Марышев Владимир Михайлович : другие произведения.

Пожиратель планет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая книга дилогии "Конец эпохи". Опубликован в книге "Конец эпохи" (Санкт-Петербург, "Лениздат").

  ПОЖИРАТЕЛЬ ПЛАНЕТ
  
  
  Глава 1
  СПИРАЛЬНЫЕ ОБЛАКА
  
  Редкие бурые облака, похожие на длинные спутанные бороды, уныло тянулись с севера на юг. Время от времени они будто цеплялись за зубья невидимой гребенки, и те выдирали из них бесформенные клочки. Небо было оранжевым, но не того жизнерадостного оттенка, который радует глаз в красавице радуге: его словно запорошила густая ржавая пыль, поднятая давным-давно, в самый миг творения, ураганом немыслимой силы. Скудную палитру этого неуютного мира определяло маленькое алое солнце, зияющее в небе, как кровоточащая рана. Красноватая каменистая равнина упиралась в горизонт - кажется, именно такой когда-то представлялась людям, еще не вышедшим из уютной земной колыбели, поверхность Марса. То тут, то там уродливыми изваяниями высились утесы, словно выкрашенные киноварью. Хватало и глыб поменьше, как будто вывороченных из почвы гигантским плугом. Местами, правда, равнина была действительно ровной - хоть гуляй по ней пешком. Но только местами...
  Вездеход шел резво. Вернее - скользил над землей, опираясь на несущее силовое поле. Лишь оказавшиеся под днищем крупные валуны заставляли машину вздрагивать. Но это случалось редко - Корин знал свое дело.
  - Скука смертная, - пожаловался Дональд Бигл. Он был биологом, то есть самым ненужным на безжизненной Камилле человеком. - Зачем меня с собой взяли? Ну, скажи, Влад!
  - Как раз затем, чтобы не было скучно, - немедленно отозвался Корин. - Ты же столько инопланетной живности повидал на своем веку... - Он фыркнул, потому что "век" Бигла составлял всего двадцать четыре года. - Вот и расскажи нам про какую-нибудь интересную зверюшку. Я слышал, тебе как-то попалась одна такая. Размером с дом, снизу - ноги, сверху - щупальца, по бокам - клешни. Ты только увидел это чудо - голову потерял. И ну давай его исследовать. День исследуешь, второй - толку никакого. Вдруг оно скашивает на тебя глаза, подхватывает клешней и глубокомысленно изрекает: "Крайне любопытный экземпляр двуногого прямоходящего. Если, вдобавок, теплокровным окажется - завтра же меня произведут в академики..."
  По молодости лет у Бигла еще не выработался иммунитет к насмешкам. А без них жизнь научника на далекой планете и в самом деле порой невообразимо скучна.
  - Ты трепло, Влад! - взвился он. - Да со мной никогда ничего такого... да ты сам... на Маргиане... я все знаю!
  - Ладно-ладно, не кипятись. - Корин слегка изменил курс, чтобы избежать встречи с очередным утесом. - Слушай, а чем тебе с нами плохо? Ну, сидел бы сейчас на Базе и еще больше маялся от безделья. А тут у тебя такой шанс! Представь: открываешь ты замечательную бактерию, одну-единственную на целой планете, и называют ее твоим именем...
  Биолог задохнулся от возмущения. По какому праву с ним обращаются, как с молокососом? Бактерию... Да у него уже были такие находки - пальчики оближешь, кое-кто чуть не сдох от зависти! Что понимает этот кормчий жестянки? Ну, сейчас он ему ответит! Сейчас...
  - Хватит, Владислав. - Молчавший до этого Ольгерд Боровски, старший группы, решил, что пора вмешаться. - Чего пристал к парню?
  - В самом деле, - поддержал его Хорст Шилле. Он был опытнее всех на Базе и считался образцом рассудительности. - Тут никто зря не прохлаждается, каждому работа найдется. И тебе, Дон, тоже. Будь уверен! Эта планетка не так проста.
  Шилле был прав. Он всегда был прав. В сущности, у Бигла имелось не больше оснований ворчать, чем у Корина - его подкалывать. Кто возьмется утверждать, что планетологам на Камилле, в отличие от биолога, несказанно повезло? Если бы... Они здесь, чтобы найти что-нибудь полезное, определить границы месторождений, оценить запасы и дать заключение - стоит ли приниматься за разработку. Конечно, человечество давно научилось синтезировать любые элементы. Однако это требовало таких затрат энергии, что в целом ряде случаев было дешевле добывать их по старинке. Даже дальние космические полеты, бывало, окупались. Когда открыли Камиллу, на нее возлагали немало надежд. Но этот красный шарик неспроста назвали "могилой для планетологов". Слов нет, Камилла содержала всю таблицу Менделеева. Да вот беда - элементы, представлявшие ценность для землян, были рассеяны, распылены повсюду, входя в структуру разнообразных кремнийорганических соединений. Привычные породы, конечно, тоже попадались, но ни одной мощной залежи, имеющей промышленное значение! Добывать металлы по крупицам, перерабатывая тысячи тонн дьявольски сложного конгломерата? Да пропади оно пропадом! Если Базу до сих пор не закрыли, то только потому, что оставалась надежда найти в конце концов что-нибудь стоящее.
  Что же тогда имел в виду Шилле, говоря: "Каждому работа найдется"? Да очень просто! Те же факторы, которые сводили практическое значение Камиллы к нулю, делали ее невероятно привлекательной с точки зрения "чистой" науки. Кремнийорганика... Длиннейшие, причудливо разветвленные молекулярные цепочки - такие ни разу не удавалось получить в земных лабораториях. Воистину никому не переплюнуть матушку Природу! Подлинный кладезь знаний, огромное нераспаханное поле, на котором хватит места всем, в том числе и биологам.
  Действительно, мир, лишенный свободного кислорода, не может порадовать Бигла даже тоненькой былинкой. Но что из того? У Дона найдется занятие поинтереснее, чем, охая и ахая, разглядывать под микроскопом новый вид плесени. Например, с помощью компьютерных моделей просчитать, может ли на Камилле зародиться жизнь. Если да, то на каких условиях? Когда это произойдет? Вот на чем вполне реально сделать себе имя, а не на изучении усиков инопланетного таракана! Ведь кремнийорганические существа в принципе возможны, даже более чем вероятны - об этом коллеги Бигла задумывались еще несколько веков назад. А то, что таких существ до сих пор не обнаружили... Вселенная велика. Просто пока не повезло...
  Допустим, пройдут десятки, сотни миллионов лет, и эта заурядная планетка, похожая на раздобревший Марс, выйдет из затянувшейся спячки, задышит, забьется в родовых муках, поднатужится - и явит потрясенным свидетелям своего торжества невообразимое богатство жизненных форм. Окажутся ли люди в числе этих свидетелей? Кто знает... Может, и не дождутся "родов". Но даже предсказать их срок, угадать облик будущих "детей", мысленно развести по еще не существующим типам и классам - это уже здорово. Насколько шагнет вперед наука! А нужно для этого всего ничего - добиться сохранения Базы. Много ли средств она поглощает? Начальная, самая затратная стадия покорения Камиллы уже позади: бравые десантники, убедившись, что здесь их услуги точно не понадобятся, отбыли восвояси. Да и ученых вместе с обслуживающим персоналом осталось всего пятнадцать человек. По сути, База пустует. В общем, больших финансовых жертв от Земли не потребуется. Скорее всего, начальство это поймет. Но подгонять его не следует - боссы взбесятся, если поиски ископаемых будут прерваны. Так что выполнить намеченный объем работ, даже почти не сомневаясь в их бесполезности, все-таки придется. Хотя бы для очистки совести...
  Занятый своими мыслями, Ольгерд и не заметил, как вездеход приблизился к "частоколу". Благодаря зондам, люди про это образование знали давно, да как-то все время оставляли его "на потом". Далековато от Базы, к тому же каких-либо открытий не предвиделось. Пусть и не совсем обычная, но вполне предсказуемая деталь ландшафта... Однако всему приходит свое время.
  "Частокол" представлял собой десятка два причудливо сросшихся утесов. Словно пал здесь в неравном бою исполинский допотопный хищник, и остался от него лишь длинный фрагмент нижней челюсти. Почти все "зубы" были стерты, изъедены эрозией, и все-таки четыре жутковатых остроконечных "клыка", выдержав схватку с безжалостным временем, выделялись в общем строю.
  - Вот и "чертов гребень", - сказал Корин, любивший всему на свете давать собственные названия. И, надо сказать, он в этом преуспел.
  "Удачное сравнение!" - подумал Ольгерд.
  - Ну, что скажешь, Хорст? - спросил он. - Повезет на этот раз?
  Шилле прищурился, с видом знатока рассматривая изглоданный ветрами бок крайнего утеса. Казалось, планетологу ничего не стоит пронзить его взглядом и запросто разложить каменное нутро на составляющие.
  - Вряд ли нам что-нибудь светит, - сказал он. - Кремния тут, конечно, гораздо больше, чем углерода. В несколько раз. Понятное дело, должны быть алюмосиликаты. Титан, бор, ну и железо, само собой. Только всего этого - с шиш. В общем, радоваться нечему.
  Разумеется, Хорст не был провидцем - просто сказывался опыт.
  - Ладно, посмотрим. - Ольгерд попытался сохранить бодрый тон, хотя на его месте поверить в удачу мог только неисправимый оптимист. - Облачайтесь!
  Облачиться было проще простого: жмешь на кнопку - и воротник гермокостюма выпускает прозрачную пленку, которая тут же твердеет, превращаясь в прочнейший шлем. Теперь можно выходить. О дыхании позаботится чудо-костюм: азот возьмет прямо из атмосферы, а кислород получит, расщепляя ее главный компонент - углекислоту.
  - Выносите приборы! - скомандовал Ольгерд и тут же сам подал пример. "Шилле снова прав, - подумал он. - Не может быть неправ. Когда же закончится эта возня с заранее известным результатом..."
  - Ну ничего себе! - Это Корин. - Зонды заговорили. Передают, что к нам летит по воздуху какая-то дрянь.
  Все уставились на него: до сих пор Камилла не радовала людей сюрпризами. Иногда случались бури, причем довольно жестокие, но об их приближении те же зонды предупреждали как минимум за сутки. А тут...
  - Что еще за дрянь? - спросил Ольгерд. - Ты не... - Он не закончил фразу. Владислав, конечно, был мастером розыгрыша, но не до такой же степени!
  - Во всяком случае... - Корин не отрывался от экрана "связника". - Во всяком случае, это не летающие тарелки. Плотность не та, да и вообще... Что-то естественное, но необычное. Три объекта, которые шпарят к нам вдвое быстрее скорости ветра! И откуда взялись - непонятно...
  "Эта планетка не так проста", - вспомнил Ольгерд слова Шилле. Неужели действительно выпал шанс?..
  Он рванулся к "связнику".
  В самом деле - три объекта, которые при известной доле фантазии можно принять за летающие тарелки. Черные диски с центральным утолщением, нечто вроде старинных шляп... Но - разного размера, да и края неровные. Ну и плотность подкачала. Газ, всего-навсего газ...
  - Смотрите, - раздался голос Бигла, - эти штуки показались!
  Ольгерд выпрямился.
  Ага, вот они. Маленькие темные пятнышки, какие-то несерьезные - сам бы, наверное, и внимания не обратил. Спасибо зондам - они обязаны реагировать на любую аномалию...
  Пятнышки росли, пожирая небесную ржавчину. Уже было видно, что это не просто диски. Каждый напоминал спираль, туго скрученную в центре, сбитую в непроницаемо черный клубок. Ни дать ни взять - крошечные галактики. Но самое удивительное - эти галактики... вращались! Вращались, черт бы их побрал! Как заведенные волчки!
  У Ольгерда возникло недоброе предчувствие. Конечно, на других планетах он видывал и не такие диковины. Но это были сумасшедшие, необузданные миры, постоянно подбрасывающие незваным гостям все новые загадки. Не разгадаешь вовремя - сгинешь без следа, пополнив лавовое озерцо, плюющуюся кислотой речушку или утробу чудовищной твари горсткой атомов углерода, кальция, серы, фосфора и железа. А помирать, не исполнив долг перед наукой, никак нельзя - еще и потому, что ты в ответе за десантников. Они, конечно, обломают рога любому дьяволу, но только после того, как ты его более-менее изучишь и подскажешь, с какой стороны сподручнее ломать. До сих пор Ольгерду везло - интуиция его не подводила. И вот, как в былые, наполненные обжигающей романтикой, годы, к нему вернулось обостренное, звериное чутье на опасность.
  - Прощупайте их! - скомандовал он, но Бигл и Шилле и так уже нацеливали на странные объекты "пушку" анализатора.
  - Сейчас, сейчас... - бормотал Хорст, возясь с настройкой. - Ага! Та же кремнийорганика, только новой структуры...
  - Новой!.. - Бигл пританцовывал от возбуждения. - Да такой структуры вообще быть не может! Это же... Да на Земле с ума сойдут!
  Момент был напряженнейший, и все же Ольгерд не удержался от улыбки. Ишь, как разошелся молодой жеребчик... Дону кажется, что его окружают невежды, способные проморгать великое открытие, даже если оно само плывет в руки. Что ж, понять парня можно. Он ведь не дурак. Ясно, почему на Камиллу послали именно его, а не какое-нибудь светило биологии. Светила нужны на более экзотических планетах, где жизни не хватит описывать местную флору и фауну. А здесь и юнца предостаточно, тем более, что надо же ему где-то проходить практику. Насчет "инопланетной живности" - это всего лишь треп Владислава. Нигде, кроме уже обжитой Изольды, Дон не бывал, ничего не видел. Вот и рвется побыстрее схватить звезду с неба...
  - Не суетись, - добродушно осадил биолога Шилле. - Так... Что там еще? Металлоорганика... окислы металлов - самых разных... аминокислоты... соединения серы... фториды... хлориды... Похоже, там все время происходят какие-то реакции - состав меняется. Безумная смесь! Каким образом все это взвешено в воздухе - я понять не могу.
  Ольгерд встал у Хорста за спиной.
  - А как они вообще движутся? Может, в результате реакций образуются направленные струи газа?
  Шилле развел руками:
  - Так сразу не разобраться. Надо изучать.
  Ольгерд мог бы скептически заметить: как прикажете изучать явление настолько редкое, что оно может и не повториться? Но что-то подсказывало ему: Хорст не ошибается и на этот раз. Им еще предстоит встретиться с феноменом Камиллы. Вот только обрадует ли их эта встреча?..
  Облака приближались - огромные, черные, страшные. Вот одно из них, самое большое, наплыло на солнце, и подвешенный в небе кровавый глаз замигал, то исчезая, то выныривая в промежутках между витками спирали. Люди молчали, подавленные зловещим величием летучих островов. Притих даже Бигл - видно, понял, что так просто снискать лавры не удастся.
  Уже было ясно, что облака обойдут "чертов гребень" стороной. "Ну и хорошо! - подумал Ольгерд, у которого на душе все яростнее скребли кошки. - Мало ли чего..."
  Все это время анализатор продолжал работать. Программа была задана, и прибор, захватив в "прицел" ближайшее облако, автоматически поворачивался вслед за ним. Теперь работы над его записями обитателям Базы хватит надолго. Может быть, даже удастся решить все загадки, не дожидаясь следующего раза...
  - Ну, что думаете? - прервал молчание Ольгерд, глядя вслед уже уплывающим от них облакам.
  К нему медленно повернулся Шилле.
  - Эта штука нездешняя, - сказал он. - Чуждая Камилле. Я так думаю. Скажете - не может быть?
  Ему никто не ответил.
  
  
  Глава 2
  ЧЕРНЫЙ ДОЖДЬ
  
  Ольгерд часто задумывался о том, зачем он живет.
  "Ради продолжения рода людского", - глубокомысленно изрекали коллеги, когда он докучал им этим вопросом.
  "И всего-то? - возражал Ольгерд. - Но и безмозглая козявка, какой-нибудь жалкий муравьишка живет ради продолжения своего рода. И дождевой червяк. И приросшая к морскому дну губка, и юркая спирохета. Значит, я ничем от них не отличаюсь?"
  "Да что тебя это так заело? - раздраженно говорили они. - Живи себе и радуйся тому, что в один прекрасный момент очень удачно встретились две половые клетки. Ведь могли бы и разминуться... Понимаешь... это такой вопрос, на который еще никто не сумел дать ответа. А ведь очень умные люди пытались. Если тебе так интересно - почитай их труды!"
  Он прочитал несколько трудов - и остался неудовлетворенным. Конечно, то, ради чего живут сами его сослуживцы, не было для Ольгерда секретом. Одни вполне бескорыстно отдавались науке, полагая, что даже скромный вклад в общую копилку знаний оправдывает их бренное существование в этом мире. Другие мечтали о большем. Им было мало что-нибудь открыть и, потупясь, отойти в сторонку: пользуйтесь, дорогие земляне! Нет, они хотели непременно потрясти общественность, заставить о себе говорить, упиваться завистливыми взглядами неудачников. В общем, вписать свое имя в скрижали истории золотыми буквами. Как они жаждали попасть в эти самые скрижали ("Слово-то какое!" - морщился, услышав его, Ольгерд)! Кое-кто бессмертной славе предпочитал зримые жизненные блага. Были и любители противоположного пола, отдававшие массу времени и сил, чтобы приумножить постельные подвиги.
  "И все они бывают счастливы, когда добиваются своего, - думал Ольгерд. - Но в этом ли предназначение человека? Наверное, можно ни разу не прикоснуться к женщине, не открыть ни одного нового минерала, не нажить добра - и все же выполнить свою миссию, ту единственную, ради которой ты появился на свет. Какую именно? Тут стоит поразмышлять. Если ли смысл у Вселенной? Безусловно, хотя он нам пока недоступен. Вселенная движется, развивается, определенно приближаясь к какой-то величественной цели. А есть ли смысл в существовании человечества? Видимо, да. Ведь оно имеет разум, способный постичь Вселенную. Природа не могла одарить людей столь совершенным инструментом по ошибке или по удивительной, практически невероятной случайности. А насколько важен отдельный человек? Неужели он тот самый хрестоматийный "винтик", чья задача - нарожать детей и умереть, успев перед этим изобрести для будущих поколений какое-нибудь колесо? Мелковато... А если попробовать связать все сказанное выше? Тогда получится вот что: конкретный человек должен открыть человечеству какую-то истину, которая хотя бы ненамного приблизит его к пониманию Вселенной. Не закон всемирного тяготения, не теорию относительности, а истину некоего высшего порядка! Ух, куда меня занесло... А впрочем, почему бы и нет? Допустим, любой человек в принципе способен подарить миру великое откровение, но почти никто не использует уникальный шанс. Вот все и гоняются за суетным: один - за славой, другой - за юбками. Но кто-то же должен!.. И что, если я, именно я, прозревший среди миллиардов слепцов, рожден осуществить миссию? Бред? Мания величия? Как знать, как знать..."
  Эти свои логические построения - надо сказать, многолетней давности - Ольгерд припомнил, работая над записью анализатора. Трудно сказать, были ли Спиральные Облака действительно чужды природе Камиллы. В конце концов, они не содержали элементов, не характерных для этой планетки. Облака были просто... неправильными. Вот верное слово! Они не имели права на существование - и все-таки существовали.
  Со спиральной формой более-менее понятно - Облака могли приобрести ее вследствие вращения. Но кто же их закрутил? А кто обеспечил поступательное движение? "Разум! - брякнул как-то Бигл. - Инопланетный разум!" Петр Симаков, начальник Базы, посмотрел тогда на него уничтожающе: "Разум нашел бы более подходящий объект, чем пылевое облако. Привыкли все сваливать на инопланетян! Мозгами надо шевелить, а не искать удобные объяснения. Вот найдешь какую-нибудь искусственную штуковину, пусть даже не тарелку, а, скажем, летящую по воздуху метлу - тогда приходи". Бигл не знал, что такое метла (видно, не читал в детстве сказок), но обиделся и с тех пор подчеркнуто избегал Симакова.
  Оба были неправы. Ольгерд чувствовал это, хотя не мог доказать. Существовала некая загадочная связь Облаков с миссией, которую ему предстояло выполнить! Они не походили на заурядное природное явление, но и не чувствовалось, чтобы ими управляли на расстоянии притаившиеся где-то инопланетяне. Оставалось одно: Облака представляли собой кусочек той самой великой вселенской тайны. Может быть, даже являлись ключиком к ней. Очередной бред? Развитие навязчивой идеи, которая прочно оседлала мозг минералога, мало достигшего в жизни, но мечтающего о небе в алмазах? Возможно. Но как быть с его интуицией? Ей Ольгерд доверял всецело. По поводу же навязчивой идеи - как вообще можно что-либо совершить, не размышляя об этом день и ночь? Прозрение не приходит случайно, неподготовленный ум бесплоден...
  Неизвестно, сколько времени провел бы Ольгерд в упражнениях духа, но в один прекрасный день (впрочем, могут ли быть прекрасными дни на Камилле?) Спиральные Облака вновь напомнили о себе. Они возникли на горизонте, и аппаратура показала, что Базы им не миновать.
  Симаков тут же распорядился накрыть Базу силовым полем. Он мог думать о природе Облаков что угодно, но не имел права рисковать, потому что слишком за многое отвечал. Да и мало кто на его месте рискнул бы понадеяться на авось. Облаков было уже не три - теперь они надвигались целой армадой, и не в один, а в несколько слоев. Ученые заняли места у приборов. Почти никому не удалось сохранить хладнокровие: если Ольгерду и его группе подействовало на нервы даже первое "свидание" с Облаками, то сейчас их многократно возросшая мощь откровенно пугала. Наверное, сходные чувства когда-то испытывали крестьяне, бессильно наблюдая, как к их полям приближаются тучи саранчи...
  Далеко за периметром силовой защиты Базу окружали восемь башенок с телекамерами и датчиками - их можно было назвать выносными органами чувств. Ольгерд подсел к монитору, принимавшему изображение с камер северо-западной башенки. Экран быстро затягивала густая темная пелена. Облакам было тесно: многим в бока упирались соседи, сдавливая так, что они уже не могли вращаться, а некоторые даже теряли спиральную форму. "Нет, сегодня так просто не обойдется, - подумал Ольгерд. - Что-то должно случиться".
  И случилось.
  Экран заволокло полностью. Тут-то Ольгерд и увидел словно летящие ему в лицо странные черные капли - шарообразные сгустки абсолютного мрака, отчетливо видные даже на фоне Облаков. Доля секунды - и одна из капель размазалась чернильной кляксой по поверхности экрана (на самом деле, конечно, угодила в объектив телекамеры). А дальше произошло невероятное. Ярчайшая вспышка - и картинка пропала, ее сменила бессмысленная черно-белая рябь. Это означало, что башенка как минимум ослепла, а скорее всего полностью вышла из строя. Может, даже взлетела на воздух.
  Еще не понимая, что произошло, Ольгерд переключил монитор на центральный пункт наблюдения. Тот пока не пострадал - аппаратура размещалась прямо на главном куполе Базы. Пока... Что значит - пока? Неужели он начинает паниковать?
  На экране вновь появилось изображение. Увиденное потрясло Ольгерда. Природа миров, где ему довелось побывать, не скупилась на зрелища - порой жуткие, сюрреалистические. Но такой картины, словно воплотившей в зримые образы мрачные пророчества Апокалипсиса, он даже не мог вообразить.
  На подступах к Базе бушевало настоящее огненное море. Разливаясь по буровато-красной равнине при полном солнечном свете, оно было бы почти невидимым. Но сейчас весь северо-запад окутывала густая тень, и пламя стремилось ее побороть, пожрать, подсвечивая снизу, будто поджигая, клубящийся облачный покров. Однако на самом деле, как и в древнем Откровении, кара исходила с небес. Спиральные Облака рвались вперед, непрерывно извергая "чернильный дождь", и там, где крупные, как виноградины, капли достигали земли, через секунду-другую взвивались изогнутые огненные языки. Картину дополняли три разбрасывающих ослепительные искры факела - это пылали попавшие под удар башенки.
  Нечто подобное Ольгерд наблюдал на Маргиане во время одного из частых там пожаров. Огненная волна катилась по саванне, поглощая пышные островки растительности. От нестерпимого жара трава вспыхивала еще до того, как ее начинало лизать пламя... Но на Камилле никакой травы не было и быть не могло. Горела сама почва. Она плавилась, кипела, как вязкое варево в безразмерном котле, пускала алые пузыри; в вареве этом, не желая разделять общую участь, лениво ворочались самые здоровенные камни; наконец, раскалившись почти добела, они погружались в глубину, выдавливая на поверхность лужицы ярко-оранжевого булькающего "сиропа". Видимо, адская кухня выделяла какие-то газы, включая кислород - он-то и питал бегущий поверху огонь.
  События развивались стремительно. Вскоре хлещущее черным дождем облачное покрывало накрыло Базу, и она тут же очутилась в огненном кольце. Невысокие голубые столбики, отмечающие границу поля, закачались, как расшатанные зубы, и стали медленно погружаться в лаву.
  - Макс! - взревел Симаков, нервно расхаживающий перед главным экраном. - Что там?!
  - Плохо. - Макс Вайнфельд, энергетик, сгорбился над компьютером. Он казался неподвижным, и только зайдя сбоку, можно было увидеть, как мечутся по клавишам его пальцы. - Эта дрянь вот-вот прорвется.
  Никому не надо было разъяснять, что он имел в виду. Теоретически защитное поле можно замкнуть - тогда База окажется в непроницаемом шарообразном коконе. Но мощность силовой установки небеспредельна. Значит, шарик удастся получить небольшой: основные постройки в "скорлупу" поместятся, а вот прочее хозяйство, обычно разбросанное по прилегающей территории, - вряд ли. До сих пор это мало кого волновало: случаи, когда людям что-либо угрожало снизу, за всю историю освоения космоса можно было пересчитать по пальцам. Исключение составляли подводные станции - тут, понятно, имелась своя специфика. В общем, силовому полю, как правило, задавали максимальный диаметр - получался купол, лишь на полметра углубленный в грунт. В конце концов, основания станций делались отнюдь не из пластика - броня была что надо!
  Но на этот раз им исключительно не повезло. Непонятный процесс, превращающий почву в раскаленную массу, распространялся вглубь. Лава преспокойно подтекала под невидимую "скорлупу", и земля начинала плавиться уже по эту сторону силового купола.
  - Перестраивай поле! - приказал Симаков, остановившись рядом с энергетиком. - Шар! Делай шар!
  Кто-то застонал. Его можно было понять: сокращение радиуса поля оставляло без защиты несколько времянок, где находилось, может, и не самое ценное, но довольно-таки приличное оборудование. Симаков бросил взгляд через плечо, и стон прекратился.
  - Готово, - доложил Макс.
  Симаков не отрываясь смотрел на экран. Когда пламя охватило времянки, его плечи дрогнули.
  - Мы не изжаримся? - спросил он. Вопрос был не праздный: силовое поле не экранировало теплового излучения.
  - Должны выстоять, - ответил энергетик. - Я переключил на систему охлаждения все резервные мощности.
  - Что значит "должны"?! - рявкнул Симаков.
  - Выстоим, - твердо сказал Вайнфельд. - Вот, можете посмотреть...
  Симаков смотреть не стал.
  - Хорошо. - Он прошелся по залу. Ольгерд обратил внимание на его руки: пальцы были сжаты в кулаки. - Как глубоко проникает лава? Мы не поплывем, не опрокинемся?
  - Глубина термической зоны - около двух метров, да и то местами. Дальше процесс не идет. Этого недостаточно, чтобы База сдвинулась с места. Наше положение стабильно.
  - Стабильно... - повторил Симаков. - Ну-ну... Осталось выяснить, когда закончится эта чертовщина и закончится ли она вообще...
  Ольгерд откинулся назад и закрыл глаза. Но пламя никуда не делось - оно продолжало бесноваться над расплавленной землей, словно проецируясь на внутреннюю поверхность век. "Это знак, - подумал Ольгерд. - Знак для меня, что я на верном пути. Облака не обманули ожиданий, они себя показали, устроили такое, от чего у всех на Базе вывихнулись мозги. Кое-кто, наверное, уже собрался проститься с жизнью. И только я один точно знаю: все обойдется. Обязательно обойдется, потому что я не могу вот так взять и погибнуть. Раньше - мог, но не сейчас, когда в мою жизнь наконец-то вторглось Неведомое. Вторглось агрессивно, но, видимо, иначе нельзя. И я уверен - это только начало".
  
  
  Глава 3
  ВСХОДЫ
  
  Лава остывала трое суток. Густая багровая масса уже давно перестала светиться и изменила цвет на серовато-коричневый, но все еще продолжала "дышать", то вздымаясь буграми, которые тут же одевались твердой коркой, то опадая, и тогда корка лопалась, выпуская стелющиеся над самой поверхностью хвосты сизого дыма. За это время зонды передали сообщения о десятках других, местами еще более грандиозных пожаров - Спиральные Облака бесчинствовали по всей планете. Симаков ходил злой, как черт, и никому не давал продыху, заставляя заниматься расчетами. Вероятно, он уже не сомневался, что близится судный день Камиллы, и пытался вычислить его точную дату, чтобы успеть убраться. Но одна компьютерная модель дальнейшего развития событий сменяла другую, а ясности не прибавлялось.
  Наконец люди выбрались из заточения и принялись собирать образцы пемзы - с легкой руки Шилле это название немедленно прижилось. Она казалась одинаковой на любом участке, и все же Ольгерд настоял на том, чтобы его группа отправилась к границе выжженной зоны. Вдруг попадется что-нибудь совсем необычное?
  Пемза гулко отзывалась на каждый шаг, так как, несмотря на твердость камня, была пронизана порами и кавернами - иногда внушительных размеров. Выходя на поверхность, они образовывали воронки, напоминающие уродливые язвы. Всюду виднелись застывшие пузыри - от "прыщиков" до "черепушек" (тут уже не поскупился на выражения Корин). Они громко хрустели под ногами и рассыпались в мелкую крошку.
  Каждая проба приводила Бигла в восторг. Казалось, что с момента, когда они прибыли на место, биолог вообще не закрывал рта.
  - Картина вырисовывается, - говорил он. - Все, как я и предполагал. Этот черный дождь - сильнейший катализатор. Попав на почву, он дал толчок таким реакциям, о которых мы раньше и не подозревали. Кроме кислорода, в их ходе выделялось множество летучих соединений, а так как температура была что надо, все это добро не могло не загореться.
  Шилле слушал его молча, хотя в душе, наверное, посмеивался. Все это было очевидно для него с самого начала, но раз уж парень так загорелся, не стоит его расхолаживать. Теперь, во всяком случае, он уже не пожалуется на скуку!
  - Не знаю, что вы тут найдете для себя, - продолжал Дон. - Надеюсь, тоже с пустыми руками не останетесь. Ну, а я, считайте, свое имя уже обессмертил. Силиконы снова изменили свою структуру! Знаете, что мне напоминает пемза? Живую ткань! Не смотрите, что на вид - камень камнем. Ну, может, еще не совсем живую. Но я буду не я, если теперь не сотворю в лаборатории какую-нибудь кремниевую амебу!
  Бахвальство юнца раздражало Ольгерда, и, поскольку слушать уже не было сил, он, прихватив карманный анализатор, начал удаляться от группы. Вообще, трубить о будущих, еще довольно сомнительных, успехах считается в научной среде признаком дурного тона. Потому-то, наверное, честь совершить самое выдающееся открытие выпала вовсе не биологу.
  В сущности, имея такого суперпрофессионала, как Шилле, можно было особо не утруждать себя поисками: если в окрестностях есть что-нибудь ценное, Хорст это непременно раскопает. Но, разумеется, по многолетней привычке Ольгерд тщательно разглядывал каждую мелочь у себя под ногами. Неожиданно его внимание привлек крошечный бугорок. Чем-то зацепил глаз, но чем именно, Ольгерд понял, лишь нагнувшись: этот пупырышек имел форму аккуратной пирамидки с шестью боковыми гранями!
  "Очередной знак! - подумал Ольгерд, мозг которого со дня появления Облаков работал в одном направлении. - Следующий кусочек мозаики, подобрав который, даже Бигл может сложить некую картинку - как ему кажется, многое объясняющую. Но объясняющую ли на самом деле?"
  Он отгреб от пирамидки кусочки раскрошившейся пемзы. Так и есть: остроконечная "крыша" венчала уходящую вглубь шестигранную призму. Кристалл. Самый обыкновенный, светло-коричневый, поблескивающий безупречными гранями. На любой планете таких полным-полно. Но только не силиконовых. И не после безумства огненной стихии, бесследно уничтожившей целые монолиты...
  Ольгерд попробовал расшатать кристалл. Тот не поддавался. Тогда он решил вырезать его из пемзы, чтобы разглядеть как следует, но передумал. В голову пришла безумная мысль - достаточно безумная, чтобы оказаться верной.
  Он отцепил прикрепленную к наплечнику крошечную видеокамеру (порой такая бусинка оказывала хозяину неоценимую услугу) и воткнул ее в одно из углублений пемзы напротив кристалла. Затем вернулся к вездеходу.
  Бигл продолжал разглагольствовать о своем скором триумфе. Корин (он отвечал за всю технику) "лечил" внезапно занедужившего кибера-бурильщика, Шилле возился с образцами. Было ясно: открытия своего начальника пока никто не повторил. Но не может же коричневый кристаллик быть единственным! Рассудив так, Ольгерд стал целенаправленно искать пирамидки. И, разумеется, скоро высмотрел одну. А высмотрев, тут же подозвал Дона, который и не ведал, что бродит буквально в двух шагах от невероятной удачи.
  - Ты, кажется, хотел прославиться? А ну-ка, взгляни!
  Бигл недоверчиво хмыкнул, но все же подошел. Увидев пирамидку, хмыкнул снова.
  - Кристалл... - Он, понятно, предпочел бы, чтобы его взору явилась какая-нибудь шустро перебирающая ножками тварь. - Здорово, конечно. Но это ведь, скорее, по вашей части.
  - А я думаю, по твоей, - сказал Ольгерд. И так убедительно сказал, что Дон немедленно включил анализатор.
  - Похоже, в этом что-то есть... - Ему страшно не хотелось признавать, что он не сам обнаружил ценную находку, а его ткнули в нее носом.
  К ним подошли Шилле и Корин. При виде кристалла у Хорста вспыхнули глаза, но лишь на мгновение - в отличие от биолога, он никогда не давал волю эмоциям.
  - Так вы считаете... - Самомнение Бигла улетучивалось с каждой секундой.
  - Считаю. - Ольгерд посмотрел на часы. - И сейчас постараюсь это обосновать. Идемте!
  Он привел группу к первому кристаллу. Конечно, времени прошло совсем немного, но для сверхчувствительной техники вполне достаточно. Тем более, что Облака устроили "чернильную бомбардировку" всего три дня назад.
  Ольгерд поднял видеокамеру и подсоединил ее к микрокомпьютеру, встроенному в радиобраслет. Завершив обработку информации, обвел взглядом замершую в ожидании троицу:
  - Он растет. И притом довольно быстро. Учитывая его структуру, вывод можно сделать только один. - Ольгерд в упор посмотрел на биолога. - Это жизнь!
  
  Кристаллы всходили на пожарище, как драконьи зубы, посеянные когда-то неустрашимым Ясоном. При этом они претерпевали такие метаморфозы, что Ольгерд даже стал опасаться за рассудок чуть ли не ночевавшего возле них Бигла. Росток, непрерывно утолщаясь, поднимался сантиметров на тридцать, затем каждая из шести граней (непременно каждая, хотя и на разной высоте) производила на свет дочерний кристаллик. Новые побеги со временем тоже начинали ветвиться, и уже через неделю на всем пространстве, орошенном черным дождем, возвышались симпатичные коричневые кустики. Только возле самой Базы ничего не выросло - ее опоясывало лишь кольцо безжизненной пемзы. Дон, безмерно гордый, что на этот раз никто не успел его опередить, поспешил объяснить странное явление. Впрочем, для того, чтобы разобраться, в чем тут фокус, биолог и не требовался - достаточно было просто сопоставить факты.
  Границы "мертвой зоны" прослеживались четко: внешняя совпадала с окружностью первоначального силового купола, а внутреннюю, естественно, определял диаметр созданного затем силового пузыря. Выжгла эту территорию просочившаяся под купол лава, но черный дождь сюда не попал - он извергался только передним фронтом Облаков и миновал Базу еще до перестройки поля. Отсюда следовало, что именно чернильные капли содержали некие зародыши, из которых потом развились кристаллы. Пемза, таким образом, служила лишь "удобрением". Нет, даже не так - она являлась единственно возможной средой, в которой могла возникнуть силиконовая жизнь. Выходит, Спиральные Облака обо всем позаботились - не только подготовили почву, но сразу же ее и засеяли.
  Позаботились... Значило ли это, что Облака - живые, более того - разумные? Ах, как бы хотелось Биглу дать утвердительный ответ! Единственный биолог на Камилле, он сейчас был здесь царь и бог. Остальные ученые исчерпали свою компетенцию - значит, настал его звездный час. Над Доном уже никто не подтрунивал - напротив, все вились вокруг него, ожидая сногсшибательных новостей. Даже в глазах вечно недовольного им Симакова он явно вырос. Тут-то бы и выдать финальный аккорд, позволяющий встать вровень с великими!
  Но, к чести Бигла, несмотря на все свои амбиции, он все же оставался добросовестным ученым. Дон подробно объяснил принцип действия "чернильного" катализатора, расписал цепочки удивительных реакций, превращающих мертвые силиконы в питательный "перегной", и даже создал компьютерную модель гипотетического зародыша. Он выяснил, как растут кристаллы, получая из атмосферы углекислоту, а из пемзы - соединения кремния и другие необходимые им компоненты. Но для того, чтобы признать Облака живыми, у него не было фактов.
  - Это что-то особенное, - говорил он. - Облака как будто вели себя осмысленно, но я не нашел в них организованной структуры. Все записи просмотрел - и ничего! Думаю, они могут быть просто механическими переносчиками зародышей. Такие случаи нередки в природе. Можно вспомнить хотя бы земные смерчи, захватывающие из воды рыбу, лягушек и прочую живность.
  - Откуда же взялись эти самые зародыши? - допытывались у него. - И как они попали в Облака?
  Бигл пожимал плечами: не знаю, мол, но придет время - разберусь и с этим.
  Между тем кусты вступили в новую стадию. Дойдя до высоты человеческой груди, они начали выпускать необычные побеги - уже не шестигранные, а круглые, и не твердые, как кварц, а упругие, словно изготовленные из пластика. Они легко гнулись, но не ломались.
  - Та же кремнийорганика, - поведал коллегам Дон, - только видоизмененная. Больше углерода, меньше кремния.
  Новые побеги напоминали не ветви, а извивающиеся жгуты. Они образовывали буйную поросль, наводившую на мысль о прическе Медузы Горгоны. "Листьев не хватает, - заметил Корин. - А еще цветочков. Ну и яблочек силиконовых хотелось бы. Не отведать, так хоть полюбоваться!"
  Листья, как видно, были кустам ни к чему, цвести они тоже не надумали, а вот плодами решили обзавестись. Концы жгутов истончались, становились нитевидными, затем вновь расширялись, образуя темные узелки. Уже через день-два эти узелки превращались в округлые угольно-черные мешочки - именно мешочки, потому что они не свисали с веток, а раскачивались над ними, как туго надутые воздушные шарики. Анализ подтвердил то, в чем почти никто и не сомневался: странные плоды были накачаны водородом - он занимал примерно девяносто процентов их объема. Оставшиеся десять процентов, по словам Бигла, приходились на "семя".
  - Баллон с водородом - это что-то новое, - говорил биолог. - Но он - просто еще одно приспособление, а сама схема нам давно известна. Плод созревает, ветер подхватывает его и уносит далеко - осваивать новые территории.
  Планетологи восхищенно цокали языками и смотрели Биглу в рот. Все, кроме Ольгерда. Он знал, что Дон неправ. Знал с того самого момента, когда плоды-мешочки начали раздуваться, готовясь в полет. Эти крошечные аэростаты - зародыши будущих кустов? Нет, истина не так банальна. Сорвавшись с привязи, черные шарики воспарят к небу и там, высоко-высоко над пробуждающейся к жизни пустыней, дадут начало новым Спиральным Облакам. Эмбрионы стихии... Звучит дико, но только для зашоренного ума. Пусть Бигл пока видит в Облаках всего лишь причудливые пылевые вихри. Скоро он прозреет - как только зонды отследят весь процесс. Облака вырастут, обретут силу, прольют чернильный дождь, засевая мертвую землю, - и круг замкнется...
  В рассуждениях Ольгерда было слабое звено. Кто породил эмбрион, из которого развилось самое первое Облако? Справиться с этой головоломкой было потруднее, чем ответить на классический вопрос о курице и яйце. Но Ольгерд верил в свою миссию. Вселенная не станет подкидывать неразрешимую загадку тому, кого сама же отметила, выделила среди миллиардов подобных...
  Чуткая аппаратура сработала утром. Услышав сигнал, обитатели Базы бросили недоеденный завтрак и выскочили наружу. Скорости, с которой они прошли через шлюзовую камеру, можно было позавидовать.
  Одинокая темная точка, застывшая над коричневыми зарослями, выглядела несерьезно, словно микроскопический дефект на панорамном снимке. Только как следует присмотревшись, можно было заметить, как она медленно набирает высоту. Но вот к ней прибавилась еще одна, потом - сразу три... Шарики взлетали безостановочно и через несколько минут заполонили оранжевое небо - казалось, в нем повисли густые комариные рои.
  - Это продлится долго, - сказал Шилле и преспокойно отправился завтракать. Хорст вообще был мало подвержен эмоциям: любое зрелище представляло для него интерес лишь с научной точки зрения. Посмотрел, отложил, что нужно, в памяти - и довольно. Конечно, планетолога не могла не занимать дальнейшая судьба черных шариков. Но ученые все предусмотрели, снабдив сотни плодов микродатчиками. Теперь они не затеряются!
  Бигл, разумеется, остался. Он стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, как завоеватель, осматривающий новые владения. Так как фигурка у него была тщедушная, величественная поза превращала биолога в какой-то комический персонаж. Но он этого не сознавал.
  Лет действительно продолжался долго. Он не закончился и после обеда, а ближе к ужину Симаков собрал подчиненных.
  - Зонды передали новое сообщение. - Его тон не предвещал ничего хорошего. - Они обнаружили странный объект, который, судя по всему, тоже развивается. Если силиконовую жизнь на Камилле еще можно допустить, то эта штука - явно чужеродная. Я не берусь предсказать, что будет дальше.
  Бигл заерзал. Ему выпала невероятная удача - лавровый венок уже был готов свалиться на голову. Пусть потом завистники говорят, что он просто оказался в нужное время в нужном месте. Наплевать на всех! Дела шли как по маслу - и вдруг ненужное осложнение...
  
  - Можно же просчитать на компьютере! - воскликнул Дон.
  Симаков посмотрел на него, наклонив голову набок и слегка прищурясь. В его взгляде читалось: "Может, ты и талантливый биолог, но, по сути, все еще зеленый пацан".
  - Я отвечаю за каждого из вас, - сказал он. - Я, а не компьютер. Машина может просчитать любой ваш шаг и нарисовать идеальную тропку, по которой остается идти пританцовывая и собирать цветочки. Только кого осыпать проклятьями, если на середине пути вы провалитесь в никем не предусмотренную яму? Машину? Или себя, безголовых? В общем, так. Наверное, вам тут было хорошо и привольно, но я не имею права рисковать. А потому вызываю десант.
  
  
  Глава 4
  ВЫЗОВ
  
  Родриго Кармона заслужил этот вечер. Он считал, что вполне заслужил. Последние две недели вымотали его. Была страшная запарка: пришлось срочно готовить группу юнцов, которую начальство решило закинуть куда-то в созвездие Орла - тамошний отряд, хотя и состоял из закаленных профи, уже не справлялся с работой. Родриго сомневался, возможно ли вообще за столь короткий срок вылепить даже из одаренного парня хоть что-то похожее на настоящего десантника. Выпускник, он и есть выпускник - всего лишь желторотик, которому только предстоит стать полноценной боевой единицей. Оставалось надеяться, что ребят на первых порах поберегут, не пошлют на самые опасные участки. Что ж, в любом случае его совесть чиста. Все, что от него зависело, он сделал, теперь можно и расслабиться.
  Ресторанчик был старомодный, а значит, очень дорогой - с настоящими официантами, тяжеловесными деревянными столиками и развешанными по стенам картинами в вычурных рамах. Все они изображали инопланетные пейзажи, большей частью неправдоподобные. Настолько, что даже сопливый стажер, успевший нюхнуть пороху где-нибудь на Маргиане, вряд ли удержался бы от усмешки. Однако уличать художника в неточностях - занятие неблагодарное. Он всегда может сказать: "А я так вижу!"
  На эстраде выделывались обнаженные танцовщицы. Их искусно завитые лобки унизывали искрящиеся бусинки, а соски фосфоресцировали в полумраке, мигая то красным, то зеленым. Вот девчонки, к сожалению, были ненастоящие - всего лишь великолепные голокопии. Впрочем, почему "к сожалению"? Они вытворяли такое, чему позавидовали бы живые шоу-герлз - временами казалось, что гибкие тела, одетые лишь смуглой кожей, вот-вот завяжутся узлами. Высший класс, никаких натуралок не надо! Разумеется, кроме Исабель. Она сидела напротив, и Родриго, распаленный выкрутасами голых красоток, уже предвкушал, как славно они порезвятся ночью.
  - Вкусно, - сказала Исабель, воздавая должное салату из креветок. - Вот видишь, Родриго: сколько планет открыли, а до сих пор никакая экзотика не может сравниться с земными деликатесами.
  Родриго улыбнулся:
  - Мне думается, сеньорита, что вы пока видели маловато экзотики для столь категоричных суждений.
  - О! - В глазах Исабель загорелся интерес. - Ты мне ничего не рассказывал! Я-то думала, бесстрашный рыцарь отправлялся к звездам, чтобы совершать подвиги, а он, оказывается, искал там гастрономических утех! Ну и что за сверхлакомство довелось отведать? Клешни ракоскорпиона, запеченные с плодами сырного дерева?
  - Лучше, - сказал Родриго. - Как-то на Фризии мы съели снежного дракончика.
  - Дракончика?!
  - Именно. Там были драконы - здоровенные такие, настоящие бронтозавры, потом - дракончики, ну и водились еще дракошки - те совсем уж мелюзга.
  - Вот как? Значит, на самого большого идти побоялись, решили расправиться с середнячком?
  - Да как сказать... Драконы, конечно, были твари неприятные, но неповоротливые, так что особого вреда не причиняли. А вот дракончики любили нападать исподтишка. Что поделать - рацион у них был скудный, хотелось разнообразия. Мы их перебили видимо-невидимо, а они все лезут. Тогда мы озверели и решили одним из них закусить. Сидели раз, травили байки, тут кто-то возьми да и вспомни первобытных людей. Они, говорит, очень любили своих врагов в жареном виде. Съедят чужака - и словно в могуществе прибавят. Значит, вражескому племени теперь несдобровать. Так колдуны говорили, а авторитета у них было побольше, чем у многих наших генералов. Ну, мы посмеялись сначала, а потом думаем: раз уж у нас такой зуб на дракончиков, то пусть он будет в буквальном смысле. В общем, заложили основы новой традиции.
  - Ужасно, - поморщилась Исабель. - Какие у вас, оказывается, варварские традиции!
  - А куда деваться, сеньорита, - вздохнул Родриго. - Конечно, мы все по уму сделали. Научники массу анализов провели. Раньше ведь местных рептилий с этой стороны не изучали. Вдруг отведаешь - и сразу на тот свет? Но оказалось, что есть можно. Вот тут-то наш повар и блеснул. Сколько он над этим дракончиком колдовал - уму непостижимо. Мы, дожидаясь, чуть слюной не захлебнулись. Но когда наконец закатили пир... Представляешь, даже шеф не побрезговал!
  - Блюдо из рептилии... Бр-р! Неужели тебе понравилось?
  - Ты знаешь... Я бы не советовал готовить дракончика здешним поварам. Не сумеют! Но наш был настоящий звездный кок. Он и из скалистого лишайника мог такой салатик сварганить - пальчики оближешь. Так что дракончик оказался очень даже ничего. Помнится, я тогда и добавки попросил.
  Исабель засмеялась.
  - Теперь я понимаю, почему вымерли динозавры. Давным-давно на Земле тоже побывали десантники - разумеется, инопланетные. Увидели мирно пасущихся ящеров и по какой-то причине заимели на них зуб. Попробовали одного - понравилось. Так всех и съели. А потом... Она вдруг замолчала, напряженно глядя куда-то за спину Родриго.
  Он обернулся. К нему приближалась женщина, не менее яркая, чем Исабель - золотистая блондинка в вызывающе асимметричном, черном с фиолетовым отливом, платье. Такие только-только входили в моду: справа - строгое и длинное, почти до полу, слева - лишь едва прикрывающее грудь и доверху обнажающее ногу. Женщина шла как-то неуверенно, чуть ли не спотыкаясь, и в глазах ее был странный блеск. Но она не походила на пьяную.
  "Ага, вот оно что!" - Родриго увидел в ушах полуодетой дамы клипсы "нарко". Безделушка не запрещенная, но в приличном обществе не уважаемая. Насколько мог судить Родриго, эти штуки каким-то образом воздействовали на мозг и дарили хозяину кайф, как от легкого наркотика. Настоящих галлюцинаций тот не испытывал, но начинал видеть мир в чересчур радужном свете и считать, что он принадлежит ему одному.
  - Ты мне нравишься, - запросто, без предисловий, заявила блондинка. - Пойдем!
  Исабель презрительно скривила губы и откинулась назад, пристально рассматривая нахалку. "Ну-ну!" - говорил ее взгляд, и Родриго подумал, что дело добром не кончится.
  Бесцеремонная дама, похоже, вообще не принимала соперницу в расчет - даже не смотрела на нее. Она подошла так, чтобы оказаться "непристойной" стороной к Родриго, и он не без удовольствия ощутил прикосновение теплого гладкого бедра. Однако приключения такого рода были ему сейчас не нужны. Исабель - нежная и преданная подруга. Вырвать Родриго из ее объятий могла только Софи. Маленькая и по-прежнему желанная Софи... Но она давно избрала себе другую судьбу.
  - Вы меня, конечно, извините, - сказал Родриго, - но я не могу принять ваше... весьма необычное предложение. Весьма и весьма! Еще раз прошу меня извинить.
  Но отделаться от незнакомки было не так-то просто.
  - Ты хочешь. Я вижу, что хочешь. Она тебя не пускает - ну и брось ее! Найдет себе другого.
  Родриго нахмурился.
  - Я никуда не пойду. Извини, но лучше тебе вернуться за свой столик.
  Чертовы "нарко"! Будь дама не под кайфом, она бы давно поняла, что выглядит нелепо. Но проклятые побрякушки снимали все тормоза.
  - Я вижу тебя насквозь. Вижу все твои желания. Вижу и то, что тебе предстоит. Ты хочешь отдохнуть от дел, но не получится. Скоро произойдет... произойдет такое, что перевернет твою спокойную жизнь. Очень скоро!
  Считалось, что люди, не расстающиеся с "нарко", обретают дар пророчества. Родриго, конечно, в эти бредни не верил. Но он не успел сказать ни слова - в Исабель наконец-то вскипела горячая испанская кровь.
  Она решительно поднялась, оглядела блондинку с ног до головы, как аристократка уличную девку, и вдруг резко сорвала с нее клипсы. Выждала немного, затем брезгливо сунула их под нос вертихвостке. Та с ненавистью посмотрела на Исабель, потом смахнула с ее ладони изящные серебристые кружки и удалилась, поводя бедрами так, что редкий мужчина не побежал бы вслед.
  - Вульгарная дрянь! - прошипела ей в спину Исабель. - Если бы хоть что-то из себя представляла... И еще хватило наглости изображать пифию!
  Родриго не знал, кто такая пифия, но по тону подруги догадывался, что это довольно неприятная особа. Конечно, у Исабель были все основания негодовать: сама-то она завоевывала своего красавчика долго и терпеливо, дожидаясь, когда его отношения с бывшей пассией сойдут на нет. Ох уж эти женщины! Даже умные и рассудительные (а Исабель была совсем не глупа) никогда не удержатся от гадостей в адрес возникшей на горизонте соперницы...
  Вечер мог быть безнадежно испорчен, хотя инцидент, с точки зрения Родриго, не стоил выеденного яйца. Исабель должна была выкинуть из головы нахальную блондинку. Что бы такое придумать?
  - Смотри! - сказал Родриго, поглядев в окно. - Что-то крупное затевается.
  На площади Ларозьера собралась внушительная толпа - настолько пестрая, что у Родриго зарябило в глазах. По краям теснились зеваки всех возрастов, явно ожидающие увлекательного зрелища, а центр захлестнула молодежь. Родриго покачал головой. Это ж надо так вырядиться! Кто в бесформенных балахонах дичайших расцветок, кто - в коротких штанишках и лоскутных рубахах навыпуск, некоторые вообще щеголяли в набедренных повязках. А прически! У одних - длиннющие патлы и - о диво! - бороды; другие украсили головы высоченными гребнями, как продольными, так и поперечными; третьи, не мудрствуя лукаво, просто побрились наголо. Особой экстравагантностью отличался слабый пол: лысых девчонок было куда больше, чем длинноволосых парней!
  В воздухе тоже рябило: многие участники сборища запаслись летающими досками и сейчас выделывали пируэты над головами сверстников. Еще выше неподвижно висели две авиетки. Вот из одной выпорхнуло пурпурное облако и через несколько секунд сложилось в огромную надпись: "Бог - это любовь!" Увидев ее, толпа пришла в неистовство. Все, как один, запрыгали на месте, воздевая руки, а нескольких девчонок в порыве чувств даже подбросили вверх.
  Акробаты на летающих досках решили, что пришло их время. Достав распылители, похожие на черные дубинки, они принялись писать в воздухе: "Только вера спасет мир", "Наш храм - Вселенная" - ну и тому подобное. Огромные корявые буквы вспыхивали над площадью и, продержавшись несколько минут, начинали расплываться.
  Родриго вопросительно посмотрел на Исабель.
  - Я до сих пор ничего подобного не видел. Наверно, отстал от жизни. Что это?
  Похоже, Исабель уже успокоилась. Она подняла бокал с вином, прищурила один глаз, разглядывая воздушных писак сквозь янтарную жидкость, отпила небольшой глоток и лишь затем ответила:
  - Я тоже такое вижу в первый раз. Но догадываюсь, что тут творится. В последнее время молодежь стала баловаться религией. Именно баловаться: традиций никаких, вот они и забавляются, открывая все для себя заново. Причем попытались возродить сразу несколько конфессий. Вон те, бородатые, - кажется, неохристиане. Остальные... Я даже не знаю. Видимо, сговорились и решили устроить совместную акцию.
  - Акцию... - Родриго тоже отпил вина. - По-моему, это больше смахивает на балаган. У меня в группе был один парень, так тот действительно верил - глубоко, искренне. Не могу представить, чтобы он опустился до таких дешевых трюков. И вообще, я думал, таких на всей Земле считанные единицы. Кстати, Исабель, а ведь наши с тобой предки наверняка были христианами!
  Она кивнула:
  - Это само собой. Испания, Латинская Америка - оплот католицизма... Я кое-что читала. Тогда богослужения проходили строго и торжественно. Звучал орган... Наверно, было действительно красиво. А эти, нынешние... Сам видишь - их уже не единицы. Я думаю, они просто нашли себе новую игрушку. Все, как им кажется, перепробовали в жизни - вот и потянуло на свеженькое. То есть, на хорошо забытое старое. Ну и пусть развлекаются. Верно?
  - Может быть... У меня, правда, в их годы были другие развлечения. - Он вгляделся в толпу зевак и, разумеется, сразу вычислил тех, без кого это мероприятие обойтись никак не могло. - Слушай, Исабель, здесь полно сотрудников Сил Безопасности. Они, конечно, в штатском, но у меня, сама понимаешь, нюх на профессионалов.
  - Ты уверен? Полицейских я вижу, а эти... Что им тут делать? Они ведь вообще не имеют права поднять руку на человека - так в уставе записано.
  Родриго усмехнулся над ее наивностью.
  - С тех пор многое изменилось. Вторжения инопланетян можно не дождаться и тысячу лет, а эсбэшникам не хочется чувствовать себя дармоедами. Да и для бюджета накладно. В общем... Официально это, конечно, не объявлялось, но ходит слух, что они должны вмешаться в случае массовых беспорядков, способных подорвать устои общества.
  - Вот оно как... И что же... это тот самый случай?
  - Вряд ли. Надеюсь, все обойдется. Эсбэшники просто наблюдают. Вот если юные ревнители веры выкинут что-то совсем неподобающее - например, покусятся на памятник Ларозьеру... Хотя и тут есть варианты. Если просто из хулиганства, то их обязана урезонить полиция. А вот если будут усмотрены признаки бунта... Нет, не хочу об этом. Ответь-ка мне лучше... Я тебя никогда не спрашивал, но... как ты сама относишься к религии?
  - Да я, по правде говоря, редко задумывалась... Если коротко - это для меня история. Всему свое время. Расцвет далеко позади, возродить уже ничего нельзя, тем более с помощью таких вот шоу. Ну, а ты?
  Родриго задумчиво повертел бокал в пальцах, но пить не стал.
  - Был такой момент - вдруг показалось, что мне это нужно. Что без веры жизнь утратит смысл, превратится просто в череду сменяющих друг друга картинок. Но я поговорил с одним мудрым... - Родриго спохватился. Вся информация о Маке была строго засекречена: очень большие люди посчитали, что человечеству незачем знать о том, как оно впервые запнулось на пути к звездам... Стоит сболтнуть лишнего - тогда прощай и нынешняя работа. Это в лучшем случае. А в худшем... Нет, об этом даже думать не хотелось. - В общем, один... умный человек убедил меня, что во Вселенной места для Бога нет. Он может пребывать лишь в мозгу - моем, твоем, этих парней и девушек. Как тебе объяснить... Ну, вот пример - красота. Она существует, пока есть кому сказать: "Это красиво!" Допустим, ты наблюдаешь какой-то совершенно необыкновенный закат и думаешь: "Как замечательно, какие изумительные оттенки!" Но вот тебя не стало. А закат повторился. Однако теперь он всего лишь атмосферное явление, комбинация световых волн. Понимаешь? Нет больше того, кто мог пропустить эту комбинацию через свое сознание и восхититься. Так же и с Богом. Это нечто из области наших чувств. И только. Потому то сама Вселенная бесчувственна.
  Исабель опустила голову - как ему показалось, затем, чтобы он не увидел выступивших у нее на глазах слез. У Родриго сжалось сердце. Исабель любила его, а он... Он был к ней очень привязан, но при всем желании не мог воспылать ответным чувством - тем самым, способным одухотворить мертвую Вселенную. Умение быть нежным и страстным - это всего лишь навык, показатель опыта в общении с женщинами. Но еще не любовь. И вот он, сам того не желая, напомнил ей об этом...
  Пауза затянулась. Наконец Исабель подняла голову, но в этот самый момент у Родриго начало слегка покалывать левое запястье. Вызов!
  Он нажал кнопку на браслете. Экранчик засветился, впустив в их интимный мирок начальника учебного центра Гастона Моро. Француз, по обыкновению, улыбался, но как-то напряженно. Похоже, он был здорово озадачен.
  - Привет, Родриго. Отдыхаешь?
  - А что, не похоже? - Родриго вел себя с начальником панибратски: тот был всего на год старше его и имел за плечами меньше полетов. В общем, отнюдь не закаленный ветеран, что, впрочем, не мешало ему числиться в десантной элите.
  - Ну, я у тебя много времени не отниму. Тут, видишь, какое дело... Вспомнили о тебе, Родриго, на самом верху. Пожелали видеть.
  - Кто?
  - Воич.
  Вот уж чего Родриго никак не ожидал! Для Томислава Воича, заместителя командующего Десантными Силами, он был, разумеется, мелкой сошкой. Они даже никогда не встречались. Однако именно генерал Воич после разбора событий на Оливии потребовал, чтобы Родриго Кармону низвергли с небес на Землю. И не на год-два, а до конца службы!
  - Пожелал видеть... А когда вышибал меня из космоса, такого желания не испытывал. Странно все это. Он что, хочет меня окончательно добить?
  - Брось, Родриго. Для этого не вызывают в святая святых - такие вещи делаются гораздо проще. Видимо, ты ему нужен.
  - Нужен? Ты в самом деле так думаешь?
  Гастон уже не улыбался.
  - Черт побери, Родриго! Какое тебе дело до того, что я думаю? Мне просто велено передать, чтобы завтра ты предстал перед Воичем. В одиннадцать часов... сам знаешь, где. Все! - Он исчез с экрана.
  Родриго взял бокал и залпом осушил его.
  - Тебя вызывают? - Исабель подалась вперед и прикоснулась к его руке. - Это серьезно?
  - Не знаю. Может быть. Но я от этой встречи ничего плохого не жду. Скорее, наоборот.
  - Это она... - прошептала Исабель.
  - Кто? - не понял Родриго.
  - Она! - Исабель бросила такой взгляд на скучающую в одиночестве блондинку, что столик, за которым она сидела, должен был задымиться. - Ее предсказание...
  - Успокойся. У нас с тобой впереди прекрасный вечер. И, надеюсь, еще более прекрасная ночь...
  Он снова посмотрел в окно. Литопластовый Ларозьер возвышался посреди площади и, надменно выпятив нижнюю губу, наблюдал за тем, как нарушаются его заповеди...
  
  
  Глава 5
  ЭМИССАР
  
  Человек, обиженный Воичем (а таких было немало), не без мрачного удовольствия представил бы себе, как тот сидит глубоко под землей в засекреченном бункере и, злобствуя на тех, кто остался наверху, плетет паутину интриг. Однако на самом деле все обстояло наоборот. Судьба вознесла генерала над простыми смертными не только по служебной лестнице, но и в буквальном смысле слова: штаб-квартира Десантных Сил размещалась в одном из самых высоких домов-башен Брюсселя.
  Просторный кабинет был залит солнечным светом. Белые стены, ультрасовременная белая мебель... Обстановка дышала миролюбием - и не подумаешь, что попал в самое сердце силового ведомства! Все здесь было внушительных размеров. Необъятный стол, усаженный мониторами и оснащенный разными молектронными штучками, располагался у огромного, во всю стену, панорамного окна. Посетитель видел за спиной у Воича только пронзительно-голубое небо с застрявшими в нем клочками облаков. Но стоило подойти поближе - и сразу захватывало дух от зрелища раскинувшегося внизу города, этого каменного дракона с целым лесом причудливых голов-небоскребов.
  Хозяин был под стать своему кабинету - раза в полтора шире гостя в плечах и, пожалуй, на голову выше. Предложив Родриго сесть, он около минуты молча его разглядывал. Кажется, увиденное не впечатлило генерала. Родриго как будто читал мысли Воича: "Я-то думал, это человек-кремень, несгибаемый боец, какого свет не видывал. Шутка ли - бросить вызов взрастившей его системе! А на самом деле... Даже не верится, что когда-то он наделал такого переполоха и отнял у меня столько драгоценного времени".
  - Вы знаете, Кармона, - начал генерал, - я почему-то был почти уверен, что рано или поздно мы с вами свидимся. Но чтобы всего через год...
  Родриго молчал.
  - Вы, конечно, понимаете, - продолжал Воич, - что для этого должны быть серьезные основания. Очень серьезные. Но я не вижу в ваших глазах интереса. Вам все равно?
  - Отчего же, генерал. Я весь внимание. Меня только немного удивляет, почему вы не захотели со мной встретиться год назад. Вы сочли, что для этого не было оснований? Мне кажется, были, и уж, наверное, не менее серьезные. По правде говоря, я не могу представить более зловещей ситуации, чем та, которая сложилась на Оливии.
  Воич потер лоб.
  - Ах, да... Вы обиделись. Смертельно обиделись. Вас, спасителя человечества, взяли за шиворот и отправили на Землю служить старшим инструктором учебного центра. Но эта работа тоже почетна. Вы отлично знаете, что ее не поручают кому попало. В десантных училищах преподают теоретики. По сути, оттуда к нам поступает сырой материал. Перед тем, как получить задание, выпускник должен пройти учебный центр, чтобы успеть хоть чему-то научиться у бывалых парней. Таких, как вы, Кармона.
  "Вот здорово! - подумал Родриго. - Да ты, оказывается, просто благодетель! Послушать, так я должен быть тебе обязан по гроб жизни. Ну, уж нет! Я молчать не буду - слишком долго представлял себе этот разговор".
  - Насчет спасителя человечества - это сильно сказано, генерал. Мы не были нужны Маку, у него хватало дел и на своей планете. Но "Мирфак" не погиб только благодаря мне. Мне, генерал! Конечно, Устав - это Устав. Я знал, что по головке меня не погладят, и уж тем более глупо было рассчитывать даже на скромную награду. Когда-то героя, спасшего целую армию, но не выполнившего приказ, приговаривали к смерти. Но сейчас все-таки другое время. Я допускал, что меня разжалуют из командиров, но надеялся, что хотя бы не выкинут из космоса!
  - Вот как? - Очевидно, со всемогущим Воичем нечасто разговаривали подобным тоном - если кто-то вообще мог себе его позволить. - Вам кажется, что существует единственная правда, и это ваша правда, Кармона. Но вы многого не знаете. Когда решалась ваша судьба, роль ястреба играл вовсе не я. Были другие - разумеется, их имен я не назову. Так вот, они настаивали на том, чтобы вас вышвырнули не из космоса, а вообще из десанта. И были бы вы сейчас даже не инструктором, а... Кем, интересно, если учесть, что вы обучались одному-единственному делу?
  Год назад Родриго был готов пожертвовать карьерой, самой службой, да чем угодно - только бы не допустить страшной развязки. Что значит карьера, когда ты знаешь, что тебя - молодого, красивого - вот-вот поглотит вечность? А вместе с тобой - всех, с кем ты делил космический ковчег? Но ведь прошел год. Достаточно для того, чтобы начать вспоминать античную мудрость, давно переиначенную на современный лад: "Звездоплавание необходимо". Вспоминать вновь и вновь - применительно к себе...
  - Вы верно сказали: Устав - это Устав, - продолжал генерал. - Можно высказывать свое мнение, отстаивать его, пока обсуждение не закончилось. Я считаю, даже необходимо это делать! Но когда решение уже принято, когда звучит железный приказ... Все! Или вы подчиняетесь, или воля, опыт, ответственность командиров становятся пустым звуком. И тогда наше непобедимое воинство превращается в слякоть. Я не призываю вернуться к временам, когда "армия" и "демократия" были понятиями несовместимыми. Вам дано много свободы. Не отрицаете? Но есть порог необходимой дисциплины, за которым наступает распад. Любое здание может устоять только на монолитном фундаменте.
  - Но вы же понимаете, генерал, что решение Эрикссона, а вслед за ним и Козырева, было безумным? - Забывшись, Родриго повысил голос. - Что сотни людей - отличных людей! - могли пропасть ни за что?
  К счастью, его вызывающая горячность не задела Воича. А могла бы - он, как утверждали, был скор на расправу.
  - Еще бы мне этого не понимать, Кармона... Потеря "Мирфака" была бы для нас страшным ударом. Потому-то я и сделал все возможное, чтобы смягчить наказание. Всем было ясно, что вы проявили прозорливость и помогли избежать большой беды. Понял это и Эрикссон, хотя долго скрежетал зубами. Но факт остается фактом: вы допустили неповиновение, нарушили Устав. А Эрикссон ничего не нарушал - он поступил так, как поступил бы любой другой на его месте. Что же касается того, почему мы с вами не встретились тогда... Мне некого бояться, и все же я не мог терять лицо перед теми, кто жаждал вашей крови. Их логика проста: паршивая овца - извините за сравнение - должна знать свое место. Когда они в большинстве, приходится придерживаться неких правил. Вот единственная причина. Но для десанта я вас все-таки сберег. А всю информацию о Маке вы передали другим людям, и они выложили ее мне, как на блюдечке. Ничего из того, что удалось узнать вам и ученым с "Мирфака", не пропало. Материалы исключительно ценные, и мы до сих пор с ними работаем. Вы удовлетворены?
  - И все же...
  Воич негромко, но весомо хлопнул широченной ладонью по столу:
  - Все, Кармона, эта тема исчерпана. Я вызвал вас не за тем, чтобы вы целый день высказывали мне свои обиды. Есть важное дело. Важнее его для нас нет сейчас ничего. Что вы знаете о Камилле?
  - Камилла? - Родриго удивился. Что могло стрястись на этом мертвом шарике? - Не скажу, что мне о ней много известно. Маленькая планетка в созвездии... кажется, в созвездии Парусов. Ни жизни, ни ценных минералов. Солнце - красный карлик, тоже ничем не примечательный. Вот, пожалуй, и все. Я разговаривал с одним парнем, который там был. Ему и вспомнить нечего!
  - Вам повезло больше, Кармона. Кое-что изменилось. Думаю, впечатлений наберетесь под завязку.
  От неожиданности Родриго даже привстал. В голове закружилось, как от стакана доброго коньяка. Его заточение кончилось? Вот это да! Долгожданный полет, и дает задание не кто иной, как Воич! Тот самый Воич, который вывел его из игры, словно смахнул пешку с шахматной доски! Такого поворота событий он еще неделю назад и представить не мог...
  Генерал задумчиво посмотрел куда-то в угол кабинета.
  - Вообще-то, повезло вам или нет - это еще вопрос. Но если вы действительно рветесь в космос - пусть даже наполовину слабее, чем пытались меня уверить... Короче говоря, на Камилле объявилось нечто. Вернее, некто. Непонятная сила, творящая загадочные дела. Здесь все, что удалось собрать ученым. - Он протянул Родриго желтый инфокристалл. - Дома внимательно изучите. Ах, да... - словно спохватившись, добавил он. - Я же еще не спросил вашего согласия. Может, вы так крепко обиделись, что откажетесь лететь?
  Родриго мог бы, конечно, поломаться, но зачем? Фальшь била бы в глаза: его уже трясло от возбуждения, и Воич не мог этого не заметить.
  - Я согласен, - сказал он, забирая кристалл. - Согласен, какая бы дьявольщина там ни творилась. Мне только непонятно...
  - ...Почему надменный генерал Воич все-таки снизошел до ваших услуг? Видите ли, Кармона... Не в моих правилах хвалить подчиненных - признание собственных заслуг их развращает. Но вы действительно нашли общий язык с Маком - этого не могут отрицать даже самые твердолобые. А Эрикссон бы не нашел. Ему просто в голову бы не пришло затеять переговоры с потомков плазменников, которых люди когда-то разбили в пух и прах. Психология победителя, то есть, в его понимании, высшего существа. Уступить невозможно, надо давить и давить! Однако бывают ситуации, когда нельзя идти напролом. Редко, но бывают. Люди, способные это понимать, тоже встречаются нечасто, а потому у всех вызывают раздражение. И все-таки без таких людей не обойтись. Знаете, что случилось на Камилле? Появились непостижимые Спиральные Облака - переносчики спор кремнийорганической жизни. Из спор начали с дикой скоростью расти силиконовые кусты. Это было удивительно, но особой опасности пока не представляло. Планет много, и каждая способна преподносить сюрпризы. Однако кустами дело не ограничилось. Ученые обнаружили странное образование. Всего одно, но явно искусственного происхождения. Идеальной формы, а главное - окруженное силовым полем!
  - Полем?.. - Родриго тут же вспомнил свое последнее приключение. - "Амебы" на Оливии тоже могли его вырабатывать.
  - Вот именно! Этой способностью их наделил Мак. Без вмешательства разума такое было бы невозможно. Теперь понимаете, с чем мы столкнулись? Я, знаете ли, не верю в добренький инопланетный разум. Даже плазменникам было на нас глубоко наплевать, хотя их создали на Земле. А тут...
  - Хорошо. Какова моя роль?
  - Не обольщайтесь, неслыханных полномочий я вам не дам. Нам надо разобраться, что это за штука и чего можно ожидать от ее создателей. Поэтому командовать будет вояка с самым безупречным послужным списком - Хью Норрис. Вы его, конечно, знаете.
  - Конечно, знаю.
  - Вот и отлично. А вы... Уж не взыщите, но группу мы вам не дадим. Вы будете сам себе группа.
  - Как это? - не понял Родриго.
  - Я назначаю вас своим эмиссаром. Подчиняться, разумеется, будете Норрису, но до тех пор, пока это не противоречит вашей задаче. В ваши функции входит только наблюдение. Если вам покажется, что старина Хью начинает перегибать палку... ну, вы понимаете, как Эрикссон на Оливии - тогда и начинайте козырять своей должностью.
  - Но он же старше...
  - Не волнуйтесь, перед полетом я дам ему инструкции. Он с самого начала будет знать, что вы мой человек. Хью - дисциплинированный служака, так что у вас не должно возникнуть проблем. Итак, повторяю еще раз: если вдруг вы поймете, что дело может кончиться плохо, - останавливайте Норриса. Посидите с ним, поделитесь своими соображениями. Если он сразу примет ваши доводы, разработайте новый план действий. Но если даже не примет, то, зная ваши полномочия, все равно не сможет поступить по-своему. В этом случае посылайте мне гиперсигнал, где вы излагаете свою позицию, а он - свою. Сигнал пошлете и в том случае, если ситуация зайдет в тупик, а вы даже совместными усилиями не найдете из нее выхода. Тогда решать буду я сам. Согласны?
  Родриго напряженно думал.
  - Даже не знаю... Наверное, мне было бы проще по-прежнему командовать группой. А так - холодным наблюдателем, на которого косятся ребята, потому что сами-то они вкалывают... Вы взвалили на меня большую ответственность, генерал.
  - Да, взвалил. А заодно дал вам полномочия! То самое, чего вы были лишены на Оливии. Поэтому Эрикссон мог запросто посадить вас в карцер, включить свой деструктор - и после ответного удара Мака вы все навернулись бы к чертовой матери. Просто счастье, что у него хватило ума не делать этого. Теперь, Кармона, в ваших руках власть. Никто не посмеет отмахнуться от ваших предложений и отправить вас в почетную ссылку за невыполнение приказа! Ну, так что? Согласны?
  Родриго больше не колебался.
  - Да.
  
  
  Глава 6
  СИЛИКОНОВЫЙ ЛЕС
  
  Крона дерева напомнила Родриго причудливый скелет гигантской губки - такие во множестве попадались на дне высохших водоемов Синтии. До кристаллических ветвей, застывших над головой, можно было дотянуться, лишь встав на цыпочки, а вот некоторые жгуты, похожие на сведенных судорогой удавов, спускались пониже. Родриго взял один из них за кончик и потянул, пытаясь распрямить. Тот охотно поддался, но, стоило его выпустить, тут же принял прежнюю форму.
  - Силикон? - спросил Родриго у стоящего рядом Бигла. Их, конечно, натаскивали в училище по различным дисциплинам - специфика работы требовала обширных знаний. Но нельзя за несколько лет стать хотя бы средним специалистом во всех естественных науках. Короче, в этой области он был не силен.
  - Одна из разновидностей, - отозвался биолог. - Силиконы - большой класс веществ. Бывают и жидкими. Что вы еще хотели бы знать? Синтезом силиконов люди занимаются давно. Они и сейчас широко применяются, а несколько веков назад с их помощью даже увеличивали грудь озабоченным своей внешностью женщинам. - Бигл усмехнулся при мысли о том, что когда-то было возможно такое варварство. - Но в природе они нам до сих пор не попадались, хотя многие ученые - а уж о фантастах и говорить нечего! - это предсказывали. И вот, сами видите... - Он похлопал рукой по кристаллическому стволу.
  - Понятно, - сказал Родриго и взглянул на своего второго спутника - планетолога Ольгерда Боровски. Тот явно не горел желанием поддержать разговор - бродил себе среди шестигранных стволов с задранной вверх головой. Вид у него был, как у странника, оказавшегося в покоях волшебного замка. Это слегка озадачивало. Неужели за столько времени не насмотрелся?
  Родриго обратил внимание на то, что лес был двухэтажным: среди "взрослых" пяти-шестиметровых деревьев частенько попадались их уменьшенные копии - не выше человеческого роста.
  - Удивлены? - спросил Бигл, перехватив его взгляд.
  - Ну... честно говоря, не ожидал. Если не ошибаюсь, весь этот лес вырос из спор, выпавших в один день?
  - Именно так. Ростки появились практически одновременно. Скоро равнина была покрыта почти неотличимыми аккуратными кустиками. Конечно, различия все же имелись: у одних кустов было побольше ветвей, у других - поменьше... но вы ведь понимаете, что я имею в виду?
  Родриго кивнул.
  - Вот... А потом началась конкурентная борьба. Кусты подросли, превратились в деревья, и им стало не хватать жизненного пространства. Тогда те, которые были хотя бы чуть-чуть покрепче, принялись в буквальном смысле слова пожирать соседей. Про органические растения мы бы сказали - тянуть из них соки.
  - Но как?
  - Очень просто - через корни.
  - Постойте... Так у них и корни есть... как у настоящих деревьев?
  - Разумеется, есть. Они похожи на эти жгуты, только ветвятся намного сильнее. Настоящая паутина! Я выяснил, - как гордо он произнес это "я"! - что сначала корни устремились вглубь и лишь через несколько дней начали расползаться в стороны. Причем, встречаясь, не огибали друг друга, а срастались - как разорванные кровеносные сосуды, которые приживили в ходе микрооперации. Таким образом, весь лес сегодня связан единой корневой системой.
  - Что же получается? Суперорганизм?
  - Вроде того. И чтобы выжить, он активно рассасывает свои компоненты, оказавшиеся слабаками. К примеру, вон то деревце еще вчера было выше. Я специально его пометил и измерил.
  Родриго наморщил лоб:
  - Дайте-ка подумать... Тогда, значит, это даже не конкурентная борьба, а... как бы поточнее выразиться... перераспределение внутренних ресурсов? Правильно? И чем же это все закончится?
  Бигл посмотрел на обреченное деревце так, словно оно должно было немедленно погрузиться в пемзу. Затем обвел взглядом его рослого собрата - от основания до макушки. Подбородок биолога задирался все выше, и тут Родриго понял.
  - Вы что же... Вы хотите сказать, что это так и будет продолжаться? Сильные снова сожрут слабых, потом и им станет тесно, а если сольются все леса, - ведь дело идет к этому, верно? - то на планете останется одно-единственное дерево?!
  Бигл расплылся в улыбке, и Родриго впервые подумал о том, какой он еще, в сущности, мальчишка.
  - Хотел бы я посмотреть на такое... Даже дерево-лес - феномен, каких никто не видывал, а уж дерево-биосфера... Но это, конечно, невозможно. Во-первых, оно не может подняться слишком высоко - его неминуемо скрутит центробежная сила. Планета-то вращается! Во-вторых, чем разреженнее атмосфера, тем острее ему будет не хватать углекислого газа. В-третьих - и это, пожалуй, самое главное - плодородный слой очень быстро закончится. Ведь это всего лишь тонкая пленочка. Хотя...
  Родриго насторожился. Слишком часто, по его наблюдениям, за словом "хотя" следовали не слишком приятные вещи.
  - Что?
  - Дело в том, что корни деревьев уже давно проткнули пемзу. Сейчас они достигли почти пятиметровой глубины и продолжают непрерывно расти. Конечно, у земных растений бывают корни и подлиннее. Но мы-то были уверены, что местная жизнь может питаться только пемзой! И вот оказалось, что пемза была необходима лишь в начале роста, дальше деревья запросто обходятся без нее. Так что даже я... - как все-таки биолог любил "якать"! - даже я не берусь предсказать, как долго это будет продолжаться.
  Пожалуй, с деревьями теперь было более-менее ясно. Что-то Родриго почерпнул из инфокристалла, кое-что ему сообщили уже на Камилле. Он узнал, например, что деревья плодоносят с завидной регулярностью - каждые восемь суток. Черные шарики путешествуют в поднебесье и, вероятно, спустя некоторое время каким-то образом превращаются в Спиральные Облака. На этот счет существовало несколько теорий, но сам процесс зондам так и не удалось отследить. Мудрено было это сделать, учитывая, что летучие плоды равномерно рассеялись в средних слоях атмосферы, а Облака все-таки возникали в определенных точках. Одно можно было сказать совершенно уверенно: Облака никогда не проливали черный дождь над районом, который уже был ими засеян. Создавалось впечатление, что они обладали если не разумом, то, во всяком случае, какими-то органами чувств! В общем, количество силиконовых лесов непрерывно возрастало, так что рано или поздно они должны были полностью покрыть поверхность планеты.
  Теперь следовало побольше разузнать о главном возмутителе спокойствия - Кристалле. Но расспрашивать о нем Бигла не имело смысла: биолог есть биолог. Даже в кремнийорганике он не был большим специалистом, другое дело - жучки-паучки, мхи-лишайники... Что ж, придется подождать.
  К ним почти неслышно подошел Ольгерд и молча встал рядом.
  - Вы не хотите что-нибудь добавить? - спросил Родриго, уверенный, что планетолог должен был слышать по крайней мере часть их с Биглом разговора.
  Ольгерд посмотрел на него холодно, чуть ли не враждебно - как на чужака, явившегося не помогать ученым справиться с напастью, а путаться под ногами.
  - Я бы оставил все как есть, - сказал он почти безразличным тоном. Дескать, убеждать никого не собираюсь, это бесполезно, но надо же высказать свою позицию, чтобы во мне понапрасну не искали союзника...
  - То есть? - не понял Родриго.
  Ольгерд вздохнул.
  - То, что тут происходит, - это естественный процесс. А мы на Камилле всего лишь гости, причем незваные. Во всех последних событиях есть какая-то внутренняя логика. Не могу постичь ее до конца, но она определенно есть. Так стоит ли вмешиваться? Поймите, мы тут инородное тело. Я не против наблюдений, но как-то воздействовать... Зачем?
  Родриго даже растерялся.
  - Удивительные вещи вы говорите. Кажется, ваша работа именно в том и состоит, чтобы вмешиваться. Разве не так?
  Ольгерд хмуро разглядывал ребристый ствол дерева. "Зря я начал этот разговор, - было написано у него на лице. - Разве он поймет?"
  - Да, я ученый. И не какой-нибудь теоретик, а профессиональный потрошитель планет. Мне никто не даст ни гроша, если я буду вести себя с ними как джентльмен. Прийти, найти и отнять - вот одно правило для всех. Но с Камиллой нельзя поступить, как со всеми. Мы должны оставить ее в покое.
  - Даже если найдем здесь сокровища?
  - Мы здесь уже ничего не найдем. Вы же видите - происходит что-то особенное. Такое, с чем человечеству еще не приходилось сталкиваться. Процесс запущен, и он завершится во что бы то ни стало. Я это чувствую. Единственное, что мы можем сделать, - не навредить, уходя.
  Никогда еще Родриго не слышал таких слов от ученого. Ему даже показалось, что Ольгерд нездоров.
  - Уйти, ничего не изучив? А Кристалл? Это же творение разума. Понимаете? Ра-зу-ма! Того самого, к встрече с которым мы готовились столько веков. Между прочим, он может оказаться и враждебным. Вы даете гарантию, что это не так? Как ни крути, а воздействовать придется. Кристалл не раскроется сам по себе, не выложит свои тайны. А мы должны понять, что это такое. Вдруг - бомба с часовым механизмом, готовая превратить планету в пыль? А может, наоборот: Кристалл - это адресованное нам письмо. Допустим, перечень удивительных знаний, овладев которыми, мы сможем говорить на равных с отправителем. И вы хотите, чтобы мы бежали, не прочитав его?
  - Чего я хочу... - Ольгерд медленно прошелся от одного ствола к другому, затем повернул обратно. - А какая, в сущности, разница? Все равно вы поступите так, как задумали. И, конечно, ничего не добьетесь. Вы рассуждаете прямолинейно: разум - значит, цивилизация. А здесь нет никакой цивилизации! Все иное, ничего такого, за что мы могли бы зацепиться своей логикой. Поэтому глупо говорить о том, что к нам могут питать вражду или, напротив, гореть желанием помочь. Я по-прежнему убежден: не надо трогать Кристалл. Мы не имеем ни малейшего шанса повлиять на события.
  Родриго понял, что переубедить его невозможно.
  - Ладно, не будем вдаваться в дискуссию, - миролюбиво сказал он. - Если не возражаете, мы с Биглом немного прогуляемся. Вон до тех двух сросшихся деревьев. Мне кажется, это что-то необычное - других таких "сиамских близнецов" я не видел.
  - Пожалуйста, - без тени удивления ответил планетолог. Но его глаза говорили: "Чего ты врешь? Я отлично знаю, о чем, а точнее, о ком вы собираетесь шептаться!" Он был совсем не глуп, этот Ольгерд. "Ну и плевать!" - подумал Родриго.
  "Близнецы" действительно выглядели необычно. Уродливо скрученные стволы несколько раз перекрещивались, пока не срастались окончательно, переходя в гигантскую крону - раза в три шире обычной. Змеящиеся жгуты - их было невообразимо много - едва не касались земли. Но Родриго не стал тратить время на изучение феномена.
  - Вам не кажется, что Боровски рассуждает... немного странно? - спросил он, убавив почти до минимума мощность переговорника. Эта коробочка, вшитая в ворот спецкостюма, позволяла, если нужно, гаркнуть километра на два. В принципе, на близких расстояниях можно было обойтись и без нее, но шлем-пузырь искажал звук. - Это, конечно, не мое дело, и все же... Думается, с таким образом мыслей он не смог бы столько лет работать по специальности, да еще числиться на хорошем счету. Значит, это произошло недавно? Не бойтесь, я не собираюсь ломать ему карьеру. Просто хочу разобраться.
  Биолог словно ждал этого вопроса. Еще бы! Ему поведение коллеги должно было казаться особенно диким: сам-то он явно считал карьеру главным в жизни, усердно подчеркивал свою роль в каждом открытии, упивался этим.
  - Это точно! - заговорщицки зашептал Бигл. - Я Боровски знаю всего полгода, но раньше за ним такого не водилось. Только недавно начало проскальзывать... когда появились Облака. Он, вообще-то, человек не очень разговорчивый, но нет-нет, да и прорвется... Я этого понять не могу. Он же ученый! Другие, если бы им такой шанс выпал, руками и ногами бы ухватились, зубами вгрызлись. Да и грызут! База ходуном ходит - все пытаются раскусить этот орешек. Ольгерд... то есть, Боровски - он, конечно, тоже работает, дурака не валяет, но вы же сами слышали...
  "А может, Ольгерд прав? - подумал Родриго. - Биглу, конечно, этого не понять, но мне-то... Я же сам побывал в его шкуре, когда не давал своим воинственным командирам разнести в клочья Оливию. Чуть грудью не лег на их чудовищную кварковую штучку - и ни секунды не сомневался в том, что поступаю правильно. Видно, есть немало людей, которые вдруг начинают задумываться: а то ли они делают? Сколько я терзался, когда заподозрил, что Десантные Силы - это какой-то грандиозный обман, бряцание оружием там, где можно обойтись другими средствами... А после Оливии даже был близок к тому, чтобы уволиться и поискать себе другое место в жизни. Но не смог. Наверное, десантная форма сдирается только с собственной кожей. Конечно, кичиться ею глупо. "Штатские крысы" - это жестоко и несправедливо: вряд ли среди гражданских меньше настоящих мужиков, чем среди нас. Но каждому свое. Как ни перекраивай вояку, а кудрявой овечкой, нежно пощипывающей травку на лугу, ему не стать. Я провел на Земле год, и этого вполне хватило, чтобы родимое одно "же" превратилось в гирю на ноге - из тех, что когда-то таскали за собой узники... Стоп! Не потерял ли я нить мысли? Думай об Ольгерде, дон Родриго. Ольгерд, Ольгерд... Это, конечно, не вояка, но что-то общее у нас с ним определенно есть. Я был за то, чтобы убраться с Оливии, а он готов усмирить свой исследовательский зуд, лишь бы на Камилле все шло заведенным порядком, без вмешательства жадного человеческого племени. Цель как будто благородная. Но почему тогда этот Ольгерд не вызывает у меня симпатии?"
  Биолог все еще что-то говорил. Родриго слушал его вполуха и продолжал размышлять.
  Да, поступив наперекор Эрикссону, он в конечном счете спас людей от ответного удара Мака. Но, идя на переговоры, Родриго еще не был уверен, что кварковый деструктор окажется для плазменника детской игрушкой. Выходит, главное, что им двигало, - это все-таки стремление уберечь как самого Мака, так и созданный им мир. Огромный, красочный, бурлящий жизнью, неповторимый мир Оливии... Он стоил того, чтобы за него побороться. А здесь... Родриго не оставляла мысль о том, что происходящее напоминает оккупацию. Кто-то вторгся на Камиллу - нагло, бесцеремонно, не обращая ни малейшего внимания на людей. Может ли этот таинственный завоеватель скрываться внутри Кристалла, как уэллсовский марсианин - в шагающем треножнике? Вряд ли. Возможно, Кристалл - это просто нечто вроде всевидящего ока, сложное устройство, через которое его хозяева узнают, как идут дела...
  Конечно, догадки можно строить разные. Стоит ли предполагать худшее? В конце концов, Мак на Оливии тоже был чужаком и вполне мог сойти за агрессора, а оказался, образно говоря, совсем неплохим парнем! Но Родриго не поленился выяснить это. И потом, стоя перед Эрикссоном и Козыревым, не драл в запале глотку, не пытался, как прожженный демагог, взывать к чувствам, а спокойно излагал факты, словно выкладывал на стол ровные увесистые кирпичики. Знание рождает уверенность. А что предложил Ольгерд? Ничего не выяснив, преспокойно оставить планету. Нет, братцы, так дела не делаются... Если бы удалось узнать, что создатели Кристалла, в принципе, тоже неплохие ребята и с ними можно договориться, он, Родриго, первый запрыгал бы от радости. А вдруг нет?
  - Вы меня слушаете? - выплыл откуда-то обиженный голос Бигла.
  - Да, конечно, - не моргнув глазом, ответил Родриго. И, слегка прибавив громкость переговорника, продолжил: - Действительно, причудливые деревья... или дерево... даже не знаю, как назвать. Так каким образом, говорите, оно появилось?
  
  
  Глава 7
  КРИСТАЛЛ
  
  Вернувшись на Базу, Родриго тут же попросил Норриса принять его.
  - Заходите, - после небольшой паузы отозвался радиобраслет. Родриго показалось, что голос у шефа усталый. И немудрено! Пока господин эмиссар прогуливался по лесу, Хью, надо думать, успел многое обсудить с Симаковым. А до этого занимался размещением подчиненных, командовал возведением ангаров для прибывшей с Земли техники и попутно утрясал разные мелочи, без которых не обходится ни одно вселение...
  Норрис сидел за столом и перебирал какие-то камешки размером с крупную гальку - ярко-синие, покрытые сетью золотых прожилок. Родриго увидел их - и вздрогнул.
  Он несколько раз слышал эту историю, но не очень-то верил - десантники были мастера создавать легенды. Ветераны любили вспоминать былое в тесной компании. Да так вспоминать, что необстрелянный молодняк смотрел им в рот, хотя даже юнцы понимали: это и наполовину не может быть правдой. Но кто посмел бы назвать рассказчика лжецом? Вопреки расхожему мнению, десантная жизнь в действительности скуповата на романтику. Возможно, именно ее нехватка в грубые и мрачные Средние века породила перенасыщенные благородством рыцарские романы. Родриго зачастую даже не пытался выяснить, где заканчиваются подлинные события и начинается фольклор.
  Дело было лет пятнадцать назад на Кали, где Норрис, тогда командир группы, якобы потерял за считанные минуты не меньше десяти человек. В одной неуютной, но, как думали, достаточно изученной местности они неожиданно напоролись на трубку Хольца. Сам Хольц, открывший эту дрянь несколькими годами ранее, по счастливой случайности сумел унести ноги. А вот им не повезло...
  Представьте себе жуткую, с километр глубиной, дыру в земле, где происходят странные, даже теперь до конца не изученные процессы. Одни минералы превращаются в другие, и содержимое гигантской "пробирки" то плавится, то вновь кристаллизуется, причем кристаллы эти безостановочно путешествуют вверх-вниз - как воздушные шарики, которые в определенный момент кто-то начинает подтягивать к себе за ниточки, а потом опять отпускает, даруя призрачную свободу. Обычно сосуд с "дьявольской похлебкой" (выражение того же Хольца) бывает плотно закупорен. Но с годами многометровая каменная пробка начинает разрушаться - ее истачивают снизу агрессивные газы, превращая в нечто эфемерное, вроде готового осыпаться от малейшего сотрясения столбика пепла. Почему-то именно эту трубку ученые в свое время проглядели, а у десантников не было необходимой аппаратуры. Это их и погубило.
  Все произошло мгновенно. Под землей словно заворочался ожидавший своего часа исполинский червь. Напряг мускулистое тело, закрутил бронированной башкой, обрушивая изъеденную "крышу" своего жилища, и люди полетели в расширяющуюся воронку, как сброшенные со стола оловянные солдатики. Родриго слышал это не от очевидца (рассказ передавался по кругу, обрастая все новыми подробностями), но ясно представлял себе кошмарную сцену.
  Подавляющую часть трубки Хольца - не менее девяти десятых - составляла "горячая зона": температура там нередко доходила до тысяч градусов. В ходе реакций неизменно выделялось некоторое количество воды, которая так же неизменно скапливалась под самой "крышкой", принимая в себя разную всплывающую снизу гадость. Когда воронка поглотила последнего попавшего в ловушку десантника, "дьявольская похлебка" выступила на поверхность. Отвратительное болотно-зеленое месиво бурлило, чавкало, плевалось дымящимися ошметками.
  Норрис и еще несколько человек уцелели чудом - они шли поодаль от остальных и благополучно обогнули невидимую границу смертельного круга. Инстинкт самосохранения должен был заставить их немедленно упасть, чтобы не обдало кипящей грязью, и, вжимаясь в землю, постараться уползти подальше. Но никто не двинулся с места. Они стояли и молча смотрели, как испражняется преисподняя, только что сожравшая их товарищей. Ничего сделать было нельзя - трубка сразу засасывала жертву на огромную глубину, откуда не возвращаются. Оставалось только смотреть и горбиться от сознания своей беспомощности...
  "Похлебка" начала менять цвет. Каждую минуту что-то громко взбулькивало, и посреди мерзкой жижи расплывалось изумительное радужное пятно - словно предвестник чудовищного праздника на останках. Затем трубка стала выбрасывать ноздреватые обломки каких-то пород - они неуклюже ворочались и терлись друг о друга шершавыми боками. Один за другим ударили несколько грязевых гейзеров. Последний, хрипя и кашляя, выкинул к самым ногам Норриса россыпь камней, облепленных отвратной полужидкой массой. От них валил пар. Хью машинально потер один камушек ногой, и золото на синем, нежданное на балу смерти, вонзилось в глаза. Наверное, Норрис посчитал это за некий знак. Поэтому, дождавшись, когда камни остынут, он собрал их столько, сколько смог унести, и с тех пор с ними не расставался. Возможно, чудесные камешки, извергнутые не принявшим их адом, напоминали командиру души погибших ребят...
  В общем-то, история была как история. Но Родриго смущали два момента. Во-первых, от нее попахивало чрезмерным, даже надрывным, мелодраматизмом. Во-вторых, потеря большей части группы наверняка испортила бы блестящий послужной список Норриса. Впрочем, чего не бывает? Если учесть, что боссы Десантных Сил вряд ли захотели распространяться о не красящем их происшествии и сохранили за Норрисом ореол исполнительного служаки... Да, такое вполне могло произойти. А теперь этому нашлось подтверждение...
  Норрис был так поглощен своим занятием, что не сразу обратил внимание на вошедшего.
  - Ах, да... - сказал он и, выдвинув ящик стола, бережно (хотя, казалось бы, чего церемониться с галькой?) ссыпал туда камешки.
  - Я обязался делиться своими наблюдениями, - сказал Родриго. - Только что побывал в лесу. Одно дело - ознакомиться с отчетом, другое - увидеть все своими глазами.
  - Да-да, конечно, - рассеянно проговорил шеф. Видимо, мыслями он все еще был там, на Кали, и возвращение требовало от него немалых усилий. - Садитесь, рассказывайте.
  О взглядах Ольгерда, разумеется, Родриго распространяться не стал: раз их терпит начальство планетолога, значит, все в порядке. Да и не было в привычке у десантников на кого-нибудь "капать". Даже на научников, хотя упертость некоторых из них порой приводила звездное воинство в ярость. Зато силиконовый лес Родриго расписал в красках. Не умолчал и о своих опасениях по поводу происходящего, хотя произнести слово "оккупация" не повернулся язык.
  Выслушав его, Норрис одобрительно кивнул:
  - Хорошо, Кармона, что вы засомневались в миролюбии... ну, тех, кто это все закрутил. Нам не простят чрезмерного благодушия, если оно вдруг обернется бедой. Я, конечно, тоже видел отчеты, с Симаковым беседовал. Но ученые - они ученые и есть. Носятся с горящими глазами, стараясь нахватать побольше фактов и всем, кому не посчастливилось оказаться на Камилле, утереть нос. Им кажется, что Облака, деревья, Кристалл - все это свалилось на них лишь затем, чтобы они могли потрясти человечество. Я их не осуждаю - тут у любого голова закружится. Но у нас не должна. Вы ведь не хуже меня знаете, с какой целью создавался десант. Официально - чтобы обеспечить безопасность при освоении планет. Но это так, побочная задача. А на самом-то деле...
  - ...Чтобы быть готовыми к встрече с чужим разумом, - закончил за него Родриго.
  - Именно! - Норрис выпрямился. От его усталости не осталось и следа. - Чтобы не дрожать, не бросаться на колени, когда кто-нибудь захочет взять нас за глотку железными пальцами. Поверьте, я меньше всего хотел бы, чтобы мои опасения подтвердились. Война - страшная штука. Я читал хроники, смотрел видеозаписи - и у меня волосы вставали дыбом. Но если она грянет, нам выбирать не придется.
  Родриго показалось, что шеф намеренно взвинчивает себя.
  - Ведь еще ничего не ясно, - сказал он. - Да, мы наконец-то наткнулись на проявления чужого разума. И только. Если бы он хотел нашей крови, но уже пролил бы ее.
  - Не изучив врага? - Норрис покачал головой - Представьте, что мы забрели в незнакомый лес и случайно разворошили медвежью берлогу. Что сделает медведь?
  - Выскочит и набросится.
  - Правильно. Но только если это обыкновенная неразумная скотина. А если разумная? Тогда одно из двух. Медведь может решить, что драться - себе дороже, тем более, что пришельцы вооружены. Он попытается вступить в переговоры; убедившись, что мы не собираемся дырявить его шкуру, вежливо попросит возместить нанесенный ущерб, а дальше будет решать - стоит иметь с нами дело или лучше раскланяться, чтобы больше никогда не встречаться. Второй вариант гораздо хуже для нас. Медведь может питать врожденную агрессию к любым чужакам или видеть во встрече с ними исключительно возможность поживиться за чужой счет. У нас есть что взять. А мишки очень любят мед, и если его охраняют разумные пчелы, то надо их как-то передавить. Поэтому он постарается узнать о нас как можно больше, выявит слабые стороны, а выявив, рассчитанным ударом прихлопнет всех. Вот к этому худшему варианту мы и должны быть готовы.
  - Есть и третий вариант, - сказал Родриго.
  - Вы уверены? - Норрис явно гордился своими умозаключениями и совершенно искренне полагал, что добавить к ним нечего. - По-моему, третьего не дано.
  - Видите ли... - Родриго припомнил все подробности разговора с Ольгердом. - Мы могли попасть не просто в берлогу, а в лабораторию, где медведь проводит какой-то грандиозный эксперимент. Он уже запустил некий процесс, который должен быть непременно доведен до конца. При этом медведь настолько всемогущ, что может просто не обращать на нас внимания. Наш мед его не интересует, дружить с нами он не видит смысла, как не видит и ничего, что могло бы представлять для него реальную угрозу. Он всецело занят выполнением своей задачи, а мы довольствуемся ролью наблюдателей. Как астроном, разглядывающий в телескоп рождение Сверхновой. И рады бы вмешаться, если процесс, по нашему мнению, зашел не туда, но не можем...
  Норрис машинально прикоснулся к ящику стола, но, спохватившись, отдернул руку.
  - Давайте не будем гадать, Кармона, - сказал он, хотя только что занимался именно этим. - Прежде всего нам надо понять, что же такое Кристалл. Ученые разузнали не так уж мало, и сегодня начальник Базы собирается нас просветить.
  - Когда?
  - В пять. Приходите в большой зал.
  
  Центр зала занимал молочно-белый круг - голографический проектор. Метрах в трех от него начинались ряды кресел-трансформеров. Очевидно, большинство кресел "вырастили" только сейчас: на Базе уже давно было малолюдно, а уставлять помещение ненужной мебелью считалось излишеством. Но теперь народу заметно прибавилось. На задних рядах амфитеатра по традиции расселись рядовые десантники, на передних расположились командиры групп и ученые, включая только что прилетевших с Земли.
  - Все собрались? - спросил Симаков у Норриса.
  Тот по очереди обвел взглядом командиров. Они, тоже по очереди, кивнули.
  - Все.
  - Ну, тогда начнем.
  Над проектором вспух пузырь такого же молочного света. Затем он стал видоизменяться, словно его быстро мяли приученные обращаться с самой нежной субстанцией пальцы. Секунда, другая - и вот уже посреди зала возвышалось необыкновенное сооружение. Оно напоминало макет сказочного замка, словно выточенный из глыбы горного хрусталя. Четко прослеживалась радиальная симметрия, в основе которой, как и у стволов силиконовых деревьев, лежал правильный шестиугольник. Но только в основе. Горизонтальная проекция "замка" выглядела намного сложнее. Она напоминала причудливую снежинку с вытянутыми лучами, так как каждая стена состояла из множества пересекающихся плоскостей.
  Конечно, Родриго уже видел это прозрачное чудо - в материалах, которые передал ему Воич, содержались и превосходные снимки. Но сейчас Кристалл был неузнаваем: появились новые элементы, филигранная отделка которых заставляла думать о прототипе как чем-то несовершенном - так проигрывает природный алмаз в сравнении с искрящимся гранями бриллиантом. Значит, все это время создатели надстраивали "замок", словно стремясь к недостижимому идеалу красоты...
  - Итак, вы видите перед собой Кристалл, - приступил к рассказу Симаков. - Мы назвали его так исключительно из внешнего сходства, потому что, сами понимаете, ничего общего с настоящим кристаллом он не имеет. Это образование возникло в северном полушарии Камиллы вскоре после того, как начался бурный рост кустов. Естественно, мы не могли не связать их между собой. Два феномена, проявившихся одновременно на заурядной безжизненной планете, - это никак не может быть случайным совпадением.
  "Замок" начал медленно вращаться: любой объект, даже абсолютно гладкий шар, полагалось показать зрителям со всех сторон.
  - Первоначально Кристалл выглядел намного проще, - продолжил Симаков, когда собравшиеся вдоволь насладились зрелищем. - Он был вот таким. - "Замок" на минуту убавил в размерах и утратил целый ряд "архитектурных излишеств". - Но, разумеется, даже эта форма чересчур сложна, чтобы можно было считать ее естественной. Нетрудно представить себе, что мы испытали. На всякий случай задействовали главный компьютер, и он подтвердил: неразумная природа ничего подобного создать не может. Велики, конечно, ее чудеса, но чтобы достичь такой гармонии, такой потрясающей симметрии... Это был шок. Однако мы тогда еще не знали главного. Очень скоро выяснилось, что Кристалл окружен силовым полем! Причем мощнейшим - на его создание и поддержание требуется бездна энергии. Граница поля отстоит от граней Кристалла примерно на двенадцать метров и практически полностью повторяет его очертания. Но и это еще не все! Давайте послушаем Макса Вайнфельда, нашего энергетика. Прошу вас!
  - Благодарю. - Вайнфельд заметно волновался. Еще бы! Он только обслуживал ученых, отвечая за питание Базы и ее защиту, так что и помыслить не мог об открытиях. И каких открытиях! - Я ставил перед собой скромную задачу... просто элементарную - измерить напряженность поля и установить его конфигурацию. Напряженность оказалась зверская... выше, чем у нас... я еще подумал, какой для этого нужен генератор и откуда он взялся. Не выпал же из Облаков! Например, чтобы смонтировать наш... ну, вы понимаете... - Он стоически пытался выдержать устремленные на него со всех сторон взгляды, но не выдерживал и запинался все чаще. - Вдруг я увидел... приборы показали, что поле меняется. Причем как-то странно. Я провел много измерений, стал обрабатывать, и... Просто невероятно! Поле было сложным: за наружной мембраной находилась еще одна, за ней - еще... наверное, их были десятки, но приборы не могли заглянуть так глубоко... чем больше слоев, тем больше искажений... наступил предел... В общем, это было похоже на старинную игрушку... если кто не знает... там в куклу вставлялась другая, а у нее внутри была еще одна, и так сколько угодно... это называлось... называлось...
  - Матрешка, - подсказал Симаков.
  - Да-да, мат... рьошка. Внешняя мембрана была самая сильная, остальные - намного слабее, и... вот они-то и изменялись! Их напряженность то падала, то нарастала. Я попытался найти в этом какую-то систему... даже казалось, что нашел... но я ошибался. Компьютер не выдал ни одной формулы, способной описать этот процесс. Ну, вот... вот, пожалуй, и все.
  - Спасибо, - сказал Симаков. - Как видите, у нас были все основания вызвать десант. А заодно - побольше ученых, так как собственные наши возможности невелики. Физиков, во всяком случае, ни одного. Сделать предстоит много. Нам, например, так и не удалось выявить связь между Кристаллом и силиконовыми зарослями. Шестиугольник в основании - единственное, что их объединяет. Но можно ли считать это признаком родства? Дело в том, что Кристалл не содержит ничего похожего на кремнийорганику. Мало того - ничего похожего на привычное нам вещество! Ни одного элемента периодической системы, который можно было бы идентифицировать! Вы спросите: из чего же он в таком случае состоит? Не знаю, даже представить не могу. И никто не знает. Но, уверен, наши уважаемые физики сумеют разгадать эту загадку.
  Родриго покосился на Тупицына и Леви - физиков, прилетевших вместе с ним на "Ахернаре". Тупицын сдержанно кивнул, Леви даже не пошевелился. Не уверены в своих силах? Или просто ошеломлены неожиданной перспективой потрясти мировые устои?
  "Замок" покрутился еще немного и замер. Его окружила полупрозрачная голубоватая оболочка - очевидно, она обозначала наружную мембрану силового поля.
  Симаков посмотрел на Норриса, потом - довольно скептически - на Родриго. Он, конечно, знал, какую роль играет на Камилле эмиссар Воича, но, похоже, так и не смог поверить, что тот в свои тридцать с небольшим лет отважится принимать серьезные решения.
  - Теперь напомню о том, что Кристалл непрерывно растет и обзаводится новыми деталями. Вы видели, что он собой представлял, когда его впервые обнаружили зонды. Рост продолжается до сих пор, хотя за последнее время он сильно замедлился. Возможно, вскоре Кристалл достигнет оптимального размера и больше меняться не будет. А вот силиконовые деревья никак не остановятся. Но это второй вопрос. В первую очередь, как я понимаю, всех нас интересует Кристалл. Только как его изучать? Создатели этой штуки не торопятся вступить с нами в контакт. Мы же не будем, чтобы привлечь их внимание, рисовать на поверхности планеты "пифагоровы штаны" - это выглядело бы глупо. - В зале раздался смех. - Вот видите, вам смешно. Мы пытались обратиться к ним по радио, потом - закодировав свой сигнал с помощью световых вспышек, рентгеновского и гамма-излучения, инфра- и ультразвука. Результат - ноль. Может, у них какая-то совершенно экзотическая система связи, а может, они просто не считают нужным с нами разговаривать. Что ж, это их дело. Но мы-то не можем оставаться в неведении! Кто знает, что они тут задумали... Вывод один - надо действовать. А это по части всем нам известного, легендарного (Родриго заметил, что при этом слове шеф поморщился) Хью Норриса. Прошу!
  - Не перехвалите, - сказал Норрис. - Я не привез вам готовых рецептов. Но мы обсудили эту проблему с начальником Базы и сошлись на том, что надо попытаться проколоть силовое поле Кристалла. Иначе нам до него не добраться. Риск... Он есть, конечно. Может быть, огромный. Мы ведь не знаем, кто стоит за Кристаллом. Но именно затем, чтобы узнать, и должны пойти на это. В противном случае останется только свернуть Базу и убраться отсюда.
  Родриго показалось, что шеф боковым зрением разглядывает его. И как-то нехорошо разглядывает: напряженно, словно досадуя, что стоит всемогущему эмиссару открыть рот - и план, который он, Норрис, считает единственно верным, пойдет коту под хвост.
  "Ну, не стоит так волноваться. - Родриго даже испытал какое-то сочувствие к шефу. - Хотя рот я все же открою - надо кое-что узнать".
  - Разрешите вопрос? - обратился он к Симакову. Тот с явным неудовольствием выдавил: "Да", а Норрис напрягся еще больше.
  - Мне хотелось бы убедиться, что все возможности контакта исчерпаны. Если остался хотя бы единственный канал связи, который мы не использовали, то, наверное, стоит попытаться...
  - Хороший вопрос. - Начальник Базы улыбнулся, и Родриго заключил, что тот ожидал каких-то совсем нелепых придирок - из тех, которыми юнец, дорвавшийся до власти, пытается эту самую власть продемонстрировать. - Конечно, есть еще масса способов - например, феромоны. Вдруг те, кого мы ищем, подобно многим насекомым, общаются с помощью запахов? Никто ведь не говорит о том, что надо немедленно сесть по машинам и отправиться сверлить Кристалл. С нами, как я просил, прибыли и специалисты по контактам. Они чему-то учились, разрабатывали разные теории, хотя проверить их на практике, сами понимаете, пока не было случая. Я считаю, надо дать им несколько дней. Пусть задействуют весь свой арсенал. Мы же свой действительно исчерпали. И если у них ничего не получится - а я, увы, настроен скептически, - тогда и приступим к жестким методам.
  - Спасибо, больше вопросов нет, - сказал Родриго. И тут же отыскал глазами Ольгерда. На лице у того было написано вызывающее безразличие к происходящему. "Я с самого начала знал, к чему вы придете, - словно говорил планетолог. - Зачем меня заставили все это выслушивать? Только время впустую потратил".
  Совещание продолжалось. Выступали ученые, командиры групп... Родриго их почти не слушал. "Не слишком ли быстро я сдался? - думал он. - Слегка взвинтил нервы начальству, но оно тут же успокоилось, поняв: этот мешать не будет. Мешать... Неужели так и воспринимают мою миссию? Странно... Нет ничего глупее, чем из простой прихоти вставлять палки в колеса своим же. Хорошего же они мнения обо мне! А если не из прихоти? Если для пользы дела? Ведь что-то точит меня, не дает покоя, заставляет вновь и вновь возвращаться к словам Ольгерда о том, что все наши усилия обречены на провал. Почему? Он что-то знает? Не может быть. Так почему же меня раздирают сомнения? Именно меня - того, кто год назад предотвратил самый чудовищный провал за всю космическую эру? А может, то, что здесь творится, - проделки того же Мака? Нет, вряд ли. Он не мог настолько измениться, чтобы наотрез отказаться от контакта. Мы же расстались почти друзьями! В чем тогда дело?"
  Он продолжал размышлять, пытаясь найти аргументы против готовящейся акции. И не находил.
  
  
  Глава 8
  ЭКСПЕРИМЕНТ
  
  Десантный модуль "Ахернара" опустился на краю поляны - так плавно, практически идеально, что Родриго не ощутил толчка, только почувствовал, как нехотя сжимается под тысячетонной стальной тушей верхний слой пемзы. Казалось, земная махина боится разбудить кого-то, уснувшего в самом сердце Кристалла, словно сказочная царевна в хрустальном гробу.
  Еще недавно силиконовые джунгли доходили почти до самых стен "замка", упираясь в окутавший его силовой кокон. Проводить эксперимент в таких условиях было невозможно, поэтому Норрис направил сюда пару огромных роботов-"силовиков". Чаще всего их использовали в горах - при необходимости они могли даже расширить ущелье или пробить внушительный тоннель. На этот раз "силовикам" досталась работенка полегче. За полдня они аккуратно, под самый корень, срезали деревья в пределах заданного круга, сгребли их в кучу, затем под огромным давлением спрессовали в продолговатые брикеты, которые оставалось только сложить ровным штабелем на опушке. Сложили - и подались восвояси.
  Конечно, посылая роботов, Норрис думал не только о том, чтобы подготовить плацдарм для штурма "замка". В принципе, Кристалл можно было "пощупать" прямо из джунглей, без всяких подготовительных работ. Но шефа интересовала реакция этой непонятной штуковины. Ответит ли она грубостью на безобразия, учиненные в ее владениях? А если и не накажет разошедшихся "лесорубов", то не даст ли хотя бы некий знак: мол, остановитесь, ребята, вы зарвались, второй раз предупреждать не буду? Однако Кристалл то ли был слеп и глух, то ли не считал затеянную у него под боком возню достойной внимания. Может, он представлял собой вовсе не "око" инопланетян, а просто жестко запрограммированный на выполнение какой-то функции автомат? Тогда все ясно: создатели Кристалла даже мысли не допускали, что на Камилле им кто-то может помешать, потому и не предусмотрели отпугивающих средств.
  В общем, Норрис успокоился. Правда, для очистки совести он все же посоветовался с Симаковым. Но что мог сказать начальник Базы? Первый этап не принес неожиданностей. Вот если бы возникли осложнения... А раз все гладко, можно продолжать действовать по плану. Короче, Норрис услышал то, что хотел услышать. И на следующий день велел "трубить сбор".
  Первыми из чрева модуля выбрались самоходки и сразу же расползлись, окружая Кристалл. За ними последовали "подносы" - так в просторечии именовались платформы научников. Каждая из них действительно напоминала большой поднос, только вместо снеди на одном краю теснились приборы, а на другом возвышалось сиденье оператора. В отличие от самоходок, платформы проплыли по воздуху всего полтора десятка метров и опустились на вылизанный "силовиками" грунт, образовав изящную дугу. Затем энергетики накрыли модуль и "подносы" силовым куполом - он раза в два уступал тому, который вырабатывал генератор Базы. И лишь после этого на поляну начали выходить люди.
  Почему-то Родриго, сойдя с пандуса, первым делом посмотрел вверх. И увидел маленькое черное пятнышко - словно кто-то, кому ужасно наскучил однообразный пейзаж, поднялся выше облаков и, сгорая от любопытства, провертел дырку в небесной ржавчине. На самом деле, конечно, это был зонд. Не самый сложный аппарат из придуманных людьми, но зато почти безотказный. Грушевидный баллон, заполненный самовосстанавливающейся губчатой массой, - такой не особенно пострадает, даже если будет пробит навылет. Часть ячеек содержит гелий - как раз столько, чтобы зонд оставался в равновесии. В остальные засасывается отфильтрованный газ из атмосферы - наиболее легкий ее компонент, если надо подняться, или, напротив, самый тяжелый, увлекающий вниз. Движение по горизонтали - за счет мощной батареи, рассчитанной на много лет работы. Она находится в цилиндрической гондоле, где смонтированы также молектронный компьютер и аппаратура наблюдения. На редкость удачная вещица: запустил - а дальше она сама о себе позаботится.
  Родриго разглядывал зонд долго, словно надеясь, что вот-вот начнет различать какие-то детали. Наконец он перевел взгляд на Кристалл. Это была, пожалуй, его единственная странная привычка: еще ребенком, имея выбор, он старался самое интересное, захватывающее отложить "на потом". Как будто проявлял силу воли, чтобы не съесть заманчивый десерт раньше безвкусной, но обязательной каши...
  Кристалл великолепно смотрелся даже в голографической проекции, но "живьем" впечатлял куда больше, словно являя наблюдателю эталон красоты. При этом ни одной детали, которая бы выдавала инопланетное происхождение, служила образчиком чуждого земной логике замысла, в нем не было. Казалось, его вполне могли создать люди, но не нынешние, возведшие на пьедестал сухой рационализм, а жители легендарного, скрытого в глубине времен "золотого века". Только им, неведомым счастливцам, могло быть присуще это богатство фантазии, свободной от мертвящих пут целесообразности.
  "Вздор, - подумал Родриго. - Никакого "золотого века" никогда не было. Это всего лишь сказка, которую придумали уставшие от мерзостей жизни прекраснодушные мечтатели. А Кристалл... Кто знает, чего добивались его творцы? Может, они не имеют ни малейшего понятия об эстетике, а каждый выступ их эфемерного создания как раз служит той самой голой целесообразности?
  Еще год назад он поразился бы собственным мыслям. Философствующий десантник - это нечто из ряда вон выходящее, примерно то же, что доктор наук, взахлеб глотающий комиксы о приключениях супергероев. Да, встреча с Маком сильно его изменила... Но что бы он, Родриго, ни думал о Кристалле, оторвать от него взгляд было невозможно. С трудом поддавалось рассудку, как могло это хрустальное чудо вырасти на планете с такими безрадостными пейзажами и жутковатым светилом, похожим на воспаленный глаз безумца. И все же оно выросло...
  Многочисленные грани переливались волшебным блеском. Хрусталь... Да нет, какой там хрусталь - даже он не мог дать такой изумительной игры света. Сказочный замок действительно был эфемерным - казалось, его стены состоят из сгустившегося и внезапно остекленевшего воздуха. Родриго заметил, что всякое движение замерло. Люди молча любовались Кристаллом, словно боялись, что малейший звук разрушит его, превратит в груду прозрачных осколков.
  Однако это не могло продолжаться долго. Ученые заняли места на "подносах", а десантники расположились чуть позади. Такая позиция позволяла не мешать научникам священнодействовать, но в случае чего немедленно выдвинуться вперед.
  С одной из платформ сползли шустрые киберы-кроты и тут же вгрызлись под колпак силовой защиты, чтобы минуту спустя показаться на той стороне. За ними последовали другие киберы, похожие на длинных плоских пауков. Они установили на полпути к Кристаллу несколько датчиков и через те же норы соединили их с "подносами" оптоволоконной сетью. Это было необходимо: ученые могли, конечно, ловить сигналы прямо сквозь силовое поле, но оно неизбежно вносило в них искажения. Лучше действовать наверняка!
  Только сейчас Родриго обратил внимание на маленькие белые столбики, опоясывающие подножие "замка". Их всадили в землю ученые еще до прилета "Ахернара", чтобы обозначить контур силовой мембраны Кристалла. Считалось, что это поможет в дальнейших исследованиях - чисто психологически. Так уж устроен человек: не важно, что приборы нарисуют тебе на экране полный портрет невидимки - хочется хоть что-нибудь, пусть даже следы его босых ног, увидеть самому. Кстати, столбики были "умные". Их "привязали" к определенным точкам контура, и они передвигались по мере роста "замка", вспарывая грунт. Кое-кто предсказывал им недолгий век: мол, это глупые волки боятся обложивших стаю флажков, а Кристалл такого соседства не допустит. Но опасения не подтвердились.
  - Начнем? - спросил Норрис у Симакова. Тот оглядел замершую в ожидании рать и кивнул.
  Задний люк одной из самоходок открылся, выпуская "бочонки". Это были "младшие братья" роботов-"силовиков", готовивших площадку. Проще не придумаешь: пузатый корпус, этакий обрубленный с обоих концов эллипсоид, да шесть суставчатых ног по бокам. Больше ничего! Почти весь объем корпуса занимал генератор поля. Конечно, свернуть горы с помощью "бочонков" было немыслимо, но они мастерски разгребали завалы, ворочая даже многотонные глыбы, и прокладывали для десантников пути в труднопроходимой местности. Случалось, им доводилось выдернуть из расщелины потерпевший аварию бот и, если никакая другая техника не приходила на подмогу, дотащить его до Базы. Накануне Норрис распорядился выкрасить роботов в канареечно-желтый цвет, чтобы было видно издалека, и проставить на боках номера здоровенными черными цифрами.
  "Бочонки" не спешили, но и времени зря не теряли. Первым делом они взяли Кристалл в кольцо, затем медленно поползли вперед. Казалось, их потихоньку подталкивают своими полями грозно застывшие сзади самоходки.
  Родриго подошел к платформе, на которой восседал Тупицын. Физик покосился на него, но ничего не сказал и снова уткнулся в экран. А там было на что посмотреть! "Замок" преобразился - его стены приобрели нежнейший сиреневый оттенок. Только разглядев у стыков граней скромные белые столбики, можно было догадаться, что это не сам Кристалл, а его внезапно ставшая зримой силовая оболочка. К "замку" с черепашьей скоростью приближались несерьезные на вид желтенькие тельца - даже не верилось, что они собираются взять твердыню штурмом.
  Родриго перевел взгляд на другие экранчики, поменьше. Один густо покрывали столбики длинных чисел, по второму лениво ползали зеленые синусоиды, а третий был черным, как ночь, и посреди этой черноты изредка вспыхивали яркие белые звездочки.
  Прошла минута, другая... Ничего особенного не происходило. Родриго надоело разглядывать экраны, и он повернулся к настоящему Кристаллу. Именно в этот момент "бочонки" остановились. Сейчас они производили странное впечатление. Издалека, если отвлечься от их нечеловеческих форм, роботов можно было принять за паломников, пришедших поклониться своей святыне и замерших в благоговении, не смея приблизиться. Родриго даже опешил - он никак не думал, что такое сравнение может прийти ему в голову. Сказалось зародившееся на Оливии увлечение историей?
  - Сначала пустим "восьмерку", - громко скомандовал Норрис. "Бочонки" тут же втянули ножки и повисли в воздухе.
  Родриго снова взглянул на главный экран. Желтые тельца разбухли раза в три и покраснели: включились силовые поля роботов, которые компьютер "раскрасил" по своему усмотрению. Затем один из "бочонков" выдвинулся вперед. Его поле начало видоизменяться. Пузатый красный эллипсоид стал выпячиваться на одном конце, превращаясь в подобие груши.
  "Таран" все вытягивался, постепенно заостряясь, пока не уткнулся в сиреневую стену. Та едва заметно прогнулась. "Есть!" - негромко произнес Тупицын. Родриго облегченно вздохнул. По правде говоря, ему с самого утра было не по себе. Еще вчера он чувствовал себя уверенно, а теперь мучился сомнениями и даже пару раз пожалел, что дал согласие на эксперимент. Но, видимо, неприступных твердынь все же не бывает. Хотя Кристалл - штука более чем странная, он должен подчиняться всем известным физическим законам. Вот если бы его зашвырнуло сюда из какой-нибудь альтернативной Вселенной...
  Словно ободренная первым успехом, "восьмерка" продолжала вытягивать "носик" силового кокона. Еще немного - и он будет напоминать иглу, собирающуюся проткнуть воздушный шар. Сумеет ли? Кристалл сопротивлялся - об этом Родриго мог судить, глядя на экраны: числа в колонках непрерывно изменялись, синусоиды пустились в пляс, а последний квадратик - черный - стал рябым от обилия высыпавших на нем звездочек. Борьба, похоже, шла нешуточная. Но трудно было представить достойную преграду для поля "бочонка", сжатого в "шпагу". Чем тоньше острие, тем сильнее давление, а "броня", оберегавшая "замок", должна иметь предел прочности. Те же законы физики...
  Игла пронзила шарик! На главном экране это смотрелось эффектно. Участок сиреневой стены все глубже впячивался внутрь, и вдруг от кончика алого "тарана" во все стороны побежали радиальные разрывы. Низ грани, еще минуту назад безупречной, превратился в длинные рваные лохмотья - они подрагивали, заворачиваясь назад, как щупальца уродливой медузы.
  Итак, твердый орешек удалось разгрызть, оставалось добраться до хрустального ядрышка. "Восьмерка" укоротила славно поработавший "таран", а сама подалась вперед, пытаясь протиснуться в проделанную брешь. Робот двигался медленно, с натугой, словно толкал перед собой чудовищный груз. Еще бы! За проколотой наружной мембраной находились другие - куда более податливые, но их было много, и они прилегали друг к другу плотно, образуя толстый "слоеный пирог". Тут лихим наскоком ничего не добьешься - нужно терпение. И все-таки дело шло на лад. За спиной у Родриго послышался одобрительный гул - десантники увидели, что "бочонок" наконец-то оставил позади ближайший из белых столбиков.
  Убедившись, что в ходе "битвы" наметился перелом, оживился и "полководец" - Норрис.
  - Теперь - "тройка" и "шестерка"! - приказал он.
  Еще два робота перешли в наступление. Постепенно все "бочонки", взломав оборону Кристалла, должны были оказаться у его стен. За ними устремятся "пауки", чтобы нашпиговать подступы к "замку" всевозможными датчиками. В первую очередь надо было досконально изучить все характеристики многослойной силовой защиты, затем попытаться выяснить, из чего все-таки состоит сам Кристалл. Физики были склонны считать, что тоже из поля, только особого, пока еще не известного людям. Оно наверняка таило в себе множество загадок - во всяком случае, видимость явно была не самым удивительным его свойством. Потом придется поработать молектронному мозгу модуля. Он сопоставит открывшиеся факты с возможностями землян и сделает вывод - стоит продолжать штурм или разумнее остановиться.
  По правде говоря, Родриго не думал, что уже сегодня Кристалл окончательно сдастся на милость победителя. Может быть, до "капитуляции" и вовсе не дойдет - по крайней мере, до следующей экспедиции на Камиллу. Одно дело - привычная силовая оболочка, с которой расправляешься уверенно, будто снимаешь кожуру с апельсина... Но на это рассчитывать нечего. Настоящая головоломка еще впереди, а с ними даже нет ни одного из подлинных светил науки. Светил немного, и почти все - гражданские ученые, а здесь - только те, кто "завязан" на работу с силовиками. В случае провала они, повинуясь железной дисциплине, обязуются молчать. Кстати, только благодаря этой жесткой системе большая часть человечества до сих пор не подозревает о существовании Мака... Что ж, дисциплина - штука нужная. Многие великие дела вершились под военной "крышей". Самый наглядный пример - покорение космоса в двадцатом веке. Но наиболее выдающиеся, фундаментальные открытия почти всегда были на счету сугубо цивильных научников. Может, как раз потому, что их мозг не признавал рамок, присущих легко контролируемым коллегам...
  Что-то случилось. "Восьмерка" неожиданно остановилась, как будто наткнулась на препятствие, в сравнении с которым предыдущее было детской забавой. Картинка на главном экране задрожала и смазалась, два вспомогательных потухли, словно не выдержав перегрузки, лишь на одном неистово сплетались синусоиды, напоминая клубок обезумевших змей. Тупицын беспомощно оглянулся на своего шефа, но как раз от того сейчас мало что зависело.
  - Назад! - взревел Норрис.
  "Бочонок" попятился и тут же снова наткнулся на барьер - теперь уже позади себя. "Тройка" и "шестерка", судя по всему, тоже завязли. Какое-то время они еще дергались взад-вперед, но с каждым разом все более вяло, словно угодили в быстро схватывающийся прозрачный клей.
  Вот и не верь после этого дурным предчувствиям... "Я знал! Знал!" - подумал Родриго, с ужасом глядя на вновь оживший экранчик - тот самый, загадочный, черный. Точно в центре его загорелась одинокая звезда и стала неудержимо расти, выпуская извивающиеся протуберанцы. Изображение на главном экране окончательно расплылось...
  - Поле... - обреченно выдавил Тупицын. - Поле... оно...
  - Ложитесь! - это уже заорал Симаков. - Ложитесь все!
  Десантники попадали мгновенно, за ними с "подносов" посыпались ученые. Уже лежа, Родриго успел увидеть, как резко отпрянули назад самоходки. Затем земля содрогнулась, а вдоль границы, отмеченной белыми столбиками, взвились языки невыносимо яркого голубого пламени. Мгновение спустя сквозь них из самого центра Кристалла выплеснулось сияние еще более нестерпимое, как будто в хрустальной толще до поры до времени скрывался крошечный "белый карлик".
  И все же это не походило на взрыв. Даже звук был совершенно иным - не грохот, а нарастающий вой, словно ураганный ветер несся внутри исполинской трубы. У Родриго заложило уши, а еще раньше он зажмурил и для верности прикрыл руками глаза. Вой истончался, переходя в свист. Земля снова задрожала, да так, что стало ясно: это вибрирует, будто пытаясь сорваться с насиженного места, силовой колпак модуля. "Все, - подумал Родриго. - Сейчас защита не выдержит, ударит волна раскаленного воздуха, и мы превратимся в головешки". Ему вспомнилась Оливия. Один-единственный эпизод - пылающая "черепаха". Это было зрелище не для слабонервных, но всего лишь зрелище - все равно что "ужастик", который смотришь по визору и в любой момент можешь переключить на сладенькую сказочку. А сейчас... Внезапно в голову Родриго пришла нелепая мысль доползти до одной из нор, вырытых "кротами", и попробовать отсидеться там. Но тут кто-то пребольно наступил ему на ногу.
  Родриго выругался и открыл глаза. Это был молодой десантник, явно впервые топчущий чужую планету. Возможно, его посетила та же мысль, но, скорее всего, он просто потерял голову от страха и вверил свою судьбу ногам: выручайте, родные, авось куда-нибудь да вынесете, лишь бы подальше от этого кошмара. Родриго уже доводилось наблюдать подобную истерику - одному молокососу на Синтии она стоила жизни. Ну а этот дурачок... Он не соображал даже, что бежит не от Кристалла, а прямо к нему, и вообще вел себя как слепой. Если сейчас налетит на стойку одной из платформ и умудрится повредить шлем...
  Родриго вскочил. Затем, изрыгая чудовищный мат (ничто не выводит человека из стресса лучше, чем другой стресс), набросился на парня, схватил за плечо и, как щенка, швырнул наземь. Тот попытался подняться, и тогда Родриго применил один приемчик - вроде бы простой, но "клиент" после него обычно "отдыхал" минут десять.
  Итак, парень распростерся на пемзе, разглядывая плывущие по небу облака. Обычные для Камиллы облака - длинные, бурые, совсем не страшные, даже умиротворяющие. А рядом лежал Родриго. И оба пока были живы. И все вокруг были живы. И незыблемая громада модуля внушала уверенность, и с самоходками как будто ничего не случилось. Только "замок", черт бы его побрал, продолжал пылать, хотя было абсолютно непонятно, как может что-то гореть на этой обделенной кислородом планетке.
  "Зачем я лежу? - подумал Родриго, слушая, как затухает, сходит на нет тоненький свист поджаривающегося Кристалла. - Если накроется защита, то не все ли будет равно, в какой позе окочуриться? Да хоть стоя на голове! А если выдержит - тогда тем более нет смысла валяться на брюхе".
  Конечно, вставать на голову он не стал - просто сел лицом к "замку", обхватив руками колени. Огненные языки по-прежнему рвались к небу, но заметно поредели, так что глазам уже не было больно. Достигнув головокружительной высоты, пламя загибалось внутрь - это напоминало Родриго закрывающийся на ночь цветочный бутон. Сквозь голубые факелы проступали очертания Кристалла. Внутри него уже не пылала маленькая злобная звезда, и вообще он выглядел точно так же, как до начала эксперимента. Самоходки действительно уцелели, а вот "бочонкам" не повезло - только один сохранил веселенькую желтую расцветку, но и он, похоже, был поврежден. Остальные почернели, от некоторых валил густой дым.
  Земля снова затряслась, словно в глубине ворочался пробудившийся от спячки монстр. На Родриго это не произвело большого впечатления, но несколько ученых, уже начавших подниматься, вновь плюхнулись на пемзу. Минут через пять свист наконец-то прекратился, сменившись негромким ровным гудением, и лишь тогда приободрившийся Тупицын подал голос.
  - Похоже, будем жить, - сказал он, после чего осторожно присел на край платформы и пробежался взглядом по экранам. - Ого! Да это же... Черт, с ума можно сойти! - Загоревшись, физик уже без опаски забрался на сиденье и начал привычные манипуляции с аппаратурой. - Не скажу, что все закончилось, но, кажется, худшее позади...
  Родриго его слышал - и не слышал. Он продолжал сидеть, бездумно глядя на огненный "бутон". Голубые лепестки, временами вздрагивая, как от порыва ветра, то смыкались, то размыкались. И вот наступил момент, когда, разомкнувшись, они уже не смогли дотянуться друг до друга. "Бутон" превратился в "корону". Теперь у огненных языков был вполне мирный вид. Они постепенно укорачивались и, наконец, под аккомпанемент замирающего гудения убрались в землю. Только тогда Родриго встал и подошел к "подносу" с Тупицыным. Как он и ожидал, на экранах была полная идиллия: все тот же причудливый сиреневый многогранник (целехонький - ни дырочки, ни трещинки), те же медлительные зеленые синусоиды, те же редкие белые звездочки на черном фоне...
  Как ни странно, научники в большинстве своем не выглядели удрученными - Родриго видел даже довольные лица. Судя по всему, поражение земной техники имело и оборотную сторону, позволив совершить какие-то открытия. Такой уж это народ: даже если начнет рушиться мир, будут прыгать от радости, обнаружив какого-нибудь необыкновенного таракана. А вот смотреть на братьев-десантников было тяжело - они искренне переживали провал. Норрис мрачно прохаживался у входа в модуль, избегая встречаться взглядом с кем бы то ни было, а когда у него что-то спросил Симаков, ответил только кивком.
  Но сколько ни посыпай голову пеплом, порядок есть порядок: надо подвести итог бесславной операции, забрать все, что уцелело, и отправиться домой, чтобы, отойдя от стресса, начать вынашивать новые планы. Командиры групп посовещались и, набравшись смелости, подошли к шефу. Тот, выслушав их, махнул рукой: мол, действуйте, ребята, вы справитесь с этим и без меня.
  Минуту спустя все собрались у платформы, оснащенной голопроектором. Компьютер идентифицировал останки роботов, и теперь можно было в деталях разглядеть, что стало с каждым.
  Кристалл ответил на вторжение ударом такой силы, что защитные поля "бочонков", считавшиеся несокрушимыми, не сумели их спасти. Больше всего, разумеется, досталось "восьмерке" - она, похоже, просто-напросто испарилась. "Тройка" и "шестерка" зашли не так далеко, и Кристалл вышвырнул их за пределы "сиреневой" зоны, раздробив на части: по крайней мере, в виде компактных масс они не просматривались. "Двойка" отлетела аж к силовому куполу модуля, словно получив пинок от великана, отскочила и рухнула на землю. Из ее лопнувшего брюха вывалились обломки генератора и прочие "потроха". "Пятерку" расплющило в лепешку. Смятый, как пустая консервная банка, корпус странно вытянулся, а его обращенный к Кристаллу конец расплавился и представлял теперь застывшую металлическую лужицу. Из "единицы" вытекли "мозги" - по закопченному панцирю размазались элементы молектронного компьютера. В "четверке" зияла дыра, из которой поднимался столб черного дыма. Меньше всех пострадала "семерка" (вот что значит "счастливое" число!). Даже не обгорела - на помятом корпусе все еще просматривался номер.
  Как показала проверка, самоходки действительно оказались целехонькими - все-таки настоящая боевая техника, не вспомогательная. Да и находились они подальше от Кристалла, чем злополучные "бочонки". Только у двух обнаружились проблемы с бортовым компьютером. Но ничего, "сотрясение мозгов" - это поправимо.
  "Зачем мы их вообще сюда притащили? - запоздало подумал Родриго. - Ведь ясно было, что стрелять по Кристаллу они не станут - я бы первый этому воспротивился, да и Норрис не осмелился бы заложить в них такую программу".
  По правде говоря, он знал, зачем. Если бы, скажем, из "замка" высыпали размахивающие бластерами пришельцы и открыли стрельбу, или выползли страховидные роботы, тоже палящие из всех стволов, - тогда надо отвечать. А ля гэр ком я ля гэр! Но в это вряд ли верил даже шеф. А сражаться с самим Кристаллом, который даже не из вещества состоит, а черт знает из чего, - чистое безумие. Расчет был на то, чтобы потихоньку вскрыть силовую оболочку, а "ядрышко" не трогать, но в то же время выжать из него максимум информации. Вот и выжали...
  Разглядывая безрадостную картину, приуныли и ученые.
  - После побоища Игоря Святославича с половцами... - ни к кому не обращаясь, вдруг произнес Тупицын. Родриго удивленно посмотрел на физика: о чем это он? А вот Симаков, похоже, сразу понял, что имеется в виду.
  - Прекратите, - негромко сказал он. - Сейчас не место...
  И тут Родриго заметил стоящего в отдалении Ольгерда. Лицо планетолога не выражало ни горечи от устроенной людям "порки", ни растерянности перед непонятным, ни элементарного любопытства, которое вызывает в ученом даже отрицательный результат. Ольгерд был абсолютно спокоен, как человек, с самого начала знавший, что все закончится именно так и не иначе.
  Когда ты в чем-то твердо уверен, то не испытываешь особых эмоций от того, что твое предсказание сбылось. Разве оно могло не сбыться? Конечно, Ольгерд недавно предупреждал Родриго, но так, словно ему было все равно, прислушается ли тот к предостережению. Он просто констатировал, что процесс запущен и все пойдет своим чередом. Что это - непомерная гордыня человека, открывшего истину и готового принести жертвы на ее алтарь? Тьфу, как высокопарно - даже тошнит... А может, Ольгерд всего лишь мизантроп, которому людишки только мешают размышлять над диковинными процессами? Что ж, бывают, наверное, и такие...
  "Да, удивительный субъект, - подумал Родриго. - Неспроста он меня так занимает. Взять, например, Тупицына - по-моему, вполне нормальный мужик. Во всяком случае, предсказуемый. Или тот же Симаков... Совсем простой - наверняка может и "послать", если что не по нем. Не знаю, как его подчиненные, но наша братия таких любит. Или этот... как его... Бигл. Ну, с ним-то я вряд ли бы подружился - неинтересен он мне, хотя, похоже, свое дело знает. В общем, биолог тоже легко просчитывается - весь как на ладони. А вот Боровски... Он интересен. Может быть, даже опасен. Так, так... Ну, а я? Вспомни Оливию, дон Родриго! Любой зрячий опасен для окружающих его слепцов, не правда ли? Выходит, мы тут все слепцы, кроме Ольгерда... Не верится. Но откуда же он знал? Откуда?!"
  Родриго мог еще долго изводить себя проклятыми вопросами, но тут наконец подошел Норрис.
  - Все, давайте собираться, - распорядился шеф. После чего резко повернулся и, ни на кого не глядя, зашагал к пандусу.
  
  
  Глава 9
  "ТУПИЦЫН-ЛЕВИ"
  
  Родриго пытался нарисовать Софи. Серьезная заявка, если учесть, что до сих пор ему удавались только полуабстрактные картинки. Кстати, почему они удавались? Даже странно... Если вспомнить историю, на самом деле все авангардисты умели вполне сносно сработать чей-нибудь портрет. Но они считали пустым занятием копировать природу, вот и изощрялись, покрывая холст бесформенными кляксами. Это, мол, более высокая ступень в выражении своего "я"! Родриго пошел другим путем. Насамовыражавшись досыта и даже получив лестные отзывы, он наконец-то решил отдать дань всеми оплеванному, как убогий продукт нищего духа, реализму.
  Тут-то и выяснилось, что создавать нечто "концептуальное", вписывая квадратики в треугольники, куда проще, чем, не мудрствуя лукаво, набросать образ любимой женщины. А ведь, казалось, ничего хитрого нет. Черты лица у Софи были легкие и чистые: достаточно провести несколько линий - и она улыбнется своему отставленному кавалеру с молочно-белой поверхности хромопласта. Родриго приступил к работе с увлечением, но вскоре обнаружил странную вещь: глаза у француженки получились чужие. Огромные, жгучие, они затягивали его под опахало длинных густых ресниц, на самое дно зрачков, где, как черная вода, плескалась неуемная страсть. Это были глаза Исабель...
  Родриго смутился и, очистив лист, несколько минут просидел в неподвижности. Наконец тряхнул головой, отгоняя наваждение, и снова взялся за люмограф.
  На этот раз он наделил Софи сочными чувственными губами своей нынешней подруги. Губами, вкус которых познал сполна...
  - Проклятье! - Родриго швырнул люмограф на стол и нервно зашагал по комнате. В какой-то миг ему даже показалось, что с его рассудком творится неладное. А что, вполне может быть. Он всегда гордился своим умением "замораживать" время, но, видимо, за такие особенности психики рано или поздно приходится расплачиваться...
  Лучший способ развеять сомнения - предпринять третью попытку. Немного остыв, Родриго вернулся к столу и уже не без опаски придвинул к себе лист. Чтобы облегчить задачу, на этот раз он решил изобразить Софи в профиль, и дело быстро пошло на лад. Нос с едва заметной и, как ни странно, очень украшавшей его горбинкой, плавная линия подбородка, прямые волосы до плеч - она словно только что откинула их назад, обнажая маленькое изящное ушко... И тут, к своему изумлению, Родриго увидел в этом ушке длинную причудливую серьгу. Именно такие обожала Исабель - они подчеркивали ее южную красоту. А вот француженка брала исключительно природным обаянием, хотя никогда не задумывалась об этом. Ей бы и в голову не пришло не то что носить - даже примерить какие-нибудь блестящие висюльки!
  Родриго долго разглядывал злополучную серьгу, пытаясь понять, в какой момент она выскочила из-под люмографа. Неужели на него нашло затмение, мозг отключился, а рука, повинуясь каким-то странным рефлексам, продолжала рисовать?
  Он представил себя на приеме у психоаналитика. "Любопытный случай, - сказал бы тот. - Вы хотите вернуть прошлое, не догадываясь, что любая ваша попытка обречена на провал. Когда-то вы повстречали необычную женщину и вообразили, что она идеал, как некая абстрактная Прекрасная Дама для средневекового рыцаря. Эта мысль полностью овладела вашим сознанием. Настолько, что все достоинства вашей нынешней пассии меркнут, когда вы пытаетесь сравнить ее с объектом несбыточных желаний. Но природа берет свое. Она заставляет вас больше жить настоящим, упиваться текущими минутами бытия. Это не значит, что в вашей памяти угаснут воспоминания о той женщине. Но вы будете относиться к ним именно как к воспоминаниям, не пытаясь изменить то, что невозможно изменить в принципе. Я бы сказал, что вы расстаетесь с миром иллюзий и постепенно, небольшими шажками, возвращаетесь к реальности, чтобы окончательно в ней утвердиться. Да, часто бывает, что теми, с кем отношения складываются легко и просто, без мук и терзаний, дорожат меньше. Но это заблуждение. Научитесь ценить свою подругу так, как она того заслуживает, и вы поймете, что можете быть с нею счастливы. Да что там "можете" - обязательно будете! То, что вы практически бессознательно выводите черты ее лица - вот они, те самые небольшие шажки. Не пытайтесь от этого избавиться. Вы не больны - напротив, выздоравливаете".
  "Наверное, так оно и есть, - подумал Родриго. - Неужели так легко разложить душу по полочкам, ни разу не прибегнув к простым, но все объясняющим понятиям "любовь" и "отсутствие любви"? Видимо, в самом деле легко. Но почему же меня не утешают эти безупречные выкладки? Почему мне по-прежнему тяжело? Что это - временная боль, без которой не обходится заживление ран?"
  Воспоминания вновь занесли его на Оливию. Что, если Мак, экспериментируя над ним, не просто удовлетворял свое любопытство, а выступал в роли психотерапевта? Ты мучишься от того, что не можешь обладать любимой женщиной? Так получи ее! Обладай! Наслаждайся тем, как она стонет и задыхается под тобой, лови рвущееся из прекрасных губ бесстыдное и святое слово "еще"! Ну, вот ты и познал то, к чему так долго стремился. И не думай, что тебя надули, подсунув наспех состряпанную фальшивку. Поверь, в реальной жизни у вас все было бы именно так. Фирма гарантирует! Как видишь, ничего сверхъестественного не произошло. Приятно, конечно, чертовски приятно, но сказать, что ты переродился в высшее существо, испытал ощущения, недоступные никому из смертных, было бы большим преувеличением. Так успокойся и сохраняй душевное здоровье. То, что ты считал главным в жизни, оказалось всего лишь одним из ее этапов. Ты его прошел, но сколько их еще будет впереди...
  Родриго вскочил.
  "К черту! - подумал он. - Чего я добиваюсь этим самокопанием? Встряхнись, идальго! У тебя все хорошо, просто замечательно. Брось марать хромопласт, сходи развейся. Куда? Да хотя бы посиди у шефа - все равно надо как-то убить время. Повод? Придумаешь по дороге - лишь бы не оставаться в этих стенах, где все сейчас пропитано твоей слабостью и болью..."
  Действительно, ему надо было каким-то образом убить полчаса до совещания. Видимо, в его ходе и решится, могут они вообще что-либо сделать на Камилле или так и останутся пассивными наблюдателями. Этот вопрос не давал покоя Норрису, который остро переживал неудачу с Кристаллом. Он даже пытался подгонять Симакова, но тот разводил руками: "Вы же не хотите, Хью, чтобы мы завершили исследование наспех, вместо полноценного продукта выдали полуфабрикат. Моим сотрудникам нужно время - сами понимаете, работа непростая".
  Времени понадобилось целых восемь дней - как известно, Господь сотворил мир за несколько меньший срок. Ученые стойко хранили молчание, но по их возбужденному виду можно было судить, что назревает грандиозное открытие. Только что оно принесет людям? Для служителей науки минус - тоже результат, но никак не для десантников. Они уже совершенно извелись, когда Симаков наконец объявил, что работа закончена...
  Норрис снова перебирал свои камушки. На этот раз, увидев Родриго, он не потрудился их убрать, только кивнул на кресло: садись, мол.
  Родриго сел, не зная, что сказать. В сущности, у него и не было желания что-либо говорить. Хотелось просто сидеть и смотреть на шефа - такого задумчивого, спокойного, оставившего свои недавние треволнения где-то в другом мире. По-видимому, его молчание устраивало и Норриса. Он тоже общался с прошлым, но не так, как Родриго, а по-своему - без всякой надежды изменить когда-то вынесенный судьбой приговор. Можно тешить себя мыслью, что все еще образуется, продолжать упорно цепляться за соломинку - но только не в том случае, когда второй ее конец уходит в могильную черноту. Шеф просто вспоминал, не травя себе душу, но все эти годы храня в ней тихую скорбь. Наверное, такое состояние было ему необходимо - просто для того, чтобы не превратиться в отдающий приказы автомат. Кто знает?
  Так они и сидели, ничуть не тяготясь обществом друг друга, напротив - словно войдя в безмолвный контакт. Как заговорщики, между которыми уже все сказано, но ощущение причастности к тайне, сладостное и тревожное, связало обоих тонкой невидимой нитью, не давая так просто взять и разойтись.
  И вот подошло время узнать, что для них приготовили ученые мужи.
  - Пойдемте, - сказал Норрис, пряча камни. Как только он убрал последний, загадочную просветленность на его лице сменила обычная угрюмость - шеф явно не ждал от совещания ничего хорошего.
  
  Симаков, как положено, восседал в центре, но держался очень скромно, всем своим видом показывая: я всего лишь планетолог, так что ничего интересного вам не расскажу. Действительно, главные роли сегодня играли физики - Тупицын и Леви. Даже их позы выражали ответственность момента. Однако первыми выступили не они.
  - Послушаем Дональда Бигла, - сказал Симаков и сразу словно отодвинулся куда-то вглубь, за несколько спин, чтобы через некоторое время выскочить вновь и объявить следующего оратора.
  В отличие от своего шефа, биолог "застенчивостью" не страдал.
  - Я уверен, что мой доклад никого не оставит равнодушным, - начал он, аккуратно подчеркнув слово "мой". - За дни, прошедшие после эксперимента, мы узнали новое о силиконовых деревьях. Сначала думали, что это особая форма жизни, зародыши которой путешествуют по космосу в виде спор. Какое-то количество их, а может, всего одну, случайно занесло на Камиллу, где оказалась подходящая питательная среда. Эту гипотезу пришлось отвергнуть, когда был обнаружен Кристалл. Стало ясно, что именно его создатели "засеяли" планету спорами кремнийорганической жизни. Зачем? - Он обвел взглядом десантников, словно ожидая, не захочет ли кто из них раскинуть мозгами, но сам же и ответил: - Версий было несколько. Проще всего предположить, что родная планета этих существ не может их прокормить, вот они и разводят плантации везде, где позволяют условия. Но поверить в это трудно. Вряд ли цивилизация, доросшая до межзвездных путешествий, озабочена тем, как насытить желудок. Мы, например, продовольственную проблему решили задолго до того, как проникли в глубокий космос. Поэтому куда вероятнее гипотеза, что на Камилле поставили опыт. Здесь сплошная кремнийорганика, а жизни нет. Не хватает какой-то затравки. Вот пришельцы эту затравку и внесли. Они положили начало силиконовым лесам, то есть инициировали эволюцию, рассчитывая, видимо, получить в итоге совершенно необычные существа.
  - Эволюцию? - переспросил Норрис. - Но тогда им пришлось бы запастись изрядным терпением. Насколько мне известно, это дело долгое. Миллионы лет, даже миллиарды...
  - Это не проблема, - без заминки ответил Бигл. - Если они могут запустить такой процесс, то, наверное, сумеют и многократно его ускорить. Тем не менее, рухнула и эта гипотеза. О какой, скажите, эволюции может идти речь, если жизнь, едва зародившись, старается покончить самоубийством?
  Вот этого Родриго никак не ожидал! Он вспомнил, каких удивительных тварей создал на Оливии Мак - им как будто не грозил короткий век. Хотя... Кто может знать, что на уме у творца? Наскучит одна игрушка - разберет ее на атомы и начнет с тем же увлечением "лепить" вторую. Но все-таки в то, что властелин Оливии презреет примитивную органику и когда-нибудь решит прихлопнуть всю окружающую его буйную жизнь, верилось с трудом. А тут... Чего же он тянет, этот Бигл? Красуется перед профанами своим умом?
  Похоже, так оно и было. Выдержав внушительную, но совсем не обязательную паузу, биолог продолжил:
  Я не знаю, как это еще можно назвать. Дело в том, что деревья, по сути, губят собственную планету! Их рост в высоту практически завершился, зато корни продолжают стремиться вглубь, и конца этому процессу не видно. То, что мы сейчас наблюдаем на поверхности, - это лишь ничтожная часть айсберга. Вот, пожалуйста!
  Над белым кругом голопроектора сформировалась картинка. Сначала Родриго показалось, что в воздухе висит клубок коричневых змей - иногда они образуют такие скопления, чтобы, согревая друг друга переплетенными телами, впасть в зимнюю спячку. Лишь приглядевшись, можно было понять, что это не гнездо оцепеневших рептилий, а просто-напросто корни. Некоторые из них достигали чудовищной толщины - по-видимому, десятков метров в диаметре. Судить об этом было можно, сравнивая подземных монстров с отрастившими их деревьями. Последние выглядели настолько убого, что напоминали даже не хилых карликов земной тундры, а пушок плесени, покрывшей здоровенную сырную голову...
  Десантники загудели.
  - Да какой тут айсберг! - выразил общее мнение Норрис. - Здесь же прямо... - Он пытался найти сравнение, но никак не мог. - И все это добро... тут, под нами? Жуть какая-то! А смысл?..
  - Очевидно, первой задачей силиконовой жизни было как можно быстрее распространиться по планете. Вегетативный способ размножения - с помощью боковых корней - тут не подходил: если сделать ставку на него - пройдут годы. Другое дело - семена, разносимые воздушными потоками. Вот и выстроилась цепочка: первичные зародыши (откуда они взялись, мы пока не знаем) - первичные деревья - плоды-аэростаты - Спиральные Облака - черный дождь - второе поколение деревьев... Ну и так далее. Дело пошло очень быстро: мы и оглянуться не успели, как вся поверхность Камиллы была покрыта лесами. Итак, первая задача выполнена, особой надобности в деревьях, которые являются лишь органом размножения, больше нет. Они перестают расти, прекращается образование плодов - соответственно, исчезают и Спиральные Облака. Теперь главную роль играют корни. Я избрал этот термин только затем, чтобы было понятно неспециалистам. На самом же деле они являются основой силиконового суперорганизма, как мицелий - основой гриба.
  - Суперорганизма? - снова переспросил Норрис. Казалось, он не верит своим ушам.
  - Именно! Постепенно все корни сплелись в единую сеть. То, что вы видите здесь, - Бигл кивнул на проектор, - лишь незначительный ее фрагмент. Как только сеть замкнулась, началась новая фаза. Корни стали неограниченно удлиняться, пронизывая кору планеты на сотни метров вглубь. Поскольку конкурентов у суперорганизма нет, вывод напрашивался сам собой. И расчеты его подтвердили: через несколько месяцев, максимум через год, силиконовая жизнь попросту сожрет Камиллу. Что это, как не самоубийство?
  - Но постойте! - не вытерпел Родриго. - Вы так уверенно говорите "сожрет". А ведь Камилла - это не только кора. За ней следует мантия, дальше - расплавленное ядро. Чем глубже, тем выше давление и температура. Какая жизнь это выдержит? Вы утверждаете, что у корней неограниченный рост. Но, видимо, барьеры все-таки есть, и этот суперорганизм скоро в них упрется?
  - Хороший вопрос. Если исходить из привычных представлений, так оно и есть. Но мы имеем дело с объектом, который ломает эти представления. Дело в том, что уже сейчас в нижнем слое корневой системы отмечены странные образования. Полагаю, им не составит труда добраться до самого ядра.
  - То есть... как?
  - Видите ли, структура этих образований уже не столько биологическая, сколько энергетическая. Своеобразный симбиоз вещества и поля. А для поля барьеров, о которых вы говорите, не существует. Как произошел этот симбиоз, объяснить не могу. Пока не могу, - тут же поправился Бигл. - Ни один биолог с таким еще не сталкивался. Но, раз явление существует, буду... будем его изучать.
  Родриго умилила эта оговорка. Бигла, похоже, бесила мысль о том, что кто-то сможет примерить один из предназначенных ему лавровых венков. Лишь в последний момент честолюбивый юноша был вынужден признать, что в одиночку он с такой проблемой не справится.
  - Спасибо, Дональд, - поблагодарил Бигла Симаков. - Что ж, биология свое слово сказала, настала очередь физики. Прошу!
  Леви посмотрел на Тупицына. Тот кивнул:
  - Начинай, Роберто. Я - за тобой.
  - Хорошо. - Леви потеребил короткую черную бороду, собираясь с мыслями. Эта борода была предметом его гордости и одновременно поводом для насмешек со стороны коллег. Но он, наверное, не расстался бы с нею даже в обмен на престижнейшую научную премию. - Как вы знаете, мы здесь для того, чтобы изучить Кристалл. С прочими проблемами группа доктора Симакова справилась блестяще, но решить эту было невозможно без привлечения специалистов-физиков. Кристалл оказался слишком необычным объектом. По сути, не вызывают сомнений лишь два момента. Во-первых, этот феномен каким-то образом связан с силиконовой жизнью, а во-вторых, сам он по своей природе не имеет с какой бы то ни было жизнью ничего общего. Вы спросите: чем же в таком случае объясняется его непрерывный рост? Не скрою, был соблазн рассматривать объект именно как кристалл. Вы ведь знаете, при определенных условиях они могут увеличиваться, полностью сохраняя свою структуру. Но эта гипотеза лопнула, едва успев родиться. Не бывает кристаллов, способных генерировать силовое поле. Кроме того, любой минерал состоит из молекул, а здесь нет даже намека на атомное строение. Анализатор молчит! Таким образом, осталась единственная приемлемая версия: Кристалл - некое устройство, но не механическое, а энергетическое. Он внедрен на Камиллу в виде зародыша, который развивается, повинуясь заложенной программе. Принцип действия этого устройства мы и пытались узнать, проводя эксперимент.
  Родриго глянул на Норриса: лицо у того при упоминании об эксперименте стало каменным. Это не укрылось и от внимания физика.
  - Кое-кто считает, - продолжил Леви, в упор глядя на шефа десантников, - что мы потерпели полную неудачу. Но это с какой стороны посмотреть. Ничто не дается даром. Потеряв нескольких роботов, мы приблизились к пониманию истины. Думается, не такая уж большая цена. Может, я выражаюсь несколько высокопарно...
  - Короче, - перебил его начинающий терять терпение Норрис, - вам удалось выяснить, из чего состоит Кристалл?
  - Полагаю, что да. Он представляет собой кокон свернутого пространства.
  Наступила звенящая тишина. Над проектором уже минут пять висело изображение диковинного прозрачного замка, и сейчас Норрис ощупывал взглядом каждую его грань, пытаясь осмыслить услышанное. Наконец он сдался:
  - Как это?..
  Физик пожал плечами:
  - Популярно объяснить я не могу. Придется как минимум полчаса выписывать уравнения, которые вам ничего не дадут. Скажу лишь, что основные формулы СП были выведены еще до моего рождения, но доказать, что оно действительно существует, до сих пор никому не удавалось. Это совсем другая штука, нежели искривленное пространство, в котором, по большому счету, мы все и живем. Суть иная...
  Родриго вспомнил о том, какие фокусы со временем-пространством вытворял Мак, и ему стало не по себе. Создавалось впечатление, что человечество с его непомерными амбициями - на самом деле всего лишь карлик, делающий робкие шаги во Вселенной в окружении гигантов.
  - А силовое поле Кристалла? - спросил он. - Дополнительная защита? Но если роботы прошли сквозь него, а кокона СП не одолели, то это напоминает... как бы выразиться... Ну, в общем, все равно, что бронированное убежище решили для страховки обнести еще и деревянным забором.
  - Нет, совсем не так, - возразил Леви. - Мы пришли к выводу, что поле - это только побочный эффект. Оно автоматически окружает любой объект СП, повторяя его контуры. Это как тень, которую неизбежно отбрасывает каждый освещенный предмет. Роботы действительно преодолели поле без особых проблем, но, приблизившись к Кристаллу, испытали на себе искажение пространства. Как только они достигли критического рубежа, начался сложный физический процесс с выделением большого количества энергии. Чем это обернулось для нашей техники, вы знаете. Хорошо еще, что нас не достало...
  - А как объяснить то, что мы видим Кристалл? - спросил Родриго. - Он же, как я понял, вне обычного пространства?
  - Объяснение есть, но оно сложное, а мы, кажется, договорились не углубляться в дебри физики. Какие еще вопросы?
  - Вопросов-то много, - вновь заговорил Норрис. - По-моему, их еще только начали задавать. Формулы нам действительно ни к чему. Но очень хотелось бы знать, что этот Кристалл делает на Камилле и какова его связь с коричневыми джунглями.
  Леви открыл было рот, но его опередил Тупицын.
  - Позволь, Роберто, я отвечу. - Он немного помолчал. - Дело обстоит серьезно. Намного серьезнее, чем мы думали поначалу. Выявить связь между двумя феноменами никак не удавалось, и я очень признателен Дональду, который навел нас на мысль. Вы уже слышали - он сравнил корневую систему деревьев с мицелием, то есть грибницей. Продолжая аналогию, можно представить Кристалл чем-то вроде плодового тела гриба, к которому и сходятся нити мицелия. Стоило нам до этого додуматься, как все сразу встало на свои места. Ведь что такое гриб? Жизнь у него незамысловатая: он поглощает из среды питательные вещества, а когда накопит их достаточно, формирует орган размножения - уже упомянутое плодовое тело. Здесь, на Камилле, происходит примерно то же самое. Как опенок разлагает древесину, на которой поселился, так силиконовый суперорганизм разрушает собственную планету, в буквальном смысле слова высасывая из нее энергию. Он ни перед чем не остановится: дойдет до ядра - высосет и его. А Кристалл - не что иное, как приемник, аккумулятор этой энергии. Но очень хитрый приемник. Любой другой на его месте переполнился бы и лопнул - возможно, похоронив при этом планету. Однако этого не происходит. Почему? Напрашивается единственное объяснение: Кристалл - не только приемник, но и передатчик. Накопив стекающуюся со всей планеты энергию, он куда-то переправляет ее через гиперпространство. Именно так, потому что любой другой способ мы бы выявили сразу.
  Как видите, нам удалось узнать самое основное. Конечно, многие вопросы пока еще остаются без ответа. Непонятно, например, каким образом энергия просачивается в кокон свернутого пространства, как она там преобразуется. Еще одна загадка - сращивание нижних корней с полем. Увы, она осталась головоломкой не только для Дональда. Вызывает интерес и то, куда денется суперорганизм, когда он расправится с Камиллой. Будет вечно скитаться в космосе? А может, переварит сам себя, превратится в чистую энергию, которую привычно всосет Кристалл и отправит по одному ему известному адресу?
  Сказать, что монолог Тупицына не вызвал восторга у Норриса, значило ничего не сказать. Родриго даже показалось, что, выслушивая физика, шеф осунулся.
  - Молодцы, - мрачно произнес Норрис. - Вы действительно приблизились к пониманию истины. Даже на разные частности нашли время. Вам интересно, скушают себя эти каменные насаждения или нет. Я бы сам с удовольствием занялся этой животрепещущей темой. Да, боюсь, не успею: трудно на чем-то сосредоточиться, когда земля горит под ногами. Итак, эти искусники-"сеятели" дают нам ногой под зад. Ну, спасибо хотя бы за то, что не прихлопнули сразу. Ладно, шутки в сторону. - Он помрачнел еще больше. - Камилла для нас потеряна, это ясно. Мы уйдем, и, наверное, очень скоро. Но что, если аппетиты "сеятелей" разрастутся? Вы представляете, что будет, если они доберутся до Земли? Поэтому меня интересует не то, чем будет питаться эта ваша грибница, а то, куда Кристалл сливает энергию, Где рассадник заразы? Вы пытались хотя бы приблизительно определить координаты "гнезда" "сеятелей"?
  - Разумеется, пытались. - Тон физика стал резким: Тупицын, похоже, очень уважал себя и не был склонен виновато опускать глаза, выслушивая нотации. Вы же сами не дали мне договорить. Конечно, находясь в обычном пространстве, трудно понять, что происходит в "гипере". Но по косвенным признакам мы установили, что передача энергии ведется раз в сутки, в одно и то же время. Если считать Кристалл своеобразной антенной, то она в эти моменты оказывается ориентированной на участок космоса в созвездии Эридана - разумеется, если смотреть с Земли. Конечно, мы надеялись обнаружить на этой оси какую-нибудь звезду - скорее всего, она и оказалась бы тем самым "гнездом". Но все светила находятся хоть немного, да в стороне от траектории энергетического луча. Рассматривать гипотезу, что "гнездо" расположено в другой галактике, мы не стали - для этого пока нет оснований. Остается признать, что приемник энергии не привязан ни к какой звезде. Допустим, это огромный корабль или блуждающая по космосу искусственная планета с собственными двигателями. А может, исполинский суперорганизм - что-то вроде наделенного разумом пылевого облака. В произведениях фантастов такие встречались нередко.
  Наступившую вслед за этим гробовую тишину нарушил голос Симакова:
  - Поскольку объект не идентифицирован, а как-то называть его надо, я решил об этом позаботиться. Олег - видимо, из скромности - был против, но мне удалось настоять на своем. В общем, временно эта штука получает обозначение "Тупицын-Леви". Думаю, никто не оспорит вклад наших уважаемых физиков? Предлагая название, я исходил еще из того, что оно сокращается до простенького "Тул". Если у кого-то есть другие варианты, готов их выслушать.
  Норрис посмотрел на него исподлобья:
  - Вы думаете, это самое важное? Ну, хорошо, пусть будет Тул. А есть ли у нас шансы до него добраться?
  - Шансы есть всегда, - ответил Тупицын. - Правда, часто они бывают микроскопическими - скажем, один на миллиард. Но я думаю, эту проблему мы все-таки решим. Хотя, может быть, дорогой ценой.
  У Норриса напряглись скулы.
  - Что вы имеете в виду?
  - Видите ли, нам пока известно только направление. Если послать вдоль луча корабли-разведчики, есть большая вероятность того, что они попадут в выброс энергии с Камиллы и будут уничтожены. Мы ведь не знаем даже того, какую ширину имеет гиперканал. Но нам может помочь сам этот... Тул. Я тоже считаю, что он не ограничится Камиллой. Учитывая, что она будет съедена максимум за год, аппетиты у него действительно гигантские. Таким образом, остается дождаться очередного нападения. Обнаружив где-нибудь второй Кристалл, мы проследим, куда он переправляет энергию. Точка пересечения лучей и будет означать искомое. Конечно, все это - только предположения. Не исключаю, что Тул - лишь плод нашей фантазии. Почему бы "сеятелям" не запустить несколько приемников энергии, каждый из которых жестко привязан к определенной планете? В этом случае наша задача неимоверно усложняется. Но будем надеяться, что объект, который мы разыскиваем, все же единственный.
  - Я тоже на это надеюсь, - сказал Норрис. Не очень-то приятно сознавать, что мы со всех сторон окружены врагом.
  - Врагом? - Тупицын поднял брови. - Я этого слова не говорил!
  - Разумеется. Но надо всегда предполагать, что события будут развиваться по худшему варианту. Оптимизм, даже умеренный, может с кем угодно сыграть дурную шутку. Во всяком случае, дружеских чувств этот Тул к нам не питает. Он даже не думает считаться с нашим присутствием на Камилле! Для простого человека такая ситуация всего лишь неприятна. Для того, кто несет ответственность за других, - опасна. Мы не можем позволить себе успокоиться, пока не вычислим местонахождение Тула.
  - Вычислим. Я обещаю.
  - Дорогой ценой, как вы выразились. Ценой разрушения еще одной планеты...
  Тупицын вспыхнул, и только тут Норрис понял, что перегнул палку.
  - Извините... Я, конечно, к вам несправедлив. Вы действительно проделали огромную работу, а мы до сих пор ничем похвастать не можем. С Кристаллом не справились, потом больше недели бездельничали... Но именно нам, если угроза для Земли все же существует, придется идти в бой. Нам, грубым, неотесанным, нетерпеливым воякам... Скажите, Тупицын... Может быть, все-таки есть какой-то другой способ?
  - Пока я его не вижу.
  - Ну что ж... - Норрис поднялся. - Думаю, на этом закончим.
  Десантники вокруг Родриго встали, а он все сидел, пытаясь переварить услышанное. Он предполагал, что узнает много нового - неспроста же ученые столько дней работали почти без продыху. А может, шеф, повсюду видящий врагов, преувеличивает опасность? От Мака ведь тоже можно было ждать беды. Однако все обошлось. Обойдется ли на этот раз?..
  
  
  Глава 10
  ПРИЗРАК
  
  Странные малиновые цветы. Странное желтое небо. Странное фиолетовое солнце над головой. Полная фантасмагория! Ольгерд стоит посреди равнины, один в этом попугайски раскрашенном мире, и силится понять, как он сюда попал. Где все? Испугались чего-то необъяснимого, бросили его, забыли в панике? А может, одновременно повредились рассудком, разбрелись по равнине, сгинули бесследно, и лишь он, чудом отсрочивший свой конец, еще только ждет, когда и на него обрушится волна безумия?
  И тут возникает голос. "Да ты же вовсе не один, Ольгерд, - нашептывает он. - Приглядись как следует. Видишь?"
  И Ольгерд действительно видит. Словно материализуясь из воздуха, перед ним вырастает какая-то зыбкая, расплывчатая фигура, густеет, приобретает очертания. Человек?! Ольгерду становится не по себе: у фигуры нет лица! Есть туловище, руки, ноги. Лица нет. На Ольгерда накатывается та самая волна... но нет... это еще не безумие - только невыразимый ужас. Надо что-то делать, ведь безумие - вот оно, рядом, сейчас прорвет слабеющую оборону захлестнутого страхом мозга, поселится в нем, как ядовитый гриб, выпустит облако угольно-черных спор, и наступит мрак... Защищайся, Ольгерд!
  Он отступает назад, поднимает неведомо как оказавшийся в руках пульсатор, и смертоносный луч прошивает фигуру. Ольгерд отчетливо видит, как призрак вздрагивает и в предсмертной агонии вскидывает вверх длинные корявые руки. Они начинают вытягиваться, непрерывно истончаются, готовые переломиться посередине, и их обладатель тоже растет. Вот в нем уже полтора нормальных человеческих роста, два... А затем у призрака появляется лицо. Венчающий фигуру полупрозрачный овал медленно наливается телесным цветом, становится выпуклым, на нем образуются неровности, выступают темные пятна... Да, это, несомненно, лицо - неприятное, но вполне человеческое. Оно искажено невыносимой болью, пронзившей уродливое, иссохшее тело "живой мумии", а в глазах - и страх, и недоумение, и тихая, почти смиренная укоризна: ну как же так, за что?
  Внутри Ольгерда кто-то кричит противным срывающимся голосом. Начало безумия? Не в силах вынести укора в глазах своей жертвы, Ольгерд снова стреляет, всаживает заряд за зарядом в нависшую над ним тень человека. Призрак медленно, пугающе медленно клонится вперед. Ольгерд падает, закрывается руками, бьется на земле в истерике. Подстреленный фантом обрушивается на него...
  Ольгерд рывком оторвал голову от подушки и сел. Из окна струился тусклый красный свет восходящего солнца, растворяя последние клочья кошмара.
  Он вскочил. Быстрее встряхнуться! Несколько энергичных упражнений - и о пережитом только что ужасе можно будет забыть. Надо же, какая чушь ему привиделась! Бывали, конечно, у него и раньше впечатляющие сновидения, но никогда еще он не помирал от страха, находясь в их власти.
  Ольгерд как следует помахал руками и ногами, раз тридцать отжался от пола (он был накачан не хуже иного десантника), потом принял контрастный душ. Это помогло ему прийти в себя, но вместо того, чтобы выбросить из головы чудовищный сон, он принялся со всей скрупулезностью ученого изучать его.
  Ничто не происходит просто так - в этом Ольгерд, в отличие от зараженных суеверием вояк (таких он встречал немало), был абсолютно уверен. Наивно думать, что ночью мозг полностью отключается - он продолжает потихоньку работать, пытаясь справиться с проблемами, на решение которых не хватило дня. И часто дает своему хозяину подсказку - надо только суметь ее расшифровать.
  Что сейчас для Ольгерда самое главное? Его миссия. Он еще не знает, в чем конкретно она заключается, но убежден: настанет время - и высшие силы, бурное проявление которых на Камилле невозможно оспорить, сами призовут его на службу. Но мало просто ожидать событий, привычно копаясь в камешках, - надо быть к ним внутренне готовым. Он и готовился - ежедневно, ежечасно. И вот подсознание подсовывает ему жуткую картинку, словно предупреждая: то, чему ты собираешься посвятить себя, всего лишь химера, такая же, как убиенный тобой монстр. А подсознание - великая вещь. Не зря же он, Ольгерд, всю жизнь так уверенно полагался на интуицию!
  Так что делать? Согласиться с тем, что гипотетический Тул не имеет ни малейшего отношения к его судьбе? Признать свою исключительность всего лишь игрой воспаленного ума, вновь засесть за камешки, надеясь, что о тебе когда-нибудь напишут две строчки в энциклопедии?
  Ольгерд вышел в коридор. Он был пуст - до подъема оставалось еще двадцать минут. Вдруг из-за угла вынырнул "уник" и, держа над конической "головой" увесистый с виду блок, проплыл к выходу. "Ах, да, - вспомнил Ольгерд, - Базу демонтируют. Я и забыл, что этим железным ребятам сон не нужен. Наверное, целую ночь трудились. Если так, то из нашего домика, надо думать, вынесли уже почти всю "начинку" - не тронули только жилые помещения, генератор... ну и какие-нибудь мелочи остались. Значит, уже сегодня - скорее всего, после обеда - поступит команда лезть в пассажирский модуль. Нас забросят на корабль, потом за дело возьмутся "силовики" и до вечера разберут стены. Пара рейсов грузового модуля - и все. Прощай, Камилла... Для одних это будет полным крахом, больнейшим ударом по самолюбию, другие немедленно засядут за научные труды, беспокоясь лишь о том, как бы их не опередили дорвавшиеся до готового коллеги на Земле. А несколько очень больших людей станут ломать головы, придумывая, как спасти человечество от ненасытного пожирателя планет. Только я, единственный из посвященных, не поддамся общей суете. К чему эти потуги? Сидя под боком у готовой взорваться Сверхновой, одинаково смешно и пытаться сделать в отпущенные тебе дни научную карьеру, и пробовать обуздать исполина своими муравьиными силами! Неужели так трудно понять, что нам не дано остановить стрелки часов, неумолимо отсчитывающих новое время? Впрочем, аналогия со Сверхновой неуместна. Кем бы ни был Тул, это не сгусток бездушной материи, которому все равно, увлечет ли он за собой в могилу пару-тройку цивилизаций. А значит, нам уготована лучшая участь, чем безвременно кануть в вечность. Надо только добиться, чтобы это поняли все".
  В коридоре появился еще один кибер, гораздо больше "уника". Он вздымал длинную металлическую плиту весом никак не меньше его самого. Могло показаться, что робот вот-вот перевернется, но молектронный мозг не мог ошибиться - он, как всегда, точно рассчитал центр тяжести. Ольгерд проводил взглядом работягу и, прикинув, что тот вышел, скорее всего, из главного зала, зашагал туда.
  В зале трудились еще четыре робота. Они разбирали одну из стен, поскольку ни аппаратуры, ни кресел уже не было в помине. На месте голопроектора в полу зияло ровное круглое отверстие. Киберы, скользя на силовой подушке, работали практически бесшумно. Их манипуляторы то укорачивались, то удлинялись. Одна конечность водила молекулярным деструктором вдоль стыков, разрушая сверхпрочный герметик, остальные впивались вакуумными присосками в готовую вывалиться панель и перегружали ее на "носильщика". Лишь изредка из-за какого-нибудь просчета металлические поверхности соприкасались, да и то слегка, вызывая мечущееся по залу эхо. Но обитатели Базы, досматривающие последний сон, ничего не слышали - в комнатах была идеальная звукоизоляция.
  И тут Ольгерд вздрогнул - в двери напротив, ведущей к помещениям десантников, возник человек. Он стоял очень прямо, заложив руки за спину и расправив плечи, словно рисуясь безупречной выправкой.
  "Родриго Кармона, - узнал Ольгерд. - Как он здесь оказался в такую рань? Может, и ему что-нибудь привиделось? Даже забавно".
  Родриго его тоже узнал. Они обменялись кивками, после чего как будто потеряли интерес друг к другу, разглядывая ворочающих тяжести киберов. Однако Ольгерду показалось, что Кармона исподтишка наблюдает за ним. Только показалось? Да нет, десантник определенно косил глазом в его сторону!
  "Ну что ж, насмотрись напоследок, - подумал Ольгерд. - Я еще в лесу тебя заинтриговал - ты даже не вытерпел и отвел Дона в сторонку, чтобы потолковать о моей скромной персоне. Конечно, разболтавшийся винтик системы - это любопытно. Особенно для тех, кто привык жить по уставу, а иметь собственное мнение считает непозволительной роскошью. Но что из того? Ты не агент СБ - это я знаю точно. Да и тому было бы не к чему прицепиться - я ничего криминального не высказывал. Скоро мы будем на Земле, а там наши пути разойдутся. Надеюсь, навсегда".
  Но Ольгерд недолго тешился этой мыслью. Его начали грызть сомнения. Он снова взглянул на Кармону и вдруг почувствовал в спокойной, уверенной позе латиноамериканца скрытую угрозу. "Рано ты сбросил его со счетов, - шепнул внутренний голос. - Вы еще встретитесь. И не жди от этой встречи ничего хорошего".
  Иногда он начинал бояться своей удивительной интуиции. Ольгерду казалось, что однажды, в самый ответственный момент, когда он доверится ей всецело, она его подведет. И тогда - вся жизнь насмарку. Пусть его мозг устроен не так, как у других, путь он способен, выхватывая из лавины информации единственно ценную, мгновенно строить прогнозные цепочки. Пусть! Но когда-нибудь он непременно даст осечку...
  "Да, пожалуй, этого Кармоны и в самом деле стоит остерегаться, - подумал Ольгерд. - Стоп! А почему, собственно? Я же еще ничего не решил! Давай-ка порассуждаем. Допустим, зловещий призрак явился мне не случайно: подсознание подсказало, что мысль о моем высоком предназначении - самообман. Значит, надо просто выбросить ее из головы. Что тогда сможет мне предъявить этот красавчик, даже если он специально меня "пасет"? Ничего! Вот только... Вдруг действительно осечка? Причем двойная? Надоело мозгу мне угождать, вот он и взбрыкнул, выдал два ляпа. То есть и призрак этот - страх на пустом месте, и сверхбдительность бравого десантника - плод воображения. Плюнь на это и продолжай задуманное. И все-таки... О дьявольщина! Как же поступить?"
  Пока он так терзался, киберы расправились с очередным фрагментом стены. Он был довольно длинным, поэтому роботы ухватили его вдвоем и, умело распределив нагрузку, понесли добычу на выход проторенной дорогой. Ольгерду пришлось отступить в коридор, а когда он вернулся на свой "наблюдательный пункт", в проеме напротив уже никого не было. Кармона исчез, сделав свое дело - посеяв сомнение...
  
  
  Глава 11
  ПОЛЛИ
  
  По зову своей беспокойной природы
  Мы тянем к созвездьям пылающий след
  И, сжав световые упругие годы,
  Пронзаем пространство клинками ракет...
  
  Воич убавил звук почти до минимума; мелодию еще можно было различить, а вот слова уже угадывались с трудом.
  - Скажите мне, Кармона, что вы испытываете, когда слышите наш гимн?
  Такого вопроса Родриго не ожидал, а потому отозвался не сразу.
  - Откровенно?
  - Разумеется, откровенно.
  - Тогда я вам не скажу.
  - Вот как? Почему же? - Воич снова увеличил громкость - совсем чуть-чуть, словно надеясь, что величие музыки Вагнера заставит собеседника передумать.
  - Раньше у меня к нему было одно отношение, теперь - другое. Я имею в виду слова, потому что музыка, без сомнения, великолепна. Наверное, я повзрослел...
  - Хм... А я, значит, мальчик, развлекающийся военными игрушками, и мне вас, такого умудренного жизнью, не понять... Нет уж, Кармона, договаривайте до конца.
  - Вы в самом деле этого хотите, генерал? Ну, хорошо. В бравурных маршах я чувствую какую-то неискренность... нет, не то. Упрощенность - это, пожалуй, вернее. Жизнь всегда сложнее короткой формулировки: "Пришел, увидел, победил". Возможно, вы со мной не согласитесь, но даже десантнику порой надо думать. А этот текст... он воздействует прямо на опорно-двигательную систему, минуя мозги...
  - ...Которых у вас, разумеется, хоть отбавляй. Ну-ну, не обижайтесь. Голова на плечах - штука хорошая, и она у вас действительно есть. Смею надеяться, у меня тоже. По правде говоря, я и не ожидал, что под звуки гимна вы встанете навытяжку.
  - Когда-то поступал именно так.
  - Верю, верю. Мне многое о вас известно, Кармона, вплоть до... но не будем об этом. Вы, конечно, недоумеваете, зачем я затеял этот разговор. Просто мне захотелось выяснить ваше настроение.
  - Мое настроение? Зачем?
  - Я должен знать, на кого могу опереться.
  Родриго стало не по себе.
  - Вы хотите сказать, генерал... Неужели все так плохо?
  - Ну-ну, Кармона, пугаться не надо, иначе вы меня разочаруете. О том, как обстоят дела, я вам расскажу немного позже. А пока...
  Воич резко прибавил звук и с неподвижным, но каким-то просветленным лицом дослушал последние торжествующие аккорды "Полета валькирий". Затем выключил кристаллофон.
  - Для гимнов, Кармона, не используют сонеты Шекспира. Все должно быть просто и доходчиво. Опорно-двигательная система... Это вы хорошо сказали. А почему нет? Не она ли вас выручала в... ну, вы сами знаете свои былые подвиги. Какого-нибудь любителя нюхать цветочки и петь серенады под луной на вашем месте похоронили бы еще лет десять назад. Не будете спорить?
  - Нет.
  - Вот видите. Я бы сказал, наш гимн идеален. Вы только вслушайтесь. Вперед и ввысь! Вперед и ввысь! Вот поэзия десанта! Это не сладкое щебетание изнеженных существ, засидевших бока земного шарика. При виде нас они всегда будут брезгливо морщить нос... однако речь не о них. Вы не поверите, Кармона, но я решил стать десантником, когда впервые услышал этот гимн. Окончательно и бесповоротно! Он сопровождал меня всю жизнь, и порой эта музыка, эти слова вытаскивали меня из таких переделок... да вам ли это объяснять! Бывало, совсем загибаешься, но думаешь: ан нет, вперед и ввысь, вперед и ввысь! Знакомое чувство, не правда ли?
  Родриго кивнул:
  - Я тоже пацаном шалел, когда слышал гимн. Только, наверное, меня все-таки больше привлекала десантная форма. Думал: в лепешку расшибусь, но когда-нибудь ее надену!
  - Вот-вот! И все было отлично, пока мы имели дело с безмозглой материей. Не важно, что под этим подразумевать - огненный шквал, разъедающие броню вулканические газы или вечно голодного снежного дракона. Каждый из нас мог ошибиться и погибнуть, но мы знали: товарищи учтут наши ошибки и победят. Огонь укротят, газы нейтрализуют, дракона посадят в клетку и выставят на потеху... Обстоятельства могут побороть отдельного человека - остановить, даже уничтожить. Но десант... Он неудержим и неуничтожим. Вперед и ввысь!
  Какой-нибудь юнец, попав в святая святых ДС, сейчас смотрел бы генералу в рот и восторженно хлопал глазами. Вот только Родриго давно уже не был юнцом. Он разглядывал сверкающую белизной поверхность стола и думал: "Что-то определенно случилось... Что-то новое... Но что?"
  - Так должно было быть, - продолжал Воич. - Я надеялся, что не доживу до времени, когда станет иначе. А вот дожил... - Он насупился. - Мы столкнулись с силой, которая превосходит нашу. Это не слепая стихия, не тупая зубастая тварь. И не затворник Мак. Он тоже сильнее нас, но ему и на Оливии хорошо, даже очень, так что нам беспокоиться не о чем. Во всяком случае, пока. Вы знаете, Кармона, ведь даже после этой истории с Маком я не изменил своего отношения к гимну. Неприятный этап, конечно, но мы его пережили, а в остальном все продолжало идти как надо. И только Тул... Его вторжение перевернуло этот мир, который мы давным-давно, с тех пор, как прорвались к звездам, привыкли считать своим. "Вперед и ввысь" уже не работало - мы наткнулись на барьер. И гимн... символ нашего духа... я впервые в жизни поймал себя на мысли, что воспринимаю его уже не так, как раньше. Наступил какой-то разлад... Любые слова имеют смысл, если за ними что-то стоит. Утверждаешь, что свернешь горы, - значит, действительно имеешь силенку. Иначе это просто красивая фраза. И вот, когда перед тобой встает непреодолимое препятствие... Вы меня слушаете, Кармона?
  - Очень внимательно, генерал. Вы знаете... Боюсь показаться дерзким, но демонстрировать перед подчиненным свою слабость - это, по-моему...
  Воич нахмурился, взглянул на свои огромные ручищи, словно раздумывая, не вышвырнуть ли нахала за дверь, затем ответил - подчеркнуто спокойно, но с какой-то нехорошей ноткой в голосе:
  - Вас следовало хорошо подумать, Кармона, прежде чем сказать мне это. Слабость... Я не могу позволить себе быть слабым. Другие могут, я - нет. Назвал бы вам фамилии тех, кто на самом деле успел распустить сопли, но, разумеется, не назову. Я - не распускал и никогда не распущу. Просто констатирую факты. Они не радуют, и я должен это честно признать. Утверждать, что все хорошо, сейчас может только законченный идиот. Вы - далеко не идиот. Во всяком случае, на Камилле вели себя правильно. Не суетились, понапрасну не дергали начальство, а многие на вашем месте обязательно бы это сделали - только затем, чтобы показать: я - эмиссар самого Воича, могу карать и миловать! Вы добросовестно проанализировали ситуацию и пришли к выводу, что ваш час еще не настал. Но может настать. Потому-то я и решил иметь с вами дело дальше. А раз так, необходимо узнать ваше настроение. Психика - штука сложная, многие на этом обжигались.
  - То, что я не идиот, меня несказанно радует, генерал. И что же вы обо мне узнали?
  - Не так много. Но пока в вас не разочаровался. Отношение к гимну - хороший тест. Вы могли говорить о нем с искренним умилением - и это заставило бы меня задуматься. Хотим мы этого или нет, но время изменилось. Разлад, о котором я говорил, - реальность, и не признавать ее глупо. Следующий вариант: вы могли впасть в цинизм, но покривить душой, разыграв передо мной все то же умиление. Пусть, мол, генерал услышит то, что хочет услышать: добрее будет, обласкает. Таких двуличных исполнителей мне тоже не нужно - в серьезном деле на них нельзя положиться. Остается тот вариант, который вы и избрали. Впрочем, почему избрали? Просто откровенно выложили то, что думаете. Ни ненужной эйфории, ни глумления. Нормальная мужская оценка.
  - Неужели это было для вас так важно?
  - Все может иметь значение, когда приходит время позаботиться о судьбах мира.
  - Хорошо. Теперь-то вы мне расскажете, что произошло?
  - Случилось то, что должно было случиться: Тул напал еще на одну планету.
  Воич произнес это буднично, но Родриго новость ошарашила. Он, конечно, трезво смотрел на вещи и был уверен, что Тул не ограничится Камиллой. Но чтобы так скоро...
  - Какую?
  - Похоже, ему надоело вгрызаться в кремнийорганику. Теперь его потянуло на водичку. Взгляните!
  Одна из стен кабинета превратилась в голоэкран. Родриго увидел море - мрачное и, как ему показалось, очень холодное. По нему ползли тягучие свинцово-серые волны - не катились, а именно ползли, через силу, словно выполняя тяжкий долг. Ни брызг, ни пенных барашков... Линия горизонта была совершенно черной, и к ней примерзло бледно-зеленое небо. Его нездоровый вид дополняли безобразные фиолетовые опухоли облаков. Солнце, неожиданно большое (раза в два крупнее земного!) тоже страдало недугом: темно-красный диск разъедали еще более темные пятна - где одиночные, а где целыми россыпями.
  - Не узнаете? - спросил Воич.
  - Дайте подумать... - Родриго напряг память. Почти все планеты, с которыми ему приходилось иметь дело, были неприветливыми, но в большинстве своем отличались все же каким-то суровым обаянием. Этот же больной мир даже не вызывал сочувствия: его не тянуло облагораживать - милосерднее казалось бросить на произвол судьбы. Мог ли он вообще заинтересовать людей? Впрочем, десант не выбирает объекты - их ему указывают. Кто-то здесь все-таки побывал. Команда Якобсона? Уинтера? Сергачева? Постой-ка! Ребята Сергачева как-то обронили пару фраз...
  - Не вполне уверен, но это, кажется, Памела. Или Пенелопа?
  - Полли. Просто Полли. Небольшая холодная планетка, полностью покрытая водой. Больше четверти поверхности занимают ледяные шапки. Атмосфера довольно разреженная. В ней много всякой гадости, но есть и кислород. Причем в изрядном количестве.
  - Кислород? Но тогда, надо думать, и жизнь?..
  - Совершенно верно. И жизнь. Многочисленные водоросли, включая гигантские. Ими, как водится, кормятся различные животные организмы - порой тоже внушительных размеров.
  - Да-да, теперь припоминаю, - сказал Родриго. - Слышал кое-что. Например, про исполинских скатов. Не ошибаюсь?
  - Нет. Скаты, пожалуй, главная здешняя достопримечательность. Сейчас я вам покажу одного. Полюбуйтесь!
  Камера нырнула вглубь, и Родриго увидел огромную крапчатую тушу, напоминающую ромб с воткнутым в один из тупых углов длинным голым хвостом. Любоваться, в сущности, было нечем: Родриго привлекало движение, а скат почти не подавал признаков жизни. Он неподвижно висел в толще воды, уткнувшись мордой в массу темных водорослей, и только слабое подрагивание этого бесформенного клубка говорило о том, что ленивая тварь изволит кушать.
  - Не впечатляет? - спросил Воич.
  - По правде говоря, нет. Кто это снимал? Парни Сергачева? Разве они еще там?
  Генерал покачал головой:
  - Нет. Планету признали бесперспективной. Воздух - отрава, вода - тоже, полезных ископаемых - никаких. Полли вызвала у ученых еще меньший интерес, чем Камилла. Здесь давно не держат никакого персонала - станцию обслуживают автоматы. Время от времени в атмосферу запускаются зонды, а океан изучают глубоководные киберы. Собранная информация передается на Землю крайне редко. График допускается нарушить лишь в том случае, если что-нибудь стрясется. И вот стряслось. Смотрите!
  Скат уже исчез. В поле зрения камеры несколько раз попадали скопления какой-то мелюзги, похожие на клубящиеся облачка; затем она глянула вверх и нацелилась на студенистую лепешку с идеально ровными краями. Эта штука, слегка вогнутая, напоминала большую тарелку, перевернутую вверх дном. Она плавно покачивалась на поверхности воды; в такт набегающим волнам мерно вздрагивали радиально разбегающиеся из-под "крыши" бахромчатые щупальца. Их было десятка полтора, и почти все, кроме трех, едва достигали краев "тарелки". Зато эти три продолжались, преобразуясь в длиннейшие беловатые жгуты. Они уходили вниз, но под небольшим углом - очевидно, лишь в силу неизбежного провисания.
  - Ну, каково? - спросил Воич.
  Родриго потер подбородок.
  - На первый взгляд, ничего особенного. Океан богат живностью, и я сказал бы, что это обычный водный организм - местная медуза или что-то вроде того. Но жгуты... Как я понимаю, у каждого на конце - по такой же медузе?
  - Да, и вы сейчас в этом убедитесь.
  Камера проследила за одним из жгутов. Через несколько десятков метров он стал совсем тонким - настолько, что без подсветки кибера пропал бы из виду. Родриго представил, какое чудовищное натяжение должна испытывать эта нескончаемая нить: казалось, она порвется, стоит проплывающей мимо рыбешке задеть ее хвостом. Однако поблескивающая в свете прожектора струна была сработана на совесть. Дойдя до низшей точки, она начала так же полого подниматься вверх и наконец соединилась с другой "тарелкой".
  - Ясно... - сказал Родриго. - Тул верен себе, хотя оказался изобретательнее, чем я думал. На этот раз не кустики, а медузы...
  - Да еще какие! Наши биологи в один голос заявляют, что их строение уникально.
  - Уже успели изучить строение?
  - Пока еще не в полной мере - только по данным, которые переслали на Землю автоматы. А автоматам исследовательский зуд не присущ: они даже к гуманоиду подойдут с той же меркой, что к дождевому червяку.
  - Ну, уж...
  - Ладно, шучу.
  - Значит, Тул для каждой планеты выбирает свою тактику?
  - Ну, тактика-то, как видите, одна и та же. А вот варианты... Их у него в запасе, наверное, бесчисленное множество. Я даже могу предсказать, как он поступит, собравшись пожрать какой-нибудь газовый гигант вроде нашего Юпитера. Но вернемся к Полли. Не сомневаюсь, что "медузы" - временные образования. Рано или поздно Тул "выпьет" всю воду, обнажится кора, и тогда на смену этим студенистым блюдцам придут некие кристаллические структуры - возможно, похожие на уже знакомые вам кустики. Они отрастят корни, и дальше все будет так же, как на Камилле.
  - Точно так же? Постойте! На Камилле он вырастил передатчик - тот самый, что оказался нам не по зубам. А здесь?..
  - Все аналогично - разумеется, с поправкой на местные условия. Сейчас вы в этом убедитесь. Вот последняя картинка.
  Родриго увидел выступающий из воды огромный купол, такой же полупрозрачный, как "тарелки". Только он, несмотря на волны, стоял незыблемо, словно набалдашник исполинского жезла, намертво вбитого в океанское дно.
  - Представьте, эту махину ничто не держит, - словно угадав мысли собеседника, сказал Воич. - Жгуты - не в счет. И тем не менее она жестко ориентирована - продолжение ее оси проходит строго через центр планеты.
  - Ее стабилизирует какое-то поле? - догадался Родриго.
  - Мощнейшее поле, Кармона. Мощнейшее! - Генерал оживился. Как любой военный, он не мог не испытывать почтения перед величием превосходящей силы, хотя и обязан был любым способом сломить ее. - Каким-то образом оно привязано к магнитным линиям Полли. Можно сказать, оба поля сцепились, как атомы металлов, образующие сплав, и вморозили эту болванку, - он кивнул на купол, - в определенный объем пространства. Единственное, что ей остается, - вращаться вместе с планетой. Кстати, что это я все показываю вам верхушку айсберга? Взгляните-ка!
  Камера погрузилась в воду, и Родриго увидел "болванку" во всей красе.
  Это оказалась грандиозная штука - ее составляли многочисленные полусферы, насаженные через равные промежутки на общий ствол. Она не достигала дна, даже не протягивала к нему хотя бы тоненький корешок, но в горизонтальной плоскости была зафиксирована так, что, на первый взгляд, никакого поля и не требовалось. Из-под каждого купола выступали могучие щупальца; на концах они расщеплялись, образуя сотни, а может, и тысячи отростков, постепенно переходящих в знакомые беловатые нити. Подплыв поближе, кибер непременно запутался бы в этой густейшей паутине, поэтому он кружил поодаль, снимая морскую диковину во всех ракурсах.
  - Черт! - вырвалось у Родриго. - Генерал, вы видите? У нее шестилучевая симметрия, как у Кристалла на Камилле!
  - Вас это удивляет? Меня - ничуть. Должно же у творений Тула, пусть и столь непохожих, быть что-то общее.
  - Тул... Мы говорим о нем, как о существе-одиночке. Но почему не предположить, что это цивилизация, и составляют ее шестилучевые или шестигранные организмы?
  - Предположить можно что угодно, Кармона. Не исключаю, что все окажется именно так, как вы говорите. Это даже наиболее вероятно. Тул - всего лишь удобное обозначение, и мы будем придерживаться его, пока не получим "портрет" нашего нового знакомого.
  - И сколько ждать... "портрета"?
  - Думаю, уже недолго. Вы, кажется, настолько зачарованы видом этого кишечнополостного, что совсем забыли о его назначении.
  Умница Воич верно подметил. В отличие от Кристалла, следующее творение Тула действительно казалось живым, чем-то вроде гигантской сифонофоры, и требовалось некоторое психологическое усилие, чтобы протянуть от него нить в космическую бездну. Но признаться в этом Родриго не захотел.
  - Почему же, генерал... Если принцип тот же, что на Камилле, значит, перед нами передатчик энергии. Он, наверное, уже работал. И автоматы, надо думать, определили, куда пошел луч. Значит, вы... Проблема решена?!
  Воич смотрел на экран. На нем снова была надводная картинка, причем передатчик на этот раз снимали сверху. Свинцовые волны бестолково тыкались в купол, который медленно рос, пока Родриго не различил на самой его макушке какую-то неоднородность. Сначала она представлялась жемчужным пятнышком, затем превратилась в изящную шестиконечную снежинку. Еще несколько секунд - и снежинка оказалась торцом ажурного цилиндра... нет - плавно расширяющегося книзу усеченного конуса. Он то отчетливо просвечивал сквозь окружающую его стекловидную массу, то почти сливался с нею.
  - Вот из этой штуки оно и стреляет, - сказал Воич. - Оно... Честное слово, Кармона, ни я, ни мои люди до сих пор не придумали, как ЭТО назвать. У одного шутника, правда, хватило фантазии на "водяной фаллос"... Ну да ладно. Я затрудняюсь сказать, решена ли проблема. Мы, правда, высчитали точку, где сходятся лучи. Ну и что? Совершенно пустой сектор, никаких небесных тел! Так что до "портрета" Тула пока еще далеко. На цивилизацию не тянет, разве что это микроскопические существа, вместо планет живущие на частичках межзвездной пыли.
  - Но если Тул такой мастер создавать поля, он мог накрыться какой-нибудь "шапкой-невидимкой".
  - Мог, Кармона, безусловно, мог. Нужны исследования, надо посылать корабли, а времени мало. Тул опережает нас по всем статьям. Но самое неприятное... - Воич с такой силой стиснул край стола - настоящего деревянного стола, положенного только большим шишкам, что тот, казалось, вот-вот затрещит. - Я уже говорил о том, что кое-кто успел распустить сопли. Дальше будет еще хуже. А если информация просочится... Вы представляете, что будет тогда?
  Родриго представлял. Однажды на Синтии запаниковали научники, и привести их в чувство стоило немалых трудов.
  - Конечно, о таких вещах распространяться не принято. Многие из руководства пришли бы в бешенство, узнав, кому я поведал об их неуверенности. Но вы должны знать все, чтобы верно оценить степень опасности. Понимаете?
  Родриго пока еще ничего не понимал, однако на всякий случай кивнул.
  Воич задумчиво провел ладонью по столу. Было видно, что на самом-то деле он был бы рад не посвящать ни во что обладателя столь низкого звания, но выбора у него не оставалось.
  - Видите ли... Генералитет, конечно, составляют умные головы. Но этого недостаточно - ни одна из них сейчас не в состоянии заменить вашу. Короче говоря, вам снова играют на руку особые отношения с Маком.
  Наступила пауза.
  - Я весь внимание, генерал, - сказал Родриго, посчитав, что молчание затянулось.
  - Хорошо. Скажите, Кармона, какое впечатление на вас произвел Мак? Можно ли с ним иметь дело? Не конкретно вам, а нам, человечеству? Не спешите с ответом. Я знаю, что переговоров как таковых вы с ним не вели. Просто обсудили некоторые темы, затем он обозначил свою позицию по поводу действий землян, и вы передали ее начальству. Все это просто замечательно, я имею в виду - хорошо то, что хорошо кончается. Ну, а как насчет настоящих переговоров? Если мы, скажем, захотим видеть его в качестве союзника - он согласится?
  - В качестве союзника? Мака?! Боюсь, что я не совсем понимаю...
  Воич наклонился к нему, упершись животом в стол.
  - Да все вы понимаете, Кармона. Тул очень силен, он идет вперед, сметая любые преграды на своем пути. Пройдет ли мимо Земли - мы не знаем. Вдруг нет? Мы можем говорить высокие слова, потрясать оружием, но кто поручится, что оно эффективно против него? Единственный наш опыт, как вы знаете, был неудачным. Не знаю, что из себя представляет Тул - цивилизацию или суперорганизм, но по возможностям он нас явно превосходит. Теперь-то вам ясно, к чему я клоню? Чтобы победить сверхсущество, надо заручиться поддержкой другого сверхсущества!
  - Извините, генерал, но... Чего ради он будет нам помогать?
  - А вы подумайте. Рано или поздно Тул доберется и до Оливии. Что тогда?
  - Тогда Мак что-нибудь придумает. Это саморазвивающаяся система. Он, вероятно, уже сейчас не слабее Тула, а к тому времени...
  - Это меня не устраивает, - оборвал его Воич. - К тому времени нас с вами, возможно, уже не будет в живых. Вы представляете местонахождение Полли?
  - Да, я запомнил.
  - Прекрасно. Значит, представляете и то, что прежде чем достичь Оливии, Тул пройдет через Солнечную систему. Это скверно. Это более чем скверно, Кармона. Это конец! Теперь понимаете, почему некоторые мои коллеги повели себя, мягко говоря, неадекватно?
  Родриго молчал.
  - Но вы-то не поддадитесь панике, верно? - продолжал Воич. - Вы сохраните трезвую голову. И попытаетесь вступить с Маком в переговоры. Если понадобится, конечно. Очень хочется, чтобы до этого не дошло, но... В сущности, у вас нет выбора. Когда придет время, я отдам приказ, и вы обязаны будете его исполнить.
  В Родриго взыграло уязвленное чувство собственного достоинства.
  - Вы это так говорите, генерал, как будто я собираюсь немедленно броситься в кусты. Думаю, письменного распоряжения не понадобится. Я готов сделать все, чтобы не допустить... ладно, обойдемся без красивых фраз. Но как вы это себе представляете? Я - здесь, а Мак...
  - Не беспокойтесь, все продумано. Мы ушли с Оливии, так как это было лучшим выходом из ситуации, но не сжигали за собой мостов, не заявляли, что больше не вернемся никогда. Командование выделит корабль. Он доставит вас на Оливию, вы высадитесь и вступите в контакт с Маком. Ваша задача - убедить своего старого знакомого, что помочь нам в его же интересах. Вам не придется ничего придумывать по ходу беседы - мы снабдим вас целым набором аргументов. Например, Тул тоже может оказаться быстро прогрессирующей системой, поэтому с ним лучше покончить сразу, пока он не стал непобедимым.
  - Хорошо, - сказал Родриго. - Не знаю, какой из меня дипломат, но постараюсь быть чертовски убедительным.
  - Не скромничайте. В прошлый раз на Оливии вам все удалось блестяще.
  Родриго очень хотел ему напомнить, какую награду он за это получил, но сдержался.
  - И когда же?..
  - Я вас вызвал, чтобы обрисовать задачу и получить ваше согласие. Это не значит, что надо действовать немедленно. Пока занимайтесь своим делом, а мы посмотрим, как будут развиваться события. Может произойти что угодно, вплоть до того, что Тул скончается от несварения желудка. Поверьте, меня не очень радует перспектива прибегнуть к помощи Мака. Но если иначе будет нельзя...
  - Я понял, генерал. Это все?
  Воич вышел из-за стола, приблизился к Родриго и аккуратно, вполсилы, пожал ему руку своей медвежьей лапой.
  - Это все. Идите, Кармона!
  
  
  Глава 12
  ВСЕОБЩАЯ ГАРМОНИЯ
  
  - На сегодня хватит, - громко сказал Родриго. - Всем в душ!
  Казалось бы, при волшебных звуках долгожданной команды десантники должны были немедленно вскочить и запрыгать к выходу, как мячики. Однако сразу же в полный рост поднялись немногие, да и те шатались, как пьяные. Остальные начали с четверенек и какое-то время простояли так, словно раздумывая, стоит ли возвращаться к прямохождению. А один бедолага и вовсе продолжал лежать пластом, пока товарищи не оторвали его от неласковой тверди.
  "Пожалуй, сегодня я перегнул палку, - подумал Родриго. - Мне и самому в таких условиях работать не приходилось. Пекло - было, исполосованное расщелинами плато - было, остроклювые летучие твари - были, даже тяготение в два с половиной "же" - и то было. Но чтобы все сразу... Они, наверное, думают, что я совсем озверел. Ну и черт с ними, пусть думают! Зато потом, за сотни парсеков отсюда, будут меня вспоминать. Примостятся для отдыха на каком-нибудь островке посреди вонючего хлюпающего болота, и кто-нибудь обязательно скажет: "А вот у нас в учебном центре инструктор был. Измывался так, что иногда придушить его хотелось. А ведь прав был мужик! Если бы не его наука, я бы уже давно манипуляторы откинул".
  Наконец полигон опустел. Теперь полагалось привести его в исходное состояние, но Родриго медлил, любуясь творением рук своих. Ад, конечно, место малопривлекательное, но только с точки зрения тех, кому выпало в нем корчиться. Если же ты сам конструируешь этот ад - с выдумкой, фантазией - и наблюдаешь корчи "грешников" со стороны, дело совсем другое. Можно, разумеется, и тут кое-что доработать - скажем, добавить кровавого света, расширить расщелины, еще больше зазубрить их края, ускорить движение кислотного облака, которое надвигается с юга, заставляя пошевеливаться и без того измотанную группу... Но это уже будет полный садизм.
  Нельзя сказать, чтобы Родриго не нравилась его работа. Кто-то же должен был этим заниматься! Конечно, и в училище муштруют будь здоров, так что выпускников не возбраняется сразу зачислять в любую команду и отправлять хоть на край Галактики. Но считалось, что по крайней мере часть их перед первым заданием, если речь шла о самых опасных планетах, должна была пройти "доводку" под руководством бывалого вояки. Такую работу доверяют не каждому: мало иметь стаж - надо очень постараться в "прошлой жизни", стать лучшим из лучших. Поэтому Родриго вполне мог быть довольным своим назначением - если бы оно последовало годам этак к сорока пяти. В таком возрасте всем, кто не успел дослужиться до больших чинов, приходится убираться из космоса, уступая дорогу молодняку. Но ведь Родриго было не сорок пять лет! Даже не тридцать пять...
  Он еще раз взглянул из инструкторской кабинки на свое творение и начал его разрушать. Отключил искусственную гравитацию, потушил "солнце", сгладил рельеф, стер с горизонта зловредное облако... Пальцы привычно бегали по клавишам. Десантники в этом время блаженствовали под душем. Родриго представил, как они там фыркают и плещутся, наслаждаясь уже тем, что мышцы больше не сковывает чугунная тяжесть, и даже позавидовал. Просто помыться перед тем, как отправиться баиньки, - это не то. Вот когда вваливаешься под душ, едва держась на ногах от усталости, совершенно разбитый, в липком поту - это настоящий кайф. Как будто тебя, подержав по ошибке в преисподней, срочно перевели в райские кущи...
  Наконец полигон принял первозданный вид. По правде говоря, сейчас признать в нем полигон было невозможно. Огромный зал, совершенно безликий, пустой, как выпотрошенная шкатулка... Ни одного окна! Впрочем, какие могут быть окна в подземном бункере? В общем, зрелище никакое. Кто бы мог подумать, что в этом нагоняющем зевоту помещении все стены, пол и потолок напичканы фантоматорами, генераторами полей и многотонными устройствами трансформации?
  Родриго уже собрался уходить, и тут дверь кабинки зажужжала. Эх, не успел улизнуть... Обычно к инструктору обращались по пустякам, и ему почти всегда было жаль напрасно потраченного времени.
  Он открыл дверь. В кабинку вошел Фриц Баумерт, парень здоровый, но немного туповатый. Он уже не раз приставал к Родриго с разной ерундой, добиваясь, видимо, чтобы тот начал испытывать на него аллергию.
  - Разрешите?
  - Садись. - Родриго кивнул на кожух одного из приборов - ни второго кресла, ни даже плохонького стульчика в кабинке не было предусмотрено. - Что у тебя?
  Баумерт продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу. Волосы у него были еще влажные после душа. Видимо, спешил, бедняга.
  - У меня тут вопрос... очень необычный... даже не знаю, стоило ли к вам обращаться...
  - Еще не поздно передумать, - не очень вежливо заметил Родриго.
  - Да нет уж... Скажите... Вот мы готовимся, готовимся... а вдруг все это ни к чему?
  - То есть?..
  - Ну... вдруг скоро все изменится, и тогда не нужен будет никакой десант. Я бы ни к кому другому ни за что с этим не подошел, но вы...
  "Опять! - подумал Родриго. - Да что это за наказание такое! Все лезут ко мне раскрыть свою мятущуюся душу. Ренато, по крайней мере, хоть был интересен. А этот..."
  - Ты, Фриц, все-таки садись. И, если хочешь, чтобы я что-нибудь понял, рассказывай внятно.
  Фриц присел на краешек кожуха.
  - Я тут познакомился с одними... Они говорят, что скоро весь мир исчезнет. Вместо него будет другой мир. Совсем другой!
  Родриго чуть не расхохотался.
  - Что за бред, Фриц? Ты же взрослый мужик... Как это - исчезнет?
  - Будто бы из космоса что-то надвигается. Какая-то неведомая сила. Она будет изменять Галактику, планету за планетой...
  Родриго вскочил. "Вот оно что! - пронеслось в голове. - Та самая утечка информации, которой опасался генерал. От кого? Впрочем, уже не важно. Теперь начнется..."
  - Что это за люди? - почти выкрикнул он.
  Баумерт испуганно хлопал глазами. "Зря связался", - наверняка думал Фриц.
  "Спокойнее, спокойнее, - приказал себе Родриго. - Не подавай дурной пример подчиненным".
  - Не волнуйся, Фриц. Я никому не скажу, сам знаешь. Но ты меня заинтриговал. Давай-ка в деталях, а?
  Баумерт уселся поудобнее.
  - Ну... подруга недавно затащила меня в большую компанию. То да се, разговоры пошли. И вот один из них, лет под тридцать ему, мне говорит: "Десантником хочешь стать? Плюнь ты на это, скоро они никому не понадобятся. Близится эра всеобщей гармонии, никого не надо будет покорять, только живи и радуйся. Идет из космоса великая преобразующая сила. Будет построен новый мир, и всем нам в этом мире место найдется. Бросай свои военные игрища и присоединяйся к нам".
  - К нам? Их что, много?
  - В нашем городе пока несколько человек. У них что-то вроде общины. Но скоро будет гораздо больше.
  - И кто же у них главный?
  - Здесь - не знаю. Он не сказал, а сам я не спрашивал. Но все от одного человека пошло - ему истина открылась. Вот его имя он мне назвал. Ольгерд его зовут.
  Родриго вздрогнул. Прах побери! Тот самый планетолог с Камиллы? Ну конечно, он! Имя редкое - тут не спутаешь. Что же это получается? Еще можно понять, когда пророком объявляет себя шарлатан, только и умеющий наживаться на людском невежестве. Но чтобы серьезный ученый... Он, что с ума сошел? Тул - великий преобразователь, источник всеобщей гармонии... Каково? А ведь многие поверят. Время сейчас такое. Пошла мода на религию. Молодые балбесы, не знающие, чем себя занять, забивают головы кашей из древних культов. С тем большей охотой они подхватят новый! Возденут руки к небесам, ожидая, что на них, не ударивших еще в жизни палец о палец, вот-вот свалится вселенское счастье. И даже не заметят, что Тул, преспокойно добравшийся до планеты блаженных идиотов, уже начал пищеварительный процесс... Что ж, надо действовать. Главное - не дергаться, а то Фриц раньше времени наложит в штаны. Тогда будет труднее...
  - Так-так, - сказал Родриго, садясь. - Озадачил ты меня. Это все? Или были еще встречи?
  - Была... одна. Он меня к себе пригласил, в общину, чтобы я сам посмотрел, что да как. Ну, я посмотрел... Они вокруг меня вьются, рассказывают, складно все, и вроде бы уже сомнений никаких, а что-то гложет и гложет... Я ведь человек простой, пару раз уже попадал в истории... мне посоветоваться надо... вот и решил к вам...
  - Это ты правильно сделал, - отеческим тоном произнес Родриго. И как бы между прочим добавил: - Ольгерд, Ольгерд... Интересное имя, никогда такого не слышал. Наверное, необычный человек. Вот бы встретиться! А где его найти, тебе не сказали?
  - Я так понял, что они и сами не знают. Не в нашем городе, это точно.
  "Жаль, - подумал Родриго. - Очень бы хотелось поговорить по душам..."
  - Хорошо, - сказал он. - Чтобы дать тебе совет, мне надо самому во всем разобраться. Давай вместе сходим в эту общину, посмотрим, послушаем. Тебя они уже знают, а новому посетителю будут только рады.
  - Когда? - коротко спросил Баумерт.
  - Давай завтра вечером после занятий. Договорились?
  Фриц ушел, а Родриго немедленно навел справки об Ольгерде Боровски. Его предположение подтвердилось: вернувшись с Камиллы, планетолог куда-то исчез. Не оставил никаких следов - случай редчайший, почти невероятный! Конечно, его искали, но установили только то, что больше он Землю не покидал. Что ж, и на том спасибо - не придется искать спятившего научника по всему космосу. Впрочем, и Земля достаточно велика...
  
  
  Глава 13
  ГАЗОВАЯ АТАКА
  
  Родриго неплохо знал город, но без помощи Фрица ни за что не нашел бы место, где свили гнездышко проповедники счастья от всемилостивейшего Тула. Промышленная зона, куда как будто ненароком затесалась дюжина жилых домов... Нужное здание - невзрачная серая коробка, напоминающая трехступенчатую пирамиду - было надежно спрятано от посторонних глаз. Оно находилось как бы на дне колодца, образованного четырьмя уродливыми разноэтажными высотками.
  Их впустили не сразу. Наружная литопластовая дверь оказалась открытой, но дальше пришлось иметь дело с неулыбчивым малым в коричневом комбинезоне. Он сидел в маленькой прозрачной кабине и караулил следующую дверь - металлическую. Родриго уставился на него с удивлением - не так уж часто ему доводилось видеть живого привратника. А вот парень взглянул на них без особого интереса, хотя не вызывало сомнения, что он ждал гостей - и сам "колодец", и подступы к нему наверняка просматривались.
  - Добрый вечер. Я вас слушаю. - Привратник явно пытался произнести это как можно дружелюбнее, даже попробовал растянуть губы в улыбке, но у него ничего не вышло. Неважная иллюстрация идеи хозяев о неотвратимо надвигающейся на Землю радости! А может, так было задумано? Дескать, путь к постижению истины непрост. Не раз и не два придется вам пройти мимо этого парня, так и оставшегося обыкновенным серым обывателем, прежде чем прозреете и с полным правом посчитаете себя выше его...
  - Я уже был у вас на днях, - сказал Баумерт. - А это... это мой знакомый. Я поговорил с ним, и он заинтересовался...
  Малый, слегка наклонив голову набок, пристально посмотрел на Фрица, затем на всякий случай бросил взгляд в правый нижний угол кабинки, где, видимо, находился прибор фейс-контроля.
  - Действительно, были... Хорошо, проходите. Вас встретят.
  Он нажал какую-то кнопку, и металлическая дверь уехала в сторону. Фриц уверенно шагнул вперед, Родриго последовал за ним. Они оказались в коридоре, на стенах которого то высвечивался, то медленно таял сетчатый узор, напоминающий чешую огромной рыбы. Чешуины, каждая в тонкой коричневой обводке, казались молочно-белыми, если смотреть на них в упор, но при взгляде под углом начинали отливать золотом. На некоторых красовался яркий рисунок, напоминающий глаз фантастического животного: оранжевый кружок с черным овальным зрачком посередине, обрамленный синими веками. Если бы "глаза" смотрели с каждой чешуйки, это был бы перебор, безвкусица. А вот разбросанные поодиночке, они оказывали сильное, почти магическое воздействие.
  - В прошлый раз этого не было, - растерянно произнес Баумерт. - Стены как стены, белые в желтую крапинку. А сейчас...
  "Не стоят на месте, - подумал Родриго. - Знают, что паству так просто в свои объятия не заполучить. Надо сделать ей красиво. Что-то будет дальше?"
  Неожиданно в конце коридора возник человек - словно вырос из стены. Он был примерно того же возраста, что и Родриго, если не моложе. Длинные, не по нынешней моде, светлые волосы наводили на мысль о парике: культ Тула зародился совсем недавно, невозможно за столь короткий срок отрастить такую шевелюру. На незнакомце была доходящая почти до колен свободная белоснежная рубаха с широкой золотистой полосой по подолу; с груди взирал все тот же магический глаз. Наряд дополняли обыкновенные серые брюки и мягкие белые туфли.
  - Рад видеть вас в этих стенах, - сказал длинноволосый. - Меня зовут Лотар. Следуйте за мной.
  Как оказалось, коридор сворачивал направо. Через несколько секунд они попали в зал, вдоль стен которого выстроились стеллажи с книгами. Возле неприметной двери стоял еще один человек в белокуром парике, совсем юноша.
  - Это брат Жиль, - сказал Лотар. - Проходите, братья.
  "Вот как, - подумал Родриго. - Не успели объявиться - и уже "братья". Быстро здесь работают, черт возьми!"
  - С братом Фрицем мы уже знакомы, - продолжал Лотар. - Похвально, что он преодолел сомнения и укрепился в стремлении познать истину. А ваше имя? Позволительно ли мне будет узнать его?
  - Родриго.
  - А фамилия?
  - Кармона, - сказал Родриго после небольшой паузы. "Надо же, вам недостаточно имени, - подумал он. - Какие любознательные жрецы!"
  Наверное, ему не следовало рассекречивать себя перед этими типами. Не хватало еще искусственным блондинам узнать, что новоиспеченный "брат" виделся на Камилле с их драгоценным Ольгердом! Но Родриго не любил врать (вернее, это ему плохо удавалось). Кроме того, не стоило забывать об аппарате фейс-контроля в каморке привратника. Такой приборчик, подключенный к Сети, идентифицирует кого угодно, поэтому гостю нет смысла называться чужой фамилией - это только вызовет у хозяев подозрения. Так что же, просьба представиться была проверкой?!
  - Очень рад, - сказал Лотар и как бы невзначай посмотрел на брата Жиля. Тот поймал его взгляд и тут же опустил глаза. Родриго ощутил смутное беспокойство, ему даже захотелось уйти под каким-нибудь благовидным предлогом. "Ну-ну, не паникуй, - подбодрил он себя. - Ты же знал, куда идешь!"
  - Итак, мы являемся проводниками единственно верного учения. - Произнося это, Лотар обеими руками поглаживал загадочный глаз у себя на груди. - Пока нашу правоту признали немногие, но это объясняется только тем, что мы не можем действовать открыто. К сожалению, власть продолжает проповедовать вульгарный материализм. Вы понимаете, что он устарел, иначе не пришли бы сюда. Впрочем, мнение властей очень скоро перестанет что-либо значить: перемены надвигаются, и нет силы, способной их предотвратить...
  Пока он говорил, скромняга Жиль, так и не поднимая глаз, выскользнул в дверь. Это уже совсем не понравилось Родриго. "Дело ясное, - подумал он. - Пошел проверять, кто я такой. И не к привратнику - в обычной Сети обо мне много не узнаешь. Ну, десантник, ну, инструктор... Боюсь об заклад, что у этих братьев есть другая аппаратура - суперкласса. Конечно, моя миссия на Камиллу засекречена, но при желании какие-то следы можно отыскать. Пожалуй, пятьдесят на пятьдесят, что это им удастся".
  - Извините, Лотар, - сказал он (произнести "брат Лотар" не повернулся язык), - я вижу здесь много книг. Они имеют какое-то отношение...
  - О да! - Лотар просиял. - Кто-то полагает, что наше учение возникло на пустом месте, единственно со слов благого Ольгерда. На самом же деле о грядущих переменах люди догадывались давно и отражали свои мысли в многочисленных трудах. Надо только уметь найти в них нужные места. Как видите, мы сумели, хотя даже здесь собраны не все книги, достойные внимания.
  "С ума сойти! - подумал Родриго. - Провернуть такую работу в кратчайшие сроки! Хотя... Пожалуй, ничего удивительного. Достаточно подключиться к Информаторию, задать критерии поиска, и умная программа выдаст тебе полный список изданий".
  - А благой Ольгерд... - выговорить слово "благой" стоило ему неимоверных усилий. - Как к нему пришло знание? Он, наверное... это, конечно, только мои предположения... он ученый?
  Лицо Лотара осталось бесстрастным - судя по всему, "братец" превосходно владел собой.
  - Я могу сказать лишь одно: он великий человек. Ученый строит гипотезы и, как ему кажется, постепенно приближается к пониманию истины. Но ему не дано сразу прозреть суть вещей. Для этого надо получить высшее знание непосредственно... - Он многозначительно посмотрел вверх.
  "А вдруг это не тот Ольгерд? - засомневался Родриго. - Да нет, не может быть... Ведь все сходится!"
  Тут в зале вновь появился Жиль. Он поднял глаза, и Лотар прочитал в них что-то важное.
  - Прошу прощения, братья. Я должен вас покинуть на некоторое время... очень незначительное. Можете пока посмотреть книги. Надеюсь, вам не будет скучно.
  "Паршиво, - подумал Родриго, когда они с Баумертом остались одни. - Что-то затевается".
  - Что у них еще в запасе, Фриц? - спросил он. - Кстати, кто с тобой разговаривал на той вечеринке? Лотар?
  - Нет, другой. С Лотаром мы уже здесь встретились. Их тут человек шесть... или семь. А насчет того, что в запасе... Вы сейчас сами увидите, вам понравится.
  - Ладно, - сказал Родриго, подходя к ближайшему стеллажу. По правде говоря, книг на нем было не так много, и стояли они не корешок к корешку, а смотрели на посетителей обложками.
  Он углубился в одну из книг, мало что, впрочем, понимая в мудреном тексте, и едва заметил, что в зал бесшумно вошли его новые знакомые.
  - Вижу, вы действительно не скучали, - сказал Лотар. - Но давайте пройдем дальше.
  Родриго вступил в следующий зал, и у него захватило дух.
  Зал был погружен в полумрак. По обе стороны от входа через каждые три-четыре метра возвышались неподвижные столбы голубого света, а в промежутках между ними под самым потолком пылали загадочные алые символы, напоминающие трезубец в окружении вычурных листьев. Глаз с овальным зрачком был всего один - он сиял в середине потолка, и от него разбегались концентрические зеленые окружности. Но вся эта атрибутика меркла перед великолепием огромной сферы, медленно вращающейся в конце зала. Ее поверхность образовывали навитые друг на друга спирали - перламутровые и янтарные, оливковые и аметистовые, белые и пурпурные... Спиралей было невообразимо много, но все же между ними имелись промежутки, и, как ни странно, именно они притягивали взгляд, завораживали гораздо больше, чем сами переплетенные огненные змеи. Родриго испытал нестерпимое желание подойти поближе и заглянуть внутрь сферы. Казалось, там, огражденное от взоров скептиков переливающейся радужной скорлупой, сосредоточено высшее откровение, некий абсолют, познав который, уже никогда не захочешь вкусить грубых земных радостей...
  Баумерт шагнул вперед, и Родриго, опомнившись, поймал его за руку.
  - Стой, Фриц, - тихо сказал он. - Успеется.
  Баумерт повиновался, но вид у него по-прежнему был, как у кролика перед удавом.
  "Не зря ли я волнуюсь? - подумал Родриго. - Все-таки Фриц здесь уже побывал - и ничего, в уме не повредился. А может, и этот шар - новинка, как узоры на стенах коридора?
  - Мы посчитали, - заговорил стоящий в нескольких шагах от них Лотар, - что эта модель наилучшим образом передает идею слияния.
  - Слияния? - переспросил Родриго. - Извините, я не совсем...
  - Грядет высший разум, освобождающий мир от его материальной оболочки. Чем быстрее мы сольемся с ним, тем лучше. Наши тела - неуклюжие и недолговечные сосуды. До сих пор у нас не было возможности сохранить свой дух, освободив его из плена плоти. Теперь она есть.
  "Сумасшедший, - подумал Родриго. - Тебя бы на Камиллу. Сунуть под кристаллический кустик - что ты запоешь, когда он опутает тебя корнями и начнет высасывать?"
  - Боюсь, что это слишком смелая... э-э... гипотеза, - начал он. - Нам потребуется время...
  Лотар молчал, и Родриго вспомнил о том, как его собеседник относится к гипотезам. Мол, баловство все это, ценность имеет только знание, ниспосланное свыше...
  - Наверное, я не так выразился, - продолжил Родриго. - Но как бы то ни было, мы еще не готовы... Может быть, в следующий раз...
  Баумерт вздрогнул и начал заваливаться набок.
  - Фриц! - заорал Родриго и попытался удержать здоровяка, но тот обмяк в его руках, словно получил заряд парализатора. Неужели подстрелили?!
  Опуская Фрица на пол, он вскинул голову и в упор посмотрел на Лотара. Тот под его взглядом отшатнулся назад - вместо того, чтобы поспешить на помощь "прихожанину". Вот так добрый пастырь... Однако руки Лотара были пусты.
  Только сейчас Родриго ощутил необычный кисловато-мятный запах. И все понял.
  "Газ! Ну конечно... Вот сволочи! Этот крысеныш Жиль все разузнал, и меня решили немедленно убрать. Вожди и пророки - великие люди, никому не позволено помнить их в прошлой, "неблагой" жизни... Лучший способ провернуть дело без шума - пустить в воздух отраву. А то, что заодно загнется бедняга Фриц, - ну и Тул с ним! Невелика потеря... Значит, так: "братья" наведались в каморку, где хранили разные сюрпризы для нежеланных гостей, и приняли антидот. Потом отдали распоряжение насчет газовой атаки, вернулись и любезно проводили нас к месту казни. Наверное, им даже было любопытно посмотреть, как мы станем корчиться..."
  Все эти мысли пронеслись у него в мозгу за считанные мгновенья. Затем он прыгнул на Лотара. Тот чудом увернулся и попятился, глядя, однако, не на Родриго, а куда-то вбок. Ждал подкрепления? Во всяком случае, брат Жиль даже не подумал ему помочь: он сорвался с места и теперь бежал куда-то через весь зал, как обезумевший от страха заяц.
  Белокурые отравители допустили серьезную промашку - они просто не знали, с кем имеют дело. По их расчетам, адская смесь должна была сразу свалить с ног простого смертного. Наверное, расчеты не врали. Да только Родриго Кармона не был простым смертным.
  Судьбы десантников складываются по-разному. Многим из них выпадает участь ничем не примечательных "рабочих лошадок". Их отправляют туда, где не требуется никаких подвигов, - как правило, на планеты земного типа. Служба там непыльная, а потому низкооплачиваемая - едва хватает, чтобы, отдыхая между полетами, сводить концы с концами. Другое дело - десантная элита, железные парни, способные выстоять в любых условиях. Их ценят гораздо выше, зато отрабатывать свои денежки они должны по полной программе - в мирах, дышащих ненавистью к роду людскому. Атмосфера там всегда поганая - настолько, что, повредив в какой-нибудь передряге защитный костюм, тут же отправишься к праотцам. Поэтому элитным воякам, как правило, вводят некое снадобье, нейтрализующее целый спектр всевозможных ядов. Это не банальный одноразовый антидот - все намного сложнее. Хитрое вещество с простеньким названием "Тэта-3" сохранялось в организме десятки лет, перестраивая некоторые клетки - они и держали оборону. Родриго получил инъекцию "Тэты-3" перед отправкой на Дэну, и она сразу спасла ему жизнь: приключилась там с ним одна история, которую он с тех пор безуспешно пытался забыть...
  Однако препарат не мог творить чудеса. Он позволял какое-то время дышать сильнейшими реагентами, но рано или поздно система защиты захлебывалась под их натиском. Сначала человек терял сознание, а потом... Но об этом не хотелось думать. Надо успеть... Успеть во что бы то ни стало!
  Он схватил Лотара за грудки и рывком приподнял над полом. Удивительно, но даже при этом тот продолжал смотреть вбок! И дождался: открылась невидимая прежде дверь, и в зал ворвались еще пятеро "жрецов". Очевидно, они задержались, так как были вынуждены в срочном порядке принимать антидот.
  Если Лотар понадеялся на химию, то его подельники решили действовать наверняка: каждый держал в руке неприметную серую штучку. Иглопистолеты - идеальное оружие для стрельбы в помещении!
  Родриго мощным ударом отправил Лотара в нокаут и развернулся к нападавшим. Вжикнул один иглопистолет, другой, третий... Но было поздно. Родриго вновь, как бывало уже не раз, превратился в смертоносную боевую машину. Время в его собственной микровселенной понеслось вскачь, а за ее пределами замедлилось, почти остановилось. Ворвавшиеся в зал "жрецы" успели сделать лишь несколько шагов - и словно влипли в прозрачную клейкую массу. Грузно поворачиваясь в тщетной попытке окружить юркого противника, они напоминали неуклюжих кукол, оживленных последним заклинанием издыхающего мага. Их потуги могли показаться комичными, если бы не короткие серые стволы в вялых конечностях...
  Плохой боец, напоровшись на пятерых, начинает лихорадочно просчитывать варианты: "Если врежу этому, меня успеет достать вон тот, а если..." Пока он раздумывает, с кого начать, кто-нибудь из молодчиков элементарным приемом укладывает его на пол. Хороший боец не тратит время на анализ ситуации - он действует мгновенно, положившись на сработавший в голове "компьютер".
  У Родриго с "компьютером" было все в порядке. Не задумываясь, он снес двух "жрецов" справа - на крайнего обрушился обеими ногами в прыжке, а его соседа зацепил попутно, заехав ему в челюсть ловко выставленным локтем. Теперь Родриго оказался за спинами нападавших. Дальше, в сущности, и делать-то было нечего. Разворот, отскок в сторону, чтобы оказаться по центру "скульптурной композиции", удар правой ногой, затем - левой. Двое падают, как кегли. Режим "ускоренного времени" вырубается. Ну и ладно - теперь он справится без палочки-выручалочки. Остается один "жрец". Согнув руку в локте, обхватить его сзади за шею, рвануть к себе, сдавить... Так, этот тоже улегся. Все будут жить - им еще показания давать. Теперь собрать оружие - и к Фрицу. А может, сперва разобраться с мерзавцем Жилем? Вон он - улепетывает со всех ног, сейчас скроется. Нет, не стоит терять времени. Эта мразь, надо думать, не столь опасна, есть дела поважнее...
  Фриц лежал без чувств. Родриго приложил ухо к его груди. Сердце билось. Может, газ не смертельный? В любом случае сейчас помочь парню невозможно. Надо ждать спецов. Ну, а пока...
  Подскочив к Лотару, Родриго взял его за рубашку чуть пониже экзотического ока и сильно встряхнул. Тот застонал и открыл глаза.
  - Если хочешь жить - включай вентиляцию, отсасывай эту дрянь. И открой все двери. Живо!
  Лотар покосился налево, где корчились, елозя по полу, его приятели, затем перевел тусклый взгляд на своего победителя.
  - Ты что, не понял?! - зарычал Родриго.
  "Жрец" пошевелил разбитыми в кровь губами: "Сей... час..." И снова замолчал. Пришлось тряхнуть его еще раз. Только после этого Лотар нажал какие-то кнопки на своем браслете.
  Распахнулись двери. Их оказалось неожиданно много - целых шесть. Вот теперь можно было вызывать молодцев из СБ.
  Дежурный оказался бестолковым. Даже когда Родриго покрутил браслетом, ловя в глазок камеры распростертые на полу тела, он не сразу поверил, что такие страсти возможны в наши дни. Похоже, от долгого безделья мозги у всех эсбэшников заплыли жиром. Наконец до дежурного дошло, что дело серьезное. "Вылетаем! - сказал он. - Только постарайтесь уточнить, какой газ применен. Нам надо прихватить противоядие".
  Родриго попытался описать запах отравы, но не успел. Его захлестнула кисловато-мятная волна - она омывала тело, разжижая кровь и превращая мышцы в студень. У Родриго задрожали ноги. Неожиданно его повело в сторону, и, чтобы не упасть, он опустился на пол. Голова кружилась, перед глазами вспыхивали яркие зеленые точки, выстраиваясь в знакомое созвездие. "Персей", - догадался Родриго и понял, что начался бред.
  Этого следовало ожидать. Его организм был насыщен ядом, и в конце концов "Тэта-3" сдалась. Теперь вся надежда на то, что эсбэшники не опоздают. Повезло ребятам: основную работу он за них уже сделал...
  Зеленые звезды исчезли, но начался новый "глюк": теперь Родриго казалось, что воздух заполнили горизонтальные струйки белого дыма. Они были такие тонкие, что не мешали наблюдать за залом. А наблюдать стоило! Сначала, хрипя и откашливаясь, поднялся один "жрец" (тот самый, которого он слегка придушил), затем другой, держащийся за подбородок. А вот и Лотар, постанывая, пополз к своим.
  "Скверно, - подумал Родриго. - А может, и это бред? - Он поднял иглопистолет и прицелился в "жреца" с пострадавшей челюстью. Тот испуганно шарахнулся в сторону. - Нет, не бред... Вот черт, сейчас они возьмутся за меня. А ведь так хотелось пожить..."
  Он вынул еще один пистолет и выстрелил одновременно из обоих стволов. Когда-то это у него получалось неплохо, но сейчас руки тряслись, и иглы просвистели в воздухе впустую. Однако его решимость произвела впечатление на врагов. Оружие по-прежнему смотрело в их сторону, поэтому они, волоча под мышки лежачих "братьев", попятились к ближайшей из дверей.
  Родриго почувствовал подступающую тошноту. Фигуры "жрецов" начали расплываться, превращаясь в белых призраков. О том, чтобы как следует прицелиться, теперь не было и речи. Только бы не свалиться - тогда "братья" набросятся и растерзают...
  Он заставлял себя держаться, напрягая зрение и воюя с собственными внутренностями, готовыми вывернуться наизнанку. Наконец последний глашатай всемирного счастья скрылся за дверью, и лишь тогда Родриго начало неудержимо рвать. Опустошив желудок, он кое-как поднялся и сделал несколько бесцельных шагов. "Лежать на полу плохо... можно не проснуться... - шептал Родриго, словно пытаясь убедить свое безразличное ко всему второе "я". - Надо ходить..."
  Вдруг обстановка изменилась. Висящие в воздухе белые змейки задергались, свиваясь в пульсирующие кольца. Ажурная сфера у дальней стены начала неудержимо расти - еще немного, и зал станет ей тесен. Впрочем, какой зал? Его уже не было. Погасли голубые столбы и алые трезубцы, ушел в неизмеримую высь потолок, и остался только этот исполинский шар. Он непрерывно ускорял вращение и всего за несколько секунд набрал такие обороты, что Родриго подумал: сейчас хрупкая оболочка разлетится радужной метелью, и миру явится таинственный плод - или воплощенное благо, или средоточие зла. Но шар так и не лопнул. Он крутился с сумасшедшей скоростью, продолжая распухать, пока красочная круговерть не приблизилась к лицо Родриго. И это было последнее, что успел увидеть доблестный идальго...
  
  
  Глава 14
  СПЕЦИАЛИСТ ПО ЯДАМ
  
  Родриго открыл глаза - и чуть не подскочил от неожиданности. Бред продолжался: над ним склонилась жуткая металлическая физиономия с единственным глазом посреди выпуклого матового лба. Щеки, напротив, были слегка вогнуты и безупречно отполированы - хоть смотрись в них, как в зеркало. Прямоугольный подбородок выступал вперед, а вместо ушей торчали пучки нитевидных антенн. Неужели эта образина вылупилась из великолепного шара? Родриго в смятении зашарил руками вокруг себя, ища, чем бы запустить в зловещую жестянку, и нащупал утыканные датчиками края больничной койки.
  Тьфу ты, черт! Ну конечно, куда еще он мог попасть? Родриго расслабился и только сейчас обнаружил, что у напугавшего его монстра нет тела - одна лишь маска, укрепленная на гибком кронштейне. Разумеется, это был всего-навсего медицинский прибор - чтобы принять его за робота-убийцу, требовалось изрядное воображение.
  У Родриго слегка кружилась голова. Мышцы были дряблыми - когда он захотел узнать, в какой форме находится, то не смог даже как следует напрячь бицепс. Ну да ничего. Главное, что жив...
  Едва он высмотрел дверь, как та открылась, и в палату вошла молодая стройная негритянка. Стерильная белизна ее халатика изумительно контрастировала с шоколадной кожей.
  - О, вы проснулись! Это замечательно. Чего-нибудь хотите?
  - Выйти вон в ту дверь и не вернуться.
  Негритянка одарила его ослепительной улыбкой - не хотелось верить, что чисто профессиональной.
  - Больше ничего? Очень хорошо. Мы в этом практически и не сомневались. Все под контролем: то, что было необходимо вашему организму, он уже получил.
  - Похоже, так и есть. А сколько я здесь валяюсь?
  - Всего одну ночь. Вас привезли вчера вечером, а сейчас утро.
  - Постойте... А Фриц? Что вам о нем известно? Он не...
  - Пожалуйста, успокойтесь. Вы имеете в виду господина Баумерта? Он тоже находится у нас, но еще не пришел в сознание.
  - Живой?! - вырвалось у Родриго. Девушка снова улыбнулась и пригрозила больному изящным пальчиком.
  - Вам нельзя волноваться, господин Кармона. Тем более, что для этого нет никаких оснований. Господин Баумерт был в тяжелом состоянии, но мы успели проделать все процедуры... думаю, вам неинтересно знать, какие именно. Сейчас его жизнь вне опасности. Он обязательно придет в себя, надо только подождать.
  - Ну, а я-то... Мне, наверное, уже пора домой?
  - Давайте не будем спешить, господин Кармона. Случай довольно редкий - достаточно сказать, что действие "Тэты-3" у вас до сих пор ослаблено. Лечение, как видите, оказалось успешным, но мы должны до конца во всем разобраться. Думаю, двое суток вы еще у нас полежите.
  - Двое суток?! - Сейчас, когда каждый день можно было ожидать новых сюрпризов, это казалось немыслимым. - Но я не могу... Мне тоже надо во всем разобраться. Вы даже не представляете...
  - Не беспокойтесь, все успеете. Скоро к вам придут... сами понимаете, кто. Просили сообщить, как только вы проснетесь. Но сначала я должна проверить ваше состояние.
  Шоколадная сестричка подсела к изголовью койки, где был установлен небольшой монитор... "Так... так... - повторяла она, кивая в такт своим словам. - Все идет нормально. Никаких осложнений. Сейчас я вас покину. Если что-то понадобится - вот кнопка вызова".
  Минут через десять в палате появился мужчина среднего роста, среднего возраста и невыразительной внешности.
  - Моя фамилия - Страутманис, - представился он. - Я из Сил Безопасности. Мне сказали, что вы идете на поправку, поэтому надеюсь, что не очень вас утомлю. Нам нужны все подробности вчерашнего инцидента.
  Родриго предпочел бы разговаривать с кем-нибудь из десанта, но Страутманис был прав. Последователи Ольгерда обосновались на Земле, а земные ЧП находились в ведении эсбэшников.
  - Хорошо. Только расскажите мне, чем все закончилось. Я в известном смысле ваш коллега, и не рядового состава. В общем, имею право знать.
  Страутманис недовольно пожевал губами, но крыть было нечем - перед визитом он наверняка вдоль и поперек изучил досье Родриго, в том числе закрытую для простых смертных информацию о благоволении к нему Воича. А ссориться с Воичем, хотя он и работал в другом ведомстве, было накладно.
  К своей досаде, Родриго узнал, что никого из "братьев" схватить не удалось. Зря он их щадил - не хотел наносить увечий. Вот если бы удары были в полную силу... Но что сделано, то сделано. Тем, кому досталось больше всего, очевидно, ввели сильнодействующий анальгетик. Затем вся компания, не теряя времени, нырнула в подземные коммуникации, которыми с незапамятных времен была нашпигована эта часть города. Эсбэшники ринулись в погоню и какое-то время держали след, но на одном особо сложном участке сверхчуткие детекторы запаха оказались бессильны. Схему коммуникаций немедленно ввели в компьютер, однако он выдал сразу несколько удобных маршрутов, которыми могли воспользоваться беглецы. Пройдя одним из них, они поднялись на поверхность и, видимо, вызвали воздушное такси. А может, сразу несколько, чтобы рассыпаться в стороны и сбить с толку преследователей. Эти машины учитывают лишь протяженность пути и число пассажиров, но не фиксируют их внешность. Кроме того, и парики, и белые одеяния "братья" бросили там, откуда драпали, так что теперь их, наверное, не мог признать даже Родриго. Тогда эсбэшники попытались выяснить, кто снимал здание, но ничего не добились. Как оказалось, за последнее время арендаторы "пирамиды" неоднократно менялись - каждый раз путем ловких махинаций, в обход закона. Кто только не свивал здесь временное гнездышко!
  Правда, в руки эсбэшников попал привратник - "братья" просто-напросто бросили его, как отработавшую свое деталь. Но от показаний парня было мало толку. Он пару лет перебивался случайными заработками, и тут к нему подошли какие-то люди, попросили постеречь их офис. Почему бы нет? Никого из этих людей он прежде не знал, в их философию не вдавался, да они и не пытались заполучить в его лице нового "братишку". Слуга должен знать свое дело - и только, его душа никого не интересует... Привратник не лгал - это подтвердила спецаппаратура.
  Настала очередь Родриго делиться информацией. Он выложил почти все, что знал об учении Ольгерда, однако скрыл самое главное - ни словом не обмолвился о Туле. Впрочем, его совесть была чиста: Лотар тоже говорил только о "высшем разуме", ничего не конкретизируя. Да и сам Ольгерд наверняка не признавал словечка "Тул" - это ведь то же самое, что назвать Господа Бога, скажем, стариной Джорджем.
  Страутманис задумался.
  - Очень странно, - сказал он. - Время от времени нам приходится иметь дело с разными фанатиками. Как правило, все они дилетанты по части конспирации, и мы их ловим легко. А юнцов с площади Ларозьера вообще не трогаем, пока они серьезно не нашалят. Но тут дело другое. Ребята, о которых вы рассказали, настоящие профи. Ольгерд, по вашим словам, вернулся на Землю совсем недавно, и если они случайно подпали под его влияние, у них просто не было времени освоить уловки преступного мира.
  - Не было, но освоили... - Родриго поднял повыше изголовье койки. - Как же вы это объясняете?
  - Объяснить можно, только вряд ли мои рассуждения помогут подобраться к Ольгерду. Судя по всему, парням, с которыми вы повоевали, на его учение глубоко наплевать. Я думаю, они промышляли каким-нибудь криминальным бизнесом, но дела пошли не блестяще. И вдруг появляется новая возможность половить рыбку в мутной воде! Они ребята смышленые, поэтому азы учения схватили на лету. Сняли помещение, заказали соответствующую атрибутику и начали собирать паству.
  - Зачем?
  Страутманис усмехнулся: наивность Родриго, похоже, его забавляла.
  - Это-то понятно. Принцип известный: заморочить головы толпе дураков и в один прекрасный момент объявить, что на благое дело требуются средства. Причем огромные. Дураки даже не думают роптать, ведь что такое презренные деньги по сравнению с ключами от рая? Однако выгодное дельце сорвалось. Не думаю, что самозваные "братья" побежали под крылышко Ольгерда, даже если знают, где он находится. Скорее всего, они попробуют подыскать себе другое занятие. Надо как следует поработать с нашей базой данных - может, и сумеем их вычислить. Хотя... Знаете, а ведь не исключено, что и сам Ольгерд - такой же аферист. Человек слаб, и если есть шанс поживиться за счет ближнего своего, трудно избежать соблазна. Не правда ли?
  Родриго молчал. Он по-прежнему не был силен в вопросах религии, хотя со времени памятных бесед на Оливии не раз задумывался над этим феноменом человеческой психики. Но слова Страутманиса звучали убедительно. Людей не так трудно обмануть, даже когда речь идет о вещах вполне осязаемых. Что уж говорить о таинственных сферах, к которым не подступишься с измерительными приборами, остается лишь слепо верить? Тут открывается необъятное поле для надувательства! Однако подозревать в этом Ольгерда... Недолгого знакомства с ним хватило, чтобы понять: этот странный человек может стать рабом своей идеи, но ему в голову не придет наживаться на ней.
  Сказать об этом Страутманису? Момент был очень щекотливый. Можно просто пожать плечами: дескать, я плохо знал Ольгерда, поди угадай, что у него на уме! Но тогда эсбэшник задаст резонный вопрос: почему же тогда вы уверены, что Ольгерд, проповедующий на Земле, - это именно ваш знакомый? Страутманис не из той службы, где доверяют интуиции, он ждет доказательств. А Родриго, безусловно, должен ему помочь. Ведь теория свихнувшегося ученого не просто абсурдна - перед лицом реальной угрозы из космоса она вредна. Нельзя допустить, чтобы такое учение расползлось по умам! Но если Родриго расскажет об Ольгерде подробнее, эсбэшник начнет копать дальше и в конце концов доберется до источника помешательства планетолога. Этот источник - Тул. Тот самый, о котором не должен знать никто, кроме людей, работавших на Камилле, верхушки Десантных Сил и, конечно, правительственных шишек. Даже в закрытой части досье Родриго не было ни слова о пожирателе планет. Об особом поручении генерала Воича там, правда, говорилось, но не уточнялось, в чем оно состояло. Конечно, о Туле, по мере расширения его владений, будет узнавать все больше людей, и рано или поздно на Земле взорвется информационная "бомба". Но пусть уж она шарахнет как можно позже...
  - Ольгерд - человек непростой, - уклончиво ответил Родриго и тут же прибег к простой, но эффективной уловке - сменил тему разговора. - Знаете, меня собираются продержать здесь еще двое суток. Я понял так: газ довольно редкий, как он действует, медики толком не знают, вот и хотят, пока подопытный кролик не упрыгал домой, выжать из него все. Но ведь в вашем ведомстве наверняка есть специалисты по ядам?
  - Еще бы! - Эсбэшник самодовольно усмехнулся. Не нужно было быть сверхпроницательным, чтобы понять: Страутманис - как раз один из таких специалистов. Что ж, очень кстати...
  - Кажется, мне повезло. - Родриго умело играл на профессиональной струнке собеседника. - Что же это за гадость, которой меня свалили? Вы-то, конечно, знаете!
  - Конечно, знаю. - Видно было, что Страутманис польщен. - Это не один газ, а четырехкомпонентная смесь. Вы ведь обратили внимание на необычный запах? Даже он говорит о неоднородном составе! Формулы компонентов приводить не буду. Они не так просты, да и к чему вам это? Только голову засорять! В сущности, у этой смеси даже нет официального названия. Она появилась не так давно: лично мне известны лишь два случая ее применения, да и то по материалам министерства внутренних дел.
  - Обыкновенный криминал?
  - Именно! В одном случае - деньги, в другом была замешана женщина. У нас, сами понимаете, другие функции. Мы должны поддерживать свою мощь в ожидании серьезных потрясений.
  - Я вижу, вы тесно сотрудничаете с полицией, - сказал Родриго.
  - Разумеется! Потрясений можно и не дождаться, но нам необходимо постоянно быть в форме. А так как полиция все время при деле, мы обязаны изучать ее опыт. Скажу не хвастаясь: трудно представить ситуацию, в которой мы не знали бы, что делать. Взять те же яды...
  - Но к чему такая сложность? Четыре компонента... Разве нет отравы попроще?
  - Хм! - Интерес, который Родриго проявил к этой специфической теме, явно поднимал эсбэшника в собственных глазах. Он даже горделиво выпятил грудь. - Не понимаю, что вас удивляет. Все зависит от того, какая ставится цель. Чем сложнее задача, тем разнообразнее средства. Согласны? Эта смесь удобна тем, что быстро обезвреживает объект, но сразу его не убивает. Ударная доза газа погружает человека в бессознательное состояние. Он не придет в себя несколько дней, даже если его немедленно вынести на свежий воздух. Все это время преступники, заметая следы, могут перебираться с места на место, а жертву таскать за собой. В некоторых ситуациях это бывает очень удобно. Когда приходит время допросить или как-то иначе использовать пленника, применяют специальный антидот.
  - Он у вас есть?
  - Конечно.
  - Почему же тогда Баумерт все еще без сознания?
  - Причина проста. Чтобы смесь вела себя в соответствии с теорией, ее действие должно быть кратковременным. Видно, "братья" хотели, как только вы упадете, перетащить вас в укромное местечко. Может, даже доставить к Ольгерду, хотя я в этом сомневаюсь. Но вы с Баумертом слишком долго дышали газом, а это дает совсем иной эффект. В организме происходят серьезные изменения - в частности, он гораздо слабее реагирует на антидот. Если бы не "Тэта-3", вас до сих пор не удалось бы привести в чувство. А если бы вы не успели нас вызвать и остались в том помещении... тогда, скорее всего... - Он замялся.
  - Понятно... - мрачно сказал Родриго. - И как вы собираетесь действовать дальше?
  Страутманис покачал головой:
  - А вот уж это, извините, наше дело. Я и так из уважения к вашим подвигам рассказал куда больше, чем следовало. Но вы молодец, что связались с нами - многие на вашем месте вызвали бы полицию. Тут работенка именно для нас. До беседы с вами я еще не был в этом полностью уверен, но теперь... Похоже, учение Ольгерда расползается по планете, как зараза. Наш город не входит даже во вторую сотню крупнейших на планете, и если уж здесь обосновалась община... Нам предстоит серьезно этим заняться. Очень серьезно. - Он встал. - До свидания, Кармона. Поправляйтесь.
  "Ваше дело... - подумал Родриго, когда Страутманис ушел. - Да нет, пожалуй, не только ваше". Он не желал Ольгерду зла и искренне хотел бы, чтобы его, мягко вправив мозги, оставили на свободе. Пусть руководит какой-нибудь лабораторией, только выбросит из головы свою бредовую идею. Можно восторгаться мощью и величием дьявола, но добровольно сунуться ему в лапы, да еще повести за собой все человечество... Нет! Эсбэшники не знают всего. Но он-то, Родриго, знает. И он не будет отсиживаться в уголке...
  
  
  Глава 15
  РАЙ ЗЕМНОЙ
  
  Океан неторопливо, но со знанием дела, как опытный любовник, оглаживал пятикилометровый бок разомлевшей от его ласк Копакабаны. За спиной у Родриго дрожали в знойном мареве громады небоскребов, а направо и налево жарились на солнце бесконечные коричневые тела, словно прикипевшие к песку.
  Тела были изумительно красивы. На Земле давно уже не осталось ни уродов, ни калек, ни толстяков, ни "живых скелетов". Серьезные физические аномалии устранялись еще в нежном возрасте за счет государства. Кроме того, за сравнительно небольшие деньги каждый мог заметно подправить свою фигуру, а за очень большие - стать подлинным Нарциссом. Конечно, нарциссы практически везде были в меньшинстве. Но только не в Рио, признанном центре развлечений. Если бы на Землю прилетели инопланетяне и захотели увидеть самое лучшее, этот благословенный город мог бы служить витриной достижений боди-пластики и генной инженерии.
  Да, с "физикой" было все в порядке. Если бы медики с той же легкостью, как бюсты и ягодицы, выправляли мозги, раз и навсегда настраивая пациентов на возвышенные мысли и благородные поступки! Тогда уж точно не пришлось бы гоняться по всему свету за Ольгердом и его последователями... В принципе, "инженерия душ" была возможна, да только общество никогда бы на нее не согласилось. Люди приходят в восторг, исправив форму задницы, но негодуют, когда покушаются на их слабости и пороки. Человеку тошно быть образцом добродетели, хотя именно этого он ждет от ближнего своего. Что ж, все правильно. Какими только вариантами утопии не прельщали человечество великие мыслители прошлого! Да вот беда: в любом из этих "идеальных миров" можно было умереть от скуки...
  Неподалеку поднялась с лежака невысокая хрупкая девушка с обнаженной грудью, поправила плавочки-ниточки и, улыбаясь чему-то своему, заспешила в морские объятия. Родриго взглянул на нее, и у него защемило сердце: она напомнила ему Софи... Очень похоже тряхнула волосами, знакомо выгнула кисть руки... Когда же прошлое его отпустит? Не хватало расслабиться именно сейчас, перед самой операцией! "Соберись и думай только о работе!" - приказал себе Родриго. Он даже не стал купаться, хотя очень хотелось, да и время позволяло - до сбора группы оставалось еще сорок минут.
  На него начали бросать косые взгляды. Пляж есть пляж, долго торчать среди "лежбища" в шортах и рубашке столь же предосудительно, как пройтись по главной улице без штанов. Ничто не вызывает такого всеобщего осуждения, как нарушение неписаных правил приличия! "Ладно, не будем портить пейзаж", - подумал Родриго. Он разделся, перекинул одежду через плечо и медленно побрел на правую оконечность пляжа, к переливающейся разноцветными огнями арке - входу в океанариум. Неприязненных взглядов уже не было. Мужчины смотрели ему вслед с невольным уважением, женщины восхищенно перешептывались: такой мускулатурой могли похвастаться не многие из здешних плейбоев. Конечно, за деньги покупается что угодно, и все же обладатели "сделанных" мышц явно проигрывали настоящему "звездному волку". Но Родриго ничего не замечал. Он вспоминал последний разговор с Воичем...
  На этот раз генерал не выразил ни малейшего удовольствия, увидев его в своих апартаментах.
  - Я очень занят, Кармона. Вы даже представить себе не можете, как я занят. Мы ведь договорились, что вас вызовут, когда наступит время. Что случилось и насколько это серьезно?
  Родриго был не в восторге от такого начала, но отступать не собирался.
  - Это серьезно, генерал. Более того - имеет прямое отношение к тому, чем вы заняты. Вы ведь сейчас, как и все Десантные Силы, можете быть заняты только одним. Я неправ?
  Воич хмуро посмотрел на него:
  - Над чем мы работаем, догадаться нетрудно. Ну и?..
  - Вы, должно быть, знаете, что со мной произошло несколько дней назад.
  - Наслышан. Рад, что все закончилось хорошо. Вам следует беречь себя. Но не думаю, что это достаточный повод...
  - А я - думаю! В деле замешан Ольгерд Боровски, ученый с Камиллы. Он одним из первых увидел вторжение Тула и, судя по всему, сделал неверные выводы.
  Воич проявлял все большее нетерпение.
  - Хорошо, хорошо! Признаю: этот ваш Боровски - полоумный. И что? Он всего-навсего человек, Кармона! Обыкновенный человек с неуравновешенной психикой. Мы не можем отвлекаться на его поиски, да и не имеем права - пусть этим занимаются СБ. Нам надо думать над тем, как остановить Тула!
  Родриго ощутил прилив бешенства - такого с ним давно не случалось. Он медленно поднялся.
  - Я все-таки заставлю вас себя выслушать, генерал! Можете меня разжаловать - мне плевать! Вы видите только одну угрозу - из космоса. Но мы ничего не сможем добиться, если у нас не будет опоры здесь, на Земле. Боровски делает все, чтобы выбить эту опору из-под наших ног. У него своя логика, пусть извращенная, но найдется масса людей, которым большего и не нужно. Это же так заманчиво: не надо напрягаться, не надо заботиться о хлебе насущном - все равно грядет высший разум, который освободит тебя от грубой телесной оболочки. Складывай ручки и жди слияния с великим Тулом. Чем он ближе, чем больше планет проглочено - тем лучше. Ни о каком противоборстве не может идти речи - кто восстанет против своего благодетеля? Наоборот, люди, принявшие учение Боровски, будут поносить десант, желать нам неудачи. Но и это еще не все. Вы уверены, что перед искусно поданной ложью устоят сами десантники? Думаете, это невозможно? Напрасно. По крайней мере один уже дрогнул. Мы не можем этого так оставить, генерал. Армия и штатские должны быть настроены одинаково. Вы помните хоть один случай, чтобы армия победила, когда собственный народ желает ей поражения?
  Родриго сильно рисковал. Если бы у генерала оказались не столь крепкие нервы, эта эскапада могла ему дорого стоить. Вся надежда была на то, что они с Воичем теперь связаны накрепко. Пусть поищет другого такого эмиссара, который на короткой ноге с Маком!
  - Сядьте, - жестко сказал генерал. - И впредь держите себя в руках. Можно подумать, вы один печетесь о благе человечества. Слияние с великим Тулом... Вас так беспокоит это учение? Не думаю, что оно овладеет массами - поверить в такую ахинею можно только при размягчении мозгов. А если даже овладеет, то не скоро - к тому времени противостояние с Тулом уже завершится. Надеюсь, что в нашу пользу... Но допустим, что проблема все-таки существует. Что вы предлагаете?
  - Надо отыскать Боровски и изолировать. Если не сделать этого вовремя, дальше будет хуже. СБ его ищет, но пока безуспешно - видимо, он очень удачно лег на дно. Считаю, что без моей помощи не обойтись. Во-первых, я с ним общался и более-менее представляю, что это за человек. А во-вторых, мне кажется, я знаю, где его искать.
  Очень самонадеянное заявление! Разумеется, Родриго ничего доподлинно не знал. Он держал в руках лишь тоненькую ниточку и надеялся, потянув за нее, добиться большего, чем блуждающие в потемках профессиональные сыщики. Эта ниточка вела в Рио-де-Жанейро.
  Ольгерд был скуп на выражения чувств, и лишь однажды Родриго застал его в приятном расположении духа. Он бы не придал этому значения, если бы сам имел повод для веселья. Но как раз в тот день провалилась попытка заглянуть внутрь Кристалла. Норрис заперся у себя в кабинете, его вояки ходили как в воду опущенные, да и научники выглядели не лучше. Родриго бесцельно слонялся по Базе и даже не помнил, за каким чертом его занесло в одну из лабораторий. Там сидел Ольгерд. Как ни странно, вид у планетолога был вовсе не удрученный. Он корпел над каким-то прибором, мурлыча себе под нос "Рио, Рио, рай земной", - незамысловатую, но прилипчивую песенку, удачно вброшенную в мозги лет пятнадцать назад. Настолько удачно, что ее не забыли до сих пор - случай довольно редкий!
  Родриго испытал неловкость, как будто застал планетолога за неприличным занятием. Так и не замеченный хозяином, он выскользнул из лаборатории. А оказавшись за дверью, вспомнил фразу, которую Ольгерд обронил пару дней назад: "У нас здесь не Рио - моря нет". Неужели простое совпадение?
  Было над чем задуматься. Родриго родился в Монтевидео, и все, связанное с Южной Америкой, до сих пор вызывало у него интерес. Но расспрашивать Ольгерда о том, бывал ли тот в "земном раю", большого желания не было. Вместо этого Родриго пошел к себе, подсел к компьютеру и заглянул в личное дело планетолога. Увы, никаких упоминаний о Рио-де-Жанейро! Не родился, не учился, не работал... Конечно, служебное досье не отражало частную жизнь: Ольгерд мог неоднократно отдыхать в Рио или иметь там друзей, да мало ли чего еще! Но если нет фактов, вряд ли их заменят догадки. И Родриго отступился - у него и без того хватало, чем занять голову. Лишь сейчас, когда любая мелочь могла сыграть роль в поисках новоявленного гуру, он припомнил эту сладенькую песенку и подумал: а вдруг?..
  К счастью, генерал не стал допытываться, насколько точны его сведения.
  - Кажется, что знаете... Ну-ну... Так чего же вы от меня хотите?
  - Я уже сказал, что без моей помощи тут не обойтись. Я должен принять участие в операции, да только эсбэшники меня к ней ни за что не допустят - я человек не из их команды. Один офицер уже недвусмысленно заявил, что мне незачем лезть не в свое дело. Но если вы поговорите с их руководством... Я понимаю: две структуры, и каждая ревностно отстаивает... - он хотел сказать "свой кусок пирога", однако сдержался и смягчил концовку, - свои полномочия. Насколько мне известно, когда-то разные спецслужбы здорово грызлись друг с другом. Но СБ и десанту делить нечего - они на разных "этажах", никто другому дорогу не перейдет. Да и в любом случае отказать вам в просьбе они не посмеют.
  Воич разглядывал его, как полезное, но очень уж надоедливое насекомое. Этакую труженицу-пчелу с тоненьким жалом и скверным характером...
  - Кармона, вы думаете, что говорите? Может, вам кажется, что из симпатии к рубахе-парню я кинусь выполнять любую его прихоть? Очень заблуждаетесь. Я утилитарист. Вы нужны мне, чтобы, когда подожмет, выполнить работу, которую никто другой выполнить не может. Допускаю, что страсть к авантюрам у вас в крови, но мне не нужен ваш труп - от него никакой пользы.
  - Трупа не будет! - отчеканил Родриго. ("Уверенней, еще уверенней, и ты его дожмешь!" - мысленно подбодрил он себя). - Я выходил из разных переделок, а в СБ тоже не дураки - у них в арсенале много умных штучек. Кроме того...
  Он все-таки дожал генерала, но, выходя из его кабинета, чувствовал себя так, словно только что без всяких технических прибамбасов, на спор, объезжал снежного дракона.
  Дальше все было просто. Получив "добро" (эсбэшники, разумеется, дали его со скрежетом зубовным), Родриго влез в их базу данных и отправился в виртуальное путешествие по укромным уголкам "земного рая". Ему открылось немало интересного. Оказалось, например, что местная полиция (впрочем, как и во все времена) жила не только на зарплату. Рио, словно магнитом, притягивал к себе богачей, а заодно, как водится, давал возможность развернуться воротилам нелегального бизнеса. Практически всех их доблестные стражи порядка знали в лицо, но, следуя освященной веками традиции, предпочитали не вылавливать, а потихоньку "доить". Только в случае действительно громкого скандала полицейские бонзы становились неумолимыми: устраивали показательную акцию и с помпой арестовывали десяток-другой возмутителей спокойствия. Обыватели млели от восторга, не догадываясь, что все задержанные - в действительности мелкие сошки. Таких специально припасают, чтобы в нужный момент отдать на откуп правосудию. Но скоро шумиха улегалась, и все возвращалось на круги своя.
  Если у полицейских работы все же хватало (с неорганизованной преступностью они, что ни говори, расправлялись лихо), то эсбэшникам, по большому счету, делать было нечего. Поэтому, заскучав, они начинали любовно собирать компромат на шишек из соседнего ведомства. А собрав, встречались с ними и так же любовно принимались обсуждать выход из положения. Возможно, в качестве отступного фигурировали и деньги, но такой информации Родриго, разумеется, не предоставили. Он не получил бы ее, даже если бы этого потребовал сам шеф Десантных Сил, а то и кто повыше. Всякому любопытству есть предел! Зато Родриго позволили узнать другое: за молчание соглядатаев полиция расплачивалась сведениями, которые могли представлять интерес для СБ. Например, в криминальной среде порой вызревали настроения, способные спровоцировать массовые беспорядки. На это полиция, занимавшаяся ловлей мелких воришек, смотрела сквозь пальцы. Тем более, что настроения - не улика: может, ничего и не случится. А вот для эсбэшников, мысливших более глобально, подавление смуты в зародыше оправдывало их хлеб. Они незаметно внедрялись в круг будущих бунтарей и "рассасывали" ситуацию, о чем затем докладывали начальству, и оно умилялось: работают ведь, черти!
  Вскоре Родриго уже знал основные точки мегаполиса, где человек, выпавший из общества, мог продержаться незамеченным по меньшей мере месяц. Но их оказалось слишком много. Тогда он еще раз просмотрел досье Ольгерда и отметил один факт его биографии.
  Боровски не сразу занялся инопланетными камушками. Его научная карьера началась на Земле, причем целых полтора года он посвятил изучению веществ, растворенных в морской воде, и минералов океанского дна. Эта область давно считалась "вытоптанной" исследователями, и все же Ольгерду повезло - он сделал какое-то микроскопическое открытие. А позже, попав на одну планету, почти полностью покрытую водой, поработал так, что затмил всех других специалистов.
  И вот, изучая "криминальную карту" Рио, Родриго обратил внимание на местный океанариум. Он, как айсберг, состоял из двух частей. На верхних "этажах" посетители восторгались морскими диковинами, а в "подвале", где размещались системы жизнеобеспечения, свила гнездышко одна теплая компания. Боссы, впрочем, командовали с суши, а в самом океанариуме находилась рабочая группа. Ее члены подпольно извлекали из воды растворенные в ней элементы, включая золото. Как известно, его в океанах ничтожно мало, но у теневиков была отличная аппаратура - она с неимоверной скоростью вылавливала драгоценные атомы и лепила из них слитки. Затем золото нелегально переправлялось в пару-тройку крупных колоний, где, в отличие от Земли, до сих пор служило платежным средством. Разумеется, все было куплено - и полиция, и таможня, и капитаны звездолетов.
  "Если Ольгерд в Рио, то он именно здесь", - подумал Родриго. И начал готовиться к встрече.
  
  
  Глава 16
  В ЦАРСТВЕ НЕПТУНА
  
  Он приблизился к арке. Чистейшая фантоматика! Перед ним возвышался огромный жизнерадостный спрут с вращающимися глазами-блюдцами. Он опирался на кончики щупалец - по четыре с каждой стороны, так что посетители должны были пройти между ними, чтобы оказаться внутри прозрачной трубы, полого уходящей в море. Спруту явно хотелось размяться: он непрерывно шевелил щупальцами, напрягал их, заставляя вздуваться буграми мышц, время от времени выворачивал, демонстрируя жутковатые присоски. И еще гигантский моллюск каждые несколько секунд менял цвета, причем на основном фоне проступали то бесформенные, но живописные кляксы, то пятиконечные звезды, то стилизованные изображения витых раковин, крабиков и морских коньков. Это был несомненный кич, но он делал свое дело: подходящие со всех сторон туристы смеялись, приветственно махали головоногому монстру руками, посылали ему воздушные поцелуи, а кое-кто даже пытался пожать кончик виртуального щупальца.
  Группа уже дожидалась Родриго. Признать в этих ребятах эсбэшников было невозможно: густой загар (искусственный, конечно!), драные шорты (мода на рвань периодически умирала, но неизменно возрождалась), аляповатые рубашки, у половины - одинаковые соломенные волосы, разделенные на отдельные пряди (писк нынешнего сезона). Никто не подал вида, что узнал Родриго, лишь Векслер поджал губы и отвернулся.
  Капитану Векслеру было двадцать восемь лет. Они с Родриго воспринимали друг друга как занозу в собственной заднице. И неудивительно! Даже когда на задание отправляются двое, один из них - непременно старший. Если обоим предоставить одинаковую свободу, на операции можно не колеблясь ставить крест. Родриго не хотелось думать о том, что сейчас именно такой случай - он надеялся на успех. И все же...
  Ему должны были дать командование группой без всяких слов, хотя он и принадлежал другому ведомству. Но начальство СБ уперлось рогами: как же так - доверить наших парней чужаку?! Ну, знаете, такого еще не бывало... Возможно, Воичу при большом желании удалось бы настоять на своем. Да только не было его, желания. Мысли генерала витали в космосе, а кроме того, он считал, что и так уже не в меру расстарался ради этого нахала Кармоны. В итоге было принято беспрецедентное решение: чтобы никто не оставался в обиде, группу возглавят двое - Родриго и Векслер (по слухам, протеже какой-то эсбэшной шишки). На то, что этот компромисс категорически не устраивал обоих, просто закрыли глаза. Авось, как-нибудь поладят...
  До начала операции оставались две минуты. Но все уже были в сборе, и Векслер, сунув руки в карманы, вразвалочку зашагал к переходнику. Похоже, он больше всего боялся, что Родриго сделает это первым и таким образом перехватит инициативу. Парни последовали его примеру, но немного погодя и не скопом, а поодиночке. Какая-никакая, а все же конспирация... Родриго еще постоял, словно раздумывая, откликнуться ли на приглашение веселого спрута, и замкнул цепочку.
  Его подхватила движущаяся дорожка, такая же прозрачная, как и весь переходник. Не прошло и минуты, как под ногами Родриго раскинулся "садик" разноцветных актиний, справа пронеслась стайка небольших полосатых рыбок, слева возникла пара отточенных акульих силуэтов, а над головой, плавно поводя широченными "крыльями" и выставив вперед устрашающие выросты-"рога", проплыл здоровенный скат манта. Пока Родриго разглядывал белое плоское брюхо "морского дьявола", дорожка вынесла его в треугольный зал, наполовину заполненный людьми. Посреди его стояла большая голубая чаша на тонких металлических ножках, в ней искрились бусинки "липучек" - электронных гидов. Посетители брали "липучки", вставляли их в уши, затем направлялись к основанию треугольника, откуда веером расходились полтора десятка коридоров, и ныряли в какой-нибудь из них.
  Здесь брала начало огромная объемная сеть, по которой любопытные двуногие путешествовали внутри океанариума. Это было настоящее водное царство, заключенное в гигантский силовой пузырь. Невидимые мембраны делили его на "провинции", протяженность которых зависела от размеров обитателей. Было сделано все возможное, чтобы живые экспонаты - от ракушек и креветок до синих китов - чувствовали себя вольготно. Конечно, не как на воле, но все же...
  Система работала безупречно и не требовала никакой видимой обслуги. Микрокамеры в залах и переходах сообщали "липучкам", где находится посетитель. Стоило тому остановиться, и крошка-гид начинал нашептывать ему на ушко интересные подробности о собранных здесь образчиках фауны. Если кому-то надоедала болтовня "липучек", их можно было легко отключить.
  Эсбэшники один за другим исчезали в полукруглых проемах - судя по всему, они не утруждали себя выбором. Но Родриго решил все-таки почитать указатели. "Среди дельфинов", "Обитатели дна", "Киты-горбачи", "Самые знаменитые акулы", "Кальмар архитевтис", "Жизнь кораллового рифа"...
  Надо же, архитевтис! Легендарный кракен, наводивший ужас на моряков в эпоху парусных суденышек... У десантников, всегда готовых встретиться с инопланетными монстрами, биология была одним из основных предметов. Поэтому Родриго знал, на какой глубине живут крупнейшие из земных спрутов. Километр - полтора! В океанариуме же максимум пятьдесят-семьдесят метров. Так что архитевтис здесь наверняка генетически модифицированный. Специальный выставочный экземпляр... Нет, все равно интересно! Родриго решил, что на досуге непременно повидается с десятируким исполином. Но сейчас время поджимало - успеть бы обойти одну "провинцию". И это, конечно же, будет коралловый риф!
  Добравшись до места, он заставил заткнуться "липучки" - не хотел, чтобы говорливые всезнайки мешали ему любоваться. А любоваться было чем!
  Смотровая площадка имела форму длинного тонкого полумесяца. Его "рога" охватывали тело рифа, местами почти касаясь зарослей каменных "кустов", широченных "грибных шляпок", причудливых "кубков", пучков "органных трубок", массивных глыб, изборожденных извилинами и похожих на обнаженный мозг затонувшего гиганта...
  Родриго медленно продвигался вдоль площадки, наблюдая за порханием бесчисленных рыб-бабочек. Пару раз перед самым его носом, надменно выпятив нижнюю губу, проплыл огромный каменный окунь. Прямо из-под ног, взбаламутив ил, выметнулся небольшой пятнистый скат. Неподалеку на плоской, как тарелка, колонии полипов распласталась густо утыканная иглами морская звезда "терновый венец". Из расщелины высунула безобразную голову желто-коричневая мурена. Ее маленькие глазки горели такой злобой, что казалось, будто она заползла в укрытие лишь затем, чтобы не укусить в порыве ярости себя за хвост.
  А вот и осьминог! Свесив щупальца с наполовину обглоданного каким-то местным гурманом шаровидного коралла, моллюск, казалось, размышлял о судьбах мира. Глаза у него были мудрые и грустные - совсем не те, что у озорного спрута на входе в океанариум. Родриго вспомнил, что ученые с давних времен называют головоногих "приматами моря". Видимо, не без оснований!
  Уходить отсюда не хотелось, но часы подсказывали, что пора приниматься за дело. Родриго ускорил шаг и, пройдя за спинами завороженных зрелищем туристов, очутился в очередном переходе. Немалый соблазн подстерегал его в зале для желающих познакомиться с атлантической живностью поближе. За отдельную плату здесь предоставлялись юркие водные капсулы (от одно - до четырехместных), а любителям особо острых ощущений выдавали гидрокостюмы с силовой защитой, в которых можно было без опаски поплавать среди акул. Да, Родриго не отказался бы порезвиться вместе с кровожадными бестиями - ощущения сильные, не то что в фантоматоре! Ладно уж, как-нибудь в другой раз...
  Через пятнадцать минут группа должна была собраться в условленном месте. Несложная задача даже для рядовых посетителей. В любом закоулке прозрачного лабиринта ты без труда обнаружишь маленькие темные кружки, нанесенные на супергласс в полутора метрах от пола. От одного до другого - всего несколько шагов. Легонько нажимаешь пальцем на кружок - и перед тобой высвечивается объемная схема океанариума. Участок, в котором находишься ты, выделен на ней красным цветом. Одновременно на стене загораются квадратики сенсорного управления - с их помощью можно не только изменить масштаб схемы, но и задать оптимальный маршрут к какой угодно точке. Голограмма держится в воздухе минуту, затем гаснет.
  Только Родриго все это было ни к чему. Каждый член группы носил схему океанариума с собой - ему посылал ее прямо на зрительный нерв крошечный приборчик, прилепленный к черепу и скрытый прической. Другие полезные штучки таились в одежде. Родриго очень хотел бы, чтобы большая их часть сегодня не пригодилась. Но стычка с "братьями" показала, что надо быть готовым к любым сюрпризам. Да и кто знает: может, они, "братья", как раз в Рио сейчас и отсиживаются?
  Горизонтальные конструкции были насажены на многочисленные стойки, в каждой из которых курсировал лифт. Родриго удалялся от берега, поминутно спускаясь на более низкий ярус, так что ярко освещенное дно все время было под ногами. Антураж непрерывно менялся. Если раньше непрозрачные элементы почти не попадались, то теперь они были повсюду - овальные цветные пластины на потолке, узорчатые "коврики" на полу, декоративные панели на стенах... В очередном переходе весь потолок стал ярко-синим, супергласс стен побелел, повторяя фактуру кораллового известняка, пол покрылся рядами желтовато-коричневых плиток и напоминал теперь гладкий черепаший панцирь. Что ж, все правильно. Было уже рукой подать до служебных ярусов океанариума, а к чему их афишировать? Для туристов эта зона попросту не существовала, зато не схемах СБ она была представлена в деталях.
  Вот и он - небольшой круглый зал, где для любителей чужих секретов заканчивалась прогулка и начиналась работа. Здесь сходилось полдюжины коридоров из трех "провинций", но туриста могло занести сюда лишь в редчайшем случае. Даже если бы забрел кто-нибудь не в меру любопытный, он и не подумал бы сбавить шаг, минуя выпуклый участок стены между двумя проемами - светло-розовый, ребристый, как раковина морского гребешка. Кто мог предположить, что этот щит скрывает вход в другой лабиринт, вросший в грунт на десятиметровую глубину? Еще одно царство, подданным которого некогда любоваться на дельфинов и кашалотов: они, как сказочные гномы, всегда в трудах. Три яруса, набитых ультрасовременной техникой - от огромных генераторов силового поля до блока, снабжающего информацией "липучки". Если тут что-нибудь разладится, верхнему царству не поздоровится.
  Векслер, разумеется, уже был в зале. Не хватало еще трех эсбэшников, но вскоре подтянулись и они. Родриго с капитаном переглянулись, затем одновременно перевели взгляд на парня, которого перед началом операции снабдили молектронной отмычкой. Тот, кивнув, подошел к стене, повозился несколько секунд - и вдруг ребристую поверхность прорезала вертикальная щель, после чего "раковина" разошлась на две аккуратные створки.
  Конечно, оба царства - верхнее и нижнее - пересекались не только в этой точке: на схеме было отмечено пять таких дверей. Впрочем, по данным СБ, обслуга пользовалась ими нечасто - лишь для устранения неполадок на верхних ярусах. К месту работы персонал добирался по подземным тоннелям со скоростными дорожками - они начинались в одноэтажном сооружении на берегу, не таком броском, как призрачный спрут-зазывала. Само собой, во избежание ненужного шума Родриго и компания предпочли другой путь...
  Сразу за дверью находилась кабина лифта, достаточно просторного, чтобы поместились все. Недолгое падение - и группа высыпала в коридор с металлическими стенами. Он был пуст.
  Родриго сверился со схемой. Ага! Если полицейские не врут, где-то в этом секторе и обосновались теневики. Жаль, что у них на лбу нет опознавательных знаков...
  - Приготовьте оружие, - негромко скомандовал он. - Держитесь естественно. У нас спецэкскурсия, я - старший. В разговоры не вступать, действовать по приказу. Начинаем обход слева направо.
  У Векслера дернулась щека.
  - Нет, - сказал он. - Разобьемся на две группы по пять человек, так будет быстрее. Это кольцевой коридор, встретимся у лифта на другой стороне. Если ничего не случится. А если случится, одна группа успеет на подмогу другой. Я все просчитал.
  "Черта с два ты все просчитал, - подумал Родриго, еле сдерживая злость. - Что за дубины у вас в управлении! Если уж так хотели осадить чужака, то могли бы подыскать кого-нибудь с мозгами..."
  Но он не успел возразить - справа открылась дверь, и из нее вышли двое в одинаковых бежевых комбинезонах. Они недоуменно уставились на пришельцев, затем тот, что пониже, спросил:
  - Вы откуда?
  Неизвестно, что бы на его месте придумал Векслер, но Родриго был готов к встрече, а потому широко улыбнулся и ткнул пальцем в потолок:
  - А вы как думаете, ребята? Откуда же еще, как не из этого аквариума! Не похоже?
  - Ну... - замялся низкий.
  - Да все в порядке, ребята! Странно, мне сказали, что тут приветливый народ.
  - Кто сказал? - вступил в разговор высокий.
  - Да начальство ваше! Разрешили пройтись по нижним этажам, посмотреть на здешнюю машинерию. Надоело, знаете, пялиться на рыбок, вот я и говорю Кабралу: "Жозе, нельзя ли нам прошвырнуться там, куда простых смертных не пускают?" Он поупирался слегка, а потом рукой махнул: "Валяйте!"
  Родриго назвал фамилию директора океанариума - ход беспроигрышный. Вряд ли этим работягам доводилось часто общаться с шефом - не тот уровень. Кабрал вообще появлялся здесь крайне редко: у него не было особых причин покидать уютный офис в деловой части Рио.
  - А может, проводите нас, покажете, что к чему? - Он даже не ожидал от себя такой прыти, но надо было развивать успех. Вот что значит правильно начать!
  - Ну, если сам Кабрал пустил... - Низкий задумался. - Хорошо. Проводи их, Эдуарду, а я пока один управлюсь. Только давай побыстрее. Объясняй в двух словах - подробности-то им ни к чему, только голову засорять.
  Эдуарду кивнул: похоже, ему было все равно, чем заниматься. Конечно, если в секторе действительно творились темные делишки, он не мог об этом не знать. Но какой беды ждать от туристов? Что им скажешь - тому и поверят. Сидят люди за приборами, что-то делают... А может, они проектируют новый подводный переход? Если даже есть подозрения - вот документы, не подкопаешься. В конце концов, полиции давным-давно все известно - и ничего. А тут юнцы, которых вообще мало что интересует, кроме бабьих сисек...
  Все шло замечательно. "Экскурсия" быстро перетекала из одного помещения в другое. Парни глазели на чудо-агрегаты и перебрасывались несложными фразами: "Нет, ну ты посмотри, Карл!" - "Потрясно, Брэд!" Эсбэшники были нормальные веселые ребята и, чуя в Родриго родственную душу, подыгрывали ему как могли. Нельзя сказать, чтобы на них не обращали внимания, но никто из сотрудников не лез с расспросами: выслушав разъяснения Эдуарду, они вновь погружались в работу и словно забывали про визитеров. Между тем визитеры делали свое дело: восхищенно крутя головами, они фиксировали все, что происходило в лаборатории или аппаратном отсеке. Всего-то и надо - держать глаза открытыми да переключить скрытые под волосами приборчики на обратный процесс: теперь они не передавали картинки, а, напротив, снимали их со зрительного нерва и записывали на молектронный кристаллик. Потом записями займутся спецы: идентифицируют лица "подводников" (или уже "подземников"?), выявят мельчайшие детали, вызывающие подозрение. Правда, Родриго был почти уверен, что ему повезет уже сегодня. "Экскурсия" еще не закончена...
  Только бы Векслер все не испортил! Он не мог вынести того, что десантник так легко задвинул его на второй план, да еще расположил к себе парней. Капитан, конечно, тоже пытался подыгрывать группе, даже шуточки отпускал, но физиономия у него при этом оставалась такой кислой, что одно это могло насторожить кого угодно. Он явно ждал момента проявить себя во всей красе. И дождался...
  В очередной лаборатории, самой большой из тех, где они успели побывать, Векслер внезапно ожил и расправил плечи.
  - Очень любопытно, - сказал он, подходя к экрану, перед которым сидел смуглый черноволосый парень, явный азиат. - Мне эта картинка знакома. Рельеф желоба Романш! Глубина его, если не ошибаюсь, около восьми километров. Что-то я не заметил в вашей коллекции животных с такой пучины. Неужели будете доставать?
  Родриго чуть не застонал. Понятно было, к чему клонит Векслер: как раз в таких глубоководных желобах удобно прятать подпольные фабрики по добыче элементов из морской воды. Очевидно, бравый капитан решил идти ва-банк - уличить персонал в незаконном деянии, сбросить маску и арестовать всех, кто попадется под руку. А среди них, по мысли Векслера, непременно окажутся те, за кем ведет охоту СБ. Тут тебе за решительность при выполнении поставленной задачи - и награда от начальства, и новое звание, а чертов десантник останется с носом. Но не безумие ли действовать вот так, напролом?
  Парень обернулся. Взгляд у него был недобрый.
  - Это новый проект, - ответил он. - Долго объяснять, да и не вижу смысла.
  - Нет, постойте! - Капитан и не думал от него отцепиться. - Тут что-то обозначено. Какие-то объекты... Думаю, все-таки есть смысл рассказать...
  Ситуация накалялась на глазах, и Родриго попытался спасти положение:
  - Да зачем тебе это, Вилли? Не нашего ума дело. Люди работают, чего их отвлекать? Пошли дальше!
  Он не мог, не выпадая из образа, назвать капитана иначе, но это панибратское "Вилли" взбесило гордеца Векслера.
  - Командуй у себя... в конторе, - прошипел он. - А я, раз уж здесь оказался, хочу знать все. Расскажи-ка мне, малый...
  С такой упертостью "малый" еще не сталкивался. Сразу стало ясно, что перед ним не полицейский (те давно куплены с потрохами), а кто-то покруче. Наверное, другой на месте парня попробовал бы и с "крутым" договориться по-хорошему, но нервы у азиата оказались никудышные.
  Он взвился, как ужаленная обезьяна, отпрыгнул за экран, выхватил откуда-то иглопистолет и выстрелил в Векслера. Капитан успел дернуться вбок, но все же "поймал" иглу плечом. Он еще держался на ногах, закатив глаза и раскачиваясь, словно решая, в какую сторону упасть, а Родриго, махнув ногой поверх экрана, уже сбил азиата, и тот с хрустом врезался в какую-то стойку.
  Вскочили еще несколько человек. Глаза у всех были сумасшедшие, каждый оказался вооружен. Двое метнулись к двери, чтобы никто из незваных гостей не ушел, остальные уже начали стрельбу.
  - Поле! - крикнул Родриго, пригнувшись и потянув за собой Векслера, все еще торчавшего посреди зала.
  Эсбэшники не могли пронести в океанариум силовые генераторы достаточной мощности. Но у каждого имелась хитрая штучка, включив которую, можно было сосать энергию из местных генераторов. Исключительно просто и удобно!
  Штучка действительно была хитрая: заранее настроенная на параметры владельца, она позволяла ему, даже "надев" защитную оболочку, двигаться как угодно. Поэтому парни, уложив в самом начале схватки пару врагов из крошечных парализаторов, остальных просто-напросто вырубили отработанными приемами.
  По стенкам жались еще пять человек - явно не бойцы, обычные трудяги. Шестой сидел в углу и как ни в чем не бывало снимал показания с каких-то приборов. То ли образец хладнокровия, то ли просто идиот...
  - Всем встать! - грозно приказал Родриго и склонился над Векслером. Тот был жив: игла оказалась лишь парализатором - судя по конструкции, трехчасового действия.
  "Повезло", - подумал Родриго, выпрямившись. Работы впереди было много: перекрыть все выходы, усмирить буйных (если такие найдутся) в других помещениях, затем установить личность каждого оказавшегося взаперти. Закончить бы к вечеру...
  Он стал разглядывать того, шестого. Совершенно незнакомый мужчина лет сорока с тяжелым грубоватым лицом - даже чересчур грубоватым, как маска. Маска? А что, если...
  Мужчина держался просто - без вызова, но и не сжавшись от страха, как его коллеги. Голова чуть-чуть наклонена вперед, руки опущены - ничем не примечательная поза. И все же Родриго она показалась знакомой.
  - Подойдите ко мне, - приказал он, в упор глядя на незнакомца. Тот даже не пошевелился.
  "Крепкий орешек, - подумал Родриго. - Совсем как тот..."
  - Если подойду я, будет хуже. Ну?
  Мужчина, словно очнувшись, двинулся вперед, не перешагивая через распростертые на полу тела, а обходя их. Ну конечно, теперь не оставалось никаких сомнений!
  - Здравствуйте, Боровски, - сказал Родриго. - Вот видите, что вы натворили...
  Ольгерд поднял голову. Глаза у него были прежние, даже несмотря на то, что поменялся цвет радужки.
  - Это натворили вы, Кармона. Я никогда никому не желал зла. - Он помолчал. - Я знал, что мы с вами еще встретимся. Предчувствовал. Но никак не думал, что таким образом... В этом и заключается ваша работа? - Ольгерд обвел взглядом покореженные приборы, затем покосился на скорбно застывших у стены подельников.
  "Не хватало еще затевать дискуссию при ребятах!" - подумал Родриго.
  - Мы с вами поговорим в другом месте, - сказал он. - Обещаю вам. И очень скоро...
  
  
  Глава 17
  УЗНИК "ИПСИЛОНА"
  
  Разумеется, Родриго сдержал обещание - не в его привычках было бросать слова на ветер. Однажды вечером он набрал код учреждения СБ, о существовании которого мало кому было известно. Оно находилось в Сиэтле и во всех документах проходило под обозначением "Ипсилон". Буква как буква, не лучше и не хуже альфы или дзеты...
  Назвав себя, Родриго попросил организовать сеанс связи с подследственным Ольгердом Боровски. Узнав, с кем имеют дело, эсбэшники не испытали восторга, но и отказать не посмели: после операции в Рио десантник стал в известных кругах более чем популярной личностью. Минут десять ушло на неизбежные формальности, после чего Родриго уселся в кресло и расширил экран головизора во всю стену.
  Ольгерд был уже без маски. Он тоже сидел - само собой, не в шикарном кресле, а на обыкновенном стуле. Обстановка в камере была скромная, но и определение "спартанская" к ней не подходило. На простеньком столике стоял простенький же компьютер. Справа Родриго увидел кровать и две двери - туалета и душевой, слева - несколько книжных полок. На узком подоконнике теснились горшочки с кактусами, под потолком висела ярко-зеленая лиана. За окном виднелся довольно милый дворик с небольшими деревцами и аккуратно подстриженными кустиками.
  - Добрый вечер, Боровски, - поздоровался Родриго. - Я вижу, вы попали в хорошее место. Книги, доступ в Сеть... Ограниченный, надо думать, но все же... Да и обстановочка ничего - наверное, бывает гораздо хуже.
  - Здравствуйте, Кармона, - отозвался Ольгерд. - Понимаю всю глубину вашей иронии, но мне действительно грех жаловаться. Единственное, что удручает, - недостаток общения.
  - Неужели? Ну, конечно, в Рио вас окружали такие яркие личности! Готовые перерезать глотку любому, кто сунется в их грязный бизнес... С ними вы тоже рассуждали о высоких материях?
  - Можете мне не поверить, Кармона, но там было немало интересных людей. Даже среди тех, о ком вы отозвались так пренебрежительно! А до их бизнеса, честно говоря, мне нет никакого дела. Что значит нынешняя земная суета накануне рождения нового мира?
  - Поживем - увидим. Лично я собираюсь еще долго гостить на матушке Земле. Осмелюсь предположить, что и вам этого не избежать. Так что задумайтесь лучше о том, что вас ждет здесь, а не в астральных сферах.
  - А что меня может ждать? Я никого не грабил, не убивал, не подстрекал к бунту. За то, что делился с людьми некоторыми своими мыслями, у нас, насколько мне известно, не карают. Не слыхал о таких законах. Пусть даже приобщение к Мировому Разуму состоится через годы. Но что мне могут предъявить, когда я дождусь суда? Только то, что временно нашел себе работу в не совсем легальной области. Но ведь и там я, по сути, занимался чистой наукой, ничего не организовывал, не проворачивал сомнительных операций. Легкая провинность, не более того! Не думаю, что стоит серьезно переживать по этому поводу.
  - Вот как? А "братья"-отравители? Тут-то вы в стороне не останетесь - они действовали от вашего имени!
  - Что еще за "братья"? Не понимаю, о чем вы.
  Родриго чертыхнулся про себя. И здесь этот Боровски ни при чем! Настоящий агнец...
  Он вкратце рассказал о том, что с ним приключилось в обители "братьев". Выслушав его, Ольгерд развел руками:
  - Как вы думаете, Кармона, могу ли я быть в ответе за тех, кто недопонял мое учение или намеренно его извратил? Я никогда не призывал к подобным методам. Более того, они мне противны. Эти люди, как вы и сами догадываетесь, - обыкновенные аферисты. Судя по всему, у них иссяк запас собственных идей, и не оставалось ничего другого, как зарабатывать на чужих. Прилетев с Камиллы, я начал раскрывать людям глаза и сразу добился успеха. Мне поверили! Посвященных становилось все больше, так что этим вашим "братьям" встречаться со мной было незачем - хватало знаний, полученных из третьих рук. Не вдаваясь в философские тонкости, "братья" ухватили самую суть учения, переняли разработанную мной атрибутику, кое-что добавили от себя - вот и готов механизм ловли простаков! Конечно, наряду с фальшивыми общинами возникали и настоящие, в стенах которых никто даже помыслить не мог о насилии. И все-таки то, что по крайней мере в вашем городе не обошлось без проходимцев... Я расстроен, Кармона. Честное слово, расстроен!
  Родриго нахмурился.
  - Вы всего лишь расстроились, а меня запросто могли убить. Безо всякого сожаления, как собаку!
  - Сочувствую. Вот еще одно доказательство того, что мир по-прежнему несовершенен и полон зла. Именно это и вынудило меня скрываться. Я не имел права не успеть, Кармона. И я успел! Теперь уже не имеет значения, что меня схватили и держат взаперти. Последователи продолжат мое дело. Зерна брошены в почву, и всходы не остановить!
  - Последователи... Их у вас действительно так много? Кто они?
  - Вы спрашиваете - кто?
  - Да. Хочется, знаете ли, понять их психологию.
  - Бросьте, Кармона. Неужели думаете, что я начну называть фамилии? Этого от меня и эсбэшники не добьются. Но у них хотя бы профессиональный интерес, а вам-то это зачем? Вы же не для того меня тут разыскали, верно? У вас накопились совсем другие вопросы. Ну так спрашивайте!
  - Хорошо. - Родриго приблизил изображение: теперь казалось, что собеседников разделяет только столик. - Для начала скажите мне, Боровски, зачем вам вообще понадобилось проповедовать. Вы же считаете, что перемены неизбежны, предотвратить их не в силах человеческих. Так продолжали бы заниматься своей минералогией и спокойно дожидались, когда Тул до нас доберется!
  - Тул... - Ольгерд поморщился. - Согласитесь, что это неблагозвучно. Да и слишком велика честь для двух заурядных ученых - дать имя Мировому Разуму. Тому, кто вообще в имени не нуждается! Что же касается того, зачем мне это надо... Не будьте наивным, Кармона. Вы должны понимать, что "спокойно дожидаться" не получится. Ларозьер в свое время неплохо потрудился - благодаря ему Земля имеет довольно внушительную армию, а главное - боевые корабли. Само собой, их никогда не использовали по назначению, но флот регулярно пополняется новыми моделями, а старые списываются. Вашему брату расслабиться не дают, постоянно подвергают тяжелейшим испытаниям, и дело тут даже не в том, что без вас мы бы не выполнили своих задач. Вас держат в высокой степени боеготовности по другой причине - "на случай угрозы из космоса". И вот теперь наши правители эту угрозу усмотрят. Но им покажется мало армии. Включится долго молчавшая пропагандистская машина и начнет обрабатывать умы. "Все на борьбу с агрессором!", "Победа или смерть!" и так далее. Кто-то в самом деле добровольно поднимется на борьбу - из них сформируют особые отряды, назовут их народными, затем погрузят в обычные, наспех переоборудованные корабли и отправят покрывать себя несмываемой доблестью. Только и их, и вас ждет одинаковая участь. Вспомните, чем закончился эксперимент на Камилле! Нам тогда еще крупно повезло. Представьте масштабы трагедии, если мы двинем в бой целый флот без малейшего шанса на успех! Сколько будет ненужных жертв! Но их не избежать и тем, кто не решится взять в руки оружие. Ведь на Земле и в ее колониях неминуемо разразится паника, и по мере приближения Мирового Разума она будет возрастать. Нетрудно предсказать, чем обернется наступивший хаос. И вы хотите, чтобы я, зная, как будут развиваться события, хладнокровно наблюдал за всем этим?
  - Знаете, чего бы я на самом деле хотел? Чтобы вы, вооружась своей ученостью, помогли нам справиться с угрозой. Как-то не тянет, знаете ли, соединяться с Мировым Разумом. Дожить бы свой век по старинке, а там уж...
  - Не надейтесь! Ни вы, воин, ни я, ученый, не в силах что-либо изменить. Всем нам суждено перейти в новое состояние. Правда, мнения на сей счет у нас разные. Вам это кажется концом света, а я считаю, что человечество готовится вступить в высшую фазу своего развития. Как бы то ни было, единственное, что мы можем сделать, - это максимально смягчить процедуру перехода, избежать безумств, а вместе с ними - тех самых ненужных жертв, о которых я говорил. Безумства, конечно, будут - зная род людской, это предсказать нетрудно. Услышав о скорой гибели привычного мира, лишь единицы поймут, что им уготована лучшая участь. А остальные... - Ольгерд тяжело вздохнул. - Вот я и должен эти единицы превратить в миллионы, миллиарды! Надо выветрить из мозгов страх перед будущим, остановить руки, тянущиеся к деструктору. Именно в этом состоит моя миссия.
  - Миссия? - не понял Родриго.
  - Я не могу выразиться точнее. Понимаете, каждый человек появляется на свет не для того, чтобы просто отбыть свой земной срок. Он должен реализовать нечто, заложенное в нем природой. Это "нечто" хотя бы на йоту отличает его от всех остальных людей, и если он не выполнит свое предназначение - значит, жизнь прошла впустую. Так вот. Не знаю, как вы, но я свое предназначение постиг. И я исполню его, даже находясь у вас в руках.
  "Фанатик, - подумал Родриго. - Все они верят, что отмечены некой печатью, и ни секунды не сомневаются в собственной непогрешимости. Может, на этом закончить разговор? Нет, не буду спешить. Даже безумцы способны высказывать здравые мысли".
  - Удивительно, - сказал он. - Там, на Камилле, вы представлялись мне совершенно другим человеком. Этаким гордецом, настолько замкнутым в скорлупу собственного "я", что для него проповедовать, раздаривать толпе свои бесценные идеи значит унижать себя. Вспомните, как нелегко мне было с вами общаться! И вдруг такое превращение - из молчуна в настоящего пророка. Да еще убежденного, что к его слову прислушаются миллиарды!
  Ольгерд отодвинулся от стола, вытянул ноги и скрестил их.
  - Ваша беда в предубежденности. Думаете: раз минералог, всю жизнь изучающий мертвые кристаллы, - значит, психолог никакой. Но посудите сами: зачем мне было открывать рот в такой неблагодарной аудитории - среди зашоренных, слепо верящих в каноны ученых и, простите, не блещущих интеллектом десантников? Одно неосторожное слово - и моей миссии конец. Вы бы первый позаботились о том, чтобы упрятать меня подальше!
  - Ладно, - сказал Родриго. - Может, я действительно уступаю по интеллекту вашим друзьям-махинаторам из Рио. Это, конечно, подлинные мыслители! Но кое-какие мозги, пусть не столь совершенные, мне все же достались. Вот я и пытаюсь раскинуть этими мозгами, чтобы понять, из чего же все-таки вы исходили. Мировой Разум... Чтобы так заявить, одной убежденности маловато. Не находите?
  - А вы не находите, что есть истины, которые можно постичь исключительно силой ума, не утруждая себя сбором побрякушек-доказательств? У вас, например, есть доказательства, что род людской что-то значит на весах Вселенной? Ни малейших! Исчезни сейчас человечество - мироздание даже не заметит. Но это же не мешает вам есть, пить, развлекаться и уважать себя как разумное существо? Так вот, если вы в самом деле себя им считаете, послушайте меня.
  Человек, по большому счету, всегда был несчастен. Каких бы высот ни достиг прогресс, всегда будут люди неудовлетворенные, раздавленные верховной властью, для которой они - лишь мелкие детали в каких-то своих грандиозных планах; непосредственным начальством, зачастую тупым и жестоким; неравенством - по происхождению, уровню достатка, возможности влиять на события и так далее. Цепь немилосердных обстоятельств сопровождает нас с рождения до самой смерти. Причина? Многие выдающиеся философы прошлого пытались ответить на этот вопрос. Часто они сходились на том, что человек по сути своей существо греховное и эгоистичное, отсюда и все беды.
  Единственный способ не принимать тяготы близко к сердцу - заняться нравственным самосовершенствованием. Наверное, в этом что-то есть. Но разве то, что лично я достигну просветления, изменит хоть в малейшей степени окружающий меня греховный мир? Разумеется, нет.
  Значит, ответ кроется глубже. Я сформулировал его так: все несчастья от того, что мы живем в вещественном окружении. Большинство наших поступков определяет телесная оболочка, которой нужны пища, одежда, всевозможные удовольствия. Мы ублажаем ее, создавая материальные ценности. Но ценностей этих не может быть у всех поровну, потому что иначе пропадет стимул к чему-либо стремиться. Материальное равенство - путь к деградации общества. Неравенство же ведет к прогрессу, но его неизбежный спутник - унижение большей части населения немногочисленной верхушкой. Ведь во все века законы работали на того, у кого в руках власть. Или вы думаете, что сейчас уже не так? Тогда попробуйте отстоять какое-нибудь безусловно правое дело, если при этом затрагиваются интересы вашего начальства. Ну?
  Родриго промолчал. Крыть было нечем - Ольгерд угодил в самое больное место. Можно считать существующий порядок абсолютно справедливым, но если тебя, спасшего лицо многим высоким чинам, эти самые чины выбрасывают со службы, как нашкодившего щенка... И так - везде. Стоит наступить кому-нибудь на хвост - сам будешь не рад, что связался. А неискоренимая "дедовщина" в десанте? А стражи порядка, покрывающие преступников?
  - Вот видите, - сказал Ольгерд. - Каждый хочет побольше жизненных благ, и если вы захотите их его лишить, он поведет с вами непримиримую войну. Почему же вид Homo Sapiens столь несовершенен? Неужели он изначально обречен на страдания? Я думаю, нет. Достаточно перестать зависеть от тела - и тогда понятия "богатство", "бедность", "власть", "бесправие" канут в Лету. Почему бы не предположить, что вся история человечества - лишь начальная, примитивная, животная фаза его развития? Что за ней последует более высокая ступень, когда люди, избавленные от прихотей тела, станут действительно равными и счастливыми?
  - Очень заманчиво! - саркастически произнес Родриго. - Только как вы себе представляете избавление от тела?
  - Разумеется, самим нам до этого еще долго не дойти. Вся надежда на Мировой Разум, который давно не нуждается в телесной оболочке и охотно вольет в себя сознание каждого человека.
  - Осталось пояснить, что же это такое - Мировой Разум. Вы имеете в виду Бога?
  Ольгерд встал, заложил руки за спину и медленно зашагал по камере.
  - Не надо, Кармона. Религия отжила положенный ей срок, не будем ее реанимировать. Идея Бога несостоятельна. Хотя бы потому, что весь мир материален и подчиняется определенным законам. Примеров обратного нет! А если Бог материален, то и ему надлежит подчиняться этим законам. Но тогда какой же он Бог? Однако отсюда не следует, что не существует Мирового Разума - надо просто четко понимать, что вкладывается в это понятие.
  - Короче говоря, этот ваш Разум материален?
  - Безусловно! Представьте себе существ, которые достигли таких высот развития, что сочли целесообразным отказаться от тела и сделать своей основой энергетическое поле. А поле, как известно, тоже форма материи.
  - Мне кажется, восхваляемый вами Разум не очень-то разумен. Лично у меня претензий к своему телу нет. Неужели приятнее превращаться в радиоволну, не есть, не пить, не знать секса, да даже удовольствия развалиться на диванчике? Сдохнуть можно со скуки! Да только и сдохнуть не удастся - я ведь теперь, как понимаю, бессмертен?
  Ольгерд остановился.
  - Обывательские представления! Впрочем, иного я от вас и не ожидал. Ну скажите, Кармона, откуда вам знать, что на свете нет ничего восхитительнее секса? Куска жареного мяса? Бокала вина? Когда-то для людей верхом блаженства был костер, разведенный в темной холодной пещере. Они и не подозревали, что через десятки тысяч лет будут наслаждаться музыкой, литературой, игрой актеров. А для вас по-прежнему предел желаний - повалить на кровать очередную самку... Неужели вы думаете, что высшие существа отвергли плоть, повредившись в уме? Уж поверьте, они знали, что делали. Но убедиться в этом мы сможем лишь после того, как сами перейдем в новое состояние. Я уверен, вас ждет спектр таких невероятных ощущений, что вы тут же забудете о ничтожных земных радостях!
  Родриго сжал подлокотники. Он не любил проигрывать, а посрамить планетолога, несшего очевидную чушь, все никак не удавалось. Даже в безумии есть своя логика, и не всегда найдешь, что ей противопоставить...
  - И все-таки это только догадки, - сказал он. - Вернее, даже гадания. Откуда вы знаете, что из себя представляет этот Тул... ох, виноват, Мировой Разум? Чем он себя проявил, кроме того, что принялся уплетать планеты? Это что, признак разумности? Да вам же о нем ничего не известно! А высасывать теории из пальца - невелико достижение.
  Ольгерд снова сел.
  - Вы напрасно пытаетесь меня задеть. Это бесполезно. Можете даже, если вам так нравится, употреблять словечко "Тул". Что от этого изменится? А насчет теорий, высосанных из пальца... Знаете, я и сам поначалу сомневался. Мы ведь могли иметь дело с обычной цивилизацией, хотя и высокоразвитой. Сидят этакие "зеленые человечки" на далекой планете и качают себе энергию откуда могут. Но луч Кристалла ушел в пустоту. Ни звезд, ни, тем более, планет. Это даже не кочующий в космосе суперкорабль - по косвенным признакам наша аппаратура в состоянии его обнаружить. Вывод один - поле. Чистейшее поле! Судя по масштабам деятельности - тот самый Мировой Разум. А все эти силиконовые леса - не более чем временные инструменты. На подобное воздействуют подобным, не правда ли? Вы же не будете хлебать суп с помощью силового генератора, хотя при желании к этому делу можно приспособить и его. Возьмете ложку, верно?
  - Ну ладно, взял Мировой Разум ложку и принялся выхлебывать планету. Вас навел на возвышенные мысли обыкновенный процесс еды?
  - О-о, Кармона... - Ольгерд покачал головой. - Как же вы, солдаты, любите все упрощать... Мировой Разум - потому и мировой, что не ограничивается какой-то точкой пространства. Убедившись в преимуществах поля перед веществом, он непременно попытается перестроить Галактику, а если удастся, то и всю Вселенную.
  - Уничтожив звезды и планеты? Но тогда Вселенной придет конец!
  - Известной ВАМ Вселенной, Кармона, только и всего. Нельзя же так узко мыслить! Вы прекрасно знаете, что количество энергии в мироздании неизменно - она никуда не девается и ниоткуда не прибывает. Мировой Разум может преобразовать вещество в поле, но он бессилен свернуть краеугольный камень физики. Так что Вселенная никуда не денется, просто принципы ее организации станут другими.
  - Ну ладно, допустим, что этот кошмар когда-нибудь случится. Но как вы представляете себе наше существование внутри Мирового Разума? И вообще - захочет ли он нас в себя принять? Может, просто-напросто слопает вместе с планетами? Какая ему разница - твердое вещество поглощать или мягкое?
  - Разум есть разум, этим все сказано. Надо только раскрыть навстречу ему свои души...
  Родриго представил себе этот трогательный момент единения, и его затрясло. Только тут он осознал, что больше ему говорить с Ольгердом не о чем. Это был безнадежно больной человек. Оставалось надеяться на то, что его учение все же не овладеет миллиардами...
  - Спасибо, Боровски, - сказал Родриго. - Обязательно сделаю для себя выводы. Впрочем, это вам, скорее всего, безразлично. Но... Может, у вас есть какие-нибудь просьбы?
  Ольгерд помотал головой и, прикрыв глаза, откинулся на спинку стула. Окончив беседу, он уплывал в какой-то свой иллюзорный мир...
  
  
  Глава 18
  КРУГИ НА ВОДЕ
  
  Исабель вскрикнула в последний раз, нагнулась, покрывая лицо Родриго благодарными поцелуями, затем, как всегда, припала ухом к его груди, словно впитывая бешеные удары сердца. Это доставляло ей странное удовольствие - иногда Родриго даже казалось, что таким образом она пытается продлить оргазм. А может, ее завораживало ощущение того, как его сердце, пришпоренное близостью, постепенно успокаивается, входя в привычный ритм? Есть что-то притягательное в процессе перехода - и от спокойствия к буре, и наоборот... Все может быть. Удивительна женщина в постели, когда вместе с одеждой она сбрасывает с себя весь налет цивилизации и с неразбавленной звериной яростью, как в первобытные времена, принимает в себя ненасытного самца! Это время, когда разум без боя сдает позиции, стыдливо отступает, даруя раскрепощенному телу сладкую ночную власть...
  Но разум возвращался.
  - Ро-дри-го... - прошептала Исабель и с легким вздохом подняла голову. - Я сейчас...
  Вернувшись из душа, она какое-то время бродила по комнате, словно проверяя работу молектронных систем. На самом же деле, как многие красивые женщины, Исабель просто лишний раз давала другу насладиться своей наготой. Это было нетрудно в призрачном мерцании стен, специально настроенных на "интим". Наконец она легла, забросив ногу на бедро Родриго, потом ее колено скользнуло выше и начало поглаживать низ его живота.
  Он замер от блаженства, хотя знал совершенно точно: секса уже не будет, они исчерпали себя, и сил у Исабель осталось лишь на эту привычную, как сказка на ночь для ребенка, прощальную ласку. Как замечательно! Только ради таких мгновений, не говоря уже об остальном, стоит тянуть жизненную лямку. Неужели можно противопоставить этому чистый интеллект бесплотного духа, размазанного по Вселенной? Может, Ольгерд не безумец, а просто ущербная личность, обделенная маленькими радостями бытия? Но он не походил на аскета. Тогда в чем же дело? Что заставляет людей становиться рабами идеи? Ожидание новых наслаждений, перед которыми все нынешние померкнут? Да, Ольгерд упоминал об этом. Но главным для него было помочь миллиардам людей стать "равными и счастливыми". Разумеется, он говорил искренне. Все благодетели человечества предельно искренни, потому что несокрушимо уверены в своей правоте. Только что-то уж очень часто "облагодетельствованные" умываются кровавыми слезами...
  А надо ли вообще задаваться вопросом, что на уме у "благого Ольгерда"? Он упрятан надежно, а миллиарды будущих сторонников - полнейший вздор: уж с чем - с чем, а с плотскими утехами земляне добровольно не расстанутся. Нынешний ажиотаж, бурный рост числа "братьев" объясняется просто: новое учение всегда вызывает в обществе всплеск интереса. Когда оно оказывается пустышкой, происходит неизбежный откат, и все возвращается на круги своя. Во всяком случае, он-то, Родриго, в своем выборе тверд: лучше зримая синица в руках, чем бесплотный журавль. Все кандидаты в обещанный Ольгердом рай просто пойдут Тулу на закуску...
  Неизвестно, как далеко он зашел бы в своих рассуждениях, но тут о себе напомнила Исабель.
  - Родриго... Ну зачем ты опять улетаешь? Я уже думала, что ты наконец-то превратился в домашнее существо. Целый год думала. Год рядом с тобой - это же что-то невероятное. Как я была счастлива! И вдруг ты улетел. А теперь - снова...
  Родриго провел кончиками пальцев по ее щеке.
  - Мне очень жаль, сеньорита, но так надо. К тому же это ненадолго. Не полномасштабная экспедиция, просто надо кое-что выяснить.
  - А без тебя это выяснить не могут? Ненадолго... Кому как, Родриго. Ты же знаешь - никого другого в моей жизни нет. И не будет. Чему ты улыбаешься?
  - Да так... Вспомнил историю нашего знакомства. Ты ведь с самого начала знала, кто я, это тебя и привлекало, возбуждало даже. Окажись я домашним существом - еще вопрос, посмотрела ли бы ты в мою сторону. Таких, домашних, там было полным-полно, и писаные красавцы среди них водились. Разве нет?
  - Ну... Глупая была. Женщины падки на покорителей космоса - это всем известно. Каждой хочется заполучить бравого парня, героя, чтобы подруги умирали от зависти. Только потом понимаешь, что подвиги совершаются совсем в другом мире, где тебе нет места, что героями не становятся, крутясь возле женской юбки. Тогда-то и начинаешь больше всего на свете желать, чтобы твой парень как раз крутился поблизости, чтобы поместил тебя в центр своего мира. А подвиги... Пусть остаются в прошлом!
  Родриго молчал. Есть вещи, которые женщинам почти невозможно объяснить. У них другая система координат! Встроиться, обжиться в ней мужчине нетрудно (иначе человечеству давно пришла бы крышка), но понять до конца нельзя. Исабель не хотела, чтобы он отрывался от дома, потому что не знала зова звезд. А он-то - знал...
  После удачной операции по задержанию Ольгерда на Родриго посыпались милости. Воич представил его к новому званию, потом похлопотал и перед СБ, чтобы в виде исключения десантника наградили почетным знаком "За заслуги". Эсбэшники, конечно, поупирались: обидно отметить чужака, тогда как Векслер, пострадавший по собственной глупости (это было доказано), такой чести не заслужил. Но деваться было некуда - десантник вел себя безупречно. По правде говоря, Родриго удивился, когда Воич решил его поощрить: он же был равнодушен к операции и еле согласился отпустить своего эмиссара в Рио. Но вскоре все разъяснилось. Тул продолжал экспансию, остановить его так и не удалось - в общем, вопрос о консультациях с Маком назрел. А перед таким ответственным заданием надо погладить исполнителя по головке. Мол, то ли еще будет, когда справишься и с этой задачей!
  Родриго и хотел новой встречи с Маком, и страшился ее. Хотел - потому что о многом не успели поговорить. А страшился... Кто знает, во что превратился за год сменивший уже столько сущностей хозяин Оливии? Как он его примет? Это ведь не предсказуемый человеческий разум. Может просто отказать в аудиенции, не пустив в свои владения, а может и... Черт, лучше об этом не думать!
  - А все-таки "ненадолго" - это сколько? - спросила Исабель.
  - Ну, перелет - это само собой. А там... - Родриго задумался. Сколько времени ему понадобится на переговоры? Сутки? Двое? Неделя? А может, удастся перекинуться лишь парой слов: Поможешь?" - "Нет". Обидно, но ничего не поделаешь...
  - Не знаю, - сказал он. - Максимум несколько дней, не считая времени в "гипере".
  - Ты не так уж много рассказывал мне о том, что видел там, на других планетах. Неужели было мало приключений?
  - Наверное. Большую часть времени занимала рутинная работа. Не каждый же день доводилось есть снежного дракончика! Лучше ты расскажи, что нового тут, у нас. Я ведь сейчас по уши в делах, мотаюсь туда-сюда, а того, что под носом творится, не ведаю.
  - Что у нас творится? Дай подумать... Вот! Это, наверное, тебя заинтересует. Помнишь то сборище на площади Ларозьера?
  - Еще бы! Колоритные молодые люди с путаницей в мозгах... Ты их снова видела?
  - Да. Просто поразительно, с какой скоростью они меняют идолов! Прежние религии - побоку. Теперь почти все они уверовали в учение какого-то благого Ольгерда.
  Родриго вздрогнул.
  - Ольгерда?
  - Ну да. Ты что, тоже о нем слышал?
  - Как тебе сказать... Приходилось. Но не вполне представляю себе его учение.
  - О, это очень занимательно! Я там почти час простояла - до того было интересно. Так вот, представь себе...
  Она начала рассказывать. Родриго слушал вполуха и размышлял. В самом факте ничего удивительного не было. Если "братья" успели основать здесь целую общину, то следовало ожидать, что информация дойдет и до пропадающих на площади юных балбесов. Но вот что внушало тревогу: балбесы эти подхватили учение Ольгерда очень мощно - тут же сменили пестрые религиозные "одежды", которые выставляли напоказ совсем недавно. Неужели безумный планетолог не ошибался? Он был уверен, что его идеи разойдутся, как круги на воде от брошенного камня. Можно, конечно, утешить себя мыслью: подурачатся сопляки - и найдут себе новую игрушку. А если нет? Если за своими отпрысками потянутся родители?
  "Плохо. Очень плохо", - подумал он. - Может, мы действительно превращаемся в стадо баранов, добровольно идущих на заклание? Вожака уже нет, а стадо все идет... Какой глупый конец для великой цивилизации! Или еще не конец? Что, если этот фанатик Боровски все-таки прав? Допустить такую мысль почти невозможно, но вдруг Тул и в самом деле собиратель душ? Все-таки на Камилле обошлось без жертв! Разрушая планету, Тул не тронул носителей разума, приберег их до часа, когда произойдет Великое Слияние... О, черт, где же истина?
  - Ну, как? - спросила Исабель, закончив рассказ.
  - Впечатляет! - машинально ответил он и тут же подумал: "Да что это я все извожу себя? Впереди Оливия, которой правит мудрейший Мак. Кому же ведома истина, если не ему? Теперь я знаю точно - мы не ограничимся двумя словами. Я его разговорю, и он мне все разложит по полочкам: кто такой Тул, откуда взялся и что ему надо".
  - Все это очень интересно, - продолжил Родриго, - но я уже почти ничего не соображаю. Давай-ка будем спать, а?
  - Давай! - немедленно отозвалась Исабель, но даже не пошевелилась, чтобы потушить мерцающие стены. И, когда Родриго уже закрыл глаза, еще долго, словно стараясь запомнить каждую черточку, смотрела на него...
  
  
  Глава 19
  НА БЕРЕГУ
  
  Напряжение не отпускало его до самой посадки. Лишь после того, как крошечный одноместный модуль приземлился на краю облюбованной поляны, Родриго позволил себе расслабиться. Год назад в соседнем районе не поздоровилось разведывательной "тарелке", и за время полета он несколько раз прокручивал в голове сцену ее гибели. Наверное, бывают пилоты со стальными нервами, но сохранять полное спокойствие, зная, что тебя вот-вот могут прихлопнуть, как муху... Что ж, на ошибках учатся. Хозяин не любит, когда ему сваливаются прямо на голову? Значит, больше никто не свалится. И Родриго, сажая модуль, благоразумно не дотянул до "резиденции" Мака более ста километров. Все обошлось, но он бы не взялся ответить, что тут сыграло роль: проявленная осторожность или добрая воля Мака, не забывшего своего единственного собеседника.
  Едва выбравшись из модуля, Родриго тут же наступил на огромный перезревший "дождевик" - он притаился в траве, выставив лишь сморщенную желтовато-бурую макушку. Гриб звучно лопнул, выбросив в воздух темное облачко спор, и у Родриго сразу засвербило в носу - еле удержался, чтобы не чихнуть. Знакомое ощущение! Но это еще ничего: некоторые "дождевики", расставаясь с бренной оболочкой, отчаянно смердели. Недаром, попав на Оливию, участники экспедиции очень быстро приучились смотреть под ноги.
  Видно, плохо приучился... Родриго усмехнулся и стряхнул с ботинка хрустящие остатки "дождевика". Потом сделал несколько шагов и огляделся.
  Место посадки ему пришлось поискать: в пышной мантии джунглей зияло не так уж много прорех. Да и эта поляна была обречена. Огромные деревья сплелись искривленными ветвями, словно взявшись за руки, и мрачно нависли над незавоеванным пятачком. Казалось, вот-вот прозвучит команда - и зеленые исполины двинутся вперед. Они уже заслали на лакомую территорию десант - молодая поросль то тут, то там нахально высовывалась из травы.
  Внимание Родриго привлек огромный цветок - таких ему видеть еще не приходилось. Он распустился в самом центре поляны. Нижние лепестки - длинные, плоские, оливково-зеленые - лежали прямо на траве и служили ложем для других - ярко-оранжевых, загнутых к середине, где бахрома иссиня-черных тычинок окружала небольшое звездообразное отверстие. От цветка исходил густой сладкий аромат. Слишком густой и слишком сладкий, чтобы Родриго проникся доверием к этому чуду природы. "Здесь какой-то подвох", - подумал он. И не ошибся.
  Монотонность лесных звуков неожиданно нарушила громкая негодующая трель. Сказочно красивая птица, сверкая радужным оперением, снялась с ветки, протянутой к поляне, как жезл завоевателя. Очевидно, ее спугнул какой-то мелкий древесный хищник. Распустив огнецветный хвост и быстро взмахивая крыльями, она устремилась на другую сторону поляны. Но что это? Невероятно: цветок выстрелил в птицу! Большая черная капля с тянущейся за ней тонкой нитью вылетела из отверстия в центре венчика, и расписная летунья, словно схваченная за крылья невидимыми пальцами, замерла в воздухе, затем, не издав ни звука, упала вниз. Отверстие расширилось, принимая жертву, и роскошные лепестки начали смыкаться - неторопливо, как будто приготовившись смаковать редкостное блюдо.
  "А меня он мог бы?.. - вдруг подумал Родриго, на всякий случай отступая к модулю. - Кто знает... Великоват я для него, конечно, но если цветок стреляет не задумываясь, да если еще в этой черной штуке у него парализующий яд... Может, спалить его пульсатором, да и дело с концом? Нет, жалко, вдруг это единственное в своем роде творение Мака, его шедевр?"
  В этот момент он услышал подозрительный шорох. Ветки кустов раздвинулись, и появилось животное, похожее на увеличенного в несколько раз барсука, только не покрытого шерстью, а закованного в черную лоснящуюся броню. Увидев цветок, зверь радостно всхрюкнул и, косолапя, двинулся вперед с явным намерением лишить поляну ее лучшего украшения.
  Однако "шедевр" не собирался так просто сдаться на милость победителя. Лепестки сомкнулись окончательно, образовав шаровидный бутон, а из травы поднялись не видимые до этого плотные кожистые листья, усаженные внушительными шипами. Казалось, они могли остановить и слона! "Барсук" хрюкнул снова - на этот раз озадаченно. Но, видимо, ему уже доводилось брать такие крепости. Зверь приблизился к стене, которую образовывали намертво сцепившиеся шипами "живые щиты", высмотрел зазор, запустил в него огромные, изогнутые, как у муравьеда, когти и что есть силы рванул. Послышался громкий треск. Листья угрожающе зашевелились, но шипы, способные запросто пропороть живот человеку, лишь бессильно скользили по толстым роговым пластинам непрошеного гостя. "Барсук", поначалу казавшийся неуклюжим, совершенно остервенел и меньше чем за минуту разорвал пару листьев в клочья. Остальные тут же опали на траву, и бесцеремонный лакомка принялся раздирать вожделенный бутон. При этом, добравшись до полупереваренной птичьей тушки, он, как истинный вегетарианец, отшвырнул ее на край поляны.
  Через несколько минут "барсук" насытился. Высунув длинный язык, он облизал морду (на которой, как показалось Родриго, появилась довольная ухмылка!), потом спрессовал остатки трапезы в бугристый комок и, подцепив его лапой, на трех остальных заковылял к кустам.
  Когда он скрылся, Родриго подошел к месту побоища, поворошил носком ботинка мелкое оранжевое крошево, потом потрогал один из листьев - тот уже был дряблым, и даже шипы гнулись, как резиновые.
  "Ну и ну, - подумал Родриго. - Быстро же тут все делается! Но почему на меня так подействовала эта сцена? Ведь ничего особенного, видывал и не такое. Неужели я рассчитывал, что за год Мак превратился в этакого идеального монарха, устранившего любую жестокость в отношениях между подданными? А что, было бы любопытно попасть в благостный мир, где волк лобзается с ягненком. Утопия? Ну почему же... Уж наверное, в силах Мака перестроить энергообмен всех обитателей Оливии. Пусть, например, "заряжаются" от солнца. И не будет тогда ни травоядных, ни хищников - только всем довольные благодушные скоты, которым и двигаться-то станет незачем... Тьфу, надо же додуматься до такого бреда! Нет, господин Кармона, Мак не дурак. В отличие от тебя. И он, пожалуй, будет прав, если не снизойдет до общения с таким дебилом. Все, вытряхиваю мусор из мозгов, становлюсь серьезным и жду. Просто жду, не пытаясь обратить на себя внимание и просить об аудиенции. Мак всеведущ. Если он захочет говорить со мной - значит, так тому и быть. А если не захочет..."
  Он вздохнул и, высмотрев небольшой холмик, покрытый нежной короткой травкой, уселся на него. Сорвал какой-то стебелек, помял в пальцах, выбросил и начал разглядывать ствол могучего дерева, изборожденный морщинами, как старческое лицо на древнем портрете. Таких морщин уже давно ни у кого не было - люди жили долго и до самого конца могли похвастать упругими щечками. Здорово, конечно. Однако что-то важное исчезло с той далекой эпохой: лица на дошедших из глубины веков картинах казались интереснее нынешних, почти не отмеченных печатью лет. Складки одрябшей кожи безобразны, но в этом безобразии была некая притягивающая сила, по сетке морщин читалась вся жизнь, полная трудов и раздумий...
  Родриго смотрел на дерево, пока ему не стало казаться, что линии, изрезавшие кору, действительно складываются в рисунки. Здесь - женский профиль, тут - рогатая голова не то оленя, не то лося, а там - совершенно фантастическое существо... Затем ствол начал расширяться, постепенно превращаясь в стену. Это не понравилось Родриго. Он поймал себя на мысли, что не может определить: то ли по-прежнему видит явь, то ли пошли зрительные галлюцинации. Если явь, то дело плохо: он убедился, что ни черта еще не знает об Оливии, поэтому древесный монстр мог оказаться хищником, мастерски подделавшимся под растение.
  Стена начала изгибаться, охватывая Родриго. Точно - интересуется человечинкой! Он попытался вскочить, но не смог, хотя холмик и не думал его удерживать. Просто не было сил совершить движение, словно мышцы внезапно атрофировались. В конце концов Родриго сумел слегка повернуть голову - ровно настолько, чтобы убедиться: сейчас серая морщинистая поверхность замкнется у него за спиной. Наверное, уже замкнулась. Он пережил несколько жутких мгновений, но больше ничего не происходило. Впрочем... Кажется, стена чуть-чуть посветлела. Да-да! И не просто посветлела, а начала потихоньку светиться. Все ярче и ярче... Трещины в коре зашевелились, словно змеи, почуявшие, что их принялись поджаривать. Потом линии рисунков превратились в пунктир, пунктир - в точки, а те через несколько секунд как-то незаметно исчезли, будто рассосались. Стена сделалась абсолютно гладкой и потухла, затем ее затянула серебристая пленка, превратив в огромное зеркало, и в зеркале этом Родриго увидел свое лицо. Но какое! Одно лицо, без тела и даже шеи, зато невообразимых размеров - метра три от подбородка до макушки. Изумленный Родриго вытаращил глаза - и его отражение сделало то же самое.
  Гигантское лицо не было искажено - стена успела выпрямиться, хотя момента, когда это произошло, Родриго почему-то не уловил. Но он заметил, как в чудовищном зеркале отразился еще кто-то. Человек? Да, темная фигурка, появившаяся возле левого уха Родриго-исполина, напоминала человеческую - голова, две руки, две ноги... Она приближалась, но никак не могла обрести четкость, поэтому принадлежность визитера к роду людскому пока еще была под вопросом.
  Хотя принцип работы зеркала не поддавался рассудку, пришелец, несомненно, находился за спиной Родриго. Однако обернуться и разглядеть его не было никакой возможности. Оставалось ждать... Наконец фигура замерла, словно дойдя до намеченной заранее невидимой черты. Со времени своего появления она выросла более чем вдвое, но очертания странного гостя оставались расплывчатыми, как будто он принадлежал миру сему лишь наполовину.
  "Гостя? - подумал Родриго. - С какой стати? Это же я тут гость! А тот, кто стоит у меня за спиной, - конечно же..."
  - Мак! - закончил он вслух. - Это ведь ты?
  - Да, - послышалось сзади, и Родриго вздрогнул: голос походил на его собственный. - Я не думал, что мы еще когда-нибудь встретимся. Но ты вернулся. Для этого должна быть важная причина. Я пытаюсь понять ее, но твой органический мозг не приспособлен к невербальной передаче информации. Только к приему. С равным себе я бы мог обмениваться мыслями напрямую, а от тебя жду словесных формулировок.
  - Легко сказать... - Родриго с трудом заставлял повиноваться деревянный язык. - А не хотел бы ты для начала... - Он больше не мог говорить.
  - Извини. Это состояние причиняет тебе неудобства, но оно было необходимо, чтобы наш контакт состоялся. Сейчас твой организм придет в норму.
  В норму Родриго пришел быстро. И сразу же, вскочив, повернулся к Маку. Черная сюрреалистическая фигура, пришелица из мира теней... От одной мысли, что можно подойти поближе, становилось жутко. Наверное, подобную жуть испытывали суеверные люди прошлого, заночевавшие в "замке с привидениями" и среди ночи узревшие Нечто...
  Мак молчал, и Родриго пришлось заговорить первым:
  - Я вижу, и ты перешел на... вербальный способ. А раньше только посылал мне свои мыслеграммы.
  - Я совершенствуюсь, - без ложной скромности сообщил Мак. - Вернее, приспосабливаюсь к твоим привычкам. Освоить языковое общение нетрудно, просто в прошлый раз на это не хватило времени.
  "Точно, не хватило, - вспомнил Родриго, - мы могли бы еще о многом потолковать. Что, если и сейчас разговор прервется на несколько дней? А может, даже недель, ведь Мак допускал и такую возможность?"
  - Кстати, как у нас сейчас со временем? - спросил он. - Могут быть проблемы? Тогда, насколько я помню, помешала активность планетного ядра...
  - Уже не помешает, - заверил Мак. - Устройство, с помощью которого мы общались, было примитивным, созданным только для одного сеанса связи. Я не был уверен, что оно мне еще когда-нибудь понадобится, но однажды, посчитав задачу любопытной, усовершенствовал систему. Сейчас мы можем беседовать неограниченное время.
  - Хорошо, - сказал Родриго. - Теперь... Знаешь, Мак, твой облик... я, конечно, понимаю, что это только маска... но не мог бы ты подобрать что-нибудь более привычное? В прошлый раз мне хотелось видеть тебя таким, какой ты есть... я очень благодарен, что ты пошел на затраты энергии... но сейчас ведь это не потребуется, правда? Просто, когда разговариваешь лицом к лицу...
  - Понятно, - перебил его Мак. Он явно не любил, когда собеседник принимался долго и нудно разжевывать мысль. - Это легко. Перед тобой временная визуальная форма, которую ничего не стоит изменить. Я так и задумал. Осталось узнать, каким ты хочешь меня видеть.
  - Ну... - Родриго замялся. - Мужчиной, конечно - иначе я тебя не представляю. А детали... Даже не знаю. Придумай сам - ты ведь можешь?
  - Я поступлю иначе, - сказал Мак. - Законченные мысли извлекаются из твоего мозга с трудом, но зрительные образы - очень хорошо. Обернись!
  Родриго послушался и увидел на зеркальной стене... нет, уже не отражение, а просто свой голографический портрет. Он продержался не дольше секунды, затем его сменил другой, на месте того немедленно возник третий - и пошло-поехало! Бесчисленные лица мужчин всех возрастов и оттенков кожи, объемные и плоские, натуральные, рисованные и явно синтезированные с помощью компьютера, округлые и вытянутые, украшенные прическами разнообразных фасонов, усами, бородами, изредка даже бакенбардами... Все эти лица он, безусловно, когда-то видел - в реальной жизни, на картинке, на экране визора... Вот только мелькали они настолько быстро, что распознать удавалось максимум одно из полутора-двух десятков. Скоро у Родриго зарябило в глазах, но он заставил себя смотреть: сам же доверил выбор Маку, а тот плохого не придумает!
  Хозяин Оливии действительно позаботился о нем - прервал красочную чехарду уже через пару минут, хотя мог, по-видимому, продолжать долго. Чудо-зеркало очистилось и не отражало больше никого и ничего.
  - Выбор сделан, - сообщил Мак. - Надо было только выявить, какое из лиц вызвало у тебя в подсознании самые положительные эмоции. Конечно, твой мозг хранит еще множество образов, но я решил, что этой выборки достаточно.
  "Ну и где же ты, несравненный Аполлон Оливийский?" - иронично подумал Родриго, но, оглянувшись, никого не увидел. Тем временем зеркальная поверхность пошла волнами, ослепительно сверкнула - и вдруг исчезла. Одновременно по периметру поляны заструился воздух, размывая древесные стволы. Несколько мгновений - и они бесследно растаяли, а вслед за ними ушла из-под ног и сама поляна. Родриго висел в полной пустоте, его окружал только свет - чистый, белый, не мигающий и не режущий глаза. Этот свет дарил невесомому телу такое удивительное блаженство, что в нем хотелось купаться и купаться, но внезапно настала ночь - на целую секунду, а может, на полторы. Словно кто-то закрасил мир широченным черным мазком! А когда следующим мазком этот неведомый титан смыл черноту, Родриго вновь ощутил привычную тяжесть.
  Он стоял над рекой - величавой и неторопливой. Казалось, ей мешает погрузиться в царственную дрему только галдеж мечущихся у самой воды чаек. На этом берегу, высоком, росли лишь трава да кудрявые кусты, похожие на отары зеленых овец, а вот противоположный, пологий, до самого горизонта покрывал лес. Над головой сияло старое доброе Солнце (оливийское имело тот же спектральный класс, но спутать их было невозможно!), под ногами топорщилась самая обычная земная растительность. Родриго даже мог, хотя и очень приблизительно, назвать место: Восточная Европа, вероятнее всего - средняя полоса России.
  Залюбовавшись великолепным пейзажем, Родриго не сразу заметил, что он не один. Мак стоял чуть позади, держа руки в карманах длинных, почти по колено, голубоватых шорт. Он был на полголовы выше Родриго и атлетически сложен. Особенно впечатляли могучие плечи, обтянутые белой футболкой. Лицо тоже впечатляло - недаром Мак выбирал его так скрупулезно. Обаятельный брюнет с короткой аккуратной прической, твердым подбородком и бесстрашными стальными глазами - настоящее воплощение мужественности! При взгляде на него Родриго еле удержался от улыбки. Конечно же, брюнет, способный сводить с ума грезящих о героях девчонок, в действительности не существовал. Родриго увидел его в каком-то виртуальном боевике много лет назад, еще постигая азы ратной науки в стенах Эдинбургского училища, и мгновенно захотел стать таким же неотразимым для слабого пола, беспредельно уверенным в себе и несокрушимым, как скала. Позже, хлебнув досыта настоящих, а не придуманных приключений, он напрочь забыл об этом полностью высосанном из пальца персонаже. Кто бы мог предположить, что виртуальный брюнет до сих пор вызывает у него "самые положительные эмоции"! Но, видно, так оно и есть - Мак врать не будет...
  Какое-то время они молча смотрели друг на друга, затем Мак приглашающе повел рукой: "Пройдемся!" Голос у него оказался под стать облику - сильный и уверенный. "Давай!" - согласился Родриго и с любопытством оглядел себя. На нем был тот же легкомысленный наряд, что и во время недавней прогулки по Копакабане, причем рубашка расстегнута до пупа. Солнце ласкало кожу, но жары не ощущалось - от реки тянуло приятной свежестью.
  Они медленно шли вдоль берега, глядя, как под ногами разлетаются пушистые головки одуванчиков. "Июнь, - подумал Родриго. - Хорошо-то как - даже разговаривать не хочется! Но надо..."
  - Я пришел за помощью, - сказал он. - Или хотя бы за информацией. Видишь ли, ряду планет угрожает опасность, в том числе и Земле. А может, и всей Галактике... Положение таково, что достоверная, полная информация об источнике угрозы жизненно необходима. Но у нас только обрывки знаний... мы собираем их повсюду и до сих пор не можем связать концы с концами. События развиваются неудержимо, происходят чудовищные вещи, и если это будет продолжаться... Вряд ли ситуация разрешится сама собой - надежды на это все меньше и меньше. Мы не в силах... но ты... только ты можешь дать беспристрастный и точный анализ... я в этом убедился тогда... ты помнишь?
  Мак не выказывал удивления, не переспрашивал, и Родриго догадывался, почему. Очевидно, хозяин Оливии все же успел покопаться в его мозгу и ухватить суть проблемы. Только самую суть, и теперь он дожидался, когда гость расскажет о своей беде подробнее.
  - В общем, - продолжал Родриго, - ты понимаешь, о ком идет речь. Мы назвали его Тул. Не может быть, чтобы ты о нем не знал, ведь твое любопытство простирается далеко... Но не думаю, чтобы вам приходилось непосредственно вступать в контакт, поэтому я тебе сейчас расскажу...
  И он выложил все, что ему было известно о загадочном пожирателе планет. Не умолчал даже о теории Ольгерда, хотя сразу же подчеркнул, что не разделяет ее.
  - Я понял, - наконец заговорил Мак. - Это действительно важная причина, чтобы обратиться за помощью. Но я не уверен, что сумею ее оказать. Возможно, предпринимать что-либо вообще не имеет смысла. Если Тул представляет проблему для вас, землян, это еще не значит, что он способен угрожать мне.
  Родриго кусал губы. Надеяться на альтруизм Мака было бесполезно. Добрые чувства, сострадание к иному разуму оставались для него пустым звуком: несмотря на все свое совершенство, он по-прежнему мыслил как машина - исключительно с точки зрения логики. Впрочем... Много ли альтруистов среди людей? В подавляющем большинстве, столкнувшись с чужой бедой, они точно так же просчитывают все варианты, чтобы обосновать самый удобный - отсидеться в безопасном уголке. Готовых положить живот за ближнего своего было маловато во все века. Надо думать, среди нынешних звездоплавателей их еще меньше, чем среди доблестных мужей древнего Рима. Ну что ж, логика так логика... Сейчас мы попробуем доказать премудрому Маку, что удобного варианта у него, в сущности, нет.
  - Я не думаю, что беда не коснется тебя, - сказал он. - Мощь Тула не вызывает сомнений. Ты владеешь всего одной планетой, а он уничтожает уже как минимум вторую. Как минимум! Кто знает, не опустошил ли он целые области Галактики, прежде чем объявиться здесь? Я, конечно, плохо представляю твои истинные возможности. Допустим, они настолько велики, что ты пока можешь не волноваться. Но только пока! В истории Земли были великие цивилизации, которые могли столетиями никого не опасаться. Но рано или поздно кто-то из соседей обретал силу и разрушал могучую империю. Я понимаю, что тебя мало волнуют проблемы Земли. Но мир един, и лучше позаботиться о его спасении сейчас. Потом может быть поздно.
  Мак остановился. Слова, которые задели бы любого, кто мнит себя суперменом, никак не отразились на его утрированно мужественном лице. Стальные глаза выражали не больше эмоций, чем самая настоящая сталь.
  - Мне понятен ваш интерес, - сказал он. - Но еще совсем недавно вам даже не было известно о моем существовании. Как бы вы поступили, столкнувшись с аналогичной угрозой, но не имея возможности обратиться к кому-то за помощью?
  "Не пронял я его, - подумал Родриго. - Плохо..."
  - Как бы мы поступили? Да уж в любом случае не стали бы дожидаться, пока угодим на блюдо. У нас есть флот, оружие... Мы много раз за свою историю могли погибнуть, но сих пор, как видишь, живы. Другое дело, что раньше самым страшным врагом человека был он сам. Мы себя хорошо изучили - может, потому и уцелели. А теперь... Мы не знаем, чего ожидать от этого врага.
  - Итак, вы бы стали бороться?
  - Да.
  - Хорошо. - Мак подошел к Родриго вплотную и вдруг, сделав резкое движение рукой, сбросил его с кручи.
  Родриго даже не успел возмутиться - его захлестнул ни с чем не сравнимый ужас. Реки внизу не было - была чудовищная пропасть, на дне которой скалились каменные клыки. Обрывистый берег превратился в серую отвесную стену, иссеченную глубокими трещинами и утыканную корявыми стволиками каких-то растений - они росли почти горизонтально, и лишь верхушки с жиденькой листвой загибались вверх. Пару раз перевернувшись в воздухе, Родриго налетел на одно такое деревце. Следовало ожидать страшного удара, но растение неожиданно прогнулось под ним, словно было сделано из упругого пластика. Следующее деревце, возникшее сбоку, он лишь задел лодыжкой, третье хлестнуло его веткой по щеке. За четвертое Родриго попытался ухватиться, но оно вырвалось из рук. Дно стремительно приближалось, а спасение было только в этих чахлых уродцах. Очередной, спружинив, слегка подбросил Родриго, и его тело, практически без помощи разума, использовало этот последний шанс. Отпущенного мгновения хватило, чтобы удачно извернуться - инстинктивно, как кошка, выпавшая из окна, - и вцепиться в стволик. Но тот, естественно, тут же согнулся, и Родриго соскользнул, едва не содрав кожу с ладоней. Однако, превозмогая боль, успел перехватить деревце поближе к основанию и уперся ногами в стену, нащупывая трещину. Нащупал. Но ужас продолжался. Край трещины начал предательски крошиться, затем раздался противный хруст, и из стены показались корни дерева - желтоватые, похожие на раскормленных червей. Они вытягивались все больше, и Родриго в отчаянии зашарил взглядом по стене. Высмотрел еще одну расщелину, ухватился правой рукой (адская боль!) и приник к серому монолиту. Из-под ног с похоронным стуком посыпались камешки. Родриго запустил в щель вторую руку... и в следующий миг обнаружил, что как ни в чем не бывало сидит на берегу. Взгляд уткнулся в ноги Мака, безмятежно попирающие траву...
  _ Ты выдержал испытание, - произнес Мак таким тоном, как будто речь шла о пустяковом психологическом тесте.
  И тут Родриго взорвался. Он вскочил. Он изверг все проклятья, когда-либо придуманные его соплеменниками. Он сжал кулаки. Он едва не заехал Маку в ухо, забыв о том, что перед ним лишь красивая управляемая кукла. Лишь в последний момент сдержался! Будь на месте "куклы" нормальный живой мужик, дело бы непременно дошло до драки. Но Мак выслушивал адресованный ему поток брани совершенно хладнокровно и даже время от времени кивал: да, мол, так оно и есть, мерзавец я, полная дрянь, но куда деваться - обстоятельства вынуждают...
  - Я тебе что - кролик подопытный?! Сыт по горло твоими экспериментами! - закричал Родриго и в сердцах плюнул под ноги. В его слюне было столько яда, что казалось странным, почему трава не пожухла.
  - Ты очень эмоционален, - сказал Мак. - Мне подобное поведение чуждо, но я могу тебя понять. Наверное, это слишком жестокий эксперимент, однако мне хотелось еще раз убедиться, способны вы самостоятельно побороться за свою жизнь или склонны полагаться на помощь извне. Ты ведь мог ничего не предпринимать, понадеявшись на то, что я все равно тебя спасу.
  - Ну, убедился? - зло спросил Родриго.
  - Частично. Трудно о чем-то судить на основании одного эксперимента. К тому же твое поведение может быть нетипичным для большинства людей.
  - Вот как? - Родриго посмотрел на свои ладони: ни малейших следов отчаянной схватки со смертью, кожу даже не саднило. - Значит, ты собираешься продолжать свои опыты? Уже прикидываешь, каким еще казням меня предать? Если так, то я немедленно улетаю. Но ты еще вспомнишь мои слова!
  Конечно, это звучало смехотворно. Находясь на Оливии, Родриго полностью зависел от прихотей ее монарха. Не захочет тот, скажем, вернуть его из этого виртуального мирка на поляну, где ждет модуль, - вот тебе и "немедленно улетаю"... Что тогда? Да и нелепо пугать Мака тем, что собираешься хлопнуть дверью. Уж он-то точно в людях не нуждался. Они сами обратились к нему - могучему и мудрому...
  Но Мак действительно был мудрым - как опытный дипломат, он не стал обострять обстановку.
  - Опытов больше не будет. Я по-прежнему мало знаю о человечестве, но вы, люди, уже побывали здесь, и этот эксперимент подтвердил полученные ранее данные. Вы совсем не беззащитны и не склонны сразу отступать. У вас есть военная техника. Мне известны некоторые ее образцы, но, разумеется, далеко не все. Хватит ли ее для отражения угрозы? Пока это невозможно просчитать. Однако решение уже принято. Попробуйте справиться с проблемой сами, а я предоставлю вам всю информацию, которой располагаю.
  Как бы ни дулся Родриго на Мака, он не мог не возликовать. Это уже кое-что! Наверное, следует горячо поблагодарить и счесть свою миссию успешной. Но ведь грех не попытаться выторговать у монарха дополнительные милости!
  - Спасибо, - сказал он. - И все же... как насчет реальной помощи? Пусть пассивной - какая-нибудь защита... заслон... Наверное, ты мог бы...
  Однако попытка проглотить больше, чем дают, не удалась.
  - Помощь действием пока невозможна по ряду причин, - отрезал Мак. - Но получить знания в нужный момент не менее важно. Владея информацией, можно избежать многих ошибок и принять верное решение. Ведь вы пока совершенно не представляете, с чем столкнулись.
  - Ну, чтобы совершенно... Какие-то догадки есть...
  - Хорошо. - Мак снова двинулся вдоль берега, и Родриго последовал за ним: нервы у него все еще были взвинчены, а неторопливая прогулка - одно из лучших успокоительных. - Ты изложил мне известные вам факты, а также воззрения Ольгерда Боровски. Но собственных выводов пока не делал. Я слушаю.
  - Ладно, слушай. - Родриго помолчал, собираясь с мыслями. - Помнишь нашу с тобой беседу о Боге? Так вот, приходило мне в голову, что ты ошибся, и Бог все-таки есть. Тул, конечно, на эту роль не тянет - масштаб не тот. Но он может оказаться всего лишь проявлением Всевышнего в отдельно взятой галактике. Допустим, Бог пребывает в каком-то высшем измерении, а теперь, образно говоря, провертел дырку в наш мир, и то, что представляется нам Тулом, - на самом деле только палец Господа. Но эту идею я даже не стал ни с кем обсуждать - слишком неубедительно. Почему Бог, средоточие духовного начала, не обращает никакого внимания на свои разумные творения? Неужели для него важнее мертвая материя? Да вообще смешно: Бог, который, по определению, не может ни в чем нуждаться, прилагает столько усилий, чтобы пообедать! Примитивное ублажение плоти - разве оно достойно божества? Короче, эта версия отпадает.
  Родриго посмотрел на Мака. Тот кивнул:
  - Ты рассуждаешь логично. Продолжай!
  - Продолжаю. Если Бог ни при чем, значит, мы имеем дело с какой-то высокоразвитой цивилизацией или одиночным разумным существом. В пользу второго варианта, пожалуй, доводов побольше будет.
  - Это любопытно. Почему же?
  - Ну, начну с того, что ни одной цивилизации мы в космосе пока что не встретили. А вот единичный разум... Один пример нам уже известен - ты, Мак! Правда, это особый случай, поэтому приведу более сильный аргумент. В точке, куда стекается энергия, нет никаких звезд. А цивилизацию, обосновавшуюся в пустоте, представить трудно. Хотя... Кто знает - может, их светило взорвалось, а они успели улизнуть, оснастив свою планету двигателем. Или построили гигантский корабль...
  - Понятно, - сказал Мак. - Цивилизация, лишенная родины и вынужденная скитаться среди звезд, теоретически возможна. Учитывая размеры нашей Галактики, это, наверное, не такой уж экзотический вариант. Но можете ли вы представить себе единичное существо, причем, в отличие от меня, не созданное искусственно?
  Родриго призадумался.
  - Представить-то можем... Наши писатели-фантасты... в их романах кого только нет! И разумные планеты, и целые туманности...
  - Именно разумные?
  - Ну да...
  - А ты уверен, что и на Камилле, и на Полли вы наблюдали проявления разума?
  Тут Родриго, честно говоря, растерялся. Уверен ли? А разве может быть иначе?
  - Но, Мак... Ведь все говорит об этом! Такие сложные фазы - от зародышей силиконовых деревьев до Кристалла... А силовые поля? Ты можешь вообразить, что их вырабатывает безмозглая тварь? А фокусировка передатчика энергии? Чтобы обеспечить такую точность, нужен суперкомпьютер! А то, что энергия передается через гиперпространство - да и зародыши, несомненно, тоже? Если это не разум... Скажи, почему ты спросил? Просто так? Или тебе что-то известно... что-нибудь такое?
  Мак остановился и повернулся к нему.
  - Мне известно многое. Не все, конечно, но почти все, что может представлять для тебя интерес. Сядем!
  Он подошел к раю обрыва и уселся, свесив ноги. Поколебавшись несколько секунд (воспоминание о падении в пропасть заставило его вздрогнуть), Родриго пристроился рядом.
  Никакой пропасти, конечно, и в помине не было. Если сейчас спрыгнуть, пролетишь всего метра два - и угодишь ногами в глинистую осыпь. Потом, притормаживая, попытаешься одолеть крутой спуск на своих двоих, а если не повезет - прокатишься эти двадцать-двадцать пять метров на заднице. Ничего страшного! Зато сразу окажешься у воды - ныряй и плыви. Вот обратно взобраться потруднее будет. Впрочем, и это не проблема - вон там, справа, очень удобный участочек для подъема, в меру пологий... Черт, а ведь действительно - так бы и спрыгнул, и бросился в воду, и поплыл... А потом перевернулся бы на спинку и блаженствовал, разглядывая мечущихся над головой чаек. Красота! "Вернусь домой - обязательно искупаюсь в такой речке, - подумал Родриго. - Первым делом! А пока приходится сидеть на виртуальном берегу и обсуждать с виртуальным мужиком планы спасения этой самой реки, а вместе с ней - всей Земли... Кому еще совсем недавно могла прийти в голову такая чудовищная фантазия? Но вселенский ужас уже подобрался, уже протянул руки, готовясь схватить за горло..."
  - Продолжим, - сказал Мак. - Ты убежден в том, что Тул разумен. А разумное существо - это такое, с которым при наличии серьезных аргументов можно договориться о чем угодно. Согласен?
  Родриго ответил не раздумывая:
  - Нет. Конечно, нет. Если бы все было так просто... Те же фантасты много высказывались по этому поводу. Наверняка существует разум, который мы постичь не в состоянии. У нас мыслительный процесс построен на одной основе, у кого-то она может быть совершенно другой. И тогда контакт невозможен. Как, например... - он хотел сказать "с плазменниками", но вовремя прикусил язык. Не стоило напоминать Маку о непростых взаимоотношениях людей с его "предками".
  - К какой же разновидности ты отнесешь Тула? - спросил Мак. - Возможен с ним контакт в принципе или любые попытки заранее обречены на провал?
  Родриго разглядывал чаек. "Глупые создания, - подумал он. - Но по-своему счастливые. Набили брюхо рыбой - и больше ничего не надо, голова не болит от проклятых вопросов".
  - Мне хочется верить, что Тул нас заметит, и мы в конце концов найдем общий язык. Если же нет... Тогда остается только сила против силы - кто кого сломит...
  - Ясно, - сказал Мак. - Что ж, сейчас ты поймешь... - Он не закончил фразу, хотя Родриго мог поклясться, что должно было последовать: "...всю меру своего заблуждения". - Приготовься: я открываю гиперпространственный канал.
  Что значит "приготовься"? Родриго вопросительно посмотрел на Мака. Тот сидел, идеально, как по струнке, выпрямив спину, уперев ладони в землю и неподвижно глядя перед собой. Казалось, он готовится услышать великое откровение, способное изменить судьбу мира. Родриго принял ту же позу и, наметив над кромкой леса воображаемую точку, уставился в нее.
  
  
  Глава 20
  СВИДАНИЕ С ТУЛОМ
  
  Метаморфозы не заставили себя жать. Прежде всего куда-то исчезло солнце. Было - и нет. Однако небо не затянулось черной пеленой - оно лишь стало постепенно меркнуть, как осветительная панель, в которой иссякает заряд. Родриго не утерпел и огляделся. Вот это да! Во-первых, Мак тоже исчез, словно не мог обходиться без солнца. Во-вторых, и справа, и слева берег стал круто загибаться вверх. Наконец Родриго оказался внутри исполинской черной трубы. Затем неведомая сила приподняла его, мягко подтолкнула, а дальше он уже полетел сам - все быстрее и быстрее, рассекая уплотнившийся, обжигающий воздух. Но вот и воздух исчез, а вслед за этим Родриго лишился тела, превратился в мыслящую частицу - слепую и глухую, не ощущающую ничего. Вдруг кто-то сжалился - и даровал ей зрение.
  Родриго вновь увидел трубу! Она сохраняла первоначальный диаметр, но в то же время непрерывно менялась. На ее стенках то проступала белая узорчатая "изморозь", то вырастали карикатурные, как в старинных мультиках, звезды, то расплывались кровавые пятна, дробящиеся затем на множество клякс поменьше, то весело отплясывали длинноногие желтые "паучки", то возникало радужное кольцо, которое тут же растягивалось в спираль - она напоминала стремительно уползающую вдаль змею с фиолетовой головой и красным хвостом... Вдруг впереди появилась сахаристая глыба, похожая на причудливый обломок айсберга, и Родриго прошил ее насквозь. Яркая белая вспышка - и вновь путь свободен. Но что это? Навстречу выплыла еще одна глыба - на этот раз словно отлитая из зеленоватого стекла. Вскоре Родриго потерял им счет...
  Если поначалу от восторгался окружающим его цветением красок, то теперь хотел лишь одного - зажмуриться. Но у него не было глаз - зрительные образы, очевидно, поступали прямо в мозг. Мозг... Какой может быть мозг у частицы? Крохотный шарик, разделенный черточкой-бороздкой на две половинки, и в каждой - по полторы извилины? Родриго позабавила эта мысль, но даже улыбнуться было нечем. У него отняли все! Оставалось только лететь, подчиняясь законам физики, как протон внутри ускорителя. Лететь... Но где? Это не могло быть "гипером" - в "гипере" не видят ни желтых пауков, ни радужных змей. Когда звездолет ныряет в него - он исчезает и через какое-то время, вычисляемое по мудреной формуле, возрождается у другого светила. Значит, переход или уже был, или ждет его впереди. А сейчас... Где он сейчас?
  Путешествие закончилось внезапно. Стенки тоннеля покрыла густая алая сетка. Нет, не просто покрыла - нарезала на маленькие ромбики, которые через пару мгновений брызнули в стороны и исчезли во мраке.
  Мыслящая частица висела неподвижно. Почему-то Родриго был в этом твердо уверен, хотя не видел в кромешной тьме никаких ориентиров. Физик посмеялся бы над ним, заявив, что ничего абсолютно неподвижного в мироздании быть не может. Все относительно! Но Родриго не был физиком и не вдавался в рассуждения. Он просто знал - и все!
  У частиц не бывает часов, поэтому Родриго не мог сказать, когда именно забрезжил свет. Постепенно из пустоты материализовался огромный фиолетовый шар - вернее, клубок, скрученный из длинных полос то ли газа, то ли космической пыли. Он производил странное, двойственное впечатление: в сердцевине, зловеще подсвечивая волокнистую толщу, пылал адский огонь, зато оболочка была нежной, полупрозрачной, изумительного оттенка, как будто некий межзвездный эстет соткал ее из тончайшей развевающейся кисеи. Наверное, сходные ощущения мог вызвать прекрасный цветок, проросший на поле брани сквозь труп павшего воина.
  Шар казался неподвижным - даже легкий флер, вздымающийся с его боков, застыл, как на картине. Этому находилось единственное объяснение: объект колоссален - во всяком случае, гораздо больше звезды. Очевидно, по размерам он приближался к протозвезде, хотя не имел ничего общего с "нормальным" газовым облаком. Мог ли "чистый разум" избрать своим вместилищем презренное вещество? Уж конечно, он предпочел благородное силовое поле, каким-то образом свернутое в сложную пространственную структуру. И, разумеется, шар вовсе не был фиолетовым, да и вообще видимым, иначе глазастая земная техника давно бы его обнаружила. Просто Мак удружил старому знакомому, для наглядности "раскрасив" гигантский энергетический клубок в произвольно выбранный цвет.
  Нельзя сказать, чтобы Родриго был раздавлен величием Тула. Он много раз пытался его себе представить, и воображение часто рисовало куда более жуткий образ - нечто вроде отвратительного спрута, запустившего щупальца в отдаленные уголки Галактики. Впрочем, Тул действительно оказался спрутом. Сюда, к фиолетовому шару, сходились многочисленные гиперканалы. Вот их Родриго уже видеть не мог, но ощущал каким-то совершенно необычным органом чувств (несомненно, это был еще один подарок Мака). Большинство "щупалец" находилось в работе, поставляя Тулу жизненно необходимую энергию.
  Родриго разглядывал Тула, а тот разглядывал его, словно превратившись в одно всевидящее око с раскаленным добела зрачком. Так продолжалось, по-видимому, несколько минут, и все это время Родриго пытался уловить осмысленность в устремленном на него взгляде. Конечно, он понимал, что занимается ерундой: "глаз" не имел ничего общего с органом зрения, и искать в нем оттенки чувств было так же глупо, как, скажем, в скоплении морщин на боку слона. Но неспроста же Мак приволок его сюда! Значит, нужно ждать, надеясь рано или поздно уловить хотя бы малую толику мыслей, обуревающих своего визави.
  Наконец он их уловил. В полной мере. И с ужасом понял, что Мак, как всегда, оказался прав.
  В сущности, мысль была всего одна, и выражалась она коротеньким словом: "Жрать!" Для Тула не существовало красот мироздания, его не мучили загадки бытия, да что там - он вообще не осознавал себя как личность! Только инстинкт: дотянуться, пустить корни, высосать, переправив лакомство в свое бездонное нутро. Его поступками не двигало ничто, кроме животного чувства беспредельного голода. Когда по гиперканалу начинала течь энергия, Тул смаковал ее, но не мог насытиться: для этого ему нужно было сожрать всю Вселенную. Он стремился познать единственный миг полного блаженства, после чего, наверное, должен был лопнуть, породив новые миры. Но эта участь не страшила Тула, поскольку задумываться о будущем - удел разумных существ...
  Среди земных насекомоядных растений есть виды, которые заманивают свои жертвы в расписные кувшинчики, наполненные пищеварительным соком. Импульс, посланный Тулом (конечно, только импульс - никакая не мысль!) захлестнул Родриго, и он сам себе показался именно такой мошкой, влипшей в тягучую клейкую жидкость. Можно какое-то время побарахтаться, посучить ножками, но есть ли смысл? Все равно через несколько мгновений от тебя останется только несъедобная оболочка!
  В отличие от мошки, Родриго не мог даже побарахтаться. Оставалось одно - мысленно бубнить: "Сейчас меня спасут, сейчас меня спасут..."
  И его, разумеется, спасли.
  ...Они с Маком вновь сидели над рекой. Родриго смотрел на далекий зеленый берег - и не видел его. Перед глазами крутилось зловещее фиолетовое колесо. Оно неумолимо приближалось, словно собираясь размолоть человека, который осмелился проникнуть в его тайну...
  Родриго тряхнул головой, отгоняя наваждение, и тут раздался голос Мака:
  - Теперь ты знаешь правду. Контакт с Тулом невозможен. С тем же успехом ты, заболев, можешь попробовать договориться с бактериями, которые разрушают свой организм. Но вы научились бороться с болезнями. Отнеситесь к Тулу как к своеобразной инфекции, мобилизуйте силы - и тогда у вас будет шанс выстоять.
  - Но как это может быть?.. - спросил потрясенный Родриго. - Почему?.. Он действовал вполне разумно, даже изощренно - и оказался всего-навсего тупой скотиной? Слушай, так не бывает... Даже у наших домашних животных, наверное, больше ума. Но они не посылают споры через "гипер", не создают силовых полей, не гробят мощнейшую технику. Объясни мне - как?..
  - Хорошо. Я не могу знать в деталях предысторию Тула, но попробую ее восстановить. Прежде всего ответь: веришь ли ты, что любому разумному существу свойственно прогрессировать?
  Родриго вспомнил историю человечества - от косматых низколобых питекантропов до нынешних звездоплавателей.
  - У меня не так много фактов. Не знаю, можно ли тебя назвать существом... Но ты разумен, и ты прогрессируешь. Наша цивилизация - тоже. Были, конечно, варварские периоды, упадок культуры, возвращение к войнам после десятилетий мира. Но это все из области психологии. А биологический прогресс налицо. Не заметно, чтобы мы обрастали шерстью и приспосабливались к жизни на деревьях.
  - А если бы условия жизни изменились настолько, что вам осталось бы одно - покрыться шерстью и переселиться на деревья? А заодно - позабыть обо всех достижениях культуры, потому что они станут непозволительной роскошью?
  Родриго представил, как Тул уничтожает все колонии землян, а на самой планете-прародительнице, до которой он почему-то не добрался, вдруг начинается череда катаклизмов. М-да...
  - Я не хотел бы дожить до такого. Но теоретически... Живое цепляется за любую возможность уцелеть, пусть даже ценой огромных потерь. Боюсь, что если другого выхода не будет, нам ради сохранения своей шкуры действительно придется одичать. Наши писатели много раз описывали всеобщий упадок после ядерной войны, потопа, наступления ледника... И еще... - немного подумав, добавил он. - Мы до сих пор не встретили в космосе разумных существ. Кое-кто считает, что они были, но за миллионы лет выродились, а время уничтожило все проявления былой культуры...
  - Итак, ты согласен с тем, что регресс возможен. Но варианты могут быть разными. Мне представляется, что Тул не всегда был единым организмом. Скорее всего, его прародителями являлись обыкновенные белковые существа. Они создали могучую цивилизацию, и чем быстрее она развивалась, тем больше нуждалась в энергоресурсах. На каком-то этапе были отработаны технологии, позволявшие превратить в чистую энергию непригодные к жизни планеты родной звездной системы. Однако потребности все росли, и однажды встал вопрос о том, чтобы поступить аналогичным образом с собственной планетой, а затем и с ее светилом. Но как может дальше существовать общество, лишенное среды обитания? Выход один: все его члены должны перестроить свою структуру, перейти от вещества к полю. Это позволяет жить где угодно, даже в открытом космосе, лишь бы были источники энергии. Не думаю, что переход был осуществлен сразу - наверняка ему предшествовали длительные дискуссии. Но в конце концов сторонники новшества убедили сомневающихся. Возможно, они использовали и тот аргумент, что после перехода, освободившись от тела, каждый получит невиданные прежде возможности. Например, испытывать наслаждение от колебаний полей, потоков космических излучений и так далее.
  - Твоими устами как будто говорит сам благой Ольгерд, - не удержался Родриго. - Как он расписывал прелести бесплотной жизни!
  - Дальше произошло следующее, - продолжал Мак, не обращая внимания на его реплику. - Прародители Тула осуществили свой план и превратились в энергетические сгустки. Свою планету они уже уничтожили и теперь группировались вокруг ее звезды. Но и она обладала конечной массой, поэтому была создана система, поочередно протягивающая гиперканалы к ближайшим мирам. Разумно ограничивая потребности, можно было просуществовать очень долго даже за счет своей звезды, а остальные источники энергии держать в резерве. Но начался новый этап - энергетические сгустки стали сливаться воедино. Причины могли быть разными. Например, каждому существу хотелось свободно обмениваться информацией и приятными ощущениями сразу со всем сообществом. Результатом стало растворение индивидуальностей в общей невыразительной массе, поскольку в большинстве своем сгустки были нелюбопытны и хотели только наслаждений. Гении нивелировались до уровня посредственности. Так был запущен процесс деградации - запросы получившегося сверхорганизма свелись к питанию. Разумное начало исчезло, а значит, рушились рамки самоограничения. Смыслом жизни Тула стало раздобыть новые источники энергии, поскольку с собственным светилом он расправился без сожалений.
  - Постой, - сказал Родриго. - Когда все на свете затмевает зов желудка, организм должен деградировать до уровня амебы. Но силовое поле, гипертоннели...
  - Ты неправ, - возразил Мак. - Есть множество абсолютно безмозглых существ, которые приспособились к условиям жизни гораздо лучше, чем вы, люди. Мы известны паразиты, которые для выживания своего вида используют просто фантастические приспособления - вплоть до многократной смены своих хозяев на земле, в воде и в воздухе. Поскольку главным для Тула было добывание энергии, он сохранил все механизмы, которые это обеспечивали. И не просто сохранил, а развил в высочайшей степени. И рассылка зародышей через гиперканалы, и последующие метаморфозы, и транспортировка энергии через те же гиперканалы - все это было идеально отработано и превосходно действовало даже на неразумной стадии. Начавшийся процесс уже невозможно было остановить.
  Родриго вскочил.
  - И ты так спокойно об этом говоришь? Тул готовится сожрать Вселенную, а ты думаешь отсидеться в надежде, что тебя это не коснется!
  - Это не так. Во-первых, у меня сейчас нет механизмов противодействия. Во-вторых, процесс все же может захлебнуться, столкнувшись с теми или иными трудностями. В-третьих, вы, люди, предупреждены и сможете что-нибудь предпринять.
  - А если не сможем?
  Мак тоже встал.
  - Я буду наблюдать за вашим противоборством. Но не пассивно, а пытаясь в то же время выработать собственные средства защиты. Пока их нет. Однако у нас еще немало времени. Пока Тул доберется до меня, я буду вооружен.
  - Ты! А мы?!
  Мак спокойно созерцал великолепный вид, открывающийся с берега.
  - Для меня представляет ценность любой разумный вид, хотя вам еще далеко до подлинной разумности.
  "Намекает на то, как мы расправились с плазменниками, - подумал Родриго. - Черт, но не я же в этом виноват! И никто из ныне живущих!"
  - Сделаем так, - продолжил Мак. - Я снабжу тебя особым механизмом - он будет встроен непосредственно в твой мозг. Когда ситуация станет критической, ты сможешь со мной связаться.
  - Как?!
  - Тебе достаточно будет выйти на открытое место и активизировать механизм - я научу, как это сделать.
  - И ты мне поможешь?
  - Только в том случае, если буду к этому готов. Я не могу обещать невозможного.
  - А этот механизм... он что, через гиперпространство?
  - Да. Мгновенная связь.
  Родриго посмотрел на Мака. Глаза его собеседника выражали мудрость и спокойствие.
  - Слушай, ты настоящий друг. Это действительно дает надежду...
  - Мне неведомо понятие "друг". Мое мышление рационалистично. Но бывают случаи, когда нет иного пути, как объединиться.
  С этим Родриго был абсолютно согласен.
  
  
  Глава 21
  МНЕМОГРАММА
  
  Доктор Такэсита был учтив и словоохотлив.
  - Как я рад вас видеть, господин Кармона! Вы заслуженный человек... очень заслуженный - мне повторили это не раз, а у нас такими словами не бросаются. Поэтому сожалею, что не имел чести знать вас раньше. У меня отличная аппаратура... самая лучшая... но вы же понимаете, что применять ее приходится крайне редко. Только в экстраординарных случаях! Их можно пересчитать по пальцам, но у меня всегда все наготове, и вы сейчас в этом убедитесь. Прошу!
  Он наконец-то выпустил руку Родриго, и тот облегченно вздохнул: ему уже казалось, что радушный японец будет трясти ее по меньшей мере минут пять.
  Главным элементом чудо-аппаратуры оказалось кресло-трансформер с высокой спинкой - судя по "наворотам", безумно дорогое. Рядом находилась ничем не примечательная, на первый взгляд, кабина - матовый черный цилиндр с едва различимым контуром двери. О ее "начинке" можно было только догадываться.
  Родриго сел, и спинка кресла тут же подалась под его головой, мягко обхватив ее с трех сторон. Хорошо придумано: кое-где для съема мозговых импульсов до сих пор применялись допотопные шлемы и датчики...
  С лица Такэситы не сходила улыбка.
  - Так, так, - приговаривал он. - Устраивайтесь поудобнее. Щиток на правом подлокотнике - единственная неизменяемая часть кресла, зато с ее помощью можно изменить все остальное. Это блок трансформации. Вас не должны отвлекать никакие неудобства, и тогда у нас все получится. Обеспечьте себе полный комфорт!
  Родриго отрегулировал форму кресла до такой степени, что почти перестал его ощущать.
  - Готово, - доложил он.
  - Замечательно! - Доктор просиял. - Знаете, я ведь понятия не имею, о чем вы сейчас будете думать и какова значимость этих воспоминаний для Службы. Конечно, она велика, иначе быть не может. Но моя задача - не интерпретировать ваши мысли, а добиться идеальной четкости мнемограммы. Поэтому прошу вас максимально сосредоточиться. Вы готовы, господин Кармона?
  - Да, - ответил Родриго.
  - Прекрасно, просто прекрасно. Тогда сосчитайте про себя до двадцати - и можете начинать!
  Такэсита подошел к кабине, сдвинул дверь в сторону и юркнул внутрь. Как только дверь закрылась, в кабинете начал гаснуть свет.
  Несмотря на кажущееся всесилие техники, запросто читать мысли друг друга люди так и не научились. Собственно говоря, техника не подводила - она великолепно записывала все оттенки чувств, воспроизводила возникающие в мозгу образы. Но только в том случае, если человек делился ими охотно, имея в этой процедуре свой интерес. Таких было немало - благодаря им, в частности, распустилась пышным цветом индустрия мыслефильмов для любителей получать острые ощущения, не слезая с дивана. Но запись подобных фильмов - дело очень кропотливое, требующее невероятной умственной концентрации. Неспроста даже сам Мак просил своего гостя изъясняться словами! По большому счету, голова человека наполнена разным хламом, нужные для дела мысли тонут в массе обрывочных, никому не интересных воспоминаний. Как здорово было бы выудить из мозга криминального типа цельную картину преступления! Но если тип не захочет сконцентрироваться, чтобы помочь следствию, даже супераппаратура будет бессильна. А он, понятное дело, не захочет этого никогда.
  Потому-то доктору Такэсите и приходилось большей частью скучать без работы. Кто мог быть его посетителями? Только агенты СБ, выполняющие задания особой сложности, когда мнемограмма дает больше информации, чем простой пересказ событий. А такие задания действительно можно пересчитать по пальцам...
  Родриго закрыл глаза, хотя мог этого и не делать - в кабинете уже царил непроницаемый мрак. И начал вспоминать.
  ...Постепенно из пустоты материализовался огромный фиолетовый шар - вернее, клубок, скрученный из длинных полос то ли газа, то ли космической пыли. Он производил странное, двойственное впечатление: в сердцевине, зловеще подсвечивая волокнистую толщу, пылал адский огонь, зато оболочка была нежной, полупрозрачной, изумительного оттенка, как будто некий межзвездный эстет соткал ее из тончайшей развевающейся кисеи. Наверное, сходные ощущения мог вызвать прекрасный цветок, проросший на поле брани сквозь труп павшего воина...
  Дать зримый образ Тула очень важно. Люди поклоняются божеству, не ведая его истинного облика и уж, конечно, не рассчитывая когда-нибудь встретиться с ним лицом к лицу. Умы будоражит загадочное, но стоит развеяться покрову тайны - и строй мыслей резко меняется. Испытает ли верующий человек благоговение, увидев воочию старца с нимбом и белоснежной бородой? Наверное. Но к нему неизбежно примешаются и более низменные чувства. Господь во плоти - это уже что-то близкое, понятное, не внушающее былого трепета, на него можно проецировать собственные слабости и недостатки...
  Но самое главное - в точности передать подлинную сущность Тула, чтобы ищущие благодати в объятиях Мирового Разума навсегда избавились от иллюзий.
  ...Мысль была всего одна, и выражалась она коротеньким словом: "Жрать!" Для Тула не существовало красот мироздания, его не мучили загадки бытия, он вообще не осознавал себя как личность. Только инстинкт: дотянуться, пустить корни, высосать, переправив лакомство в свое бездонное нутро. Его поступками не двигало ничто, кроме животного чувства беспредельного голода...
  Когда Родриго открыл глаза, в кабинете уже горел свет. Доктор Такэсита стоял рядом и сиял пуще обычного.
  - Очень любопытные воспоминания! - начал он очередную тираду. - Совершенно необычные! А какая четкость! И зрительный ряд, и эмоциональный выше всяких похвал. Конечно, есть отдельные места... так называемые "провалы", но без них не обходится ни одна мнемограмма. Мозг не может столько времени находиться в максимальном напряжении, отсюда и затухания... Но ничего, при монтаже все сложится в цельную картину. Самое главное - повторной записи не потребуется, а это, скажу вам, большая редкость...
  - Значит, я могу встать? - спросил Родриго.
  - Разумеется, разумеется! Вы свое дело сделали, я свое - тоже. Теперь записью займутся другие люди: смонтируют ее, обработают... Знаете, меня так и подмывает спросить, где это с вами приключилось... но нет, нельзя, это уже не моя компетенция. По крайней мере, я убедился: вы действительно необыкновенный человек. Желаю вам всяческих успехов, господин Кармона!
  - Того же и вам, господин Такэсита!
  Внутреннее чутье подсказало Родриго: если позволить японцу снова открыть рот, обмен любезностями грозит затянуться надолго. Поэтому он картинно приложил руку к сердцу, так же картинно наклонил голову и немедленно ретировался.
  Просторный холл был почти пуст. Наверное, местные эсбэшники обошлись бы и более скромным медицинским центром. Но Служба финансировалась хорошо, а раз так, к чему экономить?
  "Может, они предвидели, что когда-нибудь безмятежная жизнь кончится, вот и строили про запас, дожидаясь худших времен? - подумал Родриго, выходя на улицу. - Что ж, худшие времена уже наступили. Психоз нарастает, а ведь у эсбэшников тоже нервы не железные. Наверное, скоро у многих из них "поплывут" мозги, так что пациентов в подобных заведениях прибавится. А если еще начнутся стычки... Когда одна часть общества охвачена паникой, а другая готова посчитаться с властью, посмевшей схватить великого пророка, крови не избежать".
  Он был бы рад гнать от себя мрачные мысли, да не получалось. Все складывалось наихудшим образом. Узнав о том, что помощи от Мака не будет, даже несгибаемый Воич заметно пал духом. Не прибавил оптимизма генералу и рассказ о подлинной сущности Тула. Даже с заклятым врагом, обладающим хоть каплей мозгов, теоретически можно договориться, а то и запугать его с помощью искусного блефа. Но о чем договоришься с проснувшимся вулканом или сорвавшейся с горы лавиной?
  Пока Родриго летал на Оливию, дело, по словам Воича, приняло совсем скверный оборот. Тул "засеял" еще две планеты, а его предыдущие жертвы таяли на глазах. Приборы, оставленные на Камилле и Полли, сообщили, что первая уже утратила верхний слой коры, а вторая - половину океанской воды. Какой-то системы в действиях Тула не усматривалось, поэтому молектронные мозги не могли просчитать, когда он доберется до Земли. Но то, что рано или поздно доберется, уже не вызывало сомнений.
  Наконец случилось неизбежное: произошла утечка информации, которой так опасался Воич. Возможно, сдали нервы у кого-то из наблюдавших трагедию Камиллы. А может, помутился разум у высокопоставленного офицера из штаба Десантных Сил, и он решил открыть тайну человечеству. Мол, другого выхода нет: если военные ничего не могут придумать, надо поразмыслить всей планетой.
  Знать истинное незавидное положение вещей - совсем не то, что слушать разглагольствования "братьев" о Мировом Разуме. Лучше бы человечеству было оставаться в неведении! Ничего стоящего, разумеется, не придумали, зато на Земле, как и следовало ожидать, разразилась паника. Однако бежать было некуда, поэтому люди осаждали здания госструктур, требуя от властей решительных действий. В некоторых городах обстановка накалилась до такой степени, что чиновники отказывались выходить на работу без охраны. Активизировались и тихие лишь до поры до времени "братья". По сути, они были на грани войны с правительством, поднявшим руку на благого Ольгерда и готовым вступить в схватку с Мировым Разумом. Казалось, где-то вот-вот вспыхнут уличные бои, и это послужит началом цепной реакции...
  Бездействие было смерти подобно, поэтому высшие чины СБ и ДС собрались на совместное совещание. Самым сильнодействующим средством в руках десантников оставался кварковый деструктор, и предложение сделать ставку на эту дьявольскую штучку не вызвало особых споров. Местонахождение Тула известно - значит, надо снарядить звездолет-автомат, подвести поближе к возмутителю спокойствия и взорвать его к чертям собачьим. Несколько генералов все же высказались против: они плохо представляли себе, как расщепитель вещества покончит с энергетическим сгустком. Их выслушали и вежливо попросили указать другой путь решения проблемы. Генералы-пессимисты молчали. И в самом деле, что они могли предложить? Перехватывать в космосе споры, готовые "заразить" очередную планету, - задача практически невыполнимая. Уничтожать по всей планете вылезающие на поверхность ростки? Проще ее разнести на атомы, а это никуда не годный вариант. Обрушиться на передатчики энергии? Эксперимент на Камилле показал, насколько это рискованное дело. В итоге генералитет довольно быстро проголосовал за первое предложение и приступил к обсуждению второго вопроса.
  Как успокоить разгоряченные умы? С паникерами проще: уже само известие, что военные не сидят сложа руки, способно привести их в чувство. Во всяком случае, применения деструктора они дождутся без эксцессов. А вот на "братьев" тот же деструктор подействует, как красная тряпка на быка. Применить к ним силу? Это только повредит: пострадавших немедленно объявят мучениками и поклянутся продолжать их дело. Так что же придумать?
  В разгар дискуссии слово взял Воич. Он напомнил собравшимся о скромном офицере Родриго Кармоне, который сумел не только поймать благого Ольгерда, но и единственным из землян повидаться с самим Тулом. В мозгу офицера отпечатались все подробности этого необычного свидания, поэтому надо снять мнемограмму, как следует "отшлифовать" и растиражировать. Единственный способ переубедить фанатика - это неопровержимо доказать, что он поклоняется фальшивому идолу. Нет никакого Высшего Разума, есть лишь ненасытный энергетический "мешок". Можно не верить разошедшимся по свету страшилкам о деяниях Тула, но мнемограмма врать не может. Если уж это не отрезвит "братьев" - значит, они безнадежны!
  Воича поддержали почти единогласно. Даже эсбэшники уже не скрипели зубами: за ничтожно короткий срок Кармона превратился в живую легенду - находились и такие, кто суеверно считал, будто он притягивает к себе удачу. Вспомнили и спасенную им экспедицию на Оливии: теперь ни у кого не повернулся язык заявить, что своевольный десантник наплевал на Устав. В общем, если кто-то сейчас и может помочь, так только он...
  Родриго шел по улице, не замечая прохожих. Один раз он даже на кого-то наткнулся, машинально извинился и зашагал дальше, не запомнив, кто это был - мужчина или женщина.
  Его могла бы греть мысль о том, что очень большие люди видят в нем палочку-выручалочку. Но не грела. Не то чтобы он не верил в действенность мнемограммы - просто считал процедуру, которой только что подвергся, не имеющей большого значения. Еще недавно ему казалось чрезвычайно важным, чтобы сторонники Ольгерда вернулись к реальности. А сейчас... Ну, вернутся - и что из того? Разве, прозрев, они помогут остановить Тула?
  Еще одной палочкой-выручалочкой был кварковый деструктор. Но Родриго почти не сомневался, что чудовищная военная игрушка спасует и на этот раз. Конечно, он приветствовал решение военных: надо как-то защищаться, не сидеть же сложа руки в ожидании своей участи! Вот только жизнь уже показала, чего стоит самая изощренная земная техника перед невероятными тайнами мироздания...
  
  
  Глава 22
  "ЧЕРНАЯ ДЫРА"
  
  - Я хочу поговорить с Ольгердом Боровски, - сказал Родриго.
  Лицо дежурного по "Ипсилону" выражало высшую степень неудовольствия. Он, конечно, узнал Родриго, насчет которого у него были соответствующие указания. Но десантник явно потревожил тюремного стража в неподходящий момент.
  - Это невозможно, - наконец изрек страж.
  - Почему? Хочу напомнить: между нашими службами существует договоренность...
  - Мне это известно. Но... Дело в том... видите ли... - Дежурный собрался с духом и отрезал: - Ольгерд Боровски умер.
  Родриго вскочил.
  - Как умер?! Отчего?
  - Самоубийство.
  Родриго тупо смотрел на дежурного, пока до него наконец не дошел смысл сказанного.
  - Самоубийство? Но как?..
  Дежурный молчал. Было ясно, что подробности происшествия из него не вытянуть никакими силами. Он и так уже превозмог себя, признавшись в том, что на репутацию образцово-показательной тюрьмы легло позорное пятно. Раскрыть детали, чтобы тебе было с издевкой указано на элементарный недосмотр? Ну, уж нет... Впрочем, желающий расстаться с жизнью всегда найдет, как это сделать. Особенно там, где от него ничего подобного не ждут. С другой стороны, надо очень постараться, чтобы сразу после смерти (в камере же все просматривается!) самоубийцу не смогли реанимировать...
  Родриго взял себя в руки.
  - Хорошо. Меня не интересует, разбил он себе голову о компьютер или проглотил припасенный яд. Но причина?! Что вам известно? Может, какие-то сообщения с воли?..
  Дежурный молчал.
  И тут Родриго осенила догадка.
  - Постойте-ка... Моя мнемограмма... вы, конечно, знаете... ее же распространили по всему миру... Значит, Боровски тоже...
  - Да. Было признано целесообразным, чтобы он с ней ознакомился.
  Родриго медленно опустился в кресло и, не попрощавшись со своим угрюмым собеседником, выключил связь.
  Все было ясно. Что должен ощутить человек, который возомнил себя мессией, указавшим человечеству новый путь, и вдруг осознал, что он всего-навсего несчастный слепец? Конечно, тюрьме по штату положен психолог, но настоящие знатоки человеческих душ не особо рвутся в такие места. Вот и здешний спец оказался так себе. А с начальства "Ипсилона" что взять? Оно мыслит прямолинейно: если есть возможность отрыть фанатику глаза, надо так и сделать - это пойдет ему на пользу. А может, просто захотелось ткнуть его мордой в дерьмо: посмотри, мол, кому ты поклонялся!
  Наверное, Ольгерд не сразу пришел к страшному решению, какое-то время сомневался: не подсунули ли ему фальшивку? В СБ есть мастера на все руки, какую хочешь запись сварганят! Но, видимо, как следует изучив мнемограмму, он убедился: она принадлежит Родриго Кармоне и никому другому. А Родриго Кармона, несмотря на свойственную десантникам узколобость, парень правильный, честный. Такой не даст собой манипулировать! Можно только гадать, какие бури бушевали в мозгу Ольгерда, когда ему открылась неприглядная истина. И поверженный пророк нашел единственный способ прекратить эту невыносимую боль...
  Родриго сжал ладонями виски. Голова раскалывалась, но не от напряженной умственной работы, а от одного только знания истинного положения вещей. Миллиардам людей на нескольких мирах было легче - они еще на что-то надеялись. Однако Родриго уже было известно, что корабль с деструктором на борту не достиг цели. Тул уничтожил его, даже не распознав, какую угрозу несет ему самое разрушительное земное оружие. Просто нащупал в "гипере", определил энергетическую ценность и слопал на расстоянии. Так хамелеон выстреливает длинным липким языком в сидящую на соседней ветке муху...
  В эту ночь генералам не придется спать. Мозговые стимуляторы позволят им провести ее в бешеной активности, строя новые планы и отстаивая их до хрипоты. Но что еще можно было придумать? Что?!
  Родриго несколько минут разглядывал потухший экран. Затем встал и вызвал аэромобиль.
  У них с Исабель было много излюбленных местечек, чтобы расслабиться в выходные. Когда очень уж надоедали условности цивилизации, они часто приземлялись на этой полянке, отгороженной буйным кустарником от посторонних глаз, и вытворяли здесь все, что хотели. Главное - опередить других любителей слиться с природой...
  Ему повезло. Судя по изрядно примятой траве, тут уже побывала жизнерадостная парочка, а то и целая компания, но, к счастью, успела натешиться. Родриго сел, обхватив руками колени, и мысленно проделал процедуры, которым обучил его Мак.
  Он не задумывался о том, какой сложный механизм только что привел в действие. Конечно, о прямом информационном луче не могло идти речи: вряд ли Оливия сейчас находилась точно у него над головой. С другой стороны, Мак просил, чтобы место обязательно было открытым. Что ж, ему виднее...
  На этот раз Мак не стал его баловать разнообразием иллюзорных картинок. Просто-напросто мир затопила тьма, и почти сразу же откуда-то сверху раздался знакомый голос.
  - Ты обратился ко мне раньше, чем я думал. Значит, вы лишились последних надежд.
  Родриго закусил губу. "Раньше, чем он думал... Сейчас окажется, что Мак не готов, надо ждать. Но сколько? Месяц, полгода, год? И ладно бы еще это... А если скажет, что проблема неразрешима?"
  - Я не знаю. Мы еще боремся, разрабатываем разные планы... мы обязаны это делать, другого пути нет... Но шансы... Я реалист, Мак. Мы только что попытались применить кварковый деструктор. Ты знаешь... на Оливии кое-кто из наших тоже хотел... Сильнее у нас ничего нет, и все же Тул уничтожил оружие прямо в гиперпространстве. Наверное, теперь мы попытаемся собрать воедино всю энергетическую мощь Земли, сконцентрировать ее в одной точке и выстрелить. Но... Такого еще никто не делал, на техническое решение потребуется время... много времени... больше, чем нам отпущено. И даже если мы успеем, я не уверен, что Тул даст себя поразить.
  - Не уверен или не веришь?
  "Чертов Мак! - подумал Родриго. - Машина никогда не задала бы такого вопроса. Да, ты давно уже не машина, но неужели тебе так нравится выворачивать мне душу?"
  - Я реалист, Мак, - повторил он.
  - Значит, не веришь, - беспощадно уточнил его собеседник. - А ведь тебе известно о Туле больше, чем кому бы то ни было из людей.
  - Что ты имеешь в виду? - спросил Родриго. Ему подумалось: еще немного - и он возненавидит Мака. Беседа и так началась при заведомом неравенстве сторон, а теперь все больше походила на унизительный допрос землянина. Что ж, надо терпеть... Бесцеремонность всегда неприятна, но Мак, следует отдать ему должное, никогда не задавал вопросов только для того, чтобы насладиться своим превосходством. Это эмоция, а они по-прежнему неведомы потомку плазменников. Стало быть, и сейчас он преследует чисто утилитарную цель...
  - Я просто решил окончательно удостовериться, что человечество бессильно. Не скрою, меня больше устраивало, если бы вы сами решили эту проблему. Но если ты, лучше других постигший суть Тула, не веришь в успех, значит, за дело придется взяться мне.
  Родриго встрепенулся. Начало разговора было настолько тягостным, что он уже почти не рассчитывал на помощь Мака. И вдруг - такой поворот... Неужели есть надежда?
  - Это правда? - Мак не ответил, и Родриго мысленно ругнул себя: уже ему-то было известно, что хозяин Оливии не умеет лгать. - Выходит, ты время зря не терял... что-то изменилось, и теперь... теперь у тебя хватит сил? Но подожди... - От волнения он никак не мог сформулировать мысль. - Слушай, я не пойму... Ты не ждал, что я так скоро выйду на связь. Значит, если бы я еще долго не выходил... Но ты-то ведь знал, что уже можешь... сам? Так зачем было ждать?
  - Это элементарно. Я действительно серьезно поработал над вопросом. В итоге был найден способ одержать победу, но он требует огромных затрат энергии. Мой потенциал будет подорван наполовину, если не больше. Поэтому я решил подождать. Если бы вы оказались в силах сравнительно быстро покончить с Тулом, я бы узнал об этом по своим каналам.
  - Что значит "сравнительно быстро"?
  - Я мог позволить себе ничего не предпринимать несколько ваших месяцев. Максимум полгода. Это целесообразнее, чем начать первым и потратить энергию без необходимости.
  Родриго подметил расчетливость Мака еще в самом начале их знакомства, но теперь она переходила все границы. Ему вспомнилась древняя история о том, как халиф Багдада трясся над своими сокровищами вместо того, чтобы снарядить на них сильную армию и дать отпор захватчикам-монголам. Он до последнего надеялся, что их остановит кто-нибудь другой. Но монголы все-таки пришли, и хан-победитель заставил халифа съесть свое золото: "Ты ценил его выше безопасности страны!" Впрочем, если так поступали люди, то чего ожидать от вчерашней машины?
  - Так что же ты собираешься сделать?
  - Я убедился, что дальше ждать не имеет смысла, а потому намерен приступить прямо сейчас, пока ты на связи. Связь тоже требует расхода энергии, но вы, люди, должны знать исход нашего противостояния.
  Родриго ощутил тревогу.
  - Ты хочешь сказать, что тоже не уверен... что ты можешь проиграть?
  - Уверенным можно быть только в том, что в данный момент ты существуешь, - философски ответил Мак. - Дальше уже наступает неопределенность. В теории я должен победить, но есть факторы, не дающие абсолютно точно предсказать результат. Практика может опровергнуть любые расчеты. Если случится худшее, вы будете предоставлены самим себе. Вам останется или погибнуть, или что-нибудь предпринять. Это главная причина того, почему ты должен видеть все. Смотри!
  Родриго должен был догадаться, что последует за этим, но метаморфозы застали его врасплох. Он и моргнуть не успел, как утратил тело.
  На этот раз мыслящая частица оказалась почти в самом острие гигантского опрокинутого конуса. Его стенки, словно свернутые из материализованного мрака, были бы невидимы, если бы не блуждающие по ним редкие белые искорки. Они двигались хаотично, а потому время от времени натыкались друг на друга и тут же отскакивали, как будто имели одноименные заряды. Вблизи можно было без труда проследить траекторию каждой суетливой блестки. Но по мере того, как взгляд устремлялся выше, уловить движение становилось все труднее, искорки сближались настолько, что края воронки казались припорошенными снежной крупой.
  Долгое время ничего не происходило. Настолько долгое, что мыслящая частица начала испытывать беспокойство. Ей, крошечной и беззащитной, было бы уютно в замкнутом пространстве. Но высоко-высоко, там, где обрывались стенки конуса, зиял бездонный провал - он давил, угнетал, будил болезненные фантазии. Порой Родриго казалось, что это люк в другую вселенную. Сейчас через него в воронку проникнет непостижимое существо и, высмотрев притаившегося на дне наблюдателя, испепелит одним смертоносным взглядом...
  Но вот в центре черного круга возникло светлое пятнышко. Оно быстро росло, пока не превратилось в полупрозрачный фиолетовый клубок, внутри которого пылало маленькое солнце.
  Клубок неудержимо разбухал. Внешние пряди уже почти дотянулись до краев воронки - и вдруг отдернулись, словно обжегшись. Наверное, Тул впервые за свою долгую историю встретил достойного противника. Рассуждая здраво, следовало бы на время уклониться от схватки, чтобы изучить врага, выявить его слабые места. Но Тул давно разучился рассуждать, а потому действовал прямолинейно. Точь-в-точь, как примитивное подопытное существо в лабиринте, до которого лишь после энного удара током доходит, что первоначальный путь ему заказан. Он снова попытался атаковать и был вторично наказан - "удар током" оказался еще сильнее предыдущего.
  С этого момента его уделом стала оборона. Фиолетовый шар медленно, но неотвратимо сжимался, нежная оболочка деформировалась, словно ее безжалостно мяли невидимые пальцы. Ослепительно-белое ядро мигнуло - раз, другой, третий, потом покраснело, как восходящее солнце... или закатное? Ну конечно - Тул переживал свой закат! Его алое "сердце" все ощутимее багровело. Даже не верилось, что это только комбинация полей - оно напоминало живой орган, где прекратился приток яркой артериальной крови и начала скапливаться отработанная венозная.
  В структуре клубка нарастал хаос. Отдельные пряди вытягивались без меры, проникали в соседние слои, образуя крутые изгибы и даже петли. Потом некоторые из них начали рваться, так что фиолетовый шар довольно скоро оказался окруженным шевелящейся бахромой. И все же Тул не сдавался. Несколько раз в его сердцевине вновь разгорался яростный огонь, сжатие приостанавливалось, разорванные волокна срастались и возвращались на прежние места.
  Однако исход схватки, по-видимому, был предрешен. Как ни напрягал силы фиолетовый гигант, пытаясь одолеть врага, он только продлевал агонию. Расстояние между его разлохмаченной поверхностью и краями воронки все возрастало, но так медленно, что Родриго совершенно утратил чувство времени. Казалось, прошла целая эпоха, а до конца "Мирового Разума" было еще далеко.
  Вдруг искорки на стенках конуса забегали с сумасшедшей скоростью и устремились вверх. Сталкиваясь, они уже не разлетались в разные стороны, а сливались, но он этого не делались ярче, а потому воронка таяла на глазах. Скоро от нее осталось только бледное кольцо, внутри которого корчился спутанный уже почти наполовину клубок. Затем и Тул, и усеченный до предела конус исчезли, словно на них набросили огромный черный платок.
  ...Родриго сидел в кромешной тьме, с удовольствием ощущая, как возвращается жизнь в окаменевшие руки и ноги, и пытался выстроить "по ранжиру" роящиеся в голове вопросы. Но Мак его опередил.
  - Процесс еще не завершен - он будет длиться очень долго. Я и так уже многократно замедлил твое личное время, чтобы ты мог наблюдать происходящие с Тулом изменения, Дожидаясь конца, ты исчез бы для всех своих знакомых на чересчур большой срок. Но дожидаться его и не нужно, потому что мне все удалось. Процесс необратим!
  Наверное, Родриго должен был издать торжествующий вопль и от избытка чувств пару раз кувыркнуться через голову. Но ему все еще не верилось, что худшее позади.
  - Что ты сделал, Мак?!
  - Главная сила во Вселенной - это гравитация. Противостоять ей невозможно, так как она неразрывно связана с самим пространством. Поэтому лучший способ покончить с Тулом - коллапсировать его, загнать в сферу, за пределы которой не может вырваться никакое поле. Конечно, ресурсов Оливии для этого было совершенно недостаточно, но я сумел использовать энергию нескольких звезд. Они находились в сравнительной близости от Тула, а потому все равно были обречены. Не стану разъяснять весь механизм - ты не поймешь.
  - А если упрощенно?
  - Хорошо, попробую. Я создал внутри Тула гравитационные неоднородности, которые должны были нарушить его структуру и расстроить работу гиперканалов. Не получая питания извне, он будет обречен, но сможет еще долго существовать на старых запасах. Поэтому одновременно началась концентрация массы в самом центре Тула. Он стремился этого не допустить, так как при всех своих аппетитах не мог усвоить столько избыточной энергии. Но его подвело отсутствие разума - он реагировал на раздражители сразу, как одноклеточный организм, не пытаясь избрать лучшую тактику. Я же непрерывно корректировал свои действия, чтобы добиться максимального эффекта. Результат тебе известен - процесс стал необратимым. Гравитация будет нарастать, пока Тул не провалится в "черную дыру". Я тоже понес урон: хотя основная энергия черпалась извне, на управление процессом мне пришлось затратить две трети своих ресурсов. Эти потери восполнимы, но больше я поддерживать с тобой связь не могу. Прощай!
  - Постой! - Родриго вскочил и вскинул руки к черному небу, словно пытаясь удержать невидимого собеседника. - Как же так?.. - У него путались мысли. Он должен был поблагодарить Мака, но не мог найти слов. Те, что приходили на ум, казались жалкими, недостойными звучать от имени многомиллиардного человечества.
  - Спасибо, друг... - наконец пробормотал он и опустил руки, потому что мрак уже таял, и сквозь него, постепенно наливаясь зеленью, проступали кусты, и в небе проглядывала безмятежная синь, и справа, за рекой, обозначились башни большого города...
  Он не успел сделать и шага, как из кустов раздался слитный вопль по меньшей мере двух десятков крепких глоток - наверное, давным-давно исхудалые матросы на потрепанной штормами посудине так же орали: "Земля!" Откуда-то спикировала и повисла над головой пара "летучих рыбок" - небольших роботов-разведчиков из арсенала СБ. Затем на поляну стали выходить по одному сами эсбэшники (не в форме, конечно, но кто это еще мог быть?). За их спинами в разрыве кустов виднелась лазерная танкетка - ее тонкий ствол смотрел прямо в лоб Родриго.
  Эсбэшники охватили его кольцом, затем один из них - видимо, старший - начал о чем-то пытать свой наручный компьютер. Несомненно, он посылал запрос насчет личности Родриго. Установив личность, командир пожевал губами и спросил:
  - Что это было и как вы здесь оказались?
  Родриго вздохнул.
  - Давайте-ка не так быстро, ребята. Все расскажу, но в другом месте. Кстати, раз вы тут дежурили, хотел бы у вас тоже кое-что узнать. Как долго... сколько я пропадал?
  Эсбэшник обвел взглядом поляну, силясь понять, как можно провести такую уйму времени на этом пятачке, затем отчеканил:
  - Восемнадцать суток.
  
  
  Глава 23
  КОГДА УМИРАЕТ ЭПОХА ОДНА...
  
  Чайки бестолково метались над водой и истерично кричали, словно предчувствуя беду. Каким-то странным образом их страхи были связаны с высоким мускулистым брюнетом, замершим, как изваяние, на краю обрыва. Родриго боялся посмотреть ему в глаза: спокойный, даже флегматичный, Мак меньше всего походил на злобную бестию Медузу Горгону, но взгляд его постепенно замораживал, высасывал волю к жизни, превращал в одушевленный камень.
  - Мне очень жаль, но так надо, - сказал Мак. - Все во Вселенной имеет начало и конец. Сейчас пришел ваш черед.
  - Но почему?.. - Родриго не узнал собственного голоса: в нем была мольба, которую он всегда расценивал как малодушие. - Неужели ничего нельзя... ну ты подумай... ведь можно же?
  - Пришел черед, - бесстрастно повторил Мак и сбросил Родриго с обрыва.
  На этот раз пропасть оказалась невероятной глубины. Перед глазами Родриго мелькали серые, бурые и зеленые полосы. Вдруг они свернулись кольцами и образовали трубу, затем ее стенки побагровели и начали плавиться, превращаясь в магму. Он должен был вспыхнуть, как подстреленная птица, рухнувшая в жерло вулкана, но продолжал мчаться, наращивая скорость и не чувствуя жара, словно попал не в пекло, а в обычный фантоматор.
  Внезапно огненная труба закончилась. Но Родриго все летел и летел, ввинчиваясь головой в бескрайнее звездное небо, а из-под ног уходил затянутый облаками величественный голубой шар. Над облачной пеленой возвышались голова и плечи атлетически сложенного исполина. Он непрерывно рос - вот уже показались грудь, живот, ноги... Мак легко подпрыгнул, воспарив над планетой, и сделал вокруг нее виток. За время оборота он вырос настолько, что, ступив в Тихий океан, не замочил бы лодыжек.
  В этот момент Родриго почувствовал, что его тело тоже раздается, наливается богатырской силой. Значит, не все еще потеряно - он может и должен вступить в схватку. Одолел же когда-то Давид Голиафа! Только бы суметь затормозить, развернуться, начать обратное движение...
  Тем временем Мак широко развел руки, собираясь обхватить Землю, словно большой старинный глобус.
  - Нет!!! - Родриго заорал так, что звезды затряслись, а Луна завертелась волчком и сорвалась со своей орбиты. Но на Мака этот безумный крик не подействовал. Ручищи гиганта сомкнулись на земном шаре и стали неумолимо сжимать его - до тех пор, пока обитель человечества не превратится в "черную дыру"...
  Родриго рванулся изо всех сил, согнулся крючком... и едва не уткнулся лицом в собственные колени. Рядом беспокойно заворочалась Исабель.
  - Что с тобой? - пробормотала она спросонок и потянулась к нему, как будто хотела удержать.
  - Все хорошо. Спи. - Он легонько погладил ее по плечу и спустил ноги на пол. Немного посидел, пытаясь отойти от привидевшегося кошмара, затем встал и отправился на лоджию.
  Над городом висела луна. Родриго показалось, что она смотрит на него с укоризной: как этот тип посмел вообразить, что с ней, озарявшей первые комочки зародившейся в океане жизни, расползание материков, расцвет и гибель динозавров, может что-нибудь случиться?
  Проще всего было выбросить апокалиптические картины из головы, а еще лучше - посмеяться над ними. Затем вернуться в постель, обнять податливое женское тело и предаться грезам о лучезарном будущем. И действительно, не глупо ли в ужасе вскакивать по ночам, если дела идут лучше некуда? Земля спасена, Родриго теперь герой - сам президент наградил его Орденом доблести. Прозорливость Воича тоже оценена - он возглавил ДС и, пользуясь своим могуществом, возвысил Родриго: ныне его протеже в одних чинах с самим Хью Норрисом. Конечно, появилась масса завистников, но сделать карьеру и не нажить врагов до сих пор еще никому не удавалось. В общем, живи и радуйся! Но радости не было.
  Конечно, тревожные сны начались не сразу. Какое-то время Родриго купался в лучах славы, а уж как сияла, как гордилась им Исабель! Однако чем больше он задумывался о будущем, тем менее ослепительным оно ему представлялось.
  Человечество чересчур вжилось в роль триумфатора. Продвигаясь исполинскими шагами от звезды к звезде, люди редко задумывались о том, что рано или поздно их победную поступь остановят. Кто на это способен? Да никто! В худшем случае встретятся какие-нибудь жукоглазые уроды, вынашивающие планы истребления всех двуногих. В лучшем - прекрасные гуманоиды, исполненные идей добра и справедливости. С уродами в два счета расправятся храбрые десантники, а с гуманоидами надо подружиться, чтобы еще уверенней шагать от звезды к звезде.
  Но во Вселенной обнаружились силы, не укладывающиеся ни в одну из этих убогих схем. Первое же серьезное испытание человечество не выдержало. Сделав очередной шаг, оно зависло над пропастью и непременно бы рухнуло в нее, если бы не Мак. Увы, горькая истина почему-то дошла не до всех. Конечно, правительство не стало делать вид, что ничего особенного не случилось и можно жить по-старому. Был срочно создан еще один, закрытый для непосвященных, бюджет - на разработку новейших вооружений и изыскания в области энергетики. Однако с не меньшей скоростью вокруг недавнего инцидента создавался заговор молчания. О Туле предпочитали не вспоминать - казалось, на само это слово наложено табу. Кому приятно воскрешать только что пережитый ужас? И так далее, и тому подобное. В ходу были туманные формулировки - чем туманнее, тем лучше. С какой целью укрепляется армия? "На случай отражения угрозы со стороны гипотетического противника". Кто это может быть? "Любая организованная структура, обладающая потенциалом..." (далее назывались какие-то цифры). Понимать это следовало так: все идет нормально; была, правда, одна неприятность, но теперь мы начеку, и больше такое, конечно, не повторится. Излишне говорить, что о Маке не упоминалось вообще - иначе приходилось признать, что именно он спас самоуверенных землян от гибели. А раз так, то все ненормально; и не неприятность была, а жизнь на волоске; и то, что воинство начеку, еще вопрос; и тотальная катастрофа, если продолжать безоглядно шагать по Галактике, очень даже может произойти...
  Но Мак никуда не делся. Он наблюдал за человечеством, как знаменитый мальчик из сказки Андерсена - за голым королем. Только нынешний мальчик был умнее: он не стал кричать раньше времени, а решил выждать. Глупый монарх может годами расхаживать нагишом, искренне считая себя неотразимым. Ну и пусть тешится: он-то, Мак, знает, чего стоит его "наряд" на самом деле. А вот потом...
  Это "потом" все больше тревожило Родриго, а порой приводило в смятение. Он часто вспоминал свои разговоры с Маком, пытаясь понять логику нечеловеческого разума. На первый взгляд, логика была проста: жить в свое удовольствие и позволять жить другим. Но только на первый взгляд...
  Родриго много бы дал за то, чтобы узнать, известна ли потомку плазменников печальная история своих прародителей. Конечно, он никогда не заговаривал с Маком на эту скользкую тему. Но если тот с легкостью извлек из его мозга воспоминания об Эдинбургском училище и образ Софи, то мог выудить и сведения о Реконкисте. Скорее всего, уже выудил, но, при всей своей любознательности, не задал ни одного вопроса. Почему? Ответ был прост: затаился, задумав улучить момент и отомстить. Впрочем, жажда мести - это эмоция. Тогда так: Мак решил обезопасить себя от жестоких существ, нетерпимых к конкурентам и готовых уничтожить их сразу, как только позволит военная мощь. Но дотянуться до Земли у него пока были руки коротки. Значит, надо скрыть свои замыслы, а тем временем накопить силенок...
  Логично? Вполне. Но пусть даже этот вариант - всего лишь плод больного воображения. Тогда будем рассуждать дальше. Страсть Мака к экспериментаторству не вызывает сомнений. Для чего ему понадобилось переделывать оливийские организмы - другой вопрос: важно, что он это осуществил и добился удивительных результатов. Но возможности любого "конструктора" имеют предел - даже такого огромного, как целая планета. Рано или поздно Мак подыщет себе новую "игрушку", а спустя энное количество лет дойдет очередь и до Земли...
  Чересчур фантастично? Хорошо, будем считать, что увлечение Мака живыми игрушками - всего лишь безобидная прихоть. Чем только не займешься на досуге! Но великий ум обязан думать и о более серьезных вещах. Мак предельно прагматичен - не зря он так часто упоминал о потраченных ради Родриго энергетических ресурсах. Что правда, то правда - ресурсы имеют свойство истощаться. Мак уже израсходовал две трети, а ведь схватку с Тулом надо продолжать до полной победы. Одержав ее, он должен будет искать новые источники энергии, чтобы восстановить свой потенциал. Дальше - больше. Мак говорил, что лишь неразумное существо неспособно ограничивать свои потребности. А разумное? Вся история человечества - это череда непрерывных войн за ресурсы. Только сначала войны были обычными, когда дорога к процветанию устилается трупами незадачливых соседей, потом сменились экономическими. А нынешняя космическая экспансия - разве не война с природой чужих миров? В общем, прагматичный Мак, когда придется решать, быть ему или не быть, не станет мучиться сомнениями. А так как он развивается куда быстрее породившей его цивилизации, ее конец предрешен. Может быть, Мак, вспоминая о беседах с двуногим по имени Родриго, и оставит Землю напоследок, но от участи стать пищей для растущего монстра ей никуда не деться.
  Три варианта, а исход для человечества один... Конечно, был и четвертый вариант, оптимистичный. Почему плазменники не пошли на уничтожение своих создателей, от которых столько натерпелись, а ограничились самообороной? Они вполне могли расправиться с людьми, когда те еще не имели оружия, но не пожелали. Значит ли это, что мыслящие машины выработали некий нравственный закон, не позволяющий убивать без крайней необходимости? А если да, то может ли его нарушить Мак?
  Как Родриго хотелось в это верить! Разве не прекрасно иметь мудрого и сильного друга, которому ты можешь подарить богатейший мир эмоций, а он посвятит тебя в сокровенные тайны Вселенной? Но были ли у него основания для такой веры? Яд сомнений разъедал душу. Наверное, сходные чувства Родриго испытывал во время беседы с Ренато, когда сердцем стремился познать Высшую Справедливость, а разумом сознавал, что в мире нет ничего, кроме сгустков материи...
  Родриго смотрел на звезды. Они возникли задолго до того, как на планете Земля вспыхнула искорка разума, и могли сиять так же ровно еще миллионы, миллиарды лет, прежде чем вступить в новую фазу, ведущую к неотвратимому концу. В мире недолговечных белковых существ перемены происходили гораздо быстрее. Эпоха следовала за эпохой с такой скоростью, что человечество, поднявшись на очередную ступень, едва успевало перевести дух. А впереди уже манили еще не покоренные высоты...
  Пришло ли земной цивилизации время кануть в небытие? Одно не вызывало сомнений: она достигла еще одного переломного пункта. Только эта точка на историческом графике обозначала не зарождение более совершенной социальной системы на щедро политых кровью развалинах старой, не взрыв технологий, разносящий вдребезги былые представления об уровне и наполненности жизни, не долгожданный прорыв к иным мирам, превращающий человечество в звездную расу. Оставшаяся позади эпоха была короткой, но блистательной. Казалось, вот он - не мифический, а совершенно реальный Золотой век: знай пользуйся благами, льющимися, как из рога изобилия, да восторгайся новыми победами над некогда пугающим своей бездонностью пространством. Но, видно, правы были древние, утверждавшие, что за все надо платить, и чем грандиознее успех, тем выше цена.
  Галактика оказалась не ухоженной площадкой с аттракционами для скучающих бездельников, не гигантским заповедником, в уголках которого скрываются от людских глаз экзотические звери, даже не полигоном, где оттачивают мастерство лихие десантники - пусть небезопасным, но вполне проходимым. Бороздя огромное колесо Млечного Пути, земляне наткнулись на непреодолимую силу, и пребывала она как минимум в двух ипостасях. Воплощением бездуховного, чисто потребительского, животного начала являлся Тул, разумного - Мак. С первым были невозможны никакие переговоры: только война, в которой человечество не могло победить. Второй как будто не проявлял враждебности - напротив, оказал неоценимую услугу. Но у него могли оказаться некие высшие интересы - те самые, во имя которых так часто жертвуют отдельными жизнями и целыми народами...
  В любом случае беззаботные дни человечества были сочтены, эпохе безоглядной космической экспансии пришел конец. Человечество ждало будущее, полной неопределенности и тревог. Но разве в первый раз?
  Родриго никогда особо не увлекался поэзией, но если что-то западало в душу, то надолго. И вот сейчас ему вспомнились стихи одного русского поэта, жившего, кажется, в конце двадцатого века:
  
  Когда умирает эпоха одна,
  То это рождение новой.
  Не плачь, а испей молодого вина
  Над плахой сосновой.
  
  Ничто и нигде не рождалось легко,
  И дети отцам - антиподы.
  Успеем еще завернуться в покой
  Последней и вечной свободы. *
  
  * Стихи Николая Михеева.
  
  "Именно так, - подумал Родриго. - Не надо страшиться будущего, заранее высматривая в расстилающейся перед нами тьме чудовищных призраков. Завтрашний день может оказаться беспросветно черным, а может и сверкнуть ослепительными красками, даря неповторимые мгновения счастья. Наверное, мир тем и хорош, что непредсказуем. Надо просто жить, но не пассивно, а борясь за каждую крупицу бытия, и верить в то, что наши дети и внуки пройдут дальше по дороге, полной неизъяснимых чудес. Вперед и ввысь!" Он все сидел, глядя на усыпанное звездами небо, и в душе его, где давно уже царила непроглядная ночь, один за другим вспыхивали светлячки надежды.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"