У Валека Толстикова еще со школы была страсть ко всякого рода опытам. Однажды его забыли в химлаборатории, и когда на следующее утро в лабораторию пришли заниматься ученики другого класса, увидели Валека увлеченного очередным опытом. Он даже не заметил, что пробыл здесь весь вечер и всю ночь.
С того времени прошло много лет. Валек Толстиков не прошел по конкурсу в химинститут и окончил гуманитарный вуз. С годами он полностью стал соответствовать своей фамилии: растолстел, оброс жирком, обзавелся семьей и... был доволен жизнью.
Смущало его только то, что жена, наоборот, с годами похорошела и сохранила удивительную стройность. К тому же она нет-нет да и отпускала в адрес мужа разные колкости, которые в основном сводились к одному: его полноте и малой подвижности.
Надо сказать, что работой в журнальном издательстве Валек Толстиков перегружен не был, а зарплату получал довольно сносную, во всяком случае достаточную для того, чтобы чувствовать себя хозяином дома и не искать каких-то дополнительных заработков.
Больше всего он любил лежать на диване и смотреть телевизор. И когда жена приходила с работы, дома ровным счетом ничего не было сделано. Она горестно вздыхала и принималась готовить ужин, прибирать квартиру. Надо сказать, что в эти минуты Толстиков остро чувствовал угрызения совести, и каждый раз делал попытку подняться с дивана. При этом он всегда повторял одну и ту же фразу:
--Сейчас я, милая, встану, и мы быстро все дружненько сделаем.
На что жена неизменно отвечала:
--Ну что ты, котик. Полежи, зачем тебе обременять себя работой сверх меры. Еще похудеешь...
Последние слова больно кололи самолюбие Толстикова, но сердиться на жену он не мог. С высокой прической, повязанная ярким платком, в переднике, плотно облегавшем фигуру, она выглядела еще красивее, чем обычно.
Валек и вовсе потерял покой, когда однажды, не дождавшись жены в привычный час, решил немного перекусить. Открыв холодильник, рядом с колбасой он неожиданно увидел записку: "Дорогой мой котик! Если ты все-таки поднимешься с дивана, то соберись с силами и прочти мою записку до конца, хотя у тебя и будет желание сначала поесть. Так вот: я не приеду домой ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра..."
Толстикову стало плохо. Гнев и обида одновременно захлестнули его. Строчки поплыли перед глазами. Ушла и даже не простилась, подумал он. И тут же всполошился. "А как же я?! Как же я буду жить?"
Он, как разъяренный тигр, насколько ему позволяла полнота, забегал по кухне. "Котик, котик,- кипятился он, вспоминая ласково-насмешливые слова жены. - А сама к другому сбежала. Видите ли, полнота моя ей глаза мозолила..."
И вдруг его осенило. Вспомнилась давно забытая страсть к химическим опытам и свои школьные успехи. "А вдруг удастся, - мелькнула спасительная мысль, - и я похудею, стану стройным. Ну, а внешностью я и раньше обижен не был. Не зря же мне друзья, когда женился, говорили, что она мне не пара. А те, что по принципиальнее, прямо говорили:"И где это ты только такую замухрышку откопал? Ни кожи, ни рожи". Правда, за эти годы жена окончила технический вуз, стала ведущим конструктором, родила ему двух сыновей и сумела похорошеть. Более того, стала настоящей красавицей.
"Эх, жаль, что детей отправили к бабушке в деревню. Пусть бы узнали, как их мама любит! Она и детей в деревню, наверное, потому и отправляла с такой настойчивостью, что уже тогда собиралась уйти. Твердила:"Пусть дети отдохнут лето в деревне, а то они от скрипа дивана под тобой совсем оглохли." А сама готовила почву для побега. Я еще ей докажу, кто чего стоит! Вот только все необходимое для химических опытов надо приобрести".
На диван Толстиков в этот вечер так больше и не лег. Он даже поужинать забыл. До полуночи сидел и составлял список, что ему нужно приобрести для опытов. Засыпая, почти был уверен, что изобретет таблетки, с помощью которых быстро сбросит лишний вес. И хотя за тридцать пять лет жизни его набралось раза в три больше, чем нужно, Толстиков впервые не чувствовал в эту ночь отдышки.
Утром он уже знал, как назовет свои таблетки. "Худеин". Что значит - худеть индивидуально. И это будут таблетки не чета нынешним, которые больше выкачивают деньги, чем приносят пользы. Да еще нередко оказывают непоправимый вред для здоровья.
На работе Толстиков попросил творческий отпуск и сразу же отправился по магазинам. Только к вечеру, когда обошел все магазины и аптеки города, не найдя даже сотой доли того, что ему требовалось для опытов, он понял, как далеко ещё до осуществления мечты.
Последний магазин оказался на самой окраине города, и Толстиков решил впервые за день воспользоваться автобусом. Он готов был уже отказаться от своей затеи с таблетками, но тут произошел случай, который всколыхнул в нем желание изобрести "Худеин" с новой силой.
Так уж получилось , что в автобусе Толстикову досталось место в проходе. Задумавшись, он не сразу услышал, как его попросили пройти вперед, где было чуть посвободнее. И тогда одна девушка решительно дернула его за локоть:
--Дядя, если не желаете пройти вперед сами, дайте сделать это мне. Повернитесь боком, а то вон какой вы широкий - ни обойти, ни объехать.
Злой от неудачи минувшего дня, Толстиков раздраженно посмотрел на девушку и хмуро сказал:
--Думаете, если я повернусь, вы пройдете?
И неожиданно для себя демонстративно встал боком. Но от этого проход не стал свободнее. Его живот плотно прилип к поручню противоположного сидения. Сначала засмеялись те, кто был свидетелем этой сцены. Но вскоре смеялся уже весь автобус и даже сам Толстиков.
Дома из еды ничего не оказалось, но идти в магазин уже не было сил, настолько он устал за день.
Еще несколько дней Толстиков потратил на поиски нужных ему материалов, бегая по разным предприятиям, базам, складам... И там подчас отыскивались такие детали и материалы, что никто не мог объяснить, как и зачем они сюда попали. Зато Толстиков обязательно находил что-нибудь стоящее для себя.
Чем больше накапливалось в квартире нужного для опытов оборудования, тем увереннее чувствовал себя Толстиков. Уставать от дневной беготни он стал меньше, даже находил в себе силы по вечерам допоздна засиживаться за компьютером. Читал специальную литературу, сопоставлял формулы, а потом садился еще за расчеты химического состава будущих таблеток. Считал и десятки раз перепроверял, какие органические вещества будут распадаться при воздействии "Худеина", не успев усвоиться организмом. Расчеты вселяли надежду на успех, и Толстиков просыпался с хорошим настроением, по утрам делал зарядку, с удовольствием ощущая, как наливается бодрящей упругостью тело.
К концу месяца для опытов все было готово. В это утро Толстиков особенно старательно делал зарядку, а затем долго умывался холодной водой, с наслаждением растирался мохнатым полотенцем. Из-за чрезмерной полноты он не любил смотреть на себя в зеркало, но сегодня решил сделать исключение. В последнее время ему как бы чего-то не хватало, и это слегка беспокоило его.
В первый момент Толстиков ничего не понял, потом растерялся. Из зеркала на него смотрел незнакомый, вполне стройный молодой мужчина с волевым приятным лицом. И только вглядевшись повнимательней, Валек Толстиков узнал в мужчине самого себя.
Он еще долго стоял перед зеркалом и вспоминал последние десять лет своей жизни. Они делились на два периода: время работы и время лежания на диване. Ничего другого не вспоминалось, сколько Толстиков ни старался.
Не сразу заметил, как открылась входная дверь, в квартиру вошла жена, а вслед за ней - загорелые дети. Надо ли говорить, что оба надолго лишились дара речи. А когда пришли в себя, жена спросила:
--Что с тобой, Валек, случилось? Тебя же не узнать!
--Я хотел изобрести таблетки "Худеина". Чтобы отомстить тебе за то, что ты покинула меня.
--Так я же тебе все объяснила в записке. Ты ее прочитал?
--Конечно! Ты написала, что не придешь домой ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра...
---Правильно. А дальше ты читал? Я там пишу, что страшно соскучилась по детям, и решила забрать их домой. Но потом увидела, как им в деревне хорошо, позвонила и попросила отпуск. И тебе звонила не один раз, хотела предупредить. Но на работе ответили, что ты взял отпуск, а домашний телефон почему-то молчал. Мои письма из почтового ящика ты тоже не забирал. Вот они.- И жена протянула Толстикову внушительную пачку писем.
...Записка, оставленная женой, все еще лежала на холодильнике. Теперь Толстиков вспомнил, что так и не прочитал её до конца. "...Думаю, мне трех дней хватит, чтобы съездить за детьми,"- писала жена, и дальше давала кучу наставлений мужу, как и чем питаться, чтобы не похудеть...