Было у отца три сына. Двое умных, а третий - Иван царевич. Ну, стукнуло им, поросятам, почти 18. Возраст-то призывной. Будь ты хоть расцаревич-королевич, а долг родине отдай. И вот решил царь-батюшка своих оболтусов от армии отмазать. Выдал он им табельное оружие - луки тугие, и приказал стрелять. А куда стрела залетит, там первую попавшуюся девицу хватай - и женись. Так и
появился брак "по залету". Это уже потом ему другое толкование придумали.
В общем, старшие братья толь поумнее были, то ли стреляли похуже, только нашли они свою судьбу прямо за воротами. А Иванушка как запендерил стрелу, так запендерил. Олимпийский рекорд отдыхает! В общем, насилу отыскал он ее в глухом болоте. Смотрит - держит ее во рту лягушка. Вроде - симпатичная... А, не один ли черт. Жениться - так жениться. Завязал он лягушку в платок - и прямо в ЗАГС. А там их, быстренько, и расписали. А лягушка ни слова не сказала. То ли говорить не умеет, то ли не против замуж идти, не поймешь. Да кто ее, зеленую, спрашивать будет? В общем, отгуляли зараз три свадьбы.
Ну, царь-батюшка, на радостях, принял немного лишнего, и решил своих невесток "проверить" - хороши ли хозяюшки. Типа, до свадьбы никак было, торопился. А сейчас, типа, самое время. Ну кто с пьяным, да еще с царем, спорить будет. В общем, задал задание - простенькое: к утру всем царевнам во дворец по булке хлеба испечь.
Пришел Иван домой, принес жену в платке, сунул в миску, подлил водички. И решил на царский хлеб забить. Утро, типа, вечера мудренее, магазины работают, так что получит батюшка свою плетенку. Ну а если не по вкусу придется, так пусть не жрет, с голоду-то не помирает.
Наутро просыпается, трусы подтянул, глаза протер - мама дорогая! Стоит посреди стола такой каравай - отпад! Снизу булка, большая. На ней котлета - тоже приличная. А еще сыр, петрушка, кетчуп - и вторая булка сверху. Такой вкуснотищи в царстве-государстве отродясь не едали. Главное - большущая! Иван чуть слюной не задавился. Поворачивается к лягушке - а та ему молвит голосом человеческим:
- Это, Иванушка, не царское задание, а тебе биг-мак на завтрак. Трескай на здоровье. А цареву булку во дворе на телегу грузят.
В общем, если путь к сердцу мужчины лежит через желудок, лягушка его нашла. Даром что в болоте воспитывалась. Расцеловал ее Иван на радостях, и во дворец.
А там - новое задание. К утру сплести на все окна в шестиэтажном дворце занавески тюлевые.
Старшие братья с женами уже суетятся, с линейками бегают, замеряют. А Иван царевич эти окна даже считать не стал. Пришел домой, подлил жене водички в миску, сказал про тюль на окна, да спать завалился.
Утром просыпается - все в порядке. Биг-мак на столе, кофе согрет, трусы поглажены, царев тюль во дворе на телегу грузят, а жена сидит себе в миске, да помалкивает. Лепота! Почувствовал Иван - царевич, что он, похоже, влюбился. Только вот не знает - взаимно, или нет.
Только он собрался с женой на эту тему побеседовать - как от царя гонец: вечером прибыть на бал, при полном параде, в галстуке, с женой. Тут открывает лягушка рот, и говорил, опять-таки, на чистом человеческом:
- Ты, дорогой, парься в сауне, а здесь твои переживания никому не интересны. Расслабься, выпей пива и иди себе на дискотеку один. А я следом за тобой буду. Только денег на такси оставь.
Ну, Иван так и сделал. А что ему еще оставалось?
Жены старших братьев пришли все прикинутые, платья на полцарства тянут, да и то если со скидкой. На головах прически такие мощные, столько и волос не бывает. Видно, всех мамок-нянек принудительно остригли. Увидели Ивана, давай над ним прикалываться: типа, где ж твоя драгоценная, небось в салоне красоты задержалась? И что она там делает - волосы наращивает или бородавки сводит?
Только Иван-царевич рот открыл, чтобы ответить что-нибудь матерное, как трубы протрубили, двери распахнулись - гости все, естественно, туда, чуть царя не запинали. Смотрят - а в дверях такая красотка стоит, куда там Джулии Робертс. Хотя рот похож, тоже широкий. Вот по этому рту, да еще по колечку обручальному Иван жену и признал. Ну, ясен пень, тусняк на смарку. Все мужики вокруг лягушки хороводом, а тетки - в туалет покурить, ну и позлобствовать заодно. Стоят у стеночки, яд змеиный в баночку сплевывают. Вдруг старшая невестка слышит - Иван царевич проветриться вышел. Подмигнула средней, выкатились они вдвоем, и давай его окучивать: ты, типа, подумай сам, что ж это за дела такие, почему царевна в коже лягушечьей ходит, что за бразильский карнавал. И семью царскую позорит, и тебе не дает на красу свою сказочную налюбоваться. Не иначе - для кого другого бережет.
Помутилось в голове у Ивана-царевича, рванул он домой, перерыл там все, нашел-таки кожу лягушачью и порвал ее, как Тузик грелку. Тут поднялся ураган, чуть терем не разметал по бревнышку, стекла выбил, двери высадил, деревья поломал, все скамейки с урнами поперевертывал, статуи расколотил, в общем, жуть! А главное - подхватил царевну-лягушку, и завертел в синее небо. Она и на помощь позвать не успела.
Наутро пошел Иван-царевич во дворец, набил братьям морды, просто так, чтобы баб своих не распускали, с царем-батюшкой пособачился, за то, что со своими заданиями не вовремя влез. Но на него никто особо не обиделся, поняли - горе у человека. Потом вернулся в терем, собрал рюкзак, взял удочки - на всякий случай, вдруг по пути речка хорошая попадется, и пошел искать жену. А как искать? Он ведь даже имени ее спросить не успел, ни какого роду, ни откуда. В ЗАГСе то их по отдельному царскому указу записали, во всех бумагах она лягушкой проходила.
Ну, вот идет он себе, идет. Горюет. Вдруг видит - посреди леса избушка стоит, да не простая, а на курьих ножках. Иван был мужик грамотный, сказки в детстве читал. Понял он, что попал прямиком к бабе-яге. Только про "к лесу задом, к Ивану передом" - не понял. Интересно, как она встанет к лесу задом, если тут кругом лес, на все четыре стороны? Тут как не повернись, все равно получится к лесу сразу и передом, и обоими боками. Решил Иван избушке голову не морочить, а то еще крыша поедет, сорвется изба с места да застрянет где-нибудь в болоте, беги потом за трактором. Обошел он избушку, постучался, как культурный человек. Оттуда голос:
- Энто кто тут шастает, "Фостера" напившее, чипсами "Лейс" закусивши, и, что интересно, с утра пораньше. Не иначе тут русским духом пахнет, культурные люди с утра пораньше не квасят, да еще такую гадость, для желудка и печени вредную.
- Ты, бабка, гостя сначала напои, накорми, в баньке попарь, а потом лекции о здоровом образе жизни вкручивай. А лучше, скажи мне прямо, где жена моя?
- Ну, ты даешь, милок, угля стране. Хоть мелкого, но в большом количестве, - засмеялась Яга, - откуда ж я про твою жену знаю, если даже ты сам как вошел, так и не представился. Ты скажи толком: кто такая, как звать, как выглядит, где и когда видел в последний раз. Ну, и что случилось.
- Зовут... как-то зовут наверное, - Иван задумался, - выглядит... ну, примерно вот так - тут он руками описал что-то, похожее одновременно на гитару и на почти доеденный шашлык на шампуре, - видели ее в последний раз гости моего папаши, я в то время в другом месте был немного занят. А случилось стихийное бедствие и больше я ничего не знаю.
- Да, прямо скажу, не густо, - ответила Яга, - и кто ж вас, молодых, так жениться-то учит?
- На-блю-дать - по слогам пояснила бабка, - по золотому блюдечку наливное яблочко катать будем.
- Ой, - тут Иван смутился, - если ты про то яблочко, которое на комоде лежало, так я его съел... случайно.
- Ну, прикололся, Ванечка, - засмеялась бабка, - неужто ты думаешь, что в таком тонком деле от фрукта неразумного хоть что-нибудь зависит? Энтих яблочек у меня полный лес, только они все кислые, потому что дикие. Был тут один, тоже Ванька, только не царевич, а ботаник. Пытался мне старой, про какие-то прививки толковать. Дескать, можно дикую яблоньку с садовой скрестить, и будут яблочки наливные. А я ему взяла, да и брякнула - ты, если такой умный, так мою избу с курицей скрести... видал, что получилось? Одно слово - курам на смех. Хорошо, яйца не несет, а то прикинь, как здесь жить, если ей взбредет за цыплятами бегать?
Яблочко, тем временем, каталось себе по блюдечку, и показывало сначала Иванову родину, а потом все города и страны, начиная с Евросоюза и заканчивая Австралией и Океанией. Прием был отличный, без помех. Видно, бабкина антенна была покруче, чем у "Билайна".
Долго каталось. Иван даже дремать начал. А потом что-то его как толкнуло. Голос сердца, не иначе. Смотрит он в бабкино блюдечко, которое совсем даже не блюдечко, а размерами с хороший тазик будет, и видит - сидит его девушка у окна с железной решеткой, грустит. Вздыхает. Тут яблочко дало общий план, и Иванушке реально поплохело: замок на горе неприступной, без альпинистского снаряжения и, как минимум, еще одного товарища, не влезешь. А если и влезешь - что делать? У замка стены толстенные, ворота мощные, лбом не пробьешь. Пожалуй, пластиковой взрывчаткой можно попробовать, да только кто позволит ему пилить на эту гору с рюкзаком взрывчатки, а потом под воротами мину монтировать. Все подступы под наблюдением. Только в бабкином блюде Иван насчитал на стене четыре видеокамеры.
- А чему тут радоваться? - отвечает Иван, - такой домик в деревне взвод краповых беретов в полном вооружении не расколет, не то, что я... с удочками. Или у тебя, бабуля, где-нибудь в комоде меч-кладенец припрятан?
Яга аж побледнела:
- Ты что, молодец? Это ж холодное оружие, незарегистрированное, за него ж срок впаять могут. Нет у меня ни меча, ни копья. Вот, разве, газовый баллончик могу подарить. С перцем.
- Спасибо, бабушка, лучше себе его оставь, огурцы мариновать. А вот скажи, нет ли у тебя ковра самолета, шапки невидимки и еще кошелька-самотряса, в котором деньги никогда не заканчиваются.
- Э, милок! Да будь у меня такой анвентарь, нешто я сидела бы сиднем в глухом лесу? Села бы на ковер-самолет, одела б шапку-невидимку чтоб на границе не заарестовали без визы - и на французскую Ривьеру, старые кости в теплом море полоскать, да деньги нерастратные спускать...
Пригорюнился Иван, да делать нечего. Поблагодарил он бабку, да пошел себе дальше. С удочками.
Ну, совсем с голыми руками в путь-дорогу Яга его не отпустила, дала с собой трехлитровую бутылку самогона, настоенного на еловых шишках, такого термоядерного - раз понюхал, и понеслись кони белые...
Долго шел Иван. Уже дело к вечеру. И вдруг навстречу ему выходит медведь. Здоровый такой. Иван аж присел. Ну, думает, прости, любимая, и прощай. Тут моя экспедиция и кончилась. А медведь, похоже, голодный, и злой по этому поводу жутко. Испугался Иван, да со страху и ляпнул:
- Не губи меня, зверь лесной. Я животных люблю с детства, и вообще, активист "Гринпис"...
Медведю эти вопли, понятно, по барабану. Он прет себе на царевича, и уже облизывается.
- Я в детстве гепатитом болел, у меня печень ядовитая, - орет Иван.
- Спасибо, что предупредил, добрый молодец, - отвечает медведь, - печень я есть не буду.
И уже лапу поднимает. А лапа у него размером с хорошую лопату, и когти как ножи столовые из титана. Совсем кисло стало Ивану. Понял он что медведь - псих законченный. А с психами соглашаться надо, им ни в коем случае перечить нельзя.
- Хорошо, медведушка, - кивает он, - а кушать ты меня как будешь? Прямо так, с кафтаном, сапогами, и рюкзаком? Только там пряжки железные, как бы у тебя от такого блюда несварение не случилось. У вас ведь, сам знаешь, такие буреломы, что скорая не успеет. Да у тебя наверное и телефона нет.
- Нету, - кивнул медведь, - Билайн в такой глуши не берет, а Мегафон - дорого. Ладно, уговорил. Раздевайся. Одежу свою сложи аккуратненько, я ее потом в секонд сдам.
Сел Иван на кочку, сапоги снимает, кафтан расстегивает, футболку с надписью "Манчестер Юнайтед" через голову стягивает. Бросает все кучкой. И, между делом, интересуется:
- А что, Михалыч, может нам с тобой дернуть по маленькой. Мне - за помин души христианской, тебе для аппетиту. Ну, опять же, и за знакомство.
Медведь поломался немного, пооглядывался - да и плюхнулся рядом.
- Ну, разве что по маленькой. Наливай.
В общем, упоил его Иван в зюзю. Тот, даром что зверь здоровый, а к алкоголю непривычный. К тому же Иван военную хитрость применил - раз пил, другой за ухо лил. А медведь никаких хитростей не применял. Не знал он, что в таком простом деле еще и хитрости бывают. За что и поплатился. В общем, свалился медведь и захрапел. А Иван собрался потихоньку, да и бежать. Самогон недопитый, правда, оставил. Чтобы медведь, как проснется, сразу в погоню не спешил, а маленько задержался. Суток на двое...
В общем, долго ли, коротко ли, а до особняка Кощеева, на Рублевском шоссе, Иван-царевич добрался.
Добрался-то, добрался, а вот как внутрь попасть? Почесал Иван репу, и решил, что наглость города берет, бог любит смелых и придурков, двум смертям не бывать, а от одной можно увернуться.
Подошел он прямо к воротам, постучался.
- Кто таков, по какому делу? - спросил голос из домофона.
- А Иван, - отозвался Иван, - свидетель иеговый. Хочу поговорить с вами о Боге. Указать путь истинной веры.
Видать, Кощею скучно было до смерти, потому что он Ивана впустил.
- Ну, - говорит, - куда ты, божий человек, йоговый свидетель, путь указываешь?
- А в Рай, - отвечает Иван.
- А что такое Рай?
- Место такое клевое, где все сразу поп-звездами становятся, и нектар можно употреблять сколько угодно, и хоть прямо во время работы, только поощряется. Туда души праведников после смерти попадают.
- Хорошее место, - согласился Кащей, - только мне путь туда без надобности. Бессмертный я.
- Такого не бывает, - отвечает Иван, - есть и у тебя смерть.
Неизвестно, с чего Кащея на откровенность потянуло, только он не спорит:
- Есть, - говорит, - только добраться до нее мудрено. Она у меня на конце иглы, а та игла...
- Знаю, - кивает Иван, - в яйце. Яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, а сундук на вершине дуба.
- Сам ты дуб, - ржет Кащей, - если так тупить, то тупак умрет. Дуб вывернуть - не вопрос, один мужик, одна бутылка водки, один бульдозер. Смерть моя, Иван, в "киндер-сюрпризе" спрятана.
- Эво как! А если попадется кому?
- Так и попадается, чуть не каждую неделю. Там, вместе с ней, бумажка лежит, что если кому иголочка попалась, то ее, в целости и сохранности, нужно быстренько в ближайший магазин нести, и получишь приз. Несут, как миленькие. Ни разу осечки не было. Им ведь со смерти моей никакого прибытку, а с жизни - приз.
Призадумался тут Иван. Это сколько же этих киндерсюрпризов по всему свету. Поди - найди, в каком смерть кащеева. Видно, так и пропадать его лягушке у Рублевского отморозка в домработницах, да без паспорта.
Идет он себе, невесел, буйну голову повесил. И вдруг навстречу ему медведь. Ваня аж присел. Все, думает. Лучше б уж Кащею морду набил. Так и так помирать, так хоть не полным чмо.
А медведь вдруг как обнимет Ивана!
- Куда ж ты, друг, подевался!
То есть он как пили - помнит, как разговоры разговаривали - помнит, а как съесть Ивана собирался - забыл. Подумал Иван, стоил ли напоминать, и решил - дело прошлое.
- Понимаешь, - говорит он, - друг мой медведь, такое дело. Ищу я жену...
В общем, так всю историю и рассказал.
Медведь думал недолго.
- Дело твое, друг Иван, проще, чем два пальца об асфальт. Ты иди со мной, ничему не удивляйся, и, главное, под ногами не путайся. Я его сам сделаю, двоим тут работы нет.
Вышли они на лесную поляну. Начал медведь скликать всех птиц, зверей, насекомых, вообще все подряд, кроме людей. Народу набилось, хуже чем на футболе! А Медведь им говорит:
- Так, значит, и так. Есть дело. Все сейчас берут по металлоискателю, и по свету киндерсбрпризы проверять. В котором иголка обнаружится, не вскрывая тащить сюда. А если кто вместо этого за призом попрется, так его доктор Айболит никогда в жизни больше лечить не будет!
Разбежались звери, птицы, муравьи в разные стороны. Остались Иван с медведем вдвоем.
- Про Айболита наврал? - спрашивает Иван.
- Почему? Все правда.
- Так он же добрый, всех зверей лечит.
- Ага, - кивнул медведь, - только добрый, это еще не значит - идиот. Я - его крыша.
В общем, не успело солнышко закатиться, а киндерсюрприз с иголкой был уже у них. Недалеко и увезти успели: то ли в Бельгии, то ли в Дании обнаружился, в общем, в Европе.
Подходят они снова к воротам Кащеевым, и давай их трясти. Выходи, мол, олигарх недоделанный, будем твою иголку на нашу жену менять.
А Кащей выходить не торопится.
- Иголка, - говорит, - эта, из особого сплава. Ее и медведь хрен сломает.
- Да я и пытаться не буду, - отвечает медведь, - больно нужно напрягаться. Хрен у меня вообще не для этого, а в сумке еще остатки Бабки-Ежкиного самогону болтаются, как раз на такой случай. Я тебя, в натуре, замочу. Кину твою смерть в эту смесь, и через пару дней будет тут замок с привидением, историческая достопримечательность на радость туристам.
Словом, отдал Кащей царевну Ивану, получил за это свою иголку, без всяких хитростей, честно. Потому что медведь-то деловым оказался, а деловые люди концы разводят по честному, им беспредел не нужен.
Приехал Иван назад, к папе.
А как приехал, так сразу сказал ему, чтобы с трона слазил, и ехал в деревню рыбу на удочку ловить, потому что, судя по последним событиям, он уже давно в маразме. Старшие братья его поддержали, их эти его задания тоже достали. А когда медведя увидели, так вообще со всем сразу согласились.