В небольшом городке, далеком от основных дорог, редко происходят заметные события. Особенно те, которые способны взбудоражить всё население. Но этим летом они один за другим потрясали спокойную размеренную жизнь населения Нижнедвинска. Сначала в город приехал молодой художник из Питербурга Андрей Боголюбов. Высокий, стройный парень с длинными до плеч русыми волосами. Ни одна девушка не могла пройти мимо, не оглянувшись вслед. Но Андрей только самодовольно улыбался такому ненавязчивому вниманию местных красавиц. Ему было не до мелких интрижек. Он намеревался не только в удовольствие погостить у бабушки, но и плотно поработать над этюдами.
Городок располагался в красивейшем месте в излучине Западной Двины.Здесь можно было при желании сделать интересные наброски для будущих картин. Да и бабушка приготовила для внука множество сюрпризов. Варвара Андреевна заведовала местным краеведческим музеем, в котором её стараниями были собраны многие художественные произведения и изделия старинных и современных мастеров.
Большая подвижница своего дела, она в поисках редких предметов старины, книг и икон объездила всю округу. Присматривалась и к творчеству самодеятельных художников. И к своему удивлению, находила немало интересных работ. Тогда от Варвары Андреевны уже было не отстать, пока картина не оказывалась у нее. Чего только не сулила художнику: и известность, и хорошее место на выставке, и возможность продавать свои картины под протекцией музея. И только когда все эти доводы не давали желаемого результата, покупала у автора картину за небольшие деньги.
О своих приобретениях охотно рассказывала внуку. Некоторые из них показывала посредством видео. И тот настолько заинтересовался отдельными работами, что захотел увидеть всё это богатство своими глазами. Особенно прельщала возможность спокойно поработать над копированием сюжетов некоторых картин. Подумывал, впоследствии, доработав их, выдать в большом городе исключительно за своё творчество.
Через несколько дней в городок заявилась сестра Марии Бессоновой Глаша. Экстравагантная девица была многим в городе знакома. Она появлялась в семье Бессоновых внезапно, после очередных романтических трагедий, разыгравшихся с ней в Питере. Гостила у них ровно столько, сколько времени требовалось для восстановления истерзанных переживаниями душевных сил и появления желания к новым любовным приключениям.
Не встретиться в маленьком городке Глаша с Андреем просто не могли. Горючая смесь восторженного юноши и гламурной девицы, прошедшей огни и воды любовных интриг, должна была сработать. И она сработала...
В тот день, когда Андрей познакомился с Глашей, он увлеченно работал над копированием пейзажа с незамысловатым сюжетом купания сельских мальчишек в Западной Двине. Единственной изюминкой пейзажа был силуэт девушки с длинными волосами соломенного цвета, слегка вздернутых ветерком. Она стояла на возвышенности и, прикрыв рукой глаза от солнца, смотрела вдаль, где над густой зеленью возвышались золотистые купола церкви. Художник настолько мастерски изобразил дуновение ветра и игру солнечного света, что это рождало у Андрея ощущение присутствия в той, нарисованной реальности. Он настолько увлекся работой, что не сразу заметил, как к нему с заинтересованным видом подходит девушка.
Обернувшись на легкий шорох, Андрей тот час же вскочил со стульчика и замер с восхищенным взглядом. У девушки волосы были точно такого цвета, как на картине. Они пышной копной покачивались в такт её малейшему движению. Девушка каждый раз небрежным жестом поправляла их, не отвлекаясь от предмета своего наблюдения.
Андрей сразу отметил несоответствие цвета глаз общему облику девушки. Они были большие и черные. И особенно сильно контрастировали с бледным узким овалом лица. Эти несоответствия все вместе рождали какую-то немыслимую гармонию красоты. Чувство, как озарение, вспыхнуло между молодыми людьми мгновенно. Познакомившись, они больше не расставались, пока жили в Нижнедвинске.
Для жителей городка было интересно наблюдать такое откровенное проявление любви. И Глаша и Андрей были для них нечто вроде инопланетян. Во-первых, оба появлялись в их городке как бы ниоткуда, во-вторых, одевались кричаще ярко и вели себя вызывающе раскованно. А кое-кто признавался, что видел их даже купающимися в реке в обнаженном виде. При этом, к Андрею относились в своих суждениях более сдержанно. Молодой, что с него возьмешь! Художник и в самом деле был лет на десять моложе Глаши. Ей и доставались в основном косые взгляды горожан. А когда узнали, что молодые подали заявление в загс и их вот-вот распишут, откровенно зароптали. Дескать, перезрелая кобылка совратила молодого парня. Ни стыда, ни совести!
Некоторые, не выдержав такого срама, приходили даже в дом к Варваре Андреевне с намерением образумить молодого человека, отговорить от женитьбы. Но хозяйка, угощая чаем с вареньем и пирогами, вежливо просила не вмешиваться в дела молодых.
--Мне и самой не очень по нраву их задумка, но это их жизнь. Какое наше право решать за них! Жизнь всё расставит по своим местам.
Пользуясь знакомством, посодействовала, чтобы влюбленных расписали в загсе без лишней волокиты.
Одно ей несомненно нравилось. Андрей с вечера брал у нее ключи и, проснувшись ни свет ни заря, поцеловав Глашу, бежал в музей. Работал, не прерываясь, пока Глаша не высыпалась и, капризничая, не начинала требовать к себе внимания.
Любовь придала ему не только творческое вдохновение, но и уверенность в своих силах. Появилось желание не просто скопировать хорошую картину, а привнести в нее что-то своё, личное. Андрей существенно увеличил размер полотна, главную героиню приблизил к зрителю. Девушка у него уже не закрывалась ладонью от солнца. Наоборот, подставляла ему всё лицо. А протянутой к зрителям ладошкой как бы делилась с ними солнечным светом. И делала это с каким-то особым настроением, которое придавало теплоту и искренность всей картине. Особо притягивали к себе глаза девушки. Они были большими и черными, как у Глаши, и как будто выражали восторг и удивление одновременно.
Картина в таком варианте мало чем походила на оригинал. И Варвара Андреевна с радостью отметила, что её внук небесталанный художник. Ему не хватало маленького толчка, чтобы поверить в себя и открыть новые возможности. Потому и к Глаше относилась терпимо.
И все у молодых складывалось хорошо, пока Андрей с помощью друзей не пристроил свою картину в известную в Питере частную галерею. Еще до официального открытия вернисажа картина получила хорошие отзывы даже некоторых именитых художников. Поэтому не стало удивлением, что в первый день вернисажа у картины было не протолкнуться. Это позволило Глаше возомнить, что весь этот ажиотаж вызван исключительно её личностью. Не отходила от картины ни на шаг. Стоя перед ней, принимала такие позы, чтобы зрителям было видно сходство с девушкой на картине. Мило улыбаясь и откровенно кокетничая, раздавала автографы, охотно фотографировалась. Не отказывала в просьбе мужчин записать им свой телефон.
Так продолжалось до тех пор, пока ближе к вечеру в галерее не появился её хозяин Серафим Витальевич Дерзнов, известный меценат художников и любитель светских тусовок. Он собирался быть к открытию вернисажа, но самолет из Италии не смог вылететь в Петербург вовремя из-за непогоды.
Выслушав отчет исполнительного директора галереи Виолетты Ланской, он направился к нашумевшей картине. Не дойдя до неё несколько шагов, замер. Видя на его лице восхищение, Ланская попыталась обратить внимание мужчины на наиболее выразительные и удачные, с её точки зрения, детали картины. Но вскоре с удивлением заметила, что Серафим Витальевич смотрит не на картину, а исключительно на девушку рядом с ней. Повернувшись к Ланской, ничуть не заботясь, что прерывает её на полуслове, потребовал:
--Познакомь меня с этой девушкой.
Торжество по поводу успеха вернисажа отмечалось широко. Публике разносили бокалы с шампанским и вином, а сам хозяин с приглашенными людьми уединились в отдельном зале за обильно уставленными спиртными напитками и разными закусками столами. Глаша сидела рядом с Серафимом Витальевичем и охотно откликалась на каждую его шутку или жест внимания.
Андрей тоже был в числе приглашенных. Но место ему досталось за столом ближе к выходу. Когда начались танцы, он время от времени терял из виду Глашу. Пригласить на очередной танец не успевал, всегда опережали те из гостей, кто сидел ближе к хозяину. И тогда он возвращался на свое место и, потягивая из бокала крепкий напиток, пытался разглядеть среди танцующих свою любимую жену.
Будучи уже в изрядном подпитии, решил перехватить Глашу после очередного танца, чтобы больше не отпускать от себя. Но Глаша с Серафимом Витальевичем куда-то пропали. Толкнув ближайшую дверь, он увидел жену, самозабвенно целующуюся с хозяином галереи. Мужчина без стеснения уже лапал её под платьем. Андрей с трудом переваривая увиденную картину, возмущенным возгласом заявил о своем присутствии. Но целующаяся пара только замахала руками: дескать, уходи, не до тебя сейчас. Оторвавшись от его жены, мужчина легонько, но настойчиво подтолкнул художника к двери и щелкнул защелкой.
Ночевать домой Глаша не пришла. А на следующий день Андрей узнал, что Серафим Дерзнов поручил Ланской выкупить у него картину и переправить к нему в Италию, куда они накануне улетели вместе с Глашей. Тут уж художник проявил твердость характера в полной мере. Не согласился на сделку, хотя Виолетта Ланская предлагала за картину достойную цену.
Появилась снова в городе Глаша спустя месяц в дурном настроении. Её жгла обида на весь мир. Столько надежд было, когда она с непритворной радостью объявила Дерзнову, что беременна! Казалось, вот оно счастье, совсем рядом. Но Серафим Витальевич неожиданно резко оборвал её:
--Ты думаешь, голуба, я не знаю от кого у тебя ребенок? Езжай к своему мазиле в Питер и рожай ему мальчиков и девочек, а мне достаточно своих детей.
Глаша к этому времени хорошо знала, что Серафим был женат уже четыре раза, и от каждой жены у него был ребенок. И прежде, чем взять, по его словам, детей на довольствие, он с каждым устанавливал тест на отцовство.
Девушка понимала, что у нее мало шансов пройти тест. Она еще перед возвращением в Питер из заштатного провинциального городка чувствовала себя несколько непривычно: полюбила остренькое, соленые огурчики, рыбу, да и подташнивать стало ни с того ни с сего. К тому же подозревала, что беременна вовсе не от Андрея. Это подарок, скорее всего, последнего питерского любовника.
Но самые тяжелые удары Глаша получила в Питере. Врач с укоризной сообщила, что она пропустила все сроки на благоприятный исход прерывания беременности. Но в то же время обнадежила: плод развивается хорошо.
Надежда на прощение Андреем её предательства растаяла в первую же минуту встречи с ним. Когда загорелая и посвежевшая Глаша сообщила мужу, что беременна и собирается рожать, Боголюбов с ехидцей воскликнул:
--Не думаешь ли ты, что я макаронника приму за своего сына?
Месяца одиночества и переживаний за постыдный поступок жены хватило с лихвой, чтобы восторженная юношеская любовь уступила место жестокосердию. Оно стало следствием переоценки чувств и реальных поступков объекта его первой любви, которая в одночасье возвысила и столь же быстро и больно унизила.
Рожать Глаша поехала к сестре в Нижнедвинск.
По телефону накануне поплакалась Марии про свое положение. Получив разрешение приехать, попросила сестру про её беременность мужу пока ничего не говорить. Злобно кричала в трубку:
--Разве этим козлам, мужчинам, можно что-нибудь доверить! Разнесет сплетню по всему городку. Пройти по улице не дадут без косых взглядов и своих комментариев. А я хочу спокойно родить...
У Марии при последних словах непутевой сестры загорелась искорка надежды. Дело в том, что своих детей у них с мужем не было. И если брать во внимание её возраст, надеяться на прибавление в семействе не приходилось. Марии было уже без малого сорок лет. И хоть муж Иосиф был намного моложе, с детьми все равно ничего не получалось. А тут в доме мог появиться малыш! И не чужой, а своей крови!
Была уверена, что муж будет не против. Он хоть и продолжал надеяться на то, что Мария еще родит ему сына или дочь, не раз уже заговаривал от том, чтобы взять ребенка на воспитание. Но раньше времени решила новостью все же не делиться. Зачем лишние волнения. И без того уж очень шумным было недавнее пребывание её сестры в городе. А они привыкли жить неприметно.
Мужчина плотничал, а жена работала закройщицей в небольшом швейном ателье. Из отдыха только огород и посиделки с соседями. Несколько разнообразили их жизнь поездки на дачу. Там у них был небольшой клочок земли, из которого Иосиф старался выжать максимум пользы. И явно преуспел в обеспечении семьи свежими продуктами летом и запасами на зиму. Для Марии дача была интересна только тем, что она могла, пока муж ковырялся на огороде, любоваться цветами, которые он высаживал каждой весной для неё.
Иное дело осенью. Объем работ резко возрастал. Тут уж и Марии приходилось включаться в работу, помогать мужу копать картошку, убирать морковь, свеклу, кабачки и другие дары лета. Не по душе ей была эта грязная работа. Тем более, как назло, погода в последнее время подкачала. Не было дня, чтобы не начинался дождь. Приходилось спешить с уборкой. Потому выезжали на дачу при каждом удобном случае.
А тут еще сельские дороги окончательно раскисли. Их жигуленку доставалось по полной. Еле пробирался по залитым мутной водой рытвинам. Иосиф расслаблялся только, когда машина выскакивала на центральную магистраль.
В этот выходной им основательно не повезло. Выбираясь с дачи, застряли вблизи околицы одной небольшой деревни. До асфальтовой дороги оставалось не больше трех километров, как их жигуленок по самые ступицы провалился в глубокую колею, разбитую тракторами и большегрузными машинами. Иосиф попробовал газовать, раскатывать машину в надежде выбраться. Но добился только противоположного эффекта - машина плотно осела на днище. Стало ясно, что без посторонней помощи не выбраться.
Искать тракториста в деревню отправился Иосиф. В это время из церкви, одиноко стоящей на возвышенности, стали выходить редкие люди. Поеживаясь под моросящим дождем, они торопливо пробегали мимо. На просьбу подсказать, где найти трактор, лишь пожимали плечами и, не останавливаясь, отвечали:
--У нас нет. На центральной усадьбе надо искать.
Иосиф уже потерял всякую надежду на помощь, как вдруг сзади услышал густой мужской бас:
--Какая нужда привела вас в наше забытое богом село?
Он ожидал увидеть крепкого, высокого мужчину. Но, обернувшись, увидел приземистого худощавого мужичонку в скуфье с черной кучерявой бородой и сплюснутым носом с горбинкой у самого основания. Поделился своей заботой скорее из вежливости, чем в надежде на помощь. И хотел было отправиться уже дальше, как мужичонка с каким-то мальчишеским задором пробасил:
--Ну, эту нужду мы вмиг разрешим. А вы в церковь можете зайти, пока я своего мустанга приготовлю. И от дождя схоронитесь и заодно помолитесь Господу нашему.
--Не до молитв мне. Жена в машине ждет. А она трусиха страшная. Трясется по любому поводу. Так что, если можно, то хотелось бы побыстрее вернуться. А вот после вдвоем и зайдем в церковь. Свечку благодарности за вас поставим. - И поинтересовался: -- Кстати, звать-то вас как? Знать, в честь кого свечку ставить.
--Сначала дело сделаем, а потом уж о свечах думать будете. А звать меня Иннокентий. Я вроде старосты, за церковью присматриваю. Постоянного-то священника у нас нет. Приход небольшой, дохода нет. Не на что содержать священника. А вы возвращайтесь к жене.
Размашистым шагом Иннокентий направился к ближайшему дому, а Иосиф поспешил к машине. Не прошло и пяти минут, как к ним на выручку подкатил мощный, сверкающий блестящей черной краской джип. Иннокентий, сноровисто подцепив трос и дав напутствие как дальше действовать, скрылся в кабине. Мощная машина медленно тронулась с места, выбирая слабину троса. Но уже в следующую минуту мотор натужно взревел, джип, напрягшись, мелко задрожал. Трос натянулся, как струна, и, казалось, вот-вот лопнет. Тогда Иосиф тоже медленно прибавил газа. И жигуленок медленно, как бы раздумывая, начал сползать с липкого грунта. А потом все быстрее стал продвигаться вперед.
Когда бег жигуленка стал свободным, Иосиф дал сигнал и джип послушно остановился. Иннокентий подобрал трос и спросил:
--Ну что: зайдете в церковь или домой?
Поблагодарив своего спасителя, Иосиф твердо заверил:
--Конечно, в церковь.
Но жена вдруг запротивилась:
--Давай поедем домой. И так промокли и измазались все. В городе при случае зайдем в церковь и поставим свечку.
Иосиф только развел руками, как бы говоря: ну что тут поделаешь, надо ехать. Доставая кошелек, спросил у Иннокентия:
--Сколько я вам должен?
--Да Бог с вами, о чем речь!
Говорил, вроде бы, доброжелательно, но что-то в его взгляде изменилось. Как будто какой-то огонек потух. В глазах появился холодный оттенок,а на лице промелькнуло мимолетное выражение иронии. Грустно усмехнувшись, пробасил:
--Обычное дело, что жены верховодят в семьях. С библейских времен ничего не изменилось. Принцип Лилит и Евы торжествует.
Долго стоял и смотрел вслед жигуленку, покачивая головой, пока тот не скрылся за поворотом.
--Нехорошо как-то получилось,- проговорил в раздумье Иосиф.- Обещал зайти и не зашли.
--Подумаешь, беда! - раздраженно отозвалась жена.- Вы, мужчины, всегда из мухи слона делаете. Мы и так опаздываем. К нам сегодня из Питера должна приехать моя младшая сестра. Я забыла тебе сказать и сама закрутилась. А она, наверное, уже давно под дверью стоит.
Иосиф удивленно глянул на супругу.
--И как давно вы сговорились за моей спиной?
--Мы не сговаривались. Просто как-то раз сестра позвонила и, рыдая в трубку, попросила разрешения приехать. Не могла же я ей отказать! Там у нее какая-то трагедия на любовном фронте разыгралась.
--В какой раз? -хмыкнул себе под нос Иосиф.- Сколько мы с тобой живем, столько и помню, что помогаем ей переживать любовные страдания. И вечно с малолетками связывается. Все норовит стручки посвежее да повкуснее найти. А потом, когда устроит, наконец, семью, окажется, что своих детей иметь не сможет. Или, что еще хуже, родит больного, умом немощного.
Жена рассердилась не на шутку.
--Ты на что намекаешь? Уж, не меня ли имеешь ввиду? Так не я за тобой бегала. Это ты два года проходу мне не давал, пока я не согласилась выйти за тебя замуж. Забыл что ли?
Иосиф уже пожалел, что коснулся этой щекотливой темы. Всякий раз, когда речь заходила о сестре или о ней самой, он проигрывал. Мария угрожающим утесом надвигалась на него и замахивалась тем, что у нее было в руках. К своим нынешним годам она сильно раздобрела, расширилась во все стороны. А мешковатая дачная одежда и вовсе делала её бесформенной глыбой. Даже непонятно было, как это она ухитрилась из тоненькой березки с гибким станом так быстро превратиться в бесформенный угрожающий монолит.
Ему каждый раз приходилось опасливо ретироваться. А потом Мария долго плакала, улегшись на диване, или просто не разговаривала. Так она могла отлеживаться сутками, пока не приходило время идти на работу. Иосифу самому приходилось заботиться о приготовлении пищи и улаживать все домашние дела.
Вот и на этот раз Мария угрожающе повернулась к мужу, схватилась за хозяйственную сумку, но, поняв, что ограниченное пространство машины не позволит нанести удар, бросила сумку и со всей силы огрела Иосифа кулаком в ухо. На какой-то момент Иосиф даже руль выпустил из рук. Машина, вильнув в сторону, скатилась на обочину дороги. Хорошо, водитель успел затормозить, а так лететь бы им по откосу до болотистой придорожной канавы. Иосиф не на шутку испугался. Выскочив из машины и, потирая ухо и щеку, огляделся. С ужасом представил, что могло случиться, не затормози он вовремя.
Жена, открыв дверцу, нетерпеливо крикнула:
--Ну, что колом застыл! Поехали.
У Иосифа как будто что-то щелкнуло в мозгу. Он подошел к машине и решительно сказал:
--Никуда я с тобой больше не поеду. Выходи из машины.
Женщина, не ожидавшая такого поворота, растерялась.
--Ты что! Садись, поехали. Ничего же не случилось.
Но Иосиф стоял на своем:
--Выходи из машины.
--Не выйду,- заупрямилась женщина. - И давай, наконец, поедем. Я не хочу, чтобы сестра волновалась.
--Тогда я пойду, а ты оставайся.
Иосиф быстро стал удаляться. Он ожидал, что после произошедшего жена извинится, а она продолжала себя вести как будто он придан в услужение ей, думала только о себе и сестре. Как и в то время, когда согласилась принять его предложение выйти за него замуж.
Иосиф горько усмехнулся своим мыслям. Действительно, Марина не сразу согласилась принять его предложение. В городке в то время приезжие строители из области возводили торговый центр. Вот она и крутила с ними. Особенно настойчиво пыталась обаять их руководителя. Строители с удовольствием пользовались вниманием настойчивой девушки, частенько приглашали её в гости в гостиницу. А как только строительство было окончено, уезжая, никто не позвал её с собой. Вот тогда девушка и обратила внимание на давно влюбленного в неё молодого парня.
Уже значительно позже Иосиф узнал, что Мария, спустя месяц семейной жизни, втайне от него сделала аборт. Это был плод греховной любви с кем-то из строителей. Иосиф сильно переживал по этому поводу. Понимал, что
аборт и стал причиной её бездетности. Ни одним словом не упрекнул жену.
Они уже к этому времени жили вместе лет пять, обзавелись дачей, машиной. Он рядом со старым домом выстроил новый, большой, с мансардой. Старый не стал разбирать. Обновил его, обшил современным красивым пластиком, устроил все бытовые удобства. И он стал уютным гостевым домом. До чего уж привередливая сестра у его жены, и та с удовольствием проводила в нем время. Тем более, что там ей было гарантировано полное уединение.
В отсутствие сестры они иногда сдавали дом, охотно селили командировочных и приезжих, которым не хотелось жить в гостинице. Это позволяло существенно пополнить семейный бюджет.
\ Менять устоявшийся образ жизни было и страшновато, и хлопотно. Не терял надежду и на то, что Мария всё же родит ему ребенка. Она долго и охотно лечилась. И даже ездила в Питер к сестре. А вернувшись однажды от нее, сказала, что на крайний случай могут попросить Глашу родить им ребенка. У нее беременность сплошь и рядом случается.
И вот теперь сестра приезжает вновь. Интересно, кто её обидел на этот раз? Или просто в уединении хочет пережить очередную любовную трагедию? Мелькнула мысль: уж не залетела ли Глаша и они с Марией сговорились, что рожать она будет у них? Тогда волновать её лишний раз не стоит. Иосиф замедлил шаги, а потом и вовсе остановился. Оглянулся назад. Марина стояла возле машины и, похоже, плакала. Вот так всегда: сначала буйствует, проявляя свой несговорчивый характер, а потом льет слезы. Впрочем, взбалмошность у них семейная черта. Глаша, как он заметил, тоже быстро переходила от восторга к унынию, от заливистого смеха к слезам. "Вот тоже кому-то подарок достанется еще тот",- с недоброй ухмылкой подумал Иосиф и повернул обратно.
Глаша действительно уже приехала. Но, как оказалось, она еще с прошлого раза оставила в укромном месте запасные ключи от домика. Ими и воспользовалась. И к приезду хозяев спокойно спала.
Наблюдая из кухни, где готовил ужин, как воркуют о чем-то своем сестры, Иосиф задумался: такие они внешне непохожие, а язык общий находят отлично. Стоило Глаше проснуться, сразу же "зацепились" языками - не растащить. Почему же ему так трудно стало находить общий язык с женой? Вспомнилось замечание Иннокентия про некую Лилит и Еву. Интересно, что он имел ввиду? Ева привычный библейский персонаж, а кто такая Лилит? Решил, что в очередную поездку на дачу заскочит в церковь к Иннокентию. Поставит обещанные свечки и заодно расспросит про обладательницу этого незнакомого имени.
Специально выехал домой с дачи пораньше. Не спрашивая разрешения у жены, свернул возле знакомой деревни прямо к церкви. Иннокентий одиноко сидел на скамейке у входа. Гостям искренне обрадовался. Пояснил как и что надо делать, чтобы молитвы и пожелания не пропали всуе, а дали плоды. Помог поставить свечи и помолился за всех.
Иосиф делал всё автоматически, а сам искал повод, чтобы начать интересующий его разговор. Решился спросить, когда уже собрались прощаться. Иннокентий довольный рассмеялся:
--Значит, божье слово запало все-таки в душу. -И вдруг предложил:--Разговор этот долгий, пойдемте ко мне в гости. За чаем и поговорим.
Хозяином Иннокентий оказался гостеприимным. Не дожидаясь пока вскипятиться чай, выставил на стол бутылку кагора. На попытку гостей отказаться выпить, раскатисто с укоризной произнес:
--Кагор церковный, освещен в областном приходе. Грех отказываться. А в случае чего у меня можете заночевать. Дом просторный, а я один в нем обитаю.
Мария поначалу с опаской присматривалась к хозяину дома. Черная кучерявая борода, кустистые брови и густой бас вызывали у неё какое-то чувство настороженности. А когда Иннокентий снял скуфью и обнажил лысую блестящую голову, ей и вовсе сделалось не по себе. И без того невысокого роста, без головного убора, он стал совсем маленьким и выглядел пугающе уродливым. "Не иначе, дьявол при церкви",-- страшась своих мыслей, думала она. Но это, как ни странно, не мешало ей с ещё большим интересом присматриваться к этому необычному мужчине. К тому же кагор оказался вкусным и хорошо утолял жажду.
Сам хозяин пил мало, а супругам подливал церковный напиток не скупясь. И постепенно настороженность Марии по отношению к Иннокентию исчезла, он уже виделся ей приятным и обходительным мужчиной. Тем более, что он оказался еще и интересным рассказчиком.
Для супругов стало настоящим откровением, что Лилит, по словам Иннокентия, была первой женщиной в мире и была создана Богом одновременно с Адамом. Но брак их не сложился и она ушла, дав возможность Всевышнему создать мужчине новую подружку. По другой версии, Лилит была изгнана и отвергнута Богом после того, как выяснилось, что она была хитрее и умнее Адама и не хотела подчиняться его командам. Ей хотелось равенства, так как Бог создал их обоих одновременно из праха земного.
--Но почему о ней ничего не говорится в Библии? - заинтересовался Иосиф.
--Поведение Лилит идет против церковных канонов: женщины должны повиноваться мужчине. Тогда Бог и создал женщину из ребра мужчины. Так появилась Ева.
Тут уже не выдержала Мария. Демонстративно сокрушаясь, заметила:
--А с чего это вдруг Бог так порадел за мужчин? Что плохого в том, что женщина умнее и хитрее мужчины?
--Бог ни за кого не радел,-- поправил её Иннокентий.-- Просто он увидел настоящее нутро женщины и ужаснулся. Понял, что Адаму вдвоем с Лилит, образно говоря, каши не сварить. Рай на земле не построить.
--А куда же подевалась тогда Лилит?-- спросил Иосиф. Он с всё большим интересом слушал рассказ старосты.
--Какая разница - куда! -- не выдержав, снова вмешалась в разговор Мария.- Невелика потеря, если муж глупее жены.
--Может, оно и так, - спокойно ответил Иннокентий. - Только Лилит не стала счастливее. Согласно мифологиям некоторых древних народов, она превратилась в злую демоницу. Она и брак Евы с Адамом попыталась разрушить. Позавидовала, что у них всё хорошо. Приняв образ змея, подбила Еву попробовать плод с запретного дерева. А та, в свою очередь, уговорила Адама сделать то же самое. Так люди были лишены рая и вынуждены с тех пор добывать себе хлеб тяжелым трудом. А всего-то из-за зависти одной и любопытства другой.
--Так что ум уму рознь. И далеко не всегда он приносит пользу. Особенно в семейных отношениях,- резюмировал Иннокентий свой рассказ. А после некоторого молчания продолжил:
--Кстати, Бог создал женщину как помощницу для мужчины. Люди об этом стали забывать. Впрочем, как и о многом другом. Потому так много несчастливых семей и так много семей разрушаются. Мало кто задумывается и о такой вещи: почему Бог создал Еву некоторое времени спустя?
--И почему же?-- одновременно задались вопросом Иосиф и Мария.
--Я могу ошибаться, но у меня на этот счет есть свое мнение. Это прямое наставление людям, что жена должна быть моложе мужа. Именно это и будет одной из предпосылок более надежного брака. Девушки физиологически развиваются быстрее. Влюбляясь даже в ровесницу, парень не всегда может правильно оценить её жизненные интересы. Не говоря уже о более зрелых, чем сам, женщинах. Иногда девушка успевает до брака натворить столько непоправимых бед, которые потом самым негативным образом сказываются на семейной жизни.
--Ничего это не гарантирует! Вы ошибаетесь! - нервно воскликнула Мария. Она пила кагор с удовольствием и рассуждения Иннокентия показались ей грубой домостроевщиной. Решительно заявила:
-- Чем опытнее женщина, тем крепче брак!
--Это смотря что вы имеете ввиду,- осторожно заметил Иннокентий. И усмехаясь себе в бороду, совсем уж добродушно пробасил:
--В нынешнее время такая именно тенденция и взяла верх.
За разговором и сладким кагором гости не сразу заметили, что на улице уже стемнело. Когда супруги Бессоновы, наконец, собрались уезжать, хозяин дома решительно возразил:
--Ехать в таком виде нельзя. Я не могу вас отпустить.
Иосиф, которому в этом гостеприимном доме всё понравилось, был не против остаться. Вопросительно посмотрел на жену, ожидая её решения. Мария, сильно захмелев от церковного сладкого напитка, только благостно улыбалась и согласно кивала головой.
И когда ночью к ней на диван, светя лысой головой, пришел Иннокентий, она также промолчала, улыбалась и сладко вздыхала.
Иосиф мирно спал сном праведника на соседнем диване.
Утром все проснулись в хорошем настроении. Порадовала и погода. На небе не было ни единого облачка, солнце ярко светило и совсем не по-осеннему грело. Мужчины пошли готовить машину в дорогу, а Мария с благодарным чувством поглядывала вслед Иннокентию. В скуфье он был выше ростом и смотрелся рядом с мужем вполне солидно.
Она давно не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас. Не переставала удивляться, как такой небольшой и неказистый на вид мужичонка, каким ей поначалу показался Иннокентий, смог доставить такое большое удовольствие, от которого и сейчас хотелось петь. И она готова была это сделать. Останавливало только то, что обстановка не позволяла. Зато в машине всю дорогу до самого дома Мария вполголоса намурлыкивала себе под нос полюбившуюся ей мелодию. Иосиф давно не видел жену в таком хорошем настроении, и только с любопытством время от времени посматривал в её сторону.
Дома их ожидал сюрприз. Еще со двора они услышали радостный заливистый смех Глаши. А вскоре узнали и его причину. На крыльце гостевого домика с сумками в руках появились Андрей с Глашей. Художник простил своей жене измену и приехал забрать её домой в Питербург. Смущаясь, он объяснил удивленному Иосифу свое решение:
--У ребенка должны быть отец и мать.
Супруги поначалу даже расстроились такому повороту событий. Вряд ли впереди их ожидает счастье. Но потом благоразумно подумали, что молодые поступили правильно. Твердо решили к весне взять на воспитание ребенка из детского дома.
Но не зря говорится: человек предполагает, а бог располагает. Не прошло и месяца, как Мария поняла, что беременна. С этого момента в доме поселилась тихая радость. Чтобы не сглазить и не навредить плоду, супруги Бессоновы по возможности ото всех скрывали эту счастливую новость. Благо, беременность Мария переносила легко. Гинеколог, к которому ей пришлось обратиться,чтобы встать на учет, заверил, что плод развивается нормально и пообещала тоже лишнего не болтать.
В конце мая Иосиф подкатил на своем видавшем виды жигуленке к родильному дому. Мария родила девочку, и он на радостях украсил машину цветами и красивыми разноцветными шарами. Для жены приготовил роскошный букет, а врачам и сестрам целый пакет с бутылками шампанского и коробками конфет.
Мария сказала, что новорожденная только угомонилась, и потому особо никому не давала её разглядывать. Не стал исключением и Иосиф.
--Держи осторожно. Не разбуди её, - передавая конверт с малышкой, строго предупредила жена. - Дома насмотришься.
Такой момент настал совсем скоро. Не успел Иосиф как следует покормить супругу специально приготовленными для нее домашними лакомствами, как из детской комнаты раздался басистый плач. Новорожденная оказалась настолько энергичной, что не успели они подбежать, как она высвободилась ото всех одёжек и свободно размахивала коротенькими ножками. Иосифу достаточно было одного взгляда, чтобы увидеть явную схожесть его дочери с церковным старостой Иннокентием. Те же черные кудряшки на голове, тот же сплюснутый коротенький носик, и хорошо знакомые басовитые нотки, совсем не вяжущиеся с хрупким тельцем девочки.
Сразу почему-то вспомнилось радостное настроение жены после ночи в доме старосты.
От полученного удара Иосиф долго не мог оправиться. Появлялась даже мысль покончить с собой. Но потом пришло на ум простое и понятное решение. Он предложил Марии развестись, имущество поделить. Чтобы продолжить жить с ней он даже мысли не допускал. На заверение Марии, что этот долгожданный ребенок и есть настоящий подарок им от Бога, с грустью отвечал:
--Вот и иди к тому богу, который тебе поспособствовал в этом.
Мария и в самом деле уцепилась за эту мысль. Но к её приезду в доме старосты уже хозяйничала молодая женщина. Марии было достаточно одного взгляда, чтобы определить, что в новой семье Иннокентия скоро будет своё прибавление. Староста как мог успокаивал Марию и посоветовал вернуться к мужу.
Она бы и рада последовать совету Иннокентия, но муж уже подал на развод, а ей предложить до решения суда пожить в гостевом домике, где оплакивала свои любовные трагедии её сестра Глаша.