Аннотация: Когда-то она была интересной женщиной...
ґ- Пиписечку потрогай. Ну потрогай, - старая алкашка Маня изнывала от мужского невнимания. В каждом собутыльнике она видела потенциального полового партнера и чаще всего получала свое сполна. Но ей вечно было мало, поэтому в пьяном угаре она пыталась организовывать оргии и вовлекать в свои планы случайных прохожих.
На этот раз она домогалась миролюбивого соседа Антона, который не нашел возможности грубо послать немолодую женщину, но "пиписечку" все же трогать не стал. Он пулей вылетел из подъезда и еще долго пытался выбросить из памяти страшный образ Манькиных гениталий.
Несолоно хлебавши, Маня направилась на улицу следом за неудавшимся кавалером, чтобы найти кого-нибудь посговорчивее.
Когда-то она была интересной женщиной и не нуждалась в вербальном обозначении своих низменных потребностей. Просить ей никого не приходилось - мужчины сами тянулись туда, куда следует. Призрак пламенной красотки преследовал ее до сих пор, и Манька не осознавала, что давно уже не первой и даже не второй свежести.
Спиться Маньку заставило не горе, оно только помогло оправдать её пагубное пристрастие. В молодости у нее не было повода пить, окромя веселья. Так потихонечку, понемножечку, и Маня сама не заметила, как из молодой гулены превратилась в зрелую пропитую бабу. Вот тогда и начались несчастья, большие, чем неудавшиеся влюбленности, затерявшиеся в объятиях сотен мужчин. У Мани умерла мама. Единственная кормилица и опора, на которую Маня навалилась, свесив ноги и забыв, что такое работа. Манька выла белугой и на каждом углу кричала о своем горе. В ее пропитом мозгу оно и стало причиной ее извечного пьянства без оглядки на то, что оное началось задолго до первых намеков надвигающейся смерти.
После матери осталось небольшое наследство и просторная двушка, комнату в которой Манька додумалась сдавать, чтобы было что пропивать, когда измельчает наследство.
Квартиросъемщики частенько бежали прочь, осознавая, с кем им предстоит делить жилплощадь, но все же находились желающие из ближнего зарубежья, которым больше и податься-то было некуда. Порой комнату снимали знойные кавказцы, и Манька нарадоваться не могла их горячему нраву и немаленьким членам. Они драли ее и в хвост, и в гриву, и втроем, и поодиночке. Приглашали знакомых и снова насаживали дряхлеющую Манькину плоть. Соседи возмущались и страдали от засилья "необразованных чурок" и содомии, выползающей за пределы Манькиных квадратных метров, и исправно вызывали полицию.
Тогда Маня снова оставалась одна и была вынуждена заманивать на огонек дворовых пьянчужек и охочих до выпивки неоперившихся юнцов. Те решались на "подвиги", только изрядно накатив, когда уже не соображали, кто перед ними - женщина, мужчина или собака. С последними Манька тоже иногда забавлялась, когда сама допивалась до чертиков. Что случалось крайне нередко.
Выйдя из подъезда, Маня сиротливо пощурилась на солнце и показала ему щербатую улыбку. Денек стоял погожий, располагающий к распитию прохладительных напитков и романтике. Манька женщиной была воспитанной, о чем судить можно хотя бы по ее манере обозначать свои половые органы, поэтому не могла пройти мимо трудолюбивой консьержки, греющей кости на лавочке.
- Ох ты ж как сегодня припекло-то, - интеллигентно начала она о погоде. - Здравствуйте. Как здоровье? Как сын Ваш?
У консьержи сына и в помине не было, но она знала Манькины "трещинки", так что не стала заострять на этом внимание.
- Да потихонечку, Вы как?
- Ой не спрашивайте!
И действительно, лучше бы она Маню не спрашивала, но слово не воробей, и Манька понеслась в далекие дали своих угрюмых будничных попоек, при всем при этом сохраняя образ дамы вовсе не пьющей и не затрагивающей тему горячительных напитков.
Покончив со своими излияниями, Маня раскланялась, три раза попрощалась, вновь и вновь вспоминая, что упустила какую-то из "важных" новостей, и все же ушла восвояси на поиски друзей по своему беспробудному счастью.
Путь ее лежал к месту встречи всех маргинально настроенных жителей благоухающего района - круглосуточному магазину "Бочка". На его парапете собирались и люди без определенного места жительства, и наркоманы, и товарищи алкоголики. Если кому-то не хватало ярких зрелищ, то можно было смело отправляться к "Бочке" и включать запись видео, чтобы пополнить распирающие анналы интернета очередным роликом о драке или казусном случае из жизни бомжей.
Несмотря на изрядную потрепанность, Маня считала себя достойной красоты положивших на нее глаз мужчин, поэтому, будучи почти что трезвой, не допускала к телу откровенных синяков с нестиранными портками. Другое дело, когда градус ее крови поднимался до оргазмических масштабов, и уже было не до кастинга. Но для этого сегодня момент еще не настал, так что Манька с зоркостью подбитого орла придирчиво разглядывала собравшийся контингент. Знающие выпивохи тут же стали подтягиваться к Мане, но она мечтательно устремила взор своих заплывших глазенок на выходящего из "Бочки" Андрюшку, одетого в новенькие адидасы. Белые полоски еще не испачканных штанов и поблескивающие в свете солнца спортивки придавали ему модный задор и пикантность.
- Здрасте, тетя Маш, - радостно поздоровался он. - Чирика не найдется, а то на пивос не хватает?
- Так давай со мной выпьешь, - тут же взяла она дело в свои руки и ловко ухватилась за локоток сына старой подруги. Та была бабой работящей, вороватой, любила время от времени уйти в запой, но по большей части представлялась трезвенницей и от Маньки нос воротила.
- А чего б не выпить? - согласился тот, падкий на дармовое пойло.
О Манькиных пристрастиях он был наслышан, но даже не помнил, что как-то и сам оказался на месте возделывателя ее гостеприимного тела. Женщина она для душевных нетрезвых бесед была приятной, так что никакого подвоха Андрюша не видел.
Долго разглагольствовать не стали, взяли для разгону пару бутылочек пива, водочку и дешевый закусон. Все остальное у Мани было дома, а пока - погода хорошая, птички поют, чего от красотищи такой прятаться?
Пошли с добытым добром в лесок, уютно разместились на бревнышке и приступили к распитию. Разговоры начали с последних новостей и сплетен о знакомых. Потом поболели душой за Крым, Путина и ветеранов, выпили за них - ведь те умирали, чтобы жили они. Снова выпили. В общем, дело шло, собеседники хмелели и понимали, что мало взяли.
- Да пойдем ко мне, у меня еще там беленькя, огурчики, картошечка - пойдем.
Андрюшу уговаривать долго не пришлось, да и не первый раз он к тете Маше в гости захаживал.
Смеркалось, Маня все еще не перешла к активным действиям, ждала мужской инициативы, как настоящая леди, но Андрюша все как-то не торопился.
- Осталось вот один экзамен сдать, - говорил он. - Ну как сдать... мамка обещала договориться с пектором.
- С кем - с кем?
- Ну п-пектором, теть Маш, пектором.
- Ааа, - понимающе протянула ничего не понявшая Маня.
- Ну и буду я юристом дипломатичным. Ну как дипломатичным... вроде диплома мне не дадут. Или дадут, но маленький, я же только три года закончу.
- Это экстремом ты, что ли? - удивилась уму собеседника Маня.
- Ну... да... - протянул растерянный Андрюша, а потом уверенней добавил: - Да. Да, эксп... экстп... ну, да, этим самым.
- Экстремом, голова ты садовая, - дала заигрывающий подзатыльник Маня, поучая молодняк.
- А сигаретки еще не найдется, теть Маш, а?
Перед самым его носом лежала непочатая пачка, Маня пододвинула ее к гостю, с досадой отметив, что тот, видимо, близорукий, потому и не замечает не только сигареты, но и ее прелести, не первую минуту демонстрируемые. Она постаралась посильнее раздвинуть худосочные ноги, с костей которых свешивалась пожухлая шкурка кожи, и, как бы невзначай, повыше задернула не по годам короткую юбку.
Андрюша был до девок охочий, но в упор не видел тонких Маниных намеков. Она подумала, что тот стесняется, нужно побольше расслабиться, раскрепоститься, в тот-то раз у них тоже не сразу все получилось, только под третью бутылку водки он на что-то сподобился. Так что Маня предложила опрокинуть очередной стаканчик. Это с соседским Антоном она сразу переходила в наступление, а тут подход нужен был помягче.
Вместо сексуальных домогательств Андрюшу потянуло на дальнейшее продолжение беседы, и он только как-то неуверенно посматривал на Манину промежность, стесняясь сказать, что у нее там все видно. Женщина взрослая, так просто такого не скажешь, неудобно. Да и не хочется ее в неловкое положение ставить - она вон его тут угощает, в гости пригласила. Ну не заметил человек, что у нее торчит там пусть даже и не немного, что поделаешь?
Темы сменяли одна другу, каждая интереснее предыдущей, оба дюже увлеклись беседой.
- Вот батя... - Андрюша подавил отрыжку, - батя меня все дергает, говорит, что я рас***дяй... А я че? Я ничего, теть Маш. Ну... н-ну пппправда, че? - он развел руками, праведно негодуя. - Нниче!
- Да... так это ты прав, Андрюша. Все верно. Так оно и есть. Ведь так и живем. А ш-ш-што... - Маня зависла, потом опомнилась и закончила фразу: - делать...
- Так вот и я так. Да?
- Д-да, - согласилась Маня.
Потихонечку разговоры перетекли в неуклюжие ласки, заслон стеснительности был сорван, и наутро Андрюша снова не помнил ничего из того, что с ним ночью вытворяла охочая до разнообразия Маня.
Голова раскалывалась, как она и должна была раскалывать, и лишь призрачное сомнение, что что-то свершилось, не давало Андрюше покоя.
Заботливая Маня достала из холодильника "Жигулевское", чтобы встретить со своим Казановой несколько часов назад наступивший рассвет и предложила ему питательный завтрак.
Андрюша согласился. Отчего бы не покушать? Спросить о ночных приключениях он побоялся, потому решил позабыть о том, чего, собственно, и не помнил.
А Маня порхала по кухне, подлечившись холодненьким пивом и накатив стопочку, и обихаживала своего молодого поклонника.
Он опять начал перебирать вчерашние темы, мусолить экзамены, друзей и родителей. Снова вспомнил про президента, Маня подхватила политическую тему, в которой она была хорошо подкована различными интеллектуальными шоу на развлекательных телеканалах, и снова задумалась о наболевшем.
Андрюша же в очередной раз стал жаловаться на папу, который пытался наставить сына на путь истинный, на который сам ступал лишь изредка.
- Батя мне вечно мозга е**т! Ну вот чего он ко мне привязался? Иди работай, говорит. А где мне работать? Я вон учусь. Отучусь, пойду в суд работать, людей защищать буду, тогда и поговорим. Ну а че? Разве не так, а, тетя Маша?
- Так. Называй меня просто Маней, - поставила она горячую тарелку перед Андрюшей.
- Работай, б**дь! Хэ, - он недовольно дернул головой и наколол на вилку свежесваренную сосиску. - Ну а какой смысл? - снова встрепенулся он, не дожевав вываливающуюся изо рта еду.
- Смысл? Мамка моя вон тоже вечно твердила о смысле, Царство ей Небесное, - Маня рефлекторно чуть ли не плюнула через плечо, но вовремя перекрестилась.
- И че за смысл? - заинтересовался Андрюша.
- Да нет этого смысла. В жизни вообще нет никакого смысла. Ни в твоей, ни в моей. Есть только ее оправдания, - загнула Маня. - А коли все равно все завтра помрем и не узнаем, зачем землю топтали, так чего сейчас суетиться-то? Лучше пиписечку потрогай.