|
Когда сын умер, часы остановились. Андрей обнаружил это, придя домой из больницы. Тишина была странной и неуместной. Захотелось сбежать, что Андрей и сделал.
Потом он несколько часов бродил по улицам и думал, вспоминал, пытался сообразить, как принять факт ухода из жизни последнего родного человека.
Давно стемнело, а Андрей никак не мог заставить себя идти домой. Он вышел на набережную, спустился на песчаный берег и замер у самой кромки воды. Холодный ветер продувал насквозь. Фонари остались позади, человеческий гомон почти смолк и Андрей вдруг оказался наедине с миром холодной реки и почерневшего неба с красной полоской заката на горизонте. Андрей запрокинул голову навстречу громадной вселенной, смотревшей на него сверху первыми звёздами. И в этот момент остро ощутил всю мимолётность и игрушечность маленьких бед и катастроф, разрывающих людские сердца.
А ещё Андрею подумалось, что где-то там, в пустоте, летит теперь его Данька. Впервые за день пришла боль. Обжигающей пощёчиной разлилось осознание потери.
Надо было идти домой, но Андрей всё медлил. Убежать от боли, остудить раскалённую иглу в сердце тёмной водой, казалось очень заманчивым. Кто его осудит? Наконец Андрей развернулся и пошёл прочь. Надо было как-то организовать похороны и прочее.
***
Кроме Данькиной классной руководительницы и троюродной тётки звонить оказалось некому. Обе обещали быть.
Андрей откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Хотя взгляд неизбежно съезжал на приоткрытую дверь в комнату сына. Зайти туда Андрей сегодня не смог. Поэтому сейчас и разглядывал полинявшую побелку, вспоминал пять стадий принятия неизбежного, гадал на которой находится. Отрицание? Депрессия? Пожалуй, его состояние не подходило ни к одной из стадий. А рассказать об этом было некому. Даже словом перемолвиться не с кем. В этот город они с Данькой переехали после несчастного случая с Ниной и ни с кем не успели толком познакомиться.
А потом случилась авария. И после четырёх дней борьбы Нина забрала сына к себе. Обвинять мёртвую жену было конечно глупо и стыдно, но Андрей ничего не мог с собой поделать. Иррациональное ощущение предательства не покидало.
Они ушли. Они вместе.
А он остался один. Этот факт оглушал.
***
Похороны и поминки Андрей почти не запомнил. Что-то происходило. Кого-то опустили в землю. Кто-то плакал, кажется классная руководительница.
Отложились в памяти только четыре красные гвоздики на холмике рыжей земли да жизнерадостный щенок сторожа, носившийся вокруг.
Позже, вечером, Андрей опять ускользнул из дома и направился в сторону реки. Уже на выходе из двора обернулся - посмотреть, не оставил ли свет, и дом показался ему огромным чёрным спрутом с жадно извивающимися щупальцами. Впрочем, видение быстро пропало.
Спустившись к реке, Андрей уселся на отсыревший песок. Мерный плеск каким-то удивительным образом унимал боль. Здесь, на берегу всё казалось проще и естественней. Даже смерть.
Чернота в небесах густела, а звёзды наливались светом. Свет свивался в длинные колышущиеся, как водоросли, нити. Они спускались к Андрею, касались плеч, скользили по куртке, впивались в ладони. Каким-то образом эти нити высасывали его горе, оставляя оцепенение.
Вздрогнув, Андрей проснулся. Нити прыгнули вверх и пропали. Андрей поднялся. Одежда отсырела, ладони чесались. Похоже, он умудрился задремать. Становилось совсем холодно, пора было домой. Уже подходя к своему двору, Андрей осознал, что душевная боль и в самом деле уменьшилась.
***
Следующие три вечера Андрей приходил к реке. И каждый раз, садясь на песок, задрёмывал под шорох набегающей на берег воды. И каждый раз спасительные нити с неба спускались к нему и высасывали все неприятные чувства. На третий вечер на душе у него стало совсем пусто, легко и холодно. Даже тело, казалось, стало легче. Захотелось смеяться, прыгать, бежать куда глаза глядят. Отправившись домой, Андрей едва сдерживал улыбку. Пустая улица была ярко освещена фонарями. Андрей шагнул на тротуар и побрёл знакомым маршрутом, как вдруг фонарь прямо перед ним мигнул и погас.
Подумав что-то мимолётное про короткое замыкание, Андрей пошёл дальше, но следующий фонарь погас тоже. Будто что-то перекрыло лампу. Зато включился оставленный позади. У третьего фонаря история повторилась.
По спине побежали мурашки. Но домой-то идти надо, тем более, что осталось совсем недалеко. Вот и знакомый двор, голодный дом раскачивает в воздухе щупальцами. Щупальцами?!
Андрей зажмурился, отсчитал до десяти и открыл глаза. Увы, на этот раз щупальца никуда не пропали. Это не могло быть ничем иным, кроме как видением надорванного горем сознания. К подъезду Андрей практически крался. "Этого не существует, нет, всё кажется!" - твердил он про себя. До подъезда осталось рукой подать, когда одно из щупалец метнулось к нему и мгновенно обвило, впилось в грудь, пронзило болью. Андрей закричал, и в тот же миг видение пропало. Нахлынула реальность вместе с потерей и одиночеством.
***
Утром Андрей проснулся от щекотки. Из стены у кровати вылезло тонкое щупальце и, извиваясь, попыталось пробраться под одеяло.
Заорав, Андрей выскочил из постели и отпрыгнул к окну. Щупальце с заметным разочарованием втянулось в стену.
Осторожно подобравшись к кровати, Андрей схватил сваленную рядом одежду и трясущимися руками начал натягивать джинсы. Нельзя сходить с ума. Может, это одна из стадий принятия? Разгадка в отказе принять смерть сына?
Из комнаты Даньки донесся шорох.
***
Андрей сбежал. Квартира превратилась в опасное пристанище каких-то тварей. Но во дворе легче не стало. За ночь всё изменилось. Хотя Андрею казалось, что это он вдруг прозрел, увидел то, что всегда жило на периферии зрения. Возле мусорных баков клубился шипящий мрак. Из подвала лезло что-то чёрное, маслянисто поблёскивающее, студенистое. По асфальту ползли радужные пятна, огибая прохожих, которые явно их не замечали. Впрочем, пятна игнорировали не всех. Когда из подворотни показался ссутуленный, бомжеватого вида мужик, радужные пятна устремились к нему. Догнали, скользнули под заляпанную, драную ткань брюк. Бомж ссутулился ещё больше, но продолжил свой путь. Он явно почувствовал себя хуже, но не замечал присосавшихся паразитов.
Несколько пятен, вяло ползающих рядом с крыльцом, вдруг устремились к Андрею. Он отскочил обратно в подъезд, но путь был отрезан. Воздух за спиной колыхался от странного, будто нарастающего движения.
Андрей дико заозирался, но весь мир вокруг заполонили ОНИ. Темные, цветные, голодные. Вдали, у реки колыхались серебристые нити. И тогда, решившись, Андрей огромным прыжком перемахнул через подобравшиеся совсем близко пятна, и бросился к реке. Серебряные нити заколыхались сильнее. Они тоже высасывали, но по-другому, не больно, легко.
Но главное, они вели в небо.
- Данька, Нина... - шептал на бегу Андрей. - Я иду к вам!
***
Давно стемнело, но несколько радужных пятен всё крутилось на песке у самой кромки воды, будто ожидая чего-то. Постепенно на берег опустилась тишина, волны успокоились, похолодало. Потеряв интерес, пятна расползлись по окрестностям - здесь больше не пахло живым.
И только серебряные нити беспокойно колыхались, будто пальцы, шарящие в кармане в поисках зажигалки.
|