Мы оказались на вершине холма, у подножья которого проходила дорога. Вдоль дороги, на небольшом расстоянии стояли столбы. Теплый ветер принес вонь гниения и фекалий откуда то снизу.
- Тебе и невдомёк было! - молодой человек с безумным блеском в глазах бурно жестикулировал.
Дорога стремительно приближалась. На столбах висели люди. Зачастую - просто их останки.
- Это ад? - спросил старик своего попутчика.
- Нет, старик. Это не ад. Это дорога к той деревеньке, где ты родился.
- Я не помню ТАКОГО...
Солнце, заходившее за горизонт, подсвечивало алым весь пейзаж. Усиливавшийся ветер поднимал клубы пыли, бросал её в лицо путникам. Перед глазами мелькали люди, висевшие на столбах.
- Я знаю каждого из них... Это Петр. - Костюмер провел ладонью по голому черепу скелета. - Он был горшечником. У него заказали посуду для одной знатной особы. Ему не повезло с глиной - в ней оказался мышьяк. Всё семейство погибло. А его - вот... - Костюмер дернул за кисть скелета.
Рядом послышался слабый стон, тут же - хлопанье крыльев. Старик обернулся: на столбе напротив висел кто-то полуживой. Воронье, уже клевавшее его плоть, разлетелось в стороны, но тут же приступило снова к своей трапезе.
- А это - Габид. Вор и убийца. Он мне многим обязан... Вот - не успел вернуть, теперь расплачивается...
Костюмер приблизил свое лицо к голове несчастного. Шумно потянул носом воздух.
- Мммм! Помрет ведь, до конца не рассчитавшись... А ну, кышь!
Он взмахнул руками. Воронье разлетелось в разные стороны.
Несчастный простонал:
- Господи, за что мне это!!!
Костюмер приблизил свое лицо к лицу несчастного. Улыбнулся.
- Самый смешной вопрос! А ни за что!!! Причем здесь Создатель? Он и так дал тебе всё, причем, заметь - безвозмездно! - Костюмер в голос расхохотался. - Руки, ноги на месте. Не голодал. Чего не хватало в жизни - крал. Зачем крал? - Костюмер, лукаво улыбнувшись, потряс пальчиком перед носом умирающего. Пальцем смахнул каплю крови, стекающую с разорванного левого века. Поднес окровавленный палец к своим губам.
- К стати, старик! Представь, что ты очень голоден. И вспомни, как пахнет в булочной...
Примерно так же остро чувствую я те места и тех людей, которым нужна моя помощь!
Мы немного отдалились от несчастного, висевшего на столбе.
- Понимаешь... Я - примерно, как опавший осенью лист... Сам не могу ни сдвинуться, не сгнить. Ветер. Ветер - вот что мне необходимо для существования! Буря ваших поступков, страхов, эмоций!
Солнце окончательно зашло. Внизу, у дороги, послышалась какая- то возня, рычанье.
Потом вскрик 'Гоп! Гея гей!'.
- А! мой давний друг! - Костюмер оживился.
- Эй, горбун! Ты ещё жив? - вскрикнул Костюмер.
Обращаясь к старику, добавил:
- Безобразнейшего рода занятий человек. Грабит приговоренных. Милейшее создание! Рекомендую познакомиться!
К путникам приближался действительно горбун. Мужская фигура, будь она без изъяна в виде горба на спине, да на метр выше - была бы идеальной. На широких плечах, кажется, что без шеи, держалась огромная голова.
Улыбнувшись во всю пасть с редко растущими зубами, он прорычал:
- Чего дразнишься, красавчик? Здравствуйте, почтенные! - затем, вглядевшись в старика продолжил, обращаясь к Костюмеру - А ты, как я погляжу, тоже всякой рухлядью занялся...
Оба расхохотались...
***
Под сухим, как бы скрученным из тугих веревок стволом дерева, сидел одинокий старик. Взгляд его прищуренных глаз упирался в линию горизонта. Туда, где бушующее свинцовое море сходилось с тяжелым штормовым небом.
- Добрый день!
Рядом со стариком остановился обычного вида мужчина. Его широкие штанины и рубаха все сильнее трепетали на набирающем силу ветре.
Старик, не оборачивая головы, поприветствовал его.
Некоторое время они молчали.
- Вот, собственно и всё... Сказал прохожий. - Вы - последний...
Старик повернул голову к молодому человеку. В его выцветших глазах мелькнул огонек надежды.
Парень спросил:
- Мне давно хотелось взглянуть на вашу ладонь... Разрешите?
Старик протянул руку. Прохожий с любопытством взглянул на нее. Но тут же с грустью отпустил...
- Линия жизни... Меня интересовало, как выглядит ваша линия жизни...
Старик повернул ладонь к себе.
- Ничего необычного... Хотя - вы правы... Она должна бы быть другой... - Старик хмыкнул: - Я никогда не задумывался об этом...
Опять некоторое время было молчание. Молодой человек, казалось, с интересом вглядывается в бушующую природу.
И вот волны уже добрасывают брызги на вершину скалы, где сидят двое.
- Ну, мне пора...- Сказал молодой человек. - Вы тоже не задерживайтесь... Хотя... - Он с иронией взглянул в глаза старику. - Что с вами станется...
Старик засуетился, взмахнув рукой, вскрикнул:
- Постой! Ты кто?
На лице парня появилась улыбка.
- Вам ли не знать?
Старик опустил глаза.
- Что, и правда - больше никого?
- Ни души...
- А как же я? - На лице старика появилось отчаянье.
- Сами решайте... Я вот только здесь приберу, почищу... - Молодой человек взглядом указал на шторм.
- А что будет дальше? Демоны?
Парень рассмеялся.
- Конечно же - нет! Ладно, все остальные верили в это заблуждение... Но вы, человек, проживший достаточно большой срок, что бы всё ЭТО понять!!!
Он сделал жест обеими руками, словно отпуская кого-то. Когда его смех утих, парень присел рядом со стариком.
- Ладно. Действительно - спешить некуда... Мне даже стало интересно с вами поговорить...
Парень взмахнул рукой в сторону моря. Шторм, кажется, тут же потерял силу.
- Демоны... Это миф, в который верил человек... Демоны, бесы... Это всего лишь названия душевной болезни... 'Дю мен' - раздвоение личности... Демон, если помните, всегда являлся один - второе 'я' душевнобольного... 'Бессонм' - без счета... Попытка объяснить множественность личности...
Пока молодой человек менторским тоном объяснял языковые каверзы, старик краем глаза увидел людей... Точнее не людей, а множество копий его собеседника, падавших с неба в море, плывших к ним, карабкавшихся по отвесным стенам скал... Кто то из них, упав вместо моря на скалу, разбивался... Но все они приближаясь кричали, говорили, шептали одну и ту же фразу:
- Потому что человек близорук! Человек так и не смог научиться принимать то, что он не смог понять!
Один из приближавшихся обнял молодого человека. Тот, прижав его к груди, словно впитал его. Перед стариком опять стоял один молодой человек.
Старик с ужасом наблюдал всё происходящее. Нет, он не просто наблюдал - он участвовал в этом. В горле сильно першило, в ушах ещё звучал его собственный сиплый голос. Он твердил вместе со всеми последние фразы. От безысходности, от того, что он не смел даже пошевелиться, от понимания того, кто перед ним - старик трясся и тихо скулил. В уголках его расширенных глаз появились слезы...
- Ой! - молодой человек изобразил на лице иронично-неловкую улыбку. - Поймите меня правильно: я не вижу более смысла скрываться и прятаться... Это... трудно, а точнее невозможно объяснить вам. То, что каждый из нас - это я! Проще и эфективнее продемонстрировать... И тут воцарилась полная тишина. Ни топота приближавшихся, ни шума моря... Единственный звук, который четко слышал старик - удары собственного сердца. И шёпот... Тихий женский голос всё отчетливее шептал 'Всё закончилось!'...
Молодой человек продолжал:
- Слова, фразы, смысл - вы с давних пор научились приспосабливать под собственные нужды. Некогда простые правила существования в обществе себе подобных, вы назвали религией... Сделали это чем то непонятным для своих потомков. Которые в непонимании стали их считать ненужными. Например 'храм'... Вроде бы простое слово, но как изменился смысл: храм, или 'харам'. В некоторых тюркских языках это до сих пор означало 'запрет'... На языке арамейском - 'закон'... И что же, в итоге, досталось вашим детям от этих простых правил: только продукт вашей жизнедеятельности... Религия...
На грустном лице парня читалась скорбь. Он взглянул на старика. С ухмылкой добавил:
- Демоны...
Старик пробормотал:
- Я не понимаю, кто вы?
Парень ухмыльнулся.
- Такой же персонаж этой трагедии, что и вы... Наверное, больше костюмер в вашем театре, чем актер... К стати, можете меня так и называть - Костюмер...
***
Путники поднялись рано и вновь отправились в дорогу. Проходя мимо очередного столба, Костюмер спросил:
- Скажи, старик... Что выдающегося вы нашли в этом? - он кивнул на столб со скелетом.
- Это ужасно... И... Их так много...
- Вот именно! Ужасно... И их ТАК много, что ты себе этого не представляешь до сих пор... Дороги... Все дороги к главным городам... Через каждые 100 метров...
Они шли дальше. Костюмер добавил:
- Странно вы устроены... Среди всех этих вы смогли узнать Его, но внутри себя Его вы зачастую не узнавали... И распинали вновь и вновь...
Старик удивленно посмотрел на спутника.
- Я не понимаю вас. Вы ведь вроде как враги... Противоположности... Почему вы говорите с такой грустью?
Костюмер печально улыбнулся.
- Враги? Мы никогда небыли врагами... Мы... Если говорить в сравнении, представь стадо... У стада обязательно должен быть вожак... И обязательно - погонщик. А врагами мы и небыли никогда. Некоторые из вас становились людьми учеными, но учили они пустому... В лучшем случае - обычаям, традициям. Ну и о себе, конечно же, не забывали.
Не годами - столетиями ничего не менялось! Всё стояло на месте... Мои тщетные попытки что-то изменить в вас были практически безрезультатными. И тут... Такой ход...
Костюмер даже прикрыл глаза. На его лице появилась легкая улыбка.
- Какая режиссура!
Путники ещё долго шли по утоптанной дороге. Местами, что бы сократить путь, сходили с неё. Взбираясь на очередной холм, старик спросил:
- А куда мы идем?
Костюмер, словно очнувшись, взглянул на старика.
- Сейчас, увидите... К стати, мы можем не успеть... Закройте уши и глаза, когда я вас коснусь - откройте!
И тут же - толчок под локоть. Мгновение, но за это мгновение старик успел почувствовать и жару полудня и холод глубокой ночи в пустыне. Стопы его ног как бы только что чувствовали и камни дороги, и придорожную траву, рвавшуюся при ходьбе об его сандалии.
Старик открыл глаза. Улица. Ничем не приметная узкая улица старого города. Шум отдалявшейся толпы, крики детей, звон железа. Глухие удары чего- то тяжелого. Вскрики и свист плети. Невдалеке, метрах в 20-ти какой то мужчина, поднявшись с низенькой скамейки, не спеша зашел в дверь дома. Что то старику показалось знакомым во всём происходившем. Он вспомнил. Опершись спиной в стену, медленно осел на землю.
Костюмер, улыбнувшись, сказал:
- Немного опоздали...
Да... немного... Всего лишь на минуту...
Старик помнил этот день, словно это было только что. Вкус лепешки с пережаренным луком во рту. Солнце, приближаясь к зениту, немного ослепило его, сидящего перед дверью собственного дома.
Прищурившись, он ловил тепло лучей солнца на своей груди, выглядывавшей из под распахнутой рубахи... Рядом, в придорожной пыли, возились его малыши. Где-то из далека послышался шум. Крики детворы, команды на чужом для него языке, звон железа.
Звуки приближавшейся толпы. Словно в горной расщелине, звуки, приближаясь по узкой улице сверху, многократно увеличивались, отражаясь от стен близко стоявших домов.
И вот, показалась шумная кавалькада: впереди беспризорная детвора, которую пытался разогнать римский воин. Он неуклюже размахивал перед собой дубинкой. Колорит толпе добавляли плакальщицы в длинных накидках с головы до пола, зеваки и всякого рода проходимцы. По мере того, как толпа продвигалась вперед, хозяева домов, к которым приближалось шествие, спешили занести во двор свое добро, оказавшееся на улице в этот момент. Загнал своих детей и он, сказав им захватить с собой игрушки и соседского паренька. Сам остался на месте. Первые из толпы поровнялись со стариком. Да и небыл он стариком в те далекие дни. Годами ближе к сорока. Жил в достатке, кормя себя и свою семью хлебом, добытым ремеслом резьбы по камню.
Как только толпа проходивших поглотила его, он на всём своем теле почувствовал липкие ладони, бессовестно ощупывавшие его. Но уже не вырваться, никуда не деться, и шагу не сделать...Толпа стала реже. Потом расступилась совсем. Это была середина процессии. Окрававленная рубаха, на подол которой постоянно наступал её хозяин, осужденный, лохмотьями свисала с исхудавшего тела хозяина. Какая то женщина из толпы, изловчившись, смогла оторвать низ рубахи приговоренного, что бы тот не спотыкался об неё. В этот момент старик, как раз, и обнаружил пропажу - на груди висел пустой мешочек, в котором он хранил статуэтку жены помошника судьи. Как раз сейчас, чуть после обеда, он собирался отдать выполненный заказ. Глянул на пол, в надежде, что та просто выпала. И тут - глухой удар в стену. Буквально в миллиметре от его головы в стену врезалась перекладина столба, которую нес приговоренный. Посыпавшиеся песок и пыль со стены попали в глаза.