Первый раз это обидное слово "урод" в свой адрес Тошка услышал будучи в детском саду. Родители задерживались и он одиноко сидел на детской площадке. Ветер гнал над крышами домов тяжелые мрачные тучи. Под его напором с шумом склонялись верхушки деревьев, шелестя падавшими наземь рано пожелтевшими листьями.
А вскоре на непокрытую голову мальчика упали первые капли крупного холодного дождя. Он с надеждой посмотрел в сторону ворот, но родителей по-прежнему не было видно, и Тошка решил спрятаться от дождя в игрушечном фанерном домике. К своему удивлению, он увидел здесь белокурую девочку из младшей группы. Она была легко одета и дрожала от холода. Ее родители тоже,похоже, не торопились забрать из садика. Было видно, что девочка сдерживается из последних сил, чтобы не разреветься. Тошка снял куртку и накинул ей на плечи.
--Спа-с-си-бо,- услышал он тихий прерывистый шепот. Губы девочки посинели от холода и едва шевелились. Она поплотнее укуталась в куртку и старалась подальше отодвинуться от окошка, через которое в домик залетали брызги от разгулявшегося дождя.
За Тошкой приехала мать. Она торопилась и была в дурном настроении.
--Ты чего расселся! Быстро марш в машину!- раздраженно крикнула Елизавета Петровна. И когда Тошка, отряхиваясь от дождевых капель, уселся на заднее сиденье, недовольно пробурчала: - Уже большой, сам мог бы домой добежать.
Тошка решил за лучшее промолчать.
Про курточку он вспомнил, когда помогал маме выгружать из багажника пакеты с покупками.
--Ну и урод же ты!- презрительно глядя на сына, сказала мать.- Ты хоть знаешь сколько эта куртка стоит?
Мальчик отрицательно покачал головой.
--Тогда нечего раскидываться своими вещами. Для тебя будет лучше, если куртка окажется на месте.
Но когда они подъехали к детскому саду, девочки уже не было. Не оказалось в домике и куртки. Получив увесистый подзатыльник, Тоша забился подальше на заднее сиденье и молча выслушивал до самого дома оскорбительные тирады в свой адрес, на которые мать сегодня особенно не скупилась.
Дома ему еще больше досталось. Родители в два голоса срывали на нем свое раздражение. Позже он узнал, что накануне они сильно поругались. Дело шло к разводу. А тут еще примешалась потеря новой куртки. Правда, на следующее утро мать белокурой девочки не просто возвратила ему куртку, но и подарила коробку дорогих конфет. Но это ничего не изменило в отношении к нему собственных родителей.
Второй раз его обозвала уродом одноклассница, когда они всей гурьбой возвращались с последнего звонка. Он попытался вступиться за длинноногую, рослую не по годам девушку из седьмого "а," к которой, как ему показалось, приставали два парня из старших классов. Потом оказалось, что навязчивыми обнимашками они проявляли к ней свои чувства, и это очень нравилось длинноногой красавице. А Тошка вмешался в их игру в самый неподходящий момент.
--Отвяжись, урод! - злобно прошипела девушка в его адрес.- И без того за год надоело до тошноты видеть твою праведную рожу.
Парни, однако, безропотно отступили. Тошка к этому времени значительно подрос и физически окреп. А его успехи в боксе были известны всей школе. На последних соревнованиях он уверенно расправился со всеми своими соперниками. Тем не менее, обидная кличка почему-то прижилась в школьной среде. И будучи уже в восьмом классе не раз слышал произнесенное ему вслед это слово. Правда, стоило оглянуться, как все разговоры затихали.
Ситуация резко изменилась в десятом классе. Тошка к этому времени стал победителем областной физико-математической олимпиады, выиграл зональные соревнования по боксу. Многие девочки из класса боготворили его, а парни просто побаивались с ним связываться. И только в мае, когда очередной учебный год подходил к концу, ему снова пришлось услышать в свой адрес презрительное: "урод". Тем более было обидно, что произнесла его любимая девушка Нина. Чувство к ней возникло как бы само собой. Тошка долго потом не смог вспомнить, с какого времени он стал провожать ее из школы. Но вскоре их отношения стали заметны для всех. И когда собрались отмечать майские праздники, позвали в компанию обоих.
На вечеринке многие юноши и девушки заметно перебрали спиртного. Поведение становилось все более развязным. Тошка не раз пробовал увести Нину домой, но она активно сопротивлялась. С видимым удовольствием бросалась в объятия парней, приглашавших ее танцевать. Не отказалась и уединиться с двумя дружками. Тошка вовремя увидел этот момент и попробовал остановить подругу от необдуманного шага. Парни сначала попытались закрыть дверь в соседнюю комнату буквально у него перед носом, но Тошка не дал им это сделать. Тогда, чтобы избежать скандала, один из парней предложил узнать мнение самой девушки. И добавил насмешливо:
--А хочешь, можешь присоединиться к нам.
Но тут голос подала Нина:
--Да гоните этого урода взашей. Он, сколько ни намекала ему, даже ни разу не поцеловал меня.
Под смех парней Тошка тут же покинул вечеринку.
Он крепко переживал предательство подруги. Но никому ни одним словом не обмолвился о случившимся. Держался со всеми одноклассниками ровно, одинаково приветливо и доброжелательно. Однако никаких особых отношений в классе ни с кем больше не заводил. Нина в следующем учебном году недолго ходила в школу. Исчезла как-то тихо после первой же четверти. Поговаривали, что девушка забеременела и собирается замуж. Но эти новости мало интересовали Антона.
Его любимым времяпрепровождением надолго стало одиночество. Даже если какое-то время находился в компании с ровесниками или ребятами из их двора, а позже с однокурсниками вуза он все равно держался особняком, и при первой же благоприятной возможности старался остаться один.
Часто Тошка, уже давно ставший Антоном, высоким, хорошо сложенным парнем, с мягкими приятными чертами лица пытался проанализировать свою жизнь. Что же в ней или в нем было не так, что большой отрезок времени его преследовала идиотская кличка "урод", однажды в сердцах произнесенная матерью?
Она любила его - он это знал. Крупного телосложения, с властным характером Елизавета Петровна в любой ситуации была категорична, нетерпима к другому мнению, к непонятным для нее поступкам. Была женщиной, по сути, без милосердия. Она так и не смогла простить отцу его безобидное хобби - рыбалку. Как только узнавала, что муж собирается на рыбалку, в нее как будто вселялся бес. Ссоры начинались с первой минуты и долго не заканчивались с его возвращением. И в конце концов они развелись.
Были, конечно, и другие причины. Но Антону и тогда, и теперь рыбалка казалась главной причиной. Мать работала в департаменте образования и считала необходимостью посещать любые городские мероприятия культурного значения. Муж должен был присутствовать при ней как атрибут состоявшейся женщины.
На самом деле, Тошка уже тогда догадывался, что Елизавета Петровна не прочь была похвастать перед своими знакомыми его отцом. Мужчиной он был видным, интеллигентным, с тонким художественным вкусом. И хоть сам он хорошим художником так и не стал, в любой компании быстро находил общий язык. Не смог найти общий язык он только со своей женой. Его картины плохо продавались, и в семье часто возникал напряг с деньгами. И это тоже сильно влияло на атмосферу в доме.
После развода, по решению суда, Тошка мог встречаться с отцом только по выходным. Но мать и в это решение внесла свои коррективы: на выходные почти каждый раз увозила Тошку в деревню к своим родителям. Пришлось парню самому проявить характер. Заявил, что уйдет жить к отцу, если она не даст с ним общаться.
Вскоре он действительно перешел жить к отцу. Но на это были совсем другие причины. Елизавета Петровна активно пыталась устроить свою личную жизнь. Многие мужчины, навещавшие ее, не скрывали своего разочарования,когда узнавали,что в доме, кроме хозяйки, есть еще малыш.
В конце концов к ней прибился музыкант из филармонии, и мать практически перестала общаться с сыном. Звонила отцу по телефону, и при этом каждый раз ограничивалась одной фразой:
--Как там наш уродец поживает?
Потом у нее появились дети от нового мужа. И Елизавета Петровна совсем оставила их в покое.
Как-то раз, гуляя по парку, Антон встретил свою школьную подругу. Нина шла в сопровождении незнакомого ему парня. Увидев Тошку, обрадовалась. Подбежав, обняла и поцеловала в щёку. Предложила посидеть на скамейке, повспоминать прошедшие годы. Её спутник отошел в сторону и терпеливо ожидал окончания разговора.
Для начала Нина поинтересовалась женат ли он. Услышав отрицательный ответ, оживилась. Стала расспрашивать его о жизни: чем занимается, где живет, часто ли встречается с одноклассниками. Антон, к ее неудовольствию, ограничивался односложными ответами: институт, армия, работа в топовой инновационной компании.
--Словом, всё как у всех,- заключил он. И чтобы не показаться бывшей подруге совсем уж сухарем, добавил:--К отпуску вот готовлюсь. Сдам проект - и на рыбалку.
Нина оживилась, поинтересовалась, в какой стране собирается "рыбачить". При этом понимающе заулыбалась.
--Ни в какие страны я не собираюсь ехать,- сдержанно ответил Антон, И слегка перефразируя классиков процитировал:--Мне дым Отечества и сладок и приятен. С отцом по здешним речкам порыбачим, подышим лесным воздухом, посидим у костра.
Нина только разочарованно хмыкнула:
--Время тебя не меняет...
Для Антона же эти слова прозвучали молчаливым эхом минувших лет: дескать, как был ты уродом, так им и остался. И он еще больше замкнулся в себе.
И вскоре тем для расспросов вовсе не осталось. Тогда девушка стала рассказывать о себе. Два раза побывала замужем, оба раза неудачно. Сейчас в разводе. И загадочно улыбаясь, добавила:
--В свободном поиске, если что. Имей ввиду. Кстати, я молодая мама. У меня мальчик.
Увидев, что на Антона эти ее признания не произвели никакого впечатления, со вздохом заявила:
--Ладно, пойду пока хоть кто-то ждет. Рада была тебя увидеть.
Уже отойдя на приличное расстояние, остановилась и глухо произнесла, повернувшись к нему вполоборота:
--Зла на меня не держи. Я была дурой.
К предстоящему отпуску Антон с отцом готовились основательно. Одноместная старая отцовская палатка оказалась тесноватой, и они приобрели двухместную. Проверили и тщательно уложили резиновую надувную лодку, спальные мешки, рыбацкие снасти, мази. Особенно старался отец. У него и с новой женой не возникло взаимопонимания относительно рыбалки. Но с Антоном она отпускала мужа спокойно. Осталось доработать проект - и можно отправляться в поход.
В последнее время у парня появилось и несколько необычное для него увлечение - стихами. Когда уставал от проектирования, он переключал ноутбук на блокнот и полностью погружался в стихию рифм и литературных олицетворений. И как бы это ни казалось кому-то странным, этот мир поглощал его целиком и дарил не просто отдых душе, но и слияние с окружающим миром. Антон тоньше начинал чувствовать природу. За шелестением листьев ему чудился таинственный шепот деревьев, в прерывистых струях дождя угадывались сложные мелодии природы. А чтобы лучше думалось, он уходил в дальний, безлюдный конец парка, с которого хорошо просматривалась манящая даль лесных массивов, лугов и изгибов речек. И стихотворные строчки рождались, казалось, сами собой.
Но это было так не всегда. Все последние дни он мучился над очередным стихотворением, и все никак не мог найти продолжения так легко родившимся первым строчкам:
Опять дожди!
Ну что за лето:
То дождь грибной,
То проливной...
То моросящий,
Словно кто-то
Просеивает воду через сито
Сплошной, холодною стеной.
А хочется тепла и света,
Чтоб на рассвете соловьи
Нам песни пели лишь о лете
И нескончаемой любви.
Но связь времен неумолима.
Ее не в силах изменить
Ни волей чувств,
Ни просьб благочестивых...
Нам остается лишь простить
Приходы осени
И зим строптивых,
Смириться с чередой
Времен вольнолюбивых,
Проникнув в суть их,
Каждую пору любить.
Внимание Антона от поэтических терзаний отвлек тонкий силуэт девушки в дальнем конце дорожки. Она шла легко, словно играючи сама с собой, взмахивая руками, видимо, в такт своим мыслям. Увидев незнакомца, пошла сдержанно, а, поравнявшись, лишь бегло взглянув на него, негромко торопливо произнесла "здравствуйте" и ускорила ход. Антон еще какое-то время любовался девушкой, ее легкой походкой, светлыми волосами, волнами перекатывающимися по хрупким плечам в такт шагам, а потом снова переключился на поиск рифм.
Но что-то до конца не отпускало его внимание от девушки. Было ощущение, что он видел эту девушку раньше, притом не один раз. Ему чудилась какая-то хрупкость во всей ее фигуре, незащищенность среди этих громоздких, разлапистых деревьев.
Антон время от времени кидал взгляд в ее сторону. Видел, как она, присев на краешек скамейки, долго смотрела в ту же сторону, где открывался необозримый простор, который манил и его. И все равно не сразу заметил, как рядом с девушкой появились трое парней. Они сначала мирно беседовали с ней, а потом, схватив за руки, стали буквально тащить в сторону от дорожки, где вплотную к парку примыкал мелкий, но густой кустарник. Девушка в ужасе закричала, но один из парней быстро зажал ей рот, и они продолжали волочить ее уже по земле. Было похоже,что девушка потеряла сознание или страх парализовал ее настолько, что она не могла двигаться.
Антону хватило несколько мгновений, чтобы оценить ситуацию. Силы были явно не равные. Парни были молодые, тренированные. Он же бокс давно забросил, только изредка сугубо для встряски мышц становился к груше и минут по пять отрабатывал удары. Но, как оказалось впоследствии, этого хватило, чтобы быстро угомонить компанию молодчиков, жаждущих приключений с молодой девушкой.
Досталось и ему. Особенно болезненным оказался удар бутылкой сзади. Спасло Антона то, что он инстинктивно успел убрать голову чуть влево и втянуть ее в плечи. Но без крови не обошлось.
Девушка убежала, как только началась драка. А парни хоть и ретировались, но с угрозами и матами. И свои угрозы быстро воплотили в реальность. На выходе из парка они встретили Антона с нарядом полиции. Подтвердить, что он защищал девушку от насильников, было некому. В отделении полиции по заявлению дружков был составлен протокол о беспричинном нападении на них незнакомца и нанесению вреда их здоровью. Антона задержали и отправили в камеру.
Это задержание и стало одной из причин хорошего настроения начальника отделения полиции подполковника Ивана Васильевича Федорова. Накануне на совещании у высокого начальства его отчет о профилактике преступлений получил хорошую оценку. А тут как раз вовремя его сотрудники , что называется, одним махом подтвердили эффективность работы отделения, задержав и раскрыв бандитское нападение на отдыхающих молодых людей. Тем более, что эти молодые люди оказались не из простых семей. Один сын заместителя мэра города, другой - прокурора, а третий - председателя городской межведомственной комиссии по профилактике правонарушений.
Иван Васильевич даже позволил по пути домой заглянуть в продовольственный магазин и прикупить бутылочку коньяка в надежде организовать семейный праздник. Но уже с порога понял - дома что-то произошло. Жена выглядела испуганной, а дочь Света заперлась в своей комнате и не вышла встречать отца, как это делала обычно.
--Ну, что тоску развесили по всей квартире?- тем не менее бодро спросил он, не желая расставаться с приподнятым настроением. Поставив бутылку коньяка на стол, заявил:
-- Сейчас я вам подниму настроение. - И с воодушевлением стал рассказывать о новостях на службе.
Жена, не переча, слушала молча и накрывала стол. Дочь тоже, похоже, заинтересовалась рассказом отца, открыла дверь и притихла. Похвастав высокой оценкой его работы по профилактике, Иван Васильевич с насмешкой произнес:
--А тут еще какой-то урод напал на хороших ребят. Но наши сотрудники не оплошали, быстро скрутили его. Сейчас как миленький сидит в камере.
Первой подала голос жена:
--А где это произошло?
--Да в парке, среди белого дня. И на что только надеялся этот урод?
--Может, причина какая-нибудь была?- продолжала выпытывать жена.
--Ну, какая таким уродам нужна причина! Он, конечно же, говорит, что защищал девушку от насильников. Только кто ему поверит! Парней из приличных семей оговорить хочет...
Иван Васильевич не успел договорить, как дочь, появившишь в комнате, надрывно крикнула:
--Папа, он меня от насильников спас! А твои менты только и способны на то, чтобы угодить сынкам высокопоставленных папаш.
Начальник полиции, растерявшись, на какое-то время умолк. Потом неуверенно переспросил:
--Ты что, доченька, выдумываешь?
Светлана скинула халат по пояс и отец увидел на ее теле и руках многочисленные синяки и кровоподтеки. Волна гнева, захлестнувшая в один момент начальника полиции, была настолько сильной, что он даже связно говорить не мог. Только выкрикивал:
--Ну, суки...Я вам покажу, как мою дочь трогать!
Но потом вдруг спросил:
--Ты уверена, дочка, что на тебя напали именно они, а не этот урод?
--Папа, не смей называть Тошку уродом. Я его помню с того самого момента, как он укрыл меня в детском саду своей курткой. Ни воспитательница, ни заведующая, и никто другой не сделал этого, а он сделал. Сам мерз, но меня укрыл.
Подступив к отцу поближе, твердо сказала:
--Иди, папа, и освободи Антона. Если надо, я готова съездить засвидетельствовать следы побоев и насильственных действий.
--Да, да! Я, конечно же, освобожу этого... Но что я скажу родителям ребят? Что их дети преступники? Кто мне поверит? Скажут, что я ради защиты дочки готов оклеветать достойных ребят. А что ты, кстати, делала в парке одна? Кто тебе разрешил туда ходить?
--Папа, ты идешь или я все сделаю сама? - Напряжение в голосе Светланы убеждало лучше всяких слов, что она готова на все, чтобы защитить своего спасителя.
--Что ты сделаешь?
--Пойду и напишу заявление на попытку изнасилования, а, возможно, и покушения на убийство.
--Я сам все решу. Сиди дома.
Иван Васильевич с сожалением отставил в сторону бокал с коньяком, который не терпелось выпить, а покидая квартиру, в сердцах сильно хлопнул дверью.
Антона он встретил на выходе из отделения полиции. Оказалось, решение о его освобождении принял прокурор. Увидев синяки на лице сына, он выпытал у него все детали происшествия. Тут же отвесил ему пару сильных оплеух и посоветовал собираться выехать завтра же за границу.
--Никуда я не поеду,- попробовал возразить сын.
--Хорошо. Тогда собирайся в камеру лет на пять за попытку группового изнасилования,- угрожающим тоном произнес прокурор, и тут же позвонил дежурному отделения полиции, чтобы немедленно выпустил задержанного.
Как будто гора свалилась с плеч подполковника. Все разрешилось лучше, чем можно было ожидать. Вспомнив о нетронутой бутылке коньяка, поспешил домой к праздничному столу. Тревога, боль и страхи дочери как-то сами по себе забылись.
Несколько неожиданно закончился день и для Антона. Не успел он зайти в подъезд своего дома, как дорогу ему преградила девушка из парка. Она сначала несмело подошла к парню, назвала себя и со словами благодарности за свое спасение пожала ему руку. Но потом, не выдержав, расплакалась и прислонилась к нему.
--Ну, что вы расстраиваетесь. Все уже позади,- растерянно проговорил Антон.
--А я вовсе не из-за происшествия плачу,-- девушка отстранилась. И взглядом, полным нежности и упования, пристально посмотрев на парня, решилась сказать, что давно чувствовала, что пугало и вселяло радость и надежду одновременно:
--Я помню тебя, Тошка, с садика! С того самого момента, когда ты согрел меня своей курткой. Давно хотела сказать тебе об этом.
Антон растерялся и не сразу смог ответить на такое искреннее и неожиданное признание чувств. Светлана истолковала это по-своему, и заволновалась:
--Я дура, да?
Антон вместо слов привлек ее к себе и долго не отпускал. Потом легонько поцеловав в щеку, с долей горечи в голосе сказал:
--Ты не дура, Света. Ты нормальная. Это со мной проблемы. Не зря же меня всю жизнь преследует кличка "урод". Даже в полицейском протоколе уродом окрестили.
Девушка энергично запротестовала:
--Ты не урод1 Это вокруг тебя уроды. Так и хочется хоть на время куда-нибудь от них скрыться.
Антон в ответ на горячность девушки мягко улыбнулся и предложил:
--Мы с отцом собираемся на пару недель отправиться на рыбалку. Поедем с нами! Палатки и спальные мешки у нас есть.
--Я согласна с тобой пойти хоть на край света,- последовал ответ.