Пьеса (псевдолитературные чтения идеологически окрашенной поэзии), состоящая из одного акта страстной любви к Морали и Нравственности.
Бездействующие лица:
Тов. Калигула, общественный работник
Мораль и Нравственность: сиамские близнецы, I группа инвалидности, не работают, живут на государственную пенсию
Лис Худой, зеркало американской эволюции
Баба Зина, уборщица
Народ, народ
Действие первое (и последнее)
В помещении темно, с потолка капает вода, на полу расставлены тазы, кастрюли, ведра, в тазах мокрые половые тряпки. В центре стоит трибуна для выступлений. На ней пустой графин, граненый стакан с красной гвоздикой.
Выходит тов. Калигула, делает реверанс, вынимает из кармана носовой платок, обильно сморкается, кладет платок обратно в карман. В петлице у него обглоданная кость.
Тов. Калигула (надтреснутым голосом):
Господа человеки! Нам предстоит война.
За честь и совесть будет вестись она.
И тот, кто ахимсы преступит порог -
Нового времени и раб и пророк.
Народ: Гы-гы-гы!
Тов. Калигула начинает кашлять, кашель становится все сильнее. Из темноты медленно выходит Лис Худой и плавно наносит тов. Калигуле несколько ударов кулаком по спине (видимо, с целью помочь). Лис Худой медленно удаляется. Кашель не проходит, тов. Калигула выбрасывает в зал гвоздику из граненого стакана и выпивает мутно зеленую жидкость. Кашель проходит. Товарищ Калигула с довольной улыбкой подходит к трибуне. Берет в руки листок с приготовленной речью. Его неожиданно рвет на трибуну. Он конфузится, пытается руками сгрести блевотину под трибуну.
Народ: Гы-гы-гы!
Выходит Баба Зина, берет ведро и половую тряпку, вытирает трибуну. Напевая
"Вихри враждебные веют над нами", удаляется.
Тов. Калигула (немного конфузясь):
Г..., г-г-г...господа человеки! За нами большая вина.
В наших сердцах накопилось много говна.
Возьмем в руки винтовки, споем Марсельезу хором,
Ударим по эдипову комплексу нравственным террором!
Народ: Гы-гы-гы!
Из темноты доносятся пьяные голоса, женский смех, плач ребенка. Скрипка начинает мелодию Марсельезы, однако постепенно переходит на еврейский мотив. Голоса в темноте замолкают. Скрипка замолкает.
К трибуне выходит на костылях, поддерживаемые Лисом Худым, Мораль и Нравственность. На голове Морали вязаная шапочка с помпончиками. Левая нога, которая, по всей видимости, принадлежит именно ей, очень худая, на ней старенький тапочек. Вокруг шеи Морали обернут несколько раз толстый шарф. Нравственность в больших очках с очень сильными линзами, так что глаза видны очень расплывчато. В руках они держат скакалочку. Тов. Калигула садится в таз с водой и готовится с вниманием заслушать доклад Морали и Нравственности.
Народ безмолвствует, воцаряется полная тишина.
Мораль (подняв голову вверх, не интонируя, с пафосно-задумчивым выражением на лице):
Полное всепрощение, применяя разные нормы, загораясь, увядая, и стараясь слиться
С добродетелью, моралью и прочими пережитками, уже лет наверное, намного более семиста,
Нравственность (с придыханием, с сильным чувством):
В круговороте дней, руг, ног и эпох
Написало само себе некролог! (зловещая улыбка искажает и без того кривой рот Нравственности).
Тут внезапно Мораль и Нравственность швыряют скакалочку в зал, отбрасывают костыли и изо всех сил упираются друг в друга руками. Со зловещими гримасами на лице они пытаются оторваться друг от друга. Слышен явственный тошнотворно-физиологический "Хрусь!". Мораль и Нравственности падают на пол, в лужу собственной крови.
В тишине раздается чье-то одинокое и не убедительное "Гы-гы-гы".
Тов. Калигулу от конфуза рвет. Лис Худой скорбно закрывает лицо руками. На сцену выходит баба Зина с ведром. Она вытирает тряпкой кровь, затаскивает в темноту тело Морали и Нравственности, вытирает кровавый след на полу. Напевая "Вихри враждебные веют над нами", удаляется.
Товарищ Калигула, конвульсивно тряся головой подходит к трибуне, кивая головой в сторону, куда унесли Мораль и Нравственность, со скорбным выражением лица произносит:
И нам, товарищи, не жаль погибшего героя, скребущего лбом скрижали времен
И пусть его вышедшие из моды идеи остаются при нем.
Хотя, поверьте мне, мои дорогие коллеги, мне не чужды некоторые слабости, например,
Иногда, увидев страдания несчастных женщин, детей и стариков, слезы преступают допустимый барьер.
Товарищ Калигула кланяется, раздаются аплодисменты, крики "Приходи еще!", на сцену летит брошенная прежде Моралью и Нравственностью скакалочка, красная гвоздика.
Все псевдостихи, произносимые бездействующими лицами, являют грязным плагиатом классиков русской литературы.