На конференцию экологов Ярослав Жестков опоздал. Зашел в аудиторию, когда модератор форума предоставил слово Наталье Ивановне Милявской, ведущему специалисту Международного социально-экономического экологического союза. К трибуне уверенной походкой подошла молодая красивая женщина. Она не спеша разложила свои бумаги и, задорно встряхнув головой, откинула густые волнистые кудри за спину и с улыбкой обвела доброжелательным взглядом шумный зал.
Ярослав не поверил своим глазам. В этой представительной, не лишенной броской красоты женщине узнал свою давнюю знакомую. Только тогда фамилия у нее была другая, менее благозвучная. Он напрягся, чтобы вспомнить её, но сходу это не получилось. Но то, что это была та самая Наталка с его детства, он мог поклясться.
Чтобы отвлечься от своих мыслей, попробовал прислушаться, о чем говорила докладчица. И сразу поморщился: снова привычная для таких сборищ говорильня. Милявская с воодушевлением вещала, что их международная экологическая организация с каждым годом увеличивает свое влияние на экономическую деятельность все большего количества стран. Сделав паузу, видимо, с целью придать большую значительность своим словам, с особым нажимом на цифру, сообщила:
--Сегодня мы объединяем в своем союзе около двадцати стран. Это немало, если учесть, что наш союз еще очень молодой. Но с каждым годом мы действуем все активнее и активнее. Стремимся объединить людей, которым не все равно, что будет с нашей Землей, с ее природой и культурой. Мы хотим, чтобы у наших детей и внуков было будущее.
Ярослав понимал, что главной целью этого сборища, как, впрочем, и многих других подобных, является задача создать видимость бурной деятельности, чтобы вытрясти из бюджета дополнительное финансирование для группы бездельников. Потому и не хотел идти на этот форум. Из этой говорильни можно разве только выжать небольшую информацию с парой снимков, и то это вряд ли сделает честь их глянцевому журналу "Глобус" и ему как журналисту.
Настоял редактор. Коллектив редакции журнала переживал тревожные дни. До журналистов доходили слухи, что владелец журнала миллиардер Фридковский недавно с шумом разошелся с очередной женой. Она оттяпала у него солидный кусок состояния, в том числе и его любимое детище журнал "Глобус", который то ли собиралась продать, то ли вообще закрыть
Ярослава эти слухи тревожили, пожалуй, больше других. Придя работать в журнал, он много сил приложил, чтобы убедить прежнего владельца сохранить издание, обратив его в доходный актив. Предложил отказаться от платформы обыкновенного светского глянцевого журнала и превратить в подобие некогда популярного журнала "Вокруг света". Сделать его не только информативным, но одновременно насытить красочными и необычными материалами о новейших открытиях и путешествиях, неразгаданных тайнах и артефактах, об интересных туристических маршрутах, о новых открытиях и интересных людях. И главное, подавать материалы так, чтобы они имели кроме познавательной еще и рекламную привлекательность.
Подготовив записку со своими идеями, отослал владельцу, который в то время отдыхал вместе с новой любовницей на яхте в районе Багамских островов. Предложение, как потом говорили, понравилось не столько миллиардеру, сколько его пассии. Но решающую роль в перемене редакционной политики все же сыграло то обстоятельство, что журнал в прежнем виде мог растерять последних подписчиков и читателей.
Так или иначе, но политика журнала стала постепенно меняться. Одновременно начал выпускаться электронный вариант журнала. Однако и от старой практики до конца так и не отказались.
Вот и теперь Ярославу снова было предложено засорять журнал второстепенной, никому не нужной информацией с форума. Посылая его, редактор признался, что очень просили свыше освятить в журнале это событие, и понизив голос, заговорчески доверительно сообщил:
--Там будет выступать одна очень перспективная в экологических кругах дама. Надо её показать в лучших ракурсах и подчеркнуть перспективность предлагаемых ею программ.
Ярослав попробовал сосредоточиться на выступлении этой "перспективной дамы". Говорила Наталья Ивановна, как и всегда бывало в таких случаях, об общих и давно известных проблемах. Но говорила уверенно и в то же время задушевно. Её приятный мягкий голос был в нужных местах сдобрен умеренным пафосом, легкой тревогой за весь земной шар и материнской заботой о будущих поколениях. В союзе экологов, видимо, хорошо знали актерские данные Натальи Ивановны и умело использовали этот её дар в качестве тарана для решения многих вопросов. И как только мысли Жесткова завертелись в этом направлении, сразу вспомнилась девичья фамилия докладчицы - Кормильцева. Только в те далекие детские и подростковые годы голос её звучал куда грубее.
Семьи Наташи и Ярослава жили в одном доме, только в разных подъездах. Их интересы никогда не пересекались, и потому они были мало знакомы. Его отец работал токарем-фрезеровщиком на заводе, мать - преподавателем в школе У Натальи родители слыли местной богемой. Отец вращался в театральных кругах, в последнее время в качестве ассистента режиссера, а мать там же, в театре, приторговывала в буфете. А поскольку дети играли в одном дворе, жизнь девочки до ухода Ярослава на срочную службу в армию проходила у него на глазах. Но по-настоящему они тесно познакомились в детском садике, когда в выпускной год очутились в одной группе. Наташа была крупной девочкой. Еще внушительнее она выглядела рядом с тощим и небольшого росточка Яриком.
К одному из последних майских праздников им с группой других детей поручили подготовить маленькую сценку из совместного домашнего быта родителей и детей. Сценку от начала до конца придумала одна молодая воспитательница. Суть её сводилась к тому, что родители, придя домой, ссорятся, но их примиряют дети. В конце сценки, по сценарию, Наташа и Ярослав, играющие родителей, должны были, радостно улыбаясь, умиленно произнести: "Хорошие у нас дети". Обнять их всех по очереди и, отослав спать, сказать:
--Ну, а теперь и мы пойдем спать.
И всё было хорошо, но в конце сценки Наташа, игравшая мать, что-то перепутала и громко радостно сказала:
--Ну, а теперь и мы пойдём ипацца.
В аудитории наступила мертвая тишина. Воспитательницы детсада испуганно повскакивали со своих мест. Родители, переглядываясь, недоуменно смотрели друг на друга.
Быстрее всех сориентировалась заведующая. Она вымученно заулыбалась и бурно захлопала в ладоши, а вскоре уже в невероятном шуме и смехе заходился весь зал. Дети, обрадованные таким успехом, побежали получать конфеты и подарки за свою игру.
Улучив удобный момент, заведующая, стараясь не привлекать внимания, затолкала Наташу к себе в кабинет. Подозревая, что это проделки молодой воспитательницы, коршуном набросилась на неё с вопросом:
--Кто тебя научил так сказать?
Девочка, не понимая, почему так всполошилась всегда такая важная и степенная Ираида Леонтьевна, бесхитростно ответила:
--Никто не учил. Так иногда говорят мои папа с мамой, когда уторкивают меня спать. И добавляют: "Может, кого-нибудь получше сообразим, чем это чудо".
--Это меня они чудом называют,- с гордостью подчеркнула девочка.
Заведующая какое-то время крепилась, чтобы не рассмеяться в голос, но потом всё-таки не выдержала и громогласно расхохоталась. Глядя сквозь слезы, затуманившие от чрезмерного смеха глаза, с откровенной иронией в голосе сказала:
--Ну чего стоишь, чудо! Беги к детям.
Как эта история распространилась по школе, неизвестно. Но, сказанные маленькой Наташей слова на праздничном утреннике в детском саду, прилипли к ней намертво до самого выпускного класса. Поначалу она злилась и пыталась дать сдачи обидчикам, потом, подрастая, ощутив себя девушкой, лишь безутешно рыдала, захлебываясь слезами. Но однажды, классу к седьмому, на произнесенную одним из учеников ставшей уже нарицательной фразу "Пойдем ипацца", Наташа с готовностью ответила:
--А пойдем!
Парень стушевался и спрятался под общий смех в толпе одноклассников. Этот момент стал поворотным в поведении девушки. Она стала так отвечать всем парням. При этом презрительно щурила большие глаза и нахально улыбалась.
Ярославу, который почти всегда провожал её со школы, Наташа призналась, что так отвечать научила её мать, сказав, что клин клином надо вышибать. И пояснила как это должно работать:
--Чтобы прозвище отлипло, постарайся, дочь, соответствовать ему. На наглость надо отвечать наглостью. Иногда лучше, что называется, пересолить, чем недосолить. Лучше быть, чем слыть.
Ярослав покорно согласился, что совет дельный. И очень удивился, когда однажды на очередной подкол старшеклассника, Наташка скептически спросила:
--А не сдрейфишь?
И когда парень ответил, что готов попробовать, Наташа с вызовом сказала:
--Ну что ж, тогда идем.
Уходили они из школы под множеством уставившихся на них любопытных глаз и больше в этот день на занятиях не появились. И потом на аналогичные предложения парней девушка почти всегда стала отвечать согласием. И вскоре её все стали называть Наталкой-давалкой.
К этому времени Кормильцева подросла и заметно похорошела. Фигура оформилась привлекательными выпуклостями в нужных местах. Парни липли к ней, словно пчелы на мед. Наташка частенько стала исчезать с уроков, запустила некоторые предметы настолько, что в девятом классе возникла угроза отчисления. Тогда она попросила Ярослава помочь ей подготовиться к сдаче ОГЭ.
Занимались усердно, иногда до полуночи. В такие дни Наташка просила парня проводить её, хотя её подъезд был метрах в тридцати. Ссылалась, что именно в подъездах в эту пору собираются всевозможные отморозки. Ярослав не отказывал девушке и в этой прихоти. Он давно и тайно вздыхал по ней.
Проводив её в очередной раз, парнишка уже собрался уходить домой, но Наташка задержала его, сообщив, что родители уехали на дачу и ей будет страшно одной спать. Улегшись на родительской кровати, она со смешком наблюдала, как Ярослав неумело пытался приладить себе на диване спальное место. Наконец, не выдержала и предложила оставить это занятие и ложиться рядом с ней. И когда парень с некоторой долей внутреннего смятения и неуверенности последовал её совету, Наташка всеми последующими действиями руководила сама. Открыла ему совершенно иной мир ощущений, о котором он до этой ночи только мечтал в своих фантазиях.
Утром Ярослав летел домой, как на крыльях. Он надеялся, что девушка теперь будет только его. И каково же было разочарование, когда со школы Наташка ушла с другим, бросив на прощанье растерявшемуся Ярославу:"Жди меня дома". Ярослав тогда испытал настоящий шок, и, придя домой, предупредил родителей, чтобы они больше никогда не впускали в квартиру эту грязную тварь. Но стоило Наташке пару лет спустя позвонить ему и, слезно сообщить, что попала в передрягу с кавказскими парнями, он не раздумывая бросился на помощь. К этому времени он превратился в стройного, высокого парня с крепкими мышцами и хорошей реакцией боксера.
Экзамены Наташка провалила, но в следующем году, спохватившись, продолжила учебу. С трудом закончив школу, поступила в какой-то второразрядный коммерческий вуз. Последнее, что о ней слышал Ярослав, это то, что она вышла замуж, но вскоре развелась. Нынешняя фамилия Милявская это всё, что напоминало ей о первом муже. Больше она, выходя замуж, фамилии не меняла. Хлопотным делом оказалось каждый раз вместе с новым замужеством менять фамилии и документы.
И вот много лет спустя эта неожиданная встреча.
В перерыве между заседаниями знакомый журналист подошел к Жесткову вместе с Милявской. Представляя, назвал все её почетные общественные должности и звания. Букет получился внушительным настолько, что в сознании Ярослава никак не вязался с девушкой из школьного детства. Услышав в ответ фамилию Ярослава, Наталья Ивановна быстро окинула его заинтересованным взглядом и радостно заулыбалась:
--Ярик, тебя не узнать. Ты так заматерел! Когда мне сказали, что есть журналист из "Глобуса", я и подумать не могла, что встречу земляка. Да что там земляка - соседа!
Милявская демонстративно какое-то время продолжала осматривать его, а потом предложила:
--Думаю, нам стоит всё-таки обняться.
Тонкий аромат духов сразу же обволок мужчину. Мягкое гибкое тело женщины плотно припало к нему всеми частями. Ярославу на миг почудилось, что оно вот-вот растворится в нем. Казалось, еще мгновение и Милявская поцелует его, но она лишь только прижалась к нему щекой. Жесткова невольно бросило в жар, но отстраняться не хотелось. И только увидев удивленный взгляд журналиста, медленно отступил от неё.
Обменявшись, как и водится в таких случаях, беглыми воспоминаниями о прошлом, Ярослав с Натальей договорились встретиться после окончания форума. Уже уходя, Милявская обернулась и спросила:
--Ярик, а почему ты не женат?
С нескрываемым недоумением Жестков спросил:
--А с чего ты это вывела?
Милявская только улыбнулась в ответ и, покачивая гибким телом, поторопилась в зал заседаний. Ей предстояло еще отвечать на вопросы специалистов и заинтересованных лиц.
Потом был обильный фуршет для особо приглашенных, а затем поход в ресторан. Ярослав попробовал было отказаться, но Наталья Ивановна, разгоряченная успехом на форуме и всеобщим вниманием, не отпускала его. Охотно позировала перед фото- и телекамерами, иногда даже давала советы, с какого ракурса её снимать. И что совсем было непривычно для Ярослава, пробовала рассуждать на журналистские темы. Сетовала, что толстые журналы выходят с солидной задержкой, и потому информация теряет актуальность. Электронный вариант в этом плане выигрывает. И как бы между прочим спросила:
--В "Глобусе" же есть электронный вариант?
Получив подтверждение, поинтересовалась, появится ли завтра в нем сообщение об экологическом форуме. Удивилась, когда Ярослав сказал, что информация уже размещена в журнале. Пришлось пояснять, что "болванка" с сообщением готовится в таком случае заранее. Ему только надо было подтвердить, что мероприятие состоялось и добавить пару фактов и снимков, оживляющих материал. Хотел похвастаться, что электронный вариант журнала - его детище, но партнершу по вечеру уже увлекли другие темы. К ней то и дело подходили какие-то люди, что-то согласовывали, просили подписать какие-то бумаги.
Не отказывала Милявская себе в удовольствии и потанцевать, тем более, что от желающих отбоя не было. А между танцами и тостами также охотно и с азартом рассказывала о себе. Уже изрядно захмелев, уверяла, что своим принципам не изменяла, но каким уточнять не стала. На ушко по секрету призналась, что пару раз подправляла свою внешность у пластических хирургов, чтобы, как она выразилась, "грамотно светить лицом".
Когда, наконец, они с Ярославом очутились в гостиничном номере, Милявская, вела себя более чем раскованно. Выставив из бара бутылку бренди и легкую закуску, напористо предложила, чтобы он рассказал о себе подробнее.
--Не думай, что это простое женское любопытство. Я не забыла, как ты спас меня от кавказских извращенцев. Так что пьем за тебя, за настоящего мужчину.
Ярослав попытался отделаться скупыми сведениями: учеба в вузе, женитьба, развод, работа в журнале. Лишь слегка оживился, когда заговорил о журнале. Высказал сожаление, что в прессу проникло в последнее время много неучей, заполонили своими поделками весь интернет. Журналистика превратилась в помойную яму, куда стекаются все нечистоты общества. Под вопросом и существование их журнала.
--Вы что всерьёз считаете, что я откажусь от доходного актива?
Увидев изумление на лице Ярослава, снисходительно рассмеялась:
--Значит, до вас еще не дошли известия о новом хозяине "Глобуса"? Да, дружок детства, теперь это мой журнал! Удивлен?
Она еще какое-то время молча и с довольной усмешкой наблюдала за реакцией Жесткова, потом с нотками бахвальства продолжила:
--Я и сама, когда оглядываюсь в свое прошлое, с трудом верю в такое превращение - из гадкого утенка в белого лебедя. Но банковский счет убеждает, что такое превращение состоялось. Да и тебе пора занять более достойное место - редактора. Я об этом завтра подумаю, а сегодня давай пить.
От такой новости Ярослав даже поперхнулся. Наталья, смеясь, произведенному эффекту, в шутку постучала его по спине и, опрокинув рюмку, отправилась в ванную.
Её не было долго. Заволновавшись, не случилось ли чего? - мужчина постучал в дверь. Не дождавшись ответа, заглянул в ванную. В нос ударил тошнотворный запах, смешанный с ароматом дорогих духов и алкоголя. Наталка, обнаженная, привольно раскинувшись, мирно спала в джакузи. По всей видимости, отключилась, не успев открыть воду.
Ярослав поморщился, присев на край джакузи, задумался о превратностях жизни в связи со словами Милявской о своем превращении из гадкого утенка в белого лебедя. Внешне, может быть, превращение и состоялось. Но внутренне это, безусловно, была всё та же Наталка-давалка. Перышки, возможно, и удалось подзолотить, только от этого суть её не изменилась.
Будить Наталью Ивановну Ярослав не стал. Стараясь не испачкаться, испытывая одновременно чувство жалости и брезгливости, укрыл женщину одеялом и поторопился на свежий воздух.