Аннотация: Глава пятая, где за тяжёлым похмельем приходят новые испытания, а кое-кому улыбается удача.
- Кто разлил пойло на главный пульт?! - Корнер был в ярости, и это ясно читалось на его опухшем лице. - Кто разлил пойло на главный пульт, я спрашиваю?!
Пираты переминались с ноги на ногу, все их вчерашние воспоминания оканчивались мордобоем. Даже самые наглые и отчаянные опускали глаза под взглядом капитана. Никто из них в здравом уме и не подумал бы покуситься на главный пульт. Если корабль сравнить с храмом, то капитан - это верховный жрец, а главный пульт - алтарь.
- Вы хоть знаете, что он не был герметизирован, по причине очередного ремонта? А? Знаете? Так какого хрена!!! - далее пошла отборная космическая брань. Корнер вспомнил родственников всех присутствующих, усомнился в профессиональных качествах Миши как механика, и напоследок задел конструкторов этой ржавой посудины, которых только вчера публично благодарил за прекрасный корабль.
- Залили дюзы - и всё, больше ничего не надо! Скоты! Всех до единого в Пространство вышвырну! Всех! - капитан перевёл дыхание и продолжил уже спокойнее. - Вы хоть знаете что произошло? Нет? Так я просвечу. Прыжок произошёл. Мы теперь в системе с громким названием AZ-1782, и топливо на нуле. Всё топливо на полном нуле. Вы понимаете, что это значит?
Экипаж понимал, и зелёный юнга в том числе, который и вправду стал зелёным. Его рот раскрылся, и нижняя губа задрожала.
Названия с номерами давали "пустым" системам, где нет ни планет, ни серьёзных астероидов. Просто звезда, не представляющая абсолютно никакого интереса. Звать на помощь бесполезно - здесь всё равно никого нет. А на сбор топлива для прыжка могут уйти годы, если не подойти близко к звезде.
- Какое расстояние до звезды, капитан? - это Барт, бывший навигатор на "внутрисистемных" кораблях.
- Полторы единицы, и мы на неё падаем. До фотосферы осталось пятеро суток полёта.
Разные чувства отразились на лицах заспанных космонавтов. Одни радовались тому, что к звезде они всё-таки доберутся, а значит смогут набрать топлива. Другие опасались, что жить им осталось как раз те пятеро суток.
Работа бурлила, кипела, пенилась.
На удачу в трюме находился груз заправленных баллистических ракет, причём топливо, которое они использовали, совпадало с топливом обычных торпед, коих на "Кровавой Мэри" имелось четыре штуки. Отсюда родилась идея соорудить вспомогательный химический движок, что и было сделано уже спустя сутки. Все четыре двигателя от торпед смонтировали на корме, вокруг потухшего сопла термоядерной печи.
Реактор работал вполнакала, экономя драгоценные изотопы. Весь корабль перешёл в аварийный режим. Потребление энергии сократили на порядок. Было отключено дальнее обнаружение, большая часть освещения и, конечно же, гравитация. В моду снова вошли ботинки с магнитными подошвами.
От невесомости страдали в основном новички, не привыкшие к длительному отсутствию гравитации. У Мэри, к примеру, в первые дни цвет лица менялся от густо красного к зелёному, а рот она открывала крайне редко, чтоб не расплескать содержимое желудка. Рикки чувствовал себя не лучше и по этому поводу был отстранён капитаном от работ, что несколько задело его и без того избитое самолюбие. А вот сам Корнер откровенно получал удовольствие, вспоминая те далёкие времена, когда на кораблях подобного класса не принято было ставить генераторы тяготения.
Гинт круглые сутки торчал в рубке, подключившись напрямую к главному компьютеру. Он рассчитывал необходимые манёвры.
Страдала от невесомости и Берта. Чтобы бедное животное не путалось под ногами, Мише пришлось пойти на неслыханное насилие - посадить свою подругу в клетку. И та уныло плавала от одной стены свой тюрьмы до другой, накручивала километры в беличьем колесе, чтобы держать форму, но чаще всего - просто сидела, ухватившись лапками за железные прутья, и смотрела в большой мир грустными красными глазками альбиноса.
По полу, потолку и по стенам лязгая подковами расхаживали космонавты. Особо нетерпеливые просто летали по коридорам цепляясь за специальные поручни. Все куда-то спешили, все были при делах. А Мэри и Рикки донимали дока, чтоб он им выдал чего-нибудь от головокружения и напрочь расстроенного пищеварения. Но док только ворчал, что пора, наконец, привыкать к сермяжной правде космонавтики, а не переводить дефицитные медикаменты.
Как-то Рикки бесцельно слонялся по кораблю и, проходя мимо санузла, решил принять душ. Ему вдруг стало интересно, каким образом принимают душ в невесомости. Дверь оказалась не заперта, и он вошёл, громко лязгая ботинками. Запер дверь.
В этот самый момент полупрозрачная стенка душевой отъехала в сторону, и Рикии увидел Мэри. Естественно без одежды.
- Э-э... - сказал Рикии.
- Ой... - сказала Мэри.
Рикки как бы раздвоился. Одна его половина смущалась и краснела, а другая трубила в горн и звала на подвиги. С одно стороны он сейчас может схлопотать тяжеленную оплеуху и угодить в карцер ещё на недельку, но с другой... с другой...
Они удивлённо глядели друг на друга несколько секунд. Причём с Рикки случилось странное косоглазие, одним глазом он смотрел Мэри в лицо, а другим - немного ниже. А когда Рикки уже решил, что она сейчас закроет дверцу или того хуже - заорёт на всю палубу, Мэри улыбнулась. И улыбнулась она так, что Рикки понял: он оказался в нужном месте в нужное время.
Мэри подобралась, уверенно оттолкнулась, как будто полжизни в невесомости провела, и налетела на Рикки. Магнитные подковы едва удержались. Мэри обвила юнгу ногами, прижалась к нему всем телом. Лицо Рикки оказалось просто похороненным между налитыми упругими грудями. У него перехватило дыхание.
- Ну что, дружок, - весело сказала Мэри, - раздевайся.
Рикки висел в душевой кабинке как заспиртованный уродец в банке. И лицо, и взгляд выражали только одно - усталость, будто он прополз на четвереньках всю вентиляционную систему корабля. Теперь юнга знал, что означает выражение: "Как выжатый лимон". Рикки не мог поверить, что это произошло с ним. Такой космический трах и с таким неудачником как он.
- Тебе понравилось, милый? - спросила Мэри и потёрлась горячим скользким бедром о его бок.
Рикки напряг то, во что за последние три часа превратились его мозги и родил:
- Слов нет.
- Хочешь ещё?
- Э-э...
Мэри рассмеялась.
- Ладно, юнга, отдыхай. Завтра зайдёшь ко мне в каюту. Да?
- Конечно.
- Хороший мальчик, хороший. Сильный, - Мэри погладила его по волосам, заглянула в глаза. - Ты только не говори никому, что мы тут с тобой порезвились.
- Да что я дурак, что ли, - Рикки даже чуть обиделся.
- Вот и славненько, - она чмокнула его несерьёзно - в кончик носа, и выпихнула из душевой. - А теперь одевайся.