Не успели мы закончить первый перекур, как прибежал начальник:
- Так, всем пройти вакцинацию. Немедленно! Тимофеев, тебя это тоже касается, живо в медпункт.
Наш начальник - нормальный мужик, если его держать в комнате для слишком одаренных под неусыпным наблюдением санитаров. Дня не пройдет, чтоб чего не сотворил. Он называет это "экспериментами". И, как правило, проводит их над нами. Я на все сто уверен, что, кроме него, никто своих подчиненных на вакцинацию не послал.
- Федор Степанович, вы же знаете, что у меня с детства уколы вызывают панику, - захныкал я. - Я же того, загнуться могу.
- Не загнешься. От вакцинации еще никто не умирал. А если ты умудришься, мы тебя внесем в книгу Гинесса. Посмертно.
Тон начальника беспросветно-категоричен. Мне ничего не оставалось, как затнуться и топать вслед за отделовскими сдаваться медсестре.
Вообще-то имя у нашей медсестры незатейливое - Лизонька, но она предпочитала отзываться на Белокурая Жози. Откуда взялось это имя никто не знал. Кроме любителей скачек и меня. Лет восемь назад, когда мне пришлось подрабатывать на ипподроме, лошадь с таким именем постоянно приходила первой. Ипподромовскую Жози и нашу объединяли масть и вес. Только в отличии от лошади, вес нашей медички умудрился вместиться в метр пятьдесят шесть.
Когда мы вошли, она сонно сопела над пулеметными лентами одноразовых шприцов. Ее жирный подбородок подпирали два окорочка с черными наманикюренными ногтями.
- Ну? - вопросила она. - Кто смелый? Кого первого колоть?
- Бухгольца, - подсказал я. - Куда девался этот Бухгольц?
- Не, Вась, колоть начнем с тебя, - Бухгольц - записной хохмач из группы веб дизайна - вышел из-за спин и подтолкнул меня вперед. - Давай сымай штаны.
- Так она вроде в плечо колоть должна, - возразил я.
- Ты снимай, а она разберется куда лучше колоть. Снять вовремя штаны никогда не помешает.
Как-то все хохмачи, которых я когда-либо знал, были плюгавые и низкорослые. Их остроты выглядели защитной реакцией на собственную неполноценность. Бухгольц - наоборот. Крепкий, мускулистый. Жесть, а не человек. И снаружи и внутри. Причем непьющий. Абсолютно. Даже на наших пьянках я его со стаканом в руках никогда не видал. Но ехидный - спасу нет. Яд - в каждом слове. Если бы санитары подселили его в заветную комнату к нашему начальнику, я был бы последним, кто возражал.
То ли дело Венька Капустин. Всеобщий любимец, хоть и клептоман. Ручки, скрепки, карандаши - уже просто надоело прятать. А если он положит глаз на коврик от мышки - ни один замок ее не спасет. Зато и от рюмки никогда не откажется, и секретаршу может прижать в углу за нежные места, пока начальство не смотрит.
Ладно, покажу коллегам пример доблести и чести. Пойду на закланье первым. Я закатал рукав повыше и уселся на стул к Жози. Пока она колдовала со шприцом, я глядел в ее очки. В очках отражалось скучное окно, в окне - скучное небо, а в скучном небе - скучные пернатые.
"Чаму я не сокиль, чаму не летаю?" Эх, был бы я птицей, клюнул бы Жози в то место, где у нормальных людей мозг, и полетел над осенними грушами, над качелями с голосящей детворой, над синей-синей рекой. А потом бы взмахнул крылями...
- Тимофеев, не увлекайся.
Я вдрогнул и плюхнулся назад на стул. Оказывается, задумавшись, я положил свое крыло, то есть руку на колено Жози. Впрочем, это было уже даже не колено.
- Жози, а можно после меня будет Бухгольц, а то он стоит вон, дурнем прикидывается. - Бухгольц дразнил меня, изображая умирающую лебедь.
- Ему не надо прикидываться. И так все верят. - Лицо Жози продолжало оставаться каменным. Она приложила ватку к красной точке на моем плече. - Держи вату, раненный. Следующий Бухгольц.
А утром я не пошел на работу. Шею скрутило в морской узел, извилины в голове поднялись. как прическа у Медузы Горгоны, а позвоночник изображал "Девятый вал" Айвазовского. Хотелось согнуться так, чтоб проломать ребра и упереться подбородком в спинной мозг. Болеутоляющие не помогали. Сто пятьдесят водки позволили дойти до постели и застыть там в положении эмбриона.
Неужели я умираю? Я же совсем молодой. Ничего не успел, даже развестись. Ничего, вот умру - и начнет тогда Ленка бегать ко мне на могилку плакать, мол, какого замечательного мужа потеряла. Только поздно, девонька, поздно. Я буду лежать тихий, святой и холодный. А сверху будет падать снег. Дескать все, Ленка, вали назад к своему Бухгольцу, к вашей любви, внезапно-подзаборной, и к прелестям его трехкомнатной квартиры на Малой Грузинской.
Нет, не стоит перед смертью врать самому себе. Бухгольц - мужик что надо. Высокий, мужественный, остроумный. И при этом жесткий. Не любит разных фити-фити. Одним словом - жесть, а не мужик. Опять же бабла от папы-академика навалом. Поэтому девки вокруг круги нарезают. Рестораны, шмотки, золотишко - налетай - все на халяву. Ага, на халяву. Как же. Моя Ленка примерить ничего не успела, как оказалась в его постели. Так что еще вопрос, кому на халяву и что.
А впрочем, мне все равно, потому как скоро умру.
С мыслями о собственной смерти я заснул. А когда проснулся, за окном было утро следующего дня. Будильник ругался матом, а одеяло испуганно забилось под батарею. В комнате почему-то пахло колбасой, сдобой, парикмахерской и дядей Сеней - парикмахером постпенсионного возраста.
Спина почти не болела. Ломила чуток. Но идти в душ я побоялся. Прививки прививками, а у меня, возможно, простуда или даже воспаление легких. Вчера я эту болезнь утопил в стакане водки, а сегодня она может вынырнуть опять. Надо бы заехать к врачу, попросить справку.
Хотя нет. В поликлиннику ходят кто? Настоящие больные. Значит, я там могу подхватить гораздо худшую заразу, чем у меня уже есть. Лучше вызвать врача надом. А вообще, какого черта торчать дома? На работе перед компьютером гораздо веселее.
После вчерашнего состояния руки слушались плохо, в рукава пиджака лезть не хотели, да и сам пиджак почему-то цеплялся за спину.
Взгляд брошенный на часы заставил меня остановить экзекуцию пиджака, мгновенно натянуть свитер и лететь к автобусной остановке. По дороге мне пришла в голову совершенно абсурдная мысль, что, выходя из квартиры, я дверь не открывал, а прошел как-бы насквозь. За подобные фантазии Бухгольц все время надо мной потешается.
Сегодня транспорт сошел с ума. Автобус то и дело обгоняли милицейские машины. Вереща сиренами, носились они по тротуару, блокировали целые кварталы. Пробки образовались километровые, и в итоге я опоздал. Однако, в отделе было пусто. Только простуженная секретарша сморкалась в платочек в своем углу. Не понимаю я ее. Больная, еле ползает, даже на прививки не пошла, а на работу - самая первая. Премию ей обещали, что ли?
- Люся, хватит размножать микробы. Домой иди болеть. Где наша толпа? Спит? А где Бухгольц?
Люся молча повела глазами в сторону окна. При этом у нее было такое лицо, словно за ней гонялся взвод летучих мышей.
Я повернул голову в указанном направлении и понял, что в психушку к начальнику и Бухголцу третьим нужно селить меня. Потер глаза руками. Видение не исчезло: там, над садом летали мои коллеги, лихо помахивая крылышками. Вот, сбивая коленками листья с яблони и жужжа наподобие шмеля, пронеслась Белокурая Жози. Сверху на нее спикировал Бухгольц. Промазал и, завывая как бомба на излете, вонзился головой в грунт по самые плечи. Только я успел пообещать себе, что не буду сдавать деньги на его похороны, как он выдернул башку и, выплевывая изо рта набившиеся камешки, взмыл к облакам, присоединяясь к Веньке Капустину и нашему стажеру, выполнявшим фигуры высшего пилотажа. Остальные ребята из отдела стояли на земле. Однако и они время от времени подпрыгивали, норовя на лету укусить наиболее спелые плоды с верхних веток.
Я отвлекся и не заметил, как над садом появились вертолеты. Грозно рыча моторами они тащили огромную сеть, намериваясь запаковать в нее моих коллег.
- Ах, так вы на наших, - я расправил плечи и...
Позади истошно закричала Люся - это она узрела, как над моей спиной, разрывая свитер, взметнулись два огрызка, отдаленно напоминавшие крылья курочки-рябы.
"А у Бухгольца белые," - горько сравнил я, запрыгивая на подоконник.
Вмешаться мне не удалось. Белокурая Жози резко пошла вверх - и в стальной сетке образовалась дыра, через которую ее ипподромовская тезка могла бы проскочить с закрытыми глазами. После чего, заложив головокружительный вираж, Жози впорхнула в окно и уселась на ближайший стол. Вертолеты опасно качнулись навстречу друг другу и поспешно покинули поле боя.
Через минуту к нам присоединились и остальные члены отделовской эскадрильи.
- Никогда не думала, что мне доведется летать, - сообщила Жози, обмахивая потное лицо вырванным из стены вентилятором.
- И мне понравилось! - У Бухголца светились глаза. Его аристократичный нос смотрел в потолок и излучал восторг.
- Дурачье, вы хоть подумали, откуда взялись эти крылья? Почему они выросли только у нас? Почему их нет у Люси, например? - остановил я всеобщие ахи.
Все уставились на секретаршу, как на урода.
- Я пойду сообщу Федору Степановичу, что вы вернулись, - засуетилась она.
- Иди-иди, милая, - облизнул губы Венька. - А то у меня начинается обеденный перерыв и я за себя не ручаюсь.
- Я знаю, кто нам подбросил эти... Ну, крылья, - объявила медсестра после того, как за убегающей Люсей закрылась дверь. - Я еще с утра обратила внимание. Крылья выросли у всех, кто прошел вакцинацию. Зная вашего начальника, я почему-то не удивлена.
- А при чем тут Федор Степанович? - засомневался я.
- Так это он притащил ко мне коврик для мышки. Сказал, что коврик смазан специальным секретным веществом. Развивает способность мыслить. Ему приятель из какой-то военной лаборатории припер.
- Ну и? - подогнал ее стажер.
- Ну и каждый раз, перед тем, как сделать инъекцию, я незаметно втыкала иголку в коврик. Так Федор Степанович велели, - Жози опустила голову. - А потом я подумала, что мне один укольчик тоже не помешает...
- Подожди, - вмешался Бухгольц, - нас было восемь человек. Так?
- Так, - согласилась медсестра.
- На столе у тебя было восемь шприцов. Так?
- Да, - согласилась Жози и опустила голову совсем до колен.
- Где же ты взяла девятый?
- Я вначале уколола себя, а что осталось влила тебе, - Жози посмотрела на Бухгольца. - Ты и так тут самый умный. Куда тебе еще умнеть?
В помещении воцарилось молчание.
- Ребята, да какая разница, ведь мы стали суперменами! - стажер пытался найти в ситуации что-нибудь оптимистичное.
Его никто не поддержал.
- Может, завтра нас поразрывает.
- Да! Как гранаты.
- За суперменство придется платить. Это только в мышеловке все бесплатное.
- Молод ты, стажер, и глуп и не видал в жизни ничего, - понеслось со всех сторон.
- Эй, монстры, уберите клешни от стажера - заступился я. - Причем тут он? Давайте лучше узнаем с каким веществом мы имеем дело.
- У Феди надо спросить, а заодно набить ему морду за опыты над живыми людьми, - предложил один из программистов.
- Набить морду - это правильно, - согласился Бухгольц. - Но уверен, что военная лаборатория тут ни причем. Из нее реактивы взад-вперед не потаскаешь.
- А вот нам однозначно хана, - грустно резюмировал аналист.
И тут у меня возникла идея:
- Жози, а где этот чертов коврик?
- Не знаю, - опять смутилась медсестра. - Исчез он.
Не сговариваясь, все дружно посмотрели на Веньку.
- Ну что вы на меня уставились, как на Щекотило? Просто я подумал:"Зачем Жози коврик? У нее даже компьютера нет."
Жестом фокусника он запустил руку в карман куртки Бухгольца, выловил оттуда голубой прямоугольник с надписью "Microsoft" и бросил мне:
- Я знал, что вы все равно на меня подумаете, вот и прятал у Бухгольца, он же никогда карманы не проверяет.
По комнате поплыл какой то странный запах. Было в нем что-то очень знакомое и что-то совершенно непонятное. А плюс к этому еще тысяча знакомых и незнакомых запахов.
Я положил коврик на стол и провел по нему мышью. На экране монитора забегали полосы, потом какие-то значки, после замелькали веб сайты, из которых мы успели разглядеть только один с английской надписью "Совершенно секретно" и американским орлом наверху.
- Вот это хакер! - ахнул стажер.
- Нет, не хакер. Я думаю эта штука пытается выучить язык на котором мы общаемся, - возразил Бухгольц.
Мелькание остановилось. По экрану поплыли звезды. Сбоку высветились видеоклипы, изображающие разнообразных уродов с одинаково-каменными физиономиями.
- Приветствую вас, новые жители Альфа Центавра! - донеслось из динамиков на весьма приличном русском языке. - Мы воспользовались вашим информационным обменником, чтоб сообщить радостную весть: все вы теперь граждане великого Союза Альфа Центавра и ваша цель бороться за расцвет и могущество нашей звездной системы. "Альфа Центавра или смерть!" - этот лозунг написан на наших знаменах. Убивайте наших врагов! Убивайте тех, кто против нас! Мы - самая сильная армия во вселенной.
Дальше шли видео инструкции, поясняющие, как обратить непосвященных в праведных граждан великого космического Союза. Инструкции нас не интересовали. Наш этап перехода уже состоялся.
Все молчали. Стажер и Венька вытянулись по стойке смирно. Их губы шевелились за диктором, повторяя слова как присягу.
- Вот так они загипнотизировали Федора Степановича, - догадался Бухгольц.
- Загипнотизировали и заставили ввести вещество в нас, - уточнил я.
- Использовать для этой цели коврик он додумался сам, - возразил Бухгольц. - Вряд ли "посылка" с Альфа Центавра пришла вместе с ковриками.
- Похоже, что за Федей наблюдали раньше и заранее спрогнозировали последовательность его поступков, - я сам был доволен своей догадкой. - Только они ошиблись, поставив знак равенства между Федей и остальным человечеством. Далеко не все земляне подвержены гипнозу...
Жози тем временем подошла к стажеру и не очень бережно стукнула их с Венькой лбами. Никакого результата. Новоиспеченые прозелиты идей Альфа Центавра продолжали не мигая смотреть на монитор.
Аналист с глазами, полными скорби, достал из внутреннего кармана плоскую бутылку и дал стажеру и Веньке отхлебнуть. Коньяк подействовал на центавровцев лучше физических методов. Парни замотали головами и на лицах появилось нечто осмысленное.
- Так, мы должны уничтожить всех землян, - сообщил стажер.
- И расчистить место для новой расы, - добавил Венька. - Полетели. Начнем с военных баз.
Определенно, в состоянии транса они узнали больше нашего.
Аналист, скрипя сердцем, налил ребятам еще по полрюмки.
- А еще эти гады что-то говорили про матку, - добавил Венька, откашлявшись.
Ага, гипноз побежден!
Мы настолько обрадовались, услышав "эти гады", что не обратили внимание на содержание всей фразы.
- Подведем итоги, - предложил я. - Итак, некие агрессивные силы на Альфа Центавра собираются захватить нашу Землю, для чего с помощью Федора и... - Жози покраснела так сильно, что я ее пожалел. - С помощью Федора Степановича попытались превратить нас в своих солдат. Но земляне оказались не столь внушаемы, как рассчитывали враги. Мы получили новые тела, но дух наш не сломлен. Для начала нам надо найти и уничтожить остатки вещества, преобразующего людей в альфацентавров.
- В альфацентристов, - поправил меня эрудированный стажер.
- В альфацентурионов, - поправил его еще более эрудированный Венька.
- Какая разница, как звать? Давайте лучше поблагодарим Василия за оперативное раскрытие тайны. Только такой идиот, как он, мог додуматься положить мышь на этот коврик, - поздравил меня Бухгольц.
Все зааплодировали, и я воодушевленный скомандовал:
- Будем искать остатки вещества. По запаху.
Через две минуты наша эскадрилья устремилась на поиски. Над военным аэродромом нас засекли радаром и обстреляли из зениток. Было забавно наблюдать, как пузатый полковник бегает вокруг солдат, периодически прикладываясь к биноклю. Доставить неприятности нашим пуленепробиваемым телам зенитки не могли, но Жози на всякий случай опустилась пониже и погрозила полковнику пальцем. Полковник, разглядев наконец, с кем он имеет дело, немного постоял с открытым ртом, перекрестился и упал в обморок.
Запах привел нас к территории дачного поселка. Чтоб не пугать местных жителей, мы приземлились на окраине и гуськом по тропинке двинулись к большому кирпичному дому, окруженному высоким забором.
- Так это же дача Федора Степановича, - первой сообразила медсестра.
- А ты ожидала, что он будет прятать вещество на территории Кремля? - съязвил я.
Хозяев на даче не было, и мы беспрепятственно проникли в гараж. Там стоял полуразбитый жигуль, в багажнике которого зияла дыра.
- Надо же, чтоб так совпало. Именно нашему экспериментатору чуть ли ни на колени падает вещество, способное уничтожить жизнь на целой планете, - удивился стажер, доставая из багажника полуобгоревший шар.
- Темнота, говорят тебе, что за ним давно следили. А то, что ты держишь в руках, не вещество, а контейнер. Вещество внутри и сейчас надо придумать, как его достать, - уточнил Венька.
Но выдумывать ничего не пришлось. Стоило нам вынести находку во двор, как шар в руках у стажера поделился на дольки, которые отползли в стороны и повисли в воздухе, а у стажера на ладони остался лежать маленький прозрачный флакон, наполовину заполненный голубым веществом.
- Да, это оно и есть, - согласился я. - Только не ясно, что теперь с ним делать. Закопать в землю? Утопить в море? А вдруг упаковка негерметичная, и мы только ухудшим ситуацию? Кстати, куда девался Бухгольц? Кто-нибудь его видел? Он бы обязательно что-нибудь придумал.
Выяснилось, что с нами он не летел.
Обдумывая ситуацию, мы взломали дверь и вошли в помещение. Близилось время обеда, и народ жаждал подкрепиться. Жратвы в холодильнике оказалось немного, зато в подвале стояли огромные бутыли с вином и несколько ящиков водки.
- Что он тут к приходу альфацентурионов готовился? - возмутился аналист, доставая из ящика бутылку и засовывая к себе в карман. - И в конце-концов, где Бухгольц?
Я глянул на него. Аналист понял, что мне не вполне импонирует форма реализации его возмущения и положил бутылку на место.
В это время появился Бухгольц. По его лицу блуждала странная улыбка.
- Так что, Вася, не можете придумать, что делать с веществом? - он взял у стажера флакон, откупорил его и вылил содержимое себе в рот.
Мы окаменели.
- Ты что наделал?
- Ты же можешь отравиться!
- Давай два пальца в рот, чтоб вырвало.
- Срочно летим ко мне в медпункт и я тебя отпою марганцовкой или, в крайнем случае, сделаем клизму, - посыпались предложения.
- Ребята! Ребята! Да угомонитесь вы, пернатые! - гаркнул он, перекрикивая особо шумных.
Все затихли.
- Ребята, - продолжил он. - Я все равно обречен. Когда вы улетели, я досмотрел фильм до конца. Там говорилось о матке.
- Какой еще матке? - подозрительно спокойно спросила его Жози, поднимая с земли кирпич.
- Пчелиной. Точнее, наподобие пчелиной. Согласно инструкции, один из нас становится маткой. Остальные его оберегают до тех пор, пока он не выведет на свет потомство, подкармливая "детишек" собственным телом и телами охранников. Потомство - и есть настоящие переселенцы с Альфа Центавра, а мы для них только живое мясо. Проблема в том, что матка уже есть. Это я.
- Завязывай, Бухгольц. Что за дурные шутки? - скривился я. - Насколько я понимаю, матка - женского пола.
- Я досмотрел инструкцию до конца, - повторил Бухгольц. - Маткой может стать любое существо, получившее двойную дозу вещества или выше и имеющее в организме атомы женского тела. Вспомните, по милости Веньки я больше дня таскал коврик в кармане, и теперь этой гадости на мне в десятки раз больше, чем на любом из вас. А кроме того, Жози вначале уколола себя, потом меня. Как вы думаете, попали в меня атомы из женского тела? Я уже сейчас чувствую, как во мне шевелятся тысячи... миллионы...
Бухгольц замолчал.
- Что же делать? - обреченно заплакала Жози. - Я не хочу, чтоб меня отдали на корм этим центаврам.
- Пока я летел, и меня возник план, - Бухгольц взял себя в руки. - Согласитесь, если погибну я, то погибнут зародившиеся во мне организмы.
- Как же тебя грохнешь, когда ты теперь железный снаружи и внутри, причем буквально? - Я вспомнил, как он нырял головой в грунт.
- Есть решение, - Бухгольц говорил, как о ком-то постороннем. - Мой организм не переносит алкоголь с детства. Даже водочный компресс, который мне делали в детстве чуть меня не удушил. А кроме того, если вы заметили, алкоголь блокирует действие вещества - Василий выпил, когда его скрутило, и его крылья отросли на день позже. Короче, вы поняли.
Наше застолье скорее напоминало похороны. Собственно, так оно и было. Все налили себе по стакану.
- Прощай, Бухгольц. Пусть земля тебе будет пухом. Я прощаю тебе мою Ленку, потому что ты замечательный человек. Внутри твоей железной шкуры вполне человеческое сердце.
После моего тоста все выпили и, не закусывая, налили по второй. А потом алкоголь ударил в голову, и никто не заметил, как Бухгольц сполз под стол, укрывшись своими белыми крыльями, как саваном.
Утром мы поднимались, словно солдаты, пережившие ковровое бомбометание. Дверь в туалет была открыта. Сквозь проем были видны поверженный стажер, на плече которого спала Белокурая Жози. Полеты пошли ей на пользу, и обнаженная она выглядела худее, чем обычно.
Бухгольц продолжал лежать под столом и было ясно, что это уже навсегда. Его глаза были закрыты, крылья за ночь потемнели и пожухли, но лицо улыбалось.
Из-за дивана, позевывая, поднялся Венька.
- А где все? - Он увидел Бухгольца, вспомнил вчерашний вечер и стал серьезным. - Жаль. Хороший был парень, хоть и немного эсхол. Стало быть, тут Эсхольдова могила.
- Аскольдова могила, - поправил я Веньку.
- Что?
- Аскольдова. Бухгольца звали Аскольд. Родители так назвали в честь своего предка, киевского князя.
- Он и вел себя, как князь, - согласился Венька и отвернулся.
И тут я увидел, что крыльев у него больше нет. Такую отраву, как алкоголь, ни один организм, кроме человеческого, выдержать не может. Не было крыльев и у других. Но это почему-то уже не радовало.
Когда мы уходили, Венька бросил в угол несколько газет и горящую спичку. Огонь мгновенно расправился с газетами и перебросился на стены. Но я не стал его тушить.
Через неделю Ленка вернулась домой. Я ее не корил и вообще старался о прошлом не вспоминать. Жизнь постепенно утрясалась и входила в свое русло. Но сегодня меня разбудил не будильник, а стажер.
- Вась, я просто не знаю, что мне делать. Жози только что снесла яйцо и готовится снести еще одно.
- Да не волнуйся ты так, стажер. Наверное, это последствия нашей пернатости.
- Как мне не волноваться! Ведь, когда я на нее залез, я еще был заразен, значит, она получила двойную дозу заражения! И...
- И готовится стать маткой! - обреченно закончил я за него.