жизнь. - промурлыкала Цвигун, присаживаясь рядом со мной. Ну да, она напоминает мне, что его зовут Филлип. Её движения были изящными и воздушными, а выразительный взгляд из-под полуопущенных ресниц явно оценивал мой внешний вид. Глаза подруги загорелись озорным огоньком, когда она осмотрела меня полностью.

     Я не послушала её совета и бирюзовое платье от Прада, которое она подарила мне на прошлый день рождения, осталось дома, в шкафу. Альтернативным вариантом на вечер стало классическое чёрное платье - изящное, но без излишек в виде рюш - с кружевным лифом и юбкой-карандашом. На ногах красные туфли на приличном, девятисантиметровом каблуке. На лице лёгкий, почти естественный, макияж.

     –Ты прелесть! - прошептала Света, блаженно зажмуриваясь. –Филлип, познакомьтесь, это моя подруга, Кира.

     Я медленно повернулась к парню и, удостоверившись, что это действительно он, ядовито ухмыльнулась, окидывая его оценивающим взглядом.

     Бежевый кашемировый свитер, клетчатые брюки - фу! - и мегадорогие часы от "Ника" с кристаллами Сваровски. И это парень? Да это же манекен в магазине "Остин"! Только таблички и ценника не хватает.

     Светло-русые, с рыжинкой, волосы - челкастик - и голубые глаза. Какой стандарт, какой образец для подражания! Фу!

     Либо он тупой, либо слепой, потому что на мою ухмылочку он ответил лучезарной улыбкой. Каков наглец! Но! Не будем торопится с выводами. Уверена, он попытается мне отомстить. Опозорит перед всем народом? Напакостит? Испортит платье?

     Ожидание порой мучительно...

     Я протянула ему руку и его тёплая ладонь соприкоснулась с моей. На секунду я даже понадеялась...

     –Я вас помню. - по-прежнему широко улыбаясь и не отпуская моей руки. Мне показалось, что его ладонь пропускает через моё тело ток в 220 В.

     –Кирочка! - вмешался Михаэль. –А вы водите машину? У нашего Фила теперь пунктик на автоледи. - недоадвокат рассмеялся, не увидев, какие взгляды на него обращены. Веселился только он. Даже Цвигун, учуяв неладное в моём поведении, напряженно сжала пухленькие губки.

     –Я? - вырвав руку, села на стул. –Езжу на шикарной "десятке" 2005 года выпуска. - под конец своей гневной тирады, я гордо вскинула подбородок и поднесла стакан к губам. Руки, недавно побывавшие в плену этого "черт-побери-мажора", дико трясутся и не желают слушать приказы. Я пролила апельсиновый сок на платье и грязно выругалась. Наградой мне стали три взгляда, таких непохожих, но бесящих в практически равной степени. Укор читался во взгляде Цвигун, разочарование и какое-то отвращение приподнес мне Михаэль, а голубые глаза второго урода сияли торжеством победы. Схватив свою сумку, я быстрым шагом направилась к выходу. К счастью, на дурацкую случайность никто не обратил внимания.

     ***

     Цвигун позвонила через полчаса. К тому времени я уже была дома и печатала курсовую на новеньком ноутбуке. Подруга была немного-немало взволнована, кажется, она за меня беспокоилась.

     –Кира, что у тебя с Филлипом? - без предисловий начала она неприятно подвизгивать.

     Я от такого заявления опешила. Рука, которую сжимал этот невыносимый мажор, неприятно заныла и я потерла ладонь о тёплый свитер - несмотря на теплую весеннюю погоду за окном, дома было холодно.

     –Что ты имеешь ввиду? - сухо спросила я, закрывая глаза и откидываясь на спинку дивана.

     –То и имею. - прошипела Светочка. –Так общаются только бывшие! Почему я о нем ничего не знаю?!

     –Ты так и не поняла? - вдруг прыснула от смеха я. –Мы познакомились на дороге часов за восемь до встречи в кафе. Я его подрезала.

     –Что? - кажется, Лана задыхалась от негодования. –Так ты та самая?... Боже, Кира, как же так? Я ведь надеялась... - Цвигун резко замолчала, обдумывая что-то важное. –Он не такой плохой... - начала оправдывать его девушка. –Михаэль сказал, что Фил не сторонник "быстрых" отношений. Он романтик и ждёт настоящей любви. - я закатила глаза и громко фыркнула. Цвигун было наплевать, поэтому актриса погорелого театра продолжала свою слезливую тираду. –Кстати, он фотомодель... - здесь я не выдержала и едва удержалась, чтобы не бросить трубку. Вместо этого я тихо запротестовала.

     –Ты же знаешь, я терпеть не могу мужчин, которых мода беспокоит больше, чем меня. - уныло протянула я и Света презрительно фыркнула. Конечно, для неё это доводом не было.

     В девятом классе, когда все девочки ходили под ручку с парнями и зажимались по тёмным углам, я, самая страшная девочка в классе, была в подвешенном состоянии - "свободна". Цвигун, на правах старосты класса, всегда таскала меня за собой, как негодного котёнка и не давала спуску. Я начала краситься. И в десятом у меня даже появился бойфренд, который был старше меня на пять лет. Отношения продлились ровно до того момента, как он начал распускать руки. На выпускном вечере в одиннадцатом, меня пригласили на танец большинство парней. Я действительно была похожа на принцессу, даже Света это признала. Её уже тогда коробила моя независимость и отсутствие естественной женственности, а в тот вечер на мне было бледно-фиолетовое бальное платье. Фигура начала округляться с новой силой только в восемнадцать лет. Сейчас я более менее была похожа на девушку. И уж точно мне не хотелось растрачивать себя на каких-то козлов с идиотским именем "Филлип"!

     –Все, разговор окончен. Надоело, Свет. Но своё мнение я сказала. Он меня бесит!

     Я нажала на кнопку завершения вызова и свернулась калачиком на стареньком, потрепанном диване. Хорошо отметила сдачу сессии!

     ***

     Тем временем "нахальный мажор" проводил прекрасную ночь в компании не менее прекрасной блондинки с голубыми глазами. Парню было интересно лишь одно - почему в глазах своей спутницы, он видел сталь предгрозового неба глаз невоспитанной колхозницы со странным чувством юмора и сюрреалистическим восприятием мира.

     Филлип Хойновский, двадцатичетырехлетний студент искусствоведческого факультета, зарабатывающий себе на жизнь с помощью собственного смазливого лица, никогда не задумывался о том, что женщина может быть такой, как Кира. Он привык видеть див с восхитительным лицом и черствым сердцем, не способным ни на что, кроме "низких" чувств во время "случайных знакомств". Стерв он ненавидел всей душой и сторонился их. Обычно они были наглее, чем красивые простушки; они хотели, чтобы он спонсировал их. Стервы желали краткосрочных, но серьёзных отношений! (что даже звучало по-идиотски) Ему же нравились "девушки на одну ночь".

     Кира была другой, непохожей на других. В этой девушке удивительным образом сочеталось все то, чего не было у таких вот "ночных партнерш", как эта - искренность, язвительность, чувство юмора (пусть и развороченное до невозможности), здравомыслие и рассудительность. После её ухода из кафе, Светлана расписывала её так, как будто эта Кира - святая праведница, а не студентка факультета иностранных языков. "Переводчица" - так условно называл её Фил.

     "Кира такая хорошая. Наверняка, это просто совпадение. Обычно она себя так не ведёт."

     Ну да, Филлип оценил её "жест мира" на кольце утром. Фил всерьёз задумался: неужто она - единственная, кому наплевать на его деньги и внешность? Один лишь нелепый инцидент на дороге сделал её такой агрессивной и озлобленной? Принципиальная женщина? Ну нет, её принципиальность больше напускная, нежели настоящая, думал молодой человек, захлопывая дверь перед носом блондинки. (Может, стоило спросить её имя? Или номер телефона?)

     Эта переводчица не так проста, как кажется. Хойновский все явственнее чувствовал желание познакомиться с девушкой поближе. Он всерьёз решил, что следующей "девушкой на одну ночь" станет Кира Юмаева.

     ***

     На следующий день, утром, в дверь позвонили. Я, недолго думая, пошла открывать, искренне надеясь, что это Цвигун забыла ключи и не может войти в квартиру по-человечески, не разбудив меня. Иначе я загрызу утреннего гостя.

     Ноги скользнули в розовые тапочки и я поплелась к двери. На пороге стоял молодой парень с букетом цветов. Приличных таких размеров был букетик. Наверное, Михаэль решил порадовать Светочку. Я едва не запрыгала от радости, хлопая в ладоши, поняв это. Наконец-то у Цвигун появился нормальный парень. Миша нравился мне все больше с каждым - днём? - часом. По крайней мере, Лане никогда раньше не дарили таких прекрасных букетов. Или... это символ расставания? Он что, бросает её? Из-за меня? О, ужас! Я инстинктивно прикрыла рот ладонью, а мои глаза превратились в два серых блюдца. Курьер улыбнулся, думая, видимо, что я так восхищена букетом. Но я была просто в ужасе! Цвигун так расстроится. Она ведь его три месяца "окучивала".

     –Это... - произнесла я хриплым голосом и попыталась прокашляться, дабы вернуть голосу его прежнюю мелодичность.

     –Доставка цветов "Аврора". - сообщил курьер, скаля белоснежные зубы. –Распишитесь.

     Тут я запуталась окончательно. Мне? А от кого? Не переминула спросить об этом парня. Молодой человек неопределенно пожал плечами и подсказал:

     –Посмотрите, может открытка есть?

     Видимо удивленный моей реакцией, курьер тоже вытянул шею, чтобы посмотреть. Среди моих любимых белых лилий была маленькая белая картонка. На ней калиграфическим, явно женским почерком, было написано: "Надеюсь встретить вас снова." И внизу приписка: Филлип.

     Не будь я расстроена собственными мыслями по поводу возможного расставания Миши и Светы, наверняка одела бы этот букет на голову пареньку-курьеру. И пнула бы, для ускорения. Все дело в том, что молодой человек ни в чем не виноват. Он всего лишь звено.

     Что от меня надо этому Филлипу?! Думает, я мало опозорилась вчера вечером?

     –Простите, а вы уверены, что пришли по адресу? - сглотнула я, слабо веря в реальность происходящего. Не может же мужчина быть таким законченным моральным уродом?

     –Кира Григорьевна Юмаева? - он внимательно всмотрелся в бланк. –Квартира 67?

     –Квартира 67. - кивнула я и отчаянно решила соврать. –Но не Юмаева.

     –Что ж, - раскраснелся парень, как подросток. –Может, передадите ей?

     –Вы не поняли: она здесь больше не живёт. - покачала головой я и собралась прощаться, но нога курьера ловко вклинилась между косяком и дверью.

     –А где она живёт? - отчаянно спросил парень. Его зелёные глаза словно смотрели мне прямо в душу и умоляли...

     –Ладно. - подняла я руки в капитулирующем жесте. –Я передам ей цветы, когда она за вещами приедет.

     Лицо курьера осветила улыбка.

     –Спасибо. - сказал он, передавая букет. –Распишитесь здесь, её фамилией. - попросил молодой человек. Недолго думая, черканула своей подписью. –Вот как, вам бы подписи подделывать. - изумленно хлопая длинными, почти девчачьими ресницами, пробормотал парень, убирая бланк в рюкзак.

     –Как зовут тебя, парень-курьер? - улыбнулась я.

     –Кирилл. - смущенно улыбнулся молодой человек. Ну вот, а я думала, что мужчины разучились краснеть и смущаться. Не перевелись ещё на Руси...

     –Ну иди, Кирилл. - хмыкнула я, медленно закрывая дверь.

     –А вас как зовут? - протараторил Кирыч и я как-то не думая ответила:

     –Кира.

     В щелку между косяком и дверью, я увидела улыбку, расплывающуюся по лицу парня и поняла, что мой план почти удался. Правда, я спалилась на последнем, завершающем этапе. А много ли Кир живёт в 67 квартире?

     ***

     Кира и Кирилл. Мило, правда? Молодой курьер написал мне в соцсети через три часа. Не знаю почему, но ведя переписку с Киром, я почувствовала себя особенной. Асманин - пару раз назвала парня Империей - расспросил и о ненужном мне букете цветов. Лилии стояли на кофейном столике в гостиной и источали приятный аромат. Где-то через пять минут после ухода курьера, я вытащила записку и решила отдать право на владение букетом Светочке. За четыре года учёбы в МГИМО у Цвигун появилась масса поклонников. Один букет, думаю, ничего не изменит.

     К вечеру появилась Света. Брюнетка лишь странно хмыкнула, услышав, что букет принесли ей. И совсем не удивилась. Блеск.

     –Тебя Фил искал. - между тем сообщила подруга и рассмеялась, увидев застывшую на лице гримасу ужаса. –Выдохни, Кир. Я ему ничего не сказала.

     Девушка ободряюще похлопала меня по плечу.

     –И вообще, я не понимаю, чего это ты его шугаешься? - она перевела выразительный взгляд на букет лилий. –Да-да, я знаю, что букет прислал он. Миша спрашивал у меня наш адрес, сказав, что Филлип хочет извиниться перед тобой. И вообще, мне кажется, что ты ему понравилась.

     Это "и вообще" было неизменной фишкой - или же фразой-паразитом - в лексиконе Цвигун. Она употребляла фразу постоянно и это на порядок сказать, бесило.

     ***

     Светочка убежала из дома в спешке, едва успев натянуть новые чулки и накраситься - похоже, у них с Михаэлем намечалось свидание. Я осталась одна в маленькой, но уютной квартире. Кирилла не оказалось в "онлайне" и я решила сходить в парк. Простая прогулка не повредит, думалось мне, когда я натягивала кожаную куртку поверх чёрной футболки с принтом в виде красной розы. Порванные на коленках джинсы обошлись мне в чертову уйму денег, но они того стоили - икры и бедра визуально уменьшались, делая мою не очень идеальную фигуру близкой к эталону. На спорте я не зацикливалась, и это очень сильно отражалось на мне. Животик, немного целлюлита.

     "Целлюлита немного не бывает!" - вспомнила я яростное восклицание Светы трехлетней давности. Тогда мы даже начали бегать по утрам и вечерам. Хватило нас, мягко говоря, ненадолго - три дня и Цвигун не смогла утром встать с кровати из-за острой боли в мышцах ног. В тот день спорт был объявлен пройденным этапом нашей жизни. В дело вступила строгая диета, автором которой выступила сама Светочка - вода и черный хлеб. Скажу честно, сие действо продолжалось от силы неделю. Потом Цвигун притащила домой какие-то биодобавки, от которых, по словам телевизионщиков, сужали желудок и поднимали кишечник аж до легких. Тогда, пробурчав усталое и почти осуждающее: "Маразм крепчал, деревья гнулись", выбросила "последнюю надежду" Светочки в мусороное ведро.

     Для прогулки я выбрала простые кроссовки ярко-салатового цвета, которые, по словам производителя, должны были светиться в темноте, как флоуресцентная лампа. Но не светились. Я никогда не зацикливалась на деньгах, хотя жизнь в относительной бедноте должна была приучить меня к экономии средств. Стипендия за отличную учёбу, зарплата - я подрабатывала на архитектурных и дизайнерских проектах - делали меня относительно состоятельной особой. Тяжело ли мне было совмещать работу и учёбу? Очень редко я жаловалась на недостаток времени. Дизайн был моим призванием с детства - приятная мелочь. Проектирование приносило неплохие деньги, да и то, что для моего работодателя возраст был неважен, несомненно радовало. На моей накопительной карте за эти годы накопилась довольно таки круглая сумма - хватило бы на приличную иномарку. Деньги я не тратила, боясь, что они могут пригодиться тогда, когда их не будет. Из этого состояла моя жизнь - в вечном страхе и беге от себя. Как бы мне не хотелось избавиться от прошлого, ничего не получалось. А панический страх усиливался и медленно переростал в маразм.

     ***

     В парке было тихо и спокойно. Я даже удивилась такому: совсем отвыкла от тишины и спокойствия. Дома Светочка постоянно бурчит, на работе - начальница, в универе - преподы. Вот ведь!

     Раньше, когда папа был жив, дома в семь часов начинался час тишины - никто не разговаривал и не смотрел телевизор. Мы просто наслаждались тишиной и обществом друг друга в безмолвии. Мы старались сплотиться, стать семьёй. Настоящей. Отец пропадал на работе, впрочем, как и мать, а я...росла дочерью асфальта. Воспитания хватало ровно настолько, чтобы не убить кого-нибудь со злости и не избить. Ходила на разборки - влетало от родителей - тихо ненавидела учителей и одноклассников - всех, кроме Цвигун. Но физическое насилие в виде ремня по филейной части тела или суточные стояния в углу не причиняли никакого душевного вреда. Хуже были мамины слёзы. Слез не выношу с детства, а когда твой родной человек начинает реветь крокодильими слезами, да ещё и с всхлюпываниями характерными...хотя, кому я это говорю? Всем известный факт. В общем, достаточно вам и того, что настоящей семьёй мы так и не стали. А родителей я любила, да.

     Бывает и по-другому. Вот вам пятнадцать и у вас есть все: деньги, внешность и незаурядный ум, который, в силу некоторых обстоятельств, вам показывать нельзя. И все у вас хорошо. И счастливы вы до чертиков, но почему-то каждый раз на праздники вы идёте ночевать к лучшей подруге, которая, между прочим, не брезгует и на полу лечь, чтобы вы спали спокойно. И лишь кто-то очень сообразительный знает, что у вас в семье творится. А подруга лишних вопросов не задаёт, да и вы тоже. Дружите как-то поверхностно, словно не доверяя друг другу. Но главное - дружите и от этого счастливы до одного дня, когда одновременно умирают ваши отцы. Практически одновременно, с разницей в несколько часов. И хоронят их рядом, на одном кладбище, в родном городе. И вы с подругой вместе уезжаете - без разницы куда, лишь бы уехать - и живете вместе. Это я о Свете.

     –Можно я присяду? - до одури знакомый голос взбесил, разозлил, довел - как хотите. Тяжёлое чувство появилось в груди, словно камнями накормили. И я, стиснув зубы, подумала, что дети асфальта так не поступают. Не дерутся с мальчиками, если только они не первые начинают. Хотя этот начал. И я бы подпортила его личико вместе с карьерой...вот только желания не было. Отпало, ушло, улетучилось.

     –Мне безразлично, даже если вы застрелитесь. - попыталась следовать легенде и быть безразличной к присутствию врага. Но яд в голосе не сцедишь.

     Филлип почти приятно, непринужденно рассмеялся и вальяжно развалился на скамейке рядом. Вот стоит ещё одна, напротив. Что ему там не сиделось? Надо было напомнить о своём существовании?

     Рука мажора покоилась на деревянной спинке скамейки, в опасной близости от моего затылка. Я даже почувствовала тепло, исходящее от его конечности. И мне совсем не понравилось появившееся чувство спокойствия. Как будто так и должно быть. Но не должно. И не будет, или я - не я буду.

     –Мне сказали, что букет вы приняли. - тихо оповестил меня Филлип. Даже неприятно его по имени называть. А судя по его просто нечеловеческой настойчивости, встречаться нам придётся до идиотизма часто. Надо спросить у Цвигун фамилию морального урода. Мало он меня унизил? Не до конца отомстил?

     –Ваши источники врут. - нашла я в себе силы ответить. И даже голос не дрожит от злости. Я расслабленна. Очень.

     –Мои источники никогда не врут. - его лицо все ближе, а терпения у меня все меньше. Слова с подтекстом. Камикадзе. Я даже улыбнулась своим мыслям и встала со скамейки. Тактическое отступление? Сродни проигрышу. Никогда я не проиграю такому, как он.

     –Пройдемся? - предложила я, не стараясь рассмотреть парня в темноте. Раздражал он меня и все тут. И нафиг мне не надо рассматривать его часы, которые стоят...сколько они стоят? Думаю, можно оплатить ремонт моей машины.

     Мажор легко поднялся со скамейки и тяжело, разочарованно вздохнул.

     –Конечно. - даже руку предложил. Ево оно как, галантный какой. Бесишь, гад! Демонстративно проигнорировав жест вежливости с его стороны, я медленно поплелась - а куда я поплелась? - неизвестно куда. Он следом. И первые несколько минут даже молчал! Удивительно!

     –Кира, наше знакомство...прошло не в лучших...тонах. Но я хочу все исправить, правда. Вы мне симпатичны...как человек, естественно. Я никогда не встречал раньше таких, как вы... - после каждого слова запинался. Надо, надо иногда на горло принципам и гордости наступать, милый. Совесть услужливо подсказала, что мне тоже не мешало бы. Интересно, чья совесть? Его что ли?

     –Уверена, что не встречали. С клоунами не общаетесь, в цирк вряд ли ходили...

     –Кира! - оскорбленно воскликнул Филлип. –Я не имел ввиду ничего подобного!

     –Конечно, вы обо мне намного иного мнения. С меня достаточно и той грязи, которой вы меня облили вчера. Новую сил отмывать нет. И желания тоже нет. - устало отрапортовала я и ускорила шаг, надеясь оторваться от компаньона.

     Но он и не думал отставать от меня и вообще отступать не хотел. Схватил меня за руку, дергая на себя. Я отбивалась, колотила его по рукам своими относительно слабыми женскими кулачками и ничего не выходило. Он оставался каменно-невозмутимым. Перехватывал руки, шепча, что я могу себе навредить, а не ему. И я перестала, лишь на пару мгновений замерев на месте. А потом он все разрушил. Все, что можно, хотя по большей части все итак было сломано и выброшено.

     –А может хватит строить из себя недотрогу? Что тебе нужно? Деньги, машину, квартиру? Я могу тебе... - его тирада была прервана громким хлопком. Ох, хорошо приложило! Рука как будто для его щеки создана. Влитая, мать вашу!

     Развернулась и убежала, не почувствовав морального удовлетворения. Хотелось ведь забить на принципы и попросить машину...

     Глава 2 или "Один сон на двоих - это мало."

     Что оставалось мне, униженной самым позорнейшим образом женщине, кроме как утирать слёзы и реветь, аки больной крокодил? Нет, мне правда ещё ни разу так в душу не плювали. Вот так чтобы...за деньги - или другие материальные ценности, не суть важно - это совсем уж никуда не годится. Парень явно берега попутал. Отныне я чётко расставила для себя приорететы - никаких кобелей, которые в женщинах видят грелку для кровати. В моей жизни таких было не мало, благо дело я с ними близко знакома не была. Вот, например, дядя мой. Таких козлов надо поискать. Пятнадцать лет изменял жене с её собственной сестрой. И знаете, когда все вскрылось, он даже пытался спихнуть свою вину на внешнее сходство сестёр. Оно, понятное дело - генетика. Но так одной было в то время двадцать три, а другой двадцать восемь! В общем, послали вражину в Сибирь. Золото мыть. Хотя, если подумать, можно было бы и подальше отослать дядю. Не растаял бы, поди.

     Вечер - день, спорил внутренний голос - прошёл отвратительно. И знаете что? Вместо того, чтобы страдать, молча жуя сопли, я легла спать. Надоело все, жуть!

     А хотя знаете, с жутью я поторопилась. Жуть - это мой сон. Вообще-то, мне редко снятся кошмары, но... Вы читали "Евгений Онегин", Пушкина? Сон Татьяны помните? Я вот запомнила. Подумала тогда ещё, что же такого выпила или выкурила бедная девушка перед сном, если ей сначала медведи говорящие снятся, а потом люди с головами животных? Зря, товарищи, думала! Для женщин вообще это вредно - думать. Ничем хорошим, как правило, не заканчивается. Так вот, сон мне приснился жуткий. Нет, красочный он был, красивый - поле, цветочки, бабочки, но что меня смутило, так это подонок. Без рубашки - красивый, скотина - и с колосом в зубах. Лежит он значит в поле, на пледе клетчатом - во всех фильмах так - никого не трогает. Внутренний голос прямо таки завопил, что трогать надо, ещё как надо! Меня надо...

     И все же... Если подумать, то сны не могут быть такими реальными. Обычно они расплывчатые, непонятные, галлюциногенные. А этот был до предела странным - возникало в подсознании ощущение, что я почувствую вкус полевого клевера, если сорву, и что если ударю Филлипа пару раз по голове, ему будет больно, а я почувствую неприятное покалывание в ладонях. И...я чувствовала ветер. Он проникал в меня, даруя незабываемое ощущение свободы.

     Так было лет десять назад, когда отец взял меня с собой в поле. Папа-комбайнер - не самое страшное, что может случится с человеком. В разы страшнее, когда родитель пьёт. Причём так, что ему хватает совести бить собственного ребёнка. Итак, мы вышли в поле рано утром. Вокруг - ни души. Конечно, и чуть позже там никого не было бы, это просто крик души, но было невероятно приятно. Такое чувство, будто ты хозяин всей планеты. В радиоприемнике, лежащем на огромных размеров полике, звучала современная музыка, которую папа терпеть не мог, но слушал ради меня. Техника работала на полную мощность, иначе ничего слышно не было бы. Комбайн - машина громкая. И переорать приёмник - уже подвиг. К обеду от этой кокофонии звуков начала болеть голова и мы остановились, чтобы поесть. Кусок хлеба, съеденный на улице в разы вкуснее, чем дома. И ты чувствуешь себя ребёнком стихии - воздуха, что хлещет по щекам, земли, что у тебя под ногами, огня, что светит у тебя над головой и воды, что ручейками журчит где-то в траве. Наверное, источник. И голова не забита всякой дрянью, и все проблемы - пустой звук. Да, в тот день я поняла, почему отец так любит работать в поле. Тяжело конечно, но эти минуты, проведенные на природе, не сравнимы ни с чем. И я, наверное, отдала бы, если не все, то многое, чтобы снова очутиться там. Привалиться спиной к горячему металлу комбайна с зажатым в зубах куском хлеба и просто смотреть на горизонт. Закат, рассвет, полдень - не важно. Главное - здесь и сейчас.

     Но этот горный козёл все портил. Насчет красоты не соврала - в одежде, которую он носит, парень выглядит худощавым и слабым. В самом-то деле, он довольно жилистый, и на животе, руках и груди четко очерчивается рельеф мышц. Возможно, ходит в спортзал...

     И чего, спрашивается, он на меня так пялится во сне, как будто хозяин? А вообще-то, хозяйка - я. И он должен раствориться в окружающем пространстве по моему желанию. О чем незамедлительно сообщила незванному гостю. На что он отмочил просто бесподобное:

     –Ну почему ты, а не Меган Фокс? - ему бы ещё цепь на шею и вполне сойдёт за бурлака. Выражение лица у него просто убийственное. Разочарование и боль, смешавшиеся вместе. Тьфу! Но он сразу же замолчал, явно не пожелав биться головой о землю. Просто уставился на меня и не моргает. Очень уж он был похож на свой реальный прототип, а я никак не могла проснуться, хотя обычно с этим проблем не возникало.

     –Что ты на меня пялишься, как на завтрак? - недовольно поморщилась я и подошла ближе, чтобы разглядеть. Чисто в исследовательских целях.

     –А когда ещё доведется тебя в сарафане увидеть? - невозмутимо ответил Фил. Таращиться не перестал. Гад. Я попыталась посмотреть на себя. И правда, сарафан. Я его когда последний раз носила-то? Классе в третьем-четвертом? А потом как-то на брюки перешла. В брюках в ветренную погоду спокойнее как-то.

     –Слышь, а ты чего такой наглый? Хотя бы в моём сне можешь стать...человеком? Проснуться или изгнать тебя не получается. Да и где я тут обряд экзорцизма со святой водой найду? - я притворно печально вздохнула и села на противоположный край пледа, чтобы не соприкасаться ничем, кроме взглядов, друг с другом.

     –А с чего ты взяла, что это твой сон? - фыркнул Филлип. –Он мой. И я волен делать все, что хочу. Хочу - рассею тебя, хочу - совершу неправомерные действия насильственного характера...

     Мрр. Я сейчас расплачусь от умиления. Это он собирается?... Ха-ха!

     Расхохотавшись в голос, я уже не смогла сдержаться и огрела парня по голове палкой. Палка откуда, спросите вы? Вот я думала, что она обязательно должна быть в поле и попасться мне под руку, она и попалась. А парня приложило неплохо. Бабочки-цветочки ему теперь в кошмарах будут сниться. И я получила столько удовольствия от избиения этого убогого! Ни в жизнь не подумала бы, что бить мужчин - весело и так поднимает самооценку. А она поднялась! Выше потолочной плитки. Супер-пупер-модель стонала, схватившись за голову и лишь чудом удерживалась от нашего, чисто русского, богатырского языка. А вот выразился бы непечатно - огрела б ещё разок. Ибо неча с леди так неподобающе себя вести. Озвучила мысль вслух и Филлип не удержался от ехидного комментария:

     –Я таких ледей... - дальше он сказать не смог, не успел попросту. Я его для виду второй раз огрела. И замахнулась для третьего - ему-то без разницы уже, без сознания почти, у меня палка-то дубовая, а Бог троицу любит - но он вцепился в оружие мёртвой хваткой и вырвал из моих нежных женских пальчиков. А потом отправил орудие возмездия в полёт. Я вздохнула, почувствовав себя беззащитной.

     К счастью, Филлип просто беспомощно ныл и стонал от боли, схватившись за голову. Я решила медленно ретироваться, пока парень не пришёл в себя, но не тут-то было.

     Этот ползучий гад дернул меня за плечо на себя и повалил на землю, покрытую пледом и навис надо мной, расположив руки на уровне моих плеч и зажав коленями мои бедра. Вырваться из такой клетки не представлялось возможным, да и не хотелось особо. Было в этом что-то манящее, недоступное и волнующее. Стало жарко. Лицо Фила находилось на расстоянии десяти сантиметров от моего. Я чувствовала запах мяты.

     –Я думал, ты будешь вырываться и этажить меня матом. - усмехнулся парень.

     –А с-смысл? - голос предательски дрогнул и я заикнулась. Филлип начал медленно сокращать расстояние между нашими лицами и вскоре оказался на уровне моих ушей. Дыхание жгло не только лицо, но и все тело. Кто выключил свет? А это я глаза закрыла. Нафига? Чтобы лица этой скотины не видеть. Он уж наверняка радуется победе.

     –Сломана. - прошептал он. –Теперь я знаю, как нужно действовать. - и отстранился на прежнее десятисантиметровое расстояние. Я открыла глаза и посчитала должным спросить:

     –Ты сам-то знаешь, чего хочешь?

     Внимательные серые, почти прозрачные глаза - так не к месту вспомнилось, что я по глупости обозвала их голубыми - смотрели на меня с интересом и без издевки. Серьёзный, сосредоточенный взгляд плавил меня, как паяльник. Он думал секунд десять, а потом улыбнулся, скаля белоснежные зубы.

     –Вот сейчас я хочу тебя. А я всегда получаю то, чего хочу. - последние слова явно имели оттенок угрозы. Но я предпочитаю думать трезво и реалистично.

     –Зубки пообломаешь. - пообещала я и зевнула. И моргнуть не успела, как проснулась.

     ***

     Хойновский проснулся в холодном поту и долго не мог понять, что с ним произошло. Ему снился сон?

     Последний раз это случилось, наверное, когда ему было пять лет. Потом сны исчезли из его жизни. Врачи говорили, что это имело место быть в их практике чаще, чем многие думают, и Филлип не волновался. Он даже не считал за болезнь отсутствие сновидений. А этой ночью сон был настолько реальным... И даже кошмаром его назвать было нельзя. Приятное дополнение к ночным развлечениям...

     Хойновский сел на кровати, морщась от боли в голове. Порывшись пальцами в волосах, парень обнаружил две небольшие шишки. Вот это уже было первым признаком перепития - где он так приложился и почему об этом не помнит? Сердце все ещё бешенно колотилось в груди, и Филлип сглотнул, пытаясь отогнать наваждение. Детали сна запомнились ему хорошо - бирюзовый сарафан, распущенные волосы, счастливый смех... Палка. Точно, у неё была палка. Неужели ему даже во сне явился образ Киры? Вот это уже был маразм. Юмаева его отшила. И вроде бы он должен успокоиться. Должен. Но не может. Да и как тут успокоишься, когда он явственно чувствовал во сне тепло её тела под собой? Что это за бред вообще? Мало ему реальных девчонок, так ещё и Кира...

     Вторая половина кровати пуста, но ещё теплая. Значит, встали недавно. За это время уйти нельзя. Внимательно присмотревшись, Фил понял, что обои и мебель не привычно дорогие, а дешевые. Да и квартира чужая. Нет, знакомая, пусть и смутно, но все равно не его.

     Дожили, вздохнул про себя парень, ещё и в чужой квартире погулял.

     Нифига себе погулял, возмутилась совесть, даже не помнишь, где ты и откуда шишаны! Алкаш!

     Нет, меньше всего Хойновскому хотелось спиться. А до нарколога каждый раз он просто не доходил. Да и не помнил Фил, когда последний раз был в больнице.

     За дверью раздались лёгкие шаги и шорканье тапочек по линолиуму. В комнату впорхнула рыжеволосая девушка, под полтора метра ростом. Полторашка, отметил про себя Филлип, я с такими даже по пьяни не...

     Хозяйка квартиры обернулась и увидела, что Фил сидит на кровати, а не дрыхнет, как это было пять минут назад, когда она уходила за таблетками на кухню.

     –Ну что, проснулся, алкашонок? - невесело улыбнулась девушка. Голос был знаком Хойновскому. Да и алкашонком его называли только люди близкого круга.

     –Милана? - голос оказался хриплым и Филлип сам почувствовал запах перегара. Отлично...

     Рыжеволосая подошла к парню и протянула стакан воды и таблетки. Красненькие, беленькие, квадратные и круглые...

     –А ты ждал увидеть кого-то ещё в моей квартире? - знакомый голос с едкими нотами сарказма.

     –У нас...что-то было? - неуверенно промямлил Хойновский. Стыдоба-то какааая...

     –Да иди ты. - оскорбленно фыркнула девушка, поставив непринятый стакан на прикроватный столик и включила в спальне свет. –До такой низости ни одна из твоих подружек не опустится. Спать с пьяным придурком - не в моём стиле. Ты просто пришёл и лег спать.

     –Спасибо. - выдохнул Филлип. –И прости. Я не должен был приходить.

     Парень и вправду не знал, как умудрился придти именно сюда. И его невменяемое состояние не было оправданием.

     –Фил, - голос Миланы сделался уставшим и полным невыразимой муки. –Уже пять лет прошло.

     –Четыре с половиной. - поморщился Хойновский и залпом проглотил таблетки, не запивая. Мастерство не пропьешь.

     ***

     Забыть о сне не получилось даже тогда, когда начальник прислал на почту новое задание. Проект не смог отвлечь от посторонних мыслей, и это беспокоило. Все, что мне удалось - создать примерный ландшафтный дизайн. Дом должен был находится, по чертежу, в правом верхнем углу. Бассейн, сбоку, чуть левее. К дому ведут три каменные дорожки, а в пространстве между ними - клумбы. Розовые кусты смотрелись бы слишком примитивно, а на другое настроение не шло. Тюльпаны? Недолговечно. Незабудки? Мило. Мелко, дёшево. В общем, спустя три часа кропотливой работы у меня не было, ровным счётом, ничего. Вдохновение куда-то ушло.

     К обеду ближе позвонила Света. Счастливый голос девушки, а так же то, что вчера она так и не вернулась домой, подсказало мне, что свидание прошло успешно. А так же мужское мурчание на фоне голоса Цвигун, говорило, что Михаэль рядом с ней и тоже счастлив.

     –Ну, как ты? - в голосе Светочки звучала улыбка.

     –Я? Нормально. У тебя спрашивать не буду, и так слышу. - вопреки отвратности настроения с утра, я улыбнулась.

     –Да, все отлично. Мм, Кир... - Цвигун перешла на шепот. –Миша предложил мне жить с ним вместе. Тут такая квартира!...

     Я растерялась. Правда. Мы почти пять лет прожили вместе, а сейчас Светочка хочет уехать. Мне было в какой-то степени неприятно, даже противно, и я сама себя не понимала. Что со мной такое? Конечно, я не против. И даже рада за неё. Серьёзные отношения - здорово. И это классно, что Света нашла свою половинку... Но почему же так паскудно на душе? Будто камень к сердцу привязали.

     –Я...ты же знаешь, что я... Конечно, это замечательно, Лан. Я за тебя рада и...

     –Кир, ты что, плачешь? - обеспокоенно спросила подруга.

     Я? Плачу? И правда, чего это я?

     –Нет, я просто... Все отлично. Ты...когда приедешь...за вещами?...

     –Так, Юмаева! И как ты себе это представляешь? Я что, чудовище какое, чтобы тебя оставлять одну в таком состоянии? Сейчас приеду и мы поговорим. Смотри, не натвори ничего, дура глупая! - на том конце послышался шорох и шепот голосов. Цвигун даже забыла телефон выключить. Поэтому отключилась я.

     ***

     Странное предчувствие не давало мне покоя на протяжении всей поездки в клуб. Знаете, кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро. А вот тот, кто придумал ночные клубы, явно не был знаком с Цвигун. Помимо клуба в "1000 и 1 ночь" был дневной бар с танцполом, где, по словам Светы, они часто зависают с одногруппниками. Выслушав мои бредни сегодня днём, подруга потащила меня развлекаться. Такие развлечения, скажу по секрету, я в гробу видала. Моё эго любит тихие маленькие компании, состоящие из людей сугубо моего круга, а не мажоров, которые собираются в "1000 и 1 ночь". Мегадорогой клуб, куда без нужных знакомств в будни пройти нельзя, не то что в выходные. Светочку это мало волновало. На входе её пропустили без проблем и мы окунулись в атмосферу вечного праздника.

     Громкая музыка и стробоскопы. Бар с огромным выбором разнообразного алкоголя. И куча хищных взглядов. В своём платье бирюзового цвета я выглядела неплохо, но такие взгляды меня смущали и я больше ощущала себя раздетой, чем одетой. Потому что на приличных девушек так не смотрят! О чем я сразу шепотом сообщила Цвигун. Света отмахнулась, выискивая кого-то в толпе и наконец на её лице появилась улыбка. Девушка схватила меня за руку и потащила в сторону столиков в дальнем углу зала - прямо за танцполом.

     В этой зоне было темно и накурено. Какой ужас. Подруга, моя некурящая Ланка, тоже поморщилась и повела к диванчикам справа. Я была готова к разочарованию, но не к тому, что здесь окажется Филлип. Они с Михаэлем мило беседовали и их лица оставались крайне серьезными. Заметив приближение своей девушки, Миша улыбнулся и, поприветствовав подругу поцелуем, пожал мне руку.

     –Надеюсь, сегодня мы посидим подольше. - выразил он свои не очень искренние пожелания. Надо было пропустить это мимо ушей, но я все же отреагировала:

     –Зря надеетесь, Михаил. - я сделала акцент на имени парня и Цвигун рядом напряглась, натянулась, как струна. А что? Пока этот адвокат мне свой паспорт не покажет, будем общаться по-старинке. –Мне уже хочется вас покинуть.

     Филлип оставался отрешенно спокойным и не удостоил меня приветствием. Диван был просторным и я предпочла место подальше от подонка.

     –Расскажите нам, чем вы занимаетесь, Кира. - неожиданно предложил Миша, когда нам принесли напитки. И хотя Света настаивала на алкоголе, я отказалась и заказала сок. На этот раз яблочный. Он хотя бы таких пятен на одежде не оставляет. А адвокату, по-моему, просто надоело повисшее над нашим столом молчание. Правильно, Фил молчит, как рыба, не улыбается даже, Света напряжена до предела - похоже, девушка не подозревала о возможном присутствии Филлипа (в конце концов, подруга не подложила бы мне такую свинью, когда мне так плохо) да и я тоже не очень разговорчива сегодня. А Миха не может шутить, когда все такие грустные.

     Я заметила, как поморщился Фил, глядя на Отвертку, которую ему принесли. И выглядел парень сегодня помятым - не физически, а морально - с внешним видом вроде все в порядке: идеально выглажено, волосы прилизаны, (то есть причесаны) а счастья на лице не вижу. Или что же, это мой отказ его так расстроил? Или не выспался просто, развлекаясь с очередной подружкой? Филлип откинулся на спинку дивана и скривился, дотронувшись затылком до жесткой обивки. Я улыбнулась, вспомнив свой сон и то, как приятно было его колотить, а ещё его дыхание так близко...

     Парень открыл глаза и встретился с моими, сверкающими от счастья и стыда. Выражение брезгливости и презрения отчётливо выступило на лице искусствоведа. Нет, ну все-таки он козёл! Подумала я, по-прежнему широко улыбаясь. Даже Света почувствовала неладное.

     –Кира?... - послышался растерянный оклик Михаэля и я поморщилась. Что он там спрашивал? А, чем занимаюсь...

     –Четвертый курс ин.яза. - пробормотала я.

     –О, это интересно. И какой язык? - кажется, адвокат заинтересовался.

     –Английский, немецкий, французский и испанский. Немного итальянский, но это так...хобби. - неохотно ответила я и, как и ожидалось, в глазах бойфренда Цвигун загорелись искры восхищения и восторга.

     –И как вы все успеваете?! - воскликнул Миха. Светочка, страдай она приступами ревности, наверное промолчала бы. Но, так как Цвигун кроме чувства детского восторга и не знала ничего, то стала расхваливать меня. В красках, с драматическими паузами и вообще, как настоящая актриса пустила слезу в мою честь. Мне оставалось только морщиться и ждать, когда это все закончится. Но когда подруга начала говорить про мой дополнительный заработок на дизайн-проектах, голову поднял даже Филлип. Парень смотрел на меня, словно не веря. Хотя, победительницей я себя не чувствовала. То, что его интерес разгорался, не сулило, лично мне, ничего хорошего.

     –Курсы? - вдруг вмешался он, сверля меня пронзительным взглядом.

     –Нет. - холодно ответила я, продолжая глотать сок. Вот странный он, правда.

     –Родственники из этой сферы? - продолжал допытываться Филлип. Хотя все это было больше похоже на допрос. И вот теперь...

     –Вам какое дело? - нахмурилась я.

     –Я... - растерялся парень.

     –Наш Фил, - Михаэль закинул руку на плечо друга. –Учится на искусствоведческом факультете. Ему просто интересно.

     –Я понимаю. Но допрос с пристрастием - это слишком, вам не кажется? - резко бросила я.

     –Кира, вы не так поняли. - удивился Миха. Искусствовед передернул плечами, скидывая руку адвоката и поднялся во весь рост - почти два метра. –Фил, ты куда? - недовольствовал Михаэль.

     –Домой. Завтра вставать рано.

     –Но сейчас только два часа.

     –Лягу пораньше! - не выдержав, рявкнул ползучий гад и выскочил из-за стола, как ядро из пушки.

     Ну вот: в прошлый раз я, теперь Филлип. Не ладятся у нас посиделки вчетвером. Хотите скажу, почему? Потому что дружить надо вдвоём!

     Все пребывали в состоянии, близком к трансу. А меня пробило на "ха-ха". И я этого скрывать не стала.

     ***

     Света хотела остаться на ночь, обосновав это тем, что я веду себя, как треклятая истеричка и, цитирую: "Как я могу оставить тебя, зная, что тут полно колющережущих предметов, окно наружу свободно открывается, а в ванной, в верхнем шкафу, есть мыло и веревка?" Но я убедила Цвигун, что все не настолько плохо и, возможно, даже лучше, чем обычно. А ещё пообещала отзваниваться каждые полчаса. Актриса с недоверием отнеслась к моему оптимизму.

     –Кирыч, что с тобой происходит? - с грустью спросила Светлана, привалившись к дверце шкафа в коридоре.

     –О чем ты? - недоуменно спросила я. Весь анекдот состоял в отсутствии у меня актерских способностей. Как профессионал в этой сфере, подруга должна была распознать полуправду, или, попросту - ложь.

     –Это Филлип? Я же не слепая, все вижу. Я правда не знала, что он там будет и уже наказала Мишку за то, что он мне не сказал. - мм, интересно, как? –Кир, у тебя таких тёрок с мужиком не было с детского сада, где ты со всеми мальчишками подряд дралась.

     –Может, у меня просто детство заиграло в одном месте? - усмехнулась я. Меня раздражало одно лишь упоминание имени ползучего гада. А разговаривать о нем была и вовсе не намеряна. И оправдываться тоже.

     –Кир, он тебе нравится, но ты не знаешь, как перебороть свою гордость и подступиться к нему? - напрямую спросила Света, напрасно пытаясь увидеть ответ в моих глазах. Его там не было. Да и как могло быть, если я сама не знала точного ответа? –А знаешь, я даже могу тебе все объяснить. Вы просто похожи друг на друга, как две капли воды. Целеустремленны, заносчивы, высокомерны, нечеловечески умны и вы оба готовы идти по головам. И сейчас вам не нравится, что нельзя встать на головы друг другу.

     Это...того... Она меня сейчас заносчивой и высокомерной назвала? Норма-ально!

     –Лан, хватит. Глупости ты постоянно говоришь. Я просто...не нравится он мне, как человек.

     –Ты должна узнать его получше. - утверждающе произнесла Света и завязала на шее яркий шарф цвета индиго. –Поверь мне, там попросту нéчему не нравится. Он для тебя и-де-а-лен. - подруга чмокнула меня в щеку и выпорхнула из квартиры так же легко, как и обычно. Поверить не могу, что она вскоре переедет.

     В этот день, похоже, началось лето. Дождя не было, земля окончательно просохла, солнце пекло. В голову пришла абсолютно бредовая идея - поехать к маме. А что? Двести, с небольшим, километров, и я дома. Действительно дома, а не в этой часто пустующей квартире. Мама поймёт, если рассказать. Успокоит и, как обычно, скажет что все в норме. Пошутит, может, даже даст дельный совет. Будет здорово. Да, точно. Если уж я истеричка, по словам Цвигун, пойду-ка, соберу вещи и, громко хлопнув дверью, уеду к маме. Все по законам жанра. Но в ночь ехать - себе дороже. Сначала посплю, а утром - в путь.

     Глава 3 или "–Ещё ближе."

     На этот раз все было иначе - резкие, яркие краски, неоновые вывески на обочине и скорость. Бешенная скорость и невероятная сила ветра, хлеставшего по щекам. Крепкое мужское тело, мои руки крепко сцепленные на его талии. И есть только осознание ненужности и неважности остального. Почти такая же, как и в прошлом сне, но только более дикая, нечеловеческая. Непонятная мне пофигистичность. Ровная дорога, уходящая далеко вникуда. И его крик, наполняющий уши. Он радуется, как ребёнок, полученной порции адреналина. Я крепче прижимаюсь к нему всем телом. Не потому что боюсь. Потому что так - правильно. Спокойствие. Меня наполняет это чувство успокоения и мозг отказывается думать. Это приятно - не думать. Его пьянящий запах и тепло тела - все, что нужно мне в этот момент. Это странно, ведь я ненавижу Фила. Он бесит меня и раздражает. Совсем не в моем вкусе, да и вообще...

     Он резко тормозит, оставляя на асфальте чёрный след. Мотоцикл слегка разворачивает и я окончательно оккупирую его спину. Он смеётся и не собирается уходить. Сидит на покоящемся железном коне, с прилипшей к нему мною и...дышит. Это так естественно, но у меня не получается. Боюсь, что если вдохну, то захлебнусь воздухом. Это бывает, когда сильный ветер. Но дышать нужно - вот в чем проблема.

     Он умудряется повернуться ко мне лицом и закрывает собой от ветра. Я только сейчас поняла, что на мне то самое чёрное платье. Оно подходит к его куртке. Пятно от сока - я же его стирала, блин! - портит весь вид. Я не поднимаю глаз, все пялюсь на пятно, которое, кажется, стало даже больше, чем было, от моего внимательного взгляда.

     –Прости. - раздается его тихий голос.

     –За что?

     –За это. - его пальцы пробегаются по запачканной ткани. –Я виноват.

     –Это...я сама. - отчаянно краснею. Ну, в этом он, допустим, не виноват.

     –Из-за меня. - качает головой Филлип. –Прости. - вторит он, с грустью вздыхает и неожиданно усмехается. –Я иногда бываю придурком. Вот. Здесь извиниться можно. За все.

     Вот! Вот таким должен быть парень моей мечты. Он идеален! Вот этот конкретно - эталон.

     Я тихо рассмеялась и уткнулась лбом в широкую мужскую грудь.

     –Светка права.

     Это ненормально, что мне так хорошо рядом с ним. Это ненормально, что он мне снится вторую ночь подряд. Я - каменная леди. Я - нечеловечески рациональная и умная девушка. Не могла же я - настоящая я - проиграть эмоциям? Так не сделает ни одна уважающая себя девушка.

     –Это ненормально. - прошептала я наконец, спрыгивая с мотоцикла. Нужно было уйти. Подальше отсюда. Иначе это перерастет в нечто большее, чем просто... Хотя, тут уже не перерастет. Уже переросло. Неприязнь - в интерес. А он - в любовь. Главное, не дать этому развиваться. Иначе любовь станет зависимостью, а зависимость - одержимостью.

     –Что конкретно ненормально? - мягко спросил Филлип, набрасывая мне на плечи куртку.

     –То, что я...там я тебя ненавижу, а здесь... - я вздохнула и махнула рукой. –Это ненормально, понимаешь?

     –Любовь - это палка о двух концах, Кира. С одной - счастье, с другой - боль. И чтобы ты не делала, рано или поздно любовь сама найдёт тебя. Но лучше бы это сделала ты сама, ведь чувство церемониться не будет - офигачит чем-нибудь увесистым по затылку, вот как ты меня палкой, только больнее, и влюбишься в убогого какого-нибудь...

     –Я уже. - вырвалось у меня. Нет, ну правда спонтанно получилось.

     Филлип как-то грустно улыбнулся.

     –Понятно.

     –Чего тебе понятно, придурок? Где вопли и возмущение? Я тебя убогим назвала! - вспылил сначала внутренний голос - будь он не ладен, лучше бы сидел в подсознании ещё лет пять - а потом и я сама.

     И откуда это счастье, вспыхнувшее в глазах и такая знакомая улыбка? Мазохист он, что ли?...

     ***

     Пробуждение Хойновского нельзя было назвать приятным: кто-то окатил его водой. Вскочив с кровати, как солдат во время тревоги, Филлип начал оглядывать комнату в поисках обидчика, и не нашёл. Ну, да. Теперь-то он точно находился в собственной квартире. Укромный уголок, холостяцкая берлога. Пустая квартира...

     И вовсе никто его не окатывал, просто он в который раз проснулся в поту. Фил был реалистом и не мог мириться с тем, что происходило последние два дня. Эти сны...словно бы иссушали его: морально и физически. Хотя сегодня было порядком лучше, чем вчера: похмелье по крайней мере не смешивалось с болью во всем теле. Но от этого легче не становилось. Хойновский был решительно настроен обратиться к специалисту. Знать бы ещё, к кому обращаться...

     Телефон, лежащий на шкафчике возле кровати, завибрировал. Филлип почему-то подумал, что звонят уже не в первый раз. На связи оказался Миша. Решил поинтересоваться его состоянием? Занятно...

     –Внимательно. - бодрым голосом ответил Хойновский, взглянув на часы. Непозволительная это роскошь - спать до восьми часов. Кеер не должен узнать о том, что Фил проспал больше двенадцати часов - и не выспался - поэтому парень старался убедить друга в том, во что никто кроме адвоката и не поверил бы.

     –Фил, твоя помощь нужна. Ну, точнее не твоя, а дяди Лёши. Сможешь?

     –Смотря в чем. - уклончиво ответил Филлип. Он все ещё был в подвешенном, полусонном состоянии и ни черта не понимал. Что Михе понадобилось?

     –Понимаешь...ты же знаешь, как мне нравится Света? - Хойновский кивнул, поняв, что вопрос риторический. –Ну так вот... - Кеер замялся. Парень всё не решался сказать другу что-то конкретное. А вдруг, он сочтет просьбу нелепой и даже не будет говорить с Алексеем Евгеньевичем? –Я предложил ей переехать ко мне. Она сказала, что не против, но её соседка по квартире расстроилась. Цвигун объяснила все мутно, но все, что я понял - Кира собрала вещи и уехала. Куда - непонятно. Я-то понимаю, что поводов для волнения нет, но Света очень беспокоится, в участок обращаться не хочет - три дня ещё не прошло. Ты же знаешь...она грозится убить себя, если с Кирой что-то случится. Все твердит, что сама виновата...

     –Стоп-стоп...подожди...не истери. Я тоже думаю, что все не так серьёзно. - вздохнул Хойновский. Беспокоить дядю Лёшу по пустякам совсем не хотелось. Что же она, эта Кира, не могла уехать к маме? Точно! Филлипа осенило. Что, если Юмаева и вправду уехала к матери, как и говорила во сне перед тем, как он проснулся? Это имело смысл... Посоветовав Свете, в лице Михаэля, позвонить маме Киры, Филлип отключился.

     Парень помассировал виски и застонал от удовольствия. Все таки классная это штука - массаж. Нужно было сходить в ванную, а потом что-нибудь поесть, чтобы восстановить силы. И никакого кофе, напомнил сам себе Филлип, оно на меня пагубно влияет.

     Через час позвонил Миша и дико благодарил друга за помощь.

     –Ты просто детектив! - восхитился тогда Кеер и долго-долго пытался выведать, как Хойновский пришёл к такому выводу. Фил отшутился, сказав, что вангует на досуге.

     А что он должен был сказать? Мне это приснилось? Тогда адвокат в лучшем случае отнесся к другу с недоверием - такого рода шуток он не понимал, да и Фил осозновал, что не сможет сказать это притворно веселым тоном - а в худшем – отправил бы в больничку лечиться.

     ***

     В последнее время я стала слишком нервной и забывчивой. Магния, что ли, не хватает, или кого там ещё?... Это же надо - забыть про разряженный телефон и спокойно пить чай с мамой на кухне, в то время как в городе Света названивает всем подряд, чтобы найти меня...

     Когда Цвигун позвонила маме - телефон зазвонил когда мы с ней обсуждали мой новый проект и я показывала никудышные зарисовки - я чуть инфаркт не получила. Светлана, похоже, тоже. Больше всего меня смутило то, что подруга добралась аж до Филлипа - я наконец узнала фамилию ползучего гада - и это именно он посоветовал несообразительной актрисе позвонить моей родительнице. Сначала девушка говорила спокойно, а потом разревелась - ни то от счастья, ни то от горя, кто её знает - и начала жаловаться на жизнь.

     –Да я...я ведь думала, что ты решила с моста сброситься! - гнусила Цвигун в трубку.

     –Ага, с комплектом вещей на неделю. Перед рыбами красоваться, что ли? - решила пошутить я. Разрядить обстановку, так сказать. А она еще сильнее разревелась. Да и вообще, не хорошо заканчивались у Светочки истерики (и это она меня психованной называла). Обычно подруга пила антидепрессанты - психика у Ланки пострадала ещё в школьные годы - но последние месяцы выдались расслабленными и спокойными (а Михаэль оказался рутинным спасательным кругом), поэтому Света забыла про таблетки и инъекции. А теперь... Вот же я дура! И ведь на беременность мою рассеянность не спишешь...

     –Лан, ты не волнуйся. Мне просто нужно...нужно немного уединения. В городе не получится. Тем более лето, Миша рядом - не пропадешь. Займись чем-нибудь.

     –У меня практика в республиканском театре. - шмыгнула носом девушка. Фуф, кажется, успокоилась. –Я буду роли исполнять. Настоящие. - звучало как вызов. Чесслово, как вызов.

     –Смотри, не зазвездись раньше времени. - нравоучительно произнесла я, но, заметив взгляд матери, пробормотала: –Я позвоню со своего попозже, а то мама уже косится на меня. Она вроде звонка с работы ждала.

     Светочка попрощалась и я успокоилась. Ладно, с этим решили...

     ***

     И я, как наркоманка, стала ждать ночи. Даже мне самой трудно было понять причину того или иного своего поступка. Этот был самым сентиментальным и наивным из всех. Я никогда не была поклонницей отношений, хотя и понимала, что остепениться рано или поздно придётся, выйдя замуж - пусть даже не по любви - и нарожав кучу детей. На самом деле детей я не особо любила. И это было какой-то фобией. Боялась даже близко подходить к младенцам. Возрастная группа от десяти лет и более - моя компания. Младше? Ни при каких условиях.

     Но не будем в это углубляться. Что касается ночи...

     Огромное колесо обозрения. Таких я раньше не видела. При желании можно было бы разглядеть всю округу, но я не хотела. Да и к тому же за пределами кабинки, медленно набирающей высоту, все заволокло густым туманом. На сиденьи рядом со мной лежал лист зарисовок. Я мысленно прокляла себя. Как работа могла проникнуть в сон? Хотя, успокоила себя тут же, я ведь почти весь день только и делала, что пыталась вдохновение найти. Не нашла. Завтра придется в поле идти. Чуть ли не хныкая от разочарования и обиды, я огляделась. Филлипа нигде не было. Странно. В предыдущих снах он появлялся сразу же, как будто был частью этого мира. Сейчас же я даже толком не чувствовала его присутствия: ни рядом, ни где бы то ни было. Бросив отчаянный, почти затравленный взгляд на зарисовки, я села, закинув ноги на дугообразную перилу, и положила себе на колени рисунки. На ногах красовались кроссовки салатового цвета и, в принципе, я была одета как и в тот вечер, когда я бесцельно тратила время на прогулку по парку. Помнится, закончилась она весьма плачевно, насмехался внутренний голос. А мне не было свойственно сходить с ума. Поэтому появление этой части моей заурядной личности оказалось полной неожиданностью.

     Ритмичные легкие покачивания. Влево-вправо... Кабинка определённо двигалась, но куда - непонятно. Я просто вбила в голову, что поднимается, и всё тут.

     Как и предполагалось, мысль в таком угнетении не шла совсем. Я просто бесцельно водила карандашом по бумаге, пока зарисовки не сдуло порывом ветра. Что ж, теперь у меня не оставалось ничего, кроме времени. И занять себя нечем. С каких пор сны стали такими скучными?! Но не успела я всерьёз задуматься обо всем этом, потому что из тумана - да простит меня Ёжик - в кабинку шагнул Филлип, легко перемахнув через разделительную цепь. Если бы я не знала, что это сон, похлопала бы в ладоши, благодаря парня за представление. Сейчас мне было интересно, что в нем такого изменилось, что к Филу тянуть стало сильнее в разы. Руки, как будто бы неумправляемые, тянулись к нему. Я сидела в той же позе, не подавая признаков жизни. Статуей притворялась. Да, точно. Я монумент. Памятник нерукотворный.

     Выдавив неестественную улыбку, я пригласила Фила сесть рядом. Мы молчали почти пять минут, а потом Хойновский не выдержал:

     –Поговори со мной. - попросил он. Но это была именно просьба, даже мольба, а не приказ.

     –О чем? - поинтересовалась я. Не буду же я с ним о погоде трепаться! Да и какая тут погода...туман один.

     –О чем угодно. - печально вздохнул искусствовед. Нет, его улучшенная версия, поправил внутренний голос. Ну, хоть в чем-то он был прав: настоящий Филлип никогда не станет таким. И максимум, на что я могу рассчитывать - вот такие сны, выдаваемые моей неумолимой фантазией. Да и на них рассчитывать не нужно - все хорошее когда-нибудь кончается.

     Не знаю, что там кончается, но я уже еле сдерживаюсь, чтобы его за руку не взять!

     –Знаешь... - тихий голос над ухом, как раскат грома, напугал до чертиков. Я шумно выдохнула и отважилась взглянуть ему в глаза. Они были похожи на мои, правда, были немного светлее и, скорее всего, не меняли цвет на солнце - хотя, как знать. Серые, как небо, затянутое тучами, хрусталики и расширенные, как у наркомана, зрачки. Ему было трудно говорить, я слышала по голосу, но он продолжал - сбивчиво, непонятно и местами с такой болью, что прямо сердце разрывалось: –Мне кажется, я с ума схожу. Сначала возникла потребность: вот хочу и все. Потом недоверие: ну не можешь ты быть так независима от денег и власти, я же по глазам вижу, какая ты на самом деле, а потом... Когда я перебрал своих...кхм...знакомых, то не нашёл ни одной, даже близко похожей на тебя. И знаешь, это поначалу взбесило, а потом...возник интерес. Ненормальный такой. Ты как будто бы с другой планеты... А мне... Меня уже ничто не спасёт. В реальности я...наверное, не захотел бы губить тебя, как личность. Ломать, как когда-то сломал Арину. Просто...быть друзьями. Общаться. Прозвучит слишком громко и нелепо, но... Мне нужен твой свет. Иначе я увязну в этой чёрной трясине. - последние слова он глухо прошептал. –То, что тебя даже во снах выдаёт фантазия...это что-то значит. Я должен...что-то сделать. Это жестоко.

     Нет, мальчик. Ты ничего не знаешь про жестокость. Жестока моя фантазия, сделавшая тебя во снах абсолютной копией...кого? Я давно поклялась забыть это имя, этот голос и лицо.И никогда не вспомню. Никогда.

     А я...я просто улыбаюсь. Немного печально, чтобы ты не расценил это как жест дерзости и неуважения. И ведь прекрасно понимаю, что ты - лишь плод фантазии и не растаешь от грубого или резкого слова. Не сможешь уйти, если я не захочу. Потому что ты - ничто. Тебя на самом деле не существует. Есть только Филлип Хойновский - парень, который является носителем твоей внешности, но не более. Остальное сделал мой мозг. И все равно боюсь обидеть. Даже копию, даже подделку. И знаешь...если бы ты был чуть реальнее...у меня была бы хоть капля надежды. Надежда на надежду.

     Он положил голову мне на плечо и замолчал. Я все таки не удержалась и сжала его ладонь своей. Я рассматривала его тонкие пальцы и думала, что они совсем не созданы для тяжёлой работы. Он, скорее, человек ума. Да и я... Никогда ведь не готовила и полы не мыла. Одна только учёба и работа. А много ли сил нужно, чтобы рисовать или учить?

     Филлип в моих снах оказался совсем не таким, каким я его видела в реале. Я стремилась думать, что он не такой, как все мажоры. Он таким и вырисовался. Душевным, чувствительным, добрым, мягкосердечным, но в то же время твердым и мужественным. В нем сочетались совершенно разные черты, каким-то образом сделав его холодным и расчетливым типом с открытым, искренним сердцем и душой.

     ***

     Проснувшись утром, я первым делом позвонила Светочке и спросила о её самочувствии. Цвигун на радостях сообщила, что ей досталась одна из главных ролей и так же обрадованно послала меня, сказав, что нужно учить сценарий. А я даже не обиделась.

     Мама находилась в крайне подавленном состоянии и, пожаловавшись на сильную головную боль, ушла к себе. День должен был проходить крайне медленно и я решила...мне нужно было навестить Леру.

     Впрочем, оказавшись у ворот детского дома, я засомневалась в правильности своего решения. В последний раз я видела Лерку четыре месяца назад. И сейчас безумно скучала, но...

     Вряд ли она будет рада видеть меня. Ей нужна совсем не я. Девочке нужна мать. Настоящая мать, а не суррогат-заменитель в моём лице. Хотя, если подумать, я бы наверное не захотела бы делиться Лерочкой с кем-либо.

     Мне повезло - или нет, тут уж как посмотреть - потому что дети вышли на прогулку. Старшие забились в ближайшую беседку и начали перекидываться в карты. Целая толпа широкоэкранных лбов, тесно прижавшихся друг к другу, меня не интересовала. Но среди остальных я не смогла найти Леру. Потому что девочка сидела на коленях у четырнадцатилетнего пацана и указывала, какой картой нужно бить. Парень сидел с кирпичной мордой и послушно исполнял приказы Лерки. Но все равно мне это не понравилось. Шестилетняя девочка на руках этого...

     Номер заведующей был забит в телефоне под незатейливым набором знаков. "$&&#*@%" ответила сразу же.

     –Кира Григорьевна. Что-то серьёзное?... - напряженный голос тёти мог напугать кого угодно, потому что становился похожим на "I'l be back" Арнольда Шварцнеггера.

     –Да, Валентина Викторовна. Мне нужно увидеться с Валерией.

     –Послушайте, Кира, я не могу пускать вас на территорию, когда вы захотите...

     –Просто попросите любую воспитательницу привести мне Леру. Я могу поговорить с ней через ограду. - холодно ответила я. Валентина Викторовна была мне обязана. Сильно. Поэтому её "нет" - скорее от вредности.

     –Хорошо. - выдавила из себя заведующая. –Подождите.

     Я внимательно наблюдала, как меняется лицо воспитательницы, когда она разговаривает по телефону. Как она находит глазами меня и я, не найдя ничего лучше, чем показать своё превосходство, мило улыбаюсь. Как она ищет Леру и, найдя, сначала отчитывает старших, а потом пытается что-то сказать и дернуть девочку за руку.

     Я зажмурилась, чтобы не разозлиться, глядя на манипуляции воспитательницы. Пацан, на коленях которого сидела Лера, немедленно вступился и начал что-то кричать. В общем, привели мне комплект из двух детей. Крайне недовольных детей.

     Лера была обижена - вот уж не знаю, на кого - и парень тоже с ней за компанию. Но он по крайней мере поздоровался. От Валерки я и этого не услышала.

     –Ну, как тебя зовут, герой? - ухмыльнулась я, поняв, что пока не подобью клинья к пацану, Лера будет молчать.

     –Евгений. - официально представился парень и протянул мне руку.

     –Кира. - ответила я, крепко пожимая ладонь. –Ты молодец, Жень. Не дай Бог, сломала бы она Лерычу руку. Убила бы нафиг. Ты меня от тюрьмы спас.

     Женёк смущенно потупился и улыбнулся.

     –Ну, и как вы тут? И кстати, чего это Лерка с вами тусуется?

     –Она...ну...её сверстники обижают.

     –И вы, такие все благородные, взяли её под своё чуткое покровительство? - издевательски протянула я. –Не люблю, когда мне врут, Женя. Ой, как не люблю.

     –Нет. - подала свой слабый голосок Лера. Боже, как я скучала по ней. –Я за Волка замуж выйду. Вот вырасту, и выйду. И ты ничего не сделаешь. - под конец своей пламенной речи Валерия гордо вскинула подбородок и посмотрела мне в глаза. Светлые кудряшки сегодня были закреплены заколками в форме голов маленьких волчат. Волк, по всей видимости Евгений, покраснел и даже пятнами пошёл.

     –Я не...не...А-а! - в отчаянии застонал паренёк и схватился за голову.

     –Похвальное стремление выскочить замуж. - "Почти как у матери." рассмеялась я, но вида, что сердце болезненно сжимается, не подала. Лучше уж смеяться, чем плакать.

     –Все не та-ак. - послышался сдавленный стон Женьки.

     Лера оставалась непреклонной. А что тут. Глупый ребенок. Вырасти сначала, дорогая. А потом делай все, что хочешь.

     Пора с этим заканчивать, иначе я заплачу, подсказал внутренний голос. Полностью согласна.

     Протянув Валерке пакет с едой - как на нары, ей-Богу - я растормошила Евгения, потряся немного плечо.

     –Эй ты, герой. Следи, чтобы не отобрали. Лерка у меня не жадная, поделится. Но что б никакой дискриминации и геноцидов! - я шутливо пригрозила парню пальцем и ободряюще улыбнулась. Бедный пацан напугался и дрожит, как осиновый лист. Лерыч пусть сама за базаром следит.

     Я умилилась, когда Женя одной рукой прижал к себе Лерку, а в другую взял тяжёлый пакет. Может, и мне повезёт так же, как этой малышке?...

     ***

     Филлип поморщился, затылком почувствовав взгляд Миланы. Парень почти переступил через порог. Был почти свободен...

     За свои двадцать четыре года жизни, Хойновский ещё ни разу не грубил женщинам - Юмаева была исключением, так как Фил доподлинно не был уверен, является ли она женщиной на самом деле - и не собирался делать этого сейчас. Но неуловимое обычным человеком настроение Миланы было предназначено для того, чтобы удержать парня здесь. Он уже тысячу раз, если не больше, пожалел о том, что пришёл. Затея в общем-то была лишена смысла. Они поговорили, но снова безрезультатно. Четыре года назад, сейчас... Разницы не было. Претензии девушки остались прежними - если их можно было считать претензиями, сам же Филлип предпочитал называть заявления Миланы беспочвенными и необоснованными обвинениями - и Хойновский попросту не желал слушать их в сотый раз. Порой даже сказки надоедают, а люди вырастают из дошкольного возраста.

     Фил оставался в глазах девушки тем же восемнадцатилетним парнем - капризным ребёнком, не желающим ничего решать и предпринимать без ведома вездесущего отца, не более. И объяснить Милане, что все это: заскоки и пьянки с друзьями, вперемешку с наркотиками и прочим, уже давно в прошлом. У него осталось только то, что он смог сберечь - желание жить. Хотя и это иногда не получалось. Хойновский по своей натуре был человеком прямолинейным и всегда высказывал мнение "в лоб", не заботясь о последствиях - за что неоднократно получал нагоняй от вездесущего отца - но сейчас он словно бы язык проглотил. Да и стоило ли спорить с Миланой - девушкой, которая совсем недавно видела его вхлам пьяным на собственной кровати? (попадание в квартиру девушки так и осталось нерешённым ребусом, сколько бы Филлип ни старался вспомнить) Ответ был прост и напрашивался сам собой - Нет. Но одно дело - сказать "нет" себе, а совсем другое - уйти от Миланы, не сказав ничего лишнего.

     –Мил, давай забудем, а? Все это - лишь призраки прошлого... - голос искусствоведа звучал привычно жалко и беспомощно. Таким он позволял себе быть лишь с ней и с выдуманной его собственной фантазией Кирой - девушкой из снов.

     –Хорошенькие "призраки прошлого"... - тихо всхлипнула Милана. Голос девушки раздался откуда-то с пола и Филлип предположил, что она по-прежнему стоит на коленях, как это было три минуты назад. –Тебе самому-то не страшно? Развлекаешься с бабами, каждый день новая... - Хойновский поморщился. Милана, так же как её сестра, могла задеть за живое. Фил и сам был не рад этому, но продолжал упорно искать. Искать то, что нужно. И если для этого нужно пробовать каждую девушку в этом городе, подходящую под список нехитрых параметров, парень это сделает. Будет делать, пока не найдёт. –Скажи, алкашонок, а ты её вообще любил? - ладони блондина сжались в кулаки скорее рефлекторно, чем от злости. Нет, злость давно ушла, оставив взамен пустоту. И уж лучше злость, чем безликое ничто. –Или просто пользовался, как и другими? - упорно продолжала Милана. Парень понял, что значит выражение "Слова ранят". Филлип держался лишь из соображений собственной логики. Ведь она этого и добивается - ярости, гнева, злости. А в Хойновском больше нет ничего подобного. Есть только пустота. Пугающая, глухая и немая, пожирающая все, что только можно.

     –Арина однажды сказала, - ни с того ни с сего начал говорить искусствовед. –Что в детстве вы часто ссорились из-за куклы. Она была красивой и дорогой. Ты ценила игрушку за это. А ей внешность совсем не нравилась. Арине нравился голос куклы и то, что она говорила. И поэтому каждая из вас была готова подмять под себя мнение другой. И знаешь, - Хойновский резко обернулся и Милана вздрогнула. Может быть, на секунду подумала она, он наконец проявит хоть немного ожидаемых чувств... Но в голосе парня не было ни жалости, ни скорби. Одно лишь муторное равнодушие, способное довести девушку до белого каления. –Вы обе были не правы.

     ***

     Тем же вечером мне позвонила начальница - что само по себе было странным, ибо она обычно общалась со мной через электронку. "Биг Босс" - так я называла Тамару Артемовну - сорокапятилетняя женщина без комплексов. Почти как я, только на пару размеров побольше. На десять, на самом деле. Видела я её два раза - и слава Богу - но впечатления она на меня не произвела. Таких, как она, быстро забывают. Ничего примечательного в женщине не было. Разве что нечеловеческая замкнутость и нелюдимость, подозреваю, что именно поэтому она предпочитала интернет другим средствам связи.

     Итак, начальница звонила по делу. Насчёт проекта, который я взяла - и который сейчас беспечно валяется на столе. Тамара Артемовна была взволнованна, а это, немного-немало, тянуло на анекдот. Железная леди вдруг расплавилась? Неужели клиенты серьёзные? Женщина спросила о сроках сдачи и я честно ответила, что ещё не меньше месяца работы мне предстоит. "Биг Босс" дала неделю. Это звучало, как приговор.

     На этот раз действо происходило близ кладбища. Это напугало. Раньше мне никогда не снились кладбища. Мы сидели в машине, а в зеркале заднего вида медленно скрывались за холмом кресты и ограды. На Филлипе был чёрный костюм, а волосы выглядели немного иначе - коротко постриженные, без челки. Это "немного" меняло Хойновского до неузнаваемости. Он выглядел моложе, брутальнее и...не так женственно, как обычно. Плотно сжатые губы, лицо бледное, как полотно, мешки под глазами. Расфокусированный взгляд наконец нашёл меня и Фил слабо, но все равно ядовито, улыбнулся.

     –И здесь ты. - резко бросил он, отворачиваясь от меня.

     Я медленно приблизилась к парню и опустила голову на его плечо, как это сделал он в прошлом сне. Хойновский слегка дернулся, но отодвигаться не стал.

     –Я ведь могу сделать все, что хочу. Это сон и мне ничего не будет. - предупреждающе процедил он сквозь зубы. Я только тихонько кивнула и закрыла глаза. Можно мне во сне поспать? А то с этим проектом...

     –Кира, не играй с огнём. - голос Филлипа сделался мягче и сел на несколько тонов, превратившись в глухой шепот.

     –Спички детям не игрушка. - монотонно пробубнила я, делая вид, что не понимаю, о чем он говорит. Резко стать тупой и глухой - целое искусство!

     –Кира... - его стон потерялся где-то, когда он, вздернув мой подбородок пальцами, приник своими губами к моим. Вкус и запах мяты. Знакомо.

     От поцелуя я не могла отойти минут пять. Тяжело дышала, как загнанная кобыла, поправляла подол платья, как сумасшедшая... Это и было моим сумасшествием - влюбиться в собственные сны. Было глупо и обидно. Хотелось чего-то большего, чем несбыточные мечты и сновидения. Хотелось...Филлипа? Вот тут я поняла, что крыша над моей головы протекала уже давно, а сейчас её просто унесло ураганом, как когда-то унесло домик Элли из Канзаса в страну волшебника Гудвина.

     Рука Фила сжала мою и меня как прошибло!

     –Отпусти! - вскрикнула, взвизгнула, зарычала - и все это одновременно. Руку Хойновский убирать не спешил. Тогда я пронзила его злобным взглядом глаза-в-глаза и на секунду даже почувствовала, что... Сейчас мне будет плохо. Но потом это чувство исчезло. Потому что началась непонятная конопля.

     –Вот же, ...ть, как ты меня достала! В реале -задолбала! Здесь - задолбала! Уйди нафиг, пока не пришиб! Надоело все, ...ть! - матерился из последних сил Филлип и в конце концов просто прижал меня к себе крепко-крепко, так, что кости захрустели. –Вот почему ты не продажная ...ха? Было бы легче, намного. Я ведь не маленький, и не дурак, чтобы любить кого-то завоевывать. Мне нужны здоровые взрослые отношения, а не "переспали-разбежались". И вынос мозга, который ты так успешно практикуешь, мне тоже не нужен.

     Наверное, это были те самые слова, которые я всегда мечтала услышать из уст человека, нравящегося мне. В другой интерпретации, конечно, но смысл один. Я дотянулась губами до его щеки и осторожно поцеловала. Взгляд у Филлипа был из разряда: "Ты б ещё в лоб поцеловала, как покойника." Я непринужденно засмеялась и прислонилась к холодному стеклу автомобиля затылком.

     Хойновский продолжал смотреть на меня отрешенным, непонятным взглядом, который в общем-то ничего не выражал. Сплошная пустота. Хотелось бы мне знать, как моя фантазия умудрилась сделать Фила куклой? Ведь минуту назад он выражал столько эмоций! А сейчас - темнота и безразличие. Это страшно, когда в душе совсем пусто. Лучше ненависть, злость, самодурство или хотя бы жажда мести, но не дыра. Причем такая огромная и антиматериальная, что засасывает в себя даже малейшие крохи эмоций. Однажды отец сказал: "Достаточно утаить одну улыбку, чтобы потерять способность улыбаться непринужденно."

     И тут меня осенило! Ведь так оно и было. Настоящий Филлип слишком часто скрывал свои чувства от других людей, чтобы быть открытым и искренним. Поэтому в нашу первую встречу, на дороге, он показался мне козлом. Плохих людей, как таковых, не существует. Как нет абсолютной тьмы и света, так нет и злых людей. Они все просто глубоко несчастны, раздавлены морально или физически, и их дух упал на минус над уровнем моря.

     "Потому что не стоит судить по обложке."

     Назойливый внутренний голос, конечно, гад, но дело говорит.

     –Я хочу быть ближе к тебе. - прошептала я, зевая. Это означало, что моё время заканчивается.

     –Куда уж ближе? - усмехнулся Фил, перебирая в руках пряди моих волос.

     –Ещё ближе.

     Глава 4 или "–Мне снятся сны, которые никогда не воплотятся в жизнь."

     –...А я говорю тебе, что розы - это не банально! - Филлип уже не выдерживал своего прежнего спокойного тона. В голосе появились нотки звериного рычания.

     Это было глупо - работать во сне, но так уж вышло. Времени днём не хватает, а я не настолько сошла с ума, чтобы работать по ночам перед лампой и портить себе организм. И раз уж я досканально помню собственные сны - то что мне мешает работать тут, пока тело отдыхает? Сны с участием Хойновского превратились в рутинную обыденность. Надо сказать, что общество парня здесь, в мире грёз, меня уже не напрягало, как раньше. Чтобы понять типаж наших отношений, достаточно вспомнить родителей или посмотреть на них другими глазами. Случайные прикосновения, ласковые улыбки, сияющие счастьем глаза - такими были мои предки. До тех пор, пока папа не умер. А после улыбаться стало некому и незачем. Мама превратилась в робота, с алгоритмом системы "дом-работа-дом". Она даже лишний раз в магазин не ходит, куда уж ей до театров, которые так любили супруги, или до отдыха на море? Если предложу - посмотрит, как на умолишенную. И спорить не буду - мама всегда права. Сейчас у матери не редки мигрени и потеря координации, хотя женщина клятвенно уверяет, что все в порядке и она просто устаёт на работе. Отдохнуть? Нет, что ты, зачем... Похоже, упертость и твердолобость у меня по материнской линии.

     –Да что ты говоришь! - съязвила я и тут же поникла. –Фил, у меня осталось два дня, но ни черта не готово. Не хочу потерять работу! - наигранно захныкав, я растянулась на кровати рядом с парнем, не отводя взгляда от ненавистного плана.

     Хойновский провёл ладонью по моей щеке и улыбнулся.

     –Расскажи мне о заказчике.

     –Эээ...меньше всего я интересовалась заказчиком. - честно призналась, потому что врать ему - то же самое, что и себе.

     –Да, Юмаева, и как ты заказы выполняешь, не зная вкусов человека? - в голосе Филлипа послышались нотки недовольства. Он укорял меня в моей безалаберности?! –Ну, имя-то помнишь? - вздохнул он.

     –Помню конечно. - оскорбленно фыркнула я. –Шерстнева Татьяна Владимировна. - глаза Фила странно расширились и он нахмурился, делая вид, что усиленно вспоминает, где слышал это имя. На всякий случай я уточнила: –Участок находится в "Звездном", я ездила смотреть. Там даже замок будет нормально выглядеть. Четырехэтажные частные здания. Это ж настоящий снобизм. Вот скажи мне: зачем семье из трёх человек четырёхэтажный дом?

     –Так удобнее. - пожал плечами часть моего сна. –Представь себе: ходишь целый день по дому, а с родителями не встречаешься.

     –С чего ты взял?

     –Ты может и забыла, но я вообще-то тоже сноб. - усмехнулся Хойновский. Что-то жесткое, беспощадное было в этих словах.

     Это был удар ниже пояса. Меня словно окатили из ведра ледяной водой. Я протрезвела. А ведь действительно забыла... Вот дурочка. Пора бы снять розовые очки. Даже я сама возвращаюсь с небес на землю. Без права выбора. Не хочу, не хочу...

     Не хочу - чего? Просыпаться не хочу? Засыпать? Быть с ним? Не быть?... Боже, я просто запуталась. Пропала в этой бездне собственной нездоровой фантазии.

     С этим пора заканчивать, твёрдо решила я и наконец посмотрела в сторону сидящего, суглобившись, на краю дивана, Филлипа. На его коленях покоился рисунок, который он методично дорисовывал. Пока я размышляла, он начал делать проект вместо меня.

     –Я знаю эту женщину слишком хорошо. - пробормотал Фил, не оборачиваясь. –И точно знаю, что ей понравится. - он сделал ещё пару мелких рисунков и жестом подозвал меня.

     Я села рядом и стала внимательно слушать то, что он рассказывал.

     –Вот, смотри, это структура каменных дорожек. Обязательно тёмные, не серые, а именно такие. Стены можно сделать такие же, кирпичом побольше. - он показал на зарисовку в правом верхнем углу. –Цветы многолетние и обязательно вьюнки и искусственные лозы винограда. Виноград здесь, около мансарды, чтобы сетку обвивал. Вьюнки до заднего балкона на втором этаже. Вот тут...- он подробно рассказывал о деталях и я удивилась его зверскому энтузиазму. У него возбужденно горели глаза и я чувствовала, что парень едва сдерживает счастливую улыбку. –Здесь, - Хойновский указал на левую сторону участка. –беседка и небольшой пруд с кувшинками. На стенах беседки тоже вьюнки. Дорожка не нужна.

     –А бассейн? - решилась я прервать искусствоведа.

     –Предложи сделать его в доме, на первом этаже. - отмахнулся он. –Там, теплица. Размеры стандартные, в человеческий рост. Вот там нужно будет сделать дорожки. На заднем дворе сад. Яблони, вишни, смородина. - Филлип закрыл глаза и блаженная улыбка расплылась по его лицу. Представляет, наверное. Считаю своим гражданским долгом обломать его кайф.

     –Лис, это все конечно безумно красиво и что-то мне подсказывает, что ты над этим дизайном не пятнадцать минут думал...но это же все несбыточно! Чтобы вырастить этот сад потребуется лет семь-восемь, а то и все десять!

     Хойновский вздохнул и отложил рисунки.

     –Они не собираются там жить ближайшие лет пятнадцать. Этот дом им нужен на старость.

     –Откуда ты это знаешь? - вытаращила я глаза.

     –Знаю.

     Я зевнула и проснулась. Малейшие детали плана Филлипа все ещё не выходили из головы и я посчитала, что использовать чужой проект - не так уж и плохо.

     ***

     Отправив проект начальнице, я откинулась на спинку деревянного стула и загрузила страничку в соцсети. Кирилл отреагировал мгновенно: сообщение пришло через две с небольшим минуты. Парень спросил, куда я пропала и где провалилась под земную кору. Я даже вымученно улыбнулась бездушному экрану и напечатала короткий ответ, который в полной мере был полным: вернулась домой, но уже сегодня вечером приеду в город. Асманин обрадовался, подтверждением чего стали множественные смайлики с улыбкой на пол лица, и предложил сходить на концерт какой-то группы в ночной парк. С ним у меня были связаны не самые лучшие воспоминания, но я все же согласилась и мы попрощались. Через пару минут раздался ещё один щелчок, свидетельствующий о получении нового сообщения. Я уже улыбалась, думая, что Кир решил все-таки спросить, как у меня дела. Но коротенькое послание в форме приветствия, пришло не от Империи. Аватарка Хойновского вызвала волну раздражения: единственный парень в окружении шести ужасно красивых девушек. Судя по партам на заднем плане - одногруппницы. Но то, как они к нему прижимаются... Упаси Боже...

     Игнорировать Филлипа я не собиралась, поэтому ответила и даже спросила для приличия, как у него дела.

     Мой вопрос был проигнорирован требовательным: "Нужно поговорить". Послать на три весёлых буквы, или в чёрный список добавить? Мне вполне хватило предыдущих разговоров, о чем я искусствоведу и сообщила.

     Фил оставался непреклонен:

     "Это важно".

     Важно то, как я буду обзывать тебя про себя! Жаба мучила...

     Согласившись на встречу скорее из любопытства, чем из вежливости, я стала собирать вещи. Мы договорились встретиться в семь часов около лавочки в парке, куда он подсел в тот вечер, когда мне начали сниться сны.

     ***

     Филлип накрылся одеялом с головой, отложив телефон. Как и предполагалось, общение с Юмаевой вывело его из шаткого состояния равновесия. Кира ехидничала и Хойновскому чудился её голос с иронией в основании. В его снах она очень отличалась от оригинала - милая, улыбчивая и добрая. Идеал. В реальности...ну, крепкий такой образец нравственности.

     Хотя, ради цели, которую преследовал Фил, можно было и потерпеть эту девушку с явными признаки принесения клятвы целомудрия.

     Пару минут назад мать прислала ему дизайнерский проект для ландшафта дачи в "Звездном". И какого было удивление Хойновского, когда он узнал в этих рисунках свои идеи... И это после того, как он показал и подробно рассказал об этом в своём сне. Все это было как минимум странно. Не может же он предсказывать будущее своими интерпритационными снами? Филлип должен был просто поговорить с Юмаевой вживую, чтобы была возможность распознать ложь, и сходить к психиатру с жалобой на паранойю.

     Девушка пришла точь-в-точь вовремя. Стрелка часов как раз указала на семь. Филлип даже удивился такой пунктуальности. Неужели, думал он, такие ещё существуют? Хотя, признался тут же Хойновский, она вообще не такая, как все и с ней нужно держать ухо в остро. Таких, как она, в годы войны обычно отправляли в тыл врага, как шпионов.

     Одета Кира была по-простому: джинсы, футболка кроссовки. Как будто на вечернюю пробежку вышла. Волосы были собраны в высокий хвост и Филлип так некстати вспомнил, как перебирал вьющиеся локоны в руках. Юмаева явно была озадачена затянувшимся молчанием.

     –Надеюсь, ты не будешь обвинять меня в том, что потратил целых десять минут времени, ожидая? - ехидно пропела девушка, плюхаясь на скамейку рядом с Филом.

     Хойновский сразу заметил этот резкий переход от "вы" до "ты". В прошлый раз она фамильярдничала. Сейчас просто ехидничала. Прогресс был виден невооруженным глазом и искусствовед даже понадеялся, что разговор пройдёт спокойно. Он ошибался. Сразу в нескольких вещах:

     Во-первых, он не мог слышать - и не замечал - как съежилась от досады Кира, поняв, что по привычке назвала парня на "ты". Но она привыкла к этому за последнюю неделю. А реальный Филлип внешне мало отличался от её фантазии.

     Во-вторых, он не мог предполагать, что в следующую секунду выдаст убойную иронию, которая введет Юмаеву в состояние полутранса.

     –Десять - слишком мелко для тебя, малышка. Я готов ждать даже одиннадцать минут.

     Правда, затормаживание переводчицы было недолгим: её глаза презрительно сузились, на губах застыла извечная брезгливая полуулыбка. Девушка промолчала, но её лицо было красноречивее слов.

     Филлип, присмотревшись, понял, что Кира не накрашена - что было постоянным её видом в его снах. Естественная красота Юмаевой нравилась Хойновскому больше наведенной.

     Сероглазая подалась телом вперед, чтобы встать, и парень бережно, но крепко ухватил её за запястье.

     –Девичья фамилия моей матери - Шувалова. - без предисловий начал Филлип и с каким-то садистским трепетом наблюдал, как округляются от удивления глаза переводчицы. Она, не желая стоять на полусогнутых ногах, села обратно и стала ожидать дальнейших слов Хойновского.

     –И что? - подрагивающим голосом, лишённым всякого достоинства и нелепой гордости, спросила Кира. От природы имея незаурядный математический склад ума, девушка уже просчитывала варианты исхода. И выводы имела весьма неутешительные.

     –Я не буду обвинять тебя в плагиате, Кир. К тому же это и плагиатом назвать трудно - я сам отдал тебе свой проект, думая, что это все неправда, сон. - Филлип горько усмехнулся и посмотрел на Юмаеву взглядом, преисполненным надеждой. –Ты просто скажи: это всё правда?...

     ***

     Совершенно безумный взгляд, растрепанные волосы, мокрое от слез лицо. И это все - я? Стоя перед зеркалом и анализируя события последних пяти часов, я чувствовала себя набитой дурой. Все эти сны...они были...настоящими. Я все это время общалась с настоящим Хойновским. И это не обман и не безумие. Хотя, нет, все же безумие. Мы оба обезумели. Он-то понятно...ему можно. Богатым все можно. А я? Мне нельзя с ума сходить. У меня мама болеет, Лерка без присмотра... Хорошо, что я ему только о себе рассказывала. Представляю, чтобы он сделал, будь это чужой тайной. Сейчас у него есть куча шансов шантажировать меня полученной информацией. Поступила глупо, убежав снова? До сих пор перед глазами его шокированное лицо:

     "Да" и его глаза расширяются, он открывает рот, чтобы что-то сказать, но не получается - парень похож на рыбу. Тянет руку, но я уворачиваюсь, отпрыгивая назад, как от открытого огня. Представляю, как безумно это выглядит со стороны, и глупо смеюсь. Становится резко холодно и странные невидимые тиски сжимают все тело. Шепчу себе под нос "Нет, нет", но продолжаю безумно хохотать, хватаясь за плечи. Было действительно холодно. Это был ледянящий все тело страх. Он вот так запросто вывел меня из себя.

     Сколько тайн, сколько глупостей и слов... Боже, какое позорище...

     И эта его странная осведомленность... Неужели, нельзя было догадаться раньше? Дура! Какая же я дура!

     Полный сумбур и раздрай в голове, мысли путаются. Кажется, телефон звонит. Нужно отключить. Света не должна слышать и видеть...

     На экране высветилось имя Асманина и я взяла трубку. Отпугнуть его надо, пока не слишком обнаглел.

     К моему сожалению, парень начал тараторить без умолку о недавнем концерте. Он так же рассказал, что встретил в парке гадалку, которая предсказала ему невзаимную любовь - насчёт этого Кир меня поддел - и двоих детей. Асманин сказал, что это была явно не цыганка и вообще, у неё имелся акцент. Восторженный, Империя решил сообщить это мне.

     –...она сказала, что тебе понадобится её помощь, вот я и...

     –Что?! О чем ты?!

     –Ну, эта женщина сказала, что моей знакомой Кире понадобится её помощь. А ты у меня одна такая - Кира. Вот я и позвонил. Ну, мало ли. Я хоть и не верю в этот бред, а тебе может и вправду... - говорил Асманин жутко быстро и раздражающе, как подружка-балаболка.

     –Контактные данные: телефон, адрес - что?! - грубо перебила Кирилла я.

     –Есть визитка. - растерянно ответил Кир. –Я пришлю номер в "Вк", окей? Пару минут, только ноут включу...

     –СМСкой пришли.

     Ждать не было времени. Если это действительно то, о чем я думаю, значит помочь мне сможет только эта странная женщина. Не верить или верить - неважно. Главное: перебробовать все варианты. А за неимением других, начнём с этой гадалки...

     ***

     Алисия, так представилась гадалка, бодроствовала даже в такое позднее время. Как она сама объяснила - ждала моего звонка, хотя и не подозревала, что мой друг окажется таким тормозом, иначе вышла бы на меня напрямую. Женщина назначила сеанс на завтрашнее утро - до него оставалось почти восемь часов - и просила не беспокоится. Она все сделает в лучшем виде. Причин или доказательств я не просила - Алисия так красиво втирала мне эту совершенно идиотскую информацию, что даже перебить было невозможно - и гадалка со спокойной совестью пошла спать. Судя по голосу ей было не больше пятидесяти лет, и, судя по всему, являлась она бывшей гражданкой Америки - об этом живописно свидетельствовал акцент.

     Ложиться спать я боялась панически. Ещё одну встречу с Хойновским во сне пережить мне удалось бы вряд ли. Либо кондрашка хватит, либо инсульт. Поэтому совместным с внутренним голосом решением был вынесен приговор - сегодня не спать.

     Посему повелеваю: сесть за компьютер и промаяться дурью до утра!

     ***

     Он ждал её здесь, в этом сне, на месте первой встречи. Бескрайнее поле казалось скучным и пугающе одиноким без Киры. Внутренний голос ехидно напевал песенку Винни-Пуха "В голове моей опилки, да-да-да..." и всячески осуждал владельца мозга за непроходимую тупость. И этот бестелесный мерзавец даже решил переизбрать власть в этом теле! Причина была довольно простой: недееспособность самого Фила. Парень все явственнее понимал, что сошел с ума. Общение с внутренним голосом - это одно, так, маленькая шизофрения. А вот то, что голос собирается замыслить против тебя самого восстание - это уже белая горячка. Так или иначе, мысли с психических отклонений немедленно перетекали в русло "Кира". Филлип начинал нервничать - неужели что-то случилось? Хойновский изучил досканально все типы женщин и со спокойной совестью высказал всё Юмаевой, потому что думал, что знает, как девушка отреагирует. Но не тут-то было! Вместо жеста нежности а-ля "я повисну у тебя на шее и буду самой счастливой" Фил получил очередную эмоциональную затрещину. И так с парнем было всегда: только лишь он встречал достойную женщину, как Хозяйка-Судьба давала ему отворот-поворот. Сначала Арина, теперь Кира... Что творится с этим миром, если даже холодный Хойновский влюбился снова, пять лет спустя?...

     ***

     Невыспавшаяся, голодная и злая, аки свора собак, я заявилась на порог недогадалки, которая так и светилась от счастья.

     –Проходи, проходи. - торопливо затягивая меня в квартиру и опасливо оглядываясь по сторонам, протараторила Алисия.

     На вид женщине было около сорока лет. Густые чёрные, с проседью, волосы, были собраны в высокий хвост, а лицо качественно заштукатурено тоналкой и другими косметическими средствами, о которых я вряд ли слышала. Думаю, что без макияжа гадалка с американским акцентом выглядела бы моложе раза в два.

     Квартира у Алисии оказалась самой обычной: никаких там тебе сфер с туманом внутри, ни костей, ни чеснока... Скучно, одиноко и тоскливо. Заметив, что я тщетно пытаюсь разыскать в квартире что-то необычное, американка лишь усмехнулась и снисходительно объяснила:

     –Студия у меня в другом месте. Тут я просто живу.

     Я неопределенно качнула головой, не оставляя своих поисков. В руках Алисии откуда-то взялись карты - будь она неладна, моя невнимательность.

     Колода была больше игральной, да и сами карты выглядели довольно потрепанными: с выцветшими картинками, слегка порванные, Таро на вид были очень жалки.

     Бесцеремонно дернув меня за руку, гадалка усадила меня прямо на стул, а сама села напротив. Чёрные глаза женщины горели озорным огоньком. Она что-то предвкушала и это "что-то" было явно связано со мной.

     Разложив карты в какой-то непонятной мне комбинации, Алисия на секунду остановилась, пробежавшись по ним взглядом, а затем попросту отложила их на край стола. Сцепив пальцы в замок и оперевшись на них подбородком, гадалка стала чего-то ждать.

     –Ну и как тебе? - неожиданно спросила она.

     –Что? - я растерялась. Что она имела ввиду?...

     –Говорю: как тебе твои сны? Боль чувствуешь, а запах, вкус? Очень реалистично? - зря я всё это затеяла. Алисия стала без разбора сыпать вопросами, а маниакальный блеск из её глаз не исчезал. Поёрзгав на стуле, я принялась рассказывать. Утаивая некоторые подробности, я повествовала гадалке всё. Под конец моей исповеди - а для меня этот рассказ стал чем-то вроде отпуска грехов у священника - женщина блаженно улыбалась.

     –Ты точно хочешь это прекратить? Такой мужчина...

     –Опять! Вот что в нём такого?! - вскипела я.

     –А что такого в тебе?! - довольно грубо осадила меня Алисия. Глаза, как отражение её души и сердца, метали молнии.

     –О чем вы?...

     –Ты единственная, кто ему сейчас нужен, кто может помочь... Деб всё валит на Судьбу, но это глупости. Просто ты - первая, кто ему попался. И пока он не найдёт другую - будь добра быть с ним рядом!

     Кто такая Деб? Судьба? Рядом? Что за бред?!

     Под конец гневной тирады гадалки у меня шла кругом голова. Столько вопросов без ответа - а я почему-то была уверена, что ответов на мои вопросы Алисия не даст - и, о Боже, я впервые НИЧЕГО не понимаю.

     –Я сниму заклинание. - уже спокойно продолжила женщина. –После этого вы не должны прикасаться друг к другу месяц, иначе все мои старания пойдут коту под хвост. Но в течение этого месяца ты, да и он тоже, будешь так страдать... Тебя наизнанку выворачивать от боли будет. - гадалка нагнетала. Я чувствовала это каждой клеточкой тела - тела, которое казалось абсолютно нестойким, бесполезным в борьбе за верховенство над Алисией. Она была заведомо сильнее морально - или просто умело играла свою роль. Но пока что мне нечего было ей противопоставить. И я согласилась. Просто кивнула. –Узы Судьбы разорвать очень трудно. И если, ещё раз повторяю, вы будете касаться друг друга, то эти узы лишь укрепятся. Хотя, знаешь...я впервые согласна с Деборой - вы созданы друг для друга. И что бы ты там себе ни говорила... Ты, Кира, любишь его. И это не мимолетное трехдневное чувство, которое можно будет забыть и выбросить в коробку воспоминаний. Это будет ранить всю жизнь.

     –Уж лучше мучиться одной, чем мучить ещё кого-то. - тихо прошептала я.

     И ритуал начался.

     Вопреки мнению многих недомагов, почувствовать, как рушится твоё колдовство, можно. Дебора Харлоу Норрис отложила вязание и перестала качаться на стуле, ощутив, как обрывается нить между Детьми Судьбы, зачарованными ею совсем недавно - не больше двух недель назад. Деб не чувствовала ничего подобного раньше. Хотя догадывалась, кто с такой лёгкостью может разрушить чары Хозяйки-Судьбы. Алисия Мичфилд. Стерва! Как можно противиться самой Судьбе?! О, Харлоу злилась. Никогда раньше ей не портили настроение так быстро.

     ***

     Я вышла из квартиры гадалки в полной уверенности в том, что сны закончатся. И я верила Алисии, потому что в голове наростала странная, тупая боль. Однажды меня огрели по лбу черенком от лопаты - ощущения были похожие. Мне нужно было держаться месяц?! И боль будет лишь возрастать в геометрической прогресси? Вот ведь чёрт!

     Когда я, решив не испытывать судьбу, пошла домой пешком, а машину оставила на автостоянке около дома гадалки, в кармане джинс зазвонил телефон. Мелодия звонка на аппарате не менялась уже года три и я прекрасно знала, от кого поступил звонок. Кир коротко спросил о моём самочувствии - "а то что-то ты вчера была не в духе" и заодно разузнал об Алисии. Я безбожно лгала: о троих детях, о муже-алкаше и о бедности и несчастности. В общем, наврала в три короба.

     Очередная вспышка боли заставила меня приглушенно вскрикнуть.

     –Что, Кира?! Тебе больно? - забеспокоился Кирилл. В его голосе действительно слышались нотки беспокойства, но я уже была неуверена, что это всё - не подделка и не ложь... По щекам потекли слёзы и мне попросту не захотелось их сдерживать. Бывают такие моменты, когда просто хочется втихомолку порыдать. И в такие моменты ничего не нужно кроме одиночества. И никого не нужно.

     –Да. Мне снятся сны, которые никогда не воплотятся в жизнь. - приглушенный полухрип-полушепот из моих уст вырывается прежде, чем я соображаю, что этого говорить не стоит. И хотя мои слова звучат бредово и сентиментально, мне нужно это сказать. Заставить себя поверить в то, что всё закончилось.

     Глава 5 или "–Забудь. Нам всё приснилось."

     Спустя три дня я загремела в больницу. Перечень болезней был длиной в Китайскую стену. Эпилепсия, тахикардия, бронхит, воспаление лёгких - и это далеко не всё - плюс ко всему, даже подозревали о возможности опухоли мозга. Но это, слава Богу, оказалось лишь гипотезой, доказать которую нашим врачам не удалось. Тело ломило от боли настолько, что даже открыть лишний раз рот представлялось задачей трудной и маловыполнимой. Поэтому я скорбно молчала и едва ли не прослезилась, когда возле моей койки билась в припадках Цвигун. Девушка оставляла меня только на ночь - хотя, была бы её воля, она вообще из моей палаты не выходила бы - и это вызывало необъяснимые приступы ревности у Михаэля. Признаться, за те пару раз, в которые он появлялся в моей палате - и не ради того, чтобы пожелать здоровья и проведать умирающую меня, а чтобы уличить Светочку в очередном пропуске важной репетиции - парень успел заработать себе не лучшую репутацию. Скандальный, излишне ревнивый и до жути нудный. Оказалось, что актриса моё мнение разделяет, о чем и сообщила этому "дону Пьетро" при первой же возможности. Адвокат обиделся, но ненадолго. На следующий день приперся с двумя букетами - один мне, другой Свете - и распинался с душещипательными извинениями. Даже пробовал пошутить насчёт моего шаткого здоровья, мол, Филлип так же сейчас лежит в клинике и тихо стонет от боли. Ничего смешного в этой шутке я не нашла и сдвинутые на переносице брови всё сказали за меня. В дальнейшем Миша предпочитал покорно молчать в тряпочку, как посоветовала Света, и притворяться глухонемым.

     К Хойновскому я жалости не чувствовала - или попросту пыталась убедить себя в этом - но печальные и скорбные мысли не давали мне покоя. А если тело человека не в силах выдержать таких мучений? Да если и выдержит тело, то про состоятельность и разумность никто не упоминал. В общем, если бы у меня были такие же способности, как у Алисии, обязательно прокляла бы.

     На пятый день, позволив себе немного сойти с ума, я попросила у Светланы принести в палату перекидной календарь и вычеркивать дни, с той самой памятной даты - 26 июня. Прошло уже восемь дней, осталось двадцать три. Двадцать три дня персонального ада.

     ***

     Мисс Мичфилд ничуть не удивилась визиту незабвенной "Великолепной Деборы". Подруга молча прошествовала в гостиную и села на тот самый стул, где пару часов назад сидела Кира Юмаева, жертва магического приворота.

     Алисия не решилась садиться в присутствии Харлоу - мало ли, какую пакость сотворит Деб, если оставить её шаловливые ручонки без должного присмотра. Может иголочку в стул воткнуть, или травку какую подбросить...

     Словно прочитав мысли Мичфилд, Дебора усмехнулась, от чего её лицо словно прибавило морщин.

     –Неужто думаешь, я настолько мелочна? Я не мстить пришла, а задать один вопрос. За что, Алисия? - и в глазах Харлоу заблестели слёзы.

     –Я знала, - удовлетворенно кивнула гадалка. –что ты не просто так соединила их. Что тобой движет, Деб? Жизнь однажды уже лишила эту девочку её половины, ты же видела?

     Харлоу рассеянно кивнула.

     –Они изранены. - дрожащим, от сдерживаемых слез, голосом ответила женщина. –Он сильнее, но девочке не повезло больше. Они...я хотела им счастья. - Дебора спрятала лицо за ладонями и Алисия шумно выдохнула.

     –Ты хотя бы знаешь, какой я использовала отворот? Если они не Дети Судьбы...

     –Они Истинные. - обиженно засопела миссис Норрис.

     –Тогда какого черта? - взбеленилась Мичфилд.

     –Просто они уже по второму разу сходятся. У них уже были пары. И заклинание было неустойчивым. А ты все окончательно порушила! - перешла в активное наступление Харлоу.

     –Ой, да ладно. Она все равно не выдержит и придёт к нему. - пренебрежительно махнула рукой Алисия и, достав из кармана дешёвые сигареты, закурила. –А вот у него не получится.

     Дебора резко вскинула подбородок и вскочила со стула с неестественной для пожилой женщины проворностью. На лице гадалки застыло выражение неописуемого ужаса. Миссис Норрис поняла, какое заклинание использовала эта делетантка и не могла позволить Кире сопротивляться долго.

     ***

     Сколько уже времени прошло? Не помню... Последние два-три дня вообще как будто из памяти исчезли. На календаре зачеркнуто больше половины отмеренных дней, но что-то на душе было безрадостно и пусто. Не помню, чувствовала ли я себя так отвратительно когда-либо. Дни начинались и заканчивались одинаково и их было сложно отличить друг от друга, особенно в моём состоянии. Врачи приходили и записывали что-то, уходили и снова возвращались. На расспросы Светы лишь качали головой. Магия, мать её разэтак, неподвластна нашей медицине. Тогда какого черта я здесь делаю? Мне домой надо. А что здесь? Здесь мне не помогут. Я знала лишь одного человека, который мог бы мне помочь, но я никогда...

     Очередной провал. Снова неразборчивый сон. Я скучаю по старым снам. Они были так прекрасны...

     Господи, что ж так плохо-то...

     В очередной раз открыв глаза, я поняла, что чувствую себя почти прекрасно. Так было ровно до тех пор, пока я не осознала, что нахожусь где-то в совершенно другом месте.

     Стены приятного светло-зеленого цвета, молочно-белый комод, и две кровати. Размеренный писк каких-то приборов и совершенно холодная рука в моей руке.

     Я приподнялась на локтях и повернула голову. В кислородной маске, с десятками проводков на теле, Филлип выглядел странно, непривычно. Он был не похож на себя прежнего: скулы сильно впали, синяки под глазами стали размером с приличную чёрную дыру, губы потрескались, но зато грудь вздымалась. Хойновский дышал и это было главное. Дышит. Так вот что мешало мне умереть - беспокойство за этого гада ползучего. Оригинально, конечно.

     Кроме нас в палате никого не было и предо мной встал ещё один немаловажный вопрос: кто это сделал? Я не до конца поняла чего хочу: поблагодарить или задушить благодеятеля. Общая слабость в теле и лёгкое головокружение не помешало мне встать с кровати и подойти к окну, чтобы определить, сколько времени прошло. Не думаю, что очень много. Максимум - двое суток.

     Позади послышался звук отстегивания липучек и проводков. Филлип, с брезгливостью, свойственной только ему, ритмично обрывал все, что было на теле и на руке, сидывал на пол и делал вид, что все под контролем.

     –Ты чего, Хойновский, умом тронулся? То-то я думаю, что нормальным столько фигни не навешивают. - скрестив руки на груди, я встала в свою фирменную стойку, чуть расставив ноги и слегка прогнув позвоночник.

     Фил поднял голову и ненадолго оторвался от приятнейшего дела - разрушения всего того, что нельзя разрушать. Серые глаза парня смотрели пристально и словно не узнавали. На лице появилась маска пренебрежения и искусствовед фыркнул. Я всерьёз задумалась: а не подкорректировала ли все-таки моя фантазия Хойновского? Козлина.

     –А ты типо здесь самая нормальная?

     –Да уж нормальнее некоторых.

     В этот момент в палату, как маленькое торнадо, влетела Цвигун. Увидев меня и Филлипа препирающимися и злыми, Светлана заматерилась и заорала.

     –Юмаева, мать твоя точно пила, когда беременная ходила, раз у тебя даже зачатков разума нет! Легла быстро! Тебя вчера еле откачали!

     Я прошла к своей койке и села на край, не сводя пристального взгляда с гада ползучего.

     –Как я здесь оказалась? - это был актуальный вопрос. А Фил как-то разволновался...

     –Отец Филлипа оплатил твоё лечение в этой клинике. Тебя перевезли сюда, потом в реанимацию. Потом опять сюда...

     Следующим гостем стал Михаэль. Гримаса душевной боли на лице адвоката сменилась улыбкой. Он, подобно смерчу, подлетел к Хойновскому и крепко, по-мужски обнял.

     –Как ты, брат? А мне сказали, что ты ещё без сознания и с аппаратом... Вот видишь, Свет, как на нашего Фила действует присутствие противоположного пола. - Кеер хитро подмигнул мне и принялся выкладывать из пакета продукты.

     –Мих, что тут вообще было? - недовольно пробурчал Филлип, откусывая от немытого яблока здоровенный кусок.

     "Проголодался, бедненький!" - заверещал внутренний голос. Тут же утихомирив свою белочку, я начала тактический допрос. Все в сборе, значит, информации больше.

     –Почему я в этой палате, если папенька Хойновского оплатил всё? - я метнула взгляд в Фила. –Кстати, я должна ему, или мне с тобой расплачиваться?

     –Кира! - упрекнула меня Света. А в чем это?! А, они ещё не знают!

     –А что? - неискренне удивилась я. –Если этому козлу так хочется, почему бы нет? Расчёт был на это? Вы меня совсем за дуру держите? Я вообще-то бакалавриат скоро закончу, мозг у меня есть, несмотря на все ваши подозрения.

     Филлип побледнел и у парня начали трястись руки. Яблоко упало на пол, а голова Лиса - на подушку. Все разом вскрикнули, а я потеряла сознание.

     ***

     –Нет, ну вы посмотрите на них, а! Матерей ваших разэтак, вы совсем рассудком помутнели? - абсолютно незнакомый голос привёл в чувства. Неожиданно яркий свет на пару мгновений ослепил, а затем я смогла разглядеть сквозь плотную пелену тумана силуэт низкой, слегка полноватой женщины. Источник света находился за её спиной, поэтому контуры были четкими. И ещё чётким было понимание, что я только что свалилась в обморок вслед за Филлипом и сейчас, по логике вещей, мы должны быть в одном месте. После этих странных снов и "неожиданно" подкосившей меня болези, я могла поверить в любую, даже самую бредовую гипотезу.

     Фил поморщился, словно нашкодивший двоечник и попытался подняться на ноги.

     –Сидеть! - рыкнула женщина и Хойновский от неожиданности больно ударился пятой точкой о твёрдый пол. –У меня мало времени. И так уйму сил на вас потратила, идиоты. - голос у незнакомки сквозил едва сдерживаемой яростью и озабоченностью. Может, это все-таки Алисия? –В течение следующих тридцати дней вы, миленькие, не должны отходить друг от друга дальше, чем на пять метров. - Лис попытался возразить, но женщина продолжала чеканить каждое слово. –И мне плевать, что вы там будете делать с вашей взаимной ненавистью - хоть наизнанку вывернитесь, но отойти друг от друга вы сможете только через месяц. И не испытывайте на прочность мою силу, проверяя, сказала ли я правду, лучше поверьте на слово. - она щелкнула пальцами и растворилась в окружающем нас тумане. Только мы успели переглянуться с Хойновским - и нас вынесло обратно в реальность.

     ***

     Вскрикнули и подскочили с мест мы одновременно. А я долго не могла отдышаться, ощупывая своё тело, на предмет сохранения конечностей и, собственно, тела. Палата была пуста и я, с недоверием взглянув на ошарашенного Фила, пошла на разведку в коридор. Куда, скажите мне, подевались люди, если больная, недавно перевезённая из реанимации, потеряла сознание на пару с упырем?

     В коридоре оказалось по-пустынному пусто. Ни единой живой души. И это в период распространения инфекционных заболеваний! Да вся больница забита должна быть... Я запоздало вспомнила, что находимся мы не где-нибудь, а в частной клинике, для таких же упырей, как мой сосед по палате.

     –Не старайся. Если я правильно предполагаю, мы с тобой сейчас спим. Это сон. - слабый голос Филлипа прозвучал за спиной, и был в высшей степени неожиданным. Сон? Снова? Сердце заныло от боли. Ну вот почему так всегда? Ведь хотела я с ним нормально поговорить, когда он очнулся.

     "А получилось как всегда." - ехидно заметил внутренний голос.

     –Да ты что! - как бы я ни старалась заткнуться, внутренний голос постоянно брал на "слабо" и заставлял, оказывал давление. Тут уж ничего не поделаешь...

     –Кира. Если я правильно понял, нам с тобой ближайший месяц жить в двух шагах...

     –Месяц? А что, ты дни и минуты не считаешь? - решила спровоцировать Хойновского. Бесит меня, когда я истерю, а другие, блин, спокойные и умиротворенные, как после затяжки.

     –Напротив, я намерян обратить этот месяц в пользу себе. - ничуть не смутился Лис, вставая с кровати и подходя вплотную ко мне. –Итак, расскажи мне все, что знаешь. Я видел, что ты была почти не удивлена появлению той ведьмы.

     –Гадалки. - на автомате поправила я Фила.

     –Гадалки. - как-то слишком легко согласился Филлип. И эта снисходительная улыбочка...

     –Че-эт ты спокойный какой? - недоверчиво прищурилась я и уперла руки в бока.

     –Я? - чуть растерялся парень. –Я не... - договориться гад ползучий не успел - получил приличную затрещину. Надо, надо иногда утихомиривать своё самолюбие. И не вой ты, и так тошно.

     –Садись. - безнадёжно наблюдая за слегка сбитым с толку Хойновским.

     Он сел. Я села напротив и все рассказала. Скрывать что-то от этого упыря мне совсем не хотелось. Обстановка располагала к общению, да и Фил по-прежнему был хорошим слушателем: не перебивал и задавал вопросы только крайней надобности. Для него была важна каждая мелочь, сквозь до примерного орентировочного времени. В общем, к концу рассказа Филлип уже сформировал свою точку зрения и без зазрения совети поделился ею со мной.

     –В общем, ты в очередной раз лоханулась. - вынес вердикт Хойновский. Я чуть не задохнулась от возмущения и уже открыла рот, чтобы осадить парня, но он задумчиво продолжил. –Хотя, если подумать, все не так уж и плохо, помимо того, что я две недели умирал тут от боли.

     –Это уж точно. - ехидно заметила я.

     –Не перебивай. - нахмурился искусствовед. –Я тебе рассказывал, что получил диплом двенадцатого? Так вот, теперь я полностью свободен, и будет здорово, если ты этот месяц поживешь у меня.

     –Не будет. - непримиримо ответила я. –Никуда не поеду. Если ты помнишь, в реале мы друг друга ненавидим.

     –Это всё напускное. - поморщился, как от боли, Фил. И тут его словно озарило! –Или нет? - голос парня зазвучал неуверенно. Браво, маэстро!

     –Я... - "я" открыла рот. Закрыла. Опять открыла. И снова закрыла. Подходящие слова на ум не шли. Положение действительно неловкое: Хойновский ведь наверняка понял, что я к нему чувствую. И ведь не откажешься от своих слов...

     –Ты. - иронично хмыкнув, подтвердил искусствовед.

     –Мы не знаем, что будет, если не соблюдать условия. - наконец нашлась я что сказать. –Может это как укус комара...

     Тут Хойновского прорвало. Заржал парень, аки конь переднеприводный. Мешком упав на кровать, он хватался за живот и что-то пытался сказать.

     –Ты...серьёзно...ой, не могу...ахаха, блин... - и так далее и тому подобное. Среди этого словесного потока ещё слышалось ехидное "малярийный комарик, наверное" и "по десятибалльной шкале, десять с половиной".

     У меня даже глаз задергался.

     –Лис, лошара, я тебя сейчас капельницей огрею. - мрачно сообщила я.

     Филлип успокоился, но по-прежнему лежал на кровати. И это было хорошим знаком, ведь теперь парень хотя бы не корчился от смеха. Грудь вздымалась в ровном ритме, а на лице Хойновского так и застыла улыбка. Совершенно счастлив.

     –Кир? - позвал он.

     –А?

     –Иди ко мне? - Фил похлопал ладонью по покрывалу рядом с собой.

     Горечь и непонятная злость, словно вязкая смола, разлились по телу.

     –Я понимаю, что ты сейчас думаешь... - до боли впившись ногтями в ладони, начала говорить я. Напрасно пыталась сделать так, чтобы голос не рвался и не перешёл в истерику. Потому что парень тут же сел на кровати. Лицо его, словно точная копия каменной маски, ничего не выражало.

     –Ясно. Я понял. Можешь не говорить. - спокойно произнёс он. Ни единый мускул на лице искусствоведа не дрогнул.

     Поспешно встав со своей койки, я попятилась к двери.

     –Тогда я пойду прогуляюсь, окей? Увидимся, когда сон закончится.

     Уйти с достоинством - это надо уметь. Голову выше, плечи расслаблены и прямы. Голос не дрогнет. Засунь обиды и боль куда подальше, когда уходишь. А они пусть кусают локти и думают, что вызвали у тебя только презрение и жалость. Презрение и жалость. Ничего такого я не чувствовала и не пыталась вызвать в себе эти чувства. Потому что презрения и жалости, из нас двоих, достойна только я.

     Дверь почти закрылась за моей спиной, когда слух резануло очередным словцом от Фила. Его голос словно заледенел. Бывает так - слушаешь человека, а кожа мурашками покрывается. Только сейчас у меня подкосились ноги.

     –Кир, забудь. Нам всё приснилось.

     Да, да, конечно. Кивнула - ему, себе: всем. И хлопнула дверью. Аккуратно, не выказывая никаких признаков агрессии. Секунд пять постояла около двери, ожидая - чего? Затем спустилась на второй этаж и, закрывшись в подсобке, дала волю слезам.

     Глава 6, или "Проблемы не заканчиваются только в хоррор."

     Ещё около двух суток мы провалялись в больнице, находясь под бдительным наблюдением врачей. Они были готовы сдать нас на эксперименты - так болеть в течении двух недель, а потом просто "щелк" – и как рукой сняло за один день. В общем, они ждали ремиссии. Напрасно, совершенно напрасно. Мы-то знали, в чем тут дело. Но разве же объяснишь это нашим "Гиппократам"?

     Зато у нас было время придумать правдоподобный предлог для вездесущей Светы. Оказывается - удивляюсь фантазии Хойновского - мы с ним раньше встречались, а недавно встретившись, поддались порыву и решили попробовать все сначала. Мишу это удовлетворило, а вот Цвигун почти не поверила - я видела это в её глазах. Мой вариант - рассказать друзьям правду - Филлип забраковал. Не поверят, сказал он. А вот в этот бред - поверят?!

     Поверили, или просто сделали вид.

     В общем, на третий день, когда уже немного стемнело, мы ехали на машине Фила в мою квартиру. Десятка так и осталась стоять около подъезда Алисии. В мерсе Хойновского было настолько неуютно, что я предпочла просто отвернуться от парня и, прислонившись головой к ветровому стеклу, уснуть.

     ***

     Филлип выключил скорость и дернул рычаг. Вытащив ключ из зажигания, парень обратил наконец внимание на пассажирку. Она спала. Спокойное и расслабленное лицо Юмаевой было зрелищем великолепным. Ни намека на улыбку, ни одной лишней морщины. Хойновский сам для себя отметил - едва заметные гусиные лапки в уголках глаз свидетельствовали о том, что Кира чаще улыбается, чем хмурится. Фил все бы отдал за настоящую улыбку этой девушки. Это было чем-то вроде спортивного интереса: он не верил, что девушка его ненавидит. Напускная гордость и пренебрежительный тон - все, что у неё есть.

     Они не отходили друг от друга дальше, чем на два шага, все время, с тех пор как очнулись. И Фил не горел желанием проверять серьезность слов этой ведьмы из сна. Одна часть мозга искусствоведа всячески отвергала эту реальность, - не может быть такого, и все тут - а вторая - верила и хотела верить в это. В конце концов, он не умер, и это не может не радовать.

     Филлип осторожно провёл рукой по волосам девушки. Ему нравилось перебирать в руках её локоны - мягкие, блестящие. Но, подозревал парень, пока Юмаева находится в своём уме, притронуться к себе не позволит. Хойновский не знал, как приручать диких зверей, но твёрдо решил научиться. Он уже собирался разбудить девушку, когда заметил тонкий шрам, начинающийся за раковиной уха и заканчивающийся под подбородком. Зная, что шрам явно не послеоперационный, Фил пришёл в тихое бешенство. Такой ровный, явно не веткой и ничем другим... Ножом, когтем? Филлип вполголоса выругался и потряс Киру за плечо. Едва она открыла глаза, парень в довольно грубой форме объяснил, что, мол, приехали. Подтекстом его слов было что-то вроде: "Иди собирай шмотки и поехали дальше", но вот у самой Юмаевой на этот счёт было своё мнение:

     –Нет. - спокойно ответила она и вышла из машины.

     Искусствовед ударил кулаком по рулю и вышел следом.

     В небольшой квартире, где Кира жила вместе со своей подругой, было, вопреки опасениям Хойновского, довольно уютно, хотя мебель была довольно потрепанной. Юмаева скинула косуху в коридоре, не удосужившись даже повесить её на вешалку, и прошла в комнату. Включила компьютер, проверила почту, сделала пару заметок в телефоне и решила пойти поесть. Фил не то чтобы был очень против...

     –Ты вещи-то собирать будешь? - с нотками безнадежности спросил Филлип, следуя за девушкой на кухню.

     –Не-а. Ты где спать собираешься? На диване или на кровати?

     –В своей квартире. - мрачно ответил парень.

     –Я не еду. Чай будешь?

     –Кофе. Едешь. Я здесь не останусь, не хватало еще, чтобы твоя подруга что-то заподозрила - а она увидит, что мы с тобой совершенно чужие люди и поймёт, что все наши слова это чистая ересь. - рука Киры остановилась на словах "чужие люди", но Фил этого не заметил.

     –Света переехала к Михаэлю. Я здесь одна, так что не волнуйся. А притворяться у тебя получается отлично. Думаю, даже Света так не сможет. Сколько ложек сахара?

     –Без сахара. Все равно, не хочу выставить себя идиотом. Нормально - когда девушка переезжает к парню, а вот когда парень к девушке - это уже маразм.

     –Ну да, конечно, а через месяц ты меня пинками погонишь и опозорюсь я. - Юмаева повернулась к Филлипу лицом и надула губки. –Я буду совершенно разбита и унижена. - тут же её лицо превратилось в непробиваемую жестокую маску безразличия и она продолжила выверенным тоном: –Водой разбавить?

     –Нет, спасибо. Иначе совсем помои получатся. - поморщился Фил. Он подозревал, что кофе у Киры растворимый, но не с таким же поганым запахом!

     Переводчица ухмыльнулась и вылила его кофе в раковину, а затем, даже не споласкивая стакан, налила воды и поставила перед парнем.

     Хойновский шутку не оценил.

     –К тому же, - продолжила девушка, –мне меньше всего хочется видеть твоих подружек. У меня, знаешь ли, пунктик на это дело.

     –Да с чего ты взяла, что у меня по квартире гуляют ба... девушки? - удивился Филлип.

     –А ты хочешь сказать, что нет? - хитро прищурилась Юмаева и сложила руки на груди.

     "Ну нет, только не это!" - взвыл внутренний голос искусствоведа.

     –Так все, хватит. Во-первых, спорить с тобой я не собираюсь. Во-вторых, насчёт "погнать пинками", ты не права, Кир. Можешь уйти от меня со скандалом, сделав кобелем, козлом, моральным уродом - да кем угодно, только не щеголем. Девушек весь этот месяц не будет, да и не думаю я, что кто-то из моих знакомых поручит тебе свечку держать. - лицо переводчицы мгновенно покраснело. –Так что иди вещи собирай. Думаю, больше у тебя отговорок нет. Кстати, долго думала? - повесел в свою очередь Хойновский и стакан с мутной водой был успешно забыт.

     Кира вскочила со стула и направилась в комнату, буркнув напоследок "Два дня".

     ***

     Квартира Хойновского стала чудиться мне замком по первому впечатлению - по двери, то есть. Сделанная из красного дерева, она разительно отличалась от рядомстоящих железных. По центру искусной резьбой был вырезан лев, стоящий на задних лапах. Ручка, скорее всего, была бронзовой, в форме головы льва.

     Внутри все оказалось менее грандиозным, чем я себе представляла: трехкомнатная квартира с просторной кухней и разделенным сан-узлом. Боялась даже представить, сколько ж это квадратных метров...

     Первой комнатой, которую мне показал Филлип, стала гостиная. Огромный телевизор в полстены, кожаный диван нежно-кремового цвета, пушистый коврик, который практически не ощущался под ногами - до того был мягкий. В другом конце комнаты стояла стереосистема и письменный стол. Установка, по моему скромному мнению, стоила тысяч шестьдесят, не меньше. Стол был сделан из уже знакомого мне красного дерева.

     Следующая комната оказалась оборудованной под спортзал - эх, как я угадала! - поэтому Филлип предложил мне осмотреть оставшиеся комнаты в одиночку. Я-то против не была, а вот заклинание той гадалки было и очень даже. Примерно через десять шагов я почувствовала себя отвратительно, а на одиннадцатом едва не свалилась в обморок. К счастью, через пару секунд послышался звук шагов и меня подняли на ноги. Фил уже был по пояс раздет, чего я совершенно не ожидала. Последний и первый раз я видела его в похожем, разве что более пристойном, виде во сне месяц назад.

     –Ну что? Похоже, одной у тебя не получится. - без намека на улыбку сказал Хойновский и вдруг изменился в лице. Улыбнулся с плотнее прижал моё безвольное тело к себе. Не до конца осознав, что же такое сейчас произошло, я ошарашенно вырвалась из медвежьих объятий этого гада ползучего (перформанс) и заорала что есть сил:

     –Ты офигел?!

     Вот знаете, он может думать все, что угодно, считать меня истеричкой или сумасшедшей, но больше я этого не допущу.

     –Сам же сказал: забудь. - проговорила уже намного тише.

     –Сказал. - кивнул парень и вдруг снова заулыбался. –Потому что мы создадим воспоминания гораздо лучше тех, других.

     Лишившись дара речи, я все же подумала: а какого черта? В конце концов, неужели я не заслужила к себе нормального отношения?

     –А ты не сдаешься, как я посмотрю.

     –Конечно. - кивнул Фил и взглядом указал на последнюю комнату. Дверь в неё, в отличие от двух других, была закрыта. –Я хотел чтобы ты сама посмотрела, чтобы не смущать. Но раз уж так вышло... - он толкнул дверь рукой и та послушно открылась, не издавая ни звука.

     А на задворках сознания прогремело оглушительное: "Спальня".

     Огромная кровать с балдахином - это все, что я смогла увидеть внутри. Никаких полок, комодов и шкафов. Просто кровать и все. Вот это называется минимализм, невесело хихикнул внутренний голос. А я ещё подумала, а чего от этого урода ожидать-то? Ему же спальня для определённых целей нужна, нечего людей в заблуждение вводить.

     –Знаешь, здесь бы уместилась целая подготовительная группа из детского сада. Все тридцать человек. - решила сказать хоть что-то и получилась, как всегда, дурь.

     –Не думал об этом так масштабно. - усмехнулся Филлип.

     А я снова покраснела, как сегодня на кухне у меня дома. Боже, ну почему у него шуточки такие, а?

     –Ладно, с твоей лежанкой мы разобрались. - сглотнула я. –Моя где?

     –Как где? - слишком уж выразительно покосился он на кровать...

     –Я с тобой спать не буду! Ультиматум. Табу. Запрет. Ещё как сказать?

     –Сама же сказала, что здесь тридцать человек уместится! Мы с тобой не то что не дотронемся друг до друга, даже не увидимся! - принялся уговаривать меня Филлип. И я вспомнила. Эту кровать вспомнила. Сон, где он помогал с проектом - точнее, сделал его за меня, кстати, с этим тоже надо разобраться - проходил прямо здесь, в этой комнате.