Лучик звездного света упал на чайное блюдце на письменном столе, скользнул на столешницу, прыгнул на белый лист и нежно коснулся руки, а потом, заполняя невидимую форму, превратился в котенка с серебряной шерсткой. Он блеснул голубым волшебным глазом и, словно самый обыкновенный кошачий детеныш, принялся умываться мерцающей лапкой.
Но, какими бы обыденными ни были его манеры, звездные котята не каждый день появляются на листах вымучиваемой диссертации... Я испугалась; стала звать Кота:
- Ко-о-о-от! Это твой?..
Кот подошел взглянуть, но и его настолько поразил ночной гость, что он вцепился мне в руку и залепетал что-то вроде молитвы. Благодарственной.
- Значит, это, - не твой глюк, - сделала логический вывод я. - Но чей же?
У нас не было соседей; во всяком случае, они ничем своего присутствия обычно не выдавали, показавшись нам на глаза только раз ли два за все время пребывания в этом доме... значит, пришла мне в голову еще одна логичная мысль, виноват кто-то из нас. То есть, по методу исключения, - я.
Но этого же быть не могло!.. я недоверчиво уставилась на маленькое существо, трущее лапкой тонкое ушко с рысьей кисточкой, от которой к темному небу устремился бы тонкий лучик, как пуповина, связывающая небо и его детеныша. Мне захотелось проверить, так ли это. Я выключила лампу, в свете которой сидел котик.
- Как красиво... - выдохнул большой и бестолковый Кот Романист.
Наш звездный гость весь светился; не метафорически, а в самом прямом смысле, прямом, как натянутая струна. Каждая шерстинка его короткого меха источала бело-серебристое мерцание, и перламутровое свечение окутывало его неярким, но ясным нимбом.
- Как в жемчужине, - сравнил от, сразу же записывая оборот.
- Что будем делать? - спросила я.
- В смысле?
- Не знаю. Мне всегда казалось, что в таких ситуациях надо что-то делать.
- А ты была в таких ситуациях?
- Нет. Никогда.
Ответное молчание подразумевало, что никто не знает план дальнейших действий и, раз уж это - беспрецедентная ситуация, сочинять его не намерен. На наших физиономиях лежал отблеск звездного света; и мы решили пойти дальше по жизни экспериментальным методом.
Это случилось в конце лета в маленьком белом домике под зеленой крышей, где нам сдали комнату чердачного положения.
Когда наступила осень, звезды стали на короткое время ярче, а вместе с ними - свет кошачьей шубки. Кот пришел домой из рейда по издательствам, мрачный, как северное море, и сообщил, хватив валерьянки и придя таким образом в себя:
- Когда он у нас появился... неделю назад, что ли?.. - погасла одна звезда. Мне показывали карту неба, я точно знаю.
- Значит, у нас живет звезда, - сказала я; мы оба воззрились на светящийся клубок, лежащий на книжной полке, как сонная шаровая молния. - С таким я точно не сталкивалась, но оно здорово отдает древней эзотерической традицией.
- Чего?..
- Временем, когда боги и храмы были одним со звездами.
Мы дожили со светоносным постояльцем до самой зимы, когда пришлось утеплить окна и носить дома валенки по случаю отсутствия системы отопления. Котик разгуливал по нашим апартаментам с хозяйским видом , отличающим всех на земле кошек, и переливался холодными, колкими искрами, как снежинка. Как-то раз Кот порадовался, что он не говорит.
- Язык существа принадлежит тому миру, откуда оно родом, - объяснил он свою реплику, - если котенок не говорит, значит, он - настоящее волшебство, не мира сего.
- Но твой язык, Кот, в любом мире мелет, как мельница, - возразила я.
- Ну, я - совсем другое дело... - пробормотал он. - У меня своего мира нет...
...А голубые глаза котенка смотрели на темное небо, затянутое облаками. Только во сне он, наверное, видел родные места; нам было жалко его, но страшно - с ним расставаться, потому что мы очень к нему привыкли, а Кота он даже успокаивал, что раньше удавалось только пузырьку валерьянки и представлению театра Но.
Пришла весна.
На ветках деревьев повисли крупные белые гроздья цветов, разливающие в воздух неземное благоухание. Облака убрались в облачную кладовую, и небо украсилось проснувшимися от зимнего ненастного сна звездами, отчего-то неправдоподобно близкими...
Мы с Котом сидели на крыше; и он писал новый роман, ибо был Романистом, а я рассматривала небесный ландшафт, не различая, несмотря на отчаянные усилия, ни одного созвездия.
- Кот, - спросила я, наконец, - это небо опустилось, или мы поднялись?
Его писательски-мутные от задумчивости, но кошачье-зеленые глаза блеснули.
- Ни то, ни другое, - ответил он, - просто звезды стали ближе.
- Ага, я так и подумала...
Ночь была еще очень долгой, Кот уснул, свернувшись на своей рукописи калачиком и уцепившись за мою брючину, а я все-таки досидела до утра, следя за тем, чтоб мы не свалились.
Наутро хозяин сказал, чтобы мы искали себе новое жилище. Ему очень жаль, но дом придется продать.
- Я бы купил, - вздохнул Кот, - но... это все же обременительно.
Вечером, тихо ступая по пропитанному бархатным цветочным ароматом воздуху, ушел звездный котенок: растворился в небесной бесконечности и, как мы узнали позже, зажегся далекой, юной, яркой звездой.
Меняя дома, города и земли, мы все надеялись, что он заглянет к нам снова не как полуневидимый свет, а в своей волшебной форме... Но - либо не гасли звезды, либо духи новых светил приходят лишь в белые домики с зеленой крышей перед тем, как она начнут стареть и перестанут пускать постояльцев.