Мартынов Александр Игоревич : другие произведения.

Н.В.Ф. Отрывок

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.29*12  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Перед Вами - совсем маленький отрывок из моего нового романа "Н.В.Ф." - пятой книги в цикле "Та сторона тени". Это рассказ о необъявленной и никем не признаваемой партизанской войне, которую ведут русские патриоты на своей оккупированной земле в наши дни. Правда, герои этого отрывка - не партизаны и вообще не главные герои. Их эпизод в книге - проходной, но очень важный. Я публикую его в нарушение своего правила - никогда не публиковать неоконченных вещей, потому есть вещи, о которых нужно кричать сразу, как только они происходят. 16 октября 2007 года в одной из зон для подростков Российской Федерации был поднят мятеж несовершеннолетних заключённых. СМИ, как обычно, лгут и о причинах, и о ходе самого мятежа, и о его подавлении. Более того - губернатор Россель ПОБЛАГОДАРИЛ ОМОН за оперативные действия по подавлению. Вдумайтесь - по подавлению бунта пацанов!!! Герои! Орлы двуглавые! Может, ещё и ордена им дадут... Во взбунтовавшихся мальчишек (до этого обречённых на тюремное заключение государством подонков и извергов) стреляли с вышек бабы-охранницы, которых я не могу назвать иначе, чем суки. Врачи растерянно считали огнестрельные ранения 14-16-летних ребят, которые те получили в мирное время, в своей стране. А наш Президент в это же самое время готовился отвечать на вопросы в прямом эфире. Этот отрывок - мой вопрос ему. Мой вопрос - и моё предупреждение!!! А роман ещё впереди. Пусть помогут мне наши славянские боги закончить работу над ним - новым кусочком страшной и славной правды о нашей борьбе! Слава России, братья! Только вперёд!

   - Я тебя больше не могу тащить, - сказал Тимка.
   Это было правдой. Руки тряслись и были похожи на резиновые.
   Длинный не ответил. Он лежал на мху, смотрел в небо серьёзными неподвижными глазами и молчал. Тимка испугался - показалось, что Длинный не дышит. На четвереньках он перебрался ближе и тихо спросил:
   - Борь, ты живой?
   ...Раньше он никогда не называл Длинного Борей. Нет, назвал - в самый первый раз, когда только-только появился в камере. Но тогда все посмеялись. Среди "своих" было не принято называть "спецконтингент" по именам, по именам называло начальство тех, с кем хотело переспать. Поэтому Борька так и был Длинным, а Тимка почти сразу стал Малышом. Из-за того, что не выглядел на свои четырнадцать тогда и не выглядел на свои пятнадцать сейчас...
   ... - Борь, ты живой? - повторил Тимка вопрос. Борька молчал. Живот у него маслянисто-чёрно поблёскивал в свете луны.
   Умер, подумал Тимка. Ему стало страшно. Так страшно не было никогда в жизни. Ни разу. Он издал какой-то самому не вполне понятный звук, отшатнулся и пополз - по-прежнему на четвереньках - к кустам.
   Но возле самых кустов остановился и прислушался.
   Зарева отсюда уже не было видно. Но зато доносился унылый рёв сирен на шоссе. А потом - звуки. Та-так. Та-так. Та-та-та-так.
   Это стреляли из автоматов. Сегодня Тимка первый раз услышал, как стреляют из автоматов - когда они выбежали во двор, и с вышек тут же открыли стрельбу. Та-так, та-так. И свист. Тогда он не испугался. Потому что не связал эти вещи. Но потом кто-то из ребят закричал и упал, и Тимка понял, что это стреляют в них.
   А в Борьку попали уже около шоссе, когда стреляли уже не охранницы, а ОМОН. Борька с самого начала говорил, что надо разбегаться, взломать хранилище, разобрать "гражданку", сжечь управление и разбегаться кто куда. Его не послушались. На какой-то момент всем показалось, что вот это она и есть - свобода...
   Залаяли собаки. Там же, у шоссе. Лай был тугой и металлический, как будто неживой.
   Тимка вернулся и сел на мох рядом с Борькой.
   - Тимка, - сказал тот, не поворачивая головы.
   - Ты живой?! - обрадовался Тимка, наклоняясь ближе. - Ты живой, да?
   - Тимка, беги давай, - говорил Борька нормально, но как-то странно, как будто засыпал. - Тут ручей наверняка есть, ты иди по ручью. Беги, не сиди.
   Тимка поднял голову и прислушался.
   Та-так, та-так, сказали у шоссе. Собачий лай прыгал металлическим мячиком.
   - Не, - Тимка шмыгнул носом. - Не, я тут посижу. С тобой...
   ...Через месяц после своего четырнадцатилетия Тимка Зорькин получил пять лет за кражу магнитолы из машины предпринимателя. Кража была совершена со взломом, среди бела дня, на рынке возле торговых точек.
   У этого предпринимателя Тимка работал всё лето - подай-принеси-подмети-оттащи. И получил из обещанных девяти тысяч три. Потом начали "завтраки", а ещё потом Тимку просто пинком проводили из конторы. Оскорбившийся мальчишка отомстил самым примитивным и доступным способом.
   И получил пять лет. Предполагалось дать восемь - за дерзость и цинизм - но государственный адвокат "отмазал" малолетнего преступника от слишком строгого наказания.
   Тимка не очень понял, что такое "пять лет", потому что это было невозможно много. Зато понял, что сейчас его увезут и попытался прорваться к онемевшей от горя матери, сидевшей в зале с детским криком: "Ма-а, я не хочу!!!" - в полной уверенности, что она его не отдаст, защитит. Это было смешно для почти взрослого парня. Но в этой жизни Тимке не на кого было надеяться, кроме матери. Отца, погибшего десять лет назад на шахте во время взрыва газа, Тимка не помнил...
   ...Что такое "пять лет" он понял, когда его избили во время перевозки. Он понял, что его будут бить все эти пять лет, потому что он меньше и слабее остальных. Понял, и, как ни странно, не обиделся, потому что понял и другое - вокруг него нет виноватых. На нём просто срывали тоску и злость те, кто был сильнее, но не виновнее, не счастливее, не удачливей его. В конце концов, в школе его тоже не раз били.
   Но из школы он возвращался домой. А тут не было дома...
   ...Детская зона, в которую его доставили, была "образцово-показательной". С хором, футбольной командой, кружками по интересам. Сюда любили возить комиссии и международных инспекторов.
   Впрочем, им не показывали карцер, в котором зимой стены покрывались льдом, а на нарах не было ни одеяла, ни хотя бы какой-то подстилки - зато под нарами дрались и гуляли крысы. Не показывали "собачник" - узкое помещеньице, куда вбрасывали голого пацана, а следом вводили овчарку из охраны, которую сажали на цепь. Цепь не позволяла дотянуться до стоящего напротив навытяжку мальчишки пять-десять сантиметров. Пёс хрипел, рычал и выл - час, два, три. Иногда по полсуток. Мальчишка стоял. Потом пса уводили, а мальчишка падал. Его отливали водой, иногда заставляли вымыть помещение (не все выдерживали этот ужас) и отправляли обратно в карцер. Не показывали "комнату для свиданий" - вторую, не ту, легальную, с лозунгами и рисунками на стенах, - а другую, куда бабы-охранницы водили приглянувшихся им пацанов (кто-то шёл охотно, кого-то просто втаскивали силой... и остальное делали силой). Среди мужчин, работавших в зоне, любителей мальчиков не было, это считалось дурным тоном - были любители резиновых дубинок.
   Этого тоже не показывали гостям. Много чего не показывали. Зачем? В зоне царили порядок и дисциплина.
   Это было вполне естественно. Для тех, кто попадал сюда, выход оставался один - немедленно смириться. Ни о какой гордости, ни о каком достоинстве, ни о каком сопротивлении не могло быть и речи. Ведь имелся ещё и медблок, куда помещали "буйных", исписав им личное дело диагнозами о расстройстве психики. А оттуда путь вёл прямиком в психушку - умелого курса лечения хитрыми препаратами не выдерживал ни один организм, и фиктивный диагноз очень быстро становился реальностью.
   Ужас заключения следовало просто пережить...
   ...Тимку не били. Тут вообще не было драк между "спецконтингентом" - за этим строго следили. Да никому и не хотелось драться. Впрочем, дружить тоже было противопоказано. Если дружбу замечали, то могли случиться разные неприятности. Поэтому мальчишки старались жить каждый в своей "клеточке" и как можно скорее забывать о том, что с ними было, когда выходили на свободу.
   Впрочем, не все. По зоне ходили слухи, что тот-то и тот-то пытались поднять шум после освобождения. Бесполезно. Таких просто никто не слушал - ни власти, ни журналисты...
   И Тимка стал жить, как все. Вроде бы спокойной, тихой жизнью - день прошёл, и ладно - которая на самом деле была наполнена ежесекундными ужасом и тоской. Единственное, что помогало - это Длинный. Борька.
   Он был старше на год и его посадили за полгода до Тимки - дали четыре года за участие в избиении таджикского рабочего. Рабочий с восьми утра до пяти вечера клал кирпич возле школы, а во время обеденного перерыва перемещался со стройки к школьным воротам и продавал "травку". У него в Таджикистане была большая семья, и надо было эту семью кормить. Так сказал его адвокат на суде после того, как четверо старшеклассников переломали "добытчику средств к существованию" руки и рёбра. Борьке и ещё одному парню дали по четыре года, третьему - два, один мальчишка сел на девять лет, потому что дома у него нашли русский имперский флаг и кассеты группы "Вандал R.I.P."
   Однажды Тимка признался Борьке - ночью, когда они потихоньку шептались - что боится дня, когда его, Борьку, выпустят. Ведь ему, Тимке, останется сидеть ещё полтора года, и он сойдёт с ума от тоски и страха... Борька не обиделся и сказал, что, если Тимка будет и дальше себя вести, как ведёт сейчас - ничего не нарушать, не выпендриваться - то его могут выпустить года через два-три. Скорее всего, по амнистии ко Дню Победы - власти любят такие маскарады. А тебя не выпустят раньше, спросил Тимка. Борька тихонько засмеялся и ничего не ответил...
   А Тимка стал надеяться на это.
   Через полгода отсидки его изнасиловали две охранницы. Было страшно и совсем не приятно, он просто вытерпел это - не изображал удовольствие, но и не плакал, не просил отпустить - и очевидно поэтому его больше не трогали. Но то, что с ним случилось, снилось ещё долго. Тимка часто просыпался ночью и думал: неужели у них тоже есть дети? Сыновья или дочери? И они приходят домой с дежурств, проверяют уроки, играют с детьми, смеются. Смотрят вместе телик? В это не верилось, совсем не верилось, как не верилось в то, что могут быть дети у монстров из кино. Борька не утешал младшего, а просто сказал: "Выйдешь - найдёшь себе девчонку, обязательно найдёшь. И всё будет нормульненько." Он любил это дурацкое слово - "нормульненько".
   А ещё через полгода случилось это.
   То, что случилось...
   ...Потом говорили, что всё было подготовлено заранее. На самом деле, никакого "заранее" не было и не могло быть. Дежуривший в тот день по зоне капитан ударил мальчишку - из новеньких, убиравшегося уже после отбоя возле КПП. Просто так ударил, пнул ботинком под копчик. Мальчишка не устоял на ногах, а когда вскочил - перерезал капитану горло невесть откуда взявшимся осколком стекла.
   Это увидели остальные "штрафники", убиравшие территорию.
   Дальше начался хаос. Неясно было, кто выстрелил первым из выхваченного у убитого "макарова". Вообще ничего не было ясно. Тимка проснулся посреди ночи от бешеного рёва, от каких-то криков, грохота, шума... Все куда-то бежали, что-то опрокидывалось, кто-то дико орал. Прямо в проходе лежал сержант из охраны - вокруг головы расплывалась лужа крови, лежали обломки табурета.
   Тимка вскочил. Но Борька, что-то кричавший нескольким парням, выламывавшим решётку, повернулся к нему со свирепыми глазами и заорал: "Сиди тут! Не смей никуда ходить! Ты ничего не знал, ни в чём не участвовал! Сиди!!!" - и отпихнул Тимку так, что тот перелетел через кровать.
   И, наверное, Тимка остался бы сидеть (многие позабивались по углам, на них никто и внимания не обращал). Но, когда Борька выскакивал наружу, что-то толкнуло следом и Тимку.
   А во дворе уже стреляли. Стреляли с вышек, прямо в выплеснувшуюся из бараков полутысячную толпу пацанов. Стреляли трое охранников из четырёх. В ту ночь из дежурило на вышках четверо - три женщины и мужчина.
   Мужчина был тем, кто не стрелял.
   Тимка увидел, как падают ребята. А по вышкам уже лезли смутные тени - и вдруг в свете прожектора с визгом мелькнуло падающее тело, тупо ударилось об асфальт недалеко от Тимки. Он посмотрел - и увидел, что это одна из тех. Из тех двух. Кожа со лба у неё была сорвана, висок пробит об асфальт.
   С вышек начали стрелять друг в друга - заработал первый трофейный автомат...
   ...Поджигали всё подряд. Именно тогда Борька (и ещё кто-то) стали кричать, что надо уходить, уничтожив личные дела и забрав вещи. Но одуревшая от происходящего толпа не слушала никого - просто выискивала прячущихся работников и била их. Даже своим раненым (а их было несколько десятков) почти никто не помогал. Никакого плана в действиях не было, и, когда загорелись сразу несколько зданий, Борька сказал: "Я тебе сказал - иди в спальник и сиди!" - и ударил Тимку. А ам бросился в темноту.
   Тимка вскочил и побежал за ним...
   ...Они успели добежать до шоссе раньше, чем появились ОМОН, "скорые", пожарные. Именно тогда Борьку ранили в живот. ОМОНовцы стреляли наугад, то ли спьяну, то ли с дури, но Борька согнулся пополам и встал на колени, а потом завалился на бок - молча, только тяжело выдохнув.
   Тогда Тимка его поволок...
   ...Они довольно долго пережидали около шоссе - было слишком многолюдно. Тимка видел, как привозили первых раненых, и немолодая женщина-врач кричала корреспонденту: "Снимайте, что же вы не снимаете, тут мальчишки все в крови, у всех огнестрелы, снимайте, потом же скажут, что они первые начали, а тут одни мальчишки!" - но ОМОНовец, похожий на пятнистую большеголовую крысу, закрываясь щитом от камеры, отпихнул корреспондента с криком: "Снимешь, что скажут! - а врачу крикнул: - А ты заткнись, курва!" Тимка хотел волочь Борьку к этой "скорой", но округом буквально кишели ОМОНовцы - в доспехах, с автоматами и дубинками. А в колонии уже стреляли почти непрерывно, и кто-то - мужчина - сказал в темноте: "Скажете, что убитых было... двое. Да, двое - один из персонала, один из спецконтингента. - Но там уже сейчас больше тридцати трупов, - возразил ему ещё кто-то. И первый голос раздражённо ответил: - Спишем! Сделаете, как я сказал!"
   Потом появился какой-то чиновник - с целой свитой - журналисты и вообще все бросились к нему, и Тимка утащил Борьку через шоссе. В кустах возле леса он опять немного передохнул и слышал, как этот чиновник в камеру благодарил ОМОН за оперативные действия, благодаря которым "спецконтингенту" не удалось вырваться и устроить резню в населенных пунктах.
   В колонии стреляли. И последнее, что услышал Тимка, прежде чем поползти дальше, были слова одного из журналистов: "Стрельбу потом затрёшь."
  
Оценка: 6.29*12  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"