Этот февральский вечер пятницы выдался сравнительно теплым для Заполярья - всего сорок градусов мороза при полном безветрии. На востоке над перевалом занималась полная Луна. Её голубоватый свет, проникая в небольшое окошко горняцкого балка, отзывался в душе Лёшки Лопатина лёгкой тревогой и неким волнующим волшебством неразгаданной тайны.
Он никак не мог решить, чем бы занять себя в этот вечер. И без того скверное настроение, подпорченное происшествиями минувшей недели, становилось с каждой минутой вынужденного бездействия только мрачнее. А впереди его ожидали ещё два скучных выходных дня!
А ведь всё могло быть иначе! Всю неделю Лёшка с нетерпением ожидал прихода выходных, чтобы махнуть через перевал в центральный посёлок прииска "Красноармейский", где его ждала любимая девушка Алла. В ней было что-то чарующее, неповторимое. Аккуратная фигурка, легкая походка, большие озорные карие глаза на узком бледном лице. С первого мгновения, как только Лешка встретился с ней взглядом, понял, что пропал.
Девушка приехала из Певека к матери попутной машиной и теперь, стоя на подножке грузовика, высматривала кто бы мог помочь сойти на землю. Лёшка Лопатин оказался ближе других встречающих и первым поспешил подать ей руку. И потом он охотно вызвался проводить девушку к деревянному двухэтажному дому, в котором на втором этаже жила её мать Марта Пусель.
Женщина работала диспетчером в поселковой службе жилищного хозяйства, а потому была хорошо известна большей части населения. Проблем в таких службах всегда хватает, а в заполярном посёлке их тем более было полно. То и дело возникали скандалы из-за перебоев с водой или с теплом, но Марта умело гасила их, то шуткой, то убедительным обещанием быстро исправить все неполадки. И при этом так очаровательно улыбалась, что ссориться с ней ни у кого не возникало желания. Особенно у мужчин.
Марта жила одна и уже довольно давно. Очередной муж Федя Пусель, немец Фридрих из переселенцев, не выдержав тягот заполярной зимы, сбежал куда-то на юг Красноярского края. Но, похоже, Марта и не очень-то скучала без него. В свои сорок с небольшим она выглядела довольно молодо и привлекательно. А мягкий, жизнелюбивый характер, как магнитом, притягивал к ней одиноких мужчин. Так огонёк маяка притягивает измотанное суровым морским штормом суденышко, обещая покой и спасение. И не только одиноких. Из-за чего нет-нет да и возникали нешуточные скандалы даже в солидных семьях.
Лёшка с некоторой опаской провожал Аллу к дому Пуселихи, как все называли её в посёлке. Ему как-то раз довелось побывать у неё в гостях с одним из старших товарищей, бульдозеристом Юрием Удалиным. Мужчина был женат и пригласил Лёшку в попутчики, чтобы создать видимость для окружающих, якобы он идет к одинокой женщине по делам.
Лёшке было недосуг разбираться в тонкостях всех этих интриг и очень удивился, когда Марта встретила их словами:
--Юра, а зачем тебе помощник, ты, вроде, и сам неплохо справляешься?
При этом она одарила мужчин такой саркастической улыбкой, что Лёшка сразу понял всё и, залившись краской, пулей вылетел из квартиры. И вот теперь к отзывчивой на желания мужчин Пуселихи Лешка провожал её дочь. Да ещё такую красавицу!
Прощаясь, договорились с Аллой о новой встрече. Парень фактически уже тогда признался девушке в неожиданно возникшем чувстве. И готов был общаться с ней каждый день. С удовлетворением отметил, что и она отнеслась к нему заинтересованно.
Но часто встречаться у них, к великому сожалению парня, не получалось. Участок "Майна", где он работал горным мастером, отделяли от посёлка восемнадцать километров заснеженной морозной тундры и горный перевал, который даже в хорошую погоду в долине мог в любую минуту преподнести неприятные сюрпризы из-за быстрой перемены погоды. Зато, вырвавшись в посёлок по производственным делам, Лёшка всегда торопился к Алле, и потом, как все молодые люди их возраста, время зря не теряли. Тем более, что их отношения очень быстро переросли в бурный, страстный роман.
Поначалу влюблённые пытались скрывать свои отношения от окружающих, и особенно от Пуселихи. Лешка стеснятся появляться в квартире в присутствии хозяйки. Но вскоре Алла призналась, что мать об их близких отношениях всё знает и не возражает, чтобы её парень оставался у них и ночевать. Буднично пояснила:
--Мать считает, что это лучше, чем ты будет шляться по общежитиям в поисках ночлега,
На удивление быстро решился у Аллы и вопрос с работой. Директор прииска Лев Николаевич Ефанов, увидев случайно девушку в отделе кадров и узнав, что она дочь Марты Пусель, предложил ей попробовать себя в отделе снабжения. То, что отдел снабжения не испытывал недостатка в кадрах, а у девушки не было профильного образования, его ничуть не смутило. Авторитетно пояснил кадровичке:
--Новенькая будет собирать с участков заявки и систематизировать их. В этом деле у нас много прорех. Давно пора наладить качественный и, главное, системный учёт материальных ценностей.
Он даже вызвался проводить Аллу до отдела, сетуя по пути, что в отделе много неразберихи с заказами и сроками поставки горного оборудования. А подавая девушке для прощания руку, Ефанов предложил ей, не стесняясь, заходить к нему в любое время, если возникнет необходимость посоветоваться.
Алла тут же похвасталась Лёшке теплым приёмом её приисковым начальством, что вызвало у него дополнительное уважение к девушке, покорившей его вольнолюбивое сердце. И вскоре он, ослеплённый сильным чувством и страстью, всерьёз стал подумывать о переводе свободных отношений с Аллой в серьёзные. Как раз в предстоящие выходные он и планировал предложить девушке скрепить их отношения браком. Но сразу два трагических происшествия, случившихся на этой неделе на участке, внесли в планы парня коррективы, которые обернулись неожиданными приключениями.
* * *
Коллектив горного участка "Майна" не по своей вине с большим опозданием приступил к подготовке полигонов к промывочному сезону. Оборудование для производства вскрышных работ было доставлено по Северному морскому пути в заполярный порт Певек буквально в последние дни навигации. К тому же, оно не сразу поступило в распоряжение горняков. И вот в этом действительно была доля вины снабженцев.
Пришлось наверстывать упущенное время, вести бурильные работы в ускоренном темпе.
Перестук станков и перфораторов не смолкал на полигонах ни днём, ни ночью. Даже в самые сильные морозы и пурги. А зима, словно почувствовав, что появилась возможность лишний раз испытать людей на прочность характера, разлютовалась не на шутку.
В редкие дни морозы опускались ниже пятидесятиградусной отметки, а по ночам и вовсе приближались к шестидесяти градусам. Механизмы не выдерживали, стальные детали ломались, как спички. А как только становилось чуть теплее, начинались пурги. И это уже было похоже на настоящее светопреставление. Свои вытянутые руки в снежной круговерти не всегда можно было разглядеть.
Но люди выдержали! И к началу последней недели февраля были подготовлены для массового взрыва три полигона - пробурено полторы тысячи шпуров и около трёх десятков скважин под котлованы для устройства будущих промывочных приборов. К сроку успели пробить в мерзлом грунте и шурфы под приёмные бункеры. Все их в спешном порядке взрывники начинили доброй сотней тонн аммонита.
Массовый взрыв получился огромной силы. В воздух взлетели тысячи кубометров мерзлой земли. Некоторые глыбы улетели дальше, чем предполагалось расчётами. И одна из них упала на передвижной балок, где рабочие обогревались и чаёвничали во время кратких перерывов в работе.
Один из бурильщиков, проигнорировав сигнал тревоги, остался на момент взрыва в балке. И как раз в него со свистящим шумом врезалась огромная глыба, разрушив балок практически полностью.
К счастью, рабочий остался жив, хоть и получил множество переломов и ушибов. Пришлось срочно вызывать вертолёт с медиками.
Другой не менее трагический случай произошёл буквально на следующий день. На перевале неожиданно был замечен огромный бурый медведь. Видимо, грозное животное, которое должно в это время мирно спать, поднял из берлоги массовый взрыв, прогремевший накануне. А уже сегодня к вечеру стало известно об исчезновении бульдозериста Генки Чернова. Он возвращался на участок из центрального посёлка прииска, куда накануне ходил навестить свою семью. О том, что Генка вышел из Красноармейского, сообщила его жена. Сразу возникли предположения, что к исчезновению человека причастен медведь-шатун.
Поисковая группа, однако, вернулась с первыми сумерками ни с чем. Ни следов расправы зверя с человеком, ни самого Чернова обнаружить не удалось.
Начальник участка Константин Савченко, учитывая тревожные обстоятельства, оперативно категорически запретил ходить пешком через перевал. Установил время и дни, когда трактор с оборудованными для поездок санями будет отправляться в посёлок. Но по графику первая поездка планировалась только на следующей неделе, что Лёшку никак не устраивало.
В полном расстройстве чувств Лопатин метался по балку, не зная чем себя занять. На какое-то время застывал перед окошком, всматриваясь в величественный диск Луны, который, по мере того как поднимался по небосклону, становился всё ярче и крупнее. И это завораживающее зрелище только усугубляло его беспокойство и метания.
Двое горняков, проживающие вместе с ним в балке, были значительно старше его. Один из них. Виктор Мезенцев, поселился в балок к ним с Санькой Морозовым сравнительно недавно. В первый же промывочный сезон он показал хорошие навыки работы на промприборах по промывке и обогащению оловосодержащих песков и был назначен бригадиром.
Санька работал электриком и числился в старожилах-основателях нового производственного участка.
Когда Лёшка вселялся к нему в балок, Морозов был не один. Буквально накануне он обзавёлся ещё одним жильцом - маленьким медвежонком. Подобрал его в тундре в одну из вылазок с товарищами за грибами и ягодами. Случайно услышал жалобный писк в кустарнике, забитом буреломом из сухих веток, нанесённых сезонными паводками. Медвежонок, запутавшись в сухих ветках тальника, был крайне истощён, и только тихий писк показывал, что он ещё жив.
Как и почему медвежонок оказался один, так и осталось неизвестным. Предположили, что медведицу убили браконьеры, но всё равно забирать детёныша с собой поначалу опасались. В любой момент могла появиться медведица и тогда им было несдобровать.
Напоив и накормив малыша, грибники, опасливо оглядевшись вокруг, уже собрались уходить. Но когда, медвежонок, жалобно скуля, засеменил следом на нетвёрдых ногах, Санька решил забрать его с собой, справедливо полагая, что малыш один погибнет.
За медвежонком ухаживали всем коллективом участка и он быстро поправился, а за смекалку и весёлый нрав стал любимцем всех горняков. Каждый норовил с ним поиграть. Ему и кличку дали ласковую - Антошка.
Особенно любил проводить время с медвежонком Лёшка. Учил понимать и выполнять команды. Антошка оказался смышленым учеником. Вскоре, собираясь на прогулку, медвежонок сам подносил ему сапоги или унты, а когда тот приходил с работы, подавал комнатные тапки. Мог достать с вешалки даже его головной убор.
Появились у Антошки со временем и свои привязанности и предпочтения. Особенно пристрастился лакомиться сгущённым молоком и, что совсем уж неестественно для животного, любил крутиться возле печки-буржуйки и наблюдать через отверстия в дверке за отсветами огня. И один раз жестоко поплатился за своё любопытство. Дверка печки оказалась неплотно закрытой и в один из моментов, когда Антошка терся рядом, она неожиданно открылась и упавшие горящие угли сильно обожгли правое ухо медвежонка.
Подпалина оказалась глубокой, долго не заживала. Даже по прошествии нескольких месяцев напоминала о случившемся светло-рыжим пятном. Пострадавшее ухо неестественно обвисло. Местные остряки тут же стали звать его Антошкой-печником.
Происшествие не прошло для медвежонка бесследно. Характер его стал быстро портиться. Тем более, что наступала и пора взросления. Всё отчётливее стал проявляться непростой норов зверя. Особенно не терпел Антошка долго оставаться один в балке. Нередко стал устраивать настоящие погромы, но мужчины терпеливо сносили все проказы своего любимца. И только однажды не выдержали, поругали. И было за что!
Возвратившись вечером с полигона, застали в жилище настоящий бедлам. Все подушки, одеяла и простыни оказались порванными в клочья, пол и стены были устланы пухом, как снегом.
Понятно, что держать при себе Антошку-печника больше было нельзя. А тут как раз ко времени на участок забрёл из райцентра охотовед из местных жителей. Он обрадовался возможности забрать медвежонка с собой, пообещав, прежде чем выпустить зверя на вольные хлеба в тундру, помочь ему адаптироваться к самостоятельной жизни.
Прощание с Антошкой было трогательным. Лешка приготовил по этому случаю для него праздничный стол с его любимым сгущённым молоком и другими лакомствами. И потом долго скучал по зверю, иногда уходил за посёлок и внимательно вглядывался в бескрайние просторы тундры в надежде увидеть своего любимца.
Но постепенно боль расставания утихла. А с появлением в балке Виктора Мезенцева жизнь приобрела новые краски. Новичок быстро сдружился со всеми. Особенно хорошие отношения установились у них с Санькой. Мужчины были почти одного возраста и интересы у них оказались схожими. На материке остались семьи и холостяцкое одиночество они переживали гораздо спокойнее, чем их молодой сосед. Тем более, что жёны время от времени обнадёживали их обещанием приехать, но всё никак не могли собраться.
За неимением других средств для развлечения, мужчины пытались занять себя чтением книг или игрой в карты. Иногда в гости к ним приходили жившие в соседнем балке супруги Березины - Эдик и Светлана. Всегда прихватывали с собой бутылку вина или водки, и тогда скучать особо не приходилось, время пролетало быстро.
Беспрестанное Лешкино мельтешение мешало сосредоточиться на чтении и соседи поглядывали на своего молодого товарища с всё возрастающим недовольством. Первым не выдержал Виктор Мезенцев. Отложив книгу и привстав с кровати на локте, раздражённо спросил:
--Сколько ты ещё будешь сновать взад-вперёд! Может, угомонишься, наконец!
Не останавливаясь, Лешка буркнул в ответ:
--Вам хорошо, спешить никуда не надо. А чуть приспичило - на вышку к Светке Березиной сбегаете и снова спокойны.
--Ну ты и гадёныш всё-таки! - возмутился не на шутку Мезенцев. - Под дых наотмашь бьёшь.
--Это у нашего Лёшеньки мозги от ревности и тоски по любимой закипают, - подключился к разговору Санька Морозов. - У Светочки он не котируется, вот и злится. Да и будет ли он у Аллочки котироваться, ещё неизвестно. Может, она и сейчас, пока он тут бесится, с кем-нибудь развлекается. Поговаривают, что сам Лев Николаевич на неё глаз положил. А этот своего не упустит.
Это было уже слишком! Лёшка схватил стоявшие у порога унты и запустил ими в оскалившегося в ехидной ухмылке Морозова. Тот ловко увернулся от них и, соскочив с кровати на холодный пол, закричал:
--Ты что совсем сдурел! Унтами же травмировать человека можно!
Лопатин и сам уже понял, что переборщил. Но и признать свою неправоту не хотелось. Лишь буркнул в своё оправдание:
--Вы тоже хороши. Поливаете грязью девушку, о которой ничего не знаете.
Скорее всего, на этом спор бы и закончился, стоило мужчинам только промолчать. Но вместо этого они дружно стали нахваливать Светлану. Она, дескать, и работящая, и отзывчивая, и лицом приятная, даже без макияжа. Муж не нарадуется ей, ценит за хозяйственную жилку. А потом чуть ли не в один голос спросили:
--А ты уверен, что хорошо знаешь Пуселихину дочку? Вот ты собрался жениться, а почему у неё фамилия другая, не удосужился спросить.
--При чем тут фамилия! Главное, мы любим друг друга. Поженимся - фамилию мою будет носить, - незлобливо огрызнулся Лешка.
Но мысль о фамилии зацепила его не на шутку. Почему, действительно, Алла ни разу ничего не рассказывает о себе? Один раз он пробовал расспросить её о прошлом, но девушка умело ушла от разговора. А другого случая потом не представилось.
Иное дело соседка Светлана. Она с иронией и довольно охотно рассказывает о студенческих годах. Да ещё вместе с мужем посмеиваются над некоторыми пикантными ситуациями.
В то же время Лёшка не раз видел, как Березин ревниво присматривает за своей женой, когда та дежурит на вышке склада взрывчатых веществ. Таясь, он подглядывал, не навещает ли кто из мужчин его жену по ночам. Не заметив на дорожке, ведущей к складу, свежих чужих следов, успокаивался. И совсем зря!
Мужчины, навещающие Светку и других женщин, дежуривших по ночам на складе, давно протоптали другую дорожку - по распадку, который начинался прямо за последними балками посёлка и примыкал к складу с южной стороны сопки.
Первым проложил эту дорожку на склад Санька Морозов. Он устранял в дежурке какую-то неисправность в электропроводке. Света, дежурившая в это время, с загадочной улыбкой посетовала, что одной по ночам бывает очень скучно и даже страшно. Санька охотно откликнулся разделить с ней ночное одиночество. А потом как-то получилось, что в этом начинании его поддержал Виктор Мезенцев, а Светка отнеслась к его появлению очень даже благосклонно. И при этом оба мужчины поддерживали с Эдиком хорошие соседские отношения.
Раздумывая об этом, Лёшка окончательно потерял покой. Воображение, подогретое ревностью, рисовало одну картину мрачнее другой. Он уже ни в чем и ни в ком не был уверен. И твёрдо решил, что сегодня же должен быть в посёлке.
Взглянув на часы, Лопатин с удовлетворением отметил, что при хорошей ходьбе может к десяти часам вечера попасть в Красноармейский и даже сходить в клуб на последний сеанс, если Аллочка того пожелает. Соседи, как могли, отговаривали парня от этого безумного шага. Напомнили об опасности, связанной с появлением медведя-шатуна, но Лёшку было уже не остановить.
* * *
Первые семь километров до перевала Лопатин преодолел быстро. Шагалось легко, снег звонко поскрипывал под ногами. Дорога до горных полигонов была хорошо расчищена бульдозерами и укатана машинами.
Большой яркий диск Луны уже достаточно высоко поднялся по звездному небу и, рассеивая мрак полярной ночи, хорошо освещал путь. А вот двигаться вверх на перевал по мере возрастания крутизны, становилось всё труднее. Зато появилось ощущение, что звёздное полотно неба стало ближе, сияние и мерцание звездочек более яркими. А до Луны и вовсе, казалось, можно при желании дотянуться рукой.
Лёшка, завороженный этой нереальной красотой северного неба, на какое-то время отвлёкся и не сразу заметил медленно двигающийся по перевалу черный силуэт. Что это медведь, он убедился с первого взгляда. По настоящему осознал опасность только увидев, как медведь стал спускаться с перевала по склону горы по направлению к нему.
Холод лёгкой дрожью пронизал всё тело. Первая мысль была, повернув назад, пуститься со всех ног наутёк. Лешка даже остановился, обдумывая куда лучше побежать. Но в последний момент сообразил, что делать этого нельзя. Ему уже приходилось встречаться в тундре с медведями. Он твердо усвоил наказы бывалых охотников, что мохнатого зверя не стоит искушать, показывая ему спину, а тем более убегать. Правда, это было летом, медведи были сыты и потому менее агрессивны.
Сейчас ситуация была другой. Как поведёт себя медведь-шатун, который раздражён уже одним тем, что его в неурочный час подняли из берлоги, предсказать невозможно. Но Лешка, пересиливая свои страхи, медленно продолжил движение. Только слегка скорректировал направление, отвернув от дороги влево градусов на тридцать. Заметив, что медведь на его маневр никак не прореагировал, пошёл быстрее. И только, очутившись на гребне перевала, побежал.
Не сразу сообразил, что уже довольно далеко отклонился от привычного маршрута. Оглянувшись, убедился, что медведь не стал преследовать его, и, облегченно вздохнув, дальше пошёл неспешно.
Вдруг в ночном безмолвии Лёшка отчётливо услышал стон. Подумал, что показалось. Но не успел сделать и пары шагов, как стон раздался снова, а потом услышал и какие-то неясные шорохи. Они доносились из глубокого обрыва между скальными выступами, преградившего ему путь.
Осторожно приблизившись к краю обрыва, Лешка заглянул вниз. Там, продолжая стонать, в снегу барахтался человек. Увидев свою тень далеко внизу, Лешка с опаской отступил назад. С опозданием пришло осознание, что будь чуть потемнее и не услышь он стон, скорее всего, и сам упал бы с обрыва.
Попробовал докричаться до человека внизу. Обрыв ответил тишиной. Даже стонов больше не было слышно. И тогда Лешка несколько сместился вдоль обрыва, рассчитывая найти приемлемое место для спуска. И действительно - склон стал не таким отвесным, но о спуске по-прежнему не могло быть и речи. Одно неосторожное движение могло привести к тяжелым последствиям.
Попробовал ещё раз окликнуть человека в овраге, и тот, наконец-то, ответил. Потерпевшим оказался бульдозерист их участка Генка Чернов. И обрадовавшись, что в этом морозном безмолвии он больше не один, стал торопливо рассказывать что произошло.
Он убегал от медведя и не заметил, как оказался на снежном козырьке, образовавшемся над пропастью в недавнюю пургу. Козырёк обрушился, увлекая его вместе с огромным пластом снега в расселину. При падении Чернов, сломав ногу и получив многочисленные ушибы, потерял сознание. Медведь не стал преследовать человека, видимо, опасаясь сорваться следом.
Придя в себя, Генка почувствовал холод и понял, что теперь его главная задача - не замёрзнуть. На первом этапе в этом ему как раз и помог глубокий и рыхлый снег, который, как коконом, укрыл его от мороза. И только, здраво оценив обстановку, понял, что для спасения надо что-то делать, и стал барахтаться в снегу, пытаясь выбраться.
Увлекшись разговором и обдумывая, как приступить к спасению товарища, Лопатин не сразу почувствовал какой-то дискомфорт. Появилось ощущение словно кто-то взглядом сверлит спину. Оглянулся и обмер. Метрах в десяти или немногим больше стоял медведь и с любопытством разглядывал Лёшку. Как он незаметно подобрался к нему, парень не задавался вопросом. Он вообще в этот момент ничего не мог думать. Он был просто неспособен соображать. Страх сковал его волю. Он только безучастно смотрел на огромного и страшного зверя, покорившись судьбе.
Медведь также внимательно смотрел на человека, не предпринимая никаких действий. В какой-то момент он только чуть повернул голову к обрыву. И вдруг в ярком лунном свете Лёшка увидел безвольно повисшее ухо медведя с рыжевато-белесым пятном. Внутренне дёрнувшись от увиденного, но внешне не сделав и малейшего движения, Лешка тихо сказал:
--А-аа, это ты, Антошка-печник...
Медведь поднялся на задние лапы, вытянувшись во весь свой огромный рост, и громко зарычал. Его грозный рык небывалым эхом расколол лунную полярную ночь.
--Я тоже рад тебя видеть, Антошка, - с трудом шевеля непослушными губами, прошептал Лёшка.
Медведь мягко опустился на землю на все четыре лапы и ещё какое-то время всматривался в человека, словно решая как ему поступить. Потом шумно выдохнув, повернулся и медленно побрёл прочь. Лёшка ждал, что он оглянется, но медведь шёл всё также неторопливо, не оборачиваясь, пока не скрылся в распадке.
Потребовалось какое-то время, прежде чем Лёшка окончательно пришёл в себя и был способен воспринимать действительность. Как сквозь туман услышал доносившийся до него из расселины тревожный голос Чернова:
--Что это было? Что у вас там наверху происходит? Почему ты молчишь?
Лёшка нашёл в себе силы ответить и даже пошутить:
--Это Антошка-печник приходил поздороваться.
Отыскав приемлемое место для спуска в расселину, он поспешил к Чернову. Тот был совсем в плохом состоянии, сам идти не мог. Пришлось Лёшке, взгромоздив пострадавшего себе на спину, нести до самой дороги, ведущей в посёлок. А это ни много ни мало километра два-три.
Выбившись окончательно из сил, примостились на обочине передохнуть и в надежде поймать какой-нибудь попутный транспорт. Мысли о встрече с медведем не отпускали, потому и разговор крутился только вокруг этой темы. Особенно сильно озадачило поведение дикого животного. Единодушно пришли к мнению, что звери тоже долго помнят добро и платят добром. Даже, может, в большей степени, чем люди.
Вскоре измученным путникам повезло: идти много пешком не пришлось. С полигона третьего участка возвращалась дежурная машина. На ней Лопатин и доставил больного в поселковую больницу. Взяв обещание с медиков, что они сообщат жене Чернова и на участок о благополучном исходе с потерявшимся бульдозеристом, поспешил на улицу.
Взглянув на часы, понял, что они с Аллой на последний сеанс уже никак не успевают. И сразу ощутил такую непомерную усталость от пережитого, что ни о чём больше думать не хотелось. И он поспешил прямо к дому Пуселихи.
* * *
Аллы дома не оказалось. Мать суетливо объяснила, что кто-то позвонил дочери ещё днём и сообщил, что на "Майне" случилась трагедия с человеческими жертвами, и с участка в выходные дни никого ожидать не стоит. Вот Алла и пошла в клуб посмотреть кино. И предложила:
--Давай-ка я тебя, Лёшенька, покормлю. Вид у тебя, смотрю, совсем измученный. А там и Алла подойдёт.
Пока Лешка умывался и приводил себя в порядок с дороги, Пуселиха накрыла на стол и, выставив бутылку водки, присела рядом. Пояснила, что с устатку рюмка-другая на помешают,
На удивление, пилось легко. С каждым новым тостом Лешка чувствовал, как усталость, а вместе с ней и всё пережитые за день проблемы, отступают. И когда Марта, выставляя на стол другую бутылку, поинтересовалась его самочувствием, он только пошутил:
--Если не последняя, то лишней не будет.
Рассмеявшись, пояснил, что не раз слышал такую присказку в пьяных компаниях. И увидев, что хозяйка отодвинула от себя налитую им полную рюмку подальше от себя, посмотрел на неё с укоризной и стал рассказывать анекдот.
-- Знаете, почему женщины мало пьют? - И выдержав паузу, продолжил:
--Потому что мужики, в основном все, красавцы. И женщинам допинг в виде водки не требуется.
Марта, чтобы не обидеть парня, в ответ широко улыбнулась и выпила рюмку.
Вскоре Лёшка совсем стал клевать носом. Пуселиха постелила ему в спальне, а сама прилегла на диване в зале. Выключив свет, удивилась: стояла густая темень. Диск Луны, судя по времени, уже давно укатился за горизонт, уступив место причудам полярной ночи.
Мысли, подогреваемые хмелем, вернулись к ситуации с Аллой. Где она застряла на этот раз? Раньше, когда отлучалась из дома, ссылалась, что хочет навестить подруг. А с момента появления в её жизни Лешки, подруг вдруг почему-то стало ещё больше. И особенно в те дни, когда Лешка из-за производственных дел долго не появлялся в посёлке.
Конторские видели однажды Аллу после рабочего дня за выпивкой даже с директором прииска в его кабинете. Но чаще она убегала к подруге в общежитие и появлялась только под утро. Никакие увещевания матери на дочь не действовали.
--Что ей надо, в конце концов? - Марта не раз задавалась этим вопросом В кои времена хороший парень к ней буквально душой прикипел! Любит её, боготворит. С горечью выдохнула: "Не задалось у неё с дочкой!"
А сколько радости поначалу было, когда родила! Молодая была, мужа крепко любила. Потом муж ушёл служить в армию. И сразу вокруг неё закружился рой мужиков. И вскоре льстивые комплименты, красивые ухаживания сделали своё дело. И однажды она не устояла перед назойливым вниманием.
Не сказать, чтобы влюбилась, но парень был приятный внешне и весёлый. Чтобы ничто не стесняло влюблённых в проявлении чувств, Марта отправила дочь жить к бабушке. Но стоило ей забеременеть, как парня словно ветром сдуло. Сделала аборт, но муж узнал и тоже бросил.
Дальше жизнь Марты шла, как в дешёвых любовных романах. Влюблялась, выходила замуж, разводилась. Фридрих Пусель был последним мужем. С ним она прожила дольше, чем с другими. Он умело улаживал все недоразумения, возникающие с повзрослевшей дочкой. Помог поступить в институт. И может быть она и окончила бы его, если бы супруги не решили уехать в Заполярье на заработки. Однако хрупкая немецкая сущность не выдержала морозов русского Севера и он сбежал, забыв позвать с собой Марту.
Алла к этому времени была уже замужем за инженером-теплотехником Столяровым. Но что-то довольно быстро в их семейных отношениях не заладилось. Деталей Марта не знала, дочь только пожаловалась, что Столяров оказался "приличной скотиной" и она сбежала от него в Певек.
Позже выяснилось, что сбежала не одна, а с геодезистом одной из геолого-разведочных партий, который вскоре затерялся где-то в бескрайних просторах тундры в поисках месторождений драгоценных металлов.
Что будет дальше, Марта даже представления не имела. Ещё вчера всё было понятно. Лешка ей нравился. Высокий, крепкий парень, вежливый. По отзывам, которые не раз слышала в конторе, неплохой специалист. И по возрасту Алле в самый раз - всего на три года старше. Казалось бы, беречь надо такую любовь, а она всё на сторону смотрит.
--Вот проснётся Лешка, что ему говорить? - задумалась Марта и, встав с дивана, включила ночник. Пошла в спальню посмотреть как себя чувствует после всех переживаний и такого обилия выпитого спиртного гость.
Лешка, широко раскинувшись на кровати, спокойно спал. Марта поправила одеяло и, поглощённая невесёлыми размышлениями, присела рядом. Парень, видно сквозь сон почувствовал это движение и, подумав, что пришла Алла, тотчас протянул руки и привлёк Марту к себе. Женщина, надеясь, что это недоразумение само собой скоро разрешится и Лёшка отпустит её, не сопротивлялась и молчала. А Лешкины руки все настойчивее и крепче прижимали её к горячему телу парня. Когда он стал осыпать её поцелуями, Марта почувствовала, что у неё уже нет ни желания, ни сил что-то менять. И она покорилась обстоятельствам.
* * *
Проснувшись утром, Лешка обвёл комнату взглядом, стараясь вспомнить, где он находится. Аллы рядом не было, хотя он видел на соседней подушке вмятину от её головы. Да и тело чувствовало необыкновенную лёгкость, как это бывало, когда он проводил время в утехах с любимой девушкой.
С кухни слышался весёлый женский напев. Лешка уже собрался окликнуть певунью, думая, что это Алла, как вдруг раздался хлопок входной двери и послышался голос Марты:
--Ты где это была, дорогуша? Тебя твой жених со вчерашнего вечера дожидается.
--Приволокся всё-таки! - послышался в ответ голос Аллы.
--Ты же обещала, что только на минутку сбегаешь в общежитие, навесишь подругу?
--А я и была у подруги. Просто мы немножко выпили, а потом стали приходить парни. Один за другим. Я же не думала, что у нее так много друзей.
Переваривая услышанное, Лешка стал торопливо одеваться. В один миг пришло осознание с кем он провел ночь и как проводит время Алла, когда его нет рядом. И тут уж ничего не изменишь.
Улучив подходящую минуту, он, не прощаясь, выскользнул из квартиры. У него ещё никогда не было так мерзко и грязно на душе. Никого не хотелось ни видеть, ни слышать. В голове крутились одна за другой безрадостные мысли, которые гнали его прочь.
Мороз за ночь явно усилился, снег под ногами отзывался в такт быстрым шагам звонким скрипом. Куда он идёт, Лешка, не решил. Просто он не мог оставаться рядом с этим домом, с этими людьми, жить их беспринципной и пошлой жизнью.
А потом Лёшке неожиданно подумалось: а чем, собственно, его жизнь лучше! И почему она непременно должна быть другой! Живёт он не в вакууме, а среди таких же, как и он сам, людей, такой же обыденной жизнью, с её страстями и свершениями, горестями и радостями. И она никогда не была другой. А чего в ней впредь будет больше: светлого или темного, это зависит только от него самого.
На душе сразу стало спокойнее, внутреннее напряжение спало, словно разжались тиски, сковывающие мысли и сердце. И Лёшка зашагал дальше уже не торопясь, с уверенностью, что у него всё будет хорошо.