Парфенова Мария : другие произведения.

Три желания Агостино

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Опубликовано: сборник "Все будет хорошо", 2014

  На Неаполь спускается вечер. Рыночная площадь почти опустела, одна за другой закрываются лавки торговцев, кукольник Лоренцо пересчитывает брошенные в шляпу мелкие монетки.
  Закрываю глаза и вздыхаю. Я устал, чертовски устал. Мы работали с самого утра и успели дать добрых три дюжины представлений.
  Сегодня я почти все время играл Арлекина, хотя дважды довелось побывать скупым Панталоне, трижды - изворотливым Бригеллой и даже один раз красоткой Коломбиной, когда у нее разом лопнули обе плечевые нити.
  Какие нити, спрашиваете? Обыкновенные - тонкие и почти незаметные. Как у всякой марионетки.
  Вздыхаю еще раз - наконец-то блаженная тишина. Только где-то в переулке поскрипывает незакрытый ставень, да ветер колышет верхушки акаций. Сам собой вспоминается старый лес. Темный и величественный Боско-Гранде. Люди слагают о нем сотни легенд, но мало кто знает, о том, что у леса есть душа. Душа и сила помогать своим детям везде, куда бы ни занесла их судьба. И каждому срубленныму в Боско-Гранде деревцу великий лес дарит три желания.
  Они достались и мне. И когда топор лесоруба свалил на землю молодую сосенку, я испугался. Кто его знает, что дальше будет? Вдруг мне придется стать занозистой скамьей в трактире, или того хуже - оглоблей? А то ведь, неровен час, и вовсе на дрова пустить могут!
  В общем, засуетился я, занервничал. Вовсе деревяшкой быть расхотелось. Ну, я и попросил... дурак, конечно, подумать надо было сначала... Словом, сказал, что человеком быть хочу. Ведь из него, как ни крути, ни лавки, ни оглобли не сделаешь. Эх, голова моя сосновая, и чем думала?
  Как ни велик Боско-Гранде, а не все ему по силам. Сделал он из меня человека - да только не настоящего, а деревянного. Марионетка я. Уж восьмой год, как марионетка. День за днем приезжаю с Лоренцо сюда, на рыночную площадь, день за днем выхожу к публике, меняю парики и костюмы, смеюсь и плачу. И каждый день жду, когда увижу ее - мою маленькую Аличе.
  Она приходит лишь иногда, но я всегда чувствую ее взгляд, даже если не могу разглядеть малышку в толпе. Так заворожено на нас не смотрит никто. Никто так не сжимает кулачки, злясь на интригана Панталоне, никто не смеется над шутками Бригеллы так же звонко, и уж точно никто не плачет так искренне, глядя, как страдает юная Изабелла.
  Ах, Аличе, ты наверняка думаешь, что нас, кукол, у мастера Лоренцо так много. Худые и толстые, честные и лукавые, наряженные в мантии и пышные платья. Но это не так, совсем не так. Нас всего трое. И вечером, когда представление окончено, а костюмы сняты и уложены в сундук, ты едва ли сможешь различить нас. Деревянные тела, лысые головы, одинаковые глаза и губы.
  Наденьте на меня парик с кудрявыми локонами - и я стану Коломбиной, спрячьте под черный камзол комок пакли - и вот вам толстяк Баландзоне, взъерошьте волосы и дайте заплатанный костюм - и перед вами предстанет Арлекин.
  Моего настоящего имени не знает никто, даже наш хозяин. Меня зовут Агостино. Имя пришло само собой. Появилось в тот самый миг, когда я сделал первый шаг по убогой каморке Лоренцо.
  Агостино - и смешно, и грустно одновременно. Такое имя куда больше подошло бы графу или герцогу, ан нет - досталось деревянной кукле. Кукле, которая вот уже который год не видит ничего, кроме кружка собравшейся вокруг нее бедноты.
  Один день сменяется другим, палящее солнце уступает место низким тучам, уличная пыль оборачивает грязью, и только глаза малышки Аличе смотрят на меня все с тем же восхищением, что и раньше.
  Прости меня, мастер Лоренцо, я знаю, как дороги нынче марионетки, но этой ночью я покину тебя. Отправлюсь к той, чьи глаза будут сиять для меня каждый день, кто будет любить меня больше всего на свете, кто никогда не заставит меня плясать под дождем и не забросит в пыльный сундук, когда представление закончится.
  Великий Боско-Гранде, услышь же мое второе желание! Перенеси меня к малышке Аличе!
  Свет меркнет, в ушах нарастает гул. Рывком - о небо, как же больно! - из ладоней, плечей и колен выходят удерживавшие нити гвозди. Мир кружится безумной каруселью голова запрокидывается назад и...
  
  * * *
  
  Лежу на спине, смотрю в холодное серое небо. По переулку гуляет ветер, покачивается на проржавевших цепях деревянная табличка.
  Скашиваю глаза и пытаюсь разглядеть, что же там нарисовано.
  Сапог! Честное слово - сапог! Ай, спасибо, Боско-Гранде, ай, удружил! Вынес-таки меня куда надо - прямо к мастерской башмачника Пьетро. Теперь главное, чтобы никто меня раньше Аличе тут не нашел и с земли не поднял.
  А вот, кажется, и она! Слышу скрип открывающейся двери, вижу две босые ножки и пропылившийся подол детского платьица.
  Миг, и девчушка удивленно вскрикивает, торопится ко мне, подхватывает с земли неожиданный подарок.
  Аличе не расстается со мной до самого вечера. Хвастается мной перед подружками и соседями, пытается с ложечки накормить меня похлебкой, а вечером и вовсе укладывает спать рядом с собой.
  Можно ли мечтать о большем счатье?
  
  А на следующий день моя маленькая госпожа вдруг вспоминает, что до сих пор не дала мне имени. Пабло, Кирино, Иакопо? Не то! Луиджи, Бенедеттно, Раймондо? То же не годится!
  Я не отрываю взгляда от лица девчушки.
  Агостино! Назови меня Агостино!!!
  Но нет. Перебрав еще две дюжины имен, Аличе останавливается на Уго.
  Святые небеса! Какой же я Уго? Уго - это здоровяк матрос, Уго - махина-каменщик, Уго - палач с тяжеленным топором. А я? Только взгляните на меня! Тонкие ручки и ножки, огромные темные глаза, изящный аристократический нос. Ах, Аличе, где же здесь ты увидела Уго?
  Но имя дано, и с этим ничего не поделаешь. Да и так ли это существенно - на самом-то деле? Куда важнее тепло детских ладошек, взгляд любящих глаз, и уверенность в том, что тебя обожают, как никого другого.
  День за днем я радуюсь восходу солнца, с нетерпением жду, когда маленькая хозяйка откроет глазки и потянется ко мне, подарит сонную теплую улыбку. А потом мы бежим играть - под жаркое солнце улиц или в тишину тенистого дворика, с босоногой неаполитанской детворой, или сами по себе. Нам так хорошо вместе! Аличе и Уго, Уго и Аличе. Ах, и почему я не ушел от Лоренцо раньше?
  
  Но проходит месяц, другой, и Аличе все реже берет меня в руки, все чаще забывает дома, убегая играть с подружками, и уже третью неделю оставляет меня ночевать на сундуке в компании надтреснутого кувшина и старенькой заштопанной сорочки.
  Тоскливо - хоть вой. Но марионеткам не дан голос. И, лежа на пыльном сундуке, я час за часом смотрю в крохотное оконце: где же ты, моя Аличе? Когда вспомнишь о верном Уго? Когда вновь возьмешь с собой?
  
  Но вот наступает воскресенье, и башмачник берет дочку за руку и долго ведет куда-то по узким извилистым улочкам. Аличе торопится, подпрыгивает от нетерпения, а я болтаюсь вниз головой, зажатый в детской руке. Оно, конечно, не слишком удобно, да нам, марионеткам, не привыкать. Взяла с собой - уже хорошо. Хотя не об этом я мечтал, когда второе желание загадывал, совсем не об этом.
  
  Мы все еще идем, людей вокруг становится все больше и больше, где-то звенят рассыпавшиеся из кошеля монеты, отовсюду доносятся выкрики зазывал, совсем недалеко ударяет колокол, и вдруг я понимаю - мы на площади! На той самой рыночной площади, где каждый день дает представления старый Лоренцо.
  Ах, если бы я только мог пошевелиться! Аличе! Ну, сделай же что-нибудь! Подними меня, дай хотя бы глазком взглянуть на тех, с кем я имел счастье выступать перед публикой. Но нет - перед глазами лишь булыжная мостовая, да ноги столпившейся вокруг меня бедноты.
  Аличе не отрывает взгляда от старого Лоренцо, хихикает, перекладывает меня из одной руки в другую, а потом и вовсе запихивает подмышку.
  Напрягаю слух. Вот хнычет расстроенная Коломбина, вот хохочет остряк Бригелла, а вот... Но третьего голоса нет. Да и откуда ему взяться? У мастера Лоренцо осталось всего две куклы. Но даже они сейчас в сотню, тысячу раз счастливее меня. Им, а не мне сейчас улыбается маленькая Аличе, для них горят ее глаза, им аплодируют маленькие ладошки.
  Аличе! Что же ты делаешь? Ведь у тебя есть я. И я здесь, совсем рядом. Просто взгляни на меня, просто... Но Аличе не слышит - лишь привстает на цыпочки, стараясь получше разглядеть то, что сейчас происходит на сцене. Старый Уго наскучил ей, она тяготится им уже сейчас, а вскоре и вовсе забудет - забросит на чердак - и прощай, деревянный человечек.
  Ах, Боско-Гранде, какой же я все-таки дурень! Но постой-ка! Ведь даже дурню положено последнее, третье желание?
  
  * * *
  
  Я знаю старика Лоренцо уже немало лет, но такого удивления на его лице не видел еще никогда. Да оно и понятно - сначала посреди ночи неизвестно что со стуком ударяется о дверь вашей каморки, а когда вам все-таки удается зажечь строптивый масляный светильник, и вы выглядываете за порог, прямо перед вами лежит давно потерянная марионетка.
  
  Раннее утро. Усевшись за колченогий стол, мастер Лоренцо обновляет мне лицо - аккуратно водит кисточкой по выгоревшим глазам, оставляет на щеках немного румянца, дарит яркий кармин губам.
  Но кукла, которую не держат нити и крестовина - еще не марионетка.
  Ничего. Дело за малым. Раз! И первый гвоздь входит в правую ладонь. Два - и его собрат впивается в левую. Три - о, Боско-Гранде, как же больно! Четыре! Пять! Шесть!
  
  Закричать бы - да голоса нет. И я молчу. Молчу и пытаюсь хоть как-нибудь отвлечься от жалящей боли.
  Ах, Аличе, что же ты наделала? За что так жестоко обошлась со мной?
  Впрочем, не мне судить. Ты человек, и деревянной кукле тебя не понять.
  Я прощаю тебя, Аличе. Прощаю легко и без раздумий. Ты скоро уйдешь, но помни - я всегда буду ждать тебя на площади. В летнюю жару и осенние дожди, в будни и праздники, день за днем, год за годом.
  Но все это будет потом. А сейчас просто смотри представление старого кукольника - хохочи над проделками Арлекина, плачь вместе с Изабеллой, злись на скупца Панталоне. Люби их - добрых и злых, наивных и изворотливых, правдивых и лицемерящих. Люби их, а мне... просто позволь мне мечтать. Мечтать о том, что когда-нибудь, через много лет, за чередой масок ты все-таки разглядишь преданного тебе Агостино.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"