Аннотация: Гигантский поезд мчится к Городу, и если он не успеет пересечь Черту до захода солнца, то людям грозит гибель. Что-то с претензией на дизельпанк, хотя и не совсем удачно.
...- Угля, угля, ещё угля! Давай, ребята, поднажми! Ещё угля! Не жалей, не жалей! Вот, вот так! Ну давайте, родные, угля, угля! - голос машиниста, повторяющий эти слова, как заклинание вот уже второй час к ряду, осип и был едва слышен за оглушительным шумом. - Ребятки, молодцы вы мои! Успеем, такими темпами успеем, только угля не жалейте!
Паровозная бригада, ни на мгновение не останавливаясь, лопатами бросала уголь в казавшиеся бездонными топки "Кабана". За двумя двустворчатыми топочными дверцами, ежесекундно открывающимися и закрывающимися, бушевала настоящая огненная буря. Кипение воды в котлах было слышно даже в будке. Все приборы и датчики зашкаливали, показывая, что "Кабан" давно работает за пределами всех мыслимых и немыслимых предельных режимов. А стрелка спидометра ещё пыталась ползти вверх, преодолевая отметку в три сотни километров в час.
Локомотив и поезд создавали невообразимый шум, который вся паровозная бригада чувствовала уже кожей. Машиниста беспокоили машины и механизмы, работающие на пределе - незначительная поломка на такой скорости могла грозить страшной катастрофой. И хорошо, если все сразу погибнут - всё лучше, чем остаться здесь на ночь живым.
Не внушало доверия и полотно - один ослабший костыль или открученная гайка могут стать причиной схода с рельс огромной махины, везущей в Город ценный груз.
Но больше всего машинист и вся бригада беспокоились о времени - его уже просто не было. Даже уголь и вода были в достатке, но "Кабан" - не легкий сверхскоростной экспресс, способный преодолеть оставшийся путь до Города за пару часов. "Кабан" просто-напросто может не успеть до захода солнца, и это пугало даже видавшего виды машиниста.
А городские ворота уже были видны. Они выступали из-за туманного горизонта, чернея на фоне ярко-синего неба, и резко выделяясь из стены - бесконечной серой ленты, уходящей куда-то далеко вправо и влево. Вид ворот бодрил бригаду, заставляя работать ещё упорнее и быстрее, хотя усталость уже брала своё. С другой стороны, ворота пугали, ведь они могли закрыться перед самым носом, навсегда закрыв путь в Город. А это - смерть.
- Угля, угля! - не переставал кричать машинист. - Ребята, не жалейте уголь! Его целая гора! Угля! Ещё, ещё!..
...Через два часа поезд был уже недалеко от ворот, но солнце предательски быстро клонилось к горизонту, постепенно краснея и как бы говоря, что этот день не для всех закончится благополучно. Машинист уже не кричал, потеряв голос, а движения работающих людей были не так быстры и точны. Молодой помощник механика уже несколько минут отдыхал, иначе бы он просто умер.
"Кабан" летел на запредельной для него скорости, но он все равно не успевал. О судьбе девяноста восьми вагонов, в недрах которых находился тщательно упакованный ценный груз, никто не заботился, даже начальник поезда, голый торс которого сейчас отливал черным от угольной пыли потом у одной из топок.
Неожиданно для всех на воротах загорелась густая сетка из тысяч красных сигнальных ламп. Через несколько мгновений красными и синими огнями обозначилась и кромка стены. Всё, время почти вышло, ворота начали готовиться к закрытию. Через четверть часа паровоз вздрогнул, и даже сквозь жуткий шум был слышен скрежет начавших движение гигантских створок ворот. Многосотметровые стальные плиты, толщиной в добрую сотню метров, начали сдвигаться, и их ежевечерняя встреча была неотвратимой.
Чувство обреченности страшнее любой опасности. Оно подавляет волю и убивает, делая из человека безразличную ко всему куклу. Изможденные люди, несколько часов подряд с неистовством кидавшие уголь в топки паровоза, неожиданно прекратили ставшую бессмысленной работу. Они едва сдерживали слезы обиды, смотря на медленно сдвигающиеся темные массы, отмеченные сетями сигнальных огней.
Это секундное замешательство неожиданно прорвал крик машиниста, внезапно обретшего голос:
- Ребята, уголь! Уголь! Давайте, родные! Успеваем! Точно успеваем! Надо чуть-чуть поднажать, и успеем до заката!
Паровозная бригада была ошарашена, мозг еще не осознал в полной мере слова машиниста, а руки уже схватили лопату, и начали с удесятеренной силой совершать привычные движения. Машинист суетился у приборов, не забывая подбадривать свою команду, хотя его слова и терялись в шуме.
Солнце уже касалось горизонта, а поезд был всего в нескольких километрах от ворот. С этого расстояния было видно, что боковые железнодорожные пути и автомобильные дороги уже перекрыты исполинскими створками, закрывающими полнеба. А впереди зияла тонкая щель - торцы створок отстояли всего на несколько метров от рельс.
Поезд летел на предельной скорости, и вот уже через несколько минут он въехал в образованное створками ущелье, едва не задевая торцы ворот, и всего несколько секунд потребовалось "Кабану", чтобы оказаться по ту сторону от Черты, в безопасности, в спокойствии, в Городе. Но за ним тянулась многокилометровая нить из девяноста восьми вагонов, и машинист прекрасно понимал, что часть вагонов будет уничтожена воротами, развивающими при смыкании чудовищное давление.
Едва локомотив проскочил ворота, люди, не скрывая своей радости, оставили работу, побросали лопаты, кинулись обнимать друг друга, жадно пить воду и благодарить машиниста за поддержку. Начальник поезда, едва стоявший на ногах, выглянул в окно - теперь он вспомнил о поезде и грузе, и главной проблемой для него стала задача с двумя неизвестными: сколько вагонов погибнет между створками ворот, и сколько вагонов останется на ночь за Чертой.
Момент контакта ворот с вагонами никто не заметил, лишь начальник поезда отметил, что состав просто разорвался. Ворота были безжалостны: от резко остановившихся вагонов с огромной скоростью отлетали детали обшивки, части механизмов, и даже целые колесные пары и многотонные тележки. А через минуту ворота окончательно сомкнулись, превратив оторванные вагоны сначала в смятые груды металла, а потом в тонкие листы, которые завтра утром будут сняты с торцов ворот специальной бригадой.
Но людей в локомотиве это мало заботило - все разбирательства по факту поломки в "Кабане" углеподающих механизмов, ставшей причиной опоздания и потери четырнадцати вагонов, будут потом. Сейчас главное, что все люди пересекли Черту до захода солнца, а значит остались живы. Ведь только одному человеку за две сотни лет удалось выжить ночью ТАМ, хотя после той ночи его и человеком-то назвать нельзя...