Посв. Richie Rellik

За пределом нашей Вселенной
Бесконечны просторы Тьмы.
Мы уйдем туда непременно,
Ведь мы были там рождены.

Падший ангел чернее ночи
Позовет нас вслед за собой.
Но и там, где тени хохочут,
Мы не сможем забыть свою боль.

I.

Сквозь леса, сумрак чей ему с детства знаком,
юный рыцарь стремительно мчится верхом,
и угрюмые тени старинных легенд
из ночной темноты смотрят всаднику вслед.
Вот и мост позади. Близок замок отца...
Рыцарь пот вытирает устало с лица,
но не в силах тревоги и страха он скрыть,
потому что домой возвратился он мстить.
Было некогда так: молодой дворянин,
приближенный к двору короля паладин,
свое войско повел через множество стран
ради битвы с исламом в ущельях Балкан.
Дворянину сам черт был, как видно, не брат - 
в стольких схватках сражался французский отряд,
что прозвали их турки "Иблисова рать",
опасаясь их в поле открытом встречать.
В скором времени вождь, молодой паладин,
целым краем стал править - и править один,
никому не давая об этом отчет
и жестоко сводя с непокорными счет.
В позаброшенных замках магнатов былых
над листами склонялся он хроник и книг,
и крестьянин иной его часто видал
на дорогах к пещерам, лежащих меж скал.
И угрюмою стала отважная рать,
и никто никому не решался сказать,
что нашел предводитель средь римских руин,
когда с факелом ночью бродил там один...
А потом он, по карте сверяя свой ход,
поднял войско в нежданный и тайный поход
в глубину трансильванских ущелий и круч,
для старинных мистерий найти жаждя ключ.
В одиночестве он возвратился назад
и сказал, будто в битве погиб весь отряд.
Был он бледен и худ, словно при смерти был,
лишь в глазах был заметен неистовый пыл.
Вновь коня своего в ту же ночь оседлав
и приказов своих никому не отдав,
он покинул Балканы, вернувшись домой - 
наградил его титулом графа король.
Граф с тех пор избегать окружающих стал,
навсегда удалившись в родную Шампань - 
слух пошел про него в замках и деревнях,
будто стал каббалистом он в дальних краях.
Вскоре в землях, которыми граф тот владел,
мор неведомый ужасом стал душ и тел - 
слух о призраках черных пошел меж крестьян,
что пьют кровь из на горле зияющих ран.
И у графа семья вся в могилу сошла - 
дочь преставилась, после же дочки - жена,
и летел над Шампанью звон колоколов,
словно к Небу немому отчаянный зов.
Графский сын не попал в эту смертную тень,
до похода отправленный в дальний Лоррейн,
а потом граф про сына как будто забыл,
и домой возвратиться его не просил.
"Что ж, отец! Твое право меня не любить,
твое право меня и наследства лишить..." -
так подумал сын графа, и жить продолжал,
пока час тот печальный и злой не настал.
В его дверь постучался скиталец-монах
в пыльной рясе, с молитвой святой на губах:
"Только, юноша, ты злу положишь конец - 
ибо Дьяволу душу твой продал отец!
Я по косвенным признакам смог разузнать,
что принес в жертву Аду он верную рать,
и теперь кровь людскую, как воду, он пьет:
ведь служа Сатане, он вовек не умрет!
Многих я обошел - но мешает им страх
бросить вызов вампиру с оружьем в руках...
Если, юноша, рыцарь ты в сердце своем,
отправляйся в Шампань ты с надежным мечом,
и сруби нечестивую голову с плеч,
коли душу свою ты желаешь сберечь,
ибо волю Небес отвергая, любой
заключает невольный контракт с Сатаной."
...Рыцарь спрыгнул с коня, обнажил свой клинок -
он готов с корнем вырвать бесовский порок!
До центрального зала прошел - и застыл,
услыхав хриплый голос: "Я ждал тебя, сын..."

II.

Были окна в том зале завешены все,
в нишах факелы тлели, и в сумрачной мгле,
неприступнее Гадеса дьявольских скал,
перед юношей граф нечестивый предстал.
Сталь мелькнула, как молния, метя в врага,
и столкнувшись со сталью, она замерла.
Юный рыцарь ударил опять, и опять -
граф удары его успевал отбивать.
И почувствовал рыцарь тогда, что вампир
его жизнь молодую зачем-то щадил,
хоть и мог бы покончить ударом одним
в этом сумрачном зале с врагом со своим...
Вновь столкнулись клинки их стальные. Затем
прочь у юноши меч в темноту отлетел.
Безоружным остался он перед отцом,
и тому закричал, изменившись лицом:
"Будь ты проклят, губитель и изверг, вовек!
От клинка боевого ты смерти избег,
но страшись кары Господа - близко она!
Не спасет от расплаты тебя Сатана!
Ну! Руби! Я не дрогну, мне смерть не страшна!" -
гордо он и с презреньем смотрел на отца.
С лязгом в ножны вернул граф надежную сталь,
сослужившую службу, и хрипло сказал:
"Не грози карой Божьей, единственный сын!
Я служил ему долго, ведь я - паладин...
Но теперь я прозрел, и восстал на того,
кто взложил на людей гнет ярма своего.
Понял я - нет на свете ни Зла, ни Добра,
и не ради служения жизнь нам дана!"
"Лжешь, проклятый! От Бога нисходит Добро,
а из Ада из мрачного - Зло лишь одно!"
Усмехнулся граф: "Ты так уверен, что смог
различить таким образом, что есть порок
и что есть добродетель для этой Земли...
Но словам Посвященного все же внемли:
Нет ни Зла, ни Добра, что едины для всех!
В этом мире лишь к сильным нисходит успех,
ведь повсюду кипит только яростный бой:
каждый борется с миром, с людьми и с судьбой!
Дышишь ты - миллионы мельчайших существ,
внутрь тебя попадая, находят там смерть.
Ты идешь по траве - причиняешь ей боль,
как людское страданье, сильна она столь...
Что ты ешь? Плоть погибших в мученьях зверей!
А подумай о смерти невинных людей,
часто - лучших из лучших: им жадный свинец
на полях грозных битв дарит ранний конец,
исторгает их души холодная сталь...
Неужели же Богу и лучших не жаль?
Ведь во имя его эти битвы гремят!
Но жалел ли он хоть одного из солдат?
Юный рыцарь безмолвно вампиру внимал,
тот же речь нечестивую все продолжал:
"А кого миновали и сталь, и свинец,
ожидает, быть может, страшнейший конец.
Мало ль в мире голодных? Увечных? Больных?
Что Господь милосердный содеял для них?
Если сын его мог всех легко исцелять,
почему Бог заставил столь многих страдать?
Мало разве ничтожеств у власти стоит,
мало ль гениев нищих? Иль Бог не глядит
за твореньем своим, или сам он - злодей,
что усердно пытает несчастных людей,
позволяет скотам убивать мудрецов,
покровитель тиранов, лжецов, подлецов?
Ты чудовищем, верно, считаешь меня,
но подумай - сколь мало успел убить я,
и сколь много в могилу до срока легло
по одной только воле Творца своего?"
"Им воздастся за гробом!" - "Ты знаешь о том?
Или глупость несешь вслед за жирным попом?
Кто вернулся оттуда? Кто знает, что там?
И за что даровать Рай ничтожным рабам?
И зачем заставлять человеков страдать,
если Бог сразу может блаженство им дать?"
"Чтобы нас испытать!" - "Но зачем? Для чего?
Коль мы созданы волей его одного,
он нас мог совершенными сразу создать,
и возможность грешить изначально отнять!
Но не сделал Бог так... Стало быть - его нет,
или есть, но - Тиран, ненавидящий Свет.
Вы, рабы, этот Свет называете Тьмой,
а ее вы связали с одним Сатаной:
что ж, смотри, сын, каким я во Тьме этой стал -
я бессмертие волей и мужеством взял.
Я могу пасть от вражьей руки, как любой,
но покуда я жив - я останусь собой,
а не псом, что скулит у хозяйских сапог..."
Ничего юный рыцарь ответить не смог,
и тогда черный граф к нему руку простер:
"Прекратим же немедленно тягостный спор -
выбирай же, что ближе: во прахе истлеть
или в вечности править, презрев саму Смерть,
иль бессмертным воителем Истины быть,
и сражаться с врагом, и кровь рабскую пить?
Пережевывать жвачку в хлеву и мычать,
или вровень с Богами Бессмертными встать?"
И тогда пред отцом на колено одно
сын его опустился. Грянул гром за окном,
и свинцовые тучи над замком сошлись,
закрывая собой безразличную высь...

III.

...Королевскими ратями был окружен
древний замок в Шампани, наполненный Злом,
потому что дошел до монарха ушей
слух о том, что творил нечестивый злодей,
черный граф, повелитель вампиров, колдун.
Далеко слышен пушек был яростный гул,
звон мечей, поражавший вампиров тела,
только графа, казалось, ни сталь не брала,
ни свинец, ни огонь - он средь битвы стоял
и клинком королевских солдат поражал.
Рядом с ним стоял сын его - тоже вампир,
тоже верным мечом нападавших разил.
А когда стало ясно, что не устоять
им в бою, не разбить королевскую рать,
свистнул граф во всю мочь, и два черных коня
принеслись из неведомых далей туда,
и вскочили на них два вампира тот час,
чтоб пропасть навсегда с человеческих глаз.