Белый берег
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
"Белый берег"
Их городок был одним из сотен подобных, разбросанных по всей стране: с приветственной табличкой при въезде с отметкой о населении, еле дотягивающем до полутора тысяч, небольшим придорожным кафе с обязательным фирменным блюдом по средам и мотелем с мигающей неоновой вывеской времен едва ли не первых британских паломников, обосновавшихся в Новой Англии.
Один из множества скучных городишек, увязший в паутине бесконечных дней, скрашенных шатанием по лесу с друзьями и редкой рыбалкой с отцом на берегу Коннектикут.
О своем детстве, проведенном в Илле, он мог рассказать в нескольких словах: выставленный к завтраку кленовый сироп на кухонном столе, вечно раздраженная мать с его орущей младшей сестренкой на руках и резвые самолетики, смастеренные из листков, вырванных из школьной тетради.
Все эти унылые картины детства можно сложить в одну, названную точно и емко: убожество.
И какого черта его принесло сюда обратно?
Не ради же того, чтобы самому проследить за продажей дома после смерти отца, правда ведь? В конце концов, надо было это дело спихнуть на поверенного, который прежде весьма удачно решал его вопросы разного толка в Нью-Йорке, а если б тот и надул его, на это можно было бы запросто махнуть рукой.
Да, он питал к своему "родовому гнезду" настолько нежные чувства, что не хватало никаких слов, чтоб их в точности описать.
- Стэн, давай сюда!
- Иду.
- Не идешь, а еле тащишься! Ты что, не рад снова увидеть свой родной город?
Так рад, просто сил нет.
Сейчас просто запрыгает на месте от радости.
- Я вообще никак не думал, что ты приедешь. - Дон Маккормик, его бывший одноклассник - рыжий хохотун с вечной пригоршней шуточек наготове, искренне обрадовался, когда Стэн Перри вывалился из вагона поезда на старенькую, чисто подметенную платформу. - Честно, никак не ожидал. Мы с ребятами, если уж говорить начистоту, поспорили на то, что ты не приедешь. Передашь дела своему агенту или кто он там...
- Поверенный.
- Не агент? - удивился Дон.
- Мой агент занимается моими книгами, а поверенный решает дела иного толка.
- Например, личные? - хохотнул Маккормик.
- Я не настолько несамостоятелен, - кисло отозвался Стэн.
- Да я пошутил, - поспешил объясниться Дон. Иногда на его старого друга находила до смешного странная обидчивость по самому пустяковому поводу, и Маккормик помнил, что она не раз послужила причиной для серьезных ссор. Вроде бы парень, а иногда мог разобидеться, как девчонка.
Забавно, ей-богу.
- Брось, - отмахнулся Перри. - А где остальные?
- Сейчас подкатят.
Перри было скучно.
Больше всего ему хотелось завершить ненавидимый всей душой визит в обитель детства как можно скорее.
За те двадцать два года, которые Стэн не был в Илле, он иногда думал: а что если он когда-нибудь снова увидит потускневшую от дождей и снежных зим крышу родительского дома, или скрипучие качели Бекки, садиться на которые ему строго-настрого запрещалось, или, может, старую яблоню, которую его отец, несмотря на крики матери, так и не решился спилить? Может, то, что некоторые люди зовут ностальгией, шевельнется в его сердце и заставит вспомнить об Илле с легкой улыбкой на губах? Скажем, то, как ветер шевелили золотистые кудри Милли Эванс, его первой и, как водится, безответной любви? Или сигарета, украденная из пачки отца Дона и раскуренная всей их четверкой, будто трубка мира, в старом сарае? Или те редкие, приравнивавшиеся к празднику визиты в Иллу мистера Хорна - старьевщика из бостонского пригорода? Или, может быть, давно заброшенные на чердак комиксы про Железного человека?
Что-то должно быть.
Что-то точно должно было быть.
Не могли от его детства остаться лишь изгибы холмов, тянущие свои хребты до самой границы штата, и рассказы о красавице-ведьме, убитой на заре рождения городка свихнувшимися фанатиками из горожан.
Ну да, по крайней мере, Илла имела крохотную местную легенду, пусть никогда и не была Салемом. Сомнительное достоинство, что ни говори.
- О, вот и они! - Дон приветственно махнул своей крупной мозолистой рукой двум одетым в теплые куртки мужчинам, спешащим им навстречу.
Стэн покосился на давнего приятеля, но своей руки не поднял.
То, что Маккормик остался в городе, ничуть его не удивило, ровно как и оседлость их общего приятеля Кори Сэстона. Их болтовня о мечтах о лучшей судьбе за пределами Иллы на деле так и осталась болтовней.
Отцы ребят начали свою дружбу с самой школьной скамьи. После окончания школы они вместе пошли работать на местный завод, затем женились на подружках Холли Керри и Дафне Грей и каждую пятницу до чертиков набирались в баре старого Пита - того самого, что в семьдесят восьмом выловил самую большую форель за все время существования Иллы. У обоих с разницей в пять дней родились сыновья, в точности повторившие славный жизненный путь своих отцов, разве что женились они не на подружках, а на близняшках, чем довели папаш до истерического хохота в вечер знакомства с невестками. Надо ли говорить о том, что свадьбы они сыграли тоже в один день.
Стэн на торжестве не присутствовал.
Отговорившись болезнью по части желудка, он в это самое время избавлялся от героиновой зависимости в лучшей лечебнице Франции, выйдя из которой с радостью бросился зарабатывать себе алкогольную.
В Илле быть алкоголиком почетным не считалось, но и особо зазорным не выглядело. Обычный синдром провинциального жителя.
Провинциалом Стэн себя категорически не считал, но приложиться к бутылке "Джонни Уокера" отказать себе не мог. Вот и сейчас вышибающий при одном только глотке дух напиток дожидался его в мотеле, золотя бутылочное стекло, запрятанное среди рубашек в дорожной сумке.
- Сейчас мы поднажмем на четверых, - радостно пообещал Дон, протягивая для приветствия руку подошедшему к ним Кори.
"Читаешь мысли, друг мой", - Стэн непроизвольно облизал губы.
- Старик, я даже не знаю, что сказать. - Кори не стал церемониться и просто обхватил Стэна своими ручищами. Тот только сдавленно охнул, оказавшись жертвой медвежьей хватки Сэстона.
- Чертовски рад, хренов Перри!
Маккормик захихикал.
- Я не буду столь беспардонен и просто пожму тебе руку.
Эдвард.
Эдди Харди. Просто Эдди.
Или, как его еще называли девчонки в школе - принц Эдвард.
Вот уж чему Стэн не уставал удивляться, так это тому, что в их всеми богами и чертями забытой Илле до сих пор делал Эдди.
Он по определению должен был сразу после выпускного вылететь из этого убогого края куда-нибудь на Карибы или Гавайи первым же самолетом, а вместо того остался жить в родительском доме и вести скучные бухгалтерские дела его отца, владельца местного завода по производству кленового сиропа, кормящего весь город.
Какого черта он здесь делал?
С его лицом можно было бы забабахать карьеру в Голливуде, даже не открывая при этом рта, или, что было бы куда разумнее, отправиться учиться в один из университетов Лиги плюща.
Перри испытал неслабый шок, когда Маккормик, как бы между прочим, в одном из их телефонных разговоров, оплаченных, конечно, самим Стэном, сообщил, что Эдди сидит на своей заднице ровно и не рыпается из Иллы, работая потихонечку на своего папашку, ни с кем из местных девиц не встречается и даже не особо часто вылезает с ними к Питу.
- Он всегда был странноватый, верно? С его этими книжками о фило... философах, да? И как любил на реку в одиночку свалить и сидеть там, пыриться на воду. Он и сейчас так делает. Мда-а-а... Ну, типа не нашего полета птица, но, скажу тебе откровенно, я думал, что он свалит из города, как только получит диплом о выпуске, - без устали трепался Дон. - Мы с Кори пытались его расспросить о том, о сем, что, мол, он дальше думает делать, но он, прикинь, молчит, как сом. Ни слова не говорит до сих пор. Лично я думаю, что это связано с бабой, - важно заявил Маккормик. - Зуб даю - точно баба виновата! Во всем виноваты бабы! Не пойму вот только, кто именно. Он вроде с Лизой крутил, сестрицей Хромого Сэма, перед выпуском... так вот я думаю, может, там что-то с ней связано? Чтоб живот у нее пер, не видно было, но, если подумать, что еще могло приключиться? Наверняка его старик прознал, слухи замял, - сам знаешь, какое у него в городе влияние, а сыночку рыпаться из Иллы запретил - в наказание. Сиди, типа, и расхлебывай теперь. Хотя, может, и не Лиза это вовсе... у нее роман с Тедом Гордоном уже два года... Не знаю я, в общем, но это точно с бабой связано. Как думаешь?
Стэн молчал в телефонную трубку и пускал в воздух сигаретный дым.
Он иногда тоже думал о том, почему наследник самого влиятельного в Илле человека дружил с ними - детьми обычных рабочих? Что он находил интересного в разговорах о сиськах Эни Форестер или пинании ржавой банки из-под консервированной фасоли во дворе дома Кори? Сами они ни черта не понимали в его страсти к древнегреческим философам и скандинавской мифологии с ее суровыми и кровавыми богами, треща о новом фильме с "Железным Арни" или в тысячный раз обсуждая комиксы о "Человеке-пауке" или "Фантастической Четверке", но он и нечасто говорил об этом, как будто смущался, упоминая о своем увлечении.
В то, что Эдди легко цитировал в двенадцать, Стэн заставлял себя погрузиться в двадцать пять, после выхода своего первого романа, успешного настолько, что он вынужден был путешествовать по "чрезвычайно важным для закрепления его успеха вечеринкам", как объяснил его агент.
Вгрызаясь в страницы "Старшей Эдды", Стэн не раз вспоминал, как легко Харди выговаривал труднопроизносимые имена героев скандинавского эпоса, и оттого чувствовал себя полным идиотом, несмотря на то, что друг его детства с зашкаливающим по результатам школьных тестов интеллектом безвылазно сидел в Илле, а он смаковал "Дом Периньон" на вечеринке у новомодной голливудской старлетки.
Эдди на блистающих "звездами" экрана и издательств приемах смотрелся бы куда уместнее него, и пару раз, изрядно нализавшись, Стэн даже набирал номер Харди, чтобы срывающимся голосом пригласить его к себе в Нью-Йорк.
Харди вежливо, но неизменно отказывался.
- Читал твою новую книгу, - мягко говорил он. - Я не устаю удивляться тому, насколько умело ты описываешь человеческие чувства. И, конечно, твои концовки... знаешь, это что-то, - смеялся он своим тягучим голосом. - Зная тебя, я каждый раз пытаюсь напомнить себе не расслабляться, но опять попадаюсь. Каждый раз, снова и снова. Мне это напоминает ящичек с чертиком. У меня был такой в детстве - отец привез откуда-то. Знаешь, что в нем, и все равно, открывая, вскрикиваешь от неожиданности, как ребенок, - его голос становился едва слышимым, как будто на линии неожиданно портилась связь. - Наверняка тебе говорили это уже не раз, но я хотел бы сказать от себя: ты пишешь замечательные книги, Стэн. Не останавливайся.
Эдди удивительно тонко почувствовал тот момент, когда Перри захотелось все бросить.
В то лето героин его совсем припер, и пару раз Стэн отметился в больнице с передозом, прежде чем Франции встретила Перри и его зависимость распростертыми объятиями, групповой терапией и длинными ногами доктора Франчески Мерлье. Наполовину итальянка, наполовину француженка, она придала лечению особенный национальный колорит, щедро приправив его долей эротики и вдохновив на поглощение океана алкоголя после того, как наркотик с искренним сожалением выпустил его из своих цепких лап.
"Пить - не колоться", - справедливо заверила она Стэна и выпустила на свободу, переключив внимания на новенького пациента - лондонского героинщика с пятилетним стажем.
Протусовавшись шесть недель в каком-то свинг-клубе, Перри загремел в больницу со сломанной ногой, трещиной в ребре и идеей для новой книги, продержавшейся на вершине парада бестселлеров восемь месяцев.
Выйдя из госпиталя, он затеял в квартире генеральную уборку - сменив всю мебель и приобретя новомодную саунд-систему, а затем, оставив свое жилище на агента, на месяц укатил в круиз по Средиземноморью. По приезду домой он первым же делом набрал номер Маккормика, пригласив всю их давнюю компанию отметить его возвращение к человеческому существованию бурной вечеринкой в одном из лучших ресторанов города.
- На этот раз мы - принимающая сторона, - сказал Эдди, протягивая для приветствия руку. - Жаль, что повод неподходящий, - посетовал он.
- А вечерина была тогда просто забойная, - Дон, усмехаясь, толкнул Харди в бок.
В тот вечер Эдди отменно перебрал, и все они настолько неплохо оттянулись, что ближе к утру в дверь Перри стала невежливо ломиться полиция, благодаря которой они провели в участке несколько томительных часов.
Выкатившись оттуда, Дон и Кори хором предложили "определиться по девочкам, пока никто не засек", но Стэна неодолимо тянуло спать, а Эдди спешил на самолет. Как Перри позже узнал, дома Эдди ждал грандиозный скандал: свой визит к Стэну он от семьи скрыл, и питавший естественную для промышленника неприязнь к писателю-однодневке с плебейскими корнями мистер Харди, по словам Маккормика, орал на сына недели две, да так, что вся Илла стояла на ушах.
- Дикая сцена была, - рассказывал во время телефонного разговора Дон. - Ты себе только представь: взрослый, считай, мужик, а отец его натурально пасет. Что-то там нечисто с этой семейкой... Я тебе говорил, что там на бабе все завязано? Вот помяни мое слово - так оно и есть.
- Может, там дело не в бабе, а в счетах, за которые Эдди отвечает! - послышался в трубке голос Кори.
- Тоже может быть, - с готовностью подхватил идею Маккормик.
После того злополучного визита Стэн ни разу не видел Эдди, лишь изредка говорил с ним по телефону о всяких мелочах: о том, как продвигается работа над новым романом, нехотя интересовался, как идут дела у отца и не все ли спиртное в Вермонте он еще выпил, сколько литров сиропа в этом году наварила фабрика Харди, да правда ли, что вскоре Илла обзаведется новым отрезком шоссе, и что обещания о постройке бумажно-целлюлозного завода не пустой вымысел?
О себе Эдди говорил мало, все больше расспрашивал о жизни Большого яблока, и в его голосе в такие минуты Перри явно различал что-то схожее с обидой, возможно даже на него.
- Сначала рванем к Питу? - предложил Кори, осторожно добавив: - Или, может, сперва навестим...
- Этим займется мой поверенный, - резко оборвал его Стэн. - Он приедет сюда утренним поездом.
Думать о продаже дома ему не хотелось, как и обо всех проведенных в нем годах, об истеричной матери, избалованной хамке-сестре и на все плюющего с высокой колокольни собственного пофигизма отца.
У Перри руки чесались сплавить дом еще с самой посадки в поезд, хоть за сущий бесценок, о чем он и сообщил удивленному поверенному. Лучше всего, как он справедливо считал, было бы вообще не видеть свое бывшее жилище.
- Как Бекки? - вежливо поинтересовался Эдди, когда он брели к бару Пита. От мороза у него раскраснелись щеки, совсем как у подростка. - Дон говорил, что она навещала тебя в Нью-Йорке.
Сэстон и Маккормик шли чуть впереди них и то и дело оборачивались, подгоняя нетерпеливыми возгласами.
- Да, - Стэн досадливо поморщился, услышав имя сестры. - Катилась бы она...
Мерзавка даже не поинтересовалась, нужна ли ему ее помощь в связи с похоронами отца, на которые она не явилась, и продажей дома, часть денег от которой рассчитывала получить. Украв его карточку с парой тысяч долларов, Бекки свалила из города с каким-то барменом и с тех пор так и не дала о себе знать. Стэну оставалось только искренне надеяться на то, что ее любовник присвоит украденные Бекки деньги, после чего от всей души даст ей под зад.
Забавно получилось.
Мать с отцом души не чаяли в этом ребенке, шпыняя старшего изо всех сил, и вот она ирония: Бекки прогремела на всю Иллу как самая безотказная девка, а Стэн одну за другой водрузил на камин домика в Альпах с десяток премий за свои "писульки", как презрительно именовала его профессию мать, но львиная доля именно его гонораров беспардонно выклянчивалась на вечно голодный до ремонтов дом и наряды для Бекки.
Эдди понимающе усмехнулся.
Бекки в свое время дала жару, пытаясь завалить и его, а когда не вышло, устроила скандал на всю Иллу, выкрикивая на каждом шагу, что хренов наследничек из семейки Харди лишил ее драгоценной невинности.
Стэн до сих пор вспоминал тот случай с содроганием.
Неудивительно, что отец Эдди стал относиться к его семье с еще большим презрением, чем до скандального происшествия.
Перри тогда сильно удивила реакция самого его приятеля: тот лишь посмеялся над произошедшим и шутливо пообещал быть впредь более разборчивым в связях.
- Ну и погодка, да? - Эдди облачком выдохнул теплый воздух из легких.
Стэн вздрогнул.
- Задумался? - поинтересовался Харди.
- Есть немного.
- А еще медленнее вы тащиться можете? - проорал Кори. Они с Маккормиком здорово обогнали их, несмотря на довольно глубокий слой снега, который завалил безлюдную в этот час дорогу к Питу.
- Между прочим, если кто-то почти уже нездешний забыл, то я напомню, что мы идем по ведьминой тропе, - захохотал Дон. - Не советую особо долго здесь толкаться, а то она нагрянет и вырвет тебе кишки, вякнуть не успеешь!
- По-моему, он уже набрался, - нахмурился Эдди. - Не пойму только, когда успел.
- Что ему стоит, набраться-то? - усмехнулся Стэн. - Что еще за тропа ведьмы, кстати?
Эдди удивленно посмотрел на него:
- Что значит, что за тропа?
- Ну да, - Стэн пожал плечами.
- Иногда мне тоже начинает казаться, что ты нездешний, - усмехнулся Харди. - Ты это серьезно?
- Насчет тропы? Ну да.
- С ума сойти. Единственная местная легенда, и тебе, как человеку пишущему, должно быть неловко...
- Я помню о ведьме, - снова дернул плечами Стэн. - Но тропу - уволь. Выдумали черте что... Скоро дом, где она жила, объявите музеем.
- Дом сожгли сразу же после ее смерти,- спокойно ответил Эдди. И добавил, заметив его изумленный взгляд: - Этого не было в местных хрониках. Я узнал об этом факте просто так, из любопытства.
- Ну, так и что за тропа? - миролюбиво спросил Стэн.
Эдди ответил после минутной паузы:
- По ней она бегала на свидания к своему любовнику.
- Это который потом сдал ее местным властям?
- Да, он самый.
- Чертовски романтично, - фыркнул Стэн. - С некоторыми ребятами из Нью-Йорка следовало бы поступить точно так же.
Харди улыбнулся:
- Не думаю, что ты настолько вероломен.
- О, да ты меня просто не знаешь! - подхватил его тон Перри.
- Какого хрена, а? - взвыл изнемогающий от недостатка алкоголя в крови Кори.
- Ребят, вы можете предаваться воспоминаниям прямо здесь, но мне срочно нужна дозаправка, - подхватил Дон. - И поссать.
- Мужик, ты что, надумал делать это прямо здесь? - в притворном ужасе завопил Кори.
- Отойди, а то пролью.
- Ты охренел?!
- Ничего не меняется, да? - Стэн пошарил в кармане куртки в поисках сигарет. - Черт, в номере забыл, что ли?
Эдди протянул ему свой "Кэмэл":
- Почему ты не остановился у ребят? У Кори или Дона? Они сказали, что оба приглашали тебя, но ты наотрез отказался. У них немного шумно из-за детворы, но зато их девочки отлично готовят, да и всяко лучше спать в приличной постели, а не на мотельных простынях.
- Не знаю, - Стэн с наслаждением затянулся. - Просто не захотел им мешать. А может, чтобы они мне мешали. Не могу точно сказать - все сразу, наверное.
- Стэн, - голос Эдди зазвучал тише, - я бы с радостью пригласил тебя к себе в дом, но увы, мне он не принадлежит... Мне очень неудобно...
- Прекрати сейчас же, - Перри напустил на себя негодующий вид. - Тебе вовсе не обязательно говорить мне все это. Просто давай не будем и все. Я чертовски рад видеть тебя, дружище, и сейчас это самое главное. Я теперь вообще больше здесь не появлюсь, как ты понимаешь, - Эдди кивнул, - так что, будь добр, хоть раз в год навещай меня в моем гадюшнике.
- Тебе не угодишь, - улыбнулся Харди. - Там - гадюшник, здесь - гадюшник.
- Там охренительно дорогой и шикарный гадюшник, чувствуешь разницу?
- Ну да, - развеселился Эдди.
- Лучше скажи мне, когда ты уже разберешься со своими семейными тайнами и заживаешь, как нормальный человек? - Сказано было абсолютно зря, и Стэн отлично осознавал это. Может, после литра-другого забористого виски Пита Эдди и готов был бы расколоться, но не сейчас - посреди заваленной суточным снегом дороги.
Харди мгновенно отреагировал - поморщился, словно от зубной боли:
- Это...
- Личное?
- Да, точно, личное. Может, расскажу как-нибудь...
- Когда будет подходящий момент?
- Да. Когда будет подходящий момент.
- Хорошо. Я подожду. Я умею ждать, знаешь ли.
Эдди кивнул.
- Скажи мне только, как другу.
- Да?
- У Пита такое же дрянное виски, как и раньше?
- Если говорить откровенно, - серьезно заявил Харди, - оно стало еще хуже.
- Отлично! - рассмеялся Стэн, хлопая приятеля по плечу, и в тот самый момент, как его ладонь коснулась Эдди, снежок, пущенный нетерпеливым Маккормиком, угодил ему прямо в лицо.
- Ну, поцелуйтесь еще! Какого черта вы там гарцуете? Мы вообще дойдем сегодня или мне придется гнать спирт прямо из снега?
Прежде чем Кори и Дон сцепились с Питом в перебранке, доказывая, что местный кленовый сироп, поставляемый Вермонтом, все еще лучший продукт в завтраку, несмотря на наглые опровержения со стороны канадцев, а Стэн, крепко ухватившись за руку Эдди, выкатился на морозный уличный воздух перекурить, прошло не меньше трех часов.
Раскачиваясь из стороны в сторону, словно молоденькие ели при буране, они, как в старые добрые времена, курили одну на двоих "Кэмэл" и, попеременно хихикая, старались удержаться на своих ногах, а не только цепляясь друг за друга.
За одной сигаретой последовала вторая, затем третья, и им, закутавшимся в подбитые медвежьим мехом куртки Кори и Дона, почему-то совсем не хотелось возвращаться в накуренный бар Пита, где у стойки соревновались в крепости голосовых связок работяги с завода Харди, исподтишка пялясь на сыночка их хозяина, медленно, но верно набирающегося у них под боком со своими приятелями.
- Этот... ну да, вот тот, который бутылку на коленях держит, да, он... это ж Стэнли Перри...
- Перри?
- Тот, что укатил в Нью-Йорк, что ли, и писателем там заделался?
- Ну да, он самый...
- Вот это да! Смотрите-ка, какая у нас тут знаменитость... Автограф, может, попросить?
- Стра-а-а-а-шно, а вдруг откажет?
Взрыв пьяного хохота.
- Сестричка-то его неслабо гуляла здесь еще пару годков назад. Может, спросить адресочек, где ее найти? А то как она у меня тогда на коленях вертелась, как уж на сковородке, дух просто захватывало...
- И часто ты ужей жаришь?
- Иди ты!
- Сам иди!
- Говорят, он домишко свой приехал продавать? Денег, что ли, в своем Нью-Йорке не хватает?
- Видать, что так!
- Не обращай внимания, - шепнул на ухо заведенному с пол-оборота Стэну Эдди. - Это - зависть.
- Да я знаю я. Идиоты.
- Пойдем, перекурим, - Харди подхватил Перри под локоть, выводя друга на крыльцо бара под долгие взгляды работяг.
- Черт!
- Успокойся.
- Я спокоен.
- По тебе не скажешь.
- Со мной все в порядке.
- Ну, хорошо. В порядке так в порядке.
- Как ты вообще можешь здесь оставаться? - Стэн резко развернулся к Эдди всем корпусом, словно машина, которую занесло на льду.
- Живу как-то...- тот пожал плечами.
- Вот именно - как? Как ты здесь живешь? Они... - Перри постарался скорчить самую презрительную мину, на которую был только способен, вгрызаясь рассеянным взглядом в закрытую дверь бара, за которой весело ржали рабочие завода Харди.
- Ты точно такой же, как они, - мягко оборвал его Эдди. - Ты - отсюда, и что бы ты ни сделал, кем бы ни стал, изначально ты - из Иллы. Это как приговор, увы. Это сидит в каждом из нас. В ком-то больше, в ком-то меньше. - Харди навалился спиной на перила лестницы, прямо над которой пятнадцатый год висела деревянная табличка с криво накарябанными черной краской буквами "У Пита".
- Ты не такой. Это верно, - важно потряс указательным пальцем Перри.
- Я не это хотел сказать, Стэн.
- Это, - Перри пьяно покачнулся. - Но, кстати, я не в обиде. Потому что ты прав. А я с правыми людьми не сражаюсь, тем более с тобой.
- Почему это "тем более со мной"? - Эдди с подозрением в голосе сузил глаза.
- Да брось, - замахал на него руками Стэн. - Ты правда хочешь знать, почему? Почему я так думаю? Потому что ты - особенный. И всегда таким был. В нашей поганой дыре, ты... ты знаешь, как тебя называли наши девчонки в школе? - Стэн хихикнул. - Походу, меня развезло... Стоп, я не о том говорю... А, да! Принц Эдвард! - Перри театрально выдержал паузу, а затем прыснул. - Был бы я девчонкой, я бы на тебя запал, точно говорю. Ты - местная достопримечательность, вот! Не я, а ты! Для всех тут так и есть. Поэтому ты и особенный. Поехали отсюда, а? Ты там, в Нью-Йорке, будешь своим в доску. Тебе там место, а не здесь, понимаешь? Там тоже есть много чего хорошего, не все ж шлюхи да наркота... там есть музеи, например... тебе понравится... Господи, твой отец, он... такое дерьмо, ты знаешь об этом?
- Я и правда особенный, - Харди опустил голову так низко, что его подбородок почти касался груди. - Но не так, как ты думаешь. Говоришь, ты сюда не приедешь больше?
- Нет, конечно, - в голосе Стэна звучало облегчение.
- Оно и понятно. Это и к лучшему. К тебе я точно не поеду.
- Почему это? - возмутился Перри. - Так, подожди, с этим еще разберемся... мы не об этом сейчас говорили! Давай, это... не уходи от темы... расскажи мне и всему миру о твоей особенности, ну... помимо знания философии, которая здесь никому к лешему не нужна, и биографии Авы Гарднер... черт, я выговорил это, с ума сойти... Что ты там бормочешь, а? - заплетающимся языком вымолвил он. - Что в тебе такого, что ты не можешь отсюда свалить? Похоже, Дон был прав, когда сказал, будто у тебя за пазухой что-то есть такое, почему ты отсюда не можешь двинуть... ты никого, часом, не убил? - Стэн хохотнул и повертел сигаретный окурок в пальцах.
- Уедешь? - переспросил Эдди. - Вот и хорошо.
Стэн уже было приготовился снова возмутиться, наорать на приятеля, обвинив его в тупости и предательстве, но успел только открыть рот, чтобы его в тот же момент закрыли необычно мягкие, сладкие от виски губы Эдди. Его поцелуй был насквозь пропитан вкусом кленового сиропа и только что выкуренной сигареты, а от недавно выпитого алкоголя чуть пощипывало нёбо, по которому змеей скользнул язык Харди, прежде чем Эдди выпустил ошеломленного, замершего в изумлении Стэна из необычайно крепкой хватки своих рук.
- П-понятно, - выдавил из себя Стэн. Окурок выпал из пальцев и тлел у его ног, испуская последний виток сизого дыма.
- Ничего тебе не понятно, - с безмерной усталостью в голосе произнес Эдди. Отвернувшись от приятеля, он смотрел в сторону заснеженной дороги, уходящей в темноту улицы.
- Это... этот поцелуй... я понимаю... это...
- Он не для любого мужчины, - сказал Харди. - Он только для тебя. Хорошо, что ты больше не приедешь сюда.
Перри молча таращился на его спину.
В Нью-Йорке он пару раз закатывался к себе на сорок пятый этаж небоскреба, пафосно названного "Серебряной птицей", с миленькими парнишками из ближайшего стрип-бара, но это больше напоминало эксперимент по пьяни, и пусть наутро Стэн заключал, что "а оно, пожалуй, ничего", на свой пол он, тем не менее, не заглядывался. На цветущих буйным цветом нью-йоркских вечеринках его то и дело приглашали "пообщаться где-нибудь в более интимной обстановке", и иногда, когда Перри находился в наиболее развеселом настроении, он даже соглашался, вследствие чего заключал, что теперь уже удивить его, парня из захолустья, невозможно ничем.
Ну надо же, как он ошибался!
Пропахшее дурманящей сладостью марихуаны "Большое яблоко" устало пытаться изумить Стэна Перри своими выходками, а вот родная Илла, насквозь липкая от кленового сиропа, в первый же вечер мимолетного визита шокировала его прямо с порога.
И кем?
Эдди Харди, над светлой макушкой которого разве что нимб не сиял.
Стэн почти развеселился.
Он хотел, смеясь, хлопнуть Харди по плечу, заверив, что, конечно, он несколько ошеломлен, но шутка, надо сказать, удалась и...
И...
И почему-то он не смог выдавить из себя ни слова.
Только не мог понять, почему: то ли потому, что понял, зачем отец Харди запер сына в тюрьме собственного дома, то ли оттого, что губы его горели от неожиданно мягкого прикосновения губ Эдди.
И тогда он вспомнил.
Вспомнил, как девушкой бежал по цветущему лугу прямо за границей последней илльской фермы, и длинные распущенные рыжие волосы колыхались из стороны в сторону, когда она перепрыгивала ручеек, преграждающий дорогу к лесу. Вспомнил, как скидывал на землю скромное, выгоревшее на солнце платье и манил к себе высокого светловолосого юношу, который с жадностью пил поцелуи юной ведьмы, словно родниковую воду, и тихонько всхлипывал, когда входил в ее гибкое, жаркое тело. Вспомнил, как неистово любил его и как горело преданное им тело, вспомнил, как кричал и бился в огне, жрущем его кости, пока кожа лопалась и кипела, словно масло, и как смотрел в глаза юноши, глядящего на то, как умирает любимая, вспомнил, как его невеста стояла с ним рядом и держала его за руку, и как усмехался его отец, которому юная ведьма отказала в своих ласках...
Он вспомнил, как в тот день, когда рыжие волосы ведьмы вспыхнули ярким факелом, на дворе стоял январь - неожиданно морозный и снежный, покрывший берег Коннектикут ослепительным белым покрывалом, и как горожане, жадно пялившиеся на его обнаженное тело, потирали замерзающие руки и дышали на них, пытаясь скрыть от жен собственное возбуждение.
Он вспомнил это, словно опять был там - посреди того дня и костра, заставлявшего выгибать тело в причудливых позах и кричать так громко, что люди затыкали уши.
И как звали его.
Того, кто любил и предал.
Кто испугался и жил весь остаток своей жизни в страхе и отчаянии.
Ради кого неприкаянная душа ведьмы сотни лет блуждала по телам младенцев Иллы, не разбирая происхождения и пола, ради кого заглядывала по ночам в окна, пугая детей и любовников, и из-за кого пела одним голосом с холодными зимними ветрами и голодными волками.
И тогда в Илле случались такие вещи, которые хотелось бы скрыть от посторонних глаз, вроде связи сестры и брата в семье местного богатея, или отца и дочери, или почтенной матери семейства и пятнадцатилетнего мальчишки.
О таком нельзя было говорить ни тогда, ни сейчас, и даже новый век, постучавшийся в илльские дома, не смог заставить отца принять чувства своего сына к выродку из полунищей семьи местного работяги.
Всякое случалось за это время в сонном, на первый взгляд, вермонтском городишке.
Да, он вспомнил, как его звали - первого илльского жениха, занимавшегося любовью с ведьмой в душистых травах зеленых холмов.
Томас Харди.
"Меня хотели назвать в честь предка, - как-то сказал Эдди. - В последний момент, правда, передумали, вот уже не знаю, почему, но вторым именем в метрику мать все-таки вписала "Томас". Ну, что ж, Эдвард тоже звучит неплохо".
Эдди не искал любви у девушек, потому что ему они не были интересны, но и от мужчин Иллы он ее тоже не хотел, потому что среди них не было того, кто был ему нужен.
Обернувшись Стэном, ведьма подарила умирающему от асфиксии младенцу новую жизнь и вернула его обратно. И повторила свою извечную ошибку: оказавшись рядом со следующим потомком вероломного любовника, неизменно теряла память, словно расплачивалась за недолгие дни повторного счастья.
И тогда она снова растворялась в небытии и искала новую возможность увидеться, и встречала и теряла Харди, забывая и вспоминая его раз от раза, говоря себе, что желает не мести, а только возможности обнять его среди луговых трав.
- Поедем со мной... - прошептал Перри, обхватывая лицо Харди ладонями. - Уедем из этой чертовой Иллы... Пошлем ее куда подальше хотя бы раз...
- Хотя бы раз, - послушно повторил за ним Эдди.
- К черту этот проклятый дом... Теперь-то я понимаю, что приехала сюда вовсе не с его продажей разбираться, а за тобой...
- Да, наверное...
- Я уверена... Как можно было все это забыть? - Стэн сокрушенно покачал головой.
- Не знаю, - Харди следил за переменами в его лице как завороженный.
- Мы уедем. Прямо сейчас, - решительно заявил Перри.
- Сейчас? Отец... он...
- Опять твой отец? - Лицо Стэна исказила злобная гримаса. - Опять? Тебе что, одного раза мало? Или ты снова решил меня предать и бросить, а?
- Разве я когда-нибудь делал это? - удивился Эдди. Перед его глазами плыл туман: причудливо странный, словно живой, он заставлял лицо Перри искажаться, как если бы оно все состояло из крохотных частей диковинного паззла - на мгновение превращая его то в лицо молодой, удивительно красивой девушки, то незнакомого парнишки, почти ребенка, а через секунду снова обретало знакомые черты Стэна. Каждое из этих лиц смотрело на него с надеждой и любовью, и каждое из них было до боли знакомо, будто бы Харди когда-то встречал каждого из них, просто никак не мог вспомнить, где.
В чертах незнакомцев он читал глубокую обиду, и ему казалось, что обида эта предназначалась ему. Что же он мог сделать такого, чтобы на него смотрели такими глазами?
Эдди протянул руки к Стэну:
- Я все сделаю так, как ты скажешь. Сделаю все, до единого слова.
- Правда? - обрадовалась ведьма.
- Правда.
- Хорошо, - она обняла Харди, прижавшись к его груди изо всех сил. - Как хорошо...
- Только вот...
- Что еще?
- Нужно как-то объяснить все это ребятам... Некрасиво бросать их тут одних...
- Ничего не надо им объяснять, поверь мне. Они все равно не поймут, любимый мой.
Они и не поняли - таращась на то, как стоящие посреди улицы их старые друзья обнимаются, словно встретившиеся после долгой разлуки любовники, а летящий с неба ослепительно белый снег тихо опускается им на плечи, серебря одежду.
- Кто эта рыжая? - непонимающе моргая, спросил Кори, пихая Дона в бок локтем.
- Без понятия, - промямлил ему в ответ Маккормик. - Или я вдрызг ужрался, или мне кажется, что там с Эдди только что тискался наш Стэн?
- Мне тоже сначала так показалось, - пьяно признался Сэстон.
- Дела-а... Пит совсем охренел: что за бодягу он добавляет в свое пойло?
- Ты ее знаешь?