Хочется, но нельзя сказать, что я люблю читать с детства. Напротив, я инстинктивно, будто предвидя беду, упорно не хотела читать книги. А предвидела я много, и всегда правду...
Но не прислушалась. И, когда меня взяли в класс "для продвинутых детей", начала читать запоем, а со второго класса завела поэтический дневник со сказками.
Впрочем, я всегда считала себя графоманом. По крайней мере, не стремилась навязывать свои истории миру. Шутки ради писала философские письма-ответы на вопросы на одну передачу, кующую дипломатические кадры, и, к моей радости, мне даже предложили участие в ней: что, в общем-то, и было моей сопутствующей целью. А так мне просто нравилось философствовать на заданные, не мной придуманные темы.
В старших классах меня спасло рисование. Бешеные нагрузки, сумасшедшая историчка, почему-то каждый божий день заставляющая меня пересказывать ей историю, постоянный шум и гам в классах, творившееся непотребство... Я просто открывала чистый лист и рисовала, иногда добавляла стихи. Я даже придумала свой собственный спонтанный стиль живописи: это когда ведёшь руку как придётся, рисуешь как хочется, уходя в новые, неизвестные природе плоскости.
Годы до встречи с писателем пропустим, это неинтересно... Хотя я жила и даже влюблялась - в тяжёлом смысле этого слова - влюблялась до паралича лицевых нервов, до непрекращающейся боли в сердце (версия врачей - невралгия, так что не спешите мне сочувствовать). Но я была счастлива. Постоянные прогулки и медитация, общение с небом и природой, чтение книг про ангелов, смс-переписка с далёким другом, слушание музыки и песен - вот что тогда приносило мне радость, по большей части. Ну, ещё и йога до кучи, и шуточки-хохмы повсюду - всё, что мне обычно и любо.
Когда меня затянуло в водоворот, многое изменилось, словно мою энергию перетянули петлей или арканом в новое измерение: Амир. Так звали моего писателя.
Я что-то спросила, а чтобы привлечь его внимание, легонько похлопала его по плечу, на что Амир несказанно удивился и похлопал меня по плечу в ответ с утроенной силой. Снизу вверх - потому как он ниже. Сейчас на 6 сантиметров, тогда - на 4 (я выросла). Я во всех смыслах выросла.
Амир долго не воспринимал меня всерьёз, а раз восприняв, видимо, испугался и отдалился. Моей ошибкой было и то, что я давала ему деньги в долг - а он просаживал их на определённого сорта девиц, так называемых "подруг". Ну как же иначе, друзья детства прямо. На самом деле, беспутной юности - но кто там, кроме меня, вглядывается.
А ещё я видела его будущее, и зачем-то ему об этот с радостью сообщала (вторая ошибка). Ну и третья с четвертой - не скрывала своей симпатии, при этом позволяя к его величеству (а он же Лев по гороскопу) жёсткую критику, полную (чего уж там!) осуждения и придирок. (Ещё Амир, кажется, вообразил, что я встречаюсь с другим парнем, но мне кажется, это несущественно). Мы расстались и, кажется, навсегда, но всё изменила случайная встреча.
Встреча у стоматолога. У нас у обоих болели одинаковые зубы (ох уж эти наши одинаковые болезни и прыщики в одних и тех же местах). Мы повеселились и было разошлись. Но Амир предложил мне прогулять у Кремля два часа анестезии, а потом сходить куда-нибудь. "Почему бы не к тебе домой?" - как можно спокойнее предложила я. "Нет... Да", - ответил Амир. И мы погуляли. И ещё погуляли. Завертелось всё как-то. Сбылась моя мечта - мы стали близкими людьми!
Сбылась мечта идиота. Ведь я любила Амира как писателя, как умника. А у всех умников, а в особенности у умников-Львов, есть свои закидоны (а ещё он был Змеей и родился в специфический день по другим астрологическим параметрам - чтоб не стричь уж всех под одну гребенку).
Новоявленный Сартр был дьяволом во плоти, если короче. Он занудствовал, почему-то решил, что мы должны быть неразлучны, следовал за мною всюду, никуда не отпускал - в нём даже проснулось что-то наподобие ревности под эгидой "мы же идеальная пара, и мы собираемся пожениться". То, как скоропалительно мы отдали заявления в загс, начало казаться мне ошибкой.
Окончательно запахло керосином после ситуации с Эмиком - нашим общим знакомым, моей большой и чистой человеческой симпатии. Он выглядел несчастнее некуда и подавал мне недвусмысленные знаки "sos" - очередной ураган его жизни (то есть девушка) вёл его в опасном направлении, и ему нужна была помощь и поддержка в определении, нужно ли ему это.
- Ты никуда не пойдёшь, а в особенности к Эмику, - заявил Амир, утянув меня в свои очередные праздношатания по городу. "Поиск вдохновения, поиск натуры" - так Амир это называл. А я просто... очень устала. Хотя казалось - моя мечта сбылась, мы вместе - тот, кто хотела - он рядом.
По воле своего эгоистичного желания я должна была быть рядом с писателем, а душа рвалась быть с Эмиком. Был период, когда они были дороги мне оба - Амир и Эмик. Но вот - с Амиром-то сбылось. Вроде бы. И он не отпускал меня - буквально. Догонял и возвращал обратно, в свою камеру творчества. Называл Музой - но кому от этого было легче? Я сходила с ума, я погрузилась в постоянную ночь и в мысли о свободе. Планы побега не покидали меня, я жила на взводе и в вечной бдительности, стараясь урвать момент и наконец убежать.
Почему я ничего не пробовала объяснить Амиру по-человечески? Во-первых, пробовала, и неоднократно, но не очень уверенно, и он, жених, продолжал видеть во мне влюблённую безотказную дурочку, которой можно крутить, как вздумается. А во-вторых, меня терзали сомнения - не разрушу ли я своё счастье, а вдруг он всё же тот самый, единственный? А я просто паникую, "у меня мандраж перед свадьбой" (не мои слова, писателя).
Делайте ставки, хватит ли мне решительности стать сбежавшей невестой, делайте ваши ставки. Ставок больше нет...
*
С Эмиком случилось несчастье. На мотоцикле, по мокрой дороге - он мчался куда-то за своей судьбой. И он её нагнал.
Амир придирчиво кушал свой обед, когда я сообщила ему новость. "Повод выпить", - по-барски повелительно отреагировал он.