Аннотация: Господа читатели! Издательский дом "Ленинград" полностью выпустил трилогию. Третий том "Южный шторм" поступил в продажу.
Текст 1-й и 2-й части удалён. Приношу извинения. Скоро выйдет на бумаге
Анатолий Матвиенко
Небо империи - 3
Двадцать лет спустя
Посвящается Александру Дюма, чьи книги
донесли до миллионов людей, что такое
настоящее благородство, отвага и честь.
Глава первая
Разведчик спикировал на площадку с преувеличенной лихостью. Скорость погасла в последний миг, сброшенная в крутом вираже у самых крепостных стен. Чёрное тейское крыло выгнулось. Казалось - лопнет обшивка или смельчак ошибётся, тогда инерция безжалостно размажет юношу по серым камням.
Подобным образом красуются только очень молодые люди, и причину не нужно искать далеко. Причина в узком темно-бордовом платье недвижно замерла у зубцов крепостной стены, неведомо как проникшая сюда в суровое военное время.
Старательно делая вид, что не заметил девушку или, быть может, молодую даму, этой подробности в крутом пике офицер не разобрал, он бросил пальцы в перчатке ко лбу, отдавая честь командиру гарнизона.
- Корсары, господин капитан! К ночи будут здесь.
Грузный командующий с тоскливым выражением на заросшем лице поднёс к глазам подзорную трубу, словно надеялся увидеть дымы за горизонтом.
- Сколько?
- Два броневых парохода-корвета и четырёхмачтовый барк, тоже с трубой.
- Чтоб их черти разорвали... - капитан прекрасно помнил времена, когда у пиратов ничего крупнее шхуны не водилось, и так далеко на север они не смели заходить. - Ну, не впервой. Поднимем цепи. А ты отдыхай, субалтерн. К закату - марш на стену с отрядом.
- Да, господин капитан.
Ординарец подхватил крыло. Тей принял из его рук перевязь с короткой шпагой и револьвером. Плотный головной платок уступил место офицерской фуражке с модным длинным козырьком. В мужественном облике воителя, вернувшегося с ответственного задания и готового к ночной смертельной схватке, юноша шагнул к лестнице. Как не сложно догадаться, краем глаза он пытался разглядеть, произвёл ли должное впечатление на прекрасный пол. Ситуация беспроигрышная, но... Барышня оказалась не подходящей для романтического ухаживания. По крайней мере, именно этому покорителю воздуха и дамских сердец.
Он удивлённо спросил, не веря своим глазам:
- Айна? Что ты здесь делаешь?
- Заехала глянуть, как развлекается непутёвый братик. Ты мне не рад?
Иначе несносная сестра, всего-то года на четыре старше, продолжит разговаривать в родственно-фамильярном тоне. И без того юному офицеру сложно утверждать своё положение среди опытных капралов. Тем более им не престало слышать слово 'непутёвый', на которое и возразить-то сложно.
Вне крепости Арадейс напоминает совершенно не прифронтовой город. В столице герцог навёл удовлетворительный порядок, на улицах чисто, чинно, работают магазины и ресторации, даже просящие милостыню нищие имеют относительно аккуратный вид.
- Надеюсь, у тебя есть пристойная квартирка? Или обретаешься в казарме?
- Или. Беженцы, всё заполнено. Атенские мерзавцы озверели до крайности. Но я знаю одно местечко, где можно спокойно поговорить.
Заведение, выдержанное в духе первых ламбрийских поселенцев, было известно отдельными кабинетами. Пропустив Айну вперёд, тей внимательным взглядом обвёл зал. Если кто-то хоть намёком, полувзглядом или даже движением бровей выразит нечто насмешливое или, тем более, оскорбительное, шпага не останется в ножнах, а револьвер в кобуре.
Девушка оглянулась. По рассказам матери, именно так смотрел на мир их отец, вызывающе, задирал всех и вся, без малейшего уважения к титулам, и к званиям. Диво - как жив остался. Разумеется, речь идёт о прежнем воинственном князе Алексе Алайне, но не нынешнем рассудительном помещике.
- Идём, забияка. Береги силы - ночью подерёшься всласть.
Отдельный кабинет и вправду оказался отдельным, в остальном... Айна вспоминала рассказ матери, как та была поражена, впервые в жизни попав в ресторан, здесь же - в Арадейсе. Теперь сравнение не в пользу западного материка. Вторая гражданская война разорвала ламбрийское королевство на куски. Когда-то передовая монархия, Ламбрия откатилась на десятилетия назад. Если и дальше деградация продолжится, не потребуется создавать антураж в духе первых поселенцев. Он будет естественно диким.
Сделав обычный тейский заказ из постного мяса, тушёного с овощами без капли жира, младший отпрыск княжеского рода украдкой глянул на сестру. На улице и в замке рассматривать её казалось неловким.
Изменилась? Да, окончательно расцвела, отчего сходство с отцом усилилось. Черты лица более резкие, чем у матери, волевые, вздёрнутый нос, колкие глаза стального цвета, низкая чёлка, оттенком напоминающее вороново крыло. Доставшаяся от князя сплошная линия брови разделена ценой стоического терпения во время пытки перед зеркалом, когда служанка тонкими щипчиками выдирает лишнюю поросль над переносицей госпожи. Это не смягчило впечатление. Под стать внешности неуживчивый характер, ироничная манера общаться со всеми, кроме родителей. Ничего странного, что Айна пропустила возраст, когда девицы из благородных тейских семей выходят замуж. И младший брат Никас никогда не был с ней близок, скорее служил мишенью для непрестанных подначек.
Поэтому ближайшие родственники не заключили друг друга в объятия, хоть не виделись больше года. Да и с виду они отличались настолько разительно, что вряд ли бы кто заподозрил их в происхождении из одного чрева.
Юный тей вымахал до неприличного роста - конечно, по меркам летающего дворянства. Столь же худой как отец и мать, он отличался буйной рыжей шевелюрой, светло-карими глазами, а мягкий подбородок и нежные девичьи щёки никак не соответствовали суровой роли княжеского наследника. Принимая многочисленные отцовские шрамы за признак мужества, княжич лет в двенадцать напоролся на сабельный удар. Но рубец на челюсти скорее схож с небрежностью брадобрея, нежели с боевой отметиной. Стоит ли говорить, что мирный свой облик Никас изо всех сил пытался перевесить воинственными манерами. Он даже ел агрессивно, впивался зубами в куриную грудку, точно атакуя вражескую пехоту.
- Где ты остановилась?
- Нигде. Вещи в каюте. Через неделю пароход отплывает в Нирайн. Каюта, кстати, двухместная.
Поверженные останки куриной грудки хлопнулись на тарелку.
- Отец приказывает мне вернуться? Что стряслось?
- Ничего! Но может, - при этих словах маленькая твёрдая ладошка ударила по столешнице, демонстрируя: у её обладательницы достаточно твёрдый нрав, чтобы самой пересечь океан и добиться желаемого. - Собственно, случилось полтора года назад, когда ты изволил вдрызг разругаться с отцом, оскорбить его и натурально сбежать из Восточной Сканды. Тебе не кажется, дорогой братец, что шутка затянулась?
- Дорогой братец... - передразнил Никас, и в его нотках проскользнули интонации подростка, пикирующегося с взрослой сестрицей. - Тогда ты назвала меня ничтожеством.
- И была права. А теперь ты доказал, что хотел, что настоящий мужик с усами, умеешь убивать не хуже, чем наш отец в легионерской молодости.
При слове 'усы' офицер гневно расширил ноздри. Мало того, что они слишком редкие для его девятнадцати лет, так ещё и светлые, отчего не видны. Вон, у Айны редкий пушок на губе, он мазутно-чёрного цвета. Что-то перепутал Создатель...
- А потом вложил шпагу в ножны. За два десятилетия всего раз дрался на дуэли и отпустил подлеца живым!
Айна улыбнулась снисходительно, той самой улыбкой всезнайства и высшей мудрости, ненавидимой с детства. Она - скверный переговорщик. За время добровольной ссылки на западный континент Никас если и не забыл, то перестал сердиться по поводу миллиона шпилек, вонзённых сестрой в его детско-юношескую душу. Сегодня она за десять минут дала понять: не изменилось ничего.
- По поводу 'доказал' беру свои слова обратно. Ты по-прежнему сущий ребёнок, нетерпеливый, поверхностный. Все убитые тобой на войне ничего не значат. Дети тоже убивают - с детской бессмысленной жестокостью.
- Бессмысленной?! - юный офицер взъярился не на шутку. - Арадейс ни на кого не нападает! Мы сами постоянно сдерживаем набеги врага с моря и с суши!
- Наше дело правое, мы - благородные борцы за справедливость, - эти слова и иронично поднятая укороченная бровь Айны унизили собеседника больше, чем, наверно, оскорбило бы выплеснутое в лицо вино. - А присвоение вашим герцогом всех местных богатств, созданных капиталом пэров из Атены? А монополия на торговлю с Икарией под грабительский процент, когда все южные порты и бухты прекратили океанские перевозки из-за пиратской угрозы? И когда самозваный герцог получил ультиматум, он не уступил, а отправил подданных умирать, отдавать жизни для защиты его золота.
- Вражеская пропаганда! - прошипел Никас.
- О, братец, ты сразу отошёл на последний рубеж обороны, когда аргументов нет, и всё, что противоречит пламенным речам с балкона герцога Арадейского, огульно обзывается вражьими происками. Общение в казарме с солдафонами не развивает мозги. Но я не буду тебя добивать. Тем более пираты юга - действительное зло. Только скажи мне, защита Арадейса с риском для жизни проистекает из твоих патриотических чувств к этой провинции? Нет? Тебе хорошо платят? Вижу-вижу, не будем о грустном. Тогда остаётся последнее предположение. Гражданская война служит для тебя тренировочным залом, где можно безнаказанно убивать, тем закалять навыки и характер.
- Да! - вызывающе воскликнул наёмный воин. - Я борюсь за правое дело и совершенствуюсь, а не прозябаю среди спокойствия Винзора. Мне надоели деревянные шпаги и стрельба по соломенным чучелам!
- Чудесно. И, конечно, ты не задумывался, что отягощаешь карму непрестанным насилием.
Никас отмахнулся.
- Опять повторяешь чушь, что отец наслушался в Шанхуне и ещё каком-то странном мире. Проснись, сестра! Наш мир - единственный реальный, и он жесток, а ты очень наивна. Здесь главенствует единственный принцип: победи или будешь побеждённым. Отец отошёл в сторону. Фактически - признал поражение, только растянул его во времени и придал благопристойный вид. И не возражай! Я помню поход к Оливии, хоть был ребёнком, когда появление страшной гвардии в красных плащах Виндзора под предводительством князя Алайна повергла противника в бегство. Наши не сделали ни единого выстрела! Подумаешь - война...
Айна погрустнела.
- Ты не дождался совершеннолетия. Узнал бы всё, что мне отец рассказал в восемнадцать. Тогда получил бы правильные ответы, а не позорил себя и нас идиотскими догадками.
- Теперь это не имеет значения. У меня свой путь. Не волнуйся, если отец через лет тридцать одряхлеет настолько, что не сможет управлять даже нашим символическим княжеством, я вернусь. Если хочешь, откажусь от наследных прав в твою пользу, ты же его любимая дочка. И мама тебя любит больше, знать бы - почему, - Никас отгородился ладонью от возражений и огласил решение. - Я никуда не поеду. Сейчас мне нужно подготовить бойцов к ночной потехе, да и самому набраться сил. Приходи сюда завтра, скажем так, часа в два. Продолжим разговор, если есть о чём.
- Встретимся раньше, - Айна пригубила вино и отставила бокал. - Навещу тебя вечером. Гляну, чему научился наш соломенный тюфяк. В Винзоре ты мне проигрывал сто поединков из ста, помнишь?
А здесь он все выиграл, но не против сестры, ей сейчас уступил по очкам в очередном состязании - словесном, не найдя аргументов в споре. Никас швырнул официанту серебряную монету, да с такой силой, что она выпала и покатилась под стойку, тем сорвал раздражение на невинном штатском. Что себе думает взбалмошная сестрица? Приедет, обругает и заберёт с собой? Одна мысль о неделях, проведённых с ней не то что в одной каюте - даже на одном судне, выбивает из колеи.
Расставшись с родственницей у дверей ресторации, тей широким шагом двинул к казарме. Хочешь зрелища? Ты его получишь. Арадейс уже отбивал пиратскую вылазку. Пусть основные войска герцога на западе и севере, для защиты порта достаточно небольшого гарнизона и много пушек. У моря сплошные скалы и узкий, очень глубокий вход в бухту. При опасности вторжения его перегораживают три цепи - на уровне ватерлинии, бушприта и нижней реи. Конечно, их можно расклепать, но только под огнём береговой батареи, иными словами - героически утонуть на изрешечённом снарядами корабле.
Шлюпочные десанты полягут под картечью. Наконец, если горстке отчаянных удастся прорваться внутрь крепости-порта, двадцать головорезов под командованием тея Алайна ликвидируют угрозу или, по крайней мере, задержат настолько, чтобы командир гарнизонного воинства подбросил подмогу. Наконец, по городу срочно собирается ополчение. Каждый мужчина, способный держать оружие, эту ночь встретит на портовых улицах.
И не только мужчина. Вдохновив короткой бодряческой речью взвод, Никас направился к ополченческому подкреплению. В длинных рядах рекрутов с разномастными ружьями, пиками и даже арбалетами он увидел знакомую женскую фигурку.
- Что же движет тобой, сестра? Ламбрийский патриотизм? Тебе заплатят? Или решила испортить карму?
Офицер увёл обвешанную сталью девушку от подозрительно глядящих горожан. Непонятные слова и неуместная ирония накануне пиратской вылазки раздражают. Ещё примут из за лазутчиков из неприятельского стана.
Мягкие кожаные сапожки Айны неслышно ступили по грубым булыжникам мостовой, ещё хранящим тепло жаркого июньского дня. Без обтягивающего платья и гремящих высоких каблуков она растеряла половину женственности. Волосы стянул тёмный лётный платок. Можно побиться об заклад, крыло спрятано неподалёку. Напротив, револьвер и два кинжала пристёгнуты напоказ, готовые портить карму направо и налево.
- Не обязательно убивать. Присмотрю за тобой.
- Ой, спасибо! - Никас изобразил дамский книксен. - Столько месяцев обходился без опеки...
- А если упокоят в моём присутствии, отец сдерёт шкуру с меня. Теперь слушай, любитель женских реверансов. Из нас двоих хоть один должен быть мужчиной. Придётся - мне, раз уж больше некому. Спину прикрою. А потом поговорим снова. Доживи хоть до разговора.
- Уж постараюсь, сестра... Нет, брат, раз ты у нас мужчина. Только не переживай. Прошлый раз они атаковали теми же силами - три корабля. То побоище их ничему не научило.
- Возможно, ты не всё видишь. Пираты - подлецы, но не дураки.
Лёгкое смущение Никаса не ускользнуло от внимания Айны, но расспрашивать она не стала - и так уровень доверия ниже низшего. На самом деле, в той разведывательной вылазке молодой офицер увидел четвёртое... судно?
Что-то волочилось на буксире за вторым номером в кильватерной колонне. Залп из картечниц не позволил снизиться ближе и рассмотреть подробнее. Об увиденном Никас не сказал командиру. Опасался, что его заподозрят в трусости. Да и что говорить? То длинное тёмное тело - разве что несамоходная баржа какая-то с припасами. Нет повода для беспокойства.
Айна обнаружилась на крепостной стене, у самого плеча брата. Девушка вторично за сутки продемонстрировала редкий талант пробираться на военные сооружения.
Больше для поддержания видимости, нежели из реальной пользы, субалтерн-офицер выстроил отряд. Костяк команды составила полудюжина пехотинцев. Они проявили себя полгода назад в битве у Дессины. Могучий сержант Балло сражался тогда с Никасом плечом к плечу, в Арадейсе стал его заместителем и самым доверенным лицом. Он возвышался как утёс, наводя трепет на окружающих не только телосложением, но и густыми чёрными подусниками, заплетёнными в косички.
- Сержант! Проследите, чтобы никто не отлучался со стены. Тем более - не прикладывался к фляжке. С провинившимся разберитесь... - командир хотел ввернуть солёное слово, в армии привычное, но осёкся. Близость Айны мешала управлению взводом. Поэтому закончил как воспитанница пансиона благородных девиц. - Разберитесь строго! Вольно!
Спустилась ночь. Как бывает в этих широтах - кристально ясная и светлая. В первом часу силуэты трёх кораблей Никас обнаружил с воздуха на дистанции двух тысяч шагов от входа в бухту. Пираты стали на якорь, подвергая нервы гарнизонных дополнительному испытанию.
Ближе к рассвету орудийные казематы пароходов озарились вспышками. Снаряды угодили в скалы, в прибой, пара перемахнула через крепостную стену и упала в бухте. Тем самым пришельцы подтвердили дурные намерения. Последняя надежда, что в Арадейс прибыли мирные негоцианты с вооружённой охраной, растаяла с пороховым дымом.
Ответный залп получился точнее: эскадру накрыло стразу же, на головном корабле полыхнул взрыв удачного попадания. Пушкари радостно заголосили, а вражеские корабли под обстрелом отошли мористее.
Никас окликнул Айну.
- Считай, в бою ты за мной присмотрела, брат-сестра. Пираты натешились и отвалили.
В голосе промелькнула грустинка. Как же, победа добыта слишком легко. Главное - безо всякого участия взвода Никаса.
- Не торопись. Как-то всё слишком легко и глупо. Похоже, они только отвлекли ваше внимание. У тебя есть подзорная труба?
Летучее дворянство славится отменным зрением, развитой способностью подмечать малейшие существенные детали с высоты птичьего полёта. Айна указала на смутную продолговатую тень, обозначившуюся у входа в бухту.
Одолженная у пушкарей подзорная труба показала странный предмет, похожий на спину кита. Он неторопливо скользнул к заграждению. Пока Никас убеждал командира развернуть часть пушек в направлении прохода, тёмное веретено приблизилось вплотную. Если бы в ушах не звенело от пушечной пальбы, защитники крепости услышали бы, как звякнула цепь, протащившись по гладкой палубе загадочного плавсредства.
- Подводная лодка! - хором воскликнули брат с сестрой, вспомнив эпическую сагу о битве при Нирайне, когда их отец сумел приспособить субмарину контрабандистов для атаки на ламбрийский флот.
Командир гарнизона лишь хмыкнул странному предположению. О посылке отряда вниз он даже слышать не захотел. В распоряжении Никаса имелся только его взвод. В принципе - достаточно. В железной сигаре не может быть много народа, даже если в бой вместе с десантом кинется экипаж корабля.
- Задавим чёртовых морских крыс! - закричал молодой офицер и опрометью бросился по лестнице вниз. Сапоги пехотинцев загрохотали вслед, звуком напоминая небольшой горный обвал. Айна отправилась следом, исполненная тревоги гораздо больше, нежели энтузиазма. Она - не военачальник, но любой в подобной ситуации должен предположить, что враг, спрятавший козырь в рукаве, мог заготовить бессчётное количество сюрпризов. Ибо цель - богатый и никогда не подвергавшийся разграблению Арадейс - лежит на расстоянии револьверного выстрела.
Внизу Никас обернулся.
- Вот это - жизнь! Отец утверждает, что намахался шпагой на три жизни вперёд? Плевать! Моё всё ещё впереди. А он пусть протыкает соломенные чучела и муштрует юнцов в безопасном Винзоре. Не отставай, сестрица, пропустишь веселье.
В этот день княжич ошибся несколько раз. В том числе - о месте пребывания Алексайона Алайна, а также роде его занятий. В день нападения на Арадейс князь впервые за много лет переступил порог кабинета, где в юности познакомился с герцогом Мейкдоном.
За двадцать с лишним лет Майрон, столица герцогства Кампест, изменился разительно, шагнув в будущее широким шагом. Город разросся, новые кварталы скорее напоминают Атену с её просторными проспектами и рядами высоких домов, но Атену довоенную, процветавшую.
Замок хранит традиции. Обстановка выполнена из тёмного дерева, драпировки выдержаны в фамильных чёрно-фиолетовых тонах с золотом, удивительно напоминающих стиль похоронных заведений. Главным новшеством является хозяин владений, наследник покойного герцога, вступивший в совершеннолетие с избавлением от опеки родственников-регентов.
Третьим участником встречи был герцог Филлис Виндзор, сюзерен Алекса Алайна, принявший у него вассальную клятву в весьма юном возрасте, вопреки велению матери. Он же попытался разрядить грозовую атмосферу, буквально пронизавшую залу, как только взгляды князя и фиолетового герцога встретились в безмолвном поединке.
- Полно вам, благородные. Я краем уха наслышан о ваших непростых и, скажу откровенно, весьма двусмысленных отношениях. Однако попрошу о сдержанности, во благо триумвирата. Синьор Горг, поверьте, стоило немалых усилий уговорить князя сопровождать меня, даже для пользы дела.
Филлис, вопреки стараниям главы его гвардии, вырос в типичного лорда-управленца, избегающего драк и риска. Он относился экономно не только к своей, но и чужой крови, никогда не дрался на дуэли и не подавал поводов. От ненужных конфликтов герцогство уберёг мрачноватый элит-офицер с лицом, изобильно испещрённым шрамами былых битв. Казалось, жестокий повар когда-то порезал на нём морковь словно на разделочном столе, нимало не заботясь, что это лицо живого человека.
Суровые черты Алекса не смягчила седина. Морщины, неизбежные для мужчины за сорок, внесли разнообразие в причудливый рельеф кожи.
Вместе с тем, за два десятилетия сравнительно мирной жизни князь утратил большую часть озорной свирепости. В молодости эта черта магнитом тянула женщин, на мужчин действовала вызывающе, послужив причиной множества дуэлей, часть которых вполне возможно было избежать. Сегодня вызов читался в глазах хозяина Майрона.
- Не скрою, мне неприятен визит синьора Алайна, и я не пытаюсь скрыть истинные чувства дипломатическим протоколом.
- Хорошо, синьор герцог. Тогда предлагаю расставить всё на свои места, - Алекс переступил с ноги на ногу и машинально положил руку в перчатке на эфес шпаги. Прикосновение к привычному предмету обычно действовало успокаивающе на него самого, других - отрезвляло, мало кто пережил схватку с князем.
Горг не предложил присесть и сам остался стоять за столом, отчего напряжение сгустилось ещё более. Нет сомнений, Филлису он бы пожал руку и усадил в кресло, а лакеи развили бы угодливую суету вокруг дорого гостя в стиле 'чтоизволите'.
- Говорите прямо, князь. Злые языки называют вас моим кровным отцом.
Алекс коротко кивнул. До чего силён контраст между братьями! Старший Иэрос всегда говорит округло, внимательно отслеживая реакцию визави. Трудно догадаться, что за мысли роятся в его кривой голове. Горг, воспитанный Мейкдонами, впитал прямоту северных горцев, доставшуюся от фактического родителя. Если считает, что нужно сказать правду - скажет, даже если эта правда не понравится кому-то. А уж внешнее сходство подогревает сплетни до предела. Достаточно располосовать лицо, и герцог окончательно будет выглядеть моделью рисунков, оставленных покойной Эльзой Мейкдон в память о её коротком и бурном романе с юным легионером Алайном.
- Злые языки могут трепать всё, что угодно. Но я действительно останавливался в этом замке за девять месяцев до вашего рождения.
- Отплатив отцу за гостеприимство подлым образом.
- Трудно назвать гостеприимством арест, - встрял Филлис и тут же получил обжигающие взгляды: не лезь не в своё дело.
- Оставьте ваши предположения при себе, синьор князь. Ровно также я отношусь к порочащим сплетням, что после моего рождения отец интересовался не женщинами. Это Иэрос легкомысленно зовёт вас родственником, намекая - отец его родного брата ему не чужой. Для меня же это равносильно объявлению бастардом.
- И лишению прав на герцогскую корону, - снова влез Филлис. - Синьоры, в жизни бывает разное. Гораздо важнее, чем это дело считается, нежели является на самом деле. Горг Мейкдон - законный правитель Майрона. Надеюсь, у присутствующих нет возражений? Следовательно, он рождён от покойных герцога и герцогини Мейкдон.
Фиолетовый чуть успокоился.
Алекс в согласии склонил голову. Его невоинственный сюзерен, лысоватый и очкастый уже к тридцати годам, выиграл эту битву единственным словесным выстрелом. Вот кого нужно было отправить за океан увещевать блудного законного сына, пусть такое поручение герцогу не по чину.
Филлис продолжил гнуть своё, увидев, что стрелы попадают в цель.
- Завтра приедет синьор Иэрос. Убедительно прошу вас, герцог, вытерпеть присутствие тея Алайна. Угрозу с юга триумвирату не отвратить без военной силы. Так что нам необходимо выслушать компетентное мнение.
- Потерплю уж. Откровенно говоря, я годами не вспоминаю о той истории. Но ваш приезд... - Горг красноречиво развёл руками. Мол, вы же отдаёте отчёт в своей бестактности.
- Понимаю. И, тем более, не навязываюсь в папаши. Будем считать щекотливый разговор оконченным, - поддержал Алекс.
Герцог вдруг вспомнил о роли гостеприимного хозяина.
- Лакеи покажут вам комнаты. Продолжим разговор в саду, туда же подадут обед.
Он даже проводил их до половины коридора. Алекс, убедившись, что Филлис перешёл под опеку замковой прислуги, шепнул Горгу:
- Надеюсь, комната будет другая.
- Конечно, - живо откликнулся тот. - Памятную вам я распорядился заложить кирпичом и раствором.
- Воля ваша... - под влиянием непонятного порыва, князь ещё раз ковырнул старую семейную рану. - От Эльзы остались картины. Вы разрешите взглянуть?
Горга передёрнуло.
- Почти ничего не осталось. Обнажённые мужчины... - он промолчал о несомненном сходстве некоторых портретов с гостем и с ним самим. - А также женщины. Не хочу подливать масло в огонь дурных пересудов.
- Вы распорядились их уничтожить?
- Нет. Сжёг своими руками. И сам бросил занятия живописью, как только смог повелевать в замке, не слушаясь регента. Повторю: я бросил думать о той постыдной истории, зачем вы снова ворошите прошлое? Всё забыто. Всё кончилось.
- Да, синьор герцог.
Но те, кто вправду забыл, не нервничают столь явно, не сжигают улики и не замуровывают комнаты кирпичом.
Глава вторая
Никас мчался впереди.
Ему казалось, что он несётся как тигр, учуявший добычу. Айне, едва поспевавшей вслед, пришло сравнение со вспугнутым молодым оленем, который скачет незнамо куда, возможно - к охотничьим номерам, где стрелки уже взвели ружья. Непонятно же, сколько народа в субмарине, какое у них оружие.
С грохотом металлических набоек на сапогах по каменным ступеням, защитники Арадейса сбежали вниз. Увиденное в мутном свете рождающегося утра Никасу решительно не понравилось.
Лодка не углубилась в бухту, а притёрлась к кранцам у пристани близ заставы, где укрыты лебёдки заградительных цепей. Пират шагнул на берег и поймал швартовочный конец. Канат обвился вокруг причального кнехта, другие искатели приключений высыпались на палубу из люка. Кто-то из нападавших услыхал звуки галопа, издаваемые отрядом Никаса. Больше поддерживать скрытность не имело смысла. Пираты открыли пальбу из винтовок, прыгали на пристань, там искали убежища среди канатных бухт, бочек и прочего хлама. Первые пули щёлкнули по корпусу субмарины.
- К рыбам! - удовлетворённо заключил Никас при виде врага, уронившего оружие и упавшего в воду с причала. Винтовочный прицел начал поиск следующей цели.
С первой же минуты боя сложилась патовая ситуация. Бойцы Никаса подстрелили двоих, остальные налётчики залегли и огрызались свинцом. Арадейсцы тоже попадали на тёплые камни, не остывшие после жаркого дня. Субалтерн отыскал взглядом Балло, укрывшегося у камней в трёх шагах левее.
- Сержант! Передай по цепи: не выпускать остальных из корабля!
В этот момент кто-то особенно смелый или нетерпеливый высунулся из люка, положив винтовку поверх комингса. Пули высекли искры из обшивки, вынудив пирата юркнуть обратно.
Айна оценила полководческие таланты брата. Он выиграл схватку, не потеряв ни единого бойца. Десант прижат к камням, лебёдки с цепями пиратам не доступны. Командир гарнизона скоро пришлёт подмогу. Осталось набраться чуть-чуть терпения.
- Сержант! За мной! Остальным - прикрыть нас огнём. Держитесь, сучьи дети!
Он ужом скользнул между камней. За командиром полез Балло, изрыгающий проклятья. Пусть портовой мусор не скрыл полностью его массивную фигуру, град пуль по пиратским укрытиям не позволил отстрелить филейную или какую другую выступающую часть сержанта.
Никас не оборачивался и не видел, как мучительно трудно ползёт Балло. Молодым человеком владела одна мысль: покончить с пиратским десантом до прибытия подкрепления, не делить заслугу ни с кем. На берегу всего полдюжины, остальные не могут даже люк закрыть. У субмарины отсутствует рубка, скорее всего - чтобы облегчить проход под цепью, низкая палуба едва выступает из воды. Попробуют дать ход, посудину тут же зальёт волной.
Что такое полдюжины? Если верить рассказам об отце, столько соперников никогда не считалось для него непреодолимым препятствием. Чем сын хуже? Почему должен прозябать в тени его славы?
В просвете между ящиками Никас увидел чей-то бок в сером морском камзоле. Револьвер нащупал тёмное от пота пятно у левой подмышки... Мир озарила ярко-зелёная молния, затем накрыла беспросветная ночь.
Сначала вернулись звуки - частая дробь выстрелов. Когда молодой человек нашёл силы открыть глаза, то обнаружил себя сидящим. Спина прижата к чему-то угловатому. Затылок пронизала жуткая боль, накатилась нестерпимая тошнота. С трудом сфокусировав зрение, Никас увидел борт большого океанского корабля. По сходням лилась толпа возбуждённо горланящих людей с винтовками. Пиратов.
Офицер попытался встать. Грубый тычок винтовочным прикладом в грудь вернул его на место. Голова стукнулась о твёрдое, внутри черепа натурально разорвалась шрапнель.
- Сидите смирно, господин субалтерн, не то свяжу.
Никас медленно поднял глаза, с приклада на руки, держащие винтовку, и владельца этих рук - сержанта Балло. Быть может, правильнее говорить - пирата Балло?
Гнев от предательства самого верного человека вытеснил и боль, и сознание отчаянности собственного положения. Увидев, как бывший командир сжался в пружину перед броском, изменник радостно хохотнул:
- Давай-давай, щенок! Мне только повод нужен, чтобы ещё разок врезать по твоей пустой зазнаистой башке. Балло туда, Балло сюда, Балло вперёд под пули, а синьор тей только командовать горазд, так? Ничего. Наши пришли. Теперь всё тебе отольётся, сучий потрох!
Как ни странно, речь пирата внесла успокоение. Одно дело - солдат предал на поле боя. Другое дело - переиграл шпион, давно внедрившийся в ряды, не так обидно.
Никас скосил глаза в сторону. Даже движение глазных яблок вызвало всплеск нестерпимой боли. Но гораздо хуже, что среди захваченных в плен солдат его отряда затесалась фигурка Айны. Какого дьявола её понесло сюда? Похоже, родители в один день потеряют обоих детей.
Остаток дня прошёл как в тумане. Из доносившихся звуков и обрывков пиратских разговоров неудачливый офицер восстановил картину боя.
Пираты одолели бойцов Никаса, обескураженных пленением командира. Потом смели жидкую охрану лебёдок, цепи упали в воду. Пароход на полном ходу влетел в бухту, в мёртвую зону для крепостных пушек. По пути получил пяток попаданий, но выдержал. Далее пиратский десант перебил гарнизон, сдавшихся в плен согнали к пристани. Скорее всего - для отправки на невольничий рынок.
Молодому Алайну рабская судьба не грозит, слишком хорошо известна строптивость благородных синьоров. Допросят, поглумятся и... всё.
Айну вряд ли возьмут на корабль. 'Женщина на борту' и прочие морские предрассудки неискоренимы. Но и не отпустят. Что с ней произойдёт до отплытия пиратов? Лучше не давать воли воображению.
К вечеру пришла новость. Ополченцы защитили свой город лучше гарнизона. Они перекрыли баррикадами припортовые улочки, превратили угловые дома в импровизированные крепости. Пираты обстреляли их из корабельных и захваченных крепостных пушек, но проломить линию обороны горожан не смогли и отступили, не желая потерь. Найденная на пришвартованных судах и в портовых складах добыча утолила их жажду наживы.
О Никасе вспомнили заполночь. Как несложно догадаться, за это время его ни разу не покормили, более того - не дали ни капли воды. Весь день он проторчал на пристани, на безжалостном солнце. Из разбитой головы натекла и застыла кровь, в волосах образовался колтун. Охранники и облегчиться позволили лишь раз, весело приговаривая:
- Терпите, благородный тей. Недолго осталось терпеть вообще.
И он держался, тем более в двадцати шагах в том же положении находилась Айна.
Припёрлась куда не звали, дура... Лишь к полуночи сознанием завладела очевидная мысль, что он тоже виноват в бедах семьи, отправившись на чужую войну.
Путающиеся мысли прервали охранники. Понукаемый ими, Никас поднялся по сходням на палубу пиратского флагмана. У противоположного борта мелькнула идея перевалиться через леер в мутную воду бухты, есть шанс переплыть на противоположную сторону. Но в таком состоянии его не то что пуля нагонит - опередит любой сонный краб. И вообще нельзя бежать, потому что у негодяев Айна. Со вздохом Никас переступил порог кают-компании.
Яркий свет после ночного полумрака ударил по глазам. Снова затошнило, напомнив об ударе по голове. Молодой человек прикрылся рукой, осваиваясь с освещением.
- Проходите, господин бывший субалтерн.
Глумливый голос Балло подчеркнул - здоровяк явно не последний в компании пиратов, раз делит с предводителями победный ужин. Вместе с лазутчиком трапезничали всего трое.
Вожак имел совершенно бесцветный вид и скорее напоминал судебного стряпчего, надевшего флотский камзол лишь для маскарада. Выделялись только светло-жёлтые глаза, абсолютно мёртвые. Никас внутренне вздрогнул. Он представил, насколько страшен должен быть этот невзрачный субъект, если подчинил огромную пиратскую толпу.
Двое его подручных в большей степени соответствовали приключенческим романам о пиратах южных морей. Один, грубый и широкий, по количеству рубцов на физиономии мог тягаться с князем Алайном. Второй сиял утончённостью просвещенного разбойника. В лице проступал врождённый аристократизм: изящные черты, удлинённый нос, узкие усики, влажные глаза любимца женщин. Флотская форма идеально лежала, не собравшись в складки даже на сидящей фигуре. Никас мысленно обозвал их Вождём, Павианом и Выскочкой, на большее фантазия в больной голове не расщедрилась. Клички пригодились, потому что никто не соизволил представиться.
На пиратов пленник не произвёл впечатления.
- Шкет. Как и все благородные, - заключил Павиан. - Балло, он и вправду единственный сын князя?
- Так утверждает, - осторожно ответил изменник, привычно накручивая на палец косицу подусника. - Напишем письмо Алайну - узнаем. Спустить за борт никогда не поздно.
Вот в чём дело, предстоит банальный шантаж. За заложника потребуют выкуп. Но отец совсем не богат...
- Слушай, недоделанный, - снова подал голос Павиан. - Нам нужен твой отец. Он получит письмо, что ты у нас. Лорду нужна его служба. Если откажется либо ты соврал, что сын князя, тебе не жить. Ясно?
Чего уж яснее. Но окончательно просветить взялся Вождь.
- У нас твоя зазноба. Будешь вести себя тихо - её голова останется на плечах. Или тебе важней другое её место? Отрежем - пришлём.
Пираты заржали.
- Не зазноба. Сестра. Дочь Алексайона Алайна.
Предводитель нахмурился и позвал пирата, дежурившего у двери кают-компании.
- Ко мне её, живо! Если кто из братвы успел задрать ей подол, отрежу лишнее!
Выскочка наблюдал за сценой, лишь поджимая тонкие губы в непонятной усмешке.
Самые мрачные предположения Никаса относительно своей судьбы и судьбы сестры не оправдались. Спустя сутки и даже на следующий день они оба были ещё живы. Впрочем, понятие день-ночь для них исчезло. В трюме подводной лодки всегда висел сырой и душный полумрак. Пираты бросили пленников в её чрево. Судя по тишине в моторном отсеке и плеску волн за бортом, субмарина тащилась на буксире. Люк задраен, воздух поступает через высокую трубу. Периодически её забрызгивает, под трубой собирается лужа, растекающаяся по центральному отсеку. Осушить её нечем .
Трое пиратов, которым выпало сторожить дюжину пленников, будто те способны куда-то сбежать, непрестанно ворчат. Их обещали сменить через пару суток, шлюпка привезёт новых тюремщиков, запасы воды и пищи. Никасу, Айне и будущим рабам не увидеть солнечного света до самых южных островов, не вдохнуть морского воздуха, свободного от вони и тухлятины.
Старшая сестра ни разу не попрекнула, но и без её подначек молодой тей прекрасно понимал: их положение - просто счастливое на фоне гибели гарнизона. Всё потому, что несдержанный... да что говорить, воистину глупый и самонадеянный командир вознамерился лично добыть победу. Тем самым открыл врагу замочную скважину в неприступных воротах обороны. Гибель сотни арадейцев лежат грузом на его совести. Или, как говорил отец, на его карме.
Известие о пленении детей князь воспринял именно как карму. Верно, Создатель карает его за многочисленные грехи молодости.
Братья Мейкдоны увидели, как перекосилось изъеденное шрамами лицо. Алекс шумно выдохнул. Видно было, что ему нелегко удержать себя в руках, не давая выплеснуть ярость в какой-то дикой выходке. Князь, не делая секрета, протянул телеграфическое послание Иэросу.
Номинальный император бесцеремонно вытеснил Горга из его кресла, тем самым занял председательствующее кресло в кабинете замка. Холёные пальцы разложили бланк на столешнице.
- Синьоры, некий капитан Рубис утверждает, что при штурме Арадейса захватил в качестве заложников Айну и Никаса Алайнов. Он требует прибытия князя в Харригард. Обещает отпустить детей взамен на службу тея Алайна лорду Южного Архипелага.
Горг пожал плечами.
- Выходит, все наши договорённости аннулированы. Мы три дня думали, как бороться с влиянием лордов, а наш главный военный советник, посвящённый во все замыслы, поступает на службу к врагам.
- Синьор, как вы можете! - вскипел Филлис. - Я, со своей стороны, всецело доверяю князю. Готов оказать любую помощь. Даже отправился бы с ним, но, боюсь, превращусь в обузу.
- Спасибо, синьор Винзор, - откликнулся Алекс, ещё не пришедший в себя от чудовищной новости.
- Присоединяюсь к Филлису, - поддержал старший Мейкдон. - Горг, у тебя нет детей, но будут. Поверь, есть вещи, кои нельзя прощать ни при каких условиях. Нет-нет, я не призываю тебя объявлять войну Архипелагу и сжигать их города ради спасения братика и сестрички. Нужна пара-тройка ответственных и их отрезанные головы на заборе, чтобы другим неповадно.
Фиолетовый герцог встрепенулся при напоминании о позорном родстве, но смолчал. Старший брат безнаказанно говорил всё, что ему заблагорассудится.
- Будем считать, что в Харригарде я выполню роль агента Империи в стане врага, - Алекс встал, показывая, что визит в Кампест завершается. - Помощь... Пожалуй, я попрошу только дирижабль.
- От Никса до их побережья и обратно топлива хватит, - прикинул Иэрос. - Но появление дирижабля над их водами...
- Нет, - невежливо перебил князь. От чрезвычайности проблемы он забыл про учтивость. - Для начала лечу в Арадейс, там на месте проверю, имеет ли шантаж основания. Потом на юг вдоль ламбрийского побережья. Дирижабль покину часах в шести-семи лёта от Архипелага и доберусь на крыле.
- Разумно. Вы, как не сложно догадаться, с лордами дел не ведёте. А у меня есть пара охочих до золота субъектов, к ним приходится обращаться время от времени, - Иэрос потянулся к письменному прибору. - Черкну пару строк. Конечно же, особо им не доверяйте. Но передать мне весточку или решить мелкий вопрос помогут.
- Отлично! Но не думаешь ли ты, братец, что князя заставят возглавить войско и ударить по Кампесту? Или Кетрику?
Алекс грустно улыбнулся одним уголком рта.
- Империи фактически нет, но моя клятва ей действует. В таком случае мне и моим детям придётся умереть. Могу обещать, что с собой прихвачу к Создателю многих.