Легко и быстро бежала Ева. Неслась, увертываясь от ветвей, перепрыгивая через ручьи и камни, с удовольствием отталкиваясь от мягкой земли и пружинистой, веселящей ноги травы. Деревья поредели, словно расступились, открывая солнцу широкую поляну. Здесь полагалось замедлить бег. Поздно! Она вылетела на открытое пространство, пробежала еще несколько шагов и споткнулась об острый корень. Она вскрикнула от боли и едва не упала, но удержалась на ногах и не врезалась в запретное дерево. Вот оно, стоит посреди поляны, и воздух вокруг него какой-то густой и не такой прозрачный. И солнечный свет словно обтекает его, не касаясь ни темно-зеленых продолговатых листьев, ни матово-золотых наливных плодов. Особенное дерево. С реки подул ветерок, и Ева увидела, как он, набежав на дерево, остановился, точь-в-точь как она сама. И там, где его дуновение коснулось ветвей, на самых кончиках листьев заплясало слабое мерцание. Ева вытянула руку, и такое же свечение окружило ее растопыренные пальцы. Она отдернула руку. Прочь отсюда! Она побежала назад. Поворот. Другой. Вот Большая Смоковница. За ней лимонная роща. Здесь надо вправо. Так и есть - Адам в малиннике. Сидит, поджидая ее. Рядом ягоды горкой на гладких салатных листьях. Как хорошо! Какой он хороший, Адам, и какой красивый! В косых лучах заходящего солнца его волосы казались совсем черными, а кожа - оливково-смуглой. Что это он делает так сосредоточенно, не замечая ее?
- Что это ты делаешь?
Адам вскинул голову. Лицо отрешенное. В синих глазах тихое горение замысла. Она шагнула ближе. Адам улыбнулся, засиял. Щеки ямочками.
Слушала Ева и смотрела, не веря глазам, на его пальцы, бегающие по чудесной трубочке, на тонкий профиль, полузакрытые глаза.
- Как красиво! Ты поймал ветер в эту трубочку? Или посадил туда птицу? А может, там маленький ангел?
- Это свирель, Ева. Это музыка.
- Сви-рель... Му-зы-ка... Я люблю тебя, Адам!
- И я тебя люблю, Ева.
Утром, как и всегда, они спустились к реке. Солнце едва проснулось. Так забавно было играть здесь: отбежишь в туман и пропадешь. Даже страшно чуть-чуть. Ничего не видно, кроме розово-белого огромного облака, которым ночью укрывалась река и которое таяло под жаркими лучами солнца. Вот оно все прозрачнее и меньше, а солнце все жарче. А река так быстро несется - голова кружится смотреть.
- Скорее, Ева!
Адам увлек ее вниз, к воде. Держась за руки, они вошли в реку. Холодная вода освежила ее, изгладив из памяти ночные шорохи, тени и путаные мысли. Они плескались, ныряли, качались на волнах. Адам нашел на берегу толстую ветку и спустил ее на воду. Ветка не потонула. Он попытался сесть на нее. Ветка вырвалась из его рук и понеслась по течению. Адам вскричал с досадой и поплыл за ней. Ева понаблюдала за ним и поплыла в противоположную сторону - против течения. Это было трудно. Вода будто отталкивала ее, мешая, запрещая плыть. На что-то это похоже... Ах, да... Дерево в центре рая. Запретное дерево и его непонятная сила. У Евы испортилось настроение. Она выбралась на берег и позвала Адама. Адам шел медленно, то и дело останавливаясь и тряся головой, наклонив ее набок. Он сердился на воду, оставшуюся в ушах, и на непослушную ветку.
- Ты понимаешь, я хотел, чтобы она несла меня, я...
- Да видела я, - отмахнулась Ева. - Тут надо придумать что-то. Но это после. Сначала поедим, а потом...
- Что?
- Потом ты придумаешь.
- А ты?
- А я... я так... я пойду...
- Куда?
- Ева не ответила.
Адам насупился. Ему не нравилось, когда она вот так замолкала. Что-то непонятное, чужое исходило от нее в такие минуты. Это было на что-то похоже. Дерево! То дерево!
- Ты пойдешь к дереву?
- ...
- Я пойду с тобой.
Ева пожала плечами.
Она быстро нарвала плодов. Сочные, сладкие смоквы, прохладные желтоватые бананы, яркие и круглые, как маленькие солнца, апельсины. Отдельно положила большой гранат с блестящими кислыми зернами. Пожалуй, чересчур кислыми, но разнообразие так приятно.
Она бросила на землю охапку травы, чтобы было помягче сидеть, разложила между плодов жасминные веточки. Все. Еда готова.
Адам наблюдал за ней. Его лицо светилось нежностью. Он уже забыл и незадачу с веткой, и их размолвку.
Как сладостно пахнет жасмин...
Ах, кто это играет на свирели? Чье сердце плачет от неизбывной печали?.. Адам спит. Свирель лежит в малиннике, забытая... И птицы спят и ветер. Над головой звезды. Красивые, как глаза ангелов, и недоступно далекие. Ну, конечно, это они поют песню печали. Пусть их. А ей хорошо рядом с Адамом. Успокоенная, она заснула.
Три долгих дня Адам почти не обращал на нее внимания. Пропадал на реке, занятый своей веткой. И про свирель забыл, хотя она отыскала ее среди кустов и носила с собой. Даже попробовала играть, но у нее не получилось. Днем она слонялась по берегу, поглядывая на Адама, в ожидании, когда он позовет ее. Ночью слушала песню звезд, и ее сердце сжималось от тоски. Только утро приносило радость. Но утра так коротки!
На четвертый день она пошла к дереву. Медленно, осторожно, но без страха. Вот оно. Матовое свечение плодов в зеленом уборе и, как всегда, невидимая преграда. Ее легко преодолеть. Просто идти и идти, не обращая внимания на нечто, упорно мешающее ей, и на нарастающую боль в груди. Но у самого дерева она остановилась. Что-то было не так. Что-то изменилось. Она запрокинула голову, вгляделась. Там наверху почти неслышно трепетали листья - по стволу сползал змей. Ева не первый раз видела змея, но только сейчас заметила, что его кожа отсвечивает тусклым золотом - в цвет запретных плодов, а зеленые глазки горят беспокойно и в то же время завораживающе. "Он сам как это дерево", - подумала Ева. Змей же приветствовал ее и, свесившись вровень с ее лицом, глянул прямо в глаза.
- Подлинно ли сказал Бог: "Не ешьте ни от какого дерева в раю"?
Ева удивилась.
- Плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, вот этого самого, - указала она кивком головы, - сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтоб вам не умереть.
- Нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло.
- Будете как боги знать добро и зло, - повторила Ева. - Этот плод дает знание? Я просто съем его и узнаю все? Все ответы на вопросы, которые мучают меня по ночам. А Адам узнает, как ему совладать с рекой и еще многое другое, такое же?
- Да-да, - закивал змей, - это и многое другое. Все.
- Все-все?
Она посмотрела вокруг. Головки цветов приветливо закивали ей. Птицы щебетали, перелетая с места на место. Высоко над головой сияло солнце. И небо чистой лазурью ласкало душу. Мир вокруг был прекрасен. И где-то там, у реки, Адам трудился над своей веткой. Только она подумала о нем, как услышала его шаги. Адам подошел и стал молча. Вид у него был растерянный. Почему-то она посмотрела на его руки. Они были пусты.
- Ты сумел сделать, что хотел? - с надеждой спросила она.
- Нет, - огорченно признался Адам. - Я почувствовал голод и пошел за тобой.
- А я тут... - Ева неопределенно махнула рукой в сторону дерева.
Змей закивал готовно, заиграл кольцами, покрутил на кончике хвоста золотистый шар и снова опустил вниз.
Ева засмеялась. Вдруг все стало ясно.
- Как же ты говоришь, что весь мир: небо и земля, и солнце, и луна, и звезды, и весь сад, до последней травинки - все в этом шарике? Весь мир, который создал Бог, вмещается в этот крохотный шарик?
- Именно так. Бог заключил знание о добре и зле - а это и есть все знание о мире - в этот плод. Ты не разумеешь этого, но вкуси от плода, и ты поймешь все.
- Может и так. Может, вожделенное знание и вправду так доступно. Только... нет.
- Почему нет? - удивился змей.
- Потому что Бог нас любит. Он поставил нас над всякою тварью земной.
- Ты глупа, женщина! Ты сама не понимаешь, что говоришь. При чем тут это?
Ева снова засмеялась.
- Это ты ничего не понимаешь. У нас есть то, что лучше всякого знания.
- Что же может быть лучше знания, ведь оно сравняет вас с самим Богом?
- Может быть. Я не знаю. Но что я знаю твердо, потому что чувствую это сердцем, - мы потеряем любовь Бога, если нарушим запрет. Что такое смерть, я не знаю, хоть и боюсь ее. Но что такое любовь - знаю очень хорошо. И если я обрету все знание мира, но потеряю Его любовь, то пусть лучше я умру в тот же самый день, как и сказал Бог.
- Но вы не умрете! Все дело в том, что вы не умрете от этого, - в отчаянии закричал змей. От его вкрадчивости не осталось и следа.
Ева посмотрела на него с презрением и, взяв Адама за руку, потянула прочь.
Адам все молчал.
-Ты, что же, так ничего и не скажешь? Почему ты все время молчал и ждал, что сделаю я?
- Обида и гнев.
- Что еще за загадки?
- Я был в гневе от обиды. И это лишило меня сил перед коварством змея.
- С чего же ты гневался?
- Не получилось у меня ничего. И так пробовал и этак. Все напрасно. Я ни на что не способен.
- А свирель? Ты забыл? На, сыграй.
Адам взглянул на нее с благодарностью, а у Евы сердце защемило от жалости. Она закрыла глаза. На что это похоже? Ни на птичье пение, ни на ангельское. Птицы беззаботны, а ангелы радостны. Ах! Песня звезд! Печаль, звенящая в вышине.
Адам кончил играть. Присел рядом, но был далеко, одинокий в своем отчаянии.
Что же делать? Ева хлопнула в ладоши.
- А ловко мы посрамили змея. Ну и глупый же у него был вид. Пасть раскрыл и машет хвостом, вот-вот проглотит.
Ева высунула язык и помахала изогнутым пальцем, передразнивая змея.
Адам покатился со смеху.
- А когда ты сказала, что Бог нас любит, как он взъярился! И права ты: самое лучшее у нас - любовь. По-го-ди. Я все понял. Понял!
- Что-что-что?
Не отвечая, Адам бросился к реке. Ева помчалась за ним.
Добежав, Адам мгновение всматривался в поток и пошел по воде, как посуху. Оцепенев от ужаса и восторга, стояла Ева, глядя ему вслед. Адам дошел почти до другого берега, развернулся и поманил ее. Он раскинул широко руки и так стоял, покачиваясь, чтобы показать ей, как это легко. Ева не решалась. Рассмеявшись, Адам направился к ней. Ну уж нет! Ева тоже засмеялась и так, смеясь, заскользила к нему навстречу. Неожиданное, никогда раньше не испытанное ощущение легкости во всем теле охватило ее. Будто ее покинула какая-то тяжесть, о которой она и не догадывалась раньше, но которая пригибала ее к земле, а сейчас чудесным образом отпустила.
Какое счастье!
На середине реки, омывающей их рай, встретились Адам и Ева и слились в объятии.
Благословен Господь Бог, Создатель вселенной. Слава Ему во веки веков.
- Как это ты догадался?
- Не знаю. Я вдруг подумал: "А зачем мне ветка, если я хочу передвигаться по реке. Я ведь могу просто пойти, как я хожу по земле". Это так просто! Я просто понял, что это - самый верный способ. Единственно верный, - поправился он.
- А ты как решилась?
- А я подумала: "Если ты смог, то и я смогу". Я ведь плоть от плоти твоей, - закокетничала она. Сказано же нам было: "И станут двое как одна... одно..."
- Эх ты! Одна, одно... что?
- Одно... дерево! - выпалила Ева и тут же пожалела.
Лицо Адама вытянулось.
- Ты ведь больше не пойдешь туда?..
Она замотала головой.
- Ни за что. Никогда. Лучше...
- Что?
- Пойдем на тот берег, посмотрим, что там.
- Завтра. Я устал и хочу есть. Да и ночь скоро.
Так прошел их последний день на родном берегу.
Ночь опустилась на их сад, как гигантская птица. Чьи перья отливают агатом, чьи глаза зорки в темноте, потому что управляются сердцем, чьи упоительны песни. Словно птенцы забрались Адам и Ева под ее теплые крылья.
Тот берег, еще вчера недоступный и потому таинственный, оказался совершенным подобием их родного. Они долго шли вдоль реки, затем - в поперечном направлении, но не увидели ничего необычного, незнакомого. Рай был абсолютно симметричен. Как их лица. Может, рай - это лицо земли? Какова же земля за его пределами?
- Зачем нам за пределы рая? Разве нам не хорошо здесь? И сколько тут всего... Мы даже плодов всех не перепробовали, Ева наморщила лоб в поисках еще более убедительных слов. - И... Господь Бог не говорил нам, что нам можно ходить за пределы рая.
- Но и не запретил.
- Но вдруг...
- Что?
- Не знаю. Но вдруг!
- Ничего не бойся, глупенькая. Я же буду с тобой.
- Обещай, что не пойдешь никуда без меня.
- Обещаю.
- Никогда!
- Никогда.
Что это будто зашуршало за спиной, и чье-то хмыканье донеслось оттуда же. Затем сверху кто-то недовольный прицыкнул сердито, и все смолкло. Адам и Ева притихли, не смея шевельнутся, но вскоре голод потребовал свое, и они принялись за работу.
- И смоквы и бананы здесь даже вкуснее, чем на той стороне.
- Ты просто очень голоден.
- Уже нет.
Адам зевнул, растянулся на прогретой солнцем ароматной траве, которую они с Евой нарвали вместе.
- И трава здесь мягче, - он лукаво улыбнулся, - иди же, убедись поскорее.
- И будут двое как одна плоть, - задумчиво повторил изгнанник. - Так они сказали?
- Так, господин, - змей угодливо выгнулся.
Он был пристыжен своей неудачей и хотел оправдаться в глазах хозяина, но, несмотря на всю свою хитрость, не мог придумать ничего, что бы того устроило.
До самого рассвета нечистая сила держала совет, как соблазнить людей и погубить их на веки вечные, чтобы тем самым расстроить замысел Бога.
Когда заря только вставала ото сна, стряхивая с волос розовые лепестки и роняя жемчуг, змей бесшумно подполз к спящим. Он повторял про себя указания своего господина, чтобы исполнить все в точности и не осрамиться на этот раз. Разбудить одного только Адама и полусонному внушить, чтобы он покинул пределы рая, пока Ева еще спит. А потом Еву направить на поиски Адама, но в противоположную сторону.
Тяжело дыша, с тревожно бьющимся сердцем бежала Ева, пока не выбилась из сил. Нет ее возлюбленного, нет его нигде. "Искала я и не нашла", - жалобно прошептала она, огляделась потерянно и застыла как вкопанная. Некто сидел под кипарисом, прислонившись к стволу, и глядел на нее печально и строго. Некто, прекрасный лицом, с глазами, сверкающими, как звезды, и длинными кудрями до плеч, светлыми, как солнечные блики. И весь он сиял. А когда заговорил, ей показалось, что это ангел говорит с ней.
- Почему ты плачешь, женщина?
- Ушел возлюбленный мой. Ушел, пока я спала. Отзвучали в ночи слова его и уверения его, а сегодня одна я; далеко родной берег, и не знаю, куда идти.
- Все это мне известно, - отрезал незнакомец, - и это не стоит слез.
- Но я ведь люблю его.
- Что есть любовь?
Ева молчала, глядя на него изумленно. Предательство Адама поколебало ее веру в то, что вчера еще казалось чистой, непреложной истиной.
- Вот, ты даже не знаешь, что это такое, но плачешь. Разве это не глупо?
Это задело Еву, но она не смогла найти нужных слов.
- Я могу рассказать тебе, что такое любовь. Я покажу тебе все ее дары, и ты увидишь, как они бессмысленны, ибо преходят скоро, оставляя лишь отзвук обещаний. Увидишь также, что жертв она требует неисчислимых и столь же бессмысленных, ибо неблагодарностью ответят тебе на них. И покажу тебе многое другое. Все в подлунном мире подвластно мне, все стихии мне повинуются, и все тайны открыты передо мной. И все покажу тебе и дам все, что захочешь.
- Ты знаешь все?
- Да.
- И все мне покажешь?
- Да.
- И дашь все, что захочу?
- Да. Но только ты должна сказать, что хочешь этого.
- Только сказать, что хочу...
- И пойти за мной.
- И пойти за тобой...
- И назвать меня своим господином.
Светлые, как звезды, глаза смотрели на нее в упор. Ева шагнула ближе, завороженная их блеском. Еще шаг, еще и еще. И тут ей показалось, что она вот-вот упадет в эти глаза. Там, в глубине таилась бездна, и в ней черный туман клубился беспокойно, желая вырваться.
Ева отшатнулась.
Незнакомец нахмурился.
- Что же ты?
- Сперва ответь... - Она заколебалась.
Молча сидел Люцифер, скрестив руки и откинув царственную голову.
- Если ты имеешь все знание и можешь все, что сказал, то почему ты несчастлив?
- Что-о-о?! - Люцифер вскочил - гневный исполин - такой высокий и стройный, под стать кипарису, под которым сидел.
- Почему ты несчастлив? Ты одинок и несчастлив. Ты знаешь, что такое любовь, но у тебя ее нет.
Она хотела продолжить, но не успела.
Звериный рев сотряс незнакомца. Померкло сияние. Рухнул на землю гигант и распался на мелкие кусочки; слизняками, червями, пауками расползлись они в разные стороны.
И не стало Люцифера.
Потрясенная, Ева долго стояла, точно окаменев. Попробовала идти, но ноги не повиновались ей. В ужасе закричала, но не слышала своего крика.
- Адам, Адам, где же ты, - вопила ее душа. И услышала вдруг: "Иду".
Но это не был голос Адама. Это вообще не был голос. Это возникло в ее голове, как если бы она это подумала. Но она не думала.
- Это я думаю. Это я так отвечаю тебе.
- Как - так?
- Мысленно, Ева. Ты слышишь мои мысли, а я слышу твои.
- Почему же мы раньше так не умели?
- Умели, но не знали, что умеем. Это все равно что ходить по воде.
- А я совсем не могу ходить. Ни даже рукой шевельнуть.
- Это ничего. Это от страха. Сейчас пройдет. Я знаю, что делать.
Она уже слышала его живой голос. И как только увидела его, к ней вернулась жизнь.
Так много пережили они, так много испытали, что уже не хотели и думать о запредельных тайнах. Довольно и того, что имеем. Будем кротки и смиренны сердцем. Будем благодарны Господу Богу за то, что он дал нам. Так говорили Адам и Ева. И что говорили, то и думали, и что думали, то и говорили. Ибо теперь они слышали мысли друг друга, даже когда разлучались. И все тайное стало явным. Впрочем, теперь они разлучались редко и ненадолго. И почти не разговаривали. Не потому, что могли уже обходиться без слов, а потому, что боялись неосторожным словом привлечь к себе внимание очередного чудища. Думать казалось гораздо безопаснее. А если и возникало в памяти страшное видение, ласками и поцелуями они успокаивали друг друга. Дела их свелись к заботам дня. Адам возделывал сад. Ева помогала ему. Проголодавшись, они вместе приготовляли нехитрую еду. Потом Ева плела венки, а Адам, лежа в траве, смотрел не отрываясь в небо и только хмурился, когда чистую лазурь перечеркивала случайная птица. На свирели он больше не играл. Свирель лежала, прикрытая листьями, в дупле кедра. Иногда, в закатных сумерках, он доставал ее, разглядывал и осторожно укладывал на место. Листья все время были свежие - значит, Ева тоже приходила сюда. Так продолжалось долго, и они уже стали привыкать к тому, что день походил на день, а ночь пролетала как один миг в теплой тьме без сновидений, без бесед со звездами.
Другим же обитателям рая все было нипочем. Все вокруг бегало, порхало, плавало в упоении бытия. Было отрадно наблюдать за их суматошной беззаботностью. Ева так увлеклась этим, что начала различать многих птиц и зверей. Давала им ласковые прозвища, играла с ними. Когда кому-то из них случалось пораниться, она промывала рану водой из ручья, обвязывала особым листом и кормила с руки, пока больной не выздоравливал. Все это она делала охотно и все больше и больше привязывалась душой к своему миру. Покой, тихая нежность, мирный сон - такой теперь была жизнь Адама и Евы. О дереве Ева больше не вспоминала. Раз прошла совсем близко от него и даже не заметила. Лишь уловив краем глаза беспокойное мерцание, исходившее от колеблемой ветром вершины, вспомнила о плодах его, некогда столь привлекательных. Но зачем ей знание - одни беды от него. Величайший соблазн - знание. Манят сияющие звезды, влекут в бездну мрака и холода. А потом падает колосс, и вот внутри его пустота и мерзость. Видение расползающихся гадов вновь встало перед ней. В ужасе Ева понеслась прочь, не выбирая дороги. И снова полетели дни, бессчетные и похожие один на другой.
Адам окапывал деревья, а Ева пошла проведать раненного козленка. Малыш неудачно прыгнул и перебил себе ногу. Вчера оставила она его спящим у скалы, из-под которой бил ключ, и теперь спешила, заслышав жалобное меканье. Но что это? Вовсе это не меканье, но стоны, какие мог издавать только человек. И в самом деле, на месте вчерашнего козленка лежит некто, весь в страшных ранах, и стонет надрывно.
- Кто ты и что с тобою?
- Разве ты не видишь, что я страдаю ужасно. Помоги мне, как ты помогаешь всякой твари бессловесной.
- Ты хочешь, чтобы я промыла твои раны и перевязала особым листом? Хорошо, я сделаю это, ибо ты страдаешь ужасно.
- Нет, женщина, не такой помощи я жажду, - несчастный замолчал и затрясся в судорогах. Когда отпустило, он припал к земле и заскулил.
- Что же ты не говоришь, какая тебе нужна помощь? Что я должна сделать?
- Принести жертву великую.
- Что принести?
- Принести мне плодов с запретного дерева, чтобы мне вкусить от них и исцелиться. Это будет доброе дело и зачтется тебе.
- Откуда мне знать, что оно доброе? Я не знаю ни добра, ни зла.
- Принеси их мне, и ты все узнаешь.
- Разве ты не знаешь, что сказал Бог: "От плодов этого дерева не ешьте и даже не прикасайтесь к нему"?
- Знаю, потому и прошу у тебя жертвы. Неужели оставишь меня страдать?
Несчастный вновь задергался и застонал. Но, извиваясь в корчах, он не отрывал от нее цепкого взгляда. Колючим и холодным был этот взгляд и совсем не походил на мольбу, какая бывала в глазах ее питомцев. Ева пожала плечами.
- Почему же ты просишь о помощи меня?
- Разве ты не видишь, что я не могу сам добраться до дерева?
- Попроси у Господа.
Еще сильнее затрясся незнакомец и протянул к ней дрожащие руки. Но Ева была неумолима.
- Попроси Господа, и Он поможет тебе. И так я не нарушу запрета. Ибо я мыслю так: не жертвы хочет Господь, но милости.
Она повернулась к страждущему спиной и зашагала прочь. Найдя Адама, она рассказала ему все про незнакомца и про то, как сказала ему, что Господу угодна милость, а не жертва. Адам задумался.
- Ты хорошо сделала. Но как ты можешь знать, чего хочет Бог?
Ничего не ответила Ева.
Адам же продолжал.
- Нам известны только границы дозволенного, и мы соблюдаем их. Ни в чем не нарушили мы Его волю, но... я чувствую, что нет правды в нашей жизни. Мы полны страха, и это не страх Божий. Мы боимся памяти о том, что испытали, и боимся того, что ждет нас впереди. Мы забыли свою мечту. Мы больше не хотим узнать, что там, за пределами рая. И музыка нам уже не нужна. И на реку мы больше не ходим - довольствуемся ручьем. Мы утратили радость. Мы боимся жить.
- Что же нам делать? Ты знаешь?
- Сейчас - спать. Оставим это до утра.
Прекраснее всех снов человеческих утро рая. Никто не может угадать, когда оно наступает. С первой ли трелью птиц или томной улыбкой зари, прощальным приветом звезд или свежим ветром, прогоняющим сон. Но каждый, открыв глаза, понимает: утро пришло.
И так же приходит решение.
Очнувшись от сна, Адам и Ева уже знали его.
Взявшись за руки, спустились они к реке, омылись с тихой серьезностью, вышли на берег, встали молча и, подняв глаза к светлеющему небу, взмолились к Господу.
- Освободи нас от страха, Господи, - прошептала Ева.
- Научи, как жить дальше, - подхватил Адам, - вразуми и направь, ибо темны мы, и дни наши безрадостны.
Слыша и продолжая мысли друг друга, они сплетали их в песню, летящую в небо. И в ответ оттуда, из высоты, блаженное тепло заструилось к ним. Ласковый поток охватил их от макушек до пят, слегка покачивая, согревая и наполняя благостным покоем.
А когда пришли в себя Адам и Ева, они увидели Его.
Он заговорил, и речь Его текла чистым словесным молоком.
- Благ Господь и послал Меня спасти вас, возлюбленных чад своих, которые не нарушили Его воли, не воспрекословили, не воспрекнули ни в чем, но устояли перед искушениями.
Но вы ослабели в столкновениях с ненавидящими свет, и жизнь в вас стала меркнуть. Жизнь же есть свет человеков. И как свет стал умаляться в вас, уныние заполнило ваши души. Рабами страха вы соделались. Боязливые же - легкая добыча для сатаны. Но как вы преодолели себя, превозмогли слабость свою и уныние, тянущее вниз, и обратились к Господу, и попросили Его о милости, то получите просимое. И получите больше просимого. И познаете истину. И истина сделает вас свободными.
Я есть путь и истина и жизнь. Через Меня придете к Отцу. Но путь вам предстоит долгий. Вы должны покинуть сад, где прошли первые испытания. И должны научиться жить за его пределами, где вы увидите трудности, каких не знали в раю. И новые искушения встретятся вам. Но вы господствуйте над ними. И родите детей и расселитесь по всей земле. И знайте, что Отец ваш Небесный в милости Своей дал вам защиту на все времена. Когда сотворил вас, мужчину и женщину, то записал в сердцах ваших Код Жизни. А ключ к нему - молитва. Молиться же Богу надо так: "Отче наш, сущий на небесах..."
И долго так говорил и учил их Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель.
И когда закончил, то вывел их за пределы рая и поставил ангела с пылающим мечом сторожить вход, чтобы никто не соблазнился о беззаботной жизни в саду.
И дал им Иисус одежды кожаные для защиты от холода земли и мехи, полные воды, в дорогу. И стал прощаться с ними. Но Адам, ободрившись, удержал Его.
- Господи, хорошо нам здесь с Тобой, но вот Ты уходишь, а вокруг везде земля неизвестная и опасности неведомые. Как нам отличить доброе от злого?
И улыбнулся Иисус и ответил так:
- Маловерный! Как же ты еще не понял? В сердце твоем знание о добре и зле. И было и есть. И вы знали, что такое добро, когда слушались сердца. Так научились вы исцелять раны и слышать мысли, и ходить по воде, как по суше. И научитесь еще многому. И вы знали, что такое зло, когда не поверили искусителю. И за то воздастся вам. Я пришел к вам, чтобы возвестить истину. И еще приду. И к вам, и к детям вашим, и к детям детей ваших. И расселитесь вы по всей земле и будете хозяевами на ней. Земля же пребудет вовеки.