Аннотация: Рассказ, состоящий из двух частей - видение женщиной и мужчиной одних и тех же событий со своих точек зрения. Насколько они соприкасаются?
По обе стороны Солнца
Марьяна
...."Забери ее, - слышала она мамин голос где-то за гранью сознания, -- ей здесь не место". Затем мама добавила нелепую фразу: "Только не ищи ее - она сама придет к тебе". И чьи-то теплые руки взяли Марьяну, как берут крохотных детей -- под спину и затылок -- жест был уверенным, защищающим и нес в себе такую безопасность, что она больше не сопротивлялась. Она отпустила мамину руку...
.. Теплое кольцо неизвестных рук переместилось в пространстве, ее опустили на диван, бережно укрыли одеялом и все шумы стихли. Осталось только тепло и запах, вернее облако аромата этих бережных, сильных рук...
Затем было медленное и неуверенное возвращение в реальность, но ЧТО-ТО осталось там, где осталась мама. Какая-то непробиваемая стена выросла вокруг женского "я" Марьяны: не хотелось НИЧЕГО и любое прикосновение любого мужчины, одна только мысль о возможном прикосновении - сотрясала ее дрожью отвращения.
"Наша девочка погасла, - услышала она как-то из соседней комнаты голос маминой подруги, говорившей с кем-то по телефону - Светлана угасла сама и забрала ее свет с собой. Дай бог, чтобы она опять засияла".
А еще невыносимо, до потери сознания, болели спина и ноги -- будто Марьяна шла долгой, трудной дорогой с тяжелым грузом и эта дорога не имела конца. Ей никто не мог помочь, да и не нужен был никто -- она справлялась со своей болью сама -- тупо глушила таблетки и пропадала на работе допоздна.
Когда сил не стало -- пришла к тебе -- и уловила почти забытый запах из своего сна. Случайно дотронулась до твоей руки -- и вся сжалась от забытого ощущения тепла мужской ладони -- где-то на уровне кожи начиналось узнавание...
Но боль ее тела перекрывала все -- на анализ событий сил не было -- первые дни Марьяна, сжав зубы, вытягивалась на ненавистном массажном столе и думала только о том, чтобы не закричать от этой боли. Однажды, вставая со стола, она пошатнулась, не удержав равновесия - и оказалась в кольце твоих рук - каким-то неуловимым движением ты подхватил ее, как держат крохотных детей -- под спину и затылок; жест был уверенным, защищающим и ТАКИМ ЗНАКОМЫМ!!!
Цепь событий замкнулась -- это твои руки?!!! ЭТО ТЫ?!!
....Узнавание было мучительным и болезненным -- Марьяна задыхалась и захлебывалась в нем, как если бы пыталась вынырнуть из омута ...
Ты чувствовал, что она не верит тебе, пытается отгородиться от тебя -- но узнавание ТЕБЯ было сильнее ЕЕ страха поверить... К тому же ты знал, что делал - и пользовался своим арсеналом совершенно бессовестно -- но, может так и надо было? Ты знал, что она наблюдательна, а каждое твое движение, каждый жест продуман, рационален, завершен и, в то же время, невообразимо изящен и соблазнителен. Причем неважно, ЧТО ты делаешь, важно КАК ты ЭТО делаешь. Ты и говоришь, также как двигаешься.
А главное - ты знаешь, как ЭТО работает.
Она самой себе не могла объяснить, почему от сказанной кому-то в мобильный привычной для тебя фразы: "Ну вот же, оно - доброе утро!", по кирпичику начали рушиться все стены, возведенные смертью матери вокруг ее женского "я". В какой-то момент Марьяна с удивлением осознала, что впервые за шесть лет ее тело начало отзываться на тепло мужской ладони -- и каждый новый день приносил вам новые открытия.
И ты стал ее СОЛНЦЕМ. А она стала ЛЕГКОЙ, ЧУДЕСНОЙ И СИЯЮЩЕЙ.
Марьяне нравилось наблюдать за тобой и рассказывать тебе о тебе. "Ловец женщин" - такое определение она дала тебе однажды. А про себя подумала, что все это - только вершина айсберга; что ни одну женщину ты уже не пустишь дальше порога своей души, потому что тебя предавали, и эти предательства наглухо закрыли все двери....
....но, несмотря на это, она завидовала женщине, у которой ты есть - это была не ревность, а именно зависть, которая страшнее ревности - черная и ослепляющая зависть бессилия и страха изменить ситуацию ...
Поэтому она не строила воздушных замков и запретила себе думать о том, будет ли ТЕПЕРЬ тебе не хватать двух характерных, будто догоняющих друг-друга, звонков у входной двери и ее чуть задыхающегося голоса - странной, возвращенной ТОБОЙ К ЖИЗНИ женщины?...
Ты
Прислонившись плечом к прогретому осенним солнцем стеклу балконной двери, ты слушал звуки своего двора. ТЫ ЖДАЛ быстрых шагов по дорожке к подъезду, хлопка входной двери и двух характерных, будто догоняющих друг друга звонков в твой дом...
...Обостренное чутье предстоящего никогда не подводило -- и, услышав в своем мобильном чуть задыхающееся:
- Добрый день, - ты уже знал -- ОНА НАКОНЕЦ-ТО НАШЛА ТЕБЯ... - меня зовут Марьяна и мне...- замолчала на мгновенье -- нужна Ваша помощь..? - окончание фразы полуутвердительно-полувопросительно, будто сама не поверила тому, что сказала.
- Да. Конечно. Я жду Вас сегодня к трем часам, -- легко ответил ты.
- Ну и замечательно, - быстро ответила Марьяна, оставив тебе короткие гудки отбоя.
Ты знал, что она не придет в три. Что перезвонит. Извинится. Придет на следующее утро. Знал, что, несмотря на искрящийся красками голос и исходящую от нее энергию, внутри этой женщины все мертво. И всё перекрывала боль физическая, которую она, вытягиваясь на ненавистном массажном столе и цепенея под твоими руками, пыталась скрыть за болтовней.
Говорить с ней стало необходимым каждодневным удовольствием для тебя -- с ее наблюдательностью, знаниями и своеобразным мышлением для тебя открывался неизвестный, полный красок и объема мир. И этот мир имел ЕЕ НЕПОВТОРИМЫЙ ЗАПАХ -- пряный и одновременно терпкий запах ветра и Солнца.
Ты старался, как бы невзначай растрепать ей волосы, чтобы усилить запах и тебе безумно хотелось легонько прикоснуться губами к ее затылку. Но ты знал, какие и кем возведенные стены стоят вокруг ее женского "я" и не хотел разрушать их варварски.
Барьер рухнул внезапно -- продолжая массировать ее ногу, ты сказал кому-то в мобильный - "НУ, ВОТ ЖЕ ОНО -- ДОБРОЕ УТРО!". И цепь событий замкнулась! Сила этой простой, сказанной тобой по привычке, без всякого умысла фразы, начала выбивать кирпичи из окружавших ее стен -- выбивать мучительно и болезненно. Ты чувствовал, как она задыхалась и захлебывалась под твоими руками и словами, как если бы пыталась вынырнуть из омута неприятия и узнавания тебя.
Наблюдательная и обладающая таким же, как у тебя, обостренным чутьем, Марьяна никогда не заблуждалась на твой счет. "Ловец женщин" - определит она тебя спустя какое-то время. Ты не стал ее разубеждать -- отчасти потому, что это было правдой, отчасти потому, что тебе так было удобнее.
Многое тебя удивляло в ней: рассуждения взрослой, умной женщины и совершенно детские, трогательные порывы души; резкие смены настроения; ее мироощущение; пожалуй, впервые твои опытные руки массажиста не могли определить ее возраст -- кожа была гладкой, упругой и такой сладкой.
Ты никогда не знал чего ждать от этой женщины-девочки в следующее мгновение -- это тебя озадачивало и слегка раздражало.
Однажды утром она позвонила и выпалила взахлеб:
- Слушай, утро сегодня действительно доброе -- наконец-то вышло солнце, и ноль градусов, и иней на траве так классно хрустит под ногами. Но солнце все равно теплое и ласковое, как ...-- ох уж эта ее манера прерывать фразы... -- как твои руки. Вот! - и снова оставила тебе гудки отбоя.
Но ты даже предположить не мог, что днем получишь от нее в подарок четыре маленьких СОЛНЦА. Сжимая одной рукой огромный прохладный апельсин, а другой - оранжевые с алым розы, ты на минуту потерялся во времени и пространстве. Но, только на минуту -- КАЖУЩЕЕСЯ ОТРАЖЕНИЕ КАЖУЩЕЙСЯ ЛУНЫ -- поставил ты привычный заслон. И равнодушно пошел ставить цветы в воду, оставив апельсин на батарее.
Ты каждый раз поражался образности ее мышления:
- Знаешь, на что мы похожи? - произнесла она однажды задумчиво -- На две струи шоколада -- черного и молочного. Ты такой светлый, просто светишься на моей коже. Я смуглая от природы, и летний загар остается почти до весны.
В последний ваш вечер, уткнувшись лбом тебе в грудь, Марьяна пробормотала:
- Когда выпадет первый снег -- почему-то он всегда выпадает вечером -- я позвоню тебе и скажу: "Пойдем, побродим?". А ты мне ответишь: "Не могу, у меня пациент на столе". Тогда я пойду бродить одна -- пока не замерзну -- приду домой, встану под горячий душ, потом надену пижаму, налью в свою большую чашку горячего чаю с мятой -- буду пить его маленькими глоточками и смотреть в окно, за которым падает первый снег -- ЛЕГКО, ЧУДЕСНО И ВОЛШЕБНО.
Она ошиблась - первый снег выпал той же ночью и замел ее быстрые шаги на дорожке к твоему подъезду...
...Прислонившись плечом к холодному стеклу балконной двери, ты слушаешь зиму и БОИШЬСЯ НЕ УСЛЫШАТЬ в своем мобильном чуть задыхающееся: "Пойдем, побродим ..."