Аннотация: медицинский детектив 5 место на конкурсе детектива "Презумпция виновности-4", участвовал под названием "Невидимый палач"
На джунгли опустилась мокрая, черная ночь, когда фары выдернули из темноты округлый деревянный вал, служащий защитой госпиталя. Найти это место оказалось нелегкой задачей - людям Стоуна пришлось изрядно исколесить окрестности. Они часто останавливались, чтобы изучить карту или объясниться с редкими аборигенами на отвратительном суахили, в результате несколько раз сбивались с пути. Такая долгая дорога была опасна для больного, лежащего на заднем сидении джипа. Ему становилось хуже - если совсем недавно пленник стонал, то сейчас притих, потеряв сознание. Притер Стоун озабоченно щупал пульс и вздыхал, опасаясь самого худшего.
Видимо между постовым при въезде и главврачом госпиталя существовала какая-то связь - слишком уж поспешно выскочил невысокий крепкий мужчина из своего домика еще до того, как подъехал головной джип Стоуна. Доктор Полянски быстро вник в ситуацию, указал на расположенную невдалеке операционную, куда следовало доставить больного, а сам кинулся за хирургом и медсестрой. Хирургом оказалась женщина - высокая, полная Анна. Сначала она возражала против присутствия Стоуна на операции, но вскоре поняла, что бороться с упрямцем бесполезно - он остался, стараясь держаться в стороне.
Питер видел, как напряглась врачиха и застыла на несколько секунд, не решаясь вколоть больному дозу обезболивающего. Скорей всего заметила на плече пациента след от плохо сведенной татуировки. Этот знак был известен многим - и не только на черном континенте - обладателей такого боялись и ненавидели. Секунды замешательства в восприятии Стоуна растянулись на минуты, он не на шутку испугаться, что эта полная женщина с усталым лицом откажется оперировать больного. И все же она продолжила. Питер облегченно выдохнул, опасливо покосившись на ассистирующую медсестру Надин. Эта белокурая кудряшка как будто ничего не заметила - с безразличным видом она утирала пот со лба больного и была полностью поглощенной своим делом.
Операция закончилась, когда начинало светать. Убедившись, что больной перенесен в палатку, а охранники заняли пост, Стоун, наконец, почувствовал чудовищную усталость. За прошедший день произошло много событий, которые Питеру хотелось выкинуть из головы и никогда не вспоминать. Догс пойман и надежно охраняется, но его серьезное ранение нарушило планы. По словам Анны, как минимум неделю придется проторчать в этой дыре, прежде чем дорога станет безопасной для больного. А там уже не забота Стоуна... К тому времени он сделает свое дело: преступник будет доставлен куда надо.
Предвкушая долгий сон, Питер направился в хижину, выделенную ему доктором Полянски. Стоун брел, не обращая внимания на крики ночных африканских птиц и шелест травы.
- Мне надо поговорить с вами!
Стоун вздрогнул и обернулся. Это была Анна. Лицо ее казалось еще более изможденным, чем во время операции, глаза озабочены чем-то серьезным, а губы чуть заметно дрожали.
- Я устал! Выкладывайте побыстрее и... уходите, - отчего-то Питер не смог сказать Анне привычного "проваливайте".
- Мистер, я хочу спросить... Зачем вы привезли сюда этого человека?
Питер замешкался, пытаясь понять, что же подразумевала хирургиня: если ответ очевиден, значит, имелось ввиду другое. Однако Анна не оставила ему времени на раздумья. Она заговорила на повышенных тонах, почти закричала, то и дело ее фразы звучали слишком патетично, как это бывает, когда люди открывают нечто очень личное.
Оказалось, что многие женщины из персонала больницы приехали сюда вместе с супругами-военными. И у примерно трети из них мужья погибли во время одного и того же события - теракта, устроенного Догсом. Стоун не понял, о каком из терактов идет речь, да и Анна не стала вдаваться в подробности.
- Вы понимаете, Стоун, - надрывно говорила Анна, - что это кощунство?! Вести этого недочеловека сюда! Сюда, где каждая третья готова придушить его голыми руками, а остальные помочь, ведь их мужья могли быть там же! Вы это понимаете? Если бы не моя профессия, не чувство долга, я бы никогда не стала помогать Догсу! Хотя мой муж тоже был в той колонне. Муж Надин тоже! И ладно я... Мы прожили долгую жизнь, наши отношения были не самыми лучшими, более того - дело близилось к разводу, хотя это и не говорит о том, что я не скорблю. Мне тоже больно, поверьте! Но Надин... И многие такие же как она. Молодость горяча и безумна! - Анна замолчала на какое-то время, пытаясь совладать с эмоциями. - Ваше счастье, что Надин ни о чем не догадалась, иначе скальпелю нашлось бы другое применение...
Всхлипнув, Анна развернулась и быстро скрылась среди деревьев. Стоун еще некоторое время смотрел на то место, где растворился белый халат и думал, что кроме доктора, Анны и Надин к больному не стоит никого допускать. Догс, конечно достоин линчевания, более чем! Но рисковать человеком, от которого спецслужбы могут получить массу информации, неразумно.
Стоун досадливо вмазал кулаком по ближайшему баобабу - Питеру совсем не нравилось, что личность пленника в первый же день оказалась раскрыта, пусть всего лишь одним человеком... пока... Не к добру это...
Спустя две недели.
Жизнь в госпитале было скучна. Казалось, здесь обитали только полумертвые создания, причем одни лечат других. Выздоравливающие пациенты бродили по территории госпиталя точно зомби, остальные валялись в карантинных или послеоперационных палатках. Персонала почти не было видно: люди или работали или отсыпались после изматывающих смен. Здесь не слышались песни, смех или оживленные разговоры - тишина, нарушаемая лишь криками африканских птиц.
Один человек казался живым - Надин. Их потянуло друг к другу сразу - на третий день пребывания Стоуна в госпитале. Питер всегда нравился женщинам: он был высок, широкоплеч. Красоток ничуть не смущал его лысый череп - Стоун с детства стеснялся рыжих волос и предпочитал бриться наголо, что сделало облик Питера еще мужественнее.
Свидания с медсестрой накалялись экзотичностью обстановки - Стоуну достался настоящий африканский домик: круглая хижина без окон, сплетенная из обмазанных глиной прутьев с земляным полом и конической соломенной крышей. Надин оказалась страстной любовницей, видимо вылила на Стоуна всю накопившуюся за время вдовства энергию. Почти все свободное от работы время девушка проводила в хижине Питера. Во время многочасовых дежурств любовницы Стоун коротал одиночество тем, что пил местную древесную водку, курил марихуану или спал.
В тот день он проснулся раньше Надин. Обычно Питер не церемонясь будил женщин, когда ему было нужно, но в этот раз решил заменить утренний секс прогулкой по госпиталю и визитом к полузабытому пленнику.
Палатка Догса находилась недалеко от хижины Стоуна, это было удобно - иногда Питер ненароком проходил мимо, чтобы убедиться, что его остолопы не спят. Даже будучи пьяным и обкуренным он внушал страх своим подопечным, они вытягивались и всем своим видом показывали преданность и рвение. Однако в этот раз Стоун не успел приблизиться к палатке, как перед ним выросла фигура одного из охранников
- Доктор запретил посещение больного! - сказал наемник, стараясь не смотреть в глаза командиру.
- Вы кому подчиняетесь, вашу мать? - протянул Стоун. - Мне или Полянски?
- Доктор запретил! Это опасно.
Стоун приблизил лицо к прыщавому лицу наемника, несколько секунд рассматривал его, прикидывая, что могло случиться, а заодно пугая подчиненного своей близостью. Потому развернулся и, чувствуя, что начинает звереть от неизвестности, направился к доктору. Он нашел Полянски в лаборатории, тот как раз закончил какую-то работу и мыл руки, отстранено разглядывая стены.
- Что за черт? - прогромыхал Стоун. - Почему мои же болваны не пускают меня к больному?!
- Он на карантине, - раздраженно поправив очки, проговорил доктор. - Его болезнь может оказаться очень заразной, и если вы будете настаивать, то вскоре займете место рядом с ним.
- И я об этом ничерта не знаю?! - почти крикнул Стоун.
- Простите, но вы были слишком заняты, - поморщился Полянски. - Как-то раз я заходил в вашу палатку, но не смог добудиться - вы были пьяны. В другой раз я постеснялся туда зайти... хм.. эти характерные вздохи... Кстати, если Надин будет и дальше вести себя подобным образом, я буду вынужден ее уволить. И поймите правильно, я не могу бегать за вами по всему госпиталю, по той простой причине, что у меня полно работы!
- Ведите к нему! - грохнул Стоун, стараясь умерить свое раздражение.
- Хорошо, - вздохнул доктор. - Только придется надеть защитный халат, очки и респиратор. Для вашей же безопасности.
Догс выглядел отвратительно: было видно, насколько ему тяжело. На лбу выступили капельки пота, его лихорадило, под глазами залегли темные круги, на худощавом лице появились странная одутловатость и пятна красноватого цвета. Он чуть слышно стонал и постоянно заходился в кашле.
- Что ж это за хрень такая? - пробормотал Стоун, с брезгливым видом рассматривая больного. - Он может сдохнуть, доктор?
- Анализы показали, что это лихорадка дум-дум, - поморщился Полянски. - Паразитарное заболевание, переносчики москиты. Вам что-нибудь говорит это название?
Стоун отрицательно мотнул головой.
- Больной заразился довольно давно: инкубационный период составляет от месяца до трех лет, - продолжил доктор, - симптомы: слабость, лихорадка, высокая температура, гемморрагические поражения кожи, язвы во рту и другие. Болезнь опасна, при несвоевременном лечении возможен летальный исход, но мы уже приступили. Вот посмотрите: солюсурмин, антибиотики, витамины, - доктор указал на прикроватный столик, весь заставленный лекарствами.
Стоун даже не взглянул туда, куда указывал Полянски. Он буравил взглядом профиль доктора, чувствуя, что в голове включилась невидимая красная лампа - сигнал угрозы. С самого начала было ясно, что госпиталь опасен для Догса, и вот худшие тревоги, похоже, сбываются. В такие минуты подозрительность Питера зашкаливала все допустимые пределы, а интуиция не давала сбоев.
- Доктор, вы врете! - взревел Стоун. - Врете! Если на человеке военная форма, это не значит, что он идиот! Эта чертова лихорадка переносится москитами! Нахрена ж к едрене матери, такие меры!? Халаты, респираторы? Я вас спрашиваю, вашу мать!
Доктор казался избитым криком Стоуна, он вдруг сделался меньше ростом и сутулился. Было заметно, что он с трудом сдерживается, чтобы не ответить таким же ором:
- Во-первых, мистер Стоун, прекратите выражаться. Вы умеете говорить нормально, и я это слышал. Так что будьте добры, в моем присутствии... Во-вторых, если бы вы заходили к пациенту почаще, то знали бы, что он с первого дня находится на карантине - это обычные меры.
- Но теперь-то, вашу мать, стало понятно, что ничего сверхсмертельного он не подхватил. Нахрена эти халаты?
Полянски шумно выдохнул и, не скрывая раздражения, ответил:
- Да потому, что инкубационный период разный! Вы понимаете? Разный! Сегодня дум-дум, завтра желтая лихорадка, послезавтра еще какая-нибудь, черт вас подери! А сейчас, извините, мне надо идти.
Глядя в спину удаляющегося Полянски, Стоун потоптался еще немного, а потом отправился к себе в хижину, чтобы в спокойной обстановке осмыслить новость. Надин еще спала, укрывшись тонкой мокрой простыней. Здесь всегда были сырые простыни - из-за чудовищно влажного климата. Стоун, стараясь не шуметь, присел на краешек кровати и, обхватив голову руками, попытался сосредоточиться.
В рассказе доктора все было логично. Догс действительно мог подхватить какую угодно болезнь, учитывая, в каких условиях ему приходилось скрываться. Но! Два года он жил в заброшенной африканской деревушке без намека на санитарию, и заболел, едва попав в госпиталь. Такие совпадения раздражали Стоуна.
Услышав, что Надин заворочалась, Питер обернулся. Девушка потянулась, раскинув руки в стороны, и сонно пробормотала:
- Я просыпалась. Тебя не было. Куда-то ходил?
- Да, - улыбнулся Питер, глядя на красную полосу от подушки на щеке у девушки, - заглянул к своему подопечному...
Лицо Надин в мгновение изменилось. Казалось, что она чудом не закричала. Одним резким движением девушка отскочила к стене, вжалась, и, натянув на себя простыню, протараторила:
- Как? Тебя пустили?
Стоун недоуменно вскинул брови, не понимая, что так испугало его любовницу. Она не первый год живет в Африке и общается с самыми разными больными. И это с такой брезгливостью?
- Ну да, - кивнул Питер, стараясь не выдать своего удивления, - напялили чертов халат и респиратор...
Надин облегчено выдохнула и безвольно уронила руки вместе с простынею, обнажив две хорошенькие груди. Подозрения Стоуна вмиг улетучились и, сорвав мокрую рубашку, он притянул к себе Надин...
Как только Надин ушла, устало натянув на голое тело белый халат, Стоун понял, что доверять ей не стоит, также как доктору и Анне. Самое лучшее - уехать из мертвого госпиталя, пока не поздно. Но это очень рискованно - ближайшая больница в двух днях пути, а пленник еще не оправился после ранения, а тут еще эта лихорадка. Питер не мог рисковать жизнью террориста больше, чем рисковал, оставаясь на месте. Да, он не верит доктору, но это его привычная черта - доверять только себе. Но узнать побольше об этой хреновой лихорадке все же нужно. Любое препятствие Стоун изучал, а не обходил, как другие.
В нетерпением дождавшись вечера, когда Полянски можно застать дома. Питер направился к нему. Доктор жил в построенном специально для главврача европейском домике. На улице уже стемнело, и, не опасаясь, что Полянски заметит его, Стоун заглянул через окно в освещенную комнату, доктор писал, близоруко склонившись над тетрадью. Питер не впервые заставал Полянски за этим занятием и подумал, что неплохо бы эту тетрадь изъять, она может оказаться дневником, а значит поведать много интересного.
Когда Питер, постучавшись, зашел, тетради на столе уже не было - доктор спрятал ее от посторонних глаз. Стоун ухмыльнулся и, поздоровавшись, спросил:
- Доктор, хочется отвлечься. Ваш госпиталь - это такая дыра и тоска, черт его подери. Надин и древесная водка насточертели! Дайте почитать, например, что-нибудь про тропические болезни.
- Боюсь, вы там ничего не поймете, - ухмыльнулся Полянски, скептически потирая переносицу.
- Пойму! - кивнул Стоун как можно безобидней.
- Простите, если задел, - спохватился доктор.- На самом деле, я подразумевал термины, которые останутся для вас загадкой, - Полянски на минуту замолчал, пытливо ожидая хоть какой-то реакции собеседника, но Стоун молча смотрел на него, стараясь делать это как можно менее осмыслено. - Ладно... Подождите немного, сейчас я что-нибудь подберу подоступней.
Доктор поднялся и принялся рассматривать стеллаж с книгами, что-то бормоча себе под нос. Стоун в это время огляделся, однако не нашел ничего достойного своего внимания и переключился на письменный стол. На нем был образцовый порядок: стоящие в подставке письменные принадлежности, сложенные в стопочку книги, ваза с фруктами - ничего лишнего. Стоун заметил, что в урне что-то белеет. Сначала он решил, что это впопыхах спрятанная тетрадь, однако, присмотревшись, понял, что это скомканный листок, наверняка вырванный из дневника, потому что кроме него в урне ничего нет, а значит, листок появился здесь совсем недавно. Если изъять, то наверняка можно разжиться кой-какой информацией.
Насвистывая, Стоун стал прогуливаться по комнате, ненавязчиво приближаясь к урне. Действовать надо было быстро, пока доктор занят книгами, и как можно тише, чтобы не привлечь внимания. Подойдя к столу, Стоун якобы случайно задел вазу с фруктами. К его удивлению доктор даже не обернулся, так он был увлечен поисками. Буркнув извинения, Питер стал одной рукой проворно собирать фрукты, а другую молниеносно запустил в урну, не сводя глаз со спины Полянски. Несколько секунд и листок оказался в заднем кармане брюк, а фрукты вернулись в вазу.
- Вот, наконец-то, - проворчал доктор, сжимая в руках увесистый томик.
Вернувшись в свою хижину, Стоун первым делом разгладил листок, добытый из корзины Полянски. Питер, конечно, знал, что у докторов неразборчивый почерк, но чтоб настолько?!! Из всего написанного мелкими крючками на весь лист текста ему удалось разобрать только пару фраз. Это было личное письмо, написанное некой Элизе. Доктор жаловался на жару, влажность, проклинал войну и какую-то болезнь, название которой разобрать не удалось. Стоун так расстроился, что с трудом заставил себя не рвать листок, а отложить на всякий случай. Затем стал читать статью про лихорадку дум-дум. Как и предсказывал Полянски, некоторых терминов Питер действительно не понял, однако при третьем прочтении все становилось более-менее ясным. Однако ничего, проясняющего его подозрения, в статье не было. Все примерно так, как и сказал доктор. И все же сомнения, что что-то не так с этой лихорадкой не покидали. Стоун решил провериться до конца: он выписал на листочек названия лекарств, которые в справочнике указывались как эффективные, и, вздремнув пару часов, рано утром направился к палатке Догса.
Преступник выглядел хуже, чем вчера: лицо и шея отекли еще больше, появились синяки. Видимо сюда с вечера никто не заходил, потому что на подушке красовалось несвежее рвотное пятно. Стоун брезгливо остановился у входа, не решаясь подойти поближе. Он старался не смотреть в сторону больного, пытаясь разглядеть издалека названия лекарств.
- А, мразь, ты... - с сильным акцентом прохрипел умирающий. - Меня... уморили тут.. - видно было, что говорить ему трудно, речь прерывалась сильным кашлем.
- Хреново тебе? - нарочито бодро поинтересовался Стоун. - Боюсь, подохнешь, до суда не дотянешь.
- Что.. со мной? Все молчат..
- Говорят лихорадка дум-дум.
Догс испустил сдавленный, но без сомнения радостный хрип:
- Выздоровею.. если лечить...- он опять закашлялся и с трудом договорил, - болел уже...
В ту же секунду Стоун быстро развернулся и вылетел из палатки, уже на улице с остервенением и брезгливостью содрал с себя респиратор и халат.
В справочнике было написано: "вырабатывается стойкий иммунитет"! Это слово Питер понимал прекрасно - Догс не может заразиться этой лихорадкой второй раз! Значит, он болен чем-то другим. И эта штука может оказаться крайне опасна и заразна! Это значит, что доктор врет! Такой специалист не мог перепутать болезни.
Питер брезгливо бросил снятые вещи в бак и побежал в душ. Он с тер себя губкой, стараясь смыть невидимую дрянь, которая возможно уже всосалась в кожу.
Стоун тысячи раз сталкивался со смертью, но не такой. У той было лицо, национальность, убеждения, какой-то разум, в конце концов. Он впервые в жизни встретился с невидимым и очень страшным врагом, таким, который убивает исподволь, незаметно, и ты даже не знаешь, занес ли этот загадочный палач над тобой топор или еще нет. Это было похоже на ощущение из детства. Питер заходил в темную комнату, где прятался старший братец, от которого можно было ожидать всего: выстрела из рогатки, толчка или подножки. Глаза Питера еще не привыкли к темноте - он слеп, а брат в комнате давно - все видит. Возможно, он уже близко, сейчас сделает то, что задумал, или не сейчас.. а поиграв на нервах.. и от предвкушения, неизвестности и беспомощности становилось панически страшно...
Что делать? Спросить у доктора что это за дрянь такая? Соврет. Этот мерзкий очкарик только и делает, что врет.
Бросить все и убежать к чертовой матери? Наплевать на всех: на доктора, умирающего, древесную водку, Надин, жару, марихуану... Вот так, по трусливому смыться! И все!
Или же разоблачить докторишку, заставить вылечить пленника, если еще не поздно? Да, Догс мразь, каких свет не видывал - его заждались в аду. Сдохнет - невелика потеря. Но Стоун посвятил поимке этого бандита три года жизни - потерять его сейчас, когда преступник без пяти минут подследственный, немыслимо!
Вернувшись из душа в свою хижину, Стоун выпил несколько глотков древесной водки и плюхнулся на кровать. Спокойная обстановка и спиртное помогли - к нему вернулась способность рассуждать здраво.
Наверняка Догса случайно или намеренно заразили одной из тех болячек, которыми страдают местные карантинщики. Но какой? Пару раз Стоун без задних мыслей - из элементарного любопытства спрашивал об этом у Надин. Но девушка заверяла, что ничего не знает, мол, она всего лишь медсестра. Диагноз ей говорить бесполезно - в колледже этому не учат, к тому же не всякий врач разберется в тропических болезнях: ими занимаются специалисты. Стоун удивился, что за годы работы в госпитале Надин ни разу не слышала диагноза больных, но промолчал.
Вариант сходить к доктору он поначалу отмел, решив, что от Полянски сложно добиться вразумительного ответа. Но, не придумав ничего лучше, все же решился.
Ему пришлось долго топтаться невдалеке от карантинных палаток, прежде чем показалась коренастая фигура доктора.
- Доктор, привет! - кивнул как можно приветливее Стоун. - Не хотите ли поболтать?
- Извините, я очень занят - времени для праздной болтовни не имею, - кинул доктор и собрался уйти, но Питер как бы невзначай поинтересовался:
- А вот интересно, Полянски, отчего ваши пациенты "мрут, как мухи"? - это была фраза из письма доктора. Сказано было спонтанно, если бы Стоун подумал, он наверняка бы решил не нервировать Полянски.
Доктор замер, уставившись в землю. Какое-то время стоял так, потом подошел к Стоуну и, четко произнося каждое слово, тихо сказал:
- Мистер Стоун. Вы появились в госпитале с больным, которому оказывается квалифицированная помощь. Не наша вина, что он подхватил эту лихорадку. Теперь вы что-то вынюхиваете точно ищейка. Роетесь в мусорной корзине! Думаете, я ничего не заметил? Отнюдь! Такие занятия, несомненно, достойны вас. Но мне не понятно, в чем вы подозреваете меня?
- Пока ни в чем, - изобразив на лице дружелюбную улыбку, ответил Стоун.
Он решил ничего не говорить о своем главном открытии - иммунитете Догса. . Не стоит делать поспешных выводов, не проверив все наверняка. Открываться сейчас доктору - неразумно. Если дело действительно нечисто, то Полянски и его команда в лучшем случае обвинят Стоуна в паникерстве, в худшем - отправят вслед за Догсом. Если же Питер и в самом деле неправ, то лучше, если об этом будет знать только он, чем весь госпиталь.
- Ладно, доктор, не забивайте мозги, - дружески похлопав Полянски по плечу, Стоун развернулся и отправился к себе.
Питер полистал справочник в поисках болезни с симптомами схожими с теми, что он видел у Догса, но быстро понял всю бесполезность затеи. Не стоит говорить, что Питер нашел у себя парочку начинающихся лихорадок. Фраза "мрут, как мухи" несомненно испугала доктора, по крайней мере так виделось Стоуну. Не исключено, что Догс заразился той самой болезнью, о которой так сокрушается в письме доктор.
Стоун достал листок с намерением разобрать все от первого до последнего слова. Перечитав его десятки раз, Питер привык к непонятным закорючкам и научился более-менее разбирать написанное. В первой части Полянски жаловался на то, как ему плохо без Элизы, на жару, войну и москитов. Писал, что раненые мрут не столько из-за ранений, сколько из-за болезни, от которой нет пока эффективного лечения. Стоун напрягся, пытаясь прочитать название. Оно было короткое, но состояло из одинаковых крючков. Пришлось разбирать уже прочитанные слова на буквы, изучать варианты написания. Стоун даже нарисовал табличку, в которой проследил какой букве соответствуют те или иные закорючки. Наконец слово было расшифровано: "Лихорадка Ласса"!
Чем дальше Питер читал статью про эту лихорадку, тем очевидней становилось, что это ей болеет Догс: тошнота, рвота, понос, температура, отеки лица и шеи, пневмония (этот удушающий кашель, на который, кстати, не сделал акцент доктор, скорей всего и был ее проявлением).
Стоуну больше не было страшно, возможно потому, что у врага появилось имя. Теперь это не невидимый безымянный палач, спрятавшийся в темноте и желающий его убить, а вполне конкретная болезнь, со своими симптомами и лечением. Хотя некоторые фразы пугали: "заражение воздушно-капельным путем", "инкубационный период от трех дней до трех недель", "острозаразно!", "данных о длительности иммунитета нет". И самое главное "отсутствие эффекта от антибиотиков"!!!
Это означало только одно: доктор, который упоминал в качестве лечения антибиотики, на самом деле не лечит своего пациента!
Стоун откинулся на кровать и уставился в потолок. Он довольно спокойно раздумывал о том, в какую ужасную историю влип. Этот тихий госпиталь в джунглях оказывается опасен для жизни - здесь уйма больных острозаразной лихорадкой. Они лежат в ветхих домиках с дырявыми крышами, мимо которых он много раз проходил, не подозревая, за их стенами живет смерть. Ел приготовленную местной кухаркой еду, и кто знает, не пробегала ли рядом с его тарелкой многососковая крыса, источник болезни.
Но этого мало! Кроме страшной болезни, здесь есть не менее страшный доктор, который считается специалистом по тропическим болезням, но лечит больного не теми лекарствами. Ладно бы больной такой был единственный - ошиблись, так нет - здесь это распространенная штука, оказывается! И не дай бог, он - Стоун - заболеет этой заразой! Где гарантия, что добрый доктор Полянски будет его лечить?
И все же Стоун понимал, что листочек с упоминанием лихорадки Ласса не мог служить доказательством того, что Догс болеет именно этой болезнью. И уж тем более смешно обвинять доктора с такими уликами. Оставался только один путь - тетрадь. Если доктор упоминает о лихорадке в письме к женщине, значит его волнует эта проблема! А если зеленая тетрадочка - дневник, то там все должно быть гораздо подробнее. Но как ее выкрасть? Доктор стал подозрительнее и наверняка, если ему есть что скрывать, не будет прятать свой дневник в ящике стола, а найдет место понадежнее.
Поздним вечером Стоун прогуливался по территории госпиталя. От этой мокрой жары и мыслей он начинал тихо сходить с ума. В такое время здесь было гораздо прохладнее, чем днем. Собственно прогулкой это нельзя было назвать, у Стоуна была вполне конкретная цель - домик Полянски.
Доктор как и в прошлый раз писал. Не отходя далеко от окна, Стоун спрятался в растительности, чтобы случайный прохожий не заметил его, и принялся ждать.
Наконец Полянски захлопнул тетрадь и, сняв очки, устало протер глаза. Посидев немного, он поднялся и небрежно взяв тетрадь понес ее куда-то вглубь помещения. Стоун испугался, что тайник может находиться за пределами обзора окна. В крайнем случае, решил Стоун, придется привлекать своих наемников и делать обыск в открытую.Однако Питеру опять повезло: доктор подошел к книжной полке, достал какой-то увесистый томик и всунул в него тетрадь.
Шанс выкрасть тетрадь представился утром. Стоун, прокрался в хижину доктора - двери здесь, как правило, не закрывали - и без труда нашел вожделенную вещь.
Бесцеремонно прогнав дремлющую Надин из своей хижины, Питер принялся читать. Как он и предполагал, это был дневник доктора. Каждый день Полянски делал ничего незначащие записи: рассказывал о том как провел день, иногда разговаривал все с той же Элизой, писал о своей тоске и усталости. По мнению Стоуна просто-напросто ныл.
Одна из последних записей развеселила Питера:
"устал, умерло три пациента, тоскую по Элизе, Стоун кажется подозрительным".
Вот так вот... Сначала о себе, потому мимоходом о том, что кто-то умер, потом опять о себе и персону Стоуна не забыл! Питер ухмыльнулся и пролистнул к тому дню, когда он доставил сюда пленника.
"Привезли нового пациента. Это Догс..."
Ага! Значит, и докторишка знал с самого начала. Похоже, личность этого пациента мало для кого осталась секретом.
"... Мне страшно представить что будет, если хоть кто-то из персонала узнает об этом!Не имею права не принять его! Но как же мерзко это все".
И опять нытье...Стоун сплюнул и перевернул страницу. Запись недельной давности был весьма любопытна:
"Догс заболел. Сделали анализы: это лихорадка дум-дум, но симптомы больше похожи на Ласса - все признаки пневмонии, при дум-думе такого не бывает. Странно. Неужели это какая-то новая штука. Пожалуй, стоит повторить анализы ".
"Повторные анализы дали тот же результат. Скорей всего Догс подхватил пневмонию по дороге. Неужели действительно "дум-дум"? Я видел характерную язву, образующуюся на месте внедрения паразитов, но у меня сложилось впечатление, что она не нова! Что ж буду лечить от дум-дум, другого диагноза пока поставить не могу".
Стоун ошалело перечитал записи. Кто ошибся - он или доктор?? Это не может быть "дум-дум"! Не может! У Догса иммунитет! Неужели опытный Полянски слишком доверился результатам анализов?? И принял заживающую язву за свежую?? Неужели такая ерунда и анализы сбили опытного специалиста с толку?? Или он захотел сбиться?
Стоун в бешенстве отшвырнул тетрадь и принялся нервно грызть ногти. Он чувствовал себя никчемным профаном, сунувшим нос в нечто страшное. Ясно одно: настало время поговорить с Полянски начистоту. Смысла и дальше проводить расследование не было: не исключено, что часы Догса сочтены, и наблюдать за тем, как медленно убивают пленника, Питер не мог.
- Доктор, объясните мне одну простую вещь! - Стоун обращался к спине доктора, который отрешенно сидел на больничной лавочке, меланхолично куря трубку.
- Я вас слушаю, - ответил доктор и рассеяно повернулся.
- Если надо поставить чертов диагноз. Чему больше доверитесь? Анализам или собственным глазам?
На секунду доктор замешкался. Посмотрев на Стоуна слегка безумными глазами, он поправил очки и пробормотал:
- Опять вы лезете, Стоун, не в свое дело! Не знаю, до чего вы додумались... наверняка идея бредовая... - Полянски обреченно вздохнул, - но если отвечать на ваш вопрос, то доверяю анализам. Болезнь, знаете ли, иногда имеет нехарактерное течение.
- А были случаи, чтобы вы облажались?
- Не припомню, нет.
- И в болезни пленника уверены? - Стоун сел рядом с доктором и приблизившись к нему вплотную, тихо спросил. - Что если вы лечите неправильно? Вы понимаете, вашу мать, насколько сильно рискуете?
- Не говорите ерунды, мистер Стоун, Догс болеет лихорадкой дум-дум на фоне пневмонии. И я легко могу доказать это. Пойдемте в лабораторию, посмотрите на результаты анализов. Кстати, я специально сохранил образцы, чтобы в случае подозрения смог доказать! Да болезнь протекает нетипично, но анализы - упрямая вещь, - доктор встал и жестом пригласил Стоуна идти следом.
В лаборатории Полянски долго искал в тетради для записей нужную и, наконец, нашел.
- Вот смотрите! Положительные реакции мазка крови, пунктата костного мозга и соскобов с кожных поражений. Меня признаться немного удивили такие результаты. Согласен, я не мог не заметить, что симптомы сильно схожи с симптомами лихорадки Ласса, но и повторные анализы оказались такими же! Если вы привлечете специалистов, они без труда докажут мою правоту.
Питер задумчиво рассматривал лабораторные стеллажи. Ничего нового он не узнал. Можно было бы и успокоится, но Стоун знал гораздо больше, чем Полянски. Но иммунитет Догса был джокером, и его нужно беречь до последнего, когда ни у кого не останется весомых аргументов, иначе доктор - если он в чем-то замешан, конечно - вытащит своего джокера и крыть будет нечем!
Тут в голову Питера пришла простая мысль... если она подтвердится - все срастется.
- Кто брал эти чертовы анализы?
- Надин, - помедлив, ответил доктор.
- А есть ли среди ваших пациентов еще больные дум-думом?
- Да, один, - обреченно ответил доктор, казалось он обо всем догадался, но старается не показывать этого, - он поступил дней десять назад и сейчас идет на поправку, его дела получше, чем у вашего подопечного.
- Чертовски забавно! Удивительнейшее совпадение! - ухмыльнулся Стоун. - Доктор, у меня есть сюрприз. Вы в курсе, что Догс уже переболел лихорадкой дум-дум?
- Вы это наверняка знаете? - по глазам было видно, как умирали надежды доктора. - Это серьезные слова, дум-дум вызывает стойкий иммунитет.
Рядом что-то звякнуло. Стоун насторожился, он выхватил из-за пояса припасенный пистолет и направился за ширму, туда, откуда послышался звук. Одним движением он отдернул занавесь и увидел бледную Анну, держащую в руках ванночку с инструментами.
- Извините, я тут нечаянно оказалась, - пролепетала хирург и, опустив глаза, пронеслась мимо Стоуна к выходу.
Питер задумчиво посмотрел ей вслед, прикидывая, что так напугало Анну, и почему она скрывалась, слушая его разговор с доктором. Впрочем, она не имела к делу никакого отношения, и Питер решил не отвлекаться на постороннее.
- Черт подери эту Анну! Я потерял мысль, - проворчал Стоун. - На чем мы остановились? Ну да, Догс действительно болел дум-думом. Он сам рассказал мне об этом. Судя по тому, что я прочитал, после болезни остается длительно незаживающий рубец. Скорей всего он и свел вас с толку. И анализы... Скажите, имела ли доступ Надин к больным с лихорадкой Ласса?
Доктор нехотя кивнул.
- Не переживайте, думаю, на суде вас оправдают, - Питер попытался приободрить доктора, - хотя хрен его знает...а вот практиковать наверняка запретят.
- Это позор... - прошептал Полянски. - Я занимаюсь лихорадками двадцать лет! Двадцать! Вы понимаете? И какая-то... девица смогла так просто облапошить меня. Надин... я считал ее хорошей девушкой, гуманной, но чтоб такое!..
- Я думаю, лучше вам самому взять анализы у Догса, - Стоун снисходительно похлопал доктора по плечу, и продолжил никак не соответствующим этому жесту тоном, - причем на моих глазах. И начать адекватное лечение, черт вас подери, доктор, если еще не поздно? Я не хочу, чтобы эта мразь сдохла! Он должен предстать перед судом! Слышите меня, вашу мать, доктор?! Должен! И не потерплю, чтобы какая-то больничная потаскушка разрушила мои планы!
- Да, да... конечно, - рассеяно закивал доктор, доставая из стерилизатора нужные инструменты. Стоун видел, как тряслись его руки...
Когда они, облачившись в защитные костюмы, наконец, вошли в палатку, то застали бездыханное тело Догса. Рядом на кровати валялась перепачканная рвотой подушка. Не было никаких сомнений, что именно ей был задушен террорист.
Стоун обезумел от ярости. Он выскочил на улицу и стал в бешенстве трясти охранника, дежурившего у входа.
- Говори, мразь! - орал Стону, брызгая в лицо наемника слюной. - Кого ты впустил? Кто последний заходил сюда! Говори же!
- Мистер... - пролепетал тот, - вы же сами разрешили входить сюда миссис Анне! Она только что была здесь и вышла!
Их обеих нашли в хижине Надин. Они сидели, обнявшись, и выглядели очень мужественно, несмотря на измазанное растекшимся макияжем лицо Надин..
Стоун устроил допрос всем троим. Оказалось, что Анна никому не говорила, что вычислила личность Догса - Надин догадалась сама, причем в первый же день, вернее ночь, а доктор случайно нашел в ящике стола старую помятую листовку с просьбой посодействовать в поимке особого опасного преступника Догса.
Надин рассказывала свою историю спокойно, с вызовом глядя в глаза Стоуну, отчего тот еще больше заводился и переходил на неприличный крик. Она не пыталась отпираться. На первом же допросе призналась, что люто ненавидела Догса и желала ему смерти еще до их встречи. Поняв, с кем ее свела судьба, решила, что такого шанса упускать нельзя. После недолгих раздумий, Надин решила заразить террориста - наполнила шприц кровью одного из больных лихорадкой Ласса и вколола ее Догсу. Меры предосторожности действительно были приняты с самого начала, поэтому Надин не опасалась, что заразится доктор или Анна. В нужный момент медсестра подменила анализы на другие, для того, чтобы доктор Полянски назначил неправильное лечение. Однако с самого начала Надин поняла, что Стоун опасен, и решила его нейтрализовать. Оказалось, что она не только закрутила с Питером "роман", но и периодически подсыпала ему в виски немного снотворного, чтобы Стоун поменьше интересовался подопечным.
Самолюбие Питера было уязвлено. Он решил во чтобы то ни стало упечь за решетку эту потаскушку. Хотя понимал, что это трудно будет сделать - фактически Догс умер от рук Анны.
В отличие Надин, Анна была очень эмоциональна. Она срывалась на крик и патетику так же как в первый свой разговор со Стоуном:
- Я не собиралась убивать этого нелюдя! Поверьте, мистер! Но когда я невольно услышала ваш разговор, уже не могла думать разумно! Поймите, бог не дал мне детей, поэтому Надин полюбила как родную дочь! Я не могла допустить, чтобы ее молодость и красота были загублены в тюрьме. Это ужасная судьба! Отвратительная! В двойне отвратительно попасть туда из-за такой мрази, как Догс! И я решилась! В миг! Пошла и убила. Не думала, что это окажется так легко и физически, и морально...
- И что вы собираетесь делать, мистер Стоун? - спросил доктор Полянски, кода допросы были закончены.
- Грузить всех троих в машину и вести туда, где их засудят, - ответил Стоун, пожав плечами.
- Простите, кого троих? Вы имеете ввиду и меня?
- Нет, доктор, вашу мать, вас то за что? Вы честно выполняли свой долг. Я, кстати в этом уверен, потому, что выкрал ваш дневник и все прочитал. Я подразумеваю Надин, Анну и тело Догса.
- Ничего не получится! Тело необходимо сжечь. Вы представляете, насколько опасно тащится по такой жаре несколько дней с телом человека, который болел острозаразной лихорадкой!? Тем более к тому времени пока вы довезете, от него немногое останется.
- И что вы предлагаете? Оставить этих двоих безнаказанными? Вы понимаете, черт вас побери, что они наделали? Преступник избежал наказания! Он сдох! Не будет суда и следствия.
- Уверяю вас, преступник наказан - он умер мучительно. Вы хотите, чтобы и после смерти он своим гниющим заразным телом губил чужие жизни?
Стоун уезжал ночью. Он пообещал вернуться вместе со следователем, но был уверен, что никогда больше не увидит этот страшный госпиталь.