Заутренняя. Звон колоколов. 
И лето распахнуло ставни, 
Как в горницу ворвался дух цветов, 
То куст сирени, распустился в праздник. 
И всё вокруг вдыхало аромат, 
А сердце наполнялось теплым летом. 
И этому мгновенью был он  рад, 
Что видит радугу с рассветом. 
Да, красота такая лишь в краю, 
Что Псковскою Губернею зовется. 
Там годы по аллее пробегут, 
И воздух цветом липы разорвётся. 
Ведь всю аллею из отборных лип, 
Семейство Пушкиных  садили, 
А помогал им знать, Александрит. 
Он был халдеем, но все его любили. 
На ярмарку, исхоженной тропой, 
Детьми через Захар Село бежали, 
А вместе с ними, дети слуг гурьбой 
Бежали, и шутковно напевали. 
По праву руку колосилась рожь, 
И словно окиян, безбрежно грала, 
Лишь васильки на них взирали сквозь 
Колосья ржи, сквозь солнышка забрала. 

Там, повернувшись, ты увидишь лес. 
Зубчатый, словно тын, скраю именья, 
То он густой, а то вдруг лысый весь, 
И видны солнца отблески и тени. 
Туда, в тот лес,  с маменькой ходил 
Поласоваться ягодой, грибами, 
Там много всяких яств он находил, 
Лукошки были полные дарами.

Всё это диво, только в летнюю пору,
А осень вносит в жизнь другие измененья.
Тоской осенней  тихонько по лесу брожу,
И в голове рождаются стихотворенья.
Про то же мудрое село, в убраньи  всполох,
Про парк, про мост, и поле то,
И ярко - пёстрый лес, всё злато серебро,
Где убранная рожь, в снопах на колах.

Хочу поведать вам, про белую зиму,
Которая с поэтом вслед тропинкой шла.
И много он писал красот на эту тему...
Зима, его попутчицей всегда была.
Как-то особо, нежно, благосклонно, 
Творец вручил ей вольные года.
Шло вдохновенье рядом скромно,
Зима не подводила никогда.

Мороз объял старушку землю,
И во владения вступила зимняя краса,
Она ждала, как девица за дверью,
Тот свой черёд, свои законные права.
Да, лето, осень полны див, прекрас и чаров,
Но всё равно, им не подстать зима.
Она полна сюрпризов, сказок и даров,
Ни с чем и не сравнимых на года.


Да, да, те ели в белом одеянье,
Словно невесты света у венца, 
Искрящих всплеском, в сказочном убранстве,
Как бриллианты дорогущего кольца.
Ну а ещё, мне умиляет
Хруст снега, взятый морозцой,
Так дивно светом он играет,
Слепит глаза, морозит взор, лицо.

В эту пору влюблена я с детства, 
В звон бубенцов, летящий за тобой, 
В мороз трескучий, от которого уж никуда не деться, 
И изморозь рисующая сединой. 
Да, благородной сединой, искрящейся алмазом, 
В лучах играя с солнцем и луной 
Необозримой прелестью, невиданною глазом, 
В извилистой дорожке за селом.

Всё там же, в изобильи снега 
Стоят деревья, в белом одеяньи сна. 
И кони тройки с утреннего бега 
Рвут воздух и дрожит, дрожит земля. 
Деревья, лишь чуть вздрагивая с ветром, 
Нас одаряют красотою дивных сил. 
Извозчик весь в армяк одетый, 
Дыханьем тёплым, воздух окропил.

Присвистнув посвистом сердитым, 
Лошадок пегих топот, живо подхватил. 
И я в санях летящих по ухабам снежным 
Горел морозом, и смех мой зимний дол скрутил. 
Был полон страсти и любви безбрежной, 
Смеясь, лошадок пегих подгонял. 
Зима! Мороз своей рукой небрежно 
Меня за нос, за щёки щекотал. 

Земля усыпана сим жемчугом из снега, 
Горящим и сияющим в лучах. 
Я мчусь по ней, на тройке пегих... 
Полозья  всё горят, в сердцах,  в речах. 
Втяну ноздрями рьяный зимний воздух, 
В котором зима, так властвующе царит. 
И он по лёгким, нежно, хладно, просто, 
Как кровь по жилкам, ручейками побежит.

А кони, словно ангелы на крыльях, 
Взлетают ввысь, уже в который раз. 
И я дивлюсь, да о зиме мечтаю, 
Как с горки буду мчаться с ветерком раз в раз. 
Коплю красу, чтоб отразить всё на бумаге, 
Питаю каждой фиброю заснеженной души. 
И радуюсь зиме, её владениям, отваге, 
Холодной подступи - в  завьюженной тиши. 


Как и когда-то Александр Пушкин
Бывая малым, милым удальцом,
Собрав на сани разные игрушки
Спускался к низу, сразу за крыльцом.
Сияла сребром снежная услада,
Манила в счастье, ярким смехом лет,
Где всё кружилось в детстве до упаду,
Идя за некой истиной  во след.

За круговертью, я не успеваю 
Заметить в памяти природную красу. 
Красу зимы, что так в поэмах воспеваю, 
В которой я пишу, дышу, живу. 
Ну, пегие, ну хватит резвой прыти. 
Позвольте близость снега ощутить, 
Постойте, ну же, ну родные, погодите... 
Я так хочу мой зимний мир запечатлеть.

Люблю всем сердцем, зимние алмазы.
В них затаилась сказка, волшебство.
Я посвящу ей тысячи рассказов
За то, что детство вместе с нею шло.
Чтоб страсть в душе не угасало,
Чтоб в памяти застыл портрет зимы.
Чтоб детство вместе с ней плясало,
И чтобы не старели мы.
-------------------------------------------------  

То я тебе кусочек рассказал, 
То маленькое зёрнышко прикрасов,
Где целый мир сюда  спешил,
Рисуя литеры красот чудесной краской.
И мог бы я ещё о многом говорить,
Про мудрый дух Захарьевых округ,
Про то, как ладно с Пушкиным дружить
На строках, в коих он, мне славный друг...
  
Но сей повет,  Батюшка рассказал
Он как то позавтракать позвал
Вскипел уж самовар как раз-то.
Я сразу гостем в ихнем доме стал,
В атласных лентах, фраках и халатах.
Примерив этот бесподобный мир,
Я вдруг в мальца сынишку обернулся,
И  средь фантазий, муз, пера и лир
Его таланту-видеть, улыбнулся.

Да сразу стал ту жизнь-то проживать,
Расти, играть, и в общем верить в чудо,
Которого не каждому дано видать,
Так как оно приходит с неоткуда.
И с этих пор я - Сашенька - сверчок,
Так Мамушка Арина детку называла,
Я в строках века уж не новичок,
Но мне всегда не ведомого мало.

Сбежав с приступок, распахнул я дверь, 
А на столе уж стыли плюшки няни. 
Я вдруг голодный стал, как - то из леса зверь, 
Но до стола, не вымыв руки, не впускали,
Сей быт был полон строгости мирской,
И четких выполнений воли,
Когда как мир господ был завсегда такой,
В границах исповеданных историй.

Матрена набрала кувшин водой 
И с рушником ждала меня у двери, 
- "Идем-те с умываться, Ястреб молодой, 
Опаздывать к столу, худо поверье." 
И я с прискоком к служке побежал, 
Ведь мой желудок жаждал сладостала,. 
Водой лицо и руки умывал, 
Матрена рушником меня стирала. 

"Я вымылся, и я бегу к столу!"- 
В гостиную стрелою я ворвался, 
Но Батюшка остановил мою ходу: 
"Прежде чем есть, ты сын мой помолился?" 
Я встал, закрыл глаза и замычал, 
Как будто я молюсь усердно, 
А сам, прищуря глаз, за всеми наблюдал... 
Быстрей сказать "Аминь" и есть безмерно. 

Позавтракав, я матушке помог 
Снести на кухню, самовар и сушки. 
И маменька меня, поцеловала в лоб, 
Впустив ладонь в чудные завитушки! 
"Ну что ж, беги, гуляй пока светло, 
Но до темна, домой, в семь будет ужин" 
И так мне стало хорошо вдруг и тепло... 
Моя семья - то мой очаг, и он мне нужен! 

А за верандой ждал меня мой парк, 
Горбатый мостик с дивною околой. 
Журчащий ручеёк, бурлящий весело трактат- 
Он обрамлял за мной всё дворовое. 
И дед халдей у скормицы сидя, 
Ножом из древа лодочку стругал мне, 
Чтоб я её по ручейку пускал, 
На мостике за нею сверху наблюдая.

Лета спустя, минуя осень вновь,
Зима моя берёт бразды правленья,
Морозит душу, где застывает кровь,
И нету в людях бытных просветленья.
За то в моём явленьи, в голубых мечтах,
Зима - владыка, с ней никогда не скучно,
С ней ты летишь за вьюгой в белых небесах,
И восхищаешься рукой её могучей.

 Там в зимнем свете - мой драгоценный парк 
Сияя сребром, проблесками злата. 
Он так прекрасен, он благороден так, 
Он полон сказки, в нём волшебства палаты. 
А дивный мостик с чудным кружевцом 
Блистающим лучами в хладном утре, 
Похож на барина, с всем улыбающим лицом, 
Зовущим в парк гулять, пуская в своё нутро.

Бегут года за годом, тот по старше год,
А в памяти живут все детские мгновенья.
У ёлки нашей, дивный, пёстрый хоровод,
И в лето, осень, и весну, мои повиновенья.
Я уж не мальчик, я своей Отчизны муж,
И я творю себя, как знаю, как умею...
Нашёл в поэзии своей благую брешь,
Я ей живу, и в памяти своей лелею.

Звучат в ушах слова отца, в тиши:
- Мой агнец, мой венец природы.
Ты продолженье яркое, моей души,
Ты колос страсти, и любови всходы.
Живи же вздохом, радостью единой,
И поглощай собой, что Бог нам дал.
И будешь ты любим, да и потребен миру,
Который за тобою тихо наблюдал.

Как мало человеку нужно на земле, 
Родиться в счастье и расти в заботе! 
И видеть красоту, и в ночи, и в светле. 
Да возложить пером в своей работе.
Тебе мой сын, дано судьбой писать,
Ты взял от нас всё самое благое,
Тебя,  поэзии в поруки, можем мы отдать,
Ведь ты же наше семя очень дорогое.

Нужно беречь, те годы, что даруя, 
Господь перстом чертает на судьбе.
И помнить всё, пусть даже негодуя
О том, что юность не догнать уже.
Запомни, жизнь дана едино, 
И ты не смеешь необдуманно шагать.
Ценить, беречь, любить её необходимо...
Да попусту её не прозябать".

Мой батюшка был самый мудрый,
Его словами по сей день живу.
И как молитву, чту я ранним утром:
"За мать голубку, за отца мечту"!
За ту мечту, что рано на рассвете,
Отец с халдеем, у скрижаль плели,
Она о сыне, обо мне, поверьте,
Они её как капельку, росинку берегли.

А Матушка любовью согревая,
Учила быть искрящейся звездой.
Ценить семью, любовь к своему краю,
Частичкой быть природой золотой.
Она твердила, и всё время говорила:
"Сынок, не забывай Родимый край,
В котором я тебя родила, и боготворила,
В любви и в ласке, ты родной не забывай".

Моя, душой любимая, родная мама.
В мозгу твои слова: "Зри и внимай природы стать".
Я ничего тогда не понимая, 
Не знал, куда мне зрить, и что же надо внять?
Ты мне доступно, лишь сейчас, всё объясняла...
Но детство я тогда, тебя не мог понять.
В твоих ученьях понятного мне было мало,
Спустя года, уже не нужно боле объяснять.

Ну а теперь, оттуда и доселе,
Весь промежуток детства, юности моей,
Я понял путь свой, понял свои цели,
Которыми живу, в искомой памяти из дней.
В ней, пеленой туман, сокрыл истории угар,
В котором, волшебства богато.
Там новогодний мир, там детский дар,
Там жизнь моя, моя душевная отрада.


Особый дух, особый свет, благо миротворенье. 
В особой красоте, аллея лип, 
Рук, Деда с Батюшкой творенье, 
Которая и до сие поры, тревожит и манит. 
Там  маменька моя, в особой красоте 
Под пледом в кресле отдыхая,
Томится в неге, в доброте,
С окна за небом вольным наблюдая . 

В ней, тихо к скормице иду, 
Стараясь не обращать вниманья, 
Я вспоминаю лето на ходу... 
И лодочку, что Дед - халдей стругал мне. 
Лесную ёлку, в зале праздничного дня,
Которую, отец зимой из леса к нам принёс, и
Её наряды, шишки, звёзды, леденцы и мишура.
Всё в памяти моей, все сладостные грёзы.
-----------------------------------------------------
Ах, вот ещё о чём вам расскажу,
О зимних сказках детскими глазами.
Ведь я сейчас, не так на всё гляжу.
И объясняюсь чуждыми для вас словами.
А мой рассказ начнётся сладом так,
Чтоб поняли, о чём слова томятся,
 Как зимушка со мной играет, как
Обряды и уклады у людей хранятся.

Итак. Январь. Второе. День святого денства,
Мы с маменькой, даянья во уклад несли.
Она меня учила с малолетства,
Закону Божьему, во послушаниях десны.
В них говорилось, что а дня второго,
Рожденное дитя, восхвалит людный крест,
И нет ему пути другого,
Так чтите, веруйте, в тот Соломонов шест.

  Я был юнец, и ничего не зная, 
Стоял в мороз, за руку матушку держа, 
Когда весь люд, то чадо восхваляя, 
Дарил подарами, от веры чуть дрожа. 
А там, поодаль, на салазках с горки 
Детишки весело срывались с визгом вниз. 
Я ждал, считал мгновения концовки... 
Я жаждал игр, но тут Храмовна жизнь. 

Ну, а когда все мирно вышли в дворье, 
Перекрестив перстами на меня... 
Мне маменька сказала: "Беги на взгорье!" 
От моих пят летела лишь искра. 
Я мчался в весь апорт, сайгаком горным, 
И мои щёки рделись на ветру. 
Я помню, крикнул маменьке вдогонку: 
"Не бойтесь, к ужину я точно прибегу!"

Затем, придя домой, переодевшись, 
Меня усадят в кресло у светца. 
И я от неги томно, чуть согревшись, 
Мать обниму и обниму отца. 
Тепло ладоней полно и поныне, 
Когда родных со мною рядом нет. 
Ведь их горячность больше не остынет... 
Оставив в памяти прожжённый, вечный след. 

Тогда, ну а точней, в январские морозы, 
Да, да, в Крещение - купального числа. 
Когда весь люд, по снегу босым 
Шёл к проруби, грехи смыть из чресла.
И были равны все и слуги и бояре.
Им всем хватала места у святых святынь.
Стояли дети, женщины, селяне.
Их мысли были благи, не чужды.

И я шёл с Няней, весело шагая 
В бортках, по снегу, настами хрустя. 
Я шёл игриво, ничего не понимая, 
Как-то на ярмарку,  Захарова Села. 
Причуд зимы, мне не понять доселе, 
Зачем же было в прорубь-то нырять? 
Я лишь подумал, и мороз пошёл, по теле. 
Да зубы стали дробью "Отчий" отбивать. 

Но все мои испуги, были четны. 
Мы лишь набрали во кувшин воды, 
Воды крещённой - Господом ответной, 
Омыли руки, смыв грехов следы. 
Но я тогда не знал, в чём был я грешен, 
И для чего мне нужно воду пить? 
Я словно елка, был вопросами увешен, 
Но мне никто, так и не смог всё объяснить. 

Вот так прошел момент у моей жизни,
И детство в час, управиться смогло,
А юность отдана святичной тризне.
Ко мне, в мои года, да прямо к сердцу прилегло.
Я лишь коснусь пера, как жизнь ложится
Великой музой, складностью в сонеты.
И эта песня, мыслей будет плавно литься
Из сердца, и души, молящего поэта.

Моя святыня - это мой из детства дом,
Где жизнь текла, под звон заутренней церквушки.
В нем кровь моя, там и доселе все живет,
Все засыпает и просыпается, на няниной подушке.
Возникло место то, от красного словца,
Коим привержены, прислуга и селяне.
Все непокорные, гордыне поклоняясь без конца,
Все, вместо сросшиеся, словно Бутуряне.

Пусть Матушка была тогда права,
Просила зрить все необъятное всегда.
В ту пору, в мои детские года,
Не понимая ничего, шептал ей да, да, да.
Так жизнь текла бурлящимся потоком,
По склонам совести и юности моей,
Но я писал под гнетом, и упреком,
Не видящих поэзии, слепых людей.

О Боже, как прекрасен мир весь,
Его сравнишь лишь с пламенем огня,
С дыханьем ветра, несущего нам прелесть
Моей поэзии, её волшебные слова.
Я все пишу о бликах своей жизни,
И в закромах храню Святой талант,
Ведь мы не возвратимся в буйство неизбежно,
И не вернем, давно ушедший путь в стократ.

Еще в сусеках множества поветов,
Хранящих таинство, лирической души.
Они откроют жизни, тысячи секретов,
Которыми мой разум весь прошит.
Я сей дорогой верую, так сладно,
Но не заметив поворот, сойду с пути.
О нем, я пожалею дико, многократно,
Но с выбранной тропы, мне боле не сойти.

Я должен донести свой мир народу,
Воспеть любовью, внутреннюю страсть.
Зимой, весной, в любую жизнь природы.
Душу и сердце, детство, юность передать.
Оставить музу, счастьем на бумаге,
Чтобы смогли о свете все узнать.
И передать все чувства людям, ради
Того, чтоб вам свою любовь отдать.

Велико множество проделанных ошибок,
Которых не исправить мне уже.
Утраченных вопросов, и улыбок
Запрятанных, в истерзанной душе.
Тогда, в том мире беззаботном,
В кругу друзей и любящих родных.
Мне все казалось очень взрослым,
И не понятным, в мигах золотых. 

Теперь, спустя года, я понимаю,
Что просто меня мило берегли,
От всех ненастий, сыплющихся скраю,
От сглазу, от порочности судьбы.
Но было тщетно все, ведь я юнцом не верил,
А лишь потехой смешно прозябал,
Стучал ко всем, во все чужие двери.
Кутил и  о святыне той, не вспоминал.

Увы, пришел черед моей расплаты,
За все деяния, все плотские грехи.
Февраль кончался, счет бежал на март, как
В миг решилась жизнь, з-за чепухи.
Казалось, я тонул во свято-славе,
Меня рядили верой по словам.
Ведь я читал. На самом деле, 
Отчет своим словам я, не давал.

Когда капель весна, в протоку прячет,
Слезами окропляя лёдный дол,
Ты знай, то о тебе природа плачет,
Остановись, подумай, хватит зол.
Своей гордыней, я себя отрезал
От мира, от поэм, от муз моих,
Оставив в жизни недописанную пьесу.
Ушел в дуэли, всем покинув только крик.

Когда душа из сердца уходила,
Я жаждал у судьбы, глотка воды,
Как пред глазами жизнь пролетела,
Прохладой страха, заметая все следы.
И почему то мама с няней подле
Меня, с отцом тихонечко стоят.
Я верно совершил большую подлость,
Что в миг по жилам совесть протекла...

Но почему то уходить не страшно,
Лишь потому, что словом я силен.
Я сделал жизнь свою пером, шагнув отважно,
В литературу, в мир прикрасов и имен.
Да, жить под пледом вдохновенья,
Кому то может не с руки,
Но то, моя стезя, моей души миротворенье.
Мой свет и смерть, в расплатах велики.

Согреет душу мой очаг, в Родимом месте,
Да, да, в том самом, 
Где в колыске колыхала мать,
Где в первый раз в любви признался я невесте,
И брошен был, отвергнут в первый раз.
Читая, боль сжимает рьяно сердце,
И учащенно бьет по жилам кровь.
Нет никого, и нет меня на свете,
А у души есть, лишь в поэмах кров.

Как страшно, годы пролетают,
А мозг рождает в письменах завет.
Меня узнали, и меня читают,
Читают мой неистовый навет.
Повествованья, прозы и поэмы,
В которых все, и царство и хруща.
В них жизнь моя, взлетающая в небо,
В то детство, в лето, молодость ища.

Дрожит и будоражит сеянное время,
Тех прожитых гадин, увенчанных лихвой.
Того, все ж необузданного племя,
Неугомонных судеб, страсти той.
Не выпить чаю, не откушать плюшки,
Что Няня выпекала нам к столу.
Уж не потреплет мама, те чудные завитушки,
А лишь укажет мне, мою звезду...

Увядший колос не дает побегов.
Он пав на землю, соединится с ней.
Но тот, кто видел красоту природы века.
Уж не забудет детства, юности своей.
Как хочется опять вернуться в лету,
Пройти аллеей с Батюшкой, шаг в шаг.
Проснуться в неге, с радугой, с рассветом.
Обнять свой необъятный и Родной очаг!

Вдохнуть весну, иль осень, или лето,
А может окунуться в зимний снег?!
Чтобы вернуться сердцем безответно,
В Губернию мою, на детский брег.
Ведь невозможно вычеркнуть из сердца,
Минуты детства, юности шаги,
Мне никуда от этого не деться,
Там мои годы лучшие прошли.

Да, тут его царство, и родной очаг!
Его начало, без конца и края.
Отсюда он пером свой сделал шаг,
Отсюда вся земля поэзию узнала.
И вам известен, сей знаком мой слаг,
Знакомы те, чудные завитушки.
Где всюду с вами, он, как друг и брат.
Да, да, тот самый - Александр Пушкин!

Но мы продолжим свой холщеный путь
По годам жизни гордого поэта,
И в оном теле буду  я чуть-чуть
Его рассказчиком про то, или про это,
Святое детство, юность и любовь,
Про красоту ажурной ясной мысли,
Чтоб испытать её сиянье вновь,
Пока восторг и радость не исчезли.

Природа одарила даром мне писать,
Все свои прелести, и все их отголоски.
Зима - Владыка света благодать,
Весна - Капель и её первые пролески.
А также Осень полна акварель,
Чарующая, многоликством красок
И лето то, я помню, как теперь,
Та магия из моих Русских сказок.

Благодарю Всевышнего за то,
Что слышу, вижу Божье сотворенье,
И что могу писать душой про то,
Как жизнь моя текла, каким теченьем.
Благодарю, что не ушло во мрак,
А передалось тысячам потомков,
Поэзия моя, и сердца страстный такт.
Что не растеряны в веках, а их читают громко.

Мои года всех манят за собой.
В мою эпоху, в век очарованья.
Ведь там, я Пушкин, лишь мальчуган простой.
Вся жизнь наполнена, сплошным свиданьем.
В ней нет обиды, зависти и зла,
Нету предательства, окутанного лестью.
Там жизнь святым источником текла,
И не пропитана была, жестокой местью.

Я там, в Губернии своей,
В Родительском, единственном именьи,
Был посвящен в рабы поэзии моей.
Я жил, и рос под вдохом умилений.
Ведь здесь добру учила мать,
Она смотрела на меня, любимыми глазами,
И я не мог обидеть, и не мог соврать,
Так как любил и жил её словами.

Я окуну вас, в мир из своих чувств.
Почувствуйте ритм бьющихся историй,
Несущих неподдельность счастья, уст,
Гласящих истину фантазий, аллегорий.
Впущу вас, в свой Родной очаг,
Забуду на мгновенье возраст зрелый.
Вернусь в забвенье детское, покину мрак,
И проведу босыми вас, по Пушкинской аллее.

Вдохнете рвущий воздух, аромат,
В тени деревьев спрячетесь от зноя,
И проживете миг в эпохе страд,
Да, возвернете мир мой, явью снова.
Вам станет жарко, в сердце и душе,
И детство пробежит по телу, дрожью.
Вы не забудете мой мир, уже,
Ведь Пушкин - Я ваш мальчуган подросший.

Меня уж нет, но дух живет в годах,
В литературе, в прозах и поэмах,
Он сеет музыку души моей в веках,
Забыв о пережитых мной дилеммах.
Он званый гость, у люда в поводу,
Меня читают с рьяным вожделеньем.
Я вам клянусь, что никогда не подведу
Поэзию свою - Мое небесное творенье!

Ну а сейчас прощаюсь, всем пока,
Перо ложу на лист белой бумаги.
И возвращаюсь в высь, в святые облака,
Оставив на листе ответ, чернильным знаком.
Пусть путь украшен чаром вензелей,
Иду, шагаю четко, шаг за шагом.
Я так хочу пройти его скорей,
Чтоб обрести Родных, покой, усладу.

А вы прочтите писанный повет,
И очага представьте теплоту.
Я Пушкинский вам дам совет,
"Читайте и любите так, как я люблю!",
Найдите в лирике, души своей обитель,
И сохраните в сердце страсть огня,
Любите свет, природный дух узрите.
В вас буду жить, писать, любить и Я!

Не забывайте быт родных и близких,
Живите в лучших днях, летах своих.
Не говорите никому слов чуждых, резких,
Чтоб не остаться с духом на двоих...
Пусть няня выпекает плюшки,
Беседует пусть Батюшка со мной.
Пусть Матушка ласкает завитушки.
Тут мой Очаг! Тут Я! Мой дом Родной!

Родное пело васильков, ромашек,
И лес густой, подросший и смурной.
В моем имении живет все счастье наше,
Где по аллее бегал я, босой.
И там вдали виднеется церквушка,
Пусть обветшалая, а сердцу дорога.
Я к вам вернулся, да, я Саша Пушкин,
Я детище родного очага!

Теперь вы знаете историю из детства.
Читали прозы юности моей.
Вы ведаете, что от смерти никуда не деться,
Но можно не упасть во мрак ночей.
Вернуться в лету, святым детским духом.
В колыску сердца, в руки матери своей,
И память зова будет рядышком подругой,
Путеводителем истории твоей.

Отребье, знамое холопом,
Меня не смеет осквернить,
Жизнь и душа едины вздохом -
Их невозможно разделить.
Ты веруй в истину благую,
В горящий свет забытых слов,
В эпоху, что тебе дарую -
Войди в нее, из моих снов.

В них ты увидишь осознанье,
Сей лик, очерченный перстом.
Ты, как и я, в одном сознаньи,
И мы окрещены пером.
Я сохраню твою обитель,
У сердца успокою словом стук.
Я твой творец, а ты. Мой зритель,
Ты действие моих не зримых рук.

А те, кто смеет оступиться,
Живут в совсем ином миру.
В них жизнь едва-едва струится,
И так похожа на игру.
Игра --- не тронутая совесть!
Забытый и замшелый ум,
Она, как правды людной повесть,
Знак прежней жизни, ссудный шум.

Пускай томится дум поэта,
Как в очаге душа семьи,
И пусть судьба моя при этом
Рождает письмена любви!
Любви к излюбленному детству,
К местам, зовущим за собой,
За ту наивность всего сердца,
За мать с отцом, за дом родной!

За песнь баюканную няней,
За нежный взгляд родимых глаз,
Которыми влюбился раней,
И наслаждался каждый час.
За боль, обиды и утраты,
За друга или за врага,
Я отдан был в руки расплаты,
Не вспомнив святость очага.

Но все равно, меня узнали,
В летах бесчисленности слов.
Меня читали, осуждали, корили,
Но мой мир таков!
Каким его я создал жизнью,
Во чреве таинством храня,
Он был блуждающим, капризным,
И так похож был на меня.

Так прочитайте мои строки.
И вы поймете, кто есть я.
И за всевышние уроки,
Я вам отдам, всего себя.
Свой путь, огонь души забвенной,
Свои творения, свой слаг.
Я сам, останусь в музе бренной,
Но сохраню Родной Очаг!!!

Вот мы прошлись по исповеди вольной,
Литературной пламенной души,
Где я, как будто шрам его продольный,
Вдыхал больные клубы смеха, миражи.
Я прожил жизнь великого поэта,
И так же страстно верил в оный дар,
В веленье сердца и зимой и летом,
Весной и осенью, в потоп или пожар.

И было больно, страстно, одиноко
Среди толпы не слышащих господ,
Но я, как он, творил любовь широко,
Купая волю слова в хладе вод.
И здесь, сейчас, взирая на творенья,
Я поражен, верней сражен
Величием судьбы,
И в силе слога, правды, лжи и тренья,
Я мир в строках его добыл.

И так хочу поведать люду
О беге человечных дум,
О том, как нужно верить чуду,
Не ожидая слов потом.
Хочу сказать я всей округе
О чести, страсти и огне,
О том, как смерть желает другу,
Величия веков в окне.

Он, Пушкин - кладезь вольной жизни!
Искатель слога правных лет!
Он тот, кто рядом, самый ближний!
Он - яркой истины сюжет!
Я посвящаю эти строки
Тому, кто чувствует тепло,
И чувствам, даже если плохо,
Дарует  дорогой поклон!

Не забывайте корни страсти!
Читайте жизнь великих душ!
И говорите миру: "Здрасьти!"
Читая всем прекрасный туш!
Смотрите на рассветы воли,
В закатах страсть души ловя,
И будьте, как роса на поле,
Рассветной музы сентября!

Чтоб по аллее лип цветущих
Ещё не раз босой душой,
Бежали - я и Саша Пушкин,
Рисуя мир цветной, большой!
Чтоб на скамеях важных в парке,
В объятьях ласковых ракит,
Нас ждали сказки и подарки,
И песни утренней реки.

Когда лучи играли сребром
По волнам детского ума,
Взрастив в литературных дебрях,
Неописуемый талант.
И от начал его рожденья
До самых опустелых дней,
Судьба была пером и тенью,
А также тысячью вестей.

И нам дано сейчас увидеть,
Пройтись по залам тишины,
Где вышивали гладью леди,
Слова вселенной вышины,
В которых Пушкин знак оставил,
И отдал нам труды веков,
Из одиночества без правил,
Из масс детей и стариков.

Господ в цилиндрах и во фраках,
И дам, в атласе ярких рюш.
А также мир стихов средь мрака,
Да злобу смертных, злобных стуж.
Нам должно чтить судьбу поэта
Лишенного расцвета сил,
Читать стихи, где много света,
Ведь этим вздохом мэтр жил.

Е. В. Матузова / Полина 21.09.2011 - 23.11.2014гг.