У моего соседа по гаражу - открытие сезона. Он - настоящий автомобилист. Правоверный, как истинный автомобильный муслим.
Все намазы, он, как ему кажется, выполняет. Все нужные молитвы над этим отечественным ржавеющим чудом, как православный ортодокс - творит.
И жертвоприношения, как истинный советский язычник б/у - тоже свершает.
Вот пример его почти беспроигрышного и выгодного мышления: зимой он не ездит, оставляет железное сокровище ржаветь и преть в холодном гараже. А сам катается на метро - в мечтах о тепле. В сладком томлении...
В почти сексуальной нирване предвкушения будущих оргазмов.
***
Сегодня в самый раз - солнечно, тепло. Снег повсеместно сходит, плавится, исчезает. Асфальт кое-где на солнце - парит волнистыми лоскутами. Растворяющимися в крепком весеннем воздухе.
Так что, долой зимнюю тоску - самое время выезжать. Самое время с этим обольстительным чудом сексом заняться. За все воздержание сразу. Слиться с автомобилем, так сказать, в священном весеннем экстазе. И резину, может быть даже, поменять. На летнюю.
И его изрядно уже побитая 'девятка' сегодня, кажется, готовится к бою. Чувствует приближение беды, и готовится. Или - он так думает - что она готовится поехать.
Я совсем не злопыхатель. Но у меня ощущение - она, действительно, если к чему-то и готовится, так к последнему, и решительному. Не на жизнь, а насмерть бою.
К бою с ржавчиной и другими, не менее ужасными невзгодами и болезнями, выпадающими на долю замордованной железке в руках автомобильного любителя.
Она готовится показать ему всю степень своего сиротства и немощи... Она готовится заскрежетать сухими, без масла, внутренностями, и умереть. Пасть посредине дороги.
Или - даже не выезжая из гаража.
Вряд ли он сподобиться потом восстановительным ремонтом падшей кобылы заниматься. Или двигатель менять. По-моему, он скуповат. Секс сексом, а денежки-то, они счет любят.
Скорее всего, подсказывает мне интуиция - она не поедет. Обманет его сексуальное дорожное томление. Мне так вот кажется - со стороны. У меня интуиция - неплохо развита. И настроение у меня только что состоявшимся звонком - испорчено.
Но я - не злопыхатель. Честное, благородное.
***
Когда мы сталкиваемся с ним у гаража, - как сегодня, когда он собирается осуществить первый выезд, я его иногда, слегка провокационно так спрашиваю - почему, скажите на милость, у вас двигатель всегда орет, как резанный?
Меня этот вопрос, конечно, по-настоящему не занимает. Даже - с чисто профессиональной точки зрения. Мне это и все равно, и совершенно очевидно мне - почему двигатель орет.
Но интересно мне услышать его, соседское просвещенное мнение. Что он сам-то по этому поводу думает, мой сосед - автомобильный шаман.
Особенно я люблю задавать этот вопрос, когда не очень в духе. Настроение себе поднять немного.
***
А сегодня я не в духе. Очень даже не в духе.
У меня на сегодня планы сбиты и поломаны.
Она, та самая моя, ненаглядная, позвонила, когда я уже был во дворе, собираясь к ней отправиться.
Я-то рассчитывал так приятно и ненавязчиво субботу провести...
Но она, ненаглядная, сказала, что у нее дела появились. Неотложные. Попросила перенести приятное свидание. Нашу любовную встречу в ее любовном гнездышке.
На завтра, например, на воскресенье.
Какие могут быть встречи в воскресенье, когда в понедельник вставать в полседьмого? И опять впрягаться - клиенты, начальники, жалобы...
Уже с утра воскресенья голова по этому поводу болит. Какая тут может быть любовь? Что волнует кровь...
Да ничего там уже меня давно не волнует - кроме, может быть, повышенного давления.
Мы знакомы с моей ненаглядной года полтора. А то и два - уже. Или еще больше?
Познакомились случайно, и, поначалу, очень весело проводили время. С первого же свидания отправившись ко мне домой. Выпить шампанского - на брудершафт.
Признаться, этот брудершафт несколько затянулся.
И вот теперь я все больше чувствую ее усиливающийся прессинг. Погуляли неплохо, а не пора ли теперь нам и честь знать?
Не пора ли нам о создании крепкой ячейки нашего феодально-передового общества подумать?
И ты, дорогой, - если и мальчик, как я тебя нежно в постели называю, - то уже не первой юности фрукт... За сорок уже будет довольно глубоко. Скоро портиться начнешь. Быстро - и насовсем.
И мне, любимый мой, скоро тридцать шесть, если ты вдруг забыл. Тоже сроки поджимают.
Очень уж затянулись наши брачные прелиминарии, милый. Мне, женщине видной - со всех сторон, призывной, можно даже сказать, хочется наконец снова перейти в фазу развитого спокойствия и благотворной уверенности в завтрашнем дне.
Мы с мамой очень на тебя рассчитываем. Дорогой ты мой. Или - наш. С мамой.
...Они... с мамой...
***
В общем, история древняя, как мир. И такая же скучная.
Конечно, вслух это не произносится. Она достаточно умна, чтобы не говорить об этом в открытую. И маму пореже в разговоры вставлять. Серого ее кардинала.
Также как и я мое отрицательное отношение к данной ячейке - как к махровому анахронизму - проявляю молча. Жестами и гримасами. Не декларирую я его громко, и на каждом углу.
А кому, собственно, нужно это надевание наручников - безо всякой вины? Кому нужна эта отправка - не осужденного еще даже - и сразу на север, в тундру замкнутого одиночества. По неспешному голодному этапу?
После всяких жизненных перипетий один только намек на то, что нужно постоянно быть вместе - вызывает у меня приступы ядовитой изжоги.
Ох, и хороша же камера, комфортная, всего на двоих. Но все же это камера - как тут не крути.
Вот так молча и даем друг другу понять в последнее время - как мы к происходящему относимся.
Многие люди страдают, по-моему, от этого же, и живут, и мучаются, и делают при этом довольный вид. Многим - как мне, например, нужно много раз на грабли наступить и лбом о ручку стукнуться, чтобы понять простую вещь - несемейный я. Могу даже по буквам громко повторить.
По сути своей - несемейный.
В общем, разбила она мне целый субботний день - и спутала все планы... По-моему, она похожа на эту соседскую 'девятку'. Тоже сюрприз с утра приготовила, и я думаю, этот сюрприз - не последний - в нашей с ней, пока еще общей биографии.
А я ведь как-то уже настроился... Суббота все-таки.
И напрасно.
***
Нет, все-таки я не злопыхатель.
Но все же, почему у него двигатель так орет?
А сосед мне отвечает, что у него машина - инжекторная. Сама обороты регулирует. Инжектором.
Занятная теория. Если - не сказать больше.
Что-то не очень-то все это похоже на инжектор, регулирующий холостые обороты двигателя, впрыскивающий топливо в нужной пропорции с воздухом, и другие полезные функции выполняющий.
Больше похоже на барахлящий и привычный на такой развалюхе карбюратор с не менее привычной кастрюлей воздушного фильтра сверху.
И вот почему.
В ту пору, когда это чудо сошло с конвейера, наш любимый автопром и понятия об инжекторах, по-моему, не имел. То есть имел, конечно понятие, как о западном извращении над сутью классического советского автомобиля итальянской конструкции.
Только на картинках его и видали - чиновники от вазовских автомобилей. Подпольно друг дружке показывая. Как 'Плэйбой' тех времен. Куда более откровенный и увлекательный, чем нынешний. Рафинированный и скучный. Никаких позитивных сексуальных эмоций не вызывающий. На улицу если летом посмотреть - там девушки более откровенные шляются. Чем в нынешнем 'Плэйбое' - на картинках, прогибающиеся как-то ненатурально. Не сексуально совсем.
Зачем советскому человеку такая сложная техника, да еще и с мозгами? Нам бы что-нибудь такое - подешевле. Топором вырубленное. По средствам и запросам публики.
'Если других ботинок не видел - наши во! такие...' - как говаривал Михаил Михайлович. Это - точно про отечественного производителя из автопрома.
Совсем не похоже, чтобы у соседа к девятке под капот был прилеплен инжектор. Судя - по грохоту и реву движка, и по дыму из выхлопной трубы. И по запаху гари.
Все эти автомобильные мозги - в гаражах у дяди Пети ставились. И называлось это - электронным зажиганием. Которое описывал журнал 'Юный техник' в разделе 'Умелые руки'. Стоила конструкция довольно прилично - собранная подпольно мастерами-любителями. На заводах, выпускавших не очень-то точно летающие ракеты. Из деталей, прошедших военную проверку и маркированных 'ВП'. Продающихся, кстати, у магазина 'Пионер' - в начале нынешней Тверской.
***
А обороты двигателя у него - все не падают, и не падают... А на слух, так кажется даже - все возрастают и возрастают... Победа над термодинамикой уже близка.
Рычаг подсоса, о назначении которого сосед, судя по всему, и не подозревает, явно выдвинут на полную катушку. И никогда обратно до конца не убирается. Кислорода мало, и машина лопает чистый бензин. Который тут же и выбрасывает - полусгоревшим - в смеси с горящим же маслом.
Но если сейчас подсос вдвинуть, поставить на место, машина попросту заглохнет.
И больше не заведется.
Поэтому рычаг и выдвинут.
Так думаю я.
А как умно думает сосед по гаражу - мне тоже совершенно понятно.
***
- Расход топлива - ничего, в норме? Двигатель не греется? - спрашиваю серьезно. А про себя улыбаюсь. Хоть какое-то развлечение в этот погожий и теперь уже несколько пустынный день.
- Он и должен греться, - смотрит сосед на меня, как на полного профана. - Что же это за двигатель такой - холодный... Покойник вам это, что ли? И расход - тоже в норме, экономичный расход. Литров семь - на сто километров. Как у японок или немцев.
Заметно, думаю я. Литров двадцать. Или больше. Как у какого-нибудь американского 'Тахо'. Пятилитрового. Трехсотсильного.
А сколько масла при этом она съедает, бог ты мой...
Ну, он дождется, заклинит у него двигатель когда-нибудь.
Он же на горящую надпись 'Check engine' наверняка не смотрит, голову могу на отсечение дать. И на горящую масленку на приборном щитке - тоже...
Впрочем, масла не жалко - дешевое, отечественное, из кизяков сделанное. В нашей нефтедобывающей стране.
***
Итак, у соседа сегодня - открытие автосезона.
Он и говорит мне приветственно:
- Открываю весенний сезон! Ох, соскучился по дороге... Ох, сейчас поедим...
И скрывается внутри гаража.
Мне хочется добавить - ребята, поберегись! Кто может - отойдите, пожалуйста. Еще один, соскучившийся по дороге, может быть, сейчас появится. Если заведет ее, конечно. Не дай-то бог.
Но, кажется, мои лучшие опасения оправдываются - нет. Не заведет...
Я стою и стою, наблюдаю. Рядом с его женой. Которая тоже наблюдает, прислонив тяжелые сумки к воротам моего гаража.
А из его гаража - сиплый, постепенно гаснущий скрежет стартера, и сизая гарь из ворот.
А потом - подсевший от его упражнений аккумулятор окончательно сдыхает, перестает даже ворчать стартером, и наступает пропахшая сизой гарью тишина.
Сосед появляется из гаража - несколько озадаченный. Решительный бой, что-то, откладывается.
- Ну и как? Сезон открылся?
Мог бы он и не говорить ничего мне в ответ.
А я мог бы и промолчать, не спрашивать.
Наверное, во мне все-таки имеются и садистские наклонности. Чего унижать человека? Тем более, при его жене.
Многого, видно, я еще о себе самом не знаю.
А ведь день получается пустым. Неприкаянным. Даже теперь и не знаю, чего я у гараж-то делаю?
***
Когда на этом месте строились гаражи - то есть, один сплошной металлический навес из секций с отдельными воротами на каждой секции, у него здесь стояла мятая 'ракушка'. Не обойти ее было, и не объехать.
Только - пообещав одну из секций гаража отдать ему, кооператив смог заставить нынешнего моего соседа убрать сей металлолом с места стройки.
Я думал, он сдал ракушку в утиль.
Когда тент установили, и понаприваривали ворота - 'ракушка' оказалась внутри его выстраданной секции. Он запер ее на замок. Вместе с еле втиснувшейся машиной.
Так и жила она в гараже. Как городской анекдот - о местном убогом. Пока однажды по утру, собираясь на работу, и подходя к своим воротам, я не увидел, как ракушку грузят на самосвал.
- Продал, - поделился он со мной своим горем, грустно потирая озябшие, измазанные ржавчиной руки. - За сто пятьдесят баксов всего! Даром отдал... Жена допилила. Так жалко... Так жалко, милую...
- Жену? - спросил я.
Он только посмотрел на меня печально: тут горькая разлука... А я вот зубоскалю - совершенно неуместно...
Очень нехорошо...
***
У него симпатичная жена.Чуть-чуть чересчур пухленькая, но это ее не портит. И глаза у нее - ничего себе. Но сейчас вид у нее страдальческий. И мне совершенно непонятно, что же их свело вместе. Совершенно разные типы людей. Могу себе даже вообразить, что он с женой сексом занимается также, как ухаживает за машиной. Так занимается, что лучше бы и совсем не занимался.
И, кстати, от машины чтобы отошел подальше.
Вот она сейчас наблюдает за всеми его действиями, и на лице у нее гримаса - будто она мучается давней зубной болью.
- Может быть, помочь? - спрашиваю я ее, и киваю на гараж.
- Не надо, пожалуйста. Это у нас теперь - на целый день удовольствие...
- Да, не стоит, - говорит сосед, вытирая руки измазанной тряпкой. - Сейчас я ее на руках выкачу, и займусь вплотную. Инжекторные машины - они капризные. Но она у меня поедет!
- А я - на метро тогда поеду, - говорит его жена. И смотрит в упор на меня.
Нехорошо, конечно, пользоваться чужими слабостями. Но... Но это если человек такой...
- Куда вам надо?, - спрашиваю я - Могу подбросить ...
Этот дуралей тут же вмешивается:
- Ох, если вас не затруднит... Вы не очень спешите? Сегодня выходной... Вы в центр?
- Да, - говорю, - я еду в центр, - хотя пока и сам совершенно не знаю, куда и зачем я еду.
- Ну, так, наверняка, по Ленинградке, до Белорусского... - он с облегчением смотрит на меня и в его глазах мольба - увези ее, пожалуйста, а то она мне сейчас устроит 'открытие сезона'.
- Садитесь, конечно, довезу до Белорусского...
***
Мы катим по Ленинградке и молчим. Какое-то напряжение создалось в салоне. Непонятно - отчего. Какое-то смущение.
- Как ваши девочки? - спрашиваю, чтобы немного разрядить обстановку. У них двое детей, две маленькие девочки, одна чуть постарше. Обе в кудряшках, живые и забавные.
- Единственная радость в жизни, - говорит она. - Как на все это посмотришь - закурить хочется. У вас тут можно курить? Я дома не курю, при детях, да и он ругается. А сигареты всегда в сумочке. Можно, да?
- Можно. Ну, не так уж все и плохо... - говорю я. - Сейчас заведет машину. Будете кататься. Все будет здорово!
- Да я не об этом. Я и ездить с ним боюсь. Вбил себе в голову, что автомобилист... Много, чего еще себе в голову вбил...
Я молчу. Я размышляю над тем, стоит ли пользоваться чужой глупостью.
***
- А у вас - есть жена? - спрашивает, вдруг, она.
- Нет, слава богу.
- А почему - слава богу?
- Да я такой же, как ваш муж. Столько же неприятностей ей бы доставлял... Сейчас вот со стороны посмотрел - и зеркально все отразилось.
- Нет, вы не похожи на такого человека. И что - так женаты и не были?
- Почему же... Был... А вам куда - прямо на Белорусский?
- На Лесную. Надо цветы полить, привести все в божеский вид, убраться. Мы туда его родителей перевезти хотим. Одно время сдавали квартиру знакомым, теперь решили - пусть родители мужа поближе будут. Пожилые люди, как им за городом в одиночку-то... Но вам там не удобно, там разворачиваться надо... А потом мы собирались на дачу проехать... К вечеру. Если он, конечно, машину сегодня сделает.
- Пустяки... Я действительно - не спешу... И сумки у вас тяжелые.
На Лесной выгружаем ее сумки.
- Хотите, поднимемся, чая попьем... А то как-то неудобно вас эксплуатировать...
- Я вам помогу донести сумки. И поеду.
И мы поднимаемся на старинном, открытом со всех сторон, лифте в сумраке гулкого подъезда.
- Нет, - говорит она решительно, - без чая я вас не отпущу. И поесть чего-нибудь приготовлю.
...А за замызганными окнами подъезда по Лесной катится к обеду первый, по-настоящему весенний яркий день.
И торопиться мне совершенно некуда.
***
Она просит - расскажи, что-нибудь, о себе. Что-нибудь, - удивительное. В душу западающее. Лучше - с помощью жестов... На языке глухонемых любовников. Удиви, просит, меня.
Мне немного даже интересно - а чем можно удивить человека, женщину, в половине седьмого утра - в воскресенье? Чем особенным можно поразить женщину, которая тебя нежно так растолкала - и требует немедленно что-нибудь рассказать. Жестами, и другими ожившими по утру частями. И при этом - весьма настойчиво требует. Недвусмысленно.
Надо зубы хотя бы почистить. Прежде, чем рассказы начинать. Какие могут быть истории - с нечищеными зубьями, с сохранившимся со вчерашнего вечера табачным выхлопом? И с деодорантовым вчерашним перегаром из подмышек? Только - сам себе неприятен.
Чужая квартира с запахом старых пыльных вещей. Редкий шум проезжающих за темными - в этот ранний час окнами - машин по Лесной.
Чужая женщина, которая шепчет тебе - милый... расскажи что-нибудь о себе...и потихоньку начинает тебя ласкать.
Хотя бы тюбик зубной пасты в пустой и холодной ванной есть?
- Нет, - просит, - не уходи. Расскажи... Пожалуйста...
Сначала одной, а потом обеими руками ласкает меня, медленно и нежно, потом все энергичнее.
- Смотри-ка ты, - шепчет, живой... Твердый какой! Вздрагивает...Мальчик... Как жизнь, живой! Можно я его поцелую?
- Да, - говорю, - Живой. Ночные фантазии.
Можно, конечно, и поцеловать, если он сам напрашивается, бессонный хулиган.
Но можно и не ласкать его. И можно не целовать - даже глубоко и нежно, со всхлипом. Ничего, особенно, не изменится.
Такое вот стандартное утреннее деревянное напряжение, как у него, моего приятеля сейчас - обычное для мужчины состояние. Для тех, у кого это напряжение вообще когда-нибудь возникает - естественно.
При этом - сексуальные ощущения просто, если честно, нулевые... Как сквозь толстую резину. Пока голова - спит. Она, голова, все-таки, тут главная. Хотя бы, в силу своих размеров. Чтобы ее, голову, разбудить и на нужный лад настроить, требуется сигарета и чашка кофе. Любого, пусть даже и мерзкого, растворимого. Только после этого я в более или менее рабочее состояние придти могу.
***
Я уже махнул рукой на мысли о том, что такое сочетание ядов, и натощак - прямая дорога к язве, например. Или к чему-нибудь покруче язвы. Покрепче. С непременно отвратительным концом.
Есть ведь у вещей, обычно, и другая сторона медали. Начнешь, скажем, от вредных привычек вдруг избавляться, а они тебя убить, в отместку, могут. Быстро и легко. В наказание за пренебрежение.
Митридата, по-моему, к ядам приучали с детства. Так что потом он мог стакан синильной кислоты залпом опрокинуть - и как ни в чем не бывало...
Хотя я - явно не Митридат, и не похож даже, но, пережив кое-как, непонятно, с кем, а главное - непонятно зачем, полубезумную страну советов, могу принимать яды в неограниченном количестве. Хуже уже не будет. Закален и выдублен. Желудок может не то, чтобы паршивый кофе с никотином и таром - гвозди варить может. А уж легкие - и с боевыми отравляющими вполне справляться могут - без противогаза.
О душе и не говорю. Настолько она уже иммунитетом пропитана.
А, может быть, это я так себя просто успокаиваю?
***
Но курить тут нельзя. И, возможно, и кофе тут тоже нет. И вообще, надо двигать, пока этот внезапный сосед-побратим не нагрянул. И как это я во все сие ввязался? Мало ли, чего женщине хочется, но у тебя-то голова на плечах должна быть. Она же - не для того, чтобы бодаться, задумана.
- Подожди минуту, - говорю я, стараясь не дышать в ее сторону. - Я так не могу, не продрав глаза. Дай мне пять минут - водой облиться. А потом я тебя сам поцелую - если, конечно, захочешь.
- Ты вообще уже меня не хочешь... - отвечает она. И отворачивается, и в слабом свете ее белое тело рисуется как виолончель.