Закрывая магазин, продавщица Галя пожаловалась сторожу, показывая на крыльцо:
--Дядька Федос, вот эти две доски оторваны. Ноги можно сломать, если неудачно наступить. Будьте осторожны. Председатель обещал завтра подослать плотника.
Сторож на всякий случай подергал доски и пробурчал:
--Вот так всегда, дождутся трагедии, тогда и зашевелятся. А так никому нет дела.
Крыльцо это было любимым местом отдыха Федоса в ночное время. С него хорошо просматривался сельский клуб, который ему тоже вменили в обязанность охранять. Он долго противился такому решению, но председатель колхоза был неумолим:
--Не отлынивай, дядька. Тебе же польза будет. Пока молодые в клубе развлекаются, присмотришь за ними, время быстрее пролетит. А там, глядишь, может и подучишься чему-нибудь у молодежи. Она сейчас шустрее, чем в наше время.
Федос в этом и сам уже не раз убеждался. Иногда даже приходилось отпугивать парочки от магазина. Уж больно удобный был здесь цоколь фундамента. Высотой аккурат, чтобы посидеть, свесив ноги. А ширина была большей, чем иной подоконник в старых домах. Вот и стремились сюда молодые люди, которым было невтерпеж уединиться и по обжиматься.
Отгонял Федос не всех. Некоторым сочувствовал. Особенно засидевшимся в девках. Некоторым девчатам уже под тридцать, а постоянными ухажерами все никак не могли обзавестись. Ну как им не порадеть? Хоть какую-то минуту счастья должны же они получить!
Да и среди парней в возрасте не все определились. Они даже стеснялись заходить в клуб. Там в основном резвился молодняк лет четырнадцати-двадцати. Чуть старше уже слыли стариками и старухами. Парни только посмеивались над таким возрастным цензом, а девчата лет двадцати пяти чувствовали себя не очень уютно среди подростков. А кровь-то молодая, играет, организм требует своего.
Но особо сочувствовал старый сторож тем молодухам, кто был еще старше и не отличался особой красотой. Он давно заприметил возле клуба одну такую. Даже разглядел ее. Это была местный ветеринар Маша Коршунова. Крупная, рябая девушка. Она неизменно появлялась возле клуба с темнотой. Сторонилась всех. И только изредка прохаживалась под освещенными окнами, заглядывая внутрь. Иногда к ней подходил кто-нибудь из молодых парней. Они вместе курили, разговаривали, а потом шли к магазину. Прилаживались или на крыльце, или на цоколе фундамента.
Те, что усаживались на цоколе, долго не задерживались. Приводили себя в порядок и шли дальше веселиться. На крыльце у влюбленных парочек как-то справнее получалось. Они не разбегались, как первые, а долго еще миловались и целовались. И уходили обнявшись.
В этот вечер Федос решил до крыльца влюбленных не допускать. Мало ли, еще травму получат. Но когда увидел, что к магазинному крыльцу направляются Маша Коршунова с Петькой Газмановым, он забыл про все свои опасения. Он сочувствовал им обоим. С Петькой вообще происходило что-то непонятное. Видный парень, а к сорока годам так и не сподобился жениться. Пробовал, но что-то не получалось. И в конце концов, мужчина запил. Ну, а потом и совсем все стало плохо. Какая приличная девушка пойдет за возрастного пьяницу?
Петр с Машей и раньше примерялись друг к другу. Но потом долго не общались. И вот они снова вместе. Федос, стараясь не шуметь, отступил в тень близких деревьев. И не пожалел, что не стал мешать этой парочке. Они, видимо, очень сильно соскучились друг по другу. Федос, хоть и был в солидных пенсионных годах, и то от звуков, доносящихся с крыльца, почувствовал необычайный прилив сил, как будто незадолго до этого проглотил пару таблеток виагры.
Но вскоре с крыльца раздался нечеловеческий крик. Федос увидел, как Петр подхватился и, держась за штаны, стремглав бросился прочь. Его крики раздавались все дальше, а Маша не проявляла никаких признаков движения. Федос испугался не на шутку. Он со всех ног бросился к крыльцу. Не добегая каких-то пару шагов, за что-то зацепился и кулем полетел вперед. И в следующее мгновение уткнулся носом в самое вожделенное для мужиков место, где какое-то время назад и "хозяйничал" Петр. Ощущение было настолько необычно возбуждающе сильным, что Федос, подхватившись, расстегнул свой кожушок, который всегда надевал на ночное дежурство, и занял место Петра. Благо Маша не противилась. Видимо, Газманов ей чего-то недодал.
Уже позже он узнал, что Петр, для получения более полного ощущения хотел сменить позицию, но прищемил оторванной доской главный в этом деле инструмент.
Оно и к лучшему, считал Федос. Маша, когда Петр бывал в загулах, теперь приходила к нему. И тогда ночи дежурства пролетали для него как одно мгновение. Он давно не чувствовал себя таким молодым в свои шестьдесят три года.
Так продолжалось до тех пор, пока не стало ясно, что Маша Коршунова беременна. Много было всяких мыслей и у Федоса и у нее по этому поводу. Но с родами все стало на свои места. Когда Петр и Федос пришли встречать Машу из роддома, сторож с облегчением и одновременно с разочарованием увидел, что она держала на руках маленькую копию большого Петра Газманова.
Кстати, сломанное крыльцо плотник починил, как и обещал председатель, на следующий день. Но это уже ничего не могло изменить в жизни жителей села. Для кого-то крыльцо оказалось коварным, а кому-то принесло и по-прежнему приносит радость.