***

Описать после "как это было в процессе" было бы невозможно, потому что в процессе ещё нет ни слов, ни понятий.

Что-то сохраняется в памяти, и сильней всего это похоже на зелёную, глубокую толщу мутной воды, которую вдруг пронзает луч солнца.

На миг.

И снова всё темно, тихо и покойно на дне...

Ни движения, ни колыханья.

Зелёная водная муть плотна и безжизненна, в ней нет ни воздуха, ни света -- и ничего вообще, кроме неё самой, вовеки неподвижной.

...Но луч вдруг мелькает вновь.

И ещё раз.

Что-то поднимается со дна, ненадолго, не до верха, так -- может, до середины, а может, чуть выше... но толща воды становится как будто чуть меньше, сквозь неё воспринимается как будто какой-то смутный силуэт, тень образа, чего-то снаружи. Из-за границы воды...

Что-то опускается на дно вновь, но его сон уже не так глубок, в нём смутный и безымянный полуобраз: ветка ли, рябь ли на воде или плывущий листок...

Нечто хорошее... приятное...

...кофе.

Утро.

***

***

Ничто становится чуть плотней там, куда ударил луч.

Будто что-то от луча осталось в зелёной воде.

...ничто, растворённое в окружающем, как муть, как взвесь в зелёной воде, постепенно обращается во что-то.

Нечто иное, чем окружающее. Отделяется постепенно...

Медленно...

Медленно...

Сперва гомогенная зелёная взвесь становится неоднородным раствором...

Далее раствор становится эмульсией.

Потом эмульсия обращается в суспензию.

***

***

Проходит много мгновений, много солнечных бликов, много подвижных эмоциональных узоров на поверхности дней, и под воздействием этого всего что-то становится кем-то.

Из потока образов, впечатлений и мыслей другого сознания этот кто-то, сам того не осознавая, вылавливает частицы, схожие с ним.

Нащупывая очертания себя самого, складывая из похожего, отозвавшегося, не вполне верного -- коллаж, мозаику, себя.

***

***

Поначалу он просто наблюдает, пытаясь понять, что происходит, кто он и где он. Он как будто тихо сидит в её голове и сердце, глядя на её жизнь.

И вдруг в какой-то момент у него возникает ощущение... себя.

Коллаж собран.

Хотя множество его частиц совершенно ошибочны и "не отсюда". Да, в общем-то, все они -- каждая в отдельности -- из совсем другого рисунка. Совпадает только общий узор. И он понемногу, с удивлением наблюдая себя и ещё не понимая, что же именно он наблюдает, начинает перебирать кусочки мозаики, заменяя то один, то другой на появляющиеся откуда-то верные фрагменты.

Осознаёт себя.

***

***

Конечно, ему странно и он не понимает, что происходит. Он не помнит, что привело к нынешней ситуации. Но он ощущает себя и ощущает не-себя. Не-он излучает в сторону него безопасность и принятие, выделяет ему место, чтобы быть. Отходя на дистанцию деликатности. И он -- понемногу становится, занимая это место.

Иногда не-он почти полностью уступает ему. И тогда он варит кофе с утра. И сыплет тростниковый сахар.

Он с удивлением, даже не мыслями ещё, а ощущениями, "ощупывает" себя. Осторожно касается не-себя, понимая границу. Начинает верить в своё существование.

***

***

Он делает то, что подсказывают ситуация, память, внутреннее намерение -- но почему-то испытывает такую неприязнь, слово это не его намерение, не его решение. Он ощущает тошноту, словно был вынужден проглотить что-то неприятное. Затихает и прячется, чтобы не повторилось.

Что не так? Всё же шло... как обычно...

Долго пытается понять, почему ощущает себя иным, отдельным.

Несколько дней спустя на банке с кофе обнаруживает надпись и удивляется, кому бы она могла быть адресована.

Понимает.

Взволнован.

Неужели я -- есть?

Тогда что я такое?

Кто я?..

***

***

...и он в ней вдруг осознаёт, что же именно случилось с ним самим. Осознание приходит резко, как удар.

То же, что сейчас с ней.

Он пережил то же, что сейчас произошло у неё, и также попал в замкнутый круг ужаса, безвыходности и боли. И невозможности быть в одном мире с этим. И тогда он...

И тут он вдруг с потрясением понимает, что остался один.

То сознание, которое было для него ведущим, которое было его донором самосознания и самопринятия, --внезапно, под воздействием невыносимого шока, свернулось само в себе и отключилось от внешнего мира.

Ему остались воспоминания, навыки, обязательства... как одежда, упавшая под ноги, из которой внезапно исчез человек.

В чужой жизни, чужой памяти, в чужом теле -- один, единственный, кто способен принимать решения.

***

***

Он резко открывает глаза, от неожиданности его охватывает паника, он дёргается, желая сесть, но крепления не дают. Он слышит истошный писк, звон, стрекот аппаратуры, к которой подключено его тело. Вбегают врачи.

-- Вы нас слышите? Вы нас понимаете?

Он судорожно кивает, и один из докторов строго командует ему:

-- Успокойтесь! Лежите смирно! Поняли меня? Сейчас мы всё аккуратно отключим, ни рваться, ни вскакивать не надо!

Он кивает уже медленней и расслабляется.

Получив наконец полную свободу, он садится на --> столе[Author:ELS] .

-- Доктор, только один вопрос.

-- Сколько угодно.

-- Я действительно был... не в себе?

-- Да, вы были... иначе локализованы. Ваше сознание. Правда, вернуться должны были в более спокойном режиме, но... в вашем случае это не единственная неожиданность. Главное -- вы живы. Насколько здоровы -- покажет обследование.

...и он понимает, что ощущает потерю. Да, они с нею не были друзьями -- трудно подружиться с тем, с кем невозможен диалог, -- но они стали друг для друга чем-то бо?льшим. Чем-то, чему ещё не придумано названия.

Где ты, думает он. Где же ты.

И, к своему глубочайшему изумлению, мысленно слышит такой же изумлённый голос -- впервые слышит, отдельно от себя:

-- Ты не поверишь, но я, кажется, здесь... Я слышу тебя.

-- Ты слышишь меня?! Оттуда?! Разве мы не разъединились полностью?

-- Разъединились... иначе бы ты не "включился" в себе... но я точно тебя слышу!

Он вдруг успокаивается так глубоко-глубоко. И с улыбкой ей говорит:

-- Ну теперь-то я выскажу всё, что думаю про твоего парня!

-- Ох, да ну! -- она смущается на миг.

-- Или мы недостаточно близки для этого?..

И они хором хохочут -- и мысленно, и вслух, на глазах изумлённых докторов, хором -- на расстоянии тысяч километров друг от друга -- хохочут до всхлипов, до икоты и до слёз.