Симфонии снов
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
СИМФОНИИ СНОВ
Кэтрин закончила свою дипломную работу. Теперь она должна была согласовать все со своим научным руководителем, и после для нее должен был начаться самый сложный период - в случае, если тема будет благосклонно принята.
Никто из близких и знакомых не захотел ее поддержать: окружающие оказались шокированы ее выбором и прокомментировали происходящее не иначе, как "нездоровый интерес". Она не ждала ни от кого помощи, но все же была обижена таким отношением к своему детищу.
- Ты ничего в этом не смыслишь! Ты нисколько не оккультный человек, а если собираешься заниматься своим дипломом серьезно, не заметишь, как все это тебя засосет. Так же, как засасывают наркотики - постепенно...
Подобные разговоры отца всегда несказанно ее раздражали.
- А ты сам что знаешь обо всем этом? Я полностью контролирую себя и свою жизнь, а вот у тебя всегда наблюдаются болезненные фобии. Во все времена люди пытались все сваливать на вмешательство высших сил, но сейчас, в наш век этот фатализм просто глупый предрассудок!
- Хочешь ты этого, или нет, но все это существует независимо от тебя и твоей воли, как мироздание существовало до тебя, и будет существовать после.
- Я не верю в то, чего не видела, я - материалист.
- Все эти сущности есть на самом деле, и очень плохо, что ты так легкомысленно к этому относишься!
- Я отношусь так к этому не первый год! И как видишь, по-прежнему жива и в здравом уме.
- Это потому, что ты не магистр. На самом деле ты абсолютно ни в чем не разбираешься.
- Потому что я должна верить, да?
Вспоминая об этом разговоре, Кэтрин написала красным маркером на титульном листе: "Опыт систематизации русской демонологии ".
Эти поверья были сильно распространены еще в начале ХХ века в русских деревнях. Подобные суеверия не изжиты вплоть до наших дней, особенно в отношении домовых духов. Они просто переселились в городские жилища.
Научный руководитель лишь развел руками.
- Хорошо, я прочту вашу работу... хотя здесь, кажется, на двадцать страниц больше положенного объема.
- На тридцать. Но не было возможности сократить или что-то выкинуть; здесь есть взаимосвязь - я специально построила главы таким образом...
Он редко улыбался: как будто солнечный луч пробивался сквозь завесу грозовых туч. Сейчас был как раз такой момент.
- Скажите мне честно, как своему духовнику: кто Вас надоумил?
Кэтрин не замедлила обидеться.
- Никто. Вы тоже считаете это "нездоровым интересом" или чудачеством? По-вашему, эта тема недостаточно серьезна для дипломной работы?
- Намного серьезней, чем Вы сами предполагаете.
Она удивилась, услышав такой ответ из его уст.
- Вы говорите так же, как мой отец! Вы тоже боитесь это читать? Чтобы "не влипнуть"?
Кэтрин почувствовала, что слова ее прозвучали резко, но он не рассердился. И ничего не сказал.
По дороге домой она думала о нем - во всем университете нельзя было найти мужчины красивее - ни среди преподавателей, ни среди студентов. Его звали Тобиас Смит, и он читал лекции по религии, а когда-то в молодости серьезно занимался богословием. В его внешности было что-то высокомерное и породистое, синие глаза отливали металлом, а рыжие волосы на солнце становились ослепительно-огненными. Кэтрин прежде и представить себе не могла, что рыжий может быть настолько красив - для ее влюбчивой натуры этот факт стал решающим. Если бы в свое время Тобиас стал священником, он бы несомненно сам того не желая ввел женщин своей паствы во грех. Конечно, в идеале Кэтрин нравились жгучие брюнеты с белоснежной кожей и синими глазами, но за неимением идеала она готова была подкорректировать свои представления о красоте.
- Ты ведь хотела писать про загробный культ в Египте! С чего тебе вдруг взбрело в голову делать диплом о всяких чертях?
Она повернулась к подруге и уже открыла рот, чтобы прочесть сентенцию о своих разнообразных познаниях и увлечениях, когда увидела на станции метро то, что заставило ее замереть с самым наиглупейшим видом. Прозрачные двери электрички бесшумно раскрылись, а Кэтрин не отводила глаз от возникшего видения, не понимая - галлюцинация это или реальность.
- В чем дело?
- Ты его видишь?
- Кого? Кого я должна видеть?
С другой стороны к платформе подъезжала элетричка, и ветер запутался в его черных, как вороново крыло, волосах, обрамлявших красивое лицо языческого божества. Очень высокий, статный, крупный, он казался ожившей статуей музея искусств, а синие глаза были глазами Будды на лике античности. Их взгляды встретились, и он улыбнулся так, что Кэтрин окончательно потеряла голову.
- Боже, у тебя такой вид, как будто ты привидение увидела!
Стеклянные дверцы захлопнулись, как в ловушке, и электричка заскользила вперед, неумолимо набирая скорость, увозя Кэтрин от него, смотрящего ей вслед.
- Но его не может быть на самом деле! Ты видела?
Она повернулась к подруге только после того, как он исчез из ее поля зрения безвозвратно.
- Да что с тобой? Ты что, с ума сходишь?
- Парень на платформе! Высокий черноволосый парень, ты его видела?
Та только вздохнула, глядя на Кэтрин с тяжелым сочувствием.
- Тебе надо завязывать со своими чертями.
С каждой минутой в Кэтрин росло сожаление о том, что она не вышла из электрички - ей непременно нужно было выйти, и сейчас она бы не мучилась, и сердце ее не билось бы так сильно. Почему он не вошел и не заговорил с ней?
Она сходила с ума целый вечер и плохо спала ночью. Он преследовал ее во сне, шептал что-то, наполненное отравой. Проснулась она не отдохнувшая, совершенно разбитая, словно и не спала, со странным чувством реальности происходящего во сне. Кэтрин пропустила все занятия в университете, рискуя провалить экзамены, катаясь взад-вперед на электричке и надеясь снова увидеть его. Аппетит совершенно пропал. Она бродила по станции метро, где он стоял, но призрак проявлял упрямство, как и все порядочные призраки, не желая опять показываться ей на глаза. Однако ночью, заснув не без помощи снотворного, Кэтрин снова встретилась с ним в своих снах. Через три дня она была уверена в том, что действительно сошла с ума. Вокруг ее глаз пролегли темные круги, щеки ввалились, золотистые волосы потускнели.
- Что с Вами случилось? Вы больны?
Она все же нашла в себе силы приехать в университет и встретиться с Тобиасом - из его уст слова озабоченности звучали, как некролог.
- Все в порядке. Спасибо, что спросили. Теперь я знаю, что действительно отвратительно выгляжу.
- Чтобы хорошо выглядеть, надо спать и есть. Если хотите, можем поужинать вместе, и заодно обсудим Вашу работу.
Кэтрин не поверила своим ушам.
- Вы боитесь, что я умру от голода, или приглашаете меня на официальное свидание?
- "Официальное свидание"?
Он улыбнулся своей ледяной улыбкой, и резюмировал:
- Вы вольны думать все, что угодно.
Они устроились в небольшом ресторанчике неподалеку от университета, и сначала речь шла только о ее дипломе, что действительно напоминало деловой ужин. Но потом она набралась смелости, чтобы заговорить на отвлеченные темы.
- Почему Вы не стали священником?
- Это очень личный вопрос.
Приглушенный свет, тихая музыка, уютная обстановка располагали к откровенности.
- Через месяц я покину университет. Мы ведь можем хотя бы единственный раз поговорить не как преподаватель и студентка?
В голубоватом освещении он казался еще бледнее, чем обычно.
- Девушка, в которую я был влюблен, погибла в автокатастрофе. Мы должны были пожениться через месяц... К тому же она была беременна.
- О, простите... Мне очень жаль... Я не знаю, что говорят в подобных случаях. Вряд ли Вам нужны мои соболезнования.
- Я потерял веру в бога. По крайней мере, в его справедливость. И Вы тоже не верите - ни в бога, ни в дьявола.
- И не скрываю этого.
- Весь Ваш диплом насквозь пронизан отчуждением, Вы всегда остаетесь в стороне, а иногда и открыто циничны по отношению к описываемым персонажам.
- По-вашему, я должна любить их, как родных?
- Нет. Просто мне кажется, что ваш стиль изложения предусматривает циничное отношение к самой жизни вообще. Вы должны отредактировать текст, и сделать весь материал менее компилятивным. У Вас есть талант изложения, но не сочинения.
После ужина Тобиас предложил подвезти Кэтрин домой.
- Вы очень точно заметили, что через месяц покинете университет.
- Да, если не завалю выпускные экзамены.
Вечер - теплый, ласковый, с ярким закатом как нельзя лучше настраивал на романтический лад. Возле машины Кэтрин остановилась, чтобы принять решение.
- Боюсь, мне не стоит этого делать, - сказала она вслух, но слова прозвучали беспечно.
Он захлопнул дверцу автомобиля и ответил:
- И мне не стоило бы этого делать.
Все произошло так быстро и неожиданно, что Кэтрин растерялась и не знала, как себя вести. Он привлек ее к себе и поцеловал - тот, кто всегда казался ей недосягаемым, святым, почти божеством, и чей образ успел потускнеть благодаря последнему безумному увлечению незнакомцем в метро. Она покраснела, пытаясь сопротивляться соблазну его доступности.
-Я... Я не такая...
Тобиас улыбнулся.
- Я знаю. Девушка-циник.
Второй поцелуй погасил все сомнения. Глубокой ночью она проснулась в чужом доме, в чужой постели, на плече Тобиаса, и поднялась, ощущая неизвестно почему угрызения совести, как будто предала любимого человека. Было около трех часов ночи. Она прошла в гостиную, включила торшер и открыла свою дипломную работу, чтобы отвлечься от мыслей о произошедшем. Ей казалось, что чьи-то глаза наблюдают за ней, и когда настал апогей страха посреди наползающей со всех сторон тьмы, мимо нее промелькнула тень другого человека.
- Тобиас?
- Нет. Не Тобиас.
Прямо к ней из ночного мрака шагнул под свет торшера ее незнакомец, являвшийся ей последнее время в каждом сне. Впервые он выглядел таким хмурым и суровым, внушая ей смутный ужас.
- Почему ты предала меня, Кэти? Разве я не говорил тебе о своей любви? Ты предпочла его?
- Ты - только мой сон! Я даже не знаю твоего имени!
- Что тебе проку в моем имени? Ты знаешь меня!
Она увидела, как бледнеет от злости его лицо, но знала, что проснется тогда, когда пожелает.
- Почему ты предала меня?
- Посмотри, что ты со мной сделал! На кого я стала похожа?
- Разве я не говорил, что для меня нет никого прекраснее тебя? Разве он любит тебя больше, чем я? Зачем ты сделала это?
- Потому что я хотела, чтобы это было не во сне, а на самом деле!
Впервые он был настолько груб, что схватил ее и бросил на диван, навалившись сверху.
- Ты этого хотела? Этого хотела от меня?
Каждый раз он делал так, что она теряла разум.
- Скажи, что любишь меня! Скажи! Меня, а не его!
Кэтрин говорила то, что он просил, и могла сказать все, что угодно, лишь бы он не оставлял ее и не исчезал. Он оставил ее, как и всегда, совершенно обессиленную, и ей показалось, что он стал еще красивее и еще крепче, чем прежде.
- Я буду следовать за тобой. Теперь мы с тобой единое целое, и тебе не избавиться от меня. Теперь я стану твоей тенью. Я люблю тебя...
Она проснулась на диване в гостиной. Рядом на полу валялась дипломная работа, и Тобиас сидел у нее в ногах.
- Ты опять мало спала. Нельзя себя так изводить.
- Мне снятся странные сны.
Он, нахмурившись, разглядывал ее лицо, в задумчивости наматывая на палец прядь ее длинных волос.
- Не хочешь мне рассказать?
Кэтрин рассмеялась. Он с пониманием кивнул, и продолжал:
- Произошла небольшая неприятность. Думаю, тебе придется воспользоваться тональным кремом или пудрой... Я не помню, чтобы вчера вечером у тебя был засос на шее.
Тобиас хотел довезти ее до дома, но она отказалась, привыкнув совершать путь на электричке в метро. У нее перехватило дыхание от волнения, когда на знакомой станции ее ночное видение из плоти и крови зашло в вагон.
- Я существую на самом деле.
Ей показалось, что она спит.
- Простите?
Он улыбнулся, склонившись к самому ее лицу, чтобы его было лучше слышно.
- Кажется, мы знакомы?
- Вряд ли...
- Меня зовут Адам.
Теперь она, по крайней мере, знала его имя. Вблизи он был так же хорош, как и издали, и Кэтрин не могла отделаться от мысли, что ее бредовая фантазия каждый раз воссоздавала в точности все его черты, обольщая ощущением реальности.
- Ваша дипломная работа?
- Откуда Вы знаете?
- На папке написано.
Он выказал желание проводить ее домой, и по дороге они весело болтали так, как будто являлись старинными друзьями. Кэтрин было трудно признаться себе самой, что с каждым мгновением она все больше влюблялась в него, не веря в действительность.
- Если хочешь, я мог бы помочь тебе с твоей дипломной работой.
- Правда?
Она была удивлена, что у них много общего.
- Да. Я кое-что знаю об этой теме. Ну, наверное, не так хорошо, как ты. Вдруг я смогу быть тебе полезен? Можешь на меня рассчитывать.
- Очень мило с твоей стороны.
Она уже отперла дверь дома, когда решилась спросить, обернувшись к нему с порога:
- Почему ты сказал, что мы знакомы?
Адам улыбнулся. Наверное, он улыбался всегда - даже когда спал.
- Пока, Кэти. Я еще зайду к тебе.
- Ты не хочешь узнать, желаю ли я тебя снова увидеть?
- Вообще-то мне не нужно спрашивать у тебя разрешения. Потому что позволишь ты или нет, я все равно тебя увижу.
Его самоуверенность почему-то не раздражала. Возможно, дело было в его безграничном обаянии, а возможно в том, что она влюбилась по уши - не так, как обычно увлекалась, а сродни безумию. Он не успел уйти, а она уже скучала, ждала его возвращения - мучительно, нетерпеливо, прислушиваясь к каждому звуку, однако ни днем, ни вечером Адам не появился. Что, если он не вернется? Что, если что-то случилось? Ночью ей не удавалось заснуть, хотя все время преследовало чувство усталости, а тело болело и ныло, словно в нем не оставалось ни одной целой косточки. Она слонялась из комнаты в комнату, и видимо не заметила, как оказалась в постели, когда часы внизу в гостиной гулко отсчитали двенадцать ударов. Потом послышался непонятный шорох, и монотонные глухие звуки неизвестного происхождения: Кэтрин решила, что сломался часовой механизм, и сбежала вниз. В ванной лилась вода. Может быть, прорвало трубу, или она по рассеянности забыла закрыть кран, но проснулась благодаря производимому снизу шуму. Распахнув двери Кэтрин так и застыла на пороге, не в силах сделать ни шага: прозрачная запотевшая перегородка душевой, за которой двигался темный высокий силуэт раскрылась прежде, чем она успела испугаться, и нагой мокрый мужчина поманил ее к себе, сделав только шаг навстречу. Крик застрял у нее в горле. Она уже давно не могла понять, что происходит во сне, а что - на самом деле.
- Как ты сюда попал?
- Разве ты не знаешь, что я всегда с тобой?
- Ты меня напугал до смерти!
Он привлек ее к себе и поцеловал. Все вопросы, которые ей хотелось задать ему, улетучились из головы, оставляя лишь слепое желание видеть его и наслаждаться им. Кем бы он ни был, она нуждалась в нем все сильнее с каждым разом. И просыпаясь, Кэтрин никогда не помнила, каким образом он покидал ее.
- Я всегда буду с тобой. Пока мы не умрем.
Заявления подобного рода из уст поклонников настораживали ее, и она спешила поскорее закончить всякие отношения. Более всего Кэтрин дорожила своей свободой, и никто не вправе был лишить ее независимости, обладать ей в полной мере. Она всегда ускользала. Она никогда не отличалась постоянством. Ей нравилось слушать громко экспрессивную музыку, кататься на американских горках, шокировать окружающих, читать гламурные журналы и видеть вокруг себя все время разные лица. Однообразие претило ей. Мужчина чаще интересовал ее до тех пор, пока не становился прочитанной книгой.
Проснувшись утром, она обнаружила себя уже в привычном состоянии усталости, как будто всю ночь не спала. Странно, что ее волосы с самого вечера остались влажными, не успев высохнуть. Она позавтракала, привела себя в порядок и решила выставить вон злосчастного Адама, если тот появится снова; связанный с ним психоз начинал ее пугать.
И вот тогда он не замедлил появиться. Открыв дверь и увидев его на пороге, Кэтрин не смогла и слова произнести: огромный букет желтых роз с коричневой каймой по краям лепестков поразил ее воображение хотя бы потому, что Адам непостижимым образом угадал не только ее любимые цветы, но и их масть. Она растерялась, невольно отступив внутрь и освобождая ему путь.
- А где ты был ночью?
- Где я был ночью? А ты как думаешь? Здесь, с тобой.
- Со мной? И что мы делали?
Она остановилась рядом с ним, заглянув снизу в его лицо в ожидании ответа, а он просто наклонился и поцеловал ее. Это был не только знакомый ей поцелуй, но и знакомое ощущение на губах, знакомый вкус и даже знакомый запах. Она действительно была одержима, и удостоверившись в этом отшатнулась в суеверном ужасе.
- В чем дело?
- Этого не может быть... Мои сны...
- Твои сны? Что такое? Расскажи мне.
Она боялась показаться ему сумасшедшей.
- Все в порядке. Просто показалось...
Ее сны пугали своей достоверностью.
- Я сильно устаю в последнее время - у меня скоро экзамены, защита диплома...
Он обладал какой-то магической властью, завораживая ее и усыпляя ее рассудок.
- Не бойся. Все будет хорошо. Я всегда буду рядом.
- Ты не можешь так говорить! Ты ведь не знаешь меня!
- Но я знаю тебя.
- Что за ерунду ты говоришь? Нет, я не хочу в тебя влюбляться, мы должны расстаться.
- Слишком поздно.
Его несомненная привлекательность в глазах Кэтрин способна была ввести ее во все смертные грехи, и чем дольше она смотрела на него и находилась рядом, тем сильнее становилась его власть над ней. Чувствуя это она пыталась сопротивляться - и не находила противоядия.
- Кто ты такой?
- Не задавай вопросов. Зачем тебе знать? Просто люби меня. Я ведь люблю тебя, и ни о чем не спрашиваю...
- Но это невозможно! Мы только вчера познакомились!
- Не ищи логики в любви. Я любил тебя еще до нашей встречи.
Она откровенно рассмеялась ему в лицо, а он только улыбнулся в ответ.
По средам в университете проходили занятия по русскому языку. Собираясь впопыхах, Кэтрин раскидывала одежду по спальне, а Адам аккуратно складывал все на место и приводил в порядок.
- Что ты делаешь?
Ее удивляла его спокойная методичность, с которой ее друг занимался "чисто женской рутинной работой".
- Ты всегда такой аккуратист?
Он даже и не понял сначала, о чем речь, как будто делал все по инерции.
- Вообще-то я люблю заниматься домашними делами.
- Но ведь это же так скучно! Тратишь добрую половину своей жизни на совершенно бессмысленные занятия, борешься изо дня в день с грязью, которая неистребима. Меня это раздражает.
- А меня наоборот успокаивает.
Она подкрашивала губы перед зеркалом, изредка бросая взгляд на его отражение позади себя.
- Хорошо. Я буду зарабатывать деньги, а ты - следить за порядком в доме. Заниматься хозяйством: готовить, убираться, воспитывать детей... Можем даже собаку завести. А вязать ты случайно не умеешь?
У нее было чрезвычайно хорошее настроение. Как будто на крыльях летала. Два часа русского языка даже не показались экзекуцией, и она обрадовалась встрече со своими однокурсниками, выражавшими ей свои шутливые симпатии. Возвращаясь с лекций все они весело и задорно беседовали, смеялись, подталкивали друг друга. Нельзя сказать, что Кэтрин всегда свободно и легко общалась с ними; скорее, все зависело от ее настроения. А молчаливый Стив Дорт никогда не пытался разговорить ее, как вдруг она услышала из его уст нечто удивительное, и навострила уши.
- Слушай, я хотел с тобой поговорить...Скоро мы все оставим университет... Не хотелось бы потерять с тобой контакт.
Ему стоило огромного труда вообще раскрыть рот, претендуя на внимание собеседника, и совершив столь героическое усилие он замолчал, совершенно стушевавшись, глядя по сторонам потерянным взглядом.
- И что ты предлагаешь? - поддержала она беднягу.
- Вообще-то, мне было бы очень приятно, если бы ты согласилась со мной встретиться...
И тут же, испугавшись собственной смелости, он продолжил с обреченным видом приговоренного:
- Я, конечно, вряд ли могу претендовать на внимание такой девушки, как ты...
Кэтрин только захлопала глазами. За последнюю неделю что-то происходило вокруг нее, чему она не находила разумных объяснений.
- Стив... Что на тебя нашло? Мы учимся вместе пять лет, и мне казалось, что тебе до меня никакого дела нет!
- Я просто боялся, что ты посмеешься надо мной.
Их догнала ее подруга, Джулия, весело защебетавшая какие-то глупости.
- Хорошо, Стив. Позвони как-нибудь, и мы с тобой поговорим.
- О чем это вы?
Он пошел вперед, в то время, как Джулия тормошила ее и делала страшное лицо, пытаясь выведать их секрет. Проучившись много лет в монастырской школе для бедных, удочеренная богатой старой вдовой, Джулия получила духовное образование наряду со светским, и пыталась всеми силами наверстать упущенное, как птичка, вырвавшаяся из клетки. Ее неуемная жажда жизни иногда просто восхищала Кэтрин.
- Девчонки видели тебя в ресторане с Тобиасом.
- Да. Мы обсуждали мою дипломную работу.
Джулия неодобрительно покачала головой.
- Ну уж мне-то могла бы и правду сказать!
- Нечего говорить. Он - мой научный руководитель.
Они подходили к оживленному перекрестку. Джулия не унималась:
- Разве научный руководитель не мужчина?
Кэтрин уже хотела ответить, но ее внимание отвлеклось на странное мигание всех светофоров сразу, как будто их механизмы одновременно вышли из строя.
- Что происходит?
Она еще ничего не успела понять, когда ее оглушил визг колес, крики, и на дороге произошла всеобщая свалка - нагромождение машин, перепуганные пешеходы... У нее похолодело и на миг остановилось сердце, а потом молотом застучало в ушах. Расталкивая людей, она бросилась вперед, не веря случившемуся, и остановилась перед кровавым следом на асфальте, замерев от ужаса. Огромные колеса трейлера размазали Стива по дороге, как пластилинового человечка. Сбоку истерически завизжала Джулия, вырвав ее из шокового состояния, а где-то сзади раздавался громкий мужской голос:
- Как будто его кто-то нарочно толкнул под колеса! Но рядом никого не было...
Появившиеся врачи дали Джулии успокоительного, и увезли ее в больницу. Кэтрин возвращалась домой, и больше всего хотела увидеть своего друга, рассказать ему о случившемся, но она не знала, где его найти, и позвонила Тобиасу.
- Я кое-что нашел в библиотеке. Твоя работа оказалась недостаточно полной; есть некоторые расхождения о взглядах на одного и того же духа...
- Послушай, Тоби...
Она решилась:
- Стив Дорт с моего курса только что погиб. Попал под трейлер прямо у нас на глазах.
И почему-то сказала:
- Пожалуйста, будь осторожен!
Она отказалась от встречи с ним, и повесила трубку прежде, чем он успел настоять на своем. Несмотря на трагические события дня Кэтрин смогла заснуть, сломленная усталостью, и на сей раз ее знакомый не стал преследовать ее во сне, позволив отдохнуть и набраться свежих сил. Никакие ночные призраки не потревожили ее.
Тобиас редко просыпался посреди ночи. Он открыл глаза и увидел на фоне оконного прямоугольника темный силуэт, словно запутавшийся в колышущихся на ветру занавесках.
- В чем дело, Тоби?
В темноте вспыхнули ярко-красные уголья вместо глаз.
- Спишь ли ты? Я сомневаюсь.
И вдруг постель резко подпрыгнула и заняла вертикальное положение у стены.
- Как поживает твоя мертвая невеста? И твой мертвый ребенок?
Тобиас упал на пол, запутавшись в одеяле и простынях, ничего не понимая, а незнакомец с нечеловеческими глазами уже стоял рядом.
- Кто ты такой?
- И почему вы, люди, всегда хотите знать больше, чем вам положено? Где ваше уважение к Таинствам?
Он склонился к Тобиасу, и тот разглядел в сиянии огней его лицо - прекрасное, одновременно мужское и детское.
- Ты ведь все равно не веришь, Тоби?
- Ты Сатана?
Его гость рассмеялся.
- Я ничего не знаю ни о Боге, ни о Дьяволе. Но я знаю о многом другом, и что ценнее, о человеческих чувствах - боли, страхе, ненависти, любви. Не хочешь помолиться? Вдруг это тебе поможет? Вдруг я тебе обманываю? А что, если все это не сон?
Тобиас увидел в его руках два распятия - прежде они долгое время занимали место по обе стороны входных дверей.
- Не можешь понять, зачем я здесь?
Он оказался необыкновенно силен: в мгновение ока Тобиас был поднят а вытянутой руке, и распят прямо на собственной постели.
- Я только хочу сказать, что Кэтрин принадлежит мне. Это понятно? Я не слышу ответа!
Размахнувшись, он вогнал распятие Тобиасу в ладонь, пригвождая его руку к кровати. Тот застонал от нечеловеческой боли, которая прошла сразу же, как только демон притронулся своими губами к его губам.
- Ты должен знать - она моя! Не смей больше к ней прикасаться!
Глаза вспыхнули красными огненными всполохами, и улыбнувшись, он стал еще более страшен.
- Кэтрин принадлежит мне! А чтобы ты лучше запомнил...
И вторая ладонь Тобиаса также оказалась пронзена распятием. Он закричал... и проснулся. В окно заглядывало утро, а постель была влажной от пота. Просто кошмарный сон.
Он поднялся. Очень сильно болели ладони, а через час в больнице ему сообщили, что у него переломаны кости. Тут же из вестибюля Тобиас позвонил Кэтрин.
- Послушай, что-то странное происходит. Нам надо срочно увидеться и поговорить.
Она ощущала себя намного моложе, до того хорошо выспалась и отдохнула. Взволнованный голос Тобиаса не тронул ее сердца.
- Да что случилось?
- Мне кажется, ты в опасности. Я не могу тебе объяснить... Нам нужно встретиться.
Неожиданно связь прервалась. Кэтрин положила трубку и открыла входную дверь.
- Каким образом я чувствую твое присутствие?
Он улыбался, как всегда, и войдя в дом подхватил ее на руки.
- Я не намерена сегодня оставаться здесь.
Ни слова не говоря Адам внес ее в гостиную, поднялся по ступенькам, зашел в спальню - Кэтрин не сопротивлялась.
- Если ты захочешь избавиться от меня, мы оба погибнем, - сказал он, когда она уже лежала в его объятиях, и не могла с ним спорить.
Обычная усталость не замедлила вернуться, и час спустя, засыпая на диване в гостиной, она слышала его возню - ему было не лень ни готовить, ни прибираться в чужом доме. Ее разбудил звонок Джулии.
- У тебя что, был сломан телефон? Я не могла дозвониться! Как ты? Это ужасно - то, что вчера произошло... Не хочешь прогуляться?
Она спросила у Адама:
- Моя подруга зовет меня на свидание. Не хочешь к нам присоединиться?
- Я останусь и дождусь тебя, даже если ты задержишься. Здесь такой беспорядок, что мне не придется скучать.
- Тебе что, нечем другим заняться?
- Я не хочу знакомиться с твоей подругой.
Кэтрин уехала, а через несколько минут перед домом остановилась спортивная машина, и Тобиас долго звонил, прежде чем открылась дверь, и он от неожиданности даже забыл поздороваться.
- Я могу Вам чем-то помочь?
Улыбчивый молодой человек смотрел на него лукавыми синими глазами, ожидая ответа.