Очередная океанская волна была настолько мощной, что судно провалилось в водную пучину почти полностью. И большая его часть долго не показывалась на поверхности. В рубке потемнело. Айгуль, которая с таким энтузиазмом приняла приглашение Ивана Мантурова понаблюдать за стихией из ходовой рубки, тревожно вскрикнула и что есть силы вцепилась в поручни штурманского сиденья. Иван Петрович невольно перекрестился, украдкой посмотрев при этом на вахтенного матроса. Но тот был целиком поглощен происходившим в бурлящем океане.
Не успел пенистый водоворот остаться позади, как новая волна вздыбила нос судна настолько, что из рубки было видно только тяжелое свинцовое небо, по которому с невероятной скоростью проносились низкие тучи. Казалось, они цепляются даже за выступающие части судна, а потом и вовсе ныряют в кипящий океан.
Мантурову пришлось приложить немало усилий, чтобы устоять на ногах. А вот девушка не удержалась на сиденье и отлетела к противоположной переборке рубки. Ударившись головой о выступ, замерла. Иван Петрович подождал пока судно выровнится и только тогда бросился на помощь Айгуль. Но она уже и сама очнулась, попыталась приподняться. В этот момент судно в очередной раз зарылось носом в морскую пучину. Айгуль пушинкой полетела в обратную сторону и угодила прямо в объятья мужчины. Вдвоем они покатились дальше, пока не уперлись в панель управления. Всего несколько минут назад девушка с видимым интересом рассматривала многочисленные приборы на ней, а теперь, зажмурившись от страха и боли, ждала очередного всплеска проявления ярости стихии.
Мужчина тоже не торопился подниматься. В судорожных объятиях девушки ему было уютно и спокойно. Единственное, что его беспокоило, это самочувствие Айгуль. Он попытался слегка отстраниться, чтобы увидеть ее лицо и оценить состояние. Пошевелилась и Айгуль. И первое, что увидел Мантуров - были большие, широко раскрытые карие глаза. В них отражалась такая глубина чувств и эмоций, что у мужчины мелькнула взбалмошная мысль: уж если и суждено утонуть, то лучше в её глазах .
Он встал и помог девушке подняться. Усадил её снова в штурманское кресло, намертво прикрепленное к полу возле панели управления, закрепил, чтобы оно больше не вертелось, и сам остановился подле. Море по-прежнему дико бушевало. Волны одна за другой хлестали в смотровые квадратные окна. И только в промежутках между ними открывался бесконечный кипящий горизонт.
Но необузданные силы моря явно шли на убыль. Вскоре уже не все волны дотягивались до рубки. И хотя старенькое судно по-прежнему ныряло в водную пучину, вспенивая каскады брызг, но уже не возникало того щемящего чувства опасности, которое проявлялось накануне.
В момент очередной передышки между волнами дверь в рубку открылась и в помещение буквально ввалился Олег Ивлев. На нем широким балахоном был накинут брезентовый плащ. Мантуров еще в первую встречу отметил: его бывший коллега, за годы, что они не виделись, заметно погрузнел. А в этом балахоне он выглядел и вовсе объемным.
--Как вы тут? Держитесь? - басовито прогудел он и добавил:--Самое страшное уже позади. Мы входим в прибрежную зону. А в случае чего и вовсе укроемся в бухте. До нее уже рукой подать.
Обращаясь к Айгуль, улыбаясь, спросил:
--Пожалела, что отправилась с нами?
В ответ девушка блеснула повеселевшими глазами:
--Нисколечко!
Похоже, она полностью оправилась от всех страхов и волнений.
--Что, хочешь сказать - не было страшно?
--Было. Зато будет что вспомнить и рассказать.
--Вот это по-нашему! Быть тебе настоящим моряком, - одобрительно отозвался Ивлев.
--Вы забыли, Олег Викторович, что я всего лишь начинающая медсестра и еду работать в село.
--А почему ты именно этот выбор сделала? - в свою очередь поинтересовался Мантуров.
--В селе у меня мать живет. Работает в местной администрации.
--Но ты мало похожа на чукотскую девушку?
--Во мне столько кровей намешано, что я и сама не знаю к какому этносу себя относить. Но Чукотка для нашей семьи давно уже стала родной землей.
Олег вскинул брови и назидательно сказал:
--Вот видишь: жизнь - штука непредсказуемая. А девушке место на любом судне найдется. Тем более медицинскому работнику. Разве мы думали с Иваном еще неделю назад, что встретимся и будем вместе плыть на этом дряхлом суденышке? Но вот же - плывем! И еще много дел будем делать вместе.
Мантуров непроизвольно поморщился от этих слов. С Ивлевым он чувствовал себя, как в клетке c открытой дверцей. Вроде, свободен, но обстоятельства и напористость старого товарища настолько спеленали его, что не оставалось иного выбора, как только соглашаться с его предложениями. А ведь как хорошо все начиналось!
Собираясь в командировку в некогда родные места, он намеревался навестить старых друзей, попариться с ними в баньке, как это делали раньше не раз. Обменяться свежими новостями, посудачить о политике под водочку и местное пиво, которое всегда славилось отменным вкусом. Хотелось навестить кого-нибудь из прежних подружек. А уж между делом решить вопрос с покупкой и отправкой в адрес департамента килограммов двести красной икры. Побаловать сотрудников деликатесами.
Накануне он звонил в район знакомым, и они заверили, что проблем с этим не будет. Даже удивились, что за таким мизером он сам летит в Заполярье. Пришлось сослаться на загруженность работой, чтобы поддержать престиж министерского работника. Дескать, основная цель командировки - мониторинг биоресурсов прилегающих морей.
В любом случае командировка сулила много интересных впечатлений. Все изменилось со встречи с Олегом Ивлевым. Мантуров много раз укорял себя за чрезмерную покладистость и любопытство. Сидел бы себе в гостинице, дожидаясь планового рейса самолета. Нет, захотелось прогуляться, увидеть те изменения, которые произошли в городе за годы после его отъезда на "материк".
Но не успел отойти от гостиницы и десяток шагов, как из подъехавшей машины его окликнул Олег Викторович. Как он узнал про его приезд - для Мантурова недолго оставалось тайной, хотя Ивлев на его вопрос поначалу отделался ничего не значащей фразой:
--Сорока на хвосте весть принесла.
В свою очередь поинтересовался:
-- Ты один или со свитой?
Мантуров прищурился в язвительной усмешке:
-- А что твоя сорока доложила?
--Доложила, чтобы мы оказали тебе содействие во всех твоих делах.
--А ты каким боком к моим делам причастен?- уже с нескрываемым интересом спросил Иван Петрович, садясь в машину.- Тебя, вроде, биоресурсы заполярных морей раньше только под водочку интересовали.
Ивлев насмешливо посмотрел в сторону Мантурова.
--Времена меняются. А ты, Иван, похоже, сильно успел оторваться от своих корней. И пяти лет не прошло, а ты уже забыл, что в наших небольших заполярных городишках чужих дел не бывает. Особенно для влиятельных людей.
--Нет, дружище, я ничего не забыл. Только у меня сугубо личное дело,- стоял на своем Мантуров.
--Ничего себе, личное!- показушно удивленно воскликнул Ивлев.- Командировка министерства и все необходимые документы для сопровождения некоего количества груза - это сейчас называется личным делом?
Осведомленность Ивлева не столько поразила, сколько заинтриговала Мантурова и привела в замешательство. Действительно, в его бумагах на сопровождение груза графа о количестве этого самого груза пустовала. Заполнить её предполагалось по факту. Он начал догадываться, что неспроста Ивлев так хорошо осведомлен о сути его командировки. Вскоре тот и сам подтвердил это.
--Извини, старина, но я получил все инструкции в тот же день, когда тебе выписали командировку в наши края. Так что шифроваться от меня нет смысла. Тем более без моей помощи тебе не обойтись.
С одной стороны, Мантуров был рад встретить старого товарища. Он помнил каким весельчаком был Олег Викторович в годы совместной работы в Омолокском порту. Им обоим еще не было и сорока лет. Оба спортивного склада, энергичные. С ним было легко и приятно работать. Лучшего капитана порта нельзя было и желать. Свои обязанности обеспечения безопасности судоходства и другие, не менее важные, выполнял исправно, и в его хозяйственные и финансовые дела начальника порта не лез.
Да и расстались они вполне по-дружески. Мантуров, собираясь в столицу по производственным делам, каждый раз заглядывал в федеральное министерство не с пустыми руками. Привозил деликатесную северную рыбу, красную икру. Женам начальников дарил шикарные шкурки песцов. Ничего удивительного, что про него вспомнили, когда в федеральном департаменте освободилось место начальника отдела.
В свою очередь, закрепившись в столице, Мантуров поспособствовал продвижению по служебной лестнице старому товарищу. Помог закрепиться в округе. Потом дела столичные закрутили Ивана Петровича и старые друзья отошли на второй план. Но, как оказалось, они про него не забыли. Более того, он начинал догадываться, что и эта его неожиданная командировка как-то связана со старыми его связями.
Все сомнения исчезли, когда Олег Ивлев с нескрываемым самодовольством признался, что уж скоро год, как он возглавляет администрацию морских портов округа. И тут же предложил:
--Давай-ка мы подкорректируем маленько твою программу. Сначала ко мне в гости, отметим встречу и обсудим наши дела, а уж потом - экскурсия по городу и порту.
Обсуждение свелось к тому, что Ивлев изложил свой план действий. Он давно замышлял наладить регулярную поставку красной икры в столичный регион. То, что ему время от времени удавалось провернуть, его не удовлетворяло. И потому, узнав от своих людей, представляющих интересы правительства округа в столице, о командировке Мантурова , он сразу же предложил свои услуги. Цель Мантурова посчитал скромной. Для начала предлагал увеличить поставку икры до двух тонн. Убеждал столичных товарищей: раз уж есть такая возможность, то её надо использовать на всю катушку. И взял организационные дела на себя.
Он и старенькое судно "Восток" арендовал у частного предпринимателя для того, чтобы не особенно "светиться". Благо, у того тоже сразу же нашлись дела в интересующем их национальном селе. Подрядился доставить в село некоторые продукты, спиртные напитки и строительные материалы.
Мантуров уже много раз пожалел, что согласился на предложение Ивлева отправиться вместе на этом небольшом суденышке. Единственным утешением была Айгуль. Юная девушка показалась ему экзотическим цветком на фоне серого арктического пейзажа. Невысокого роста, с удивительно тонкой талией и красивой фигурой, с длинными волнистыми волосами и челкой, ниспадающей почти до самых бровей, Айгуль с первого взгляда пленила сердце Ивана Петровича. Оказалось, что она после окончания медучилища продолжительное время не могла выбраться к месту работы. Самолеты летали крайне редко, а пассажирские суда и вовсе в села не заходили. Чтобы как-то занять время, Айгуль поработала подменной медсестрой в окружном морском порту. Здесь её и встретили Ивлев с Мантуровым.
Узнав о проблеме девушки, предложили отправиться вместе с ними. Особенно старался Ивлев.
--Доставим до самого села,- обещал он.
И в этом не было лукавства. Все основное производство красной икры базировалось недалеко от национального села Нулинпарган, где жила ее мать. Айгуль согласилась с радостью. И, похоже, не разочаровалась, несмотря на все волнения, связанные со штормовой погодой, которая преследовала их как только они вышли в открытое море. Единственное, что волновало: как долго их судно будет укрываться в бухте от непогоды. Но оказалось, что эта её озабоченность была напрасной. Море быстро успокоилось. Капитан судна с Ивлевым приняли решение идти прямо в национальное село.
Это известие привело Айгуль в неописуемый восторг. Она даже на радостях чмокнула в щеки поочередно Мантурова и Ивлева и согласилась распить с ними в каюте бутылочку хорошего вина.
Вино было действительно хорошим. Только компания одним вином не ограничилась. На столе появились и более крепкие напитки. После шторма, который отнял много сил и эмоциональной энергии, спиртные напитки для Айгуль казались слабыми и совсем не действовали. Наоборот, с каждой выпитой рюмкой ей становилось веселее, а мужчины интересными и приятными собеседниками. Особенно волнительным моментом отложился в памяти случай, когда они с Мантуровым во время шторма в тесных объятиях катались по полу рубки. Она помнила его взгляд. С какой нежностью и тревогой одновременно он посмотрел тогда! Айгуль непроизвольно обняла двумя руками руку мужчины и доверчиво прислонилась к его плечу. И когда Ивлев с грустью в голосе сказал, что ему надо отлучиться по делам, девушка только и произнесла:
--Надо - значит надо. А мы с Иваном Петровичем посидим еще.
К селу Нулинпарган судно подошло ранним утром. Встало на якорь. Команда готовилась к выгрузке. Иван Петрович уже давно проснулся, но не вставал. Не хотел неосторожным движением разбудить Айгуль. Плечо, на котором покоилась голова девушки, слегка онемело, но он мужественно терпел и потихоньку перебирал затекшими пальцами её волосы. А еще он не знал, что сказать, когда она проснется. Опасался реакции. Подозревал, что девушка мало что помнит с вечера. Но вставать надо было в любом случае. И он решился. Приподнялся и нежно поцеловал в щечку, потом не удержался и страстно прильнул к ее полуоткрытому рту. Он еще вечером отметил насколько сладки и волнительны её губы. И девушка ответила на его поцелуй. Сначала как бы несмело, а потом настойчиво, с чувством. И когда Ивлев постучал в дверь каюты, им было не до него.
На берег они отправились одними из последних. Айгуль позвонила матери, чтобы встречала её с гостем.
Для Зарины Гадельшиной долгожданный приезд дочери стал неожиданным и хлопотным праздником. Давно в её доме не было столь высоких гостей. В Айгуль она души не чаяла. Единственная дочь была для нее самым светлым маяком в непростой и во многом рутинной жизни. А весть, что она приехала не одна, взволновала особенно. Зарина, хоть и обладала крепкими нервами, засуетилась, забегала. Хотелось встретить гостей достойно. Попросила помощи у соседей. К счастью, те охотно откликнулись на просьбу, с удовольствием приняли участие в подготовке встречи.
К приходу Айгуль праздничный стол ломился от разных яств. Не дожидаясь, пока Айгуль представит его матери, Иван Петрович достал из пакета бутылки со спиртными напитками и, ставя их на стол, сказал:
--Это наш с Айгуль вклад в застолье.
И уже с некоторым смущением подал еще один пакет хозяйке дома со словами:
--Здесь подарки Айгуль вам. Она очень тщательно их выбирала. Думаю, они понравятся. Тем более, что, рассказывая о вас, она настолько точно описала вашу внешность, что у меня такое ощущение - я вас уже видел. В одном она ошиблась. Вы в действительности еще красивее.
И в этом не было преувеличения. Зарина и в самом деле выглядела красавицей. Накануне она, в ожидании приезда дочери, заглянула в шкаф с довольно скудным гардеробом. Взгляд остановился на особенно любимом ею платье. Его подарил бывший муж. Задумалась: сколько лет прошло с тех пор? десять или больше? Какое-то время перебирала ткань, а потом решила все-таки примерить. К её удивлению, платье легло на фигуру легко. Это платье она одела и сегодня.
Комплимент мужчины только укрепил хорошее настроение. И когда дочь, наконец, собралась их представить друг другу, Зарина с удовольствием протянула свою тонкую руку гостю. Отметила крепкое его рукопожатие. Не любила мужчин, которые пожимали руку вяло или слегка, как бы демонстрируя, что делают это исключительно по необходимости.
Внешне Иван Петрович тоже понравился Зарине. Стройный, крепкий с добродушным взглядом. И не скажешь, что мужчине уже за сорок. Порадовалась за выбор дочери. Только недоумевала, почему та представила его всего лишь гостем. Она видела, с какой нежностью мужчина смотрел на Айгуль.
К концу застолья Зарина окончательно убедилась, что её дочь с Иваном Петровичем связывает нечто большее, чем просто дружеские отношения. И когда гости стали расходиться, и Мантуров, ссылаясь на дела, тоже засобирался уходить, Гадельшина постаралась задержать мужчину. Попросила рассказать о жизни в столице, в надежде выведать что-нибудь о личной жизни. Мантуров не стал уклоняться от рассказа о себе, но вся его личная жизнь уложилась в несколько фраз. Был женат, вырастили сына. В Москве жена быстро нашла себе гламурные развлечения. Уже два года как не живут вместе. И даже слегка пошутил:
--Жене у одного из любовников понравился красиво обставленный туалет. Чтобы убедить меня в богатом внутреннем мире своего нового избранника, поведала, что в туалете даже картины эротического содержания висят. Ушла, видимо, для расширения собственного...
Посмеявшись, замолчали. Айгуль отправилась разбирать чемодан и обживать свою комнату. Чтобы хоть как-то еще задержать мужчину, Зарина спросила:
--А что дочь рассказывала обо мне? Наверное, напугала вас?
--С чего вы взяли?- смутился Мантуров. Хотя поначалу в самом деле чувствовал себя не совсем уверенно под взглядами хозяйки. И тому причиной действительно был рассказ Айгуль о матери.
Она говорила о ней как о независимой женщине, склонной проявлять несдержанность, а иногда и грубость. Когда Гадельшиной говорили что-нибудь обидное или пытались уличить в чем-нибудь непристойном, она неизменно отвечала:
--Вы тупой, как сибирский валенок.
Причем, говорила это независимо от того кто был перед ней - мужчина или женщина. Самое удивительное, что одно время она работала в школе подменным преподавателем. Ушла потому, что родители пожаловались директору: мол, их дети стали говорить "мама, дай моя обед" или "моя ложка сломался". Преподавателей не хватало, но все равно Гадельшину попросили сменить работу. Предложили ей должность секретаря-машинистки в администрации поселения. Забот у нее было немного, и для ее деятельного характера эта работа была в тягость. Все думали, что она после этого уедет на родину в Татарстан, где ждал пустующий отцовский дом. Однако Гадельшина осталась. Она использовала свободное время для самообразования. Существенно подкорректировала свою речь. Научилась работать на компьютере.
Для многих её решение остаться было непонятным. Тем более, что к этому времени муж умер, а дочь уехала в Анадырь учиться. И поэтому её частенько, как бы невзначай, выпытывали:
--Говорят, собираетесь уехать?
Гадельшина в таких случаях долго смотрела на собеседника, видимо, соображая: нет ли здесь подвоха, а потом говорила всего одно слово:
--Враки.
--Зря говорить не станут,- не унимались особо любопытные.
--Злые на меня, вот и чешут языками. И куда мне уезжать? Все смешалось в голове. Я и родной-то язык сейчас толком не знаю. Отец у меня татарин, мать - украинка. Жили мы сначала в Татарстане, а потом переехали на Украину.
При этом женщина, недоуменно пожимая плечами, продолжала:
--И как они снюхались - непонятно. Отец никогда не выезжал из своей деревни до этого.
--А как вы попали на Чукотку?- пользуясь моментом спросил Мантуров.
--На север приехали с отцом вдвоем. Бросила его хохлушка. Обобрала нас, как липку, и выставила за дверь. Приглянулся ей торговец с местного рынка. То ли грек, то ли турок. Отцу ничего не оставалось, как уехать. Не возвращаться же ему в родное село всем на посмешище! Вот и выбрал Чукотку. В те годы Крайний Север был как всесоюзный приют для романтиков и неудачников. Отцу здесь действительно повезло. Он сначала нашел работу по душе - дежурным электриком на дизельной электростанции, а вскоре - и жену татарку. И снова поддался на уговоры жены - она увезла его в Омскую область, где много компактных татарских поселений.
--Поначалу мне Север показался диким краем, - продолжала Гадельшина.- Было даже капельку страшно. Вокруг голые серые сопки, тундра безбрежная и маленькие ручейки. А рядом холодное беспокойное море. Потом привыкла, полюбила. Особенно нравилось бродить вдоль берега моря и по летней тундре.
Да и муж мой Гриша не хотел уезжать отсюда. У него половина крови была местного народа, а отец - из русских. Он с малолетства по Северу шатался, пока мы не прибились друг к другу. К этому времени у меня уже Айгуль родилась. Маленькая, красивая, беззащитная. Я тряслась над ней, все боялась, что её у меня отнимут какие-нибудь злые силы. Хотела уехать, а муж ни в какую. Говорил: северное сияние люблю. Сам смеялся при этом. Только я не верила ему. Работу он свою любил, этих людей и этот край. Со временем я тоже полюбила. Да и природа в разное время года здесь бывает разной. И ярких красок полно, и ручьи в пору таяния снегов и в дождь разливаются широкими реками. К сожалению, муж как-то в предзимнее время ушел на охоту и не вернулся. А я полноценную семью создать больше не сумела. Так и жили с дочерью вдвоем.
Мантуров слушал Гадельшину и думал, какими сложными подчас поворотами испытывает судьба людей. А они не озлобляются на жизнь. Наоборот, становятся добрее, крепче. Ему как-то уже приходилось утверждать, что сутью человека становится то, что он делает сам, а не то, что говорят о нем. Сейчас он, как никогда, был убежден в этом. Хотел еще о многом расспросить женщину. С ней было хорошо и спокойно. Он для себя твердо решил, что останется ночевать в её доме, а потом поступит так, как решит Айгуль. Не смутит ли только её разница в возрасте? Сам же он чувствовал, глядя на нее, что впадает в юношескую беззаботность. Радостную и сладкую.
Не изменил его планов и приход Ивлева. Тот без особых церемоний перехватил пару рюмок водки и, узнав, что Иван Петрович остается ночевать в доме Айгуль, предупредил , что завтра он должен быть на погрузке продукции. Не преминул упрекнуть Мантурова:
--Пока ты тут развлекался, я все дела решил в нашу пользу. Тебе остается только проследить за качественным исполнением договоренностей.
Видимо, не зря в народе придумали присказку: не успела кошка умыться, а гости наехали. В самый разгар упаковки и погрузки икры в село на вертолете прилетели заместитель руководителя территориального управления Росприроднадзора Сергей Миловский и участковый полицейский старший лейтенант Алексей Выглежанин. У них были совершенно другие планы, связанные с наблюдениями за миграцией морских млекопитающих. Но узнав от местных жителей, что в село заходило судно с важными гостями и, разгрузившись, направилось к промысловому озеру Отчетгын, заподозрили неладное. Они пересели на квадроцикл и срочно отправились туда.
Получив об этом сообщение из села, Ивлев раздосадованно произнес:
--Как все не вовремя! Участковый - свой человек, понятливый. Я с ним давно поддерживаю связь. А вот этот инспектор откуда взялся? Про него слышал, что уж очень принципиальный.
Подумав немного, сказал решительно:
--Ладно, я с ним сам решу все вопросы. А ты, Иван, возьми Айгуль и уведи ее куда-нибудь подальше. Погуляйте по тундре.
--Ты что задумал?- забеспокоился Иван Петрович.
--Ничего особенного. Просто поговорю. Парень молодой. Ему перспектива нужна. Вот и предложу ему выбор. - И даже попытался пошутить: - Не одному же тебе москвичом быть.
Мантуров одел куртку и вышел из склада. Айгуль в гостевом домике не оказалось. Она соскучилась по родным местам и, воспользовавшись, что мужчины занялись упаковкой и погрузкой готовой продукции, позвала внучку мастера производства Тимофея Анкалина прогуляться по берегу. Вера всегда приходила на помощь деду в самые напряженные часы работы по доводке и консервации икры. Этот промысел стал делом всей жизни уже третьего поколения семьи. Многие пробовали обрабатывать и консервировать икру, но лучше, чем у Анкалина, она ни у кого не получалась. У него икринки нерки были одна к одной, - чистые, вкусные, рассыпчатые. И что особенно немаловажно - икра могла храниться длительное время без потери вкуса.
Вера гордилась умельством деда и при каждой возможности присматривалась к его методам. Сейчас срочных дел на промысле для нее не было и девушка с удовольствием откликнулась на предложение Айгуль. Решили добраться до обрыва, который заканчивался раздвоенной скалой. Какие только легенды про нее не рассказывали! Старики утверждали, что когда-то скала представляла из себя единый массив. Но однажды с корабля на берег сошел красивый молодой капитан. Встретив местную красавицу, он влюбился и вознамерился увезти её с собой. Его задумке воспротивился местный шаман. Ему тоже нравилась эта девушка. И он взошёл на скалу и призвал все тайные силы природы не дать свершиться, на его взгляд, несправедливости.
Шаман не учел одного: девушка безоглядно влюбилась в молодого капитана и страстно хотела уехать с ним. И так случилось, что капитан не смог забрать девушку с собой. То ли заклинание шамана сказалось, то ли что другое помешало влюбленным соединиться, но как только корабль скрылся на горизонте, в скалу ударила молния, земля всколыхнулась и скала тут же разделилась пополам. Что сталось с девушкой и шаманом - молва точных сведений не сохранила. И только самая старая жительница села Маргарита Нумынкавун утверждала, что девушка, не выдержав тоски по любимому, бросилась со скалы в море.
Молодежь села любила сюда приходить. С обрыва открывался величественный вид на море, на прибрежные лагуны и сопки. Особенно любили сельские девчата встречать здесь первые суда , приходившие после долгой зимы.
Эта традиция пошла еще от их матерей и бабушек. Рассказывали, как радовались приходу первых судов. Они привозили свежие продукты, разные вкусности. Но больше всего радовались новым людям. В эти дни в сельском клубе по вечерам не затихала музыка. Матросы охотно проводили с местными девушками время. На берег сходили с подарками и спиртными напитками. Веселье в селе не затихало, пока судно стояло на рейде.
Потом оно снималось с якоря и жизнь в селе входила в обычное русло. Семейные заботы, охота, рыбалка, работа на звероферме. А молодые девушки еще долго приходили сюда, на обрыв. С щемящей тоской смотрели
на море, которое отняло у них неожиданную мимолетную радость. И даже завидовали тем, у кого осталась частица этой радости. Это на "материке" неожиданная беременность становилась чуть ли не трагедией. В чукотских селах рождение нового человека воспринимали как благословение.
Так родилась и Айгуль. Мать её была очень молодой и красивой. И сполна передала всю свою красоту дочери. Да и матрос, судя по всему, с которым Гадельшина провела несколько вечеров, был далеко не уродом. Правда,она так ни разу не призналась, кто настоящий отец ребенка. И со временем все стали считать Айгуль дочерью Григория. И в документах так записали.
Сельские девчата свою любовь к скале оправдывали одним: наследственностью. Посмеивались при этом над собой. Наиболее острые на язык говорили:
--Мы, как эта лососевая рыба, которая нереститься приплывает на одно и то же место. Все препятствия преодолевает, а приходит. Вот и мы, как и наши матери, приходим сюда в надежде встретить свою любовь. Хотя она не всегда дарит радость.
На этот раз прогулка не задалась. С моря подул промозглый ветер. По небу поползли темные рваные тучи. Они становились все тяжелее и быстро опускались к земле. Вскоре они заполнили все ущелья, легли на сопки моросящим дождем. На обрыве больше нечего было делать. Ветер быстро усиливался. Мимо девушек с бешеной скоростью проносились насыщенные влагой тучи. Идти в село по такому моросящему дождю не хотелось, и девушки решили спрятаться в расселину между скалами. Подправили старый очаг и разожгли костер. Благо, дров под скалой нашлось в избытке. Возле несмелых язычков огня сразу стало теплее.
Ветер сюда не залетал, зато завывал так, что в нем чудился надрывный плач. Казалось, вот-вот и обрушит на них нависшую козырьком вторую часть скалы. Это пугало и заставляло напряженно вслушиваться в происходящее.
Потом в этот пугающий звук примешался еще один. Первой услышала его Айгуль. Выглянула наружу и увидела, как на краю обрыва появились два человека. Один был незнаком девушке, а другого она узнала сразу - это был Ивлев. Они явно ссорились. Айгуль выскочила из-под навеса и, замахав руками, радостно закричала:
--Олег Викторович, спускайтесь к нам. Здесь можно спрятаться от непогоды.
В этот момент на скале произошло нечто странное. Было похоже, что мужчины как бы обнялись, а затем один из них полетел вниз. Несколько раз ударившись о выступы в скале, упал в море. И сразу же скрылся в волнах.
Ивлев увидел маленькую фигурку девушки только тогда, когда освободился от своего спутника. Он слышал крик. Но из-за низких туч не мог разглядеть кричавшей. И решил за лучшее покинуть скалу.
Айгуль забежала под навес растерянной. На вопрос подружки, что случилось, она почему-то решила лучше промолчать об увиденном. Посетовала, что им, видимо, придется идти домой в дождь.
-- Ой, нашла беду! Как будто в первый раз,- щебетала, посмеиваясь, подружка.- Давай пока подсохни маленько и согрейся. А то дрожишь вся.
Костер к этому времени разгорелся, и Айгуль быстро согрелась. Но дрожь не унималась. У нее крепло навязчивое чувство, что надо уходить отсюда. Вера хоть и неохотно, но согласилась. Но сколько ни уговаривала подружку пойти с ней на базу промысла, укрыться от непогоды в гостевом домике, ничего не получилось. Айгуль пошла в село одна.
Вконец замерзшую и вымокшую на краю села её и встретил Мантуров. Он несказанно обрадовался девушке. Накинув на нее свою куртку, довел до самого дома. Гадельшина тут же усадила дочь и гостя пить горячий чай с целебными травами. Она сразу заметила,что Айгуль не только замерзла, но и чем-то сильно встревожена. И когда та, выпив чашку, сославшись на недомогание , решила уединиться, не стала ее задерживать.
--Иди, дочка, отдохни. Только получше укройся. Я тебе еще кружку чаю принесу в постель. Все хвори мигом пройдут.
Гостя же, наоборот, стала тепло привечать, стараясь подольше удержать. Надеялась выведать причину беспокойства дочери. Мантуров и сам уходить не торопился.
Не застав Айгуль в гостевом домике, он сильно перенервничал. Искал ее по всему побережью. Но до раздвоенной скалы не дошел. Подумать не мог, что девушки могут в таком странном месте спрятаться. Но зато он увидел то, что меньше всего хотел увидеть. Стал свидетелем ссоры двух мужчин. Инспектор, оживленно жестикулируя руками, пытался что-то объяснить Ивлеву. Тот слушал его спокойно, и, показывая в сторону судна, что-то объяснял, а сам вел своего спутника к обрыву. Назад Ивлев возвратился один.
Мантуров решил не попадаться ему на глаза. Отправился в село. И теперь, попивая чай, мучительно думал, как ему поступить. Благо, хозяйка не докучала лишними разговорами.
Неожиданно резкая трель телефонного звонка всколыхнула тишину. Гадельшина заявила, что ее по срочным делам вызывают в администрацию. Какие-то протоколы надо на компьютере набрать и распечатать.
--Я пойду с тобой,- подхватился Мантуров. У него возникло твердое убеждение, что этот звонок как-то связан с их делом.
И действительно: в администрации они увидели участкового Алексея Выглежанина. Он явно был чем-то озабочен. Попросил Зарину побыстрее сесть за компьютер и стал диктовать. Чтобы не мешать, Мантуров прошел в кабинет главы администрации поселения. Галина Ковратагина тоже выглядела расстроенной. Увидев Ивана Петровича, обрадовалась. Стала торопливо рассказывать, что на промысле пропало сразу два человека. Один приезжий инспектор Росприроднадзора, а другая девушка - внучка мастера промысла Тимофея Анкалина.
Мантуров сказал первое, что пришло в голову:
--Может, зря бьете тревогу? Дело молодое - пошли погулять и задержались.
--Хорошо бы так!- подхватила с надеждой в голосе женщина. - Только участковый уверяет, что они с Ивлевым всю округу на квадроцикле исколесили и никаких следов людей не нашли. Предполагает, что случилось какое-то несчастье. Свои выводы он сообщил уже в район и округ. Если в ближайшие часы инспектор с девушкой не объявятся, возможно, завтра пришлют комиссию из округа.
Когда все протоколы, рапорт участкового и объяснительные Ивлева и Анкалина были напечатаны, старший лейтенант, как бы мимоходом, поинтересовался:
--А вы чем сегодня занимались, Иван Петрович?
--Мы с Айгуль гуляли, пока непогода не загнала нас домой.
--Тогда, может быть, скажете, где она сейчас?
--Конечно. Она промокла, продрогла, и, попив чайку, лежит в постели дома, согревается.
--Да, да, конечно. Впрочем, я уже спрашивал. Она то же самое сказала.
Прислонившись к подоконнику, Мантуров время от времени исподтишка бросал взгляды на участкового, стараясь понять: он в курсе произошедшего на самом деле, или Ивлев каким-то образом убедил его в своей непричастности к исчезновению инспектора? В любом случае его выдержке и актерскому мастерству можно позавидовать. Для него самого оставалось тайной, что на самом деле случилось с Верой. Надо будет спросить Айгуль, когда она последний раз видела подругу. И вдруг его посетила мысль, которая заставила вздрогнуть: " А не причастна ли она к исчезновению Веры?" Под первым же пришедшим в голову предлогом он покинул собравшихся в администрации и поспешил в дом к Айгуль.
Ничего расспрашивать ему не пришлось. С порога он увидел в комнате Ивлева. Тот сидел и пил водку. На столе стояла уже наполовину опустошенная бутылка.
--Ты один?- спросил он Мантурова.
Получив утвердительный ответ, задал новый вопрос, который всколыхнул у Мантурова тревожные мысли:
--Ты куда её спрятал?
--Кого?
--Айгуль.
--Зачем она тебе?- поинтересовался Иван Петрович.
--Один вопрос хочу ей задать.
Впервые с их общения у Мантурова возникла неприязнь к старому товарищу. Мало того, что он уже натворил, так еще каким-то образом пытается втянуть в свои дела его девушку. С вызовом ответил:
--Задай этот вопрос мне. Мы гуляли с ней в тундре, если ты хотел узнать, где она была днем. Как ты этого, кстати, и хотел. А где она сейчас, так это скорее всего у тебя надо спрашивать. Говорят, ты нынче специалист по исчезновению людей.
--Кто говорит? - встрепенулся Ивлев и уставился злым взглядом на собеседника.
--Успокойся. Я пошутил. Все уверены, что инспектор с девушкой пошли гулять и куда-то запропастились. Так и в округ участковый сообщил.
Ивлев сразу облегченно обмяк.
--Ну, и шутки у тебя. Садись - выпьем. Завтра в любом случае отплываем. Судно уже на рейде. За нами катер пришлют.
Выпили молча. Мантуров долго не решался задать вопрос, который его не переставал волновать:
--Зачем я тебе понадобился, Олег? Все дела ты решал один.
Ивлев неожиданно рассмеялся:
--Ну и зажигание же у тебя, дружище, как у старой машины - позднее. Ты этот вопрос должен был задать в первый же день нашей встречи. Все дело в бумагах, Иван. Они у тебя нужные для дела. Да и статус твой повыше моего - столичный. Действует на мелких людишек, как удав на кролика. Услышат, что человеку из министерства надо, подписывают любую бумагу. Это только начало больших дел, старина. Главное тропинку проложить.
--А случившееся не помешает делу?
--Участковый, скорее всего, прав, утверждая, что молодые или заблудились в тундре или упали со скалы. Ветер был днем шквалистый. Чуть оступились - и всё. Обычное для этих мест дело. Надо бы на катере подъехать посмотреть, но шторм не даст. Волны до двух метров высоты достигают. А у скалы и того больше. Так что, нам только природа может помешать. Но пока она на нашей стороне.
Выпили по новой. Ивлев встал и испытующе глядя в глаза Мантурова, сказал:
--Запомни, Иван. Все так и было, как говорит участковый. Надеюсь, ты правильно понял меня.
Не дожидаясь ответа, шагнул за порог.
Не успела за Ивлевым закрыться дверь, как из платяного шкафа вылезла Айгуль. И сразу бросилась к Ивану Петровичу на шею.
--Как хорошо, что вы пришли! Мне было так страшно. Я уже прощалась с жизнью.
--Ты зря испугалась, моя родная. Ивлев просто хотел спросить, где ты была и не видела ли Веру, - попытался успокоить девушку Мантуров.
--Как вы не поймете, что он убил Веру из-за меня! Это я видела, как он сбрасывал с обрыва инспектора, а подумал на Веру. Я боялась, что он, увидев меня, догадается о своей ошибке. И тогда мне не сдобровать. Увидев его, свернувшим к нашему дому, спряталась. Он такой страшный был, когда шарился по комнатам.
Мантуров гладил девушку, доверчиво прильнувшую к нему, по голове и лихорадочно соображал, как ему теперь быть. Вряд ли Ивлев перестанет искать Айгуль, если у него возникло даже малейшее подозрение. Впервые пожалел, что летом в Заполярье не бывает темных ночей. Солнце много месяцев не покидает небосвод ни на одну минуту. А что Айгуль надо спрятать, у него не было сомнений. Скорее всего, ее будет искать и участковый. И если они в сговоре с Ивлевым, то с ней может что угодно случиться.
Неожиданно пришла мысль спрятать Айгуль до приезда комиссии на промысловой базе. Ни его компаньон, ни участковый до приезда комиссии туда не заявятся. А потом им уже не до Айгуль будет. Изложил свой план девушке, а сам пошел в администрацию разведать, где кто сейчас находится.
Глава поселения Галина Ковратагина с явным раздражением в голосе сообщила, что гости послали Гадельшину за водкой и пошли пьянствовать в опорный пункт.
--Вы, Иван Петрович, не принимайте на свой счет моё дурное настроение. Вас я помню еще с тех пор, как вы работали начальником порта. О вас люди отзывались только уважительно. А эти как будто из другого измерения. У нас в селе такая трагедия, а они смеются, о делах каких-то говорят. А потом и вовсе сказали, чтобы их не тревожили до приезда комиссии. Они, видите ли, отдыхать будут.
Мантуров наспех посочувствовал Ковратагиной и поторопился к Айгуль. Опорный пункт с комнатами отдыха для приезжих находился в противоположном конце села, и беглецы, лавируя между домами, незамеченными ушли в тундру. Когда до промысловой базы оставалось совсем немного, Иван Петрович попрощался с девушкой. Обнимая Айгуль, успокаивающе сказал:
--Сегодня это самое безопасное для тебя место. А заодно присмотришь за Анкалиным. Старому мастеру сейчас,как никогда, важны сочувствие и поддержка.
Он долго еще смотрел вслед миниатюрной фигурке девушки, которая так неожиданно и прочно вошла в его сердце. Корил себя, что не сказал ей главного. Что они могут больше до его отъезда не встретиться.
Зарины Гадельшиной дома не было. Мантуров подождал ее какое-то время и отправился в опорный пункт. Пьянка там шла в самом разгаре. Мужчины уже не один раз посылали Зарину за водкой и требовали подложить им в чашки побольше красной икры. Они были уже изрядно пьяны, но контроль над собой не теряли.
Встретили Ивана Петровича шумным предложением выпить штрафную. Проследив, как он осушает стакан с водкой, Ивлев пододвинул к нему поближе чашку с икрой.
--Давай бери ложку и закусывай. Не жалей. Теперь ее у нас будет в избытке.
Ковырнув ложкой икру, он с ухмылкой продолжил:
--И что интересно, когда ее много на столе, она почему-то менее вкусной кажется. Тебе как, Алексей?
Выглежанин в этот момент как раз заталкивал в рот полную ложку икры. Неторопливо прожевывая её, он широко раскрывал рот. Отчего казалось, что во рту у него перекатываются волны яркой крови. Мантуров даже вздрогнул от почудившейся ему картины. А старший лейтенант лишь самодовольно усмехнулся:
--По мне так это самая лучшая закуска. Я не против всю жизнь икрой питаться.
--Так и будет. Только доведи это дело до конца, как договорились,- проговорил Ивлев.
И уже обращаясь к Ивану Петровичу, добавил:
--Пока ты, дружище, где-то пропадал, пришло сообщение с округа, что никакой комиссии не будет. Не тот случай, чтобы отрывать занятых людей от дела. Местной полиции поручено разобраться. Так что рано утром отплываем. Вовремя мы с тобой, Иван, провернули это дело. За это и выпьем.
Улучив момент, когда Зарина в очередной раз пополняла на столе закуску, Олег Викторович прихватил ее за гибкий стан и игривым тоном произнес:
--Красивая ты баба, Гадельшина! Была бы чуть помоложе, могли скоротать с тобой время. Впрочем, сейчас выпьем и подумаем над этим.
Женщина решительно высвободилась из объятий уже изрядно пьяного мужчины и со всей силы ударила его по лицу. Ивлев вскочил и, замахнувшись, готов был уже ударить женщину кулаком, как в этот миг дверь в комнату распахнулась и на пороге появился Тимофей Анкалин с карабином в руках. Выстрел прозвучал мгновенно. Ивлев сразу же осел на пол. Старший лейтенант рванулся из-за стола в сторону сейфа, куда положил пистолет. Но не успел открыть дверцу , как вновь прозвучал выстрел. Пуля угодила участковому прямо в голову. Анкалин уже навел карабин на Мантурова, как из-за его спины выскочила Айгуль. Она крикнула:
--Не надо, дядя Тимофей. Он не виноват! - и повисла у него на карабине. Выстрел прозвучал, но пуля лишь скользнула по столу, задев одну из чашек с красной икрой. Та кровавым дождем пролилась над бездыханными телами.
Когда Мантуров пришел в себя, Айгуль поведала , что, увидев убитого горем Анкалина, не выдержала и рассказала ему все, что знала и о чем догадывалась. Старый мастер, ни секунды не медля, схватил карабин и отправился в село.
--Хорошо, что я успела за ним. А так быть еще одной трагедии. Я не пережила бы этого,- испуганно говорила она, обнимая голову мужчины.
Тимофей Анкалин невозмутимо сидел здесь же с карабином на коленях. Улучив момент, когда суматоха немного улеглась, спокойно сказал, обращаясь к Айгуль с Мантуровым:
--Вы уплывайте. Я скажу, что отомстил этим подлецам за внучку, когда вы уже были на корабле. Гадельшина, я думаю, подтвердит , однако.
Женщина только согласно кивнула головой.
Катер долго ждать не пришлось. Мантуров как в полусне попрощался с Гадельшиной и поднялся на катер. Он так до конца и не оправился от произошедших событий. И теперь отстраненно наблюдал за последними объятиями дочери с матерью. Гадельшина то и дело вытирала слезы, которые непроизвольно катились у нее из глаз, а дочь, как могла, утешала её. Потом подхватила небольшой чемодан с личными вещами и направилась к катеру. Мотор тут же взревел и катер стал медленно отходить от берега. Потом, сделав полукруг, резко набирая скорость, направился к судну.
Гадельшина еще долго стояла на берегу, опустив в тоске голову. Она не могла смотреть на море. Оно отнимало у нее последнюю надежду на новую жизнь, на которую надеялась с приездом дочери. Когда уже собралась уходить, услышала со стороны моря усиливающийся знакомый звук мотора. Не успел катер приткнуться к берегу, как с него спрыгнула Айгуль и радостно крикнула:
--Мама, я остаюсь с тобой!
--Дочь, а как же твоя любовь?
--Может, позже, мама, я и уеду. Но сейчас знаю, что нужна тебе здесь.
Обнявшись, женщины пошли домой. Вслед им прозвучал прощальный гудок судна, взявшего курс в неспокойное море.