Сегодня утром я попросила у Юрико-сан еще белого порошка, но она лишь разозлилась. Сказала, что я думаю только о себе и что за такие просьбы меня следует наказать. Юрико-сан велела мне взять в руки по ведру и стоять так до вечера.
Перед тем, как уйти, она показала на камеру, что висела под потолком. "Вечером проверю записи. Посмотрим, хорошо ли ты выполняешь приказы", - произнесла она и рассмеялась.
В ведрах плескалась холодная вода, мама, и они были ужасно тяжелыми. От их веса у меня тряслись руки и болели плечи. Я закусила щеку изнутри, чтобы не расплакаться. Я решила быть сильной; я не хотела, чтобы хоть кто-нибудь видел мои слезы - особенно Юрико-сан.
Она несколько раз приходила проверить, держу ли я ведра. Ее сопровождала Куруми - она осторожно говорила старшей: "Может, хватит над ней издеваться?" - но Юрико-сан лишь отмахивалась. Куруми вздыхала и смотрела на меня с сочувствием. Потом она пришла в одиночку и принесла мне баночку газировки. Я спросила: "Куруми-тян, зачем? Юрико-сан и на тебя рассердится". "Открой рот", - просто сказала она. Я чуть приоткрыла губы - они были сухими и потрескавшимися - и Куруми аккуратно влила в них газировку. Это было так вкусно, мама! Я пила, захлебывась газировкой, такой холодной и сладкой. Куруми посмеивалась, глядя на меня. Тут жидкость пошла не в то горло. Я пустила носом пузырьки и чуть не задохнулась. Газировка выплеснулась изо рта и испачкала одежду - теперь у меня по груди расплывалось грязное пятно. Я виновато посмотрела на Куруми. Мне было стыдно, ведь я просто так потратила ее газировку.
Куруми сказала: "Все в порядке", - промокнула пятно белым тампоном. Тампон лежал у нее в кармане, мама. Наверное, специально для таких случаев.
Потом Куруми ушла.
Я стояла с ведрами, чувствуя, как медленно немеют руки. Мне ужасно хотелось порошка - белого, вкусно и веселого. Тебе бы он тоже понравился, мама. Думаю, если б Куруми вместо газировки дала мне немножечко порошка, стоять было бы намного легче. И приятнее.
Я стояла в коридоре, мама, а там всегда кто-нибудь да ходит - работники, охранники, уборщики. Промелькнула в конце коридора Хитоми, бросила на меня короткий взгляд - и ушла куда-то по делам. Настал обеденный перерыв, и из своего кабинета вышел командующий Хитецу. Он спешил в столовую, но увидел меня и остановился, чтобы поговорить. Я не смогла посмотреть ему в глаза, мама. Поэтому я стала разглядывать его ботинки. Они были черными и лоснились от крема. Командующий тем временем говорил: "Традиционная система наказаний? Как оригинально! Какие же интересные вещи преподносит нам жизнь!" Я не понимала, о чем он, мама. Я лишь кивала. На сегодня командующий освободил меня от тренировок. Он сказал, я должна пройти свое наказание до самого конца. Потом он рассказал мне немного о педагогическом смысле ведер. Я опять кивала, соглашаясь со всем, что он говорил.
Наконец командующий Хитецу ушел. Мне сразу стало намного легче, мама. Я боялась, что не выдержу и ударю его. Рифико-сан тогда расстроится, наверное. И убьет меня. Ей ведь так дорог командующий!..
Сегодня я так и не увидела Рифико-сан, мама. Позже я узнала, что командующий дал ей индивидуальное задание - связанное с очередными гадкими монстрами и гайдзинами. Мама, мне хочется поверить, что это правда.
Ближе к вечеру появилась Юрико-сан. Она похлопала меня по голове и сказала: "Хорошо постаралась". От ее утренней злости не осталось и следа. Я никогда еще не видела Юрико-сан такой доброй и заботливой. Она взяла у меня ведра и поставила на пол, затем стала растировать мои онемевшие ладони. И шептала при этом: "Все хорошо, все хорошо", - и даже поцеловала меня в запястье.
Потом Юрико-сан отвела меня в общую комнату. Там уже сидели Куруми и Хитоми; они играли в маджонг, хотя Куруми не понимала и половины правил. "О, Марико-тян!" - поприветствовала она меня.
"Не приставайте к ней", - сказала Юрико-сан. - Она и так устала на сегодня".
Она втащила меня в свою спальню и велела закрыть дверь. Потом вытряхнула из подушки Фиро-тяна. Фиро-тян смешно фыркнул. Я потянулась было, чтобы погладить его - но остановилась, зная, что Юрико-сан может такое не понравиться.
"Не стесняйся", - сказала она радушно.
"Умм", - кивнула я и взяла Фиро-тяна на руки. Он сонно пищал и бормотал что-то.
Юрико-сан посмотрела на меня с недоумением.
"Я же сказала, можешь не стесняться", - с легким раздражением произнесла она.
"Я... я и не стесняюсь!"
Я не могла понять, чего же хочет от меня Юрико-сан.
"Ты и дура же ты", - произнесла она наконец и ударила меня по рукам. Фиро-тян полетел на пол.
Затем Юрико-сан наклонилась и задрала на мне юбку. Я ахнула, а она уже ухватилась за трусики и потащила их вниз. Я молча сопротивлялась. Юрико-сан прикрикнула на меня: "Прекращай это!" - и наконец стянула трусики на уровень колен. Я увидела собственные бедра, писечку - и зубки, что блестели в желтом свете лампы - и сжалась от стыда.
"Держи", - Юрико-сан протянула мне Фиро-тяна.
"З-зачем?"
"Чтобы расслабиться. Держи".
Я вспомнила, чем занималась с ним Юрико-сан пару недель назад, и попыталась сбежать. Я билась о дверь и старалась нашарить замок. Юрико-сан больно стукнула меня по спине палкой. Точнее, это был арбалет - ее собственное оружие. Я упала на пол, а Юрико-сан набросилась на меня сверху. "Сейчас сама все сделаю", - сказала она со смехом. И всунула Фиро-тян мне между ног. Зубки щелкнули. Я подумала, что сейчас они перекусят маскоту шею, и тогда пойдет кровь - ярко-алая, теплая. От этих мыслей мне стало дурно, и я обмякла. Я ждала, когда же брызнет кровь.
Но этого не произошло, мама. Фиро-тян высунул длинный тонкий язык и начал медленно облизывать десны зубок. И они не стали щелкать, не стали греметь и кусаться - нет, они спокойно позволили облизать себя. Я почувствовала тепло, что расходилось от нижнего ротика, и невольно застонала. Юрико-сан рассмеялась: "Ба-а-ака!" - и ущипнула меня за щеку. А Фиро-тян все фыркал и облизывал зубки.
Юрико-сан сказала правду, мама: я и в самом деле расслабилась.