Nemo omnia potest scire - (Никто не может знать всего. Лат)

1939 год. Польша.

- Пся крев! Михась! Чуеш? Куды пропал то? - профессор прислушался, но стены Замка наградили его презрительным молчанием, не одарив даже коротким эхом. Помощник не отзывался. Решив, что тот опять сбежал с работы пораньше к своей зазнобе, молодой паненке с Заречья, профессор тяжело вздохнул и, опираясь на трость, пошёл к большим воротам Замка. По пути он сетовал на безалаберность своего молодого ассистента, на жадность чиновников, дающих такие сущие крохи на реставрационные работы, что даже нормальных рабочих нельзя нанять, только пьяниц, которых сегодня утром выгнать пришлось, да ещё на ломоту в костях, память о сибирской ссылке в далёком Томске за своё студенческое вольнодумство.

А Михась в тот день так и не попал к своей Басе. Да и в следующий тоже. Его скрюченное тело лежало в тёмной комнате возле стола, на котором лежала старая холстина и покрытый паутиной открытый ларец. В котором, если бы туда упал солнечный луч, засверкали бы алмазы и рубины, матово засветилось червонное золото колец и браслетов. Через некоторое время часть стены под действием хитроумного механизма плавно повернулась на невидимых шарнирах и встала на своё место так, что никто не смог бы больше обнаружить эту таинственную комнату. Да и некогда это было делать. Подходил к концу август 1939 года. По ту сторону границы, под Добрином, уже прогревали двигатели бравые танкисты Гудериана, а в Кремле внимательно перечитывал тексты секретных протоколов пожилой грузин в полувоенном френче.

Наши дни.

Под утро ударил мороз, и трава вокруг лётного поля подёрнулась инеем. Но видимость была, как говорят пилоты, "на миллион" и задержки московского рейса не предвиделось. Так и есть. В лучах восходящего солнца в небе сверкнула точка, и вскоре по бетонным плитам аэродрома покатилась старая измождённая ремонтами "Тушка". Сорокин облегчённо вздохнул

- Боюсь я самолётов

- Да их все теперь боятся, сколько попадало их за прошлый год, а этот вообще високосный

- Ладно, ладно! Всё же нормально.

- Да я чё, я ничего! Уговори только его обратно поездом ехать, спокойнее ...

Пока происходил этот обычный для современных российских реалий диалог между встречающими, к самолёту подали трап и вереница счастливых пассажиров, выигравших сегодня свою жизнь в так любимую нашим народом игру - русскую рулетку, со счастливыми лицами потянулась к выходу с лётного поля. Раздались первые радостные крик и встречающих и вот уже обнимают и целуют пассажирок, дружески хлопают по спине и плечам пассажиров, а пассажиров маленьких просто бесжалостно тискают, отчего то и дело раздаётся детский визг.

Наши встречающие избрали более спокойную форму приветствия- Сорокин крепко пожал руку подошедшему к ним высокому стройному мужчине с благородной сединой на висках, а водитель Михалыч перед рукопожатием ещё и приподнял кепку

- Как там, в небе, Юра, тарелочки не шалят? - с серьёзным видом спросил Сорокин, - вроде сезон у них наступает.

- Да нет, не попадались. А вот красот ваших сверху насмотрелся. Помнишь песню, Вить, про "зелё-ё-ёное мо-о-оре тайги"? Я всё никак не мог представить, что это такое, хотя у нас леса тоже будь здоров, партизанский край, но такого я не ожидал! Восходит солнце, и под крылом от горизонта до горизонта один зелёный цвет. Время идёт, самолёт летит под тыщу вёрст в час, а внизу ничего не меняется. Кажется, и людей то там нет. Ничего, только тайга! Потрясающе!

- А ты поэт, однако!

- Кто бы говорил! В училище, помнится, не я в стенгазету стихи кропал, а мой товарищ. Тот ещё валенок сибирский, Маяковский отдыхает по сравнению с таким вот, - Юрий приосанился и с выражением продекламировал:

Прикажут и встанем

Во весь рост свой

Все мысли и чувства

Оставив позади.

Не наше дело -

Задавать вопросы,

Наше дело -

Окопы впереди!

- А чё? хорошие стихи, - Михалыч с уважением посмотрел на своего шефа, - и прочитали вы хорошо, с чувством, - это он говорил уже к гостю, - всё правильно. Вопросы задавать не наше дело. Вон, уже багаж можно получать!

Дело, с которым приехал в командировку из далёкого Минска однокашник полковника ФСБ Виктора Сорокина по училищу полковник госбезопасности республики Беларусь Юрий Гудович было необычным. Это стало понятным с первых минут разговора в служебном кабинете Виктора на втором этаже областного управления

- Витя, ты клады любишь искать?

- В каком смысле?

- Да в самом прямом! Что ты "Остров сокровищ" не читал?

- Читал, выдумка всё это. Пираты клады не прятали, после дележа они всё спускали в портовых кабаках на ром и падших женщин.

- Ну, про падших женщин мы с тобой потом поговорим, а я сейчас вполне серьёзно. Слушай! Есть у нас замок в Лиде. Городок такой небольшой. Построен ещё в четырнадцатом веке. Долго был в запущенном состоянии, в тридцатые годы поляки что-то пытались реставрировать, потом при советской власти пытались и вот сейчас восстанавливают. Когда началась суета с небезызвестной "Янтарной комнатой", наша контора, как и ваша тоже, получила многие секретные документы из Германии. Которые раньше даже наша любимая "Штази" у себя зачем-то придерживала. И вот там была одна любопытнейшая бумажка, секретный доклад от Минского гестапо о найденном кладе на территории этого самого Лидского замка, датированный серединой июня 1944 года. Из текста следовало, что одна зондеркоманда шла по следу небольшой группы партизан, те укрылись в замке, был бой, последний из партизан отстреливался в одной из комнат, у него кончились патроны и его, раненого, командир карателей приказал расстрелять на месте, много партизаны тогда карателей на тот свет отправили. И вот положили парня возле стены, стоять он не мог, и начали полосовать из автоматов. Вдруг в этой стене открывается дверь, а за ней тайная комната, стол, на столе сундук с драгоценностями, оружие средневековое. А ещё два скелета: один в углу в старинной одежде, другой возле стола, и одежда вполне современная, а на столе мечи. Там в рапорте этой сволочи-штурмфюрера есть опись найденного, всё, как положено у немцев. Порядок. Кстати, когда эти гады за сундук хватались у них ещё парочка преставилась. Сундук был ещё тот, настоящий партизанский! У него остренькие иголочки со всех сторон торчали, отравленные. И разрисован ящичек был непонятными письменами, а на крышке, представляешь, герб "СС". Ну эти две буквы, как молнии. Руны называются. Немцы, естественно, заинтересовались находкой и отправили срочный доклад в Берлин. Одно время у них специальная организация с такими вещами работала -"Аненэрбе", потом её упразднили и этим занимались то ли сам Гиммлер, то ли Скорцени. Только не до этого им стало, началось наше наступление, потом Гитлера взорвали, тут и союзники подсуетились высадиться. Да и замок скоро у нас оказался. А перед отступлением немцы ту комнату замуровали, ещё в том докладе немецком было сказано, что там хитрый механизм у двери той был. Старый, но работал исправно. На один камень нужно было сильно надавить, чем-нибудь острым, и он срабатывает.

- В то место пуля автоматная попала, значит, -подал голос Сорокин.

- Да, точно так. А через некоторое время механизм автоматически дверь закрывал, если специальным рычагом не воспользоваться. Умно.

- И что дальше? Как я думаю, ящик партизанский и золотишко пропали при фашистском драпе?

- Пропали. Но слушай дальше. Когда наша контора этот документ получила, естественно, возникла мысль всё проверить тщательнее. Нам-то торопиться некуда. Мы со своей земли отступать не собираемся. А тут реставрацию как раз задумали. Ну, перед тем наши спецы по-тихому всё осмотрели. Комнату быстро нашли, немцы всё аккуратно описали, а вот когда её стали проверять с соответствующей техникой, то нашли ещё один тайник, поменьше. Только открывался он хитрее, в двух точках нужно давить. Тот первый тайник был для прикрытия

- Грамотно.

- Ещё как! И вот в этом втором тайнике нашли некий артефакт, как сейчас по-умному говорят, женскую голову, отлитую из серебра изумительной красоты, голову. Жаль, что одна голова была, если бы всё остальное!

- Маньяк, ты Юрка! Оно ж памятник!

- Да это я так, к слову. Но не это главное! Там был ещё небольшой свиток, с текстом на латыни и картой. Карта, конечно, ещё та, но для того времени, а наука заявила, что это четырнадцатый век, то вполне прилично. Так вот, когда начали по компьютеру подыскивать место изображённое на карте, то нашли его у тебя, буквально возле твоего города. Километров с десяток на восток. Место называется "Синий утёс" Кажется, там дом отдыха есть.

- Да, есть. И что там?

- На свитке же была ещё шифровка. Наука сказала, что речь идёт о какой-то реликвии ордена тамплиеров. Слышал о таком?

- Юр, ты что? Веришь в то, что мы здесь в шкурах ходим, по улицам в обнимку с медведями? Орден Храма, основан в Иерусалиме после первого крестового похода. Вначале там всё туманно было, что то с числом девять. Девять лет, кажется, они вдевятером всяких разбойников с басурманами по пескам гоняли по двое на одной лошади. Из бедности. А после прибарахлились, приватизировали много чего, большими деньгами стали ворочать. Пока всю лавочку один французский король не прикрыл. С бабками что-то там не получилось. Да, ещё интересно, их в пятницу тринадцатого всех повязали. Хотя кина такого ещё не было.

- Да, кина не было. Вот только не всех тогда повязали и Орден не исчез. А меня вот к тебе отправили, чтобы поставить в этой истории логический конец. А точнее, начало. Потому, как не всё так просто с этими артефактами. Есть мнение, - Юрий указал взглядом на потолок, что у того, кто обладает этими реликвиями многое получается гораздо лучше, чем у других. Мистика, но кто его знает. Там виднее, - он снова указал на потолок. Так что жди звонка сверху!

- Уже, - Сорокин пристально посмотрел на своего гостя, - поставили задачу провести операцию по поиску и доставке в контору. Гриф совершенно секретно.

- Ну хорошо, что не особой важности, - Юрий участливо вздохнул.

- А вот гриф "Особой важности" ждёт тебя дома,- Сорокин сделал паузу, - операция прикрытия, которая уже начинается здесь совместными усилиями двух наших ведомств. Задача - закрыть всю информацию по этому делу. Любым способом. Нейтрализовать всех свидетелей. Юра, не знаю, как вы будете это делать, но я рад, что у нас свидетелей пока нет. И не будет. Мне приказано ничего не предпринимать. Приедет бригада из Москвы и всё сделает. Мы даже ничего не узнаем, - Сорокин задумался, вспоминая встречу в аэропорту и вереницу пассажиров спускающихся с трапа, затем покачал головой, - а, может быть, они уже приехали ...

1399 год от рождества Христова. Владения Князя Витовта.

Позволь войти, великий хан! Я скакал весь день, чтобы припасть к твоим ногам. Всадники Тояна в одном дне пути от замка!

- Сколько их, Басандай?

- Почти половина тумена, повелитель! Но это лучшие воины орды, каждый стоит троих!

- И всё же лучше было бы их три тумена, мой верный Басандай. Князь Витовт стал моим другом, но он хочет разбить моего врага, Тимура-Кутлуга, в одиночку и отдать мне Орду, как дар ... чтобы я ему был обязан до конца жизни. И я приму этот дар. А дальше посмотрим. Позови Яна.

Когда великий князь литовский Витовт приютил на своих землях Ордынского хана Тохтамыша, разбитого грозным Тамерланом на Тереке, то местом проживания ему он выбрал замок в Лиде, небольшом городке у места впадения речушки Каменки в более полноводную Лидею. После того как иностранные рыцари, нанятые князем для захвата замка отбыли искать поживы в других землях, в замке остался проживать один молодой рыцарь из Гасконской области Арманьяк. Звали его Жан, по местному Ян. Несмотря на молодость, он был прекрасно образован, знал много языков, даже арабский и, что особенно важно, отлично знал строительное дело. После штурма замок нуждался в ремонте, да и не мешало многое переделать. Одной башни, например, было мало. Ян согласился работать мастером строителей за кров и умеренную плату. Князь не пожалел о своём решении, замок стал ещё неприступнее и через два года, когда его попыталась взять приступом ватага рыцарей под предводительством графа Бэдфорда, слоняющаяся без дела в перерыве между бесконечными войнами стран на берегах Ла-Манша, то им пришлось уйти восвояси.

Хану Тохтамышу Ян был представлен как толмач и помощник, слуги у хана были свои.

И целых три года в начале недели из фортки - малых ворот замка, ранним утром выезжал всадник и мчался на восток. Под кольчугой у него лежал свиток с посланием князю Витовту, написанный по латыни. Князь знал про жизнь беглого хана в замке всё. Даже больше самого Тохтамыша.

Шаг ... ещё шаг ... тяжёлое дыхание с хрипом вырывается из горла и клубится седым облачком в меркнущем свете лампады. Каменные ступени всё неохотнее ложатся под ноги и каждая последующая кажется выше и выше. Осталось ещё немного. ...От стен несёт холодом и, кажется, что за тобой следят чьи то глаза. Звуки не разносятся гулким эхом, как в крепостном дворе, а замирают на расстоянии вытянутой руки и растворяются во мраке, не успев даже упасть на истёртый тысячами ног, скользкий камень ступеней. Воздух, пропитанный мраком, становится плотнее с каждым твоим движением. Сердце стучит, как молот ... Но вот уже последний шаг вверх... теперь немного вперёд, отдышаться. Из окна-бойницы в стену, сложенную из ржавого камня, острым клинком вонзился серый луч лунного света. Дышать стало легче. Открыв незаметную дверь, я выскользнул в небольшую комнату, почти келью. Здесь я прожил шесть лет, пока случай не подарил мне возможность уйти дальше на восток с татарским ханом. А вот и тот камень. Почти у самого пола, поэтому заметить небольшое углубление в центре него невозможно. Опустившись на колени, вынимаю из ножен мизерикорд, нахожу острием нужную точку и жму на рукоять. Где-то внутри глухо щёлкает пружина, и небольшая часть стены медленно поворачивается на шарнирах. Внутри небольшая комната, на столе в центре стоит изящной работы ларец, украшенный драгоценными камнями. Осторожнее. Если открыть крышку, из его стенок выскочат острые иглы, и ты через мгновение будешь корчиться на полу в муках. Но это ещё не смерть. Смерть наступит, если ты непрошенный гость, и не знаешь, что среди браслетов и колец в серебряном флаконе под крышкой ларца находится противоядие. Тот, кто последним закрывал тайник, предусмотрел многое и поэтому справа от смертоносной ловушки лежат под холстиной два коротких меча, заранее вынутых из ножен, и кривой монгольский лук, подарок хана. Тетива лежит рядом, лук "отдыхает", но снарядить его можно двумя быстрыми движениями. Тут же полный колчан стрел с коваными наконечниками, пробивающими на сотне шагов стальные латы и горшок с "греческим огнём", ждущим, чтобы к нему поднесли факел. Но сегодня всё это не потребуется, я один без, непрошенных попутчиков. Осторожно отодвинув ларец, беру один из мечей и упираю его острие в только мне известную точку, ко второй подношу верный мизерикорд. Толчок должен быть одновременным. Есть! Ещё несколько кирпичей отходят от стены тайника, открывая следующий. Там лежит старая перемётная сумка. Внутри небольшой свёрток из красной материи с вышитыми золотом латинскими буквами. Я знаю, что это за надпись - "Caput LV" (голова 55), в свертке лежит отлитая из серебра голова женщины, очень красивая. Пройдя полмира , я нигде не встречал подобного прекрасного лица. И не встречу - отец сказал на прощание, что это голова Девы Марии. И скульптор изваял её, когда она была ещё жива, а это отлитая из оригинала копия. Такая же голова, только с другой надписью - "Caput LVI" (голова 56) лежит сейчас в глубине пещеры далеко на востоке, в стране, о которой ещё не слышал христианский мир.

Путь туда был труден и опасен. Когда сражение между полками князя Витовта и войском хана Тимур-Кутлуга близилось к концу и, казалось, победа князя была близка, на фланге появились свежие всадники ханского темника Угедея. Сам Витовт чудом спасся, едва не утонув в Ворскле, а Тохтамыш, поняв, что и на этот раз удача отвернулась от него, ушёл с остатками своего небольшого войска в степь. Я всё это время был с ним, и несколько раз вступал в схватку. На моём щите появилось несколько свежих следов от сабельных ударов и пара наконечников стрел, а мой меч с клеймом бегущего волка испытал на прочность кольчуги угедеевских воинов. Отличные клинки куют в мастерских славного города Золингена! Прорвавшись сквозь вражеские отряды, мы пустили коней в намёт, и уставший в битве враг не стал нас преследовать, сочтя добивание раненых и грабёж убитых более приятным занятием.

Наш путь лежал через бескрайние степи и суровые мрачные горы, местные народы называют их "Каменным поясом". Мы переправлялись через могучие реки, по сравнению с которым не только наша Луара, но и сам Дунай кажется ручьём, а потом начался великий лес, которому, казалось, не было конца. И это не казалось, местные татары из племён, сохранивших верность Тохтамышу, говорили, что на севере и востоке лесу нет конца и только на юге можно пасти скот. Владения хана простирались на две недели пути с запада на восток, что и не снилось нашим христианским королям, и он, наконец, оставил надежды на ордынский трон, решив встретить здесь спокойную старость. И мой путь тоже подошёл к концу. Я нашёл прекрасное место для священной реликвии нашего ордена. На крутом повороте могучей реки высится утёс, с одной стороны покрытый лесом, с другой - круто обрывающийся в речные воды. Спустившись по верёвке до середины скалы, я нашёл небольшую расселину. Обнаружить её, не зная точного места, может только сам дьявол, но, зная, что там лежит, он туда не полезет. Поместив туда нашу реликвию, я заделал щель так, что туда не попадёт ни вода, ни зверь, ни птица, а затем оставил знаки, по которым можно будет найти тайник. Я указал их в этом свитке, который сейчас оставлю возле нашей реликвии в этом замке на границе христианского мира.

"Девять белых плащей в раскалённых песках,

Девять алых крестов на усталых парнях,

Девять лет мы одни, седина на висках,

Девять грозных мечей сеют ужас и страх."

Эти строки написал я.

"Девять" - священное число нашего братства. Девять рыцарей основали Орден Храма на священной земле Иерусалима,и девять лет это число оставалось неизменным. Почему, это всегда знает лишь один человек - великий магистр.

Я смазал свой меч, обмотал его кожей, облил смолой, так что получилась мумия, и зарыл на вершине утёса. Такую же мумию с ножнами я зарыл вертикально у самого острия клинка. Когда посвящённый найдёт моё оружие и вставит клинок в ножны, то он сможет привязать верёвку к эфесу, отмерив длину девяти мечей и, спустившись вниз, найдёт на отвесной скале вырезанный в камне восьмиконечный крест - знак моего ордена. Там лежит последняя реликвия ордена Храма. Я выполнил приказ моего отца, великого магистра Бертрана де Арманьяка. Надеюсь, что так же выполнили приказ и другие братья, ушедшие до и после меня. Отступники и предатели лжемагистра Бэдфорда, скрывшиеся в горах Шотландии, никогда не найдут всех священных реликвий Храма и им никогда не станет доступно истинное Знания ...

... какой-то звук ... не похоже на мышь или ночную птицу. Это человек, осторожно крадущийся во тьме. Прав был отец. Люди Бэдфорда не остановятся. Ну что же, я закончил, можно встречать гостей. Нет, он всего лишь один. Самонадеянный глупец, решил, что можно вот так просто справиться с тамплиером. Погасил свечу и приоткрыл дверь в комнату. Я хорошо вижу в темноте, но на столе есть коробочка с порошком. Стоит его вдохнуть, и начинаешь видеть, как сова. Только вдыхать немного, иначе будешь видеть и то, чего нет. Вот и он. Человек двигался осторожно и ловко, держа перед собой арбалет. Вот, значит как. Эта штука опасное оружие, в том числе для хозяина. Я уже вышел из тайника и стою сбоку вжавшись в стену и, когда арбалетчик увидев открытый вход, направляет туда своё оружие, делаю шаг, бью его ногой в живот и, перевернув арбалет, стреляю в сердце ночному гостю. Пока не пошла кровь, быстро затаскиваю тело в хранилище. Здесь его никто не найдёт, а запах от разложения уйдёт в вентиляционные ходы, которые пронизывают стены башни. Я предусмотрел и это, когда её строил. А также подземный ход, по которому я пришёл и сейчас уйду из замка. Домой. Наконец - то ...

P.S. Гасконский рыцарь Жан де Арманьяк в 1419 году стал тридцать третьим по счёту великим магистром Ордена тамплиеров или восьмым после казни великого магистра Жака де Моле и кажущегося разгрома ордена. Ни одной из священных реликвий ордена, также, как и накопленных орденом за два столетия огромных богатств, кроме земель и зданий, официально не было обнаружено.