Проснулась сегодня рано. Между густых листьев деревьев в окно только-только пробились первые лучики солнца. Один из них застрял на пожухлом кленовом листике, прилипшем к замутненному стеклу. Показалось, что я чем-то похожа на этот лист. Такая же одинокая, потерявшаяся на распутье мыслей о жизни. Отражение, которое отбрасывал кленовый лист, было похоже на расплывшееся разноцветное пятно. Как будто застывший кадр старой кинохроники. Нечто подобное довелось видеть, просматривая старые семейные фотографии. Точнее, это была часть фотографий мамы, которые она очень неохотно показывала. Они были из прежней ее жизни, до встречи с отцом.
Последними в альбоме было несколько цветных свадебных фотографий. Но и на них в основном мама стояла или одна или с другими людьми. И только на одной,общей, она была с отцом. Родители расположились в центре всей свадебной компании. И вот как раз на этой фотографии на заднем фоне образовалось пятно, которое разделило их натянуто улыбающиеся лица. Через пятно смутно проступали очертания лица парня, но они были настолько размытыми, что разобрать кому из односельчан оно принадлежало, было невозможно.
Поинтересовалась у мамы. Но она почему-то занервничала и резко ответила:
--Давно это было. Я уже и не помню.
Забрала у меня фотографию и, аккуратно уложив ее на прежнее место, унесла альбом в спальню. Отец, оглянувшись на дверь, хмуро пояснил:
--Плакала много над фотографией, вот слеза и угодила на любимого.
--А почему плакала?- удивленно спросила я.
--Это ты у нее, Лизка, потом спросишь.
При этом отец помрачнел и собрался, было, сказать еще что-то, но тут в комнату вошла мать и сердито произнесла:
--Не дури голову дочери. Подрастет, сама до всего дойдет.
Я уже давно подросла, в этом году окончила школу и всерьез озаботилась размышлениями о том, чем заняться. Но мама так и не рассказала мне, почему плакала над свадебной фотографией.
Мы с ней никогда не были близки. Я всегда чувствовала, что она почему-то не любит меня. Никогда не говорила со мной доверительно. Когда заговаривали с отцом обо мне, часто ссорились. Причину этого я долго понять не могла, пока соседская девчонка не сболтнула мне со слов родителей.
Оказалось, перед призывом в армию, мать дружила с отцом, но не дождалась его. Стала встречаться с местным красавчиком, сыном директора агрохозяйства Ильей. Дело уже шло к свадьбе, но тут из армии в село вернулся Юрий. Мать снова воспылала к нему недолгой страстью. Перед самой свадьбой провела с ним прощальную ночь. Об этом утром уже знала вся деревня.
Свадьба не состоялась. Илья вскоре уехал в Москву, а Юрий покуролесил какое-то время с местными девчатами, пока снова не сошелся с мамой. Тут она уже свой шанс выйти замуж не упустила.
--Так чего же она тогда плакала?- недоуменно поинтересовалась я.- Сама же настояла на свадьбе?
--Кому же охота дважды оказаться с носом? Так можно на всю жизнь остаться с клеймом вечной брошенки. А плакала твоя мать потому, что была дурой, упустила из-за минутной прихоти такого выгодного жениха. Сейчас сынок директора руководит в столице крупной фирмой. Разъезжает по заграницам. А что видит твоя мать? Кухню, поросят, огород и склад, где работает все это время...
Мои мысли спугнул шум на кухне. Мать загремела кастрюлями. Стала готовить завтрак отцу и еду для домашних животных. Обычно она успевала приготовить еду для животных, прежде чем отец проснется. И только потом накрывала на стол. Но сегодня отец засобирался на работу на машинный двор пораньше. Мать не успевала. А тут отцу еще под ноги попался наш старый и вконец обленившийся кот Васька. Отец запнулся об него, смачно выругался в ответ на его жалобное мяуканье, а потом, судя по истошному крику кота, не сдержавшись, пнул его под зад.
--А если бы тебя так пнули, как бы ты себя чувствовал?- беззлобно, но с оттенком презрительности сказала мать, и зычно крикнула:
--Лизка, иди корми своего отца. И начинай справляться по хозяйству. Корми поросят, кроликов и кур. Мне сегодня на работу тоже пораньше надо. Машины под погрузку должны прийти.
И уже из коридора договорила:
--Долго на кухне не засиживайся. В огороде все травой заросло, больше с прополкой откладывать некуда.
Это было самое нелюбимое моё занятие. Если с животными еще можно было расслабиться,поговорить, пожаловаться на свою жизнь, то на прополке не очень отвлечешься - того и гляди полезное растение вырвешь. Но еще больше удручало то, что приходилось ползать между грядок на коленях.
Мать уже не первый раз давала мне задание на прополку огурцов, лука, моркови, но я все откладывала. Похоже, на этот раз отвертеться от этого монотонного грязного труда не удастся. Мимо воли на ум пришла горестная мысль:
--Неужели вся жизнь так и пройдет, как у моей мамы?
Вспомнилась Манька, наша деревенская девчонка. Она недавно приезжала из города навестить родителей. Всего на год старше меня. Приехала на своей машине, упакованная в модные шмотки, веселая. Все девчонки обзавидовались. Как-то же она сумела выбраться из этой грязи? Заверила, что в городе можно хорошо устроиться, если захотеть. Обещала помочь на первых порах.
С тех пор смутное желание изменить жизнь не покидало меня. На выпускных экзаменах я набрала неплохие баллы, что давало надежду на поступление в вуз. В какой конкретно, я еще не решила. На всякий случай разослала документы сразу в три института. В какой-нибудь да проскочу. Да и родителям будет спокойней без меня. Уж очень часто они по моему поводу ссорились. Вот и на этот раз отец поддержал меня, а мать лишь многозначительно буркнула:
--Где желание, там и путь.
Что она имела в виду, я не поняла. Но решения своего уехать не изменила.
* * *
Вот это Манька устроилась! Я не верила своим глазам. Двухкомнатная квартира была буквально утыкана дорогой мебелью и красивыми безделушками. Шкаф ломился от модной одежды. Показывая мне свои наряды, Манька светилась от чувства удовлетворения собой, превосходства и снисходительности по отношению ко мне. Я никогда не была завистливой, а тут почувствовала, как в душу вползает это черное чувство. Мозг буквально буравила мысль: как это у нее все так здорово получилось?
В школе за ней прочно закрепилось звание вечной троечницы. Да и внешностью особой не выделялась среди сверстниц. Мальчишки иначе как рыжеволосой хохотушкой ее не называли. Отношения у них с ней были недолгими, и всегда заканчивались обоюдной неудовлетворенностью. И вдруг такой поворот в судьбе!
Встречу отпраздновали весело и бурно. К моей бутылке самогона и малосольным огурчикам, что я привезла в качестве презента из деревни, Манька выставила на стол бутылку коньяка Remy Martin и нарезки разных мясных деликатесов, салаты с вычурными названиями и различные сладости.
Застолье начинали чинно - с коньяка. Но потом, не удержались, и решили попробовать самогон и похрустеть малосольными огурчиками. Вспоминали о школьных годах, о парнях, с которыми тусовались, весело посмеивались над наивными девичьими мечтами найти принца и прожить с ним всю жизнь в любви и верности.
Наше веселье прервал звонок в дверь. Тут же следом раздался звук поворачивающегося в замке ключа. В квартиру вошел высокий, подтянутый седовласый мужчина средних лет. Мне он показался даже очень привлекательным.
Манька в радостном восторге бросилась ему на шею. После бурных объятий и поцелуев представила его мне:
--Это самый любимый мной человек Борис Аркадьевич.
Я не стала дожидаться пока Манька представит вошедшему мужчине меня, храбро протянула для пожатия руку и назвалась:
--Лиза. Односельчанка Маши.
Никогда ранее не ощущала себя такой раскованной, какой чувствовала себя сейчас. Видимо, коньяк с самогонкой сделали свое дело. И когда Борис Аркадьевич попросил разрешения присоединиться к нашей компании, я выпалила:
-- Вы украсите своим присутствием наше застолье.
Мужчина добродушно рассмеялся и поправил меня:
--Так обычно говорят в адрес женщин. Но я прощаю вас и готов вместе с вами поднять штрафную рюмку за знакомство.
После штрафной вечер стал еще больше веселым и шумным. В какое-то мгновение я поняла, что теряю контроль над собой и своими поступками. Столько и с такой охотой я никогда раньше не пила. А точнее, раньше вообще не пила, если не считать двух-трех раз по рюмке на семейные праздники.
Манька тоже разошлась не на шутку. Ей непременно хотелось, чтобы Борис попробовал наш деревенский самогон. И в конце концов добилась своего. Что было дальше, к сожалению, я не помню. В том числе и как оказались в постели втроём.
Утром по привычке я проснулась рано. Лучше бы я не просыпалась! Увиденное повергло меня в шок. Все трое были совершенно голыми. Первая мысль была, что я теперь скажу родителям? Но постепенно вихрь сумбурных мыслей ослаб, появилось желание действовать. Я тихонько, стараясь не потревожить спящих, соскользнула с кровати. Прихватив свою одежду, отправилась на кухню. Хотелось пить, и я решила заварить кофе.
С первым глотком горячего напитка появилась способность мыслить. Успокаивало, что перед родителями каяться не придется - они далеко. Но с особой горечью осознавала, что со мной случилось то, что я так долго откладывала, столько раз отказывала парням. Хотелось подарить невинность предмету своей большой любви, чтобы в полной мере ощутить торжественность этого момента. Верила, что это могло бы стать надежной предпосылкой к счастливому браку. А что получилось в реальности? Не только не помнила как это произошло, но и не смогла прочувствовать те ощущения, которые уже никогда больше не повторятся.
За раздумьями не сразу заметила как в кухню вошел Борис Аркадьевич. Он улыбался, а я от стыда не знала куда деть глаза. Мужчина, заметив моё смущение, по приятельски обнял меня за плечи. Потом привлек мою голову к своей груди, ободряюще сказал:
--Не стесняйся! Ты была хорошей девочкой. И вправе рассчитывать на хорошую жизнь. Мне ты понравилась особенно.
Уходя, нежно поцеловал меня и сунул в руку несколько бумажек денег. Я попыталась одернуть руку и вернуть ему деньги, но Борис Аркадьевич только сильнее сжал ее и сказал:
--Бери, ты заслужила. И Маше не обязательно об этом говорить.
Манька проснулась ближе к обеду. Деньги я положила в свой кошелек. Сумма меня озадачила, она была неприлично большой.
Увидев подругу в дверях спальни, и ожидая от нее упреки, я деланно восхищенно сказала:
--Ну ты и горазда спать!Я уже все переделала в квартире. Кстати, завтрак на столе.
Подруга была в красивейшем халате и в хорошем настроении. Потягиваясь, как кошка после сытного обеда, пробурчала:
--А куда торопиться? Наше дело девичье: выглядеть привлекательной и быть в хорошем настроении. А сон как раз и способствует этому.
--Только вот что, подруга. Рот на моего Бориса не разевай. Это я вчера не в меру расслабилась. Знаешь, через сколько рук мне прошлось пройти, чтобы вот так устроить свою жизнь? А тебе, похоже, повезло сразу. Борис еще вчера шепнул мне, что пристроит тебя в хорошие руки.
И тут до меня окончательно дошло, чем Манька зарабатывает себе на безбедную жизнь. И такую же жизнь предлагает мне.
* * *
Сегодня был необычный день. Сначала я была невольной участницей похождений Маньки, а потом и самой довелось окунуться в игру с сокрытием фривольных тайн квартиры. Вчера подруга не дождалась Бориса Аркадьевича и в расстроенных чувствах отправилась ближе к полуночи в бар.
--Должна же у меня быть своя жизнь,- прокомментировала она свое решение.
Меня оставила отвечать на звонки на домашний телефон. Что оказалось совсем не лишним. Не успели выветриться духи, которыми обрызгала себя Манька, а телефон уже трезвонил вовсю. Хорошо, она заготовила мне ответы на все ситуации. Без запинки отрапортовала Борису Аркадьевичу, а это был, конечно же, он, что у его подружки разболелась голова и она сейчас отмокает в ванной с валидолом под языком. И вообще, мы уже спать собрались.
И что интересно, мне показалось, мужчина не только не огорчился, но и слегка обрадовался.
Поинтересовался, какие планы у нас на завтра. На что я бесхитростно заявила, что Манька с утра собирается в салон красоты ноготки подкрасить, а потом в фитнес-клуб покачаться на тренажерах.
--Жаль, а я собирался часикам к одиннадцати заскочить,- как бы раздумывая, проговорил Манькин покровитель.- Впрочем, я, пожалуй, и заскочу. Надеюсь, вы, Лиза, будете дома?
И вот тут я чуть не спалилась. С языка уже было готово сорваться признание типа: "Это как Маша скажет, когда придет".
Хорошо поперхнулась от терпкого запаха духов, закашлялась. На выручку пришли воспоминания о маминых отварах, которыми она меня лечила. Посетовала в трубку, что Маша дышала над травами, от их резкого запаха до сих пор перехватывает дыхание.
Получилось объяснить заминку даже лучше, чем можно было предположить. И когда Манька позвонила с целью прозондировать как обстоят дела, я с полной уверенность заверила ее, что раньше завтрашнего обеда Борис ее не потревожит.
Сама Манька не появилась и утром. По телефону предупредила:
--Делай что хочешь, но прикрой меня. Я за городом, и вряд ли смогу приехать раньше обеда.
Зато Борис Аркадьевич оказался пунктуальным. Выглядел необыкновенно молодцевато. Свежевыбритый, в легкой молодежной куртке и светлых джинсах он показался мне даже красивым. От него шел легкий приятный запах одеколона. Отметила, что со вкусом на мужчин у Маньки все в порядке.
Борис вручил мне огромный букет красивых цветов. Из пакета достал коробку конфет и бутылку коньяка.
--Жаль Маша поторопилась уйти. Еще чуть и вы застали бы ее,- непринужденно сказала я, удивляясь себе собой за легкость вранья.
--Ничего. Думаю, нам скучно не будет и без нее.
И действительно скучно не было. Борис оказался хорошим рассказчиком и веселым человеком. Он быстро растопил мою скованность. Мы еще не выпили и полбутылки коньяка, а уже оказались в постели. Для меня дальше все было необычным и феерично приятным. Я даже пожалела, когда Борис собрался уходить. Но он, взглянув на часы, сказал, что его ждут дела. Когда вышла в прихожую его провожать, нежно поцеловал меня и посоветовал не говорить Маше о том, что он приходил.
--И поторопись, прибери все лишнее в квартире к ее приходу, - сказал он. Не удержался и снова обнял и поцеловал меня.
Долго думать о том, что могло оказаться лишним в квартире не пришлось. На столе рядом с букетом цветов лежали деньги. Их я положила себе в сумочку, а вот как поступить с букетом, долго не могла решить. Выбросить было жалко по двум причинам. Мне было приятно внимание Бориса, и что более существенно - я почувствовала, что моя симпатия к этому элегантному мужчине перерастает в нечто большее. Мысли о нем будоражили мои чувства. И это вопреки моим ранним представлениям о мужском возрасте. В селе на мужчин возраста Бориса без жалости и одновременно ироничной усмешки нельзя было смотреть. Они производили впечатление загнанных жизненными обстоятельствами в безнадегу, и выглядели, как правило, на много старше своих лет. Борис же казался мужчиной без возраста. И вообще понятие возраста стало для меня второстепенным.
Но букет оставлять, конечно же, было нельзя. И я уже собралась выкинуть его в мусоропровод, как на пороге квартиры появилась Манька. Сама не знаю как это у меня получилось, но я в одно мгновение изобразила на лице и в голосе жалость и на одном дыхании выпалила:
--Как жаль, что ты, подруга, опоздала на самую малость. Какой-то молодой человек попросил передать тебе букет цветов в память о вчерашнем вечере. Может, расскажешь о своих похождениях?
Манька только томно заулыбалась в ответ:
--Расскажу позже. А букет лучше выброси, чтобы Борис лишних вопросов мне не задавал. А я отсыпаться.
* * *
В ресторане было тихо и уютно. Настроение у меня было превосходное. Накануне мы с подругой прошлись по модным магазинам, накупили много обновок. Еще утром она сообщила, что мне предстоит встреча с интересным и главное - богатым мужчиной. Надо было срочно сменить прикид. Манька долго крутила меня перед зеркалом, придирчиво вглядываясь в мой облик, прежде чем удовлетворенно отметила:
--Вот теперь кажется к твоему фейсу никаких претензий быть не может. Только еще накинь на плечи бирюзовый шарфик.
Я сама себя не узнавала. В зеркале напротив отражалась стройная элегантная девушка с молоденьким смазливым личиком. От ощущения своей красоты я не могла сдержать счастливой улыбки.
Столик в ресторане был заранее заказан Борисом Аркадьевичем. Официант встретил нас с Манькой на входе и проводил на место как самых важных гостей. Меня это позабавило, и одновременно вызвало гордость к себе.
На столе горели свечи, в ведерке со льдом стояло шампанское, а рядом красивая бутылка вина и бокалы,преломляющие свет своими хрустальными гранями.
Официант предупредил, что мужчины немного задержатся, но если мы хотим выпить, то он готов налить. Манька тут же распорядилась:
--Нам шампанского!
К приходу мужчин мы уже были навеселе. Мой потенциальный будущий бойфренд с первого взгляда основательно разочаровал меня. Он был ниже Бориса ростом, с большими залысинами и оттопыренными ушами. При взгляде на меня он как-то необычно улыбнулся и провел языком по губам, напомнив нашего старого кота, который также облизывался каждый раз, когда ему что-нибудь перепадало вкусненькое. И имя его оказалось под стать - Василий.
Я же, судя по всему, мужчине очень понравилась. Знакомство он начал с подарка. Поцеловав руку, не отпустил ее, а сразу же накинул на запястье тонкий изящный браслет и ловко застегнул его. Это сразу несколько поменяло моё отношение к нему. Я охотно уступала Василию во всем. С радостной улыбкой откликалась на каждый его льстивый тост. Разрешала надолго задержать руку в своей, хотя она была потной и мне это не очень понравилось. Не противилась и когда стал обнимать за талию. Охотно откликнулась на приглашение потанцевать. Думала, что делаю все правильно. Но, когда мы с Манькой пошли в дамскую комнату "попудрить носики", подруга мне назидательно посоветовала не развешивать уши от таких дешевых подарков:
--Надо держать марку гордой девушки. Не радоваться таким безделушкам, а надуть капризно губки и с легкой иронией сказать:"Уди-ви-ли!".
Манька даже показала как это должно было выглядеть. У нее получилось настолько смешно, что мы не выдержали и дружно рассмеялись.
Посерьезнев, она продолжила поучать:
-- Теперь сразу не ерепенься, жди удобного момента. Не спеши, но и не зевай. И будь сдержаннее, не давай лапать себя так откровенно. А то даже мой Борис и то морщится.
Совет подруги мне очень пригодился. Оглянувшись вокруг, я вдруг заметила, что на меня устремлены взгляды многих мужчин. Одни пялились откровенно, другие - украдкой, чтобы, видимо, не особо волновать своих спутниц. На фоне некоторых Василий выглядел весьма блекло. И когда меня пригласил танцевать какой-то молодой парень, я с удовольствием согласилась. Танцевал он легко и с ним было весело. Пообещала, что не откажусь потанцевать с ним еще.
Василию это явно не понравилось, но меня не очень волновало его мнение. Я уже готова была дерзить. Хорошо, Борис воспользовавшись тем, что Манька пошла танцевать с Василием, шепнул на ухо, что Василий Устюгов очень богатый и влиятельный человек. Ссориться с ним нет никакого резона. Это отрезвило меня и я снова стала покладистой и внимательной к своему новому другу. Одновременно я была очень благодарна Борису, что удержал меня от необдуманных поступков. Удивило, что он с грустью заметил на это:
--Я сам столько сделал глупостей, что твои, Лизок, на фоне моих больше на кокетство похожи.
Когда мы с Василием собрались уходить, я нечаянно перехватила взгляд Бориса. В нем было столько сожаления и грусти, что стало понятно о какой он глупости говорил. Была уверена: он сожалел, что упустил меня.
Василий привез меня к себе в особняк. Предупредил, что в доме никого нет. Семья уехала на все лето отдыхать на юг Франции, а прислугу он отпустил на выходные. Рассказав о расположении жилых и вспомогательных помещений в доме, сказал:
--Будем пока встречаться здесь. Потом что-нибудь придумаем.
Откровенно говоря, мне не понравилось, как он вел себя. Отправляя меня в ванную, заявил, что у него был трудный день, и он будет ждать меня в постели. Не предложил даже бокала взбодряющего шампанского! А я, наивная, ждала, что продолжение вечера будет, как в ресторане: при горящих свечах, при тихой красивой музыке, возможно, при каких-нибудь других знаках внимания.
Вспомнив Манькин совет, я, раздеваясь, намеренно медленно стала снимать браслет, скривив губы при этом так, чтобы видел Василий. Заметила, что моя уловка вызвала у него нетерпеливое раздражение, но он продолжал смотреть на меня с нескрываемым вожделением. Тут же пообещал, что если я буду умницей, то этот подарок будет далеко не последним. Это меня устроило. Но стоило мне прилечь в постель, как повод для досады появился снова. С горечью отметила разницу между ним и Борисом. Василий оказался грубым и неприятным мужчиной, без ласки и выдумки. Вскоре пришлось усомниться и в его усталости. Он был неутомим. Вконец истерзанная, уснула я только под утро.
Проснулась от того, что меня неистово тормошил Василий. На телефон ему пришло сообщение от жены, что дети захотели домой и она отправила их самолетом в Шереметьево. Надо было срочно ехать встречать. По пути в аэропорт, Устюгов подбросил меня к ближайшей станции метро и пообещал позвонить как только освободится.
Позвонил он на следующий день. Предупредил, чтобы к его приезду я собрала вещи и ждала его во дворе. Оказалось, что Василий снял мне квартиру почти рядом. Она была похуже чем у Маньки, однокомнатная, но очень просторная и уютная. А главное с мусоропроводом и ванной с горячей водой. Я чувствовала себя по-настоящему счастливой.
* * *
Утро началось со звонка Бориса Аркадьевича. Он расспросил меня о планах Василия и очень обрадовался, судя по голосу, что тот на пару дней улетел к жене во Францию. Приехал с небольшим, но красивым букетом цветов. Вручая, по-дружески обнял, но, не удержавшись, тут же поцеловал меня. Сначала в щеку, а затем и в губы. Целовал нежно и страстно. Я с удовольствием отвечала ему. Не разнимая объятий, мы добрались до постели.
Это были лучшие часы за все последние дни. Мы чуть ли не весь день наслаждались друг другом. Я с трудом вспомнила, что сегодня собиралась навестить родителей. Чуть не опоздала на поезд. Обнимая меня на прощанье, Борис старался незаметно сунуть мне в карман деньги, но я заявила, что их лучше сразу положить в сумочку, чтобы не потерять.
--Будет на что купить подарки родителям,- обрадованно сказала я, и особенно нежно поцеловала Бориса.
Деньги у меня, конечно же, были. Устюгов сам предложил во время его отсутствия навестить родителей и дал достаточное количество денег. Но мне почему-то хотелось представить Василия скрягой и, наоборот, польстить Борису за щедрость.
Как оказалось, это было совсем не лишним. Борис тут же достал портмоне, отсчитал несколько крупных купюр и подал мне со словами:
--А это от меня родителям на подарок.
К дому я подъехала на такси. С водителем расплачивалась, выйдя из машины. Я была хорошо упакована, и мне хотелось, чтобы как можно больше односельчан увидело меня, небрежно отсчитывающую деньги за проезд. Я испытывала настоящий триумф, увидев, что соседи и стар и млад столпились поодаль, рассматривая меня.
Но стоило мне зайти в дом, настроение моё резко изменилось. Было видно, что отец с матерью уже успели поругаться. Отец сидел взъерошенный за столом, а мать стояла у окна. Она, скорее всего, наблюдала картину моего приезда, да так и осталась стоять. Повернувшись ко мне, строго сказала:
--Пока тебя не увидела, Лизка, я ни одному слову Маньки не поверила, чем ты там в городе занимаешься. Как быстро ты изменилась, дочка.
--А что же ты хотела? - отозвался презрительно отец.- Твоя школа. Ты тоже быстренько по мужикам побежала, стоило мне отъехать в армию. Вон до сих пор не разберемся от кого понесла.
Что случилось в следующий момент, я даже представить не могла. Мать, как тигрица, бросилась к столу с криком:
--Замолчи! И не разевай свою поганую пасть никогда!
Одной рукой она вцепилась отцу в волосы, не давая подняться, а другой стала хлестать по лицу.
--Это ты мне всю жизнь испортил. И зачем ты только вернулся. Лучше тебя бы там убили. Я сейчас, как сыр в масле, каталась бы. Жила бы в Москве, а не в этом скотинюшнике.
Обессилев, она отпустила отца и, пошатываясь, пошла из хаты.Я была в шоке от всего увиденного и услышанного.
Мысли беспокойней и щекотливей одна другой проносились в голове. И главное я не могла понять, когда это Манька успела рассказать о моей жизни в городе? В деревню, насколько я знаю, она не приезжала. И что за чушь нёс отец, когда говорил про меня?
--Может ты, папа, скажешь, что все это значит?- спросила я, присаживаясь к столу.
--А то и значит, Лизка, что жизнь наша пошла наперекосяк с самого начала.
Стал без утайки рассказывать об их с мамой отношениях. Кое-что я уже знала, но слушала не перебивая. Не каждый раз такое доведется услышать от своих родителей. Насколько я поняла, мать после блудной ночи с отцом, снова побежала готовиться к свадьбе со своим новым дружком Ильей, хотя отца заверила, что порвала с ним навсегда. Две недели отец заглядывал к ним в окна, пытаясь уговорить, чтобы она вернулась к нему.
--Зачем, папа, было унижаться?- попробовала посочувствовать я отцу.
Взглянув на меня с кислой ухмылкой, ответил:
--А потому, Лизка, что она была такая же верткая и смазливая на личико, как ты. Никакой другой мне не надо было. А она продолжала мной крутить как хотела. То уходила, то возвращалась. И даже в городе какое-то время пропадала, когда мы уже поженились. Но я ей все прощал, тем более, что твоя мать вскоре забеременела. Я иногда думаю, она до сих пор и сама не знает, кто твой отец.
--А что же ты не установил? Сами мучились и меня мучили своими недомолвками.
--Я пробовал. Помнишь, я у тебя ковырялся тампоном во рту, когда у тебя зуб разболелся? Так это я на анализ брал пробу.
--И что?
--Одно твердо узнал, что я не отец тебе. Не сошлись у нас с тобой нужные молекулы. Чистый ноль.
--Так, выходит, я дочь Ильи?- с непонятным волнением продолжала расспрашивать я отца.
Он сочувствующе посмотрел на меня и покивал головой:
--Не сошлось у тебя и с ним. Он тоже захотел докопаться до истины. У него с женой не получилось заиметь детей, развелся. Хотел тебя забрать. А тут такой облом! А мать по-прежнему молчит. Уверяет, что анализы врут.
Надолго замолчали. На меня навалилось такое ощущение, что я случайно забрела в этот дом. И хотя меня здесь, как и раньше, называли дочерью, но в один миг превратились в незнакомых людей. И в то же время мне было жалко человека, сидящего напротив за столом. Открыв сумку, я достала подарки.
--Это тебе и маме.
Потом достала деньги, которые дал перед отъездом Борис Аркадьевич, молча положила их на стол и пошла к выходу. Никто меня не остановил.
* * *
Долго не обращалась к дневнику. Ничего нового после возвращения из деревни не происходило, все дни были как под копирку. Василий общался со мной по твердо установленному графику - два раза в неделю. Аккуратно оплачивал все мои расходы, своевременно пополнял банковскую карточку, Иногда закидывал денег с лихвой, предупредив по телефону, что это на брюлики.
--В ближайшие дни мне будет некогда, поброди с подругой по ювелиркам, выбери, что понравится.
С Машкой мы чуть было не разругались, но потом выяснилось, что о нашей городской жизни она по строгому секрету рассказала одной своей однокласснице, которая попросила пристроить ее тоже куда-нибудь. Но что-то у нее пошло не так, как ей хотелось, и та от обиды или от зависти растрезвонила все, что узнала.
Когда все выяснилось, мы снова стали часто встречаться с Машкой. Бродили по бутикам в поисках новых шмоток, ходили вместе в салоны и фитнес-центры. Но чаще в свободные вечера коротали время за бутылкой вина. Машка, как и раньше, особым постоянством не отличалась, нет-нет да убегала потусоваться в ночные бары. Чувствовалось, что отрывалась она по полной, возвращалась помятой, но в хорошем настроении. Быстро приводила себя в порядок и бежала домой.
Я всегда добросовестно прикрывала ее. В этом была выгода и для меня: чаще созванивались с Борисом Аркадьевичем. Иногда телефонные разговоры заканчивались его тайными визитами ко мне. Это были счастливые минуты. С ним я отдавалась чувству полностью, могла подурачиться, вести себя в постели как мне хотелось. С ним мы много и весело разговаривали.
С Василием такого не получалось. Он жестко и грубо брал свое, ничуть не заботясь обо мне. С ним даже поговорить не удавалось между перерывами в занятии сексом. После общения мне всегда было тяжело, и я чувствовала облегчение, когда он собирался уходить. Быстро вставала и бежала приготовить ему чашечку кофе на дорогу. А потом включала телевизор и долго отлеживалась, приходя в себя.
Как-то посмотрела передачу про суету будущих студентов. Одни с радостью рассказывали, на каком факультете будут учиться, другие с расстройством говорили, что у них поступить на бюджетные места не получилось, но они будут пробовать учиться на платной основе. Многие из них были моими ровесниками, весело общались между собой, шумно спорили, шутили. Вспомнилось, что я тоже совсем недавно собиралась учиться. Подумала: а почему бы и мне не попробовать?
Весь следующий день я бегала по институтам, в которые отправляла документы. К сожалению, моих баллов не хватило ни на бюджетные, ни на платные места. Конечно, если бы я вовремя подсуетилась, то могла бы поступить в академию водного транспорта. Там баллов мне хватало, но не оказалось какой-то одной бумажки. Оставалась одна надежда на помощь моих финансовых "попечителей".
С Василием Устюговым разговор об учебе закончился, не успев начаться. Посмотрел на меня откровенно ироничной усмешкой, хамовато ответил:
--Зачем тебе учиться? Ты и так хорошо работаешь в постели. Высший класс!
Совсем по-другому отнесся к моему решению Борис Аркадьевич. Он похвалил меня и обещал все устроить. Позвонил буквально на следующий день и сказал, что ждет меня на Новоданиловской набережной возле академии. Обнадежил, что вопрос с учебой улажен. И в самом деле уже к ближе вечеру я была зачислена на экономический факультет. Борис Аркадьевич заверил, что проблем с деньгами на учебу у меня не будет.
Поступление в академию мы отметили с ним в ресторане. А потом продолжили вечер в моей уютной квартире.
* * *
У меня началась новая жизнь! Оказалось, что мне выделили даже место в общежитии. В комнате нас было трое. Обе девушки иногородние, общительные, но в то же время стеснительные. Причем, мне показалось, что они стесняются меня. Чтобы исключить недомолвки, я сразу же поинтересовалась в чем дело? Одна из них, потупив взгляд, тихо ответила:
-- Ты вон как упакована, словно из другой планеты.
И тут я по-настоящему разглядела своих соседок по комнате. Одна стояла передо мной в стареньком ситцевом халатике и стоптанных тапках. Другая побойчее и, судя по шмоткам в шкафу, побогаче.Но все вещи хоть и были дорогими, не были модными. Про такую одежду Манька говорит, что она для лузеров. Но девчонки почему-то не вызывали у меня отторжения. Наоборот, казались мне симпатичными.