Зимин Д., Зимина Т. : другие произведения.

Распыление. Дело о Бабе-яге. глава 6

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Глава 6
  
  
  
  
  
  Иван
  
  
  
   ...В городе стояла удушающая жара, и это было непривычно. У нас в Москве давно научились контролировать погоду... Пока забрал с почтовой станции багаж да отыскал постоялый двор, вымотался окончательно.
  
  
  
   Лумумба сидел у распахнутого окна в удобном плетеном кресле. Благородные кудри его обдувал прохладный ветерок, а ноги, в щегольских сапожках из кожи химеры, покоились на мягком пуфике.
  
   Время от времени учитель подносил к губам хрустальный бокал. Глаза его были полузакрыты а движения полны праздной неги.
  
   За креслом, изогнувшись в подобострастном поклоне и нашептывая что-то на ушко его сиятельству, пребывал напомаженный, благоухающий гвоздичной водой, управляющий гостиницы.
  
   Эта парочка, являя собой довольство и благолепие, окончательно пошатнула мою веру в разумное, доброе и вечное.
  
  
  
   С грохотом побросав сундуки и нарочито пыхтя, как паровоз, я упал на диван рядом с неубранным еще, накрытым кружевной салфеточкой столом, налил полный стакан воды и выхлестал залпом.
  
  - Стажер! - обрадовался наставник, будто только что меня заметил. - Как быстро ты вернулся. А мы тут с милейшим Аполлоном Митрофановичем городские сплетни обсуждаем. Прелюбопытная картинка получается... Да ты кушай, пока не остыло. - он кивнул на блюда под серебряными крышками. - Отведай супчику: райское блюдо! Курочка домашняя, нежная - м-м-м... А какая здесь осетрина, Ваня! За такую осетрину и душу не грех продать. - он посмотрел на свет сквозь бокал. - Не говоря уж о коньяке. Вы меня не обманываете, милейший? - он повернулся к управляющему.
  
  - Никак нет-с. Не обманываю. Сей напиток производят у нас в городе, на заводе господина Дуриняна. Особые технологии, так сказать-с.
  
  - Прекрасно! - восхитился учитель. - Просто замечательно! Что характерно: раньше, до Распыления, никакие технологии такого букета не давали. Только по старинке: бочки, купажирование, выдержка...
  
   Дальше я не слушал. После предложения угощаться я как-то сразу подобрел, простил учителя за праздность и тоже преисполнился благости. Супчик оказался и вправду мировой - не знаю, в чем тут дело. Может, куры здесь более породистые, чем у нас.
  
   Душистый хлеб хрустел снаружи и был мягок внутри, осетрина, как и обещал Лумумба, оказалась ароматной и прозрачной, аки розовые лепестки, и таяла во рту.
  
  
  
   Через полчаса неторопливой беседы с Лумумбой управляющий наконец-то усмотрел возможность испариться, сославшись на необходимость подготовки второй комнаты - для меня. А я, насытившись, стал оглядываться.
  
   В глаза бросалась нарочитая роскошь новой нашей обители. Полосатые, в розочках, обои, зеркала и картины в тяжелых рамах, обивка мебелей и портьер - всё выдержано в золотых и пурпурных тонах. Ванная комната облицована каррарским мрамором - поддельным, я так понимаю. За то само корыто - рассчитанное, по меньшей мере, на левиафана, чугунной ковки, и на роскошных львиных лапах впечатляло... Коврик на полу - и тот был пурпурным, с золотой окантовкой. Как его, барокко мать его за ногу рококо. Я всерьез обеспокоился.
  
  
  
  - Бвана, во сколько нам эта роскошь обойдется? Месячный оклад за сутки? Чем вам вдруг так разонравились обычные нумера для командировочных? Клопы надоели?
  
  - Не ной. - отмахнулся учитель. - Пока я сюда шел, подумал, что лучше не афишировать, кто мы такие. Не будучи агентами, мы скорее выйдем на поставщика пыльцы. А это, как ты понимаешь, требует большего размаха, нежели могут себе позволить скромные служащие.
  
  - Дак нас Шаробайко видел. Он же в курсе.
  
  - Он будет молчать, это и в его интересах. Подумай: заезжее начальство сильно понижает его в статусе. Ему это не с руки - перекрывается путь к казенной кормушке.
  
  - Он же плакался, что в казне ничего нет. - честно говоря, иногда я любил включить дурачка. Просто, чтобы взбодрить драгоценного учителя. Не дать ему расслабиться окончательно.
  
  - Деньги просто разворовали, обычное дело. Такова натура человеческая: брать то, что тебе не принадлежит. - Лумумба, поднеся бокал к глазу, посмотрел сквозь него на меня, и подмигнул.
  
  - Вы ж не берете.
  
  - Для воина великого племени самбуру это является единственно возможной линией поведения. Мой отец, великий вождь М'бвеле Мабуту, всегда говорил: - не воруй, сынок. Руку отрежу.
  
  - Так и что у вас за идея? - я зевнул. Глаза слипались. Жара, жужжание мух, негромкое чириканье, доносящееся через окно - всё навевало сонное оцепенение.
  
  - Представимся публике гастролерами. - от голоса начальника я встряхнулся.
  
  - Это как?
  
  - А так: маги мы с тобой не из последних, а Пыльцы здесь хоть отбавляй... Ты погляди на этот коньячок! - он протянул мне пузатый бокал. - Да нет, пить не нужно - всё равно не оценишь, лучше понюхай. Чуешь? Авторитетно заявляю: ни один доморощенный коньячный спирт ТАК не пахнет.
  
  - А что пахнет?
  
  - "Курвуазье", разлива тысяча девятьсот семьдесят третьего года.
  
  - Именно семьдесят третьего?
  
  - Именно.
  
  Я напряг извилины.
  
  - Так это же...
  
  - Правильно. Может, где-то еще и сохранилась крошечная партия оригинала, но, смею тебя заверить, друг мой: за бутылку "Курвуазье" семьдесят третьего года можно купить этот городишко вместе с потрохами, то бишь, с жителями. - учитель, отобрав у меня бокал, сделал маленький глоточек. - И какой отсюда следует вывод?
  
  - Волшебство?
  
  - Разумеется. Сидит на заводе господина Дуриняна маг с хорошим воображением, делает глоток оригинала, затем нюхает Пыльцу, и - вуаля.
  
  - Сразу в бутылках.
  
  - Именно! - начальник пружинисто вскочил и хищно прошелся по комнате. - Так что мы, друг ситный, нынче не старший оперуполномоченный майор Базиль М'бвеле со стажером, а Великий Заклинатель, Проводник в Другие Миры, унган Вася Лумумба. С ассистентом.
  
  - И что изменилось? - опешил я. - Мы же, вроде как, они и есть... - учитель закатил глаза.
  
  - Врать нужно, по возможности, только правду, падаван. Иначе спалишся.
  
  
  
  ...поднял меня среди ночи и велел лететь ко входу в гостиницу. Сунув ноги в штаны, натянув рубаху и прихватив ботинки, я полетел. С учителем, когда он в таком состоянии, лучше не спорить.
  
   На улице ждало такси.
  
  
  
   По дороге Лумумба объяснил, что во сне, вдруг, ощутил такой ужас, пустоту и отчаяние, что вкушать отдых далее сделалось абсолютно невозможным. Поднявшись, он тут же погадал на крокодильих зубах - я, впрочем, давно подозреваю, что были это клыки, выдранные у обыкновенного дикого кабана, но не суть... Зубы указали, что опасность исходит от холодных кожистых существ, одновременно как бы огненных.
  
  Вспомнив о Матери Драконов, учитель тут же бросился поднимать меня и управляющего, которому приказал найти любой транспорт, способный доставить нас за город в самые кратчайшие сроки.
  
  
  
   В городе царила паника. Над ближним лесом полыхало зарево, и половина населения уже торчала на крышах, возбужденная и напуганная взрывами. Никто еще ничего не понимал, но слух о драконах успел просочиться.
  
   Тем более, что в город, под защиту стен, с окрестных деревень стекался народ. Дороги заполонили цыганские кибитки, запряженные белоглазыми, в пене, лошадьми, телеги с медлительными волами и крестьяне, нагруженные детьми, клетками с курами, корзинами с гусями и мешками с визжащими поросятами.
  
  
  
   Водила воняющего самогоном тарантаса сообщил, что слышал от свояченика, а тот - от оружейника из слободки, что это - точно драконы. Мало того, воевать драконов отправилась целая армия, потому как скупили они большую часть слободского боеприпаса. За поимку живого дракона Шаробайка сулил сокровища, якобы хранимые Матерью в сундуках... Кому и зачем мог понадобиться живой дракон, таксист, назвавшийся Мамедом, не знал, но думал, что употребить в дело такую скотину очень даже полезно: вместо огнемета, например. На страх агрессору. На вопрос, какому именно агрессору, и как он собирается управлять крылатой тварью, водитель, дергая небритым подбородком и шевеля горбатым, с торчащими из него черными волосами носом, процедил презрительно: - знаем, каких... Расплодилось пыльцеедов - нормальным людям житья нет. То файерболы взрывают, то динозавры по огородам, как у себя дома, шастают. Весь, почитай, урожай капусты потоптали... Спустить на них всех дракона - пусть-ка на этом свете адской сковородки отведают.
  
  Проколов в собственной логике он не видел.
  
  
  
   К месту побоища Мамед подъезжать категорически отказался. Остановил машину у реки, километрах в трех, и - ни в какую. Тарантас, мол, нэ его, а казэнный, взятый в арэнду. И, ежели дракон его подпалит, возмещать придется из своего кармана.
  
   Три километра многовато, сказал учитель. Можем не успеть. И протянул водиле десятку. Водитель десятку взял, но предупредил: - Если что - пеняйтэ на сэбя. Лумумба пенять согласился, и мы поехали дальше.
  
   А потом из леса, как вражеская субмарина из пограничных вод, поднялся дракон. От морды до хвоста было в нем метров двадцать - у меня аж дух захватило. Размахом крыльев он свободно покрывал площадь футбольного поля... Пыхнув огнем, тварь подожгла лес и вновь скрылась за пылающими стволами.
  
   В этот же миг грохнуло так, что заложило уши, и дракона, как жареную курицу, подбросило над деревьями. Нас тоже подбросило, одна покрышка лопнула, тарантас ухнул в канаву и перевернулся.
  
   С Мамедом случилась истерика. Утратив дар человеческой речи, он рычал, плевался, как павиан, и хватал попеременно то меня, то Лумумбу за грудки. Учитель не глядя протянул таксисту увесистый кошелек, и пошел вперед, не отрывая взгляда от деревьев, за которыми скрылся дракон.
  
   Я пошел за ним, пытаясь высмотреть безопасный путь - вокруг начинался капитальный пожар. А потом я увидел Мать Драконов. Она парила над лесом, и её длинные белые волосы клубились в горячем, поднимающемся от земли воздухе, как облако.
  
  - Скорее! - завопил наставник и рванул к ней, прямо через тлеющий подлесок.
  
  
  
   Слава богу, мы с Лумумбой успели принять по дозе, так что оба были на пике формы. Это нас и спасло.
  
   Волна эйфории как раз схлынула, оставив холодное ощущение магущества. В Академии курсантов специально тренировали справляться с чувством восторга. Даже использовали отрицательное подкрепление, чтобы не возникало соблазна вмазаться просто так.
  
   С привычным уже равнодушием я проследил, как сдвигается Завеса и мир раскалывается на два света: на тот, и на этот. Фигура наставника стала однобокой. Только правая половина головы, одна рука и одна нога, а вся левая его часть приобрела зыбкую, эфемерную текучесть и исчезла в Нави. Стволы деревьев, камни, даже тарантас Мамеда, сделавшись пронзительно четкими и ясными, больше не отбрасывали тени.
  
  
  
   В "том" свете Мать выглядит устрашающе. Волосы, в Прави бывшие белыми, здесь сияют чистым серебром, вместо глаз, носа и рта - темные провалы. Она левитирует на столбах света, бьющего из ладоней. Вокруг, окутывая её, как саваном, клубится сила. Сила темная, дурная. Она как черное, чадящее пламя, и от нее инстинктивно хочется держаться подальше.
  
  - Ваня! - зовет Лумумба, становясь в боевую позицию. - Давай вместе, в три касания!
  
  И мы даем.
  
   Мать беззвучно кричит, корчится, а потом, оторвав от себя кусок черного савана, набрасывает его на нас, как пелену. Я моментально слабею - будто выключили лампочку у меня в груди. Сердце затихает, как уставший двигатель, и ничегошеньки больше не хочется. Даже дышать. Руки сами собой опускаются, и Навь, окружив меня плотным коконом, начинает затягивать к себе в нутро.
  
   Лумумбе же черная сила Матери не причиняет никакого вреда, даже наоборот. Впитав свою часть савана, бвана громко смеется, запрокинув голову и кровожадно оскалив зубы. А затем, набрав полные щеки ветра, с силой дует на меня - и саван сдувает. Как рваная паутина, он опадает на землю и исчезает. Выпрямившись, я встряхиваюсь, словно пес, которого заели блохи - именно такое ощущение оставляет послевкусие темной силы, и начинаю дышать нормально.
  
   Наставник делает свой ход. Раскрутив над головой огненное лассо, он набрасывает его на Мать. Петля затягивается на шее, не давая ей подняться выше. Мы с Лумумбой тянем, пытаясь посадить её на землю, но магичка не сдается. Тёмная сила поддерживает её в воздухе, не давая упасть, а потом Мать срывает с неба тонкий серпик луны и, как ножом, перерезает им огненную нить Лумумбы.
  
   Освободившись, она раздирает Завесу и достает еще одного дракона.
  
   Я застываю столбом: вот как она это делает! Черпает силу не из себя, а прямо из Нави. Её твари - не наколдованные, а самые, что ни на есть, "настоящие". Но удивляться некогда.
  
  
  
   Дракон огромный. И черный, до синевы. Взмыв под самый небесный свод и медленно развернувшись, он пикирует прямо на нас. Из пасти его бьет огненный столп, цветом напоминая расплавленный металл. Я чувствую толчок в плечо и слышу бодрый голос наставника:
  
  - Не спи, падаван, веселье только началось. Держи!
  
  Он достает из жилетного кармана крошечную, но растущую на глазах монетку, и вот мы поднимаем над головой щит Джян-бен-Джяна - только он способен выдержать пламя дракона. Щит тяжелый, почти неподъемный. Будто сработан не из шкур тысячи василисков, склеенных желчью отцеубийцы, а из стальной плиты банковского сейфа.
  
   Щит поглощает весь жар, но раскаляется, и мы бросаем его на землю, где от остывает, исходя искрами и поджигая траву. Опять я не успел ничего рассмотреть...
  
   По слухам, на внутренней стороне щита были запечатлены все великие битвы прошлого, а на внешней - грядущего. По крайней мере, так говорили в Академии.
  
  
  
  - Не зевай, стажер. - кричит Лумумба. - Твой выход!
  
  Я киваю и достаю из Нави свою заветную сударшана-чакру. Сколько сил и Пыльцы я потратил на её создание - ужас. Пришла пора сдать "выпускной экзамен" и получить аттестат зрелости. В одиночку сразиться с чудовищем. Убить дракона.
  
   Хорошенько раскрутившись, я, как дискобол, запускаю чакру в небо и стальной диск, визжа и вращаясь, врезается в тело твари. Дракон, запрокинув голову, ревет, пока диск , как циркулярная пила, режет его на куски.
  
  - Пять с плюсом, стажер! - наставник довольно потирает руки. - А за зрелищность - дополнительный бонус в виде стаканчика мороженного.
  
  
  
   Увидев, что её оружие уничтожено, Мать сатанеет. Воя, как сирена, она вновь запускает руки в Навь и достает огненный шар. Подняв его над головой, магичка бросает шар в нас с Лумумбой, и мы еле успеваем отскочить в разные стороны. Не дожидаясь ответного удара, Мать бросает шары один за другим. Падая на землю, они взрываются, как горшки с греческим огнем.
  
  - Надо брать живьем! - кричит довольный, как кот, Лумумба. - Такая девушка! Персик!
  
  Девушка-персик запускает очередной шар, и он расплескивается о грудь наставника. Меня задевает брызгами и одежда загорается.
  
  - Вы уверены, бвана? - я приплясываю среди горячих угольков, сбивая пламя с рубахи.
  
  - Она станет нашим лучшим боевым магом, можешь не сомневаться. Давай Сеть миродержца! Раз, два, три!
  
   Крупноячеистая огненная сетка окутывает девушку, и поначалу кажется, что нам удалось её спеленать. Но через пару минут магичка, придя в себя, рвет нити голыми руками. А затем...
  
  
  
   Воздух разрывает череда выстрелов и Мать, как подкошенная, падает на землю. Становится очень тихо.
  
  
  
   От лица девушки ничего не осталось. Грудь тоже разворочена, среди белых осколков ребер виднеются сизые тряпочки спавшихся легких. Сердце не бьется.
  
  - М-м-мать! - ругается учитель. Мы ж её почти связали!
  
  - Мне так не показалось. - звучит незнакомый спокойный голос. Мы оборачиваемся.
  
  Невзрачный, вывалянный в грязи и пепле мужичок. На щеке - глубокая царапина, из которой, теряясь в бороде, стекают струйки крови. Он весь какой-то средний: не высокий и не низкий, не толстый и не худой, ни молодой ни старый... Но взгляд - будто ледяной буравчик. Так и кажется, что дырку провертит. В руке мужичка покоится здоровенный "Носорог".
  
  - Сожалею, если испортил вам игру. - говорит он таким тоном, что можно понять: ни о каких сожалениях речи не идет. - Но я не мог рисковать.
  
  - Это была не игра. - Лумумба, отряхнув руки, поднимается и отворачивается от поверженной Матери. - Вы хоть представляете, какой силы мага вы убили?
  
  - Я застрелил преступницу. - посчитав оставшиеся патроны и с щелчком вернув барабан на место, он сует револьвер обратно в кобуру. - И избавил город и всех его жителей от участи быть сожженными заживо. До ваших магических экзерсисов мне нет никакого дела.
  
  Посеревшие щеки и сузившиеся в иголку зрачки означают, что учитель взбешен до крайней степени. Но он берет себя в руки: на чужой территории, инкогнито - не время качать права...
  
  - Возможно, вы приняли единственно верное решение. - говорит он горько, а затем, после секундного раздумья, протягивает незнакомцу руку. - Василий Лумумба. Маг.
  
  Незнакомец руку принимает спокойно, без опаски и предубеждения, и пожимая, улыбается.
   - Очень приятно познакомиться. Таракан. Охотник на магов.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"