Аллен Маша : другие произведения.

Далекая страна-2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Меня зовут Сакакибара Юджи. Я живу в своем родовом имении вместе с младшей сестрой и двумя горничными-близняшками. Мои родители за границей. По крайней мере, так было до этого дня. Дня, когда они вернулись. И да, моя мать - третья горничная-близняшка.
  Глава 1.
  
  Мерно работала дрель. Минамото Такемицу ввинчивал мне в кости анкер-шурупы.
  - А ты знаешь, чем маги отличаются от Виндальвов? - спросил он.
  Я ничего не ответил. Сквозь перфорацию в нижней челюсти у меня сочилась кровь. Сверлил Минамото точно по кости, раскалывая челюсть.
  Да я же сейчас умру, мелькнула мысль.
  - Виндальвы работают с человеческим бессознательным. Все наши страхи, все желания, увлечения - все это Виндальвы вытягивают из нас и обращают в энергию, - терпеливо сказал Минамото. - Они черпают из этого источника, как из наиболее удобного и полного, хотя могут и по-другому: энергия стихий, пяти элементов, китайская у-син, да мало ли что. Сравни, если хочешь, это с традиционными и нетрадиционными источниками энергии. Если есть газ и нефти в достатке - кому вообще нужны эти нищенские солнечные батареи и геотермальные станции? Виндальвы не хотят по-другому. Они привыкли паразитировать на людях и от своего так просто не откажутся.
  Он наклонился, обдав меня ароматом банджи-жвачки, и вкрутил мне шуруп точно в ложбинку между ключицами.
  Ох.
  Боль была тупая, но при этом - огромная, массивная, всеобъемлющая - словно зубная, зачем-то усиленная в сотни раз. Я был распят на толстой железной плите, поставленной вертикально; упасть мне не давали шурупы, ввинченные в ладони и в кости плечевого пояса. Сейчас Минамото переключился на тазовый пояс. Длинные анкер-шурупы с легкостью проходили через кости и вязли в железе.
  - Мы же, маги, - сказал Минамото, - такого выбора лишены. Мы просто не умеем забирать энергию у людей. Не получается. Совесть, может, на это влияет, или просто бездарность... Единственное, что мы можем - так это черпать из пяти элементов. Но этого так мало, ты просто не представляешь, как мало... Виндальвы могут летать, гипнотизировать людей, наводить иллюзии, производить сложные манипуляции с энергией - с помощью этих своих пентаграмм и прочей лабуды. А мы? Мы только разрушаем всё ими созданное, - Минамото тяжело вздохнул. - Зато у нас есть мечи.
  Поколебавшись, он отложил дрель Makita 6271 в сторону и вынул из-за спины два скрещенных меча.
  - Здесь мы храним наши души, - Минамото с нежностью провел по матовым клинкам. - Они дают нам силу. Меч не способен на позитивное волшебство - им можно только убивать. И мы убиваем. Мы убиваем Виндальвов намного быстрее и лучше, чем сами они режут друг друга. Такой меч, конечно, может быть и у Виндальва, но не каждый Виндальв решится выдрать из сердца душу и запереть ее в какой-то холодной железке. Не бойтесь, милые, это я не о вас, - он начал баюкать мечи. - Ты не заметил? У меня две души. Таким уж я уродился, человек с двумя лицами, двуликий: с одной стороны, я садист и мерзавец, а с другой - я еще больший садист и мерзавец. Не правда ли, это замечательно?
  Он искренне рассмеялся.
  Затем, встав на цыпочки - сам он был небольшой, худой и низкорослый, с кудрявыми желтыми волосами - Минамото снял со стены тонкий и острый клинок.
  - Гляди, что у меня есть!
  - Эсмунд, - прошептал я.
  Да, это был он - меч Фудживары-сан, который я так и не смог уберечь. Мне стыдно было смотреть на него, поэтому я отвернулся.
  - А знаешь, Сакакибара, здесь чья-то душа! - в восторге произнес Минамото, встряхивая Эсмунд, как банку с кофе. - Я слышу, как она внутри плещется. Интересно, кому она принадлежит? Неужели тебе?
  - Оставь ее в покое, - с усилием повторил я.
  - Что?
  - Оставь... меч... оставь в покое.
  - Я не слышу! - заорал Минамото.
  Он размахнул и, вдруг выронив Эсмунд, метнул в меня, беспомощно сжавшегося на плите, оба своих меча.
  Первый вошел мне в диафрагму, второй - точно в плечевой сустав, отсекая правую руку напрочь. В железе одухотворенные клинки не вязли - пробивали легко, как картон.
  Боль была резкой, настоящей.
  Шокирующей.
  Я заорал.
  Самое ужасное, что я не мог даже пошевелиться: шурупы держали крепко. Отсеченная рука не упала - она по-прежнему висела, привинченная к плите.
  - В яблочко! - Минамото принялся хлопать самому себе.
  Хлоп. Хлоп.
  Хлоп.
  Тут лицо его помрачнело.
  - Я устал, - сказал он.
  Я видел такое у нескольких знакомых мне людей. Сначала веселые, энергичные, они быстро достигают пика своего веселья и после сразу теряют свой запал; остаток дня они ходят мрачные и подавленные. Такой перепад настроен характерен для маниакально-депрессивного синдрома.
  Это здорово пугало, если честно.
  Резко развернувшись, Минамото показал на камеру, помаргивающую в темноте.
  - А бедняжка все видит. Все, что здесь происходит. Ты, может, и пытался ее от всего этого отгородить - но время взрослеть подошло. Она уже больше не девочка.
  - Ты это... о ком?
  - О той, кто дала тебе этот меч, - отчеканил Минамото, поднимая Эсмунд. - Она так о тебе беспокоилась. Сестре моей звонила, Рейвену звонила... Прямо в трубку рыдала. На все была готова, лишь бы тебя отпустили.
  - Ну, это вряд ли, - я попытался усмехнуться, но с разорванным ртом это вышло не очень убедительно. - Фудживара-сан не такая.
  - Фудживара? - Минамото искренне удивился. - Я вообще-то о Короле Зимы сейчас говорил.
  - А, Юми...
  - Ей, наверное, не понравится, если я тебя убью.
  - Думаю, да.
  - Ну так чего стоим? Давай огорчим ее, что ли.
  Он положил Эсмунд на плечо и подошел ко мне. Повернул немного мое лицо, заставил смотреть в камеру. Сказал: "Улыбнись, придурок", - и сам повернулся к камере.
  - Слушай сюда, Король Зимы! - сказал он. - Если ты смотришь это видео, значит, обмен уже произошел. Ты выполнила все наши требования. И ты, наверное, ждешь, чтобы выполним свою участь уговора. Ты ждешь, когда твой принц вернется домой здоровым и невредимым, чтобы ты могла поцеловать его в задницу. Так вот - обломись, сука!
  Он воздел Эсмунд над головой - при этом мой взгляд, как прикленный, двигался за ним - и мгновенно опустил.
  Меч рухнул, как гильотина, отсекая мне голову.
  Больно не было.
  
  
  
  
  В Фукуоку вернулся отец. Правильнее было бы говорить: "Вернулись родители", - но я всегда воспринимал мать как приложение к отцу. Сакакибара Харука, моя мать, была женщиной бесстрастной, холодной, равнодушной ко всему; даже отец ее не особо волновал. Внешне она ничем не отличалась от обеих своих сестер, Нацуми и Фуюки, разве что прической - ее серебристые волосы были коротко острижены и потому чуть завивались на концах. Еще мать никогда не носила домашней одежды. Я ни разу не видел ее в халате, в драном платье, в разношенных тапочках - она всегда носила деловой костюм, обязательно тугой и строгий, с высоким воротником. Выглядело это странно.
  Однажды, еще в детстве, я нарисовал портреты всех троих сестер и принес отцу. Отец пришел в восторг. Отсмеявшись, он повесил портреты в гостиной; они до сих пор там висят. Глаза и лица у сестер одинаково круглые (я использовал циркуль), волосы - энергичная карандашная штриховка, рот - черточка, нос в виде закорючки. Отличаются они бровями. У Нацуми-сан брови домиком, жалостливое и как будто обиженное выражение. У Фуюки-сан - толстые злодейские брови, выгнутые вниз. У матери бровей нет вообще.
  Какая она, злая или добрая, любит она нас или ненавидит - я не знаю. Когда Санаэ болела гриппом, мать ежечасно подходила к ней и механически проводила ладонью по вспотевшим ломким волосам. Позже оказалось, что это отец приказал ей это делать. "Должна же быть хоть какая-то связь между матерью и детьми", - объяснил он мне и подмигнул при этом. Я так и не понял, что это его подмигивание означает.
  Матери плевать на нас? Или она любит нас, но стесняется выражать свои чувства? Или не может?
  Не знаю.
  Они с отцом приехали сегодня на шинкансене - после полудня, в самое жаркое время. Где они были, чем занимались, они нам так и не объяснили. Отец спросил:
  - Где Санаэ?
  Я ответил.
  Отец вызвал такси, и вместе с матерью они поехали в больницу. Отец выглядел обеспокоенным. У матери выражение лица ни на йоту не изменилось.
  Я же сел в своей комнате и стал ждать. Мерно тикали принадлежавшие Фудживаре-сан часы с пингвином. Было скучно, и я только обрадовался, когда ко мне заглянула Нацуми-сан.
  Она нервничала.
  - Можно, я с вами немножко посижу? - спросила она, комкая свой белый передник.
  - Ага.
  Нацуми-сан осторожно присела на край кровати. На ней не было обычной косынки, и длинные распущенные волосы делали ее похожей на старшеклассницу.
  - Казуя-сан приехал, - глядя куда-то в сторону, произнесла она.
  - Я знаю.
  - Я боюсь, - вдруг сказала она.
  Я удивился:
  - Чего?
  - Мне кажется, Казуя-сан что-то задумал, - тихо сказала она. - Он ведь не просто так сюда приехал. Так давно его не было, и вдруг он приезжает на поезде, и Харуку с собой прихватил... Так не бывает.
  - Ему Санаэ позвонила, - сказал я. - Попросила приехать.
  Она обхватила себя за плечи.
  - Понятно.
  Мы посидели немного, затем Нацуми-сан, пожелав мне спокойной ночи, спустилась к себе. Они с Фуюки-сан жили на первом этаже, в комнате для прислуги. Сейчас Фуюки в больнице, и Нацуми-сан, должно быть, одиноко и страшно спать в совершенно пустой комнате.
  Повинуясь порыву, я чуть было не спустился вслед за ней, чтобы, как в детстве, забраться к ней под одеяло и прижаться поближе - "Нацуми-сан, мне так жутко спать вместе с Мэй, можно я посплю с тобой?" - и она бы сонно улыбнулась, и обняла бы меня своей тонкой рукой; но те времена давно прошли. Сейчас я лишь посмеялся над своим инфантильным порывом. Выключив лампу на подоконнике, я улегся в постель и, более-менее успокоенный, заснул.
  
  
  Утром, спустившись в гостиную, я впервые за долгие годы увидел за нашим обеденным столом родителей. Отец, непричесанный и в домашнем халате, брал из кастрюли чуть подваренные яйца - горячие, но по-прежнему жидкие - и раскалывал их над своим рисовым салатом. Получившуюся смесь он быстро взбивал палочкой, затем вооружался второй палочкой и с аппетитом поглощал свой деликатес. Отец умел наслаждаться жизнью. Он вообще человек бодрый и оптимистичный. Поэтому и морщин у него нет, а волосы по-прежнему густые и черные - отец попросту не умеет задумываться над плохими вещами. Он думает лишь о хорошем.
  Да, хреновый из него отец.
  - Доброе утро, - сказал он, заметив меня.
  - Привет, пап. Привет, мам.
  Мать, сидевшая ко мне спиной, повернула голову и кивнула в ответ. Как всегда, она была в деловом костюме, на этот раз в синем. Поверх воротника у нее был повязан носовой платок, чтобы ненароком не запачкаться. Я обошел ее и сел по левую сторону от отца. Нацуми-сан принесла мне чай. Я негромко поблагодарил ее.
  - Рада стараться, юный господин, - улыбнулась она.
  Выглядела она неплохо. От вчерашней депрессии не осталось и следа.
  Забрав поднос, Нацуми-сан ушла, и отец обратился ко мне:
  - Вижу, вы не скучали.
  Я поднял на него глаза.
  - Ты о чем?
  - А то ты не понимаешь. Объясни мне, Юджи, что здесь случилось, пока нас не было. И желательно во всех подробностях.
  Меня охватило уныние. Рассказывать отцу о произошедшем не было ни малейшего желания. Это дерьмо ведь только-только закончилось, зачем ворошить его снова?
  - А Санаэ тебе ничего не говорила? - спросил я.
  - Ты скажи.
  Он выглядел таким грозным, таким внушительным.
  Я вздохнул.
  - Я познакомился с Фудживарой-сан, - сказал я. - А потом мы познакомились с Виндальвом по имени Парцифаль. Он был криклив. Фудживара-сан сказала: Парцифаль опасен, давай одолеем его. Я пошел к Юми и попросил помощи. Она оказала мне помощь. Я пришел домой и увидел разгром. Виндальв Парцифаль нанес ущерб Санаэ и Фудживаре-сан. Я нанес ущерб ему. Он трусливо сбежал. Все.
  - Не паясничай, - попросил отец.
  Он даже есть перестал.
  - Я не паясничаю, - сказал я.
  - Помолчи, пожалуйста.
  Отец стал думать.
  Он прижал пальцы к вискам и навис над своей тарелкой. В такой позе он просидел минуту или две. У него даже волосы от натуги зашевелились. Наконец отец пришел к определенному выводу. Ощутимо просветлев лицом, он сказал:
  - Ну, раз ты отомстил этому Виндальву, значит, все хорошо! Мне больше не о чем беспокоиться. Молодец!
  В гостиной повисла тишина. Было слышно, как от стен отражается эхо: дец, ец, ец.
  Я впал в ступор.
  И ради этого отец задал свои идиотские вопросы?
  - Ты бесполезен, - наконец сказал я.
  - А?
  - Ты бесполезен! - громче повторил я.
  - Не слышу, - сказал отец. - Ладно, проехали. Юджи, есть желание съездить с нами на Сикоку?
  На отца бесполезно злиться.
  Любой упрек он проигнорирует, любую ссору низведет до досадного недоразумения. Какие могут быть к нему претензии? Это все равно что подушку пинать.
  Но я по-прежнему был зол.
  - Что я там забыл? - буркнул я.
  - Дом, - сказал отец. - Мы переезжаем на Сикоку. А этот дом мы продадим.
  Я не мог поверить своим ушам.
  - Но это же наш дом! - воскликнул я.
  - Это просто здание, - отмахнулся отец. - Дом там, где семья. Да ты и сам это прекрасно знаешь.
  Краем глаза он наблюдал за моей реакцией. Любопытно ему, что ли, как я себя поведу? Что вообще за игры тут происходят?
  - Никуда я не поеду, - отрезал я.
  Отец доброжелательно смотрел на меня, и это злило еще сильнее.
  - А сам-то ты что забыл на Сикоку?
  - Деловые связи, партнеры, близость к производству, да и вообще жить там приятней, - сказал отец. - Послушай, Юджи. За тебя я решать не буду: хочешь - езжай с нами, хочешь - оставайся. Ты уже взрослый, сам решай, чего хочешь. Но вот Санаэ мы забираем с собой.
  Да он шутит.
  Это не может быть правдой.
  - Ты спрашивал ее? - быстро спросил я. - Она что, согласилась? Дала согласие? Да быть такого не может!
  - Я не спрашивал ее. Я поставил ее перед фактом.
  - Это неправильно!
  - Юджи, опомнись! - повысил голос отец. - Ей двенадцать лет. Кого волнует ее мнение?
  - Меня, - упрямо произнес я.
  Да он с ума сошел! Он что, и вправду решил отнять у меня Санаэ? Как ему только в голову пришло такое! Может, мы с Санаэ не так часто общаемся, как бы мне хотелось - все равно, она моя сестра, и отдавать ее отцу, легкомысленному до безалаберности, я вовсе не собирался.
  - Не будь эгоистичным, Юджи, - насмешливо произнес отец.
  Очередная смена парадигмы. Я уже и забыл, как часто у него сменяется манера общения.
  Как это злит!
  Недоумок!
  Я с размаху грохнул кулаками об стол. Загремела посуда, опрокинулись чашки; матери на колени плюхнулся комок склизских водорослей. Она обиженно сморщила нос, но я даже не обратил на нее внимания. Я неотрывно смотрел на отца. В тот момент я просто его ненавидел.
  - Санаэ останется здесь, - зло проговорил я, - что бы ты себе ни вообразил.
  Глаза у отца сверкнули.
  - Тогда сразимся? - предложил он.
  Он уперся обеими руками в стол и поднялся, разом нависнув надо мной. Отец был на голову выше меня, и намного шире в плечах. Но отступать было поздно. Я произнес:
  - Хорошо.
  Отец улыбнулся.
  Он вдруг уменьшился в размерах и, довольный, сел на свое место.
  - Даю тебе время на подготовку, - сказал он будничным тоном. - До утра. Если победишь меня - сделаю все так, как ты захочешь. Проиграешь - все будет по-моему.
  - Ты сильнее, - мрачно сказал я.
  - Молчать, - сказал отец. - Любой бы на твоем месте плясал от радости. Прикончить собственного отца - одна только радость. Я своего отца убил и нисколько об этом не жалею. Вот и ты не жалей. Понятно тебе?
  - Понятно, - сказал я.
  Понятно, конечно, что я как полный идиот с размаху влетел в ловушку. Отец просто взял меня на слабо. И чего он добивается на самом деле? Тут меня разобрала такая злость, что я - уже запоздало - хлопнул ладонью по столу и заорал:
  - Хорошо! Я закопаю тебя в землю!
  Мать еле слышно хихикнула.
  Я бросил на нее бешеный взгляд. Нет, вроде не смеется. Все такой же безучастный взгляд, как и раньше. Мне показалось?
  - Ладно, - сказал я, поднимаясь. - Пойду пока. Буду готовиться.
  - Юджи, а поесть? - предложил отец.
  - Я сыт. Можешь забрать мою порцию.
  
  
  
  
  - Привет, Юми, - позвонил я ей. - Мы можем встретиться?
  - Ну разумеется, - ответила она. - Где?
  - Да где угодно. Где ты?
  Юми была сейчас в торговом центре. Там сезонные распродажи, скидки, объяснила она, грех таким не воспользоваться. Когда я прошел сквозь крутящиеся стеклянные двери, Юми сидела в холле на пухлом диванчике и разглядывала подвешенный у потолка телеэкран. Рядом с ней была девушка с желтыми, завитыми в тугие спирали волосами. На коленях она держала пластиковые пакеты с покупками. Заметив меня, девушка приветливо улыбнулась, но говорить ничего не стала.
  - Сакакибара Казуя, защитник справедливости, - насмешливо протянула Юми, выслушав мою просьбу. - Юджи, этот человек очень опасен. Я обязана его арестовать.
  - Это излишне, - сухо сказал я.
  - Шучу, - рассмеялась она. - И все равно, Юджи, я не могу выполнить твою просьбу. Он же тебя убьет.
  - Это не имеет значения, - сказал я. - Забери свою силу. Я не могу сражаться с отцом заемной силой. Это было бы неправильно.
  - А что правильно, Юджи? - она развела руками. - Умереть ни за что?
  - Я не умру.
  - Правда, что ли? Не врешь? - Юми толкнула в бок девушку со спиралями. - Ты слышала, Маки? Юджи только что пообещал нам, что не умрет. Как думаешь, стоит идти у него на поводу?
  Маки глупо хихикнула и дернула себя за спиральку:
  - Это он сейчас храбрится. Потом как миленький прибежит к тебе и станет кричать: "Юми-тян, я ошибался! Верни мне силу обратно, пожалуйста!" Вот увидишь, так и будет.
  Я мрачно воззрился на нее.
  - Нет.
  - А все-таки, Юджи, - вновь заговорила Юми, - ты уверен, что сможешь победить Казую без, как ты выразился, моей силы? Все-таки она и твоя тоже. И я не хочу, чтобы и вправду погиб. Давай ты вообще не будешь говорить ему, что брал что-то у меня, а? Скажешь, что сам набрался мудрости. Маны впитал там, или артефакт нашел - да мало ли что, источников в мире хватает. Как тебе идея?
  - Идея неплохая, - как можно мягче произнес я. - Но я сторонник честной игры. По крайней мере, на этом этапе.
  - О как! - оживилась Юми. - Значит, у тебя есть план?
  Четкого плана у меня не было - так, едва осмысленная идея. Но все равно я ответил:
  - Да. План есть.
  Юми к моим словам отнеслась скептически.
  - Маки, он врет или нет? - спросила она у подруги.
  - Выглядит-то он уверенно, - ответила та. - Но почти наверняка врет.
  - Маки хорошо ощущает, где ложь, а где правда, - объяснила мне Юми. - Такая у нее способность.
  Я посмотрел на девушку со спиральками с большим интересом. Она либо неслабый Виндальв, либо маг с высокой степенью посвящения.
  Впрочем, Король Зимы вряд ли будет общаться с магами.
  - Да мне все равно, - сказал я. - Юми, забери свою силу. Иначе я верну тебе ее сам.
  Шутки кончились. Юми посерьезнела.
  - Ты правда этого хочешь? - печально спросила она. - Ты действительно отвергаешь меня?
  Неприятно было говорить такое. В конце концов, я многим обязан Юми, и наша связь - вещь ценная, выстраданная, важная и для меня, и для самой Юми. Мы очень многое пережили вместе.
  Но сейчас я должен действовать в одиночку.
  - Да, блин, - сказал я. - Я тебя отвергаю.
  - Дурак, дурак, дурак! Ты только что меня смертельно обидел! - воскликнула она. - Все, я больше с тобой не разговариваю. Отныне общаемся через Маки.
  Но несмотря на все шутки, вид у нее был расстроенный.
  - Ладно, - сказала Юми. - Давай сюда руку.
  Я протянул ей руку ладонь вниз. Маки жадно уставилась на нас.
  - Отвернись, - буркнула Юми, и та неохотно отвела взгляд.
  Когда умерла Мэй, моя душа, как часть нашей двоединой души, соприкоснулась свежим срезом с потусторонним миром. Это было больно и страшно - настоящий кошмар. Я погрузился одной ногой в могилу. Моя духовная энергия истекала во тьму, и я ничего не мог с этим поделать. Я бы погиб, если бы не Юми. Король Зимы, неиссякаемый источник энергии, она взялась подпитывать меня силой, удерживать меня на краю пропасти. Она вытянула меня, я выздоровел и сумел остаться в этом мире; да и сейчас ее сила во мне - дает моему телу способности, немыслимые для обычного человека. Я неуязвим, меня практически невозможно убить. Правда, скоростью я обделен, да и физическая сила ниже среднего - но разве важна скорость для ходячего мертвеца?
  Я неуязвим для обычных людей, и в этом-то вся проблема. За все эти годы я отвык драться с Виндальвами. Отец, с его-то способностями к блокировке энергии, размажет меня по земле. Никакая сила Юми меня не спасет - не стоит даже пытаться.
  Но ничего этого я говорить не стал.
  - Что ты медлишь? - поторопил я ее. - Давай уже.
  - Хорошо.
  Она сжала мои пальцы и медленно, словно счищая с них масло, потянула свою ладонь обратно. И сразу же я ощутил страшную пустоту. Я чувствовал ее везде: и в теле, и в душе, и в окружающем меня пространстве; из меня будто выпустили кровь. Я судорожно вздохнул и опустился на колени.
  - Что, плохо? - встревожилась Юми.
  - Нормально, - сквозь зубы пробормотал я. - Правда, нормально. Сейчас я встану... сейчас.
  Дыхание сбоило. Кое-как нормализовав его, я разогнал лед в жилах и поднялся над мостовой. Ноги были как ватные. Бешено кружилась голова. Чтобы не упасть, я схватился за Юми - она предусмотрительно подала мне локоть - и некоторое время стоял так, пытаясь справиться с колотящимся сердцем.
  - Ты как? - спросила она.
  - Он сейчас умрет, - сказала Маки.
  Хрен тебе, зло подумал я. Не дождешься. Я вдохнул воздуха как можно больше и отпустил Юми; теперь я стоял самостоятельно. К этому времени и дышать было легче. Боль оказалась не такой нестерпимой, как думалось раньше. Я вполне мог двигаться. Только бы сделать первый шаг...
  Я будто под толщей воды, пришло мне в голову сравнение. На дне Тихого океана...
  Титаническим усилием я чуть согнул правую ногу в колене и распрямил ее. Первый шаг. Крохотный для начала.
  - Молодец, - сочувственно сказала Юми.
  - Сам знаю, - сказал я, и вдруг понял, что по лицу у меня стекает пот. - Так даже легче, знаешь. И приятней. Мышцы работают. Незабываемое впечатление.
  - Да, такое вряд ли забудешь, - расхохоталась Маки.
  Возникло нестерпимое желание схватить ее за сосок и покрутить, чтобы отбить всякую тягу к веселью. Но я посмотрел на Юми и сдержался. Для нее происходящее было слишком уж напряженным. Как будто это она, а не я, стоит под огромной толщей воды, скорчившись и раскинув руки, как краб-паук.
  - Есть хочу, - сказал я.
  - Ну это понятно! Восстановить силы, да? Куда тебя отвести? Давай в ресторан, - засуетилась Юми. - Маки, помоги мне.
  Несмотря на мои протесты, Маки подхватила меня с другой стороны. Вместе с Юми они двинулись куда-то в глубь холла, к эскалатору.
  - На третьем этаже есть ресторан, - объяснила мне Юми. - Там поешь и придешь в себя.
  Приятно было, что она, приняв раз решение, не стала от него отказываться. Она не уговаривала меня вернуть все обратно.
  Юми и Маки усадили меня как стол и пошли делать заказ. Я немедленно обмяк. Ну хоть поем... поем, и легче станет, стучало в моей голове. Удивительно было анализировать собственное состояние. Я больше не думал об отце. Практически не думал о Юми. Я вообще ни о чем не думал, кроме пустоты - и мыслей, спонтанно возникающих в ней.
  Например: "Может ли слабость достигать 9000 пунктов?"
  Или: "Я хочу бессилия!"
  Принесли какой-то суп. Я съел его, не чувствуя вкуса (мясо было как жеваная бумага), и ощутил себя на миллиметр лучше. Потом была еще одна порция. Дальше я есть не смог - стошнило бы. Поэтому я уронил голову на стол и задремал. На периферии сознания я чувствовал, как Юми гладит меня по волосам.
  - Идиот, - шептала она. - Болван ты с магическим мечом... Спи. Никто тебя не потревожит.
  - Ты ему прям как мать, - заметила Маки.
  - Хотела бы я стать его матерью, - сказала Юми. - Как бы я его тогда воспитала...
  Потом они ушли, и я остался один.
  Проснулся я, когда наступил вечер. Заведение уже закрывалось, и мне не оставалось ничего, кроме как уйти. Юми заплатила за все - и за еду, и за "ночлег", если можно так сказать. Пошатываясь, я спустился по эскалатору и пошел домой.
  Чудовищного, опустошительного бессилия я больше не ощущал - просто сильную слабость; похоже, еда и сон благотворно сказались на моем организме. А он уже отвык от естественного своего состояния. Это ведь нормально для человека - не быть наполненным силой Виндальва.
  Я добрался до дома и позвонил в дверь.
  Никаких вопросов, приготовил я фразу. Но применить мне ее так и не удалось.
  - Юный господин, это вы? - распахнула дверь Нацуми-сан. - Где вы были?
  - Никаких...
  - Казую-сана арестовали! - закричала она.
  Я так и сел на землю.
  Ну дела.
  
  
  Глава 2.
  
  
  Все началось с того, что в палату к ней заглянул Казуя-сан. Фуюки растерялась, не зная, что ему сказать. Но он, к ее удивлению, не стал ругаться или кричать на нее. Напротив, он сдержанно похвалил ее:
  - Молодец. Впредь и дальше заступайся за Санаэ.
  Фуюки ужаснулась. Усиленно жестикулируя, путаясь в словах, она попыталась объяснить Казуе-сану, что вовсе не собиралась защищать Санаэ; это вышло либо само собой, либо в этом был злой умысел - все что угодно, только не ее добрый выбор. Любой мог обозвать ее хорошей, любой - но только не Казуя-сан! Это ужасно!
  - Вы ошибаетесь! - лепетала она.
  Но Казуя-сан, уделив Фуюки толику внимания, сразу же и потерял к ней интерес. Он вышел из палаты, а вместо него вошла Харука.
  - Он ошибается, - по инерции попыталась объяснить ей Фуюки, но, наткнувшись на холодный равнодушный взор, смолкла.
  Харука была красивая. Намного красивее, чем Нацуми или Фуюки. Она жила с Казуей-саном и потому была настоящей, живой женщиной, полноценной во всех смыслах. Фуюки не знала, как вести себя с ней.
  - П-привет, нэ-сан, - запинаясь, сказала она.
  Харука не ответила.
  Понятное дело, ей такое не интересно.
  "Что бы еще сказать?" - растерялась Фуюки. И зачем-то ляпнула:
  - Я по тебе скучала. Давно не виделись.
  Харука шевельнулась.
  - Я тоже скучала, - вдруг сказала она.
  И на мгновенье лицо ее осветилось улыбкой. Фуюки даже рот открыла от удивления. Впрочем, льдинки тут же встали на место. К Харуке вернулось прежнее отстраненное выражение.
  - Потом поговорим, - сказала она.
  И вышла.
  Фуюки оставалось только гадать, что это было - то ли истинная Харука, то ли фантом, выдуманный ей самой и подставленный вместо сестры.
  "Вот бы она всегда была такой!" - с надеждой подумала Фуюки.
  Но так не бывает.
  Не бывает же.
  Однажды - когда им с сестрами было по пятнадцать лет - Фуюки вернулась домой слишком рано. Уроки отменили, заболела учительница; Фуюки была единственной, кто ходила в школу, Нацуми и Харука давно уже перестали интересоваться такими мелочами. Фуюки вошла в дом, стащила с ног туфли и, волоча за собой портфель, направилась в комнату Казуи-сана, чтобы, как обычно, поклониться и сказать: "Я дома". Сверху доносилась громкая музыка. Это показалось ей странным. Казуя-сан любил, конечно, время от времени послушать магнитофонные записи, но не так же громко. Фуюки на цыпочкам подкралась к двери и чуть приоткрыла ее. То, что она увидела там, запомнилось ей на всю жизнь. На кровати - простыни были смяты и сброшены на пол - обнаженный Казуя-сан мерно раскачивался над молчаливо лежавшей Харукой. Остро, оглушительно пахло потом. В комнате была и Нацуми. Она сидела на стуле, с магнитофоном в обнимку, и завороженно смотрела на обнаженную спину Казуи-сана - под потной кожей у него сокращались и перекатывались мускулы; Нацуми явно нравилось это зрелище. "О нет, - пискнуло что-то внутри Фуюки. - Нет..." Ей было ужасно гадко и стыдно. Она подвела всех - совершила непоправимую ошибку, заглянув сюда; зачем, зачем она это сделала? Вот к чему ее привело любопытство. Но вместо того, чтобы уйти, она, собравшись с духом, лишь открыла дверь пошире. Ей нужно было знать, что с Харукой. Вдруг... вдруг ей больно, и тогда... Что делать тогда, Фуюки не знала. Да об этом она и не думала - она судорожно вглядывалась в лицо Харуки, стараясь отыскать знак: "Спаси меня!" Но знака не было. Откинувшись на подушки, чуть приподняв голову, Харука смотрела на Казую-сана с обычным для нее скучающим видом. Точно так же она смотрела и на утренний завтрак, и на священника во время молитвы, и на дождливое небо; на соседских мальчишек, что дергали ее за волосы, и на злых собак. Ей было все равно, что с ней делают. Она была как дерево, как бревно. И внутри у нее - смерзшийся лед.
  Фуюки прикрыла дверь и, забыв про портфель у двери, бросилась в свою комнату, где судорожно проплакала, наверное, часа три.
  "Какой же я была глупой, - подумала Фуюки. - Из-за такой ерунды плакать. И между прочим, в тот день были зачаты Юджи-сан и Мэй-сан! Так что день получился хорошим, вот".
  С этой мыслью она посмотрела на полуденное солнце, задернула шторы и легла спать.
  Для выздоровления нужен сон.
  
  
  Вечером ее разбудила незнакомая медсестра.
  - Макаи Фуюки? - спросила она. - Меня тут шантажирует одна пациентка. Говорит, что хочет вас видеть. А если не увидит - умрет в течение суток.
  - Умрет? - спросонья испугалась Фуюки.
  - Да! - замогильным голосом сказала медсестра, и уже обычным тоном добавила. - Я вас отведу.
  Таинственной пациенткой оказалась Фудживара Сая, одноклассница Юджи. Обложившись подушками, с мангой на тумбочке, она лежала и, судя по виду, отчаянно скучала.
  - Ну наконец-то! - сказала Фудживара-сан, заметив Фуюки, и перевернулась набок, как тюлень. - Я думала, никогда уже тебя не увижу. Прятали тебя, что ли?
  - Нет, - удивилась Фуюки.
  Ей даже спать расхотелось. Оказывается, Фудживара-сан тоже здесь!
  - Помнишь, что с нами случилось? - спросила Фудживара-сан. - Не забыла?
  - Я помню, - сказала Фуюки.
  Такое забудешь.
  - Это было страшно, - проникновенно сказала Фудживара-сан. - Взрыв! Ты вся в крови! Я вообще думала, что ты умерла. И синий урод этот... - ее передернуло. - Ты чего такая спокойная?
  - Не знаю, - сказала Фуюки.
  И поспешно добавила:
  - Юджи-сан говорил...
  - Что он вломил Виндальву, и все теперь хорошо? - перебила ее Фудживара-сан. - Ты сама-то в это веришь?
  Фуюки осеклась.
  Если честно, то над подобными вещами она даже не задумывалась. Раз Юджи-сан сказал, что злодеем был Виндальв - значит, это действительно был Виндальв. Он ведь не лжец, юный господин, и вряд ли станет ее обманывать. Лгут только негодяи вроде Фуюки. Хорошие люди не станут лгать никогда.
  Если они не ошибаются, конечно.
  - Юджи-сан ошибался? - робко предположила Фуюки.
  - Только ты ему об этом не говори, - сказала Фудживара-сан. - Да, он ошибался. Та жуть, что на нас напала - совсем не Виндальв. Это вообще нечто невообразимое. Виндальва-то я легко могу вообразить, а это...
  Она безнадежно взмахнула рукой.
  - Но тогда, - всполошилась Фуюки, - тогда Санаэ-сан в опасности!
  - Ага, - легко сказала Фудживара-сан. - У меня есть просьба. Можешь расставить кое-какие ловушки вокруг палаты Санаэ?
  - Она... она тоже здесь? - ужаснулась Фуюки.
  - А ты как думала?
  - Но Юджи-сан сказал, что она не пострадала!
  - Он соврал, - безжалостно произнесла Фудживара-сан.
  У Фуюки опустились руки.
  Получается, они в ту ночь не смогли защитить юную госпожу.
  - Знаешь, где ее палата?
  Фуюки, по-прежнему пребывая в прострации, отрицательно покачала головой.
  - Но я могу вычислить с помощью магии! - спохватилась она.
  - Зачем? - удивилась Фудживара-сан. - Ты как Виндальв себя ведешь, ей-богу. Мы вообще-то можем просто спросить.
  С помощью кнопки на тумбочке она вызвала недавнюю медсестру. Та, не дрогнув лицом, бодро пообещала найти всех пациентов больницы с именем "Сакакибара Санаэ". Видимо, к странным просьбам Фудживары-сан она уже привыкла.
  - Я вот что думаю. Синий урод так просто от Санаэ-чан не отстанет. Спорим, он скоро к ней явится по второму разу? Тогда-то мы его и сцапаем. Я бы и сама расставила ловушки, да встать не могу, - с сожалением сказала Фудживара-сан. - Позвоночник сломан, представляешь?
  - Представляю, - тихо сказала Фуюки. Она в тот момент пыталась убедить себя, что все к лучшему, и что страданиям Фудживары-сан и юной госпожи следует порадоваться.
  Не получалось.
  - А ты чего такая унылая? Мне совсем не больно, - выпятила грудь Фудживара-сан.
  - Могу вам сделать массаж спины, - предложила медсестра. - Сразу станет больно.
  - Вот еще!
  Медсестра показала ей язык, затем взяла Фуюки под руку.
  - Пойдемте уже. Я вижу, вы тоже устали от этой сумасшедшей.
  Фуюки безропотно позволила себя увести.
  - И без хороших вестей не возвращайся! - напоследок сказала Фудживара-сан.
  Вместе с медсестрой они поднялись на два этажа выше, в палату интенсивной терапии. Фуюки испугалась сначала, что юную госпожу держат здесь, но медсестра успокоила ее: палата Санаэ совсем на другом этаже, а сюда они зашли, чтобы медсестра могла поесть.
  - У пациента день рождения. Должно же и мне что-то перепасть, - объяснила она.
  Фуюки попыталась проявить твердость.
  - Сначала отведите меня к Сакакибаре-сан, - попросила она.
  - Ладно, ладно. Зануда вы.
  Санаэ еще не спала. Узнав, что к ней пришла Фуюки, она даже не удивилась. На ее лице ничего не отразилось - и в ту минуту она настолько напомнила Харуку, что у Фуюки больно кольнуло в сердце.
  - Я вас оставлю, - сказала медсестра и убежала на праздник.
  Фуюки опустилась на колени.
  - Юная госпожа, - сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
  - Ты виделась с мамой? - спросила Санаэ.
  - Да, сегодня.
  - Что она тебе сказала?
  - Ничего, юная госпожа. Как обычно.
  - И почему я должна называть ее мамой? - произнесла Санаэ. - Она ведь мне совсем не мать.
  Фуюки не знала, что ответить. Санаэ вела себя странно; словно произошедшее той ночью навсегда изменило ее. Она словно повзрослела за очень короткий срок.
  - Я должна расставить ловушки, - с несчастным видом сказала Фуюки.
  - Ловушки?
  - Фудживара-сан сказала, что Юджи-сан не того наказал, - торопливо объяснила Фуюки. - И что тот ужасный синий негодяй к вам вернется. Но вы не бойтесь, я его поймаю! Обязательно!
  - Вот как, - сказала Санаэ.
  Ей будто было все равно.
  - Я вас защищу, юная госпожа. Он даже пальцем до вас не дотронется, - пообещала Фуюки.
  Санаэ хихикнула.
  - Не дотронется... ну хорошо, - со странной улыбкой сказала она. - Ставь свои ловушки. Давай.
  Фуюки не заставила себя ждать. Пошарив в карманах, она достала авторучку и быстро начертила на обоях сеть пентаграмм.
  - Вот хорошо, - сказала Санаэ. - Ты все, доделала?
  - Да, юная госпожа.
  - Тогда иди спать.
  - Я могу с вами переночевать, юная госпожа, - предложила Фуюки.
  Ей очень не понравилось странное настроение Санаэ. И все произошедшие с ней перемены - тоже. Прежняя Санаэ была хоть и нервной, но все-таки живой - а эта... словно пустая оболочка, не больше.
  Но ничего, кровь ведь восстанавливается, попыталась Фуюки мыслить оптимистично, даже пустая оболочка со временем наполнится жизнью, нужно только защищать и оберегать ее. А я защищу юную госпожу. Я...
  - Иди спать, - повторила Санаэ.
  - Но...
  Натолкнувшись на слепой взгляд Санаэ, Фуюки покорно опустила голову.
  - Да, юная госпожа.
  Она вышла, прикрыв за собой дверью.
  - То есть она ведет себя странно? - переспросила Фудживара-сан, когда они с Фуюки сидели в одной палате. - Ничего удивительного. Если тебя побьют головой о дверной косяк, ты тоже станешь совсем другим человеком. Более мудрым и искушенным. Ну, или более избитым.
  Они разошлись по палатам и легли спать.
  Ночью ловушка сработала.
  
  
  
  Глава 3.
  
  
  Танимото Мисаки, она же Дельта Амалия Кей, стояла в бухте Фукуоки и с холма наблюдала, как в гавань входит подводная лодка класса "Сорью". Темное фаллическое тело подлодки рассекало прибрежные воды; сверху она казалась акулой, забравшейся на мелководье. Прямоугольный плавник рубки, возвышавшийся над водой, только усиливал сходство. Субмарину сопровождали корабли поменьше - полицейские и военные катера. Должно быть, откомандированы сюда начальством префектуры.
  "Вот переполох-то поднимется, - злорадно подумала Мисаки, - когда выяснится, что это не военная подлодка, а частная".
  Официально "Сорью" была приписана к тихоокеанскому флоту самообороны. На деле же ее перекупил для собственных нужд Виндальв Хисакава Масару, также известный как Эйдж Рейвен. Подобное было запрещено; впрочем, для Виндальвов такого уровня правительственных запретов не существовало. Захочет - купит себе подлодку, захочет - взорвет весь Токио. Правда, в последнем случае за него возьмутся остальные Темные имена.
  "Впрочем, Темные имена и так им заинтересовались", - подумала Мисаки.
  Мифунэ-сан приказал ей следить за всеми действиями Эйдж Рейвена. Не так давно тот заказал из Хоккайдо осколок камня грез. Курьер должен сегодня приехать в Фукуоку с северного въезда. Это ей рассказал Макино - после того, как она выбила ему передние зубы.
  Мисаки еще раз посмотрела на подлодку, затем развернулась и неспеша двинулась к городу. До прибытия курьера еще было время.
  "Зачем Рейвену камень грез? - праздно подумала она. - Совершенно ведь бесполезная штука, если не собираешься нырять в Пойнт Зеро. А там нормальному человеку делать нечего. Ничего хорошего в Пойнт Зеро нет. Только уроды всякие и зеркала".
  Хотя кто его знает, Эйдж Рейвена. Старые люди часто впадают в маразм. Подлодка, понимаете ли, ему понадобилась. Тоже мне, флотоводец.
  Мисаки спустилась с прибрежных холмов и вошла в восточный квартал. Поблизости была деловая зона, застроенная стеклянными небоскребами; тень от нее падала на весь квартал, автоматически превращая его в трущобы. Мисаки купила себе мороженое и с наслаждением съела, наблюдая, как трое рабочих в желтых касках ремонтируют рассохшуюся дорогу. Рядом стоял грузовик с белым пластмассовым кузовом; его до половины заполняла горячая асфальтовая смесь.
  - Вам не трудно? - вежливо поинтересовалась Мисаки у рабочих.
  - Мы привыкли, - ответил бригадир, отрываясь от работы. - А тебе что-то интересно?
  - Угу, - кивнула Мисаки.
  Она была в повседневной одежде. Люди видели в ней обычную школьницу - правда, болезненно худую и с немодными сейчас короткими волосами. Пугающий макияж пришлось смыть.
  - А можно мне грузовиком порулить? - невинно осведомилась Мисаки.
  Рабочие дружно расхохотались.
  - Не, ну можешь попробовать, - сказал один. - Если не боишься.
  - Спорим, она лучше тебя водит? - толкнул его другой.
  - И лучше тебя!
  - Да вообще! - они снова начали хохотать.
  - Правда можно? - распахнула глаза Мисаки.
  - Нет, нельзя, - сказал бригадир серьезно. - Иди-ка ты лучше домой. Тебя там заждались, наверное.
  Мисаки опустила голову.
  - Никто меня не ждет.
  - Сирота? - бригадир не особо удивился.
  - Да.
  - Сочувствую.
  - Пошел в задницу со своим сочувствием, - сплюнула Мисаки. - Недоумок.
  Бригадир нахмурился.
  - Я старше тебя... - начал он, но докончить фразу не успел; кулак Мисаки врезался ему в челюсть, ломая ее и разом вминая осколки в мозг. Это как пластиковая кукла. Если ткнуть ей пальцем в лицо, появится вмятина. Подбородок соприкоснется изнутри с затылком. С человеком сделать такое даже легче - и в разы приятнее.
  Булькая обнажившейся гортанью, бригадир рухнул на спину. Оба рабочих даже не успели осознать, что произошло. Мисаки молниеносно ухватила одного за кадык и дернула на себя; второму она вогнала указательный палец в глаз. Плеснула кровь, яркая и жидкая, и два агонизирующих тела упали рядом с первым.
  - Извините, что убила вас, - сказала Мисаки, вытирая руки о спецовку бригадира. - Так было нужно.
  Подобрав желтую каску, она забралась в грузовик и не торопясь вывела его на магистральную улицу. Водители внизу возмущенно сигналили, но Мисаки проигнорировала их.
  "Во что бы врезаться?" - прикинула она.
  Наконец она выбрала отличную цель - длинную фуру марки "Исузу", которая едва тащилась сквозь рой машин. И место подходящее. Мисаки твердо ухватила руль и втопила педаль газа до упора. Грузовик сорвался с места, расталкивая легковые автомобили. Асфальтовая смесь перехлестывала через борт. Мисаки выждала подходящий момент и, распахнув дверь, ласточкой выпорхнула из тесной кабины. Она приземлилась на серебристую крышу крупной "Тойоты", охнула от боли, спрыгнула на асфальт и бросилась прочь. Позади нее грузовик на полной скорости врезался в фуру, разворачивая ее в сторону; грохот поднялся неимоверный.
  - Авария! - пищала Мисаки. - Авария!
  Добравшись до тротуара, она легко отмахнулась от подоспевшего полицейского, пнула офисного служащего и скрылась в переулке. Надоевшую желтую каску она выбросила в ближайший контейнер, после чего надела черные очки, напялила на голову кепку, вывернула наизнанку легкую курточку, поменяв ей цвет и материал, и уже другим, прогулочным шагом вернулась к месту аварии.
  Грузовик и фура - два изломанных гиганта - застыли посередине дороги, образовав пробку. Легковые машины, вынужденные объезжать их, заметно убавили в скорости. Для полной гармонии не хватало только взрыва.
  - Ба-бах, - сказала Мисаки.
  Грузовик взорвался, как самая лучшая осколочная граната. Оплавившийся руль, полыхая огнем, пронесся мимо Мисаки и врезался в стену. Еще бы немного, и она бы лишилась головы.
  "Кажется, я перестаралась", - задним числом подумала она.
  Хотя ладно.
  Скоро приедет курьер. Нужно быть готовой. Мисаки побежала дальше по улице, к северному въезду в город. Макино говорил, что курьер в этот раз использует черный автомобиль Lexus HS, с номером 72-88. Сам Макино об этом и договаривался, организуя доставку. На магистральной улице, ближе к деловому району, курьер должен был передать посылку людям Эйдж Рейвена.
  "Но не выйдет, но не выйдет", - радостно подумала Мисаки и даже подпрыгнула в воздухе. Ей вдруг стало очень весело. Наверное, это взрыв виноват.
  Остановившись у светофора, она стала считать машины, въезжавшие в город. Пробка уже закупорила дорогу. Движение практически остановилось. Для Фукуоки редкое зрелище.
  "Надеюсь, курьер уже не сможет выбрать другую дорогу", - забеспокоилась Мисаки.
  Прошло минут десять, и ее беспокойство переросло в панику.
  "Где он? Мифунэ-сан меня же убьет!" - с тоской подумала она.
  Внезапно ее взгляд упал на черный лексус, прижимавшийся к тротуару. Похоже, водитель собрался нарушить закон и по газонам объехать пробку.
  "72-88", - прочитала Мисаки номер, и сердце у нее екнуло.
  Быстрым шагом она подошла к машине. Стекла у той были затонированы, и Мисаки не знала, чего ожидать от пассажиров. Впрочем, на сомнения не оставалось времени. Мисаки нащупала утопленную в панели ручку и рванула дверь на себя.
  - Эй, - сказал мужчина, сидевший на заднем сиденье. В ногах у него лежал кожаный кейс.
  Мисаки ударила курьера в лоб, как быка, пробив черепную кость. Затем прикрыла за собой дверь и сзади ухватила водителя за беззащитное горло.
  - Поехали, не останавливайся, - сказала она деловито.
  Водитель судорожно кивнул - она пальцами ощутила его страх - и вывернул на тротуар, едва не задавив двух упитанных собак и их дряхлого хозяина. Лексус, переваливаясь через клумбы, поехал по пешеходной зоне.
  - Когда приедем, я тебя убью, - сказала Мисаки водителю.
  В принципе, уже можно было возвращаться к Мифунэ-сану. Но Мисаки жутко хотелось забрать не только камень грез, но и те деньги, которые предназначались в обмен. Деньги бы ей не помешали.
  Не отпуская водителя, она одной рукой отодвинула мертвого курьера и подняла кожаный кейс. Тяжелый. Двумя пальцами Мисаки сломала замок и, придерживая кейс, запустила внутрь руку.
  "Ерунда какая-то, - пришло ей в голову. - Камень грез разве так выглядит?"
  Внутри лежала целая стопка полупрозрачных пакетов, туго набитых белым порошком. Мисаки разорвала один из них. Порошкок засыпал ей колени. Окунув в него палец, Мисаки попробовала порошок на вкус.
  "Бодрит", - недоуменно подумала она.
  - Мы приехали? - спросила она у водителя. - Чего остановился?
  - Д-да, - выдохнул он.
  "Слишком рано!" - с досадой подумала Мисаки.
  Она еще не разобралась с неведомым порошком. Дайте немного времени, идиоты.
  Но двери уже раскрылись, причем все четыре. В салон полезли люди в черных костюмах. Их жадные руки потянулись к Мисаки.
  - Эй, вы чего? - удивилась она.
  На всякий случай она сжала пальцы, разрывая водителю горло. Не получилось. Горло будто было из стали выплавлено.
  "Что?!" - опешила Мисаки.
  Но к этому времени ее уже крепко держали за руки и ноги. Слабаки, подумала она, и попыталась вырваться. Но и эти оказались совсем неслабыми ребятами. Мисаки не смогла даже пошевелиться. О том, чтобы освободиться и злобно убить их всех, и речи не шло.
  Запоздало пришел страх.
  - Эй, вы же не охотились на меня специально? - с надеждой спросила она.
  Водитель аккуратно снял ее пальцы с горла и повернул голову. У него оказалось красивое жестокое лицо и горящие глаза. Водитель осклабился:
  - Так и есть.
  - Трус! - подумав, закричала Мисаки.
  И добавила:
  - Нормальный бы человек дрался один на один, а ты целую толпу привел.
  - Нормальный бы человек дома сидел, а я охочусь на опаснейших террористов, - возразил водитель. - И наркодилеров по совместительству.
  Мисаки опустила глаза. Похоже, он прав: порошок и впрямь наркотический. Ее что, подставили?
  - Так нечестно, - сказала Мисаки.
  - Заткнись, террористка, - заржал водитель. - Именем Японии ты арестована. Ведите ее в тюрьму. Хотя нет, подождите.
  Он отвел руку назад и с размаху ударил Мисаки в лицо. А потом еще раз и еще, пока у нее не потемнело в глазах. Жалобно охнув, она обмякла и повисла на руках самодеятельных охотников.
  - А вот теперь несите, - уловила она затухающим сознанием голос водителя.
  Было очень больно и обидно.
  
  
  
  
  - И чего он этим пытается добиться? - закричал я. - Отец-то ему зачем понадобился? Для жертвоприношения, что ли?
  - Не знаю, - спокойно ответила мать. - Мотивы Эйдж Рейвена мне неизвестны.
  Я разозлился.
  - Мы говорим об отце, вообще-то. Ты можешь ради разнообразия проявить хоть чуточку эмоций? Тебе все равно?
  - Да.
  - Хорошая из тебя жена, - скривился я.
  - Да. Из всех женщин я наилучшим образом подхожу Казуе-сану, - ответила она. - Ведь именно такой он меня и воспитал.
  Я безнадежно махнул рукой.
  И как с ней говорить?
  Был полдень, и с матерью сидели в гостиной, пытаясь решить, как спасти отца. Меня до сих пор не отпускала слабость. Я-то надеялся, что хотя бы к утру пройдет, но куда там. Такое впечатление, будто я только что из комы вышел, руки дрожат, голова кружится. Даже мыслить нормально не получается. Одна девчачья истерика. Слабость дурно на меня влияет.
  Начнем с начала.
  Конечно, это не Юми послала своих Зимних рыцарей арестовать отца. Делать ей больше нечего. За отцом вчера пришли люди Эйдж Рейвена, Виндальва Темного имени.
  Виндальвы делятся на высших и низших. Разделение условное. Низшие могут быть сколь угодно сильными и могущественными, но, поскольку они не входят в одну из влиятельных семей, никакой властью в Фукуоке они не обладают. Обучают их на островах Такешима в Японском море, оттуда же они расползаются по стране. Их чаще всего убивают маги.
  У высших Виндальвов своя градация. Первый из Виндальвов - Король Зимы. Его свита - Виндальвы Темного имени. Они состоят из Столпов Творения, Виндальвов, которые видели сотворение мира, и прочих, прошедших посвящение уже в современном мире. Темное имя, вместе со всей сопутствующей силой, передается по наследству. Разумеется, никто из ныне живущих не видел старого мира; традиционно считается, что Темное имя - это не просто титул, это перерождающаяся в каждом потомке изначальная личность. То есть нынешний лорд Бедивер, Ниигаки Рёске - то и есть первый Бедивер, тот, что сопровождал первого Короля Зимы в его странствиях по Пойнт Зеро. Все прочие члены семьи Ниигаки - просто сильные Виндальвы. Темного имени они лишены и лишь пользуются теми преимуществами, которые дает пребывание в его тени.
  Столпов Творения всего трое. Это лорды Бомейн, Бедивер и Тристейн де Труа. Их японские фамилии намного менее звучные: Уэно, Ниигаки и Мифунэ соответственно. У них есть право перебивать Короля Зимы во время речи. Уэно Такахито постоянно этим пользуется, чтобы вставить очередную иступившуюся остроту.
  Остальные Темные имена - Эйдж Рейвен, Кей, Гавейн, Ивейн, Джейхерис и Джерардо. Семьи Ивейн и Джерардо были уничтожены, причем не так давно. Семью Гавейн за бесчеловечные эксперименты (пытались скрестить Виндальвов с магами) изгнали на Сикоку. Они до сих пор там живут.
  Остается, в итоге, пять проживающих в Фукуоке Темных имен. Пять могущественных неуправляемых зимних ферзей. И один из них, на нашу беду, обратил внимание на отца.
  - Юджи, ты сможешь убить Эйдж Рейвена? - спросила мать.
  Я не выдержал и горько рассмеялся.
  Она что, шутит?
  - Я даже не Виндальв. Куда уж мне.
  - А Король Зимы сможет?
  Вот это вопрос посерьезнее. Я положил локти на стол и наклонился к матери.
  - Юми - да, но я не буду ее об этом просить. Ни за что в жизни, - внятно произнес я. - Даже ради тебя и ради отца.
  - А если отец умрет? - спросила она.
  - Ты что, не слышала? Ни за что.
  Не говоря уже о том, что Юми вряд ли на это пойдет. Уничтожение Темного имени - очень рискованный шаг для Короля Зимы. Юми таких решений никогда не принимала и вряд ли предпримет в дальнейшем.
  Я убрал локти со стола.
  Пришла непривычно тихая Нацуми-сан и принесла якисобу. Я взглянул на свою тарелку, и мне сразу же поплохело. Такое впечатление, что якисобу засидели мухи. Пахнет отвратительно.
  - Спасибо, Нацуми, - сказала мать.
  - Не за что, нэ-сан, - Нацуми-сан прижала к груди пустой поднос. - А Казуя-сан... с ним все будет в порядке?
  - Думаю, да, - и мать с хрустом разломила свои палочки.
  Чуть успокоенная, Нацуми-сан бросила на меня последний взгляд и ушла.
  Я решительно отодвинул от себя тарелку.
  Похоже, мне все-таки придется действовать.
  - Хватит есть. Пойдем, - сказал я матери, вставая из-за стола.
  - Что ты намерен делать?
  - Поговорю с Эйдж Рейвеном. Может, случилось недоразумение. Да мало ли чего.
  Мать надела свой серый костюм и повязала шею легким шарфом. Она так делает, когда ситуация совсем плоха и есть вероятность, что ее будут резать по горлу. Для сестер-демонов это не смертельно, но очень болезненно. Как и для меня, впрочем.
  Солнце стояло в зените. Я шел, едва передвигая ноги, и старался при каждом шаге ступать как можно экономнее. Соприкосновение с землей болезненно отдавалось в моем позвоночнике. Я вдруг понял, что вспотел, и очень сильно. Мать невозмутимо наблюдала за моими страданиями.
  - Дай руку, - наконец взмолился я.
  Она немедленно выставила локоть. Я схватился за него, как за спасательный трос, и в таком виде мы двинулись по городу: мать с прямой, словно она восклицательный знак проглотила, спиной, и на ней вялой запятой повис я.
  - А где он живет? - задыхаясь, спросил я.
  - В западном квартале. До его порога еще шесть с двумя сотыми километров, - отреагировала она.
  От таких цифр у меня зашевелились волосы на голове.
  - Вызовем такси, - сдался я.
  Как ни тяни время, все равно в норму я сегодня не приду. Нужна еще, минимум, неделя. Так стоит ли стараться?
  Пока мы ждали такси - я отдыхал на скамейке, мать стояла рядом - меня вдруг окликнули:
  - Эй, Юджи!
  Нет, только не это.
  - Юджи! Ты почему меня игнорируешь? Совсем стыд потерял? - спросил Кенске. Он сунул руки в карман и выглядел, как полный бездельник.
  - Кто этот человеком? - спросила мать.
  - Мой школьный друг, - ответил я. - Слушай, Кенске, тебе чего надо? Иди куда шел.
  Он сделал вид, что обиделся.
  - Я только поздоровать хотел! - воскликнул он. - И вы тоже, Нацуми-сан - вы меня забыли? Мы же совсем недавно встречались!
  Он посмотрел на ее коротко остриженные волосы.
  - Вы постриглись?
  - Да, - сказала она.
  - Вам очень идет! - заюлил он. - Так реально намного лучше!
  - Иди давай! - сказал я, прервая идиллию.
  - Ладно, ладно, - он притворно вздохнул. - Нацуми-сан, до свиданья. И это, вам реально новая стрижка очень идет!
  Сказав это, он сделал глупое лицо - изображая горечь расставания - поклонился и убрел в сторону своего дома.
  Хорошо, про школу не стал спрашивать. Понимает, что ему крыть нечем - так же прогуливает, как и я.
  - Мне очень идет, - задумчиво произнесла мать, трогая свои волосы.
  - Это формальная вежливость, - сказал я.
  - Не имеет значения. Мне было приятно. Пусть даже он и спутал меня с Нацуми.
  Пораженный внезапной мыслью, я торопливо встал и вгляделся ей в лицо.
  Ее бледные щеки еле заметно розовели. Господи, она покраснела! Пока отец сидит под замком у Эйдж Рейвена, она принимает глупейшие комплименты от моего одноклассника и краснеет при этом!
  - Тебе должно быть стыдно, - безнадежно произнес я, плюхаясь обратно на скамейку.
  - Никто не говорил мне комплиментов.
  - Никогда? - удивился я.
  - Люди ненавидят меня.
  - Правда? Я вот люблю тебя, - сказал я. - Ну, как мать, разумеется.
  Она ничего не ответила. Не поверила, что ли? Да и бог с ней.
  Наконец подъехало такси. Мы с матерью сели, она назвала водителю адрес, и за десять минут мы добрались до дома Эйдж Рейвена.
  - Возьмите деньги, - сказала мать, и такси уехало.
  Я же посмотрел на дом.
  Отец, хоть он и не относился к Темным именам, все равно отгрохал себе большой особняк. Прочие Виндальвы тоже любили роскошь. У Эйдж Рейвена же все было просто и функционально. Одноэтажный дом, больше похожий на доджо, низкий каменный забор и пустой двор. Единственный предмет роскоши - камера, подвешенная у входной двери.
  Мне вдруг стало дурно. Поездка в такси, похоже, окончательно вымотала мой желудок; бешено закружилась голова, и я, схватившись за стену, мучительно выблевал свой вчерашний ужин на траву. Поскольку вся еда уже успела перевариться, блевал я белой слизью.
  - Камера все видела, - сказала мать.
  - Ну и отлично, - выдохнул я. - Позвони в дверь, пожалуйста.
  После третьего звонка из дома вышел небольшой, но крепко сбитый мальчик лет двенадцати. Меня сразу впечатлили его волосы. Длинные, жесткие, они торчали во все стороны, как у героя сенен-манги. Мальчик был одет в белое кимоно для карате.
  - Что нужно? - спросил он.
  Мать молчала.
  - Мы к Эйдж Рейвену, - сказал я.
  - Зачем?
  - Моего отца вчера арестовали его люди. Я хочу поговорить.
  - Зачем?
  - Чтобы его, черт побери, отпустили!
  - Хорошо.
  Мальчик отпер замок, и мы вошли во двор. Я кожей почувствововал угрозу, исходящую от мальчика - подавленную, но все равно ощутимую. Он явно хотел нас убить.
  Зачем, спрашивается?
  - Отец в церемониальном зале, - сказал мальчик, входя в дом. - Снимите обувь.
  Сын Эйдж Рейвена? Понятно.
  Мы с матерью двинулись по длинному коридору, мимо комнат, где сидели какие-то люди в белых костюмах. Ни дать, ни взять якудза. Мимо нас прошла девушка в мокром халате на голое тело, похоже, только что из ванной. Она разговаривала с кем-то по телефону.
  - Ну что я могу, Юми? Отец рогом уперся. Хочу, мол, и все. Ты же знаешь, я на него никакого влияния...
  Она зашла в одну из комнат, и голос пропал. Я узнал эту девушку. Это она была вместе с Юми вчера. Хисакава Маки.
  Точно, вспомнил я, японская фамилия Эйдж Рейвена - Хисакава.
  Добравшись до конца коридора, я осторожно отодвинул в сторону перегородку. Церемониальный зал тонул в темноте. В самом конце его сидел пожилой человек в таком же, как и у недавного парня, белом кимоно. Позади него стояло два щита. Вот и вся обстановка.
  - Пошли, - сказал я матери.
  Она кивнула, и в этом мне вдруг почудилось что-то насмешливое.
  - Здравствуйте, - обратился я к Эйдж Рейвену.
  Лицо у него было будто из камня вырезано. Брови седые и кустистые, нос прямой, подбородком можно гвозди забивать. Глаза очень неприятные. Безжалостные. Точь-в-точь глава якудза.
  - Ты кто? - спросил Эйдж Рейвен.
  А вот голос обычный. Такой мог бы и продавцу в супермаркете принадлежать.
  Мне сразу полегчало. Впрочем, возможно, это после рвоты. Не знаю.
  - Сакакибара Юджи, - сказал я. - А это моя мать, Сакакибара Харука.
  Мать свысока посмотрела на Эйдж Рейвена и ничего не сказала.
  - Понятно, - сказал Эйдж Рейвен. - Чего вы хотите?
  Это у них семейное?
  - Вы арестовали моего отца, - сказал я. - Пожалуйста, отпустите его. Уверен, случилось недоразумение.
  - Почему?
  Это начало уже раздражать.
  - Да потому, - закричал я, - что мой отец не представляет для вас опасности! Вы же Темное имя, черт побери! Вы можете срать на всех с высокой колокольни! А тут какой-то Виндальв!..
  Тут у меня подкосились ноги, и я бы упал, если бы меня мать не поддержала за локоть. Я благодарно повис на ней. Пульс бился в висках, и перед глазами кружились мухи - наверное, те самые, что засидели якисобу.
  К горлу вновь подкатила тошнота.
  - Это не недоразумение. Я хотел взять его под контроль. И я сделал это, потому что мог, - сказал Эйдж Рейвен. - А Король Зимы слишком слаб, чтобы запретить мне.
  До меня не сразу дошло, о чем он.
  - А ты, Сакакибара Юджи? - спросил Эйдж Рейвен. - Может, ты силен?
  Похоже, настоящий разговор только начался.
  - Да, - осторожно, чтобы не выплеснуть на пол белую слизь, сказал я. - Да, я силен.
  Он скупо улыбнулся.
  - Тацуя! - позвал он. - Мечи!
  Появился тот самый мальчишка. Он нес две простых катаны. Одну он с низким поклоном отдал мне, другую - отцу, без поклона. И остался стоять у него за спиной.
  - Сможешь выстоять против меня минуту - признаю себя побежденным, - сказал Эйдж Рейвен, и рывком поднялся на ноги.
  Я в это время пытался справиться с мечом. Он упорно выскользал у меня из рук.
  - Давай же... давай... - умолял я его.
  Но ладони были слишком потными, а меч - тяжелым. Я уронил его. С негромким звуком меч упал на татами.
  Черт.
  Черт!
  Эйдж Рейвен с иронией наблюдал за моими попытками.
  - Ставка, - сказал он. - Если я проиграю, то выпущу твоего отца. А после сделаю себе сэппуку.
  - Не стоит так далеко заходить. Мне не нужно ваша жизнь, - сквозь зубы произнес я.
  Опустившись на колени, я все-таки взял меч и с трудом поднялся.
  - Лишь так мы можем познать ценность жизни - положив ее на одну чашу весов со смертью, - возразил Эйдж Рейвен. - Если проиграешь ты, то я заберу твою мать в качестве наложницы.
  Мать моргнула.
  У меня перехватило дыхание. Я бросил взгляд через плечо и решительно произнес:
  - Нет.
  - Казуя-сан не стал бы отказываться, - заметила мать.
  - Ну, а я откажусь, - сказал я и повернулся к Эйдж Рейвену.
  Пусть будет, что будет.
  Эйдж Рейвен долго, тяжело на меня смотрел.
  - Пусть будет так, - наконец сказал он. - Тогда я отказываюсь с тобой драться.
  Он кивнул Тацуе.
  - С тобой будет драться мой сын. Победишь его - сделаю все, что ты захочешь. Проиграешь - уйдешь ни с чем.
  - Ладно, - сказал я.
  И медленно, через силу поднял меч.
  - Подожди, - сказал Эйдж Рейвен. - Для того, чтобы его победить, ты должен забрать у него жизнь.
  Тут я не колебался.
  - Хорошо.
  Наконец-то мне удалось его удивить. Эйдж Рейвен радостно оскалился.
  - Ты не ценишь человеческую жизнь. Однажды тебе это дорого обойдется, а пока - мне нравится. Давай. Убей его, Сакакибара Юджи. Убей моего сына!
  Я совершил замах. Шаг вперед, нога устойчива, руки совершают движение... В этот момент я думал только о мече - и потому проиграл. Тацуя в мгновенье ока пересек зал и легко, на излете задел меня лезвием по шее. Только затихающий ветер от его движения ударил меня в грудь.
  Шее стало тепло и больно. Липкая кровь потекла по моей груди.
  - Я проиграл, - сказал я.
  И с облегчением выронил ненужный больше не меч.
  - Отец, - произнес за моей спиной Тацуя. - Могу я убить его?
  - Нет. Просто выведи их за дверь, - разочарованно произнес Эйдж Рейвен. - И принеси мне потом того французского супа, Маки его хорошо готовит.
  - Понял.
  - Не расстраивайся, все у тебя обязательно получится, только попробуй еще раз, - без эмоций произнесла мать, когда мы вновь оказались на улице.
  Похоже, это был сарказм.
  - Знаешь, а ведь это первый раз за долгие годы, когда я действительно ощутил боль.
  Я приложил руку к кровоточащей царапине на шее.
  - И вот еще, - задумчиво произнес я. - Будь у меня вся моя сила... думаю, я бы его убил. Точно, убил бы. Без сомнений.
  Я склонился над тротуаром, и меня вырвало.
  
  
  
  Глава 4.
  
  
  Фуюки никогда еще не приходилось допрашивать пленных, и поэтому она немного нервничала.
  - Кто ты и зачем ты сюда пришел? - неуверенно спросила она.
  Светловолосый парень, который лежал, спеленутый печатью, злобно ощерился.
  - Тебе-то зачем?
  - Мне... нужно, наверное.
  - Определись для начала со своими желаниями, - сказал он, и пошевелил головой. - Черт, у меня все тело затекло. Даже яйца, и те затекли. Освободи меня, и мы нормально поговорим, по рукам?
  - Нет, не по рукам, - твердо сказала Фуюки.
  Она посмотрела на юную госпожу.
  - Мне освободить его?
  - Нет, пускай полежит, - вяло сказала Санаэ.
  - Видишь? - Фуюки торжественно уставилась на ночного визитера. - Так что рассказывай, негодяй, зачем ты к юной госпоже полез. Ты кто? Ты тот мерзкий сталкер, который ее преследует?
  - Нет, разумеется!
  - А кто ты?
  Он возвел очи горе.
  - Я - тот, кто всю ночь пролежал на этом сраном полу, пока вы не удосужились проснуться, а теперь вот приперлись и стали меня допрашивать. И что я должен ответить?
  Фуюки смутилась.
  Когда ловушка сработала, она спала крепким сном, и даже звон печати ее не разбудил. Только утром она обнаружила, что план сработал. Ужаснувшись, Фуюки помчалась в палату к юной госпоже. А та уже сидела и с печальным видом разглядывала пленника. Фуюки даже боялась спрашивать, что она пережила за все это время. Вдруг так и не утративший самообладания пленник приставал к ней?
  - Твои игры вывели меня из себя, - строго обратилась она к парню. - Прекращай юлить и рассказывай все.
  Парень злобно сказал:
  - Я - Фудживара Кенджи. Маг.
  - Маг? - вдруг заинтересовалась Санаэ.
  - Он самый, - огрызнулся Кенджи. - И я здесь не просто так. У меня миссия. Вы знаете человека по имени Сакакибара Казуя?
  До Фуюки наконец-то дошло:
  - Ты - убийца с Сикоку! Ты хочешь убить юную госпожу!
  - Нет! - сказал Кенджи. - Я ее жених.
  Сначала все молчали.
  Потом Санаэ сказала:
  - Не знала, что у меня вдруг жених появился.
  - Да я с недавних пор, - сказал Кенджи. - Твой отец пообещал мне тебя. Твою руку, сердце и все остальное.
  Санаэ удивденно приоткрыла рот.
  Фуюки же сочла нужным вмешаться.
  - Казуя-сан не стал бы сотрудничать с магами, - возмутилась она.
  - Он - стал бы. Он вообще продажный, как не знаю кто, - сказал Кенджи. - Да развяжите же меня, идиоты!
  Фуюки неуверенно глянула на юную госпожу. Та махнула рукой.
  - Ладно, - проворчала Фуюки.
  Она сняла печать.
  С облегченным вздохом Кенджи принял вертикальное положение и стал разминать шею. На вид ему было лет двадцать. На семь лет старше юной госпожи. Худой, сутулый и с дурацкими выбеленными волосами, он напоминал то ли байкера, то ли наркомана. По крайней мере, именно такими, ввиду своих скромных познаний о мире, представляла их Фуюки.
  - Да вы вообще! - наконец выдохнул Кенджи. - Ублюдки, я сюда пришел повидаться с невестой. А вы со как со зверем.
  Санаэ пошевелилась.
  - Ты правда маг? - спросила она.
  - Он самый, - хмыкнул Кенджи. - Только я фокусы показывать не буду. Это вы, Виндальвы, умеете с энергией работать, а мы малым довольствуемся.
  Он плюхнулся на кровать и нагло приобнял Санаэ. Та не стала отстраняться.
  - Сакакибара Казуя давно уже в бегах, - вдохновенно произнес Кенджи. - С тех пор, как прошлого Короля убил. Мы на Сикоку...
  - Отец убил Короля? - подняла глаза Санаэ.
  Фуюки пробурчала:
  - Это невозможно. Казуя-сан бы никогда такого не совершил.
  - Ты мне надоела. Замолчи, - приказал Кенджи. Похоже, он уже почувствовал себя хозяином положения. - Вы, я погляжу, вообще о нем ничего не знаете. А еще семья называется.
  - Отец убил Короля, - задумчиво, словно бы смакуя эту мысль, произнесла Санаэ. Рука Кенджи по-хозяйски лежала на ее плече, но ее, похоже, это слабо волновало.
  - Совсем недавно, года три года, - сказал беловолосый маг. - Понятное дело, что после такого ему нельзя было оставаться в Фукуоке. Мы вот, семья Фудживара, дали ему убежище. А вам вообще повезло, конечно. Непонятно почему, но новый Король вас не тронул. А вот когда Моришима создали своего уродца, старый Король Зимы открыл на них охоту и вконец затравил. А вы до сих пор в Фукуоке живете. Удивительно!
  - Мы не Виндальвы, - отстраненно произнесла Санаэ.
  Кенджи расхохотался.
  - Какая разница? Все равно вы в родстве с опасным
  преступником. На месте Короля я бы давно вас всех к ногтю прижал, - Кенджи многозначительно взглянул на возмущенную Фуюки, затем вновь хохотнул и примиряюще поднял руки. - Как бы то ни было, я полностью на вашей стороне.
  - Я не верю тебе! - твердо сказала Фуюки.
  - А мне поебать.
  Фуюки вспыхнула. А Кенджи наклонился вперед и доверительным тоном произнес:
  - И вот еще что. Кто-то стоит за дверью.
  - Что? - среагировала Фуюки.
  Дверь распахнулась. В комнату влетела Фудживара Сая.
  - Ты! - с порога закричала она. - А ты что здесь забыл?
  - Тебя я забыл! - столь же громко завопил Кенджи.
  На его лице расцвела улыбка. Сбитая с толку, Фуюки глянула на Фудживару-сан - и поразилась: та тоже улыбалась во весь рот.
  - Онии-чан! - закричала Сая.
  - Сая!
  Кенджи и Фудживара-сан обнялись.
  Санаэ чуть подалась назад, чтобы не соприкоснуться ненароком с Фудживарой.
  - Что это все значит? - спросила она, впервые проявив настороженность.
  - Это мой брат! - пояснила Фудживара-сан, отрываясь от Кенджи. - Серьезно, ты чего здесь делаешь, онии-чан? Ты должен до сих пор на Сикоку сидеть и тренироваться.
  - Срочное дело появилось, - сказал он с улыбкой.
  - Угу! Поговори мне еще!
  - Не наглей, мы как бы враги, - Кенджи притянул к себе Санаэ и приобнял. - Как карьера?
  Фудживара-сан подбоченилась.
  - Меня назначили куратором Фукуоки!
  - Оооо, не повезло тебе, - присвистнул Кенджи.
  - Это еще почему?
  - Ты правда не знаешь?
  - Нет!
  - Стоп! - закричала Фуюки, о которой в суматохе все позабыли. - Пожалуйста, вы все, прекратите сбивать меня с толку!
  Все разом замолчали и повернулись в ее сторону. Фуюки смутилась. Она ни разу еще не перебивала чужой разговор и не знала, что делать теперь.
  - Эммм, вы чего? - жалобно спросила она. - Зачем вы собрались здесь? Чего вы хотите?
  - Я хочу жениться на ней! - Кенджи взъерошил безропотной Санаэ волосы.
  - Дела! - рассмеялась Фудживара-сан.
  - Она Виндальв как бы, но меня это никогда не смущало, - Кенджи заржал. - Я никогда не считал Виндальвов плохими людьми.
  - Так, онии-чан! - Фудживара-сан покачала пальцем перед его носом. - Не смей оскорблять Санаэ-чан! Никакой она не Виндальв. Она обычная девочка!
  Санаэ насупленно взглянула на нее.
  - Виндальв она! - возразил Кенджи.
  - Нет, ты ошибаешься! - заявила в ответ Фудживара.
  - А вот и не ошибаюсь! Идиотка!
  - Ты кого идиоткой назвал?! - вышла из себя Фудживара-сан. - Ты, дерьма кусок!
  Кенджи резво выхватил оранжевый бокскаттер.
  - Повтори, что сказала!
  - А вот и повторю! Дерьма кусок! - бокскаттера у Фудживары-сан не оказалось, и она обошлась возмущенной позой. Кенджи заметил это, и вид у него стал совсем невыносимо-самодовольным. Он медленно, рисуясь, убрал свой бокскаттер.
  - Тоже мне, куратор Фукуоки, - насмешливо сказал он. - Ты хоть понимаешь, что это значит? Ты в глубокой заднице!
  - Почему это?!
  - Да потому что тебя здесь убьет первый же Виндальв! Фукуока - их столица!
  - Быть такого не может, - чуть отступила Фудживара-сан.
  - Еще как может! - Кенджи, позабыв на минутку о сестре, погладил Санаэ по волосам. - Любовь моя, вижу, ты не понимаешь, о чем я речь веду. Я сейчас все объясню.
  - Я не твоя любовь, - с замедлением отреагировала Санаэ.
  - Скоро станешь. Вот переспим, и ты узнаешь меня чуть получше, - гнусно сказал Кенджи. - Слушай, в общем. Моя сестра - она и вправду моя сестра, я в детстве всегда играл с ее сиськами, и она ничего с этим поделать не могла...
  - Неправда! - взвилась Фудживара-сан.
  - Не могла, и все тут. Короче, она здесь представитель вражеского лагеря. Она маг Корпорации, а это редкостные сволочи. Давай я прибью ее, и мы нормально пообщаемся.
  - Попробуй! - выкрикнула Фудживара-сан.
  Эмоциональный стриптиз достиг своего пика. Все персонажи на сцене уже успели рассказать о своих сокровенных мыслях, взвинтить себя до настоящей истерики, и теперь шел уже обмен бессмысленными крикливыми репликами. Фуюки сбилась с толку, пытаясь понять, кто чего желает, и просто села на пол, закрыв уши руками.
  - Короче! - закричал Кенджи. - Заткнулись, сволочи! Все слушать меня!
  Фудживара-сан вставила:
  - Ты тоже сволочь!
  - Я пришел, - проигнорировал ее Кенджи, - чтобы убить некого типа по имени Рюгами. Вот чего я хочу!
  Санаэ резко, смертельно побледнела. Фуюки уловила эту перемену настроения, и она ей страшно не понравилась. До этого юная госпожа вела себя соответственно ситуации: она удивлялась, она игнорировала дурацкие заигрывания этого непонятного Кенджи; но одно лишь упоминание этого имени - Рюгами - словно обдало ее волной ужаса. Санаэ перестала дышать. От ее лица отхлынула вся кровь. Теперь оно было морозно-белым, страшным.
  - Рюгами? - прошептала она.
  - Да, этого ублюдка! - беззаботно сказал Кенджи. - Тут такое дело: победа над этим самым Рюгами - вот то условие, которое мне поставил Сакакибара. Даже не победа, - он задумался. - Убийство, вот какое мне было поставлено условие. Убить Рюгами, и дело с концом, я получаю юную невесту и могу делать с ней все что угодно, ахаха.
  - Онии-чан, это грубо, - покраснела Фудживара-сан.
  - Да мне все равно! Что хочу, то и говорю!
  - Убей... - вдруг подала голос Санаэ.
  - Чего? - удивился Кенджи.
  - Если ты убьешь Рюгами... я все для тебя сделаю. Пожалуйста, убей его, - она сама испугалась своих слов, и чтобы успокоиться, взяла Кенджи за крепкий локоть. - Только убей его!
  Он захлопал глазами.
  - Да без вопросов, любовь моя! - наконец произнес он.
  "Не надо никого убивать", - испугалась про себя Фуюки, но вслух ничего говорить не стала.
  - Сая, ты нашла центр силы? - между делом спросил Кенджи.
  - Да, - спешно произнесла Фудживара.
  - Покажешь мне. В городе Виндальвов центр силы может быть чем угодно, - пояснил Кенджи прижавшейся к нему юной госпоже. - Хоть порталом в Пойнт Зеро. Кстати, кто чего знает о сыне Сакакибары - Юджи? Мне нужны все сведения о нем.
  "Он человек без тени", - чуть не сорвалось с языка Фуюки, но она благоразумно промолчала. У нее возникло ощущение, что сейчас - возможно - решается не только судьба юной госпожи, но и судьба всего мира; и это ощущение придавливало ее к полу.
  - Зачем тебе Юджи, онии-чан? - напряглась Фудживара.
  - Зачем тебе мой брат? - одновременно с ней прошептала Санаэ.
  - Это ужасный человек, вот почему, - таинственно понизил голос Кенджи. - Я так подозреваю, мы с ним обречены на битву.
  Он посмотрел в потолок.
  - Да и потом, он главный Виндальв! - продолжил он. - Не удивлюсь, если он и есть Рюгами, - и он громогласно расхохотался.
  - Это ложь! - взвизгнула Фудживара-сан. Лицо у нее внезапно перекосило от ярости. - Юджи просто не может быть Виндальвом! Никогда!
  Такая пылкость, опешила Фуюки. Неужели Фудживара-сан и вправду испытавала к юному господину... Фуюки замотала головой, отгоняя непрошенные мысли. Это очень плохо! Это очень плохое чувство! У Фудживары-сан и юного господина просто не может быть будущего, они ведь очень разные, он - Виндальв, он - маг, и потому...
  - Я не шучу, - сказал Кенджи, резко посерьезнев. - Если честно, мне об этом сказал сам Сакакибара Казуя. Он и впрямь подозревает, что его сын - Рюгами. Так что, - не в сила справиться с эмоциями, он запрыгал по комнате, - я надеру задницу этого Виндальвовскому ублюдку!
  
  
  
  Мисаки очнулась. Ужасно болела голова, лоб был покрыт коркой запекшей крови. Вокруг была темнота. Где-то в углу смутно белело сиденье унитаза. Мисаки подполза к унитазу и нажала на кнопку слива. Хлынула прохладная вода, и она смогла наконец-то умыться.
  - Не противно? - голос был приглушен и, судя по всему, доносился откуда-то из-за стены.
  - Нет, - ответила она.
  - Хорошие здесь условия, - вздохнул ее собеседник. - В нормальной камере была бы просто дыра в полу. И умывалась бы ты дерьмищем.
  - Бывало и такое, - Мисаки огляделась. Камера была небольшой, на шесть татами. Одну из стен заменяла металлическая решетка. Окон не было.
  - Да? Трудная у тебя жизнь, - собеседник рассмеялся. - Чем ты им так не угодила?
  Мисаки привалилась к шершавой стене и прижала ладони к лицу. Ей было плохо. Болел бок. Если пощупать - должно быть, ей сломали пару ребер.
  - Сыграем в шарады? - предложил человек за стеной.
  - Нет.
  - Ты тут быстро соскучишься. Я чуть с ума не сошел, пока здесь сидел. Надоело все - ужас. Мне даже медитировать больше не хочется.
  Медитировать?
  - А ты умеешь? - спросила Мисаки.
  - Конечно. Садишься в позу лотоса и сидишь.
  Неведомый собеседник начал ее раздражать.
  - Угу, конечно. Где мы?
  - В личном подвале у Эйдж Рейвена. Это Виндальв такой, один из Темных Имен.
  - Сама знаю.
  - Вот что, - сказал ее собеседник. - Придумал. Давай в шахматы сыграем? В уме. Чисто интеллектуальная игра.
  - Нет!
  - Давай тогда истории рассказывать, - не унимался он. - Ты была на море когда-нибудь?
  - Болван!
  "Мы вообще-то в портовом городе находимся!" - хотела закричать Мисаки, но вовремя сообразила, что ее собеседник попросту издевается.
  Она замолчала и вновь привалилась к стенке, закрыв глаза.
  Похоже, ей и вправду не повезло. Эйдж Рейвен оказался умнее ее. Быстрее, сильнее, предприимчивей. Даже вся ее сила - тело, измененное магией, тяжелые металлические стержни, вставленные в кости - не помогла ей; и вновь она беспомощна.
  Мисаки ненавидела быть беспомощной. Всю свою сознательную жизнь она стремилась к тому, чтобы подавлять, угнетать, уничтожать; и любое поражение воспринимала крайне болезненно. Особенно ее злило то, что ее противники оказались мужчинами. Проиграть мужчине - что может быть унизительней?
  - А я свое детство вспомнил, - заявил ее собеседник. - Тебя никогда не запирали в чулане?
  Вот еще.
  - Помолчи, ладно? - попросила Мисаки.
  Получилось достаточно убедительно.
  Ее собеседник умолк.
  Мисаки вспомнила свою жизнь. Когда она только родилась, отец сказал: "Да, это хорошая девочка". Она помнила, как в особо жаркие дни отец брал их с матерью купаться в бухту, и там была секретная бухта, и отец был голый, и мать голая, и она голая, и все они веселились, и обливали друг друга водой. А еще отец с матерью иногда игрались с ней, с ее цветочком, и это было очень приятно.
  "Сейчас, конечно, о таком вряд ли кому-то расскажешь, - злобно подумала Мисаки. - Обязательно ведь подумают: извращение, а о том, что это была любовь - даже и не подумают. Им даже такое в голову не придет".
  - Тебе грустно? - спросил ее собеседник.
  Мисаки подняла голову.
  - С чего ты взял, идиот?
  - В такой темноте хорошие мысли в голову вряд ли придут. Давай я тебе историю расскажу. Тебе не так грустно будет сидеть тут.
  Так просто, похоже, он от нее не отстанет.
  - Давай уж, - вздохнула Мисаки. - Рассказывай.
  Он откашлялся.
  - В одной стране как-то жили два брата, - пространно начал он. - Ну, как брата. Два близких друга, настолько близких, что они смешали свою кровь и стали называть друг друга братьями. Вместе они сражались с врагами и считали, что нет судьбы лучше. Еще бы - враг впереди, рядом плечо друга, и позади - прекрасная женщина, в которую они оба были влюблены. Да, то была действительно прекрасная женщина, настоящая королева. Не чета нынешним малолеткам. Извини, конечно.
  - Все в порядке, - угрюмо сказала Мисаки. - Я не считаю себя женщиной.
  Он не стал над ней смеяться. Только удивился.
  - Правда? Ну тогда слушай дальше. Оба они любили ту женщину платонически и даже не думали о том, чтобы всерьез претендовать на ее руку. Так, любили издалека. Говорят, у нее в ту пору было множество любовников - но им подобное претило. Однажды они проникли в крепость врага, чтобы добраться до вражеского полководца - это же так называется, полководец, хаха. И оба бросили ему вызов. Они смеялись и издевались над полководцем, пока тот не разозлился. Одним ударом он поверг одного из друзей наземь. Второй тут же испугался, не за себя, конечно, а за друга. Он упал на колени и стал умолять врага - пощади моего друга и позволь нам уйти. Но полководец оказался безжалостен. Он вышвырнул малодушного из крепости. И, опечаленный, тот ушел. Он думал, что его брат по крови действительно погиб.
  - И что дальше? - хмуро осведомилась Мисаки.
  Пока что эта напыщенная история никак не трогала ее за сердце. Нормальный бы человек набросился на "полководца" с криком "Я сотру тебя!" и геройски бы погиб. Нормальный конец.
  - Он вернулся домой и сообщил всем о гибели своего друга.
  - Это все?
  - Нет, - сказал ее собеседник. - Иначе какая же эта поучительная история? Вскоре выяснилось, что первый друг не погиб. Он убил вражеского полководца. И вернулся домой с победой. Правда, победа эта далась ему нелегко. Он был сильно травмирован и больше не мог сражаться.
  Мисаки одобрительно кивнула.
  - Молодец.
  - Еще какой! - согласился ее собеседник. - И даже та женщина, в которую он был влюблен, посчитала так. Она стала уделять ему внимание. И вскоре он стал ее любовником.
  - Ему же это претило, - сказала Мисаки.
  - Не знаю, что с ним случилось в той крепости, но больше ему ничего не претило. Он сильно изменился. Теперь он никогда больше не смеялся. Во всяком случае, в присутствии своего друга.
  - Я бы тоже не смеялась.
  - Вот и я о том же! Еще бы, такое предательство. Разумеется, больше ни о какой дружбе и речи быть не могло. Более того, та женщина - уж не знаю, чем она руководствовалась - стала уделять внимание и второму другу. К прежним обида добавилась еще и эта.
  - Отвратительно! - в сердцах сказала Мисаки.
  История начала ее злить.
  - Да, - печально сказал он. - Добавь сюда еще и то, что второй друг, тот, что сбежал из крепости, был женат. Но все равно он принимал знаки внимания от той женщины - видимо, в пику своему бывшему другу, а ныне злейшему врагу. А вскоре из-за небольшой ссоры, сущего пустяка, между ними вспыхнула драка. И первый друг - тот, что был инвалидом и героем - убил своего друга. А после он убил и женщину.
  - Правильно! А себя он убил?
  - Зачем? - удивился ее собеседник.
  - Это же логично! - вскипела Мисаки. - Он запятнал себя убийством друга. Как он мог жить дальше после этого? Я не смогу уважать такого человека.
  - Да... Ты права, - помолчав, сказал он. - Хорошо, тогда я изменю концовку. Он убил себя. Стоя над окровавленными трупами, он, не выдержав несовершенства мира, убил себя. Кинулся на меч и погиб.
  - Вот так-то лучше.
  - Действительно, лучше.
  Мисаки внезапно развеселилась. Похоже, человек за стеной был прав: эта история действительно приободрила ее. Она даже почувствовала прилив энергии. Встав, она стала ходить по камере, меряя ее шагами.
  - Хочу есть, - сказала она.
  - Скоро принесут, - печально ответил ее собеседник.
  Мисаки села на пол, поджав под себя ноги, и стала терпеливо ждать.
  - А я никогда никого не любила, - сообщила она. - И не жалею об этом.
  - Это пройдет.
  - Не думаю. Какая вообще может быть польза от любви? Куда лучше проломить человеку башку - и нет человека! Вот так! - Мисаки сжала пальцы в кулак и смачно ударила стену. Раздался глухой звук. Стена устояла. Как и следовало ожидать - здесь ее магия не работает.
  - Бывает и такое, - сказал ее собеседник. - Ты никогда не чувствовала печали в душе? Пустоту...
  - Нет! И такого не будет! - заявила Мисаки.
  - Я горжусь тобой, - сказал он.
  Как ей показалось, со скрытой иронией. Впрочем, ей было все равно.
  - Ну когда же еду принесут! - воскликнула Мисаки минут через тридцать.
  - Несу, - раздался равнодушный голос.
  - Наконец-то!
  Приглядевшись, Мисаки увидела перед решеткой невысокого мальчика лет двенадцати. Он наклонился и положил перед камерой миску с чем-то резко пахнущим.
  - Что это? - подозрительно спросила Мисаки.
  - Рыба.
  - Воняет.
  - Я ем такую же, - ровно сказал мальчик и повернулся, чтобы уйти.
  - Подожди. Когда меня выпустят?
  - Скоро. Отцу нужно время, чтобы его план пришел в исполнение.
  - Твой отец - Эйдж Рейвен? Что это за план? - взволновалась Мисаки. - Ответь, пожалуйста! Зачем ему "Сорью" в бухте? Зачем ему камень грез?
  Но мальчик уже ушел.
  Мисаки изо всех сил ударила по решетке. Была бы она свободна - переломала бы пацану все кости и заставила бы рассказать все, что он знает.
  - Эйдж Рейвен хочет умереть, - негромко сказал ее собеседник.
  - Чего? Ты-то откуда знаешь?
  - Ну, - протянул ее собеседник. - Я-то знать это обязан. Ведь я - непосредственная часть его плана.
  
  
  Глава 5.
  
  
  
  Я сидел в храме, принадлежавшем одной буддистской секте, и смотрел на огромную, массивную, вульгарно вызолоченную статую Будды. Был молебен. Монах в желто-красном кимоно, стоя у скрещенных ног металлического Будды, деловито зачитывал в микрофон молитву. Его голос передавался по динамикам, развешанным по всему храму. Один такой динамик висел и за моей спиной, и голос монаха мягко и упруго бил по барабанным перепонкам. Две женщины рядом со мной негромко переговаривались, одна баюкала на коленях маленькую девочку. Мужчина в рабочей одежде, сидевший спереди, таращился на монаха, и бормотал что-то себе под нос. Было жарко.
  Я поднял руку и прикоснулся к щеке. Тонкая рана, нанесенная клинком Тацуи, уже успела за день поджить и покрыться коркой. Но все равно было больно и обидно. Если бы я...
  "Будь я чуть сильнее, убил бы его. Это уж как пить дать".
  Я сжал пальцы в кулак.
  Это в Скайриме нельзя убивать детей. В реальной жизни их убить намного легче, чем взрослых.
  Но хватит о Тацуе.
  Эйдж Рейвен - что я знаю о нем? Виндальв, Темное имя, участник бесконечных стычек с магами. При прежнем Короле Зимы Эйдж Рейвен фактически управлял Фукуокой; правда, в последние годы его отстранили от ведения дел, а Юми, став Королем Зимы, о нем даже не вспоминала. Старый Виндальв убрался в свой особняк и больше ни во что не вмешивался. Позволял событиям идти своим чередом.
  И вот теперь он выполз из своей норы. Среагировал на моего отца? Ничего не понимаю.
  Я собирался уже уходить, когда Юми все-таки появилась.
  Она протиснулась через полуприкрытые двери, извинилась перед двумя монахами у входа и бочком шмыгнула вдоль стены. Заняв место рядом со мной, Юми облегченно вздохнула. На ней была тесно прилегавшая к телу футболка и тонкие джинсы, а волосы она спрятала под огромной грибообразной кепкой. Такую, помнится, носила Надеко в Бакемоногатари.
  - Привет, - сказала она.
  - Ты обещала рассказать, что связывает отца и Эйдж Рейвена. Говори.
  Юми смущенно дернула себя за челку.
  - Обещала, да.
  - Так в чем дело? - спросил я.
  - Юджи, ты не забыл, что теперь как бы раздельно? Ты больше не мой принц-консорт, и я не могу за просто так помочь тебе. Ты должен мне ответную услугу.
  Понятно.
  Мы ведь живем в наглухо закостенелом иерархическом обществе, где гири и прочая заплесневелая лабуда имеют большую силу.
  Несмотря на всю глупость ситуации, я внезапно воодушевился.
  - Окей! Я согласен.
  Юми заметно повеселела.
  - Замечательно. Как у тебя дела-то? - спросила она. - Ты сейчас не такой бледный, как раньше.
  - Ноги я переставляю. Но вот остальное - нет.
  - Понятно.
  Она взяла меня за колено и внезапно нажала пальцем на сустав. Нога автоматически дернулась. Я ойкнул.
  - Да, все вроде в порядке, - заметила Юми. - Тебе бы немного времени, и ты пришел бы в норму. Стал бы обыкновенным человеком.
  На заднем плане монах читал свою молитву.
  Я сказал:
  - Так что там с отцом и Эйдж Рейвеном?
  - А ничего, - ответила Юми. - В те времена, когда твой отец был полноценным и признанным Виндальвом, они с Эйдж Рейвеном практически не пересекались. Нет, виделись-то они регулярно, на всяких собраниях и праздниках, но никаких ссор между ними не было. Дружбы, впрочем, тоже, да и вообще сотрудничества, соподчинения и всего прочего. Ничего их не связывало. Просто два разноуровневых Виндальва.
  - Тогда почему Эйдж Рейвен привязался к моему отцу? - шепотом воскликнул я.
  - Да откуда я знаю, - Юми легкомысленно развела руками.
  - Что?!
  - Я младше тебя. Откуда я вообще могу знать что-то о тех временах? Подумай сам.
  - Тогда почему ты сказала...
  - Я сказала, что постараюсь вспомнить. Я постаралась, как видишь. А теперь, Юджи, - голос Юми стал жестким, - ты, как честный человек, должен мне услугу.
  Я растерялся. Я даже не знал, как реагировать. Ощущение, что меня обманули, так и не приходило: я просто не мог поверить, что Юми способна на такое.
  - Но это же нечестно, - жалобно сказал я.
  - Виндальв не может быть честным. Паразитам такое вообще не свойственно.
  - Ты считаешь себя паразитом?
  - И паразитом в том числе. А еще - милой, бедной и несчастной девочкой, которая очень нуждается в помощи, - ледяным тоном произнесла Юми.
  - Окей, - я уронил руки на колени.
  Похоже, ее не переспоришь.
  Вдобавок я до сих пор не мог поверить в злонамеренность Юми.
  Не убьет же она меня?
  - Сегодня утром Мифунэ Мотофуса, глава семейства Тристейн де Труа, обратился с жалобой на Эйдж Рейвена, - сказала Юми. - Мол, Рейвен пригнал в Фукуоку подводную лодку, чтобы нас всех тут убить и стереть город с лица земли. Рейвен, по словам Мифунэ, теперь сотрудничает с магами. Он даже видеодоказательства предъявил - все как в настоящем королевском суде. И что мне теперь с этим делать? Я не могу так просто убить целое семейство, вдобавок семейство Темного имени.
  - Подводная лодка не может уничтожить город, - машинально заметил я.
  - Если атомная - может.
  - Еще и атомная... - пробормотал я.
  По всему выходила какая-то нелепица. Зачем Темному имени уничтожать Короля Зимы? Ведь без Короля Зимы теряется сам смысл титула Темного имени. Без Короля Зимы все Виндальвы беспомощны.
  Но если он сотрудничает с магами...
  Все равно непонятно.
  - Поэтому я прошу, - продолжила Юми, - тебя, как принца-консорта, вмешаться и уладить ситуацию. И пожалуйста, без происшествий.
  - Ты сейчас говоришь как чиновник.
  - А я и есть чиновник. И паразит.
  - И еще маленькая, бедная и безнадежная девочка... так вроде? - уныло продолжил я.
  - Да.
  - И ты вернешь мне силу?
  - А как еще ты сможешь уладить ситуацию? - Юми уже улыбалась, довольная собой. - Разумеется, только своей силой принца-консорта.
  Сначала я хотел со всей силы грохнуть кулаком об скамью и заорать: "А вот хрен тебе!" Но это было бы глупо. Я вел себя как глупый подросток; я позволил себе поддаться дурацким эмоциям в то время, когда подростком быть смертельно опасно. И сейчас мне нужно срочно повзрослеть - хотя бы на время.
  Я склонил голову и сказал:
  - Да, Ваше Величество.
  - Тогда пойдем, - Юми встала.
  Монах неодобрительно взглянул на нее, но ничего не сказал.
  Мы вышли на улицу и оказались под ярким солнцем. Мне пришлось зажмуриться - после мрачного помещения свет резал глаза. Юми взяла меня за руку и завела в какую-то подворотню, где, оглянувшись по сторонам - нет ли свидетелей - жадно прильнула к моим губам. От нее пахло абрикосами, а слюна была очень влажной и горячей.
  Я оторопел и даже не ответил на поцелуй.
  - Болван! - задыхаясЬ, сказала Юми. - Это нужно для передачи силы. Давай целуй меня, быстро!
  Я неуверенно прижался к ней и поцеловал. Наши языки соприкоснулись. Чрезмерная близость к другому человеку - даже столь знакомому мне - была ошеломляющей, пожалуй, даже страшной; до этого я не допускал в личную зону никого, даже родителей. И я оказался совершенно обескуражен. Я погрузился в новые ощущения. Я пытался их упорядочить, но не мог.
  - Ну вот и все, - сказала Юми, отлипая от меня. Вид у нее был ехидный. Словно она не испытывала той бури эмоций, что и я.
  - Я вроде ничего... - попытался объяснить я ей, но в тот же момент меня захлестнуло ощущение безграничной мощи. Я словно мог перешагивать через материки. Даже буря эмоций померкла перед этим.
  Сила вернулась.
  "Я владею силой тысячи солнц!" - чуть не заорал я, но сдержался.
  Все-таки я взрослый человек.
  - А теперь иди, - деловито сказала Юми.
  - Д-да, - сказал я.
  Мне хотелось что-то сказать ей, что-то объяснить и пояснить, но я так и не разобрался, что именно мне хочется сказать, поэтому я просто молча кивнул и нетвердой походкой двинулся прочь.
  - В порт. Там тебя ждет Мифунэ. Ну ты его знаешь, - сказала Юми, но я уже не слушал ее.
  
  
  
  Фукуока делится на две части: западную, где расположен деловой центр, и восточную, где и проживает большая часть населения. Порт примыкает к западной части. Здесь пахнет рыбой и выхлопными газами, и постоянно орут чайки. Уродливый красный маяк семафорит днем и ночью. Что-то не так с системой освещения.
  Подводная лодка класса "Сорью", словно гигантская косатка, выброшенная на отмель, уныло разлагалась на солнце. По палубе сновали люди. Я остро пожалел, что у меня нет бинокля. Надо же рассмотреть людей, которые минут через двадцать, возможно, будут пинать меня по ребрам.
  Мифунэ Мотофуса, стоя рядом, произнес:
  - Корпус подлодки защищен адамантиевым железом. Мы проверяли. Так что издалека эту вещь не уничтожить. Придется изнутри.
  - Что за железо? - спросил я.
  - Закаленное магией. Есть процесс, изобретенный Цецилией Гавейн: железо насыщается пятью видами энергии, затем помещается в Пойнт Зеро. Такое железо нельзя пробить никакой магической атакой.
  - А изнутри?
  Мифунэ посмотрел на меня, как на идиота.
  - А изнутри мы попросту взорвем лодку. Там есть система самоуничтожения.
  Малоприятный человек, подумал я. Наверное, и обо мне он думает так же.
  Мифунэ Мотофуса - он же Тристейн де Труа, высокий и монолитный человек. Волосы стрижет коротко, одевается просто и практично. Говорит все, что думает; при любых попытках возразить ему злится и может врезать кулаком в рожу. Даже Юми не чувствует себя в безопасности рядом с ним. Внешне Мифунэ - точь-в-точь тоталитарный генерал из какого-нибудь герцогства Зион.
  Настоящий разжигатель войны.
  - Нам обязательно уничтожать лодку? - спросил я.
  - Да. Пошли.
  Я даже возразить не смог.
  Спускаясь по холму вслед за Мифунэ, глядя в его широкую спину, я никак не мог отделаться от навязчивого ощущения: машина братоубийственной войны запущена. Ход дан. Вскоре Фукуока взорвется яростным насилием. Я еще могу остановить машину войны; могу дать Мифунэ по голове чем-нибудь тяжелым и оттащить его тело в кусты. Но с каждой секундой эта возможность отодвигается. И вскоре я стану совершенно беспомощен перед ликом судьбы.
  В коленках слабость.
  Эйфория от вернувшейся силы ушла. Теперь я ощущал себя так же, как и обычно.
  - Я слабо знаком с Эйдж Рейвеном, - сказал Мифунэ, - и не могу сказать, почему он такая сволочь. Пока он сидел в совете - был как все. Болтал только много. Говорил, что мы слишком опрометчивы. А теперь и сам отметился. Ты знаешь, он что встречался с Минамото Марикой?
  - Не знаю. Кто это?
  Мифунэ хмыкнул.
  - Человек, который желает всем нам смерти. Глава Корпорации магов.
  - Главный злодей?
  - Что? - у Мифунэ задергалась бровь.
  - Ну, если мы положительные персонажи, то эта Минамото Марика - главный злодей, да? - кажется, мои ассоциации не особо проняли Мифунэ, поскольку он предпочел промолчать.
  - Короче, - сказал Мифунэ, - сейчас войдем и всех убьем. План понятен?
  - Ну да.
  - Дальше без разговоров.
  Что ж, понятно.
  О Корпорации магов я слышал и раньше. Так же, как и Виндальвы расколоты на две части - семейство Гавейн и остальные Темные имена, так и маги: есть закоснелые патриархальные семейства, прозябающие на Сикоку, и есть Корпорация магов, современное, красивое и функциональное объединение, цель которого - реагировать на действия Виндальвов. Проще говоря, бороться с нами.
  Теперь понятно, почему Мифунэ так непреклонен.
  Ему, потерявшему в столкновениях с палачами Корпорации двух сестер, немыслим сам союз между Темным именем и магами. Пускай даже цель его неясна.
  - Салют, ублюдки, - сказал Мифунэ, входя в здание управления портом. - Мне нужен катер. С полицейской мигалкой.
  Здесь сидел один-единственный морской чиновник. Он ел рубленую рыбу с дощечки и благостно улыбался.
  - Извините, - доброжелательно произнес морской чиновник.
  - Мне от тебя не извинения нужны, - Мифунэ с ходу схватил его за лоб и впился пальцами прямо в мозг. Болезненно полыхнула энергия.
  Я узнал это движение. Контроль над разумом, практикуемый семьей Тристейн. Временный, разумеется.
  - Ай, - сказал чиновник странно изменившимся тоном. - Как вам будет угодно.
  Он провел нас к стоянке катеров.
  - Вот. Вот, - непрерывно бормотал он, и судорожно потряхивал головой.
  Я не решался спросить, больно ли ему.
  Думаю, вполне.
  Катер оказался на загляденье - новый, свежевыкрашенный и с восхительно скругленным носом. Вдобавок он был красный, что разом прибавляло ему скорости.
  - Вы поступили плохо, - сказал я Мифунэ.
  Мне не было жаль чиновника. Я лишь хотел нащупать некий рычаг давления на Мифунэ. А для этого нужно было проверить его реакцию на раздражители.
  Я даже фразу выстроил по-особому. Я не говорил: "Мне кажется, вы поступили плохо", или "Я считаю, что вы поступили плохо", чтобы он не смог ответить: "А я так не считаю" или "Тебе кажется".
  Я высказался очень хитро.
  - Заткнись, ублюдок, - прорычал Мифунэ, и все мои хитрости улетели в трубу.
  Мы приблизились вплотную к подлодке. Вода в бухте была прозрачная, и даже сквозь голубоватую толщу ее было видно, как далеко и глубоко осела лодка. Ее броня была чуть ржавая и мокрая, а бока заросли ракушками.
  Полуголый матрос, который, уцепившись за скобы, счищал эти ракушки железной щеткой, закричал сверху:
  - Эй, вы что тут делаете?
  - Где ваш главный? - проревел в ответ Мифунэ.
  Не дожидаясь ответа, он перемахнул через борт катера, едва его не перевернув, и прыжком очутился рядом с матросом. Пальцами вцепившись в скобу, Мифунэ извернулся и пнул матроса. Тот упал в воду.
  - Ты что творишь?! - взвыл снизу промокший матрос.
  Мифунэ уже по-обезьяньи ловко карабкался вверх по скобам, по черной глыбе рубки.
  Я подумал, что нормальный человек, тем более Виндальв, не стал бы действовать столь опрометчиво. Он бы задействовал административный ресурс. Привлек бы полицию, власти, то же управление порта - и чинно, благоспристойно и по закону убрал бы эту поганую лодку из порта безо всяких жертв.
  А я тут застрял с явным психом.
  "Зачем все это?" - тягостно думал я, карабкаясь вслед за Мифунэ.
  "Сорью" была огромной и массивной, и ужасно скользкой. Сначала требовалось преодолеть покатую ее часть, затем лезть вертикально по рубке. Над головой торчала башня перископа.
  Мифунэ добрался до плоской вершины рубки. Он встал на обе ноги и стал отвинчивать люк.
  И все это - в полной тишине, даже матрос внизу замолчал. Возможно, его съели барракуды.
  Мифунэ полез внутрь.
  - Убивай всех, - сказал он.
  При мысли об убийствах у меня внутри стало тяжело и свинцово.
  Не говоря ни слова, я полез вслед за Мифунэ.
  Подсознательно я ожидал, что внутренности подводной лодки - внутренности того же морского зверя: переплетения сосудов, грозди органов и мрак, в котором слышно, как пульсирует кровь. Но подводная лодка оказалась тем же административным зданием. Разве что стены чуть скошенные, и окон нет. А так - длинный прямой коридор, пол железный и сетчатый, деревянные панели на стенах; галогеновые лампы под потолком. Свет был чуть приглушенным, как в тюрьме.
  - И где все? - спросил я.
  - Ты меня спрашиваешь?
  Деревянная дверь открывалась на себя. Мифунэ чуть не сломал ее, пытаясь распахнуть пинком.
  - Где вы, сволочи?! - проревел он.
  По стене скользнула тень.
  Возникло ощущение опасности. Я принял оборонительную стойку и стал защищать живот. Так меня учил в детстве отец. Главное - уберечь центр силы.
  Скругленные стены давили на психику.
  - Что с тобой такое, принц-консорт? - насмешливо осведомился Мифунэ. - Обмочился?
  - Заткнись, идиот, - попросил я его, но не очень убедительно.
  Мифунэ глянул на меня бешеными глазами.
  - Ты это мне говоришь?!
  - Тебе!
  Он схватил меня за шею.
  Я, не ожидавший такого, придушенно булькнул.
  Рядом были яростные глаза Мифунэ.
  - Обмочился, - удовлетворенно произнес он. - Но ты не бойся. Не стану же я бить мужа главной. Ведь не стану же?
  - Не станешь... - прохрипел я.
  - Я стану.
  И лицо взорвалось болью.
  Мифунэ ударил меня в челюсть, искоса, практически не целя.
  Я откатился к стене.
  И сразу стало легче. Сомнения ушли. Все наполнила горячая энергия. Я встал и ударил в ответ. Мыслей не было, лишь автоматическое желание отомстить.
  Мифунэ блокировал удар и отступил на шаг.
  Я молча бросился вперед.
  - Вот это да! Вот это молодец! - заорал Мифунэ, и в его голосе прозвучало одобрение.
  Он ударил, пробив мой блок, и разом сокрушил меня, сбив с ног.
  Я упал.
  - Весело, да? - совершенно без злобы спросил Мифунэ.
  От такого спокойствия и я успокоился.
  Как-то само собой получилось.
  - Не очень, - сказал я.
  - Давай сюда руку.
  Мифунэ помог мне встать.
  - Смотри, как насилие сближает людей, - сказал он. - Теперь ты хоть нормально со мной разговариешь.
  - И вправду, - удивился я.
  Мифунэ открыл дверь и шагнул внутрь.
  - Насилие очень важно, - назидательно произнес он. - Все извращения происходят от нехватки насилия. Будем знакомы?
  - Мы и так знакомы, - я по-прежнему пребывал в легком ступоре.
  Кружилась голова, и лицо горело болью, но злости я и впрямь не ощущал.
  - Ты понимаешь, о чем я, - сказал Мотофуса.
  - Понимаю, - буркнул я. - Будем, ну, знакомы. А мы не умрем здесь?
  - Умрем, не умрешь - какая разница? Главное, хоть повеселимся и убьем парочку ублюдков. Если каждый хороший человек убьет по парочке ублюдков, рано или поздно на земле останется лишь четверть от всех людей. Зато это будут хорошие люди.
  Тени скользили вдоль стены.
  - Тут магия, - сказал я.
  В кармане как-то сам по себе нащупался бокскаттер.
  Интересно, а как мой новый хороший друг Мифунэ Мотофуса относится к бокскаттерам?
  Боюсь, Фудживару-сан он не одобрит.
  - Да и люди здесь, - сказал Мифунэ.
  В тот же момент двери с двух сторон распахнулись, и в комнату хлынули люди. Их сопровождала магия. Она обволакивала их, мягко стискивала, одновременно ободряя их и подпитываясь ими. Я никогда еще такого не видел. Это напоминало, должно быть, природную магию Виндальвов - однако это была не она, а грубая ее имитация. И, как и в каждой имитации, был четко виден ее скелет и каркас. Я понимал, для чего эта магия. Она скрывала людей от нас и объединяла их, давая им силы противостоять Виндальвам.
  Каждый Виндальв физически сильнее человека. Даже хрупкие девушки способны разом уничтожить целый полк солдат. Однако здесь, благодаря магии, силы были неравны.
  - Суки! - взревел Мифунэ, отталкивая первого матроса.
  Ему врезали в живот, Мифунэ согнулся, но тут же распрямился, по-медвежьи подмял под себя сразу двух человек и принялся их избивать. Но ему не дали продолжить. Ему дали в ухо, ошеломили - и в то же мгновенье сбили с ног. Мифунэ скрылся под человеческой массой.
  Это была засада.
  А я, идиот, на что надеялся?
  - Я сдаюсь, - сказал я, поднимая руки.
  И, конечно же, мне не поверили. Мне дали в грудь, выбив все дыхание, повалили и стали бить ногами.
  Бля, больно!
  И задыхаясь в луже крови, пытаясь увернуться от кованных адамантиевым железом сапог, я даже не думал о благотворном влиянии насилия; я думал о редкостном идиотизме Мифунэ Мотофусы, моего нового лучшего друга.
  - Перестаньте, - раздался ленивый голос.
  Пиршество насилия прекратилось. Люди подняли свои головы, затем встали и сомкнутым строем расступились по сторонам, оставив в центре комнаты свободный квадрат. В квадрат вступил невысокий человек в черном узком мундире. Волосы у него были бледно-желтые, европейские, а жестокое лицо украшали парные татуировки на щеках - стилизованные кровавые потеки под глазами. Два одноручных меча были закреплены за спиной.
  Внешне в нем не было ничего страшного. Но при виде его я испытал ужас. То было омерзительное чудовище, обтянутое человеческой кожей, и я все еще оставался человеком, чтобы почувствовать это.
  Человек улыбнулся.
  - Мо-кун, а ты что здесь забыл? - спросил он.
  Обращался он к Мифунэ.
  Мифунэ стер кровь с избитого лица и сел на пол. Он молчал.
  - Давно мы не виделись, - продолжил человек с двумя мечами. - Последний раз, вроде бы, это было на Такешиме. Ты пытался выколоть мне глаз, но не вышло - я оказался сильнее. Приятные воспоминания... Я, наверное, один из немногих, кого ты побаиваешься, да, Мо-кун?
  - Твоя правда, Та-кун, - вдруг рассмеялся Мифунэ. - Все тебя боятся. Ты - сраный ублюдок.
  Человек не обиделся.
  Наоборот, он улыбнулся еще шире.
  - Ты здесь с другом?
  - Да, мой юный знакомый, - Мифунэ слабо махнул в мою сторону. Средний палец у него был с кровью обломан и висел на остатках кожи. - Юджи, познакомься с моим старым приятелем. Его зовут Минамото Такемицу, и он младший брат Минамото Марики. Один из лидеров Корпорации. Потомственный маг и настоящий аристократ.
  Минамото сделал вид, что ему неудобно.
  - С аристократом ты загнул.
  - Не отнекивайся, - грубовато сказал Мифунэ. - Ублюдка же ты не отрицаешь. Так и аристократа прими.
  - Тяжело, знаешь, с тобой спорить. Вечно ты свою точку зрения навязываешь...
  Разговор казался все более шизофреническим. И добродушно скалящийся Мифунэ, и манерный монстр Минамото - казались плохими актерами; то был убогий спектакль над бездной отложенного зверства. Люди в черных мундирах, с которых еще не сошла кровь, были его невозмутимыми зрителями.
  - Так зачем ты здесь? - наконец спросил Мифунэ.
  Переходим к самому важному.
  "Это традиция", - подумал я про себя. Злодей должен выложить герою свой план.
  Он просто обязан это сделать.
  И Минамото, даром что чудовище, подчинился древнему как мир закону.
  - Нас пригласил Эйдж Рейвен, - легко произнес он. - Он подарил нам лодку и кучу оружия. И великодушно разрешил уничтожить этот проклятый город. Когда поступит сигнал, мы так и сделаем.
  Он сказал это и внимательно посмотрел на Мифунэ.
  - А что получит сам Рейвен? - спросил Мифунэ.
  - Бессмертие.
  - Зачем? - Мифунэ потерял свое самообладание. - Он и так пожил немало, бессмертие ему никак не нужно.
  - Нужно! - закричал Минамото. - Все нужно бессмертие, идиот!
  Люди в мундирах дрогнули. Я кожей ощутил, как им хочется броситься на Мифунэ и разорвать его на части. И внезапная истерика их командира едва не послужила спусковым механизмом. Опомнившись, Минамото махнул рукой, и он вновь застыли в ожидании.
  - И как он получит бессмертие? - спросил Мифунэ, на которого эта демонстрация силы не произвела никакого впечатления.
  - Ты такой надоедливый, - скривился Минамото. Настроение у него явно упало. - Впрочем, расскажу. Поставь себя на место Эйдж Рейвена. Старый, никому не нужный Виндальв, потерявший власть и силу. Жена давно мертва, и собственная смерть не за горами. Почему бы и не рискнуть напоследок? Рейвен обратился к нам и попросил дать ему осколок камня грез. Как он узнал, что у нас такой хранится - понятия не имею.
  "И что такое этот камень грез?" - подумал я.
  Однако Мифунэ, похоже, понял.
  И согласно кивнул.
  - Все знают, что у магов есть камень грез.
  - Обоснованные слухи, - опечалился Минамото. - Камень грез был создан как портал в Пойнт Зеро, истинный и давно уже мертвый мир. А его осколок, как сказал нам Эйдж Рейвен, вполне можно использовать, чтобы остановить время. Просто отнимаем у четырехмерного мира четвертое измерение - время, и получаем бессмертие. Бесконечную смерть в течение одной секунды. Вечность, сжатую в одно мгновенье. И как полагает Эйдж Рейвен, вечность вполне деятельную, живую. Своеобразный рай.
  - Ничего не понимаю, - произнес Мифунэ.
  - Я тоже! Но меня рассуждения Эйдж Рейвена слабо трогают. У меня конкретное задание - приплыть на лодке в этот проклятый город и грубой силой принудить Короля Зимы к определенным действиям, - его лицо светилось издевательским огнем; казалось, он кого-то с наслаждением цитировал. - Чтобы жить вечно, мало одного камня грез. Нужен еще Король Зимы, чтобы инкапсулировать камень и высвободить его энергию. И Король Зимы ни за что не согласится на подобное. Поэтому, - он печально вздохнул, - мы его заставим.
  - А затем вы уничтожите город, - сказал Мифунэ.
  - В соглашение с Эйдж Рейвеном это не входит, - сказал Минамото. - Но, как мне кажется, ему к тому времени будет уже все равно.
  Мифунэ согласно кивнул.
  Он прекрасно понимал мотивы магов в целом и Минамото в частности. И даже одобрял их. Маги действовали так, как и нужно - как истинные и непримиримые враги Виндальвов.
  - И почему вы до сих пор медлите? - спросил он.
  - Возникла проблема, - Минамото поморщился. - Курьер потерял камень. Да и Эйдж Рейвен какие-то свои проблемы до сих пор не решил... Но плана это не отменяет. Если что не так - мы бросаем Рейвена и уничтожаем город вместе с ним. Разве нам сложно?
  - Сложно, - злорадно сказал Мифунэ. - Здесь наверняка есть какая-то система безопасности.
  - Есть, да, но разве сложно ее обойти... - Минамото вздохнул. - Ладно. Мне надоел наш разговор. Я чувствую, что ты не воспринимаешь меня всерьез.
  - Почему это?
  - Ты издеваешься! - взвизгнул Минамото.
  Он наотмашь врезал Мифунэ по щеке, буквально взорвав ее. Кожа лопнула, и кровь растеклась по всему лицу. Мифунэ как подкошенный рухнул набок.
  Началось.
  - Все, - чуть ли не плача произнес Минамото. - Теперь у меня плохое настроение.
  Он перевел взгляд на меня.
  - Ты. Ты же принц-консорт? - спросил он. - Забыл твое имя, если честно.
  Я со страхом кивнул.
  - Пойдешь со мной. Нам нужно поговорить...
  - О чем? - спросил я.
  Рядом истекал кровью Мифунэ. Похоже, он потерял сознание.
  - О твоей прекрасной, милой и крайне заботливой жене. О Накамуре Юми. О чем еще мы можем вести беседу? - и Минамото ласково улыбнулся, будто бы ничего и не произошло.
  
  
  
  Кенджи отпер дверь и пропустил Фуюки внутрь.
  - Вперед, - сказал он.
  Фуюки вошла и настороженно огляделась. Номер, в котором остановился Кенджи, был одноместный; большую часть комнаты занимала кровать. На подоконнике стоял горшок с азалией. Кенджи присел перед кроватью и вытащил из-под нее серебристый кейс. На поверхности кейса был выгравирован знак - властно протянутая ладонь с расправленными крыльями на запястье.
  - Герб семьи Фудживара, - насмешливо пояснил Кенджи.
  Фуюки вспыхнула.
  Ей подобное не интересно!
  Зачем ей знать гербы и фамилии магов?
  - Здесь я храню усилители, - сказал Кенджи, раскрывая кейс и выкладывая из него мелодично позвякиващие детальки. - В некоторых ситуациях требуется не меч, а что-нибудь более соответствующее случаю... Например, пулемет.
  Он достал уже знакомый ей оранжевый бокскаттер и вставил его в металлическое гнездо магазина. Затем приладил сбоку пулеметную ленту.
  - Не очень мобильная вещь, - Кенджи любовно оглядел получившуюся конструкцию. - Зато эффективная. Косит и магов, и Виндальвов, смотря по ситуации. Сейчас, думаю, нам придется иметь дело и с теми, и с другими, - он коротко хохотнул.
  "Это не человек, а машина для убийств", - тоскливо подумала Фуюки.
  Как и полагается злодейке, она одобряла убийства и ошеломляющее насилие. Однако одобряла... как-то издалека, что ли. Теоретически. Вживую ей крайне редко приходилось сталкиваться с жестокостью, и всякий раз оставлял ее в состоянии горестного отупения. Фуюки боялась вида крови.
  - Пойдем, - Кенджи махнул своей жуткой пародией на пулемет. - Здесь нам делать больше нечего.
  Оставив кейс на кровати, они вышли из номера. Кенджи даже дверь не стал прикрывать.
  - Незачем, - сказал он.
  Возле особняка Сакакибара Кенджи оставил ее.
  - Посиди пока, - сказал он. Пулемет болтался у него за плечом, как диковинное игрушечное ружье. - Ты мне пока не нужна. Когда камень грез всплывет или эти придурки на лодке вздумают говно мутить - вот тогда и позову. Понятно все? Тогда жди.
  - Но... - попыталась остановить его уход Фуюки. - О каких придурках ты говоришь?
  Кенджи раздраженно дернул плечом и даже не стал оборачиваться.
  "Вот и все... - приуныла Фуюки. - Теперь я даже помочь ничем не могу".
  Расстроившись, она вошла в дом.
  Юная госпожа, несмотря на свое тяжелое состояние, дала ей однозначный приказ - помогать Кенджи-сану во всем, что он задумал. Фуюки тогда попыталась возразить. Кто же будет охранять саму юную госпожу?
  - Фудживара-сан, - тихо ответила Санаэ.
  - Я? - удивилась Фудживара-сан. - А, конечно, конечно... Я посторожу Санаэ-чан, не беспокойтесь.
  Весть о том, что Юджи - Виндальв, подействовала на нее слишком сильно. Фудживара-сан была явно не в своей тарелке. Ее саму надо сейчас охранять - чтобы не наделала глупостей; Фуюки все больше жалела, что не осталась в больнице вместе с этими двумя.
  "Ладно, сейчас дам знать Нацуми, и сразу обратно к юной госпоже", - решила она.
  Половинчатое решение, однако придется довольствоваться им.
  Нацуми дома не было. Вместо нее в гостиной обнаружилась Харука.
  Средняя сестра-демон надела домашнюю одежду - будто бы в детстве, когда она не завела еще привычку носить всюду деловые костюмы. Харука была в растянутой футболке, принадлежавшей Казуе-сану, и его же синих протертых джинсах. Босые ноги Харука подогнула под себя.
  Фуюки растерялась.
  Сестра вновь поставила ее в тупик. То улыбнулась невпопад, то оделась, будто бы самая обыкновенная женщина...
  "Сакакибара Казуя давно уже в бегах", - вспомнила Фуюки слова Кенджи. Кажется, пора расспросить сестру об этом. Понять, что же здесь происходит, и почему вдруг Кенджи заделался женихом юной госпожи.
  - Нэ-сан, - осторожно позвала Фуюки.
  Харука произнесла, не меняя позы:
  - Да.
  - Ты знаешь мага Фудживару Кенджи? - спросила Фуюки как можно небрежнее.
  Она решила, что будет говорить как сама Харука - как будто ей все равно. Не бог весть какая стратегия, но лучше уж такая, чем ничего.
  - Да. Он старший сын семьи Фудживара, - без всякого выражения произнесла Харука.
  - И жених юной госпожи? - осведомилась Фуюки.
  Харука перевела на ее свой бледный взгляд.
  - В данный момент да. Он полезный и приятный молодой человек.
  - Но зачем выдавать за него юную госпожу? - не выдержала Фуюки.
  Похоже, ее стратегия полетела к чертям.
  Они сейчас представляли собой странное зрелище: две очень похожие молодые женщины, только одна была словно отлита изо льда, а другая представляла собой комок возмущения. Даже их голоса, несмотря на одинаковый тембр, звучали совсем по-разному.
  - Скоро Казуя станет Темным именем, - сказала Харука, не заметив гнева сестры. - Ему понадобятся новые связи, и потому он выдает Санаэ замуж. И лучше, если ее мужем станет маг с Сикоку, поскольку маги наши ближайшие союзники. Муж-Виндальв нам только повредит.
  Фуюки не верила собственным ушам. Казуя-сан хочет предать Темный Карнавал?
  Быть такого не может!
  - Семья Фудживара - хорошая партия, - сказала Харука. - Кенджи станет для Санаэ подходящей парой.
  Фуюки захотелось взять сестру за грудки и хорошенько встряхнуть, как это делается в фильмах. Но Харука сидела в кресле как влитая, и Фуюки не решилась. Вместо этого она повысила голос.
  - Но зачем?
  - Рассказать тебе? - спросила Харука.
  - Да!
  - Казуя злится, что его лишили титула Темного имени, - ровным голосом произнесла Харука. - Сейчас ему позарез необходимы ресурсы, а обычный Виндальв, до которого его низвели, такими ресурсами не обладает. Поэтому он должен отнять титул у действующего Темного имени. Его выбор пал на Эйдж Рейвена.
  Фуюки вновь ощутила беспомощность. Это как в детстве - когда она впервые увидела Харуку и Казую-сана вместе, в одной постели.
  - Сядь рядом со мной, - предложила Харука.
  - Нет!
  Тогда встала Харука. Она медленно подошла к Фуюки и приобняла ее.
  - Не трогай меня, - слабо произнесла Фуюки.
  Они были одного роста, но казалось, что Харука намного, намного выше ее. Ее руки сомкнулись за спиной Фуюки. Сестры были совсем рядом.
  - Эйдж Рейвен намерен выйти из Карнавала, - Харука старалась придать своему льдистому ломкому голосу доверительные нотки. - Казуя узнал об этом от своих добрых друзей. Такой шанс нельзя терять, ты ведь понимаешь. Новым Эйдж Рейвеном станет сын Рейвена, Тацуя, маленький мальчик. Его победить не проблема... Казуя убьет Тацую, едва тот станет Эйдж Рейвеном, и заберет и титул, и силу Темного имени себе. Наша семья вновь обретет силу. А после мы с Казуей уедем на Сикоку.
  Ее голос плавно вливался в порозовевшее ухо Фуюки. Такая близость с сестрой смущала.
  - А как же мы?.. - беспомощно спросила Фуюки. - Юная госпожа, Нацуми, я?
  - Если хотите - езжайте с нами. Но это будет только вашим решением.
  Фуюки наконец нашла в себе силы. Она закрыла глаза и оттолкнула от себя Харуку.
  - Я не поеду к магам!
  - Почему? - Харука была удивлена, если к ней вообще можно применить такое слово.
  - Потому что... потому что это неправильно! - жалобно произнесла Фуюки.
  - Твое решение, - Харука заняла прежнее место. - Но Санаэ мы заберем с собой.
  - А как же Юджи?
  Фуюки сама не знала, что ее дернуло спросить о юном господине.
  - Жестоко будет разлучать его с Королем Зимы, - сказала Харука. - Пусть остается.
  - Ладно... ладно... - Фуюки поняла, что стоять ей слишком тяжело, и присела в соседнее кресло. - Но юная госпожа... она же... зачем выдавать ее за мага! Она ведь такая молодая. Вы не можете распоряжаться ее судьбой!
  - Ты слепа, - бесстрастно произнесла Харука.
  - Почему? - вскинулась Фуюки.
  - Ты даже не видишь, что с ней творится. Не видишь облака боли, которое окружает ее.
  - Я все вижу!
  - Ее аура осквернена, - продолжила Харука. - Она вся испятнана страданием. Такое количество боли возникает, как правило, после... Неважно. Я верю, что юный Кенджи способен полюбить Санаэ. И верю, что он сможет исцелить ее раны.
  Фуюки залихорадило. Она видела - Харука что-то от нее скрывает, что-то ужасное, связанное с юной госпожой, но что же именно... Внутри у нее вызрело кошмарное подозрение.
  - Что этот ублюдок с ней сделал?! - закричала Фуюки. - В ту ночь что он с ней сделал?!
  - Это только предположение, - Харука смотрела на нее из-под ресниц. - Я думаю... Я думаю, тот человек в ту ночь сильно ее запугал.
  - Это-то я знаю, - Фуюки свирепо раздувала ноздри. - Больше ничего не хочешь сказать?
  - Нет. Больше - ничего.
  Почему-то казалось, что Харука что-то от нее утаивает; но видно же, из нее больше не вытянешь.
  Придется довольствоваться и этим.
  - Я переживаю за Санаэ, - медленно сказала Харука.
  - И я!
  - Я плачу по ней. Внутри я плачу по ней. Я не могу плакать физически, но осознавать... и понимать... - голос Харуки запнулся, имитируя боль - или не имитируя. - Я так люблю ее.
  Санаэ не была дочерью Харуки и уж конечно - не была дочерью Фуюки; ее матерью была Нацуми. Но любить ее хотелось всем сестрам.
  Фуюки немного смягчилась.
  - А где Казуя-сан? - спросила она.
  - Эйдж Рейвен понял, зачем он здесь, - ответила Харука. - И забрал его к себе в крепость.
  - Его надо спасать! - всполошилась Фуюки.
  - Нет. Казуя предвидел и это. Для того, чтобы освободиться, ему не нужна твоя помощь. Ему нужен лишь Юджи и немного времени.
  - Вот как... - Фуюки повесила нос.
  Иногда ей больно было слышать, как Харука зовет Казую-сан просто по имени; как обращаются к самым близким людям - но возразить ей было нечего. И раз уж все идеи по плану - значит, так и нужно. Все эти размышления почти заставили ее забыть о юной госпоже - о той тайне, которая требовала ее внимания.
  Она попалась на уловку Харуки.
  - А зачем ты в одежде Казуи-сана? - зачем-то спросила Фуюки.
  Ее вопрос не требовал ответа, но Харука все же ответила:
  - Потому что я люблю его, - она прижала к лицу ворот футболки и вдохнула запах. - И я желаю вечно его ощущать. Везде - и в каждом вздохе.
  Фуюки не смогла ей ничего ответить. В тот момент, вдохновленная и почти насмешливая, Харука была совсем как живая.
  
  
  
  Человек был похож на врача. Он носил зеленый халат, доходящий до колен, жесткие тапочки, и из кармана у него торчал блестящий стетоскоп. С цоканьем он шел по больничным коридорам, и все говорили ему: "Здравствуйте, доктор!" - и он отвечал: "Да, я доктор, привет!"
  Но он не был доктором. Подлая ложь!
  Он был злодеем.
  Его звали Минамото Тору, и каждый день, просыпаясь, он смотрелся в карманное зеркальце и говорил:
  - Да, я злодей, - наслаждаясь этим фактом, гордясь своей принадлежностью к роду природных мерзавцев и негодяев. Совершить зло, замучить человека - что может быть приятнее? Вот и Тору считал - ничего.
  Он упивался злом.
  Его семья состояла исключительно из злодеев и мерзавцев. Покойные родители - сплошные негодяи. Старшая сестра - глава преступного синдиката, старший брат - безумный агрессор. Да и сам Тору, конечно, не промах. Как он уделал ту девицу! Он вдарил ей по зубам! Как, кстати, ее звали?
  "Танимото Мисаки", - припомнил он.
  Да, Танимото М., она же Дельта Амалия Кей. Надумала присвоить себе великое сокровище семьи Минамото, камень грез... Минамото, Танимото... однообразные какие-то в Японии фамилии, если честно. Но неважно!
  Главное - он победил ее и не дал завладеть камнем грез. Эта Мисаки думала, что он простой таксист, а он вдарил ей по зубам! Да еще и бросил ее в тюрьму! Похвальное деяние!
  Тору вновь насладился своей злодейской сущностью и пошел дальше.
  У него осталось еще одно незаконченное дело.
  - Добрый день, доктор! - сказала ему в лифте симпатичная медсестра. - Вы к нам по обмену опытом?
  - Да, я доктор, - сказал Тору. - А вы... эээ...
  - Ацумори Аяме, - представилась она.
  - Хорошо, Ацумори-сан, - приосанился Тору. - Мне нужно осмотреть одну пациентку. Ее имя Фудживара Сая, возможно, вы ее знаете.
  Медсестра задумалась.
  - Фудживара...
  - Посмотрите в записях, - подсказал Тору.
  - Да, записи! - спохватилась медсестра.
  Они сошли на четвертом этаже. Тору остался ждать возле лифта, и медсестра вскоре вернулась с пухлой подшивкой бумаг.
  - Вот. Медицинская карта Фудживары-сан, - сказала она.
  - Спасибо, - милостиво сказал Тору. - Можете идти.
  Медсестра ушла. Тору же приступил к изучению бумаг; вскоре он выяснил местонахождение своей цели.
  - Понятно, - прошептал он.
  К палате Фудживары Саи Тору приближался с видом триумфатора. Он уже знал, что его ждет успех.
  - Можно войти? - спросил он, входя в палату.
  - Конечно, доктор, - ответила ему Фудживара Сая.
  Фудживара оказалась миловидной, пускай и несколько пухлой девочкой. Она сидела на кровати, подоткнув под спину две подушки, и с печальным видом читала мангу. Тору снисходительно оглядел ее, затем сказал:
  - Вы курьер?
  - Что? - удивилась Сая.
  - Ох, забыл, - спохватился Тору, и произнес кодовое слово.
  Глаза Саи отстекленели. Манга упала ей на колени.
  - Камень? - спросила она.
  Тору кивнул.
  Сомнамбулически двигаясь, Сая встала с кровати и несколько раз прошлась по комнате. Проверка, догадался Тору. Вдруг рядом шпионы этих светлых и отвратительно добрых Виндальвов? Курьер должен проверить всё.
  Наконец Сая, убедившись, что все чисто, закатала рукав халата до локтя и протянула Тору свою пухлую ладонь. Кожа на внутренней стороне разошлась, и стал виден маленький камень, инкрустированный в кость под большим пальцем. Камень был черен, как уголь. Тору ощутил благоговение.
  - Отдай, - сказал он.
  Сая вытащила камень из ладони и протянула ему. Тору положил камень в карман. Надо донести его до получателя в ценности и сохранности, иначе сестра ему голову отвернет.
  - Молодец, - сказал он Сае. - Эти придурки думали, что курьер тот парень, а это на самом деле некая Фудживара Сая! Которая уже как неделю в городе! Все-таки хитро сестра придумала. Ладно. Теперь ляжь и спи. Сон полезен для здоровья.
  Сая механически поклонилась ему.
  Тору покинул палату с видом триумфатора.
  Все-таки он истинный злодей и настоящий повелитель человеческих судеб.
  Пора бы навестить Эйдж Рейвена - и отдать ему этот чертов камень, который он так выпрашивал.
  
  
  Глава 6.
  
  
  - Позволь я объясню, - начал Минамото. Он отступил в сторону, и моему взору открылась массивная железная плита, поставленная вертикально. - Здесь мы пытаем людей. Я знаю, что это запрещено, однако война есть война: никакой пощады к недолюдям, - и он задорно рассмеялся, однако смех быстро перешел в истерическое бульканье. - Займи свое место, и начнем.
  Я отрицательно мотнул головой. В теле нарастала противная слабость.
  За плитой смутно виднелся стол, заполненный зловещими инструментами - Минамото не лгал насчет пыток. А мне ведь совсем не хотелось, чтобы меня пытали. Конечно, мой болевой порог был ниже, чем у обычных людей, однако Минамото наверняка об этом знал; так что пытки его, скорее всего, проймут даже меня.
  - Не будь таким слабым! - взвизгнул Минамото. - Не будь трусливым, ничтожество!
  Он больно ткнул меня в грудь. Я потерял устойчивость и невольно прислонился спиной к рифленой поверхности плиты; Минамото тут же оказался рядом, ловко пристегивая меня наручниками.
  Я ощутил панику.
  Все шло совсем не так, как я надеялся.
  И куда только подевался этот идиот Мифунэ?
  ... Господи, я ведь даже не настоящий Виндальв. И сейчас этот Минамото - жестокий ублюдок с татуированным лицом и двумя одушевленными мечами за спиной - начнет меня уничтожать.
  - А вот эта вещь называется Makita 6271, - произнес Минамото, взяв со стола плотницкую дрель. - Она заряжается анкер-шурупами, это как обычные шурупы, только в пластиковых футлярчиках. В строительстве незаменимая вещь.
  Мутными глазами я осмотрел дрель.
  - Вы будете меня этим сверлить? - спросил я.
  - Да, - в предвкушении ответил Минамото. - Сейчас только подключу ее к сети.
  - Зачем? Что вам это даст?
  - Я безумен, - пояснил Минамото. - Считай, что мое безумие проявляется вот в такой форме.
  Вряд ли.
  В темноте под потолком слабо помаргивала камера. Должно быть, Минамото хочет заснять картину пыток... зачем? Чтобы похвастаться красивым затяжным убийством?
  А может, он и вправду безумен? Маги помещают в мечи собственные души; но у Минамото два меча - значит, у него раздвоение личности, или что-то в этом роде. А камера... Камера, камера, камера, она ведь очень важна, и я...
  Я понял, что уже не могу мыслить ясно.
  - Перед тем, как мы начнем, хочу рассказать тебе одну вещь, - сказал Минамото. - В детстве я заглянул в Пойнт Зеро, и мне открылись славные картины будущего. Я видел огромные вампирические щиты, раскрывающиеся над Японией, видел фуна-юрэй, обращающие Сикоку в прах и пепел. Но это все неважно. В этих видениях я видел тебя - живого и невредимого, и мне ужасно интересно: как ты сможешь пережить сегодняшние пытки? Ты ведь наверняка выживешь. Но как? каким образом? Ведь я отнюдь не намерен выпускать тебя отсюда живым. Интересно, - он сощурился, - кто же мне помешает?
  Я изогнулся на плите, стараясь освободиться.
  - Хватит! - заорал Минамото, рывком поднимая дрель. - Начнем.
  Первый шуруп я перенес молча.
  Дальше стало тяжелее. Я периодически терял сознание от боли - она и впрямь оказалась оглушительной, кровавым облаком взрывавшейся в мозгу, во всем моем существе; и не вполне осознавал, что именно говорил мне все это время Минамото. А он говорил. Его речь практически не смолкала. Я же смотрел на него сквозь красную дымку, и видел лишь только свое страдание.
  Минамото просверлил мне обе ладони, плотно впечатав их в рифленое железо, после перешел к плечам. Кости влажно похрустывали, поддаваясь визгливому напору дрели, принимая в себя извилистые шурупы. Потом настал черед челюсти. Здесь Минамото показал свое милосердие. Он лишь просверлил мне нижнюю челюсть, оставив четыре рваных отверстия, и не стал оставлять шурупы в ранах. Моя неживая кровь могла литься свободно. Челюсть отвисла - похоже, мускулы, поддерживавшие ее, окончательно перестали существовать.
  - ... Гляди, что у меня есть, - внезапно произнес Минамото, окладывая дрель в сторону. Он повернулся - я увидел его скрещенные за спиной клинки - и снял со стены тусклый меч с рукоятью, оплетенной вольфрамной проволокой.
  Перед глазами все плыло, и я не сразу понял, что именно это за меч.
  - Эсмунд, - ответил кто-то за меня. Надо же, мышцы, отвечающие за челюсит, пока еще работают.
  Минамото только и ждал этой реплики.
  - А знаешь, Сакакибара, здесь чья-то душа! - в восторге произнес он. - Я слышу, как она внутри плещется. Интересно, кому она принадлежит? Неужели тебе?
  Во мне всколыхнулся гнев.
  Он был внезапен и силен, как девятый вал, и я сразу вспомнил, как убил того парня у Дворца железных скульптур; не я направлял меч рукой, а меч направил мою руку. Сейчас я чувствовал гнев. Но это был не мой гнев - то был внешний порыв; меня переполняла ярость самого меча.
  "Убей его!" - завизжал Эсмунд.
  Я подтянулся на шурупах и посмотрел в глаза Минамото.
  - Оставь ее в покое, - чувствуя, как сочится кровь из перфорированной челюсти, прохрипел я.
  - Что? - удивился он.
  - Оставь... меч... оставь в покое.
  - Я не слышу! - взвился Минамото.
  Он размахнул и, вдруг выронив Эсмунд - тот легко вошел лезвием в пол - метнул в меня, беспомощно сжавшегося на плите, оба своих меча. Его жестокое татуированное лицо вспыхнуло при этом от радости.
  Первый меч вошел мне в диафрагму, второй - точно в плечевой сустав, отсекая правую руку напрочь. В железе одушевленные клинки не вязли - пробивали легко, как картон.
  Я заорал.
  Самое ужасное, что я не мог даже пошевелиться: шурупы держали крепко. Отсеченная рука не упала - она по-прежнему висела, привинченная к плите.
  Эсмунд кричал вместе со мной - но не от боли, как я, а от дикой ошеломляющей ярости.
  - В яблочко! - Минамото принялся хлопать самому себе.
  Хлоп. Хлоп.
  Хлоп.
  Тут лицо его помрачнело.
  - Я устал, - сказал он.
  Резко развернувшись, Минамото показал на камеру, помаргивающую в темноте.
  - А бедняжка все видит. Все, что здесь происходит. Ты, может, и пытался ее от всего этого отгородить - но время взрослеть подошло. Она уже больше не девочка.
  - Ты это... о ком? - выдавил я.
  - О той, кто дала тебе этот меч, - отчеканил Минамото, поднимая неслышно верещащий Эсмунд. - Она так о тебе беспокоилась. Сестре моей звонила, Рейвену звонила... Прямо в трубку рыдала. На все была готова, лишь бы тебя отпустили.
  - Ну, это вряд ли, - я кое-как усмехнулся. - Фудживара-сан не такая.
  - Фудживара? - удивился Минамото. - Я вообще-то о Короле Зимы сейчас говорил.
  - А, Юми...
  - Ей, наверное, не понравится, если я тебя убью.
  - Думаю, да.
  - Ну так чего стоим? Давай огорчим ее, что ли.
  Он положил Эсмунд на плечо и подошел ко мне. Повернул немного мое лицо, заставил смотреть в камеру. Сказал: "Улыбнись, придурок", - и сам повернулся к камере.
  - Слушай сюда, Король Зимы! - сказал он. - Если ты смотришь это видео, значит, обмен уже произошел. Ты выполнила все наши требования. И ты, наверное, ждешь, чтобы выполним свою участь уговора. Ты ждешь, когда твой принц вернется домой здоровым и невредимым, чтобы ты могла поцеловать его в задницу. Так вот - обломись, сука!
  Он воздел Эсмунд над головой - при этом мой взгляд, как прикленный, двигался за ним - и мгновенно опустил.
  Меч рухнул, как гильотина, отсекая мне голову.
  Больно не было.
  - Не могу! - громогласно объявил Минамото.
  Я открыл глаза.
  Меч торчал над моей головой, завязнув в плите.
  - Это ведь воля судьбы, - Минамото подпрыгнул и дважды перекувыркнулся в воздухе. - Пойнт Зеро открыл мне будущее, и в нем ты был живой! Иначе и быть не может! И кто я такой, чтобы идти против воли судьбы?
  Он сомкнул руки на груди, глубоко восхищенный собой.
  Неужели это правда?
  Минамото настолько безумен, что его безумие входит в конфликт с его жестокостью?
  Я ощутил холодную, обессиливающую волну облегчения, прокатившуюся от пят до залитой кровью головы. На секунду я даже потерял сознание, но быстро пришел в себя.
  - Ладно, запись готова, - будничным тоном сказал Минамото. - Отправим эмэмэской Тору, и пусть он предъявит Королю Зимы... и обмен состоится, и Король инкапсулирует камень в обмен на жизнь своего консорта, и бла-бла-бла, все счастливы, особенно Эйдж Рейвен. А для нас с тобой, Сакакибара, уготована встреча в будущем.
  - Я... - пошевелил я языком.
  - Да? - Минамото внимательно меня слушал.
  - Я ведь был не просто живым, а невредимым... в твоем видении... а ты...
  Я силился показать хоть пальцем, хоть подбородком на свою отрубленную руку. И Минамото меня понял.
  - И впрямь, - он тяжело задумался. - Рука-то у тебя в видении точно была. Тогда что же делать?
  В волнении Минамото заходил по комнате. Похоже, эта проблема его и впрямь заботила.
  - Придумал! - воскликнул он.
  Он быстро приблизился ко мне.
  - Никто и не утверждал, что я видел именно тебя, - произнес Минамото, жадно оглядывая мое лицо. - Возможно, я видел кого-то с твоей внешностью... а возможно, и самого себя! Тогда мне следует украсть твое лицо. Содрать его с твоих костей. Присвоить себе! Вот как вращается колесо логики. Ты понял ход моих мыслей?
  "Убей... убей его!" - настойчиво шептал мне Эсмунд, пока Минамото ощупывал мои окровавленные щеки своими тонкими пальцами.
  Я чувствовал, как силится клинок выплеснуть свою накопленную и взлелеенную ярость. И ему нужна моя помощь, чтобы разрядиться гневом.
  На мгновенье я увидел саму душу клинка - она имела облик Фудживары-сан, но иной: полной жестокости, садизма и животной нутряной злобы. Абсолютно обнаженная, окутанная лишь волнами пламени, с красными, как кровь, волосами, она касалась моей души и шептала:
  "Убей его! Уничтожь!"
  И я не смог сопротивляться клинку - в конце концов, собственных сил у меня уже не осталось.
  - Отрежем тебе личико, - ворковал Минамото, копаясь в пыточных инструментах. - Отрежем, отрежем...
  Где-то далеко раздался взрыв.
  - Это еще что такое? - поднял голову Минамото.
  Следующий взрыв, с интервалом в секунд десять, заставил его недовольно поежиться.
  Я же злобно задергался на плите.
  Спасение пришло? Кавалерия прибыла?
  Нет!
  Я не дам каким-то жалким идиотам помешать выходу моей ярости. Они ничего не понимают. Они не поймут, что я ДОЛЖЕН уничтожить Минамото, размазать его кровавой кашицей по полу; они осудят мой порыв. Особенно Юми - это ничтожество, заделавшееся Королем Зимы; жалкая, трусливая тварь.
  Как смеют они только мешать мне!
  В тот момент мысли клинка подменили мои, но я даже не осознавал этого.
  - Эй, - раскачиваясь на плите, прошептал я.
  - Да, я слушаю, - рассеянно ответил Минамото. - Что-то хочешь сказать?
  - У тебя гости, - булькнул я.
  - Это вряд ли. Сразу после захвата мы опустились на дно и сейчас нас хрен достанешь. Скорее всего, это Мо-кун пошаливает - у него это случается. Сначала попадает в плен, а затем героически сбегает - ну прям герой боевиков. Только меня он не особо волнует. Ведь важен не он, а ты, - Минамото ласково погладил меня по щекам.
  - Нам не должны помешать, - прошептал я.
  - Согласен, - промурлыкал Минамото. - Я сниму с тебя кожу.
  - А я убью тебя, - сказал я.
  Минамото широко распахнул глаза.
  - Ты это серьезно?
  Он сложил руки на груди и отошел к столу с пыточными инструментами.
  - Нет, я все понимаю, - продолжал он. - Такое часто случается в мальчиковых аниму. Герой почти побежден, он на эшафоте - и тут срабатывает плотармор, и герой, опрокинув всех своих врагов, влегкую добивается поставленной цели. Но мы же не в аниме, а в реальном мире! У тебя хотя бы цель есть?
  - Да, - отвечал за меня Эсмунд, и потому в голосе сквозила насмешка. - Я хочу спасти отца из рук Эйдж Рейвена и остановить вас, магов.
  - А ты не вмешивайся! - в недоумении произнес Минамото.
  - Это еще почему?
  - Если все пройдет, как нужно, мы - то есть маги - уйдем, не причинив никому вреда. Мы здесь только ради Эйдж Рейвена. Он дал нам оружие, а мы лишь выполняем условия договора, и уничтожение Фукуоки в эти условия не входит. И еще, я уверен, что после всех этих злоключений Рейвен наверняка отпустит твоего отца, кем бы он там ни был, целым и невредимым. А потому будь послушным мальчиком, и тогда... Ах, кого я обманываю? - воскликнул он, патетически хватаясь за сердце. - Сам же признался, что хочу стереть этот поганый город с лица земли. И с тебя я кожу уж точно сдеру, и ничто меня не остановит.
  Он уперся ногой в плиту и рывком вытащил из меня оба своих меча. Из открывшихся раной лужицей вытекла кровь. Все-таки кровь у меня не вполне человеческая. Минамото принюхался, с удовольствием обоняя железистый запах, и склонился над моим лицом. Мечи в его руках растеклись, меняя форму, и превратились в два бокскаттера, красный и желтый.
  Скальпели.
  Татуировки в виде красных потеков на лице Минамото больше не казались татуировками. То были кровавые брызги, прочерченные моей собственной кровью.
  И как я раньше об этом не догадался?
  Тут раздался взрыв - сильнее и громче, чем раньше, и лодку тряхнуло. Не удержавшись на ногах, Минамото растянулся на полу и выронил оба бокскаттера.
  - Нет!
  Он заползал по полу.
  - Где они?
  В этот момент Эсмунд шепнул мне:
  "Вперед!"
  Да, то был прекрасный момент для нападения. Такой хищник, как алая Фудживара-сан, определял это безошибочно. Я ощущал ее ободряющие пальцы на своем истерзанном плече. И меня переполняла сила.
  Я подтянулся вверх и без особых усилий вырвал левую руку из оков. Шурупы прошли сквозь мясо и кости и остались ввинченными в плиту. В звоне и грохоте я спрыгнул на землю; винтажные копья оказались не способны меня удержать. Кровь вопреки обыкновению хлестала радостно, сильно и туго. Я ощущал себя живым. Чего-то, конечно, не хватало - оглянувшись, я увидел собственную правую руку, до сих пор привинченную к плите. Но такой пустяк был не в силах меня остановить.
  Левая рука изогнулась, чуть не переломившись в суставе, и вытащила Эсмунд из плиты над моей головой. Алый восторг. Теперь мы едины с алой Фудживарой-сан; единая машина для убийств.
  - Минамото! - взревел я, и тысяча невидимых глоток подхватила мой гневный клич.
  - Интересно, - несколько растерянно произнес Минамото. Он до сих пор не успел подняться с пола, и прижимал к груди найденные бокскаттеры. - Это и впрямь интересно...
  Он резко скрестил бокскаттеры, вызвав сноп искр, и обратил их в клинки. Затем встал и принял боевую стойку.
  - Интересный поворот событий, - продолжил он. - Хотя и абсолютно предсказуемый.
  "Убей его!" - простонала алая Фудживара-сан.
  Я повиновался.
  Я повернулся всем корпусом, накапливая мощь, и обрушил удар на перекрестье минамотовских клинков. Удар был неотвратим; его невозможно было ни отбить, ни парировать. Лишь одного я не учел в своем алом восторге - что Минамото свернет свои клинки обратно в бокскаттеры, и мой удар пройдет мимо. Эсмунд со свистом воткнулся в пол и застрял там.
  - Ха! - гаркнул Минамото, и локтем врезал мне в просверленную челюсть. Кровь брызнула мне в голову. Я слепо замахал руками и, натолкнувшись на плиту, обессиленно прислонился к ней.
  - Так не бывает! - орал Минамото. - Нельзя встать после пыток и драться как бог! Ты не герой аниме, придурок, и я не допущу твоей ебаной победы, понятно тебе?!
  Он повел плечами, и клинки вновь стали бокскаттерами.
  - Теперь, - совершенно спокойным голосом произнес он, - я завершу начатое.
  - Я уничтожу тебя! - низко взревел Эсмунд моими устами.
  - Замолчи! Не сопротивляйся! - завизжал Минамото.
  Он резко чиркнул бокскаттером по моим щекам. Щеки вздулись и тут же бессильно обвисли, как вспоротые мешки. Наверное, сейчас я напоминал бульдога.
  Эсмунд залаял, как пес.
  - Замолчи, - повторил Минамото.
  Тут щелкнул замок, и в комнату вошел Мифунэ, покрытый грязью и копотью. Минамото обернулся, и страшный удар пришелся ему не в затылок, а в переносицу: Мифунэ, не мудрствуя лукаво, ударил кулаком - но удар этот заставил голову Минамото с хрустом провернуться на плечах, и отбросил самого Минамото в угол. Там он и замер, как дохлое насекомое.
  Тем временем Мифунэ деловито оглядел меня.
  - Ты сдох или как?
  - Пока еще нет, - выдавил я из себя.
  - Тогда пошли.
  Он взвалил меня на свое плечо - я невольно подметил, что помимо копоти его покрывала еще и кровь - и быстро зашагал к выходу.
  - Стой! - завизжал я.
  - Чего? - недовольно произнес Мифунэ. - Если ты о Минамото, то я не собираюсь его добивать. Он мой исконный враг, которого я весьма ценю. И он меня ценит: сейчас вот специально снял со своих прислужников печать силы, чтобы я смог их убить и сбежать. Правда, он не учел, что я взорву его лодку... я все-таки немного умнее, чем он.
  "Рассуждает совсем как Парцифаль", - пришло мне на ум, но эта мысль тут же была сметена паникой: я могу потерять Эсмунд!
  - Я должен забрать свой меч! - закричал я и забился как рыба.
  - Что? - побагровел Мифунэ.
  - Мой меч!
  - Это не твой меч, и нехрен тебе меч мага!
  - Но я люблю ее! - я понял, что по моему лицу текут слезы. - Она моя и только моя!
  Поднатужившись, я спрыгнул на землю и пополз к мечу, воткнутому в металлический пол. Волнами я ощутил благодарность меча. Алая Фудживара-сан отвечала мне взаимностью. Эсмунд легко вышел из пола и сам лег в мою ладонь.
  "Убей Минамото. Убей Мифунэ! Убей их всех!"
  Мифунэ верно уловил мои мысли. Он выбил меч из моей руки и сунул себе за пояс. Меня же он водрузил обратно на плечо.
  - Больше возни с тобой, чем пользы, - злобно произнес он. - Пошли домой.
  Мы прошли сквозь коридор, заполненный жалкими, свернувшимися на полу трупиками моряков, и в грохоте, реве и визге пожарной сирены вылезли через аварийный выход. Когда раскрылась дверь, внутрь хлынула под давлением вода, и нас отбросило назад - однако Мифунэ оказался сильнее: он просто прошел сквозь волну, как нож сквозь масло, и толчками рванулся вверх. Я терял сознание от боли и от соленой тугой воды, заполнившейся мои легкие. Но Мифунэ с этим проблем не испытывал. Изо рта его изливалась странная синяя жидкость, и казалось, он дышал через нее, забирая воздух откуда-то из Пойнт Зеро.
  Оставляя за спиной синий след, мы плыли наверх - к поверхности и к желтому, расплывчатому, похожему на масло солнцу. Внизу полыхала, испуская из себя горящий бензин, подлодка класса "Сорью", с трупами и с полуживым Минамото на борту.
  Виндальвы одержали очередную победу над своими злейшими врагами.
  "Я убью вас... - шептала мне в уши алая Фудживара-сан. - Всех убью".
  
  
  
  Мисаки лежала на животе и делала вид, что ей ужасно больно.
  - Ох! - говорила она. - Это бесчеловечно!
  Хиракава Маки с удовлетворенным видом наблюдала за экзекуцией. Ее глаза сияли. Периодически она дергала себя за спиральные локоны, свисавшие с висков, и радостно взвизгивала.
  - Акамацу-сан! Больше страсти! - заявила она.
  Татуированный Акамацу, сверкнув лысой башкой, потянулся к пыточному столу и достал плетку потяжелее.
  - Не надо! - уныло произнесла Мисаки.
  Акамацу проигнорировал ее возражения и занес плетку над ее оголенной задницей.
  - Да! - закричала Маки. - Врежь ей!
  - Ох! Бесчеловечно, - сказала Мисаки, когда шипастые шарики, вшитые в ленты плетки, с оттягом хлестнули ее по уже покрасневшей коже.
  Бессмысленная экзекуция продолжалось уже третий час, и конца-краю этому не было видно. Хиракава Маки, дочь Эйдж Рейвена, вошла во вкус. Она воображала себя мастером допросов. От этой роли Маки, похоже, получала удовольствие сродни сексуальному.
  - Эм, - наконец сказала Мисаки, когда Акамацу слегка утомился и прислонился к стене, чтобы передохнуть. - Хиракава-сан... то есть Эйдж Рейвен-сан, я уже достигла нужной кондиции. Можете задавать вопросы.
  - Какие вопросы? - впала в ступор Маки.
  - Вы ведь пришли за сведениями, - страдальчески произнесла Мисаки.
  - Именно! - спохватилась Маки. - Только какие вопросы задать?
  - Не знаю... - призналась Мисаки.
  За недолгое время знакомства Хиракава Маки успела вызвать у нее целый спектр эмоций: от настороженности - не может человек быть настолько безмятежно тупым - до снисходительной жалости. Дочь Эйдж Рейвена явно не унаследовала способности отца.
  Акамацу сел на пол и закурил сигарету. Ему было скучно. Он-то понимал, что обычной поркой Мисаки не прошибешь, однако сообщать об этом юной госпоже не торопился.
  - Мне дурно, - пожаловалась Маки. Она энергично перемешала свои локоны и тут же вернула их в прежнее состояние.
  Мисаки удивилась.
  - Почему это?
  - Кровь, боль... Я не создана, чтобы быть палачом. Я ненавижу пытать людей! - Маки патетически прижала ладони ко лбу, но ее выдали приподнятые уголки губ; пытать людей ей явно нравилось.
  "Возможно, это общее у Виндальвов - тяга к жестокости, - меланхолично подумала Мисаки. - Я не одна такая".
  Ей захотелось утешить Хиракаву.
  Впрочем, это желание тут же прошло. Мисаки нельзя было назвать сентиментальной.
  - Здесь Юми, - продолжила Маки, с каждым видом становясь все печальнее. - И мне неудобно перед ней. Она моя подруга! А мой отец ей угрожает. У него план, конечно, но почему все эти планы и прочая дрянь должны портить наши с Юми отношения?
  - Какой план? - вкрадчиво спросила Мисаки.
  - Умный, - замотала головой Маки. - Я не вполне поняла. Но так жалко отца... И еще я зла на него!
  - Поделись со мной, - предложила Мисаки.
  - Вот еще!
  Хиракава торжествующе уставилась на Мисаки.
  - Думаешь, я совсем тупая?
  Мисаки вздохнула.
  - Акамацу! Врежь ей еще раз!
  Пока Акамацу разворачивал плетку и разминался на деревянном бруске прежде, чем приступить к Мисаки, Хиракава в волнении ходила по мрачной, смрадной комнате. Ее золотистые волосы покачивались в такт шагам. С дочкой Эйдж Рейвена Мисаки не была раньше знакома; однако не раз видела ее на Карнавале в компании Накамуры Юми. Они были подругами, Мисаки знала это. И, конечно же, выходка Эйдж Рейвена должна была больно ударить по девичьей дружбе.
  Какая жалость, скривилась Мисаки.
  "Хватит хлестать меня по заднице, - подумала она. - Может, это и не больно, но зато как унизительно!"
  Она стала думать о своем спутнике по несчастью. За прошедшие дни тот успел несколько раз довести ее до белого каления своей непрекращающейся болтовней; тем не менее, когда Хиракава в сопровождении Акамацу забирала ее в комнату пыток, пленник громко заявил:
  - Эй, вы! Причините ей вред - и я заставлю вас страдать вдвойне, вы, виндальвские ничтожества!
  Сказано это было с иронией, даже с сарказмом; пленник и не думал мстить за Мисаки, а просто издевался. Именно это и покорило Мисаки: ей всегда нравился злобный юмор.
  "А что придумает Хиракава для его попки?" - подумала Мисаки и чуть не рассмеялась в голос.
  - Хватит! - наконец сказала Маки. - Веди ее наверх!
  Что-то новенькое.
  - Мы о таком не договаривались! - удивилась Мисаки. Акамацу отвязал ее, вздернул на ноги и накинул на голое тело грязное рубище. Затем потащил в сторону выхода.
  - Что происходит? - поинтересовалась Мисаки.
  - Отец сказал: "Приведи ее в надлежащий вид", - пояснила Хиракава Маки. - Я и подумала: пытки и лохмотья. Ты должна вызывать жалость и негодование.
  - А пытки-то хоть не зря были? Спроси меня о чем-нибудь! - потребовала Мисаки.
  - Зачем?
  Мисаки захотелось ударить ее.
  - Ну это же ПЫТКИ! Их делают, чтобы узнать что-то! - быстро зверея, прорычала она.
  - Зачем? Я все могу узнать и без пыток, - глупым голосом произнесла Маки. - У меня способность такая.
  Мисаки осеклась.
  Опасная способность... очень опасная!
  Это чтение мыслей? Чтение подсознания? Или что-то другое? Может, Маки вовсе и не тупая? Вдруг она притворялась, а за это время исподволь вытянула из Мисаки всю информацию?
  - Что именно ты узнала? - тихим, опасным голосом спросила Мисаки.
  Акамацу почувствовал опасность и чуть сжал ее шею, едва не свернув голову. Мисаки начала задыхаться.
  - Хватит, я сказала, - с тем же глупым лицом сказала Маки. - Я ничего не узнала. Ты мне не интересна. Просто с Юми не хотела встречаться!
  - Это почему еще? - прохрипела Мисаки.
  - Она моя подруга, а мой отец ей враг! - упорно продолжала Маки. - Но подняться все равно придется... Хорошо хоть, я время с тобой потянула. И учти, я пытала тебя только по приказу отца, а так я жестокость ненавижу.
  Мисаки перестала что-либо понимать и стала покорно следовать за Акамацу.
  Стоп! - осенило ее. Какая же она тупая! С Маки, конечно, все по-прежнему неясно, однако насчет остального можно было догадаться! Король Зимы здесь. Значит, все прошло без Мисаки: маги доставили камень грез Эйдж Рейвену, а тот каким-то способом заставил Короля Зимы его использовать. Все провалилось... Настал тот час икс, о котором говорил Мифунэ-сан: появился тот, кто может бросить вызов Королю Зимы и убить ее.
  И прямо сейчас вызов будет брошен.
  "Король Зимы слаб, - Мисаки вспомнила жестокое лицо Мифунэ-сана, когда он говорил об этом. - Скоро Накамура падет, и некто более достойный займет ее место. Это как шарики в пачинко".
  Слишком рано!
  Мифунэ-сан еще не все подготовил. Сейчас этот неведомый повергнет Короля, а у них с Мифунэ-саном не будет, чем ему ответить. И маги одержат победу.
  "И все из-за меня..." - зло подумала Мисаки.
  Хочется убить всех вокруг.
  Мрази!
  Горящими глазами Мисаки уставилась в спину Акамацу. Прямо сейчас по-обезьяньи ловко вскарабкаться на нее, свернуть ублюдку шею, затем оторвать голову и этой же черепушкой расколоть череп лживой Хиракаве Маки... Кровавое блаженство!
  - Отец умрет, - вдруг сказала Маки. - Я буду скучать по нему.
  - Скучай, - проворчала Мисаки.
  Вспышка ярости прошла так же быстро, как и появилась. Вместо нее нахлынуло равнодушие.
  Ее привели в огромный и пустой церемониальный зал. В отдаленном углу сидел, скрестив ноги, сам Эйдж Рейвен - загадочная и никому не нужная персона. Он стал катализатором этого конфликта, однако мало кому до него было дело: для всех участников Рейвен был только предлогом - поводом вцепиться друг другу в горло. В кинематографе такое называется макгаффин.
  Седой и загорелый, в белом кимоно, Рейвен хмуро осматривал сидевшую напротив него хрупкую девушку. В ее белых волосах то и дело попадались черные пряди; держалась Накамура Юми прямо, хотя было видно, что ей неуютно под тяжелым взглядом Рейвена. Обернувшись, Накамура увидела Маки - и тут же отвернулась.
  Маки явно обиделась.
  За спиной Эйдж Рейвена, рядом с двумя щитами, стояли двое. Одного из них Мисаки узнала сразу. Это он взял ее в плен - молодой человек с неприятным, напыщенным лицом. На поясе он держал меч, и Мисаки сразу почувствовала злую, хищную энергию, исходившую от темного клинка. Этот человек был магом!
  "Ублюдок!" - чуть не взвыла она.
  Так нечестно!
  Проследив ее взгляд, маг злорадно ухмыльнулся. Мисаки задохнулась от возмущения.
  Второй человек стоял прямо и с невозмутимым видом. Он был обыкновенным прислужником Рейвена, вроде Акамацу - Мисаки уже знала, что Акамацу недолго осталось жить, в суматохе его обязательно кто-нибудь ненароком убьет - и был примечателен только тем, что держал нож возле горла ее недавнего спутника: тот стоял на коленях и усиленно корчил покорность судьбе.
  - Что ж, - скрипучим голосом произнес Эйдж Рейвен. - Начнем разговор.
  
  
  Вопреки ожиданиям, первым заговорил маг.
  - Вот и все, Король Зимы, - ухмыляясь, произнес он. - Твоя игра закончилась. Я победил! Мои интриги сокрушили тебя. Моя власть над тобой безгранична! Ты абсолютна беспомощна передо мной. Ты в моем логове!
  Эйдж Рейвен непроизвольно поморщился.
  Даже Мисаки, склонная к пафосу, поразилась безвкусности и откровенной бессмысленности сказанного.
  "Если он хотел запугать Накамуру, то выбрал неправильный путь, - подумала она. - Нечего уподобляться доктору Зло".
  Так и есть. Юми, похоже, его речь рассмешила.
  - Кто ты? - сквозь силу улыбнувшись, спросила она.
  Маг приосанился. Он поправил черное шелковое кимоно, провел рукой по светлым волосам и веско произнес:
  - Мое имя - Минамото Тору. Я младший сын Минамото Казухико. Минамото Марика - моя сестра.
  - Боюсь, я не очень разбираюсь в сортах магов, - ответила Юки.
  - Мой род знатен, - указал Тору.
  - Я учту это.
  - И ты, Танимото-сан! - внезапно произнес Тору, повернувшись к Мисаки.
  Мисаки вздрогнула. Ее редко называли по фамилии; вдобавок она понятия не имела, зачем ее притащили в этот зал.
  - Ты знаешь, чем знаменит мой род? - спросил Тору.
  Мисаки промолчала.
  - На протяжении многих лет мы возглавляем Корпорацию магов! Это семейный бизнес. Еще в начале века Минамото Асато сокрушил Виндальвов с Хоккайдо, после чего основал на отвоеванных территориях нашу Корпорацию. Мой отец, блистательный Минамото Казухико, сражался с твоим отцом и поверг его. Твой отец - если ты знала его, Танимото - умолял о снисхождении, и был великодушно помилован. Наша семья снисходительна. Однако милуем мы лишь тех, кто готов смиренно признать наше величие. Ответь, Танимото-сан, склонишься ли ты передо мной, или же предпочешь умереть как собака?
  - Что за бред, - оскалилась Мисаки. - Мой отец ни перед кем не склонялся.
  - Заблуждаешься! - поучительно произнес Тору. - Ох, как ты заблуждаешься... Но то дела минувших дней. Поговорим о сегодняшнем дне.
  В зал вошли несколько людей Рейвена. Они внесли проектор и стенд с белым полотном. Все уставились на них, и пока оборудование не было установлено, никто не произнес ни слова. Мисаки напряженно думала о сказанном; ей непонятно было, какая роль во всем это предназначается ей. Пару раз она бросила украдкой взгляд на бывшего пленника. Однако он молчал и даже не подавал виду, что заметил взгляды Мисаки.
  "Болван", - раздраженно подумала она.
  Наконец проектор с легким жужжанием заработал. На белом полотне появилось размытое изображение.
  - Смотри, Танимото, - насмешливо произнес Тору. - Сейчас я сокрушу Короля Зимы и доведу ее до состояния жалкой, визжащей у моих ног побитой собачонки. А ты это запомнишь - и досконально перескажешь все своему хозяину. Пусть знает, как связываться с Корпорацией магов.
  - У меня нет хозяина, - испугалась Мисаки.
  - А вот это уже не заблуждение, а откровенная ложь! - заявил Тору.
  Он громко щелкнул пальцами.
  Мисаки зажмурилась, ожидая кары небесной, однако этим щелчком, похоже, Тору просто выразил свое удовольствие.
  - Не бойся, - сказал он. - Мы отпустим тебя. А теперь смотри, как я одержу величайшую победу со времен своего отца.
  Он подмигнул Эйдж Рейвену, но тот лишь досадливо махнул рукой: продолжай.
  В этот момент Юми резко встала.
  - Мне интересно, - холодно осведомилась она, - как именно ты собрался СОКРУШИТЬ меня.
  Тору оживился.
  - Информацией, - сказал он.
  - Чем?
  - Ты не ослышалась, Король Зимы. Информация! Как часто мы недооцениваем это оружие. Меч - что меч? - он расстегнул пояс с мечом и театральным жестом бросил его на пол. - Я никогда не умел фехтовать. Пусть дерутся те, кто у кого много дури в голове. Я же прирожденный интриган.
  "Он что, вообразил себя Перри Мейсоном?" - с затравленной злобой подумала Мисаки.
  - Ты не интриган, - в сердцах сказала Юми, - а идиот. По тебе же видно!
  Тору посерьезнел и подобрал меч.
  - Прибавить четкость! - сказал он.
  Поскольку никто не бросился к проектору настраивать четкость, Тору пришлось отойти от щита и заняться этим самому. При этом было видно, что он сильно раздосадован.
  - Эх, - сказал он наконец. - Вот. Смотри. Со звуком, конечно, проблемы... но ведь видно-то всё?
  Темное пятно на холсте оформилось в картинку. Мисаки сперва не поняла, что именно там происходит; поняв же, подобралась, как гончая. Внизу живота у нее полыхнуло горячее пламя. В темной, грязной комнате, с трещинами помех, некий человек подвергал пыткам Сакакибару Юджи.
  Да, это был он. Это лицо Мисаки узнала бы и среди тысячи лиц: ненавистный ей наследник Сакакибары Казуи, сын человека, убившего ее отца.
  "Я должна отомстить", - решила она когда-то.
  Однако увиденное было настолько грязным и мерзким, что Мисаки несколько поколебалась в своем решении.
  Сакакибара Юджи был сильно избит. Он висел на металлической плите, пристегнутый за запястья наручниками - пристегнутый неудобно, изуверски: так локти под тяжестью тела медленно, сантиметр за сантиметром выворачиваются из сустава, и кость в итоге вылетает из гнезда. Однако Юджи это не грозило. В его руки - в ладони, в локтевые суставы, в плечи - были заботливо вкручены длинные шурупы; вокруг них по коже, в глубине плоти, разливались отвратительного вида синюшные пятна. Он был как кот, прибитый мальчишками к забору - в детстве Мисаки видела такую картину, и она ей запомнилась на всю жизнь: грязное, ничтожное животное, слабо постанывающее от боли; слабо, потому что боль настолько сильна, что закупоривает горло; с перебитыми костями, избитое, уничтоженное. Из одежды на Юджи остались лишь штаны. Остальное палач аккуратно снял. Мисаки легко представила, какой запах там стоит - запах застарелого гноя, свежей крови, запах раздавленной сукровицы; ей стало слегка дурно.
  Тору торжествовал.
  - Это мой брат, Такемицу. Как вам его искусство?
  Из Юми как будто вынули душу. Посерев лицом, она упала на колени. Взгляд ее был прикован к страшной картине. Она тяжело дышала, и Мисаки вдруг поняла: не только Юджи подобен умирающему коту, но и Юми - оба они не могут кричать, ибо боль их слишком велика. Еще Мисаки поразилась, как один человек может так чувствовать другого, чтобы через проектор - простую картинку, даже без звука - ощутить всю его боль.
  "Видно, это и есть любовь", - решила она.
  И еще подумала:
  "Да уж, неприятное чувство - любовь".
  - Ну как, - взволнованно спросил Тору, - я сокрушил тебя, Король Зимы? Подействовало?
  Юми не ответила. Ее руки поднялись к горлу и стали царапать его ногтями, будто пытаясь разорвать. Не замечая этого, она отчаянно взглядывалась в изувеченного Юджи, пытаясь высмотреть в его лице... что? Жизнь? Желание бороться? Может, она хотела, чтобы он подал ей знак: все хорошо, я в порядке, я переживу это, как пережил многое? Палач как раз взялся за дрель и, вдохновенно рассказывая о чем-то, прижал челюсть Юджи к плите и вдвинул сверкающий шуруп в мягкую плоть. Затем заработала дрель.
  - Нет! - словно очнувшись, закричала Юми. - Прекрати!
  - И кто теперь господин? - торжествовал Тору. - Я победил, Король Зимы! Теперь ты сделаешь все, что я скажу, верно?
  Ее бешеный взгляд наконец отстановился на маге.
  - Ублюдок! - завизжала Юми.
  Она бросилась на Тору, и тот испуганно отступил прочь, затем запнулся о щит и растянулся на полу. Юми нависла над ним, как разъяренный зверь. В тот же момент люди Рейвена в три человека схватили ее за руки, а Акамацу нанес сильный удар в живот. Задохнувшись, Юми осела на пол. По ее лицу потоками - Мисаки впервые видела такое - текли слезы. Исцарапанное горло кровоточило.
  - Ну и мерзкий же ты, - заметил бывший узник. Мисаки невольно с ним согласилась.
  - Не порть мою победу, - приподнимаясь, сказал Тору с невозмутимым видом.
  Казалось, он даже не осознавал, что совершает что-то плохое.
  Юми бессильно плакала в крепких руках прислужников. Нападение на Тору отняло все ее силы.
  - Ты... ты еще поплатишься за это... Как ты можешь!.. - вдруг завизжала она. - Ты хоть понимаешь, что я с тобой сделаю?! Если Юджи не вернется, я тебя уничтожу! Я вас всех убью! Вы не посмеете причинить ему боль!..
  - Но мы посмели, - с удовольствием произнес Тору. - И где теперь твой бог? Ты слишком привязана к этому человеку. В этом-то и состоит твоя слабость, Король Зимы. В том-то и состоит... - он снисходительно покачал головой.
  - Вы... вы ублюдки... Этого просто не может быть...
  - Король Зимы, - внезапно произнес Эйдж Рейвен. - Не стоит равнять меня с ними.
  Глаза Юми яростно сверкнули.
  - А кто ты? Предатель! Из-за тебя Юджи!..
  - В отличие от моего уважаемого гостя, - медленно произнес Рейвен, - я испытываю стыд за свои поступки. И мне жаль, что все так обернулось.
  Он тяжело привстал.
  - А теперь, Король Зимы, пробуди камень грез. И пусть все закончится хорошо.
  Юми словно окатили холодной водой.
  - Нет, - дрожа, произнесла она.
  - Не испытывай мое терпение! - рявкнул Рейвен. По лицу пробежал гнев.
  - И у меня терпение не бесконечное! - вставил Тору.
  - Нет! Ни за что! Я никогда не подчинюсь вам требованиям!
  - Маг, - сказал Рейвен. - Действуй.
  Тору широко улыбнулся.
  - Хорошо!
  Похоже, он не заметил, как всего одной фразой его перевели из "гостя" в прислужники.
  Тору вынул из рукава телефон и начал медленно, садистски набирать на нем номер.
  - Сейчас я позвоню Та-куну, - объявил он, - и попрошу его прикончить этого человека, - он указал в сторону проектора. - Скажу, чтобы он отрезал ему голову!
  - НЕЕЕТ!
  Юми вырвалась из рук Акамацу и бросилась к Тору - но вовсе не для того, чтобы убить его; она лишь упала ему в колени и стала молить:
  - Нет! Пожалуйста, НЕТ!
  - А я скажу! Я скажу! - по-детски радовался Тору.
  - ПОЖАЛУЙСТА! Я все сделаю! Только не трогайте Юджи! Не трогайте его!
  Тору попытался отпихнуть ее ногой, но промахнулся и попал по столику с проектором. Тот грохнулся на пол, и изображение исчезло.
  Юми отчаянно вскрикнула.
  - Так ты согласна? - выждав паузу, спросил Эйдж Рейвен.
  - Нет, я... - Юми затравленно оглядывалась по сторонам.
  - Я звоню.
  - Хватит! Заставьте его прекратить! - истерически потребовала Юми, и стало понятно, что она окончательно сломлена.
  - Так мне звонить?
  - Нет! Нет... Перестаньте, вы, чудовища... Я, я согласна... - прорыдала Юми.
  "Вот и все", - подумала Мисаки.
  Увиденным она была вполне удовлетворена. Пророчество Мифунэ-сана исполнилось, но вовсе не так, как она опасалась. Король Зимы был сокрушен, и маги одержали победу - но Минамото Тору явно не тот человек, чтобы воспользоваться результатами своей победы. Он и впрямь идиот.
  Победа магов обернулась лишь победой Эйдж Рейвена, а в ней ничего фатального ее хозяин не видел.
  - Маки, - устало произнес Рейвен. - Принеси камень.
  Хиракава Маки, о которой все забыли, торопливо вскочила и вытащила из волос заколку. В ней розово светился небольшой прозрачный камень. Маки с поклоном поднесла отцу камень и, выждав момент, поскорее удалилась. На свою растоптанную подругу она старалась не смотреть.
  - Король, - произнес Эйдж Рейвен. - Я жду.
  Юми медленно приподнялась и подошла к нему. На ее лице подсыхали слезы.
  - Погоди-ка, Эйдж Рейвен, - раздался насмешливый голос. - Ты ни о чем не забыл?
  Говорил пленник.
  Все это время он молчал и вот наконец заявил о себе.
  "Ведь я - непосредственная часть его плана", - вспомнила Мисаки его слова.
  Неужели и вправду?..
  - Ты так и не объяснил нам, зачем тебе камень грез, - сказал пленник. - Объяснись. Это ведь так в традициях нашего Темного Карнавала - досконально пояснять самые бессмысленные моменты.
  - Ты оскорбляешь меня... - произнес Рейвен.
  - Скажи нам, - настаивал пленник. - Зачем тебе камень?
  Рейвен помолчал, собираясь с мыслями.
  Затем все же ответил.
  - Скоро нашему миру придет конец. Тот, кто говорит от имени Тьмы, уже пробудил всепожирающее чудовище. И я собираюсь уйти в то место, откуда смогу помешать ему. Ибо никто другой не видит чудовище. Все вы слепы... Особенно ты, мой друг.
  Он тяжело усмехнулся и вынул меч из ножен.
  - В преддверии апокалипсиса ты думал лишь о собственной выгоде. Решил перебить всю мою семью, чтобы забрать нашу силу и наше Темное имя; о чем ты думал? Хотел потешить свою гордыню?
  - У меня иные цели, - возразил пленник.
  - Вовсе нет. Я вижу тебя наскозь, Казуя. Ты полон глупейших предрассудков. Ты сотрудничаешь с магами, но видишь в них лишь средство достижения собственных целей. Ты совсем не понимаешь, что в грядущем Пойнт Зеро мы все станем лишь стенающими тенями; и маг, и Виндальв - все обратятся в ничто.
  - Что за глупости! - фыркнул пленник. - Совсем спятил.
  - Твой план провалился. Ты не сможешь забрать наше Темное имя, - сказал Эйдж Рейвен. - Я бы отдал тебе его добровольно, если бы это хоть как-то помогло спасению всех нас. Но ты лишь глупый человек. Темное имя перейдет к другому, более достойному. Король Зимы, - обратил он к Юми. - Я жду.
  - Погоди! - закричал пленник. - Эй, Накамура! Не делай, что он говорит!
  Но Юми, окончательно смирившись, взяла протянутый ей камень грез и с ненавистью на него подула.
  - Ну нет, - проворчал пленник.
  Камень грез побагровел, затем засиял ровным алым светом. В его глубине заплясали черные тени. У Мисаки зашевелились волосы на голове: она вдруг услышала, ЧТО ей говорит камень, и что он говорил все это время; он говорил о конце времен и о том, как хрупко земное бытие; и о том, что перед ликом Пойнт Зеро, бездны первобытного хаоса, равны все: и маг, и Виндальв, и самое ничтожное в мире существо - человек.
  - Не выйдет! - взвился пленник.
  Акамацу врезал ему по шее, и пленник - его звали Казуя - увял.
  Эйдж Рейвен принял камень и, поднеся его к лицу, вдохнул его аромат. На его лице проступила легкая улыбка.
  - Как вы все ошибаетесь, - сказал он.
  Его глаза почернели.
  Он медленно и величественно опустился на колени. Затем замер и больше не шевелился.
  - Вечный сон, - прошептал пленник. - Вот блядство...
  Все молчали. Затем Минамото Тору склонился над телом Эйдж Рейвена и совершил вожделенный акт мародерства. Он вырвал камень из его теплых еще рук и прижал к сердцу.
  Выглядело это мерзко, как и все, что делал Тору.
  - Фух! - сказал он. - Мое первое задание. Сестра впервые доверила мне что-то сложное... Надеюсь, я не оплошал?
  Он оглядел всех и не найдя понимания, снисходительно вздохнул и покачал головой.
  - И все вы ошибаетесь. Ладно. Я пойду. Верну камень домой.
  Тору прошел мимо людей Рейвена и отодвинув дверь, вышел в коридор.
  - Юджи ведь спасен? - тихо спросила Юми, но не было никого, кто бы ей ответил. - Я все правильно сделала?
  - Правильно, неправильно, - проворчал Казуя. - Меня сейчас интересует лишь одно. Где эта сучка, его дочь? Темное имя перешло к ней, сейчас я убью ее...
  - Нет, - подал голос Акамацу. В нем не было гнева, лишь усталость. - Юная госпожа отреклась от имени. Так было решено еще давно. Новый Эйдж Рейвен теперь - наш юный господин. Хиракава Тацуя.
  - И где он?
  - Тебе я ни за что не отвечу, - сказал Акамацу.
  - Что ж, - сказал Казуя. - Тогда я сам его найду.
  Он пошел к выходу, однако, передумав, вернулся и шепнул Мисаки на ухо:
  - Эй. Знаешь, как меня зовут? Сакакибара Казуя.
  Она вскочила на ноги.
  - ЧТО?
  - Не кричи, - Казуя заботливо нажал ей на артерию под ухом, и Мисаки почувствовала страшную слабость. - Сейчас у меня другие заботы. Давай потом, а? Встретимся через два месяца, на пляже, где я убил твоего отца. Знаешь, где это?
  - Пошшел ты... - задушенно прошептала Мисаки.
  - Значит, знаешь. Смотри, не опоздай.
  Затем, прямо при всех, Казуя наклонился над ней и поцеловал ее прямо в губы.
  - Я твой первый враг. Помни об этом.
  - Не забуду, - с ненавистью произнесла Мисаки.
  За ее спиной, не скрываясь, уже в голос рыдала Накамура Юми.
  
  
  Мы вышли из воды, подобно быкам Сфиратоса. С нас стекала соленая вода, и пена морская обнимала наши плечи. Короче, промокли насквозь. Мы шли, увязая в сером песке, оставляя за собой глубокие темные следы. За всеми приключениями я и не заметил, как начался вечер. Город неуклонно проваливался в сумерки. В центральном квартале, на вершинах торговых башен, уже загорались пляшущие огоньки.
  Мифунэ шагал мрачно и сосредоточенно, подпирая меня плечом. Я же пребывал в полнейшем отупении. Купание в холодной воде быстро сняло с меня адреналиновый мандраж, и теперь я в полной мере ощутил, что что значит абсолютная опустошенность. Звуки - шум приближающейся автострады, крики чаек, плеск прилива - доносились до меня как сквозь вату. Ныла искалеченная челюсть. Вместо правого бока я ощущал только мертвое мясо. Почему?... Ах да, Минамото ведь отрубил мне правую руку. Отрастет, наверное. Надеюсь на это. Когда сила Короля Зимы достигала во мне пика - а такое случалось хотя бы раз в сутки - моя регенерация приближалась к абсолютной, и я, чувствую, вполне мог бы в такие моменты собирать себя из крохотных кусочков, подобно вампирам. Правда, проверить эту теорию никак не удавалось: мало кому приходило в голову нашинковать меня в кровавую капусту.
  Алая Фудживара-сан больше не звучала в моих ушах. Но я не боялся потерять ее. Я знал, что в любой момент могу призвать ее; и это знание немного пугало.
  - Меч возьми, - резко остановившись, произнес Мифунэ.
  Мой меч он держал на поясе, пропустив лезвие через кожаный ремень. Я недоуменно посмотрел на него.
  - Меч, говорю, возьми, - повторил Мифунэ.
  - У меня нет руки, - резонно заметил я.
  - А мне все равно. Жжет, как кислота, - произнес Мифунэ с брезгливой рожей. - Не хочет, тварь, чтобы кто-то другой к нему прикасался.
  С этими словами он вытащил Эсмунд и быстро бросил на песок, как ядовитую змею. Мне ничего не оставалось, как наклониться и поднять его левой рукой. При этом я начал заваливаться на спину, а позвоночник прострелила резкая боль. Мифунэ успел подхватить меня до того, как я упал. К моему удивлению, держал он меня довольно бережно.
  - Благодарю, - сказал я.
  В моей ладони Эсмунд мгновенно свернулся в бокскаттер вишневого, запекшегося цвета. Неприятное открытие. До этого он был желтым, как и большинство бокскаттеров. Что именно изменилось в нем? Подозреваю, ответ мне вряд ли понравится.
  Я было сунул его в карман, но тут же сообразил, что карманов на мне больше нет - джинсы окончально развалились; поэтому пришлось заткнуть бокскаттер за резинку трусов.
  Я прям как пухлая лоли.
  Пока я размышлял о пухлых лоли, Мифунэ взвалил меня на плечо и понес дальше к городу. Я мерно раскачивался, как мешок с рыбой. Бок постепенно оттаивал. Я поймал себя на мысли, что раз уж меня волнуют пухлые лоли, то отупение прошло; значит, сила Короля начала прибывать в мое тело - и о регенерации можно не беспокоиться.
  Мы вышли на вечернюю автостраду. Мимо промчалась шустрая малолитражка; я уловил на себе взгляд водителя, но не успел поймать его глазами. Машина унеслась прочь.
  - Ты мне надоел, - сказал Мифунэ.
  - Брось меня, сам дойду, - отозвался я.
  - Молодец.
  С этими словами Мифунэ безо всяких церемоний бросил меня на асфальт. Да уж, слова у него не расходятся с делом.
  "А как же донести меня-несчастного до дома?" - еле удержался я от возмущенного восклицания, но тут же прикусил язык. Я и так веду себя как пухлая лоли, не хватало еще усугублять ситуацию.
  - Тут рядом остановка, - сказал Мифунэ. - Поймай такси.
  - Хорошо.
  На остановке нас ждал парень в черной куртке. Нос у него был кривой и, видно, не раз раздробленный. На шее висела металлическая цепочка с крестом. Завидев нас, парень облегченно вздохнул и помахал рукой.
  - Юджи-сан!
  - Кто это? - осведомился Мифунэ, даже не подумав понизить голос.
  - Понятия не имею, - ответил я.
  Парень и вправду был мне незнаком. Однако это не имело значения - у Юми много подчиненных. В иное время я, может быть, и насторожился бы; однако сегодня слишком много всего произошло. Я просто обрадовался, что не нужно думать о транспорте.
  Жутко хотелось домой.
  - Как прошло с лодкой? - спросил парень.
  - Нормально, - хмуро ответил Мифунэ.
  - Я не представился, - спохватился парень. - Простите, не сообразил сразу... Кенджи. Накамура-сан велела мне доставить вас по домам. У меня и машина есть...
  Он указал на серый седан, припаркованный в сторонке. Надо же, я бы и жизни не подумал, что это его машина.
  - Только вас, Юджи-сан, она велела сначала к ней во Дворец везти, - Кенджи виновато потупился.
  Я кивнул.
  Что ж, правдоподобно. Юми наверняка будет расспрашивать меня, как все прошло. Надо что-нибудь соврать. Жаль, руку не скроешь... Я поморщился. Совру, что руку мне акула откусила, когда в водичке барахтался. А пленка с той дурацкой записью, где Минамото меня пытал, наверняка утонула вместе с лодкой. Доказательства уничтожены - мы с Мифунэ герои, и ничто не угрожало нашей жизни, нет, ничего такого!
  Нормально все прошло.
  - Пойдемте, - торопливо сказал парень, жестом призывая следовать за ним, но Мифунэ остановил его.
  - Иди-ка сюда.
  Он что, ему не верит? Ну да, разумно.
  - Что вы делаете? - недоуменно спросил Кенджи.
  - Ничего такого, что угрожало бы твоей жизни, - прорычал Мифунэ.
  Он схватил парня за голову и вжал пальцы в череп так, что беднягу аж перекосило. Насчет "ничего такого" Мифунэ определенно поторопился.
  - Знаешь мои способности? - свирепо спросил Мифунэ.
  - Н-нет, а что? - Кенджи выглядел испуганным.
  - Я вижу тебя насквозь. Все твои страхи и желания. Хочешь соврать мне? От тебя останется горстка сухого говна. Сухого, потому что остальное сгорит.
  - Ке-ке-ке, - пискнул Кенджи, вероятно, приняв все за удачную шутку. - Это как детектор лжи, верно?
  Мифунэ не принял шутливого тона.
  - Это лучше.
  - Мне нужно что-то говорить?
  - Нет. Я уже понял, что ты из себя представляешь.
  Кенджи замялся.
  - И что я из себя представляю?
  Мифунэ яростно втянул в себя воздух, издав свистящий звук... и внезапно улыбнулся.
  - Ничего особенного. Идите.
  Он разжал пальцы, и Кенджи, освободившись, быстро ощупал свой помятый череп. На его лице читалось облегчение - и удивление.
  - А вы, Мифунэ-сан? - осторожно спросил он.
  - Я сам, сам... Идите.
  Мифунэ благословил нас - прям как святой отец. При этом он выглядел мудрым и бесконечно уставшим от жизни. Словно прощался с жизнью. Затем Мифунэ развернулся и побрел прочь. Не по автостраде, а дальше в сторону города - туда, где были только трущобы. Вряд ли он там живет, подумал мимолетно я.
  - Еще увидимся, Мифунэ-сан! - сказал я.
  Происходило что-то странное.
  Уж больно разительной была перемена в поведении Мифунэ.
  Впрочем, задерживать его я не стал. У меня появилась озорная мысль. Пусть даже парень в черной куртке хочет заманить меня в ловушку - тем лучше: я наконец-то смогу обратиться к алой Фудживаре-сан и проверить как следует новоприобретенные силы.
  Без лишних свидетелей.
  Силуэт Мифунэ скрылся в темноте.
  Я же обратился к Кенджи:
  - Сядем в машину?
  - Да, конечно, - спохватился он.
  - Ты как-то воздействовал на него?
  - Что?
  - Не пудри мне мозги, - сказал я, пытаясь левой рукой высвободить бокскаттер. - Это гипноз... или нет, зрительного контакта не было... Тактильное убеждение, возможно. Так что ты хотел мне сказать? Ты хочешь меня убить?
  Парень пораженно уставился на меня.
  - Нет! Конечно, нет!
  - Да ну, а не врешь? Я прекрасно знаю Юми. Она ни за что бы не послала за мной кого-то другого. Она любит являться сама - такая у нее привычка. Любит эффектные появления, - я невольно припомнил, как она вмешалась в нашу схватку с Парцифалем. - Ты кто такой?
  Кенджи промолчал. Глаза у него медленно разгорались пламенем, как угольки на ветру.
  Возникло чувство нереальности происходящего. Я бы ничуть не удивился, если бы он встал в пафосную стойку и воскликнул: "Я - последний босс уровня!"
  К сожалению, этого не произошло.
  Кенджи просто перестал кривляться и вытащил из-под куртки черный автомат.
  Или пулемет, я не в них не разбираюсь.
  - Пошли обратно на пляж, - сказал он.
  Голос спокойный, безжалостный. Да, это не крикливые идиоты, с которыми мне приходилось сталкиваться раньше. По мою душу явился профессионал.
  Стараясь сохранять равновесие - а это не так легко, как кажется, если у тебя нет правой руки - я прошел все двести метров до пляжа. Он был, к счастью, совершенно безлюден. Никаких ночных плавцов.
  - Убьешь меня и закопаешь в песочке? - беззаботно спросил я.
  - Просто убью.
  Мы встали друг напротив друга. Теперь, когда мы остались наедине, я мог получше разглядеть его.
  Он был высокий, сухой и жилистый, с плоским треугольным лицом бисенена и выбеленными волосами. Сквозь правую бровь тянулся светлый шрам. Оба уха были обильно пирсингованы; крест на шее сумрачно поблескивал. Его худое тело плотно обтягивала белая футболка. Куртка у него была дешевая, баллониевая; капюшон оторочен черным мехом, из которого торчали вороньи перья и прочий мусор.
  - Назови свое настоящее имя, - потребовал я.
  - Отказываюсь.
  Я не удивился.
  - Кто ты? - спросил я для очистки совести.
  - Тот, кто ненавидит тебя, - ответил он.
  - Ты маг?
  - Да.
  Почти одновременно мы начали движение по кругу, стараясь соблюдать дистанцию.
  - Где твой меч? - спросил я.
  - Ты не маг, - сказал он. - Не тебе спрашивать, где мой меч.
  - Я не маг, но меч у меня есть.
  В подтверждение своих слов я неуклюже вытащил бокскаттер левой рукой.
  - Он не твой.
  - Кому какое дело? Можешь провести дуэль со мной.
  - Ты Виндальв. Дуэль с вами невозможна.
  - Возможно лишь убийство?
  - Верно, - он кивнул.
  Я кивнул в ответ, подтверждая его слова.
  В его глазах мелькнуло удовольствие. Похоже, ему нравился наш ритуал. Всегда приятно, когда соблюдены правила.
  - Что ж... Время умирать.
  Кенджи передернул затвор автомата и навел его на меня.
  А вот это уже не по правилам, ну да ладно.
  - Виндальва не убить простым оружием! - громко предупредил я его.
  - Это не простое оружие.
  - Магическое? Ты переплавил свой меч на детали для автомата?
  - Это не автомат, - чуть насмешливо произнес он. - Эта штука называется пистолет-пулемет. Совершенно разные вещи. Прототип вот этого - HK MP7 швейцарской модели.
  - Ладно, пусть так.
  Я быстро соображал, что можно предпринять против человека с... ладно, не с автоматом, а с пистолет-пулеметом. Развернуть бокскаттер в меч, и вперед на пули? Глупо, так я точно умру. Пули я отбивать не умею. Вдобавок сейчас я калека, о какой-то маневренности можно даже не мечтать. И почему я не рукопашный боец? Говорят, есть мастера, способные голыми руками справиться с такими вот любителями пистолет-пулеметов.
  Голыми руками...
  Да ну!
  Ход мыслей стал кристалльно-чистым. Такое всегда бывает, когда находишь оптимальное решение, и все детали выстраиваются в цепочку.
  Кажется, я понял, что нужно делать.
  - Хорошо, - сказал я как можно спокойнее. - Нападай.
  Кенджи ухмыльнулся и прижал HK MP7 к плечу. Сейчас он прострелит мне башку, и никакой регенерации, никакой жизни для меня больше не предвидится.
  Спокойно...
  За секунду до того, как он начал стрелять, я от бедра метнул в него бокскаттер.
  Нож сделал один оборот и вонзился ему в глаз.
  - Ааааааа!
  Кенджи выронил пистолет-пулемет и рухнул на колени, судорожно шаря руками по лицу. Лезвие вошло неглубоко и не достало до мозга; это была не смертельное, но крайне болезненное и ошеломляющее ранение. Он выл и бился, извиваясь от боли и ужаса. Из-под разрезанного века - похоже, он моргнул, когда лезвие вонзилось в глаз - тончайшими струйками брызгала кровь. Зрелище было кошмарное. Не готовый к подобному, я застыл, не зная, что делать.
  - Господи, вытащи его! - провизжал Кенджи. - О, ГОСПОДИ! Да вытащи же его!
  Наваждение прошло. Я вспомнил, кто передо мной, и всякая жалость к нему исчезла.
  Я подошел к тому созданию, что еще недавно было спокойным и рассудительным человеком, объяснявшим мне разницу между автоматами и пистолет-пулеметами, и взялся за рукоять бокскаттера.
  Парень умоляюще глянул на меня уцелевшим глазом и попытался оттолкнуть. Тщетно.
  На нас смотрели.
  Я понял это внезапно. Как озарение. Я поднял голову и увидел знакомого мне мальчика. Сын Эйдж Рейвена. Тацуя, так вроде его звали. Он стоял метрах в тридцати от нас и молча наблюдал за нами.
  Он ждет, что я приму решение.
  От запаха крови проснулась алая Фудживара-сан.
  "Убить его?" - спросил я.
  Она не ответила, и я принял решение самостоятельно.
  - Вот и все.
  - Нееее ннадддааа.... - в последнем усилии он обхватил меня за колени.
  Я активировал меч. Тонкий и маленький бокскаттер развернулся в массивный клинок, без особых усилий пронзив мозг и череп несчастного Кенджи. Окровавленное лезвие высунулось из затылка.
  Вот и все.
  В агонии он заскреб ногтями по песку. Затем опрокинулся на спину и умер.
  "Ты убил его..." - протянула алая Фудживара-сан.
  - Да, а что? - деревянным голосом спросил я.
  "Он был моим братом".
  Вот это новость.
  - Ну и черт с ним, - устало сказал я.
  "И вправду".
  Я повернулся к Тацуе.
  - Я жесток. Ты пришел, что умереть?
  Вместо ответа он подошел поближе и, опустившись на колени, отвесил мне глубокий поклон.
  - Чего ты хочешь? - спросил я.
  Злая сила переполняла меня. Я был не вполне человеком на том пляже. И вряд ли все дело в силе Короля.
  - Я - новый лорд Эйдж Рейвен, - не поднимая голову, произнес Тацуя. Голос был сдавленный, словно он говорил, превозмогая внутреннее сопротивление. - Однако, согласно воле моего покойного отца, я должен передать этот титул и это Темное имя тебе, Сакакибара Юджи. Позволь мне служить тебе.
  - Эйдж Рейвен мертв?
  Я не был способен на удивление. Я просто спрашивал.
  - Да. Когда я уходил, он был еще жив. Но прямо сейчас - он мертв.
  - Однако, - с отчаяньем в голосе продолжил он, - Эйдж Рейвен - это не личное имя. Это Темное имя лорда, и оно передается от Виндальва к Виндальву. Примешь ли ты его?
  - Почему Эйдж Рейвен хотел, чтобы я стал новым лордом?
  - Потому что... - Тацуя покосился на труп несостоявшегося убийцы. - Потому, что воля моего отца - спасение этого несчастного мира, обреченного на гибель. И Сакакибара Юджи как новый Эйдж Рейвен - часть этой воли. Один из ее краеугольных камней.
  Я оставил выспренный тон и устало спросил:
  - А сам-то хоть понимаешь, в чем состоит этот "план"?
  - Нет, - Тацуя чуть не плакал.
  Я не был идиотом. Я прекрасно понимал, что некая "воля" Эйдж Рейвена обернется для меня большими проблемами. Да он еще и умереть успел... и когда только. Короче, я все понимал. Но здесь, на пляже, рядом с мертвым братом Фудживары-сан и странным младшеклассником (не, вроде средняя школа уже), обстоятельства были настолько странными - и настолько невыносимыми, что терпеть их я больше не мог. Я был готов на всё, лишь завершить эту сцену.
  И потому я сказал:
  - Ладно, я новый Эйдж Рейвен. Что дальше?
  
  
  
  Чуть позже на пляж пришел Мифунэ. Он успел: прилив еще не унес тело Кенджи в море. Оно одиноко болталось среди белесой пены и серых водорослей. Мифунэ постоял над телом, вздохнул, смиряясь с неизбежным. Затем возложил руки мертвецу на голову и начал ритуал обмена.
  Вихрь из сотни журавликов, исписанных иероглифами, вырвался из его груди, унося душу.
  Кенджи открыл глаза. Он стоял, окруженный синей водой. Это хорошо. Вода - его кровь.
  В море медленно уплывал остывающий труп Мифунэ.
  "Я - Рюгами".
  С этим новым телом он получит новые возможности.
  Да.
  И это правильно.
  
  
  
  
  Посреди ночи Харука в абсолютной темноте, ориентируюясь лишь на свое чувство осязания, написала письмо на линованой бумаге. Это письмо она оставила у изголовья кровати Фуюки. После чего Харука замерла, вслушиваясь в столь родную тишину. Когда-то здесь жила юная Харука - вместе со своими сестрами и дорогим отцом. В последнее время ей часто снился сон: она, смеясь и дурачась, убегает от соседского мальчика. Им обоим по двенадцать лет - счастливый беззаботный возраст. Пальцы мальчика лишь впустую хватают воздух - Харука верткая, как пчелка. Наконец он, выбившись из сил, спотыкается и случайно хватает ее за грудь; Харука вскрикивает и неловко отскакивает прочь. В ее глазах проступают слезы. Мальчик в ужасе. Но Харука пошутила - она радостно кричит: "Вот и попался, дурачок!" - и делает ему подсечку. Мальчик вскакивает в притворной ярости: "Ах так?! Сейчас получишь!" - и погоня продолжается.
  Кто этот мальчик, Харука не знала. Ведь никаких соседей в детстве у нее не было.
  Она мысленно перечитала письмо, затем переоделась в привычный телу деловой костюм и, постояв немного на пороге, навсегда покинула свой родной дом.
  Утром Фуюки обнаружила письмо.
  Когда она дошла до конца, то пальцы ее дрожали от гнева. И хоть разумом она понимала, почему все случилось именно так, сердцем принять подобное она не могла.
  "Ведь это голем, - думала она. - У голема есть только два варианта ответа: "Да" и "Нет", - иного не дано. А ведь люди как раз живут среди иных решений... Бедная моя, бедная сестра".
  Слезы текли по ее лицу, соединяясь мокрыми лужицами на линованой бумаге.
  
  
  "Юджи жив. План не удался.
  Юджи должен был умереть, что приемлемо, либо оказаться необратимо искалеченным - наилучший вариант. Казуя рассчитывал, что Фудживара Сая будет ухаживать за Юджи. Скрасит ему оставшуюся жизнь. Вряд ли бы она оставила его в такой беде.
  Надеюсь, Санаэ скоро поправится.
  Я расскажу тебе. Однако знай, что бесполезно противиться воле Казуи. Твои действия лишь усугубят положение.
  Есть древний ритуал. Ему уже миллионы лет в субъективном смысле. Объективно время стоит на месте. Когда-то мир был заперт в ловушке. С тех пор не прошло и секунды. Но в сознании запертых - прошли миллионы лет.
  Так говорит Казуя, и я верю ему. Он никогда не обманывал меня.
  С тех пор Лето и Зима сменяют друг друга. Виндальвы - дети Зимы, маги - дети Лета. Когда в зените Зима, Виндальвы владеют властью; когда Лето - правят маги. Смена этих периодов регулируется ритуалом.
  Ты знаешь, почему Зимний король может быть только девушкой?
  Мужчине Корона Зимы просто не дастся в руки. Но когда придет время - именно мужчина станет Королем Зимы. Если такое случится в период Лета, значит, скоро Зима затмит Лето; и тогда Виндальвы перевернут мир и переделают его под себя. Если в период Зимы, как сейчас - значит, скоро маги низвергнут нас.
  Летний король магов - всегда мужчина. Но в период безвременья его сменит девушка, как и должно быть. Летняя королева. Летняя королева повергнет истинного Короля Зимы, и наступит великое Лето. Таков ритуал. Однако Казуя знает, как исказить ритуал.
  Если все пройдет так, как хочет Казуя-сан - смены времен не произойдет. Вместо этого наступит вечное безвременье, в котором будет счастлив каждый человек. Души будут очищены от ненависти. Зло отступит из этого мира. Прекратятся войны и преступления. Это и есть истинная цель Казуи. Но есть одно "но". Все понимают, что скоро смена времен - и никто не хочет, чтобы Королем Зимы стал Казуя-сан.
  Накамура Юми, Король Зимы. Она хочет, чтобы истинным Королем стал Юджи. А времени было так мало. Поэтому Казуя-сан решил вывести его из игры. Он попросил Кенджи... умолял Кенджи вмешаться. Кенджи мог убить Юджи - или хотя бы покалечить, ведь достаточно и этого...
  Тогда у Казуи появился бы шанс.
  Казуя очень нуждается в этом шансе. У него слишком мало сил, чтобы бороться самостоятельно. Он знал, что Корпорация магов и Эйдж Рейвен постараются надавить на Короля Зимы, и он надеялся, что в общей суматохе сможет добиться своего - убить, неважно чьими руками, Эйдж Рейвена и забрать его Темное имя. Ведь только Темное имя способно стать истинным Королем Зимы. Обычные Короли Зимы женского пола происходят из ненаследственных Виндальвов.
  Не все маги желают смены времен. Кенджи, наш друг, как раз из таких. Не доверяйте его сестре, Фудживаре Сае - ведь она связана с Корпорацией магов. Да, они с Кенджи росли вместе - но Кенджи намекнул, что она вовсе ему не сестра, и даже не вполне человек. Она лишена души, а та душа, которая в ее клинке - принадлежит не ей. Вполне возможно, что она такое же порождение Пойнт Зеро, как и мы, несчастное создание.
  Эйдж Рейвен и Корпорация магов давно связаны. Именно они запустили ритуал. Эйдж Рейвен пробудил древнее существо по имени Рюгами - оно как-то связано с ритуалом. Как именно - Казуя не знает. Но раз ритуал запущен - нужно действовать.
  Казуя всегда действует. Это главное правило его жизни.
  Я прошу тебя не предавать Казую. Я знаю, что ты поступишь иначе - предашь Казую, чтобы спасти наших детей - но не могу не просить об этом.
  Ведь он старается ради нас всех. И ничто его не остановит, ведь цель его праведна".
  
  "Ты не рада этому, - с ужасом поняла Фуюки. - Ты решила пойти против Казуи-сана, и осталась, чтобы предупредить нас. Лишь так ты могла воспротивиться ему. Только такой способ был тебе доступен...
  Она знала - всем своим существом чувствовала - что Харука уже не вернется к Казуе-сану. Она попросту не могла вернуться после такого. Но и жить она больше не могла.
  Только "Да" или "Нет"...
  Оставался лишь один выход.
  
  "Не думайте о Казуе слишком плохо. Уверена, он с пониманием отнесется к моему поступку, и примет меня обратно", - было написано на обороте письма, но один факт понятен и ребенку:
  Голема можно заменить.
  Но... как бы то ни было, а жизнь продолжается. И завтрак юному господину сам себя не приготовит. И какие бы чувства не владели Фуюки, свои обязанности надо выполнять.
  Душа ее была разодрана в клочья, но все же Фуюки отправилась на кухню.
  Вскоре пришли солдаты и уволокли юного господина к испереживавшейся Юми. Завтрак не пригодился.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"