Высокое сопротивление (Бонус-история к книге «Минус всей моей жизни»)

     Когда погаснет свет… Ты будешь ли со мною?

     Когда колючий снег растает на ладони…

     Когда сгорит февраль, когда исчезнет стужа…

     Мне никогда никто, как ты, не будет нужен!

     Я звезды для тебя сорву с небес руками,

     Печаль твою раскрашу цветными миражами!..

     Но без любви твоей умрет моя душа…

     И нет мне сил к движенью – тоска мне без тебя!

     И даже на краю… Ты будешь ли со мною?

     И если упаду я в пропасть с головою?

     И если будущее наше – лишь сон? Лишь притяженье…

     Останься! Будь со мной! Твоя любовь – спасенье…

     Моих ошибок стекла разбитые сверкают,

     В моих грехах душа темнеет и страдает…

     Но ты добром своим мне сердце согреваешь

     И взглядом лишь одним дорогу освещаешь…

     Когда наступит край… Ты будешь ли со мною?..

     Когда уйдет печаль – моя душа с тобою…

     Пролог

     Волнение и недовольство яростно размахивали флагами враждующих государств на поле битвы неудовлетворенности, а гнев и напряжение выступали в качестве полководцев, удостоенных чести нести эти знамена… Мда. Скачущий гнев на гнедом коне – это совершенно нормальная картина, когда речь заходит о Сергее Минаеве… Золотой и темно-красный буйствовали вокруг него, выжигая сетчатку глаза до разноцветной пыли… Душный воздух пропитан винными и мясными парами, дурман, туман, видение, дымчатое облако… В котором тонули громкие голоса и смех, общение, расслабленность, веселье, океан, Турция…

     Но Сережа и раньше не был любителем радостно и звонко похохотать: с его вечно насмешливым или хмурым лицом эта эмоция вообще как-то не очень сочеталась. А сейчас и подавно было не до смеха… Перед ним огромный, многокилометровый стол, будто грязно-белая лунная дорожка на морской глади, а там, на горизонте – недосягаемая, но притягательная, манящая, соблазнительная… Его Женя. Его мечта.

     Ее голубое, как небесный свет, платье обнимало фигуру, словно бы волны теплого Средиземного моря, ее губы… Сквозь марево шумов, дыма, духоты… Воздух, кажется тяжелым, он почти зримо движется вокруг… Ее губы – ярко красные, спелые, как клубника, они что-то шептали в черные локоны ее собеседницы… Не шептали, конечно, нет. Женя смеялась и громко рассказывала какую-то историю улыбчивой, непритязательной брюнетке – менеджеру по продажам одной московской фирмы, которой тоже посчастливилось поучаствовать в этом международном форуме, но Сережа уловил в таких родных фиалковых глазах отражение печали…

     Он, между прочим, ужасно злился на эту девчонку (брюнетку то бишь). Она там же, за горизонтом, вместе с его Женей, сидит так близко к ней, что ей наверняка ощущается легкий аромат сирени, а он здесь, на этом чертовом берегу одиночества, расторможенный, обессиленный, хмурый, воинствующий…

     Как же надоела эта никчемная война! Кому хорошо от пустого перетягивания канатов из стороны в сторону? Слишком много тех, кто страдает зря… Женя. Настя…

     Тонкие руки, золотое колечко нежно подмигивает белым огоньком, золотисто-бронзовые волосы манят, манят его, скручивают ему грудную клетку в адском огне… И чего он, собственно, тут расселся и сидит, как совушка-сова-большая голова, таращась на нее немигающим взглядом? Все, пора. Сжал кулаки, еще секунда – и он все исправит! Все исправит, будь он проклят страшным оком сто тысяч раз! Он не отпустит ее, он не отдаст ее никогда и никому…

     Густой, пахучий и душный воздух взметнулся огненным вихрем, когда Сережа стремительно встал и в своей самой уверенной в себе манере быстрым шагом пошел к ней. Дымка рассеялась, вокруг словно воцарилась тишина. Перед ним лишь она…

     - Женя. – угу. Приказной, жесткий тон вернулся… Хе-хе, ну что, Сережа, опять за свое? Только вот повелевать тут он меньше всего желал, а больше думал о том, как бы схватить Женьку за локоть и утащить куда-нибудь подальше, с тем чтобы…

     Она вздрогнула – мигом всколыхнулся рассерженный и страшно обиженный блеск в умопомрачительных фиалковых глазах… Тьфу ты, вот же жизнь какая штука идиотская!

     Разочарование и гнев снова пустились вскачь, заполняя следами от острых копыт все Сережины легкие.

     - Да, Сергей Викторович? – о-очень официально и холодно так, словно подводный ключ со дна зеленого озера, окатил Сережу ее голос с головой…

     Сергей вздохнул, восстанавливая равновесие… восстановить равнове… Нет, черт бы побрал этот дурдом, какое, вашу мамашу, равновесие, когда эта ситуация бесила его похуже занозы в одном месте, которое стыдно людям лицом показывать??? Но он не имел права злиться на нее: он и только он был виноват во всем.

     - Пошли выйдем. Поговорить надо. – беспрекословно и жестко заявил он.

     Фиалковые глаза сузились, изучая выражение его лица (Сережа надеялся, по крайней мере, что оно еще было похоже на лицо, в свете переполнявших его эмоций), в них заискрился вызов, боль и гнев. Становилось жарче, как в накаляющемся духовом шкафу. Сережа чувствовал себя грозным полканом, нависшим над сладкой, белоснежной косточкой с самым своим настойчивым, упертым видом, и Женя, судя по всему, была того же мнения, потому как негодующе вздохнула и посмотрела на свою соседку – непритязательную брюнетку с серым пятном вместо лица и розовой линией улыбки на месте рта, вежливо проговорив:

     - Извини, Ирин, я на пару минут.

     Сережа не слышал звуков, глядя лишь на Женю, как обезвоженный, напиваясь ее изящными, тонкими изгибами, ее легкими движениями, жадно глотая ее образ в такой прекрасной близости от себя, а бесцветный голос откуда-то, может, и даже внутри его головы, пробормотал:

     - Да, конечно, Жень. Я здесь буду.

     Шорох легкого, шелкового платья в пол, Женя расправила несуществующие складки и, отбросив волосы за плечи, двинулась к выходу из банкетного зала, туда, где алело вечернее солнце, путаясь в плетениях кресел из ротанга и танцуя горячими лучами на белоснежных балконных перилах просторной террасы, заходящей правильным прямоугольником прямо в воду.

     Сережа шел за Женей, уверенно, решительно, с любимым угрюмым сосредоточением в лице, но… В душе он маялся от злости на то, что сейчас будет происходить. Он догадывался о том, что она скажет. И он до тошноты не хотел этого слышать.

     А она изящно шагала впереди: легкая, нежная, все такая же милая и правильная, все такая же недосягаемая, черт возьми… Борьба с ветряными мельницами - вот на что это похоже… И наступало время побеждать, а пока…

     Зеленовато-бирюзовые волны бились о выбеленную стенку террасы, прозрачные, словно морозный уральский воздух в далекой России… Под ними виднелся песок, камни разных форм, а один крупный камень, как почудилось под кровожадное настроение Сереже, казался похожим на живот мертвого турка, и среди этого бездыханного пейзажа сновали туда-сюда черные маленькие рыбки с таким видом, словно они давненько не ели сочной человечинки (ну вот, поток плотоядных изобразительно-выразительных средств русского языка можно считать оконченным, выдыхаем свободно).

     Эти рыбки сквозь водную рябь, помехи на экране телевизора, так сказать, смогли углядеть два силуэта, остановившиеся у витиеватого заборчика и воззрившиеся друг на друга с легкой тоской, взаимным упреком, то ли обидой, то ли злостью, рябь мешала черным глазкам разглядеть как следует, но… Было между ними и кое-что, что рыбам показалось немного диссонирующим с общим настроением этой пары… Тонкое, незримое, волнующее чувство, так тесно связавшее их, что они казались единым целым.

     Рыжеволосая девушка в небесно-голубом и мужчина в белоснежной рубашке с закатанными рукавами… Жертвы случайной встречи и роковых событий… Разные, обиженные как будто, но то чувство, что связывало их незримыми цепями, оно делало их похожими.

     - Вот и о чем еще мы должны говорить, Сережа? Язык уже устал повторять, что эта тема не требует дальнейших дискуссий! Не хочу больше ничего обсуждать.

     Ого! Голос дрогнул – похоже, назревает ссора! Тем интереснее. Рыбки мгновенно сгрудились ближе к террасе, навострив невидимые ушки, а кое-кто даже разулыбался беззубым ртом. Как известно, посторонним иногда так приятно слушать чужую ругань, просто бальзам на их жадные до чужих жизней сердца… Так вот, сквозь хаотичное биение волн о террасу они увидели, как сильная рука мужчины схватила девушку за предплечье и резко развернула к себе.

     - Женя, черт возьми, ну что еще я должен сделать или сказать, чтобы ты мне поверила?!? Почему ты упираешься, как… - пауза, гневный вздох. – В общем, так: мы будем говорить на эту тему столько, сколько нужно будет, чтобы до тебя наконец дошел тот факт, что я совершенно не имею никакого отношения к ее беременности!!! Ну как ты не поймешь???

     Рыбки переглянулись черными, блестящими от оживления глазами. Несколько из них уплыло восвояси, но многие, наверное, из той категории, что любят смотреть на чужие ссоры и удовлетворенно умозаключать, что кто-то, все-таки, живет еще хуже, чем они, к их несказанной радости, наоборот, подплыли ближе к поверхности, чтобы лучше слышать.

     - О-о-о, ну конечно! – гневно воскликнула рыжеволосая, всплеснув руками. – Я и забыла, что все всегда должно быть так, как хочешь ты, Сережа! Но против твоих слов и лично тебя играет такая маленькая бумажка с черно-белой фотографией ребенка в животе твоей жены, под которой написан срок ее беременности и даже стоит печать медицинского учреждения и ПОДПИСЬ ВРАЧА!!! И ты знаешь, этот срок как-то поразительно указывает на тот самый день, когда ты оставался ночевать у нее дома! – голос чуть не сорвался на крик, а сквозь водные помехи рыбкам стал заметен какой-то блеск на щеках девушки…

     Она замотала головой, как бы не желая верить во все происходящее, и обессиленно сложила локти на белые перила, глядя куда-то вдаль, на сияющее в лучах заката оранжево-красное море.

     - Как же мне все это надоело, Сережа… И любить тебя, и ждать тебя, и надеяться на что-то хорошее… Ничего у нас не выйдет. Это бесконечный процесс. Бесконечная борьба. Любовь, конечно, стоит испытаний… Но есть же своя мера во всем! Слишком много препятствий, слишком много чего-то… неправильного! Никогда нельзя идти против своей совести… Даже ради любви. Она не искупит вину, а лишь… усугубит. И душу разрывает без жалости.

     На лице девушки стало слишком много блеска, столько, что он слился с блеском волн в красных лучах затухающего солнца, и рыбки почувствовали грусть и жалость.

     Мужчина, казалось, тоже был подавлен, словно бы впервые не зная, что сказать… Но любовь и самых решительных мужчин приковывает наручниками к батарее, отбирает силу, лишает трезвости…

     Мужчина сделал шаг к ней и, ударив кулаком по перилам, отчаянно заговорил, наклонившись к ее волосам:

     - Брось, Женя, ты не права! Это все ерунда, мы сможем с этим справиться, поверь мне! Ты только должна мне полностью доверять, ты слышишь?? Я еще раз тебе повторяю: у меня с Ксюшей ничего не было! Как, к чертям собачьим, я мог с ней переспать, когда мне нужна только ты?!? Ты знаешь, я был у нее той ночью, но ты прекрасно помнишь, зачем я оставался! Она наверняка подделала это УЗИ, или сроки подмахнула, или не беременна вообще! А может, и переспала с кем-то другим, но это можно легко дока…

     Девушка поморщилась и на миг закрыла лицо ладонями. Жалость рыбок сменилась укором: теперь они заняли сторону импульсивного и разгневанного мужчины… Им показалось, он говорил вразумительнее.

     - Ох, Сережа! – воскликнула рыжеволосая, не дав ему закончить. – Я даже не хочу ломать голову над этим вопросом! Факт остается фактом – теперь ты не сможешь развестись с ней ближайшие два года, только если она сама не сжалится над тобой и не напишет заявление, чего в ее случае уж точно никогда не будет! А я… я не могу ждать так долго! Я не могу!!! – крикнула она ему в лицо, а ее голос дрожал все сильнее от отчаяния и слезных потоков. Рыбки сочувствующе переглянулись: нет, девушка, все-таки, тоже очень мила… - Я тоже хочу замуж! Я тоже хочу семью, детей! Сколько еще мне тебя дожидаться, Сережа?!? До тех пор, пока не подойдет к концу мой детородный возраст?!?

     - Женя!! – руки мужчины схватили ее за плечи, в его голосе слышалась неподдельная тревога. – Не смей так говорить! Никаких, к чертовой матери, двух лет не будет! Я все решу, слышишь?? Ты только пообещай мне…

     - Да что ты можешь сделать, Сереж, не говори глупостей!! Все, все! С меня хватит! Это слишком, это через край!! Я больше не буду ждать тебя, а когда мы вернемся, я уволюсь, и прекратим мозолить друг другу глаза! Это окончательно. Так всем будет лучше: и Насте, и тебе с твоим бизнесом, и Ксюше с ее будущим ребенком… ЭТО КОНЕЦ. – с нажимом проговорила девушка, рыдая в голос, пытаясь, все же, говорить твердо, пытаясь поставить высокий заслон между собой и этим мужчиной, который сейчас ошалелым, словно обожженным взглядом смотрел на нее, желая удержать, но поздно, поздно…

     Девушка медленно убрала его руки со своих плеч и исчезла из поля зрения рыбок, а мужчина отчаянно и яростно крикнул ей вслед:

     - Женя, Женя!! Стой!.. Женя…

     Но рыбки уже и сами догадались, что она не вернется, а потому, грустно вздохнув, стали расплываться кто-куда по своим делам, оставив тяжело дышащего Сергея одного на террасе в абсолютно негордом одиночестве.

     Сережа смотрел ей вслед, а его сердце бухало в груди… Не просто бухало, оно ударяло так, что у него болели виски, а живот разрывало огненным бенгальским огнем… Дыхания не хватало, жар душил его, он зачарованно таращился на стремительно уходящую прочь Женю… Она имела безграничную власть над ним. Он чертовски зависел от ее настроения, слез, смеха, грусти или радости, и даже от ее стройной фигуры, подчеркнутой длинным, голубым платьем… А сейчас его мозг просто трезвонил от беснующейся мысли: это же было так… разрушительно!!! Это были НАСТОЯЩИЕ слезы… Все должно было быть не так… не так… Но ее глаза в тот миг, когда она сказала «Конец»…

     Это слово в его голове прозвучало так бессмысленно и глупо, что он поморщился. Этого не может быть!.. Никогда! Но ее слезы… ее тон… так чертовски… правдиво…

     Окончательно спятив, Сергей продолжал стоять, как приколоченный, на этой ненавистной террасе и смотреть на Женю, которая вошла в зал и, оглянувшись по сторонам, двинулась к барной стойке, за которой восседал звезда психоделики в самой своей глазоразрывательной рубашке с сумасшедшими кругами по всей спине Семен Карташов, не спеша потягивающий кальян.

     Сережа чувствовал ее всем сердцем, как будто его сердце – это и была она, каждая его клеточка, каждая мышца, каждая капля крови стремились к ней, он сходил с ума от любви, он ощущал ревность и бешеную тоску… Он ждал ее взгляд. Посмотри, Женя, ну же… Посмотри, посмотри… Посмотри, или ему крышка…

     Женя вытерла слезы и, глубоко вздохнув, наклонилась к Семе и что-то шепнула ему на ушко своими красными, как клубника, губами. Сережа ждал, его сердце убивало его своими ударами…

     Женя внимательно скользнула по банкетному залу глазами и, удостоверившись, что на нее никто не смотрит, мгновенно перевела взгляд на Сережу. Фиалковое, волшебное свечение… Секунда… И она победно и игриво улыбнулась ему, а в ее глазах блеснул задорный, но нежный огонек.

     Сережа выдохнул, чувствуя, как от облегчения ему захотелось одновременно и расхохотаться смехом слегка поджаренного на сковороде Преисподней грешника, и разораться шибанутым орангутангом, и набить чью-нибудь поганую морду, потому что… Игра удалась.

     Глава 1. «Минус» (Полутора месяцами ранее)

     От собственной спешки голова Сергея стала похожа на буфет в театре во время антракта: гул, раздражение и желание подтолкнуть в спину стоящего впереди, чтобы тот скорее выбирал свои дурацкие бутерброды, пока ты маешься от желания хлопнуть рюмашку-другую коньяка и блаженно проспать все второе действие… В общем, мысли его тесно толкались в очереди, подпихивая вперед одна другую, а рот речитативом выдавал всю необходимую этой «касте неприкасаемых», называемой всуе инвесторами, информацию. Мда. Совещание с инвесторами всегда происходило по типу тренировки на теннисном корте – ты с криком отбиваешь один мяч, представляя себя со стороны сильным и ужасно красивым, а специальная машина-пулялка шмаляет в тебя своими желтыми снарядами снова и снова, не позволяя ни на секунду расслабиться и опустить ракетку…

     Ему кровь из носу нужно было покинуть чертов кабинет «Черного полюса» в половину седьмого: у Жени занятия в институте оканчивались в семь часов, и он собирался встретить ее на парковке. Ну а спешка объяснялась самодовольным и жутко себялюбивым желанием увидеть в глазах Жени восторг, радостное удивление и восхищение, а на губах – нежную, игривую улыбку, чего никак нельзя было получить, если отправить ей смс с предупреждением о его приезде. Сережа гордо заулыбался, испытывая триумф и жадное предвкушение, и сидящий ближе всех к нему Александр Александрович странновато взглянул сначала на его лицо, светящееся, как пионерский флаг на солнце, а затем на документы перед собой, но уже с большим подозрением, как будто сообразив, что внезапное веселье директора сего предприятия может быть связано с тем самым дорисованным ноликом в отчете о закупках.

     Не обращая внимания ни на какие зырканья в свою сторону, Сергей Викторович Минаев, грозный начальник успешной производственной фирмы, с особым нетерпением метал под скрюченные носы и завернутые носогубные складки графики и отчеты, наглядно демонстрирующие его великие способности максимально эффективно распоряжаться инвесторским рублем, и быстро-быстро, но убедительно и до жути самоуверенно проговаривал все это еще раз вслух, обращаясь к деревянным лбам и недоверчивым, хмурым и до яростного скрежета дотошным разноцветным глазам.

     Все же, кто-то на небесах, али в аду, услышал его увещевания, потому что ровно в половину седьмого инвесторы, собрав последние пучки морщин между бровями и волосами, дружно умозаключили, что фирма работает в нужном ключе, и, чувствуя, конечно, нервозную торопливость «барина», как назло, медленно, аки богатые, но туповатые улитки, начали с покашливанием и покряхтыванием расползаться по норам, разжигая в голове Сережи навязчивое желание придать им ускорения и раскидать в разные стороны с помощью хорошеньких пинков под мягкие места в слегка лоснящихся, но все же совсем недешевых, отлично сшитых брючках. Когда, наконец, в директорском кабинете остался лишь душный, спертый воздух от пребывания девяти мужчин в закрытом пространстве, Сережа наспех распахнул форточку, впустив свежий, теплый, но уже осенний ветер погулять в проходах вокруг дубового стола, и, схватив мобильник и пиджак, унесся на невидимых крыльях, что называется, в закат.

     Двадцати минут темно-синему «Экстрейлу» с тем же залихватским номером Е313ЕЕ хватило, чтобы стрелой прилететь в соседний район города и уже вписаться в узенькие проезды обширной прямоугольной парковки около одного из самых престижных высших учебных заведений города.

     Сережа хмуро оглядывался, даже не думая снижать скорость перед рассекающими воздушные массы туда-сюда хохочущими компаниями, влюбленными парочками и стреляющими глазками по дорогим машинам молоденькими акулками, которые уже вполне осознавали, чего они хотят от жизни, но разве ему было дело до всей этой беззаботной молодежи?.. Он внимательно выискивал глазами желтый «Опель», ее машину, ее «ласточку»…

     «Опелек» Жени скромно пристроился в самом дальнем углу оживленного паркинга, солнцем блестела его канареечно-желтая крыша, заигрывая с красноватыми лучами заходящего истинного небесного светила, контрастно выделяясь на фоне серо-черной автомобильной кучи-малы. В сердце Сережи моментально вспыхнуло волнение, заполняя всю его душу предвкушающим теплом… Сейчас придет она, он ее увидит, сейчас придет Женя…

     С визгом затормозив около Жениного автомобильчика, нагло перекрыв выезд не только «Опельку», но и еще какому-то квадратному, серебристому «китайчонку», Сережа выпрыгнул из машины и, прислонившись к ее корпусу, стал нетерпеливо, но внимательно глазеть на толпы студентов, выползающих из главного корпуса университета с таким видом, словно этот корпус был огнедышащим драконом, сожравшим беззащитных пареньков и девчонок утром и тщательно переварившим их в течение дня, после чего дракончик вдруг сжалился над их хилыми, еще не расправившимися до конца фигурками, и выплюнул бедолаг обратно: пусть себе живут!

     Солнце мягко согревало Сереже спину, он слегка хмурился, нервно подергивая коленом: ему было что сообщить Жене, и он уже догадывался, какой будет ее первая реакция…

     Длинноволосый паренек в странном, оранжевом шарфе с надписью «Пилот» и противным, ухмыляющимся смайлом со всем апломбом этого мира и свойственной молодым, двадцатилетним людям наглостью и бесстрашием потребовал убрать «Экстрейл» «прямо сейчас», потому как его ржавый «китайчонок» непреодолимо сильно мечтает поскорее двинуться в путь, чтобы распугивать своим видом народ на дорогах, но мы такой вариант событий уже проходили… Сережа сверху вниз поглядел на паренька самым своим убийственным и наглым взглядом, после чего, не пошевелив ни единым мускулом, кроме мышц челюсти, сообщил в очень «корректной» форме, куда и что именно этому пареньку стоит убрать «прямо сейчас», поскольку Сергей может легко помочь ему в этом деле, если вдруг фанат «Пилота» не справится сам… Ну и парень, обиженно стрельнув на него слегка оробевшим взглядом, громко и раздраженно вздохнул, но в бутылку лезть не стал, а попросту ушел и сел в свою, с позволения сказать, машину и включил радио… Все-таки Сережа, уже бесстыдно продолживший думать о своем, говорил о-очень убедительно.

     Шел сентябрь. Вернее… он только начался, забрав у августа несколько теплых деньков для своих нужд и придав золотому ковру из листьев на дорогах особой романтики, когда горожане так и жаждали пройти по нему, с огромным наслаждением вдыхая чуть влажный, но еще теплый воздух, гуляя по проспектам дотемна, желая держаться за руки и улыбаться, представляя наступающую зиму как волшебную, прекрасную и белоснежную сказку, донашивая свои летние вещи, чтобы через пару дней, когда осень вступит в свои права и окончательно завладеет этим местечком земного шара, сунуть загорелые тела в теплые пальто, а ноги – в сапоги из кожзаменителя.

     Три месяца прошло с тех пор, как Женя пообещала Сереже, что дождется его… Сережа ухмыльнулся себе: он помнил каждый день, каждую ее улыбку, каждое нежное словечко в его адрес…

     Он отлично осознавал, как Жене было нелегко решиться на этот шаг, он понимал, что ее внутренние установки и принципы настолько сильны, что даже пробить брешь в этой броне без боли и огромных усилий не получится, и все же она пошла на это… Сережа в тот момент и мечтать о таком не мог, думая, что дорога к ней закрыта навсегда, но она дала ему шанс, дала надежду! И это было чудесно, невероятно, умопомрачительно! Он бы умер за этот шанс, он был готов ради нее на что угодно, что угодно!.. Он даже был на сто процентов уверен, что ничего особенно сложного не было в том, чтобы находится рядом с ней, но не прикасаться, не обнимать, не целовать, не ощущать ее трепета и тепла и так далее, и чертовски так далее, он же любит ее до безумия, любовь сделала его благородным и честным, вывела на правильную дорогу и бла-бла-бла…

     Но, кхм… Нет. Развод представлялся еще страх как катастрофически далеко и даже не маячил ни единым местом на горизонте, а каждый день его Женя наполняла секретарскую своей особой, светлой аурой, нежным и манящим ароматом сирени и соблазнительной фигуркой в каком-нибудь летнем, но деловом платьишке, фигуркой, фигуркой…

     Не подумайте дурного: Сережа очень старался. Сережа – пай-мальчик, Сережа – молодец, просто образец непревзойденной стойкости! Держался на расстоянии, не подходил близко ни сзади, ни спереди, но ее игривая улыбка, ее любящий взгляд, ее хрупкость и изящность, а также тот факт, что Женю «трогать НЕЛЬЗЯ», лишь подогревал в нем стремление сделать все наоборот, кипятил его кровь до сотни градусов, воспалял фантазию до ужасающих пределов, буквально сводил все мышцы тела в болезненном напряге, стоило ей лишь прошелестеть мимо… И так продолжалось целых полных две недели…

     После чего «честность и благородство» Сережи, которые там вспыхивали где-то случайно в его поступках, но были слишком чужды его нраву и характеру, сделали реверанс, вернув Сергея на землю из ромашкового облака идеального мужчины в его природную ипостась, заставляя крушить преграды любыми способами, добиваться желаемого во что бы то ни стало, а также абсолютно забыть о том, что выбор и решения других, особенно, если этот кто-то – любовь и страсть всей твоей никчемной, дурацкой жизни, нужно уважать и считаться с ними… В общем, напившись яду собственной самоуверенности и силы, Сережа принялся методично, понемногу, по чуть-чуть, пробивать брешь в Жениной защите, действуя аккуратно, но впечатляюще… Он принялся ее провоцировать.

     Игра его была жестокой, прежде всего, по отношению к нему самому, заставляя его сходить с ума, лишь стоило Сереже заметить в ее глазах ответную реакцию на его слова или «ничего не значащие» прикосновения, ее внутренний огонь и трепетное волнение, но это лишь подначивало его еще больше, и он, собрав в себе остатки сил и терпения, продолжал проделывать большую дыру в ее запрете на физическую любовь.

     Однако, желание получить Женю полностью и навсегда было не единственной причиной его дальнейших мытарств. С тех пор, как он купил себе другую квартиру и стал жить отдельно, Ксюша, его жена, озлобленная и обиженная, не дала ему ни дня, чтобы он мог побыть с дочкой: она не впускала его в старую квартиру, перехватывала Настю в садике, сразу запихивая в подъехавшее такси, пока та его случайно не заметила, караулила до и после кружков, куда водила девочку, и даже няне строго наказала держать ребенка от него подальше… И Сережа бесился и буйствовал до умопомрачения, но ничего не мог поделать против нее… А значит, во что бы то ни стало нужно получить разрешение суда на официальные свидания с Настей, чем скорее, тем лучше, поскольку он знал, что Ксюша настраивает дочь против него, обвиняя его во всех смертных грехах. Тем острее нужен был развод.

     И сейчас он грел спину около университета, чтобы поделиться, наконец, с Женей своим замыслом, который он вынашивал долгое время, взвешивая все «за» и «против». И никаких, к чертовой бабушке, ожиданий! Никакого треклятого года! Он все изменит здесь и сейчас. Женя будет принадлежать ему, а Настя снова обретет отца, и пусть лишь по воскресеньям, но каждый миг с дочкой на вес золота… Он решит эту проблему, даже если метеорит обрушится ему на голову, или летающая тарелка заберет его к себе на борт, или…

     Как только он мысленно в своем мозгу еще раз поставил беспрекословный жирный восклицательный знак, дубовые двери университета в очередной раз с глухим скрипом отворились, и вышла она…

     Сережа замер, ощущая себя полным идиотом, но все внутри него чертовски сильно всколыхнулось, словно огненная лава, извергнутая внезапно ожившим вулканом, эта лава разливалась по его телу, разогревая кожу, сжимая душу, опутывая тяжелой сетью дыхание, оставив ему лишь возможность вожделенно таращиться на нее без единой трезвой мысли в голове и уж точно без его супер-хитроумного плана.

     Женя его не видела. Она шла, медленно, расслабленно, весело смеялась и что-то говорила своим университетским дружкам… Сережа резко нахмурился, начиная страшно злиться и страшно ревновать. Она выглядела такой радостной и беззаботной рядом с ними! Такой… счастливой!.. Сережа немного покопался в памяти и сделал угрюмый вывод, что рядом с ним на ее лице всегда мелькает какое-то… напряжение… Или озабоченность… Он резко рассердился, сжав кулаки в карманах брюк, не переставая внимательно и жадно следить за ней глазами.

     Женя была одета очень просто - совсем не так, как она обычно одевалась на работу. Ничего особенного, просто белая удлиненная футболка с каким-то принтом, джинсы и белые кеды, но Сереже казалась она сногсшибательной, умопомрачительной, желанной… В принципе, можно было откинуть все другие слова, кроме последнего, но приличие и терновый куст романтики не дает нам это сделать… Ее рыжие волосы блестели золотом в косых, ярко-алых лучах заходящего солнца, а сияющие глаза улыбались… Как же его там?.. Димке? Сережа прекрасно помнил того качка, который прошлой осенью нехило вмазал ему в живот там, в «Источнике». И того худого, что справа от Жени о чем-то рассуждает с псевдо-умным видом, он тоже помнил… Ревность колошматила его здоровенной шипастой булавой, но Сережа вздохнул и поспешил вернуть ее в зародышевую стадию, тщательно контролируя все, что буйствовало у него внутри: вряд ли Жене понравится очередной недовольный выпад в сторону ее друзей…

     И в этот момент Женя легко и задорно рассмеялась, ее смех донесся по ветерку словно чудесный звон капели весной, Сережа было улыбнулся, но Женька, ай-яй-яй, фу ты, ну ты, весело переводя взгляд с одного своего спутника на другого, вдруг взяла их обоих под локти.

     Гнев ударил внутри Сережи мощной кувалдой, а еще прилетела безумная мысль взять эти два чертовых локотка, за которые держались ее нежные ручки, и вывернуть их задом наперед в качестве профилактической беседы… Но злая и черная, как кошачья шерсть, мысль мгновенно улетучилась, когда Женя и ее дружки еще больше приблизились к нему, и ее взгляд случайно упал на него. Сердце сжалось, возвышая ритмы, мир превратился в далекое эхо, а в груди развернулось адское пламя.

     *** «Плюс»

     - Ну, Жень, ну чего тебе стоит? Просто подойди к ней и спроси! Вы же обе… ну, того… девочки! Тебе-то она точно правду скажет! - нудил уже битые полчаса Димка с самым своим премиленьким выражением на лице, когда троица с облегчением «откинулась» с зоны местного архипелага Гулага, в простонародье величавшего себя просто университетом, и выкатилась на дышащую теплом и свежестью вечернюю улицу, полными легкими вдыхая прозрачную и чистую свободу.

     Женя рассмеялась, отбросив мягкие кудряшки за спину и прищурившись на бронзовый свет солнца, слепивший многочисленными лучами из-за спин выстроенных впереди жилых многоэтажек.

     - Димка, вот тебе двадцать один год, а ты рассуждаешь, как ребенок! По-твоему, если я «девочка» и она «девочка», так мы как две куклы Барби должны сесть за розовый пластмассовый стол, чокнуться такими же пластмассовыми чашками с невидимым чаем и раскрыть друг другу все секреты личной жизни?? И как, с позволения сказать, ты себе представляешь наш разговор?? «Привет, Наташка, не хочешь ли ты рассказать мне, почему вчера после свидания ты не пустила Диму к себе домой, хотя он утверждает, что ты «разгорячилась дальше некуда»»??? И вообще, что за слово такое дурацкое – «разгорячилась»? Она тебе что, Мартеновская печь? – скептически и насмешливо фыркнула Женя, а Илья солидарно кивнул:

     - Да, Димас, я согласен с предыдущим оратором. Наташка твоя Женьку на дух не переносит, так с какого перепугу ей делиться с ней подробностями своих свиданий? Я думаю, это у нее проверка такая была.

     - Проверка?!? – хмыкнул Димка, изогнув бровь под несколькими углами одновременно и беспечно распинывая успевшие нападать на дорожку сухие листья. – Какая такая проверка?? А-а, типа как у Женьки с ее любимым боссом? Смогу ли я полюбить душу Солодовой без, так сказать, внедрения в…

     - Придурок ты, Сосновский! – захохотала Женька, шлепнув его по плечу. – Опять ты меня приплетаешь! Илюха прав: твоя Солодова тебя проверила, не утратишь ли ты к ней интерес, если она тебя пару-тройку раз продинамит! Ну и гордость свою показать тоже никогда не повредит репутации… Вот и все!

     - Да-а-а… - вздохнул Димка, сокрушенно покачав головой. – Вот какие у девочек игры! Одна год воздержания устраивает и искренне рассчитывает, что он останется ей верен… - Дима сделал театрально выразительную паузу, смешно вытаращив глаза для пущего эффекта, Женька прыснула, а Илюха хмуро помахал перед мускулистой грудью друга тонким пальцем:

     - Димас! Сколько говорить тебе: не лезь ты к Женьке! У нее тут… принципы! Да и вообще, если ее Минаев согласился на это проклятие, значит действительно любит! И не распускает нюни, в отличие от тебя, услышав отказ в свой адрес. А с Наташкой тебе придется поговорить самому. Ты ей глазки полгода строил?

     - Нет. – буркнул угрюмо Дима, печально повесив переносицу. – Это она мне строила, а я только подмигивал.

     Женя вздохнула и взяла обоих ребят под руки, чувствуя прилив нежности к ним.

     - Димка! Ну что ты трагедию на пустом месте делаешь? Она еще помучает тебя, я в этом убеждена, очень уж у нее вид вредный…

     - Эй!

     - Успокойся, это не осуждение. – мило прощебетала Женька в восставший из глубин Диминой души воинствующий дух, вставший на защиту дамы сердца. – И кроме того, Илья дело говорит: ты должен просто спросить ее об этом. Поверь, это очень и очень легко!

     - Она мне не скажет правду, Женька! Когда я всерьез ее о чем-то спрашиваю, она все время хихикает и отшучивается! Ненавижу женское хихиканье! – искренне, в сердцах воскликнул Димка. – Вот твой Сергей как справляется с тем, что ты… - он вдруг осекся, устремив взгляд куда-то вперед, а затем на его губах заиграла глупая ухмылка. Женька удивленно посмотрела на него, подумав было о том, чтобы напомнить ему, что он сейчас что-то вещал насчет ее Сережи, как ее друг сам проснулся и захохотал:

     - Ба! Женька, а не он ли около твоей тачки вон там стоит?

     Женя вздрогнула и радостно посмотрела туда, куда кивал с самым счастливым видом Дима, и ее сердце встрепенулось, пустившись в бешеную чечетку.

     Сережа! Он здесь… К ней приехал!.. Радость, восторг, счастье заполнили ее душу до отказа, она заулыбалась, встретившись с его пристальным, таким притягательным, таким… влюбленным взглядом серых глаз, а ее ноги тут же непроизвольно ускорили шаг навстречу к нему… В голове призраком прошелестела мысль, что на ней футболочка какая-то не очень, да и кеды оставляют желать лучшего, а макияжика-то даже хоть сколько-нибудь таинственного или привлекающего внимания и подавно не наблюдается, вот же черт, ну да что теперь… А он все равно так смотрит, хлопнуться можно на этой парковке!

     Женя с восхищением оглядела такой родной, такой крепкий и мужественный силуэт, с любовью скользнула глазами по его красивому лицу, по губам, подбородку, уже ощущая его силу, его уверенность, его мужественность, которую так беззаветно обожала, а в глубине ее сознания голос, поразительно совпадавший с голосом Илюхи, ответил глухо, словно бы запутавшись в густой вате:

     - Определенно он. Я его лицо тогда хорошо запомнил. Он неплохо дрался с теми двумя лысыми! Думаю, и без Женьки бы справился…

     Определенно он… Определенно он… Женя задыхалась от радости того, что он приехал к ней, что он ждет ее, а ведь они не должны были увидеться сегодня! Она летела к нему, забыв обо всем на свете, ощущая все возрастающий трепет в груди, а он не сводил глаз, глядя так, словно бы она была одна-единственная во всем мире, словно бы она была самой прекрасной на земле… Огонь, чудесное притяжение, его неотделимая твердость, уверенность в себе, но не только, не только… Женя чуть прищурилась, испытывая сладкий триумф. Ревность!.. Да… Он ревновал ее, а потому злился, потому нетерпеливо дергал коленом, потому слегка хмурился…

     И будто в подтверждение ее мысли, Сережин взгляд мгновенно переместился на Димку и кардинально изменился, сделавшись холодным, насмешливым и вызывающим. Женя тоже посмотрела на Диму: тот откровенно, даже с изрядной долей поддразнивания улыбался Сереже, не боясь ни его взгляда, ни, собственно, его самого, а в довершении своей излюбленной игры на чужих нервах, он с самым наглым видом повернулся к Женьке и, взяв ее за плечи, нежно чмокнул в щечку, расширенными и бесконечно умоляющими глазками доверительно заглянул в ее фиалковые:

     - Женечка, у меня на тебя одна надежда! Ну поговори с Наташкой! А я тебе взамен курсовой проект по теории обвинения сваяю! А? Как тебе? Женя, Женя, Женечка, Женечка-Женек…

     Женька вздохнула и улыбнулась ему, покачав головой:

     - Ладно, Сосновский. Все равно же не отстанешь. Попробую. Только результат не гарантирован, ты же понимаешь!..

     - Ну так и я тебе «пятерку» за курсач по обвинению не гарантирую! – расхохотался счастливый Димка. – Спасибо тебе, Зяблик, ты супер-детка!!! – он снова громко рассмеялся в возмущенно изогнувшиеся брови подруги и, бросив новый задиристый взгляд на Сергея, радостно ему улыбнулся, после чего во второй раз, не стесняясь присутствия Жениного кавалера, чмокнул ее в щеку, чем вызвал парочку гневных молний из глаз Сережи в свою физиономию.

     Илюха неодобрительно поцокал языком другу и тоже легонько поцеловал Женю в щеку, потрепав ее напоследок по волосам и проговорив:

     - Ты – альтруистка, Женька. Помогаешь всем без разбора, даже тем, кто особо не заслужил твоей помощи… - зыркнул он укоризненным взглядом на сияющего не хуже заката Димаса и вздохнул. – Ладно. Мы пойдем. Мне еще в компьютерный магазин надо. Димас, подвезешь? А по дороге я расскажу тебе свои соображения насчет того, как ты и свою личную жизнь устроить не можешь, так еще и с чужой все шутки шутишь… - и они, помахав Жене на прощанье и получив от нее ослепительную улыбку и прощальный жест рукой в ответ, двинулись прочь, и вскоре их голоса совсем затихли на постепенно остывающем осеннем воздухе.

     А Женя уже ничего не слышала. Она подошла к Сереже, ощущая свежий прилив сумасшедшего волнения от его присутствия – каждый раз, как в первый раз… Ее пальцы дрогнули, она незаметно для себя прикусила нижнюю губу, начиная играть, но… Вот ведь женская натура, ничем ее не перешибешь! Ну любят женщины флиртовать, ну что тут сделаешь, особенно с теми, кто им небезразличен до полосатых кругов перед глазами, и не важно, что они сами баррикады между ними понастроили!.. Как в истории с Димкой и его Наташкой… Женька же не хотела играть с ним, она не должна была, после того, как запретила ему абсолютно все!.. Внимательный взгляд на ее губы, и… Снова, снова тот самый вихрь: сильный, огненный, непреодолимый!

     Женя вздрогнула. Она знала этот вихрь очень хорошо… И он, черт возьми, означал, что Сережа снова собирается дразнить ее, чертов гад! И этот гад уже три месяца изводил ее своими провокациями, упиваясь ее реакцией, которой просто не могло не быть, и продолжая безостановочно двигаться к заветной цели, пренебрегая ее решением сохранить в себе хоть жалкие остатки гордости и чистоты, но…

     В попытке оставить за собой право жизни без стыда и чувства вины за то, что она разрушила чужую семью, испортила счастье ребенка ради своего счастья, Женя поняла, что после того, как она приняла решение ждать Сережу, она… Она по сути уже разломала все, что могла, и в ее упертом желании дождаться официального развода, чтобы получить свободного мужчину и начать с ним все с чистого листа, практически не было смысла… Выбор сделан. Его сердце принадлежало ей безоговорочно… Но встает вопрос: чего, собственно, она целых три месяца держала его на расстоянии?.. Женя долго искала ответ и, наконец, поняла… Она пыталась примириться с собственным решением, принять его. Ну не могла она так просто взять чужое и радоваться жизни! Каждый раз, вспоминая о Насте и даже о Ксюше, гадкий червь вины выедал ее изнутри, и она очень страдала… А потому она не могла подпускать Сережу слишком близко, потому так тяжело ей давалось успокоить свои внутренности, выворачиваемые наизнанку… Как же ужасна для нее была эта ситуация! Жене страшно хотелось быть с Сережей всегда-всегда вместе, страшно хотелось большего в отношениях, она до жути, до дрожи, до скрежета в зубах тосковала по его рукам и поцелуям, а он, гад этакий, пробирался все ближе и ближе к ее сердцу, разрывая моральные веревки, скрутившие его болезненным жгутом, искушая ее, соблазняя… И самое страшное было в том, что Женя отчаянно понимала: она начала смиряться. Сопротивление меркло с каждым днем, не за горами тот день, когда ему удастся прорвать ее оборону, и она чувствовала, как все тише и тише крик совести раздается в ее душе… Он же еще несвободен!.. Еще не время!.. не время… не вре…

     - Сережа. – тихо сказала она, глядя в такие любимые серые глаза, с интересом изучавшие ее футболку, а может то, что вырисовывалось под тонкой белой тканью. Его взгляд тут же вспыхнул, как вспыхивал всегда, когда она звала его по имени… Женя знала это, знала и получала страшное удовольствие от маленького волшебства, производимого на него. – Ты чего приехал? Мы же, вроде, не договаривались…

     Сережа насмешливо ухмыльнулся, не отрываясь от интересного занятия изучения линий ее лица, губ, россыпи кудряшек по плечам, а затем категорично и повелительно отрезал:

     - Садись. В ресторан поедем.

     Беспрекословный, командный тон заставил Женю нежно улыбнуться ему, а через секунду она уже видела перед собой распахнутую дверцу в молчаливом приглашении сесть к нему в автомобиль. Женя изящно скользнула на сиденье, скептически оглядев себя: футболка, джинсы, кроссовки… Мда.

     - Сереж… По-моему, я не очень удачно выгляжу для ресторана. – легко заметила она, а Сергей, усевшись за руль, наградил ее очередным огненным взглядом, слегка задержавшись глазами на ее бедрах, и иронично проговорил:

     - Мы же туда не на званый прием едем. Переживут. И между прочим, - уже более хмуро проговорил он, выезжая с парковки, - это несправедливо.

     Женя удивленно подняла брови, продолжая улыбаться:

     - Что именно? Что в ресторанах в дресс-код не включены потрепанные кроссовки, видавшие не одну колдобину на асфальте в своей жизни?

     - Несправедливо, что тем двоим ты разрешаешь целовать себя, а мне – нет. – ревниво и раздраженно закончил он, начиная злиться, а Женя, ощутив тепло, разливающееся по всему ее телу и неукротимое желание целовать и целовать его, пока свет раз эдак двадцать не сменит тьму, наклонилась к Сереже и спокойно и мило пояснила:

     - У-у, Сережа, ну так мы с ними друзья просто! Неужели ты готов променять все то, что в будущем будет между нами, на ежедневные поцелуи в щечку? Ну тогда что мне остается? – шутливо вздохнула она. – Только предложить тебе долгую и крепкую дружбу!.. Можешь прямо сейчас поцеловать меня. Только без экспрессии, пожалуйста.

     Сережа резко остановился на светофоре и обернулся к ней, горячо и очень желанно оглядев ее шею, подбородок и губы и замерев на них с очень уж ярко выраженным интересом или, как выразилась Женя, «экспрессией», от которой внутри нее все стремительно ожило, заполняя жгучими вспышками ее живот, а Сережа, имевший в этой игре гораздо больше преимуществ, еще и наклонился ближе к ней, добавив к ее огненной карусели еще и немедленный трепет, горячо и страшно притягательно проговорив:

     - До всего того, что в будущем будет между нами, еще дожить надо, но я действительно могу прямо сейчас поцеловать тебя и променяю на это что угодно из настоящего… А если я это сделаю, то до ресторана мы не доедем, и ты навсегда забудешь значения слов «долгая и крепкая дружба». – его глаза стремительно темнели, Женя ощутила, как перехватило ее дыхание, как пульс подпрыгнул до неимоверных высот, а внутри живота что-то томительно и сладко сжалось, заставляя ее немедленно слабеть… Ой-ой, Женька, он опять за свое, а ты можешь не выдержать, ветхие стены для отеля твоих установок и принципов легко рухнут под напором страсти, и что тогда?.. Ты не соберешь эти руины, ты еще не готова, ты не примирилась с собой, держись, держись… Она глубоко вздохнула и медленно, с неохотой вернулась в свое кресло, пытаясь переключить в голове навязчивый образ того, как прекрасно они могли бы скоротать вечерок где-нибудь в уединенном месте, после чего виновато улыбнулась ему:

     - Ладно, Сереж, твоя взяла. Я не имела права дразнить тебя, признаю… Так зачем мы едем в ресторан, куда меня, скорее всего, не пустят в моих обносках?

     Сережа ухмыльнулся в ответ, и его серые глаза блеснули:

     - Нужно кое-что обсудить.

     ***

     Швейцар у двери, конечно, хотел было возразить против Женькиных кроссовок и всего остального, но Сережа так ощутимо хлопнул его по плечу, что чуть не обломившиеся коленные суставы в сочетании с коронным Сережиным взглядом профессионального наемника сыграли решающую роль. Парнишка слегка покраснел и предпочел проводить их за укромный столик, напоследок успокоив себя тем, что у грозного спутника одетой на дешевой распродаже девчонки блестел золотой «Ролекс» на руке.

     - Заказывай, что хочешь. – дежурно выдал Сережа, внимательно изучая Женю пристальным взглядом, и она хихикнула, не удержавшись:

     - Пожалуй, начнем с классического крема-брюлле. А закончить можно теми фруктами, ну, которые с желе и взбитыми сливками, присыпанные всяким сором, подаются, м-м-м! – радостно сообщила Женька, предвкушая прекрасный сладкий ужин.

     Сережа скептически поднял брови, продолжая внимательно оглядывать Женю каким-то искрящимся, притягательным взглядом, от которого ей хотелось просто счастливо запеть и заплясать посреди всего этого чопорного, дорого обставленного, претенциозного зала.

     - А как же еда?

     - А крем-брюлле тебе что, не еда? – игриво улыбнулась она ему, заметив добрую усмешку на его губах. – Ты что, Сережа, никогда не ужинал десертом?? И как же ты так живешь!? Ну ладно. – Женя мгновенно перенастроилась с романтичного на деловой лад. – Что за разговор?

     Официант поставил перед Женей тарелку с маленьким, просто миниатюрным, словно бы вылепленным из детской формочки десертом золотистого цвета, и Сережа какое-то время молча наблюдал за тем, как она ест, переполнившись странной, не свойственной ему нежностью, а затем совершенно спокойно заявил:

     - У меня есть идея, как развестись с Ксюшей в самом ближайшем времени и оставить фирму себе.

     Женя так и замерла с ложкой во рту, даже забыв о собственном восхищении этим великолепнейшим и нежным, как летнее облако, «сладким ужином», и удивленно, а также подозрительно уставилась на Сергея, глаза которого, не говоря уже обо всем остальном лице, ликовали.

     - Что-то мне это не нравится, Сереж… - честно призналась она, все же вытащив ложку из рта и задумчиво потыкав ею в тонкую карамельную корочку своего яства. Однако трезвый рассудок тут же подтолкнул ее к мысли о том, что Сережа имеет обыкновение все, чего задумал, немедленно претворять в жизнь, не глядя на то, сколько усилий и средств понадобится ради достижения его цели, а потому как бы лучше бы, все-таки, быть в курсе всех его сомнительных предприятий, отчего Женя вздохнула и настороженно проговорила:

     - Ну хорошо… Что за идея?

     Сережа наклонился к ней, сложив локти на стол, и импульсивно проговорил, пристально глядя на нее своими горящими глазами:

     - Я открою вторую фирму. Зарегистрирую ее официально, выпущу акции, сочиню Устав и все прочее… И называться она будет не ЗАО «Черный полюс», а ОАО «Черный полюс». Я переведу туда все активы компании: деньги, имущество, сотрудников, клиентскую базу, права на выпущенную продукцию… В общем все, что принадлежит сейчас ЗАО, и одновременно подам на развод. Ксюша по договору заберет себе свой ЗАО, только без бабок и прибыли, его акции обесценятся, и в скором времени фирму придется либо ликвидировать, либо запустить долгую и муторную процедуру банкротства, а настоящая фирма, только под немного иным наименованием, останется со мной.

     Женя так и осела на стуле, шокировано глядя на то, как Сережа расслабленно пьет кофе, поглядывая куда-то в зал с самым своим геройско-победным, самоуверенным и, как показалось девушке, «кретинистическим» видом… Подставная фирма?!? Шестеренки в голове Жени закрутились с бешеной скоростью, а все ее нутро забило тревогу, включило пожарную сигнализацию, взбунтовалось огромным торнадо, заставляя сердце от нехороших предчувствий поскакать быстрее ветра, и она отложила десертную ложечку и глубоко вздохнула, пытаясь вернуть спокойствие:

     - Так, стоп. Погоди-ка, погоди… Дай подумать… - но подумать не особо получилось, потому что внутренности Жени уже лихо воевали с любыми возможными попытками проанализировать ситуацию, и она горячечно воскликнула прямо в довольное собой лицо Сережи:

     - Это афера! – она категорично хлопнула рукой по столу, а Сережа вздохнул, посмотрев на нее с ангельским терпением, словно играл в шахматы с душевнобольным в психиатрической клинике.

     - Женя, в том, чтобы передать деньги и права на собственность и производство другой компании нет ничего противозаконного! Это обычная процедура в бизнесе, хотя применяют чаще выделение или слияние, как формы передачи активов, чтобы не возиться с открытием нового предприятия, но и это не противоречит существующему законодательству! Хотя, признаю, есть некоторые трудности и нюансы…

     Женькино нутро продолжало размахивать шашкой, а потому она снова воскликнула, пытаясь быть гласом совести и образумить его упрямый, самодовольный мозг:

     - Вот именно, Сережа! Для начала, ты собираешься обмануть брачный договор, обмануть Ксюшу!

     - Ты же сама согласилась ждать меня целый год, чтобы не дать фирме уйти к конкурентам после развода? Ну так зачем сидеть так долго, когда можно провернуть все сейчас и результат будет тем же? – спокойно парировал Сергей, явно подготовленный к такой бурной, категоричной реакции.

     Женя нахмурилась, а ее возмущенный ум тут же предпринял попытку зайти с другой стороны, бросившись в бой с новыми аргументами:

     - Но ведь нельзя же взять и просто вывести деньги на счет другой организации!!! Это вызовет подозрение у налоговой, а как ты провернешь эту операцию в банке? Там тоже потребуется веское обоснование… А антимонопольное регулирование? А фонды обязательного страхования и пенсионный фонд? А долги перед банками? А инвесторы? А…

     Сережа ухмыльнулся, жестко и с нажимом проговорив:

     - Женя! Тебе не нужно забивать голову этими нюансами! Я все решу, это не такие баснословно трудные задачи, как тебе кажется.

     - …и к чему такая спешка? – выдала Женя последнее, что могла, злясь на спокойствие и такое триумфальное выражение лица ее любимого «афериста», что хотелось даже потрясти его хорошенько: а ну, как здравый смысл все же где-то болтается в этой напыщенной черепной коробушке? – Я же тебе говорила, что буду ждать.

     - Хочу снова поскорее жениться. – с игривым огоньком в глазах и очаровательной ухмылочкой сатирически проговорил Сережа, а Женя нервно хихикнула:

     - Ой, да перестань! Ни за что не поверю, что после девяти лет брака ты не захочешь взять тайм-аут! Сереж, я по-прежнему не вижу в этой затее здравого смысла.

     Сережа чуть прищурился, и Женя уловила мгновенно всколыхнувшийся в нем гнев.

     - Значит, тебе нужен здравый смысл? Хорошо. Так слушай. Я уже три чертовых месяца не виделся с собственной дочерью, я не представляю, что она обо мне думает и как теперь относится ко мне после моего ухода, и ничего не могу с этим поделать, пока не получу на руки официальное разрешение суда на дни посещения! Как по-твоему: это здравый смысл?

     Женя мгновенно остыла и опустила глаза, ощутив жгучий стыд и уже изглодавшее все ее косточки, настырное чувство вины… Как она могла сейчас так глупо рассудить? А ведь ей подумалось, что он исхитряется лишь только ради того, чтобы скорее получить ее, Женю, в свое безграничное владение, и совсем забыла о малышке Насте, тупо, эгоистично зациклившись на себе! А бедная девочка, по словам Сережи, вообще не может понять, что произошло, и почему папа больше не живет с ними… Три месяца Ксюша не подпускала Сережу и близко к дочери, рассчитывая, что он одумается и вернется домой, а потом надеясь, что он будет страдать не меньше, а в тысячу раз больше, чем сама Ксюша, и у нее наблюдались заметные сдвиги в этой области… Благодаря ее внушению, Настя считала, что папа ушел, потому что больше «их не любит», а потому обижалась, не зная всей правды и полагаясь лишь на мамины слова… Это, конечно, была обыкновенная истерика и отказ принять действительность со стороны Ксюши, но какие плоды могло принести ее легкомысленное и озлобленное вмешательство в отношения отца и ребенка?.. Насколько ужасным мог быть результат для всех?.. Мы никогда не знаем точно, что сыграет в нашем воспитании решающую роль, и какое наше упущение вдруг вылезет наружу и обернется против нас в далеком, а может, и не столь отдаленном будущем…

     Женя с болью закусила губу и посмотрела на Сережу, хмуро наблюдавшему за ее лицом.

     - Прости… Прости, пожалуйста… Но давай, хотя бы… порассуждаем! Ты хоть понимаешь, какая это глобальная бумажная волокита? Подготовка всех документов, перевод бухгалтерской отчетности, сто сорок три человека сотрудников, наконец!

     Сережа вдруг задиристо улыбнулся, пожав плечами.

     - Ну… Я надеялся, что ты мне поможешь.

     - Я??? Да я и за неделю…

     - Я дам тебе помощников. Сколько угодно человек. Женя. – позвал он ее и серьезно заглянул в ее тревожные глаза. – Я все прекрасно понимаю. У меня было время, чтобы проанализировать риски моего плана, было время прощупать почву и все хорошенько обмозговать, но ты не должна волноваться.

     Женя напряженно посмотрела в окно, усиленно соображая, что еще она могла такого важного упустить.

     - А акционеры??? А твой отец??? – резко воскликнула она, и Сережа уверенно отмахнулся.

     - С акционерами я договорюсь. Заплачу повышенные дивиденды, выведу на время из игры, а когда все уляжется, передам им те же пакеты акций, которыми они владели в ЗАО. Ну а насчет папаши… Я беру его на себя. Поорет, конечно, но вряд ли он будет против аферы, которая позволит сохранить его бизнес в его же руках.

     Но Женя все равно была взволнована до предела. Ну что-то не клеилось в этой схеме, и все тут! Она копошилась в своих мысленных рассуждениях, пытаясь дорыться до сути, но… Вроде бы, Сережа все говорил разумно, в его способностях перевести все имущество и деньги, не привлекая проверки налоговой службы и не вызывая подозрений, она не сомневалась, и затея могла выгореть, однако…

     - Послушай… - медленно начала она, ухватываясь за кончик все время ускользающей мысли, - но ведь Ксюша не должна ничего знать об этом? Ты хоть представляешь, какой будет скандал, если она догадается, что ты хотел ее обмануть, вручив ей пустышку вместо процветающей фирмы!.. – тихо закончила она, постучав пальцами по губам, а Сережа утвердительно кивнул.

     - Ну конечно. Я подам на развод, а после запущу на фирме процедуру передачи активов, но сделаем мы это как можно более незаметно, без сообщения в печатных изданиях, как это положено делать, когда фирма передает функционал другой организации, и любой другой огласки, по своим каналам оповестив всех, кого нужно.

     - Ты же говорил, что Ксюшин адвокат – самый лучший раскапыватель чужих скелетов в городе? Разве он не может легко, используя многочисленные связи, пробить твое истинное финансовое положение в интересах суда и бракоразводного процесса? Так он сразу засечет, что на тебе числится на только ЗАО, но и ОАО, которое ежемесячно выплачивает нехилые налоги по всем фронтам, а еще осуществляет активную производственную деятельность и получает прибыль, в отличие от бедного, несчастного ЗАО! Он в два счета раскусит твою схему, и ты попадешь в не самое лучшее положение. Кроме того, - вдруг вспомнилось Жене, - по брачному контракту твоей жене отходят все доли в бизнесе, числящиеся на тебе! Тогда и ОАО плавно уплывет…

     - Не уплывет. – легко ухмыльнулся Сережа. – Я это все предусмотрел. А потому, после передачи активов в ОАО, я его продам.

     Женька резко выпрямилась на стуле, услышав даже щелчок в собственной спине, но не обратив на это никакого внимания: все ее силы ушли на то, чтобы ошеломленно пучить глаза на не в меру расслабленного и до ужаса самодовольного кретина, которого она безумно любила.

     - Что-о-о ты сделаешь??? Сережа, ты сбрендил??? Продать фирму! Продать «Черный полюс» своего отца!!! И… и… и… что потом?.. Кому ты будешь…

     - Женя, успокойся. – слегка насмешливо, но покровительственно приказал ей Сережа. – Я продам фирму лишь на время развода. Как только я получу на руки решение суда, я выкуплю ее обратно. – увидев, что Женя продолжает смотреть на него, как на сумасшедшую рысь по имени «Чокнутый» из одного старого Диснеевского мультфильма, он спокойно объяснил:

     - Завтра прилетает моя сестра из Болгарии. Двоюродная. У нее там шоколадный бизнес…

     - Ух ты!..

     - …угу, она владеет производством шоколада элитных марок и уже вышла на рынки Болгарии, Австрии и Португалии. Теперь она возвращается в Россию для того, чтобы изучить возможности организации производства ее шоколада здесь и проанализировать рентабельность ее предприятия в наших условиях. Приезжает она надолго, месяцев на пять, и… я ей доверяю. Я уговорю ее купить у меня ОАО, а затем продать мне его обратно после развода с определенной…ммм, скажем, выгодой для себя. Так мы уничтожим возможность проследить за нашими действиями по налоговым выплатам и выплатам по кредитам… А отчетность в пустом ЗАО можно же и подрисовать, чтобы все выглядело убедительно.

     Сережа снова довольно улыбнулся, а Женя от шока не могла и слова вымолвить, пытаясь как-то собрать мозги в кучу и решить, окончательно ли рехнулся Сережа на почве развода, разлуки с дочерью и сексуального воздержания, или же что-то здравое в его словах все же присутствовало…

     Заметив Женину неуверенность, замешательство и активную внутреннюю борьбу со всем «нечестным», что она могла углядеть в его плане, Сережа наклонился к ней и, подтянув одну ее ладонь к себе, взял ее в свою сильную, горячую руку, с нажимом проговорив:

     - Послушай, Женя. Я все равно это сделаю, я уже все решил, но мне нужно, чтобы ты была на моей стороне. Мне нужна твоя помощь. Пойми ты, - он нахмурился, а в его голосе засквозила жесткость и отчаяние, - если я подожду еще год, то моя дочь вообще забудет, как я выгляжу, а после Ксюшиной обработки я стану для нее самым страшным монстром, которым детей непослушных пугают, чтобы не хулиганили. – его пальцы нежно поглаживали руку Жени, лаская ее кожу, и она отчего-то завороженно уставилась на его ладонь, почувствовав, что после такой «убедительной» речи вновь, черт возьми, теряет перед ним оборону и уже готова согласится на что угодно, лишь бы он не выпускал ее ладонь из своей руки… Она поспешно подняла на него глаза, чувствуя предательский румянец волнения на щечках. – Я должен получить возможность видеться с ней, Женя. Я должен говорить с ней, должен по крупицам вернуть ее доверие и попытаться объяснить все, что произошло… А еще…

     Его взгляд вдруг изменился, и Женя с отчаянием заметила возвращение того самого огненного вихря, что повышал температуру его тела и заставлял шептать ей разные, очень волнующие вещи, сжигая ее заживо в собственном огненном жерле вулкана… Слегка потемневшие глаза прошли по ее лицу, жадно застыв на губах, а затем он наклонился к ней в совершенно отключающем разум и любые другие чувства, кроме жажды любовных прикосновений, порыве и быстро, с жаром, зашептал ей на ушко, вызывая страшные полчища мурашек по коже и что-то невообразимое в животе:

     - А еще я должен получить тебя, Женя, ты же понимаешь, я чертовски сильно хочу быть с тобой, я чертовски желаю… - Женя выдохнула, чувствуя, как горит ее кожа не только на лице, но даже и на шее, как от волнения она не могла и пальцем пошевелить, а сладкий трепет убивал ее наповал, убивал, убивал ее, Сережа убивал ее… Она хотела отстраниться, чтобы прийти в себя, но Сережа не дал ей это сделать, сжав сильнее ее ладонь и снова притянув к себе, с безумным исступлением глядя на ее темно-малиновые губы, а затем снова зашептал со всей своей горячностью и напором:

     - Нет! Слушай! Я чертовски желаю, чтобы ты была моей, Женя, и ради этого я пойду на любой шаг, любую, даже самую пустую, глупую и рисковую аферу, даже если мне это будет грозить длительной отсидкой за решеткой в темнице сырой, ты понимаешь? Ты. Должна. Быть. Моей.

     Женя не могла вздохнуть, вот же проклятье! Он имеет над ее чувствами слишком много власти, она слишком сильно зависела от него, черт возьми!!! Она не могла сопротивляться ни его взгляду, ни его шепоту, ни словам, парящим в ее душе на крыльях безудержного счастья, никакого сопротивления, лишь слабость, лишь…

     Сережа отстранился, слегка наклонив голову на бок, любуясь чертами Жениного лица и упиваясь ее близостью, впитывая ее реакцию с особенной жадностью, а его ладонь продолжала ласкать ее пальцы с непреодолимым, все возрастающим желанием, а птицы внизу Жениного живота уже носились по бешеному кругу, искушая свою хозяйку изо всех сил…

     Она тяжело выдохнула, сжав в ответ Сережины пальцы и глядя в его пылающий, черный-пречерный взгляд жестких и решительных, таких любимых серых глаз, и слабо проговорила:

     - Я все понимаю, Сережа. Но мне надо еще раз как следует это обдумать…

     Сережа победно ухмыльнулся, как будто он уже догадывался о том, какое решение она примет, а его глаза с особенной нежностью и любовью скользнули по контурам ее лица к волосам, шее и плечам, и Женя, понимая только лишь то, что ей нужно всеми средствами потушить тот костер, что крушил ее самооборону изнутри, поспешила увести глаза и с огромным сожалением вытянула ладонь из его руки, вновь принявшись за крем-брюлле, чтобы хоть как-то отвлечься, и задним числом понимая, что чертов гад и кретин Минаев легко, используя лишь шепот и прикосновение, без всяких усилий почти убедил ее встать в ряды заговорщиков, а сейчас сидит весь такой самодовольный, буквально сияя от того, какое впечатление он на нее производит, и поглощая ее любовь к нему… А главное, с таким лицом, будто она уже на все согласилась!

     Женя бросила на не в меру разулыбавшегося ослепительной и чертовски обаятельной улыбкой Сережу возмущенный взгляд с большой долей вызова и противоборства, и он, конечно же, все прочитав по ее глазам, поднял одну бровь и абсолютно невозмутимо и беспрекословно заявил:

     - Я закажу тебе еще десерт. Как называются те фрукты в белых ошметках?..

     Женя не смогла сдержать счастливого смеха.

     *** «Плюс»

     Вопреки заверениям Жени, что машина, грустно брошенная на парковке около университета, ей завтра, вообще-то, понадобится, и приводя всяческие веские аргументы в пользу того, что ей будет гораздо комфортнее добираться до работы в обществе Сергея и его «Ниссана», Сережа все-таки привез девушку в тот самый, уже хорошо ему известный, узкий двор.

     В этот час найти мало-мальски свободное наземное пространство, чтобы приткнуть очередное средство передвижения, уже не представлялось возможным, поскольку гонка за местами под лозунгом «кто первый» начиналась в районе шести вечера и заканчивалась уже в семь часов, после чего приходилось довольствоваться местами уже соседних, но таких же узких и глухих дворов.

     Несмотря на то, что уже почти стемнело, и даже пения птиц было практически не расслышать, детская площадка жила и пела, как никогда, и радостный ор, смех и визги маленьких, разноцветных метеоров, шуршащих по гравию туда-сюда, просачивался даже сквозь плотно закрытые окна «Экстрейла» и тихий фон музыки, доносившейся из динамиков авто.

     Сережа затормозил прямо напротив Жениного подъезда и посмотрел на нее с своим обычным нетерпением, а еще с тем самым, едва уловимым огоньком, который попросту назывался «мужскими чарами».

     - Ну? Ты подумала насчет моего плана? – требовательно спросил он, а Женя, бросив на него веселый взгляд, усмехнулась.

     Да, да, именно так. Он специально молчал всю дорогу, зная, что Женя непременно погрузится в размышления насчет его идеи, и наверняка собирался взяться за дополнительную шлифовку ее совести по приезду во двор, чтобы как всегда получить то, что ему нужно, и вытащить из нее заветное согласие…

     - А с чего ты решил, что я вообще над ним думала? – игриво пожала плечами Женька, посмотрев на площадку с разрывающимися на фальцеты, развеселыми детьми. – Я как раз рассуждала про себя, что неплохо было бы завтра привести в порядок секретарскую, поскольку ты решил пригласить отца и сестру на посиделки именно к себе в кабинет… А твою сумасшедшую затею можно было бы обдумать спокойно, без спешки, на балкончике под ароматный чаек…

     Сережа вдруг скептически поднял брови и расхохотался, слегка наклонившись к Жене и беспрекословно заявив:

     - Ну, да, конечно! Именно мысли о том, что придется разложить кипы документов по ровным кучкам вызывали у тебя такое выражение лица, будто ты глотала иголки одну за другой и пыталась понять, насколько приятно твоему желудку их переваривать. Я хочу знать, что ты решила. – командирским тоном закончил он свою речь, сложив руки на груди, а Женя, тоже рассмеявшись, вздохнула, потому что Сережа… конечно, был прав.

     Она всю дорогу раскладывала в своей голове на разные чаши весов все «за» и «против», она понимала, что если затея сорвется, то он потеряет все: и фирму, и репутацию, и возможно, те самые желанные два дня в неделю с Настей… Но на кону стояли более весомые ценности. За год Сережа может упустить шанс наладить с дочерью контакты, которые безусловно порастут грязными кляузами со стороны Ксюши, и потеряет эту важную ниточку семейной связи навсегда… Да и, кроме того, он, в конце концов, может разлюбить ее, Женю! Мало ли что бывает… Вдруг он ошибался в своих чувствах, и они испарятся в небытие, особенно учитывая ее дурацкое желание выйти из этой истории хоть немного, но чистенькой, удерживая его на расстоянии от себя?.. Расстояние… Женя посмотрела на него: Сережа хмурился, глядя куда-то вперед, через окно… Она и сама не верила, что сможет сохранять дистанцию так долго… Последние баррикады вот-вот рухнут, она чувствовала это всем сердцем, она начала смиряться…

     Но когда «Экстрейл» заехал в ее родной двор, когда последний луч солнца скользнул по штукатурке ее девятиэтажного дома, когда тени сгустились, притесняя тусклый свет фонаря над детской площадкой, и когда, в последний момент, по капоту «Ниссана» шлепнул и отлетел куда-то серо-зеленый футбольный мяч, а возникший из ниоткуда мальчонка лет десяти схватил его и юркнул обратно в кусты с криком: «Давай, Костик! На абордаж!!!», Женя все уже решила и мгновенно расслабилась.

     Все эти сомнения, анализы, мысли, взвешивания, прикидывания, раздумья, которые иногда уводят нас не туда, сдавливая сердце кровоостанавливающим жгутом, ничего не значили в конечном счете. В конечном счете, она все решила еще в тот миг, когда он сказал, что ему нужна ее помощь… Женя посмотрела на Сережу, с ожиданием и некоторым нетерпением глядящего на нее, и спокойно улыбнулась. Она не знала, что произойдет в результате, если все пойдет не так. Она не знала, что будет с ними и с их отношениями, но одно она понимала точно – она любит его, и в этом есть ответ на любой вопрос. Только в этом.

     - Ладно. – вздохнула она скорее шутливо, чем печально. – Ты меня раскусил. Я действительно думала о твоем плане.

     - И-и?..

     - И считаю его дурацким и рискованным!! Провернуть перевод активов в другую компанию под носом сильнейшего в городе адвоката по бракоразводным делам и мечтать, что он этого не заметит, это не просто наивно, но и…

     - Я понял, Женя. Что дальше? – раздраженно и угрюмо поторопил ее Сергей, и Женя, увидев, как он напрягся, успокаивающе положила ладонь ему на бедро и тепло улыбнулась:

     - Но я в деле.

     Сережа резко повернулся к ней, а его глаза не сдерживали ликования.

     - Ты серьезно?!?

     - Ну конечно! – улыбалась Женя, сама радуясь до одури от того, что радовался он. – Я помогу тебе, Сереж. Как может быть иначе? Я люблю тебя и никогда не пойду против тебя, какое бы чокнутое безумство ты ни затеял.

     Сережа еще какое-то время огненными, восторженными глазами глядел на нее, а потом вдруг исступленно схватил ее руку, лежащую у него на бедре, и поцеловал ее пальцы со всей благодарностью, на какую он только был способен… Женя вздохнула, глядя в его сияющие ярче звезд глаза, переполняясь счастьем до отказа. Как же чертовски чудесно быть рядом с ним! Сердце бьется быстрее, и жить, жить хочется до боли!!! Улыбаться до боли, сгорать в его объятиях до боли, дышать и летать до боли… Ради этого легкого поцелуя ее руки она бы на все согласилась!

     А Сережа, тем временем, снова триумфально улыбнулся и уверенно проговорил:

     - Все будет хорошо, Женя. Я все сделаю, как надо. Ты и не заметишь, как все закончится, и мы сможем…

     Тук-тук-тук.

     Женя разочарованно вскинула брови: ну вот какому дебильному дятлу понадобилось стучать в такой момент?!? Уму непостижимо!!!

     Она резко обернулась к окну и увидела по ту сторону «Экстрейла» и самого дебильного пернатого, который при рождении был назван просто Игорем Сторожевым, и который с самым виноватым, но от этого отнюдь не менее нетерпеливым видом смотрел на Женю через свои очки с маленьким экранчиком.

     - Жень! Э-э, Жень! Ты можешь выйти на минуточку? – глухо через плотную обшивку двери зазвучал его голос, и Женя обреченно вздохнула, поглядев на Сережу, который мысленно убивал глазами ее соседа, распиливая его лазером на мелкие-мелкие кусочки.

     - Прости, Сереж… Я сейчас. – тихо и виновато шепнула Женя, сжав пальцами его ладонь, чтобы смягчить гнев, начинающий с ужасающей быстротой раскручивать его внутренний мотор.

     - У соплежуя одна минута. – грозно и холодно сообщил он, и Женя улыбнулась, мгновенно выпорхнув из машины.

     - Ты чего, Игорек? Случилось что?? – недовольно, но все же взволнованно спросила Женька, заглядывая в хорошо знакомые ярко-голубые глаза, но все еще при этом думая о том, что бы они с Сережей сделали такого интересного, когда закончится этот развод.

     Игорь виновато переступил с ноги на ногу и быстро проговорил:

     - Прости, Зябликова, что влез, твой жуткий кавалер, наверно, прибить меня хочет, но у меня не было выбора…

     - Жуткий кавалер?? – хихикнула Женька, на мгновение обернувшись на Сережу. – А мне казалось, он очень даже ничего… Ладно, продолжай, Сторожев, жуткий кавалер выделил тебе лишь одну минуту на излияния.

     Игорь опасливо покосился на автомобиль, а затем наклонился к Жене и тихо забубнил:

     - Короче, я ходил провожать Кристинку, ну, ту, с которой…

     - У вас любовь. Ага, помню, давай без отклонений от темы, Игореха.

     - …так я ходил ее провожать, и ключи выронил где-то, ходил-ходил, искал… Без толку! А родители и бабушка на дачу укатили… Я к тебе давай звонить – там тоже не открывал никто… В общем, уже полтора часа здесь торчу, тебя высматриваю.

     Игорь замолчал, выразительно выпучив на Женю глаза, но она уже и сама обо всем догадалась и весело вздохнула:

     - Ну ты ворона, Сторожев! Надо же – ключи потерять! Ладно. – она открыла дверь «Ниссана» и порылась в своей сумочке, сопровождаемая гневным и ревнивым взглядом с одной стороны, и радостным и нетерпеливым – с другой, а затем, выкопав в огромной куче всяческих «нужных» нужностей ключи от квартиры, вручила их Игорьку и ухмыльнулась:

     - Иди, ворона, чайник ставь. Только смотри – не потеряй и эти ключики! А то придется тут на лавке полночи папу моего сторожить, он как раз только после одиннадцати с матча приедет.

     Игорь обиженно цокнул языком, но все же радостно улыбнулся и, расправив плечи, гордо запружинил своими длинными ногами к подъезду, а Женя снова села рядом с Сережей и вздохнула:

     - Ну вот. Мне пора, кажется…

     - Он что, у тебя ночевать будет? – едва сдерживая ревнивую ярость, спросил Сережа, злобно испепеляя счастливого Игорька взглядом снизу-вверх и сверху-вниз.

     Женька зевнула:

     - Ага… Ты же слышал – ему некуда податься. Сере-е-еж… - нежно протянула она, взяв его руку в свою ладонь и ласково прижав ее к своей щеке. Это сработало, и Сережа моментально успокоился, переключив внимание на Женино лицо, поглаживая ее ладонь в ответ. – Не злись! У тебя от злости под глазами круги прорисовываются. – с игривой улыбочкой сообщила Женька, вызвав немедленную насмешку в его взгляде и взметнувшиеся вверх брови. – Но ты не волнуйся, я тебе завтра такой кремчик принесу, как раз для твоих кружков! Замажем, и никто ничего не заметит! Только больше злится не надо, Сереженька, а то эффекта должного не будет, ты же понимаешь!..

     Женька мило хихикнула, совсем как девочка, а Сережа насмешливо выслушав ее, вдруг на секунду огненно поглядел на ее губы и, не раздумывая, обхватил ее кудрявую головку руками и, притянув к себе, горячо, но мимолетно, словно едва различимый след на первом снегу, поцеловал ее в эти же губы, а Женя, чуть не померев от счастья в этом автомобильном кресле, радостно рассмеялась, чувствуя себя полной дурындой.

     - Ладно, черт с ним, согласен на… как ты говорила? Долгую и крепкую дружбу? Согласен на долгую и крепкую дружбу, главное, - с ежедневными поцелуями и без кремчиков под глазками и прочей белиберды. – и, не успела Женька и возразить, как он снова притянул к себе ее голову и опять также поцеловал в губы, только чуть дольше, более чувственно, успев вызвать в соскучившемся по его поцелуям и рукам Женином организме немедленный отклик. Она возмущенно покачала головой, все же шутливо улыбаясь, и, погладив его ладони своими руками, негодующе воскликнула:

     - Ах ты так, значит? Ну уж прости, Сережа, принимать такие предложения нужно было раньше, а теперь на долгую и крепкую дружбу не согласна я! Ладно. Я пойду? До завтра? – она игриво улыбнулась и, сняв его ладони со своей головы, легко и нежно поцеловала их и выпорхнула из машины, а Сережа строго, но все же с улыбкой, категорично напомнил ей вслед:

     - В половине восьмого заеду.

     Женя лишь послала ему самую очаровательную улыбку на земном шаре и унеслась в свой подъезд, оставив Сережу с огоньком следить за ее грациозно удаляющейся фигуркой.

     Глава 2. «Плюс»

     В кристально чистой секретарской, куда за последние полчаса было строго запрещено ступать ноге в резиновом шлепанце работника производственного цеха под страхом расстрела, все было готово к приходу Сережиной семьи, и Женя уже предвкушала нерадостную перспективу встречи с бешеным и ненавидящим взглядом Виктора Петровича Минаева, который винил ее во всех смертных грехах и проблемах с фирмой и семьей, и отчасти, конечно, имел на это основания… Хоть и справедливым до конца его отношение тоже не было.

     Каждая чашечка для кофемашины была на своем месте, ни одна крупица земли из цветочного горшка не могла быть найдена ни на подоконнике, ни под ним, каждый лист бумаги выглядел аккуратно, без единого пятнышка, и лежал на строго отведенном ему месте, и даже Женя, по случаю одетая в строгий черный костюм, состоящий из модного, укороченного пиджачка и узкой юбки до колена, тоже была на своем месте, без конца улыбаясь в трубку и деловито щелкая мышкой, выполняя очередное распоряжение своего ненаглядного директора.

     Директор, кстати, заседал у себя в кабинете, не издав за последние сорок минут ни звука, и Женя сделала вывод, что у Сережи там мысленная (или реальная) йога, поскольку до этого он «пожурил» в самой звучной форме человек двадцать, поражаясь на абсурдность высыпающихся проблем.

     И вот, часы пробили полдень, желудки всех офисных трудяг стали подавать жалобные признаки жизни, а в конце коридора хлопнула дверь с магнитным замком, и в секретарскую медленно, но очень гордо (как, собственно, носило себя по нашей земле бренной все семейство Минаевых) вплыла женщина.

     Женя вежливо завершила очередной звонок и с любопытством уставилась на нее, по-доброму позавидовав ее невозмутимой эффектности. На вид ей можно было дать не более сорока, но все же минус пару лет, чем плюс, волосы ее, светлые, песочно-русые, были коротко подстрижены и зачесаны назад, открывая высокий лоб, чуть длинноватый нос с горбинкой, выдающуюся вперед плавную линию темно-коричневых губ и невероятно длинную, тонкую и изящную шею, которая сразу же бросалась в глаза. К слову, глаза у нее были чуть узковаты, карие, но такие пронзительные, словно скребли все, на что падал ее взгляд, и Женя сразу почувствовала какой-то зуд внутри черепной коробки, но ее любопытство все же пересилило какие-то неадекватные ощущения, и она переключилась, принявшись изучать предметы гардероба сестры Сережи… А в том, что это его сестра, она уже и не сомневалась.

     На женщине была меховая жилетка с кожаным ремнем, открывающая тонкие руки, обтянутые черным гипюром, и такая же кожаная черная юбка чуть выше колен, демонстрирующая всему свету немолодые, но жилистые ноги в бархатных сапогах на толстой подошве. Но самым эффектным дополнением к ее образу деловой мадам были даже не бриллиантовые серьги и не множество золотых колец на пальцах, а костлявый, коричневый, треугольнообразный и страсть какой пучеглазый чихуахуа, восседавший на загорелой руке с идеальным маникюром, а глаза его смотрели на Женю с не меньшим безразличием и отстраненностью, чем глаза его хозяйки.

     - Добрый день, девушка. – проговорила гостья низким, бархатным тоном, и Женя вежливо улыбнулась. – Сообщите пожалуйста Сергею Викторовичу, что пришла Валерия Борисовна. Он должен быть в курсе.

     Женя схватилась за телефон, на ходу исполнительно и спокойно проговорив:

     - Да, конечно, Сергей Викторович вас давно дожида… - и не успела она закончить странную фразу о том, что Сережа с сумасшедшим нетерпением вообще может кого-то «дожидаться», как ее прервала отлетевшая самым обыкновенным образом (в стену) дверь Сережиного кабинета, и в секретарскую ворвался сам Сережа, подлетев к сестре и приветственно протянув к ней руку:

     - Лера! Ты уже здесь? А почему не заходишь? – Валерия одарила двоюродного брата сладенькой улыбочкой и позволила своему телу и телу своего геометрического чихуахуа войти в недолгие и не самые теплые объятия, низко прогудев:

     - Да я только приехала, Сережа. С самолета сразу к тебе.

     - Как перелет? – вежливо, но без энтузиазма поинтересовался Сергей, и Женя, которая изучила разные стороны и проявления его характера, поняла, что он несознательно держится холодно и по-деловому с этой женщиной, хоть она и приходилась ему не самым дальним родственником. В их семье не были приняты выражения чувств ни в одной из своих ипостасей: возможно, отцы и деды этих двоих, оценивающе оглядывающих друг друга с ног до головы и словно меряющихся внутренней силой, просто считали, что любые чувства – это слабость, а слабости мешают достижению успехов в бизнесе… Впрочем, это были лишь ее догадки.

     - Перелет был ужасным. Лилу два раза вырвало. Да, моя кроха? – вытянув губы, просюсюкала Лера со своим псом, и в глазах Сережи мелькнула презрительная насмешка.

     - Проходи в кабинет. Пока отца нет, можем поговорить о твоих планах в России. – строго и повелительно проговорил Сережа, и Валерия, гордо вытянув шею, проплыла в дверной проем, на ходу оглядывая цепкими, царапающими глазами обстановку и убранство кузеновой фирмы.

     - Включи кондиционер, Сережа. Лилу не переносит духоту. – услышала Женя уже из кабинета и не смогла сдержать улыбки, а Сергей игриво подмигнув ей, скрылся следом, хлопнув за собой дверью и отрезав от Жени увлекательный собачий разговор.

     Но окончательно расслабиться ей удалось лишь через десять минут, когда в секретарскую, ну точь-в-точь как император всея Руси Алексей Михайлович Романов, важно вошел Виктор Петрович, неся на голове ровно зачесанную на пробор седую шевелюру, а в руке – кожаный дипломат для документов аки скипетр или державу, и его жесткий, морозный, как задняя стенка в холодильнике, взгляд упал на Женю, теперь непременно искривившись в презрении и отвращении к ней… Но Женя нашла для себя способ избегать эмоциональных потрясений, связанных со встречами с Сережиным папой, и когда он, раздуваясь от злости, таращился на нее, она устремляла свои фиалковые глаза на его круглые, черные и немного заросшие… ноздри.

     Вот и сейчас, используя ноздри Виктора Петровича в качестве антидепрессанта, Женя без улыбки, строго и по-деловому проговорила:

     - Добрый день, Виктор Петрович. Валерия Борисовна и Сергей Викторович уже в кабинете, дожидаются вас. Могу предложить вам кофе.

     Виктор Петрович покраснел, будто изо всех сил удерживал поводок яростно лающего и брызгающего слюной в разные стороны здоровенного, лохматого пса, и оглядев Женю голубыми, лучащими сильнейшее желание спустить на нее не только своего волкодава, но и науськать парочку бездомных, лишаистых собак, глазами, прошипел:

     - Не отвлекайтесь от прямых обязанностей, Евгения. Мы что, по-вашему, кофеи распивать собрались??? – и, важно прошествовав мимо стойки прямо к кабинету, он без стука распахнул дверь и исчез за тонкой, пластиковой стенкой, а Женя облегченно вздохнула. Полдела сделано, осталось перетерпеть еще его уход… А для этого всего лишь нужно смотреть на его отвратительные, неухоженные ноздри… Ноздри, ноздри, ноздерки, ноздерки мои…

     *** «Минус»

     - Перейдем сразу к делу. – сказал Сергей, когда его отец и двоюродная сестра устроились в креслах по обе стороны от его стола, а отвратительная, пучеглазая собачка заняла удобную позицию прямо на его поверхности, сложив свои узловатые конечности и тощий живот в расслабленной позе. – Я собираюсь подать на развод, и…

     - Да что ты будешь делать, опять двадцать пять!!! Опять он про развод свою шарманку заводит!!! Сын, да что с тобой такое??? – взревел Виктор Петрович, заставив Леру и Лилу вздрогнуть от неожиданности, выдавив из последней визгливое тявканье, и бешено и раздосадовано хлопнул по столу. – Только все утряслось, только я решил, что у тебя, Сергей, еще не все мозги окончательно атрофировались, а ты опять со своим разводом!!! Держу пари, это она тебя подговорила!!! Она, да?!? Она?!? Вот же дрянь настырная, да я ее…

     - Отец, перестань ОРАТЬ!!! – жестко, на повышенных тонах и не менее повелительно и раздраженно, но все же чуть тише, чем папочка, громыхнул Сережа. – Я не договорил. Я собираюсь подать на развод, и у меня есть план, как сохранить фирму в наших руках.

     Отец дико покраснел и так широко раскрыл рот, что Сережа лицезрел со своего места всю ротовую полость, включая готовые к громкому извлечению звука гланды, но его опередила Лера, удивленно подняв брови и с интересом пробасив:

     - Развод?!? Но, насколько мне помнится, твой брачный контракт истекает уже в следующем июне! Так к чему такая срочность? Подождал бы, всего ничего осталось, и можешь хоть пять раз развестись без последствий.

     - Вот!!! – махнул рукой в сторону неожиданно обретенного соратника в лице племянницы Виктор Петрович, обрадовавшись так, что его щеки даже подтянулись к глазам. – Я то же самое ему талдычу!!! Так нет же, этот… молокосос опять ставит свои интересы превыше интересов семьи!!! План у него, видите ли!.. Запомни, Сергей: я в твоих аферах принимать участие не намерен! Не намерен!!! Так и передай своей… - он сдержался, оставив крепкое выраженьице в пользу Жени при себе, мгновенно вызвав в Сереже приступ жгучего желания расшвырять все предметы в кабинете по разным углам и хорошенько так, не сдерживая яростного безумия, тряхнуть мерзкого папашку за шиворот и заорать ему в лицо, чтобы в этих выкатившихся от злости глазах мелькнул настоящий животный страх… Ну а потом можно и выкинуть его из кабинета к чертям собачьим… Ох, неуважительные мысли, что ж ты такой грубый, Сереженька!.. Но совесть Сережи продолжала спать, никак не реагируя на его кровожадности, но зато отлично реагируя на отцовские верещания, которые, кстати говоря, все продолжались и продолжались… - Я вообще поражаюсь, какое влияние на тебя имеет эта юбка! Приворожила она тебя, что ли??? Я бы никогда, никогда, никогда…

     - Отец, да захлопни ты дудку свою, уши уже устали!!! – не выдержал Сережа и, импульсивно встав на ноги под ошеломленный столь невежливым замечанием в пользу себя взглядом Минаева-старшего, отошел к окну. – Она никакого отношения к моей идее не имеет! Это полностью и целиком мое решение. И вообще… - Сережа хотел было высказать папашке насчет его разговорчиков на тему Жени, чтобы он, как говорится, «навсегда притухнул», но, подумав, решил, что в складывающейся ситуации это будет контрпродуктивно. Вместо этого, он вздохнул и строго и насмешливо проговорил:

     - Так тебе интересно, что я собираюсь сделать с твоим «Черным полюсом» в ближайшее время??? Или предпочтешь остаться в стороне?? Ну тогда не рассчитывай, что будешь узнавать новости первым, я докладываться не собираюсь.

     Отец резко выпрямился на стуле, хлопнув обеими ладонями по столу и снова заставив чихуахуа мандражировать так, словно она сидела в массажном кресле, а затем Сереже даже показалось, что чем-то запахло… В смысле, жаренным, запахло жаренным, потому что красный, как свежесваренная креветка, Виктор Петрович даже как-то глухо зарычал, готовясь к освежеванию собственного сына, а из его горла раздалось нечеловеческое:

     - Да… ты… совсем… охренел… сопляк… паршивый… Да я тебя сейчас…

     - Тихо, дядя Витя, подожди, подожди! – встряла тут Лера, которая прищурено изучала Сережу взглядом, каким обычно разглядывают картины великих абстракционистов, чтобы разгадать истинный смысл измалеванного яркими красками полотна. Слегка причмокнув коричневыми губами, она с оживлением поинтересовалась:

     - Так ты кого-то нашел, Сережа? Невероятно! Я думала, ты никогда не остепенишься, несмотря на брак с Ксюшей… Интересно, что в ней особенного?? Такого, что ты ради нее готов даже фирмой рискнуть?.. Посмотреть бы…

     В этот момент так вот прямо и неожиданно реализовалось Лерино желание, потому что в одно мгновение произошло сразу две вещи: коричневое создание Лилу, с какого-то перепугу, вдруг вскочило на тощие лапы и спрыгнуло со стола, плюхнувшись на серый ковролин животом и впечатавшись кишками в его лысоватый ворс, после чего собака три раза тявкнула, то ли на Виктора Петровича, к которому стала относиться с подозрением за последние десять минут, то ли на его ботинки, и бросилась к двери, что называется, крысой с тонущего корабля… Сережа закатил глаза и насмешливо улыбнулся, отец сделал лицо собачьего маньяка, а Лера с необъятным ужасом вскинула руки, словно ее питомец проваливался в скалистую расщелину, и заорала носорогом:

     - Лилу!!! Лилу, кроха, вернись!!! Лилу!!!

     Но катастрофа была внезапно предотвращена резко распахнувшейся дверью, и Лилу поймали и прижали к груди две тонкие, белоснежные ручки… Секунда, другая… Наступила странная тишина… А Сереже сделалось вдруг чертовски тепло… Как же тепло… Женя улыбнулась, приподняв собаку к глазам, и тихо и ласково проговорила в ее круглые, полупрозрачные и супер-интеллектуальные гляделки:

     - Ну и куда мы собрались, а, малышка? Хозяйка очень расстроится, если ты от нее сбежишь… - тут Женя перевела свои фиалковые глаза на Валерию, которая с довольной улыбкой изучала ее карябающим кору головного мозга взглядом, и вежливо осведомилась:

     - Валерия Борисовна, может быть, Лилу хочет пить? Вы же сами говорили, что только с самолета, вот я и подумала…

     - Да, будьте любезны, э-э-э…

     - Евгения.

     - Евгения. Действительно, моя кроха утомилась и наверняка не откажется от чашечки воды. Спасибо. – снисходительно поблагодарила Лера Женю, но Сережа увидел в ее глазах довольный огонек: Женя попала, что называется, в яблочко, чтобы угодить этой ледяной и неприступной дамочке, которая, кроме себя, любила, по-видимому, только это трясущееся от каждого шороха и начисто лишенное интеллекта существо… Неудивительно, что в свои тридцать девять она никогда не была замужем.

     А Женя, тем временем, под аккомпанемент злобного сопения Виктора Петровича, внимательное и заинтересованное разглядывание со стороны Валерии и пристальный, но восхищенный взгляд Сергея вошла в кабинет и передала собачку Лере, сообщив, что через минуту принесет и воду, после чего легко и спокойно вышла, а Виктор Петрович злобно, со всей ненавистью, на какую только был способен, пробурчал:

     - Хотела посмотреть, Лера? Ну вот, любуйся! Это как раз она и была… Прошмандовка… - не удержался он, сцедив ругательство через зубы, а Сережа зарычал от злости, чувствуя, как его правый кулак уже чешется от желания встретить эти желтоватые косточки и испробовать их прочность на себе, но «наехать» на отца он не успел: Лера вытаращила свои узкие карие глаза и громко затарахтела, как трактор в тридцатиградусные морозы:

     - В самом деле??? Это правда, Сереж?!? Твоя секретарша?!? Хо-хо, ну ты даешь, брат!!! Прямо классика жанра!!! И ради нее ты готов пустить в расход дяди Витин бизнес?.. – она хохотала, а дверь кабинета снова открылась, и Женя внесла маленькую чашечку с водой, поставив ее на стол перед собачкой.

     - Что-то еще нужно, Валерия Борисовна? Чай, кофе? Заказать обед?

     Виктор Петрович громко и разъяренно кашлянул, словно болеющий герпесной ангиной, а Лера, поскребывая Женино вежливо улыбающееся лицо уже с особенным женским любопытством, спокойно и с легкой ухмылкой прогудела:

     - Нет, ничего не нужно, спасибо, Евгения.

     Женя вышла, а Лера перевела разгоревшийся от изумления и интереса взгляд на Сережу и тихо проговорила:

     - Умереть можно… Впрочем, она ничего, Сережа. Довольно мила. Хотя, Ксюша казалась мне более… яркой. Ну ладно. Что там за идея у тебя?

     Обрадовавшись, что, наконец, можно было уже обсудить тот самый вопрос, ради которого он и терпел это пыхтяще-гудящее общество, Сережа, настойчиво прерываемый громким и жадным лаканием с причмокиваниями и прилизываниями из чашечки, спокойно сообщил, что он собирается основать новую фирму ОАО и перевести туда все, чем было богато и радо старое доброе ЗАО, а для этого…

     - …а для этого, отец, мне нужен, во-первых, твой контрольный пакет акций. Согласно Уставу ЗАО, крупные денежные операции может совершить лишь главный акционер, так что простого договора дарения будет достаточно. – выдал Сережа, с отвращением покосившись на капельки воды, разлетающиеся по столу вокруг чашки, из которой все продолжала шумно работать языком Лилу, и отец, не мешкая ни секунды, тут же бросился в атаку, для начала расхохотавшись оглушительным смехом, цель которого, судя по всему, была в том, чтобы унизить и пристыдить сына за его детские глупости, а потом на голову Сережи посыпалось нижеследующее:

     - Перевести активы??? Ха-ха-ха… Что за наивная чушь, сын??? Да Козлов, адвокат Ксюши, в два счета прознает про твою затею! Он на то и адвокат, чтобы копаться в семейных финансах! У него связи, Сергей! А ты думал, как еще его подзащитные выходят из зала суда с ощущением безоговорочной победы??? Ты действительно полагаешь, что он не заметит, с какого счета тебе на карту приходит зарплата и откуда ты платишь налоги и возвращаешь долги по кредитам??? Как такое вообще можно скрыть??? Это глупо, глупо и по-детски!!! Нет, нет, и еще раз…

     - Стой, дядя Витя, погоди! – жестко вскинула ладонь Лера и, слегка наклонив голову, внимательно посмотрела на Сережу. – Он еще что-то не договорил. Выкладывай, Сергей. Как ты собираешься избавиться от ОАО, и зачем тебе я?

     Сережа победно ухмыльнулся и сел в свое кресло:

     - Все просто: ты купишь у меня ОАО на время бракоразводного процесса. Я передам пустой и никому не нужный ЗАО по брачному договору Ксюше, а после развода ты продашь мне ОАО обратно... о цене, я думаю, мы сможем договориться. Акционеров придется на какое-то время вывести из игры, но в результате они не потеряют ничего – я компенсирую им простой в выплате дивидендов за период, пока активы будут на счету ОАО, главным и единственным владельцем которого буду я, ну и ты, Лера, в последствии, а затем – передам им те же пакеты акций, что были в ЗАО… Отец, что с твоим лицом? – устало спросил Сережа, нервно ухмыльнувшись на папочкину серую, как мышиная шкура, мордуленцию, которая, казалось, сморщилась не вдоль, а поперек, вдобавок ко всему, отец тяжело дышал, честно пытаясь умом переварить все услышанное, и взвешивал в голове все «против» и «против».

     - Та-а-ак… Ну-ка, стой-ка, сын… - прорычал он, а затем с триумфом категорично отрезал: - Ничего не выйдет, Сергей. На продажу фирмы всегда требуется согласие жены! Нотариально заверенное, между прочим! Иначе она просто подаст в суд и отыграет ОАО себе.

     Сережа отмахнулся:

     - Отец, брось! Мы уже несколько месяцев живем отдельно, это может подтвердить кто угодно, плюс договор на покупку отдельной квартиры, плюс камеры видеонаблюдения в моем подъезде и т.д…. Никакого согласия не потребуется.

     - А как ты собираешься выводить деньги??? Ты хоть представляешь, какая сумма лежит на счетах!!! Ох, глупец, ох, глупец!.. – сокрушительно выдохнул Виктор Петрович, запустив пятерню в свою ровную, седую шевелюру, но Сережа невозмутимо пожал плечами и ухмыльнулся:

     - Мало ли способов! Сниму деньги как дивиденды акционерам, оформлю часть в качестве материальной помощи одного предприятия другому, или…

     - Можно оформить беспроцентный заем на какой-нибудь длительный срок… Лет на двадцать, например. Это в рамках закона и обычно не вызывает подозрения у налоговой. – ухмыльнулась Лера, аккуратно взяв чашечку с водой, из которой, Слава Богу, больше никто не пил, и зачем-то поставила ее на пол, а Виктор Петрович снова воскликнул, воздев руки к сероватому от времени потолку:

     - Налоговая!!! Сын, как ты собираешься провернуть все это, не обрушив на наши головы какую-нибудь очередную проверочку???

     - Ну… - Сережа ухмыльнулся, постучав пальцами по столу и нагло заявив:

     - Ты же говорил, у тебя там свой человек… Воспользуемся его услугами, не бесплатно, разумеется.

     - А сотрудники??? Это же увольнение в порядке перевода!!! Там компенсаций будет к выплате столько, что ты замучаешься им…

     - Отец, ну хватит уже! – раздраженно проговорил Сережа, уставший от обсуждения ненужных подробностей. – Работникам я обрисую ситуацию, не думаю, что они станут требовать с меня компенсации… Я тебя уверяю – я все предусмотрел! Мне нужен только твой пакет акций, или…

     - ИЛИ?!?

     - Или придется вносить изменения в Устав, а мне, если честно, неохота… Это в ЕГРЮЛ сообщать надо и все прочее, а помимо этих проблем мне нужно будет оформить новую организацию, и это самый трудоемкий процесс!.. Чем перевод каких-то бабосов со счета на счет… - недовольно закончил Сережа, отвернувшись от то краснеющего, то белеющего папочки и уставившись на Леру.

     Она ухмылялась, задумчиво щурясь. Сережа наблюдал за ее лицом и прекрасно понимал, что она сейчас, скорее всего, пытается просчитать, какую выгоду из всего этого мероприятия может извлечь для себя. Лера была довольно опытной руководительницей: за ее плечами стояли несколько производств шоколадных изделий в четырех странах Европы, и, конечно, деньги на покупку далеко не бедного предприятия, стоявшего на счету у Минобра, у нее были… И Сергей ей доверял. Но доверял не потому, что верил в ее искреннюю честность и в то, что она, добрая душа, согласится бескорыстно помочь в трудной ситуации своему любимому братцу, а потому лишь, что она… Была его двоюродной сестрой и дочерью отцовского старшего брата Бориса Петровича Минаева, который уже как лет двадцать живет в Болгарии и крутится там в туристическом бизнесе.

     Сестра – это семья. Она была Минаевой. А для Минаевых семейное дело – это вся их жизнь. Для Минаевых их предприятия или их деньги, что практически одно и то же, - это был краеугольный камень в основе всех ценностей, и они порвут глотки, но не отдадут бизнес в руки чужаков… Так был воспитан Сережа, который вдруг обнаружил, что на свете есть куда более важные ценности, что на свете есть любовь, ради которой не страшно и взбунтоваться и рискнуть лишний раз, и так была воспитана Лера… Но, насколько было известно Сереже, ее жизнь текла ровненькой дорогой к Олимпу, без эксцессов и проколов, без одуряющей страсти и фиктивных браков… А значит, на нее можно положиться.

     - Хм, хм… Интересненько ты решил кинуть брачный контракт, Сережа… Только вот я все равно не пойму, почему ты и твоя… секретарша не можете подождать до июня? Меньше года осталось, и фирма была бы твоей, без рискованных, тяжеловесных схем.

     - Я не могу ждать так долго. – раздраженно отрезал Сергей, не желая посвящать ни Леру, ни отца в свои личные проблемы. – И дело здесь не только в Жене. Ну так что скажешь, Лера? Все затраты будут полностью компенсированы с процентом, я гарантирую.

     Лера задумчиво посмотрела на свою псину, тихо и блаженно посапывающую у нее на руках, и низко загудела, снова выпятив губы далеко вперед:

     - Ну что, моя кроха, поможем бедненькому Сереженьке спасти семейное дело?.. Угу, угу, ты такая добрая, Лилу! Но Сережа. – она снисходительно и покровительственно посмотрела на Сергея и строго подняла указательный палец, а ее губы расползлись в слащавой ухмылке. – Я кое-что захочу взамен.

     - Хорошо. – безапелляционно кивнул он, конечно, предвидев такой расклад. – Что ты хочешь?

     Лера игриво погладила указательным пальцем Лилу, которая тут же, вздрогнув, проснулась и с напрасной опаской выпучилась на Виктора Петровича, уже как с минуту погруженного в какую-то нездоровую, угрюмую нирвану, и уклончиво прогудела:

     - Пока не решила… Но обязательно тебе сообщу, будь уверен.

     - Идиотизм!!! – наконец, выплыл на свет Виктор Петрович, сняв опасения Сережи насчет того, что у него по-тихому случился сердечный приступ на почве открывающейся перспективы, а ни Сергей, ни Валерия этого вовремя не углядели. Но все же, все же, все же… В лице отца Сережа отразил некоторую расслабленность, что ли, и торжествующе улыбнулся: отец принимает его затею! А сейчас кричит лишь для проформы и потому, что в нем, как всегда, бесится дух противоречия и страх за свой ненаглядный «Черный полюс». – Ты так просто рискуешь нашим делом, которое я поднимал с нуля не один десяток лет, ради какой-то девчонки!!! Да ты хоть понимаешь, Сергей, что если твоя затея выплывет наружу, Кроповницкий с дочерью тебе ни рубля не оставят! Ты станешь нищим и безработным, без единой перспективы хоть где-то пристроиться! А твоя репутация измажется в настоящем дерьме, когда в прессе твое имя зазвучит рядом со словами «обманщик» и «подлец», обокравший собственную жену с ребенком!!!

     - Ну так ты подаришь мне свой пакет акций, или я пойду долгим и извилистым путем? – спокойно, с ухмылкой спросил Сережа, зевнув, а Виктор Петрович яростно поглядел на сына, затем – на Леру, примерно с минуту, после чего резко и импульсивно махнул рукой, воскликнув:

     - Да делайте вы, что хотите!! Но имей ввиду, сын, - он встал и ткнул кривоватым пальцем в распирающую от триумфа грудь Сергея, который улыбался одной из самых светлых улыбок в своей жизни, - если твоя затея не сработает, и ты крупно опозоришься, не просто сев в лужу, а нырнув в нее с головой, если упустишь мою фирму… - он нервно одернул полы своего пиджака и, поднявшись на ноги, сверкнул на Сережу грозным взглядом, - то ты от меня никакой финансовой поддержки не получишь!!! Никакой!!! Ясно?? И запомни – я иду на это только лишь потому, что Лера согласилась тебе помочь. – он вздохнул и, мрачно поглядев на сына и племянницу, эффектно развернулся и гордо зашагал к двери, на ходу бросив:

     - Разговор окончен. А теперь извините, мне нужно идти: дела. – и Виктор Петрович небыстро, но все же действенно телепортировался в секретарскую.

     Лера вздохнула и тоже встала, подхватив свою собачку, а затем, задержав взгляд на Сережиных серых глазах, слегка поморщилась:

     - Ты не находишь, что это все равно как-то… неправильно? Ты ведь ее обманешь. Ксюшу.

     Сережа мгновенно взвинтился, но сдержал себя в кои-то веки, чтобы ненароком не выдать лишнего:

     - Ксюша тоже мне… кое-что должна. Тебя волнует моральная сторона этого аспекта?

     Лера безразлично пожала плечами и, подойдя к Сереже, быстро чмокнула его в щеку сухим, не дружеским и не сестринским, а самым дежурным вежливым поцелуем:

     - Да, в общем-то, нет. Я же сказала, что мы с Лилу поучаствуем в твоей затее. Завтра, а может, сегодня – жди звонка: когда я придумаю свой ценный каприз за ценную для тебя услугу, я тебе наберу. Идем, кроха. – прогудела она уже в лысину на круглой, коричневой головке и с легкой ухмылкой вышла, не менее гордо и заносчиво, чем папашка, покинув Сережин кабинет.

     Сережу переполняло победное торжество: первый шаг к освобождению сделан. Лера купит ОАО… Теперь вполне можно снова подавать заявление на развод и всецело включаться в процедуру передачи активов… Муторная возня! Ну ничего, у него есть коллектив, его команда, которая поможет все провернуть, есть Женя…

     Вспомнив о ней и ощутив немедленную потребность увидеть ее, Сережа вылетел из кабинета, чтобы поделиться последними новостями…

     Но в секретарской почему-то сидела не его милая, рыжеволосая Женя, а Таня Муромцева из отдела продаж – длинноволосая шатенка в белом, гипюровом платье и с неизменной жвачкой во рту, которая лениво щелкала мышкой в Женином компьютере и поглядывала на телефон. Сережа нахмурился: он знал, что и Женя, и Света иногда просят Таню их подменить, если им нужно отлучиться дольше, чем на пятнадцать минут… Но подобные маневры обязательно согласовывались с ним лично… А здесь…

     - Таня. – жестко окликнул ее Сережа, подлетая к стойке и нетерпеливо хлопнув по ней ладонью, требовательно заглядывая в безмятежные Танины глаза.

     - Да, Сергей Викторович?

     - Где Женя??? – строго и повелительно спросил он, едва сдерживая злость и какую-то чертову тревогу, которой не было оснований плескаться в его душе раздраженным морем, но все же… Женя не могла просто так уйти, оставив здесь эту жвачную коровку с длинными, шелковыми ресницами. Таня посмотрела на него с особым любопытством, а в ее глазах мелькнуло оживление. Ну конечно… Все на фирме знают об их романе… НУ И ЧТО ТЕПЕРЬ??? Сережа взбешенно выдохнул, кипя, как электрический чайник, и снова с нетерпением хлопнул рукой по стойке, да с такой силой, что Таня вздрогнула. – ГДЕ ЖЕНЯ??? ПОЧЕМУ ТЫ ЗДЕСЬ, А НЕ ОНА??? Таня, быстрее, я жду!!!

     Таня слегка улыбнулась, будто бы понимающе, и спокойно изрекла:

     - Так Женька мне позвонила и попросила подменить минут на тридцать. Сказала, ей отлучиться надо, ну вот я и…

     В мозгу Сережи разом полопались все сосуды, издав оглушительный, громкий хлопок… Отлучиться?!? Она ничего ему не говорила, она бы точно сказала, это же Женя… Ушла сразу после совещания с отцом и сестрой… Отец… Отец… ОТЕЦ!!! Чертовы потроха!!!

     - Твою ж мать!!! – громыхнул в сердцах Сережа и почти бегом бросился к выходу с фирмы.

     *** «Плюс»

     Женя, конечно, ужасно волновалась за Сережу, особенно когда до ее слуха долетали безумные дребезжания Виктора Петровича. Она понимала, что склонить его на свою сторону будет ох, как непросто, а о Лере Женя не имела ни малейшего представления, потому полагалась только на доверие Сережи к ней… Но она и представить себе не могла, что сегодня ей предстоит понервничать и за себя в том числе…

     Когда Виктор Петрович снова нарисовался страшным, седовласым барабашкой в секретарской, Женя старательно попыталась изобразить вежливое сосредоточение, глядя либо в экран монитора перед собой, либо, если все же жизнь заставит, то на его дурацкие, кустистые ноздри, но он быстро прошагал мимо, даже не повернувшись в ее сторону… Аллилуйя! Женька счастливо просияла, даже хихикнув от радости, и глубоко вздохнула с облегчением, но…

     Через минуту, а то и раньше, зазвонил многоканальный телефон на ее рабочем столе, и секретарша, все еще продлевающая себе жизнь тихим хихиканьем, тут же с готовностью схватила трубку и выразительно почти пропела стандартную фразу:

     - ЗАО «Черный полюс», Евгения, здравствуйте. – а на том конце завибрировал голос, от которого Женька чуть не слетела со стула:

     - Евгения, сейчас тихо встаньте из-за стола и выходите из фирмы. Я буду ждать в черном «Ауди» на парковке перед заводом, около центрального входа. – проговорил строго и даже с нотками угрозы Виктор Петрович, и Женя глубоко вздохнула, пытаясь не выдать чертовски сильное волнение и даже легкую панику.

     - Это похищение, Виктор Петрович? – холодно и язвительно спросила она в трубку, на что получила насмешливое:

     - Много чести. Нет. Просто поговорить надо с глазу на глаз. Сергею – ни слова!!! Ты поняла??? Жду. – и он отключился.

     Все еще плотно укутанная завесой тревоги, но все ж таки, не ужасом и не страхом перед этим железобетонным мужчиной с крутым кошельком и взрывным нравом, Женя тут же набрала Тане, попросив ее подождать на телефоне и искренне надеясь, что после «разговора» с человеком, ненавидящим ее больше налоговой и кредиторов, она еще останется вживых и даже своим ходом вернется в секретарскую, а затем, не мешкая ни секунды, она подхватила плащ и умчалась вон из фирмы.

     Черный «Ауди» действительно стоял на парковке у самых дубовых дверей завода и разительно вырисовывался среди разномастых машин работников хромированной решеткой, слепящим блеском чистейшей крыши и пугающей дороговизной, но Жене, пребывающей в смятении и получающей порцию за порцией необъяснимого волнения, некогда было восхищаться прелестями очередной немецкой марки. Судорожно распахнув заднюю дверь золотой «клетки», она лицезрела и самого гордого каштановолобого ару (надеюсь, этот вид попугаев еще не считается вымершим?..), в черном пальто из натуральной шерсти (модный ара…) и с таким лицом, будто Виктор Петрович готовил его для слепка собственного бюста… Ну и не теряя времени, Женя легонько и быстро уселась рядом, аккуратно хлопнув дверью, стоящей, наверное, как комната в ее квартире.

     Виктор Петрович продолжал держать устрашающую паузу, не глядя на Женю и задумчиво, но холодно таращась куда-то в окно, и Женя, как-то не испытывая желания вызвать его на очередной омерзительный для нее, надменно-повелительный, беспощадный и яростный базар, принялась спокойно рассматривать салон, а также еще одного мужчину за рулем, тоже одетого в приличный костюм и нацепившим на лицо выражение абсолютной непроницаемости. Скорее всего, умозаключила она, это был и его водитель, и охранник в одном лице, поскольку крепкая и широкоплечая фигура этого мужчины очень уж выпирала из автомобильного кресла, но хорошенько порассуждать с собой на эту тему она не успела – Виктор Петрович соизволил снизойти до разговора, четко и холодно процедив:

     - Сколько ты хочешь, Евгения?

     Женька оторопела, чуть не потеряв взметнувшиеся брови в собственных кудряшках, и растерянно уточнила:

     - Вы это о чем, Виктор Петрович?? – отец Сергея, по-видимому, заметив недоумение в ее голосе, медленно посмотрел на нее, оглядев таким брезгливым взглядом, будто в машину к нему подсел какой-то бомж с ближайшей помойки.

     - Я о деньгах, девочка. Сколько ты хочешь за то, чтобы навсегда оставить моего сына в покое? – с ненавистью и предвкушением личного триумфа проговорил он, а внутри Жени что-то с отвращением обрушилось, и она впервые в жизни испытала целую волну горячего, воинствующего отторжения к человеку… Нет, второй раз. Первым человеком, навлекшим на себя нечто подобное из глубин ее души, был, конечно, Павел Краснохатов. Печально улыбнувшись, она покачала головой, ощущая тошноту где-то в районе желудка:

     - Виктор Петрович. Есть такие вещи, которые нельзя обменять на деньги…

     - Молчать!!! – жестко пролаял он, резко развернувшись к ней и окатывая ее волной невероятного гнева и шквалистой ненависти… Его ноздри, да-да, те самые, просто раздувались, как паруса пиратского корабля, и сердце Жени тревожно заколотилось, заставив ее слегка отпрянуть от него назад. – Ты мне морали не читай!!! Из-за тебя мой сын занимается, ЧЕРТ ЗНАЕТ, ЧЕМ и готов отдать в чужие руки дело всей моей жизни!! Из-за тебя он решился на этот идиотский план!!! Что ты ему наговорила, а??? Мозги промыла, да?? Сказала, наверняка, что не будешь ждать, а то что же еще?!? Неймется тебе, значит… Короче так, мерзавка… - он едва выдохнул, сжимая кулаки и страшно вращая глазами, Женя даже заметила, что у него полопалось несколько сосудов на белках, и ей стало ужасно не по себе… Он нависал над ней, как лев над беззащитным оленем, чья нога попала в охотничий капкан, и в голову судорожно впечаталась мыслишка: а ну как он бросится бить ее или, что еще хуже, попробует задушить прямо здесь, на этом черном, кожаном сиденье??? Мама-мия, и до чего страх ударяет в голову фонтаном сумасшедших наваждений?.. – Мне нужно, чтобы ты бросила Сергея раз и навсегда! Хватит рушить чужую жизнь, столько проблем только из-за одной тебя, ты сама-то не замечаешь, дурилка??? Ты же уже отказалась от него один раз – откажешься снова! Но теперь – окончательно, поняла?!? Ты исчезнешь из его жизни, а он… повоюет и забудет тебя, как и всех остальных своих однодневок… - Виктор Петрович вдруг с огромным наслаждением улыбнулся, заметив, как Женино лицо передернуло от боли. – Думаю, миллиона тебе будет достаточно.

     Женя поморщилась, пытаясь задавить нарастающий страх, пытаясь успокоиться и взять себя в руки, пытаясь понять его мотивы… Он беспокоится о сыне, он беспокоится о семье… У него есть основания так к ней относиться, есть основания… Черт, нет! Он не имеет права винить лишь ее одну во всем, не имеет права предлагать деньги в обмен на отречение от того, кто нужен ей, как воздух…

     - Это отвратительно. – она вздохнула и, с трудом преодолевая неприязнь, посмотрела на него. – Вы хотите, чтобы я бросила его, потому что думаете, что он пошел на все эти ухищрения по моей указке… Но Виктор Петрович! Я говорила ему подождать до июня, я готова ждать, сколько угодно!.. Разве вы не знаете собственного сына? – прошептала она, посмотрев на свои ладони, а Виктор Петрович вдруг весь словно заледенел – так сильно напряглось все его тело, и его взгляд расфокусировано отправился блуждать по спинке переднего кресла. – Он хочет развода не только для того, чтобы быть со мной. У него проблемы с дочкой… Как вы не понимаете?!? – изумленно воскликнула Женя в страстной попытке достучаться до этого замерзшего, неприступного истукана, в надежде пробудить в нем хоть малейшее желание посмотреть на ситуацию со стороны собственного, единственного ребенка, но… Как оказалось, безуспешно… Виктор Петрович нахмурился, а затем медленно, вибрирующим от злости голосом выдал:

     - Я понимаю. Я так понимаю, Евгения, что миллиона тебе мало… Два!!! – он так резко обернулся и с таким безумием посмотрел на нее, что Женя снова отпрянула, начиная впадать в легкую форму тяжелой паники. – Дам два миллиона! Хочешь – в долларах!!! Это уйма денег… - он вдруг не сдержался и так резко и больно схватил Женю за плечи, что та чуть не вскрикнула и чуть не врезала ему кулаками в грудь со всем своим инстинктом самозащиты, но сдержалась, расширенными глазами глядя на него, а Виктор Петрович с силой сжал ее плечи пальцами и придвинул Женино побелевшее лицо к своему, одрябшему, озлобленному, оскаленному в яростном порыве… Его челюсть затряслась, и он бешено зашептал, брызгая слюной на тянущуюся изо всех сил назад Женьку:

     - Ты только подумай, девка!! Ты сможешь обеспечить всю свою семью на несколько лет вперед! Но я не идиот, слышишь?!? Пока Сергей думает, что ты его ждешь, он ни за что не откажется от своей задумки, он… как чертов осел в упряжке!!! Что ты с ним сделала, ума не приложу??? Простушка, деревенщина… - плевался Виктор Петрович, все сжимая и сжимая Женины хрупкие плечи до боли, с гневом дыша в ее сопротивляющееся лицо и, кажется, распаляясь все сильнее… Женя быстро оглянулась: дверь… Не заперта ли?.. Если что, так бежать, бежать, пока Виктор Петрович черту не перешел… - Ты ему не пара!!! А с его дочкой я уж разберусь… Дело только в тебе, дрянь…

     Та-а-ак, все… Женя – пора делать ноги! Минаев-старший ополоумел, это и ежу понятно, если он еще чего сделает или скажет, то не миновать потом проблем в дальнейшем… А потому, как простушка и деревенщина, но все-таки с мимолетными проблесками мысли, Женька почуяла, что уходить нужно немедленно… Она развернулась было к двери, желая нащупать ручку, а Виктор Петрович взревел раненным медведем: «Мы не договорили!!!», и с такой силой схватил Женю за запястье, что ее тело даже отпружинило назад, поближе к любимому собеседнику… Она вскрикнула, а в глазах ее вдруг сверкнули слезы обиды… Обида, обида, боль… Держись, Женька, держись, не плачь, не бойся, он же не преступник какой-нибудь, а уважаемый бизнесмен, он ничего тебе не сделает, ничего… Он не посмеет…

     - Евгения!!!

     - Виктор Петрович! Прекратите! Вы меня что, не слышите?!? Дело не только во мне, это Сережин выбор!! Отпустите мою руку, сейчас же!!! Что вы делаете?!?

     В этот момент из здания завода, расталкивая всех входящих и выходящих без церемоний, вылетел Сережа, быстро и тревожно оглядывая парковку. Виктор Петрович застыл, увидев сына, и даже клешня его, вдавившаяся в запястье Жени до синяков, несколько ослабла… Женя тоже резко обернулась, увидев Сережу и испытав глубочайшее облегчение, а Виктор Петрович снова зарычал, опомнившись, и сжал Женину руку сильнее, грубо притянув к себе:

     - Последний раз повторяю: бери деньги, шлюха! Больше такого щедрого предложения не будет! И отвали от моего…

     Пропади ж ты пропадом, осел бесчувственный!!! Совсем мозги отшибло со своими деньгами!!!

     - Да засуньте вы свои деньги, знаете, куда?!? – крикнула Женька, смахивая слезы, и, мощно оттолкнувшись, вырвалась из этого чудовищного, унизительного захвата, снова быстро обернувшись на Сережу, который, завидев машину отца, уже стремительно шагал к ней с самым сурово-убийственным лицом, на какое только был способен. – Я люблю его, вы понимаете??? И ни за какие деньги мира не откажусь от него, старый дурак!!!

     Последний «комплимент» явно плеснул через край, прямо на пылающую огнем газовую конфорку, и Виктор Петрович, кажется, попрощался со всеми своими тормозами, потому что оглушительно заорал:

     - ЧТО ТЫ СКАЗАЛА??? СТАРЫЙ ДУРАК??? Да я тебя… - а дальше словесных аргументов ему, кажется, стало недостаточно, и он кинулся на нее, широко размахнувшись для звонкой и, наверное, начисто отбивающей желание обзывать сходящих с ума пожилых мужчин обидными словечками, пощечины… Но Жене, к счастью, не удалось распробовать этот «дар» Викторопетровичевской ярости на себе, поскольку дверь стремительно распахнулась, и Сережа, мгновенно оценивший ситуацию, увидевший Женю, в слезах и страхе отталкивающую от себя его отца, который превратился в бешеную крысу и норовил больно покусать его любимую девушку, задав ей хорошую трепку, разъяренно громыхнул на всю улицу:

     - Мать твою, отец, какого… ты делаешь?!? Что, черт тебя дери, ты делаешь??? Женя! Женя, выходи. – он легко подхватил ее и вырвал из рук отца, и Женя, оказавшись за его сильной спиной, ощутила такую дрожь во всем теле, что чуть не рухнула прямо на асфальт.

     - Тебя мои дела не касаются, гаденыш! – заорал в ответ папочка, и снова посмотрел на Женю:

     - А ты!.. ТЫ!!!..

     Он осекся, тряся кулаком, но она все поняла. Она все поняла. Страх. В глазах отца Сережи мелькнул самый настоящий страх… Он не хотел, чтобы Сережа знал о его к ней предложении… Каким бы он ни был, он боялся потерять собственного сына, боялся его реакции на этот свой поступок, на это вмешательство, а значит… все-таки признавал всю силу связи Жени и Сергея, признавал существование между ними кое-чего особенного… Она глубоко вздохнула, приходя в норму и чувствуя, что ей невообразимо, до боли жаль Виктора Петровича…

     А Сережа, тем временем, разгорался в своей ярости все больше и больше, продолжая громыхать на радость прохожим:

     - НИКОГДА!!! Никогда не смей уводить мою Женю, никогда не смей прикасаться к ней – я тебе этого не прощу!!! Не прощу, слышишь??? Еще раз я увижу, что ты своими лапами делаешь ей больно, я всю твою физиономию…

     - Сережа! – остановила его усталым голосом Женя, и он резко обернулся к ней, взяв ее за плечи и с невероятной тревогой заглядывая ей в глаза.

     - Женя…

     - Не надо, Сережа. – тихо, но жестко, с нажимом сказала она, а Виктор Петрович разъяренно крикнул:

     - Ты идиот, Сергей! Я стараюсь ради твоего же блага, а ты не ценишь! Ну, ничего… Всему свое время… Костя, поехали. – сказал он уже своему водителю, и Сережа, бешено хлопнув дверцей его авто и все еще пылая от зверского гнева, схватил Женю за руку и поволок обратно на завод.

     Женя молчала, подавленная собственными, противоречивыми эмоциями, и нисколько не удивилась, когда Сережа, агрессивно ткнув на кнопку лифта и скорее втащив Женю в медленно подползшую с громким скрежетом и лязгом кабину, мило посоветовал трем работникам в синих комбинезонах, попытавшихся ввалиться за ними следом, ехать следующим рейсом.

     Когда двери лифта закрылись, Сережа резко развернул Женю к себе за плечи и нетерпеливо заглянул в ее усталые, замороченные новыми открытиями и догадками глаза, требовательно проговорив:

     - Что от тебя хотел мой отец?!? Женя, какого треклятого черта ему надо было, и почему он хватал тебя за руки и замахивался на тебя??? Он… - Сережа осекся, но набрал воздуха в легкие и очень тяжело продолжил: - Он… хотел тебя ударить?.. Он ударил???

     Женя вздохнула, шагнув чуть ближе к нему, и успокаивающе улыбнулась, ощущая его тревогу и волнение за нее всем сердцем.

     - Нет, Сережа. Он бы этого не сделал. И что ему было нужно… Ну… Это уже не важно. Вопрос закрыт и больше никогда не будет подниматься. Не беспокойся. – она нежно улыбнулась, радуясь этим секундам… Всего несколько секунд в лязгающем лифте, всего лишь взгляд!.. Но как будто это иная жизнь… Жизнь души… Ради нескольких секунд рядом с любимым можно и вечность в одиночестве выдержать… Только лишь зная, что когда-то наступит, наступит этот момент! Это единение, это тепло внутри и снаружи… И Женя ясно понимала, что никакие поцелуи, никакие физические контакты не сравнятся с моментом, когда ты осознаешь истинную связь с кем-то, чувствуешь, как физическую… И ей этого было достаточно, но… Она прекрасно понимала, что этого недостаточно ему. В мужчинах издревле бежит горячая жажда завоевания… И она неотделима от занятий любовью и других физических проявлений, но это вовсе не означает, что они чувствуют меньше.

     Сережа вздохнул, успокаивая нервный импульс борьбы, противоречия и напора, но затем гневно и нетерпеливо процедил:

     - Так… Я еще раз тебя спрашиваю: что хотел мой папаша?!? Что ты с ним обсуждала в машине??? Он хотел тебя подговорить… - Сережа замер на миг, как бы обдумывая, продолжить мысль или оставить все, как есть, но на деле же его руки вдруг медленно соскользнули с ее плеч на шею… Так мягко, так горячо… Он вздохнул, он был в одном шаге, чтобы зарыться в ее волосы, чтобы приблизиться к ее губам, его дыхание полыхнуло пламенем, его глаза засветили притяжением… О, нет-нет, замкнутое пространство плохо влияет на их совместное решение держать нейтралитет… Хотя… Это было только ее решение… В его голосе зазвучала жадная, собственническая нотка, и Женя поняла, что ужасно трепещет, а весь ее организм страшно изголодался по нему, по его рукам… - Он пытался тебя подговорить бросить меня, да?

     Женя сделала вдох, сгорая от желания поддаться на провокацию, желая получить его здесь и сейчас, любить его, не отпускать ни на секунду, но… Время еще не пришло, она чувствовала это, хоть и была страшно близка к капитуляции.

     - Сережа… Ты немного… рассержен на отца, но на самом деле… - она взяла его за руки, нежно ласкающие кожу ее шеи и выводящие из равновесия, - на самом деле тебе надо попытаться понять его. Он… живет так, как считает единственно правильным. Его картина мира складывается из больших денег и методов их зарабатывания… Он отвергает чувства, говорит, что не верит в них, но по-настоящему… он просто никогда никого не любил. Это не всем дано, Сереж, поэтому он и отрицает, поэтому действует в меру своих сил и понимания. Не обвиняй его. – Женя вздохнула, чувствуя щемящую душу жалость. – Он – несчастливый человек. Постарайся понять его мотивы. И он на самом деле очень дорожит тобой, только боится признаться себе в этой слабости. Виктор Петрович очень сильно к тебе привязан, Сережа. Помни это.

     Двери лифта открылись, волшебный момент улетел, как пылинка, в бескрайнее море такой же пыли… Но связь. Она останется навсегда. Женя посмотрела в обескураженные серые глаза Сережи, который даже не нашелся, что ей ответить, и первой вышла из лифта.

     - И все-таки, я не могу спустить ему то, что он пытался… - начал было хмуро Сергей, стремительно шагая за ней, а Женя его перебила, ласково вздохнув:

     - Забудь. Ничего не было. Так что сказала Валерия? Она поможет тебе?

     Глава 3. Ксюша

     После позавчерашней липосакции у нее ужасно болели бедра, но Ксюша не подавала виду, торопливо шагая от такси к кофейне, где у нее была назначена встреча. Ксюша была несказанно заинтригована этим звонком, и любопытство ее усиливалось с каждой минутой.

     Войдя в просторный зал, пропахший вдоль и поперек свежезаваренным кофе и выпечкой, она внимательно скользнула глазами по ровному ряду столиков и, наконец, завидев ее, довольно улыбнулась.

     Лера, конечно, изменилась за последние семь лет – а именно тогда Ксюша видела ее в последний раз. Она не без злорадства отметила, что на загорелом, пафосно лоснящимся собственным благополучием лице появилось множество глубоких морщинок, особенно вокруг подкрашенного коричневой помадой рта. Тонкая шея слегка одрябла, а волосы явно стали реже… Ну еще бы! Почти сорок – и никакого намека на мужчину или семью… Ксюша незаметно ухмыльнулась, радуясь, что так вовремя подправила себе бедра – в идеальном белом пуловере ручной работы и кожаных, обтягивающих брючках, да на каблуках, с ее то густой и длинной темной шевелюрой она словно бы возвышалась над этой деловой мадам и чувствовала себя сильнее, увереннее и эффектнее.

     - Лера! – радостно воскликнула Ксюша, брезгливо покосившись на маленького и, как ей показалось, просто омерзительного зверя в ее руке, но все же расцеловала сестру мужа подкачанными ботексом губами. – Очень рада тебя видеть! Давно прилетела?

     - Привет, Ксеня. – низко прогундела Лера, смерив ее в ответ оценивающими и очень зоркими, но до дрожи неприятными глазами. – Давненько не виделись. Нет, только с самолета. Как твои дела?

     Вопрос с подвохом. Ксюше не понравился слегка насмешливый тон, но они с Лерой, хоть и знакомы больше пятнадцати лет, никогда не испытывали друг к другу теплых чувств. Нейтралитет, безразличие, холод, насмешка… да, это было. Но дружбы – никогда.

     - Все нормально. – немного напряженно ответила Ксюша, быстро соображая насчет степени осведомленности Леры об их семейных… проблемах и раздумывая, сказать ей правду обо всем, что сейчас творится в ее жизни, или промолчать… Но лукавый, выжидательный взгляд Валерии явно намекал на то, что она в курсе хоть, может, и не всех, но некоторых обстоятельств ее драмы точно, и ей это очень не понравилось. – Настя ходит в садик, в следующем году в школу пойдет… Девочка способная. Ресторанный бизнес на коне, отец много помогает, так что трудностей с деньгами не испытываем…

     - А Сергей?.. – хищно спросила Лера, поглаживая свою собачку и внимательно следя за реакцией Ксюши. А Ксюша приумолкла, немного растерявшись. Это его сестра. Сказать о нем в невыгодном ключе? А ну как она ее слова как-нибудь использует против нее? Но, подумав, Ксюша все-таки решила осторожно сказать правду. Или ее часть.

     - А что Сергей? Сережа… живет отдельно, на данный момент. У нас возникли некоторые… м-м-м… разногласия, и мы решили, что так будет лучше для нас обоих на этом этапе.

     Лера надменно прыснула, приподняв тонкие брови.

     - А я слышала, что у него другая… И что он даже пытался развестись с тобой, но в какой-то момент забрал заявление.

     Ксюша мгновенно разозлилась. Она сложила руки на груди и откинулась на спинку диванчика, а в ее груди стало мгновенно жарко и невыносимо больно. Лера не просто так завела этот разговор: она хочет что-то выяснить, и ей зачем-то нужна именно Ксюша… А тема с разводом так и била по ее внутренностям кувалдой. Она не могла отпустить Сережу. Не могла отдать его в другие руки. Не могла, черт возьми, и дня помыслить без него! Сама мысль, что он будет счастлив с кем-то, но не с ней, приводила ее в зверское состояние. Ей хотелось больно кусаться, царапаться и мучить его, ужасно мучить!!! И его боль, к ее собственному ужасу, приносила ей невыносимое удовольствие…

     Но сейчас не об этом речь. Чего хочет Лера?

     Лера, по всей видимости, заметила недоверчивое замешательство своей собеседницы и, наклонившись к столу, тихо, но жестко сказала:

     - Можешь говорить, как есть, Ксеня. Я на твоей стороне.

     И Ксюша, купившись на желание пожаловаться хоть кому-то, хоть кому-то выплеснуть все, что накопилось у нее внутри за последние месяцы, в сердцах посыпалась камнепадом:

     - Да, этот козел подавал на развод! Видите ли, он так жаждет, тварь такая, быть со своей проституткой рыжей! Любит он ее, вот как! Даже на отцовский бизнес плюнул, идиот, даже не слушал, когда я говорила, что закрою ему все подступы к Насте!!! И что ты думаешь?!? Целых три заседания суда прошло, дело к развязке, а он вдруг взял и отозвал заявление! Я то, дура, решила, что он одумался, захотел вернуться, и тоже заявление забрала, а он!.. – Ксюша задохнулась, чувствуя, как боль и гнев плещут в ней разбушевавшейся стихией. – А он пожитки свои собрал и на новую квартиру усвистал, подлец, мразь!! Говорит, разведусь через год, а до тех пор не хочу и не могу с тобой жить, ты прикидываешь??? Ненавижу, ненавижу, убожество, нищеброд, ослина!!! Вот я ему и запретила к Насте на пушечный выстрел подходить – не хочет с семьей жить, значит дочки ему не видать! А Насте я внушаю, что папа нас разлюбил и бросил ради другой тети, скот паршивый!..

     Все, Ксюша выдала все, что накопилось, и чувствовала подступившие слезы… Черт, как же это… больно! Отпускать того, кто тебе нужен, ужасно, ужасно нужен… Нет, нет! Она не сможет…

     Лера сочувствующе поджала губы и заказала им обеим по глинтвейну с алкоголем, а потом жестко выдала:

     - А если я тебе скажу, что он снова собирается подать на развод?..

     Ксюша вздрогнула, почувствовав, как старая петля боли стала вновь душить ее.

     - Откуда информация? Ты что, сегодня уже виделась с ним? Он мне ничего об этом не говорил.

     - Конечно. – как-то триумфально улыбнулась Лера, и Ксюша запаниковала еще больше. – Сначала ему нужно было узнать мое решение по одному очень важному для себя вопросу.

     Ксюша резко подалась вперед, судорожно сжав руками салфетку.

     -Ты встретилась со мной, чтобы рассказать об этом?

     Лера сделала солидный глоток из высокого бокала и победно кивнула:

     - Да. У меня есть определенные соображения на этот счет, но об этом позже. Сережа подаст на развод… м-м-м… скорее всего, завтра. Он торопится. И нашел очень веселый способ обойти ваш брачный контракт и оставить «Черный полюс» при себе.

     Ксюша так и осела, в ужасе пытаясь осмыслить эту информацию. Чертова отцовская фирма была ее главным рычагом давления, не считая дочки! Как это, мать твою, «нашел способ обойти»???

     - Может, закажем виски? – деловито поинтересовалась Ксюша, предчувствуя, что разговор будет сложным, и ей просто необходимо чуть-чуть расслабиться, иначе ее разорвет от боли и злости.

     - Я не против. Итак… - и Лера подробно, в деталях преподнесла Ксюше на блюдечке с голубой каемочкой тот самый план, который Сережа так старался опутать страшной тайной именно от собственной, «ненаглядной» женушки.

     ***

     По мере Лериного недолгого рассказа, Ксюшу обуревал ужас и настоящая, открытая яростная паника. Черт бы его побрал! Черт бы его побрал!!! Как же так?!? Что же делать?!? Что же ей делать???

     Первой мыслью ее не на шутку встревоженного мозга было позвонить этому козлу и злорадно выдать, что она все знает… Но Лера приумолкла, предоставив Ксюше возможность подумать, изучая ее с холодной, надменной улыбкой на лице, и Ксеня слегка притормозила пыл.

     - Вот гад… - прошипела она, стискивая кулаки и стараясь не поддаваться буйствующей панике. – Но… Мой адвокат, Дмитрий Савельевич Козлов… Ты слышала о нем? Ни одного дела не проиграл в нашем городе! – гордо вставила короткую справку в свои рассуждения Ксюша, но, не заметив какой-либо должной к таким сообщениям реакции, более угрюмо продолжила:

     - Мой адвокат легко раскопает эту схему! У него много подвязок и в налоговой, и в службе антимонопольного регулирования, даже в Госреестре! На что он надеется?? Это же смешно!

     Лера вздохнула и хлебнула из бокала.

     - Да нет, Ксенечка. Ничего смешного. Вот именно поэтому он со мной и встречался. Сережа собирается слить новую фирму мне.

     - Что-о-о??? – Ксюша вытаращила глаза, обрамленные густыми искусственными ресницами, и расхохоталась. – И… и что, ты… Ты купишь у него?..

     Лера триумфально причмокнула губами и как-то жеманно пожала одним плечом.

     - Куплю. А после… продам тебе. Если ты, конечно, не против.

     Голова Сережиной жены пошла кругом… Это… это же шанс обойти Сережу и отомстить ему за мучения! Его фирма станет принадлежать ей, он останется ни с чем! От этой мысли ее губы сами расползлись в радостной улыбке, предвкушая его лицо, когда он поймет, что сестричка его кинула… Так, стоп, постойте-ка…

     - Почему ты помогаешь мне? Это же… предательство по отношению к брату. Какая тебе выгода? - подозрительно спросила Ксюша, а Лера, хищно ухмыльнувшись, пренебрежительно ответила:

     - Милая моя, это не предательство. Это бизнес. Я ничего не имею лично против Сережи. Он был моим братом и останется им… И я не клялась ему в верности и в том, что верну ему его «Черный полюс» обратно. Купить – пообещала, а вернуть… Ну а что касается выгоды… - Лера взяла салфетку и, достав из сумочки ручку, написала на ней несколько цифр. – Это – та сумма, которую я бы хотела получить от тебя. Она в два раза превышает те цифры, что заплатит мне Сергей за мою помощь, а значит, для меня это… м-м-м… ну, прям скажем, очень выгодно. А что касается мотивов… Думаю, деньги – один из важнейших моментов, почему я решилась на этот шаг… Но есть и вторая причина. – Лера откинулась назад, пока Ксюша в некотором «офигении» завороженно таращилась на сумму на салфетке. – Я ненавижу мужчин. Я ненавижу их игры с женщинами и против женщин. Я ненавижу… - ее царапающие глаза презрительно сузились, и Ксюше стало немного не по себе. - …саму их суть. Этот пафос, самодовольство, выпячивание себя и всех частей своих отвратительных тел… Эта грубость и… мелкость души… Да они способны лишь на то, чтобы раздуваться от собственного эгоцентризма и соревноваться друг с другом по количеству женщин, уложенных ими в постель! Они омерзительны. Сергей проявил себя не с лучшей стороны. В погоне за очередной юбкой, он готов пройти по собственной жене!.. А я презираю такие решения. – раздув ноздри, фыркнула Лера.

     Ксюша шокировано смотрела на нее, не веря в то, что слышит. Да, Валерия и раньше никого к себе не подпускала, но Ксеня и не подозревала, что ее отношение к лицам мужского пола такое категоричное… Ксюша считала, что если женщина ненавидит всех мужчин на земле и холодна к ним, то это своего рода серьезное отклонение по фазе.

     - Послушай… Ну… Ну а как же любовь, дети? Ты не можешь завести ребенка без участия мужчины! – робко, но все же уверенно проговорила Ксюша.

     Лера злобно ухмыльнулась.

     - Ты что, одна из тех наивных дурочек, которая думает, что смысл нашей жизни в детях? Да ты устарела по всем показателям, Ксеня! Женщина рождена для великого! Для свершений, для управления своей жизнью и этим миром! Для УКРАШЕНИЯ этого мира! А не только лишь для того, чтобы целыми днями сидеть с маленьким, неблагодарным карапузом и стирать его закаканые пеленки! А любовь… Опомнись, Ксюша! Взгляни на свою жизнь: где в ней было место любви??? Договорной брак с богатеньким, самодовольным кретином, который изменял тебе налево и направо! Ради этой любви ты готова подарить себя и свою душу мужчине? А сейчас – хватит разговоров не по теме. Я хочу знать, чего именно ты желаешь. И как ты относишься к моему… хм… интересному предложению.

     Ксюша крепко задумалась, опустив глаза в стол. Как же Лера могла так рассуждать? Как могла поступить так с Сережей, со своим двоюродным братом, с частью своей семьи??? И что вообще за отношение такое к семье? Да, детей воспитывать непросто… Но Ксюша и представить не могла своей жизни без Насти. Она очень хотела забеременеть. Тогда, почти семь лет назад, ей казалось, что с помощью ребенка она привяжет Сережу к себе раз и навсегда… Она даже помнила ту ночь… Ей казалось, что все свершилось именно тогда… Душу Ксени защемило острее, чем обычно… Она помнила его руки, она обожала его руки, его прикосновения к ней, они заставляли ее умирать от огня… Она помнила его поцелуи, неистовые, грубые, наполненные его мужской мощью и силой, помнила тяжесть его веса, его гладкую спину, помнила, как сгорала в неописуемом наслаждении, не сдерживая сладостных вскриков, и слышала его тяжелое дыхание…

     Возможно, он никогда не любил ее. Нет, это точно. Он никогда не любил ее. Ксюша понимала это, но упивалась тем, что он был связан с ней на долгие десять лет контрактом. Она обижалась на то, что Сережа был ОБЯЗАН жить с ней, она обижалась на его безразличие и холод, а потому все время хотела уколоть побольнее очередным язвительным замечанием или укором. Он спал с другими… Ксюша не подавала виду, но сходила с ума от этого факта, готовая сжимать осколки своего разбитого сердца в руках, чтобы утонуть в этой боли, чтобы ее кровь бежала и бежала, не останавливаясь, покидая ее измученный организм вместе с криком отчаяния…

     Но он возвращался домой, к ней и к Насте, и она не могла предъявлять ему серьезных претензий… Кроме истерик и ворчания она вообще ничего не могла… За то, чтобы он снова повернулся к ней этой ночью, чтобы его ладонь прошлась по ее телу, зажигая электричество, за то, чтобы в его взгляде было желание, стремление получить ее… Она готова была простить все.

     Может, и не было любви, но тот миг, та ночь, которая была самой чувственной и важной в их отношениях, казалась ей ночью любви… Настоящей. Той, которую она так мечтала видеть в его глазах… И той, которую она увидела по отношению к той девчонке, Жене…

     Это был бесконечный, замкнутый круг отчаяния и боли. Ксюша вдруг всерьез поняла, что теряет его. Что все эти девять лет, годы до замужества, она лишь пилила его, издевалась, унижала, чтобы отомстить за собственную боль, связанную с его безразличием к ней, но она ни разу не попробовала полюбить его так, как он того заслуживал: нежно, горячо, с полной самоотдачей…

     Но поезд ушел, и Сережа с легкостью перечеркнул девять лет супружества, окунувшись в свою интрижку с головой и мечтая разделаться с ней, Ксюшей, раз и навсегда… Он ушел, не вспомнив ни одного дня с ней, не обращая внимания на ее просьбы, крики, попытки ухватить эту веревочку мокрыми от слез пальцами… Он холодно и небрежно оставил ее и Настю, наплевав на ее чувства, на ее любовь, на их совместную дочь!!! Его не удержал ни отец, который был на Ксюшиной стороне, ни страх потерять бизнес... Черт!!! Ксюша ощутила слезы на лице. Она вспоминала и помнила до сих пор свою боль. Она кусала губы до крови, она не знала, что делать! Она хотела его обратно, хотела своего Сережу: такого уверенного, сильного, надежного, красивого… Ее боль поглощала ее, и сейчас, вспомнив о своих чувствах, Ксюшу захлестнула настоящая злость и ненависть к нему. Он приберет к рукам фирму, скинет ее и Настю, как балласт, и заживет в вечной любви с этой рыжей!.. Он будет целовать ее, ласкать, будет гореть рядом с ней, а Ксюша знала, каким чертовски горячим он может быть… Она все помнила… И это хорошо. Это лишь подливало масла в огонь злости на него! Скотина, предатель, подлец, подонок!!! Нет, нет, Ксюша не допустит, чтобы он, растоптав ее сердце, жил долго и счастливо со своей буренкой! Она не допустит этого, она заставит его страдать, мучиться, она разобьет его, разорвет в клочки!!!

     Ксюша подняла на Леру полные ненависти глаза.

     Он останется один. Абсолютно один. Он будет раздавлен. И первую часть плана она реализует с помощью Леры.

     - Что я думаю? Я думаю, что… уничтожу его. – твердо и мстительно процедила Ксюша и схватила салфетку с ценой вопроса, махнув ею перед растянувшейся в довольной улыбке Лерой. – Я куплю у тебя его ОАО за эти деньги. Может быть, отчасти ты и права в плане мужчин…

     Лера потянулась и накрыла руку Ксюши холодной, сухой ладонью, а ее глаза впились в слегка влажные от слез глаза своей несчастной собеседницы:

     - Конечно, права, Ксеня. Кстати, есть вполне сносные экземпляры мужского пола… С одним из них я веду совместный бизнес, и он приехал со мной в Россию. – Лера махнула официанту и, заказав еще по коктейлю, посмотрела в безразличные Ксюшины глаза. – Вадима помнишь? Воронова? Он с тобой и Сережей в одном классе учился. Ровный мужичок. Покладистый. Тюфяк, конечно, но это иногда бывает очень на руку… Он еще тогда за тобой все ходил…

     Ксюша вдруг оживилась и с улыбкой переспросила:

     - Вадим Воронов??? Помню, конечно! Он в одиннадцатом классе мне покоя не давал, все носился за мной со своими цветами дурацкими… - Ксюша хихикнула, окунувшись в приятные воспоминания. – Но мне тогда Сережу надо было… Он, черт возьми, был так хорош! А Вадим был слишком… бесхребетным. Я таких не люблю. Но ночку с ним провела, помнится… из жалости. – Ксюша снова легкомысленно хихикнула и пожала плечами.

     Лера ухмыльнулась, приложившись к коктейлю.

     - Он изменился. Дела решает быстро, сообразительный, смекалистый, послушный… Но для меня это даже и плюс. Кстати, когда узнал, что мы летим обратно сюда, сразу о тебе спрашивать стал. Узнавал, не развелась ли ты еще. – Лера презрительно скривила губы, а Ксюша вдруг победно заулыбалась.

     - Он не женился?

     - Нет. Тебя, наверное, ждет. – брезгливо и насмешливо бросила Лера, а Ксеня уже ликовала.

     Теперь у нее была и вторая часть плана, как измучить Сережу и оставить его ни с чем, а главное – как разорвать его сердце… Вадим Воронов… Как хорошо-то! Сама судьба послала ей Леру и Вадима! Ради сладкой мести, ради восстановления справедливости… Сережа, Сережа… Ну теперь берегись!..

     - Дашь ему мой телефон. – жестко сказала Ксюша, и уже с хитрой улыбкой добавила:

     - Как ты думаешь, Вадим сделает кое-что для меня?

     Лера низко рассмеялась.

     - Смотря, что пообещаешь.

     - То, что он хочет. – с ухмылкой проговорила Ксюша. – Мне нужно, чтобы он каким-то образом внедрился в «Черный полюс». Он будет докладывать мне о том, что там происходит: как идет процесс перевода активов и… все, что касается отношений Сережи с этой рыжей козой. Как считаешь, он справится с этой задачей?

     Лера чуть прищурилась, обдумывая ее слова, а затем усмехнулась, вытянув коричневые губы в трубочку:

     - Если ты утолишь его… м-м-м… голод, думаю, он и не на такое пойдет. А в принципе – идея здравая. Вадим – деловой, опытный в производственном бизнесе мужчина, а Сергею как раз нужен новый зам. Мысль твоя мне нравится. Нужно иметь на этой фирме свои глаза и уши… Пожалуй, я позвоню Сереже и скажу, что соглашусь на его план, только если он примет Вадима в свой штат. Нужно быть ближе к врагу.

     Ксюша улыбнулась, чувствуя, как раскрываются ее плечи, как бьется в ней жилка удовлетворения, как она уже подпитывается от будущей боли Сережи… И хоть она по нему с ума сходила, хоть любила его, но… его страдание станет бальзамом на ее искалеченную жизнь. А Вадим? Если он до сих пор питает к ней чувства – это большая удача. Все в итоге получат то, чего хотят… Кроме Сережи и его девчонки, разумеется. Ох, Ксюша, Ксюша… Путаешь ты понятия, совсем запуталась… Не любовь это, глупая, а лишь одержимость… Хоть и в любви, и в одержимости человек способен, на что угодно, но любовь – это еще и умение прощать и отпускать, умение быть счастливым тогда, когда счастлив тот, кого любишь… А если ты горишь желанием сделать больно своему любимому – это уже одержимость, не иначе…

     - Отлично. – тем временем, проговорила Ксюша, не обращая внимания на наши философские отступления и закусив губу. – У меня родился грандиозный план… Сережа будет…

     Звонок. Зазвонил ее мобильник. Ксюша недовольно сунула руку в сумку, извинившись перед Лерой, а когда взглянула на экран – ее сердце чудовищно сжалось. Сережа. Сережа звонит.

     - Это он. – тихо шепнула Ксюша, а Лера кивнула:

     - Не выдай себя.

     - Алло? Чего надо, Сереж? – недовольно, с насмешкой ответила Ксюша в трубку и ухмыльнулась. – Если ты снова насчет Насти, то даже не надейся – ты ее не увидишь ни при каких обстоя…

     - Я звоню не по поводу Насти, Ксюша. – произнес такой любимый голос на том конце, что Ксюше захотелось кричать от отчаяния… Но ее решение было неизменным. – Я хотел сообщить тебе, что завтра снова подаю на развод. Мой адвокат подготовит необходимые бумаги. И пожалуйста, не игнорируй первую повестку в суд, а то лишишь себя возможности поупорствовать в очередной раз.

     Ксюша разгневано посмотрела на Леру, которая жестом показала ей вести себя, как обычно, и та, изобразив удивление, воскликнула:

     - Развод?!? Опять??? И чего это тебе снова приспичило, Сережа? Хочешь поскорее жениться на своей… новой подружке?? Что за идиотизм вообще?!?

     - Мотивы моих решений тебя больше не касаются, но скажу тебе одно – я бы не стал так спешить, если бы ты разрешала мне видеться с дочкой…

     - Ой, ну надо же! О дочке вспомнил! Хочешь придумать для нее красивое оправдание, почему ты так захотел поиметь другую бабу, что бросил ее и ее мать?!? – гневно крикнула она, почувствовав, что ее любовь к нему снова облилась черной краской, сменившись бешенством.

     Вздох раздражения на том конце, и Сережа злобно процедил:

     - Началось в колхозе утро… Короче, Ксюша. Я тебя предупредил. Всем остальным прошу не забивать свою дурацкую голову!!! И ХВАТИТ МАНИПУЛИРОВАТЬ МНОЮ ЧЕРЕЗ ДОЧЬ!!!

     - Я обдеру тебя до НИТКИ!!! – завизжала в ярости Ксюша, задрожав всем телом. – Брачный договор еще в силе, ты останешься НИ С ЧЕМ!!! Я ЗАБЕРУ ВСЕ…

     - Разговор окончен. – объявил Сережа и положил трубку.

     Ксюша закрыла лицо руками, тяжело дыша и уже больше не сдерживая горькие слезы…

     - Гад, гад, ненавижу, ненавижу, ненавижу… Я его размажу… Я заставлю его страдать… Да он утонет в целом море боли!!! За все мне ответит… гад…

     - Вот и мы с Лилу говорим: мужчины – это пакость. – весело заметила Лера, и две обозленные женщины молча, но абсолютно солидарно друг с другом, посмотрели в окно, где ровно через секунду вдруг хлынул холодный, проливной дождь.

     Глава 4. «Минус»

     Сережа находился на пике своих радужных эмоций. Не подозревая ни о чем, он, как наивный дурак, был уверен, что все идет, как по маслу… Что он движется к свободе семимильными шагами и скоро сможет получить все, о чем мечтает, а главное – новую жизнь с чистого листа.

     Лера согласилась купить подставную фирму, но выдвинула странное условие – принять на работу его заместителем бывшего одноклассника Вадима Воронова… Она мотивировала тем, что ему нужно набраться опыта в местных, российских методах ведения и содержания бизнеса, сославшись на то, что он, как ее ближайший помощник, поможет впоследствии ей развернуть свои дела в нашей стране. Лера, в принципе, неплохо зарекомендовала его, но в памяти Сережи Вадим крепко сидел длинноногим, испуганным пареньком, который не мог дать сдачи, когда более хулиганистые парнишки плевали жвачкой ему в спину, и участью которого всегда оставалась одинокая зубрежка учебников и последняя парта класса… В свои семнадцать лет Сергей терпеть не мог слабохарактерных и трусливых, а потому предпочитал их не замечать.

     Вадим пришел на следующий день после встречи Сергея с Лерой и отцом. Сережа как раз ходил на производство, чтобы выяснить, кто же, все-таки, виноват в перебоях с отгрузкой готовой продукции «Саймексу» и где искать «разрыв цепи», а когда вернулся в секретарскую, то обнаружил около стойки бесплатно приложившегося к ней неимоверного здоровяка под два метра ростом, плотную и очень крупную фигуру которого тесно обтягивал дорогой итальянский костюм.

     Сначала Сережа решил было, что это работник из фирмы по укладке проводов через потолок: уж больно стремительно жесткая, курчавая шевелюра тянулась к его серым от времени потолочным перекрытиям, но в глаза вновь бросился очень даже не дешевый костюмчик с чертовски крепкими нитками в швах, потому как он еще не превратился на этом громиле в развевающиеся на ветру бесформенные лоскуты, и тут же отмел эту мысль, а на звук его шагов посетитель обернулся, и…

     Это был Вадим.

     Сережа оторопел, но через секунду уже прочно держал себя в руках, стараясь не ухмыляться и не язвить ничего на тему того, как из худосочной тростинки вымахала перелопавшая стероидов горилла, а потому дружелюбно (=надменно), насколько он умел, приподнял одну бровь, и то – слегка, и протянул ему руку, ощущая себя лилипутом в стране великанов при своих ста восьмидесяти сантиметрах роста.

     - Вадим? Я тебя и не узнал со спины. Ты изменился. – строго и обвиняюще, словно он уже отчитывал нерадивого великана за некачественную работу, выдал Сергей, глядя в огромное, чуть бледноватое лицо с квадратным подбородком и таким же лбом, отчего оно напомнило Сергею разделочную доску из их общей с Ксюшей квартиры, которая, впрочем, 99 процентов времени висела без дела на стене. Его крупные глаза смотрели на Сережу с очень вежливым интересом и вниманием, выглядывая из-под прямоугольных очков без оправы, и Сереже как-то резко стало слишком много прямоугольного в жизни. Нос его, длинный, огромный, нависал над тонкой линией губ, которые разъехались в приветственной улыбке, а тихий и удивительно нежный тембр голоса произнес:

     - Сергей! Приятно видеть тебя снова и получить возможность поработать с тобой! Ты тоже изменился. – мягко и ужасающе робко проговорила эта гигантская гора, которая, случайно наступив на Сережу, могла бы стереть его в порошок, но его интонация выдавала в этом массивном теле слабую и по-прежнему податливую натуру, отчего Сереже захотелось насмешливо и злорадно поухмыляться.

     Сдержавшись, крутой и складный, до жути самоуверенный генеральный «красавчик» «Черного полюса» кивнул ему и прошел к стойке, где Женя с огромным интересом во все глаза таращилась на Вадима, а ее нежные, темно-красные губки ярко улыбались, слегка приоткрывшись: видимо, мужчины «подобного размера» имеют большую привлекательность для хрупких представительниц прекрасного пола… Нахмурившись и сразу записав Вадима в разряд своих соперников, Сережа строго и холодно произнес:

     - Евгения, это Вадим Анатольевич Воронов. С сегодняшнего дня он вступает в должность моего заместителя. Подготовь необходимое распоряжение до вечера. – распорядился Сергей и, посмотрев на Вадима, который с огромным удовольствием улыбался огромным ртом, неотрывно разглядывая Женино лицо, глаза, кудряшки, опять глаза, чуть более жестко, чем нужно, сказал:

     - Вадим, это Евгения. Мой секретарь. Есть еще Светлана, но она придет завтра: у них посменный график.

     - Да-да, спасибо, Сергей, мы с Евгенией уже познакомились. – скромно и очень аккуратно проговорил Вадим, чуть поклонившись Жене, а та, стрельнув игривым взглядом на Сережу, внутри которого злобно зарычал бешеный сторожевой пес, улыбнулась самой блистательной улыбкой и проговорила:

     - Да, Сергей Викторович, Вадим Анатольевич уже успел представиться, и я пообещала ему ознакомительную экскурсию по предприятию, если вы не против. На рабочем процессе это не отразится.

     Видимо, что-то в лице Сережи заклинило или подвинулось не туда, куда положено, потому что Вадим, глянув на своего нового начальника, неуклюже махнул огромной ручищей, устроив ветряной шквал, и поспешно проговорил:

     - Конечно, сначала я выполню все, что ты мне поручишь, а экскурсию можно перенести на вечер, Сергей, или на другой день…

     Сережа глубоко вздохнул и, посмотрев в совершенно искренние, виноватые глаза Вадима, тяжело выговорил:

     - Так. Иди ко мне в кабинет. Нужно кое-что обсудить. Есть проблема с поставкой мембран на тензопреобразователи. Будем решать.

     Вадим тут же быстро и очень ловко задвигался к кабинету, не сказав ни слова, и бесшумно исчез там, а Сережа ревниво уставился на Женю, желая схватить ее и съесть, чтобы она ни на кого так не… улыбалась…

     - Он очень милый! – радостно шепнула Женя, игриво глядя в воющие с собой серые глаза Сережи. - Такой скромный! Тебе повезло. Вы, кажется, уже были знакомы раньше?

     - Женя. – резко наклонился к ней Сережа, заглядывая в ее прекрасные, манящие глаза… Такие ласковые… Такие притягательные… В теле мгновенно стал разгораться сумасшедший огонек, и он импульсивно и гневно зашептал ей:

     - Какие еще, нафиг, экскурсии??? И что значит – «милый»?!? Если ты продолжишь восхищаться им и дальше, то я раскатаю его в широкий и плоский итальянский ковер, а потом сверну рулончиком и поставлю в шкаф для швабр!!! Он будет очень милым!!!

     Женя захихикала, как девочка, и нежно пробежала пальцами по его предплечью, ни коим образом не способствуя снятию напряжения, а потом поглядела в рассерженные Сережины глаза:

     - Да перестань ты! Конечно, по сравнению с твоим деспотизмом, собственничеством и тиранией он милый! Ты сам-то так не считаешь? Я просто говорю в сравнении.

     - Кончай глупости!!! – шепотом вспылил Сережа, умирая от желания сделать хоть что-нибудь… с ней. – Этот твой «милый» Вадим настолько хлипкий, что на его фоне деревянный сарай постройки 1935 года с соломенной крышей – самое долговечное сооружение своего времени! Мальчишка – переросток, который сам себе даже сопли подтереть не может, и таких мужчин ты считаешь милыми??? Он – лопух, вот как ты должна к нему относится! – приказным тоном скомандовал Сережа и двинулся к своему кабинету, на ходу обернувшись и добавив:

     - И это – не деспотизм. Это констатация факта… В сравнении.

     Женя расхохоталась, не удержавшись, а Сережа хлопнул за собой дверью.

     С этого дня начались явственные сдвиги во всех направлениях. Сережа подал на развод, и первое заседание суда, состоявшееся уже через две недели, прошло вполне себе сносно. Вопрос с фирмой Сережи и остальными его делишками и долями в бизнесе считался решенным, а потому почти не поднимался, прозвучав лишь в качестве напоминания об условиях брачного договора. Зато Ксюша, явившаяся с каким-то болезненно-сияющим видом, долго и упорно спорила на тему того, кому должен достаться загородный дом с небольшим бассейном для Насти, намекая на то, что и насчет остальной собственности, купленной на деньги Сережи, она будет вести смертельную борьбу.

     Сережу немного озадачил ее боевой настрой и периодическая, блуждающая улыбка на полных губах, раздутых с помощью «волшебных укольчиков», а когда он прямо спросил, чего это она такая радостная, Ксюша гневно заметила:

     - Ну так я с такой дерьмовой сволочью развожусь! Чем не праздник? Дмитрий Савельевич, что там еще на балансе этого гада висит?

     И вот в такой воодушевляющей атмосфере прошло первое заседание, хоть и Ксюша четко вознамерилась изрядно почистить его карманы и забрать любое ценное для него движимое и недвижимое имущество.

     Но в одном Сережа был уверен точно: ни она, ни ее адвокат не были в курсе начатой им затеи с переводом активов…

     А процесс этот, как изначально и предполагал Сергей, оказался страшно объемным, долгим и невообразимо муторным делом не одной недели, начиная с регистрации нового ОАО, что само по себе занимало никак не меньше месяца, и кончая самим переводом активов, который, в свете все не завершающегося процесса оформления фирмы, был отброшен на неопределенный срок…

     В таких условиях часть обязанностей по регулированию деятельности еще пока существующего и функционирующего в полном объеме «Черного полюса» была нагло сброшена на Вадима, который, в силу своей высокоорганизованности, исполнительности и безропотности четко и динамично выполнял все, поставленные перед ним задачи, а Сережа мог большую часть времени посвятить подготовке целой тонны документов, начиная с долгой и кропотливой работы над новым Уставом ОАО, подготовкой необходимых заявлений и решений об учреждении и заканчивая новой кипой бумаг, которая уже относилась непосредственно к легализации деятельности новой фирмы и ее успешному внедрению на рынок… Но даже имея при себе высококлассного юриста, который заседал вместе с Сережей в кабинете допоздна, шурша его бумагами и перепроверяя все нюансы, это дурацкое оформление казалось Сереже бесконечным морем, призванным вытянуть из него все жилы, потому что… Вот опять, черт возьми, забыли подать документы на выпуск печати, а вот и коды статистики еще не получены, а что там с эмиссией новых акций?.. О, этим вопросом занимается же совсем другой юрист, и что-то он уже два дня не звонит, опять самому ехать, все уточнять… И так далее, и так далее, и так далее…

     За прошедшие три очумело длинные и трудные недели Сережа даже почти забыл, как выглядит Женя, как пахнут ее волосы, как она улыбается… Он чертовски скучал по ней! Им некогда было видеться, некогда было разговаривать, и вечером Женя, бросая ему лишь наполненный тревогой за него фиалковый взгляд, с грустной улыбкой уходила домой, а Сергей снова зарывался в тонну очередных бумаг с головой и исчезал в них, пока часы в секретарской жалобно не протикают полночь…

     Через три недели после начала крупномасштабного «шурум-бурума», связанного со всеми аспектами оформления новой фирмы, Сереже, наконец, представилась возможность хоть и не слишком скоро, но все же отвлечься от своей, сводящей с ума и бесившей его неимоверно волокиты.

     Набрав номер Вадима, Сережа немедленно вызвал его к себе, все поглядывая на это электронное письмо, пришедшее ему с час тому назад. Вадим явился через пару минут (а именно столько требовалось, чтобы сразу же после звонка вылететь из кабинета на шестом этаже и пешком домчаться на седьмой), чуть не снеся потолочный косяк в дверном проеме и шустро усадив свою необъятную фигуру за стол с левой стороны от Сережи.

     - Да, Сереж? Что-то серьезное случилось? Опять проблемы с закупками?.. – настороженно и быстро спросил он, а Сергей ухмыльнулся: как всегда, Вадим боялся, что сделал что-то не так, вот и сейчас это квадратное лицо излучало виноватую тревогу, а огромные глаза суетливо забегали, соображая и вспоминая, где и когда он мог так сильно проштрафиться…

     Сережа, несомненно, понимал, что взвалил на него очень большой функционал, передав половину своих полномочий по управлению собственной фирмой, кроме того, Вадим был в курсе всей процедуры оформления новой компании и последующего перевода активов в нее, а потому еще частенько оставался с Сережей, пытаясь давать дельные советы по подготовке необходимых бумаг… И даже с Женей Вадим виделся за эти недели гораздо больше него, работая в тесной связке и почти переквалифицировав его секретаршу в свою, что вызывало ураганообразное бешенство внутри Сергея… Но все равно, все равно неуверенное и слегка испуганное возможным наличием собственных проколов лицо Вадима вызывало в нем какую-то торжествующую насмешку…

     - Никаких проблем. – сурово сообщил Сережа. – Нужно обсудить одно мероприятие… - он подумал секунду, затем посмотрел в сторону приоткрытой двери, где слышался шум работающего принтера и тихая музыка радио, и повелительно позвал:

     - Женя! Зайди.

     Полсекунды – и кабинет озарился светом, мерцающими красками, теплым воздухом, летним бризом… Женя легко вошла, неся в руке стопку бумаг, ее сиреневое, чуть свободное платье подчеркивало ее утонченность и стройность, рыжие кудряшки нежно спадали ей на плечи, а фиалковые глаза горели оживлением. Звонко процокав каблучками и заставив Сережино сердце «процокать» им в ответ, а еще следом погарцевать и запрокинуться на задние ноги, издав счастливое ржание коня в весенний период обострения, Женя красиво улыбнулась чертовой гигантской туше в дорогом костюме, почти не взглянув на Сережу, но уселась справа от него… Да, и Сережа, завидев, как ярко блеснули в свете от окна тридцать два зуба Вадима, тоже теперь особо не смотрел на Женю, думая только о том, как бы намекнуть этому очкастому громиле, что Женя – его, его и больше ничья на этой земле, его, его, его…

     - Сергей Викторович, я заодно принесла еще некоторые срочные приказы, подпишите, пожалуйста, по ходу дела, хорошо? И там два сотрудника, вы распорядились перевести их на вышестоящие должности срочно, но они оба сейчас на больничном, какие будут указания? Могу выслать им сканами документы, они ознакомятся и пришлют мне сканы с подписями обратно, этого будет достаточно?.. Сергей Викторович?

     - Сереж? – проговорил широкий, улыбавшийся всей ротовой полостью, гигантский вырез в лице Вадима, и Сергей понял, что уже несколько секунд сверлит своего заместителя взглядом маньяка-убийцы, представляя в своей голове красочную картину того, как его руки опрокидывают на него дубовый стол и вдавливают, вдавливают со всей силы в грудную клетку… Сильно так, больно… Сережа глубоко вздохнул, очнувшись, и теперь всей душой осознавал, что в его отвратительном настроении в большей степени виновато неудовлетворенное сексуальное желание. Он ухмыльнулся и, вернув себе обычный, важный и заносчивый вид, проговорил:

     - Простите, задумался. Так у тебя срочные документы? – он с трудом безразлично взглянул ей в глаза, а Женя мило улыбнулась:

     - Да, и я говорила…

     - Угу. Насчет сканов. Отсылай, будет нормально. Давай папку – подпишу. Итак… - выдохнул он, а Женя вдруг бросила обеспокоенно-озорной взгляд на него и Вадима и проговорила:

     - Извините, что перебиваю, Сергей Викторович, вы с Вадимом Анатольевичем выглядите уставшими, может быть, я вам быстренько кофейку принесу? Это полминутки. И будем обсуждать.

     Вадим с довольной улыбкой кивнул, немного опасливо покосившись на Сережу, который чувствовал себя не то, что усталым, а чертовски охренеть каким напряженным, и мягко проговорил:

     - Женя, благодарю вас, я только «за». Сергей, что скажешь?

     Сережа снова вздохнул, заставляя себя дышать, и хмуро кивнул:

     - Полминуты, Женя.

     - Да! Я сейчас! – она легко вскочила на ноги и унеслась в секретарскую, изводя Сережу желанием посмотреть ей вслед: ее спине, ее талии, ее… о-о, не будем выражаться, ее ножкам… Черт, черт, черт!!!

     Вадим же, заговорщически наклонившись к Сергею, не догадываясь о его сумасшедших, чудовищно неприличных мыслях, тихо и очень искренно проговорил:

     - Женя просто очаровательна, ты не находишь?

     Ах ты кобель японский, шкаф недоделанный, очаровательна, очаровательна?!? Убью, убью, растворю в серной кислоте, глаза выдавлю, секвойя квадратномордая!!!

     Злость, ярость, гнев, ревность, Сережа едва дышал, как же он хотел выплеснуть, разрядиться, расслабиться!!!

     Он жестко и с ледяным превосходством посмотрел на Вадима, намереваясь сообщить ему, что Женя не очаровательна для него никаким местом, потому что эта Женя занята, занята им, и пусть он засунет свои комплименты… А из секретарской, тем временем, раздалось:

     - Вы тоже весьма очаровательны, Вадим Анатольевич! – весело и счастливо воскликнула Женя, и Вадим рассмеялся, слегка покраснев от смущения, а Сережа недовольно процедил в его расплывшуюся во все стороны физиономию:

     - Вадим! Ты приходишь сюда работать, и она тоже, так что давай договоримся о нейтралитете в отношении моих секретарей. У нас здесь другие задачи.

     - О, конечно, Сергей, я ничего не имел ввиду… - залепетал Вадим, и в этот момент явилась Женя, поставив на стол перед своими начальниками две чашки ароматного кофе и, деловито усевшись рядом с Сережей, раскрыла блокнот, приготовившись записывать.

     Сережа выделил и ей остатки своего гнева, так и сыплющиеся из глаз, но посмотрел в ноутбук и серьезно заговорил:

     - Через месяц, двадцать первого октября состоится международный экономический форум в сфере промышленной энергетики и электроники «Электрогалактика». В нем примут участие многие крупные производственные фирмы страны, и мы в том числе, поскольку выполняем несколько крупных госзаказов Министерства обороны. Форум будет длиться три дня, и да, в этом году, равно, как и в предыдущем, он пройдет в Турции.

     - В Турции?? – радостно улыбнулась Женя, а ее глаза засветились сладким предвкушением. Сережа прямо увидел в ее взгляде серо-зеленое море, белый песок, отели, птицы, жара…

     - В этом нет ничего удивительного. – кивнул Сережа. – Форум международный, как я уже озвучивал ранее, и в нем примут участие и станы ближнего зарубежья, и Китай, и Южная Корея… Список довольно большой. Наша задача…

     - Закончить перевод активов к этому времени, я полагаю? – слегка нахмурившись, деловито спросил Вадим, и Сергей, все еще злящийся на него за его выпады в сторону Жени, нехотя признал, что он прочел его мысли.

     - Да. Это главное. Процедура оформления нового ОАО медленно, но верно движется к своему завершению: лицензии на ведение деятельности получены, акции уже в процессе регистрации, сведения в ФСС и ПФР переданы… Осталось полностью разобраться с бухгалтерией, клиентской базой и кредиторами… Думаю, недели за две управлюсь. Далее необходимо немедленно запустить перевод средств и имущества компании, и мне, конечно, понадобится ваше содействие. – он внимательно посмотрел и на Вадима, и на Женю, а после продолжил:

     - К отъезду все должно быть сделано. В конце октября состоится… - он осекся. А знал ли Вадим о его намерении развестись с Ксюшей?? Если Лера не посвятила его во все подробности, то Сережа уж точно не собирался этого делать… Женя и Вадим одинаково ожидающе уставились на него, при этом в фиалковых глазах Жени сквозило предупреждение, а в коричневых и немного выпуклых Вадима – удивление и интерес, после чего Вадим мягко проговорил:

     - Что в конце октября, Сереж?

     - Ничего. Ерунда. – махнул рукой Сергей, тут же постаравшись машинально переключиться. – Значит, так. Вадим – ты проконтролируешь, чтобы вся наша бухгалтерская отчетность, все наши связи с кредиторами и клиентами плавно перетекли в ОАО до вылета на форум. Плюс, поможешь Жене организовать ускоренный перевод всех сотрудников в мою новую организацию. Женя, твоя задача – осуществить подготовку всех необходимых кадровых документов сотрудникам и составить новое штатное расписание.

     Вадим и Женя с одинаковым, готовым к исполнению выражением в лицах кивнули Сереже, и тот в который раз отметил, как приятно работать среди тех, кто понимает с полуслова и знает такие понятия, как организованность и дисциплина.

     - Дальше. Вадим, нам необходим будет обширный доклад, примерно на двадцать минут времени, который бы полностью отражал специфику нашего производства, функциональность и полезность наших изделий, а главное – все последние разработки и новшества с их достоинствами… Нужна будет красочная презентация – это обязательный формат выступления на форуме. Поработай с отделом разработок и конструкторским отделом, возьми все необходимые показатели в отделах закупок и продаж, проанализируй процессы производства… Короче, - подытожил Сережа, собирай информацию и неси мне, а далее я над ней поработаю и приведу в более-менее привлекательный вид.

     - Сережа, а кто обычно выступает с докладом на форуме? – серьезно уточнил Вадим, тоже записывая в кожаную записную книжку свои цели на ближайшее будущее, а его взгляд выглядел взволнованным и растерянным… В прочем, как и всегда, когда Сережа давал ему возможность покорить новую для себя вершину.

     - Представитель фирмы. Последние девять раз это был я. – спокойно заявил Сергей, которому было не привыкать брать на себя ответственность и отдуваться за всех в одиночку. – Желаешь выдвинуть свою кандидатуру? – с легкой усмешкой предложил он, и Вадим протестующе взмахнул руками, поспешно воскликнув:

     - Что ты!!! Нет, нет, разумеется, нет, я не имею на это права!

     Женя весело улыбнулась, и Сережа тоже позволил себе покровительственную усмешку: лишний раз указать Вадиму на то, кто в доме хозяин, никогда не вредило делу.

     - Тогда не будем больше возвращаться к этой теме. – пожал плечами Сергей. – Первые данные должны быть у меня на столе в следующий вторник, Вадим Анатольевич.

     - Понял. Сделаем. – суетливо кивнул Вадим, и Сережа перевел взгляд на Женю, которая по своей любимой привычке вырисовывала что-то на полях блокнота и словно бы не слушала ничего из того, что он говорил, но Сережа знал, что это лишь видимость: Женя всегда была внимательна.

     - Теперь ты, Женя. Нужно связаться с организаторами, уточнить квоту на нашу фирму, выяснить все требования повторно, получить графики мероприятий и распорядок на каждый день, а главное – узнать все досконально насчет проживания и размещения. Все сообщить мне. Времени тебе… - он глянул на «Ролекс» на своей руке и задумчиво выдал:

     - Времени тебе до пятницы. И еще: не забудь как можно скорее решить вопрос с билетами на самолет туда и обратно – за месяц бывает нелегко достать столько билетов до такого популярного направления, как Турция.

     А в голове у Сережи сразу вспыхнуло далекое-далекое воспоминание, которое неприятно сжало его легкие от того, что напомнило ему о его к ней отношении и своей дурацкой неприязни… А она тогда так круто билет для папашки раскопала!..

     - Конечно, Сергей Викторович. Сделаем в лучшем виде. – мило улыбнулась она, и Сережа задержался на ее прекрасных глазах чуть дольше, чем нужно… И она смотрела, как будто ласкала его теплым лучом света… Словно первая капля дождя после засушливого летнего зноя…

     - Тогда можешь идти. – медленно проговорил он, и Женя, поднявшись, грациозно вышла из кабинета, качая бедрами. Сережа угрюмо посмотрел ей вслед, ощутив такую привычную, кратковременную тоску по ней, но, вспомнив, что огромный мистер «высотный дом» Вадим еще выделяет углекислый газ напротив него, поспешно повернулся к нему. Вадим молча смотрел на его лицо, внимательно так… будто изучая… А затем его глазищи-блюдца метнулись к приоткрытой двери в секретарскую, за которой слышалась тихая возня бумагами, и снова к Сереже, а губы разъехались в какой-то… понимающей и ободряющей, что ли?.. улыбке. Сережа рассердился вновь, чувствуя, как мышцы его рук так и мечтают сделать яростный выпад в сторону его очков, чтобы вдавить их в эти коричневые кругляши, а Вадим вдруг тихо спросил:

     - Как Ксюша? Я ее уже лет пятнадцать не видел…

     Сережа прищурился, принявшись с подозрением его изучать. Ксюша… Да, он помнил, что между ними была какая-то история в старших классах… Вроде бы этот слабак, тощий очкарик, на которого Сергею было начихать со всех колоколен этого мира, бегал за ней какое-то время и даже смешил ее своими признаниями в любви… Странно… Но Сереже показалось, что когда Вадим произнес ее имя, в его голосе что-то изменилось… Как меняется всегда, если мужчина неравнодушен к кому-то… Словно бы проблеск слабости. А в том, что любовь – это слабость, да еще какая, Сережа и не сомневался. Но тут что-то не вяжется в его словах и взгляде…

     Сергей ухмыльнулся.

     - Она очень изменилась. Вадим, давай без этих игр. Наверняка Лера посвятила тебя в страшную правду о том, что мы разводимся. В жизни не поверю, что она смолчит о таком факте.

     Вадим вздохнул и слегка порозовел:

     - Да, прости… Я знаю, конечно, о вашей ситуации… И знаю, что это из-за… Жени, да?

     Сережа разгневанно нахмурился, а внутри него что-то мгновенно закрылось. Он не собирался обсуждать подробности своей личной жизни с бывшим одноклассником, а тем более не хотел говорить с ним о Жене и об их отношениях, а потому мгновенно взбесился и, импульсивно подавшись к нему, угрожающе процедил:

     - Мой развод и мои отношения с Женей тебя не касаются ни коим боком, Вадим! А если посмеешь сунуть свой нос в мои дела, я тебе его переломаю в трех местах, даже если мне для этого табуреточку подставить придется, ясно тебе??

     - Извини, извини! – Вадим виновато откинулся назад и тихо добавил:

     - Я не собирался ссориться с тобой, Сергей. Женя показалась мне очень милой девушкой, и если бы она была свободна, я бы… я бы ее куда-нибудь пригласил. Мне она понравилась. – мягко и честно сообщил он, а в Сереже столкнулись грубо и мощно две лавины, одна из которых была его собственнической жадностью, а другая – страшной злостью из-за наличия какого-то задрипанного, хоть и вялого, но конкурента, и он яростно прошипел:

     - И думать забудь! Женя моя. И я никого к ней и на метр близко не подпущу, и даже на полметра, а если надумаешь продолжить подкаты – отправишься вслед за предыдущим замом, все уяснил???

     Вадим поспешно встал, сыграв короткую роль колонны для поддержания потолка, и, густо покраснев и суетливо забегав глазами, что обычно странно видеть на мужчинах, по массе приблизившихся и перешагнувших отметку в сто килограмм, примирительно напел нежным баритоном:

     - Не волнуйся, Сережа, я никогда не пытался присвоить чужое… Просто хотел удостовериться, что она… Ну ладно, я пойду, много работы. – засуетился он и огромными шагами в два счета покинул кабинет, не оставив в нем даже духа своего присутствия.

     А Сережа находился в каком-то злобном, переполненном стакане с ревностью и напряжением… Понимая, что если он сейчас что-нибудь не сделает, то его сердце разорвется на куски, забрызгав кровью все стены, окна и стеллажи кабинета, он вскочил на ноги и помчался в секретарскую.

     Женя была там. Она стояла спиной к нему, перегнувшись через стойку и что-то задумчиво разглядывая в своих бумагах… Кровь ударила ему в виски, он перестал соображать, перестал контролировать себя, чувствуя лишь адское перенапряжение, заставляющее подрагивать все мышцы его тела, чувствуя жадность, потребность, необходимость связать ее с собой во что бы то ни стало, сделать по-настоящему своей, чтобы она узнала, чтобы почувствовала…

     Он подлетел к ней, грубо развернув ее к себе лицом, и со всей силы прижал к стойке, неистово обхватив ее голову руками и с бешеным вожделением замерев лишь в одном мгновении от ее губ… Ее глаза расширились, Сережа медленно, страшно томительно и ужасающе желанно скользнув взглядом от ее губ к глазам, тяжело дыша и лишь ощущая ее тонкое, нежное тело под собственным напором… Ее ресницы дрогнули в испуге… Ей страшно! Сережино сердце подпрыгнуло, ударившись в груди так сильно, что он чуть не задохнулся, он понял, понял!! Она боится, что может сдаться, сломаться!.. Бешеная эйфория, совершенное ликование – да, да, он получит ее!! Она будет принадлежать ему, он видел в ее глазах этот старательно подавляемый огонь… Она пыталась успокоиться… Нет, он не даст ей успокоиться, черт возьми! Сережа только сильнее прижал ее к стойке, услышав ее трепетный вздох… Ее губы чуть дрогнули, он неистово хотел вспомнить их вкус, жар долбил каждую его клетку, его буквально разрывало от желания, он не мог больше ждать, его сводила с ума сама мысль, что кто-то еще, кроме него, смотрит на нее, рассматривает ее в качестве потенциальной… (Да, конечно, во многом на это его, мягко говоря, сбрендившее состояние повлияли слова Вадима о том, что он бы «куда-нибудь пригласил его Женю», урод вонючий!!! Ух!!!) Он чертовски боялся потерять ее, он слишком живо помнил эту боль, он не допустит, не допустит, чтобы кто-то другой…

     - Сережа… - шепотом выдохнула она. – Ты… ты чего?..

     Он слегка наклонил голову, безумно, тупо, огненно уставившись на ее губы, его сердце долбило, как сумасшедшее, его руки уже ласкали ее румяные щечки, зарываясь в мягкие волосы, его разум уже представлял, что он с ней сделает, когда им удастся, наконец, остаться вдвоем… Ах, эти волосы! Эта кожа… Эти ресницы… Он бы зацеловал ее здесь, о бы целовал ее, пока она не станет умолять его о пощаде... Женя, Женя…

     - Женя. – безапелляционно, хриплым от страшного желания голосом проговорил он, а она вздрогнула, закрыв глаза и еле слышно, но так сладко застонав… Всплеск, взрыв, удар, огненная лавина… Черт возьми!!! Нужно остановиться, вокруг же чертовы принтеры, бумажки, кофемашины… Чертов треклятый офис!!! – Мы должны пересмотреть наше соглашение по поводу отсутствия…

     - Сереж… - она не отстранялась, он ощущал ее трепет, чувствовал физически ее желание прильнуть к нему, ласково потереться, принять его напор, щечки ее стали ярко алыми, но она гордо пыталась еще посопротивляться… Мило… Безнадежно…

     - Женя!!! Как ты не понимаешь?!? Я люблю тебя, я хочу тебя, и меня чертовски бесит, что я не могу прикасаться к тебе, я так больше не могу, слышишь?!? И не собираюсь в дальнейшем потакать твоим дурацким принципам!!! – горячо шепнул ей в губы Сережа, а его руки становились все настойчивее, поглаживая ее шею, зарываясь в ее волосы со все возрастающей грубостью… Она резко открыла глаза… Страстные, желающие, полные ее любви… Ее взволнованное дыхание… Он ловил каждый выдох! Если бы он мог, он бы собрал в коробку весь, весь воздух, когда-либо бывший в ее чудесных легких, чтобы периодически открывать и дышать ее воздухом, ее жизнетворным дыханием… Может он и обезумел, может и с головой давно проблемки, но что он мог поделать, особенно сейчас?.. Секунда… Еще секунда… Женя откинулась в его руках, она почти сломлена, почти готова смириться… Сейчас она в его руках… И она останется в его руках навсегда. Никаких чертовых столетних воздержаний-ожиданий-благородных импульсов. Ему нужна ее любовь, как дневной свет… Ее шея открыта, соблазнительна, бархатистая кожа… он подался к ней, в порыве уничтожить последние крупицы тонкого и слабого заслона между ними… Бьется учащенно жилка… что бы он сделал, если бы они остались одни?.. О, он бы не оставил и сантиметра на ее восхитительном теле без следа своего поцелуя, в его туманной голове лишь горел сигнал услышать ее сладостные вздохи, ощутить ее огонь, ее реакцию, получить ответные ласки, тепло, ее женскую, притягательную нежность…

     Но с этой минуты судьба стала играть с ним в новую игру под названием «укроти меня, если сможешь».

     В его кармане настойчиво затрещал мобильник.

     Женя вздрогнула, разочарованно посмотрев на Сережу, а уж его разочарованию не было предела. Он готов был разломать чертов телефон на мелкие-мелкие кусочки или даже расплавить его газовой горелкой, если не поможет, но… Проигнорировать звонок он не мог: в связи с протеканием долгих и муторных процессов по учреждению новой фирмы, звонить ему могли именно по этому поводу… И он даже не представлял себе, что именно с этого звонка начнется его самая главная борьба за счастье.

     - Твою ж мать. – выругался он и с огромным сожалением выпустил Женю из рук, чтобы достать это приставучее чудо техники из кармана брюк, а Женя, шутливо потрепав его по волосам, игриво улыбнулась и ушла к себе за стойку, на ходу бросив:

     - Хорошая попытка, Сереж. Скоро продолжим. Где-то через год примерно… Если ты, конечно, не будешь слишком сильно занят. – она дразняще подмигнула ему, а Сергей зарычал от гнева и чертового дурацкого стечения обстоятельств, но на экране мобильника весело прыгал и плясал номер Ксюши, и он, бросив последний, убийственно раздосадованный взгляд на Женю, устремился к себе в кабинет, думая о том, что Ксюша даже не специально, а все-таки умудряется постоянно портить ему жизнь.

     Злобно хлопнув за собой дверью и все еще чувствуя невыплеснутое желание, Сережа глубоко вздохнул для релаксации и снял трубку:

     - Что такое, Ксеня? – грубо и недовольно спросил он.

     - Ой, Сереж… Ты чего такой смурной опять? Жизнь же прекрасна! Ты получил свою задокрутку с проводами вместо мозгов, завел любимую шарманку «развод, развод, опять развод», и скоро выдолбишь для себя официальные «папочкины» два дня в месяц на то, чтобы хотя бы узнавать Настю в лицо, поскольку дети очень быстро растут и сильно меняются… - на одном дыхании злобно-восторженно съязвила Ксюша, довольно захихикав. – Одна печалька – Викторопетровичевский бизнес коту под хвост… Ну тебе и дела нет, ведь так, дорогой? Так что за траур в голосе?

     - Это по бизнесу. Готовлю роскошные похороны. – тоже раздраженно съязвил Сережа и сел за стол, сунув глаза в папку с входящими письмами на своем электронном ящике. – Говори прямо – чего надо, Ксюша? У меня нет времени на то, чтобы тягаться с тобой в злобноречии.

     Ксюша тоже гневно вздохнула и уже более спокойно проговорила:

     - Через три дня у Насти в садике Праздник осени. Она будет рассказывать стих о грустном окончании теплого лета, внаглую сваливших на юг птицах и задрыхнувшем на всю зиму медведе… А еще бабушка, моя мама, разумеется, а не твоя, сшила ей восхитительный костюм цуккини. Там все дети овощами будут. – Сережа усмехнулся, ощутив накатившее тепло в душе. Ни пренебрежительный тон, ни напор, ни насмешка в голосе его будущей бывшей жены не смогут разрушить его страстную тоску по дочке… Как же давно он ее не видел, с ума сойти! Не слышал ее голоса, не обнимал ее худые, детские плечики… Тепло, тепло, жарко в груди, и Сережа хотел было осведомиться, когда он сумеет, наконец, получить к ней доступ, как Ксюша сама выдала:

     - Ну, в общем, к чему я клоню? Можешь сходить с ней на утренник вместо меня, а потом… Так уж и быть, разрешаю тебе провести с ней вечер. Мне все равно будет некогда: сдача налоговой декларации за прошлый квартал по «Нойзи-Хаусу» висит… Так что вот он, твой звездный час, Сережа.

     Сережа ошалело посмотрел на телефон, задним мозгом подумав, что что-то в этом во всем нечистое есть, поскольку не далее, как на всем протяжении нескольких последних месяцев Ксюша стоически охраняла Настю от нежелательного контакта с «плохим папой», крича на полные связки, что не допустит его к дочери больше «НИКОГДА, НИКОГДА, НИКОГДА, нечего всяким предательским тварям тереться около моей дочки, мы и прекрасно вдвоем проживем, слышишь, скотина, урод, мордоед?!? НИКОГДА!!!», а теперь вдруг целый день? Да еще вдвоем??

     Сердце как-то интуитивно сжалось, предчувствуя недоброе, но будь он тысячу раз проклят, если не воспользуется возможностью и не проведет эти часы с Настей!

     - Неужели. – язвительно буркнул Сережа, ухмыльнувшись, а нутро предупреждающе пружинило в каком-то марше. – Действительно, не прошло и года. Во сколько у нее утренник?

     - В девять тридцать. – ворчливо сообщила Ксюша. – Если ты забыл со всеми своими бабами, то у них в группе всегда проводятся праздники в одно и то же время. Ладно. Подъезжай. Но вечером чтобы Настя была дома! Вздумаешь увезти ее в свое логово – я тебе все лицо расцарапаю и ментам до кучи скажу, что ты моего ребенка украл! Ясно тебе, непутевщина?

     Сережа не сдержал в себе раздраженного смешка.

     - Красть Настю не входило в мои планы, извини. У тебя все?

     - Все!!!

     - Тогда досвидос. – и он сбросил вызов, чтобы, не дай Бог, не услышать в ответ еще какие-нибудь лесные названия собственной личности.

     Глава 5. «Минус»

     Игнорируя все мыслимые и немыслимые душевные порывы просигнализировать своему хозяину о надвигающейся опасности, Сережа, заручившись Жениной словесной поддержкой, уже в девять утра торчал во дворе того самого дома, где прожил долгих девять лет и который даже всуе называл «своим», нервно прохаживаясь перед «Экстрейлом» и взволнованно ожидая, когда спустится Настя. Встреча с дочкой так взбудоражила его, что он не спал всю ночь, беспокойно ерзая в кровати и продумывая то, что скажет ей, то, как она встретит его, и ее возможные к нему вопросы… Он поймал себя на мысли, что до жути боится ее обиды, что не знает, что будет делать, если она не захочет говорить с ним… Сережу давила огромная, каменная плита вины перед ней… Он не мог себе представить, что чувствует ребенок, когда одной половинкой его сердца вдруг становится меньше…

     В нашей стране так много подобных ситуаций и подобных разводов, что нам это кажется уже нормой… А бедные дети, видя перед глазами пример неполной семьи, вырастают с четким ощущением, что это совсем не страшно – повернуться спиной и выйти в дверной проем навсегда, даже не вспомнив о том, что большие, полные слез и непонимания глаза сына или дочери глядят тебе вслед, нуждаются в тебе… Но это не имеет такого уж большого значения, потому что ты убежден – в твоем решении играет главную роль жизненная необходимость… Твоя лишь необходимость… Только твоя…

     И Сережа, попавший в подобную ситуацию и три месяца уже не видевший собственную дочь, осознавал все это, но и не только. Связь. Родство. Тепло. Забота. Все то, что должна была получать от него Настя, все это рухнет, канет в небытие, развеется по ветру, если он сам не станет хвататься за эти нити. Самое легкое – это стать чужим собственному ребенку. Но Сергей намеревался до всех возможных пределов устроить все так, чтобы Настя по-прежнему чувствовала всей душой, что он – ее отец.

     Дверь подъезда с пиканьем распахнулась, и…

     - Папа, папа, папочка!!!

     Сердце защемило так, что даже защипало в глазах, а улыбка сама широко растянула его лицо по-горизонтали… Этот голосок… Родной… Любимый…

     Настя!!! Настя, его дочка, его клеточка, его маленькая частичка, она сейчас неслась быстрее ветра с огромными, счастливыми серыми глазищами и раскинутыми для объятий руками…

     Она бежала к нему, она ждала его, она скучала!..

     - Настя! – Сережа кинулся ей навстречу, ощущая в груди такую боль, что дышать не представлялось возможным, и вот она, его прелестная маленькая дочка в очаровательном темно-зеленом платьице, белых колготочках, туфельках в тон наряду и смешной шапочке овальной формы с маленьким коричневым хвостиком, символизирующей цуккини во всей красе и похожей на лепешку, она обхватила его за шею своими маленькими ручками, а Сережа стиснул ее в объятиях со всей силы, понимая, что из него, возможно, впервые за десятки лет, собираются брызнуть слезы, но он мощно держал их в себе, крепко зажмурившись…

     Она так знакомо пахла… ребенком. Родной, чудесный запах… Ее маленькое, тонкое тельце содрогнулось… Сережа резко отстранил ее, заглядывая ей в лицо, и с неописуемым ужасом, тревогой и бешенством, направленным на себя, увидел прозрачные, блестящие слезы на ее щечках.

     - Насть… Ну что ты… Что ты… - хрипло из-за невероятно тугого комка в горле произнес он, зацеловывая ее щеки, не имея сил остановиться, страшно желая увидеть улыбку на этом нежном личике, а она всхлипывала, ее маленькие, белоснежные ладошки впивались в его шею, будто боясь ее отпустить, а серые глаза светились жгучей, смертоносной для любого родителя печалью.

     - Пап… Почему ты так долго не приходил?.. Я скучала по тебе! Ты меня не любишь больше?.. – тихо прошептала она, и Сережа нахмурился, бросив быстрый взгляд наверх, на окна своей бывшей квартиры, но, откинув лишние, ненужные эмоции, он улыбнулся и ладонью вытер слезы дочери с ее румяных щечек.

     - Что за глупости, Настя?? Как я могу тебя разлюбить? Ты что такое говоришь? Я люблю тебя и буду любить до конца своих дней – ты же моя дочка! – строго, но нежно проговорил он, жадно впиваясь глазами в ее контуры лица, утоляя свою чудовищную тоску по ней, свою отцовскую любовь, а Настя на мгновенье просияла, а затем снова «потухла», пробормотав:

     - Тогда почему ты не живешь с нами?

     Сережа вздрогнул и выпрямился. Настя серьезно ждала ответа, внимательно глядя на него, и Сергей поразился, до чего по-взрослому она выглядела в эту минуту… Видимо, наши ошибки вынуждают наших детей становиться взрослее раньше времени…

     - Поехали в садик. А потом… я тебе расскажу. – пообещал Сережа, понимая, что объяснить ей кое-что все-таки придется, потому как эта серьезная малышка, деловито кивнув и направившись к «Экстрейлу», явно не забудет повторить свой вопрос после утренника.

     Праздник осени прошел на славу. Дети в костюмах огурцов и баклажанов танцевали с засушенным гербарием, разбрасывали листья, пели тщательно выученные песенки и притащили целую гору настоящих овощей, водруженную на крепкий обеденный стол посреди зала. Потом были стихи, и Сережа с нескрываемым удовольствием послушал звонкий и выразительный Настин голосок и, уподобившись остальной родительской массе, потратил пару гигабайт на телефоне, записывая видео всех мероприятий, в которых хоть каким-то боком, пусть даже и в массовке, была задействована его дочурка. Он получал сумасшедшее удовлетворение от того, что находился рядом с ней, считая этот день одним из самых счастливых дней в своей жизни… По-особому счастливых. По-настоящему.

     Настя все время смотрела на него, ловила его улыбку и радостно улыбалась в ответ, и с этой радостью ничто, ничто не могло сравниться на этой земле: ни вечное солнце, ни огонь, ни горы денег или звездная слава, ни даже… любовь. Сережа не мог сравнивать эти две любви: к ребенку и к женщине. Любовь к ребенку абсолютна, незыблема, она преодолеет все, любые невзгоды и испытания, она всемогущая и бесконечная, и никогда не может быть утеряна… Никогда. Однако, и та, и другая любовь меняет твою суть, заставляет прийти к какому-то пониманию в жизни и дает ответственность, а также выпивает душу до дна, насыщая ее собой до краев…

     Глядя лишь на Настю, следя за ее глазами, куда бы она ни пошла под организованные командования нескольких воспитателей и музыкального работника, Сережа чувствовал себя так комфортно и спокойно, что даже не верил в то, что за пределами этого садика у него имеются еще какие-то проблемы… И страшно не хотелось думать о той минуте, когда ему придется вновь оставить ее на неопределенное время и уйти…

     Утренник закончился, и Сережа повез бесконечно довольную, громко и радостно пересказывающую вновь и вновь ему тот самый праздник, что он видел десять минут назад, дочь в пиццерию, молча улыбаясь и слушая ее восторженные щебетания с особым умилением и жадностью, чтобы запомнить ее голос, чтобы он надолго оставался с ним…

     Рассказы о Празднике осени очень плавно перетекли в повествования о садике и о ее тамошнем времяпрепровождении, и Сережа узнал много интересного, например то, что она поссорилась с Машкой из-за того, что та вечно зажимает свои игрушки и не хочет делиться, а дурак Димка матерится так, что все девчонки на него орут, а ему все нипочем, он Ольке Шипиловой нос разбил и обозвал нехорошим словом, а еще, кроме нее в группе читают хорошо только три девочки, и ее много хвалили за это, и так далее, и все такое прочее.

     - Пап, вот почему мне девчонки фломиками раскрашивать не дают? – с блаженным видом и набитым ртом продолжала свои трели Настя, болтая под столом ногами и разглядывая пиццу в отцовской тарелке с особым интересом. – Я ведь всего чуть-чуть за края вылезаю, а они у меня забирают, говорят, я некрасиво делаю…

     Сережа пожал плечами и улыбнулся:

     - Ну а ты постарайся красиво, не торопись. Они увидят, что ты хорошо раскрашиваешь, и не будут раскраски отбирать.

     - Да?! Хи-хи!! Пап, а пап??? – Настя на минуту притихла, шваркая клубничным молочным коктейлем через трубочку, а потом, вздохнув, вдруг выдала:

     - Ну почему ты с нами не хочешь жить, со мной и с мамой?? Почему, я не понимаю!?! Мама говорит, это из-за тети Жени, которая тогда мне конфетки дарила и машину нашу от воров спасла… Пап, это правда, да??? А чем тетя Женя лучше нас с мамой?? Ты обещал рассказать мне!

     Приехали. Сережа мгновенно почувствовал себя отвратительнее некуда. Даже кусок в горло не лез… А Настя так смотрит, словно его слова должны что-то решить, словно надеется уговорить его вернуться… Он видел в ее серых, больших глазищах призрак детской боли и тоски, и все внутри него опрокинулось вниз, больно ударившись об внутренние органы…

     Настя ждала, а Сережа хмурился, не зная, как подступиться к этой теме, как не сказать лишнего, как выдержать грань допустимого в словах и не повлиять на ее отношение к нему или к матери… Наконец, он решил попытаться поговорить с ней по-взрослому. Детские отговорки здесь явно не пройдут, и дочка не слезет с этой темы, пока не поймет что-то для себя.

     - Настя, - вздохнул он, - понимаешь, это очень сложно объяснить…

     - Я уже большая! Мне скоро семь! – с легкой обидой и вызовом бросила Настя, надувшись и сложив руки на груди.

     - Я знаю. – тяжело проговорил Сережа, беснуясь внутри себя от того, что он действительно не знал, как ей сказать. – Понимаешь, мы с твоей мамой… очень разные. Ей нравится одно, а мне – другое, она хочет делать так, а я – эдак… Нам сложно… м-м-м… вместе решать какие-либо вопросы… А если двум людям тяжело друг с другом, то они постоянно ссорятся и становятся несчастными…

     - Значит, ты с нами несчастный??? – в ужасе прошептала Настя, а ее милое личико побледнело. Сережа с болью сжал зубы, ругая свою голову на чем свет стоит за такие фразочки, и поспешно взял ее за руку:

     - Дочь, все, что я сейчас говорю, относится только ко мне и к твоей маме. Ты к нашим… разногласиям не имеешь никакого отношения, и мы оба любим тебя одинаково сильно.

     - Значит, ты с мамой несчастный?

     - Мама несчастна со мной тоже. И чтобы не мучать друг друга, мы решили пожить отдельно… Но это не означает, что я не буду твоим папой и перестану приходить к тебе! Я всегда-всегда буду рядом, слышишь? – жестко и серьезно проговорил Сережа, а Настя вдруг сморщилась, собираясь заплакать.

     - Так… ты не любишь маму больше? Теперь ты любишь тетю Женю, и вы будете жить вместе, и у тебя родится другая дочка, а я… а я… Но… почему ты не любишь маму?? Все… все же хорошо было… О-она же лучше… чем… тетя Женя… - Настя начала плакать, а Сережа, чувствуя тупые, болезненные удары сердца, быстро подсел к ней и обнял ее, тесно прижав ее к себе и мысленно ругая себя последними словами… Вот к чему приводят браки без любви. Разбитое сердце еще одной маленькой девочки, которая ни коим образом не заслужила эту боль…

     - Настенька… Ну… ну не плачь… Я понимаю, это тяжело для тебя… Нет, конечно, тетя Женя не лучше твоей мамы, твоя мама всегда была и останется самой-самой, ты не должна в этом сомневаться! Слышишь? Тетя Женя просто… другая. Я не чувствую себя плохо рядом с ней, я…

     - Пап… - прошептала Настя, расширенными, блестящими от слез глазами посмотрев на него и вцепившись в рукав его пиджака. – А… а может… ты будешь делать то, что хочет мама, а мама будет делать то, что хочешь ты? Так вы не будете несчастными… И… и ты снова сможешь к нам вернуться! А, пап?? Давай так попробуем! Я с мамой поговорю, я ее уговорю, чтобы она все делала, чтобы тебе нравилось! Это же… так просто, папочка! – в ее взгляде засветился луч надежды, и Сережа проклял себя сто тысяч раз, но все-таки с трудом выдавил:

     - Нет, Настена… Боюсь, у нас не получится.

     - Получится, получится!!! Я вам помогу, ты только вернись, папочка, мне плохо без тебя, папа, папа, папочка…

     Настя рыдала, уткнувшись в его пиджак, сердце Сережи рвалось со страшной силой, а душа, казалось, сжималась где-то в груди, готовая оторваться и взмыть в небо, лишь бы только оставить тело предателя, который так бездумно пошел на этот договорной брак, и также бездумно завел ребенка, не подозревая о возможных серьезных последствиях для него в дальнейшем. Вина туго сдавила горло, не давая вздохнуть, и Сережа, прижав к себе Настю как можно сильнее, отчаянно зашептал ей на ухо:

     - Настя, пойми, послушай, в жизни не всегда бывает так, что мы делаем только то, что нам хочется. Иногда приходится жертвовать чем-то во благо другим, иногда приходится отказываться от чего-то, а иногда мы теряем что-то ценное для себя. Но запомни навсегда одну вещь: не зависимо от того, где я живу и как далеко, сколько раз в неделю мы будем видеться и сможем ли когда-нибудь снова стать с твоей мамой хорошими друзьями, я клянусь тебе своей жизнью – я всегда буду любить тебя, помогать и защищать, я всегда буду рядом, пока я жив, ты слышишь?!? Это останется неизменным, и я никогда, никогда, никогда тебя не оставлю, понимаешь? Понимаешь? Настя? Насть?

     Настя всхлипнула несколько раз, а затем Сережа услышал, как рыдания постепенно стали сходить на нет… У детей очень подвижная психика – сейчас они плачут навзрыд так, будто наступил конец света, а через секунду могут уже весело улыбаться и играть с друзьями. Вот и Сережина дочка, медленно выпрямившись, очень серьезно, и с каким-то особенным, чувственным напором и ожиданием подняла на него мокрые от слез глаза и, продолжая судорожно всхлипывать, но уже не плача, проговорила дрожащим голосом:

     - Ты точно меня не бросишь? Ты будешь приходить?? А как часто мы будем видеться??

     Сережа вздохнул с облегчением. Приняла. Она приняла ситуацию, ну или, по крайней мере, уложила ее в своей голове и дальше будет отталкиваться от уже понятной ей точки опоры… Но никакая правда и никакое смирение с действительностью не заглушат ее боль, не излечат ее травму… только лишь время, которое ожесточит ее память об этом событии и забросает новыми образами и восприятием, надуманным ею же самой… И во что это выльется в будущем Насти – один Бог знает, а потому, лишь усердное стремление удержать эту связь может смягчить обстоятельства.

     - Точно, Настя. Я никогда тебя не брошу и буду приходить так часто, как разрешит мне твоя мама. – «или суд», - подумал он про себя, но Настя уже немного успокоилась и улыбнулась чему-то своему, а потом проговорила:

     - Папа, давай эту пиццу доедим, а домой еще закажем с собой, ладно? Ты же сегодня со мной побудешь еще? Ты же не уйдешь сейчас? – с надеждой и сильной тревогой уточнила она, а Сережа улыбнулся, умирая от нежности к ней.

     - Побуду-побуду. Хорошо, доедай и выбирай в меню все, что хочешь – заберем домой.

     - Ура!!! Пицца, пицца!!! – закричала она и захлопала в ладоши, будто сто лет таких изысков не едала и это не в ее желудок пятнадцатью минутами ранее уже плотненько упали три нехилых кусочка.

     Домой Сережа с Настей приехали только под вечер и ввалились в такую старую, до боли знакомую каждым уголком огромную, пятикомнатную квартиру с несметным числом коробок из пиццерии в руках, чем заставили изрядно понервничать Ксюшу, встретившую дочь легким поцелуем в щечку, а Сережу – словами:

     - Ну наконец-то! Вы на время вообще смотрите??? Семь часов уже, а вас ищи-свищи! И что за коробки?? Ты макулатуру решил начать собирать, чтобы после развода хоть какие-то деньги были?? – съязвила она, ядовито хихикнув и поправив свой шелковый халатик, едва прикрывающий все самые тщательно увеличенные ею места.

     Сережа поднял брови и ухмыльнулся:

     - Да, это я для костра. В моей нынешней хибаре тяжко с отоплением, выкручиваюсь, как могу. Это пицца, Ксюша, что тебе не нравится? – недовольно закончил сатирический выпад Сергей, но в этот момент снова прибежала Настя и утащила его в свою комнату играть.

     На радостях того, что вновь обретенный папочка был готов на все, Настя вытащила все свои настольные игры, конструктор и даже огромный кукольный дом, заставляя Сережу играть с собой то в одно, то в другое, то во все сразу, что неизменно повлекло за собой неуемную веселость, перенасыщение эмоциями, слишком буйный хохот и ровно в десять часов – полную отключку лицом в подушку: Сережа даже не успел пожелать ей спокойной ночи. Но перед тем, как окончательно отойти в сказочный мир фей и розовых пони, Настя с трудом выдавила Сереже и стоявшей позади в дверном проеме Ксюше, со скепсисом наблюдавшей их игру последние полчаса:

     - Мамочка, папочка, я вас так люблю! Папочка, не уходи… пожалуйста… Останься… хоть сегодня… на денек… - после чего детский организм, не дождавшись ответа, объявил отбой и выключился из внешнего мира.

     Сережа накрыл ее одеялом и встал, хмурясь… Если уйти – Настя завтра проснется и начнет плакать… А остаться… Будет ли это правильным во всей сложившейся ситуации??

     Ксюша, глядя на его глубокую, противоречивую борьбу с собой, тихо фыркнула и ворчливо проговорила:

     - Ради Бога, Минаев, можешь остаться, я тебе на диване постелю в гостиной, только избавь меня от своей сумрачной рожи!

     Сережа резко посмотрел на нее и хмуро прошептал:

     - По-моему, это слегка неуместно, учитывая, что мы разводимся.

     Ксюшины глаза как-то странно сверкнули, а затем она раздраженно воскликнула, тоже шепотом:

     - Тебя же дочь попросила, какие тут, к черту, уместности?? Или тебя все устраивало, что ты с ней не видишься месяцами, и она уже стала для тебя обузой, отвлекающим моментом от твоей рыжей… подружки???

     - Не гони пургу, Ксюша. – разозленно и строго проговорил Сережа, бросив последний нежный взгляд на Настю и выйдя из ее комнаты, погасив свет.

     - Ну так в чем проблема? Учти, Сергей – в ближайшие дни я тебе такой лафы не устрою! Пока не будет решения суда, забудь о Насте и кусай локти в одиночестве! Ясно?? – зудела сзади Ксюша, следуя за ним в гостиную, а Сережа…

     А Сережа опять проигнорировал свое сердце, которое буквально кричало в предостережении, что это все слишком странно и хорошо, чтобы быть правдой, потому что он не мог отказать дочери и лишить ее радости совместного завтрака, когда она проснется утром, а потому…

     - Ладно. Останусь. – жестко ответил Сережа и резко обернулся к Ксюше, бескомпромиссным тоном проговорив:

     - Но это только ради Насти! Ничего себе не придумывай, Ксеня! Поняла?? Это ничего не меняет.

     Ксюша ухмыльнулась, закатив глаза:

     - Больно ты мне нужен, мерзавец поганый. Ладно, пойду чай поставлю. – и она вышла в кухню, а Сережа, чувствуя, что должен сообщить Жене о своем решении остаться на ночь в доме жены и дочки, вытащил мобильник и набрал ее номер.

     *** «Плюс»

     А в доме Жени в этот день все гудело так, будто кто-то решил устроить там незапланированный Новый год на три месяца раньше, и этот невообразимый шум уже успел взбудоражить и Раису Степановну, и соседей сверху и снизу, а некоторые даже начали приходить, чтобы уточнить, все ли в порядке в квартире Зябликовых, поскольку ароматный дурман многочисленных блюд просто срывал крышу всем, кто входил в подъезд и передвигался по нему… А на самом деле, ничего особенного не произошло, а напротив – все вернулось на круги своя, поскольку именно сегодня из Алтайского санатория вернулись мама и Полина.

     Женя, честно говоря, страшно скучала все эти три недели, поскольку совсем не привыкла возвращаться в тихий, почти пустой, не считая папы, дом, в котором не пахло ничем, кроме некоторых самых простых супов, пельменей и макарон, а переговаривающиеся голоса и детские крики не заглушали нервных речитативов футбольных комментаторов из телевизора. Они с папой, часто ужиная вечером вдвоем, постоянно говорили об этом, о том, что им обоим как-то пусто без мамы с Полей и очень непривычно, словно бы квартира лишилась части своей души после их отлета…

     Но это было нужно. Жизненно необходимо. И… Женя боялась поверить, боялась сглазить, но все же… Кажется, Поля пошла на поправку. За все время пребывания в санатории приступ у нее случился лишь один раз и то – по приезду, после долгого и утомительного перелета. Все последующее время мама, звонившая Жене оттуда строго раз в день ради экономии денег на телефоне, восторженно рассказывала о чудесном обслуживании, внимательных и чутких врачах, восхитительном питании в номере Люкс и… Она тоже ужасно робела перед этим фактом, боясь радоваться раньше времени, но с невероятным, особенным трепетом в голосе сообщала, что врачи констатируют укрепление бронхов и легочных мышц Полины и в один голос твердят, что девочка идет на поправку.

     Узнав об этом в первый раз, Женя даже заплакала в голос вместе с мамой в трубке, чем до зеленых инопланетян в скафандрах напугала отца, который влетел в комнату с дико вытаращенными глазами и, не задумываясь, выхватил трубку из дрожащих от плача Жениных рук, со всем ужасом этого мира загромыхав на всю комнату:

     - Даша!!! Даша, что случилось??? ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, ДАША, ПОЧЕМУ ЖЕНЯ ПЛАЧЕТ?!? ЧТО-ТО С ПОЛИНОЙ???

     Полчаса после этого Жене с мамой на громкой связи пришлось успокаивать не в меру разбушевавшегося отца, а тот наконец, сообразив, что это были «слезы счастья», громко и очень нецензурно выругался, и, бросив в конце громогласное «ДУРЫ!», важно вышаркал из комнаты Женьки, которая уже вовсю хихикала, чувствуя себя как никогда счастливой.

     И вот наступил момент «Х», когда Женя, папа и верный Игорек отправились-таки в аэропорт, встречать своих родных и близких дам. Поля и Дарья Федоровна гордо вышли из пункта выдачи багажа последними, таща с самыми что ни на есть воодушевленными, сияющими лицами не только два своих чемодана, но и невесть откуда взявшийся третий – как крикнула мама на ухо Женьке, чтобы перекрыть счастливые визжания Полины, изо всех сил душащей в объятьях позеленевшего Игорька, – это были сувениры для всех родственников и Сережи, конечно.

     Мама ни на секунду не забывала, что этими путевками и значительному шагу к выздоровлению дочери они обязаны именно ему, и каждый раз интересовалась по телефону, все ли у него хорошо, и рассуждала на тему, что бы ему такого особенного привезти.

     После продолжительных звонких и очень радостных приветствий, затянувшихся на добрые полчаса, Эдуард Петрович, наконец, вытащил свое гомонящее семейство из аэропорта и погрузил в тот самый, идеально выскобленный и вылизанный «Фольксваген», после чего привез весь птичий двор домой, где шум спокойно достиг недосягаемых пределов и децибелов, сопровождаясь еще топотом, прыганьем и безудержным хохотом.

     И вот, время неуклонно приближалось к одиннадцати часам вечера, а чемоданы с вещами и Полиными игрушками так и валялись в коридоре раскрытыми и наполовину выпотрошенными на пол, словно бы кто-то засунул туда мощную бомбу, которая рванула прямо здесь, на ламинате у входа в кухню. Полина носилась и таскала за собой «своего Игу» по всему дому, взахлеб рассказывая ему все мельчайшие подробности каждой лечебной процедуры, которую проделывали с ней в санатории, а взмыленный Игорек, уже не отслеживающий ход ее мыслей, просто ходил за ней послушным осликом Иа, которому только что вручили веселую оранжевую футболку с надписью «Алтай – волшебный край» на три размера больше и которого периодически заставляли ее надевать, видимо, чтобы проверить, как он в нее «входит» и как замечательно «выходит». Мама уже три с половиной часа возилась на кухне, готовя пир горой на весь честной народ и в десятый раз сетуя, что Женя и Эдуард Петрович «страшно отощали за эти три недели на магазинных пельменях», а значит, во что бы то ни стало нужно восполнить жировой баланс в их телах и соорудить праздничный ужин, который съедать, по всей видимости, придется уже ночью. Эдуард Петрович же, весьма пышный и сытый с точки зрения самой Женьки, пытался вначале хоть как-то остановить разбушевавшееся семейство, но вымотавшись от собственных бессмысленных замечаний и команд, плюнул на это дело и ушел вздремнуть, пока «Даша не наготовит столько пищи, что ее придется складывать на хранение на балкон», поскольку супер-гигантский холодильник явно не выдержит ее напора, а сама Женя, чувствуя себя как никогда спокойно и счастливо, притащила в их с Полиной спальню «чемодан сувениров» и сейчас с оживленным интересом разглядывала то, что лежало там внутри, а еще периодически отвлекалась и хохотала над Игорем, спокойной жизни которого явно пришел конец.

     - Мама! – изумленно крикнула она в открытую дверь, сидя около чемодана на полу и вытащив оттуда невероятно тяжелый мешок. – Это что… это мед, что ли??? Куда так много накупили-то??

     - Семь килограмм! – гордо похвасталась мама в ответ и убедительно добавила:

     - Меда много не бывает! Деду одну баночку дадим, соседям… Игорьку там Полина специальный отдельно откладывала, сама выбирала… Да что ты, Жень! Мед – это же лекарство от всех болезней! Заболеет кто из нас, не дай Бог, так мы ему медку… А Сереже твоему мед не нужен случайно? – завершила мама свой дифирамб меду как обычно любимой темой насчет Сергея, и Женя хохотнула, покачав головой:

     - Не знаю, мам. Он, наверное, современными лекарствами лечится… А насчет меда… Ну я все понимаю, конечно, но в таком количестве этим медом можно обмазать больного с ног до головы или медовые ванны ему устраивать…

     - Ха! Представляю я, Зябликова, как ты лежишь в золотой вязкой жиже с ошметками от сот, сжимающими вокруг тебя вражеское кольцо! Вот умора! – с довольной физиономией проговорил вошедший Игорь, а точнее, втянутый в комнату за руку вездесущей Полиной, которая подволокла его организм к компьютеру и строго приказала:

     - Включай, Ига! Сейчас фотки будем смотреть. У-у-у, там такая фотка прикольная есть, как я надуваю гигантский пузырь в специальном бассейне, и он больше меня, представляешь, Ига, представляешь?!? Скорей, давай! Мам, пап!!! – заорала Поля тонким голоском, как и ее сестра, в дверной проем, а потом спохватилась:

     - Ой, папа же спит… блин… Ну ладно, завтра мы ему еще раз покажем. Мам, иди фотки смотреть!! Женька, а ты сюда садись, тут видно лучше… - указала неугомонная Поля на Женину кровать, и та хихикнула, а Игорь обреченно глянул на часы:

     - Пулька, а тебе… м-м-м… спать не пора? Много там фоток у вас?

     - Мно-о-го! – гордо протянула Поля и прыгнула в компьютерный стул. – Мама говорит, пять гигабайт на флешке… Ига, Ига, а что такое – этот гигабайт?? Это много или мало??

     Игорь за спиной Поли состроил Жене жалобную рожицу, как бы пытаясь найти поддержку по стремлению усыпить Полину как-нибудь поскорей в лице подруги, но Женя лишь радостно и тихо проговорила:

     - Давай-давай, Игорек, не отлынивай! Все равно же мамин ночной ужин ждешь! Запускай фотки, Ига, кто у нас тут компьютерный гений? Поля ждет! – и Женька ободряюще подмигнула другу, а тот шутливо обиженно зыркнул на нее:

     - Вот так, значит, Женька? Ладно-ладно! Приди еще ко мне, когда тебе очередной дельный совет в очередной дурацкой ситуации понадобится! Помогу я тебе, как же…

     - Медку хочешь? – с улыбкой предложила Женя, раскрыв одну коробку и оторвав небольшой, но страшно липкий кусочек сот вместе с золотистым содержимым пальцами.

     - Ига, ну куда ты смотришь? Давай, включай! Там такие классные фотки, ты умрешь! – заверещала по-новой Полина, а Игорь буркнул:

     - То, что я сегодня помру – это неоспоримый факт.

     - А мы тебя медом спасем! – шутливо съязвила Женька, нажевывая безвкусный воск, оставшийся от сот во рту. – Мама же сказала – это лекарство от всех болезней!

     - Хе-хе, Женька, ты, я смотрю, сегодня в юмористическом ударе…

     - Да, Игорешик, я всегда… - но закончить очередной ироничный опус Жене не удалось: на тумбочке у кровати зазвонил телефон. Женя схватила его и улыбнулась, ощутив, как мгновенно оживает все внутри нее. Сережа. Она помнила, что у него сегодня тоже особо важный день – день встречи с дочкой… И ей очень хотелось узнать, как все прошло, но она решила не звонить самой, чтобы не создавать ему неловких ситуаций и не отвлекать от Насти.

     - Привет, Сереж. – нежно проговорила она в трубку, а Игорь, услышав это, закатил глаза в притворной насмешке.

     - Женя. Как Полина, как мама? Все в порядке? – тут же строго и, как обычно, требовательно прозвучал его красивый, жесткий голос, и Женя снова разулыбалась, как дурочка, умирая от любви к этому голосу и этому человеку, что по другую сторону телефонной линии.

     - Все замечательно! Поля очень хорошо себя чувствует, врачи констатируют улучшение по всем показателям! – едва сдерживая бурную радость по этому поводу сообщила Женя, а Поля, обернувшись, громко прокричала, глядя на телефон:

     - Я совсем здорова, дядя Сережа, я могу своими легкими теперь даже слона сдуть, или вас тоже могу сдуть!!! Вот так!

     Сережа рассмеялся на том конце, Женька пригрозила Поле пальцем, а Игорек весело добавил:

     - Конечно, дядя Сережа у нас сам как слон, и кричит также громко и страшно, так что Полино новое умение даже кстати придется, когда мы вновь услышим громкий и протяжный дяди-Сережин крик…

     - Прекращай! – тихо приказала Женька Игорю, а Сергей лишь ядовито заметил:

     - Да ладно тебе, пусть слизняк несчастный веселится. Пока. А уши ему открутить и глаза выдавить я всегда успею. – серьезно и совершенно невозмутимо сообщил он, и Женя прыснула:

     - Ну хватит! Лучше расскажи, как там ваша встреча с Настей прошла?? Как она сама?? Как встретила тебя?

     Сережа вздохнул и, Женя почувствовала это сердцем, нахмурился:

     - В принципе, все прошло куда лучше, чем я ожидал. Настя обижена, конечно, она ничего не понимает… Но, мы поговорили, и я постарался объяснить ей всю ситуацию, как мог…

     - Настя?!? Та девочка?? – снова завизжала Полина, вытаращив свои карие глаза на Женьку. – Жень, Жень, спроси, как у нее дела, спроси, спроси…

     - Так. Подожди минутку, Сереж, я должна выйти отсюда, иначе мы никогда не поговорим нормально. – с легкой улыбкой проворчала Женя и ушла из комнаты, направившись на поиски того места в доме, где балаган было слышнее чуть меньше. Усевшись в более-менее тихой гостиной, Женя с тревогой попросила:

     - Расскажи все по порядку, Сереж, хорошо?

     И Сережа устало поведал Жене подробности сегодняшнего дня и их с Настей разговора в пиццерии, не умолчав о том, что дочка просила его вернуться и горько плакала, и что, в конце концов, ему удалось заверить ее, что он всегда будет рядом с ней и никогда не оставит ее одну. Женя с печалью и волнением слушала, а потом вздохнула, проговорив:

     - Ей больно, Сереж. Ты должен понимать. И ей, несомненно, требуется время, чтобы принять новые обстоятельства, чтобы немного привыкнуть… Тут главное – не опускать руки. Дети должны понимать и чувствовать, что они нужны, и, если ты будешь стараться, то, думаю, вам удастся сохранить ваши отношения на том уровне, который нужен вам обоим… Ты молодец, Сережа, все правильно делаешь. Ну и что потом? Ты домой ее отвез?

     Сережа на секунду будто бы задумался, а затем как-то неохотно и вроде словно виновато проговорил:

     - Да… домой… Кстати об этом. Женя, понимаешь, Настя попросила меня остаться до утра, и я согласился, потому что… Проклятье! – тут же ругнулся он, злясь на себя за то, что не знает, каким словами выразить собственное неудобство перед Женей. – Пойми, Жень, Ксюша может больше не дать мне возможности увидеть ее, пока развод не кончится, и я не смог ей отказать, Насте, в смысле, я не могу упустить шанс подольше побыть с ней… Ты понимаешь, Женя? – требовательно и как будто с надеждой спросил он и замолчал, ожидая ее реакции…

     А Женя огорошено уставилась в одну точку. Она не была готова к такому развитию событий, и сейчас тонкий, но противный маленький уж внутри нее вылез из желудка и двинулся прямо к сердцу, на ходу вызывая в ее голове самые неприятные и неправильные мысли, какие только были возможны в данной ситуации.

     Сережа останется ночевать в одной квартире с Ксюшей. Точка.

     Ксюша только того и хочет, чтобы вернуть его себе назад. Точка.

     Она может попытаться… ох!.. соблазнить его. Точка.

     И Сережа, не имея никакой возможности получить то, чего он так долго добивается от Жени, может не выдержать и… В конце концов, она все еще его жена, что в этом такого?.. Точка. Точка. Точка.

     Уж принялся точить Женино сердце острыми зубами ревности, но Женя тряхнула головой, попытавшись призвать на помощь здравый смысл, который ярким, живительным огоньком пробежал от ее мозга все к тому же многострадальному сердцу, и напомнил ей…

     Что Сережа остается ради Насти.

     Что он собирается разводиться и ради этого даже закрутил рискованную аферу с бизнесом.

     Что он любит ее, Женю, в чем она убеждалась каждую минуту, каждую секунду, находясь рядом с ним…

     - Женя? – тихо, но настойчиво позвал ее Сережа, а затем недовольно и разочарованно добавил:

     - Что-то мне подсказывает, что ты не в восторге от этой новости, и… Женя. Я, конечно, сам виноват в своей подпорченной репутации, но… Ты что, не доверяешь мне? – с какой-то яростью и обидой проговорил он, мгновенно взвинтившись, а Женя вздрогнула и очнулась, ощутив отвратительное, зудящее чувство вины перед ним.

     - Нет, нет, Сереж, что ты! – поспешно проговорила она, кусая губы и злясь на себя за свою рекламную паузу. – Я доверяю тебе, доверяю, конечно! Все нормально, разумеется, оставайся! Я знаю, ты делаешь это ради дочки. Прости мне мою заминку, я только…

     - Женя! Не фантазируй лишнего! Мы с Ксюшей разводимся, и между нами ничего не может быть! Ты слышишь? Ты веришь мне? – жестко и требовательно проговорил Сергей, и Женя слегка покраснела, улыбнувшись:

     - Верю, Сереж. Ладно. Мне пора. Скоро одиннадцать, а в мамином чемодане, помимо семи килограммов меда, еще целый мешок магнитиков на холодильник неразобранный лежит…

     Сережа рассмеялся, правда, все еще слегка напряженно, но в эту секунду в гостиную заглянула коротко стриженная рыжеволосая голова, и Дарья Федоровна спешно проговорила:

     - Женя! Вот ты где! Руки мыть и марш за стол! У меня все готово! Ой… Ты по телефону? С Сережей?? Пригласи его к нам на ужин! Пригласи, пригласи! – замахала мама руками, а Женя хмыкнула:

     - Мам, ты время видела? Какой ужин?? Тем более, Сережа сегодня не может – он ночует у своей жены. – спокойно сообщила данный факт Женя, а Сергей, услыхав подобную подачу фактов, снова вскипел:

     - Женька! Могла бы, вообще-то, этого и не говорить маме! Черт возьми… Представляю, что она теперь обо мне будет думать…

     Что касается Дарьи Федоровны, то, вопреки ожиданиям сокрушенного Сережи, она лишь пожала плечами и разочарованно бросила:

     - Жаль! Ну что ж, в другой раз, значит… Я для Сергея особый ужин приготовлю – в честь выздоровления Полины! – и мама Жени ушла дальше по коридору туда, где происходило основное действо.

     Услышав в трубке недовольное сопение, Женька усмехнулась:

     - Да не волнуйся, ничего она не будет думать. Я же ей все рассказываю, она знает, что у тебя проблемы с дочкой… За кого ты нас принимаешь, вообще? Мы же не бублики засушенные какие-нибудь! Ладно, Сереж, я пойду, завтра увидимся – и все мне расскажешь, хорошо?

     - Хорошо. – вздохнул Сережа. – А ты в следующий раз не выставляй меня в невыгодном свете перед родней! Достаточно того случая, когда твой папа пытался внести изменения в строение моих ребер с помощью своей биты… Ладно, до завтра, Жень. – и он отключился, а Женя улыбнулась. Ничего не произойдет. Все будет хорошо. Сережа любит ее. Он никогда не поставит на кон отношения с ней…

     Убедив себя в том, что Сергей Викторович Минаев – самый прекрасный, чистый и благородный человек на земле, и напрочь забыв о его хитрой и коварной супруге, Женька с легкой душой и пением птиц в голове побрела за стол, чтобы продолжить наслаждаться обществом своей вновь воссоединившейся семьи.

     Глава 6. Ксюша

     Все должно пройти, как задумано. Главное, что он остался… Настя, малышка, осчастливленная внезапным появлением папочки, даже чуть не забыла уговорить его переночевать с ними, а ведь они договаривались! Ну ничего, все идет по плану, а дальше – дело техники. Мстительно улыбаясь, предвкушая последствия его выходки, Ксюша тихонько наблюдала из кухни за Сережей. Он говорил по телефону с этой девчонкой… Ксюша видела тот самый, серебряный блеск его глаз, слышала его интонацию – вроде бы такую же, но чуть изменившуюся, замечала отражение улыбки на его лице… Она почти не слышала, о чем он говорил: кажется, что-то о ней и Насте… и еще о родителях этой мерзавки… Да ей и не нужно было слышать. Его взгляд мог сообщить куда больше каких-то, ни к чему не обязывающих фраз… И именно это что-то, что-то теплое и сильное, что-то светящееся и сжигающее, что-то жадное и волнующее, - именно оно выкручивало внутренности Ксюши до боли, обгладывая ее сумасшедшей обидой и ненавистью к сопернице. Чем эта Женя заслужила, что он так смотрел на нее? Чем она лучше ее, Ксюши?? Что в ней такого особенного?? Ну почему, почему, почему!?!

     Отчаяние съедало ее, и Ксюша решилась на кое-что ужасно глупое и беспрецедентное для себя… Да, она прекрасно понимала, что за ее решение ей, возможно, придется расплачиваться всю жизнь, но сейчас она не могла по-другому. Он должен страдать. Он должен потерять все, что ему дорого… Настю… Да… Редкие встречи и Ксюшина подача ситуации со временем изменят отношение девочки к отцу, она станет ненавидеть его за свою искалеченную жизнь и искалеченную жизнь ее мамы… А главное – он должен потерять Женю раз и навсегда. Навсегда! И сейчас настанет первый этап сладкой мести под названием: «уничтожить его душу самым страшным образом», как он когда-то уничтожил ее… И уничтожал каждый раз, приходя домой с работы со следами губной помады на шее…

     Пока Ксюша культивировала в себе злость и ненависть к мужу, Сережа, спокойно договорив по телефону, направился в кабинет: тот самый, который он когда-то разнес вдребезги, узнав, что Женя собирается переспать с Пашей, и тот самый, где он частенько работал по вечерам, когда нужно было доделать срочные дела. Ксюша, недолго думая, схватила его кружку и налила свежий, только что заваренный чай, а затем, с ведьмовским хихиканьем, словно она читала в газете рубрику «черный юмор», вытащила из шкафчика пузырек с таблетками. Снотворное.

     Банально. Глупо. Глупее не придумаешь! Он, конечно, будет отрицать… Но против фактов не попрешь… А самое смешное, что это всегда действует!

     Так-так… Четыре таблеточки должно хватить… У-у, нет, лучше шесть, шесть – вернее будет, шесть – ее любимое число, так что шесть, милый Сереженька, чтобы ты спал спокойнее, дорогой муж… Ну же, родненькие, скорее растворяйтесь, мы с вами мир перевернем, да-да!..

     Что-то напевая себе под нос, Ксюша взяла кружку и, секунду подождав у выхода из кухни, пока счастливая гримаса ликования не сползет-таки с ее лица, чтобы не вызвать подозрений, «доброй женой» двинулась к нему в кабинет.

     Сережа хмуро что-то печатал в ноутбуке с таким лицом, будто весь экран был облеплен дохлой мошкарой, и ему приходилось выносить присутствие этих мертвых телец, поскольку брезгливость не позволяет смахнуть трупы тряпкой. Ксюша поставила перед ним чай привычным жестом и ухмыльнулась, безразлично проговорив:

     - Может, виски будешь? У меня открытая бутылка с позавчера стоит.

     - Тащи. – на автомате и, тоже скорее по привычке, ответил Сережа, едва взглянув на нее, а внутри Ксюшиного сердца что-то сильно дрогнуло. Раньше. Так было раньше… Он приходил домой, сидел за этим столом до ночи, частенько громко ругался, а Ксюша носила ему имеющийся в доме алкоголь, чтобы он хоть немного успокоился и поутих… И у нее совсем тогда не было цели заставить Сережу думать, что его так мощно вырубило из-за настоявшегося в холодильнике открытого спиртного напитка… А теперь вот виски должен сыграть прикрытие для ее задумки…

     Эта секунда кольнула ее ностальгией по прошлому, и Ксюша осознала, что она слаба. Она все еще не может перешагнуть, вырваться, освободиться. Она тянет эти девять лет за собой, как телегу на трех колесах: телега не хочет ехать, она слишком тяжела и давно уже сломана, но Ксюша упиралась, как могла… О чем же она вообще думает сейчас?..

     Поспешно выскользнув из комнаты, Ксеня бросилась к холодильнику и, вытащив оттуда совершенно новый, никем даже пальцем, не то, что губами, не тронутый виски, раскупорила его, вылив половину в раковину.

     Запах горечи прошел вокруг нее и растворился в воздухе. Горечь была вокруг нее… И горечь была внутри. Почувствовав, что снова сдает позиции, Ксюша сжала зубы до скрипа: отступать нельзя. Проиграть нельзя. Сережа хотел войны? Он ее получит!

     Она вернулась в кабинет. Сережа все еще смотрел в монитор, но Ксюша уловила, что его глаза стали менее внимательными, расфокусированными будто… А вот и его кружка с чаем… Ага! Чая меньше половины! Пить хотел, залпом выпил! Отлично…

     - На, пей. – поставила Ксюша бутылку на стол и вытащила из стеклянного серванта чистый бокал. – Я постелю тебе в гостиной и спать пойду. Сделай одолжение – не шляйся по квартире и не топай, у меня очень чуткий сон, как ты помнишь!

     - Угу. – тяжело буркнул Сережа и потер кулаком глаз, глубоко вздохнув, а Ксюша, отвернувшись, победно улыбнулась. Сладких снов, Сереженька. Спи, пока можешь…

     Ксюша прошла в гостиную и разобрала диван, застелив его чистой постелью. Посидев на созданном специально для Сережи ложе, она прождала около пятнадцати минут. В доме было очень тихо… Где-то в спальне тикали настенные часы… Где-то на улице гудели моторы движущихся по проспекту машин… Свет был приглушен везде, кроме кабинета, и Ксюша, глядя на желтые полоски, выбегающие из-под двери и тянущиеся по ламинату, испытывала ощущение нереальности происходящего… Словно это ее сон, а не Сережин… И по ее ощущениям, этот сон был далеко не приятным…

     Тишина давила на барабанные перепонки, грозя воткнуть из в мозг. Ксюша неслышно встала и прошла к кабинету. Приотворив дверь, она увидела часть рабочего стола и Сережину руку… Рука не шевелилась.

     Ксюша распахнула дверь и спокойно вошла, с довольной ухмылкой на лице глядя на него. Сережа спал так крепко, что даже потруби около его уха духовой оркестр, он бы не шелохнулся, продолжая расслабляться в полной отключке, откинувшись на спинку и подголовник кожаного кресла. Его широкая грудь мерно вздымалась, а ноги были вытянуты под столом наиудобнейшим для почивания образом.

     Ксюша замерла, задумчиво глядя на него. Опять прошлое настигло ее и кинулось больно кусаться… Она смотрела на его лицо, красивое, правильное, с легкой щетиной на скулах и подбородке, на темные ресницы, брови… Его пиджак болтался на спинке кресла, а рукава по любимой привычке закатаны до локтей – следствие его самоуверенного и пылкого нрава… Ксюша все глядела и глядела на него, понимая одно: перед ним она бессильна. Сколько ни бейся, сколько ни воюй, сколько ни злись на него за все!.. Если только он скажет, что хочет к ней вернуться, она, не раздумывая, примет его… Она слишком сильно зависела от него, слишком сильно ощущала сумасшествие рядом с ним!.. Она безумела, она горела, она становилась злой и язвительной, она все время хотела сделать ему больно, задеть его! Но она любила его… А потому напрочь отметала гордость за одно лишь его прикосновение и за жгучее, грубое, но страстное объятие прощала ему все.

     Ксюша до спазмов в мышцах сжала кулаки, отчаянно желая, чтобы все, что она надумала сказать ему наутро, случилось наяву. Как же она хотела вернуть себе свое право прижиматься к нему и кричать от его неистовых и горячих ласк! И пусть… пусть он не любит ее… Что в этом такого? Половина семей живет без любви… Ей хватило бы и того, что она сама к нему чувствует…

     Но.

     Но.

     Сережа любил эту Женю. А Ксюша слишком хорошо его знала: если он чего и захотел, то непременно это получит… Он горы свернет ради этого, он материки местами поменяет… И у него хватит сил биться до конца…

     А главное – он хотел скорее отвязаться от нее, Ксюши, и придумал чертов способ, как при этом еще подгрести под себя и папочкино предприятие!.. Одним выстрелом всех зайцев, а ее, Ксюшу, в мусорное ведро! Нет. Пусть страдает. Пусть мучается. Поделом ему, предателю вонючему!!! Ксеня ощутила волну горячей злости и желания мстить, а потому, снова вытащив себя из плена прошлого, победно ухмыльнулась и развязала халатик, скинув его на пол и оставшись в одной комбинации. Схватив свой телефон, она написала смс и стала нетерпеливо ждать.

     Через пять минут раздался тихий стук в дверь. Ксюша подскочила и с довольной ухмылкой ринулась в коридор.

     Посмотрев на вошедшего, она просияла и ядовито, с предвкушением, прошипела:

     - Он в рабочей комнате. Идем. Поможешь мне его перетащить.

     *** «Минус»

     Голова выплывала на поверхность, как будто просачивалась через приспособление для отжима мокрого белья после стирки в активаторной стиральной машине, а давление на виски было такое, словно кто-то надувал внутри Сережиной черепной коробки воздушный шар и не хотел останавливаться, даже чувствуя сопротивление костей черепа.

     Сережа с трудом пошевелился. Все тело страшно онемело с левой стороны, как будто он пролежал в одной позе часов десять, не меньше, а посторонние шумы казались такими нереальными, словно из прошлого…

     Часы тикают… Дыхание где-то сбоку…

     Так, стоп, черт!!! Дыхание??? Часы???

     Сережа резко открыл глаза и поначалу даже не мог сфокусировать обстановку вокруг – так сильно он напрягал зрение, чтобы убедиться, что у него не галлюцинации… Но комната выплыла из пестрого, однородного фона, и Сережа от изумления и неожиданности потерял дар здраво мыслить…

     Спальня… Спальня, спальня, их, их чертова треклятая спальня!!!

     Как, как, как, черт бы его побрал, идиота проклятого, как вокруг него оказалась эта дьявольская спальня, если он собирался ночевать в гостиной?!?

     Тихий, глубокий вдох откуда-то справа… Сережа так резко повернул голову, что шея чуть не треснула… Длинные, наращенные ресницы, выпяченные с помощью ботекса губы, длинные черные волосы… Нет, нет, нет, это сон, дурацкий, страшный сон, что, черт возьми, он делает в старой спальне, да еще и в кровати со своей ЖЕНОЙ???

     Сережа резко сел, громко и вспыльчиво громыхнув:

     - Твою мать!!! – одеяло упало, и Сережа с еще большим изумлением лицезрел свою голую грудь, голый живот и… Он с вытаращенными глазами (которые после сегодняшнего, видимо, так и останутся) глянул под одеяло, и его ярости и растерянности не было предела… Потому что все, что ниже живота и далее по тексту тоже оказалось страшно голым…

     Пульс бешено подскочил, голова поехала кругом… Это же… ЭТО ЖЕ РЕХНУТЬСЯ МОЖНО!!! Сережа зарычал, схватившись руками за голову, и судорожно напряг все имеющиеся извилины в мозгу, чтобы вспомнить вчерашний вечер… Он был в кабинете… Работал… Выпил пару-тройку бокалов виски… Чай еще… А потом… потом вроде спать захотелось, и… и… и…

     И все. На этом история болезни обрывалась.

     Сережа грубо развернулся, и, пылая от безумного гнева, который радугой сыпался буквально у него из глаз, схватил Ксюшу за плечи и стал безбожно ее трясти изо всех сил, желая, чтобы эта тупая, черноволосая голова от его тряски отлетела куда-нибудь к чертям собачьим, и громко зарычав на нее:

     - Ксюша!!! Твою бабушку… Просыпайся, ну же?!? Ксюша, ты что, СОВСЕМ ОХРЕНЕЛА??? Какого черта здесь происходит??? Что здесь происходит??? – заорал он, даже не пытаясь сдерживаться, хотя тонкие сигналы разума давали ему знак, что за стенкой спит Настя и может невзначай проснуться от его ласкового тембра, а Ксюша, приоткрыв сонные, еще затуманенные дымкой глаза, смахнула с себя руки Сережи и, глубоко вздохнув, зевнула, хрипло проговорив:

     - Это я тебя хочу спросить: что здесь происходит?? Чего ты так орешь, Сережа? Дай поспать, рано же еще…

     - Я тебе сейчас дам поспать!!! – в гневе громыхнул Сережа и, схватив Ксюшу за предплечья, грубо, но мощно поднял ее в сидячее положение и изо всей силы тряхнул, с отвращением отметив, что ее голова снова качнулась, но не отвалилась, а одеяло сползло с ее груди, и… Сережа так и уставился на ее грудь. Голая. Дьявол, забери меня обратно в ад, или он ее прямо сейчас прибьет, или она успеет вызвать службу спасения, пока он будет трясти и вытрясать из нее всю чертову ненавистную дурь… Ксюша поморщилась, недовольно взглянув в бешеные Сережины глаза, а он уже снова орал на всю квартиру:

     - Что это за цирк, Ксеня?!? И как ты умудрилась меня сюда притащить и раздеть, ЧТО ЗА ДЕБИЛЬНЫЕ ИГРЫ, ДУРА?!? ОТВЕЧАЙ, или я начну тебя медленно УБИВАТЬ, НУ??? За каким хреном ты это устроила???

     - Я УСТРОИЛА?!? – тоже возмущенно воскликнула Ксюша, изобразив обиду и насмешливо фыркнув. – И хватит орать, говорю же! Настя еще спит! – она недовольно оттолкнула его от себя, а затем с язвительной улыбкой продолжила:

     - И что значит, я тебя «умудрилась притащить»?!? Это ТЫ, меня сюда принес, на руках, между прочим!! Ты не помнишь, что ли??? Ничего себе! Ну и ну!! И как ты с такой памятью работаешь директором, ума не приложу… - ее глаза весело сверкнули. – А может, ты перепил просто вчера, дорогой?? А я тебя предупреждала – виски с позавчера стоял!

     Сережа остолбенело уставился на нее, мягко говоря, ошалев. ОН?? ОН ее сюда притащил?!?

     - Ксюша, ты что, сдурела?!? С чего бы мне тебя сюда притаскивать, что за сказки Булонского леса, вообще?!? Я что, по-твоему, больной?? – возмущенно воскликнул он, а Ксюша, обиженно надув губы, раздраженно крикнула:

     - Ну ты и скот, Минаев, скот, вонючий, паршивый скот! Нет, вы только его послушайте! Он, оказывается, больной, потому что переспал с собственной женой!..

     - Ты мне НЕ ЖЕНА, мы разводимся, Ксеня, мы…

     - …не будь козлом, Сережа!!! Тебе приспичило, ты набросился на меня, как голодный волк, я по старой памяти поддалась на твои… хм… убедительные просьбы, и после этого ты меня трясешь и еще утверждаешь, что это Я ВСЕ ЯКОБЫ ПОДСТРОИЛА?!? А еще отпираешься, делаешь вид, что не помнишь, гад такой!!! Это подло, Сережа. Даже по отношению к бывшей жене.

     Чувствуя, что сейчас разорвется от недоверия, непонимания и злости, Сережа вытаращил на Ксюшу глаза, желая истерично рассмеяться в полный голос. Вот так дурдом!!! Она утверждает, что они провели вместе ночь, но неужели Сережа бы этого не запомнил, даже находясь в изрядном подпитии??? Этого не может быть, полный бред… Полный, полный, наиполнейший…

     Ксюша вздохнула, внезапно успокоившись и чему-то загадочно улыбнувшись, а Сережа рассвирепел. Схватив ее за локоть и больно сжав, он прошипел, не помня себя, в это довольное, озаренное победной улыбкой лицо:

     - Хватит молоть чепуху!!! Между нами ничего не было и быть не могло, ты что, совсем глупая??? Я не поведусь на этот развод, можешь не стараться, ты просто хочешь мне насолить, подстроив все так, будто я якобы соблазнил тебя, а потом «ничего не помнил» из-за пары бокалов виски!! НИЧЕГО НЕ БЫЛО!!! – яростно процедил он, желая схватить Ксюшу и задать ей хорошую порку ремнем, как безмозглой, нашкодившей девчонке, чтобы выбить из ее дурного рта признание о том, что она все это выдумала, чтобы сорвать развод и испытать на прочность их отношения с Женей… Черт!!! А она наверняка найдет способ ей сообщить свою версию событий… Он снова бешено посмотрел на нее, а Ксюша вдруг, исказившись в змеиной усмешке, потянулась сидя, прогнув спину, как кошечка, и вытянув вверх руки… Одеяло сползло еще ниже, предоставив Сереже возможность лицезреть ее стройное тело и крупную грудь в расширенном формате… Он чуть наклонил голову, изучая ее прогиб в спине, ее тонкие руки, изящный, без капли лишнего жира, животик, и грудь, грудь, внезапно осознав, что впервые за последние несколько месяцев видит перед собой голую женщину… Но сейчас, даже сейчас, в сложившейся ситуации, он не погрузился в воспоминания о вкусе этой кожи, о ее нежности и бархатистости, о запахе ее волос или звуке голоса, о ее прикосновениях, движениях и так далее… Он не ощутил ничего, кроме злости, досады и раздражения… Чертова Ксюша не волновала его ну вообще никак… Он думал лишь о Жене, лишь о ней, и никто на этом или любом другом свете не был ему нужен кроме нее… А это еще раз подтверждает, что Ксюша так глупо и по-детски пытается его скомпрометировать, чтобы потом использовать эту ситуацию против него…

     Твою ж мать, опять вляпался! В самое идиотское дерьмо из всех!! Сережа нахмурился, отвернувшись от Ксени и испытывая отвращение даже к ее идеальной, тонкой талии и ровной, красивой линии спины. И ведь умудрилась его спящего перетащить и раздеть даже, черт бы ее побрал!!! Вон, и вещи реалистично раскидала, изобразив дебильную страсть!! Он зарычал в дикой злобе, проклиная свою беспечность. Подсказывало же ему сердце, что не нужно поддаваться на эти провокации! Чувствовал же, что Ксюша западню ему какую-то готовит…

     А Ксюша, тем временем, легко выпорхнула из-под одеяла и, бросая на Сережу довольные, призывные взгляды, прошла к окну и раздвинула шторы, снова потянувшись, поймав на свое обнаженное тело золотистые лучи рассветного солнца, и, по всей видимости, даже не собираясь одеваться.

     - Я поняла, Сереженька. Ты все отрицаешь, чтобы попрактиковать на мне версию того, что ты якобы заснул, и что я САМА! …ой, Господи, вот же чушь-то! Что я сама тебя сюда силой приволокла, чтобы сфабриковать твою вину перед этой рыжей клушей, Женей твоей! Это ты таким образом совесть очищаешь?? Ха-ха, вот умора! Натворил дел – и назад пятишься, как рак какой-то… - она подняла с пола свою сорочку, валявшуюся бесформенной кучей у двери, и наконец, оделась. Сережа уловил, что на один миллиграмм раздражения к ней стало меньше, а вот злости ни капли не поубавилось.

     - Ксюша, ты дура. – с почти снисходительной жалостью и насмешкой заявил он. – И это была идиотская идея. Что ты мне подсунула? Таблетки какие-то? Порошок? В виски добавила… - утвердительно ухмыльнулся Сережа и тоже вылез из-под одеяла, быстро оглядывая комнату в поисках своих вещей. – Я остался ради дочки, а ты так глупо подставить меня решила… Кроме того, если ты собираешься бежать к Жене и рассказывать собственные фантазии насчет этой ночи, то она тебе не поверит, даже не надейся. У тебя нет ни единого доказательства того, что между нами что-то было.

     Ксюша резко вскинула на него взгляд и победно улыбнулась, сложив руки на груди и внимательно наблюдая за тем, как он одевается, а потом чуть прищурилась:

     - Правда? Ты правда думаешь, что у меня нет доказательств??

     - Ну, я как-то не заметил никого, кто тут в углу свечку держал, когда открыл глаза сегодня утром. – язвительно заметил Сережа, застегивая рубашку.

     Ксюша чуть наклонила голову на бок и улыбнулась, с каким-то умилением поглядев на своего почти бывшего мужа.

     - Сереж… Ты иногда бываешь до нелепости наивным! Зачем нам в таком интересном деле свидетель? Обычной видеокамеры достаточно, дорогой, а потом, пересматривай, как говорится, сколько влезет, и можешь даже поделиться с… друзьями. – ядовито, но с каким-то солнечным ликованием заметила Ксеня, а Сережа так и замер, вытаращив на нее глаза и внутренне снова начиная дико, неистово беситься.

     - Какой еще видеокамеры, Ксюша?!? С каких это пор в этой спальне камеры стоят??? Неужто ты думаешь, что кто-то может влезть и напасть на тебя, пока ты спишь??? Или ты стала извращенкой?? – фыркнул он насмешливо, не удержавшись, хотя ему явно было не до смеха, потому что… Потому что Ксюша вдруг двинулась с видом пираньи, готовой сожрать любой предмет, имеющий плавники и хвост, в правую часть комнаты, к небольшой полочке из слоновой кости для фотографий, приделанной к стене, и Сережа с невероятным изумлением и по-прежнему глазея на нее, как дурак, увидел, как она достает маленькую, круглую камеру, которая до этого удобненько была пристроена около самой невинной фотографии Насти с плюшевым медведем.

     - При чем здесь извращения, Минаев?? – закатила глаза она, поглаживая камеру в своей руке с особой нежностью. – Только ты с твоим озабоченным мозгом мог до такого додуматься! А я, между прочим, поставила камеры по всему дому, чтобы следить за няней, когда она остается с Настей вдвоем! И если ты с твоей амнезией не веришь мне и открещиваешься от того, что было этой ночью… То против видеозаписи ты ничего не сможешь сделать, милый… - она с наслаждением посмотрела на то, как кривится и звереет на глазах лицо Сережи, который хоть и понимал, что ничего не было, но также знал, как легко изобразить «активные действия» на камеру, имея в наличии его безжизненное тело, а потом холодно ухмыльнулась и поставила камеру обратно, спокойно закончив: - Так что думай, как хочешь, Сережа. Можешь все отрицать, можешь обзываться, можешь брызгать слюной на всю комнату, но прошлого ты не изменишь. Мне было хорошо с тобой. А я уже стала забывать, каким ты можешь быть… - она слегка улыбнулась, мечтательно закатив глаза. – Горячим! Что ж. Теперь это уже не важно. А важно, знаешь, что? – она улыбнулась так, словно была дьяволицей, только без хвоста и винтовых рожек, и, отвернувшись, пошла в сторону Настиной комнаты, победно и с особым, сладостным предвкушением бросив через плечо:

     - Важно то, что скажет твоя Женя, когда я ей в подробностях расскажу, как мы делали ЭТО прошлой ночью… Думаешь, чей рассказ ей больше понравится? Твой, где бедный Сереженька вновь предстал жертвой злобного надругательства жены над его телом, или мой, такой яркий, красочный, с отличнейшим видеорядом?.. М-м-м!!! Я для нее даже по ролям озвучить могу, дорогой, для должного эффекта…

     Она злобно захохотала, а Сережа резко и больно схватил ее за плечи, пока она не успела ускользнуть в Настину комнату, и с силой прижал ее к стене, разъяренно глядя в ее счастливые, полные несравнимого удовольствия глаза… Она улыбалась, тяжело дышала… Ее тело подрагивало в агонии, она готова была терпеть боль от его мощных ладоней, грубо сжавших ее плечи, сколько угодно… Сережа нахмурился, не понимая, как такое вообще может быть… Она упивалась тем, что заставляла его сердце обливаться кровью, он ощущал это всем телом, и ей самой было чертовски больно… Но она не хотела останавливаться, черт возьми!.. Сережа ощущал безумную панику, он понимал, что в таком состоянии она действительно способна на все, он не хотел попытаться понять ее или оправдать, как это обычно делала Женя, сейчас ему было плевать на ее душевные муки и прущую из нее злобу, он лишь хотел остановить ее во что бы то ни стало, сделать хоть что-то, чтобы она и помыслить не могла о том, чтобы испортить их с Женей отношения, а потому… Приблизившись к ее лицу и заглядывая в ее злые, подернутые жадной до его боли дымкой глаза, слегка улыбнулся и тихо прошептал, чтобы Настя случайно не проснулась за стенкой:

     - Рассказывай. Можешь прямо сейчас ей позвонить, можешь приехать в офис, она наверняка уже там. Но только Женя никогда ни за что тебе не поверит!!! Она прекрасно понимает, чего ты добиваешься, а также то, на какие глупости ты способна ради этого… Так что валяй. Но не думай, что твои слова что-то изменят.

     Ксюша вдруг выпятила нижнюю губу и тихо расхохоталась, нежно погладив пылающего Сережу по щетинистой щеке.

     - Ты недооцениваешь мои актерские способности, Сережка! О, я расскажу ей ТАК, что она мне поверит, обязательно поверит, даже фильм не понадобиться показывать, а потом твоя ненаглядная Женя бросит навсегда такое дерьмовое убожество, как ты, и ты останешься ОДИН!!! Уж поверь, я сделаю все для этого! Ты будешь сдыхать в одиночестве, и будешь страдать, и никого не будет рядом, Минаев, ни Насти, которая к тому времени окончательно поймет твое предательство, ни этой клуши Жени, а первым пунктом в твоих страданиях станет ИМЕННО РАЗРЫВ С НЕЙ!!! – не сдерживаясь, крикнула она, задрожав всем телом еще больше и даже задыхаясь, а Сережа ощутил страшный скачок гнева внутри себя и, еще больнее сдавив ее плечи и легонько хлопнув ее спиной об стену, мечтая разрушить до основания все, что окружает его, стереть прошлое, отвязаться от всех этих игр и жить заново, словно с чистого листа, как вновь рожденный, как человек, потерявший память и знания о том, каким подонком он был, чтобы допустить вокруг себя адскую кадриль, связанную с этими двумя женщинами… Женей и Ксюшей… Из прошлой жизни он взял бы с собой лишь Настю. Она, как маленькая волшебница, делает его таким, каким должен быть нормальный, заботливый мужчина, она делает его таким настоящим… И желание жить правильно в нем удваивалось и утраивалось беспредельно.

     - Значит, так, коза тупорылая, - угрожающе проговорил Сережа из ЭТОЙ жизни и с ЭТИМ прошлым, - ты можешь мекать налево и направо, что душе твоей будет угодно, мне плевать сто тысяч раз! Но если… - он приблизился еще к ее лицу, и что-то сверкнуло в его глазах, что-то очень страшное, что вызвало во взгляде Ксени неуверенность и легкую панику, а Сергей, не обращая на ее эмоции никакого внимания, угрожающе и с нажимом закончил мысль: - …если твоя выходка изменит отношение Жени ко мне хоть на малюсенькую толику, я устрою тебе такой развод, по сравнению с которым китайские методы пыток покажутся тебе райскими условиями как на курорте!!! Ты слышишь, стерва??? Ты знаешь, что я пойду до конца… Попробуешь забрать у меня Женю – и я заберу Настю. Насовсем. А еще прихвачу и все остальное, и имущество, и бизнес, а тебя, как неуравновешенную, психически больную женщину отправят в соответствующее лечебное учреждение, ТЫ ПОНЯЛА?!?

     Он выпустил Ксюшу из рук и схватился за ручку двери в Настину комнату, но Ксюша изо всех сил вцепилась ногтями в его плечо, гневно и до ужаса напугано прошипев:

     - Ты не посмеешь, скотина!!! Ты не заберешь у меня Настю!!! Ты не заберешь ее, я никогда, никогда, никогда никому не позволю ее у меня отнять!!! Я тебя уничтожу, Минаев, я тебя убью, разорву голыми руками, ублюдок, но ты не посмеешь…

     - Я все сказал!!! – прорычал взбешенно Сергей, грубо скинув ее руки и увидев страшную, неподдельную панику в ее глазах. – Можешь проверить, посмею или нет – убедишься в моей «смелости» на практике!!! – и он вошел в комнату к дочке, заметив краем глаза, как Ксюша побледнела, разом остыв, и вздрогнула всем телом. Да… Это был удар под дых. Смертельный удар. И конечно, он не собирался забирать Настю, не собирался делать ничего из того, что наговорил ей секунду назад сгоряча… Забрать у матери ребенка?.. Подлее уже просто некуда, и он, каким бы нечестным ни был, на такое не способен. Но его до ужаса напугала перспектива потерять Женю, он даже представить себе не мог, чтобы пройти по второму кругу через этот ад, и… И он не сдержался, черт возьми!!! Сережа жалел о своих словах, жалел о том, что поддался на ее провокацию, когда отлично понимал, что именно этого и не стоило делать… Глупый кретин!!! Но слово не воробей…

     Глава 7. «Минус»

     Сережа, конечно, ничего не рассказал Жене об инциденте, произошедшей в его старой квартире, с участием Ксюши, спальни и их голых тел, потому что просто не смог сформулировать это сообщение так, чтобы оно не выглядело совсем уж по-идиотски… «Женя, понимаешь, я проснулся голый в ее кровати, но это совсем-совсем ничего не значит, поверь! Ничего не было, точно говорю, я уснул в кабинете и… Ну ты же мне веришь, правда, Жень, правда?..» Глупее не придумаешь. А потому, не до конца уверенный в своей природной убедительности, Сережа поведал простую и до смеха короткую историю о том, как он работал в кабинете допоздна, а потом, собственно, в этом же кабинете и уснул, без развернутых повествований и подробностей. Женя ничего не заподозрила, и Сережа был этому несказанно рад, однако, понимая, что если Ксюша нанесет ответный контрудар, как она выразилась «с подробностями потрясающей ночи и видеороликом в тему рассказа», то ему вновь придется очень неслабо выкручиваться и доказывать Жене, насколько сильно он ее любит.

     Ситуация эта ставила его в очень неустойчивое, нервозное положение. Сережа, как параноик, понимал, что Ксюша может позвонить Жене в любой момент, а учитывая, что она была секретарем его компании, то не застать ее на рабочем месте было бы очень трудно, а потому он всегда был на чеку, присматриваясь к ней тщательней обычного, что откровенно веселило саму Женю, которая не понимала, «почему Сережа периодически смотрит на нее, как кот - на веник в углу туалета, коим его только что хорошенько отстегали по спине и, может, по голове тоже».

     Но неделя шла за неделей, и бдительность Сережи постепенно засыпала: ничего не происходило. Ксюша не давала о себе знать, а перевод активов проходил вполне ровно, без сучка без задоринки: документы о передаче продукции, имущества из ЗАО в ОАО были подготовлены, деньги упадут на счет ОАО со дня на день, Женя в одиночку сумела перевести полностью штат сотрудников, подготовить все приказы и даже ознакомить их, а сейчас преспокойненько занималась внесением записей в трудовые книжки, ну и бухгалтерские балансы по обеим организациям были тщательно подбиты, а кое-где – красиво дорисованы специально для судебного заседания, которое должно было состояться в конце октября – начале ноября, то есть совсем скоро. В довершении ко всему, фирма весь месяц готовилась к международному форуму, собирая необходимые данные, подготавливая отчетность и доклады. Сам же Сережа корпел над презентацией, чуть ли не под лупой разглядывая каждое слово, а также вновь взвалил на себя полноправное решение всех проблем «Черного полюса», и поэтому свободного времени, чтобы поразмыслить над тем, почему Ксюша так бездарно упускает время и не использует свой туз в рукаве, у него пока совершенно не наблюдалось. В конце концов, как подумалось ему, она наверняка напугалась его словами о том, что он может забрать Настю, вот и оставила свои глупости в стороне… Так с удовольствием решил про себя Минаев, жизнь которого была ключом, и даже не по голове, а все мечты быстро и плавно текли к тому, чтобы сбыться и осыпать его звездным дождем счастья с ног до головы…

     Только вот расслабляться в его ситуации категорически не рекомендовалось, потому что Ксюша… Она ведь все предусмотрела. Выждав паузу, она сделала свой ход конем и чуть не выбилась в дамки.

     За несколько дней до отлета в Турцию Сережа был погружен в работу, как никогда: нужно было решить все вопросы сейчас, поскольку на четыре дня фирма останется без директора, его заместителя, начальников ключевых отделов и самых «центровых» разработчиков, а чтобы бизнес не улетел в Тар-Тарары на свинцовую планету смерти, Сережу великодушно решил подстраховать отец, оставаясь, как говорится, за старшего. А раз оставался папочка, то Сережа тем более должен был подрезать все свои хвосты, чтобы Виктору Петровичу на своем управленческом коне скакалось далеко и весело. Шестнадцать человек, включая Женю и Свету, а также все тех же, всеми любимых злобных дамочек Лену Старцеву и Вику Гордееву, но бонусом к ним еще Семена Карташова и нескольких других веселых и приятных личностей, уже вовсю предвкушали три волшебных дня в Турции (не считая день отлета)… Многочисленный форум, интересные доклады и дискуссии, представители разных стран и новые знакомства, пятизвездочный отель, море, жара и праздничный банкет были предметами обсуждений не только до работы, но и после работы, и во время работы, и в туалете, и у кофемашины, и в кафетерии завода, и в лифте, и во сне… Короче, народ радостно бредил, Женька сияла, как Северная звезда, и находилась в приподнятом, игривом настроении, и даже сам Сережа радостно предвкушал возможность отвлечься от всех, свалившихся на его голову в последние пару месяцев забот, и был сам не свой от мысли, что все так хорошо, просто отличненько складывается, пока…

     Пока не раздался очередной, весьма пренеприятный телефонный звонок.

     Сережа в третий раз проверял отчет по тенденциям прибыли от внедрения импортных станков на серийное производство датчиков давления, а потому раздраженно и нетерпеливо гаркнул в трубку, не удосужившись даже посмотреть, кто звонит:

     - Я слушаю. Только быстрее, очень занят!!

     - И чем же ты там таким занят, Сережа?? – раздался слишком уж подозрительно довольный, но не менее от этого змеиный голос Ксени. Сережа резко нахмурился: этого еще не хватало, черт возьми!!! Она явно звонит не просто так… - Может, ты вовсю фантазируешь, как будешь отмечать долгожданный развод со мной? Подумываешь фейерверк заказать? А хотя стой, подожди, ты же будешь практически нищим без денег, фирмы и квартиры! Ох, ну да, тут не разгуляешься, придется РЭСТОРАНОМ общественного питания ограничиться… - не унималась ликующая Ксюша, а Сережа, изрядно раздраженный уже и так переделанным в, черт знает, который раз отчетом, импульсивно проговорил:

     - Ты все сказала, Ксеня? Будет еще что-нибудь?? Эпитеты?? Метафоры?? Метонимии?? Аллегории??? Гиперболы??? Звукопись??? Что-то еще, относящееся к моей персоне??? Потому что если нет, то я кладу трубку. Дел – хренов полигон.

     Ксюша раздраженно вздохнула в трубку и слащаво проговорила:

     - А ты все такой же грубый и бесцеремонный. Тебе звонит жена, а ты начинаешь тут словесную экзекуцию мозгов! Ладно, у меня тоже нет времени слушать всякий бред. – заявила она, а Сережа раздраженно закатил глаза: будто бы не она все это первая начала! – Короче. Развода не будет. Ни сейчас, ни через год. Я передумала и забираю заявление. Понятно? – почти пропела Ксеня и радостно захохотала, а Сережа мгновенно ощутил, как в груди разгорается возмущение и ядерный, взрывоопасный гнев. Яростно посмотрев на телефон и не зная, смеяться ему над этой чушью или начать крушить деревянные и пластиковые изделия в своем кабинете, Сережа бешено воскликнул:

     - Что ты городишь, Ксюша?!? Ты не можешь остановить процесс развода, только лишь забрав заявление!!! Если ты не в курсе, в нашей стране легко разводят и в одностороннем порядке, без, так сказать, участия одного из супругов, так что если ты там что-то себе придумала и страшно обрадовалась – иди лучше, побегай вокруг дома в трениках. Ненужную энергию хоть растрясешь, если ничего по дороге не потеряешь. – насмешливо закончил Сергей, собираясь уже положить трубку, но Ксюша снова жутковато расхохоталась, как приведение на чердаке, а затем язвительно и насмешливо проговорила:

     - Милый мой! Когда это ты стал таким неотесанным, безалаберным дубиной?!? Я-то думала, ты хоть немного разбираешься в семейном законодательстве, а ты… эх… - притворный вздох, затем снова ликующее:

     - Я, так уж и быть, посвящу тебя в кое-какие подробности, но только не сегодня… Прости, слишком занята – еще в суд ехать, заявление о разводе забирать… Ну ладно, муженек, не буду отвлекать, работай, милый. И если захочешь, то так и быть, можешь вернуться под мое крыло… Теперь у тебя все равно особого выбора не будет! Чао!!

     - Стой, погоди, Ксюша!!! Что ты имеешь ввиду?!? Что ты… - но Ксюша уже отключилась, а разъяренный Сергей со злости швырнул телефон на стол, чувствуя, как все в нем пульсирует и подергивается. Что она затеяла?!? И как, черт возьми, она сможет предотвратить развод, если машина уже запущена, а с одним заявлением суд все равно продолжит работать?..

     - Твою мать!!! – выругался Сережа, чувствуя, что игра начинает принимать серьезные обороты.

     *** «Плюс» (за два дня до отлета)

     - Женька, ну-ка, глянь там в списках по форуму – Железноводская ЗАО «Электро-путь» есть?? Там директор такой – мама дорогая! Вот увидишь его – гарантированно влюбишься, это как пить дать… Эх!!! Красавчик, блондин, а глаза голубые и яркие такие! Я при нем теряюсь ужасно, будто мне пять лет… Ну глянь, Женек, чего тебе стоит, а?? – тренькал в ухе у Жени голос Светы, которая позвонила ей на мобильный, чтобы сообщить, что она посеяла где-то распоряжение о назначении Виктора Петровича Минаева исполняющим обязанности генерального директора «Черного полюса», и вот уже полчаса, пока Женя сосредоточенно рылась в папках, ящиках, лотках и даже мусорной корзине радовала Женино ухо разными соображениями на разный счет.

     Женька хмыкнула, сунув голову на самую нижнюю полку в тумбочке под столом, и ответила:

     - Светик, тебе теперь, ввиду отношений с таким серьезным и деловым парнем, как Юра, вообще не должно быть дела ни до каких красавчиков, будь то директора, работники производства или кино-кумиры! Дался тебе этот Железноводский блондин…

     - Фу-у-у, Женька, какая же ты нудная! Что мне теперь, на мужчин вообще не смотреть, что ли?? А куда тогда, по-твоему, в этом мире вообще смотреть?? Только не говори, что на пресловутые цветочки или солнышко… На солнышко пробовала: полдня с пятном на сетчатке глаза ходила! Мужчины вот, никогда глазикам не вредят, в отличие от этих дурацких явлений природы! Ну что там с распорягой, Женек?!? Нашла???

     Женька, которая во время этой речи смеялась и одновременно листала списки приглашенных на форум фирм, бросив на несколько минут поиски, шутливо закатила глаза:

     - Да погоди ты, Светик, не все сразу! Я тебе твоего блондина ищу. Кстати, а чего ты сама его не отыскала, пока здесь с утра была???

     - Мне было лень. – искренне, невозмутимо заметила Светка, а потом, спохватившись, что Женя, наверное, после этих слов вооружается каким-нибудь тяжеленьким, с вкраплением некультурных выражений, предложеньицем, поспешно добавила:

     - Ты не сердись, Женька, только! Я просто вечно теряюсь в этом море наименований, и все буквы в одну строчку сливаются… Ты же поможешь старой доброй, невнимательной Свете, подружка?

     Женька расхохоталась, понимая, что сердиться на нее мочи вообще никакой нет, и сквозь смех проговорила:

     - Почту за честь, Светик! Последний вагон мы никогда не отцепляем, разве что…

     Она осеклась, ощутив, как ее сердце дрогнуло и, стукнув пару раз прямо в расслабленный от непринужденного диалога мозг, провалилось куда-то глубоко в желудок.

     Ксюша. Стоит перед ней, сложив локти на стойку, и с откровенной, мстительной ненавистью и глубоким презрением оглядывает ее, хлопая длинными, черными, шелковыми ресницами. Женя медленно выпрямилась, чувствуя, как окаменели все ее мышцы. А ведь она даже не слышала, как та вошла! Вот же глухомань, голова садовая!!! Ксюша слегка наклонила голову и прищурилась. Женя вдруг поняла, что Света уже с минуту кричит в трубку что-то вроде:

     - Жень, Жень!! Ты уснула там, что ли?? А, Жень?? Женя, ты где??? Э-э-эй!..

     - Света, у меня здесь важный посетитель, я тебе позже перезвоню и сообщу, что с распоряжением на Виктора Петровича. – и Женя положила трубку, глядя Ксюше прямо в яркие, но до высшей степени ледяные синие глаза, физически ощущая ее ненависть, ее обиду, ее злобу… И Женя чувствовала свою огромную вину перед ней, не зная даже, что сказать, что спросить… Она не могла просить у нее прощения, поскольку не думала, что подобные слова уместны в данной ситуации, да и учитывая то, что она сама к ней не слишком тепло относилась, а потому просто смотрела, ожидая, ожидая…

     - Сергея нет на месте. – отстраненно сообщила Женя, чувствуя себя не в своей тарелке под ее испепеляющим взором. – Он уехал в Министерство Обороны. Будет только после трех.

     Ксюша едва заметно пожала плечами и улыбнулась еще коварнее. Несмотря на волнение и дикое, неловкое напряжение перед ней, Женя уловила, что одета она была очень модно, дорого и со вкусом: ярко-синяя водолазка, кожаная куртка с чернобуркой, колье из драгоценных камней на шее, идеальный маникюр, кольца, золотые браслеты… Что там ниже рук Женя не знала – она увидела Ксюшу лишь тогда, когда ее верхняя половина уже возвышалась над стойкой… Но одно ощущение ее не отпускало точно: Ксюша словно бы имела преимущество перед ней, поскольку лишь у нее было законное право на Сережу, потому-то она и стояла здесь с видом анаконды, грозившей поглотить бедную Женю-испуганную лань одним прыжком… Тяжелая ситуация, не предвещавшая ничего хорошего… А часы на стене тикали, а радио что-то тихо играло, совсем не обращая внимания на то, как замер и загустел в напряженном ожидании воздух в секретарской… Обычный день. Обыкновенная личностная катастрофа. Обычная ссора двух людей, и страшные, разрушительные по своей силе эмоции…

     - А я и не к нему пришла. – тихо и как-то пугающе начала Ксюша, посмотрев на свои ногти с идеально накрашенным лаком. – Я пришла посмотреть, каково живется женщине, укравшей чужого мужа и разбившей чужую семью. Каково тебе, девочка? Хорошо? Небось, - она злобно и с презрением усмехнулась, вновь открыто уставившись Жене в глаза, - планируешь уже, как будешь жить с ним, в денежках его купаться, играть с его привязанностью к себе?? Да не спорь! – агрессивно воскликнула она, увидев противоречие в глазах Жени. – Все женщины продумывают свои отношения с мужчинами наперед. Они разгадывают их тайные желания и давят именно на эти точки, набрасывая на их шеи хомут за хомутом и держа все ключи в плотно зажатом кулаке… Это закон справедливых отношений. Ты даешь мужчине то, что он хочет, а взамен получаешь преданную собачку на поводке… Вот мне только интересно, как это ты сумела провернуть этот фокус с Минаевым?? Его ведь ничем не привяжешь – слишком своевольный пес…

     Женя вздохнула, чувствуя, как гулко бьется ее сердце. Это было тяжело. Ксюша злилась, но в каждом ее слове сочилась по каплям боль, Женя и не замечала раньше, что она так держится за него, что для нее эти отношения и договорной брак – вовсе не игра… Медленно встав и чувствуя, как слегка подрагивают ее пальцы, Женя тихо, но очень уверенно проговорила:

     - Я своей вины перед тобой и твоей дочкой не отрицаю. Но пойми и ты, Ксюша, если бы Сереже было хорошо с тобой, если бы ты, как ты выразилась, «разгадала его тайные желания» и дала бы ему то, чего он хочет, он бы никогда и не посмотрел в мою сторону. Его сердце было бы закрыто для всех, кроме тебя. Так что в сложившейся ситуации…

     - Что-о-о??? – Ксюша злобно расхохоталась и, начиная слетать с катушек, наклонилась к Жене, бешено проговорив:

     - Ты хочешь сказать, что это я во всем виновата?!? Да ты совсем дура, рыжая!!! Нет, вы посмотрите на нее!! – хохотала она в приступе истерии. – Увела чужого мужа и виноватых на стороне ищет! Вообще не понимаю, что он в тебе нашел, ты же совсем… Ладно, так в чем подвох, девочка?? Чем ты его так зацепила?? Ну?? Рассказывай, я жду!!! – Ксюша насмешливо сложила руки на груди, жадно уставившись на Женю, а Женя вздохнула и села.

     - Да ничем я его не цепляла. Просто ему нужно… тепло, понимаешь? Посмотри на его жизнь его глазами! Дома он постоянно жил под влиянием и тиранией отца, озлобленный, холодный, жесткий, не культивируя в себе ничего, кроме силы, кроме своего гнева… Теперь вспомни, как разговариваешь и обращаешься с ним ты. Ты постоянно… пилишь его! – осмелилась выдавить Женя, слегка прикусив губу и чувствуя себя неуверенно, поскольку не знала, имеет ли право ей такое говорить. – Он просто не нашел утешение в тебе, Ксюша. Ему нужен кто-то, кто его согреет, согреет не тело, а душу, подарит ему настоящую ласку, заботу и любовь… Он искал этого, сам того не осознавая, потому что он… он сам, внутри себя, не может рождать эти чувства. Он другой. Его дело – влияние, решительность, жестокость, уверенность… А женщина нужна для любви. – тихо закончила Женя, выдав все, что она думала и чувствовала в эту минуту, а Ксюша, молча глядящая на нее со всей ненавистью этого мира, вдруг содрогнулась от боли… Какой-то призрак полетел в ее глазах, и на миг они остекленели, словно она обратилась в какие-то свои прошлые воспоминания…

     Ее губы слегка приоткрылись, а Женя поняла, что она очень сильно страдает. По-настоящему. Эти призраки в ее глазах – словно уходящие поезда того, что уже не вернешь, и сделанных ошибок не исправить… Горечь и жалость поднялись в душе Жени: она поняла, что Ксюша… любит его.

     - Тепло, значит? – медленно, как-то скрипуче проговорила Ксюша, усиленно борясь с собой в попытке вернуть себе победно-ожесточенной состояние. – Знаю я, как ты его согреваешь!! Ха… Четыре месяца динамишь его, как мальчишку, прикрываясь своей якобы правильностью и благородностью… Ну конечно, мы с женатыми ни-ни!.. – набирала ход Ксюша, выпустив жало, а Женя в несказанном изумлении вытаращила глаза… Неужели?.. Неужели Сережа ЕЙ РАССКАЗАЛ??? А Ксеня, увидев растерянность и замешательство в лице Жени, возликовала и победно продолжила больно бить соперницу: на войне между женщинами все средства хороши… - …Вот и пришлось бедному Сереженьке утолять голод на стороне… Да, а как ты хотела? Мужчинам платонической любви ой как мало… Разве ты не помнишь, каким он всегда был?? Коллекционировал властных дамочек, спал с половиной своей фирмы и всегда вел себя так, будто это ОН этим женщинам одолжение своей персоной делал, а они проглатывали, глупые… И неужели ты думаешь, что он мог бы вечно ходить вокруг тебя без всякой надежды на интересное продолжение??? А как долго, мне интересно, ты собиралась держать его на расстоянии?? – Ксюша упивалась, а Женя терялась все больше, ощущая, что жена Сережи подводит свою речь к чему-то очень страшному… Ее сердце сжалось. – Год? Два?? Или… стой, наверное, до развода, да?? Ну точно! Вот почему он со своим заявлением снова засуетился… Ха-ха… Приспичило, значит, капитально… - Ксюша махнула рукой, с огромным, жабьим удовольствием насмехаясь над половиной оставшейся после ее укуса мухи, которая еще дергалась в агоническом танце, а Женя, вздохнув и постаравшись взять себя в руки и не поддаваться панике, проговорила:

     - К чему все эти слова, Ксюша? Если ты пришла, чтобы мне что-то рассказать, то говори, а о последствиях своих решений я как-нибудь уж могу подумать самостоятельно.

     Ксюша наклонилась к Жене, в глазах ее мелькнула безумная искра… Что же это… Что же это… Сердце Жени все сильней сдавливало в груди.

     - Раз ты его любишь, почему отталкиваешь, а?? Это, по-твоему, настоящие отношения?? Да в детском саду я видала такие отношения! И это из-за твоих глупостей Сережа остался у меня на ночь… Из-за тебя, а не из-за Насти, как он говорил… Это ты толкнула его в мою постель, когда… когда всего этого могло и не быть, если бы ты была нормальной бабой… И это… - она коварно сощурилась, готовясь нанести решающий удар. – Это из-за тебя у меня будет ребенок. От Сережи. Да…

     Женя вздрогнула так, что все бумаги со стола полетели на пол… Ксюша победно хохотала… А она ничего не слышала… Только удары собственного сердца, только сумасшедший, жуткий страх… Не может быть… Не может быть!!! Неужели Сережа предал ее??? Обманул… Изменил ей?.. Да… Она помнила, как он всегда смотрел на нее, как провоцировал ее… А… а последние пару недель… Как-то меньше… Будто ему больше нет интереса к ней… О, Господи… Ребенок, ребенок, ребенок… Ксюша… беременна??? Невероятно… Невероятно… Сокрушительно… Что-то перед глазами… Как осенний листопад… Какой-то желтый блеск… Это же слезы! Ее слезы, в которых отражались Ксюшины браслеты! Как же все могло так?.. Она же доверяла ему, верила, что любит, что на все готов ради нее! Постой-ка… Она и сейчас должна доверять ему, глупая девчонка!!!

     Женя встала на ноги, вызывающе глядя на Ксюшу с мощной уверенностью и сокрушительным блеском в глазах, и твердо проговорила:

     - Я не знаю, от кого ты беременна, Ксюша, но только это точно не от Сережи. Он бы не сделал того, о чем ты говоришь. Он бы не предал меня. Так что немедленно уходи. Я не желаю больше слушать эту чушь! Развлекай своими потешками других и ищи дураков на стороне, а меня ты этим враньем против него не настроишь!! Ясно тебе???

     Лицо Ксюши стало каменным, а морщинки под глазами словно бы вытянулись вниз: так сильно она разъярилась.

     - Враньем?!? Не веришь, стало быть?? Ну ничего, будут тебе доказательства, девочка, будут, не беспокойся… А насчет Сережи… Теперь он долго еще не сможет со мной развестись! Наше законодательство хорошо оберегает беременных женщин от излишних тягот и стрессов, и развод возможен только через год после рождения ребенка, ну… или… или если женщина, все же, того захочет. А я вот, знаешь, больше не хочу! Пусть папочка в семье живет… И Насте хорошо, и второму малышу тоже… Здорово, правда??? Готова еще пару лет его подинамить?? Ну давай, за дело! Поднимешь демографическую ситуацию у нас в стране, только не своими детьми, к сожалению!

     Женя в ужасе уставилась на нее, вытаращив глаза и не в силах пошевелиться… Вот это ловушка… Вот… это… да… А Ксюша смеялась, ей было ужасно радостно: она победила!..

     - Это не его ребенок. Ты все врешь!!! – процедила Женя, ощущая, как слезы так и норовят хлынуть из глаз, а Ксюша ухмыльнулась:

     - Неужели ты думаешь, что кроме Сережи у меня еще кто-то был??? Не надо, дорогая, ты меня совсем не знаешь… Мне Сережа нужен, и я его получу обратно, понимаешь??? ПОЛУЧУ ОБРАТНО!!! Так что успокойся, детка. Тебе пора просто устраниться, иначе…

     - Иначе, что? – резко бросила Женя, сложив руки на груди.

     - Иначе я тебя уничтожу. Сердце влюбленной женщины легко разорвать на мелкие кусочки… А чем тебе не смерть? Ладно. Скоро сама убедишься, есть у меня парочка вещдоков, чтобы ты была спокойна… - Ксюша вздохнула и поправила курточку, оглядывая свое отражение в зеркале ликующими глазами. – Передавай привет моему мужу и будущему папочке… Я как-нибудь в другой раз загляну. Чао!

     И, сделав все свои грязные делишки, Ксюша довольно удалилась, стуча каблучками, а Женя в ужасе села на стул, закрыв лицо руками и пытаясь справиться с этим, справиться со своей дикой болью и неописуемым разочарованием, со своей мучительной любовью и усталостью от этой любви, со своим страстным недоверием и желанием, чтобы все это было сном, и, наконец, просто с собой, чтобы не разрыдаться прямо здесь, на рабочем месте…

     В конце концов, что бы она там не говорила насчет доказательств, их Женя не видела, а Сергей говорил, что просто уснул у нее дома… Так что без паники, дышим, дышим, дышим… Женя шумно задышала, давя в себе боль и слезы и стискивая руками какой-то документ со стола, словно бы она тонула в океане, из последних сил хватаясь за бревно… И в этот момент зазвонил рабочий телефон.

     Женя ухватилась за него, как за якорь спасения. Да, работа, работа ей поможет!!! Она поможет не плакать, поможет держаться и дождаться возвращения Сережи, чтобы обо всем с ним поговорить, все расставить на свои места, потому что он не мог, не мог, это ложь, наглое, грубое вранье…

     - Да, Вадим Анатольевич? – пытаясь бодриться, проговорила Женя, сфокусировав-таки на телефоне номер заместителя директора.

     - У нас проблема на производстве, Женя. - проговорил его мягкий и очень приятный тембр голоса. – Сегодня необходимо отгрузить новую партию аккумуляторных батарей Минобру, а ребята не успевают заполнить паспорта готовой продукции. Ты не могла бы оказать помощь? – мягко дал Вадим «указание» Жене, и та согласно кивнула.

     - Конечно, Вадим Анатольевич, уже иду.

     Бросив трубку и ощущая, как душа безвольно болтается между органами, Женя почти бегом рванула в цех.

     Юра, бригадир участка, тот самый, что задабривал Женю цветами, конфетами и записками ради надежды, что она сведет его со Светой, слегка удивился ее приходу, но все же писать паспорта посадил. К слову, их оставалось всего двадцать штук незаполненных, и Сева, сборщик, весело сообщил строчащей в красных, кожаных корочках Женьке, что они бы и сами управились минут за тридцать, на что Женя лишь пожала плечами и сказала, что ее направил на подмогу Воронов.

     Заполнение паспортов худо-бедно отвлекло ее от сумрачных, тяжелых раздумий, и Женя понемногу успокоилась, решив для себя, что проблемы будет решать по мере их поступления. Через полчаса она вернулась в секретарскую, где вовсю разрывался телефон по линии «город», и где Женей же, в порыве панической атаки, на пол были сброшены все документы.

     Вздохнув, но усиленно сопротивляясь хандре, Женя собрала папку со срочными бумагами на подпись и направилась к Сережиному кабинету, дверь которого, почему-то, оказалась приоткрытой, хотя Женя точно помнила, что когда она уходила на производство, то все было захлопнуто наглухо… Сережа сам захлопнул перед тем, как уехать… Ну да ладно.

     Думая о своем, Женя подошла к его столу, собираясь сложить черную папку на крышку ноутбука, как она всегда это делала, но тут ее внимание привлекла какая-то странная бумага, занявшая положенное срочным документам место на крышке. Женя нахмурилась, бросив папку и взяв в руки эту бумагу…

     Вначале она даже не поняла, что это… Врач… Заключение… Картинка черно-белая… Бо… Боже мой… Это же УЗИ!!! Женя так и осела в Сережино кресло, впиваясь глазами в фотографию маленького плода, маленькой точки, которая скоро станет большим и хорошеньким ребенком… ребенком Ксюши.

     С гулко бьющимся сердцем Женя прочитала текст под фотографией:

     «Мать – Минаева Ксения Альбертовна.

     Возраст – 35л.

     Плод: пол – не определен.

     Срок беременности: 3 нед.»

     И там далее приводились показатели развития плода, но Женя уже не читала. В ее ушах шумело… Три недели!!! Срок… Это же как раз тогда, когда… Когда он ночевал с ней… Печать и подпись врача… Женя медленно положила бумагу на стол и, сложив голову на руки, в полную силу зарыдала. Значит, Ксюша не врала… Значит, врал Сережа… Женя чуть не завыла, думая о том, что все было напрасно. Что им просто не суждено быть вместе, слишком они разные, слишком сильно отличаются их моральные убеждения и принципы… Она любила его, женатого мужчину с маленькой дочкой, она приняла дурацкое решение дождаться развода, чтобы начать полноценные отношения с нуля, ей было противно то, что она влезла в чужую семью, что она забрала у этой женщины, которая тоже по-своему любила Сережу, ее мужчину, забрала отца у маленькой Насти, а потому ей хотелось хоть капельку очистить себя от этого тяжелого чувства вины, от этой ответственности за чужие судьбы, ну а Сережа…

     Женя не могла поверить, что он все-таки сделал это. Как, как??? После всего, что между ними было, после того, как он доказал ей, на что ради нее способен, он банально не выдержал и развлекся со своей женой??? Женя замотала головой, ощущая, словно кто-то вылил на нее ведро с болью, и она барахталась в этой луже, не имея возможности обсохнуть, вылезти, спастись… Даже представить страшно… И вот теперь… Второй ребенок!!! Какой уж тут развод??? А Женя тоже хотела ребенка… Очень-очень хотела, именно от Сережи… Она в тайне мечтала и представляла, каким он мог бы быть… Пусть бы все было, как у него… его клеточка… его продолжение в ней… Но теперь, теперь все. Мечтам не суждено сбыться, и снова страшное слово «конец» наползало на нее, как тень – на кабинет…

     Вечерело. Никто не заходил, день выдался на редкость спокойным. Становилось все темнее, осень постепенно выдавливала световой день, угрожая все более ранним и все более холодным вечером… Телефон звонил в секретарской… А Женя сидела в его кресле, пусто глядя немигающим взглядом в окно и безвольно уронив локти и голову на стол.

     Наконец, послышался шум снаружи. Хлопнула магнитная дверь, и зазвучали те самые шаги… Родные… Нет. Уже чужие. Сережа влетел в кабинет, и Женя уловила, что он замер, глядя на нее, а затем бросился к ней:

     - Женя? Жень?? Что случилось?? Женя! Женя, посмотри на меня! Ну?? – перед ней возникло его лицо, его светящиеся тревогой серые глаза, его руки слегка потряхивали ее за плечи, а Женя вдруг медленно, пересохшими губами выдавила:

     - Почему ты мне не сказал?

     - Не сказал, что??? – резко нахмурился он в недоумении.

     - Что переспал с Ксюшей. Все равно я бы узнала. – едва слышно, ощущая дикую слабость от боли, прошептала Женя, так и продолжая смотреть в окно.

     Сережа вдруг разозлился.

     - Потому что я не спал с ней. Что за чушь вообще??? Это она тебе наплела?? Женя! – он вдруг аккуратно взял ее за плечи и заставил сесть, и в ту минуту, как Женины глаза встретились с его глазами, она не выдержала и просто заплакала.

     - Твою ж!.. – разъяренно выругался Сережа, пытаясь отнять ладони Жени от лица, в которые она роняла слезы, и строго воскликнув:

     - Женя, послушай меня!!! Между нами ничего не было!!! Она все придумала, не верь ни единому ее слову!!! Она все придумала! Ради Бога, Женя, неужели ты и вправду думаешь, что я бы стал…

     - Да зачем ты отпираешься, Сережа??? – сквозь слезы вскричала Женя. – Я видела УЗИ! Сроки совпадают! У нее ребенок от тебя, а это значит, что тему с разводом можно закрыть раз и навсегда!!! – Женя тоже ощутила жгучий гнев, потому что Сережа сейчас хорошо играл тупого барана, таращившегося на нее, как на новые ворота и делающего вид, что он ничего не понимает… Тоже мне, артист камерного театра!!! Да чтоб ты провалился, Минаев, куда-нибудь к центру Земли и сжарился на его ядре!!! Скотина, скотина!!! Кретин!!!

     Женька яростно кинула ему в лицо бумагу с УЗИ и, вскочив, зашагала по кабинету, пока Сережа также тупо продолжил таращиться уже на бумагу.

     - Как ты мог, Сережа??? Если тебе и правда настолько нужен секс, что ты готов был и с женой ночь провести, то почему не сказал мне, что не можешь больше ждать??? Как ты мог предать меня?.. – она подошла к окну, глядя на запруженные автомобилями дороги и снующих туда-сюда пешеходов, даже не подозревавших о ее беде… - Ты хотя бы… мог не врать мне… - хриплым шепотом проговорила она, снова глотая слезы. – Все равно теперь развод будет остановлен…

     - Черт!!! Мать твою за ногу, что это еще за дерьмо??? – заорал Сережа в откровенном бешенстве и, подлетев к Жене и глядя на нее шальными глазами, тяжело дыша, сунул ей в руки УЗИ и крикнул:

     - Где??? Где ты это взяла??? Она дала тебе??? Она приходила?? Эта дрянь приходила??? Женя, говори быстрей, или я начну громить кабинет и не успокоюсь, пока в щепки здесь все не разнесу!!!

     Женя недоверчиво и удивленно уставилась на него, ухмыльнувшись, а затем проговорила:

     - Ты что, совсем, Сереж??? Да, Ксюша приходила, рассказывала мне о том, как ты жаловался ей, что три месяца, ой, прости, четыре месяца без секса сидишь, и что ей пришлось удовлетворить твою потребность в тесном общении, потом сказала о ребенке и остальное, что она тебя вернет и бла-бла-бла… А бумага эта здесь лежала, у тебя на столе!!! Ты что же, специально мне ее под нос оставил?? Или сдуру спрятать забыл??? А может, ты хотел мне правду таким образом сообщить, а, Сереж??? – кричала Женя, не в силах сдерживать боли и обиды, а Сережа, расширив в удивлении глаза еще больше, чем приблизил себя уже к подобию осла, а не барана, как Жене показалось раньше, с новой силой закричал:

     - Да это ты с ума сошла, Женька!!! Я эту писульку впервые в жизни вижу, и вообще!!! Что за чушь о моих жалобах??? Я никому, черт бы всех побрал, никогда НЕ ГОВОРЮ О СВОЕЙ ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ, тем более не обсуждаю ее со своей бывшей ЖЕНОЙ!!! Откуда она это узнала, ума не приложу?!? А ты сама-то, какого хрена ей позволила по моему кабинету шастать и всякое дерьмо мне здесь накладывать??? Почему пустила ее сюда, Женя?!? Меня нет – никто, кроме тебя или Светы, не может сюда входить, ты что, забыла?!?

     Женька схватилась за голову, понимая, что творится что-то невообразимое и что-то непонятное, а потом, все еще летая на крыльях обиды, закричала в Сережино ошалелое лицо, которое снова тщательно изучало УЗИ:

     - Да она не заходила сюда! Она пришла, поиздевалась надо мной в секретарской и… и ушла! А потом мне позвонил Вадим и попросил на производство сходить…

     Сережа задумчиво сел в кресло, закусив губу, а Женя нахмуренно уставилась на него, пытаясь собрать мозги в кучу… Что же это означает?? Странно как-то…

     - Может, она сделала вид, что ушла? – предположил Сережа. – А потом, дождавшись, когда ты выйдешь из секретарской, вернулась и…

     - Так я обычно никуда не выхожу. – все еще злясь, буркнула Женя. – Она могла до посинения ждать… Может, услышала, как я говорила с Вадимом?

     - Может… - Сережа схватил рабочий телефон и набрал номер.

     - Куда ты звонишь? – удивленно спросила Женя.

     - В бюро пропусков. Алло? Ирина Павловна? Это Минаев беспокоит, директор «Черного полюса». Ирина Павловна, - хмуро обратился он, теребя УЗИ на столе, - сообщите мне, пожалуйста, во сколько сегодня от нас вышла Минаева Ксения Альбертовна? Можете по базе глянуть? Угу. – Сережа несколько секунд нетерпеливо подождал, а затем буркнул: - Спасибо.

     Положив трубку, он внимательно посмотрел на Женю.

     - Пятнадцать тридцать одна. – сообщил он, и Женя задумалась, припоминая:

     - Полчетвертого? Ну да. Я как раз ушла на производство… Значит… значит… Это не она бумагу положила?.. – изумленно прошептала Женя, понимая, что ее голова сейчас лопнет от изобилия спутанной, странной информации.

     Сережа вскочил, зашагав по кабинету вперед-назад и задумчиво сложив руки на груди.

     - Так. Надо подумать. Что мы имеем? – начал вслух рассуждать Сережа. – Ксюша пришла к тебе и стала говорить о…

     - О том, что я каким-то образом приручила тебя, когда ей не удалось сделать это за девять лет. – недовольно вздохнула Женя. – Потом я начала ей высказывать свои соображения на этот счет, и она… начала насмехаться надо мной, намекнув мне, что я совершаю большую ошибку, приняв решение держать тебя на расстоянии до развода. Затем она сказала про четыре месяца и про то, что тебе пришлось… - Женя снова вздохнула, схватившись за горящие щеки. - …утолить свое желание в ее объятьях… И вот результат. – Женя кивнула на смятое УЗИ на столе, а Сережа с изумлением слушал ее, чуть прищурившись, и раздраженно проговорил:

     - Зачем ты вообще стала с ней разговаривать?!? Она кому угодно нервы вымотает так, что ни одной здоровой клетки не останется… Ладно. Вопрос в другом. Откуда она могла узнать? Никто не знает о том, что мы… Я имею ввиду, нюансы наших отношений. А уж про четыре месяца… - он нахмурился, внимательно глядя на растерянную и задумчивую Женьку, которая даже злиться перестала, увлеченная расследованием. – Дальше она уходит. Ты выходишь из кабинета. Тебя не было?..

     - Полчаса где-то. – пожала плечами Женя, и Сережа кивнул.

     - Так. Потом ты вернулась, пошла ко мне в кабинет и нашла вот это… - он кивнул на листок с УЗИ. – А Ксюша к тому времени уже покинула территорию завода… и это означает…

     - Что? – устало спросила Женя, не в силах даже мозги напрячь после всех пережитых ею за сегодня событий.

     - Что на фирме есть кто-то, кто ей помогает. – процедил Сережа, развязно сев в свое кресло и ударив кулаком по столу. – Проклятье!!!

     - Думаешь, кто-то следит за нами, подслушивает наши разговоры и специально сливает ей информацию о… о нас с тобой??? – усмехнулась Женя, не веря своим ушам. – Но… Это же… Абсурдно как-то! Зачем ей это нужно?..

     Сережа ухмыльнулся, с горечью посмотрев на Женю.

     - А ты не понимаешь? Она воюет со мной. Она хочет, чтобы я страдал, хочет сделать мне больно. Она наслаждается этой болью, Женя. На заседаниях суда она пытается доказать, что им с Настей нужно больше средств и пространства, поэтому она претендует на мое имущество в полном объеме. Ее адвокат знает до копейки суммы на моих счетах. Она не позволяет мне видеться с Настей… Но самое главное для нее сейчас, цель номер один – это сделать так, чтобы я остался в одиночестве и ни с чем. Она говорила мне это. Говорила, что поссорит нас навсегда… А для того, чтобы знать, на какие рычаги давить, ей нужна была информация… м-м-м… очень личного характера. И если она решила довести это до конца, то не побрезгует никакими методами и не отступится. – Сережа посмотрел на лист с УЗИ с диким, злобным отчаянием, а Женя, задумчиво слушая его, тихо прошептала:

     - Она, скорее всего, не думала, что УЗИ найду я… Это, наверное, был способ довести информацию до тебя и посмотреть, что ты будешь делать и как себя вести в отношениях со мной… Интересно, кто мог принести этот листок? Кто этот человек?

     - Больше всего мне интересно, как много этот человек знает о наших делах. – процедил Сережа, посмотрев в окно. – Если он осведомлен о переводе активов, то… Ксюша найдет способ использовать это против меня и обязательно обнародует на следующем заседании… И тогда мне крышка. Фирма уплывет в руки Кроповницкого без всяких сомнений… Черт!!!

     Женя встревоженно посмотрела на Сережу и, подойдя к столу, села рядом с ним на стул. Со всеми своими переживаниями и недовериями она совсем забыла о Сережином плане спасения фирмы! А ведь это тоже было немаловажно… Ключевое слово - «было»…

     - Сережа. – тихо сказала она. – Следующего заседания не будет. Ксюша же сказала, что заберет заявление, что хочет тебя вернуть. А в России развод с беременной женщиной возможен только лишь по ее инициативе… Или через год после рождения ребенка. Даже если она и знала о переводе средств в ОАО, то своей беременностью убила одним выстрелом всех зайцев. Нет развода – нет перевода средств… Точнее, он не нужен. Ты расстаешься со мной навсегда и страдаешь, наверное, как она и хотела. Такой был у нее план…

     Сережа какое-то время думал, а затем покачал головой.

     - Нет, Женя. Я очень давно ее знаю и слишком хорошо изучил за все эти годы. Она не успокоится, если просто рассорит нас. И я ей не нужен… Ну то есть, она понимает, что все равно не вернет меня в семью, а сказала тебе это, чтобы разозлить и встревожить. Ей нужно, чтобы я потерял все, понимаешь? А значит… Она забрала заявление для отвода глаз. Чтобы у нас с тобой был лишний повод для разрыва. Ведь если ты будешь думать, что она отказалась разводиться, то точно не захочешь вернуться ко мне… Тем более после известий об этой ее беременности. Кроме того, наверняка она, будучи, к примеру, в курсе о событиях передачи имущества в другую организацию, подумала, что в такой ситуации, я осознав всю бесполезность этой затеи, снова переведу бабки в ЗАО, и… И тогда она подаст на развод сама, и всю эту историю преподнесет на блюдечке с голубой каемочкой. В результате я буду уничтожен по всем фронтам. Одинокий бомж с правом раз в месяц видеть дочку и необходимостью высылать ей сверх-сумасшедшие алименты… Тогда ее душенька будет спокойна.

     Женя грустно улыбнулась, предположив:

     - Или… Если она не знает об этой истории с ОАО… Ей просто нужно, чтобы мы крупно поругались. Тогда ты останешься один, и Ксюша подаст заявление, чтобы получить еще и твою фирму, и деньги и все остальное... Вопрос только в том, какие события послужат для нее сигналом к дальнейшим действиям: наш разрыв или возвращение денег в ЗАО? Ох, Сережа, мне кажется, это фантастический фильм какой-то! Столько вариантов применительно к твоей жене! Неужели она и впрямь так хитроумна и так сильно желает увидеть твои муки??

     - Ну… - улыбнулся вдруг Сережа. – У нас были непростые девять лет отношений.

     - Угу. И она любит тебя. – печально вздохнула Женя, а потом вдруг заявила:

     - Мне кажется, нужно вызвать ее на следующий ход, чтобы понять ее истинные намерения и цели. А заодно можно незаметно выяснить, кто тот человек, что шпионит тут для нее.

     Сережа посмотрел на нее, слегка наклонив голову, и в его взгляде мелькнула восторженная искра и страстное удовольствие. Женя ощутила, что он ужасно рад ее поддержке, рад тому, что услышал подобную идею от нее, и даже, кажется, гордится ею…

     - И что мы сделаем? Сыграем громкое расставание и попробуем отследить, кто немедленно побежит докладывать об этом счастливом моменте Ксюше???

     - Именно! – весело ответила Женька, ощутив подъем внутри себя и даже оживление. Ух, как же она взаимно любила разные передряги, ну прямо аж до безумия! – Нужно, чтобы свидетелями нашего разрыва стало как можно больше коллег с фирмы, и… Ну, я могу попросить Семена тихонечко понаблюдать, может он и заметит чего интересного… У нас тоже будет свой шпион. – воодушевленно воскликнула она, а Сережа рассмеялся:

     - Это полный дурдом и идиотизм!!! Но… учитывая, что Ксюша не знает, что мы знаем, что она знает… Короче, может сработать. Ладно, попросишь своего Карташова… Кстати! Почему именно он?.. – ревниво спросил Сережа, а Женя мягко улыбнулась:

     - Потому что он мой хороший друг, и я ему доверяю.

     - Хм. Окей. Попросишь Карташова понаблюдать… Думаю, самое подходящее время для ссоры – это форум. Нерабочая атмосфера, множество лишнего народу, праздничный банкет, где соберутся все… А с нашей фирмы поедут лишь ключевые сотрудники, вряд ли Ксюша стала бы просить шпионить для нее какого-нибудь работягу из цеха… Тем более, некоторых из наших начальников Ксюша знает…

     - Да! – согласилась Женя. – Разыграем на банкете! А до этого нужно притворяться, что мы злимся друг на друга. Я – за то, что ты переспал с женой, а ты – за то, что я не верю твоему варианту событий.

     Они оба замолчали, обдумывая свою невероятную затею, похожую на отрывок из очередного русского сериала про мучения простушек из-за любви к богатому и избалованному парню, неудачную женитьбу, любовников, убийства, заканчивающиеся несправедливо обвиненными в них простушками и закаляющей характер отсидкой в тюрьме, новую святую любовь и счастливый хэппи-энд, где каждому достается по заслугам. Женя не могла поверить в то, что будет работать на публику лишь только ради того, чтобы подтвердить или опровергнуть сумасшедшую догадку о Ксюшином шпионаже ради мести… Но… На что может быть способна брошенная, влюбленная женщина?? Множество ответов на этот вопрос, и все различны…

     Женя с грустью взяла бумагу с УЗИ… Беременна… Радовалась бы, дурочка! Это же такое счастье… А она использует свое крохотное, еще даже не родившееся дитя, чтобы насильно, в который раз уже, привязать к себе Сережу и разыграть его жизнь по своему сценарию… Что за глупая женщина. И Сережа… Женя вдруг посмотрела на него, в сумерках кабинета тщательно изучая его лицо, а в голове ее пронеслись картинки из прошлого… Его пренебрежение, его любовницы, его долгое утаивание о своем браке… Он может и соврать, если нужно… Он всегда делает лишь то, что хочет… Мог ли он?.. Мог ли он?.. Сердце снова сжалось в болезненном спазме, а Сережа, внимательно изучая ее, вдруг подкатился к ней на стуле и, взяв за руки, заглянул в ее противоречивые, фиалковые глаза, тихо и с нажимом проговорив:

     - Женя… Женя, поверь мне. Я не спал с Ксюшей. Я бы ни за что не сделал этого, я бы даже не подумал об этом, и не важно, как долго у меня не было женщины! – он страстно оглядел ее своими яркими, светящимися легким отчаянием и злостью на себя серыми глазами, вдруг подняв по очереди Женину сначала левую, затем правую руку, и поднес к губам, с нежностью поцеловав… Женя вздохнула… Он не сводил с нее глаз, целуя ее руки, пальцы, ладони, не сводил глаз, не сводил глаз… - Я не хочу никакую другую женщину, Женя. – тихо прошептал он, а его взгляд стал медленно темнеть… Женя закусила губу, понимая, что вновь и вновь бесконечно реагирует на его слова, прикосновения, ласки, она сжала его руки своими пальцами, не желая выпускать его, желая слушать и слушать дальше его строгий, уверенный голос… Слушать то, что он чувствует к ней… И желая простить. Простить его, несмотря ни на что… А Сережа наклонился к ней, вожделенно оглядев ее лицо и замерев на губах, и проговорил чуть хриплым голосом:

     - Мне ты нужна… Ради тебя я замутил эту чертовски сложную и муторную схему с переводом активов… Ради тебя я готов на любую чертовщину, а если ты скажешь мне ждать твоего поцелуя еще десять лет… Это будет очень жестоко с твоей стороны и, возможно, я успею умереть, так и не дождавшись… - сатирически добавил он, но, посерьезнев, закончил: - Но я буду ждать, сколько скажешь. Мне никто не нужен кроме тебя. Я люблю тебя. Слышишь? – прошептал он почти ей в губы, и Женя задохнулась, чувствуя, как мурашки побежали по ее коже, а в животе вспыхнул ответный горячий огонек, разливая сладость по всему телу… - А к этому… - он схватил листок с УЗИ и нахмурился, чуть отстранившись от Жени и вызвав в ней приступ разочарования (она-то, дурочка, все надеялась, что он ее поцелует, хотя сама запретила ему делать это). – К этому я не имею никакого отношения. Сроки беременности легко подправить. Неделей больше – неделей меньше, никто ничего не заметит.

     Он нахмурился, посерьезнев, и Женя, которая уже успокоилась и мечтала лишь, чтобы он продолжил свои страстные игры с ней, совсем расстроилась и даже надула губки.

     - И я обязательно выясню настоящую правду относительно этого. Может, УЗИ – просто подделка, и она не беременна вовсе. У меня тоже должен быть козырь в рукаве, если она собирается предпринять что-нибудь. – хмуро закончил Сережа, а Женя вздохнула и слегка улыбнулась, прислушавшись к себе. Не доверяла ли она ему после этого?..

     - Ты мне веришь? – требовательно тут же озвучил ее мысль Сергей, легонько дернув ее за руку. Женя вздохнула.

     - Верю. Я верю тебе, Сережа. – твердо прошептала она, а он облегченно вздохнул и улыбнулся, снова подтянув к себе ее пальцы и игриво и благодарно поцеловав.

     Женя знала о нем не все, знала, что он может быть подлецом и грубияном, подонком, несносным кретином, самовлюбленным эгоистом, лжецом… Но это чувство в его глазах… Мерцающее, сияющее несокрушимой мощью, но такое хрупкое… Это чувство, оно меняет его, делает его слабым и в то же время всемогущим, делает его разрушительным и страстным, отчаянным и рисковым, оно сияло голубым сиянием… И когда оно просыпалось, вспыхивало в нем при ее приближении, при ее присутствии, Сережа был счастлив. Женя чувствовала это. Потому что это все была его любовь. Он любил ее. А значит, она могла ему верить, несмотря ни на какие бумажки и слова.

     Глава 8. «Плюс» (тот самый форум)

     …Женя не думала, что это будет так тяжело. Она вытирала фальшивые слезы, входя в банкетный зал, а от того, какое лицо было сейчас у Сережи, ее сердце колотилось, как безумное. Она с трудом выдохнула и огляделась. Очень многие смотрели на нее или на оставшегося на террасе Сережу, особенно сотрудники «Черного полюса», но как только Женин взгляд падал на светящиеся неприкрытым любопытством лица, все глаза тут же прятались, кто куда… Продолжая сохранять несчастную мину на лице и умирая от желания обернуться и посмотреть на Сережу, чьи отчаянные и откровенно ошарашенные от такой реалистичной ссоры серые глаза все еще преследовали ее, Женя двинулась в самое пестрое место зала, а именно: к своему другу и, по совместительству, шпиону за своими же коллегами Семену, спина которого эффектно вырисовывалась даже на фоне радужных летних платьев женской половины форума.

     Забравшись на стул около барной стойки рядом с ним, Женя снова вытерла мокрые от слез щеки и, наклонившись к нему, с любопытством шепнула:

     - Ну как? Я была убедительна?

     Семен мельком посмотрел на нее и едва заметно ухмыльнулся, отметив возбужденный, сияющий блеск глаз, никак не вязавшийся с размазанной под этими же глазами тушью:

     - Очень. Похоже, ты даже самого Сергея ухитрилась убедить. Видела бы ты его лицо.

     Жене ужасно захотелось улыбнуться, а еще, ей смертельно хотелось посмотреть на Сережу. Она знала, что он смотрит на нее сейчас, она чувствовала… Эта игра выпила из нее все душевные соки. Во-первых, все время приходилось надувать щеки и делать несчастное лицо, что всячески привлекало ее коллег, то и дело норовящих узнать, что случилось, и спасти Женьку от безутешного горя. Во-вторых, и это было хуже всего, она не могла ни смотреть на Сережу, ни подходить к нему, ни говорить с ним… А ей так ужасно этого хотелось, просто до крика! Она тосковала по нему, хоть он и был где-то рядом, она желала быть ближе к нему, ей чертовски не нравилось говорить ему гадости прилюдно, а судя по его взгляду, самому Сереже это нравилось еще меньше. Ее сердце рвалось к нему, душа кричала, жизнь казалось нудной и серой, когда его не было рядом… Жене казалось, будто она одинока… И за всю поездку только несколько грубых фраз, а сейчас вот эта ссора… Женя так вжилась в роль обиженной жертвы за три дня, что умудрилась выдать истерику и даже плач!.. Сережа, наверное, недоумевает на нее или злится…

     Не в силах сопротивляться собственному желанию, Женя быстро обернулась и оглядела зал цепким взором. Никто уже не смотрел на нее: все казались увлеченными каким-то разговором… И тогда она нетерпеливо перевела глаза на него…

     Сережа злился… Просто пылал от злости! Его серые глаза впивались в нее, будто требуя объяснений или хоть какого-нибудь знака, что вся эта сцена действительно была фальшивкой, ничем больше… Тоска, тоска, стремление к нему, ее любовь захватили ее с такой силой, что Женя не удержалась и ярко, игриво улыбнулась ему, чтобы успокоить его, чтобы хоть как-то передать ему, что все в порядке…

     - На твоем месте, я бы так радостно не улыбался, Рыжик. – усмехнулся Сема, выдохнув из легких кальяновый дым и с теплом посмотрев на нее. – Все ж таки, у вас расставание, концы в воду, сабли опущены, крушение надежд и совместного будущего… А у тебя глаза сияют, будто бы он тебе предложение сделал.

     Женя поспешно натянула на себя трагичное лицо и раздраженно прошептала:

     - Знал бы ты, Семка, как мне осточертело изображать вдову на похоронах! Ну что? – жадно переключилась она на интересующую ее тему. – Ты заметил что-нибудь?

     - А как ты думаешь, за совмещение обязанностей основной работы, ну, разработчика, в смысле, и шпионства Сергей Викторович оформит мне доплату в размере тридцати процентов от оклада?? – мягко и весело улыбнулся Карташов, а Женя быстро наклонилась к нему, едва сдерживая веселую улыбку.

     - Ты чего добиваешься, Семен?? Чтоб меня от хохота разорвало прямо здесь, как водородную бомбу?? Давай без шуток, у меня, между прочим, страшное горе – любимый изменил мне с женой, и теперь они ждут второго ребенка. Ну так как??

     - Ну… - Сема пожал плечами. – Все наши точно смотрели на вас. Многие даже улыбались, но ваша ссора была пунктом для обсуждений номер один, это точно… Однако, звонить побежал только Вадим.

     Женька так и осела, уставившись на Сему и пытаясь понять, важно ли то, что он сказал, или же на самом деле Вадим просто вышел из зала по своим делам?..

     - Вадим?!? – прошептала она в изумлении. – Ну, и как по-твоему, он может быть тем человеком, который докладывает Ксюше обо всем??

     Сема чуть прищурился и задумчиво проговорил:

     - Я думаю, тем человеком может быть кто угодно… Но, судя по лицам остальных коллег, они были как бы… впечатлены вашей ссорой… То есть, я хочу сказать, испытывали какие-то эмоции по этому поводу. Одни коварно радовались, Вика с Леной вон, чуть не раздулись от счастья, только лишь не обнялись, другие явно сочувствовали, наверное, в глубине души надеялись, все-таки, что вы с Сергеем будете вместе… А Вадим… Вадим наблюдал без эмоций и очень внимательно. Мне даже показалось, он пытался читать по вашим губам. В его взгляде не было удивления или радости, а был как бы… познавательный или профессиональный интерес. – закончил свои рассуждения Семен и для пущего эффекта добавил:

     - А как только ты пошла сюда, он достал телефон и очень быстро вышел вон в ту дверь. – махнул Карташов рукой в сторону какой-то двери и, приложившись к кальянной трубке, снова вдохнул в себя ароматный дым и с наслаждением выдал:

     - Кальян – просто высший класс! А ну, курни, Жека! Курни, курни! Тебе полегчает сразу, гарантирую!..

     Женька отмахнулась от него, задумчиво глядя на столешницу, где в ровной поверхности, выполненной из какого-то камня, виднелся небольшой, но глубокий скол.

     - Да погоди ты, Семка, с кальяном своим! Мне мозгами пораскинуть надо… Значит, это Вадим…

     - По крайней мере, он демонстрировал самую сильную заинтересованность. – сказал Семен, слегка затуманенными глазами посмотрев на Женю. – А зря ты кальянчиком подышать не хочешь, Жека. Мигом бы твое напряжение как рукой сняло, и может, с Сергеем бы сразу все наладилось…

     - Ах ты!.. – шутливо замахнулась на него Женька, но тут же спохватилась и сделала несчастный вид. Оглядев зал, она поискала глазами Вадима. – Так он еще не возвращался?

     - Оттуда? – махнул Сема куда-то наверх, подозрительно намекая на дом Небесный. – Нет… Как ушел звонить Ксюше, так все, с концами.

     Женя тихо ухмыльнулась.

     - Может, он и не ей ушел звонить вовсе… Так! Где он сидел? Где его место??

     Сема удивленно посмотрел на Женю, нетерпеливо таращившуюся на ту самую дверь, за которой, по словам Карташова, скрылся Вадим, и расслабленно проговорил:

     - Что ты надумала делать, Зяблик?

     - Доиграю партию до конца. – уверенно заявила она, тряхнув Семку за рукав. – Так где, Семен? Давай скорей, пока он не пришел!

     - Вон там, за тем столом. Видишь? Вон, рядом с Дашей из отдела закупок… Через два места от нее… Выдвинутый стул… Увидела?

     Да. Женя увидела. Уверенно спрыгнув со стула, она благодарно провела рукой по Семиному предплечью и, сделав скорбные глаза, думая о несчастных жителях Сирийского города Алеппо, которым пришлось бросить дома и бежать, спасаясь от бомбежек террористов, быстро прошла за тот самый длинный стол, на который указывал Сема, и села не дальше, не ближе, а именно на стул Вадима, налив себе шампанского и залпом выпив, чтобы казаться еще более подавленной, а потом подлив себе еще.

     Так она собиралась привлечь его внимание… Может, удастся разговорить его и услышать что-то очень интересное для себя?..

     - Женя? – удивленно проговорил сзади приятный мужской баритон, и Женя внутренне собралась, с усилием вздрогнув и изобразив неожиданность, после чего обернулась.

     Вадим возвышался над ней огромным йети, загораживая даже свет замаскированных под хрустальные люстр под потолком, а его огромное, квадратнообразное лицо с легким недоумением взирало на Женю через прямоугольные очки.

     - О… о, Вадим Анатольевич… - грустно, слегка дрожащим голосом выдавила Женя, суетливо вскакивая. – Я ваше место заняла?.. Извините… Я… как-то брела, и… Простите мою рассеянность… - Женя сделала вид, что хочет уйти, но Вадим успел схватить ее за плечо и, как она и ожидала, слегка виновато воскликнул:

     - Что ты, Женя, что ты! Я не собирался тебя прогонять ни в коем случае! Садись, садись… Может, чего-то хочешь? – как-то суетливо предложил он, усаживая свое грузное тело на стул рядом с Женей, кажущийся под его величиной просто микроскопическим, и оглядывая стоящие в беспорядке бутылки на столе.

     Женя грустно вздохнула, краем глаза отметив, что телефон, который он держал в своей правой руке, был небрежно брошен на скатерть в очень волнующей близости от нее, и шарики в ее голове закрутились еще быстрее, а пока она размышляла, ее алые губки выдавили несчастное:

     - Думаете, мне теперь хоть что-то поможет? – она с печалью рассмеялась, понимая, что опять очень даже быстро начинает вживаться в роль вдовы при «живом муже», особенно когда в голове крутились фотографии из новостной ленты тех самых беженцев с детьми, что она видела по телевизору.

     Вадим нахмурился и даже попытался удивиться, но Женя злорадно отметила про себя, что у мужчин, специально не обученных этой профессии, актерская игра получается куда хуже… Впрочем… Она могла и заблуждаться.

     - Что-то… случилось? Извини, если это личное, я вовсе не собирался лезть, просто хотел уточнить, может, я могу быть чем-нибудь полезным? Помочь как-то? – Женя посмотрела в его большие карие глаза и с огромным огорчением подумала, что если бы он не шпионил за ней и Сережей для его жены, то казался бы ей почти идеальным… Добрый, скромный, отзывчивый… Не слишком решительный, не слишком самостоятельный, но… Эти качества вовсе не так страшны, как та же жестокость или эгоцентризм, например… И почему он согласился делать это?? Наверняка Ксюша ему хорошо платит или что-то в этом роде…

     Женя вздохнула, спрятав глаза куда-то под стол, и тихо проговорила:

     - Боюсь, вы мне уже ничем не поможете… Если только вы не умеете возвращать время назад... Тогда бы я точно передумала и ни за что не пошла бы на этот «Черный полюс»… Хватило мне и той встречи на парковке…

     Вадим взял шампанское и налил Жене и себе, после чего внимательно посмотрел на нее и, наклонившись, осторожно спросил:

     - Это… это ты из-за Сергея так переживаешь?.. Прости, если не хочешь, можешь не отвечать! – поспешно успокоил ее Вадим, отпив из бокала, а Женя хмуро усмехнулась:

     - Да вы наверняка сами все видели, Вадим Анатольевич, разве есть смысл скрывать или отпираться?? Да… вы знаете… когда женщина начинает встречаться с мужчиной, она всегда рассчитывает, что это надолго, что это те самые отношения, что это любовь… Она ждет восхищения, верности, ухаживаний, рыцарских поступков, нежности… А потом закрывает глаза на грубость. А потом на эгоцентризм. А потом на пренебрежение ею… - Женя полетела на крыльях фантазии, почувствовав, что слезы потихоньку подбираются, что эта фантазия словно напоминает ей о чем-то, словно все, что сейчас происходит, дает ей какой-то знак… И она была искренней. Ой-ей, Женька… Смотри, не заиграйся… - А потом наступает невидимый предел, когда женщина еще надеется, но уже понимает, что эгоцентризма, безразличия к ее чувствам, раздражения и всего остального становится так много, что все хорошее как будто стирается из памяти… А потом наступает измена, Вадим Анатольевич. – тихо проговорила Женька, а по ее щеке побежала первая слеза.

     Вадим хмуро смотрел на нее, расширив глаза, а затем тихо произнес:

     - Я, конечно, не знаю того, что произошло между вами, но… Мне кажется, что измена наступает по вине обоих… Чтобы, чтобы… отношения были крепкими и настоящими, над ними надо работать и мужчине, и женщине… Нужно… Извини, если я лезу, я могу ошибаться, нужно прилагать массу усилий, чтобы сделать счастливым не только себя, но и того, кто рядом. А не просто ждать от другого полного растворения в себе. Ну, это мое мнение, уж прости…

     Женя на секунду замерла, удивленно и даже восхищенно глядя на него. Вадим слегка хмурился, а его глаза отражали какие-то внутренние противоречия и борьбу… Жене показалось, что он говорил, основываясь на личном опыте, и ей стало немного жаль его… Даже очень жаль.

     - Я… я согласна с вами, Вадим Анатольевич. – она отпила из бокала и уставилась в пустоту ничего не видящим взглядом. – Я тоже во многом виновата в нашем разрыве… Но я хотела, чтобы все было правильно… Я не могу заводить отношения с женатым мужчиной! Я не могу брать то, что мне не принадлежит! И… это так подло – отбирать отца у маленького ребенка… Я всему стала виной: несчастью девочки, несчастью ее мамы, возможной потере бизнеса… Я хотела исправить хоть что-то! Я видела, что Сережа решил окончательно уйти из семьи. Я пообещала, что дождусь его, пока он будет разводиться, но между нами ничего не должно быть! Я так не могу, Вадим Анатольевич! – с жаром воскликнула она, понимая, что сейчас работает на честность. Она абсолютно искренне говорила все это, и боль от этих слов была реальной, не надуманной… А Вадим так внимательно слушал, казалось, даже впитывал каждое слово… - И вот, что из этого вышло. Он изменил мне с собственной женой. И она… она… - Женя вдруг уронила голову в ладони и зарыдала, сама не ожидая от себя подобного выпада.

     - Женя! Женя! Перестань, пожалуйста… Женя! – тихо звал ее Вадим абсолютно растерянным голосом, а затем вскочил и, не обнаружив в поле зрения ни одной салфетки, быстро проговорил:

     - Подожди меня, я за салфетками схожу до бара. – и он быстрым шагом пошлепал к барной стойке, а Женька, краем глаза глянув на его удаляющуюся спину, сама не верила своей удаче… Телефон!!! Его мобильный лежал на расстоянии трех сантиметров от ее руки!!!

     Еще раз мгновенно глянув на Вадима, увидев его гигантский силуэт, зависший около пустого бара, где уже не было ни Семена, ни какой-либо другой, не такой психоделической, живой души, схватила аппарат и, продолжая лежать лбом на локтях, сунула его под стол, судорожно нажав на кнопку разблокировки.

     Контакты… контакты… Черт, мобильник был совсем ей не знаком – видимо, какая-то заграничная модель… Он же из Болгарии вместе с Лерой приехал!.. Снова глянув одним глазом на Вадима и заметив, что он смотрит на нее, она опять затряслась в немых рыданиях и вернулась к мобильнику, чувствуя, как сильно колотится ее сердце, до боли долбясь в грудную клетку. Если он что-то заподозрит – это будет полный завал… Ксюша поймет, что ее замысел раскрыт, и… Женя боялась представить, что тогда случится… А вон и бармен подошел… Через секунду Вадим будет здесь!

     Женя листала экраны, на которых были десятки значков с различными приложениями, и, наконец, нашла то, что искала: иконка с зеленой телефонной трубкой – последние вызовы…

     Ловкие, но громкие шаги… Женя нажала на кнопку… Исходящие? Входящие? Непринятые?.. Замелькали какие-то надписи… Мозг отказывался думать в условиях адского уровня адреналина в крови… Исходящие, конечно, дурында, давай скорее нажимай!!!

     - Женя?? – раздался над ней тихий голос, и она дернулась всем телом, как-то умудрившись взмахнуть руками над столом и подбросить его мобильник, словно профессиональная фокусница…

     Телефон с громким стуком упал на пол, а Женя, с неподдельным ужасом воззрилась на Вадима, мысленно думая лишь о том, заметил ли он, что она ковырялась в его телефоне, или нет… Увидела удивленный блеск в его глазах, а губы сами залепетали, чуть заикаясь от ужаса:

     - О… о… П-простите, Вадим Анатольевич, я… я такая нервная в последнее время… Дернулась от неожиданности… Простите!... Мобильник уронила… Я не хотела, я подниму…

     И она потянулась вниз, к телефону, но Вадим опередил ее, ловко нагнувшись и с легкой улыбкой проговорил:

     - Да ничего, Евгения, не переживай ты так! Это же телефон всего лишь, с кем не бывает. – он поднял свой аппарат и, нажав пару кнопок, сунул его в карман. – Я тебе салфетки принес. У тебя лицо… немного… в слезах…

     А Женя его не слышала… Медленно взяв протянутые салфетки, она принялась вытирать черные разводы от туши, а ее мозг стучал и стучал в виски от внезапной эйфории… Ведь когда ее взгляд упал на телефон на полу, она явственно увидела самую верхнюю строчку в папке исходящих звонков: «22-53. Ксюша».

     Барабанная дробь в груди… Успокойся, Женька, успокойся! Теперь ты знаешь точно, теперь ты знаешь наверняка! Нужно грамотно доиграть до конца, он уже почти поверил насчет несчастного разрыва!..

     Вадим внимательно смотрел на нее, а Женя, задушив в себе гордость за свою успешную операцию и бешеное желание улыбаться до тех пор, пока зубы не высохнут, громко всхлипнула и трагически прошептала:

     - Простите меня, Вадим Анатольевич, что я тут при вас расклеилась и свои проблемы еще осветила в подробностях… Вам наверняка неинтересно со мной… Я сейчас… В номер пойду. Спасибо за ваше участие и сочувствие… - Женя поднялась и сильно пошатнулась, схватившись за стол. – Ой…

     - Женя! – Вадим тут же взволнованно вцепился гигантской ладонью в ее плечо, тоже поднявшись на ноги и тревожно проговорив:

     - Ты… тебе плохо?

     Женя слабо улыбнулась, глубоко вздохнув:

     - Не знаю… Нет… Слабость какая-то… Это от шампанского, наверно… Я пить вообще не умею…

     - Я провожу тебя до номера. – слегка неуверенно, но все же утвердительно проговорил он, и аккуратно вывел Женю из-за стола.

     - Спасибо, вы такой хороший. – пробормотала Женя, стараясь периодически пошатываться и висеть у него на руке, чтобы выглядеть максимально правдоподобной.

     - Не переживай ты так. – вдруг сказал Вадим, когда они вышли на широкую лестницу с витиеватыми перилами и синим ковром на ступенях, приглушившим шаги. – Быть может, все образуется… Помиритесь еще?.. Если, ну, любовь у вас…

     Женя грустно ухмыльнулась.

     - Нет… Устала я… Устала любить его. Не могу больше. И тем более после этой измены!.. У его жены ребенок будет! Его… ребенок… Наши отношения обречены. Я окончательно решила – это все. Хватит с нас мучений… Хватит с меня. Столько всего было! Столько пережили вместе… А он все поставил на карту, просто не сумев совладать с собственной похотью… Вы думаете, я могу после этого его простить?? Никогда!! Никогда.

     Женя вела Вадима к собственному номеру, расположенному в конце коридора на втором этаже, и мельком поглядывала на него, видя, как внимательно он прислушивается к ее лепету.

     - Ну а если он… - начал было Вадим, но Женя его прервала:

     - Нет! Мы вернемся в наш город, я закончу все свои незавершенные дела и уволюсь. Не хочу ни видеть его, ни слышать! Я уйду и начну новую жизнь. И в ней не будет ему места. – жестко и решительно проговорила Женя, остановившись у двери с номером 236 и, вздохнув, схватилась за ручку. Ключ от номера она получила на первом этаже, не выпуская Вадима и еще, для наглядности, схватившись за стойку портье, таращившегося на нее с нескрываемым интересом.

     - Ну… может, это и к лучшему. – поддержал ее Вадим, выпуская из рук ее локоть и глядя на нее внимательными, большими глазами. – Ты… ты не переживай, Женя. Все у тебя наладится. Ты очень хорошая женщина… красивая… у-умная… - робко проговорил он, покраснев и уведя глаза в пол. – У тебя все будет отлично…

     - Спасибо вам за все, Вадим Анатольевич. Мне очень нужна была чья-то поддержка… И спасибо, что проводили. Спокойной ночи.

     - Спокойной ночи, Женя. – Вадим слегка поклонился ей и пошел прочь по коридору, а Женя, войдя в свой полутемный номер, хлопнула дверью и ловко заплясала «яблочко».

     *** «Минус»

     Сережа плавал в чертовом океане сумасшедшей злости, преспокойно утопая в нем и даже не пытаясь хоть как-то спастись из этого шторма. Его сердце горело в груди, пульсация была непередаваемо огромной, он бы зарычал, если бы мог, но… Слишком много вокруг любопытных глаз. Черт побери, это же были настоящие слезы!.. В ее глазах… И говорила она так искренне… Сережа помнил, как пылали ее щечки, как светились в отчаянии и злости ее глаза, как обида хлестала из нее ядерной волной… А вдруг?.. А вдруг она в глубине души все же не до конца верит ему???

     Сережа со злостью стукнул кулаком по перилам, посмотрев на море… Уже начинало темнеть. Последний, маленький кусочек солнца потух где-то вдали, между небом и землей, как потухло воспоминание о ее игривой, мимолетной улыбке… Сережа тяжело облокотился о перила, глядя на медленно движущуюся куда-то морскую гладь… В этом море царил полнейший штиль… А в его душе бились лед и пламя. Ее голубое платье… Он помнил его тихий, манящий шелест… Ее рыжие кудряшки… Как давно он не касался их! Вечность, не меньше. Ее голые плечи… Сережа вздохнул, понимая, что начинает нервничать… И этот запах… Ее запах… Сирень… Он дышал бы им дни и ночи, он бы умер за одну только возможность ощутить его в своих легких! Стереть границы, переступить черту… И чтобы ни одна слезинка больше не скатилась по ее щеке!

     Сергей нахмурился, вспомнив, что Женя рядом с ним никогда не весела по-настоящему… Может быть, чувства к нему и впрямь слишком большое испытание для нее?? Ну да, а как иначе? Сначала она узнает о его семье, затем брачный договор, затем эта афера и, наконец, ложь о беременности Ксюши якобы от него! Разве в нормальных отношениях так бывает? Она несчастна. Оттого и плачет… И эта боль в ее голосе!..

     Сердце Сережи сдавило еще сильнее. Он убил бы себя, если бы мог, лишь за один только проблеск разочарования на ее лице. Она не должна мучиться, она должна быть счастлива! И он все сделает для этого… Все, что угодно…

     Ему так ужасно хотелось увидеть ее, что он аж зубами скрежетал. Сережа должен убедиться, что между ними все хорошо, он должен пойти к ней…

     «Нельзя… Вдруг кто-то заметит?» - крикнул его внутренний голос, но море шумело, а последний красный луч исчез в быстро наползавшей темноте, луна светила все ярче, озарив террасу, людей и здание великолепного отеля бледно-голубым, и сил на то, чтобы быть так далеко от Жени, не было… Сережа хотел к ней… Плевать на эту луну, с укором глядящую на него большим, желтым глазом, плевать на все игры на свете! На жену, на шпионов, на запреты и риски… Сережа резко повернулся и посмотрел на окна отеля – она где-то там… Он не знал, где. Или она могла быть в зале… Но вряд ли осталась бы. Логичнее ронять слезы в одиночестве и полутьме уютного и тихого номера, чем в толпе сочувствующих глаз и рук, которые с жаром требовали подробностей, а потом легко обсуждали, как далеко отлетела бы голова козла-Минаева, если со всей силы рубануть по ней гильотиной…

     Сердце стучало, жар разливался под кожей… И Сережа стремительно полетел в зал, гонимый одной лишь единственной, неотвязной мыслью – увидеть ее, поговорить с ней, услышать ее голос…

     В зале все еще было шумно: народ продолжал веселиться и отрываться, ничто сейчас не могло испортить им радость, ничто не волновало их… Заботы, дрязги, дела – все осталось в России. В Турции же были лишь свобода и полное растворение в удовольствиях.

     Конечно, здесь ее не было. Но Сереже надо было знать, в каком номере она поселилась, а главное – с кем, чтобы этот «кто-то» случайно не прознал об их чудесном плане…

     За одним из дальних столиков сидел Семен, но Сережа с такой бешеной нелюбовью и ревностью относился к нему за почетное звание «близкого друга» Жени, что категорически не захотел подходить, тем более, что глаза Карташова напоминали две лупы для радужных оболочек, а канапе, которое он очень долго пытался съесть, все время тыкало его в нос шпажкой, так что Сережа даже представить боялся, что он услышит, обратись он к нему за нужной информацией.

     Зато у Жени была еще и подружка, его вторая секретарша Светка, поисками которой Сергей и занялся незамедлительно. Поспешно обходя зал, он нетерпеливо рыскал глазами по столикам, спинам и лицам, припоминая, в каком же она была наряде, но так и не вспомнив, потому что без отрыва таращился лишь на Женю, и хмурился все больше, злясь и злясь на чертову судьбу, но…

     Шанс все же вспыхнул на горизонте ярко-золотым шелком на бретельках и блестящим, длинным ореолом черных волос… Сердце подпрыгнуло в нетерпении: слава Богу! Светка сидела за угловым столиком и о чем-то хихикала с Борисом, одним из конструкторов, который пьяно смотрел больше в вырез ее платья, чем на лицо, но щебетаниям Светы это не вредило.

     Чувствуя какой-то удушающий огонь, Сережа подлетел к Свете и, легонько схватив ее за локоть, поставил на ноги, на секунду увидев удивленный блеск глаз и услышав такое же недоумевающее:

     - Сергей Викторович, что слу…

     - Света! В какой номер заселилась Женя??? – требовательно прошептал он ей на ухо, слегка дернув за локоть, а Света, сделав тут же несчастное, сочувствующее выражение лица, забыв, однако, припрятать любопытное сияние бутылочно-зеленых глаз, тоже тихо прошептала в ответ:

     - А вы помириться с ней хотите, да? Ой, Сергей Викторович, я так хочу, чтобы вы с Женей снова были вместе!! Я всем говорю, что вы такая пара классная! Женька, она же…

     - Света!!! – зашипел ей в ухо Сережа, взбесившись от того, что целая минута умчалась в пустоту, потраченная не на Женю, а на какие-то пустые разглагольствования, и с новой силой тряхнул свою легкомысленную секретаршу, требовательно шепотом проорав ей в ухо:

     - Говори, в каком номере Женя!!! Света, немедленно!!!

     - В 236-ом. – шепнула обиженная Светка, надув нижнюю губу, а Сережина душа уже устремилась вверх по лестнице, туда, где за тонкой дверью была она… она… прекрасная, нежная, неземная, чертовски… горячая… Мгновенно взволновавшись, Сережа на секунду вернулся мыслями к Свете и уже более спокойно шепнул:

     - Кто с ней живет, знаешь?

     - Знаю, конечно. – весело хмыкнула Света, озорно стрельнув глазами. – Я живу.

     Черт, вот это удача! Ликованию Сережи не было предела.

     - Так. Короче, слушай меня внимательно. – командным тоном проговорил он, пристально глядя в любопытное Светино лицо. – У портье возьмешь ключ от 306-го. Это мой номер. Переночуешь там. Все поняла?

     - От триста шестого… Да, ага, поняла, Сергей Викторович! – с готовностью проговорила Света, озарившись какой-то подозрительно понимающей улыбкой, а пониманию ее, видимо, не было предела. – Ой, а… а это же люкс? А-а… а как же вы?.. Ну, то есть…

     Сережа раздраженно закатил глаза, теряя терпение и очень дорогие собственные тормоза для нервной системы.

     - Что тебя не устраивает?? Купить тебе другой номер? Этажом выше? Или что???

     Света расширила глазищи и поспешно замотала головой:

     - Да нет, нет, что вы, Сергей Викторович! Я не об этом вовсе… Я, да, ладно, конечно, возьму ваши ключи… А мне точно дадут?

     - Точно, точно, Света, все! Никаких больше вопросов, раз ты все поняла! – нетерпеливо проговорил Сережа и, секунду подумав, строго и серьезно добавил:

     - Скажешь об этом хоть кому-нибудь – и я тебя уволю. Это серьезно, Света. Уволю к чертовой матери!!! – прошипел он, а Светка испуганно шагнула назад, снова надувшись и пробубнив:

     - Да поняла я, Сергей Викторович, не дура… Очень мне надо всем болтать…

     Но Сережа уже не слышал ее. Он ничего больше не слышал, кроме умоляющего крика своего сердца поскорее оказаться там, где она… Эта дистанция в два этажа страшно бесила его… Эта ситуация с фальшивым разрывом пожирала его изнутри, заставляла сумасшествовать… А он сумасшедший. Это из-за нее он такой. Что там Ксюша у нее вызнавала? Как Женя смогла привязать его к себе?? Черт подери, если бы он только знал, в чем суть этой магии… Наверное, объяснение гораздо более тривиально – это судьба. Всего лишь…

     За портьерной стойкой оказался молодой турок в шелковом, расшитом какими-то блестяшками и стеклярусом костюме, ярко выделявшим смуглый цвет его кожи и сухие, но не отталкивающие черты лица, который ковырял зубочисткой в собственной челюсти и лениво смотрел куда-то вперед, на улицу, через стеклянные двери парадного входа.

     Подходя к нему, Сережа зачем-то краем глаза уловил голубое свечение, сочившееся через вход на паркетный пол, и его посетила странная мысль, что луна словно бы сопровождает его, наблюдая за его действиями, и тихо, безмолвно призывает его следовать за ней, подчиниться ей…

     - Ключи от 236-го. – жестко проговорил Сергей с самым наглым видом, хлопнув рукой по стойке, и турок выплюнул зубочистку, резво засунув свой нос в какие-то бумаги, а затем подозрительно уставившись на Сергея взглядом черных-пречерных глаз.

     - Я не могу, господин. – виновато проговорил он. – В номере 236 проживают две женщины, и только им я могу выдавать ключи… А вы не женщина. Вы – мужчина. – резонно обосновал он по-русски с ярко-выраженным акцентом, но довольно грамотно с точки зрения правил нашего языка, и Сережа раздраженно вздохнул, едва держась от того, чтобы не прыгнуть за эту стойку и не взять заветный ключ из шкафчика за спиной этого уродыша, припечатав по дороге его лицо в его же чертовы записи.

     - Так… Я еще раз повторяю: ключи от 236-го!!! Живо, парень, ну??? – прошипел он, угрожающе наклонившись к нему и нависнув над ним всей своей самоуверенностью и мощью.

     Турок чуть шагнул назад, а его глазки боязливо забегали по сторонам, наверное, в поисках охраны. Чуть дрожащим голосом он проговорил:

     - Я не могу, господин! А если та девушка… - он глянул в записи, - Светлана Гон… Гочи… Гончарова, - справился парнишка с ужасно сложной Светкиной фамилией, - придет и потребует ключ? Что я ей дам, когда вы, господин…

     - Дашь ей от моего. 306-го. Она в курсе. – строго проговорил Сережа, а турок нахмурился, но вибрация его поджилок оказалась сильней, а потому он снова затараторил:

     - Нет, господин, нет, нет, а вдруг начальство узнает?.. Нам не положено мужчин к женщинам пускать… Нет, нет, не могу, уволят меня…

     Сережа глубоко вздохнул и, сунув руку в карман, не церемонясь, вытащил оттуда пачку евро и, бросив за стойку, снова требовательно повторил:

     - Ключи от 236-го. Быстро!!!

     Наконец, Сергей снова смог взять курс на Женин номер, сопровождаемый счастливым, даже обезумевшим от количества бабок взглядом парнишки из-за стойки, и теперь перед ним оставалась лишь одна преграда – хлипкая, тонкая дверь, отделяющая его от ее лица, ее глаз, ее аромата сирени…

     Легко взбежав на второй этаж, Сережа, периодически оглядывая пустой коридор и отчаянно желая, чтобы никому в голову не пришло появиться там именно сейчас, пролетел прямо туда, где в лунном свете из расположенного рядом окна блестела заветное число 236…

     Остановившись перед ее номером, он лишь на мгновение замер, чувствуя, чувствуя предательское волнение… Она там… Одна… На всю ночь… Женя… его мечта. Его любовь. Отметив, что его рука слегка подрагивает, и ощущая начинающийся жар, Сережа вставил ключ в замок и… приоткрыл дверь.

     Комната была погружена во мрак, не считая лунного свечения, исходившего от открытого окна… Женя была там. Сережа задохнулся, глядя на нее жадным, ненасытным взглядом… Она сидела на краешке кровати, вытянув ноги и что-то просматривая в своем телефоне.

     Сережа вошел и захлопнул за собой дверь, оставив их вдвоем… Только вдвоем… Женя резко обернулась к нему, и ее глаза в удивлении и радости расширились. Она вскочила на ноги и подбежала к нему, на ходу нежно воскликнув:

     - Сережа?? Ты как вошел?? Откуда у тебя ключ?? Ты не представляешь, что я узнала!!! – радостно воскликнула она, улыбаясь…

     А Сережа ничего не мог ей ответить. Он застыл, восторженно оглядывая ее полутемный силуэт, ее прекрасное лицо, ее улыбку, губы… Лунный свет на секунду скользнул по ее щеке, а глаза словно светились в темноте… Сияли… радость… Она правда рада, что он пришел?.. Его сердце стучало все сильнее, сможет ли он еще стоять вот так рядом с ней в этой комнате, слыша ее голос, ощущая ее близость, ее тепло, ее… запах…

     Он шагнул к ней, чувствуя, что начинает сходить с ума, чувствуя, как рвется наружу то, что так долго сидело взаперти, что выжигало его внутренности дьявольским паяльником… Ее глаза слегка расширились… Она ощутила, все поняла… Сережа никогда не испытывал столько нетерпения, столько вспышек внутри себя, одна лишь секунда…

     - Сережа… - прошептала она, а ее ладошки прижались к щечкам… Она вздохнула, легонько оглянувшись, и неуверенно проговорила:

     - Я все узнала… Это… это Вадим следит за нами… Я подсмотрела в его телефоне последний вызов… Он звонил ей сразу после нашей ссоры…

     - В телефоне? – тупо переспросил Сережа, дыша все тяжелее и не понимая, наверное, ничего, потому что… потому что…

     Выдох… Его руки скользнули в ее легкие, шелковистые кудряшки, притягивая ее к себе с сокрушительной потребностью, а губы нашли ее губы… Выдох… Взрыв, взрыв, взрыв!!! Он целовал ее, да, он целовал ее, целовал так, будто никогда в жизни не целовался вообще ни с кем, его сжигало изнутри, он дышать не мог, а она так трепетала, что ее нежные, горячие губы подрагивали…

     Ее руки вцепились в его рубашку, с невероятной силой прижав к себе, к ней, к ее телу, Сережа чувствовал ее, он ласкал ее с таким безумством, будто она была всей вселенной для него… А она и была всем для него… Ее волосы… Он жестко потянул за них, она задохнулась, тихо застонав и посмотрела на него невероятным, сияющим взглядом… Красивая… Восхитительная… Желанная… Сережа грубо провел рукой по ее щеке, не контролируя себя, не имея сил на то, чтобы быть нежным… Его пульс выдавал двести ударов в минуту, он страшно, до безумия, до смерти желал ее, и он не знал, что с ним будет, если она прогонит его…

     Женя крепко держалась за его рубашку, он ощущал напряжение ее рук, он ощущал ее дрожь, а в ее взгляде что-то плясало… В сумерках он не мог разглядеть, он лишь прижимал ее к себе, слушая ее тяжелое, взволнованное дыхание… Прислонившись лбом к ее лбу и вдыхая ее запах, вдыхая полной грудью сиреневый, божественный, кружащий голову аромат, он прошептал ей в губы, едва дыша от страсти:

     - Женя… Что это были за слезы?.. Мы же договорились… Договорились, что просто разыграем ссору!!! Почему ты плакала??? Ты… ты не веришь мне?..

     Женя вдруг поспешно замотала головой, а ее ладошки прошлись по его груди к шее и выше, к щекам, покрытым легкой щетиной.

     - Сереж… Сереженька… Ты что такое говоришь?.. Я верю, верю тебе, верю, конечно! А слезы… ну, мы же договаривались сыграть реалистично! И у нас получилось, я же все узнала, я…

     - Женя… - выдохнул он и, лаская ее шею, ее волосы руками, не имея сил остановиться, не имея сил ни шага назад шагнуть, чувствуя, как лопается от переизбытка напряжения каждая ненасытная мышца его тела, хрипло и жестко закончил:

     - Никогда! Слышишь… Женя… Никогда больше не делай так!.. Я чертовски…

     - Разозлился? – виновато шепнула Женя, теснее прижавшись к нему, а он вдруг закрыл глаза и, теряя контроль, откровенно признался впервые в жизни:

     - Испугался…

     Она поцеловала его… Ее руки снова потянули его за рубашку, а Сережа зарычал, набросившись с поцелуями на ее шею, плечи, щечки, он мечтал об этом, как же он ждал этой возможности! Сиреневый запах дурманил ему голову, его руки становились все настойчивее, ее кожа горела, он целовал ее и целовал, ее губы… Мягкие, пылкие, она отвечала ему, ее дыхание сводило его с ума… Снова поцелуй – и она вдруг отстранилась…

     Расстояние… Между ним и ей… Сережа разозлился, нахмурившись, а в душе его разверзлась отвратительная яма ужаса… Она смотрела на него, а он думал лишь о том, что будет делать, если она вдруг решила прогнать его… Но ее взгляд вдруг изменился, призывно осветившись изнутри, она прикусила губу… Так озорно, так чертовски… желанно… Сережа так и уставился на нее, готовый забиться в конвульсиях, если она сейчас же не вернется в его объятия, а Женины руки нежно скользнули за ее спину, и он услышал… как расстегивается молния ее платья.

     Обезумев от любви, от желания, от сумасшедших взрывов внутри себя, Сережа схватил ее и, развернув к себе спиной, вдохнув снова аромат ее волос, сам медленно расстегнул ее платье… Легкий шелест… Невероятное волшебство… невероятное, восхитительное, сказочное! Лунный свет скользнул по ее стройному телу, по кружевному белью… Сережа прижал ее к себе, жадно целуя ее шею, бесясь на то, что он сам еще одет, и сгорая от ее мягкой, бархатистой кожи… его руки неистово прошлись по ее животу, оставляя за собой целые батальоны мурашек, Женя прижалась к нему, откинув голову ему на грудь, часто-часто дыша и подрагивая, а ее маленькая ручка схватила его ладонь и повела ее выше, к груди…

     Взрыв, взрыв, снова вспышки во всем теле, Сережа развернул ее к себе и, опять поцеловав самым горячим поцелуем на свете, грубо схватил ее и понес на кровать.

     Луна заглядывала в окно номера 236, освещая белоснежные простыни своим серебристо-голубым, холодным светом, частички этого света выхватывали из сумрака комнаты двоих, которым не было дела ни до кого в этом мире, которые шептали друг другу любовные признания, соединив два дыхания в одно, соединив две души в единую, лунную дорожку…

     Луна беззастенчиво глядела, как Сережа заставлял Женю конвульсивно хвататься за подушки, сжимая их в своих ладонях, как она вскрикивала, выгибаясь навстречу ему, как ее кожа горела от его ласк… Она металась, не в силах сопротивляться наслаждению, находясь на грани безумного завершения, она стонала и вздыхала, а он… Он наслаждался ею.

     Сережа никогда не испытывал ничего подобного… Раньше он ласкал женщину лишь потому, что это было нужно, зная, что необходимо сделать, чтобы заставить ее легко отдаться ему… А теперь… Глядя на ее совершенное, потрясающее тело, целуя ее восхитительные, нежнейшие бедра, такие манящие, что он сам постоянно был на грани, страдая от перенапряжения, но не имея сил остановиться, все время глядя на нее, следя за ее покрасневшими, слегка приоткрытыми губами, впиваясь в ее вздохи и стоны, умирая от счастья, наблюдая ее реакцию и понимая, что из-за него, это из-за него она сейчас чувствует что-то невероятное в себе, Сережа только сейчас, наконец, познал, для чего происходят занятия любовью.

     Ее мурашки по коже от его прикосновений вгоняли его в экстаз, ее ручки, горячие, ласковые, возвращающие иногда его лицо к себе, чтобы со всей любовью этого мира поцеловать самым чудесным поцелуем на свете, делали его безумцем… Ее голос, звавший его… шептавший ему, как она сильно любит, был подарком самым желанным на свете…

     И Сережа готов был ласкать ее вечно, пусть бы не кончалась никогда эта ночь… Но она… Женя, его Женя, вдруг с силой потянула его на себя и, умоляюще посмотрев в его черные-пречерные от безграничной похоти глаза, шепнула ему со всеми чувствами этого мира:

     - Сереженька… Сережа… Я не могу больше… Я не… могу… - ее тело задрожало, и Сережа, с напором набросившись на ее губы, понял, что он на вершине, что он по-настоящему счастлив… И теперь пора… Она ждала его.

     Невозможно сказать, на что похоже максимальное сближение людей, которые любят друг друга. Луна лишь наблюдала, как прелюдии перетекли в процесс, самый долгожданный для них обоих, и как переплелись тела в вожделенном танце синхронных движений… Как мир исчез, оставив их двоих в полночной тишине, как их взгляды говорили гораздо больше, чем могли передать губы, как взаимные движения рук лишь добавляли искр в электрический ток двух соединившихся, разноименных зарядов… И не было сил для остановки, и нет больше преград, потому что для настоящей любви не существует Китайских стен, а есть лишь испытания для упражнений сердец, для проверки на прочность, на верность, на преданность и умение отдать все в обмен лишь на этот самый взгляд, который дарит надежду, который вдыхает новую живую воду в старое русло, рождая в ней истинный смысл нашей жизни.

     *** «Минус»

     Женя спала, лежа на боку к нему спиной. Сережа приподнялся на локте, понимая, что просто не может спать рядом с ней, не может потратить ни секунды на сон, когда она, такая нежная, такая уязвимая и такая притягательная, лежала рядом без какого-либо намека на одежду.

     Ее кудряшки блестели в лунном свете, в беспорядке разметавшись по подушке, ее тонкая шея, плечи, часть ровной спины были открыты и мерно вздымались от ее дыхания. Сережа любовался ею, чувствуя, что снова готов повторить все, что происходило двумя часами ранее. Да… он помнил каждую мелочь… Каждый вздох, каждый сладкий стон, каждое прикосновение…

     Удивительно, но Женя даже в такой миг наивысшей близости была искренней и оставалась собой. Она отвечала на каждую ласку, на его грубости, на его поцелуи, она глубоко дышала, растворяясь в своих ощущениях… Но Сережа всегда помнил, что в ней был вызов, сопротивление, борьба, желание максимальной отдачи… Она не могла позволить ему всегда вести ее за собой, она играла с ним, заставляя его кровь вскипать до предела, и этот огонек… в ее глазах… Сережа улыбнулся, ощущая все возрастающее в нем новое желание…

     Она переворачивала его на спину, целуя своими нежнейшими, восхитительными губами, сжигая его кожу ласковыми ладошками… Она тоже следила за ним, наблюдая, что именно приводит его в самое максимальное удовольствие, и целовала и ласкала его именно так… Но он не мог позволять кому-то доминировать над собой, Сережа был так устроен… А потому он вновь возвращал ее на спину, вновь брал контроль в свои руки и вновь заставлял ее жарко шептать его имя и умолять притормозить хоть чуть-чуть…

     Но он не мог тормозить. Ночь закончится, наступит утро, и ему придется уйти, оставив ее одну в этом номере… Снова придется играть рассерженного и убитого горем от разрыва, виноватого тореро, снова придется держать ее на расстоянии… А он теперь и представить себе не мог этого кошмара без содрогания… Сергей хотел быть с ней каждую секунду. Он мечтал лишь о том, как снова ощутит своим горящим, изможденным телом ее трепещущее, нежное, прекрасное, как снова сможет доводить ее до беспамятства ласками и разными словами, которые он шептал ей, и как снова сможет взорваться вместе с ней вулканом наслаждения, ощутив, как ее ноготки оставляют огненные следы на его спине…

     Он вздохнул, глядя на ее плечи с необузданным вожделением и понимая, что снова начинает переполняться нетерпением. Сережа наклонился к ней и, не способный совладать с собой, начал покрывать поцелуями ее шею и плечи, жадно глядя на все остальное и мечтательно ожидая того, что будет, когда она проснется. Женя слегка пошевелилась и улыбнулась, а ее рука под одеялом потянулась и ласково погладила Сережу по бедру… Он вздохнул, ощущая, как кровь разливается по его телу обжигающей лавой желания и, легко развернув ее к себе, требовательно поцеловал ее в сонные, горячие губы, инстинктивно проведя рукой по ее щеке к шее и ниже, к груди…

     Женя улыбнулась, открыв глаза и вздохнув.

     - Сереж… Ты чего?.. Сереженька…

     Вспышка внутри… Ему так нравилось, когда она называла его по имени! Как же ласково… как же… чувственно…

     - Женя… - прошептал он, прикоснувшись губами к ее шее, безумно желая услышать снова ее стон и почувствовать ее трепет… Шея… Плечи… Ключицы… Грудь… Ее пальцы скользнули в его волосы, конвульсивно сжав их, Сережа услышал вздох… Голова поехала кругом… - Женя. – он на мгновение вернулся к ее губам, горячо поцеловав ее нижнюю губу и слегка прикусив, почувствовав, как она порывисто вздохнула… Мощный огненный толчок… - Не спи, Жень. – выдохнул он почти повелительно, и Женя улыбнулась… Нежно так… Ярче солнца, ярче радуги, ярче отгоревших вдалеке зарниц… Ее руки скользнули по его груди к животу, и Сережа сам не удержался от тяжелого вздоха… Она же его с ума сведет, она же его уничтожит! Невозможно так чертовски зависеть от кого-то, так чертовски желать чьих-то ласк…

     А света луны становилось все меньше, луна уходила, уступая место горячему, соленому рассвету, который не остудит сердец, а лишь разведет на время, но это время можно пережить, можно пережить все, помня о ее поцелуях… Помня об этой ночи и о том, как она…

     - Я тебя люблю, Сереженька, я тебя очень люблю, Сережа… Сережа… Дорогой мой, любимый, единственный… - шептала она, пока он в неистовстве целовал ее, сжимая руками ее бедра, пока он сходил с ума, внимательно вглядываясь в ее лицо и мечтая сделать для нее еще что-нибудь… Еще что-то, чтобы она была самой счастливой… Самой счастливой на земле! Поцелуи, дыхание, движение, - все слилось в едином порыве любить ее, лишь ее одну, лишь только, чтобы она никогда не уходила, чтобы всегда любила его, сгорала только с ним, обнимала только его и дарила всю себя лишь ему… Никогда ничего для него не было дороже и нужнее этого дара…

     Движения все быстрее, ее кожа пылает, дыхание все чаще… А рассвет наступает, осветив комнату лазурным блеском, бросая на их обнаженные тела огненные лучи, не щадя их эмоций, не отвечая их мечтаниям, не прислушиваясь к их вздохам… Жарче, жарче… Сережа лишь смотрел на ее щечки, ощущал лишь ее, слушал стук ее сердца… Он держал ее в своих объятьях, он сжимал ее со всем собственничеством этого мира, он жадно целовал ее влажные, подрагивающие губы, он любовно таращился на такие родные, прекрасные черты лица… Ресницы, веснушки, носик…

     - Красивая… - прошептал он, удивившись, что сказал это вслух, а она посмотрела на него своим особенным взглядом, сладко застонав… - Женя, Женя… - шептал он, ощущая, как она выгибается навстречу ему, как подгоняет его, как ее пальцы ласкают его спину, впиваясь ноготками в кожу, - Женя… Женя… Я тебя тоже люблю, люблю чертовски, я по тебе с ума схожу… Ты моя… моя, понимаешь? Навсегда моя… моя Женя…

     Ее тело дрогнуло, жар поднялся до наивысшей отметки, бедра конвульсивно сжались, и он почувствовал, ощутил… Она вскрикнула, сжав его изо всей силы в объятьях, и он вспыхнул и взорвался вместе с ней, умирая от наслаждения, умирая, умирая, умирая… Навечно отдавая ей душу и сердце.

     Рассвет вступил в свои права, и Сережино настроение стало ухудшаться. Он знал, что нужно уходить. Но чтобы уйти от нее, ему требовалось, по меньшей мере, парочка здоровенных вышибал, чтобы с боем вытащить его отсюда. В номере стало совсем светло, а он все обнимал ее, лишь глядя в ее глаза, любящие, фиалковые, нежные, и иногда целуя в губы, ощущая ее ладони на своей груди…

     Этот момент стал для него всем: его началом, его новой жизнью, его дыханием, его путеводной звездой. Теперь он знал, как нужно жить, теперь он знал, ради чего ему жить. Мы должны жить не ради денег, бизнеса, удовольствий или мирового господства. Не ради признания миллионов, не ради того, чтобы что-то кому-то доказать. Не ради побед. Не ради свершений. А ради любви к тем, кто рядом. Ради любви к тем, кто любит нас, кто связан с нами, кто зависит от нас. Женя, Настя… И, да. Сережа понял это. Ради любви ко всем людям. Ради прощения и добра. И он постарается. Постарается стать лучше… хотя бы постепенно.

     - Сереж? Может, поговорим о Вадиме, пока есть возможность? – с легкой улыбкой спросила она, не отрывая от него глаз и продолжая гладить Сережину щеку. Сережа резко нахмурился, посмотрев на часы на своей руке – единственный предмет гардероба, оставшийся на нем. Время подбиралось к завтраку, а это значит… Что у них не более часа. Тратить этот час на разговоры о Вадиме Сереже хотелось меньше всего, но… До завтра возможности может и не представиться, а на работе то авралы, то проблемы, то бесконечные совещания в компании все с тем же Вадимом, а еще дебильный папочка со своим фирменным скепсисом и бензопилой сарказма…

     - Ладно. – хмуро кивнул Сережа, взяв ладошку Жени в свою руку и поцеловав. – Поговорим об этом шпионе долбаном… Ух, как бы я ему вмазал хорошенько!..

     Женя хихикнула и озорно посмотрела на него.

     - Не сомневаюсь. Но пока не надо – это делу не поможет.

     - Так как ты узнала, что это он? Что там за история с телефоном? – с любопытством и некоторой ревностью, которую Сереже еще пока не удалось обуздать, спросил он, а Женя просияла и радостно воскликнула:

     - О-о, это было так… круто!!!

     А дальше Сережа с нескрываемым восторгом слушал о Женином небольшом приключении с актерской игрой наивысшего качества и наглым проникновением в Вадимов мобильник… Правда, его очень отвлекали собственные волнующие эмоции по поводу ее манящих изгибов, вырисовывавшихся под одеялом, и ее ножки, бедро которой ласково терлось о его бедро, но в общем и целом, основную мысль о том, что его Женя, как всегда, оказалась на высоте, он все-таки уловил.

     - …а потом он довел меня до номера, я ему по дороге раза три намекнула, что не прощу тебя ни за что в жизни, и что теперь мне один путь – из «Черного полюса» да подальше, чтобы тебя никогда не видеть, и… Ты бы видел, как он меня слушал! Словно студент на последней лекции перед экзаменом, где препод подробно освещал все самые главные моменты, которые нужно изучить, чтобы получить пятерку! Ну и вот. – закончила Женя, раскрасневшись, горящими глазами глядя на Сережу, а тот, с трудом переключившись с неприличной темы на предмет разговора, задумчиво нахмурился, проговорив:

     - Мда… Ну, в общем-то, я не удивлен. Вадим был нашим с Ксюшей одноклассником, был влюблен в нее или что-то в этом роде… Бегал все за ней, а она его на дух не переносила, хохотала над его неуверенностью, лошком называла… Быть может, он до сих пор что-то чувствует к ней? На него похоже… И ради нее он мог на это пойти. – порассуждал Сережа, а Женя изумленно расширила фиалковые глаза, воскликнув:

     - Да ты что??? Ну тогда это многое объясняет! В разговоре с ним мне показалось, что у него в жизни была какая-то трагедия, связанная с невзаимной любовью… Он что-то говорил про то, как нужно вдвоем работать над отношениями и что если работа происходит лишь с одной стороны, то это все гиблое дело… А тут вон, оказывается, что… - она задумчиво посмотрела в окно, и в ее взгляде мелькнуло сочувствие и даже жалость. Сережа немного рассердился: он-то к этому подкаблучнику жалости ни капли не испытывал. – И что теперь будем делать?

     Сережа легонько пожал плечами и погладил Женины волосы.

     - Будем ждать. Если ты действительно убедила Вадима, что бросила меня окончательно, то Ксюша должна что-то предпринять. Я думаю, она возобновит развод… Вернемся домой, и там видно будет. Что делать с активами пока не ясно. Если она в курсе перевода средств… то наверняка захочет тоже внести свою лепту в эту историю… Может быть, даже через Вадима как-то. Посмотрим. Но одно я знаю точно: мне нужны доказательства, что этот ребенок не мой. Тогда у меня будет перед ней преимущество, и я смогу, если что, нажать на нее, в случае если она сама не возобновит развод. Только вот как их достать?..

     Женя повернулась к нему и, обняв его за шею, тихо, но уверенно шепнула:

     - Мы что-нибудь придумаем, не волнуйся, Сереж. Я помогу тебе.

     Сережа не удержался и снова поцеловал ее, настойчиво, жадно, вновь понимая, что каждый поцелуй с ней – словно новое дыхание, словно бы первый, тот самый, настоящий, как когда-то давно он поцеловал ее в секретарской… Тот поцелуй он будет помнить, наверное, до конца своих дней… Именно тогда, в возрасте тридцати четырех лет, имея за плечами девятилетний брак и огромное количество многочисленных женщин и интрижек с ними, он понял, что впервые за всю свою пустую жизнь влюбился до беспамятства, до умопомрачения, до дрожи в коленях…

     И сейчас, целуя ее сладкие губы, он чувствовал все то же самое, за одним лишь исключением, что она теперь принадлежала ему, что ее кожа теперь помнит его губы, его руки, что ее дыхание, ее сердце и душа теперь в его руках без остатка…

     - Сереж… Сережа… - шепнула она, понимая, что температура его тела снова поднимается, и нежно погладила его по плечу. – Тебе идти надо. Сейчас народ на завтрак пойдет… Кто-то может заметить…

     Сережа требовательно и умоляюще заглянул в ее нежные, игривые глаза и, снова настойчиво поцеловав ее, шепнул ей в ответ:

     - Пятнадцать минут. Никто ничего не заметит.

     Категоричный тон, ее бархатистая шея, его рука нежно заскользила от ее груди и ниже, ниже, ниже… Женя взволнованно вздохнула и, полностью подчиняясь, закрыла глаза, отдавшись чувству.

     *** «Плюс»

     Вот теперь игра в несчастную, убитую разрывом с любимым человеком девушку действительно превратилась в сущий ад. Не смотреть на Сережу, не улыбаться, не выказывать того, что она действительно чувствовала сейчас – это была самая настоящая проверка на прочность.

     Самолет вылетал днем, и Женя очень радовалась, что после завтрака все остальное время она могла провести в номере вместе со Светой, которая, как пиявка с симпатичными глазками и милым личиком, терроризировала Женю насчет прошлой ночи и того, что у нее было с Сергеем. Жене пришлось соврать ей для дела, что Сережа якобы приходил просить прощения, но она его прогнала, и ему пришлось ночевать в другом номере, на что брюнетистая пиявка заявила, что Женька дура, потому что, судя по безумным глазам дерганного Минаева, который чуть не выбил кулаками из нее информацию о Женином номере номера, скорее всего, ее бы ожидала лучшая ночь в жизни.

     Света немного ошиблась. На самом деле, у Жени была не просто лучшая ночь, а САМАЯ лучшая, шикарная, восхитительная, чудесная ночь в жизни, и она, как наркоман, хотела еще и еще, постоянно испытывая разряды огня внизу живота, только лишь подумав о его поцелуях и руках…

     Измаявшись от собственных, пожирающих изнутри все органы, эмоций, Женя с трудом дожила до самолета, и облегченно вздохнула лишь тогда, когда им на пару с Карташовым и какой-то бабулькой из другой фирмы-участника форума достались билеты в самом хвосте аэробуса, и она, все-таки, стала иметь возможность улыбаться, поскольку все остальные коллеги, включая Сережу и Вадима, конечно, сидели где-то впереди нее.

     Женя глядела в иллюминатор, наблюдая, как сменяются под ней разной формы облака, пока самолет не поднялся еще выше и не попал в густую облачность, а в душе ее цвели цветы…

     Каждый поцелуй… Она помнила каждый!.. Каждый взгляд… Как же он смотрел на нее! Он считывал ее эмоции, он управлял ее желанием, он доводил ее до безумного крика, когда желание начинало граничить с болью, она не могла дышать, все ее тело лишь следовало за его руками, вспыхивая там, где он дотрагивался, и превращаясь в ожог там, где были его губы…

     Женя заулыбалась, не в силах сдерживаться, и посмотрела на свои пальцы: они подрагивали, охваченные мелкой дрожью. Она до потемнения в глазах, до белых вспышек, до танцующих кишок снова желала его, и сейчас, в этом самом самолете, ее живот снова скрутило огненным лассо, а щечки загорелись…

     - Подруга, видела бы ты себя. – тихо хохотнул Семен, и Женя мгновенно очнулась и взяла себя в руки, стыдливо прикусив губу и быстро посмотрев на друга, оглядывающего ее своим фирменным веселым и очень теплым взглядом.

     - А что со мной такое? – наивно и глупо переспросила она, тщетно пытаясь заставить мышцы лица сдвинуть щеки обратно, чтобы стереть дурацкую улыбку.

     - Ну, ты выглядишь, как сексуальный маньяк, выбирающий новую жертву и тщательно подготавливающийся к встрече с ней. – спокойно выдал Семка, а Женька тихо прыснула в кулак, поражаясь проницательности друга.

     - Да, Семка… Ты прямо знаток тайных желаний! Только жертва уже выбрана. Осталось лишь подобрать время и место для нападения. – мечтательно проговорила Женя, а перед ее взором снова замелькали вожделенные отрывки из ночи волшебства.

     - Только не в офисе, Зябликова, там народ, он может и не понять. Тем более, Вадим Анатольевич частенько к директору шастает. – с умным видом серьезно посоветовал Семен и рассудительно заметил:

     - А вообще, секс пошел тебе на пользу. Ты как будто… м-м-м… стала еще привлекательней. Такая розовенькая, улыбчивая…

     - Прям как младенец. Осталось только зубы растерять. – снова хихикнула Женька, а потом, понимая, что ее безграничное счастье рвется наружу сумасшедшим весельем, цыганскими песнями, грузинской лезгинкой, итальянской оперой и выпученными глазами, строго наказала другу:

     - Так! Семка, прекращай меня смешить! Я грустной должна быть, у меня несчастье, в конце концов, а ты…

     - Ага, ночка короткой оказалась…

     - У-у, все, я – спать, разбудишь, когда прилетим. Чао, бамбино, сеньор!

     - Желаю тебе сладких снов в объятьях Сергея, Жека! – не унимался Карташов, поддразнивая Женьку, и та действительно закрыла глаза, снова погрузившись в свои воспоминания и продолжая предательски пылать.

     Но по-настоящему расслабиться и оторваться в своих сумасшедших мечтаниях и счастливом, летающем на крыльях любви расположении духа Женька смогла лишь дома, где никому не пришло бы в голову подозревать ее в излишней улыбчивости, поскольку дома она улыбалась почти всегда.

     Уже лежа в полутемной комнате в своей кровати под аккомпанемент тихого посапывания Полины и тщетно пытаясь заснуть, она будто услышала его шепот, его игривые словечки, его признания в любви, и почувствовала тонкую, нудную, растягивающую жилы в разные стороны, тягучую и болезненную тоску по нему и холод, понимая теперь, как невообразимо прекрасно быть с Сережей, с человеком всей ее жизни, как будто с его присутствием к ее сердцу добавлялась какая-то важная часть… И ей в ее постели без него было ужасно холодно и одиноко… Да, одиноко…

     Наверное, пришло время покинуть этот дом… Родительский дом, атмосферу дружной и теплой семьи, самых лучших в мире родителей, любимую сестренку, с которой они делили комнату долгих одиннадцать лет… Ей всегда было комфортно возвращаться в родную квартирку, под мамино крыло, в веселый бедлам и детские крики, где за стенкой всегда что-нибудь бурчал добрый друг Игорек…

     А теперь, лежа в одиночестве и глядя на свет фонаря, пробивший себе рыжую полоску света на потолке, Женя ворочалась и понимала, что ей этого всего теперь уже недостаточно после вчерашнего дня. Для нее наступает новый этап, переломный момент вошел в ее двери, новая жизнь, очередной нулевой километр… И пришло время оставить прошлое, оставить эту одинокую кровать ее детства и идти туда, куда звало ее сердце, куда рвалась ее душа, к нему, к нему, к Сереже… Чтобы целовать его, чтобы прижиматься к нему щекой, чтобы любить его, отдаваясь без остатка, чтобы дарить ему свое тепло, то самое, которого ему так не хватало в жизни, и за которое он стал совершенно другим, вознеся ее, Женю, на вершину и раскрывая перед ней все карты, думая впервые в жизни не о себе, а о ком-то другом… И наконец, чтобы вступить в новый статус… Стать хозяйкой очага, стать матерью… Матерью его ребенка. Ради этого можно пройти через любые испытания! И вот, момент пришел. Принципы сломлены, попытки держать его на расстоянии были сокрушены лишь одним его взглядом, когда он вошел в ее номер…

     И Женя поняла тогда, что момент наступил. Она полной грудью ощутила, как разлетаются прочь последние сомнения в ней, как она, наконец-то, смогла принять ситуацию, принять и смириться с ней… И именно в этот миг она ощутила, что полностью готова к новому шагу, именно сейчас, не раньше и не позже. Они оба готовы. И Женя не жалела об этом ни единой секунды. Нужно быть с тем, кого любишь. Нужно ценить каждый миг с любимым и наслаждаться им, а если сделала выбор, то нужно следовать новой дорогой, не цепляясь за прошлое, не прикрываясь ничем, иначе… Иначе не нужно было принимать таких решений. И Женя глубоко дышала, глядя на оранжевые полоски на потолке, а в ее ушах был его голос, а на ее теле были его руки, а на губах – его поцелуй…

     Глава 9. «Минус»

     В отличие от Жени, Сереже было гораздо легче поддерживать раздраженное, нервное и чертовски злое выражение лица вплоть до того момента, как он, наконец, оказался в собственной квартире, поскольку ярость и бешенство из-за всей этой долбаной игры с собственной женой и ее верным псом Вадимом так и перла из него наружу, даже коллеги осторожно обходили его стороной, не желая попадать под горячую руку. Из-за этого идиотизма он не мог находиться рядом со своей Женей, из-за этого идиотизма он даже не мог держать ее за руку, не мог смотреть на нее, не мог целовать ее каждую минуту и секунду!!! И теперь вот он вернулся домой, в свою просторную, хорошо обставленную трехкомнатную квартиру без нее, чувствуя жуткую тоску по ней, ощущая болезненную хандру и глубокое одиночество…

     Сережа слонялся по пустому дому весь вечер, не зная, как ему отвлечься от мыслей о ней, как занять себя, чтобы прошлая ночь не всплывала в его мозгу как поплавок, который никакой трехкилограммовой щукой не утопишь, чтобы желание коснуться ее не сводило его с ума… И хуже всего было то, что ему пришлось опять лечь спать одному, в свою просторную, но теперь уже не кажущуюся теплой постель, как это всегда было раньше… До того, как он познал магию совместной ночи.

     Сережа злобно ворочался с бока на бок, пытаясь заснуть, но тщетны были его попытки, поскольку ее обнаженный образ накрепко засел в его голове, заставляя все мышцы его тела напрягаться до максимума, а кровь и мозги – кипеть и кипеть, не переставая… Ее голос, ее шепот словно были здесь, в этой темной, обесцвеченной спальне, ее тепло, ее горячая кожа словно бы опять касались его тела, а ее губы целовали его со всем чувством ее прекрасного сердца…

     Час шел за часом, Сережа ворочался, злился, пылал, ругался в голос, пару раз ударил кулаком в подушку, бесновался, смотрел телевизор, два часа убивал немцев в компьютерной игре, ходил на кухню за новой порцией коньяка, снова ложился в постель, снова вспыхивал, как фитиль, проклиная свою подвижную нервную систему и просто сдыхая от того, что не может получить сюда свою Женю насовсем, чтобы никогда ее больше от себя не отпускать, и, наконец, когда лунный свет вдруг неожиданно заглянул в его окно, осветив складки на сбившемся от постоянных метаний одеяле, Сережа вздрогнул, вспомнив тот самый луч, что упал на ее щеку в турецком отеле, и обессиленно откинул голову, смирившись со своим поражением и позволив прошлой ночи завладеть его мысленным взором окончательно… А когда часы пробили пять утра, он, наконец, заснул крепким сном.

     Проснувшись в половину восьмого и раздраженно швырнув вопящий телефон, подававший ему сигналы о том, что через полчаса, вообще-то, начало рабочего дня не только у тех, кто мирно и спокойно как-то живет без Жени Зябликовой в своей квартире, но и для генерального директора ЗАО и ОАО «Черный полюс» Сергея Викторовича Минаева в том числе, Сережа с трудом открыл засыпанные не просто песком, а настоящей известковой пылью глаза и абсолютно солидарно кивнул мысли о том, что на один день «Черный полюс» может легко пойти к черту, но…

     Женя, Женя, Женя придет к восьми утра на работу, Женя придет, а значит!..

     Сережа вскочил и со всех ног рванул в ванную, проклиная себя за то, что позволил себе, что называется, «спать так долго».

     Через десять минут одетый, побритый, выглаженный и почти бодрый Минаев уже стучал зубами в своей машине, вслух «подгоняя» ее, чтобы она быстрее согрелась, и с новым приступом печали вспоминая +32 градуса Турецкого воздуха, хорошо контрастирующего с уральским -3 в конце октября. Снега, что удивительно, еще не было, а был лишь иней вдоль бордюров и на темно-зеленой, жухлой и скисшей траве, а еще наблюдались застывшие в кривые зеркала лужи и серый, пустой и безжизненный пейзаж переходного к зиме времени года.

     Нетерпеливо поглядывая на тахометр и желая приехать раньше Жени, чтобы поймать тот момент, когда она придет, Сережа плюнул на все на свете и вырулил с парковки…

     И как раз в этот момент зазвонил его телефон. Сережа нахмурился и вытащил мобильный из кармана. Его лицо озарила победная ухмылка: Ксюша. Ну что ж. Попробуем «попасться» на этот крючок.

     - И чего тебе не спится в такую рань? – недовольно проговорил он в трубку, а Ксюша язвительно хмыкнула:

     - Это ты так узнаешь о здоровье матери твоего будущего второго ребенка? Не очень-то вежливая форма, Сережа.

     - Это не мой ребенок. – гневно проговорил Сережа, а Ксюша раздраженно рассмеялась:

     - И ты еще продолжаешь это отрицать??? После той шикарной ночи, о которой ты якобы «не помнишь», и даже после УЗИ?? Кстати, как тебе?? Понравилась фотография??? Ничего, через пару месяцев получше сделаем, там и пол ребенка определить можно будет… А как твоя рыжая отреагировала, кстати, что ты собираешься вновь стать папочкой?? – с дьявольской усмешкой издевательски прощебетала она. – Когда я ей сказала об этом, мне показалось, она слегка расстроилась…

     - Это не мой ребенок, Ксюша! – повышенным тоном повторил Сережа, начиная жутко злиться и агрессивно прыгая из ряда в ряд, чтобы успеть приехать к заводу хотя бы за пять минут до начала рабочего дня. – И мы оба это знаем. А что касается моих отношений с Женей… Не трать на это свои последние нервы и не забивай пустую голову лишними проблемами, потому что я ее верну, я сделаю все, чтобы мы снова были вместе, ты поняла??? Сделаю ВСЕ!!! – гневно прокричал он в трубку, услышав в ответ радостный хохот.

     - Ты глупец, Сереженька! Женщины такое не прощают, идиот! Они не прощают дурацких, никому не нужных измен, особенно если после них рождаются дети!!! Так что вряд ли она тебя простит когда-нибудь, если только она не полная беспринципная дура…

     - Как ты?? – гневно прорычал Сережа, заезжая на парковку перед зданием завода и выискивая подходящее для его «Экстрейла» место. – Вот что, Ксеня. Еще раз повторяю: мои отношения с Женей тебя не касаются!!! А простит она меня или нет – решать ей, а не тебе! Но ты не беспокойся, я найду способ доказать ей, что это не мой ребенок, даже если мне придется дождаться его рождения и сделать тест ДНК на отцовство!!! Ты поняла??

     - П-ф-ф, Минаев, не будь придурком! Твоя рыжая девчонка не будет ждать тебя так долго! Это просто смеш…

     - Ты за каким чертом ПОЗВОНИЛА, КСЮША?!? – бешено громыхнул Сережа, взвинтившись до предела и мечтая поскорее бросить чертову трубку и отправиться к своей Жене… а точнее - на работу.

     Ксюша вздохнула и сладким голосом пропела:

     - Не волнуйся, Сереж. Будет и на твоей улице когда-нибудь праздник… Возможно, кто-то даже устроит твои похороны лет так через пятьдесят, если не одумаешься… Одиночество – пренеприятнейшая штука. А вообще… Минаев, я тут обмозговала всю ситуацию и решила, что ты мне больше не нужен ну… ни за какие коврижки. Наш второй ребенок и наша дочь Настенька, от которой, я надеюсь, ты еще не открещиваешься, обойдутся без такого подлого говноеда и самодовольной мрази, как ты, а значит… тянуть с разводом больше не в моих интересах. Поэтому я решила возобновить судебный процесс, и заседание состоится, как и планировалось, пятого ноября. И уж пожалуйста, Сережа, постарайся особо не упрямствовать, я хочу избавиться от тебя как можно скорее, и пятого числа, я надеюсь, все и закончится. Твоя фирма и весь остальной бизнес переплывут ко мне… Загородный дом, квартира… Насчет машины еще подумаю: мне никогда твой «Экстрейл» не нравился… А может, и ту квартирку, в которой ты сейчас живешь, прихвачу… - размечталась Ксюша, злорадно хихикая. – А ты, наконец, станешь свободным, как и мечтал все эти годы!!! Вот же кайф, правда??? Так что готовь картонные коробки для будущего жилья, Сережка, и жду тебя пятого ноября в Октябрьском суде! Пока, милый! – и она бросила трубку.

     - Гадина. – тихо процедил Сережа, закрыв глаза и стараясь успокоиться, потому что… потому что все шло, как надо. Ксюша продолжает развод!!! Черт, это же прекрасная новость! А это означает, что пятого ноября он, скорее всего, освободится от нее раз и навсегда! Всего через каких-то полторы недели!..

     Сережа вышел из машины и, глянув на часы, заспешил в свой кабинет, пребывая в прекрасном настроении и расположении духа. Развод продолжается, Женя придет с минуты на минуту!.. Жизнь начинает налаживаться… Осталось только решить, что делать с активами за эти полторы недели. Продать Лере, как и планировал? И вопрос с отцом Ксюшиного ребенка и реальным сроком ее беременности… Если отцом может быть кто угодно, то настоящий срок беременности он должен как-то узнать! А может, там и беременности-то нет никакой, и эта бумажка с УЗИ – обыкновенная фальшивка…

     Так рассуждал внутри себя Сережа, пребывая в невероятном оживлении от того, что теперь ему есть, куда двигаться, и быстро рассекая воздух по пути к своему кабинету, с небывалым дружелюбием желая доброго утра всем своим коллегам, которые такого милого лица на нем еще никогда не видели и даже с опасением ждали природных аномалий по этому поводу, но Сереже ни до чего не было дела теперь.

     В секретарской было еще совсем пусто и холодно: лишь мерно жужжала кофемашина и радио играло какую-то веселую песенку. Сережа включил свет и ушел в свой кабинет, скинув пальто и засев за ноутбук, принявшись с нетерпением ждать, когда придет его Женя.

     Часы медленно тикали, Сережа открыл ящик с входящей корреспонденцией и, как и ожидал, обнаружил в нем более ста входящих писем, набившихся за четыре дня его отсутствия. Но ни одно письмо не откладывалось в его голове, он пусто смотрел на экран, внимательно прислушиваясь к шумам снаружи кабинета и загипнотизировано таращась на маленькие циферки в углу экрана… Восемь… Восемь ноль одна… Восемь ноль две… Сережа хмурился, испытывая сумасшедшее нетерпение и почти физически ощущая, как от ожидания останавливается его сердце. Где же она? Где же она??? Восемь ноль три… Напряженный, недовольный взгляд на дверь кабинета, словно бы эта дверь была во всем виновата…

     Восемь ноль четыре… И наконец, его слух уловил едва слышный звук хлопнувшей магнитной двери, и по коридору застучали самые родные и самые долгожданные каблучки на свете… Сережа так и уставился на дверь кабинета, улыбаясь, как последний дурак, и думая, что в скором времени, если он хоть как-нибудь не успокоится, состояние свихнувшегося от любви к Жене идиота его окончательно доконает, а сердце, как будто уже раскрыв объятья, неслось ей навстречу, долбясь все сильнее и сильнее…

     Быстрые шаги завернули в секретарскую, и Сережа с наслаждением услышал пиканье включаемого компьютера, какую-то возню, а затем скрип дверцы шкафчика для верхней одежды… Ожила секретарская, озарившись ее светом, получив заряд ее нежной, теплой и такой сильной энергии, будто бы даже в кабинете Сережи стало гораздо теплей… Шорох, затем быстрые шаги в его сторону… и Сережа, умирая от нетерпения, вскочил и полетел к ней навстречу, подгоняемый всем своим взволнованным, трепещущим нутром, едва успевая за бегом собственной, устремившейся к ней души.

     *** «Плюс»

     А Женя всего лишь застряла в ужасном столпотворении в центре города, стиснутая со всех сторон автомобилями различных марок и размеров и обеспокоенная тем, что за следующим поворотом дороги эта пробка, похоже, не кончалась, а тянулась все дальше и дальше, липкой паутиной опутав все улицы и улочки их городка. Женька, конечно, ничего не подозревала о каком-то сумасшедшем и не очень здоровом раздражении Сережи по поводу того, что она слегка опаздывала, но зато сама ужасно переживала из-за вероятности того, что, прилетев в секретарскую на крыльях тоски и любви, не успеет и одним словом с Сережей перемолвиться, потому что, как это водилось на «Черном полюсе», после восьми часов утра перед кабинетом директора, как перед дверями благотворительной столовой, вытягивалась очередь из страждущих, несчастных, расстроенных и озадаченных сотрудников, с жаром восклицавших по поводу тех или иных трудностей в работе, иногда с применением слов ненормативной лексики, но все-таки, будучи обществом вежливым и культурным, ругаясь шепотом.

     После старательных, надрывных рывков в стаде железных коней, двух желтых сигналов светофора и одного выезда на встречную полосу, Женьке и ее желтолицей «пташке» все же удалось доставить себя на парковку к зданию завода, и вот она уже бегом ворвалась через проходную в три минуты девятого, рассекая воздух и шлепнув пропуском по турникету с такой силой, что он чуть не разлетелся на кусочки, а потом еще был страшно медлительный, лязгающий лифт, где Женя в гордом одиночестве и сладком предвкушении, что, наконец, сейчас она войдет в любимую секретарскую и сможет увидеть любимого Сережу, мысли о котором звездами вспыхивали в ее мозгу и в сердце каждую минуту, одергивала свое темно-зеленое, облегающее фигуру платье из плотного трикотажа до колена, пытаясь пригладить особо распушившиеся кудри в более-менее приличную прическу и, в конце концов, просто отдышаться, потому что гордым и романтичным девушкам не пристало бегать со всех ног за всякими там мужчинами.

     А в четыре минуты девятого она уже вихрем, или, точнее, сиреневой розой ветров ворвалась в секретарскую, где уже горел свет, а значит… значит… Сердце радостно прыгнуло в груди, и Женька чуть не рассмеялась вслух от своего счастья: он здесь, здесь, здесь! Как будто месяц его не видела… А ведь только позавчера была эта ночь… Испытывая дрожь нетерпения, Женька пикнула кнопкой включения компьютера, за секунду скинула, как попало, сапоги и обулась в туфли, а сама яростно прислушивалась, не звучат ли уже какие-нибудь деловые голоса из Сережиного кабинета… Вроде бы тихо… Куртка – скорее в шкаф, быстрый, придирчивый взгляд в зеркало (эх! Все равно уже ничего не успеешь исправить!), и ее сердце, ее душа, ее замерший в груди вдох устремились навстречу к нему, а точнее – к двери его кабинета…

     Но не успела Женя и за ручку двери дернуть, и дурацкую счастливую улыбочку с лица прибрать, как дверь сама рывком отлетела, и Женька на секунду замерла, глупо и восторженно таращась влюбленными глазами на своего самого красивого, самого лучшего, самого желанного в мире Сережу…

     Его серые глаза нетерпеливо и жадно вперились в ее лицо, на секунду замерев в ее взгляде, изучая его, наслаждаясь им, впитывая его всеми силами… Женя даже не успела вздохнуть, не успела ничего сказать, как Сергей быстро оглядел секретарскую и ту часть коридора, что отсюда была ему хорошо видна, а затем мгновенно схватил Женину ладонь и без слов втянул ее в кабинет.

     Женя выдохнула, умирая от счастья, а в ее ушах уже громыхнула резко и со всей силы хлопнувшая дверь, а его руки уже грубо и страстно прижали ее к стене, а губы с самым непреодолимым исступлением поцеловали ее…

     Ей показалось, что в ее желудке взорвались целые залпы салюта, как на День города… Она с таким невероятным трепетом и сумасшедшим удовольствием прижималась к нему, будто бы это было ее единственным спасением от смерти, а Сережу ничего не могло остановить… Он грубо и ненасытно целовал ее, зарываясь руками в ее кудряшки, прижимая ее к стене все сильнее и сильнее, даже не пытаясь обуздать свою горячую энергию…

     По телу Жени побежали электрические заряды, она скользнула руками по его груди за спину, усиливая его напор на себя и не веря в то, что от поцелуев и объятий можно испытывать столько счастья, столько трепета, столько тепла внутри и горячего, ответного солнца…

     Его губы скользнули к ее шее, а рука горячо прошла по ее телу к бедру, оказавшись под платьем и с неистовым вожделением заскользив все выше и выше, вызывая невероятные вспышки внизу живота и целую толпу мурашек…

     Тяжело вздохнув и услышав ответный вздох, Сережа огненно шепнул ей на ушко, горячо лаская и сжимая ее бедро своей ладонью:

     - Почему ты так долго не приходила??

     Женя на секунду открыла глаза, с нежным удивлением поймав на себе его желанный, страшно потемневший взгляд, и, ласково проведя по его гладкой щеке рукой, с улыбкой шепнула:

     - Ты чего, Сереж? Я же всего на пять минут задержа…

     Снова поцелуй, он не дал ей закончить, его рука с силой сжала ее бедро, а вторая ласкала шею, пока он жадно целовал ее, пока растворялся в огненной лавине на ее губах… Женя дрогнула, не в силах удержать сладкий стон, вырвавшийся из горла, и, задыхаясь и понимая, что в ней все гудит, шумит, стучит и пожирает ее дьявольским пламенем, быстро-быстро зашептала, впившись ноготками в его спину:

     - Сережа… Сережа… Стой, тормози, тормози… Мы не можем здесь…

     Его мышцы напряглись до предела, тело было настолько горячим, что Женя умирала от нехватки кислорода и разочарования, что они сейчас в этом дурацком кабинете, где каждый может войти в любую секунду, в том числе и Вадим, а не где-нибудь… на другом конце планеты, а она так соскучилась по нему за это время, что прошло с тех пор, как он последний раз поцеловал ее в том номере, в Турции!!! Сережа, кажется, тоже очень соскучился, потому что тяжело дышал, обнимая ее все сильнее, словно боялся выпустить из рук, вновь и вновь лаская ее, будто только об этом он и мечтал последние двадцать четыре часа, рука на бедре все выше, все настойчивее…

     - Я думал о тебе всю ночь. – шепнул он, и Женя чуть не свихнулась, жадно вдохнув воздух и понимая, что спирали внизу живота сейчас задушат ее, издеваясь над ее беспомощностью…

     - Я тоже, я о тебе… тоже… - чувственно шепнула она в ответ и почувствовала, как Сережа вздрогнул и очень сильно напрягся, на миг замерев, словно прислушиваясь к себе… Женя догадалась, конечно, что это было, а потому потянулась и очень нежно поцеловала его в губы, проведя рукой по его щеке и с сумасшедшим восторгом ловя на себе его взгляд…

     Сережа вздохнул, тоже погладив ее по полыхающей алым румянцем щечке, а затем любовно, словно очарованно прошелся своими темными, серыми глазами по ее лицу, по ресницам и веснушкам, по носу и к губам, и тихо, безапелляционно проговорил:

     - Поехали вечером ко мне. Я не могу без тебя, Женя.

     Женя закусила губу и на миг закрыла глаза… Как же она мечтала услышать это! Как же хотела быть с ним и дни, и ночи напролет!.. Это же сказка… старая, волшебная, чудесная… Она открыла было рот, чтобы сообщить ему, что поедет с ним хоть на край земли, но… В коридоре фирмы что-то стукнуло, а в Женькином мозгу ярко вспыхнул предостерегающий свет… Она нахмурилась, разозлившись, и с огромным сожалением тихо проговорила:

     - Сереженька… Я очень-очень хотела бы этого, правда, больше всего на свете! Но… нас же могут увидеть! Ты подумай только… - она огорченно вздохнула, встретившись с ужасно разочарованным блеском его глаз. – А вдруг кто-то заметит, что мы приезжаем вместе на работу? Вдруг Вадим случайно узнает, что мы его обманываем?.. Это слишком большой риск! Да и… Да и вряд ли я смогу скрывать то, что ночую с тобой каждый раз… - она виновато улыбнулась и, заглянув в его раздосадованные, противоречивые глаза, почти увидев, как в его океане страсти начинается сильный шторм, поскорее прижалась к нему, положив голову ему на грудь и вслушиваясь в еще ускоренный ритм его сердца. – Ты же понимаешь, по женщине всегда видно, когда она счастлива и получает ту необходимую ей порцию ласки, чтобы сиять. Спроси у кого хочешь! Я уже и так… слишком много улыбаюсь… Не злись, Сереж, не злись пожалуйста, ты только подумай! Стоит ли нам ставить под удар нашу затею?.. Немножко потерпеть надо, ладно, Сереженька? Хочешь, я тебя еще раз поцелую, пока никого нет?? – игриво шепнула она, подняв голову и заглянув в его глаза, и Сережа вздохнул, но Женя так нежно жалась к нему, так тепло гладила по спине своими ручками, что он недовольно и угрюмо кивнул, нехотя признав:

     - Да, наверное, ты права… Риск есть, конечно… Ладно. К этому разговору мы еще вернемся. Звонила Ксюша.

     Женя оживленно расширила глаза и, услышав какой-то шум в коридоре, поспешно, но неохотно вынырнула из его объятий и бросилась оправлять платье и прическу, на ходу с любопытством и нетерпением воскликнув:

     - Правда?!? И что? Что она сказала? Она будет разводиться??

     Сережа внимательно, с огоньком наблюдал за тем, как Женя возвращает все швы платья на свои места, развязно сунув руки в карманы брюк, а затем ухмыльнулся и с торжеством проговорил:

     - Да. Она решила обчистить меня до нитки и бросить умирать в одиночестве, как я и предполагал. Суд состоится пятого ноября. Надеюсь, он будет последним. Мы должны решить все вопросы до конца.

     - Что ты думаешь делать с активами? – слегка возбужденно спросила Женя, не сдерживая своей радости по поводу того, что через неделю ее Сережа, в помощь Небеса, станет свободным, а он, пристально поглядев в ее яркие, сияющие чем-то невообразимым глаза, хмуро произнес:

     - Продам Лере, как и планировал. Она – член семьи. Это единственный способ сохранить «Черный полюс», даже если Ксюша и в курсе этой аферы. Суть в другом. Если она знает, то наверняка притащит документы по ОАО и другие доказательства, заботливо собранные для нее Вадимом, на суд, где, конечно, будут присутствовать и мой, и ее отец, чтобы, как говориться, проконтролировать процесс. А это означает, что у меня должен быть наготове свой туз в рукаве… Я должен как-то узнать правду о ее беременности! – Сережа сложил руки на груди и нахмурился, задумчиво глядя куда-то перед собой. – Если Кроповницкий узнает, что Ксюша забеременела не от меня, то это будет большой удар по его репутации… И появится шанс на некий… компромисс.

     Женя вдруг радостно заулыбалась. Она еще вчера все придумала и буквально мечтала, когда сможет поделиться своей суперидеей с Сережей. Правда, были в ней и кое-какие нюансы…

     - Не волнуйся, Сереж! Я все придумала!!! – счастливо защебетала она, осветившись сияющей улыбкой. – У меня есть идейка, как достать всю необходимую нам инфу! Только она тебе вряд ли понравится…

     И Женя полетела к его рабочему столу, элегантно присев на краешек его кресла и с самым деловым видом открывая один ящик стола за другим в поисках чего-то, а Сережа поднял брови, удивленно и с подозрением наблюдая за ней, и недовольно проговорил:

     - Это почему это она мне не понравится?!?

     - Тот листок с УЗИ еще у тебя?? – проигнорировала его Женя, озабоченно проглядывая бумаги в одном из ящиков.

     - В нижнем ящике стола. Женя! Почему твоя идея мне не понравится??? – снова требовательно повторил Сережа, подойдя и присев на край стола, внимательно глядя на нее со всеми неприятными предчувствиями своей души. – Ты что, опять решила меня бросить???

     Женя уже вытащила смятый, злополучный листок и внимательно его проглядывала, на ходу с хихиканьем проговорив:

     - Нет, конечно, ты что! Так-так… Женская клиника «Белые крылья»… Ломоносова, 145… Ух ты, даже фамилия врача есть! Его… Егорова, кажется… - с трудом разобрала иероглифы врача Женя и вскинула на ничего не понимающего Сережу ликующие глаза. – Теперь дело за малым! Всего лишь проникнуть в эти «Белые крылья» и подсмотреть у Егоровой Н.В. в кабинете обменную карту Ксюши! Если, конечно… - Женя нахмурилась. – Если, конечно, она действительно беременна, и эта Егорова ей не сфальсифицировала справку… Но я сомневаюсь. Врач так подставляться не стал бы. А вот в сроках якобы «ошибиться»… Ну с кем не бывает? Неделей больше – меньше… - Женька вскочила на ноги и схватила все еще подозрительного Сережу за руку. – Остается лишь выяснить, действительно ли Ксюша ходит в эту клинику и когда следующий прием, чтобы точно знать, что настоящая карта будет на столе у этой Егоровой!

     Сережа пожал плечами, насмешливо улыбнувшись:

     - Это проще простого. Я позвоню туда. Мне точно скажут, я же ее муж.

     В груди Жени что-то нехорошо так сжалось от этих слов, и она поспешила убрать взгляд в окно, чтобы Сережа случайно не заметил ее боли, но он, как и всегда, очень внимательно наблюдал за ней и, схватив ее за руку, быстро вернул к себе и легко, но очень убедительно поцеловал ее в губы, требовательно заглядывая ей в глаза и без слов призывая успокоиться. Женя вздохнула и улыбнулась, благодарно сжав его руку и понимая, что эти пустые слова уже ничего не могут изменить. Она украла у Ксюши Сережу, забрав его сердце, забрав его душу, и теперь реагировать на простые слова было верхом глупости… Все глупости, которые можно было, она уже сделала.

     - Супер! Тогда на обед ничего не планируй, нам надо кое с кем встретиться! – она тоже быстро и нежно поцеловала его, выпорхнув из его ауры и такой притягательной и мощной энергетики, и с улыбкой устремилась к двери, а Сережа хмуро и строго крикнул ей вслед:

     - С кем встретиться??? Женя!

     Но ему ответом послужил лишь игривый воздушный поцелуй, ослепительная улыбка и легкий шлепок захлопнувшейся за ней двери.

     *** «Плюс»

     Ровно в половину второго Женя и жутко недовольный мистер «угрюмость» Сережа уже сидели за столиком одной симпатичной, недорогой, но уютной кофейни и с абсолютно разными эмоциями на лице поглядывали на дверь, через которую с минуты на минуту должен был войти «тот самый человек». Женя расслабленно улыбалась, зная, что он точно сможет сделать все, как надо, и не вызвать при этом подозрений, осталось только уговорить его хорошенько… А Сережа хмуро и заведомо угрожающе вглядывался в лица всех входящих и выходящих из кофейни, раздраженно тряся коленом под столом и то и дело бросая ревнивые взгляды на Женю, которая с интересом рисовала узоры трубочкой на пенке своего капучино.

     - Женя, в последний раз спрашиваю – что это за тип??? Это твой сопливый Игорь??

     Женька фыркнула, весело посмотрев на Сережу и улыбнувшись:

     - Нет, конечно! Игорька сразу засекут. У него слишком честное и благородное лицо, которое при любом неправомерном деянии превращается в неуверенно-жалобное. А нам нужен тот, кто с абсолютно наглым видом зайдет к этой Егоровой как к себе домой и выйдет, всеми правдами и неправдами, но, не прибегая к насилию, конечно, разузнав то, что нам нужно.

     Сережа нахмурился еще больше, вслух рассуждая:

     - Значит, сюда сейчас придет какой-то чмырь с бычьим рылом, которого я знаю, а потому-то он мне и не понравится… Погоди-ка! – вдруг осветилось его лицо недовольной догадкой. – Уж не тот ли это баклан с шестого этажа, которому я в морду бил, потому что он, дебил тупорылый, не хотел мне тебя звать?? Женя, это что, он?!? Тот самый… кто он там?.. ВДВ-шник???

     Женя расширила глаза и весело захохотала, откинувшись на спинку диванчика:

     - Васька, что ли?!? Ой, Сереж… - с хохотом еле-еле проговорила она. – Не-е-ет, он слишком… Как ты там выразился? Тупорылый? Мда, он слишком тупорылый для этого задания. А нам смекалистый нужен…

     - Никогда не встречал смекалистых чмо. – отрезал Сережа, а Женя, снова прыснув, ласково погладила его по колену и приложила голову к его плечу.

     - Ты уверен? Ну вот и познакомишься… О, вон он, кстати, идет! Илья! – крикнула Женя, замахав…

     Сережины глаза расширились в неописуемом бешенстве, и Женька даже заметила краем глаза, как сжались его кулаки, желая размазать эту морду в плоское пятно… Потому что в кофейню, развязно размахивая конечностями, входил… Илья Буреломов по кличке Буря собственной персоной.

     - Твою мать, Женя!!! Только не этот питекантроп уродский!!! Нет! Пошли его к чертовой бабушке и попросим кого-нибудь другого… - взбунтовался Сережа с такой агрессией в голосе, что Женька, взглянув на его стиснутые челюсти и убийственный взгляд, даже испугалась за Бурю, который, заметив Женю, уже вразвалочку шел к их столику, сияя очумелой и, наверное, очень обаятельной, как он сам считал, улыбкой.

     - Сережа, Сережа!!! – тихо зашептала Женька умоляющим тоном, схватив его за руку и заставив посмотреть ей в глаза. – Не злись, да, он не самый приятный в общении персонаж…

     - Он – твой бывший парень!!! И этот дебил угнал мою тачку, если ты забыла! – снова вспылил Сережа, а Женя поспешно затрещала:

     - Ну не думай ты об этом, Сереж! Нам он для дела нужен!! Я тебе гарантирую – он точно справится, я его знаю!!! Ну пожалуйста, потерпи, успокойся и веди себя…

     - Прилично?? – с язвительной ухмылкой спросил Сережа, снова испепеляя идущего по проходу Бурю, темно-карие глаза которого уже цепко заприметили Сережу рядом с Женей, а сухое лицо с квадратными скулами разочарованно вытянулось.

     - Сережа!!! – последний раз взмолилась Женя, и Сережа с большой неохотой вздохнул и процедил:

     - Ладно. Но если он будет позволять себе какие-нибудь словечки в твой адрес – я его убью.

     Женя обеспокоенно выдохнула, понимая, что Буреломову, по всей видимости, не жить, ибо без своих «фирменных словечек» он никогда не мог, не может и не будет мочь… И сам Илья это тут же подтвердил, с размаху плюхая свое худое, но крепкое, разодетое в недешевую куртку с пуховым подкладом, модную футболку и черные спортивные штаны с дорогущими фирменными кроссовками тело на диванчик напротив и, весело громыхнув четками, с которыми он, похоже, не расставался, в своей манере воскликнул:

     - Здорово, Женька! А эт че за папик??? – перевел он свой плутовато-развеселый, но очень внимательный взгляд на Сережу, глаза которого угрожающе и насмешливо сузились, готовясь, вероятно, выдать развязному автоугонщику первое предупреждение. А Илья, нисколько не смутившись холодного, искрящегося гневом, пристального взгляда Сергея, продолжал «умно» рассуждать на полкафешки. – Эй, детка, я-то думал, мы с тобой вдвоем посидим, че-кого, поболтаем о старом, на брудершафт выпьем, ну и так далее, и все дела… А потом могли бы и ко мне поехать, крошка, тебе же у меня всегда нравилось, помнишь?? И кроватка не скрипит… А, там правда Жук щас того, отсыпается после ночной смены… Хо-хо! Но его и автоматом по башке не разбудишь, так что он бы нам не помешал… - к великому ужасу Жени выдал на-гора Илья, а Сережа с уничтожающей все живое ухмылкой и мощным нажимом произнес:

     - Закатай губу, уродец. Мы тебя для дела позвали, так что языком лишнего не чеши, я ведь тебе могу его и в трубочку скатать, и в глотку запихнуть, и еще чего-нибудь из твоих же частей примитивного тела тебе туда до кучи сунуть… Так что с базаром поаккуратнее.

     Женя закатила глаза, прекрасно осознавая, что этим, в общем-то все начнется и этим же, скорее всего, закончится, а потому раздраженно проговорила:

     - Сережа, успокойся. Илья, хватит сочинять! Я говорила тебе по телефону, что это не свидание, а деловая встреча.

     - Ну так и че? Че, типа, деловая встреча не может у меня дома закончиться? Ну ты смешная, Женька. Кстати, выглядишь шик, как всегда, секси-шмекси-детка! – снова заржал Буря, с огоньком в шустрых глазах оглядев Женьку с ног до головы, даже ради ног заглянув под столешницу на пару секунд, но не успела Женя и слово вставить, как он снова с откровенным весельем уставился на Сережу и вдруг прищурился, задумчиво проговорив:

     - Стой-ка… Я, кажется, припоминаю этого твоего дядьку… Да, точняк! Это ж я его тачилу тогда спер, а ты мне звонила еще и горланила, чтобы я алые паруса расчехлил и обратно к тебе скорее рыпнулся!!! О-о, крутота! – захохотал Илья, не сводя с Сережи глаз, и Женя отметила, что гнева в ее любимом поубавилось, а вот насмешки и презрения, наоборот, увеличилось вдвойне. – Ну и че, как машинка? Бегает??? Е-е там че-то номер был… Так, киска, ты ж лялякала, что это начальник твой? Типа он с семьей был, да, там баба такая визгливая все дергала телом так смешно… Ну, кстати, с титьками у нее проблем не было, еще бы голосок перековать… Ну как в той сказке, «Волк и семеро козлят», догоняешь?? Так это че получается, Женек, - продолжал вещать Буреломов, а Женька, припомнив о том, что его болтовню даже кляпом не заткнешь, и нужно лишь дождаться, когда, что называется, вся вода вытечет в сливное отверстие, просто откинулась на спинку дивана, попивая кофе и периодически следя за реакцией Сережи, которая, как ей казалось, держалась пока в пределах нормы, - это че… Значит, ты этого папика из семьи увела, что ли??? У той телки стервозной?? У-у-у, ну ни хрена!! Ха-а… Ну ты даешь, малышка, нафиг тебе он вообще нужен??? Так теперь ты… ты его секретарша по всем… пунктам, что ли?? А что, это даже круто!.. Но все равно какой-то он беспонтовый чувак. Грубиян. – на этой веселой ноте словесный понос иссяк, и Сережа с презрением и глубокой, надменной усмешкой проговорил, подняв брови:

     - А из тебя культура так и прет, сынуля. Хорошо, значит, я тебя воспитал, козлик недобитый.

     Женя прыснула, а Буря вытаращил глаза и даже рот открыл, из которого после небольшой паузы вырвалось:

     - Э-э-э… Ты че, шизанутый малость?? Какой я тебе сынуля, дядя??

     - А какой я тебе папик, идиот?? – хмыкнул Сережа, а Илья секунду таращил на него круглые глаза, а потом расползся в широкой ухмылке:

     - А-а-а… Я скумекал, про че ты трешь!.. Так ты не для меня папик, а для Женьки моей! Ты свою рожу-то в зеркале видел? Ты же старый уже! Тебе сорокет вот-вот грянет, не обрадуешься! А Женька, малышечка, еще сочная крошка, молоденькая… Ножки вон, одни чего стоят! Вот не пойму я вас, баб, чего вы с дряхльем всяким в постели делаете?? И нравится вам к шелушащейся коже льнуть??? А может, у них…

     - Та-а-ак! Буреломов, а ну прекращай поток больной фантазии! – хлопнула Женька по столу рукой, и Илья замолк, расплывшись в дурацкой улыбочке. – Мы тебя, вообще-то, для дела позвали, а не твои мозговые анализы и умозаключения выслушивать.

     - Да, и давай договоримся, парень: Женя – не твоя. Она моя. И чтобы больше я не слышал ни про «постельку», ни про кисок, деток, крошек и тому подобных обращений к ней, ясно тебе, имбицил?? Или я твоими «детками» и «крошками» тебе коленные чашечки наружу выверну. Усек??? – прошипел грозно Минаев, и Женька угрюмо вздохнула, а Буря ликующе посмотрел на него, а затем надул фальшиво-жалобные губы и проговорил:

     - У-у, Женька, этот типок очень многого от меня хочет!! Прям невозможного требует, носком своим клянусь! Без деток и кисок, прикинь? Да у него точно крышак слетел где-то, искать надо с фонарем…

     - Фу, все, Буря, надеюсь, что ты выговорился, а теперь давайте уже о деле поговорим, а то обед скоро заканчивается, а мы какую-то чушь только полчаса муслякали и соседние столики развлекали! – раздраженно воскликнула Женька, а Буреломов ей игриво подмигнул и тут же не задержал в себе следующее сообщение:

     - Ну так я только «за», кис… Женек! Ты ж знаешь, Буря за тебя горой! Проси, чего хочешь, все замутим без базара.

     Женя вздохнула и серьезно проговорила:

     - Нам нужно, чтобы ты достал для нас один очень важный документ.

     - Свидетельство о смерти? – тут же на полном серьезе осведомился Буря, а Женя с Сережей ошарашено переглянулись.

     - О смерти? Почему о смерти?? – тупо спросила Женька, а Буря пожал плечами:

     - Ну, у меня братан в похоронке работает. Любому свидетельство о смерти по своим связям забабахать может и даже могилку симпатичную организует, с памятником, че-кого! Вон, папику твоему можем набубенить!

     - Тьфу ты, Илья, не отвлекай меня понапрасну! – возмутилась на него Женька, и тот с хитроумной улыбочкой примолк, что дало ей шанс продолжить:

     - Короче, есть одна женщина. Предположительно, она беременна и посещает женскую клинику «Белые крылья», это на Ломоно…

     - Знаю я эти «Крылья»! – вдруг весело заявил Илья, громыхнув четками и мечтательно улыбнувшись. – Я туда ходил, своих мальцов за денюжку сдавал… А че? Пусть будет больше в мире таких крутых пацанов, как я! Меня-то на всех бабенок все равно не хватит, так те, что в конце очереди, баночкой моей воспользуются – и все чики-пуки будет! Класс, да?

     - Надеюсь, этих женщин предупреждают о твоей генетической аномалии? – ухмыльнулся Сергей, а Буреломов снова выпучил на него свои шарешки-коричневые кружки:

     - О какой еще, нафиг, аномалии?? Ты о чем трынди-брынди гусельки тут несешь???

     - Ну, что у тебя мозг гладкий. Без извилин. Совсем. Очень редкое явление. – серьезно, но с огромной долей сарказма произнес Сережа, а Женя под столом схватила и умоляюще сжала его ладонь, а вслух сказала:

     - Пожалуйста, давайте не будем отходить от темы! Кофейня закрывается в десять вечера, и я бы очень хотела уйти раньше самого последнего посетителя! Так вот, Илюха, женщина эта ходит в «Белые крылья», ее гинеколога зовут Егорова Н.В. В назначенный день ты должен будешь войти в эту клинику, проследить за нашей женщиной, дождаться, когда она пройдет очередной осмотр у своего врача, а потом как-то проникнуть в кабинет и найти ее обменную карту…

     - Чего найти??

     - Обменную карту… - терпеливо пояснила Женя. – Ну, это большая тетрадка такая, в ней пишутся результаты анализов, УЗИ, а также срок беременности… Именно это мы и должны выяснить. Реальный срок беременности этой женщины.

     Илья на секунду стал серьезным, и Жене даже показалось, будто его лицо сделалось по-мужски привлекательным, но новая дурацкая ухмылка все расставила по своим местам, а Илья спросил:

     - Так че, стырить эту карту надо, что ли??

     Женя расширила глаза и быстро проговорила:

     - Нет, нет, ты чего?? Не стырить, а сфотографировать листок с ее УЗИ. УЗИ – это картинка черно-белая…

     - Ну че ты мне про УЗИ рассказываешь?? Я тебе че, совсем шестнадцатибитный, сестренка, УЗИ не знаю? – обиделся Илья, а Сережа победно ухмыльнулся. Женя вздохнула и с укором проговорила:

     - Вот ты все в бутылку лезешь, Илюха! Если бы я считала тебя… шестнадцатибитным, то не попросила бы об этом одолжении!

     Илья вмиг оттаял и, потянувшись через стол и под жгучим взглядом Сережи похлопав ее по руке, миролюбиво проговорил:

     - Ладно, ладно, не дуйся, малышка… В смысле, Женька. Дело твое – раз плюнуть! Считай – уже фотка у тебя! А бабенка-то эта, ну, за которой следить надо, она хоть симпотная телага?? Учти, я за страшными не слежу!

     Женя виновато сморщила нос и неуверенно протянула:

     - Ну-у-у… Это Сережина жена.

     Теперь Илья вытаращился так, что его глаза, наверное, даже из затылка выпирали, а изо рта выскочило новое:

     - Чего-о-о??? Так это за той сисястой горлопанкой последить надо??? Ну и дела!!! А че, Женек… - он вдруг наклонился к Жене и хитро так подмигнул ей. – Истеричка эта залетела, и ты подозреваешь папика своего к причастности??? У-у, Женька, не надо было тебе женатика брать! Они ж на два фронта всегда пашут! Я вот, к примеру, совершенно свободен…

     И не успела Женя и слова сказать, как Сережа тут же тоже выступил с гневным:

     - Ну так что, мозгоклюй, возьмешься за женой моей проследить? Или тебе бабки не нужны? Кстати, сколько хочешь? Только в пределах разумного. Новую квартиру я тебе оплачивать не собираюсь. Или можем дальше посидеть, бред пособирать, только Женю отпустим, пусть домой едет, отдыхает, а мы с тобой останемся, поговорим… Да, пустозвон?? – угрожающе закончил Сережа, а Илья хмыкнул, но руку от Жени, все же, убрал, и с некоторым напряжением в голосе ответил:

     - Да ладно, тебе, мужик, не качу я колеса к Женьке твоей… А дело-то пустяковое, и денег мне твоих не надо. – он посмотрел на Женю, и в его взгляде мелькнуло что-то, что-то очень похожее на теплую ностальгию. – Я Женьке и так помогу, без бабок! Я же ей говорил – впрягусь в любой момент, только звякни, подружечка! Вот ей и потребовалась моя суперсила! – радостно выдал он и снова подмигнул Жене с довольной улыбочкой. – Ты не боись, Женек, сделаем все по высшему разряду! Буря по-другому не умеет… Ну ты помнишь, да?.. – очень-очень «тонко» намекнул он, а Женя, несмотря на дикое напряжение, облегченно вздохнула. Этот точно сможет все узнать. Он без мыла в любую щель пролезет, и глазом не моргнет! Ох, хоть бы все получилось!!!

     - Отлично!!! Илюха, я твоя должница! Только никаких задних мыслей на этот счет, понял?? – тут же предупредила она грозно, а Илья поднял ладони в примирительном жесте. – Мы выясним, когда и во сколько Ксюша отправится в эту клинику и пойдет ли вообще… Но, скорее всего, пойдет, я практически не сомневаюсь… И тогда будет твой выход, Буря! Покажешь свою суперсилу в действии! – хихикнула она, а Буря ухмыльнулся с самым самоуверенным видом и гордо заявил:

     - На то я и Буря, чтобы спасать сладких кисок из полных задниц! И это я не про толстых, смекаешь, рыбка?? Женек, в смысле. Ладно, оке, оке, буду ждать звоночка твоего, Женька, можешь на меня рассчитывать. – он встал и тут же быстро наклонился к Жене и, нагло, с самым счастливым при этом видом посмотрев прямо в глаза Сереже, довольно НЕ тихо проговорил:

     - А если папик твой тебе надоест или какая функция у него барахлить начнет – имей ввиду, красотка, я всегда к твоим услугам!

     - Это у тебя сейчас кое-какие функции барахлить начнут, если не уберешься отсюда через секунду!!! – прорычал в искреннем гневе Сергей, а Буря, хохотнув и быстро поцеловав Женьку в щеку бросил, уходя:

     - До созвона, крошка!! Чмоки-чмоки!! Ха-ха!

     И его спина шустро зафорсила по проходу, а мгновение спустя его наглой, каштановой шевелюры и след простыл.

     - Ну вот! Все прошло отлично! – весело воскликнула Женя, допивая кофе. – Илья достанет фотку УЗИ, будь уверен.

     - Да уж. Действительно «отлично», раз он ушел отсюда живым и даже ни капли не покалеченным. Уродец. – буркнул Сережа, разозленно и ревниво сверкнув глазами на входную дверь, за которой только что скрылся Буреломов, а Женя встала и, ласково потянув Сережу за собой за руку, успокаивающе проговорила:

     - Не обращай на него внимания. Это он тебя специально злил, такой уж у него характер. На самом деле никаких видов на меня он не имеет. Едем? В офисе работа стоит, там без тебя паника, наверное, уже во всех кабинетах.

     Сережа ухмыльнулся и встал, последовав за ней.

     *** «Минус»

     Страшно раздосадованный тем, что в таком несказанно важном деле, как поиск компромата на Ксюшу, будет участвовать этот безмозглый лошпет Буря, Сережа угрюмо вел машину, двигаясь по направлению к клинике «Белые крылья», сосредоточившись в собственной ярости и не замечая, как Женя, сидящая рядом, бросает на него слегка веселые, улыбчивые взгляды и расслабленно подпевает музыке, льющейся из динамиков авто. Несмотря на свою злость и ревность (а он не сомневался, что вопреки заверениям Жени, этот придурок все ж таки ищет возможности к ней подкатить, потому что к ней невозможно НЕ хотеть подкатить… Сам-то он позабыл, как всего лишь год назад считал ее страх какой непривлекательной), Сережа, несомненно, понимал, что попросить кого-то из своих знакомых он точно не мог без риска того, что эта информация вся не сольется на другом конце его женушке, а значит, оставалось… Только довериться Жениному бывшему парню, будь он неладен, автоугонщик чертов… Не имея в запасе никаких иных вариантов, Сережа просто злился на дурацкую ситуацию, понимая, что теперь судьба успешного развода зависит от этой треклятой балалайки Буреломова, а следовательно, надо бы принять ситуацию и сосредоточиться на деле… Ну, или постараться, хотя бы…

     Клиника для женщин «Белые крылья» занимала четырехэтажное здание, выкрашенное, конечно же, в белый цвет и приветственно мигающее красивой вывеской с изображением разлетающихся в разные стороны бабочек. Проехав через чугунные ворота, окаймляющие территорию больницы, Сережа занял одно из немногочисленных свободных мест на парковке и заглушил мотор, задумчиво поглядев на парадный вход.

     Он очень надеялся, на самом деле, что не придется тащиться сюда через весь город вечером, по пробкам, но по телефону ему ничего не сказали, сославшись, что личную информацию о пациентах сообщают родственникам лишь при предъявлении паспорта. Женя вздохнула рядом с ним, и Сережа быстро глянул на ее лицо. Она с каким-то странным, печальным блеском в глазах смотрела на здание, слегка покусывая нижнюю губу.

     - Ты чего? – резко нахмурился Сережа, ощущая, как падает его настроение вместе с ее грустным выражением лица, которое он ой как не любил.

     - Ничего. – поспешно проговорила она и быстро улыбнулась ему. – С-симпатичная клиника… Ладно, иди. Удачи, Сереж.

     С неприятным ощущением тревоги в сердце, Сережа еще раз посмотрел на Женю, а затем быстро вышел из машины и уверенно двинулся ко входу, хмуро обдумывая Женину реакцию. Что это с ней, интересно? Из-за Ксюши, наверное… Из-за всей этой истории расстроилась… Может, не стоило ее сюда брать?.. Но Сережа ужасно хотел провести с ней этот вечер, потому и была разыграна очередная сценка его молчаливого ухода в одиночку, а потом ее трагичное, шаркающее, медленно ползущее шествие на выход из фирмы ровно через 15 минут, чтобы никто не заподозрил, будто они ушли вместе…

     Но времени дальше порассуждать на эту тему у него не было, потому что он уже вошел в кристально-чистое, уставленное белоснежными лавочками для ожидания и мягкими креслами из розового кожзаменителя помещение, стены которого были покрыты ярко-салатовым кафелем все с теми же бабочками, что и на уличной вывеске, а впереди возвышалась стеклянная стойка из белого дерева, увешанная объявлениями, рекламой и картинками детей в животе, самих животов, беременных с животами, а еще фотографиями коробочек и супер-эффективными и полезными витаминами и лекарствами, вокруг которой маленькой змейкой тянулась небольшая очередь все из тех же беременных женщин.

     Отстояв в очереди и наслушавшись болтающих дамочек об отеках ног, маловодии, обвитии пуповиной и разных побочных эффектах от влияния таблеток железа, поглощаемых в несовместимых со здравым смыслом количествах, Сережа все ж таки, наконец, сумел приблизиться к своей цели и оказаться лицом к лицу с худенькой и очень маленькой блондиночкой-администратором в белом халатике поверх голубой рубашки, которая улыбнулась ему самой дежурной улыбкой на всем белом свете, мгновенно скользнув глазами от симпатичного лица, жестких, но притягательных глаз к «Ролексу» и золотым запонкам на запястье руки, свободно лежащей на стойке, и мило проговорила:

     - Добрый день! Чем могу помочь?

     - Добрый день, девушка. – строго и деловито поздоровался Сережа. – В вашей клинике наблюдается моя жена – Минаева Ксения Альбертовна. Мне необходимо знать дату и время ее следующего приема.

     Девушка удивленно воззрилась на него, как бы глазами спрашивая: «Ты чего, мужик, у своей жены спросить не можешь?», и тогда Сережа раздраженно пояснил:

     - Дело в том, что она сейчас за городом, отдыхает в коттедже. Там совсем плохо с сетью, не дозвониться, а я не уточнил перед ее отъездом, когда и во сколько мне нужно привезти ее на прием. Так вы дадите мне информацию, или мне к заведующей сходить? – с легким нажимом проговорил он, а девушка слегка испуганно спрятала глаза в рабочий компьютер и поспешно проговорила:

     - Да-да, конечно… Можно ваш паспорт, пожалуйста?

     Через пять минут Сережа выходил из «Белых крыльев», чувствуя такое победное торжество, будто эти самые крылья сейчас шумно махали за его спиной. Женя сидела в машине все с тем же странным, отрешенным видом, и чувство какого-то сверления в Сережиной груди вернулось в полном объеме. Он сел в автомобиль, и она суетливо улыбнулась, оживленно и с ожиданием посмотрев на него:

     - Ну?? Сказали они тебе???

     Сережа не смог сдержать улыбки.

     - Да. Она действительно беременна и действительно наблюдается у них. Следующий прием будет двадцать седьмого, послезавтра. В 18:35.

     - Отлично!!! – повеселела Женя, искрометно улыбнувшись. – Значит, я звоню Буре и договариваюсь на послезавтра… Все выгорит, Сереж, можешь не сомневаться! Я больше переживала, что до пятого ноября ей не назначат прийти, это могло бы создать нам… некоторые трудности с поиском карты… Врачи часто сдают их в регистратуру, а выдаются они лишь самим врачам обратно, пациентам эти карты не нужны, у них на руках обычно всегда есть дубликаты.

     Сережа кивнул, по-прежнему испытывая какое-то беспокойство по поводу Жениного состояния, и проговорил:

     - Да, нам чертовски повезло. Я отвезу тебя домой. Или… - он внимательно, с огоньком в глазах прошелся взглядом по ее коленочкам и бедрам, скользнув выше, к груди, и еще выше, к губам, которые сейчас так мило и притягательно улыбались, что… - Или можем ко мне поехать. М-м-м? Же-е-еня…

     Его взгляд изменился, наполнившись предвкушающим огнем, а Женя рассмеялась и положила руку на его бедро, ласково погладив по брючной ткани, вызывая лишь ненужную сейчас, в процессе управления автомобилем, ответную реакцию.

     - Нет, Сереж, нет. Мы же обсуждали с тобой возможные риски… Давай подождем чуть-чуть! До пятого числа чуть больше недели, а мне, между прочим, еще предстоит все это время играть слезливое разочарование в жизни, и это после ночей, проведенных с тобой! Ты то ладно, у тебя вечно раздраженное лицо, никто ничего и не заметит, а вот я…

     - У меня вечно раздраженное лицо?? – с удивленным смехом переспросил Сережа, даже никогда не думая о том, какое впечатление он производит на окружающих людей. – Может, ты хотела сказать – профессионально-деловое и задумчивое?

     Тут уж Женька весело прыснула, продолжая гладить его по бедру и вызывать в нем обжигающие искорки своей теплой ладошкой:

     - Не-е-ет, Сереженька, именно раздраженное! Ты не замечал, как люди в коридорах от тебя шарахаются?? Это потому что ты – о-о-очень грозный и страшный тиран, который вечно не в настрое…

     - Да черт с ними, с этими людьми! – выдохнул Сережа, остановившись на светофоре и взяв ладошку Жени в свою руку, чтобы поцеловать. – Поехали ко мне, Женя, поехали, пожалуйста, я не буду раздраженным, обещаю тебе… Хоть каким для тебя буду, ты только согласись…

     Сзади посигналили, светофор – зеленый, впереди уже все уехали, и Сережа, с сожалением выпустив руку Жени, гневно процедил:

     - Твою мать! – и нажал на газ, а Женя рассмеялась и вздохнула:

     - Ты всегда раздраженный, Сереженька… Ну куда вот теперь спешить? Осталось-то всего ничего… Вот после пятого числа, если все хорошо закончится…

     - Ты переедешь ко мне жить. – серьезно заявил Сережа, понимая вдруг, что эта мысль выскочила как-то сама собой из его мозга, или сердца, или… черт знает, откуда, но… Внутри него все воспряло и как-то расцвело от этой мысли… Как бы он чертовски хотел жить с ней, это же просто фантастика!.. Просыпаться рядом с ней… Каждый вечер проводить с ней… Вместе встречать праздники, вместе решать проблемы… Вместе везде и всегда… Вместе, вместе, вместе…

     Он мельком посмотрел на нее, заметив ее удивленный, но страшно счастливый взгляд, и тоже улыбнулся… Если она согласится, он умрет. От счастья. Женя рассмеялась, мило порозовев, и тихо проговорила:

     - Ты… серьезно, что ли?? Жить?? Или… ты имел ввиду… ночевать…

     - Нет. – Сережа завернул в такой знакомый серый и замерзший двор и занял небольшое свободное место под деревом у детской площадки, заглушив мотор, и, поскорее отстегнув ремень, прижал ее к себе, заглядывая в ее полные трепетного ожидания глаза. – Я имел ввиду жить. То есть собрать вещи, сложить в чемоданчик, сказать родителям и приехать ко мне. Насовсем. Ты понимаешь?? – тоже с невероятным трепетом и некоторым испугом от того, что она может отказаться, проговорил он, а Женя потянулась и так поцеловала его, что он чуть не растаял на ее нежных, дрожащих от волнения губах… Как же она была прекрасна в эту минуту… Как же сильно он любил ее…

     - Понимаю… - шепотом выдохнула она, сжав в кулачке его рубашку и тяжело вздохнув. – Но… я думала, ты после Ксюши… не захочешь так сразу… жить с кем-то… Думала, тебе нужен брейк, или что-то в этом роде…

     Отметив про себя, что «брейк» ему понадобится, если она не прекратит говорить таким дрожащим, взволнованным голосом, Сережа нахмурился и, умирая от того, что впервые в жизни кому-то говорит это, снова уверенно и безапелляционно произнес:

     - С «кем-то» жить, конечно, не захочу, а с тобой хочу. Я не могу без тебя, Женя. Я страшно… психую, когда тебя нет рядом хоть пять минут… И… если ты не согласна ехать ко мне сейчас и вообще до суда, то после суда я буду ждать тебя, Женя. Насовсем. Навсегда. И это мое условие. Компромисс, если хочешь.

     Женя нежно рассмеялась, посмотрев в его взволнованные глаза, и погладила рукой по его щеке, а взгляд ее светился как звездный свет, она былатак прекрасна в это мгновение, что Сережа не удержался и поцеловал ее, и целовал и целовал бы, и гладил бы ее шею и волосы, и смотрел бы на нее вечно, сдыхая от любви, но она вдруг проговорила:

     - Хорошо, Сереж. Я согласна. Согласна на твой… компромисс, как ты его называешь. Если пятого числа ты окончательно разведешься, я приеду к тебе… насовсем.

     Пасмурный день становился все смурнее, все темнее и темнее окрашивался воздух в синие тона, все ярче светили окна и тусклый фонарь над детской площадкой… И Женя ушла лишь через час после того, как они приехали в этот двор… А Сереже все казалось, что вокруг светло, ему казалось, будто вокруг него и внутри него так много света, что ему хотелось смеяться до упаду и даже прыгать, как мальчишке какому-то… И он улыбался, вспоминая и вспоминая ее обещание, и ничего ему не было дороже этих слов, ничего на свете… и он не верил, что у него есть она… Женя… И они будут вместе всего через каких-то… страшно подумать… Он ехал в свою, еще пока пустую квартиру, думая о ее голосе, о ее сияющих счастьем глазах… Это она из-за него счастлива, черт возьми! Нутро переполнялось горячей радостью, а потом…

     Потом он вспомнил ее странный, печальный взгляд около больницы сегодня… Фары встречного автомобиля резко ослепили его, а в голове ударом резко пришло понимание…

     Женя хотела ребенка.

     Глава 10. «Плюс»

     Угрюмо-оживленно-расслабленная и даже частично – веселая компания мирно устроилась в «Экстрейле» на противоположной от клиники «Белые крылья» стороне улицы и с присвистыванием ожидала, когда же госпожа Минаева К.А. приедет на свой великий очередной осмотр гинеколога.

     За угрюмую часть их атмосферы в машине отвечал, конечно, Сергей, грозно сложив руки на груди и раздраженно глядя на дорогу перед клиникой, чтобы не упустить момент, когда приедет Ксюша. Женька же была тем, кто вносил в эту ауру некую оживленность, потому что она была абсолютно стопроцентно уверена в Буре, а также в том, что Ксеня подмахнула сроки беременности… И если это так, то суд можно считать хоть процентов на тридцать, но успешным в пользу Сережи… А она очень хотела, чтобы все сложилось для него удачно… Ей не нужны были его деньги, квартиры и все такое прочее, она лишь хотела, чтобы он сохранил отношения с отцом, а для этого ему нужно было спасти «Черный полюс»… И Женя не хотела так думать, но все же, ей так ужасно нравилось там работать, именно с Сережей, именно в такой обстановке, что она и думать боялась, что будет с ней и с фирмой, укати она в руки Кроповницкого… А еще Сережа предложил ей жить вместе… Вспомнив об этом, Женя в очередной раз разулыбалась против воли и бросила на него ласковый взгляд украдкой. Хоть бы развод состоялся! Женя молилась об этом, она мечтала о той секунде, когда сможет полноправно считать Сережу своим, когда он будет свободен и сможет сам выбирать свою дорогу в жизни… А она свою уже выбрала… Идти за ним, во что бы то ни стало… Эх, знал бы он, как же она счастлива!!!

     А вот Илья Буреломов, специалист по угону совсем не тех автомобилей, которые нужно, расслабленно восседал на заднем сиденье «Ниссана», погромыхивая четками и жуя жвачку, раскинув нижние конечности так, словно собирался сесть на поперечный шпагат. Он-то как раз и был весел и беспечен, цепко разглядывая автомобили на парковке у клиники и, как обычно, рассуждая вслух:

     - …а вон там «Инфинити» стоит чернявая… Хороша конфетка! Поменьше бы пузатых девах вокруг терлось, так можно было бы заняться этой куколкой… Ух, как бы я ее сбагрил хорошо, месяц потом не работай!!! Не-е-е… Там сигналки нет, центральный замок, чтоб его… С этим возиться надо, одними ключиками не раскодируешь… А ваша бабенка злючная на чем прикатит? – профессионально осведомился он, и Сережа недовольно буркнул:

     - На такси. Так что расслабься. У нее нет машины.

     - То-то она так за твою верещала, папик! Еще бы, кому после внедорожника на трамвай охота перепрыгивать?? Хо-хо! – весело констатировал Илья, а Сережа закатил глаза, подавляя в себе волну яростной пыльцы.

     - Вон такси какое-то едет! – воскликнула Женька, тут же глянув на приборную панель и отметив, что до Ксюшиного приема осталось как раз десять минут. Все трое в шесть внимательных глаз уставились на желтый автомобиль с рекламными наклейками такси-перевозчика по бокам, пристально проследив, как машина завернула на территорию клиники и остановилась у входа.

     Через несколько секунд задняя дверь отворилась, и Жениным, а также Сережиным и Буриным глазам предстала сначала нога в облегающем замшевом сапоге на толстом каблуке, затем удлиненная серая юбка и черное пальто, отделанное норкой на воротнике, по кромке и на карманах, сливаясь по оттенку с длинной копной прямых, черных волос. Не узнать Ксюшу было невозможно.

     - Это она. – холодно констатировал Сережа, а Женя повернулась к Илье и умоляюще проговорила:

     - Илюшечка, только все, как надо, сделай, ладно??? Это о-о-очень важно, важнее всего на свете! Не подведи, Буря, пожалуйста, не подведи!

     Илья на это искрометно улыбнулся и, щелкнув Женьку по носу пальцами, самоуверенно изрек:

     - Да чтоб я сдох, если не смогу принести тебе эту писульку, Женек! Не трясись, кисуня, ща все будет! Эта чика невротичная ничего не заметит!! Короче, погнал я. Вы где будете?

     - Мы за клинику отъедем. Ксюша может машину узнать. – проговорил Сережа, и Буря кивнул:

     - Ладно, оки. Досвидос! – и он легко выпрыгнул из «Экстрейла», лихо двинувшись к клинике с самым своим обычным и развязным выражением лица и таким видом, будто он в эти «Крылья» ходил каждый день, как к себе на работу.

     - А она точно его не вспомнит? – опасливо уточнила Женя, когда не менее взволнованный и нервный Сережа завел мотор и тихонько выехал на дорогу, двинувшись в объезд больницы. – Ты же помнишь, она его тоже видела, когда он вашу тачку угнал!

     Сережа вздохнул и напряженно проговорил:

     - У нее не очень хорошая память на лица. Но, надеюсь, у твоего дружка придурочного хватит ума не светиться перед ее глазами и не напоминать о себе.

     Женя на это тоже очень надеялась, но теперь делать было нечего. Остается лишь положиться на ветреного, безбашенного и не в меру болтливого Илью, который безо всякого смущения сунется хоть куда со своими карими пристальными глазками и глупой, но наглой улыбочкой. Они объехали здание больницы и остановились на параллельной улице, зная, что даже если Ксюша вызовет такси на обратный путь до дома, ее дорога не будет пролегать здесь.

     С каждой минутой, ползущей чертовски медленно, словно десятилетие из жизни, Женя чувствовала, что нервничает все больше и больше, незаметно для себя покусывая губы и теребя руками молнию на куртке, а Сережа, хмуро и жутко разгневанно, что тоже у него происходило на нервной почве, тряс коленом, сложив локти на руль и таращась пристальным, нетерпеливым взглядом на ту часть улицы, откуда должен был показаться Илья, и тоже машинально покусывал губы, явно раздражаясь все сильнее и сильнее. Минута за минутой, медленно, садистски, холодно, долго, тяжело…

     Два сердца громко стучали, озвучивая подпрыгнувший уровень адреналина в телах своих хозяев, народ сновал туда-сюда по улице, закрываясь палантинами и перчатками от сильного, ледяного ветра, здание клиники нависало угрожающей громадой, и мнительной Жене стало казаться, что это конец, ничего не выйдет, Буре не удастся вытащить фотку этого злосчастного УЗИ из обменной карты врача, что это просто судьба в очередной раз вставляет палки в их колеса, и это бесконечный, бесконечный процесс, от которого хотелось выть...

     Глупая ты, Женька, глупая… Ты ж сама этот выбор сделала! Ты ж сама против своей морали и принципов пошла, ты даже устоять против его провокаций не смогла, дурында!!! Чужое присвоила, у девочки отца отобрала, у этой нервной, но по-своему любившей его Ксюши – мужа… Вот и получай расплату за содеянное… За все решения приходится платить, рано или поздно… Женя с болью и отчаянием посмотрела на Сережу. Он так долго и мучительно бьется за то, чтобы быть с ней!.. За то, чтобы тоже быть счастливым и свободным, за то, чтобы начать все с нуля, с чистого листа, не быть зависимым от чьей-нибудь переменчивой прихоти… Он столько сделал, чтобы доказать ей, что любит ее и будет с ней, несмотря ни на что, что он заслуживает того счастья, ради которого он так отчаянно борется… И разве не судьба столкнула их, развернув их отношение друг к другу на 180 градусов???

     - Все будет хорошо, Сережа… - прошептала она пересохшими от волнения губами, умоляя внутри себя, чтобы так оно и было… Ее растревоженные фиалковые глаза встретились с хмуро-сосредоточенными серыми, и Сережа кивнул, взяв ее за руку.

     - Конечно, Жень. Не сомневайся. Даже если этому уродцу не удастся узнать срок, я все равно разведусь с Ксюшей и отдам ей все, что она хочет, потому что… Потому что этой канители пора прекратиться к чертям собачьим. – гневно процедил он, а Женя болезненно вздрогнула, испытав огромный прилив чувства вины… Сережа может остаться ни с чем… И все из-за нее…

     Полчаса оттикали, часы показывали начало восьмого, закатные, тускло-оранжевые лучи осеннего солнца скользнули в машину, погруженную в безрассудную, отчаянную надежду, а может, в полнейшее разочарование в жизни, а может, усталость, а может – депрессию и безнадежную тоску, но…

     Среди шагающих, изможденных длинным рабочим днем прохожих вдруг замелькала та самая, ни с чем не сравнимая фигура в синтепоновой куртке и тех же спортивных штанах в купе с модными кедами, что были на нем позавчера в кофейне, только ко всему модному гардеробу еще прибавилась не менее «модная» черная шапка, стоявшая прямо промеж ушей на затылке.

     Женя так резко подалась вперед, что у нее заболела спина, а из горла вырвалось:

     - Ой, мамочка… Хоть бы, хоть бы, хоть бы!..

     - Ты же говорила, что уверена в нем? – усмехнулся Сережа, а Женя тяжело вздохнула:

     - Ну да. На 99 процентов. Один процент сомнения, все же, присутствует, как ни крути…

     Они замолчали, каменея в собственном напряжении, а Илья, тем временем, скользил глазами по стоящим на парковке тачкам, высматривая «Экстрейл», и, обнаружив его, расплылся в довольной ухмылке.

     Женино сердце не билось, когда он подошел к машине, а когда сел вовнутрь, ее голова поехала кругом.

     - Ну??? Ну что там, Буря, не томи!! – дрожащим голосом пролепетала Женька, а Сережа требовательно уставился на него с видом, каким террорист-смертник смотрит на гранату в своей руке.

     Буря же, в своей привычной манере, громыхнул четками и весело подмигнул Женьке, по-братски похлопав ее по плечу:

     - Эй, ты чего, Женек? На этого… как его… Каспера стала похожа… Бледнючая такая, звездануться можно… А может, ты это… тоже того?.. Ну, пузатой скоро станешь, как все те телаги в больнице?? А че, папик твой, кажись, шустрит на это дело, так что я…

     - Буря!!! – вскричала Женька в сумасшедшем нетерпении, и Сережа, который в этом плане был более стойким и не рассыпался в мелкий холодец от волнения, а только злился, как стадо носорогов, резко обернулся к нему и, испепелив его ледяным, ненавистным взглядом, грозно приказал:

     - Кончай трепаться не по делу, мозгляк. Мы тебя за чем посылали, помнишь??? Или твой серый шарик без извилин внутри черепной коробки не удержал столь ценную информацию на своей гладкой поверхности???

     Буря снова, как и в кофейне, обиженно надул губу и проворчал:

     - Э-э-э… Ты че, опять на мои мозги че то курчавишь? Ну-у, папик, ты вообще наглый пень, конечно! Я тут ценой своей жизни им бумажку доставал, а они тупорогим опять обзывать…

     - Достал?!? – вскричали хором Женя и Сергей, и Илья, наконец, расцвел в победной ухмылке и гордо заявил:

     - А как же! На то я Буря!! Говорил же: принесу, значит, принесу, и барагозить не надо… Ща… погодьте маненько… - Буреломов полез в задний карман брюк и… вытащил оттуда лист, точно такой же, какой лежал в кабинете у Сережи в нижнем ящике стола…

     Женя не верила своим глазам… Дрожащей рукой она схватила этот лист, почему-то какой-то рваный с краю, и вместе с Сережей внимательно вперилась в него жадными глазами, от волнения не понимая вообще ни одной буквы.

     - Ну че там?? – тут же влез Илья, тоже сунув голову и заглянув в лист с самым неподдельным интересом. – Парень там у нее будет или деваха очередная?? Надо бы парня, пацики-то, знаете какие крутые? Во-о-о!!! – он показал два больших пальца вверх, а Жене, наконец, удалось сфокусировать надписи под фотографией:

     «Мать – Минаева Ксения Альбертовна.

     Возраст – 35л.

     Плод: пол – не определен.

     Срок беременности: 5 нед.»… Та же фотография, та же дата… 17 октября 2016 года…

     Женя резко вскинула голову, а внутри нее творилось что-то неописуемое, что-то бухало, рвалось, билось, стенало и металось, и кричало, и кричало, и ликовало, и…

     Она подняла сияющие глаза на Сережу, а тот смотрел на нее и улыбался… Чертовски счастливо… Чертовски победно…

     - Э-эй! Ну че там? Мне-то прокукарекайте, че разулыбались-то, а?? – раздался сзади нетерпеливый голос, и Сережа обернулся к нему и проговорил:

     - Как тебе удалось это достать?!? Рассказывай.

     - Бу-у-уря… - протянула Женька, радостно сияя и пританцовывая ногами, улыбаясь так, что даже щеки болели. – Ты даже не представляешь, ЧТО ты для нас сделал!!! Ты нам… шанс дал… кое на что… Ладно. – спохватилась Женька и снова жадно посмотрела на листок – решение многих и многих проблем… Доказательство того, что Сережа – не отец… Доказательство ее шантажа и вранья… Возможный шанс на то, что Кроповницкий оставит «Черный полюс» Минаеву… Невероятно просто… Она вздохнула, пытаясь прийти в себя, и с огромным любопытством уставилась на Илью, который сидел с таким видом, словно выиграл президентские выборы. – Я тоже хочу услышать эту историю! Давай, Илья, выкладывай, только старательно, без далеких отклонений от темы, окей? – она снова мельком бережно глянула на лист, и тут же с подозрением воскликнула:

     - Эй! А чего это УЗИ такое… рваное??? Ты его из обменной карты, что ли, выдернул??? Илья!!! Мы же на фотку договаривались!

     - А че такого-то?? – беспечно отозвался Илья, поигрывая четками. – Охота мне, думаешь, там было стоять и фоткать?? А так-то лучше все видно, поди!

     - Угу. – скептически отозвалась Женька, а Илья хохотнул:

     - Да не парься, малышка, все же в ажуре! Я тебе твою бумажку-подтереть какашку приволок? Приволок! Значит, Буря кто??? Шикарнейший чувак на свете! Шикарней твоего папика, не сомневайся! Ты только вспомни, как мы с тобой жгли, кисулина, что мы только не…

     - Буря!!!

     - Лады, лады, не визжите вы так в один голос… Короче, все было опупеть как просто…

     *** Буря.

     Действительно, для Ильи Буреломова, который мог весело и непринужденно проложить дорогу абсолютно куда угодно и по чьей угодно голове, все оказалось и правда опупеть как просто.

     Насвистывая какую-то песенку, которую слышал по радио, и почесывая шевелюру под своей залихватски установленной, но страшно колючей шапкой-носком на голове, Илья нагло и совершенно невозмутимо вплыл в клинику, держа путь прямо к регистрационной стойке. Всю необходимую для дела информацию он, конечно, помнил: голова у него, на самом деле, работала что надо. Недаром за столько лет ни разу не попался ни на одной краже! Буря ужасно гордился собой по этому поводу, что придавало ему еще большей уверенности в себе, а потому-то, не смущаясь беременных женщин, терпеливо выстроившихся в небольшую очередь в регистратуру, он ровно также, как и тогда весной, в Парке аттракционов, прошагал напрямик к окошку и, сунув лицо в полукруглое отверстие, вызвав недовольный шепот и взгляды беременных, обаятельно уставился на миниатюрную блондиночку в белом халатике, улыбнувшись ей в полный рот.

     - Привет, красавица! Врачиха тут у вас одна робит, Егорова ее фамилия, номерок кабинета не пропоешь мне своим нежным голоском, пташечка?? Очень-очень надо, красавица, очень!

     - Молодой человек, встаньте в очередь, пожалуйста, имейте уважение! – вежливо и спокойно, но с легким нажимом проговорила администратор, внимательно и с некоторым недовольством поглядев на Илюхинову шапку, но немного смягчившись, отразив, что курточка на нем – не из дешевых, а Илья улыбнулся еще шире, обнажив зубы во все блистательные тридцать две штуки минус один, выбитый когда-то давненько в одной знатной потасовке, и снова настойчиво и беспечно проговорил:

     - Ну, милашка! Че тебе стоит? Мне номерочек кабинета только нужен, это ж одна секундочка, чтобы сказать, и я исчезну, обещаю, крошка!

     - Молодой человек! – раздалось возмущенное и громогласное справа от Ильи, и Буря ощутил, как в его ребра тычется что-то мягкое и круглое. Резко обернувшись, он увидел перед собой молодую девушку, не дурную на вид, с темными волосами до плеч и очень милыми розовыми губками, только глаза ее светились отнюдь не мило, а ноздри раздувались от гнева, как паруса пиратского корабля. – Что вы себе позволяете??? Тут, вообще-то, женщины в положении стоят, а вы лезете! Не стыдно??

     - Это еще в каком-таком положе… - начал было Буря, но его снова что-то мягко толкнуло в бок, и он опустил глаза, чтобы увидеть сумку или что-то в этом роде… Но там была не сумка и вообще не вещь. Там был живот этой черноволосой возмущенной дамы, и Буря так и вытаращился на него, не удержав изумление в себе и громко воскликнув:

     - Мать моя женщина!!! Ну тебя и разбарабанило, тетя!!! Да твой малец после родов сразу в первый класс пойдет!! Он же огромный!!! У-у-у, не завидую я тебе, колобок, не завидую… Как представлю, как такой гигант из тебя вылезать будет…

     Мощный шлепок – и Бурю сильно пошатнуло. Вытаращив глаза, он схватился за горящую щеку рукой и на секунду ошарашенно уставился на пылающую яростью брюнетку, а другие беременные, с нормальными животами, восторженно поощряли ее еще и на пинок под его же, Буреломов зад.

     - Козел! Урод!! – воскликнула брюнетка. – Как таких земля только носит мужиков?!? Неудивительно, что нам все самим приходится делать!!! Ненавижу таких болтливых тупиц!!! – выдала гневную тираду девушка и повернулась к стойке, тут же взволнованно дыша и еще не оправившись от своих эмоций и того оскорбления, которое нанес ей Буря своим искренним наблюдением. – Так я на завтра запишусь? Кровь на биохимию, да-да…

     Администратор ей что-то отвечала, девушки в очереди кровожадно вопили:

     - Правильно, Марин, бить таких надо!

     - Ишь ты! Что себе позволяет, наглая рожа!

     - Дебил, сразу видно…

     - Да, от таких подальше держаться надо…

     А Буря все смотрел и смотрел на эту брюнетку, чувствуя какой-то невероятный, сумасшедший… восторг и бешеный кайф от ее розовощекого профиля, темных, густых волос и этих губок… После чего он снова прильнул к стойке, с улыбкой вперившись в нее взглядом и действительно, как дурак, мечтая, чтобы она снова врезала ему хорошенько, а потому-то и проговорил:

     - Ну ты че, тетя??? На правду, что ли, обиделась?? Так я ж не виноват, что твой живот больше тебя, даже сзади у тебя все так скучно и плоско по сравнению с ним стало…

     Брюнетка сжала кулаки и гневно посмотрела на довольного до недержания Илью, стиснув зубы и прошипев:

     - Лучше от меня подальше держись, иначе я полицию вызову!!! А для начала еще разок в твое уродское рыло вкатаю, понял?? – и оттолкнув его, она тяжело и слегка вразвалочку двинулась прочь, оставив его восторженно таращиться ей вслед и даже не моргать, чтобы запомнить… запомнить… Зачем?? Буря и сам не знал.

     Чувствуя, как бешено колотится его сердце, он снова наклонился к окошку регистратуры и, вернув глупую и самонадеянную улыбочку, не обращая внимания на нервные крики все увеличивающейся очереди, произнес:

     - Ну так что там с кабинетом, птичка?? Давай скорей трынди, да я пойду, а то вишь, как пузатики разверещались!

     Через секунду радостный и невероятно довольный Илья уже с присвистом рассекал воздух лестничного пролета розовыми бахилами, поднимаясь на третий этаж в 301 кабинет и надеясь, все-таки, не упустить из виду эту самую жену Женькиного хахаля.

     301 кабинет находился за углом коридора, и Буреломов, аккуратно выглянув из-за пальмы, внимательно заценил всех, сидящих около него дамочек с животами разных форм и размеров. К его огромному облегчению среди них была и Ксюша Минаева, стоявшая около просторного окна и читающая журнал с улыбчивым беззубым младенцем на обложке. Буреломов вернул свое худоватое, шустрое тело за угол и стал терпеливо ждать.

     Через пятнадцать минут из-за угла вышла Ксюша и оглянулась, словно кого-то искала. Илья мигом развернулся к ней спиной, оказавшись нос к носу с плакатом, вещавшим крупными красными буквами на тему вреда СПИДа на будущих детей, а Ксюша, уверенно процокав каблуками мимо него, вдруг воскликнула:

     - Лера! Молодец, что пришла… Ну что, едем в тот мексиканский ресторанчик??

     Буря с любопытством посмотрел вслед Ксюшиному голосу и обнаружил рядом с ней еще одну женщину с короткой, мальчуковой стрижкой (терпеть он не мог короткостриженых баб!) и омерзительным костлявым псом в руках – свидетельством самого что ни на есть, по мнению Ильи, отсутствия постоянного мужика. Стриженная скривилась в поуулыбку и низко пророкотала (ну точно, трансвистит, не иначе! Но это сто пудов не нормальная баба… Волос нет, собака тощая, голос – как у бульдозера… Страсти-мордасти!):

     - Привет, Ксюш. Как осмотр? Да, поехали, давненько там не была…

     И они двинулись по коридору вместе, но Буре теперь уже было не до них. Он развязно заплыл за угол и, оглядев пятерых беременных, занимающихся кто чем: кто в телефоне ковырялся, кто музыку слушал, кто в журналах с младенцами колупался, будто этот глянец мог им чем-то помочь в их безнадежном положении, - присел в единственное свободное кресло и стал ждать, когда же они все, наконец, свалят. Лезть в кабинет без очереди ему показалось очень опасным для здоровья.

     Очередь продвигалась довольно быстро: каждую девушку осматривали не более пяти минут, и вот, в коридоре уже осталось четверо, затем трое, затем…

     - Кто последний в 301-ый? – услышал он знакомый голос и резко вскинул голову, ощутив снова свой дурацкий, щенячий и какой-то раболепный восторг.

     Перед ним возвышалась все та же брюнетка, нависая над диванчиком огромным-преогромным мячом, обтянутым специальным широким платьем для беременных, и разглядывала присутствующих «коллег по несчастью», как их мысленно называл Буреломов, держа в руке толстую тетрадку форматом А4.

     - Я последний! – счастливо сообщил он, не отрывая сияющих глаз от ее розовенького личика и понимая, что внутри у него что-то охренительно гудит и хаотично движется в разные стороны.

     Она опустила на него взгляд, и он заметил, какие яркие у этой брюнетки синие глаза, прямо как драгоценные камни какие-то… Заметив его, ее брови взметнулись вверх, ноздри снова гневно и раздраженно раздулись, а розовые губы немедленно сжались в тонкую полоску:

     - Ты!!! Опять??? – возмущенно воскликнула она, не зная, что еще сказать, а Илья поспешно вскочил, уступая ей место, и довольно проговорил:

     - Садись, колобок, тебе, небось, тяжело мышцами-то своего гиганта держать?? Да садись ты, чего упираешься?? Считай, я для тебя диван погрел. Давай-давай, тетя.

     Брюнетка настороженно смотрела на него, как бы прикидывая, не следит ли он за ней и не маньяк ли Буреломов какой-нибудь, а потом тяжело вздохнула и медленно и осторожно уселась на диван, сложив на остатки коленей, не занятых животом, свою карту.

     Не желая оставаться в стороне, Буря присел на ручку ее кресла и, увидев, что она агрессивно сжала кулаки, быстро и весело заговорил:

     - Да расслабься ты, колобок! Я извиниться просто хотел… Ты, по ходу, обиделась на меня там, внизу, да?? Дак не серчай, малышка, я просто в жизни таких пузатых теток, как ты, не видел!!! Для меня это, знаешь, какой стресс???

     Брюнетка внимательно его слушала, а потом, видимо, не найдя подвоха в его карих и совершенно искренних восторженных глазах, поджала губы и снисходительно проговорила:

     - Ладно. Прощаю, так уж и быть. Ты либо полный дурак, либо хочешь таким казаться, я поняла уже. Но предупреждаю сразу: полезешь ко мне – и я полицию вызову, я не шучу, понял?!?

     Буря примирительно поднял ладони, а потом снова наклонился к ней и зашептал:

     - Да понял, понял, только ментов не надо, колобок, у меня с ними не очень дружеские отношения… А ты это… - он внимательно оглядел ее темные волосы и вдруг учуял тонкий аромат… Какой-то цветочный, что ли?? Но этот аромат тоже, как и все в этой девушке, включая гигантский живот, привел его в категорический и глупый восторг, и он искренне заулыбался от неописуемого счастья… И девушка, глядя на него, тоже вдруг улыбнулась… Мило так, красиво… - А ты это… Ну… короче, звать тебя как? Я Илья. Буреломов моя фамилия. Все меня Бурей зовут в своих кругах, а ты?..

     Его взгляд упал на тетрадку в ее руках, на которой было старательно выведено: «Ситникова Марина Вячеславовна. 26л.».

     Девушка перехватила его взгляд и обняла тетрадку, прижав ее к груди, чтобы Буря и чего еще не разглядел, недоверчиво поглядывая на него.

     - А ты – Марина, да? – сказал за нее Буря, продолжая плыть в своем море бесконечного восторга. – Мари-и-ина… - протянул он, словно пробуя ее имя на вкус, а девушка настороженно спросила:

     - Ну Марина, и дальше что?

     - Да ничего… Я так просто, чтоб знать… - улыбнулся Буря, а Марина прищурилась:

     - Зачем знать?

     - Ну-у… Слушай, Марин. – он снова наклонился к ней и зашептал прямо в ухо, видя, что последняя оставшаяся перед кабинетом девушка внимательно наблюдает за ним. – А… это самое… У твоего гиганта папашка есть?? Ну… хахаль или муж там… И все такое…

     - У меня двойняшки будут. – вдруг буркнула она, и Илья расплылся в еще более невероятном шоке.

     - Да ну??? Не брешешь?? Вот так дела… Так у твоих спиногрызов папандр есть??

     Марина пристально и недоверчиво посмотрела на него, молча изучая его синими глазами. В коридоре стало пусто – ушла на прием последняя беременная, и Илья даже чуть не забыл, зачем он здесь… Так сильно ему нравилась эта Марина, что он бы не отходил от нее ни день, ни ночь… И детей у нее двое за раз будет, вот так класс!.. Илья почему-то подумал, что не прочь иметь двоих детей… Он бы даже на работенку легальную устроился ради них, так ему осточертел, на самом деле, его промысел…

     - А тебе-то что?? – недоверчиво выдала она, а Илья пожал плечами и искренне признался:

     - Веришь-нет, я сам не знаю! Ну чет хочется спросить и все тут! Ты, Марина… Ты… хорошенькая… - вдруг протянул он, оглядывая ее лицо и губки странным, светящимся взглядом, а дверь кабинета распахнулась, и до его ушей донеслось:

     - Следующий!

     Марина вздрогнула и встала, тяжело вздохнув, но не сводя глаз с Бури, который тоже подскочил, чувствуя, как долбило его сердце в ожидании приговора…

     - Ну, Марин? Ну??.. – как-то требовательно шепнул он, а она вдруг медленно и тихо проговорила:

     - Нет, никакого отца нет… Я пойду…

     И она устремилась к кабинету, а Илья рванул к ней, как в голову ударенный самой сильной молнией, и бешено зашептал:

     - Тогда телефончик мне оставь, колобок, я тебе звякну, в кафешку сходим или куда хочешь… Телефончик…

     Но голос врача прозвучал еще настойчивей, ее глаза мелькнули отчаянием в электрическом освещении клиники, и… перед тем, как хлопнула за ней дверь, Илью окутал сладкий и притягательный цветочный аромат…

     Он плюхнулся на диванчик, не находя себе места и кусая костяшки пальцев, он ударил по ручке, обтянутой розовым кожзаменителем несколько раз, он схватился за голову…

     Что же за наваждение??? Что за насмешка судьбы??? Девчонка беременна двумя чужими детьми!!! Да она родит в скором времени!!! Что это с ним, неужели он, такой классный пацык, такой шикарный мужчина, себе худенькую и… не беременную не найдет?!?

     Но Буря сидел, все ерзая и ерзая на этом дурацком кресле, окутываясь отчаянием, как теплой шалью, и все глядя и глядя на дверь кабинета, за которой так медленно, вперевалочку скрылась она… Марина… Странная ситуация, странная встреча… Но Илью не пугали ни дети, ни ее положение, ни что-либо на этом свете… Глядя на белую дверь 301 кабинета, он видел лишь ее синие глаза, недоверчивые, настороженные, но… тоже как будто настроенные на него, как будто…

     Предназначенные для него…

     Вот же хрень-то какая!!! Вот, оказывается, как действует эта судьбоносная чушь про рок, про звезды и всякую карму… Теперь Илье не казалось смешным, что Женька стала встречаться с женатым типом на десяток лет себя старше…

     Дверь распахнулась, и вышла Марина, придерживая себя за поясницу, отчего ее живот казался еще больше похожим на воздушный шарик. Илья вскочил, сделав к ней несколько быстрых шагов и чуть не умирая от свистопляски органов внутри себя, а в мозгах билось только сердце, сердце, его сердце каким-то чертом оказалось в его мозгах!!! А его глаза уже с дичайшей надеждой впивались в ее лицо, которое светило странными, противоречивыми чувствами, начиная от инстинкта самосохранения и заканчивая необычайным интересом… И мужа у нее нет… тут же скакнула на коне мысль, а изо рта впервые в жизни не могло вырваться ни звука…

     Марина слегка нахмурилась, а потом, мельком оглянувшись на дверь кабинета, вдруг протянула руку и, схватив ладонь Ильи, сунула ему маленькую бумажку… А затем, внимательно поглядев на него и его глуповато-выжидающе-требовательное лицо, прикусила нижнюю губу и, бросив на него последний противоречивый взгляд, все также вразвалочку поспешила прочь, шурша розовыми бахилами…

     А Илья тупо таращился ей вслед, даже моргать не хотелось, даже дышать не мог… Его карие глаза опустились вниз, на бумажку, хрустевшую в его ладони… Он развернул ее… Цифры… Телефон!!! Вытаращив восторженные глаза в коридор, где за углом только что скрылась Марина, Илья, как мальчишка, подпрыгнул и тихо крикнул:

     - Ес!!!

     После чего окрыленный, воспаренный, освещенный, обнадеженный и осчастливленный, он нагло распахнул дверь кабинета Егоровой Н.В. и вошел туда с таким видом, будто ему и русла рек местами поменять ничего не стоит.

     Женщина-врач сидела за столом и что-то быстро дописывала в одной из больших тетрадей по типу той, что Буря видел у Марины в руках. На вид ей было около пятидесяти, и это вся информация, которая считалась Буреломовским мозгом, потому как его глаза уже просматривали стопки тетрадок или «обменных карт», как их называла Женька, на столе, понимая, что карта Ксюши, скорее всего, где-то здесь.

     Егорова подняла на него свои уставшие глаза и удивленно поинтересовалась:

     - Я чем-то могу вам помочь??

     - Здрасьте, тетя! – весело улыбнулся Илья, с размаху присаживаясь на стульчик около ее стола со своим самым расслабленным видом. – У вас тут сегодня подруга моя была, Маринкой зовут, ну так вот, она это… у вас в ваших документах тут… забыла… м-м… направление на анализ крови. – припомнил вдруг Илья ту фразу, которую Марина сказала в регистратуре. – Биохимия, кажется… биошмимия… короче, важную промокашку профукала… А обратно идти влом, такое пузище, сами видели! Два детенка целых!!! Ну так я за нее пришел. Че, тетя, дашь порыться в ее карточке?? – преспокойненько заявил Илья, а Егорова еще несколько секунд с подозрением смотрела на него, но, видимо, припомнив, что он сказал все, вроде как, правильно, пренебрежительно сморщила нос, оглядев расплющенного по соседнему стулу, самоуверенного мальчишку, и со вздохом подтащила к себе стопку обменных карт, недовольно проговорив:

     - Как фамилия этой вашей Марины?? И пожалуйста, поуважительнее! Вы в медицинском учреждении и разговариваете с человеком старше себя по возрасту.

     - Ой, да ладно вам к старушенциям причисляться, чего бубните-то такое?? Обиделись, что ли?? – наивно и абсолютно искренне спросил Илья, жадно поглядывая на стопку тетрадей. – Ситникова ее фамилия, да вы так не парьтесь, я сам погляжу, давайте вашу кипу сюда, а вы пока писанинку свою докалякайте…

     И, не церемонясь, Илья легко подхватил тетради из рук врача, которая даже не успела пикнуть что-то в защиту персональной информации своих пациенток, и тут же шустро бросился их проглядывать, выискивая, конечно, совсем другую фамилию.

     - Да-а, молодой человек… - протянула Егорова, снова смерив его недовольным взглядом. – Наглость вперед вас родилась! И пожалуйста, ничего там не напутайте! У меня все по времени посещения разложено…

     Но не успела госпожа гинеколог даже слово написать в своих записях, как Буря в прямом смысле устроил бурю, картинно выронив все тетради на пол и парочку пихнув ногой под стол, для вида, а сам громко заверещал:

     - Ой, да чтоб меня!.. Руки-крюки, коленки дырявые… Срань Господня, все уронил… - он упал на «дырявые» колени, хватая по очереди то одну, то другую карту и продолжая верещать на весь кабинет:

     - Ой, тетя, только не визжи, я сейчас все соберу, как надо, сделаю! Я всегда все супер мучу, вот увидите… Ща, ща, ой-ей-ей, какой же я дебилоид… Прости, тетя, прости… Щас, щас…

     - Аккуратней надо быть, молодой человек, ну что же это такое?!? А если что-нибудь потеряется??? – возмущалась Егорова, а Илья, повернувшись спиной, поспешно собирал карточки, внимательно изучая фамилии на них и по ходу дела восклицая:

     - Да не боись, не боись, все обратно вставлю, ничего не потеряется…

     Егорова еще поиспепеляла его спину взглядом и, явно вынеся ему какой-то, не очень радостный диагноз, отвернулась, а Буреломов, наконец, нашел карточку Ксюши и уже открыл ее, приговаривая:

     - А вот и Маринина книжка… Так… вот и направление, это я возьму… Ага… - а сам громко хлопнул карточкой об пол и одновременно дернул лист с УЗИ, моментально сложив его с помощью ловких рук и сунув в карман штанов.

     Под тихое ворчание Егоровой, Буреломов соорудил из всех тетрадей ровную стопочку и взгромоздил обратно ей на стол, сообщив:

     - Ну прости еще раз, тетя врач, не хотел, честное слово! Ладно, пойду я, а то Маринка замерзла там, наверное, и живот замерз… Ну покедова, бабуля! – и, весело помахав «бабуле» ручкой, Илья испарился из кабинета, втройне воодушевленный своей победой.

     Ну а далее он, раздумывая лишь о Марине и ее номерке телефончика, который так и жег его карман, призывая позвонить, позвонить немедленно, пришел на ту самую парковку, где стоял «Экстрейл» с Женей и ее папиком, и, усевшись внутрь, с ликованием вручил им это УЗИ, заметив, как просияли их лица, будто они миллион долларов нашли, и долго и очень красочно рассказывал свою опупенно простую историю, глядя в их внимательные, оживленные глаза.

     - Ну ты… даешь, Буря!!! – выдохнула Женька, рассмеявшись. – И с Мариной этой так удачно познакомился, воспользовался ее именем для дела… Как тебе это в голову-то пришло??

     Илья снова довольно улыбнулся, памятуя о том, что чертовски хочет ей позвонить, аж в груди все свербело и сжималось, а потому, громыхнув четками – своим талисманом, который он брал на каждое свое дело, он ухмыльнулся, проговорив:

     - Да я не специально с ней познакомился! Она мне у регистратуры пощечину впечатала, что я без очереди залез и еще на ее гигантский живот сказал, что он охрененно гигантский и че-то там еще… А она обиделась… А потом тоже к кабинету этой Егоровой приползла…

     - Ксюша не видела тебя? – чуть прищурившись, спросил Сергей, внимательно глядя на него.

     - Неа! Она как из кабинета выперлась, так сразу на выход, тем более, там ее другая телага ждала. – беспечно отозвался Илья, а Женя с папиком резко переглянулись, выпучив друг на друга гляделки, отчего Илье стало смешно и он, не сдерживая в себе, расхохотался.

     - Какая другая телага??? – требовательно спросил Сережа, резко наклонившись к Буре. – Как она выглядела, можешь сказать???

     Буря пожал плечами, по-прежнему думая о Марине, а потому спокойно заявил:

     - Да обычная телага. Подстрижена под пацана, мужланка какая-то, а может, мужик… Басом заговорила – я чуть в осадок не выпал! И собака у нее была эта мелкая, пучеглазая такая…

     Женя вдруг шокировано прижала ладони ко рту, а Сережа резко нахмурился, гневно хлопнув кулаком по рулю.

     - Твою мать!!! – выругался он, а Женя шепнула:

     - Лера…

     - Ну да, Лера. Эта ваша беременная так ей и сказала: «Лера, хай, погнали в ресторан, сто лет пищи мексиканской не жрала». А вы че, ее знаете?? – полюбопытствовал Илья, глядя то на одного, очень неприятно удивленного, то на другую, откровенно ошарашенную, а Женя вдруг, посмотрев на своего папика, обернулась и улыбнулась Илье своей красивой, прям магнитной улыбочкой, тепло так проговорив:

     - Ладно, спасибо тебе, Илюха, ты для нас очень многое сделал!! Спасибо за это УЗИ… Короче, должна буду.

     Илья вдруг призадумался, а потом неожиданно проговорил, потрепав Женю по волосам:

     - Ты че, Женек, я ж говорю – без проблем вообще! Я повалю тогда, мне надо Маринке этой звякнуть – классная девчонка!!! – мечтательно протянул Буря, сунув руку в карман и нащупав бумажку с ее номером телефона, а Женя и Сережа так и уставились на него какими-то непонятными глазами:

     - Ты чего, Буря?.. – ошалело проговорила Женька. – Она же… беременна! У нее… ребенок будет, понимаешь?? Настоящий! И… это не шутка, Илья…

     Илья недоуменно уставился на Женю, а потом хмыкнул:

     - И чего теперь?? Кстати, у нее не один, а два спиногрыза будет, а мужика приличного нет! Ты прикинь, у такой суперской бабы нет мужика!!! А че, думаешь, я плохим папашей буду? Да я клянусь тебе, Женек, я даже воровать перестану ради этой сладкой киски и ее ребятенков! Пора мне... тоже... понимаешь? - вдруг серьезно проговорил он, а потом тут же улыбнулся, закончив:

     - Я тут подумал: ты мне ниче не должна, детка. Если бы я не поперся в эту клинику по твоей просьбе, то не встретил бы ее, Маринку свою, то есть… Короче, судьба это, догоняешь, Жека?? Я прям нутром чую… Ладно, если чего еще понадобиться – звони, Буря на телефоне! И своего папика тоже на детей раскручивай, пока он могёт еще, а то ведь это… возраст… - ухмыльнулся он и под злобный взгляд Сергея и все еще ошарашенный – Женин, он послал ей воздушный поцелуй и вышел из машины, на ходу скорее достав телефон и бумагу с номером.

     Один гудок, второй…

     - Алло?

     - Марин! Здорово! – обрадованно крикнул в трубку Илья, погружаясь в свое радостно-счастливое чувство. – Ну че, далеко успела уйти?? В кафешку хочешь??

     Пауза, затем веселый смешок и ее голос:

     - А ты шустрый, Илья! Уж так прямо и в кафе!

     - А че тянуть-то?? Вдруг ты завтра родишь, надо успевать! – заулыбался Буря, а в ответ услышал:

     - Да не бойся, мне еще только в начале декабря рожать. Странно все это так… И ты странный… И что ты вообще в этой клинике делал?.. – снова смешавшись, проговорила она, погрузившись в свои сомнения, а Илья ухмыльнулся:

     - Другу помогал кое с чем… а может, за тобой приходил, какая, нафиг, разница теперь?.. Ты где идешь-то, Марин, скажешь??

     Вздох и снова усмешка, только какая-то теплая будто, заинтересованная…

     - Я тут, за углом, на остановке стою. Приходи. Только смотри: я в несерьезные отношения играть не буду, понял?? Хватит с меня уже…

     Она осеклась, а Илья глубоко вздохнул и почти бегом побежал к ней, довольно проговорив:

     - Да понял, понял, колобок, все пучком будет! Я щас, не уходи никуда! – и он положил трубку, перебегая светофор на красный свет и раздумывая о чертовых играх странной, непредсказуемой судьбы… На миг замер около парковки, своим прежним, цепким взглядом оглядев автомобили… Взять какой-нибудь?..

     Минута колебания… И он побежал дальше, набирая номер такси и думая, что когда-то и должен был наступить момент правильного выбора, нового пути, способного осчастливить не только его, принявшего новый вектор движения, не стушевавшегося перед огромной ответственностью и грузом другого человека, но и ту самую одинокую девушку, попавшую в сложное, отчаянное положение и потерявшую всякую надежду на простое женское счастье… Каждый миг нашей жизни происходит не просто так: в чем-то наши провалы, тревоги, проблемы, черные дыры… А в чем-то – спасение… Важно лишь один раз сделать правильный выбор.

     *** «Минус»

     Осенний вечер был в самом разгаре, улица медленно погружалась в автомобильные огни, а Сережа и Женя все сидели, даже не думая разъезжаться по домам. Время близилось к восьми часам, Сережа напряженно размышлял обо всей сложившейся ситуации и о том, что ему теперь со всем этим делать… Значит, Ксюша, Лера и Вадим… И что же, на самом деле, они все задумали?..

     - Судя по всему, у Ксюши с Лерой какие-то дела. – вслух начал рассуждать Сергей, чтобы попробовать разобраться. – А значит, Ксюша точно в курсе того, что перевод активов в ОАО завершен, и конечно, знает о моей идее продать его Лере…

     - А… может, они просто… по-дружески встречаются? – наивно предположила Женя, и Сережа насмешливо ухмыльнулся.

     - Нет. Этого быть не может. У Леры нет подруг. Только деловые партнеры, из которых она выбивает всю, какую только можно, выгоду для себя.

     - Ну и… что тогда делать? Не продавать ей?? Ох, как это все сложно! – воскликнула Женя, покачав головой и устало прижав ладони к щекам.

     Сережа нахмурился, прикидывая в уме все плюсы и минусы этой идеи.

     - Не-е-ет… Если я отменю сделку по продаже, они сразу обо всем догадаются, это факт, плюс, у Леры, да и у Ксюши, благодаря Вадиму, наверняка очень много ценных доказательств того, что я собирался обмануть Ксеню и договор, выведя активы из ЗАО, и они все равно благополучно воспользуются этими сведениями, опустив меня ниже плинтуса. Тогда ей в любом случае уйдет ЗАО, ну и ОАО в придачу, потому что по контракту ей должен отплыть весь мой бизнес… А если продать ОАО другому человеку, то… Даже в этом случае суд, на основании всей предоставленной ими информации может признать сделку недействительной и потребовать передать ОАО Ксюше в полном объеме, это было бы справедливо… Интересно, что же они задумали на пару??

     Женя напряженно посмотрела на Сережу, неуверенно предположив:

     - Может, купив фирму, Лера, по согласованию с Ксюшей, хотела убрать тебя с поста директора, а на твое место назначить… м-м… Ксюшу?

     Сережа поднял брови, посмотрев на нее:

     - Ксюше это ни к чему. Она работать не любит, а управлять производственной фирмой с подвязками от Министерства обороны – это большая ответственность и огромный функционал… У нее есть «Нойзи-Хаус», пару раз в месяц она туда ездит, без интереса проглядывает отчеты о работе ресторана, разговаривает с управляющим, но в подробности не вдается. Так что этот вариант отпадает.

     Они снова задумались. Сережа прокручивал в голове варианты… Что может сделать Лера с Ксюшиной подачи??? Какие изменения она внесет в структуру и деятельность «Полюса»??? Собирается ли Лера возвращать ему «Полюс» обратно???

     - Выходит, Лера тоже тебя обманула… И Вадима ты принял на работу по ее просьбе, а точнее, по просьбе Ксюши, потому что она уже с самого начала все знала… - выдохнула с грустью Женя, и Сережа хмуро кивнул:

     - Выходит так… - он вдруг встрепенулся, а в его мозгу что-то громко стрельнуло, чуть не вырвав в разные стороны барабанные перепонки. – Чтоб я сдох!!! – воскликнул Сережа, расхохотавшись и засияв, как светлячок с наступлением ночи. – Я знаю!!! Так, Женя. – он обернулся к ней, и Женя с деловым оживлением уставилась на него, ожидая его указаний. Сережа с нежностью усмехнулся: его строгий тон – и она уже по привычке готова выполнить любое поручение… Прямо как на работе! – Нужно будет в тайне от Вадима провернуть кое-что очень трудоемкое… К… - он задумался, чуть прищурившись и прикидывая сроки, которые не вызовут подозрений. – Ко… второму ноября. Придется задерживаться по вечерам… Сможешь?

     Женя мило улыбнулась и с готовностью проговорила:

     - Ну конечно, Сереж! Что ты задумал??

     Сергей победно улыбнулся, доставая телефон из кармана и набирая номер Леры.

     - Это будет страшно рискованно… Но в данной ситуации терять и так нечего. Раз и Лера, и Ксюша, и Вадим обманывали меня столько времени, считая, что у них в руках ключ к победе, то я… тоже обману их всех. И кроме того, у нас теперь есть еще вот это. Отлично повеселимся. – он показал на УЗИ и приложил телефон к уху, слушая гудки, а Женя с восторгом и непониманием таращилась на него, но его взгляд был наполнен надеждой… Черт возьми, да он сам был теперь наполнен надеждой! Это было потрясающее чувство, а главное – очень своевременное…

     - Алло? Сережа? – раздался на том конце провода деловитый бас Леры, и Сережа, гневно прищурившись, спокойно проговорил:

     - Добрый вечер, Лера. Есть пара секунд?

     - Да. Говори. – с некоторыми паузами сказала Лера, и Сережа надменно ухмыльнулся:

     - Помнишь о нашей договоренности?

     - Насчет покупки твоего ОАО?? Помню, конечно. – смешок, больше не сатирический, а триумфальный… Они этого и ждали…

     Ну что ж… Будет вам ОАО, девочки.

     - Я готов продать. Пятого ноября у меня суд касательно развода. К этому времени никакого ОАО на мне не должно быть… Ну, я думаю, ты помнишь. Мы это обговаривали. Активы, имущество, продукция, сотрудники и все остальное переброшены, ОАО полностью функционирует по всем направлениям, как и настоящее ЗАО. Бухгалтерские документы и баланс в порядке.

     Пауза, затем немного отстраненное, словно Лера едва сдерживала ликование или еще какие-то чувства:

     - Хорошо, Сережа. С деньгами у меня проблем нет. Назначай дату – встретимся и все переоформим в нотариальной конторе.

     - Отлично. Тогда… Скажем, второе число тебя устроит?? – с довольной улыбкой проговорил Сережа.

     - Да. Вполне. – все тот же сдержанный тон… Сережа не сомневался, что они с Ксюшей сейчас вместе, а потому и позвонил… Теперь их черед заглатывать удочки.

     - Спасибо, Лера. Тогда до встречи. – по-деловому закруглился Сережа и положил трубку, улыбнувшись самым самоуверенным и победным образом. Останется лишь… кое-что подмухлевать, а еще спектакль на суде… и дело в шляпе.

     Глава 11. Ксюша

     Ее немного огорчало то, что она стала слишком много есть. Руки и шея явно сделались толще, грудь, стесненная силиконом, опухала и болела, да и бока скоро разойдутся вширь… Но теперь в ней присутствовала и доля «пофигизма». Ради кого держать себя в форме, если единственный, кто был ей так нужен, через неделю уплывет в свободное плавание?

     - Ой, Ксеня, я до сих пор в шоке от того, что ты пошла на все это! – воскликнула Лера уже после звонка Сережи, когда бурное настроение по поводу того, что все идет по плану, и скоро Ксюше достанется не только пустой, никому не нужный ЗАО по брачному контракту, но и вполне себе процветающий, а главное – такой важный для всей Минаевской семьи ОАО, когда Лера перепродаст его ей за кругленькую сумму. И вот сейчас, глядя на то, как Ксюша уплетает целую третью по счету порцию кесадильи с чеддером, Лера слегка закатила глаза, почесав свою Лилу по лысой макушке, и снова загудела:

     - Забеременеть только ради того, чтобы оставить Сережу ни с чем после развода! Я бы никогда так не смогла! Ты же своим здоровьем рискнула, а все для того, чтобы вбить гвоздь в крышку гроба отношений Сергея и этой Жени… Ну как тебе такое в голову пришло, уму не постижимо?!? И что ты думаешь делать с этим ребенком?? – холодно спросила она будто о какой-то вещи с блошиного рынка, не вписывающейся в интерьер современной гостиной, а внутри Ксюши все словно перевернулось с ног на голову, а аппетит сменился тошнотой.

     Ксюша открыто смотрела Лере в глаза, слегка ухмыляясь и стараясь выглядеть уверенной и самодовольной…

     Но на самом деле… она была истерзана, разбита и страшно растеряна из-за своей беременности, а все потому, что ребенок этот оказался не какой-то там сверххитрой и глубоко закрученной частью плана по уничтожению ее мужа и его будущего, а лишь не более, чем самой обыкновенной… случайностью, из разряда тех, что всегда вызывают наиглупейший вопрос: «Ну разве такое бывает с одного раза???» Очень даже бывает… И Ксеня послужила тому ярчайшим примером.

     Поначалу она действительно хотела разыграть целую партию с фиктивной беременностью, чтобы рассорить Сережу и его правильную и такую высокоморальную, что даже хотелось швырнуть третью кесадилью в красивые, обтянутые обоями с кирпичным рисунком стены мексиканского ресторана, Женю. Для этого ей всего-то и надо было заманить Сергея к ним домой, напоить снотворным, а потом, с помощью верного Вадима, раздеть его и уложить в свою постель… Ну а остальное – дело небольшой суммы денег и хорошей знакомой из женской клиники – врача Надежды Васильевны Егоровой, которую Ксюша знала давно и еще наблюдалась у нее в те времена, когда готовилась рожать Настю. И все шло по плану: настроение было отличное, радость от предвкушения полного личного и профессионального крушения Сережи была нескрываемой, перевод активов в ОАО, которое она рассчитывала выкупить у Леры, продолжался, и Ксюша весело и с улыбкой притопала в клинику «Белые крылья», намереваясь начать новый этап уничтожения собственного мужа, как вдруг…

     На осмотре у Надежды Васильевны выяснилось, что она действительно беременна. По-настоящему. Уже как ровно пять недель. Ксюша не могла в это поверить… Она смеялась… Она плакала… Она кричала… Она хваталась за волосы…

     Она не помнила, как доехала до дома в тот день. Познав такую невероятную вещь, как вмешательство Божьей Воли в наши дела и нашу судьбу, Ксюша не могла принять этот факт… Ну почему??? Почему??? Как такое вообще могло произойти?.. Ах, ну как-как… Что за глупые вопросы!.. Она сама, сама пять недель назад легкомысленно решила окрутить Вадима настолько, чтобы он умирал от желания помочь ей в обмен на ее щедрые дары… Она позволила ему все, насмехаясь над ним ровно так же, как и семнадцать лет назад, в старших классах, раздражаясь на его неуверенность и издеваясь над его неопытностью в «этих делах»… И вот тебе, Ксюшенька, результат твоего легкомыслия…

     С тех пор Ксюша жила в какой-то параллельной реальности, в которой она словно бы плыла в мутной, стоячей воде, не видя ничего впереди: ни берега, ни камней, ни подводных течений или растений. Ни-че-го… Кроме маленького, тонкого прутика, протягиваемого в ее темное болото сверху. Этим прутиком был тот самый ребенок, что жил и развивался внутри нее. Малыш, которому не было дела до войны его мамы с человеком, вызывавшим в ней столько безумной ненависти, сколько и безумной любви, не было дела до того, что его отцом стал огромный и до ужаса робкий и скромный, а значит, выбешивающий Ксюшу одним лишь своим видом Вадим, не было дела ни до чего на этом свете… Кроме ее тепла, кроме ее руки на животе, кроме ее мысленного диалога, обращенного к нему, и ее прекрасного, любимого им голоса…

     Истерика за истерикой… Подавленность грозила затянуть Ксюшу в глубокую депрессию, а чувство ужасного, непреодолимого страха от того, что она своими руками разломала собственное будущее как карточный домик, убивало и душило новыми потоками слез…

     Страшнее всего было даже не то, что на горизонте маячил тот самый момент, которого она совсем не ждала и который был отправной точкой для чего-то… нового, но пустого, безжизненного, одинокого и холодного… Страшнее всего было для Ксюши даже не то, что ей придется воспитывать своих детей без Сережи, без вообще какого-либо мужчины, без поддержки и сильного плеча, за которое она так привыкла прятаться, а самым ужасным для нее оказался при всем при этом тот факт, что об этой неожиданной беременности может узнать отец…

     Отец пугал Ксюшу до заикания, до синих чертиков, до белой горячки… Альберт Иванович Кроповницкий слыл очень успешным бизнесменом, можно сказать, акулой бизнеса в прямом и переносном смысле этого слова, потому что всех, кто когда-либо мог помешать его делишкам или создавал нежелательные трудности, он попросту стирал с лица… мелкого и среднего предпринимательства, не оставляя от них даже мокрого места. Он поглощал конкурентов с аппетитом носорога, он закрывал издательства, которые хотя бы одним предложением отзывались о нем не в той тональности, которая была ему выгодна, и он… В отличие от своего бывшего друга Виктора Петровича Минаева, который был человеком жестоким, с низкими моральными принципами и расплывчатыми установками, в отличие от него Кроповницкий… не имел моральных принципов вообще.

     Если что-то могло навредить его репутации, Альберт снимался с тормозов и крушил, пока нежелательное препятствие не издаст последний, жалобный писк… А потому Ксюша прекрасно понимала, что как только папочка узнает, что ЕГО ДОЧКА СОБРАЛАСЬ ОТОМСТИТЬ СОБСТВЕННОМУ МУЖУ, ПОДОСЛАВ ШПИОНИТЬ ЗА НИМ СВОЕГО БЫВШЕГО ОДНОКЛАССНИКА, С КОТОРЫМ ПЕРЕСПАЛА ПАРУ-ТРОЙКУ РАЗ ДЛЯ ДЕЛА, ЧТОБЫ ШПИОНИЛ ЛУЧШЕ, А В РЕЗУЛЬТАТЕ… получилось то, что получилось, и это при условии наличия еще пока что официального брака, то… Ксюша даже представить без содрогания боялась, что он сделает… А сделать папа мог, что угодно. На кону стояла его чистая, незапятнанная нерадивым отпрыском, привыкшим получать то, что он хочет, репутация, ведь если в прессу просочится хоть капля из этой грязной истории о его дочери, брачном договоре, разводе и планах взаимного уничтожения супругами друг друга, то… Ксюша не знала, что ее ждет.

     Отнимет ее любимый «Нойзи-Хаус»? Да, наверняка.

     Урежет основные источники доходов? Тоже без сомнений.

     Вышлет куда-нибудь за границу, чтобы не мелькала после всех этих интриг? Запросто.

     Отлучит от семьи, откажется от нее?? Скорее всего.

     Заставит избавится от ребенка?.. Вот это однозначно.

     И Ксюша даже не могла представить себе такой исход… Дело в том, что она, на самом деле, испытывала… удовольствие от состояния беременности, хоть и понимала, что разрушает все, что ее будущее, ее судьба, ее отношения с родителями висят на волоске. Но каждый раз, просыпаясь утром и понимая, что хоть это и не ребенок Сережи, как она искренне об этом мечтала и представляла в своих фантазиях, но каждый раз она открывала глаза и улыбалась тому, что внутри нее происходило что-то особенное, что-то волшебно-чудесное… Внутри нее вместе с ней каждое утро просыпался ее малыш.

     Она боялась себе признаться, но ее душа, как оказалось, соскучилась по звонким детским крикам, по малюсеньким носочкам и детскому мылу с лавандой, по пеленкам и внимательным, нацеленным и настроенным лишь на нее, прекрасным детским глазкам… Настя уже выросла, скоро в школу пойдет, этап детства, этап, когда ей так сильно нужна была мама, что она звала ее каждые пять минут, уже позади… И Ксюша испытывала сильнейшую тоску по этому поводу и грусть. Ну а теперь… Тонкая тростинка в ее болото… Первый шаг по преодолению кризиса после развода, после потери того, за кого она билась не на жизнь, а на смерть, первый шаг к спасению – новая жизнь… Только вот… только вот не Сережин это ребенок… И Сережи-то у нее больше нет… Сердце Ксюши разрывалось болью при этой мысли, и она снова плакала, и снова становилась обозленной, и снова хотела мстить, а потом вновь мечтала о том, чтобы как-нибудь вернуть Сережу себе… Каким-нибудь способом, любым, каким угодно!!! И опять слезы, опять злость, опять отчаяние… Ребенок не его, жизнь без него… И пусть не его ребенок. Хоть и больно, хоть и страшно, но… Пусть не его. И Ксюша совсем не знала, что с ней будет дальше, наблюдая, как ее личный поезд сходит с рельсов и падает с высокого моста в скалистое ущелье, но одно она понимала точно: что бы ни было, ОНА НИКОГДА НЕ ИЗБАВИТСЯ ОТ ЭТОГО РЕБЕНКА. НИ-КОГ-ДА. И пусть отец катится к черту…

     Но и послать отца к черту было очень даже страшновато, а потому Ксюша решилась на отчаянный и единственно возможный в своей ситуации шаг: она должна была заставить все свое окружение, а в первую очередь Сергея, его Женю, Леру и, конечно, папашку поверить в то, что ребенок этот – от Сережи. Правду о беременности знал лишь Вадим, который очень сильно переживал по поводу этого события и всячески намекал на свою помощь в любой ситуации и готовность быть рядом… Но Ксюше от него нужно было лишь одно: чтобы он не проболтался.

     Она снова пошла в клинику к Надежде Васильевне Егоровой и попросила сделать для нее дубликат УЗИ, но сроки немного «уменьшить» специально для суда и, конечно, для великой миссии «оставить Сережу ни с чем, одинокого и страдающего». Правда, находясь в подвешенном состоянии, страшась той черты, которая будет пересечена пятого ноября, и ощущая полной грудью свое поражение, свою растерянность и отсутствие каких-либо перспектив, Ксюша вдруг сообразила, что желание уничтожить Сережу и заставить его страшно страдать даже слегка поумерилось после всех этих событий…

     Но она уже решилась на это, а значит, пойти нужно до конца. Ксюша пришла в офис «Черного полюса», рассказала этой рыжей дряни о совместной ночи с Сережей и своем положении, затем попросила Вадима подсунуть Сергею УЗИ в кабинет, чтобы тот помучился, пытаясь вспомнить, действительно ли что-то было в ту ночь, когда он остался после встречи с Настей, или нет, а главное – чтобы Женя его бросила… При чем бросила навсегда. Ксюша была на все сто уверена, что эта благородная девица в жизни ему не простит такую глупую измену, и так и вышло…

     Вадим рассказал, что они сильно поругались, и что Женя все время плачет и говорит, что никогда к нему не вернется… Это была первая хорошая новость для Ксюши. Осознав, наконец, факт, что Сергей уйдет от нее так или иначе, она озадачилась вопросом, как устроить так, чтобы он лишился всего и сразу: любимой, бизнеса, имущества, ну и, конечно, возможности частых встреч с Настей… Ксюше бы не хотелось, чтобы он терся около ее дочери два раза в неделю… Пару раз в месяц – это край…

     А второй хорошей новостью стало то, что Сережа все-таки окончательно перевел активы в ОАО и договорился с Лерой об его продаже. А значит, все шло так, как надо. Необходимые для суда бухгалтерские документы и другие доказательства аферы по ОАО и ЗАО были у Вадима на руках, следовательно, Ксюша могла в полную силу давить на жалость своей беременностью, а еще и выставить Сережу подонком и обманщиком, готовым у женщины с практически двумя детьми увести из-под носа положенный ей по брачному договору бизнес и вообще оставить ее, и так брошенную в сложном положении, ни с чем ради новой пассии. Так что тормозить уже поздно, поздно что-то менять, и не важно, что ей стало как будто… меньше от этого всего кайфа, если она решила закончить это дело, то доведет его до конца: не в ее привычках бросать начатое на полпути.

     Посмотрев на Леру, в ожидании ее ответа скребущую красными ногтями по шершавой, коричневой черепушке своей собаки, Ксюша с ухмылкой проговорила:

     - Ну я же говорила тебе – я сделаю все, чтобы заставить его страдать… Он будет страдать не меньше, чем я, а даже больше… Одинокий, несчастный, лишенный любви… подлец. Девять лет жизни в мусорную корзину! Девять лет стер ластиком, будто их и не было, а сейчас заверещал, что ему Настя нужна, лицемеру такому, и что он жить не может без своей… рыжей… Черта с два ему, вот как!!! Он думал, я с ним в детские игрушки играть буду??? Не-е-ет, вот пусть получает, гад!! – вспыльчиво проговорила Ксюша, отметив, что ее злоба против воли снова вылезла наружу, окрасив ее щечки в алый цвет и заставив сердце биться сильнее… Но… что-то было не так внутри нее… То самое маниакальное желание причинить Сереже целое море боли больше не вызывало столь сильных эмоциональных всплесков в ее душе, и даже мысль об этой войне с собственным мужем почему-то не удовлетворяла ее беспредельно… Но она мстительно ухмылялась, внешне поддерживая свою ярость на прежнем уровне и отчего-то мечтая поскорее поехать домой – там Настя с няней… Ждет ее, не дождется… Лера согласно закивала, деловито начесывая собственного пса, у которого глаза лезли из орбит от ее ногтей, скребущих ему шиворот, а Ксюша развязно продолжила разыгрывать спектакль, лениво махнув рукой:

     - А что касается ребенка… А что с ним делать? Ничего не буду пока. Суд через неделю… А там и посмотрим, что будет. Лучше давай обсудим условия продажи мне Сережиного ОАО. Когда ты планируешь совершить сделку? До или после суда???

     Лера пожала плечами, слегка закатив свои карие глаза и вздохнув, как бы предвкушая выгодную для себя операцию и гору бабла, которая в скором времени очень так нехило придавит ее вместе с ее пучеглазой Лилу сверху.

     - Ну, думаю, удачнее всего будет произвести продажу после развода. На самом суде ты продемонстрируешь все доказательства того, что Сергей хотел обмануть тебя и ваш брачный договор, а наш с тобой ход конем будет лишь прекрасным дополнением к окончательной смерти Сережи как бизнесмена и владельца процветающей компании… Не забудь напомнить Вадиму, чтобы подготовил документы по переводу имущества и продукции, а также дополнительные бухгалтерские отчетности по переводу средств… - ее глаза вдруг внимательно вставились в Ксюшины голубые, как бы пытаясь заглянуть в ее мозги, отчего Ксюше вновь, в который раз уже в ее обществе, стало не по себе, а Лера с пренебрежительным, но все же жадным интересом спросила:

     - А что, кстати, у вас с Вадимом?? Как он отреагировал на известие о твоей второй беременности от Сергея?? Страдает, наверное, парень… Он так мило бегает за тобой!! Хо-хо! Лилу бы у него верности поучиться… Да, моя кроха? – спросила свою псинку Лера и низко рассмеялась, довольная своей шуткой, а Ксюша вдруг неожиданно рассердилась, сама не ожидая от себя такой реакции.

     Да, она тоже откровенно насмехалась над ним и его раболепным преклонением перед ней. Она тоже пренебрегала его персоной, приглашая его домой только тогда, когда это было нужно ей для дела, или просто когда ей становилось ужасно скучно или одиноко… Она раздражалась его неуверенностью, отсутствием стержня, готовностью беспрекословно выполнить любое ее поручение… Ксюша считала, что мужчина не должен быть таким рыхлым и мягкотелым, что из него волной должна бить самоуверенная, непрошибаемая, мощная энергия, словно бы он мир готов на своих плечах держать, если нужно… Как Сережа… Как ее Сережа… А Вадиму было до него не просто далеко, а НЕ-ДО-СЯ-ГА-Е-МО… И она сама могла говорить о нем с презрением и жалостью, но… Когда кто-то другой позволял себе такое в его отношении, Ксюша по какой-то, лишь ей одной известной причине становилась на его защиту всем сердцем, и это было довольно странно…

     - Ничего у нас с Вадимом, он в мои дела не лезет. – раздраженно отрезала Ксюша, вытаскивая мобильник из сумочки и задумчиво проговорив:

     - Надо ему, кстати, набрать, чтобы приехал за мной. Не тащиться же мне домой на другой конец города в этом дебильном такси с каким-нибудь дебилом-шофером! – и, увидев, что Лера с особым триумфом и какой-то слащаво-насмешливой догадкой в глазах ухмыляется ей, Ксюша разозлилась еще больше и гневно проговорила:

     - Слушай, ну что мне теперь, с ним вообще не общаться, что ли, из-за его дурацкой привязанности ко мне??? Вот закончится вся эта канитель с разводом через неделю, и можно будет прекратить никому не нужные взаимоотношения. Он получил то, чего хотел, я, собственно, тоже… - не очень уверенно закончила она, но тут же, спохватившись, быстро перелистнула нежелательную страницу книги, проговорив:

     - Ладно, черт с ним, с Вадимом, и с Сергеем тоже. Лучше расскажи мне, какие документы от меня потребуются, чтобы выкупить это треклятое ОАО…

     Лера с каким-то надменным скепсисом подняла бровь, показывая, что заметила резкую перемену темы и даже догадывалась о том, почему Ксеня так быстро свернула все разговоры о ее бывшем однокласснике – яром поклоннике, но все же соизволила снизойти до подробного рассказа о всей процедуре купли-продажи одним лицом целого предприятия у другого лица, и обо всех инстанциях, которые им предстоит в связи с этим пройти, но Ксюша слушала ее лишь вполуха, раздумывая, раздумывая…

     Что же, на самом деле, ее ждет после того, как она пересечет эту черту, получит разбитое Сережино сердце в свои руки и отправится в долгое и очень страшное для нее одиночное плавание, совершенно не представляя, куда двигаться дальше, что делать и как жить… без него?.. И что будет с этой необходимой и вынужденной интрижкой с Вадимом, которая принесла за собой целый ворох суровых последствий???

     Наверное, нужно расплеваться с Вадимом сразу после того, как закончится этот ужасный развод… Ксюша глотнула чаю, глядя на Леру, с самым деловым видом рассказывающую ей о тонкостях процедуры по приобретению акционерного общества, а сама чувствовала лишь странную тяжесть на сердце… Да, Вадим ее раздражал неимоверно, но… как это ни парадоксально, ей было комфортно с ним.

     Ксюша поймала себя на мысли, что в его обществе может быть самой собой, не пугаясь осуждения или язвительной насмешки. Она могла часами рассказывать ему подробности любимого сериала, и Вадим улыбался тогда, когда нужно, и хмурился тогда, когда Ксюша от него этого ждала. Она могла просто молчать, пить кофе, красить ногти, переодеваться и даже брить ноги при нем!.. Он никогда не осуждал ее, не ставил свои интересы выше, не насмехался и не делал раздраженно-скучающий вид. Вадим принимал все. Ему было важно лишь то, что он находится рядом с ней, в ее квартире, что Ксюша ПОЗВОЛЯЕТ ему быть здесь и даже иногда со скуки пускает его к себе в спальню переночевать… Она обращалась с ним так, как хотела, а он… все равно готов был бежать куда угодно, только заикнись она об этом…

     Вспоминая все эти подробности, Ксюша как-то незаметно умяла десерт, как-то незаметно расплатилась, и они с Лерой уже выходили из парадного входа на холодную, ветреную, покрытую сумраком улицу.

     - Ты очень изменилась. – вдруг сказала Лера, закуривая сигарету и с ухмылкой глядя на Ксюшу. – Я имею ввиду, из-за этой своей беременности. Стала другой какой-то… Глаза странные. Что, решила попробовать себя в роли матери-одиночки и великомученицы в одном лице??

     Ксюша пожала плечами и вдруг с жалостью посмотрела на Леру. Как можно на нее сердиться? Она черствая, холодная, жестокая, она не знала ни одного прекрасного момента любви в своей жизни, за которые стоит и нужно бороться, она не знала волшебства семейных вечеров и совместных праздников, она не понимала, что это значит – услышать в свой адрес такое чудесное и такое окрыляющее «мама!»…

     Увидев, как мелькнули фары «Мазды СХ-5», на которой ездил Вадим, Ксюша ухмыльнулась и спокойно сказала:

     - Может быть, за меня так жизнь решила. Но я не боюсь. Дети действительно способны изменить женщину, Лера. Ладно, мне пора. Увидимся пятого, на суде.

     Они распрощались, и Ксюша медленно, кутаясь от холода в свое черное пальто, отделанное мехом, пересекла тротуар, ожидая, когда Вадим преодолеет затор на перекрестке и подъедет к ней.

     Ветер лишь усиливался, раздувая ее длинные черные волосы в разные стороны, Ксюша незаметно для себя держалась за живот, сунув руки под пальто и как-то инстинктивно пытаясь согреть того, кто нуждался в этом гораздо больше нее… Она смотрела по сторонам, покусывая губы и ожидая… хоть какого-то знака, потому что ей было страшно… День разрыва с прошлым неминуемо надвигается, день нового будущего скоро вступит в свою силу, а она все еще не знала, как ей существовать дальше…

     Черная «Мазда» затормозила около нее, и Ксюша увидела нетерпеливый и, как всегда, ожидающий ее взгляд Вадима – такого нескладно-огромного, держащегося столь робко, что было ощущение, словно он и машины-то своей побаивается… Ксюша быстро оглядела его некрасивое, крупное лицо с жутковатой квадратной челюстью и жесткими, будто посажеными на макушку, волосами, а внутри нее все взвыло от разочарования и отчаяния… Раньше у нее был красивый и чертовски влиятельный Сережа, заставляющий ее кипеть рядом с ним, вызывающий в ней столько чувств, что жизнь казалась чересчур сладкой на вкус… А теперь!!! А теперь этот прихвостень, этот великан, этот страшила!!!

     Ксюша ощутила слезы, она все стояла на тротуаре, она все кричала внутри себя, жалуясь на судьбу, она хотела вновь рассыпаться в очередной истерике и хандре… Но Вадим все продолжал ждать ее, терпеливо оглядывая ее фигуру и лицо крупными карими глазами, он все смотрел и… вдруг улыбнулся.

     Ксюша замерла, а истерика ее тут же спряталась в дальний угол… Его улыбка была столь искренней, а взгляд таким… очарованным, таким… светящимся изнутри, восторженным и очень нежным, что Ксюша так и осталась стоять на этом тротуаре, пораженная тем, как изменилось его уродливое лицо… Как его взгляд изменил его, сделав даже… привлекательным?..

     Удар, Ксюша резко вдохнула воздух, вдруг вспомнив картинку из далекого прошлого… Это был конец одиннадцатого класса, последний звонок. Ксюша красила губы, сидя на скамейке в спортзале, и оглядывала в зеркальце свои белые банты на голове, блузу и черную юбку, гордясь тем, что на ней, в тон помаде, были совершенно шикарные лакированные красные туфли, которые всех девчонок заставляли завидовать ей, а мальчишек приводили в игривое исступление…

     Она поглядывала на толпящихся вокруг родителей, учителей, одноклассников и ребят из параллельных классов, выискивая глазами только его, Сережу Минаева. Как же она хотела понравиться ему, это было просто невероятное желание! Оно сводило ее с ума, делало хищной кошкой, готовой на любые шаги ради достижения своей цели и… Она увидела его.

     Красивый, уверенный, он стоял поодаль, сунув руки в карманы брюк и со смехом о чем-то болтая с другими мальчишками из их класса. Ксюша медленно спрятала зеркало, не отрывая от него глаз и сгорая в собственной сумасшедшей влюбленности…

     Какая-то девчонка из другого класса прошла мимо, весело помахав ему рукой, и Сережа одарил ее чудесной, обаятельной улыбкой, откровенно разглядывая ее ножки игривыми глазами, чем вызвал в сердце Ксюши жестокий, ревностный шквал… А дальше больше… Людка Казакова, ее соседка по парте, подлетела к мальчишкам и почти с ходу оказалась в его руках… Он оглядел ее таким же заинтересованным взглядом, что и девчонку, помахавшую ему с минуту назад, и что-то зашептал ей на ушко…

     Ксюша вскочила, едва дыша… Она!!! Это должна быть она!!! Она знала этот его взгляд, она знала, что мальчишки не просто так сгрудились в могучую кучку, что-то оживленно обсуждая, и Ксюша прекрасно понимала, что они ищут тех, с кем можно позабавиться… И она готова была пробыть с Сережей и этот день, и даже ночь, если родители не будут упираться и отпустят ее «к Машке в гости»… Он должен влюбиться в нее… Принадлежать ей… А Людка, гадина, все теснее жмется… Ксюша рванула было туда, но ее вдруг остановила мягкая, аккуратная рука и тихий, чуть дрожащий голос:

     - Э-э, Ксюш… По-подожди… Я…

     Она гневно обернулась, желая накостылять по шапке тому, кто так некстати вцепился в нее своей хилой ручонкой и удерживает ее от исполнения своей мечты, и к своему несказанному удивлению и насмешке, увидела долговязого и тощего Вадима, стоявшего около нее и смотревшего… только на нее тем самым своим особенным взглядом, светящимся изнутри, влюбленным, очарованным… Она ухмыльнулась, нетерпеливо закатив глаза. Что же опять надо этому слюнтяю?? Она уже дала ему все, что могла, она даже, смеха ради, занималась с ним совершенно дурацким, отвратительным сексом, когда ей и семнадцать-то только-только стукнуло... А ему все мало, козлу этакому!..

     - Ну?? Чего тебе? Давай скорее говори, Вадим, мне идти надо! – раздраженно сказала она, а он вдруг улыбнулся… приятно так, нежно, но Ксюшу мало что волновало сейчас, кроме Сережиных рук на теле этой дурынды Людки, а потому она гневно выдернула свою ладонь из его стремительно потеющей руки и сложила руки на груди, грозно уставившись на него.

     - Прости, я не хотел тебя задерживать… - снова дрожащим голосом заговорил Вадим, поспешно подняв ладони. – Я просто хотел… хотел сказать, что ты очень… красивая…

     - Ф-ф-ф! – фыркнула Ксюша, надменно улыбнувшись. – Без тебя знаю, Воронов. Это все?

     - Нет! Нет, не все… Ты… Ксюша… - залепетал он, а Ксюша раздраженно и нетерпеливо обернулась, снова посмотрев туда, где стоял ее Сережа, к счастью и невероятному ликованию, уже один. Резко снова посмотрев на Вадима, Ксюша вдруг заметила, как изменилось его лицо, став разочарованно-болезненным, а карие глаза тоже глядели на Сережу с глубокой печалью.

     - Ну чего?? Вадим, рожай быстрей, что ты бормочешь, как…

     - Я хотел попросить тебя станцевать со мной вальс… - пролепетал Вадим, а Ксюша, вытаращив на него глаза, насмешливо расхохоталась:

     - Да ты че, опух, что ли??? С какого это перепугу?? – хохотала она, не замечая, как поникли плечи парня, как его губы поползли вниз, как его глаза засияли болью… - Слушай, Вадимка, отвали, будь другом, а?? – выдохнула Ксюша ему в лицо и снова обернулась, чтобы глянуть на объект своих воздыханий. – Я с Минаевым танцевать буду, усек? Я С НИМ буду… А ты… Найди себе кого-нибудь попроще и отвянь от меня раз и навсегда. Слава Богу, хоть учеба кончилась, и ты теперь не будешь донимать меня своей умоляющей рожей! Пока-пока, Вадимчик! – хохотнула она и двинулась прочь, к нему, к своему Сереже, а вслед ей донеслось едва слышное:

     - Он же тебя не… ценит! Ты ему не нужна!..

     Но разве ее волновало мнение этого рохли, когда в ее душе все стремилось к красавцу, хулигану и сердцееду Минаеву??

     А теперь…

     А теперь…

     Теперь она стояла на тротуаре и не была столь же молодой… И уже не была такой привлекательной и беспечной… А ее Сережа, с которым она «танцевала» долгие девять лет, скоро ускользнет, как вода сквозь пальцы… И ведь, по большому счету, он никогда не принадлежал ей по-настоящему… И время ушло – назад не воротишь… Что у нее осталось? Дочка Настя, ребенок внутри нее… Да еще от кого?? Того самого Вадима, которого она так безжалостно отфутболила в школе…

     И вот, он здесь. Столько лет прошло, а улыбка не изменилась… Не изменился взгляд, словно бы им снова по семнадцать лет, а впереди еще целая длинная жизнь, полная радужных мечтаний, целей, стремлений…

     Ветер вдруг рванул со всей силы, дунув прямо в спину Ксене и заставляя ее шатнуться вперед, к машине… Она резко вздохнула, ее волосы вновь заметались, закрыв на секунду лицо, а она еще сильнее впилась горячими ладонями в свой живот, увидев, как взволнованно расширились глаза Вадима, как он дернул ручник, намереваясь выйти к ней…

     Все это вместе: и воздушный ледяной вихрь, и его взволнованный, трепетный взгляд, и маленький малыш внутри нее, и это странное воспоминание из юности, - подхватили Ксюшу в энергетический поток, и она, тяжело дыша и чувствуя дрожь во всем теле, она вдруг поняла, что это все и был большой и яркий знак судьбы, знак, призванный заставить ее понять что-то, осознать, увидеть, а может… изменить… И она дрожала, с ужасом ощущая переворот внутри себя, но абсолютно не представляя, как же ей перевести и расшифровать эти сигналы…

     А Вадим уже подбежал к ней, обхватив огромной, мощной ручищей ее плечи, и с тревогой расспрашивал ее, хорошо ли она себя чувствует, что же это с ней такое… И правда, что с ней такое?..

     Мы легко по жизни пренебрегаем кем-то, не понимая истинности чувств, мы легко делаем неправильный выбор, пытаясь сорвать с неба ту звезду, что светит не для нас… Но никогда не думаем о том, что одно лишь пренебрежение кем-то может навсегда изменить нашу жизнь, столкнуть нас на неверный путь, а пройдут года… И судьба все расставит по местам… И с печалью мы понимаем, что наша звезда была так близко, стоило только руку протянуть…

     Глава 12. «Минус»

     Спит земля. Укрыты дымкой облаков поля и города.

     За бортом балластом прошлого вся жизнь и дом,

     Объятый сном! Безмолвие уносит за собой

     В пространство нереальности чужой.

     Сквозь туман, прочь от смятения души

     Спешим к другим мирам. Больше нет любви,

     Что многих держит на Земле. Надежды нет!

     Есть точка невозврата из мечты –

     Лететь на свет таинственной звезды…

     Плыть в серебре Лунных морей,

     Солнце нам вслед пошлет свой ветер

     Плыть по волнам в тот океан,

     Что называется "Бессмертие".

     Может быть наивны мы, и нет нигде

     Орбит другой Судьбы.

     Может быть нам не найти во тьме маршрут

     Туда, где Время спит.

     Есть точка невозврата из мечты,

     И мы с тобой смогли её пройти!

     Плыть в серебре Лунных морей,

     Солнце нам вслед пошлет свой ветер

     Плыть по волнам в тот океан,

     Что называется "Бессмертие".

     Как магнит к себе влечёт звезда,

     Свет везде – полна им темнота,

     Это знак разгаданных глубин.

     В поисках изменчивой Судьбы.

     Против нас восставшие миры,

     Нас бросает в бездну новый взрыв!

     Вот и всё – мы все теперь ничто,

     Яркий миг слияния с мечтой!

     Плыть в серебре Лунных морей,

     Солнце нам вслед пошлет свой ветер

     Плыть по волнам в тот океан,

     Что называется "Бессмертие".

     Есть точка невозврата из мечты…

     (Ария - Точка невозврата. Альбом "Через все времена", 2014)

     Сердце взволнованно билось в груди, но внешне Сережа был собран и спокоен. Маленький зал, в котором с минуты на минуту начнется очередное разбирательство по делу его дальнейшей судьбы, постепенно заполнялся важными гостями, без которых вполне себе можно было обойтись: на старой, выщербленной деревянной скамейке в самом конце поудобнее устроилась Лера со своим облезлым псом, вцепившимся в складки ее норкового манто, и Вадим, которому любезно, по просьбе Ксюши, разрешили остаться, а рядом с ними важно восседал Альберт Иванович Кроповницкий, испепеляющий Сережу жутким взглядом голубых глаз и шевелящий усами (наверное, бормоча проклятия на голову нерадивого зятька), в то время, как его квадратное, но небольшое тело опиралось на трость с золотым набалдашником, а с правого боку от него, с самым взволнованным лицом, в черном платье с какими-то камнями, будто здесь происходил не суд, а прощание с кем-то недавно усопшим, тихонечко вздыхала Юлия Алексеевна Кроповницкая, его жена. Сережа отметил про себя, что в ее взгляде не было гнева или желания повесить его голову на дверь, а сияло лишь сильнейшее беспокойство за беременную дочку… И, как это ни странно, Сергей отчего-то разделял ее чувства.

     - Только не наделай глупостей, сын! – прошипел ему в ухо жесткий голос Виктора Петровича, и Сережа с ухмылкой обернулся, увидев отца, с вытаращенными от напряжения глазами глядящего на него. За его спиной стояла мама, внимательно следя за мужем и его языком, и, взволнованно поправляя темно-малиновый пиджак, тихонько воскликнула:

     - Витя! Не дави на него! Он сам все знает!

     - Тамара! Да что он может знать??? – громыхнул взвинченный не на шутку страхом возможной потери любимого бизнеса отец. – Ты посмотри, до чего он докатился со своими знаниями!!! Имей ввиду, Сергей, - отец снова гневно ткнул в Сережу (который опять поймал себя на мысли, что его папашка умудряется забирать весь негатив на себя, а ему оставлять лишь размеренное спокойствие) узловатым пальцем, бешено сверкнув карим глазом, - если хоть что-то пойдет не так…

     - Витя!!

     - Да расслабься ты, отец. – ухмыльнулся Сергей и посмотрел на Леру, которая внимательно наблюдала за ним, а ее глаза светились победным весельем… Думает, что они с Ксюшей обыграли его. Как бы не так… Он благодарно кивнул ей, поддерживая иллюзорное мнение, что она спасла «Черный полюс» от перехода не в те руки своим решением приобрести его у Сережи за не хиленькую сумму, и та улыбнулась, словно восковая фигура музея мадам Тюссо. – Все будет в порядке. Ты же в курсе моего плана.

     На самом деле кроме Жени и Сережиного адвоката, никто не был в курсе его новой стратегии, но нервному папочке об этом знать было не обязательно, так что Сережа просто предложил им с мамой пройти в заднюю часть зала и занять свободную скамейку, посетовав на отсутствие попкорна и газировки. Хлеба и зрелищ народу, как говориться. А уж что будет дальше – один Бог знает…

     В небольшой зал заседаний легко и быстро вошел Сережин адвокат – низенький, очень тонкий, с женоподобным лицом и похожими повадками, он мило улыбался, задрав верхнюю губу с тоненькими, черными усиками прямо себе под нос, а его длинные до плеч волосы развевались в такт стремительной походке. И ничто в его облике не могло натолкнуть на мысль, что перед нами сейчас стоит один из успешнейших адвокатов в городе по бракоразводным процессам, 93 процента выигранных дел, и это человеком, который носил бледно-розовый, но дорогой костюм и такую белую рубашку, что от ее вида щипало глаза… Но Сереже как-то не было дела до того, как выглядит Арсений Яндимирович Чепчугов, ему нужен был профессионал, которого не стыдно противопоставить медлительному и грузному, без конца чихающему и кашляющему, но еще более успешному адвокату Ксюши – Козлову Дмитрию Савельевичу, а по количеству выигранных процессов Козлову уступал лишь Чепчугов, и даже фривольное «Сережечка», которое Арсений очень милым и нежным голоском относил к своему подопечному, не могло отпугнуть Сергея.

     Арсений Чепчугов с широкой улыбкой поклонился и даже шаркнул ножкой перед всеми присутствующими, выражая свое самое уважительное к ним отношение, а затем подошел к Сергею, похлопав по кожаной папке в своих руках:

     - Я изучил бухгалтерскую отчетность, Сережечка… Уж не знаю, как ваша бухгалтерия умудрилась скрыть такую крупную операцию и перерыв в деятельности, но… Все выглядит правдоподобно. Ты уверен, что не оставил никаких следов? Мы не знаем, какой информацией и документацией… о! В рифму получилось! – он хихикнул, подмигнув веселым карим глазом и снова задрав усики к носу. – Так вот, мы не знаем, что знает твоя жена… Не знаем, что знает… Да я сегодня скор на каламбуры! – опять, невесть чему, обрадовался он, и Сережа, уже привыкший к тому, что Чепчугов очень любит говорить о себе и обращает на свои слова чрезмерное внимание, только улыбнулся, стиснув руки в кулаки в карманах брюк.

     - Не волнуйся, Арсений. По документам все чисто, можешь не сомневаться.

     - А налоговая? Не заинтересуется ли она столь спешными и… м-м-м… значительными сделками?? А, Сережечка?? – с нажимом уточнил он, и Сергей ухмыльнулся.

     - Я в этом месяце еще не подавал декларацию. Кроме того, с налоговой вопрос был решен уже давно. Никаких проверок деятельности фирмы не будет.

     - Ладненько, ладненько… - забормотал Арсений и поспешно уселся за стол в правой части комнаты – там, где обычно сидят ответчик и его адвокат, а поскольку инициатором возобновления развода была Ксюша, то теперь она перешла в высокий статус истца.

     Кстати о Ксюше. Не успел Чепчугов даже полы своего розового пиджака расправить, чтобы пригреть скамейку своим худым и острым мягким местом, как в зал заседаний уверенно, гордо подняв голову и выпятив вперед свои накачанные губы, вошла его, пока еще, жена.

     Ксюша была одета в строгий брючный костюм темно-красного цвета, шелковую черную блузу без пуговиц и замшевые ботильоны в тон к ней. Ее длинные волосы были аккуратно, профессионально уложены вокруг головы, но это не удивило Сережин глаз: у Ксени всегда был личный парикмахер, который ошивался у них дома перед всеми событиями повышенной важности… Он вздохнул, глядя на нее и прислушиваясь к себе. Что он чувствовал сейчас, находясь на рубеже нового поворота судьбы? Триумф? Жажду победы? Радость и предвкушение? Злорадство? А может, гнев и обиду за такие чертовски отвратительные, серые годы с единственным светлым пятном – маленькой дочкой??

     Сергей нахмурился, сложив руки на груди, а Ксюша, кротко махнув родителям в приветственном жесте, вдруг посмотрела на него. Нет. Ничего из вышеперечисленного. Разве что… разве что печаль по поводу так никчемно прожитых лет… А ведь она его любила, хоть и не хотела демонстрировать это. Она его любила, а потому издевалась над ним, зная, что не может получить от него чувств в ответ… И годы превратились лишь в холодное, нудное, никому не нужное путешествие во времени, ожесточив сердца, оставив в груди лишь осадок злости и отвращения… Ни он, ни она не были счастливы. Ни он, ни она не хотели мириться с настоящим. А теперь это превратилось в холодную войну, в которой все средства хороши, которая тоже не имела смысла, по большому счету… Нужно было отдать ей эту фирму к чертям, и сейчас Сергей бы поднимался с самого низа, не имея средств даже на то, чтобы заправить машину, но тогда он смог бы уже сейчас быть с Женей…

     А Женя ждала его звонка, он знал, что она волнуется. Даже на расстоянии он был настроен на нее, его сердце подсказывало ему, что она очень сильно переживает… Поскорей бы это все закончилось! И… да, он бы никогда не пошел на то, чтобы отдать Ксюше все, каким бы благородным ни был этот шаг. Он не смог бы отдать бизнес отца, бизнес многих лет тяжкого, кропотливого труда, падений и долгов, смены видов производства и медленных, но верных шажочков к госзаказу… А значит, он рискнет, но поборется до конца. На это у него хватит сил.

     Ксюша внимательно смотрела на него, Сергей ощущал ее злость, но она не была поглощена ею… Ему вдруг стало жаль ее: Ксюша выглядела совсем не той, которая сейчас вцепилась бы хваткой лисы в куриную шейку и разорвала бы ее в клочки… Она была усталой и страшно… растерянной. Сережа вздохнул. Ну конечно. После того, как все это закончится, он поедет к Жене, а она… Для нее наступит самый страшный в жизни любой женщины момент – момент безысходного одиночества. У нее останется Настя и тот ребенок, которого она носит, но… Ксюша будет одна. И этот страх застыл в ее глазах, заставляя сердце Сережи сжиматься от жалости…

     Но, сверкнув в его сторону холодным, яростным взглядом чужого человека, Ксеня все расставила по местам и важно прошла в левую часть зала, усевшись на скамью для истца и его адвоката… И адвокат ее не заставил себя долго ждать: за дверью раздался громкий чих, перешедший не очень-то и плавно в каркающий кашель, и через дверной проем ввалился грузный, красноносый и курчавый Дмитрий Савельевич Козлов в черном, натянутом на нем, как на соломенное чучело, строгом костюме-тройке и маленьких, не соответствующих размерам стандартных мужских ног туфельках. «Золушка» мрачно обвел зал взглядом из-под кустистых бровей, а затем тяжело прошагал и уселся рядом с Ксюшей, чихнув в ее сторону, чем вызвав раздраженную и брезгливую мимику на ее лице, и вытащив такую же, как и у Арсения, кожаную папку, что-то яростно, со свистом зашептав ей в ухо.

     Все были в сборе, секретарь суда, строгая на вид женщина лет сорока с длинными, ярко-фиолетовыми ногтями что-то уже царапала на своих листках, и, наконец, послышалось громкое:

     - Встать! Суд идет.

     В помещение вошла женщина в черном одеянии судьи с таким твердым лицом, что если бы оно было хлебной лепешкой, об нее можно было бы сломать зубы, и, не глядя на присутствующих, не зная, как Сережино сердце в резком волнении и полной мобилизации всех сил сжалось, уселась на свое место и начала читать протокол своим ровным, бестелесным голосом.

     Судебная машина была запущена в последний раз.

     Первые полчаса адвокаты в два горла производили раздел имущества, чтобы все было, что называется, «справедливо». Ксюша, конечно, вознамерилась забрать все, и Дмитрий Савельевич, приводивший такие весомые аргументы, как двое детей на руках, один из которых, когда родится, будет нуждаться в хорошем подспорье, и в свежем воздухе, и даже в еще одной квартире, которую Сережа недавно приобрел, чтобы жить отдельно, а затем пошли в ход доводы, что-то вроде «отсутствия соответствующего дохода, постоянные супружеские измены мужа, повлекшие за собой расшатанные нервы» и, Бог знает, что еще, хоть Сергей и не всегда понимал, каким это боком его измены имели отношение к щедрому подношению Ксюше пятикомнатной квартиры в центре города, но…

     Все же, хоть какой-то здравый смысл в Ксюше остался, видимо, приобретенный ею вместе с усталостью, опустошенностью и ребенком непонятно от кого, и, как следствие, Сережа сумел все же отстоять, не без помощи развеселого Арсения, свою трехкомнатную в спальном районе и даже «Экстрейл», который Ксюша хотела отобрать со зла, но в итоге Арсений убедил судью, что машина во-многом нужна Сергею для работы (что было изрядным преувеличением), а у «Ксении Альбертовны, душки, даже водительского удостоверения не имеется!»

     В общем и целом, итог раздела имущества, по которому Ксюша забрала квартиру, загородный дом и еще умудрилась выбить немаленькую сумму в качестве морального ущерба, вычистив зарплатную карту Сережи под ноль, можно было с натяжкой считать успешным… А вот дальше началось самое интересное.

     - …это все, что касается недвижимого и движимого имущества. Далее. На основании рассмотренных в ходе судебного разбирательства документов, Суд постановляет: не позднее одного месяца с даты последнего слушания провести передачу Минаевой Ксении Альбертовне в собственность долей участия в организациях, занимающихся финансовой и иными видами деятельности и получающих прибыль свыше размера уставного капитала, принадлежащих Минаеву Сергею Викторовичу, а также произвести передачу контрольного пакета акций ЗАО «Черный полюс», дающего право на полноценное управление деятельностью общества, согласно брачному договору от 20.06.2007 года N353-1, подпунктов 3,4,5 пункта 2… - вещал абсолютно безэмоциональный и лишенный какой-либо выразительности голос судьи, шуршащей бумагами, и Сережа обернулся, посмотрев на Ксюшу и ее адвоката.

     Услышав последнюю фразу, Ксеня грубовато пихнула под локоть своего грузного, шумно дышащего Козлова, и тот, чихнув, кашлянув и, Сережа очень надеялся, что не пукнув, встал и, слегка задыхаясь и почесывая курчавую шевелюру, заговорил низким, но уверенным и четким голосом, который, видимо и служил ему ключом к победе на практически всех своих процессах.

     - Позвольте, позвольте, Ваша честь! В данном аспекте были раскрыты и обнародованы некоторые подробности… Могу я, с вашего позволения, вставить несколько слов? Это качественно меняет дело, Ваша честь. – он вздохнул и снова «покаркал» кашлем, а судья, не изменив ни одной мышцы в лице, лишь безэмоционально вперилась в него взглядом и слегка, чтобы не обломилась шея, полу-кивнула.

     - Да, Дмитрий Савельевич. Слушаем.

     Адвокат потер нос, а Ксюша вдруг триумфально улыбнулась, посмотрев прямо на Сережу. Сергей ухмыльнулся ей в ответ, сохраняя абсолютную невозмутимость… Ну, теперь все будет зависеть от того, к чьей правде склонится эта железная женщина-судья, которая выглядела как каменное изваяние и даже, уподобившись ему, кажется, не дышала.

     - Спасибо, Ваша честь. – кашлянул Козлов и, набрав побольше воздуха в легкие, вышел к трибуне. – Как я уже начал говорить, в ходе расследования, проведенного лично мной…

     - Ага, конечно… Посмотрел бы я, как ты расследования проводишь, боров. Кряхтит-пердит на каждом шагу, а все лавры голыми руками подгребает, свинина этакая… - шепнул еле слышно Арсений, нахмурив нос и недовольно и даже откровенно неприязненно глядя на толстую спину Козлова. Сережа тихо усмехнулся: похоже, они встречались уже не на одном «судебном разводе» и явно не питали друг к другу симпатии.

     А «боров» все продолжал, между прочим, кряхтеть об очень важных вещах:

     - …удалось установить, что Сергеем Викторовичем Минаевым был найден способ, как обойти подпункт 3 пункта 2 Брачного договора от 20.06.2007 N353-1… Так вот, фирма ЗАО «Черный полюс», контрольный пакет акций которой вскоре будет передан моей подопечной, теперь не функционирует в полном объеме, а точнее, не функционирует вообще, а акции данной производственной организации обесценены. Фирма эта теперь, по большому счету, является пустышкой. – триумфально завершил он и сделал театральную паузу, чтобы, наверное, до каменного мозга судьи дошел факт ужасного, непростительного обмана.

     Ксюша победно ухмылялась, сложив руки на груди, по задней части зала прошел встревоженный шепоток, а Сережа все сидел в той же развязной позе на удивление Ксюше с Лерой, которые таращились на него во все глаза, и продолжал с откровенным безразличием и пренебрежением глядеть на Козлова, словно перед ним разворачивалось представление с участием не очень опытных артистов цирка, а дрессированный слон, которого они с собой привезли, был вообще «никакой».

     Судья же, вопреки логической мысли Сережи, что оживить ее мог лишь какой-нибудь волшебный порошок, вдруг подняла бровь и блеснула строгими глазами в сторону Сережи, будто бы даже обрадовавшись, что в кои-то веки в ходе судебных прений с неверными мужьями и истеричными женами произошел неожиданный поворот.

     - Есть ли у вас доказательства вашей мысли, господин Козлов? – спросила она все тем же бестелесным голосом, и Дмитрий Савельевич согласно кивнул, прочистив горло:

     - Разумеется, Ваша честь. Позвольте изложить все по порядку. Так вот, в рамках задуманной Сергеем Викторовичем Минаевым схемы, была оформлена и зарегистрирована на его имя новая организация под названием ОАО «Черный полюс». По заказу этой организации выпущена круглая печать, а также произведена эмиссия ценных бумаг – акций, по номинальной стоимости и количеству соответствующих тем же ценным бумагам, принадлежащим ЗАО «Черный полюс». Вот, пожалуйста, - Козлов грузно сполз с трибуны и вразвалочку приблизился к судье, сверлящей его все тем же, слегка оживленным взглядом, сунув ей под нос какую-то бумагу, - это свидетельство о государственной регистрации нового юридического лица, владельцем ста процентов пакета акций которого является Минаев С.В. Вот выписка из реестра ЕГРЮЛ… Вот сведения о постановке на учет в налоговой… - прошуршав еще парой листочков, Козлов, как-то поскрипывая, не то похрюкивая, вернулся за трибуну, пока судья внимательно разглядывала новые документы перед собой. – Далее, гражданин Минаев перевел на счет ОАО «Черный полюс» все активы компании ЗАО «Черный полюс», а именно: сумму денежных средств в практически полном объеме, право на использование имущества компании по договору безвозмездного использования, право на владение готовой продукцией, выпущенной за последние месяцы по договору купли-продажи с отсрочкой платежа, и, наконец, перебросил все штатные единицы ЗАО «Черный полюс» в порядке перевода через увольнение. Таким образом, ЗАО «Черный полюс» на текущий момент обладает лишь суммой, равной размеру уставного капитала компании, а поскольку производственной деятельностью теперь будет заниматься ОАО «Черный полюс», и, как мы полагаем, сотрудничать с клиентами и Министерством обороны тоже, то ЗАО «Черный полюс» прибыль приносить не будет, а значит, неизбежно вступит в процедуру банкротства. – выдал Козлов и два раза глубоко и очень громко вздохнул, а судья, посмотрев зорким, лишенным какой-либо живости, даже не мигающим взглядом на Ксюшу, улыбающуюся во весь рот, затем на Сергея, с некоторой весельцой и абсолютным спокойствием ухмыляющегося в спину Дмитрию Савельевичу, и наконец на самого Савельевича, подняв вторую бровь к так и застывшей наверху первой, и снова бесстрастно проговорила:

     - Доказательства в бумажном виде, пожалуйста, Дмитрий Савельевич.

     - Пожалуйста, пожалуйста… - засуетилась мощная тушка в костюме, и к несказанному веселью и интересу Сережи вытащила из кожаной папки очередные листы, сунув их под нос, опять-таки, судье. – Вот, Ваша честь. Здесь копия договора безвозмездного использования имущества, копия договора аренды помещения с ОАО, копия договора купли-продажи продукции с отсрочкой платежа… А вот это – бухгалтерские проводки денежных операций. Согласно этим выпискам видно, что баланс ЗАО был высушен до сухого остатка, прописанного в Уставе… Соответственно, буквально через несколько месяцев нерентабельный ЗАО вступит на тропу медленного банкротства, если за ним останутся какие-либо долги перед кредиторами, либо просто будет подлежать ликвидации, поскольку фирма опустошена.

     Шепоток в задних рядах усиливался, и Сережа из любопытства обернулся, чтобы посмотреть, кто ж там больше всех волнуется… Ничего сверхъестественного он для себя не увидел: Кроповницкий дергался на месте, все порываясь встать и что-то шелестя себе под нос, а его жена изо всех сил хваталась за его плечо, чтобы не дать ему вскочить и понестись по залу страшным торнадо, готовым снести все живое или всех живых, помешавших ему подгрести еще и бизнес Виктора Петровича под себя. Виктор Петрович же сидел с таким видом, словно он случайно проглотил не только «очень вкусного червя», но и железный крючок, и грузила, и леску, и даже часть удочки в придачу, а его глаза вылуплено таращились на Сергея, с ужасом выражая, что такой ход событий он никак не предугадывал.

     Судья же, не обращая на оживление в зале никакого внимания, проглядела бумаги и словно разочарованно и немного раздраженно проговорила:

     - Хорошо. Суд учтет данные сведения, но спешу напомнить, что согласно подпункту 4 пункта 2 Брачного договора Ксении Альбертовне переходит ВЕСЬ бизнес, зарегистрированный на имя Минаева Сергея Викторовича, таким образом…

     - Ваша честь, я не закончил! – вскричал хриплым голосом Козлов, тут же чихнув целых три раза. – Далее Сергей Викторович Минаев, дабы сохранить контроль над организацией ОАО «Черный полюс», договаривается со своей сестрой, Минаевой Валерией Борисовной о продаже ей своей, вновь созданной организации на время, пока будет идти бракоразводный процесс. А далее, после развода с Ксенией, Сергей Викторович собирался выкупить свою фирму назад, получив, таким образом, свою же компанию ЗАО «Черный полюс», только под новым наименованием… Вот копия заявления для налоговой о смене собственника… Копия договора купли-продажи с нотариально-заверенной подписью… Выписка из госреестра о внесении изменений в Устав компании и о смене учредителя…

     Но далее, что там еще такого интересного и информативного подсунул Козлов судье Сереже услышать не удалось, поскольку из некоторых присутствующих все «хорошее» так и фонтанировало, что сил не было в себе держать, а потому, кроме кашляний по делу Дмитрия Савельевича, Сережа услышал громогласное и взбешенное:

     - Да ты что, гнида!!! Ты что такое намудрил, гаденыш?!? Активы вывел, дрянь поганая??? Ах ты… дочь мою… ни с чем оставить… Да я тебя сейчас тростью-то своей… да по башке твоей тупой… Чтоб больше мыслей вообще никаких не было… Гнида, гнида, подлец!!!

     Подозревая, что все вышеперечисленное относилось именно к нему, Сережа обернулся, открыто и безбоязненно посмотрев на Альберта Ивановича, который стучал по полу тростью и топал ногами, а лицо его покрылось рисунком со спины пятнистой антилопы, а глаза его изучали столько безумной ярости, что ее, наверное, хватило бы даже ракету в космос запустить, если бы не мешалась под ногами Юлия Алексеевна, что-то возбужденно шептавшая мужу, явно пытаясь образумить его с помощью тем «давления» и «слабого сердца», и «приступа», но разве хоть что-то могло сейчас успокоить этого жесткого бизнесмена, которого тут, как выяснилось, на бабки опрокинули???

     Но в непонятном припадке бился не только Кроповницкий. Виктор Петрович как-то странно трясся, выкрикивая нервное:

     - Сын!.. Сын!.. – как будто это чем-то могло ему помочь, Чепчугов рядом с Сергеем хохотал, приговаривая:

     - Во дурдом!.. Во дурдом!..

     Ксюша кричала, стараясь перекрыть общий шум и ор своего же папочки:

     - Папа!! Папа, да подожди ты!!! Мы этот вопрос решили!!! Мы с Лерой…

     - …убить тебя мало, собаку!!! Никакого тебе «Черного полюса», гад!!! Разорю, закрою, растопчу, сотру, уничтожу…

     - …ПАПА!!! Говорю тебе, мы с Лерой обо всем… Ох, да что за чертовщина!!!

     - …развею по ветру, убью, убью!..

     - Альберт, у тебя сердце, перестань, у тебя сердце!!!

     - СЫ-Ы-ЫН… Откуда они зна…

     - ТИХО!!! ТИХО!!! – вдруг громко заорала судья визгливым голосом и с гулким треском шибанула молоточком по столу, вскочив на ноги и яростно оглядывая всех присутствующих разгневанным взором. В зале моментально воцарилась тишина, прерываемая лишь яростным сопением Кроповницкого да покашливанием Козлова, да еще каким-то капаньем, сомнительную природу которого Сережа разгадать пока не мог, а все глаза уже были направлены на него…

     Пора. Теперь его выход.

     Судья раздраженно вздохнула, усаживаясь на свой стул и глядя на Сергея пристальным взглядом:

     - Гражданин Минаев! Вы подтверждаете все вышеизложенное адвокатом вашей супруги Козловым Дмитрием Савельевичем?? Что вы можете сказать в свое оправдание?? Я вызываю вас к трибуне.

     - Давай, давай, подлец, лепечи свои оправдания, пока я тебя, гниду, в порошок не стер… - послышался в спину Сереже безумный шепот, и он закатил глаза, не удержавшись от насмешки.

     Встав полу-боком, чтобы видеть и судью, и всех присутствующих в зале, Сережа сунул руки в карманы и уверенно и жестко, но все же не без некоторого превосходства, проговорил:

     - Я подтверждаю. Но не все вышеизложенное. Да, я действительно оформил новую организацию с похожим брендом, который уже имеет вес на рынке. Да, я продал ее Валерии, своей сестре, несколько дней тому назад. Но никакие активы я туда НЕ ПЕРЕВОДИЛ. Сведения, собранные Козловым, являются ложными.

     Судья вытаращила глаза, так и осев на стуле, за окном каркнула ворона, – ей вторил Козлов, тоже глядящий на Сережу с насмешкой и нескрываемым изумлением, Ксюша раскрыла рот, замерев в странной позе (кабы ворона из окна к ней в рот не залетела), а на задней скамье…

     - Что-о-о??? Что-о-о??? Как не переводил??? Как это, мать твою, не переводил??? Сергей, ты что, так мою фирму решил этому шакалу слить?!? – заверещал Виктор Петрович, а глаза его вылезли до такой степени, что Сереже даже захотелось подставить блюдечко, а чем черт не шутит? Вдруг вывалятся невзначай… Но его моментально перекрыли другие голоса, которые орали так, будто состязались друг с другом на самый противный громкий голос месяца:

     - Что значит – не переводил??? Что ты мелешь, дебил?!? У Козлова же все копии есть, жучара, ты чего несешь?.. – размахивал тростью Альберт Иванович, но новый голос переключил все внимание на себя: раскатистый бас Леры слышен был, наверное, и на улице:

     - Сережа!!! Не говори ерунды!!! Ты продал мне ОАО по рыночной цене!!! Независимый оценщик проводил анализ стоимости твоих акций!!! Я сама!! Я сама видела документы по балансу предприятия!!! Видела штатку!! Что ты мелешь???

     - М-мою! Мою!!! Мою ф-фирму так сплавить решил, ирод!!! Да как ты посмел, сын??? ЧТО ВООБЩЕ ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!?

     - Правда, Сереж, ты что такое говоришь??? Что за чушь вообще?? Вадим мне документы все принес, и его приказ об увольнении в порядке перевода я видела своими глазами! У тебя что, крыша поехала? – хохотала Ксюша, вечно оглядываясь на Вадима, словно и его уже подозревая в какой-то интриге против себя, а Вадим же растерянно глядел на нее большими, грустными глазищами, избегая смотреть на Сережу вообще…

     Крики, шум, смех и всеобщая истерия продолжались бы, наверное, и дальше, но визг судьи: «ТИХО!! ТИХО, кому сказала!! Да что же это такое, сейчас всех вон выставлю!!!», - опять прервал птичий гомон за крошку хлеба, и все, насупившись и перейдя на шепот, утихомирились, а судья устало махнула рукой:

     - Продолжайте, Сергей Викторович. Вы не переводили активы… Так… Что дальше?

     - Ничего. – ухмыльнулся Сергей, прямо и пристально посмотрев на злую и растерянную Леру, вцепившуюся в него своими внимательными, карими глазами и стискивающую собаку до полопавшихся в ее глазах сосудов. – Валерия приехала из-за границы, чтобы открыть и наладить здесь производственный бизнес. Как вы знаете, процедура регистрации нового акционерного общества довольно длительная и непростая в плане подготовки соответствующих документов, а у меня были хорошие связи, поэтому я вызвался ей помочь и в кратчайшие сроки оформил фирму. Название выбрано похожее не случайно: «Черный полюс» имеет хорошую репутацию, и потому, вероятность доверия у потенциальных клиентов будет выше, даже если организация станет заниматься другими видами деятельности. Далее мы оформили сделку купли-продажи, и вся сумма, прописанная в договоре, была внесена мною в уставной капитал фирмы. Ну а что касается перевода Вадима Анатольевича Воронова… Он долгое время был Лериным партнером по бизнесу, думаю, его назначение на должность ее заместителя не может вызывать вопросов. – Сергей слегка наклонил голову, глядя в ошарашенные Лерины глаза, и победно ухмыльнулся, закончив:

     - Так что фирма твоя, Лера. На счету твои деньги. Можешь пользоваться по своему усмотрению.

     - А… а… но… - низко загудела Лера, запинаясь, а судья вдруг оживленно обратилась к ней:

     - Валерия Борисовна, вы подтверждаете слова Сергея Викторовича Минаева??

     Лера вскочила на ноги и, бросив несчастный взгляд на Ксюшу, которая с неприкрытым ужасом вертела головой, глядя то на Сережу, то на судью, то на нее, нервно воскликнула:

     - Нет! Нет! Не подтверждаю! Сергей собирался продать мне ОАО, чтобы спасти активы и имущество компании! Он хотел купить у меня ОАО после этого заседания обратно!! Нет, нет… Он все врет!

     - Ах ты паршивка… - прошипел бешеный от гнева голос отца Сережи, и Сергей мельком увидел его разозленное и презрительное лицо, брезгливо оглядывающее Леру с ног до головы… Мда. С семьей у Леры явно начинаются проблемы.

     - Валерия Борисовна, у вас есть вещественные доказательства вашей договоренности с Сергеем Викторовичем? Диктофонная запись? Письменные обязательства? Расписки? Свидетельские показания? Что-либо. – строго проговорила судья, а Лера вдруг покачала головой и усмехнулась, тихо ответив:

     - Нет… Но, Ваша честь! У вас же на руках копии бухгалтерской отчетности, копии договоров передачи имущества и продукции! Разве это не доказательства…

     - Копии очень легко подделать. – усмехнулся Сергей.

     - Они нотариально заверены!! – выплюнула с ядом Ксюша, но Сережа лишь пожал плечами:

     - Документы тоже могли быть сфальсифицированы в поддержание вашей задумки о моей подлости. На самом деле… Арсений, дай бумаги! – строго распорядился он, и Чепчугов с широченной улыбкой кивнул, подскочив на тонкие ножки и с полупоклоном пританцевав к судейскому столу.

     - Вот, многоуважаемая Ваша честь! Здесь вашему дражайшему вниманию представлены ОРИГИНАЛЫ! Прошу заметить! Оригиналы бухгалтерской отчетности по итогам работы фирмы за последние два месяца… Как видите, фирма никуда не переводила средства, производство не простаивало… Вот отчет о продажах и закупках… Вот налоговые выплаты… А если, - он послал широкую улыбку растерянной, разозленной и поникшей Ксюше, - всепрекраснейшая Ксения Альбертовна еще не убеждена, то вот выписка по счету организации из банка… Здесь представлены все операции. Все в пределах разумного.

     - Что?? Но… как??? Как?? – вскричала Ксюша, а Сережа победно улыбнулся:

     - Как видите, Ваша честь, у меня и в мыслях не было обманывать супругу. «Черный полюс» работает, как и прежде. Думаю, на этом можно закрыть тему? Ксения получит свою фирму согласно договору.

     Судья легонько кивнула одними глазами и проговорила:

     - Мы изучим ваши бумаги на совещании.

     - Стойте! – воскликнула Ксюша и, обернувшись к Лере, вдруг растерянно спросила:

     - Лера! Что тогда ты мне собиралась продавать, да еще за… такую звездную сумму??? Пустышку??? Вадим! А ты?? Ты же говорил, что он переводит… Как же это… Как же…

     Сережа с нескрываемым интересом посмотрел на Леру. Ну вот. Теперь паззл сложился. Лера собиралась продать его бизнес не ему, а Ксюше! Да еще за, черт знает, какую сумму! Это же… надо… А он-то думал, для нее семья превыше всего…

     Шорох сзади только усиливался, Сереже ужасно хотелось послать всю эту нервотрепку матом и скорее уехать из этого засилья сумасшествия и вранья, но… Игра продолжается. Остался последний нерешенный вопрос: Настя и… второй ребенок Ксюши.

     - Суд рассмотрит все предоставленные материалы на трехчасовом совещании. – бестелесно вновь повторила судья, углубившись в свои листы. – До перерыва осталось обсудить последний вопрос, а именно: вопрос с проживанием ребенка Анастасии Сергеевны Минаевой, несовершеннолетней, 2010 года рождения. Адвокаты – прошу. Начинайте прения. Первым разрешаю высказаться Чепчугову Арсению Яндимировичу, адвокату ответчика… Для разнообразия.

     Ну и пятнадцать долгих минут в зале рекой журчал восторженный голосок Арсения Чепчугова, который пританцовывал у трибуны, сыпал каламбурами и комплиментами, яростно подмигивал и Сергею, и даже, зачем-то, Ксюше, но ход его мыслей звучал очень убедительно.

     Сначала он долго и радостно вещал на тему того, что Сергей – прекрасный, непьющий отец, которого дочка просто обожает, и ради которой он днями и ночами трудится на «Черном полюсе» аки пчела, затем, включив в свою речь интонацию обиды и глубокого оскорбления, Сережин адвокат еще пять минут разглагольствовал по поводу того, что в результате попытки Ксении обесчестить своего супруга этой подлой историей с переводом активов, ему был нанесен моральный ущерб, а потому, в качестве компенсации, он заслуживает не один, а даже два или три раза в неделю «папиных дней», а затем звучало что-то про то, что Сережа уже полгода не видел ребенка из-за нежелания матери пускать Настю к нему, ну и в конце, контрольным выстрелом в женское сердце судьи было вынесено замечание относительно подорванной психики девочки, ее плачевного состояния глубокой депрессии и тоски по папе, что опять-таки вылилось в страшную необходимость предоставления Сереже трех дней свидания с бедным ребенком.

     На эту эмоциональную, светло-розовую речь ответил грубым пятикратным чихом и покашливанием Дмитрий Савельевич, оглядываясь на пылающее от гнева и жуткого недовольства Ксюшино лицо, стремящееся по оттенку к цвету ее костюма, и иногда прерываясь на жадные, глубокие пожирания кислорода из воздуха.

     - …таким образом, ссылаясь на то, что Ксения Альбертовна не может оправится от удара, нанесенного ей изменами мужа и его неожиданным решением подать на развод, я, как адвокат моей подопечной, требую свести к минимуму количество ежемесячных свиданий Сергея Викторовича с дочерью, поскольку Ксении Альбертовне, находящейся практически всегда с Анастасией, будет морально тяжело переносить его присутствие… Для того, чтобы пережить все случившееся, ей, вероятнее всего, даже потребуется помощь психолога… Кроме того, не будем забывать о ее непростом положении и о влиянии негативных эмоций на развитие и формирование плода! Таким образом, оптимальным для Ксении Альбертовны считаем количество свиданий не более одного раза в две недели. Плюс, обязательные выплаты алиментов не только на Анастасию, но и на второго, еще не родившегося, но уже брошенного отцом ребенка моей подопечной…

     Сережа слегка прищурился, посмотрев на свою жену, с мстительным и злобным удовольствием глядящую на него, а сам прикидывал, ждал… Подходящий ли момент для истины?..

     Судья устало кивнула глазами, не шевельнув ни одной мышцей тела, и строго проговорила:

     - Алименты на второго ребенка могут быть назначены только после предъявления доказательств, подтверждающих отцовство Сергея Викторовича Минаева. Поскольку ребенок еще не рожден, проведение теста ДНК на отцовство считаю невозможным ввиду рисков осложнения беременности, а потому о назначении суммы выплат пока не может идти ре…

     - Позвольте, позвольте, Ваша честь! – крякнул Козлов, махнув рукой так, что все бумаги ворохом слетели с трибуны и разметались по полу. Он досадливо кашлянул и, тяжело наклонившись, принялся их подбирать, раскрасневшись от натуги и напряженным голосом продолжив:

     - Моя подопечная не имела половых связей ни с кем, кроме собственного мужа!.. На это указывают и прямые факты… Сергей Викторович встречался с дочерью Анастасией 28 сентября текущего года. В этот же день он ночевал у Ксении Альбертовны дома. Это подтвердила соседка Ксении Антонина Лапина, она как раз гуляла с дочерью во дворе и видела, как подъехал «Ниссан Экстрейл» с гос. номером Е313ЕЕ. Позже, на следующий день, она с самого утра повела ребенка в школу – автомобиль еще стоял на парковке около дома, а шума от раскрывающейся входной двери соседей она не слышала. Вот ее письменные показания… - собрав, наконец, все разбросанные и разлетевшиеся, кто куда, листы, Козлов со скрипом, вытирая пот с красного лба, положил перед судьей лист, а затем, под ее строгим, сверлящим взором уверенно продолжил:

     - Далее, моя подопечная обратилась по своим нуждам в клинику для женщин «Белые крылья», юридический адрес организации: ул. Ломоносова, 145. В результате обследования, проведенного 17 октября текущего года, выяснилось, что Ксения Альбертовна находится в положении, и в соответствии с результатами проведенного ультразвукового исследования срок беременности составлял три недели. Вот заключение врача. Таким образом, я настаиваю на том, чтобы на основании собранных данных назначить если не алименты, то сумму денежной компенсации или ежемесячной материальной помощи от бывшего супруга хотя бы до тех пор, пока тест ДНК не подтвердит его отцовство над данным ребенком.

     В зале стояла тишина… Все смотрели на судью… И Сережа смотрел на судью… А потом легонько толкнул локтем Арсения и кивнул ему, намекая, что вот он, момент истины.

     Арсений озарился так, что даже, казалось, его черные усишки побелели, а длинные волосы сложились вокруг головы в форму золотистой шапки, и он поспешил поднять руку, с искрой в глазах глянув на судью:

     - Глубокоуважаемая Ваша честь! Позвольте внести некие… дополнения к речи моего коллеги?

     - Это может существенно повлиять на ход разбирательства? – строго уточнила судья, пронзая Арсения холодным, неподкупным ни на какие комплименты взглядом.

     - О, безусловно! Безусловно! Еще как! – восторженно закричал Арсений, и судья снова устало вздохнула, глянув на часы.

     - Прошу к трибуне, Арсений Яндимирович. У вас три минуты.

     - Благодарю, благодарю, дражайшая! – засуетился Арсений, подхватив свои бумаги и заспешив к «месту выступлений», а Сергей мельком посмотрел на Ксюшу. Она не понимала, что происходит, а в ее глазах, глядящих на светло-розовую спину Арсения, пульсировал страх… Да, Сережа предполагал, что сейчас ей будет несладко, но другого выхода, как развязаться с ней без особых потерь с его и с ее стороны, он не знал… И пожалеть бы ее, но… Правда все равно всплывет наружу. Невозможно скрывать ото всех тот факт, что отцом ребенка является кто-то другой. В конце концов, малыш будет расти, и ничего похожего на Сережины гены продемонстрировать не сможет… Кроме того, Кроповницкий явно потребует сделать тест ДНК, чтобы иметь все права на законные алименты… И как отец бедной, брошенной в столь сложном состоянии Ксени, он будет биться до конца за каждый рубль, да еще наверняка прессе захочет об этом сообщить, чтобы подорвать репутацию семьи Минаевых раз и навсегда… Как показывают примеры популярных личностей, их проступки, просочившиеся в прессу, могут даже перекрыть весь перечень достоинств и благородных деяний… От такой грязи не отмоешься… А значит, придется раскрыть карты здесь и сейчас.

     - Так вот, госпожа всеми любимая Ваша честь! Моим подопечным, - широко сверкнул белыми зубами Арсений, подмигнув опять-таки ошарашенной и напряженной Ксюше, - моим подопечным была установлена информация иного рода относительно беременности его супруги. Да, тот факт, что Сергей ночевал в доме Ксении 28 сентября им не опровергается, и то, что он проводил этот день с дочкой, могут подтвердить еще и в детском саду N560, где у Анастасии в этот день был утренник. Но!!! Но!!! В клинике «Белые крылья», где стоит на учете по беременности и родам Ксения Альбертовна, нам была предоставлена другая справка по результатам УЗИ от 17.10.16. – Арсений торжественно махнул какой-то бумаженцией, а Ксюша побледнела, как полотно, и закусила губу, медленно посмотрев на Сережу… Отчаянно… Эх, Ксюша, Ксюша… Так будет лучше, глупая… Нельзя жить во вранье, нельзя принуждать к нему других… Нужно отвечать за свои поступки. Нужно отвечать ЗА СВОИ ПОСТУПКИ. Сердце Сережи дрогнуло от жалости, но…

     - И?? – поторопила судья Арсения, раздраженно намекнув, что театральная, затянувшаяся пауза ее слегка бесит.

     - И-и… Выяснилось, что на 17 октября текущего года срок беременности Ксении Альбертовны составлял пять недель. Пять! А не три! И эти дни Сергей ночевал дома, а не где-либо еще, и к нему никто не заходил. Это подтверждают камеры видеонаблюдения, установленные службой безопасности данного жилого комплекса, где проживает мой подопечный. Видеозаписи имеются с собой, если необходимо. Так что при всем моем уважении к восхитительнейшей Ксении Альбертовне… - он обернулся и победно воззрился на нее, уставившись в ее безжизненное, больное лицо. – К ребенку, которого она вынашивает, Сергей Минаев не имеет никакого отношения. Вот, кстати, и оригинал УЗИ, взятый из обменной карты врача Ксении, Егоровой Н.В. Пожалуйста.

     Арсений в полу-танце, чуть ли не кружась от распиравшего его счастья, приблизился к судье и сунул ей очередной документ, а Ксюша медленно спрятала лицо в ладони, и ее плечи дрогнули.

     Секунду еще стояла изумленная тишина, а затем раздался новый крик - Альберт Иванович снова пустился по вольным хлебам, заверещав как прокаженный:

     - Что… что он сказал??? Ребенок не от Сергея??? Как, черт возьми, такое может быть??? Нет!!! Нет!!! Ксюша!!! Ты что… УЗИ подделала?!? Ксюша! Это ребенок Сергея? Отвечай, дочь!!! Это ребенок… Сергея?..

     - Алик, Алик, не надо сейчас! Не надо, давай дождемся перерыва, Алик! – закричала Юлия Алексеевна, а Ксюша вдруг отняла дрожащие руки от лица, и Сережа увидел дорожки слез на ее щеках… Ее била дрожь, она была бледнее снега, но медленно встала и, под суровый взгляд судьи, тяжело, но с невыносимой печалью проговорила:

     - Да, Ваша честь. Документ УЗИ, предоставленный моим адвокатом – подделка. Ребенок действительно не от… не от Сережи. И я готова понести ответственность…

     - В этом можете даже не сомневаться. – строго проговорила судья и покачала головой. – Зачем закрывать одно дело способами, которые приведут к очередному судебному процессу?.. Вы будете привлечены к уголовной ответственности за предоставление поддельных документов. Суд уда…

     Но закончить судье не дали новые взрывы из задней части зала:

     - КСЮША!!! Чей тогда, мать твою за корку, это ребенок?!? ТЫ ХОТЬ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, ЧТО НАДЕЛАЛА, ДУРОЧКА??? ЧЕЙ ЭТО РЕБЕ…

     - Вадима. – со злой насмешкой бесстрашно ответила Ксюша и посмотрела на Вадима, который встал на ноги, видимо, готовясь защищать честь своей возлюбленной.

     - Какого еще, ко всем треклятым ублюдкам, ВАДИМА??? – не унимался Альберт, не слушая криков Ксюшиной матери и глядя лишь на свою дочь страшным, ледяным и ужасно разгневанным взглядом… которым никогда нормальные родители не должны смотреть на своих детей, и неважно, какие ошибки были совершены ими в жизни…

     - Это мой ребенок. – тихо и испуганно, но уверенно проговорил Вадим, возвышаясь над всеми присутствующими головы эдак на две. – Я Ксюшин одноклассник, Воронов Вадим Анатольевич. И я готов помогать и даже…

     - Да закрой ты рот, амбал дебильный, не до тебя сейчас!! Ксюша!! Ты хоть представляешь, как ты нас всех унизила и подставила??? – продолжал орать Альберт Иванович, стуча тростью с такой яростью, что это грозило ему пересадкой в зал этажом ниже, а Юлия Алексеевна села, тоже, как и дочь, спрятав лицо в ладони, обессиленная против безумия мужа.

     - Прекратите на нее кричать… - тихо бормотал Вадим, но учитывая, что в музыкальную композицию сумасшедших павлинов вступил Сережин папочка, то шансов быть услышанным у него не было вообще.

     - Так вы что… вы что тут… сына моего подставить хотели??? Ребенка чужого навесить??? Ах ты поганка, Ксения, а ведь я тебя защищал еще, а ты!!! Небось, и забеременела специально, чтобы Сергея к себе привязать, да, гадина этакая?? Да был бы я твоим отцом, я бы… - выл на весь зал Виктор Петрович, но солировать ему пришлось недолго, поскольку неожиданно включилась Лера и, взмахнув своей собачкой, которая жалобно пискнула в полете, забасила:

     - И да!!! И специально забеременела, дядя Витя!!! Потому что сына вашего, подлюгу, проучить давно надо было!!! Ишь, придумал бизнес отхапать и развестись по-быстрому, чтобы скорее в койку к своей рыжей прыгнуть! Все вы, мужики, кобели, каких мало!!! Одно вам только подавай, а мы потом расхлебывай!!! А жаль, что гаденыша вашего не удалось прижучить!! Воспитали урода, вот и получайте веселую жизнь!!!

     - Лера??? – закричала мама Сережи, вскочив на ноги и вытаращив глаза. – Ты что говоришь-то, ты себя хоть слышишь??? Да тебе самой, кроме денег, ничего не надо, ты даже брата своего готова была обмануть!!! А сейчас…

     - Ужасы жизни, ужасы жизни, кошмар! – бормотал Арсений, сокрушенно качая головой, но при этом довольно улыбаясь. – Люди, люди!! Успокойтесь, драгоценнейшие! Успокойтесь, здесь же суд, а не балаган! Успоко…

     - Так!!! ТИХО! ТИХО!! ТИХО!!! – завизжала снова судья, долбанув молоточком по столу раз десять и бешено вращая глазами. – Объявляется трехчасовой перерыв!!! Суд удаляется на совещание до вынесения приговора! И если после перерыва будет происходить то же самое – охрана выведет всех!!! Всех, кроме истца, ответчика и их адвокатов!! Вы меня слышали??? Развели здесь… курятник… ВСЕ!!! – и шибанув молоточком последний раз для проформы, судья и секретарь синхронно встали, а Альберт Иванович вдруг громко и властно проговорил:

     - Подождите, Ваша честь! Требования супругов будут пересмотрены. Мы все обсудим и подготовим соответствующее решение… м-м-м… в течение часа.

     Судья вздохнула, посмотрев на ворох бумаг на своем столе и в руках, а потом сердито проговорила:

     - Решение будет окончательным?

     - Не сомневайтесь.

     - Хорошо. – она внимательно посмотрела в холодные и требовательные глаза Кроповницкого и неясно кивнула. – Суд будет в комнате для совещаний. Через час пришлете своих адвокатов с решением. Мы рассмотрим. – шорох черного одеяния, стук фиолетовых каблучков – и в зале остались только две, запутавшиеся в своей войне семьи.

     Звонко отбивая тростью, Кроповницкий прошел по проходу между рядами скамеек и столов, и грозно посмотрел на бледную и потерянную дочь:

     - Ты. За мной. – а затем он обернулся к Сереже, глядящего на него с победным торжеством, и прошипел:

     - И ты тоже.

     - Без моего участия ты ничего с моим сыном обсуждать не будешь, Альберт. – громыхнул за Сережиной спиной голос Виктора Петровича, и Альберт Иванович ненавистно посмотрел в его сторону убийственным взором, скривившись в усмешке:

     - Ну конечно. Как же иначе.

     - Алик?.. Витя?.. – раздались два робких и не на шутку встревоженных женских голоса, и мужья-крутые бизнесмены одарили своих жен суровыми зырканьями, одновременно проговорив:

     - Будь здесь, Тома. Мы сами все решим.

     - Юля! Не лезь. У нас серьезный разговор.

     И все четверо, не глядя друг на друга, двинулись к выходу, но Сережу, открывшего дверь первым, просто ослепили несколько вспышек, а затем со всех сторон раздалось поспешное:

     - Альберт Иванович! Альберт Иванович! Несколько слов для газеты «Новые лица»…

     - Виктор Петрович, заседание окончено? С каким результатом для вашей семьи завершился развод??

     - Виктор Петрович… Альберт Иванович… Виктор Петрович…

     Сережа поморщился и грубо, в своей манере, растолкал журналистов из нескольких местных газет, не оборачиваясь на них и двинувшись дальше по коридору, выискивая пустой зал для разговора. Конечно, Альберт Иванович был очень известным и влиятельным бизнесменом, владельцем нескольких крупных компаний и даже своей яхты, не говоря уже о двух загородных коттеджах с бассейном и площадкой для тенниса, да и Виктор Петрович слыл узнаваемым в своих кругах и очень даже успешным дельцом, но повышенное внимание СМИ к дурацкому, надоевшему до желудочных колик, разводу сильно его раздражало, хотя… могло сыграть и на руку…

     Слыша позади категоричные: «Без комментариев! Без комментариев!», он, наконец, сыскал небольшой зал, возможно, даже и не предназначенный для заседаний вовсе, и обернулся, посмотрев на недовольные лица, следующие за ним по пятам:

     - Сюда пойдем.

     Они вошли в помещение, одно из окон которого было приоткрыто, и Ксюша сразу устремилась к нему, жадно вдохнув свежий воздух и все еще выделяясь страшной бледностью, особенно на фоне раскрасневшегося от собственной злости старшего поколения. Сергей внимательно посмотрел на нее, тревожно нахмурившись:

     - Тебе воды принести, может? Ксюша!

     Она с обреченной и усталой ухмылкой чуть повернула лицо в его сторону, но глаза прятала, избегая встретиться с его взглядом, и холодно отрезала:

     - Не надо мне ничего.

     Альберт Иванович снова смерил дочь гневным взглядом и раздраженно воскликнул:

     - Черт подери, Ксюша! Дочь! Как ты могла забеременеть от этого… этого… Ладно! Вопрос этот будет решен окончательно и бесповоротно. Вечером поедешь к нам с матерью. Будем обсуждать, что с тобой делать.

     - Разбежалась. – тихо ухмыльнулась Ксюша, продолжая смотреть в окно невидящими глазами, но отец ее не слышал, переключив свой гнев на Сергея.

     Закурив сигарету, хотя вряд ли в этом зале можно было курить, как и во всем здании суда, он злобно уставился на Сережу жесткими, как титан, голубыми глазами, и с ненавистью произнес:

     - Да… Недооценил я тебя, Сергей… Недооценил… И как ты все это провернул, а? Ты же переводил активы! Копии документов у Ксюши были настоящие… Как ты это сделал, мерзавец?!?

     - Поосторожней с выражениями, Альберт! – громыхнул Виктор Петрович, а Сережа лишь пожал плечами и спокойно проговорил с абсолютной, непоколебимой уверенностью в себе:

     - Я слил все обратно. Это делается элементарно, если есть кое-какие подвязки и знаешь процедуру.

     Кроповницкий ухмыльнулся, качнув головой, а Ксюша шокировано посмотрела на Сережу, тихо шепнув:

     - Обалдеть можно!

     - Ну конечно… Бабки перемахнул обратно в ЗАО… В банке сказал… Что сказал?

     - Сказал, что операция перевода была ошибочной. Номер счета, указанный в реквизитах, не верен. Срок возврата средств обратно мог бы затянуться до двух месяцев, но… у меня в банке есть один знакомый. А поскольку операция ошибочная, то в выписке по счету она не отразилась. – ухмыльнулся Сергей, а Альберт Иванович прищурился:

     - Неплохо! А дальше договор безвозмездного пользования… Как ты от него избавился?

     - Расторг. – просто пояснил Сережа. – По причине того, что ЗАО «Черный полюс», как владелец предоставляемого имущества, решил воспользоваться им иными способами. Это по закону.

     - А договор купли-продажи с отсрочкой платежа на последние партии тензопреобразователей и источников питания??? А сотрудники?? – заинтересованно спросил уже Виктор Петрович, и Сережа триумфально улыбнулся:

     - Проще простого. Приказы об увольнении отменил, договор купли-продажи расторг на основании заключения независимой экспертной комиссии, в котором было установлено, что тридцать процентов от партии источников питания содержат брак, а по договору должна была произойти передача полностью готовой к реализации продукции. Везде есть свои лазейки, Альберт Иванович. Ну а потом моя бухгалтерия совместила все операции, производимые от лица ЗАО и ОАО, и составила красивый бухгалтерский баланс, в котором перевод активов не был отражен… Да, здесь смухлевал, признаю. – усмехнулся Сережа, а Альберт Иванович расширил глаза, резко нахмурившись:

     - А как ты продал ОАО по рыночной цене??? Почему Лера ничего не заподозрила??? Для определения стоимости акций же требуется независимый оценщик…

     - Да он и был, этот оценщик! – устало вздохнул Сережа, которому порядком надоело раскрывать эту муторную схему, отнявшую у него неделю бессонных ночей и целую кучу рублей, а иногда и долларов. – У отца в налоговой свой человек, я воспользовался его услугами, только и всего! Вы разве не в курсе, как это делается? Итог – два раза за месяц перевел активы фирмы, налоги не заплатил, внимания не привлек! Долго мы еще будем рассусоливать эту тему? Может, поговорим о том, как нам найти компромисс в сложившейся ситуации?

     - Компромисс!!! – взревел по-новой Альберт Иванович, и Сережа язвительно закатил глаза. – Какой тебе компромисс, мозгляк?? Ты хотел надуть мою дочь, хотел обойти брачный договор! Фирму свою спасал, гаденыш… План какой провернул!! Да я тебя в порошок сотру, да я…

     - Хм, кстати! – вдруг вмешалась Ксюша и злобно посмотрела на всех присутствующих. – Раз мы тут играем в «Что?Где?Когда?», я тоже спрошу: как ты догадался, что срок беременности не верный? И как из клиники вытащил настоящее УЗИ?? Если бы ты туда приходил, Надежда Васильевна бы мне сразу сказала! Свою рыжую подослал, что ли???

     Сережа вздохнул, снова начиная злиться.

     - Мне кое-кто помог. А после я узнал, что ты и Лера в сговоре, и переиграл все назад, чтобы сохранить репутацию. Так, короче. – он повернулся к Кроповницкому, шумно дышащему на него сзади и гневно постукивающему тростью. – Предлагаю такой вариант…

     - Стоп, гаденыш! Не разгоняйся! Я первый предлагаю. Это ты хотел меня облапошить, так что слушай, что я скажу. – ткнул в Сережу тростью Альберт Иванович и, выдохнув сигаретный дым, заявил:

     - Я оставлю тебе твой идиотский ЗАО «Черный полюс», мне он никуда не уперся. Но взамен ты… признаешь отцовство над Ксюшиным ребенком.

     Брови Сережи так и взметнулись вверх, а Виктор Петрович резко шагнул вперед и, не дав сыну даже рта раскрыть, громко прошипел:

     - Ты что, Альберт, совсем спятил??? Ты ОХРЕНЕЛ?!? Сергей никогда не повязнет в этом чертовом вранье ради твоей долбанной репутации! И это не обсуждается!!! Я не позволю навесить на моего сына чьих-то нагулянных непонятно от кого внуков, понял???

     Альберт Иванович бросил недокуренную сигарету на пол и, затушив ее своей тростью, безумным коршуном посмотрел на Сережиного отца, процедив:

     - Тогда и фирму свою можешь забыть, понял?? Что ты там всегда кричал, Виктор?? «Мое детище, мое дело, моя жизнь»? Вот, считай, профукал свое детище, и скажи спасибо сынку за это, вот так-то!!!

     - Ах ты…

     Виктор Петрович вдруг озверел и вцепился в пиджак Кроповницкого, закрутив его во круг себя и тряся изо всех сил так, что даже трость потерялась в полете центрифуги и, жалобно звякнув, ударилась об пол.

     - Эй! Эй, Виктор!!! Ты совсем ополоумел??? Отпусти…

     - Папа, папа, Виктор Петрович!!! – завизжала Ксюша, бегом кинувшись к ним, но Сережа, стоявший рядом, уже схватил обоих раскрасневшихся, немолодых мужчин в солидных, теперь уже перекошенных от вмешательств чужих ладоней пиджаках, и со всей силы оторвал их друг от друга, встав между ними и расталкивая их в разные стороны руками, грозно приказав:

     - А ну, прекратили!! Оба!!!

     - Да я тебе сейчас так накостыляю, трость вообще не нужна станет…

     - Идиот!! Придурок! Что за дурак!!! – продолжали в один голос дребезжать отцы, Ксюша стола позади, в ужасе обхватив руками щеки, а Сережа, мгновенно вспылив, снова схватил их обоих за шивороты и встряхнул, громко отрезав:

     - Хватит, я кому сказал??? Значит, так. Консенсус будет такой. – он посмотрел на гневно дышащего Альберта, который все оборачивался, выискивая глазами свою трость, и снова тряхнул его, обращая на себя внимание. – Альберт Иванович. Вы оставляете мне «Черный полюс». А я взамен не рассказываю тем бешеным журналюгам за дверью, как ваша дочь приручила бывшего одноклассника к себе с тем, чтобы заставить его шпионить за мной, и что потом из этого вышло. Как вам предложение? По-моему, отличный вариант.

     Кроповницкий даже дышать перестал, обмякнув и с жутковатым видом вытаращив на Сережу глаза, а потом он медленно, хрипло рассмеялся и проговорил:

     - А если я налоговой шепну о твоих махинациях со счетами ЗАО и ОАО? А если судье подскажу, что бухгалтерская отчетность, предоставленная тобой сегодня – фальшивка?? Будешь ты еще шантажировать меня, сосунок??? Я ведь могу и на твой «Полюс» людей наслать… Ревизию какую-нибудь… Или страховщиков… М-м-м?? Что притих, ублюдыш??

     - А ну, заткнись, Альберт! Заткнись, или я тебе зубы пересчитаю, клянусь, урод! – воинствующе завопил Виктор Петрович, а Сергей остановил его взмахом руки, не сводя пристальных, вызывающих глаз с Кроповницкого.

     - Отец, тихо! Ну так я ведь тоже так могу, Альберт Иванович! Что-то сомневаюсь я, что за предоставление поддельной справки Ксюше кто-то предъявит обвинение… Я легко это исправлю. А еще могу натолкнуть суд на мысль, что если мама Насти водит в дом непонятно кого и непонятно что с ними делает, при живом-то муже, то, наверное, девочке лучше жить с папой… Ну и до кучи… Журналисты же все еще там? Думаю, им интересно будет послушать историю беременности вашей дочери.

     Ксюша с тяжелым вздохом осела на скамью, а Альберт Иванович зарычал, яростно сжимая кулаки и с сильнейшим отвращением глядя на Сережу, видимо, мысленно желая убивать и убивать его, пока ни одного объемного места не останется у этой лепешки, бывшей когда-то генеральным директором ЗАО «Черный полюс».

     - Альберт Иванович. – спокойно проговорил Сережа, сложив руки на груди. – Мне ничего не нужно. Забирайте квартиру, дом, машину, остальной бизнес! У меня неплохие доли на авторынке и в сети магазинов автозапчастей… Я даже согласен видеть Настю лишь два раза в неделю! Отдайте мне «Черный полюс». Я бы все равно его получил, если бы развелся через полгода! И давайте уже, в конце концов, разойдемся по домам, к чему эти упрямства?

     - Папа… - тихо и устало проговорила Ксюша, глядя в пол и как-то обессиленно положив локти на колени. – Отдай ты ему этот «Полюс»… Ну зачем тебе эти деньги?.. Как же мне надоело все…

     - Цыц. – рыкнул на нее Кроповницкий, видимо, ничего совсем не понимая, но его взгляд вдруг потух…

     И он посмотрел на Сережу уже будучи простым стариком шестидесяти с лишним лет, которому впору сидеть перед телевизором и пить чай… Весь апломб, вся воинственность, злость, буйство, раздражение – все потухло, утонув в реке усталости… Большие деньги, большие дела… Успех и репутация… А дочь его сейчас сидит в глухом опустошении, попавшая в трудную ситуацию, угодившая в ловушку собственной мести, растерянная, разбитая, беспомощная… И нет здесь той Ксюши, что злобно и яростно кусается, что язвит без остановки и насмехается над всеми и вся, считая себя несравненной, считая себя лучше других… Ее пьедестал рухнул, она потеряла все… А отец, который должен был всеми силами защищать ее, что бы ни случилось, смотрит на нее, как на чужую, как на опасного врага своей идеальной жизни, смотрит пусто, без любви, без сострадания… И стоит ли его «идеальная жизнь» ее поникших плечей, ее обреченного взгляда??

     Сережа удивлялся себе, понимая, что раньше, до встречи с Женей, ему никогда не открывались подобные прозрения истины… Он бы безжалостно пошел и рассказал тем журналистам весь позор его жены в подробностях, он был бы чужд к ее эмоциям, он был бы холоден и циничен… Но он больше не мог быть таким. Женя была его фарватером, она вела его за собой, даже без ее физического присутствия, она тянула его вверх, направляла по нужной дороге и научила думать о чувствах и эмоциях других… А потому Сережа лишь раздраженно поторопил Кроповницкого, гневно проговорив:

     - Ну же! Решайтесь, Альберт Иванович! Сколько можно таращиться на меня, сочиняя новые безумные варианты решения проблемы??

     Кроповницкий выдохнул, покосившись сначала на Виктора, затем на дочь… И в его взгляде на мгновение что-то мелькнуло… Какое-то чувство… Или понимание… Сумерки опускались, в кабинете или зале, не важно, становилось темно, но никто из четверки этого не замечал…

     - Ладно, черт с тобой. – тихо проговорил Альберт Иванович, вытащив новую сигарету. – Забирай свой «Полюс». Но о моей дочери – ни слова! Если хоть что-то просочится в СМИ…

     - Да прекрати уже, Альберт. – тоже устало и тихо проскрежетал отец Сергея. – Мой сын никогда не нарушал обещаний. Значит, на этом и остановимся. Я пойду, позову адвокатов. Надеюсь, через час уже можно будет уехать из этого дурдома…

     И, гордо задрав седую голову, Виктор Петрович деловито зашагал прочь, а Сережа вздохнул с облегчением. Наконец-то. Наконец-то все.

     Эпилог. «Минус»

     Время близилось уже к семи часам вечера, на улице мелкими хлопьями валил снег, исчезая в черных, замерзших на безветрии лужах… Старое здание суда освещали, пока что, лишь несколько окон, льющих желтый свет на тротуары, да лампочка над входом, под абажуром которой накопилось несчетное количество то ли замерзших и уснувших, то ли умерших мух. Ветра нет… Снег падал беззвучно и прямо, белый, свежий, первый… Очередная зима близится, еще один год из жизни позади… Но что это был за год?

     Виктор Петрович и Тамара Николаевна попрощались с сыном сразу после заседания, кто с помощью крепкого рукопожатия, кто – теплым поцелуем, и их силуэты уже растворились в сумерках, скрывшись за белоснежной, полупрозрачной стеной снега. Отец был доволен им… Он в кои-то веки ни в чем не упрекал его и ухмылялся, радуясь тому, что рисковая и такая сумасшедшая, или дурацкая, затея его сына оказалась столь успешной… Но считал ли сам Сергей успешным завершение этого процесса??

     Родители Ксюши, угрюмые, расстроенные, постаревшие еще на пару-тройку лет, тоже уже уехали, пройдя мимо семьи Минаевых с гордо поднятыми головами… Остались лишь Сережа, Ксеня и Вадим, выходящие из здания суда на холодный ноябрьский воздух последними.

     Все свершилось: фирма осталась в семье, законные два дня в неделю с Настей – в кармане, свобода и новый путь… Новая жизнь… Но Сережа не ощущал радости, лишь облегчение может, лишь какое-то сожаление о прошлом… Он тоже, как и Ксюша, молча идущая рядом и глядящая себе под ноги, был слегка растерян и тоже тонул среди этих мягких, узорчатых снежинок, растворяясь в ледяном сумраке… Вот и закрылась последняя страница их семейной книги. Нет больше брачного контракта, нет войны, нет дурацких шпионажей… Нет больше ничего в этом дне. Его осталось только перешагнуть. Лишь сделать шаг к тому, чего люди боятся на уровне подсознания, инстинктивно стремясь цепляться за старое, защититься, закрыться в старом панцире. Лишь сделать шаг к переменам.

     Они остановились посреди улицы – два теперь уже чужих друг другу человека… Вадим куда-то исчез, улица была пустынна, и только снег, снег повсюду, тихий, неслышный, холодный… Как год назад. В прошлом ноябре. Он тогда с Берсом насчет станков чертовски влетел… А Женя его вытащила… Женя – его будущее, его все. Это и есть та самая точка невозврата из мечты… И все, что произошло сегодня, было сделано ради нее, ради той, которая простила его, которая согласилась быть с ним, несмотря на всю сложность ситуации, которая пошла против себя ради любви к нему…

     Ксюша не смотрела на Сережу, кутаясь в свое черное пальто с мехом. Ее лицо было бледным, на нем играло темно-желтое свечение из здания суда, выделяя ее опущенные вниз наращенные ресницы, ее пухлые губы, откорректированные умелой рукой… И сердце снова сдавило жалостью и сожалением. Он ведь знал, что она делала все это со своим телом ради него. Он осознавал, что Ксюша, обиженная и уязвленная его бесконечными изменами, старалась создать из себя идеал женщины, чтобы стать единственной для него, но только… Вот эта сторона ее сущности волновала его меньше всего. Он не любил ее, он носил в себе обиду за то, что она так жестко и бескомпромиссно привязала его к себе этим браком и ребенком, и теперь… Всему пришел конец.

     - Ксюша. – позвал он ее, стараясь не быть строгим, как он привык, но, все же, ничего не сумев поделать со своим командным голосом. – Ксюш. Посмотри на меня.

     Она не хотела. Она боялась встретиться с ним взглядом. Боялась того, что ее сердце не выдержит этой минуты, минуты самого настоящего разрыва, боялась показать слезы и свою уязвимость перед ним, боялась будущего без него…

     Но все же подняла взгляд… Медленно, словно умирая… Ее синие глаза слабо светились изнутри, но все чувства затмевало страшное отчаяние… Сережа смотрел на нее, не зная, что ей сказать. Он смотрел на женщину, с которой прожил девять лет, с которой воспитывал маленькую дочь, с которой находился в непонятных, совершенно ненужных, совершенно неправильных отношениях… Но это их прошлое. Девять лет оставили свои следы, хоть и казались теперь странным, сказочным сном… Один дом, один обеденный стол, праздники, радости, печали, объятия, страсть и ненависть – все было в этом сне. А теперь снег падал между ними, между ними зияла дыра в размере всего лишь двух шагов, но это то расстояние, которое… которое теперь не сократится никогда.

     И почему люди не дорожат тем, что имеют? И почему люди из всех возможных путей, предложенных судьбой, так часто выбирают неверный, поступая эгоистично, думая лишь о своих интересах? И почему люди озлобленны и обижены, даже не пытаясь сделать шаг навстречу друг другу? А теперь уже поздно шагать и хвататься за руки, когда стали чужими…

     - Ксюша. – вздохнул Сережа, с тихой грустью глядя на нее. – Я хочу, чтобы ты знала: то, что я наговорил в той комнате… Насчет того, что мог бы сделать тебе и Насте… Я бы никогда, ни при каких обстоятельствах этого не сделал. Я бы не стал рассказывать о тебе журналистам, и тем более никогда бы не забрал у тебя Настю. Даже если бы твой отец присвоил себе все, что у меня есть.

     Ксюша так и продолжала смотреть на него, неосознанно обхватив руками живот, но Сережа видел в ее взгляде: она знала, знала, что он бы так с ней не поступил… А на улице все темнее… пора… пора…

     Минута, еще минута… Ее глаза о чем-то кричали… Но поздно, поезд давно упал в обрыв… Снег садился на ее волосы, на ее ресницы, щеки, тут же таял, образуя капельки – маленькие слезы по ушедшему, так бездарно растраченному прошлому…

     - Ты… береги себя, Ксюша. – тихо выдавил Сережа, ощущая и свою колоссальную вину перед ней, конечно, он тоже был глубоко перед ней виноват! Он играл с ее чувствами в далекой юности… И расплачивался за это долгие годы.

     Она ничего не сказала, не заплакала, лишь только губы дрогнули в немой мольбе… Еще мгновение…

     - Ты тоже… себя береги. – шепнула она, а глаза ее засияли сильной болью… Она хотела что-то еще сказать, но передумала, и просто повернулась и медленно, словно в каком-то забытьи, пошла по направлению к машине Вадима…

     Сережа еще какое-то время смотрел ей вслед, а затем двинулся к своему «Экстрейлу» совсем в другом направлении. Их дороги разошлись в снежном танце, оставив лишь след из легких дуновений ветра… Даже когда не любишь человека, но теряешь его, сердце все равно ощущает эту потерю и скорбит.

     - Сергей! Сережа! Подожди минуточку! – послышался спешный голос Вадима, когда Сережа уже хотел садиться в свою машину. Он обернулся, увидев, как Вадим машет ему своей огромной ручищей и быстрым шагом идет к нему, на ходу сняв очки и протирая запотевшие стекла.

     - Сергей! Я хотел… Фу… Сейчас… - он быстро вытер стекла платочком, изъятым из кармана пальто, и водрузил очки себе на нос, снова став гигантским и робким ребенком, виновато ссутулившимся перед пристальным и ледяным взглядом строгого папочки.

     - Чего тебе, Вадим? – нетерпеливо спросил Сережа, который уже мысленно набирал Женин номер телефона, страшно желая услышать ее голос и излечиться от своей хандры.

     - Сережа… Я хотел извиниться перед тобой. Я передавал всю информацию о твоих действиях Ксюше и следил за тобой и Женей… - он испуганно вытаращился, подняв руки. – Поверь! Я не хотел навредить тебе или Жене, и мое личное отношение к вам тут совсем не при чем, это… это все из-за Ксюши. Понимаешь… Мне неловко говорить тебе об этом, она же все-таки была твоей женой… Но все же… Пойми, я ее все еще… ну… люблю. – тихо сказал он, а Сережа в удивлении поднял брови. Надо же! Как интересно складывается: Вадим любил Ксюшу, Ксюша любила его, Сергея… А стоило бы ей присмотреться к нему раньше – и все были бы счастливы… Вот дела… - Я не мог отказать ей! Мне ужасно жаль, что из-за моих действий ваши отношения с Женей оказались под угрозой… Приношу свои глубочайшие извинения… - он слегка склонил голову, виновато потупившись, и Сережа, понимая вдруг, что все это было лишь не очень приятным сном, ухмыльнулся:

     - Да ладно. Что уж теперь. Проехали.

     - Серьезно? – Вадим озарился широченной изумленной улыбкой, не веря в то, что слышит от грозного Минаева такое легкое и простое «прощение», а Сережа с веселой насмешкой смерил его взглядом серых глаз:

     - Ну конечно. Не в ссылку же на каторгу мне тебя из-за этого всего отправлять.

     - Тогда… позволь мне остаться работать с тобой на фирме. – вдруг робко и почти умоляюще заявил он, и Сережа чуть не поперхнулся от неожиданности, так и вытаращившись на него. Вадим тоже выпучил и без того огромные глаза и быстро затараторил:

     - Я больше никогда не буду вести себя столь неподобающим образом, будь уверен! Никакой информации о тебе из моих уст не будет передано никому на свете, клянусь! Просто… мне очень интересно и приятно работать в твоем коллективе… У тебя прекрасная атмосфера, даже не смотря на твою… м-м-м… строгость…

     Сережа вдруг расхохотался и, пикнув сигнализацией «Экстрейла» и вспомнив о Жене, тут же подумав, что бы она сказала на его месте, вздохнул и пристально посмотрел на Вадима, считывая его эмоции… Его искренность, его робость и, вместе с тем, память о его работоспособности вызывали в душе Сережи если не симпатию, то уж точно не злость, не раздражение и не обиду на него. Вадим был зависим от своей любви, и Сережа очень хорошо его понимал… А потому…

     - Черт с тобой. Можешь остаться. – махнул рукой Сережа, гордый своей неожиданной щедростью. – Только больше никаких вмешательств в наши с Женей отношения! Убью!!!

     - Конечно, конечно, что ты! – радостно воскликнул Вадим и обернулся, посмотрев на свою «Мазду», в которой уже сидела Ксюша. – Ну… я пойду? Спасибо, спасибо, Сергей! Спасибо!

     И он, пожав Сереже руку, с самым довольным видом полу-бегом двинулся к машине, а Сережа, ухмыльнувшись, сел в свою, и, подобно Вадиму, всей душой, всем сердцем, всем нутром устремился к ней, к его самой чудесной, самой любимой, самой прекрасной и рыжеволосой в мире Жене… Последняя преграда рухнула. И наконец, он может отдаться свой любви без остатка.

     .

     *** Ксюша.

     Она все еще не понимала, что произошло… Вроде бы, тот самый развод, но… На что вообще она надеялась??? Этот дурацкий план обхитрить Сережу, сделать ему больно, рассорить с той рыжеволосой девицей, уничтожить его во всех отношениях… Да зачем же ей было нужно все это, если она уже его потеряла??? Он был утрачен для нее еще тогда, давно, когда она пожаловалась отцу о его отношении к ней, и ее папашка сочинил этот брачный договор, привязавший Сережу к ней тугими веревками. И девять лет она обманывала себя, получая удовлетворение от обладания им, закрывая в подсознании тот факт, что он никогда ей не принадлежал, что его сердце не отзывалось на нее, как отозвалось на эту Женю?.. Только заметив в его глазах это странное, ненасытное чувство по отношению к другой женщине, Ксюша вдруг осознала глупую бессмысленность этого брака…

     Вадим о чем-то говорил с Сережей… Улыбается… Подлизывается к нему, наверное… Ай, да Бог с ним… Боль была невыносимой, боль рвала ей грудную клетку, а в совокупности с меняющимся гормональным фоном это вызывало чуть ли не жжение в груди… Ксюша едва дышала, не желая принимать действительность, не желая поверить, что потеряла его… НАВСЕГДА… Боль душила ее, ей нечем было дышать, она задыхалась в панике, страшной, страшной, безжалостной панике, она не знала, что делать, она не хотела жить дальше…

     Вадим сел в машину и завел мотор, спросив, куда ее подвезти. Ксюша не смотрела на него, держась из последних сил, она едва выдавила: «Домой», а потом вспомнила, что дом этот, эта квартира пуста теперь без Сережи… И он больше никогда туда не придет с намерением остаться…

     «Мазда» выехала на дорогу, рассекая снег и сумерки, и Ксюша вдруг поняла, что ее душа больше не может, что она сейчас лопнет от горя, от страха, от отчаяния…

     А потому она закрыла лицо руками и в голос зарыдала.

     - Ксюша, Ксюша! Не плачь, что ты! Что ты… Ксеня… Ну не надо, все образуется, все образуется… Ксюша! Ксюша! – растревожено говорил Вадим, пытаясь взять ее за руку, не зная, что еще сказать и как успокоить плачущую навзрыд женщину, которая оплакивала свое прошлое… Которая понимала, что поведи она себя по-другому, стань она для Сергея той самой отдушиной, тем теплом и нежностью, которых он искал и которых был лишен в своей родной семье, вечно осыпаемый тумаками со стороны отца, не было бы сейчас этого суда… Не было бы разрыва, люби она его бескорыстно, не ожидая ответного чувства с его стороны… И тогда, возможно, это чувство бы и пришло, и тогда, возможно, ему бы никогда не захотелось искать развлечений и настоящее счастье на стороне…

     Вот как мы рушим нашу судьбу своими руками. Вот как, не пытаясь измениться, подстроиться, понять и простить, мы теряем тех, кого любим…

     А снег все шел… Дурацкий снег!!! Страшный, печальный, сопровождающий ее, словно похоронная процессия к умершему счастью, и что теперь у нее осталось?.. Ничего! Ничего!!! И Ксюша снова закричала, умирая от боли, цепляясь, цепляясь за воспоминания о нем и желая вернуть его, своего Сережу… Она так сильно любила его, так сильно, что не хотела ничего больше в этой жизни!.. Она помнила его голос, его одеколон, его черты лица… Она помнила его прикосновения, поцелуи… И рыдала, рыдала…

     - Ксюша, Ксюш! Послушай! Послушай… Ты не должна плакать, ты не можешь, у тебя малыш, подумай о нем! Ксюш… Ты не бойся, слышишь? Ты не одна! Я тебя не оставлю, Ксюша, я все сделаю! Я буду заботиться о вас, о вас троих! Я буду обеспечивать вас, я никуда больше не уеду с Валерией! Сергей позволил мне остаться на фирме, так что у меня снова есть работа и достойный заработок… Ксюш! Ну… ну хочешь… мороженого? Я куплю тебе, давай? Ты же мятное любишь, я помню… А потом твой сериал посмотрим… С Настей в «Монополию» поиграем, а? Вот увидишь, в твоей жизни все даже лучше станет… - говорил Вадим, а Ксюша мотала головой, проклиная его, раздражаясь на его глупость, что же он несет??? Лучше?!? Будет обеспечивать?? Да он ей нужен, как мусорный мешок на голове…

     - Да отстань ты, идиот! Как мороженое мне поможет, дурак??? «Монополия»!.. Ты совсем… того! – захохотала истерично Ксюша, подняв на Вадима зареванное лицо…

     А он вдруг печально усмехнулся и сказал… и сказал…

     - Может быть, я не понимаю. Может, я и дурак… Но твоя дочь, ребенок внутри тебя и теплый, семейный вечер с «Монополией» в кругу тех, кому ты дорога, - это и есть жизнь, Ксюша. Да, ты любила Сергея, и тебе сложно принять сейчас эту потерю… Но иногда, отпуская что-то, что оказалось не нашим, выбирая истинный путь, мы получаем именно то, чего действительно желаем.

     Слезы исчезли… И снег прошел… Ксюша все смотрела на Вадима, все смотрела и смотрела… А душа ее вдруг встрепенулась… Знак… Она просила знак, да вот же… ВОТ ЖЕ ОН, ЭТОТ ЗНАК!!! Как можно быть такой глупой??? Как не понять, что неспроста произошла вся эта история???

     Она вдруг рассмеялась, вытирая слезы, Вадим удивленно посмотрел на нее и тоже улыбнулся… Широко, некрасиво, но… искренне, тепло… Да и пусть некрасиво! Разве это имеет значение?..

     Голова кружилась, внутри все горело, пальцы покалывало словно иголками, а в голове, в голове… Переворот, понимание, надежда! Как же она не сообразила раньше?..

     Вадим появился ровно тогда, когда снова встал вопрос о разводе с Сережей… Нет, не так… Он появился еще очень давно, в школьные годы… Он влюбился в нее и, пожалуй, был единственным, чьи чувства по отношению к ней можно было назвать серьезными… А теперь… Судьба, роковой случай снова столкнул их через столько лет… Столько неправильных, ненастоящих, искусственно прожитых лет, чтобы она поняла, наконец, что есть настоящего в это жизни…

     И Сергей это понял, встретив свою Женю и вступив в такую долгую и такую сложную, выматывающую борьбу за нее…

     И теперь поняла Ксюша. Она вдруг новыми глазами посмотрела на него… Вадим хмурился, явно тревожась о ней, а его большие, карие глаза следили за дорогой. Он был огромен, неказист, скорее уродлив, чем симпатичен… Совсем не такой, как сильный и уверенный в себе красавец Сережа, совсем другой, но…

     Ксюша вдруг вспомнила тот день, когда он впервые пришел к ней домой. Она заказала ужин в ресторане и вино… Настя ночевала у бабушки, ночь была прозрачной, ясной и очень звездной… Ксюша с удивлением и некоторым насмешливым отторжением разглядывала стоявшего на пороге тридцати пятилетнего Вадима с огромным, как и он сам, букетом ярко-красных, примитивно-стандартных роз, сильно изменившегося, но внутри оставшегося все тем же мальчишкой, что и в школе: робкий, послушный, неуверенный в себе, теряющийся в ее обществе…

     От волнения он почти не ел и вино лишь пригубил парой маленьких глотков, но его глаза с какой-то странной, неведомой Ксюше доселе жадностью впивались в ее лицо, он буквально не мог от нее оторваться… И Ксюшу это жутко радовало, поскольку было на пользу дела, и пренебрежительно забавляло. Она выложила ему свой план… Он был недоволен, хмурился, пытался сопротивляться… Но Ксюша села ближе, прижавшись к его мощному плечу, и он вздрогнул, начав мямлить и сдавать позиции.

     А потом она повела его в спальню. Ей было… никак, терпимо, если можно так выразиться. Ни малюсенького огонечка не проскочило внутри нее, ни одной искорки… Она занималась с ним любовью и ждала, когда это все закончится. Вадим раздражал ее, он был совсем не таким, как Сережа! Сережа был грубым, обжигающим, неистовым… Он знал, как нужно доставлять женщине удовольствие… Вадим был неуклюж, огромен, тяжел и… до смеха неопытен, будто у него и не было никого после той двадцатиминутки с Ксюшей в одиннадцатом классе. Она не хотела смотреть на него, ее смешил его вид без очков, но… Кое-что в нем все же цепляло ее. Она не понимала тогда, испытывая лишь скуку, но зато понимала теперь. Он целовал ее так, будто она была единственной во всем мире… Он смотрел на нее так, словно она была подарком судьбы… Он трепетал, касаясь ее кожи, он таял от счастья на ее губах и… Он отдавал ей свое сердце, да вот только… оно ей было не нужно.

     Один лишь момент в этой ночи заставил ее взглянуть на него, один момент, пробудивший в ней стыд за то, что она так бесчувственно его использовала…

     Он вдруг замер, глядя на нее, глядя и глядя, а его пальцы, едва касаясь, дотронулись до ее волос, разметавшихся по подушке, и щеки, почти незаметной в темноте спальни.

     - Ты чего? Что-то не так? – слегка раздраженно прошептала Ксюша, заглядывая в его глаза, а глаза эти странно сияли… и сияние это она замечала в них до сих пор…

     - Нет, что ты… - шепнул он дрожащим, хриплым голосом, а его пальцы нежно заскользили по ее подбородку к шее, любовно, с трепетом лаская ее кожу… - Я люблю тебя, Ксюша. – вдруг печально, но очень серьезно сказал он, и внутри нее словно что-то щелкнуло… Проснулось, как будто… - Я очень сильно тебя люблю. – снова прошептал он и поцеловал ее, а Ксюша изумленно ответила на этот поцелуй, раздумывая лишь о том, как это было чертовски удачно в ее ситуации…

     И, холодно продолжив отдавать ему себя, Ксюша даже представить не могла, что забеременела.

     А сейчас, сидя в его машине, она поняла, что ни один момент из последних двух месяцев ее жизни не был случайным… И то, что Вадим был полной противоположностью Сереже, и то, что он прекрасно ладил с Настей, и то, что он молча сносил и ее раздражение, и ее язвительность, и ее безразличие к его присутствию… Он ходил за ней по пятам, он умирал от счастья, оставаясь ночевать в ее квартире, он делал лишь то, что она хотела, совсем не напоминая о том, что у него могут быть свои интересы… Он безропотно принимал все. И всегда улыбался ей, даже когда ее лицо не отвечало взаимностью. И готов был на все ради нее, готов был подстроить под ее капризы всю свою жизнь…

     Да, тот самый Вадим, смешной, неловкий, стеснительный, неуверенный… Ксюша смотрела на него, задыхаясь от собственного открытия, от собственного прозрения, от того, насколько щедро… наградила ее судьба, предоставив ей шанс спастись, наконец-то жить правильно и даже счастливо…

     Да. Это было именно так. Она искала знака? Вот он. Вот правильный путь. Нужно всего лишь делать счастливыми тех, кто стремится делать счастливым тебя… Простая, безотказная формула… И высокое сопротивление рухнуло, исчезло, растворилось в моменте истины, в реальной действительности… Ксюша потеряла Сережу. Да, она его любила, и память об этой любви останется навсегда с ней, останется в виде их дочки Насти, его клеточке, его продолжении… У нее была Настя, у нее был новый ребенок, малыш в ее животе, маленькое чудо, нуждающееся в ней больше всего на свете… Ее главная звездочка в новом млечном пути ее жизни… И у нее был Вадим. Она приобрела гораздо больше в обмен на свою маниакальную, приносящую только страдания, любовь. И это действительно было все, что нужно. Это было ее настоящее.

     Вадим на секундочку оторвался от дороги, посмотрев на Ксюшу взволнованным взглядом, и как сладкий эликсир по ее каменным руинам прошла волна тревоги о ней, заботы и тепла… Он слегка нахмурился, смутившись под ее пристальным, широко раскрытым взором синих глаз, и робко усмехнулся, а Ксюша не верила себе, не верила своему внутреннему обновлению, словно очищению… Отпуская прошлое, как птицу, она влетала на облаке в новое, живое и светлое будущее, и теперь страха нет… Есть только…

     - Останови машину. – прошептала она, желая проверить, да, она должна была проверить свою душу на это открытие…

     - Тебе нехорошо? Ксюш, болит что-то?? – встревоженно проговорил Вадим мягким тембром, и Ксеня закрыла глаза, будто новыми ушами слушая этот голос…

     - Нет. Все в порядке. Просто останови. – тихо, спокойно попросила она, и Вадим немедленно съехал к обочине, дернув ручник и внимательно посмотрев на нее большими карими глазами…

     Она тоже смотрела на него… Ей так хотелось узнать!.. Почувствовать! Понять, что это такое, когда тебя так сильно кто-то любит… Она ужасно нуждалась в нем. В нем! Неловком и отвергнутом ею не один раз, в этом самом Вадиме содержался ключ к ее счастью… К простому, женскому счастью, о котором мечтают все… Как она могла быть такой дурочкой, что так беззастенчиво топтала слишком ценные дары судьбы или Бога?..

     - Ксюш… - тихо начал он, но Ксюша, следуя за своей новой звездой, подчиняясь зову своей души, вдруг протянула руку и взяла тонкими пальцами его ладонь… Он замолчал, почти не двигаясь, и лишь глядя на ее пальчики, скользившие по его широкой ладони с невероятной, небывалой нежностью… Он резко посмотрел на нее, вздохнув и заметно занервничав, а его глаза будто не верили в свое счастье… Вадим аккуратно сжал ее пальцы своей рукой и, закрыв глаза, повинуясь чувству, притянул ее руку к своим губам и с трепетом поцеловал… Так чувственно, так любовно…

     Что-то вспыхнуло внутри Ксюши, что-то пустилось бежать внутри нее, огонек или искорка, или новая кровь… Она завороженно смотрела на него, а его губы, целующие ее пальцы с таким нетерпением и лаской, почему-то обжигали кожу… Сердце застучало… Что-то задрожало в груди… Она вздохнула и едва слышно прошептала:

     - Любишь меня?..

     - Да. – не задумываясь, тоже шепотом ответил Вадим, лаская ее руку, не желая прерывать этот волшебный момент, не желая выпускать ее никогда…

     - Любишь?.. – что-то разгоралось, что-то томительное, странное, или… страждущее… Она закрыла глаза, поддавшись чувствам, поплыв на волнах эмоций и утопая, утопая…

     - Да, люблю… Очень сильно. – взволнованно прозвучал его нежный тембр…

     - Тогда поцелуй меня. – с трудом выдохнув, попросила Ксюша, открыв глаза и с невероятным ожиданием глядя на него… Она ждала…

     В его глазах вспыхнуло пламя, вспыхнула надежда, Вадим так любил целовать ее, она знала, чувствовала, но всегда смеялась с презрением… Ее душа летела в пропасть, сгорая в огне эгоистичной злобы, а теперь… теперь она ухватилась за свой единственный якорь к спасению… И он поцеловал ее. Мягко, нежно, с плохо скрываемой радостью, с жадностью, с надеждой… Надежда так меняет людей, надежда заставляет сиять, стремиться к солнцу, убеждает жить лучше… Его рука коснулась ее щеки, а вторая все еще сжимала ее руку… И Ксюша отвечала, подавшись к нему, отвечала его руке, нежно теребящей ее пальчики, отвечала его губам, поглощенная его чувством, его силой…

     И пусть он был робким, пусть казался слабым! Но он любил ее, несмотря на восемнадцать лет разлуки, любил, несмотря ни на что вообще, а любовь – это великая сила, движущая нас вперед… Поцелуй становился горячее, дыхание его замедлилось, Вадим сам, неожиданно для себя, стал настойчивее, окрыленный ее ответными ласками, разгоняя темпы, и Ксюша вдруг… почувствовала…

     Не может быть… Этого просто не может быть… Он раздражал ее… Нет. Не раздражал. Она просто отвергала его, потому что была зациклена на другом. И Ксюша любила Сережу, и всегда будет любить, но… Поцелуй Вадима оживил ее сердце, ее чувства, его душа согрела ее и повела за собой, заставив ее… желать дальнейших ласк, желать окунуться в эту любовь, все ее нутро мечтало об этом… Огонек по телу… Сконцентрировался в животе… Загорелся с новой силой, открывая ее сердце…

     Она задохнулась, восторженно посмотрев на него, заметив его страстный, любовный взгляд и улыбаясь, не веря тому, что чувствует… Это просто… фантастика какая-то! Он некрасив… Он не может привлекать ее… Нет. Человек красив внутри, а не снаружи, он красив душой, поступками, принципами. И он заслуживает того, чтобы быть счастливым.

     Ее ладонь провела по его широкой, слегка колючей щеке, Вадим прильнул к ней, наслаждаясь ее прикосновением, впитывая ее тепло… Горячо, горячо пульсирует кровь, утяжеляя ее дыхание… Ее глаза впивались в его лицо, а губы едва слышно и очень чувственно шепнули:

     - Поехали домой.

     Радость, радость, удовольствие и безграничное счастье в его глазах, улыбка, осветившая сумрак вечера, выдававшая его истинную привлекательность с головой… Быстрый, благодарный поцелуй – и «Мазда» снова двинулась в путь, туда, где новые угли разгорятся в потухшем камине, туда, где все части мозаики сложатся в один прекрасный, семейный портрет, и снег больше не будет казаться ледяным злом… Он будет напоминанием о первом шаге на пути к правильной, счастливой жизни.

     *** «Плюс»

     Телефон чуть не выпал из ее рук, когда она узнала исход сегодняшнего сложного и такого тяжелого дня… Женя сидела на своей кровати, улыбаясь и пытаясь осознать, что же произошло… Неужели… Неужели и правда все?? Неужели Сережа, ее любимый, ее дорогой, самый желанный в мире Сережа теперь свободен?.. И они могут быть вместе??? Сказка… Волшебная, зимняя сказка… Женя вскочила на ноги, все еще улыбаясь, и подошла к незанавешенному окну, обхватив себя руками. Шел мягкий снег, падая медленными, вальсирующими движениями на карниз, покрывая слишком недолговечным и уязвимым пушком серую землю, дома и город, машины, постройки, вывески и тротуары… Столько всего… Столько всего им пришлось пережить за этот год! И правда… целый год!.. Женя помнила все: помнила тот декабрь, когда поняла, что между ними что-то происходит, помнила, как медленно происходило их сближение, как Сережа держался до последнего, пребывая в сложной ситуации, но не решаясь ей сказать… Помнила свою страсть, помнила злость, помнила боль от разрыва с ним как сейчас… И помнила, как простила. Как обещала ждать, но он не захотел тянуть с разводом… Помнила все его взгляды, его каждое прикосновение, их единственную пока, но такую важную, такую прекрасную совместную ночь… И, наконец, помнила его слова, его предложение…

     Сердце заколотилось, как безумное, Женя схватилась за щеки, обернувшись в полутемную комнату, а ее внутренний моторчик уже летел к нему, к Сереже, на всех парусах, она знала, что он ждет ее… Желание быть с ним с такой силой захватило ее, что она чуть не закричала, бросившись к шкафу и достав с верхней полки дорожную сумку…

     Вещи полетели, душа горела любовью, сердце стучало все сильней, а за дверью слышались голоса… И Женя замерла, вдруг с невероятной болью оглядев свою спальню, в которой прожила не один десяток лет, оглядела свою кровать, кровать Поли… Вся ее жизнь, ее радости, печали, победы и поражения – все пережито здесь… Родной дом сохранит часть души, но ее энергетика исчезнет, сроднившись с другим местом, а детская кровать опустеет навсегда… Но это закон жизни. Детство проходит, и приходит новое время – время создавать свою семью, время уходить из-под родительского крыла… И только лишь часть ее души в виде воспоминаний, фотографий, разговоров останется здесь навеки, пока будут живы те, кто помнит…

     Слезы задрожали в глазах, Женька подскочила на ноги и со всех сил метнулась в гостиную, где мама и отец смотрели какую-то развлекательную передачу, а Поля собирала конструктор на полу. Сердце чуть не остановилось от боли, когда Женька ввалилась в ярко освещенную комнату и увидела улыбку своей мамы… Детское желание оставаться всегда ребенком рядом с ней и очень крепкая связь с родителями и сестрой так сильно захватили ее, что она зарыдала, бросившись удивленным родителям на шею и вцепившись, что есть мочи, стискивая их, запоминая их объятия, запоминая этот день… Как больно рвать по живому! Как страшно… Но жизнь не могла стоять на месте, пора было приобретать новые статусы, новые роли… Любящей жены, заботливой матери, хранительницы счастья…

     - Женя?? Жень?? Ты чего? Что с тобой?? – взволнованно заголосила мама, обнимая Женю в ответ за трясущуюся от всхлипываний спину, а отец, шею которого тоже весьма сурово сдавил любящий локоть дочери, с раскрасневшимся лицом громко проворчал:

     - Даша, у Жени белая горячка. Вызывай санитаров.

     - Женька, Женька, ты что, с ума сошла, да??? Женька, ух ты! – завизжала Поля и тоже плюхнулась на диван, навалившись на Женину спину сверху и тоже, за компанию, с блаженным лицом перекрыла объятиями остатки кислорода любимым родителям, а Женька, не имея сил остановить истерику, завыла на весь дом:

     - Мамочка, папочка, Полюшка, я вас так люблю-ю-ю!.. Я… я…

     - Женька, да ты чего рыдаешь-то?? Уж никак на другую планету собралась, а нас взять с собой не хочешь. – рассмеялась Дарья Федоровна, но ее улыбка вдруг озарилась грустью и тонкой тоской… Мать чувствует сердцем, все понимая без слов. Этого не отнять, узы слишком сильны.

     - Даша, а может, она чего приняла по-тихому? Уж больно долго в комнате сидела… Что там у вас, Женя, сейчас в моде? «План»? Или… «гашиш» какой-нибудь?? – недовольно спросил папа, снова сверкнув своим странноватым чувством юмора и хмурыми бровями в совокупности, Полина захохотала, а Женя завыла еще сильней:

     - Я… я вас никогда не забуду-у-у… Мамочка-а-а… Как я буду без тебя-я-я…

     Дарья Федоровна расширила глаза, выразительно глянув из-за рыжего облака дочериных волос на Эдуарда Петровича, который раздраженно хлопнул по коленке и досадливо буркнул:

     - Ничего не понимаю! Женя!! А ну, прекращай истерику!!

     - Да, Жень! Хватит рыдать и скажи, что происходит? Ты нас пугаешь! – взволнованно добавила мама, и Женя, всхлипывая и размазывая слезы по лицу, выпустила, наконец, своих дорогих и ничуть не удушенных родителей, усевшись и с болью проскрипев:

     - Я… я ухожу… Я ухожу жить к Сереже.

     - Ого!!! – завизжала Полина, радостно запрыгав по комнате и затанцевав на одной ноге. – К дяде Сереже?!? Ни фига себе!!! Значит, комната теперь моя!!! УРА!!!

     - Поля, тихо! – прикрикнула на младшую дочь мама, и с нежностью посмотрела на Женю, вцепившуюся в ее руки и все еще яростно всхлипывающую. – Женя. Ты… ты точно решила?..

     - Так, погоди, дочь! – строго громыхнул отец, усевшись на диване поудобней и грозно сложив руки на груди. – А этот… хм… Сергей твой, гад паршивый… - не удержался папа, но быстро продолжил под укоризненный взгляд жены: - Этот твой Сергей хоть с разводом-то разобрался своим?! Еще не хватало, чтобы моя дочь жила с этим проходимцем на правах… На ПТИЧЬИХ правах! Меня такой расклад не устраивает! Так ему и передай, если неймется…

     - Ну хватит, пап! Он развелся. Сегодня было последнее судебное слушание. – не в силах скрыть счастливой улыбки, проговорила Женя, а отец тут же добавил:

     - Да? И что? Оставила ему жена хоть квартирку-то какую-нибудь? Или по съемным собрались мыкаться??

     - Эдик! Ну что за вопросы?? – недовольно одернула Эдуарда Петровича мама. – Какая разница, есть квартира или нет? Мы, если что, поможем, разменяемся… Если дело к свадьбе будет… А пока…

     - Еще чего!! – категорично заявил отец, насупившись и почесав лысину на голове. – Он директор или нет, я что-то не пойму?!? Вот пусть сам и выкручивается, Женя же не виновата, что он ее женатым окрутил, да еще и с ребенком оказался… И костюмчики у него как-то подать милостыню желания не вызывают, так что…

     - Ой, да бросьте вы! Есть у него квартира, но не об этом речь сейчас! – всплеснула руками Женя, переводя взгляд с мамы на отца и наоборот. – Я уезжаю, понимаете?.. Мне… мне нужно теперь… самой жить. И… и мне так плохо-о-о!!! – снова ударилась Женька в слезы, а мама обняла ее и, прижав к себе, с печалью в глазах сказала:

     - Женечка, это ничего… Ты не плачь, чего же ты плачешь? Ты совсем взрослая у нас, тебе уже не двадцать лет… Пора и свою жизнь устраивать! Тем более, ты же так этого хочешь, я знаю… - мама погладила дочь по спине, а в ее глазах тоже блеснули слезы… Даже Эдуард Петрович притих и нахмурился, чувствуя, как растягиваются до предела невидимые нити, что всегда накрепко связывают родных людей, детей и родителей… - Женя! Все будет хорошо, дочка. Ты привыкнешь… В конце концов, не на экватор же переезжаешь! Да мы видеться можем хоть каждый день! Я вот завтра ужин приготовлю – приезжайте вдвоем с Сережей!

     - Ага! – подхватила Полина, радостно вцепившись в Женин локоть. – Поможете мне проект по литературе сделать! Нам там по Горькому нужно какой-то обзор сочинить… А дядя Сережа хорошо «Детство» Горького знает??

     Женя рассмеялась, выпустив маму и еще какое-то время просто глядя ей в глаза. За один день такие связи не разрываются… За один миг не оторвешься от родных… И больно, и страшно, и тоска раздирает!.. Но сердцу стало недостаточно лишь семейных, родовых стен… Оно рвалось к Сереже, и она ничего не могла с этим поделать. Пора.

     - Идем. Я помогу тебе сумку собрать. Не печалься, дочка. Все встанет на круги своя, вот увидишь. Тебе и правда пора свою жизнь устраивать, мы с отцом, между прочим, внуков ждем! Давай-ка, не кисни. Чего расселась?? Тебя Сережа ждет. – весло сказала мама, стараясь поддержать, стараясь скрыть свою тоску, свою боль ради счастья дочки… И Женя благодарно улыбнулась. Да, с такой поддержкой можно пережить все, постепенно, шаг за шагом, преодолевая трудности вместе… Потому что настоящая семья сильнее всего на свете.

     *** «Минус»

     Поскольку как-то так само получилось, что история эта больше повествует о Сергее, чем о Жене, то, наверное, целесообразней было бы от его имени и закончить.

     Сережа в волнении и сумасшедшем раздражении на медленно тянущиеся, как карамель, минуты слонялся по своей квартире, включив везде свет и оттаптывая ламинат сразу и во всех комнатах, неизменно, где бы он ни оказался, сворачивая к окну и глядя на темную улицу и дорогу, подмигивающую ему светом пролетавших мимо его дома автомобилей… Снег повалил с новой силой, совсем мешая его обзору, и Сережа хмурился, не желая пропустить тот момент, когда во двор его новенькой многоэтажки въедет маленький, канареечный «Опелек»… Женя должна приехать… Она обещала ему… Черт возьми, ну почему так долго???

     Сережа в нетерпении топнул ногой, глядя на часы – он звонил ей полтора часа назад! Целых полтора часа прочь из жизни бессмысленной тенью, а она сказала, что приедет… Что же можно делать так долго?!? Дорога занимает не более двадцати минут: Сережа неосознанно выбрал для покупки нового жилья тот же район, в котором жила она… Неужели же можно час собирать в чемодан косметичку и пару платьев??? А может, с родителями возникли проблемы?? Сережа рассердился, потому что он чертовски нервничал, чертовски страстно желал скорее получить свою Женю сюда, чтобы забить наглухо досками окна и двери, чтобы не отрываться от нее, даже если на улице начнется третья мировая, чтобы никогда больше с ней не расставаться, и никакое время, пробки, несобранные вещи, упертые папаши (насчет матери Жени он как-то не сомневался, памятуя о ее благосклонном отношении к нему), колеи, гололедицы и бураны не могли остановить его в своем безумном стремлении к ней…

     А потому, с трудом усадив себя на диван и сложив руки на груди, Сережа уставился на собственные наручные часы, выделив Жене еще десять минут… Десять минут, после которых он рванет за ней и снова будет уничтожать всех, попавшихся ему на пути… Женя, Женя, Женя… Женя, Женя, Женя…

     Ерзая, психуя, умирая, негодуя и желая сдернуть с руки дорогущий аксессуар и хорошенько постучать им об журнальный столик, Сережа дождался-таки, когда истекут им же самим выделенные себе десять минут, и ветром сорвался с места, подгоняемый пылающими внутренностями и гулко отбивающим барабанную дробь сердцем… Обувшись и схватив куртку, он резко распахнул входную дверь…

     А Женя уже медленно шла по свежему, выкрашенному желтой краской подъезду, с нетерпением разглядывая номера квартир. Сережа так и замер, ощущая сумасшедший взрыв внутри себя… Приехала! Приехала!! С сумкой… Женя…

     Пока он истуканом стоял у дверей своей квартиры, забыв обо всем на свете и только глупо и счастливо таращась на нее, Женя вдруг повернулась на шум и, увидев Сережу, радостно улыбнулась, озарив своим солнцем весь скучный и серый… нет, нет, желтый, конечно, желтый подъезд… Быстрым шагом двинувшись к нему и на ходу стряхивая еще не успевшие растаять снежинки со своих кудряшек, Женя счастливо воскликнула:

     - Сережа?!? А ты куда собрался?? Сбегаешь?? – хихикнула она, и Сергей, наконец, очнулся, разбуженный ее милым смешком, ее ласковым взглядом, ее прекрасной улыбкой… Он рассмеялся, умирая от счастья, и, схватив ее за теплую ладошку, скорее втянул в квартиру, ненасытно глядя ей в глаза, и взволнованно проговорил:

     - Я за тобой хотел ехать. Ну сколько можно собираться??? К чертям эти вещи, просто приехала бы, если все это так… - она нежно провела рукой по его щеке, и он осекся, вновь попав в ее сети, вновь начиная наполняться ею, сгорая в ее взгляде… Эти фиалковые глаза… - Долго… - едва закончил он, а Женя вздохнула и счастливо прошептала:

     - Сереженька…

     Сердце стукнуло, в теле – огненный вулкан, он целовал ее и целовал, он не знал, сколько времени они целовались в этом коридоре… Сережа разрывался от счастья ее присутствия, от того, что теперь он имел полное право ласкать ее волосы, таять на ее коже, прижимать ее к себе, запуская ладони под ее легкую, персиковую курточку… Теперь он был свободен, теперь жизнь начинается заново, и пусть ему за тридцать, какая разница? Жизнь имеет смысл и в семьдесят лет… Свободен… Надо же! Даже не верилось… И Женя, его Женя здесь, с ним, теперь он никогда никуда ее не отпустит, он не позволит никаким преградам больше встать между ними… Вместе. Навеки. Навсегда.

     Она обнимала его, положив голову ему на грудь, и глубоко дышала, так и не раздевшись, так и оставаясь в куртке и сапогах. Время остановилось, спешить больше некуда, осталась лишь любовь…

     Сережа любовно, со всей горячностью этого мира смотрел на нее, крепко прижимая ее к себе, жадно, не желая отрываться от нее ни на секунду, упиваясь собственничеством, упиваясь этим моментом…

     - А почему сумка такая маленькая? – требовательно спросил он, поглаживая Женины волосы и с недовольством глядя на ее багаж, брошенный у двери. Женя подняла голову, с легкой улыбкой заглядывая ему в глаза, и провела ручками по его спине, тихо проговорив:

     - У меня не так много вещей, как тебе, наверное, показалось. Тем более… - она вздохнула и снова прижалась щекой к его груди, слушая быстрый стук его сердца. – Мне нужен предлог, чтобы почаще ездить домой хотя бы первое время… Понимаешь? – с грустью спросила она, и Сережа тут же нахмурился, чувствуя, как ее настроение передается и ему, а он чертовски не любил, когда она грустила.

     - Конечно. Не переживай, Женя. Будешь ездить столько, сколько хочешь.

     Женя тут же счастливо просияла и, потянувшись, поцеловала его в губы, на ходу скидывая курточку и расстегивая сапожки.

     - М-м-м! Ты очень милый, Сережа! Я люблю, когда ты такой! – весело и счастливо прощебетала она, заставив все внутренности Сергея всколыхнуться в желанном огне, и с любопытством оглянулась. – Ну что? Покажешь мне свою квартиру?? Где здесь моя комната?? – с улыбкой и шутливым, озорным огоньком спросила она, двинувшись вперед по коридору, озаряя все вокруг своим светом, оживляя предметы и даже стены своей солнечной аурой, вдыхая жизнь и краски в этот дом, заставляя Сережу бесконечно стремиться к ней, желать впитывать ее тепло, желать дарить ей абсолютное счастье, чтобы Женя всегда улыбалась, чтобы она никогда больше не знала слез…

     На все готовый ради нее, полыхающий сумасшедшими искрами внутри себя, взволнованный, радостный до безумия, убитый ее улыбкой тысячу раз, Сережа быстро нагнал ее и, притянув к себе, с безумной, головокружительной жадностью поцеловал ее, заставив ее сладко вздохнуть и ощущая лишь ее страстный, взволнованный трепет…

     Губы, губы, ее щечки, ее волосы и сиреневый запах, она родная, она любимая, самая чудесная на свете…

     - Твоя комната в спальне. – тяжело дыша, шепнул ей на ушко Сережа, лаская руками ее спину, и Женя приподняла брови, ужасно притягательно порозовев и все обнимая, обнимая его своими теплыми ладошками.

     - Правда? Ну, в таком случае начнем экскурсию по дому с… моей комнаты, да?

     Сережа не удержался и снова поцеловал ее, мягко подталкивая к первой двери налево, все еще не веря своему счастью, полностью поглощенный своим чувством, погружая в свою любовь и ее, и себя.

     …И снег больше не страшен, ни одна метель не закружит холодной, колючей воронкой в этом доме, где расцветут новые цветы и рыжие лучи заиграют белыми искрами на зимних, оконных рисунках, где нальется жизнью каждый угол, каждый предмет, каждая вещь, - все заиграет новыми красками, расцветится радужным семицветием, а новый, истинный смысл, который внесет сюда ее душа, ее любовь, ее забота и женская нежность, выльется, в скором времени, в звонкие детские крики за большим, семейным столом, и нет больше узкой, темной колеи, полной страхов, одиночества и злости, а есть лишь широкий, озаренный светом ее солнца проспект, по которому они теперь будут идти вместе, рука об руку… Что бы ни случилось.