Я бы многое отдал за то, чтобы вернуть те годы, когда мы были молодыми и верили в то, что все в наших руках...
Наверное, я несильно похож на человека, которому стоило бы жаловаться и о чем-то сожалеть. Долгие годы я стремился на вершину благосостояния, и с уверенностью могу сказать, что достиг всего, что ставил для себя целью. Но дело в том, что лишь теперь я окончательно понял, что для меня действительно важно, и что все мои богатства никогда не помогут приобрести самого главного. Да, это банально. Но я не ставлю оригинальность во главу угла.
Последний раз все вместе мы собирались ровно двадцать лет назад. Возможно, именно эта круглая дата и заставила меня окунуться в воспоминания и начать ностальгировать до боли и рези в глазах от слез, которым я редко даю волю. Лэйла, Мара, Дима, Борька и я - наша дружная компания, распавшаяся, как и многие другие, некогда верившие в вечную дружбу. Наши пути разошлись, когда я поступил в МГУ, Мара в Щуку, Лэйла с Димой в никому не известные шарашки, а Боря провалил вступительные напрочь. Все, что связывало нас доселе, стало таким незначительным по сравнению с новой взрослой жизнью, что после нескольких попыток общаться, как прежде, незаметно для нас самих мы стали видеться все реже и реже, затем позабыв друг о друге окончательно.
Могло ли быть иначе? Мне сложно ответить на этот вопрос, но, закрывая глаза, я вновь вижу игривую улыбку Мары и хитрый прищур Лэйлы, слышу пошлые шутки Борьки и сипловатый смех Димы. И помню нашу тайну, которая должна была связать нас навеки, но подтачивала нашу дружбу изнутри, развалив ее при первой же возможности.
Была весна девяносто второго, последний год нашего обучения в школе. Это нас одновременно и радовало, и вселяло неподдельный страх перед выпускными и неизвестностью, ждущей за стенами школы. Конечно, мы не показывали своих переживаний, но я полностью уверен, что каждый мечтал, чтобы время остановилось.
Мы с Марой уже давно исправно посещали подготовительные занятия, пока остальные мало волновались о своем будущем. Я не был склонен их осуждать, но лишь теперь признаю, что смотрел на них сверху вниз. Да, я думал, что лучше их всех. Всех кроме Мары. Она казалась мне особенной. И да, я был в нее влюблен.
В тот вечер мы, как обычно, собирались бесцельно слоняться по округе и пить пиво под музыку Джексона и Мадонны, посмеиваясь над сверстниками, слушавшими На-На и Комбинацию. Еврейский дедушка Бори снабжал его жвачкой, джинсами и музыкальными новинками из Америки, а тот в свою очередь делился и со всеми нами. Так мы чувствовали себя особенными среди остальных, еще не сбросивших с себя флер Советского Союза. Пройдясь с магнитолой, водруженной на плечо, по району, мы отправились на свое излюбленное место поодаль от ненужных свидетелей. Там мы курили и пили пиво, играли в "кис-мяу" и "слабо". И все, что там происходило, оставалось тайной для остальных. Потому что нам действительно было, что скрывать. Поцелуи взасос оказывались самыми невинными вещами, которые делались "на слабо". Но молодости дозволено многое, поэтому мало кто беспокоился о нравственности или ее отсутствии в этих забавах.
Путь к нашему месту лежал через лес по заросшей тропе, на которую редко кто еще решался ступать. Несколько лет назад там была зверски изнасилована и убита девушка. Ее нашли спустя два дня после смерти. С тех пор местные обходили этот путь стороной, а нам были неведомы предрассудки, ведь убийца пойман, а труп давно зарыт на кладбище... кого бояться?
Тропа огибала старый покосившийся деревянный домик, в котором давно никто не жил. Сначала мы думали облюбовать его, но оказалось, что до нас это уже сделали бомжи, загадившие его до невозможности. К тому же прогнившие балки обвалились, а те, что еще держались, норовили вот-вот последовать примеру своих собратьев. Поэтому наш путь лежал дальше до наваленных друг на друга бетонных блоков неподалеку от обрыва, открывающего вид на строительную свалку.
Борька сбросил магнитолу с плеча, расположив ее на одной из плит, и вынул сигарету из-за уха, демонстративно прикурив от новенькой зажигалки из Штатов. Лэйла подошла к обрыву и стала наблюдать за очередными "кладоискателями", подбирающими себе добро для фазенды на свалке. Я знал, что нравился ей, но ответить взаимностью не мог, надеясь, что когда-нибудь сумею заполучить Мару. К тому же Лэйла была не в моем вкусе: слишком большой нос и обильная растительность на лице и теле. Она не была страшной, но эти мелочи вызывали отторжение. Я даже как-то подарил ей бритвенный станок, намекая на необходимость избавиться от усов, после чего та со мой не разговаривала неделю.
Димка принялся раскладывать карты, собираясь обыграть всех в очередной раз, а Мара залезла на верхнюю плиту, прогретую жарким солнцем, и подставила ему свой животик, задрав футболку до груди.
Я не раз видел ее голой, но подобное несанкционированное обнажение отдельных частей тела заводило меня еще больше, чем полное отсутствие одежды. Я подсел к Диме, стараясь думать о картах, чтобы унять приблизившуюся эрекцию. Тот закончил с раздачей и, откупорив пиво, позвал остальных присоединиться. Все кроме Мары приняли приглашения, а та изъявила желание понежиться на солнышке.
- Я уже сдал на тебя! - возмутился Дима.
- Твои проблемы, - равнодушно ответила Мара.
Она всегда была себе на уме, но я не могу избавиться от мысли, что большинство ее поступков было направлено на то, чтобы обратить на себя внимание. Она могла отказать себе в чем угодно, если знала, что это вызовет разговоры о ней. Например, в восьмом классе она сказала, что не будет участвовать во втором туре олимпиады по биологии, хотя первый тур она прошла, получив наивысший балл, а прохождение второго обеспечило бы ей отлично за год. Тогда это наделало много шумихи. Все твердили, что она надежда школы. Но она отказалась наотрез. Никто не мог понять мотивации ее поступка. И мне казалось, что я единственный, кто сумел ее раскусить.
Вот и сейчас она не стала играть в карты, хотя я точно знал, что это она любила до безумия и всегда с азартом отдавалась игре. Мы не забивали козла и не резались в пиковую даму. Нашей игрой был покер с реальными ставками на деньги. Бывало, мы влезали в приличные долги друг перед другом, но не было ни разу, чтобы кто-то не отдал все сполна.
После нескольких партий Мара все же к нам присоединилась, сказав, что перегрелась и нуждается в охлаждении. Она манерно отпила из бутылки Димы и взяла свои карты, пытаясь сделать вид, что сдерживает улыбку. Мара была королевой блефа, пожалуй, лучшей среди нас всех вместе взятых. И она прекрасно читала лица. Поэтому я не сомневался, что она знает о моих чувствах.
Дело близилось к закату, когда я проигрался в пух и прах. Следом за мной вылетела и Лэйла, на очереди стоял Борька. Дима с Марой вели ожесточенную борьбу, но вскоре Лэйла предложила поиграть в слабо, раз уж почти все оказались на бобах.
Особых правил у нас не было: сначала мы скидывались на "цу-е-фа", и победитель вызывал на "слабо" любого из присутствующих. Тот должен был принять вызов или заплатить десятку. К деньгам редко кто прибегал. Надо признаться, мы это делали, скорее, ради того, чтобы оправдать свою похоть и беспорядочное совокупление. Просто так никто из нашей компании не спал друг с другом, но в игре можно все, поэтому мы и использовали ее, чтобы оторваться по полной.
Лэйла вызвала меня на "слабо", и мы отошли с ней за плиты в кусты, чтобы остальные нас не видели. Мы не страдали какими-то извращениями из ряда эксгибиционизма или тому подобных. Мы просто были молоды, и нас влекла жажда плоти. Безусловно, я бы предпочел, Мару, но выбора у меня не было, и десятки тоже, поэтому я приступил к делу, стараясь не думать о том, как много на Лэйле волос.
Когда мы вернулись, я не сразу заметил, что помимо оставшихся есть кто-то еще.
- Это Нина. - притягивая к себе какую-то девчонку, сообщил Дима.
- Здравствуй, Нина, - еще не определив свои чувства по этому поводу, поздоровался я, застегивая ширинку на ходу.
- Привет, - пролепетала девушка.
- Нина заблудилась, - продолжил Дима.
Мара недовольно хмыкнула и скрестила руки на груди.
- Извините, что я вам помешала... - снова подала голос девочка. Она была нашей ровесницей, но совершенно не нашего типа. Ей не хватало книги, чтобы завершить образ. И мне было совершенно не ясно, что подобное создание делает в лесу в такое время.
- Нина случайно стала свидетелем вашего совокупления в кустах, - все еще притягивая к себе новенькую, вещал Дима. Он протянул ей зажженную сигарету, но та отстранилась. Тогда он настойчиво прижал фильтр к ее губам, и той пришлось сделать затяжку, после которой она разразилась кашлем, - она подумала, что там происходит что-то нехорошее.
Боря заржал, а Дима продолжил:
- Мы все должны ей объяснить, что там ничего плохого не происходило, верно, ребята?
- Прекрати, - сказала Лэйла, чувствуя, к чему тот клонит.
- Ты же хочешь этого? - словно не слыша подругу, обратился к Нине Дима, проведя ей по груди.
- Не надо, пожалуйста, - взмолилась та и попыталась вырваться.
- Не мучай девочку, - сказала Мара, - видишь, ей вовсе не это нужно, - с этими словами Мара взяла лицо Нины в ладони и поцеловала ее.
Та остолбенела, но вскоре вырвалась из объятий Мары, повалившись на землю. Она плакала и молила, чтобы мы ее отпустили. Не знаю, что произошло со мной в тот момент. Я не любитель подобных шуток, но, наверное, сыграло желание выделиться перед Марой, и я подошел к дрожащей от страха девочке, присел на корточки и запустил руку ей в трусики. Она взвыла, и в тот же момент Боря подоспел со своим "маленьким дружком", начав тыкать ей его в лицо. Он издавал забавные звуки губами, будто совал малышу погремушку. Тогда и Лэйла не выдержала, разразившись хохотом и позабыв о том, что совсем недавно жалела бедняжку. Она подошла поближе и села той на лицо, заливаясь смехом.
Мы не хотели ничего плохого, никто не собирался ее насиловать и зверски убивать, как то случилось пару лет назад с найденной мертвой девушкой, чей убийца, наверное, уже сгнил в тюрьме. Мы просто шутили, после чего долго смеялись ей вслед, наблюдая, как она уносит ноги, спасаясь бегством и думая, что ее преследуют. Но мы и с места не сдвинулись, надрывая животики. Мы были молоды и пьяны, поэтому тогда даже не подумали, что наша шутка вовсе не смешная.
Наутро, проспавшись, меня посетило неприятное чувство. Я знал, с чем оно связано, поэтому постарался не думать об этой Нине. На лицах товарищей я видел отблески того же, что гложило и меня. Никто и словом не обмолвился о вчерашнем, хотя, считай все это забавным и сейчас, обсуждали бы наперебой.
На этом история могла бы закончиться. Но мы жили в маленьком районе, где слухи расползаются со скоростью света, поэтому вскоре до нас дошла весть о том, что какая-то девочка покончила с собой, повесившись на люстре. Мы не придали этому особого значения, но когда эта история стала обрастать подробностями в виде возраста и имени самоубийцы, мы поняли, что это касается нас напрямую.
- Мы не должны никому говорить о случившемся, - сказал я.
- И не подумала бы, - вскинула брови Мара, - мы должны забыть об этом. Никто не виноват, что эта Нина оказалась такой слабонервной.
- Мы ничего такого ей не сделали, в конце концов, - пожал плечами Дима.
Боря с Лэйлой молча кивали.
И мы забыли, заключив пакт о неразглашении. Нелепо, но тогда мне показалось, что это объединило нас навеки, что мы стали еще ближе, чем раньше. Стали неким братством, тайным союзом. Союзом, которому вскоре суждено было распасться.
Что же может меня притягивать в нашем прошлом, закончившимся столь трагично? То, что было до. Даже не столь важны сами события, как те чувства, что жили во мне в те годы. Никогда после я не испытывал ничего подобного. Во-первых, любовь к Маре. Она стала единственной любовью в моей жизни. Конечно, у меня были женщины, страсть и даже два брака и трое детей. Но того чувства готовности отдать всего себя одной единственной я не испытывал ни до, ни после. Кто-то скажет дело в безответности, что, возможно, получи я ее взаимность, тут же унял бы свой пыл. Но не одна она так и не стала моей, но лишь она до сих пор владеет моим сердцем, хотя умом я понимаю, насколько это глупо. Ну а во-вторых, дружба. Это тоже чувство, когда ты понимаешь, что эти люди близки тебе настолько, что ты готов отдать ради них все. Так оно и было. И после того, как наши дорожки разошлись, я так и не завел ни одного нового друга. У меня были знакомые, товарищи, собутыльники и собеседники. Но никто из них не имел моего безграничного доверия, как прежние друзья, ни ради одного из них я бы не пошел на жертвы и не стал бы рисковать хоть чем-то в своей жизни. С возрастом я понял, что теперь завожу взаимовыгодных партнеров, с которых могу что-то поиметь. Но только не друзей. Возможно, потому что нельзя заставить себя подружиться с кем-то, так же как и полюбить...
Именно поэтому, закрывая глаза, я вновь отправляюсь в те далекие годы, где у меня была любовь и была дружба, которыми я дорожу до сих пор, хотя уже давно потерял людей, даривших мне это счастье, из своей жизни.
Почему же мы перестали общаться? Иногда мне кажется, что я не знаю ответа на этот вопрос. Иногда же думаю, что он у меня есть. Нина. Если бы не она, возможно, мы дружили бы до сих пор. Конечно, можно долго рассуждать о взрослении, как это делал прежде и я. Но мне кажется, что именно эта девочка явилась главной причиной. Каждый хотел забыть ее, забыть то, до чего мы ее довели. Поэтому при первой же возможности все сделали вид, что повзрослели и начали свои пути в разных направлениях.
Я частенько задумывался о том, чтобы отыскать их. Возможно, некоторые из них до сих пор живут все в том же районе, когда сам я уже давно перебрался в более уютное местечко. Да, я часто думал об этом. Но так же часто меня что-то и останавливало. Скорее всего то, что я мог увидеть. Ведь прошли долгие годы. Возможно, они меня и не вспомнят... а узнаю ли их я? Внешность - это одно дело, а вот то, что могло произойти с их душами, характерами и поведением, страшило гораздо сильнее.
Я просто боялся потерять последнее, что у меня осталось - воспоминания.
Когда ты видишь обломки старого парка аттракционов, в котором провел лучшие моменты детства, начинаешь потихоньку забывать, как в нем когда-то было весело. Радость прошлого заменяется сожалением.
Поэтому я всегда боялся, что память о нашей юности превратиться лишь в это беспросветное сожаление...
Несмотря на все, через что я прошел после, чего добился и где побывал, я ловлю себя на мысли, что все это я словно наблюдал со стороны. Будто оно все не настоящее, а лишь дурной сон, и стоит мне открыть глаза, я проснусь и увижу, что вновь нахожусь в девяносто втором, где мне семнадцать, и рядом Мара, Лэйла, Дима и Борька...
Сейчас мне тридцать семь, за плечами два неудачных брака и трое детей, старшему из которых уже шестнадцать, двум другим по десять - они двойняшки. Я мог бы радоваться отцовству... мог бы, но нет... Старшего я не видел с тех самых пор, как развелся с первой женой, а это ни много ни мало одиннадцать лет. Она запретила мне с ним общаться. Хилое оправдание для взрослого мужика, который действительно хотел бы видеть сына. Правда в том, что в те годы я просто ушел к другой женщине, оставив не только жену, но и своего ребенка. Это было подло. Знаю. Но попытавшись наладить с ним отношения после второго развода, я наткнулся на безразличие и почувствовал собственную никчемность. Все закончилось, не успев начаться. Я позвонил, он сухо бросил пару фраз и повесил трубку, четко дав мне понять, что я в его жизни лишний. Я бы, наверное, предпочел лютую ненависть и обвинения в том, что я испортил ему жизнь... Близнецов я вижу пару раз в месяц, или и того реже. Вторая супруга счастлива в новом браке с мужчиной, которого мои сыновья зовут папой. Я же перебиваюсь от одной случайной девки к другой, искренне веря, что больше никогда не женюсь.
У меня есть все, что можно купить. Конечно, в разумных пределах. Я не Рокфеллер, но могу позволить себе все, что душе угодно. Сразу оговорюсь, что частный самолет и пятиэтажная вилла в Марокко в мои приоритеты не входят. Но я устал от всего этого... мне не приносят радости ни дорогие цацки с одеждой, ни машины, ни шикарные продажные девки, ни фешенебельные курорты с коллекционными винами и деликатесами. Как многие состоятельные люди, уставшие от жизни, я пытался заниматься экстримом: лазал по горам и летал на вертолете, сидя за штурвалом в качестве второго пилота. Все не то. Я вновь просто наблюдал за своими свершениями, помня о них лишь по фото. Вот я добрался до вершины, вот лечу с парашютом, а вот ступаю на Змеиный остров в Бразилии, запрещенный к посещению из-за обилия на нем ядовитых тварей... кажется, я сделал все, чтобы почувствовать себя живым или умереть, но ни то ни другое не вышло. Я по-прежнему хочу проснуться и увидеть своих друзей, их улыбки, смех и подколы. Хочу прикоснуться к нежной коже Мары, которая была моей и не раз, но только "на слабо"...
Я перепробовал все. Может, мне так только кажется. Но дальше двигаться у меня нет ни малейшего желания. Я все время смотрю назад, оборачиваясь в прошлое. Поэтому не вижу смысла дальше насиловать себя обманом. Пришло время для этого шага, который я откладывал на потом год за годом. Пора встретить тех, кто для меня по-настоящему дорог, хотя давно исчез с горизонта моей жизни.
Найти их было несложно. Когда у тебя есть деньги и связи, подобные проблемы решаются сами собой. Гораздо сложнее было набрать номер. Я долго думал, кому позвонить первому. Так и не сделав выбор, я стал тянуть жребий. Мне выпала Мара...
Была ли это судьба или ее насмешка, я тогда так и не понял. Но решился позвонить лишь спустя неделю, в течение которой несколько раз предпринимал попытки, но сбрасывал набранный номер, так и не нажав на кнопку вызова.
- Алло, - сначала я не узнал ее голос, а свой отказал напрочь, - алло, - повторила женщина на том конце провода.
- Мара? - наконец, осмелел я.
- Да...
- Это Витя... Витя Маслов...
- Витя Маслов?.. - я не мог разобрать значения этой вопросительной интонации: то ли она не узнавала имени, то ли не могла поверить, что это действительно я звоню ей, двадцать лет спустя.
- Да, мы... дружили в школе...
- Да знаю я, кто ты, - развеяла мои сомнения Мара, - просто... как ты?!
- Я хорошо, - успокоился я, поняв, что она меня помнит. Мара помнит меня! - ты-то как?
- У меня все отлично, - я слышал, как она села и перехватила трубку в другую руку, - столько лет прошло! Обалдеть! Как ты нашел мой номер?
- Я подумал, что нам всем стоит встретиться, - я пропустил ее вопрос мимо ушей.
- Ты серьезно?! - воскликнула Мара, - отличная идея! Всех собрал уже?
- Честно говоря, ты первая... - я узнал ее задорный нрав, и это меня обрадовало. И тут же на мгновение я вспомнил свое подростковое смущение оттого, что она может догадаться о моих чувствах.
- Но ты их нашел? - с сомнением в голосе, спросила Мара.
- Да, конечно, - торопливо подтвердил я, - после тебя всех остальных обзвоню.
- Так чего ты тянешь? - засмеялась она, - набери мне, как только со всеми договоришься! Я готова ко встрече, хоть сегодня!
Ее энтузиазм меня обрадовал и, надо признать, ввел в заблуждение. Я решил, что и остальные так же отреагируют на мой внезапный звонок. Но, к сожалению, это было далеко от правды. Борька меня сначала даже не узнал и, судя по голосу, был не совсем в себе. Димка пообщался со мной, скорее, по-деловому, будто некогда нас не связывали узы настоящей дружбы. Лэйла же была довольно приветлива, но чувствовалось некое смущение, как когда говоришь с мало знакомым человеком. Посему должен заключить, что остался доволен тем, что жребий мне выдал именно Мару, иначе я вряд ли бы решился позвонить следующему, если бы первый разговор пришелся на кого-нибудь помимо нее.
Но встретиться согласились все, поэтому, спустя несколько дней, я ехал в свой старый район, где остались жить все кроме Димы. Как я понял, Лэйла работала в нашей старой школе учительницей, Борька был временно безработным, Мара же не распространялась на эту тему, а спросить мне было неловко, но, судя по всему, она так и не стала актрисой.
Странно... почти все жили довольно близко друг от друга, но будто избегали общения, хотя теперь решились на встречу. Мне это не показалось сначала непонятным... я вообще не обратил на это внимания, будучи увлеченным мыслью о скором воссоединении. Но после первоначальной эйфории я подметил эту деталь, но не смог найти ей объяснения.
Встретиться решили в местном кафе, которого не было в те далекие годы. Единственным местом подобного характера в начале девяностых тут было кафе-мороженое, где продавали сливочные шарики в железных вазочках. Тот вкус я не забуду никогда. И уже никогда не испробую вновь, сколько мороженных я бы не перепробовал. Мы скидывались на последнюю мелочь, чтобы поесть того лакомства. Тогда этого было вполне достаточно для счастья...
Когда я пришел, за столиком уже сидела Лэйла. Признаться честно, я бы ее и не узнал в толпе, да и сейчас с трудом распознал. Помог лишь ее все такой же большой нос. Она неловко приподнялась со стула, увидев меня. Потом снова опустилась, не зная, что делать дальше.
- Привет, - без лишних разглагольствований произнес я, ожидая прилива воспоминаний. Но все было вполне обыденно, будто ничего особенного не происходит. Я решил, что стоит подождать остальных, чтобы что-то почувствовать...
- Привет, - расплылась в улыбке Лэйла и неловко обняла меня, снова привстав.
Чувствовался некий дискомфорт, и я то и дело поглядывал на часы, надеясь, что остальные не заставят себя долго ждать. Вскоре появился Дима. Он был неплохо одет и держался довольно официально, пожав мне руку в знак приветствия. Снова ничего. Надежда оставалась лишь на Мару, ибо после отсутствия реакции на двух бывших друзей я не смел предполагать, что Борьке удастся растопить мое сердце.
Когда в дверях кафе появилась моя первая и единственная любовь, мое сердце замерло. Она легкой походкой направилась к нашему столику, но с ее приближением я увидел, как она постарела. Конечно, и Лэйла с Димой были далеки от тех мальчика и девочки, коими были ранее. Но вид Мары меня шокировал гораздо сильнее. Вокруг глаз появились морщины, кожа стала грубой, покрытой толстым слоем тонального крема. Но главное - это ее глаза. Они потухли. Никогда не понимал значения этого выражения. Не понимал до того мгновения, как взглянул в глаза Мары. Ее губы улыбались, но глаза были мертвы. Тогда я понял, что зря все это затеял...
Мои сомнения подтвердило и появление Бори. Он был под шафе с щетиной недельной давности и запахом перегара. На встречу он явился, явно чтобы опохмелиться задарма. И уже совсем не важно, о чем мы говорили... я понял, что во мне умерло последнее, что я считал живым...
Мы не касались ничего важного, болтая о всякой ерунде, произошедшей с каждым из нас за эти годы. Прошло часа два посиделок, и я осознал, что безумно хочу уйти. Я уже готов был к этому, но тут внезапно для самого себя спросил:
- Вы помните Нину?
Все напряглись, и лишь Боря, поднабравшийся сполна, ответил:
- Какую Нину?
- Девушку, которая покончила с собой после того, как мы над ней... подшутили...
- Поиздевались, ты хочешь сказать... - подала голос Лэйла и встала из-за стола, - мне нужно в уборную.
- Зачем ты это вспомнил? - сухо сказал Дима, - это дело давно минувших дней.
- Как и мы все, - ответил я.
Тот не нашелся, что сказать, и, судорожно глянув на часы, сообщил, что ему пора. Уверен, он даже не увидел, сколько было времени.
А Мара продолжала сидеть молча, пока не вернулась Лэйла. Борька пил свою отраву, погрузившись в воспоминания.
- Мы ее убили, - внезапно сказал он.
Оставшиеся в строю посмотрели на него.
- Мы убили ее, - повторил он в манере, присущей большинству пьющих людей.
- Это был ее выбор, - наконец, вставила реплику Мара.
- Мы убили ее, - опять сказал Борис и опустошил очередную стопку.
- Наверное, я тоже пойду, - натянуто улыбнулась Мара, - меня дома муж ждет и дети.
Несмотря на отсутствие былой симпатии, данное известие меня укололо, но я лишь сказал:
- Рад был встрече.
- Я тоже...
Нас осталось трое, хотя Борю можно было уже списать со счетов. Я попросил официанта рассчитать нас и расплатился, оставив чаевые и задаток за то, что Борис еще решит выпить.
- Есть планы на остаток вечера? - спросил я Лэйлу, решив провести последнюю проверку.
- Есть предложения? - оживилась она.
Я заметил ее взгляд, брошенный на мой кошелек. Видел, как она озарилась от того, что в нем увидела. Хотя я предпочитал думать, что мне это лишь показалось. Возможно, так оно и было, а я просто привык к женщинам, которых интересуют лишь деньги.
Мы оставили Борьку одного, а он даже этого и не заметил.
- И куда мы? - спросила моя спутница, покидая кафе.
- Туда, где мы оставили молодость, - ответил я, вовсе не пытаясь обворожить ее словесами. Мне этого не требовалась, она уже была готова на все. Я знал много женщин, и знал их повадки. Но никогда не знал, что буду считывать своих друзей так же, как и всех остальных.
Когда Лэйла поняла, куда я ее веду, она остановилась?
- Зачем нам туда?
- Сыграть в слабо, - невесело улыбнулся я ей в ответ, не сбавляя шаг.
Она немного помедлила, но все же последовала дальше.
Свет закатного солнца был достаточен для того, чтобы я узнал места, не виданные мною целую вечность, и для того, чтобы я увидел, как сильно они изменились. Тропа теперь не была покрыта порослью, видимо, местные больше не боялись истории о насильнике. Хижина совсем развалилась, от нее остались лишь непонятные очертания того, что было чем-то вроде фундамента. Когда мы вышли к обрыву, я увидел бетонные плиты, поросшие мхом и травою, часть была растащена и разгромлена. Мое сердце учащенно забилось, нахлынули воспоминания, но вскоре все исчезло. Я подошел к обрыву. Свалка выросла на несколько метров в высоту, и через энное количество лет уровень мусора, скорее всего, достигнет края утеса.
Я чувствовал как остатки радости от "парка аттракционов" пожирает сожаление, и ничего не мог с этим поделать.
Сзади ко мне подошла Лэйла:
- Последний раз я здесь была в тот вечер...
- Да... я тоже...
- Тогда все изменилось...
Я повернулся к ней лицом, пытаясь понять, серьезно ли она, или просто говорит то, что подходит по ситуации.
- Мы не должны были этого делать...
- Да... - только и смог выдавить я.
- Думаю, мы бы не перестали общаться, если бы не это...
Я был поражен. Несмотря на сделанные мною выводы, не думал, что они совпадут с чьими-то еще.
- С тех пор я много думала об этой девочке... какой она могла бы стать... какими бы стали мы...
- Ты думаешь?.. - я не успел закончить, а она уже поняла меня с полуслова.
- Конечно, все было бы иначе. Думаешь, я когда-нибудь мечтала стать учительницей? Нет, конечно... я же поступила на юридический... но после первого же курса перевелась... мне не давали покоя мысли о том, что придется защищать таких... как мы...
- Но учитель... - я не совсем уловил суть.
- Я решила, что принесу больше пользы, если смогу хотя бы в одном ребенке воспитать то, чего не хватало нам... что было в Нине...
Я был поражен... в ком в ком, а в Лэйле я точно никогда не разглядел бы такой глубины. Мы точно все очень сильно изменились и давно перестали быть теми пятью друзьями, которые остались в прошлом, подведя невинную девочку к последней черте.
- Все наши жизни - расплата за содеянное... - тихо произнесла бывшая подруга, - мы наказываем сами себя, пусть некоторые этого и не подозревают...
Несмотря на это открытие, духовный рост Лэйлы не помешал мне сыграть с ней в "слабо" и уехать, больше никогда не позвонив...
Я понял, что было глупой затеей пытаться возродить былое. Но эта встреча мне дала возможность увидеть, что не только я остался там, не только мои мысли и чувства словно заморозились в девяносто втором. Вот только я не с тем это связывал. Дело было не в нашей дружбе и молодости. Мы все "умерли" после первого сложного испытания, с которым столкнулись по своей глупости и вине.
Нина.
Да, пусть в Борисе говорил алкоголь, но он был прав как никогда - мы ее убили.
А с ней умерли и сами...
Все эти годы я старался забыть это, похоронить чувство вины. С ним я избавился и ото всех остальных эмоций.
Наверное, стоит использовать это знание для того, чтобы наконец-то вернуться к жизни... но я не знаю, имею ли на это право...