Аннотация: Книга вторая из сборника "Ядерная зима". Кто это назвал девственником Муркотенка? Ну такое дело можно исправить. Особенно если парочка классных девчонок взялись за "железного кота" не по-детски.
АЛЕКСАНДР МАРТОВСКИЙ
ЯДЕРНАЯ ЗИМА
КНИГА 2. РУССКИЕ НЕ СДАЮТСЯ
ОТ АВТОРА
Новогодние праздники образца двадцать первого века получились лучше, чем ожидалось раз в десять. Не важно, что за бортом свирепствовал кризис, раздутый мировой системой империализма. Это у них кризис, это они посходили с ума от просачивающихся в песок миллионов. А здесь никакого кризиса. Миллионов нет, просачиваться нечему, а на хлеб пару копеек найдется.
- Нравится мне такая зима, - сказал Владимир Александрович Мартовский.
- Потрясающая новость. Значит, тебе еще что-то нравится, - я улыбнулся в ответ, продумывая новую тему для философской беседы.
- Пропустите вперед, - Татьяна Анатольевна растолкала своих мужиков бедрами, - Занимаетесь какой-то ерундой, вечно путаетесь под ногами. Мне из-за вас не хватает солнца и воздуха.
И попилила вперед Татьяна Анатольевна. Вся такая гордая и независимая, вся такая загадочная и красивая в низких лучах нашего северного солнышка. Э, постойте, товарищи, не будем пока обливать солнышко. В самый первый день Нового года оно как-то ненавязчиво выглянуло из-за тучи, да так и продержалось до самого последнего дня, когда пришло время работы. Ну, почти продержалось. Десять солнечных дней из одиннадцати чуть не абсолютный рекорд для Санкт-Петербурга. Не верю, чтобы нечто подобное нас ожидало в ближайшие лет двадцать. А вот в ядерную зиму, почему-то в нее верю. Тем более в эти прекрасные праздники, когда оказалось, есть еще что терять на русской земле, кроме мерзких и подлых серебряников.
Земля моя родная,
За что тебя продали?
За светлое начало,
И внеземные дали.
А может за удачу,
И прочие обеты.
Которые иначе
Нам были бы не ведомы?
Или за грязь тупую
В руках холуев жалких,
Куда тебя вернули
И бросили на свалку?
Господи, дай нам силы сегодня, сейчас, чтобы с добрым сердцем и чистыми помыслами окунуться в ядерную зиму.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Свободный чистильщик Че Бэ Иванович вошел в Солнечную систему. Космический челнок класса 'Корыто' двигался на непредельной для него скорости в облет планеты Земля. Радарные установки класса 'Захват-2' работали на непредельных для них частотах, отсеивая неорганическую и несекретную информацию. И вообще, свободный чистильщик Че Бэ Иванович находился в длительном отпуске.
Прежде чем перейти к более интересным событиям в данной части вселенной, уделим немного внимания необыкновенной личности Че Бэ Ивановича. Будучи уроженцем планеты Земля товарищ Че мутировал при загадочных обстоятельствах в непобедимого мордобоя вселенной. Обладая не только прекрасными психофизическими качествами, но способностью к абсолютной регенерации, товарищ Че застолбил себе место в координаторском движении. А так как он оказался одним из первых координаторов со способностью регенерация, да еще уроженцем планеты Земля, товарищ Че сразу и без проволочек получил погоны старшего координатора и земной сектор в свое полное подчинение. А еще в стажеры одного 'пацана' по имени Муркотенок.
Дальше победы, удачи, сплошная полоса везения, одна неудача и исключение проштрафившейся единицы из рядов всегда чистых честных и правильных координаторов. Затем Братство чистильщиков непыльная работенка по чистке вселенной, кое-какие услуги для координаторского движения, реальная возможность получить индульгенцию за одну неудачу, одна ошибка и смерть. Долго и очень мучительно регенерировал после смерти Че Бэ Иванович. Прошли не то чтобы дни и недели, но многие годы, потраченные на регенерацию. И как-то неправильно регенерировал Че Бэ Иванович, можно сказать, с отрицательным знаком. Его неправильная регенерация стала причиной многих трагедий и неудач. В результате чего новая смерть и исключение какой-либо возможности (даже весьма нереальной) получить индульгенцию за одну неудачу.
Две смерти, не слишком ли много, черт подери? Слабые натуры ломаются, но сильные становятся только сильнее. Будем считать, что на определенном этапе попал в черную полосу профессиональный воин Че Бэ Иванович. Нет, его чисто физические качества не изменились на определенном этапе. Вот крыша точно поехала не в ту сторону, и застрял в Братстве чистильщиков стопроцентный координатор. То есть застрял в единственном качестве, приемлемом для товарищей чистильщиков, или застрял как свободный чистильщик Че Бэ Иванович.
А что опять же свободный чистильщик? Ну, как бы вам объяснить популярно на пальцах. Есть государственные организации, есть частные фирмы. Координаторское сообщество более чем государственная организация, это союз множества звездных систем (следовательно, множества государств) внутри и за пределами нашей галактики. Господа координаторы в координаторском сообществе все равно, что государственные служащие. Ибо они живут и работают на всем готовеньком, и еще получают из Координаторского центра кое-какую зарплату.
Зато Че Бэ Иванович ничего такого не получает. Он сам себе папа, он сам себе мама, он сам себе государство. Ну, и правила у него свои собственные, а не какие-то общевселенские правила. И отказаться он может от самой перспективной работы (в смысле денежек), если сочтет такую работу неподходящей к его личному кодексу чести. А если сочтет подходящей такую работу, тогда уберите позорные денежки.
ЕСТЬ ИДЕЯ
Зая Вредная пнула ногой Волчий Хвостик:
- Поднимайся.
Нулевая реакция. Зая Вредная собралась со слабыми силами и пнула опять:
- Некогда расслабляться.
Недовольное ворчание, несколько глухих и явно театральных стонов, заломленные руки якобы в отчаянии:
- Ой, отпустите меня! Ой, не хочу!
Не будем рассматривать якобы запасной вариант, когда мозговая деятельность биологического существа притормаживается, провоцирует энергетический дисбаланс, когда биологическое существо впадает в ступор и спячку. Это не тот вариант. Слишком мало времени провела в ступоре некая очаровательная блондиночка, чтобы впасть в спячку. Для спячки еще бы неплохо подкорректировать время в большую сторону. А тут тебя пинают в мягкое место:
- Поехали.
Наконец, открыла глаза Волчий Хвостик:
- Что уже все кончилось?
Зая Вредная сделала над собой очередное усилие:
- Нет, ничего не кончилось.
- Ну, я тогда полежу немного.
Попыталась закрыть глаза Волчий Хвостик. И вообще, хватит вам извращаться. Трудный день, много событий. Красивая светловолосая девушка имеет право вырубиться на пару минут, чтобы не быть обузой другим действующим лицам, но представить красивую декорацию на заднем плане. Или еще не понятно, не абы как вырубилась красивая девушка Волчий Хвостик. Она театрально вырубилась, она лежит в красивой и эротической позе.
- Мы в опасности.
Господи, что за вредина эта Зая Вредная. Если у тебя с красотой непорядок, не следует вмешиваться в стратегические планы более красивых девчонок и пачкать своей деревянной ногой их весьма эротичное платьице. А если еще не дошло, согласна чуть-чуть приподнять носик, дабы чуть-чуть приоткрыть ротик твоя незлопамятная подруга с очаровательной внешностью:
- Нас спасет Муркотенок.
Кажется, не дошло. Хотя деревянная нога перестала пачкать эротичное платьице:
- Муркотенок в опасности.
Ну, все, чертовски плохой день. Просто гадкий и отвратительный до умопомрачения. Никому не желаю такого дня. Ни в прошлом, ни в будущем, ни в настоящем времени. То есть никому не желает такого дня аккуратненькая блондиночка Волчий Хвостик. Особенно она не желает такого дня очень эротичному инопланетянину с таким эротичным именем Муркотенок.
- Как, Муркотенок в опасности?
Зая Вредная тяжело вздохнула:
- Он пострадал в бою.
Нет, не правда, не может быть. Волчий Хвостик уверена, сошла с ума Зая Вредная. С ее ранами, после всей этой беготни и стрессов любая девчонка может свихнуться мозгами. Девичьи мозги растут не от правильного корня. Есть теория, что девичьи мозги расположены несколько ниже талии. Отчего они (то есть мозги) часто встряхиваются или свихиваются. Удержать от встряски и последующих перекосов подобную хренотень почти то же самое, что совершить подвиг. Посему повторяю, в сложившейся ситуации может свихнуться любая девчонка. Даже такая черствая, такая непробиваемая девчонка, как Зая Вредная. А с другой стороны, чего-то не слышно, как топает и ворчит Муркотенок.
- Мама моя.
Вот и все, что сказала хорошая девочка Волчий Хвостик. Значит, театральное представление осталось без зрителей. Значит, аплодисменты не ожидаются. Значит, никто не придет тебя спасти и увести с собой в мир величайшего блаженства. И вообще, никто не придет. Даже Зая Вредная и та не придет. Потому что слабее младенца сейчас Зая Вредная. Потому что придется опять отдуваться за прочих товарищей одной восхитительной блондиночке по имени Волчий Хвостик.
- Так чего мы стоим? - следующая реплика из театрального арсенала, - Так никуда не годится. Малейшее промедление, и будет поздно. Набегут всякие подлые личности, увидят, чего мы тут натворили. Пожалуй, не станут они разбираться, были это точно мы или некто другой. А может, мы случайно? А может, собирали грибы? А может, заблудились в кошмарном лесу, и никому нет до нас дела?
Ничего не ответила Зая Вредная. Склонила на грудь голову, выронила лазерное оружие, медленно-медленно опустилась в ту самую зеленую лужу (фу, гадость какая-та), из которой еще недавно с таким трудом сумела подняться.
- Вот опять все делать самой, - Волчий Хвостик решительно повернулась на своих восхитительных ножках и скользнула в лабиринт монастыря Святых паладинов.
НЕ ТЕ ДВЕРИ
Сначала очаровательная мутантка ошиблась дверью, ее занесло в пультовую. А там... Господи, вы представить не можете, что там такое, там настоящее месиво. Много-много мутантской крови. Стопроцентное ощущение, что мутантская кровь зазеленила едва ли не каждую деталь окружающей обстановки. Пол, скудная мебель, приборы, стены, сам потолок. Ни одного незеленого пятнышка в глазах, только кровавая зелень. И ребята, такие молоденькие, они все мертвые. Господи, да кто же так ненавидел ребят, чтобы сотворить с ними нечто подобное?
На какую-то секунду замерла Волчий Хвостик. Ей вроде бы стало страшно. И вроде бы в этом месте стоило произнести патетическую речь, а затем более чем обстоятельно хлопнуться в обморок. Суровая действительность порвала несколько судеб одновременно. Бывшие товарищи по юношеским забавам и несерьезным дурачествам завершили жизненный путь. Им уже не придется дурачиться. Маленькое деревянное счастье прошло стороной, подминая одновременно мечты и любовь, и надежду, что на будущих играх выберет тебя очаровательная блондиночка Волчий Хвостик.
Никаких вопросов, сама обстановка обязывает хлопнуться в обморок. Чертовски нехорошо получилось с той самой надеждой. После бойца Муркотенка никого никогда не выберет Волчий Хвостик. Сие как удар молнии. Сие свершившийся факт. Но живым ребятам могла остаться надежда. Вот очередные игры, а за ними еще и еще... Сердце трепещет, все твои чувства устремлены в туманную даль. А вдруг появится сама красота и любовь в облике той самой очаровательной блондиночки, что полюбила бойца Муркотенка.
Нет, одна среди мертвых тел не могла хлопнуться в обморок Волчий Хвостик. Вот так она хлопнуться не могла. Ей нужны были зрители, ей нужна была публика. Не какая-та мертвая публика, расшмяканная и размазанная в хлам, ей нужна была настоящая публика. Именно при настоящей публике расцветали таланты местной красавицы и очаровательной блондиночки Волчий Хвостик.
Только не думайте, что перед нами сама черствость. Очень добрая, очень славная девушка Волчий Хвостик. Ребята были хорошие, хотя совсем еще зелененькие, смерть унесла их не вовремя. Но что такое смерть? И что опять же некое живое существо Волчий Хвостик перед вечной любовью? Так что не будем бросаться словам, кого-то там обзывать в черствости, строить из себя святошу. Не была святошей Волчий Хвостик, но и злобной поганкой она не была. Когда-нибудь на досуге, среди друзей и своих соплеменников, а может быть на широком плече Муркотенка, разразится слезами одна очаровательная блондиночка. Но сейчас никаких слез, никакого заламывания рук, истерик и прочего. Мертвые пускай упокоятся с миром.
Мы вечные гости
На этой земле.
Гниют наши кости
В сгустившейся тьме.
Гниет наше мясо,
И души в гнилье.
Мы только припасы
Для новых людей.
Придут эти люди,
Придут насовсем.
Тогда нас не будет,
Мы вымерли все.
А если и кто-то
Еще на ногах,
Скончалась эпоха,
Стряхнем ее прах.
Да пошли мертвяки куда-нибудь далеко-далеко. Нужна живым Волчий Хвостик.
НА ЧЕМ МЫ ОСТАНОВИЛИСЬ
Че Бэ Иванович оказался не так чтобы случайно в пределах Солнечной системы. Скажу точнее, он оказался тут преднамеренно, чтобы встретиться с другом. Нет, не обладал особой сентиментальностью товарищ Иванович. Насчет всяких прочувствованных сценок он тертый товарищ, и не разменивается на подобную ерунду. Когда ты шляешься в космосе двадцать пять часов в сутки без перерыва на послеобеденный сон и оздоровительный ужин, сама собой исчезает сентиментальность. Но с другом все-таки стоило встретиться, опять же если этот друг Муркотенок.
Все в курсе, какие теплые отношения связывают двух лучших мордобоев вселенной. Кажется, нет ни одной более или менее развитой планеты внутри нашей весьма богатой на такие штучки галактики, где бы не обсуждали личную жизнь мордобоев (простите, координаторов) и их дружбу. Наплевать, что ребятишки время от времени находились по разные стороны баррикады. Они оставались все теми же безбашенными друганами, даже поливая друг друга из всех немыслимых и экзотических видов оружия.
Теперь понимаете, почему Че Бэ Иванович должен был встретиться с Муркотенком? Или не понимаете, черт подери? Космическое пространство прочищает какие угодно мозги, после чего отбивает в мозгах какую угодно хреновину. Скатиться с катушек окончательно и бесповоротно вроде бы не получится, но себя прежнего ты уже не найдешь никогда, если забросил обыкновенную (то есть оседлую) жизнь, если застрял в космосе.
Не утверждаю, что предстоящая встреча как-то могла вышибить космос из черепной коробки Че Бэ Ивановича. Космос не вышибается. Однако Че Бэ Иванович должен был встретиться с Муркотенком. Причина самая естественная, не часто происходят встречи чертовски занятых товарищей на просторах вселенной. А тут, можно сказать, повезло. Муркотенок подал сигнал:
- Где ты, Иванович?
В ответ ему высветились координаты:
- Там-то и там-то.
- Так это всего в трех парсеках, не более.
Ну и слово за слово договорились товарищи о дружеской встрече. Правда у хитрого другана Муркотенка где-то в подкорке сидела хитрая мысль. А вдруг удастся уговорить Ивановича вернуться в координаторы. Видишь ли, добрый товарищ ты мой, прошлые ошибки забываются, а координаторское движение разваливается. При таких обстоятельствах самое время вернуться в координаторы. Так или примерно так думал великий боец Муркотенок. А как думал Че Бэ Иванович, мы уже говорили. И не имеет значения, что думал друган Муркотенок.
Главное, что ребята решили встретиться на привычной им территории. То есть они решили встретиться в местах их беззаботной молодости на планете Земля, или где-нибудь рядом в околоземном пространстве.
Почему бы и нет? Хорошая дружеская встреча, бутылка водки на столе, разговоры о том, о сем. Ну, в первую очередь очень интересно разобраться, насколько расширила границы наша вселенная. Ее постоянно разбегающаяся материя с момента последней встречи куда-нибудь да разбежалась. Нет, она еще не дошла до той критической отметки, когда наступает время сбегаться. Следовательно, материя все еще разбегается, и можно много чего интересненького найти в обновленной вселенной.
А еще:
- Ну, как, женился, старый дурак?
- А ты молодой, что ли? Сам то женился?
- Да вроде как некогда.
- Ну, хотя бы ты потерял свою девственность?
Плюс много-много тупых глупостей, на которые обычно нет времени. Соберутся друзья, выпьют, побалагурят, чего-нибудь подорвут внутри нашей не самой большой на свете галактики. Чего-нибудь очень огромное или очень важное, чтобы было о чем вспомнить при следующей встрече.
Ну и, наконец, горячий привет. Хотя надо бы прежде организовать встречу, дым коромыслом и прочие радости.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЕДЬМОЙ ГЛАВЫ
- Мы сделали это! - взвизгнула лаборант Метелка, стягивая лаборантскую кофточку.
- Еще как сделали, - загадочно ухмыльнулась секретарь Ряпушка.
- И у нас будет музыка, - лаборант Перец уставился на экран, пожирая глазами серую Землю.
- А разве могло быть иначе? - подвел итог руководитель всей гоблинской шоблы и старший по возрасту практикант Брюлик.
Хотя постойте, я ошибаюсь, старший по возрасту магистр Олово лежал на кровати, стыдно признаться, со связанными руками и ногами. Во рту его торчал кляп из каких-то рваных трусов, а чуть выше красовались наглазники. Средство предосторожности, черт подери. Во-первых, чтобы старичок не отвлекал своей тупой болтовней от работы. Во-вторых, чтобы не испортил старческие глазки при виде Солнца.
Вы же знаете, какое красивое Солнце. Как оно проникает своими лучами сквозь солнцезащитный экран. Как проходит другую защиту, то есть защиту духовную. Солнцезащитный экран есть творение рук человеческих, или техногенная мелочь, что не является более или менее достойной преградой, чтобы сдержать Солнце. Вот духовная защита будет куда посерьезнее. При ее прорыве старческое здоровье может не выдержать. Жил старичок, чудил старичок, того не ведая, гадил русскую землю. Вдруг сломалась духовная защита, старческие глазки испортились, а у нас как-никак праздник.
- Где бы теперь полежать? - вздохнула лаборант Метелка, стягивая лаборантскую юбочку, - Я так устала, точно без выходных работала.
- Мы и работали без выходных, - еще раз ухмыльнулась секретарь Ряпушка.
- А для меня работа всегда праздник, - вставил свои пять копеек лаборант Перец, - Особенно если есть музыка.
Нет, вы не знаете, какое красивое Солнце. Сия красота открывается не каждому разумному существу за один присест и надолго. Разумное существо не чувствует Солнце. Или точнее, оно не желает чувствовать Солнце. Вот еще нежности какие, скажите, пожалуйста. Это Солнце было всегда. Это Солнце будет всегда. Нечего распускать слюни и говорить всякие глупости. Хотя поверьте мне на слово, очень хочется говорить глупости и распускать слюни.
- А я первая сказала, какой была трудной работа, - лаборант Метелка отбросила к чертям лаборантскую юбочку.
- Работа всегда трудная, - пожала покатыми плечами секретарь Ряпушка.
- Но музыка всегда музыка, - почему-то еще не заткнулся лаборант (по совместительству пьяный козел) Перец.
И только двое товарищей в этой весьма экстравагантной компании промолчали. Опять же промолчал магистр Олово по причине очень большой обиды. Какие-то пацаны и девчонки покрутил магистра. Вы представляете, всякое недоразвитое чмо подняло грязные лапы на святую святых гоблинской цивилизации. А что такое святая святых гоблинской цивилизации? Это, когда одни товарищи правят, кому поручила подобное дело цивилизация, а другие товарищи подчиняются. Но не абы как подчиняются другие товарищи, но по установленному порядку и по регламенту. Здесь же никакого регламента. Молодежь веселится в то время, как их непосредственный руководитель, что тряпка с дерьмом устранился от непосредственной власти. То есть лежит вышеозначенный руководитель, вместо того, чтобы говорить патетические речи (во рту кляп) и править вышеозначенной сволочью (чуть выше наглазники).
С другой стороны, у молодежи новый вожак. Он прошел суровую школу науки, и выучился. Он прошел не менее суровую школу выживания, и выжил. Его затирали всеми возможными и невозможными способами, даже попробовали физически устранить через расщепление на атомы, но он остался где-то в тени, затихорился до подобающего момента, и выстрелил. А теперь на нем груз неподъемной ответственности. За старого дурака, за расшалившихся сопляков и придурков, за компьютеризированную возлюбленную, за перехватчик класса 'Бипоша' и за любимую русскую землю.
Вот почему промолчал практикант Брюлик.
ОРГИЯ ПРИБЛИЖАЕТСЯ
Лаборант Метелка сделала несколько эротических потягиваний, прежде чем прошествовала к кровати, на которой лежал магистр Олово:
- Я так устала, что с вашего позволения отдохну.
Никто не отреагировал на слова маленького пухленького лаборанта с весьма прозаической фамилией, которую носит половина законопослушных гоблинов. А что опять же Метелка? Да ничего такого Метелка. Повторяю, никто не обратил внимания на обнаженную девичью невинность и вытекающие отсюда гоблинские прелести. Даже не совсем трезвый лаборант Перец состроил почти трезвую мордочку. Мол, мы подобным добром не закусываем. После чего отправился в длительное путешествие по корабельным отсекам. Видите ли, на него напал непреодолимый приступ жрача. И хотя этот приступ случился в самый неподходящий момент, лаборант Перец был более чем уверен, что жратву он найдет в более чем достаточном количестве:
- Или придется съесть дедушку.
Подобная мысль показалась очень забавной не совсем трезвому лаборанту. Он несколько раз рассмеялся, но опять-таки никто не заметил его прекрасное настроение. Секретарь Ряпушка склонилась над картой Солнечной системы. Ее компьютеризированные мозги не просто считывали информацию из базы данных космического перехватчика класса 'Бипоша', но одновременно обрабатывали поступающую информацию и выдавали свое решение. То есть решение, свойственное только мозгам гоблина:
- И куда мы теперь полетим?
Практикант Брюлик указал в малозаметную точку на карте:
- Пересылочный пункт паладинов.
Секретарь Ряпушка опять напрягла мозги:
- В этом что-то есть.
Практикант Брюлик изобразил нечто вроде улыбки:
- Мы должны пересидеть бурю.
Еще одна мозговая атака:
- На пересылочном пункте запасов хватит лет на пятьсот, и паладины вряд ли туда вернуться.
Практикант Брюлик попробовал что-то добавить к одному очень правильному выводу одной очень правильной гоблинской девушки, но передумал. Зачем добавлять что-то, когда добавлять нечего? Зачем сотрясать без нужды воздух? Практикант Брюлик прожил очень трудную, неоднозначную жизнь. Но прожил эту жизнь до такого момента, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Свершилось, черт подери! Практикант Брюлик не нашел ничего лучше, как посмотреть в глаза одной очень правильной девушке. И положил свою здоровенную волосатую ладонь поверх ее худосочной (по гоблинским меркам) волосатой лапки.
- Теперь можно расслабиться.
И тут завыл лаборант Перец.
Начало песни:
А я люблю селедку,
И девочек, и водку,
И бутерброд с икрою,
И всякое такое.
Еще люблю бодаться,
Смеяться и плеваться.
И бить козла по морде,
Когда он неугоден.
Припев:
Стакан не пустой,
Жизнь льется рекой.
Продолжение песни:
И дело не в стакане,
И даже не в обмане,
Которым себя тешит
Натура моя грешная.
Я грех люблю, как чудо,
И не стесняюсь блуда.
И даже не стесняюсь,
Когда в дерьме валяюсь.
Припев:
Стакан за стаканом,
Печалиться рано.
Окончание песни:
Пусть святоши отстанут
И к черту в лапы канут.
Они такие буки
И долбанные злюки.
Я с водкой породнился,
Давно с ней примирился.
И рвусь к одной лишь цели -
Всеобщему веселью.
Припев:
Жизнь хороша,
Ликует душа.
Нет, не подумайте чего-нибудь гадкое. Лаборант Перец просто пел песню.
ОРГИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Лаборант Метелка этакими эротическими шажками подкралась к кровати, на которой мучился в одиночестве старый дурак Олово:
- Мы ведь теперь все одной крови?
Лаборант Метелка сорвала наглазники:
- Следовательно, нельзя обращаться плохо со старшими товарищами. Как мне говорила любимая (или не очень любимая) мамочка, старших товарищей надо любить. Или не любить, но хотя бы чуть-чуть уважать и доставлять им маленькие стариковские удовольствия. Старость не есть приговор души, окончательный и бесповоротный. Очень многие разумные существа в старости преодолевают собственное ничто, раскрепощаются, перестают себе лгать, какая они бесподобная цаца. И наступает разнузданность страсти.
Лаборант Метелка сделала несколько эротических движений своей эротической попкой перед самым носом магистра Олово:
- С другой стороны, старичкам уместны мудрость и воздержание. Как говорила все та же любимая мамочка, перевозбудившийся дедушка может легко протянуть лапки. Это уже плохо, даже чертовски плохо. Если товарищ в летах суть существо неуправляемое, отсюда не следует, что ему самое место на кладбище. Пусть немножечко поживет, а мы проконтролируем его стариковское эго до вполне удобоваримого уровня, где старичок окажется под контролем.
Лаборант Метелка легко запрыгнула на кровать и уселась верхом на магистра Олово. Ну, что творит девка? Что она (ешкина корень) творит? Нельзя подобные вещи творить на голодный желудок. Да и не каждый сытый желудок гарантирует положительный результат. А впрочем, какая разница? Эх, если бы сейчас вынули кляп, то содрогнется вселенная от диких воплей магистра Олово. Ну и, конечно же, эротических всяких эпитетов. Гаденькая, ты моя! Сплошное ты безобразие! Ну, покажи, на что ты способна еще много раз, и покажет тебе, на что способен магистр Олово.
- Нет, опять не годится, - лаборант Метелка устроила эротический танец на животе все того же товарища, - Старичок такой сморщенный, такой недоразвитый, или точнее сказать, атрофировавшийся. Нет, не возбуждает меня старичок. Простите, родные мои, я честная девушка, хочу только честной любви, не каких-то там неуставных отношений с еле живым папашей.
Зато ты меня возбуждаешь, подумал магистр Олово. Еще как возбуждаешь, грязная сука. Я чувствую запах твоих грязных трусов, торчащих из моей грязной пасти. Я чувствую сами твои выделения на этих трусах, и понимаю, что ты еще девственница. Очень грязная, очень мерзкая девственница, сохраняющая непонятно зачем, непонятно для кого это девство. А ведь проглядел такую дрянь магистр Олово. А ведь заинтересовался другой дрянью, жизнь на нее положил, между прочим. Следовало выгнать ту прежнюю дрянь, все равно ей давно не четырнадцать лет, даже не двадцать, даже не тридцать. То есть выгнать ту подлую дрянь в подлом облике ученого секретаря Ряпушки и взять себе новую дрянь, вот эту грязную девку и девственницу.
- Впрочем, мама меня поймет, - лаборант Метелка высунула здоровенный язык и облизала им мордочку развратного старика Олово, - Почему это всякие старые извращенцы привлекают одну очень тихую, очень скромную девушку? Почему это очень скромная девушка готова забыть про свою девственность, когда попадается ей очередной извращенец?
Лаборант Метелка шлепнула языком по губам развратного старика Олово. Затем сделала невероятный прыжок и приземлилась своим эротическим и весьма откормленным местом прямо на морду того же товарища.
Магистр Олово почувствовал целый букет запахов. Магистр Олово утерял дар мысли. Магистр Олово почувствовал, что задыхается. Нет, такого не может быть, потому что не может быть никогда. Что управляет нашим сознанием на любом этапе? Мысль управляет нашим сознанием. Четкая, то есть техническая мысль с определенными границами. Вот возьму мысль, вот превращусь в лед. Спокойствие, чистый разум, наука и техника. Пусть перевозбуждается рядом вселенная. У меня только мысль, то есть чистая мысль, то есть наука и техника. Или снова не так? Или чего-то я упустил? Неожиданно старый блюститель науки и техники задергался в такт эротическим движениям маленькой вредной гоблинки.
- Давай старичок, пока можно.
Здесь корабль тряхнуло, и экзотическая парочка полетела с кровати.
И ЕЩЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Лаборант Перец нашел много жрача. Даже чертовски много нашел. Видимо предыдущий хозяин космического перехватчика готовился к дружеской вечеринке. У него было много не только стандартных продуктов в тюбиках, пакетиках и коробках. У него была колбаса (срок годности две недели), сыр (срок годности месяц) и молоко (трехдневная годность). Где откопал подобные деликатесы предыдущий хозяин перехватчика одному богу известно. Ну, а водку он точно достал в аду. Никогда не встречал ничего подобного лаборант Перец:
- Живем, братва.
И тут же убрал водку. То есть задвинул ее в самую дальнюю секцию холодильника, чтобы не мозолила глаза, чтобы не мешала строить новую жизнь бывшему запойному пьянице. Нет, не выйдет, завязал с пьянкой лаборант Перец. Прежние отношения между товарищем лаборантом и товарищем водкой стали в тупик. Обоюдная любовь, плюс нетерпение сердца, плюс прочая арифметика как-то сошли на нет. Охладел товарищ лаборант к товарищу водке. А вот со жрачкой он не завязывал. На жрачку запрета не было. Истинный любитель музыки должен кушать до отупения. Пить ему вовсе не обязательно, чтобы не посадить голос. А жрать ему обязательно. Теперь будет жрать, жрать и жрать лаборант Перец.
Хотя с другой стороны, самое время сменить профессию. В лаборанты не нанимался лаборант Перец. В лаборанты его записали родители, воспитатели, учителя, и вообще вся система гоблинского государства. Не желал в лаборанты будущий лаборант Перец, а желал заниматься музыкой. Он всегда желал заниматься музыкой. Если не с самого рождения, то, по крайней мере, с того момента, как услышал журчание воды в унитазе. О, господи, как же там здорово журчала вода! Ничего подобного не слышал еще Перец. Ведь это просто журчала вода. То есть журчала она потому, что унитаз был старый и не очень исправный. А когда исправили унитаз, и вода перестала журчать, еще страшнее запил лаборант Перец.
Хватит, с этим покончено. Гоблинское государство далеко позади, мы туда никогда не вернемся. Для больных и дебилов красноречивый жест в сторону гоблинского государства показал лаборант Перец. А что в этом жесте, черт подери? Да то самое, чего следовало ожидать все безумные годы, проведенные в лабораториях товарищем лаборантом с чистой и нежной душой. Долой тиранию! Свобода, свобода, еще раз свобода! И никакого соглашательства с хитрозадыми гоблинами. Пускай развивается по собственному сценарию гоблинское государство. Пускай клепает из маленьких мальчиков и маленьких девочек спившихся лаборантов. Пускай ремонтирует унитазы, чтобы в них не журчала вода.
Повторяю, теперь все будет иначе. Здесь в космосе никому не подчиняется лаборант Перец: ни богу, ни черту, ни государству, ни мафии. Здесь только музыка сфер. Здесь только бесконечное наслаждение музыкой. Здесь и только здесь будет творить мировые шедевры пока еще малоизвестный лаборант Перец. А чтобы творить мировые шедевры, надо убить в себе хмель и нажраться.
- Гуляем, братва.
Лаборант Перец открыл пакет с молоком и отхлебнул самую малость. Его передернуло, затем вытошнило. Все выдержал лаборант Перец. Не просто выдержал, но вытер скользкие губы, и снова поднес к ним пакет с дурно пахнущей белой жидкостью. Говорят, молоко полезная штука. Говорят, молоко повышает потенцию. Говорят, потенция отвечает за музыкальный талант. Говорят, музыканты хлебают одно молоко. Вот так берут пакет двумя музыкальными пальчиками и хлебают. А еще чего говорят?
Ты же нормальный пацан. Ты не можешь отступить или сдаться на пороге новой вселенной. Крепко держит тебя прошлое. То самое гоблинское прошлое, которое удержало и поломало многие чувствительные натуры. Железо в твоем организме не растворяется гуманитарными слезками. Сколько еще придется страдать и терпеть, чтобы выдавить это железо по каплям?
Здесь корабль тряхнуло, и лаборант Перец захлебнулся в вязкой вонючей жидкости.
КОНЕЦ ОРГИИ
- Мы так давно не занимались любовью, - мягко сказала секретарь Ряпушка.
- Да, с тех пор немало снега растаяло, - философски заметил практикант Брюлик.
- И пришлось пережить много мерзостей, - еще мягче сказала секретарь Ряпушка.
- Я тебе очень сочувствую, - практикант Брюлик стиснул своей волосатой лапой ее волосатую лапку.
- И старый козел довел до отчаяния, - почти прошептала совсем разомлевшая Ряпушка, - Я больше не секретарь. Не хочу заниматься грязной работой для всяких высокоученых ублюдков и извращенцев. Не хочу развлекать их умы на уровне биологического компьютера. Не хочу ублажать их зловонную плоть просто на физиологическом уровне. А хочу быть не более чем обыкновенная женщина, скажем, женщина мать множества маленьких вредненьких гоблинов.
- Ты этого заслужила, - почти прошептал практикант Брюлик.
- И ты заслужил.
- Мы оба заслужили новую, чистую, непорочную жизнь. Может в других мирах, на других звездах, и на других планетах. Она будет такая жизнь. Той прошлой жизни не будет уже никогда. Мы просто вычеркнули свое прошлое ради будущего. Нам невозможно вернуться в прошлое, чтобы продолжить прошлую жизнь. Да и надо ли нам туда возвращаться, если по курсу у нас звезды и Солнце?
- Я тебя люблю, - секретарь Ряпушка впилась своими отвислыми губами в более чем отвислые губы практиканта по имени Брюлик. А еще навалилась своей отвислой грудью на его отвислую грудь.
И я тебя люблю. Или нечто подобное хотел сказать практикант Брюлик. Но ничего не сказал. По большому счету ничего не значат слова, когда ты в открытом космосе. Это среди мертвой травы, среди усыпанных ядерной пылью деревьев еще чего-то значат слова. Они (то есть слова) отражаются мертвой травой, они застревают в радиоактивных кронах, они просятся в бесконечную даль, где их поглощают свинцовые тучи. Но повторяю, в открытом космосе ничего не значат слова. Остаточная подзагрузка твоего организма, не более. Вот почему ничего не сказал практикант Брюлик.
А еще всякие звуки и хрипы застряли в стандартном гоблинском горле (столько-то живой материи, столько-то проводов и железа). Стандартное гоблинское сердце выскочило из груди и ударило в стандартную гоблинскую голову. Пускай это сердце было не более чем механизм из проводов, микросхем и всякого неорганического мусора, но практикант Брюлик точно почувствовал, как выскочило из груди, как ударило в голову именно это, а не какое другое сердце.
Космос безбрежный,
Звезды прекрасные.
Мы с тобой прежние,
И это ясно.
Нас не испортили
Ни горе, ни почести,
Ни плохая погода,
Ни счастье, ни корчи.
А если не нравится
Раскладка подобная,
Вселенная такая забавница,
И до чего ее много.
Здесь корабль тряхнуло, не успел признаться в любви практикант Брюлик.
БОЕВАЯ МАШИНА
Не скажу, чтобы очаровательная деревяшка по имени Волчий Хвостик хорошо разбиралась в механике. Она все-таки девочка, то есть не просто девочка, а очень нежная, очень очаровательная девочка. Ей не совсем чтобы подходят всякие пулеметы, плазменные винтовки и боевые машины класса 'Козел' со всей их громыхающей, стреляющей, взрывающейся начинкой.
А что подходит очаровательной девочке? А черт его знает, что подходит очаровательной девочке. В сером лесу, среди серых кустов и деревьев, где даже елки какие-то серые, прячется много смертоносных врагов и разного рода хищников. Эти товарищи не разбирают мальчик ты или девочка, и насколько очаровательная. Их интересует единственная вещь, годишься ты или нет в пищу.
Волчий Хвостик передернуло. Как-то неправильно, единственной во вселенной красавице быть пищей. Но опять же сие общепринятый факт. Красота суть понятие относительное. С позиции высокого разума красота сочетается с гармонией куда в большей степени, чем могло бы показаться со стороны. Например, что такое негармоничная красота? Ага, вы задумались. Глазки бегают, куда бы спрятаться. Ручки трясутся, чего бы свинтить или слямзить. Негармоничная красота по любому счету всего лишь уродство.
Но отойдем от позиции высокого разума. То есть отойдем на позицию разума низменного, во всех отношениях злобного, пораженного до самого корня вещистским материализмом, убитого плотью. Что говорит низменный разум? Ага, вы опять догадались. Ничего не говорит низменный разум, но выпустил когти и крепко сжал челюсти.
Волчий Хвостик сглотнула сухую слюну. Приходится признавать факты. Или ты побеждаешь врага или становишься пищей. Для победы даже над самым паршивым врагом, например, над каким-нибудь мутировавшим бельчонком или крысенышем, необходимо более или менее разбираться в оружии. В пулеметах, плазменных винтовках и боевой машине класса 'Козел'. Без комментариев, во всей этой ерунде разбиралась и хорошо разбиралась очаровательная блондиночка Волчий Хвостик.
А еще она любила потусоваться с мальчишками. А мальчишки любили покрасоваться перед самой известной в Шипованной роще и на Смоляной пустоши деревянной красавицей. Нет, не обязательно, чтобы надеялись на благосклонность красавицы все те же мальчишки. Да и нет их уже никого. И вообще дело прошлое, как пробовала свой театральный талант Волчий Хвостик на тех же мальчишках.
- Все мы взрослеем, - хорошая мысль.
- Всем нам когда-нибудь да приходится отвечать за чужую жизнь, - еще одна мысль, и снова хорошая.
- К этому (то есть к ответственности) не подготовиться за пятнадцать секунд, к этому надо быть просто готовым.
Низменный разум не обязательно есть достояние грязных мутантов. Что-то расчувствовалась в последнее время некая очень известная нам блондиночка. Чувствовать вроде бы по обязанностям не полагается. Или прощай надежда. А заодно и любовь. А заодно и сама жизнь. Низменный разум все равно, что болезнь, привитая ядерной зимой. Под этими серыми небесами, при повышенной радиации и всепоглощающей слякоти истончается и понижается разум. Отсюда несанкционированная жестокость, лужа крови и боли.
Теперь понимаете, почему не прочитала молитву, не уронила скупую слезу, не хлопнулась в обморок Волчий Хвостик, та самая удивительная красавица, на которой офонарела вселенная. Ну, что поделаешь, если были настолько тупыми мальчишки, что позволили открутить себе голову, отстрелить сердце, почки и легкие. И ничего-то от них не осталось, черт подери, вот разве что Боевая машина.
А где находится Боевая машина и как там ей управлять знает хорошая девочка Волчий Хвостик.
ЧЕГО У НАС РЕБЯТА В БАРДАКЕ
Че Бэ Иванович состыковал космический челнок класса 'Корыто' с космическим перехватчиком класса 'Бипоша'. Затем отключил кодовые замки и прочие шлюзовые перемычки, чтобы спокойно, все равно как в домашних условиях, перебраться из собственного корабля на корабль Муркотенка.
И знаете, ничего не случилось. То ли спит старый бездельник, то ли книжку читает, то ли гоняет монстриков по бортовой сети, сразу на трех компьютерах. Даже улыбнулся Че Бэ Иванович. Узнаю старую школу. Ну, что там из прошлого? Кажется, только двое нас и осталось среди вечной и бесконечной вселенной. То есть двое неунывающих мордобоев, погрязших в собственной непогрешимости и раздолбайстве.
Ах, она старая школа! Она как песня, опять-таки. Какой-нибудь современный школяр набивает собственную посудину кучей следящей аппаратуры, электронных замков и ловушек. Каждый атом, проникший вовнутрь современного школярского корабля, осматривается, изучается и, если надо, уничтожается. Видите ли, почему-то враги на двести парсеков окрест нацелили свои подлые глазки именно на школярский корабль. У них нет никаких более интересных занятий, чем подкрадываться к вышеупомянутой посудине с целью ее захвата или на худой конец, чтобы учинить непотребство. Вот почему современному школяру нужно десять тонн электроники и взрывчатки. Но не так на космическом корабле Ивановича. И не такой боец Муркотенок.
- Узнаю Муркотенка, - опять улыбнулся Че Бэ Иванович, - Даже коды не поменял с прошлого тысячелетия.